Глава 9. Пинки Пай

Смерть — это только начало. Кир считал это глупой фразой, но...

Опять мрак. Что за хрень? Я ощущаю себя. Я ощущаю руки, ноги, могу внятно мыслить. Это странно. После той дозы смертельного газа, который мне удалось получить немного в больнице, я должен был умереть. Причем капитально и бесповоротно. Что-то не то творится. Я попытался открыть глаза. Получилось, но с трудом. Надо мной было ярко-синее небо. Сам я находился… на облаке. Что за? По облакам могут ходить только пегасы. Как я тут оказался? Не успел я как следует обдумать этот вопрос, как вдруг громогласно раздалось:

— Добро пожаловать!

Несмотря на мое положение, я все же сострил.

— Кто-то? Я-то добро? Не, вы обознались. Побрел-ка я домой.

В ответ раздался лишь смех.

— Шутник. Тут я в тебе не сомневался.

Я наконец поднял голову и поднялся на ноги. Передо мной стоял крепкий жеребец, в накинутом белом халатике. Первая мысль была, что он доктор. Вторая мысль была бредом, но, тем не менее, она оказалась правдой.

Передо мной стол… бог всех пони. Самый настоящий бог! Все как положено, аккуратная бородка, нимб над головой, спокойное и мудрое выражение мордочки, просторное белое одеяние. Тут-то я понял, что нахожусь не в своей тарелке…

— Эмм. Я умер же, так? Но почему я не в человеческом эм... загробном мире?

Бог заговорил. Заговорил, не открывая рта. Я почувствовал нечто суеверного страха.

— Да, ты умер. Здесь ты находишься, потому что ты умер в мире пони. В Эквестрии. Умри ты в стране грифонов – оказался бы в раю грифонов, умри ты в своем мире – оказался бы в своем раю. Так что, как ни крути, а тебе придется остаться здесь.

Я понурил плечи. Физически я готов был к аду. Но морально хотелось еще побыть свободным. Наконец я решился.

— Я готов. Отправляйте.

В ответ я услышал смех. Но не тот смех, которым смеялись наемники или другие люди, а смех чистый и светлый. От этого смеха хотелось самому улыбаться.

— Ты готов? Это хорошо. Вот только куда? Тебе дорога в рай. Добро пожаловать! – торжественно произнес бог пони, и перед моими ногами появилась мягкая лестница, состоявшая, по-видимому, из обрывков облаков.

— Но… как? Я же страшный грешник! На моей совести не один десяток смертей!

— Да, ты запятнан кровью. Но если бы каждый, кто пускал кровь попадал бы в рай, то поверь – рай бы пустовал. Тем более ты не такой плохой человек, как сам говоришь. Ты умеешь прощать. Ты умеешь поддерживать друзей. Ты хороший человек, но ты сам это от себя отвергаешь. Я надеюсь, что ты когда-нибудь поймешь. Вспомни хот бы ту историю с Рейнбоу Дэш на минном поле. Ты тогда забыл обо всех обидах и раздорах, и несмотря на мины пошел ей на выручку. А последний бой с Таганцами? Тот самый, в котором погибла Пинки Пай. Без тебя бы пони погибли бы в самом начале пути.

Я стоял и молча слушал бога. Когда он закончил я тихо ответил.

— Когда-нибудь я пойму, что вы мне сказали. Я пойду?

Тот кивнул.

— Конечно. Иди. И, да! Тебя там уже ждут.

Я с любопытством посмотрел на бога всех пони.

— Ждет? Кто?

— Узнаешь. Иди!

Последнее слово прозвучало для меня как приказ. Стремглав, я бросился вверх по лестнице. Та оказалась не особой большой. Ступеней двадцать, не больше. Наконец я увидел распахнутые золотые ворота. У ворот стояла розовая пони с подозрительно знакомой кудрявой гривой. Не веря своим глазам, я радостно завопил.

— Пинки! Это я, Кир!

Подождав, пока я подойду к ней вплотную, Пинки отвернулась от меня. Я понял причину этого. Она меня не простила. Я должен был закрыть ее собой от той гранаты. Не успел я раскрыть рта, чтобы начать объяснение, как Пинки Пай вновь повернулась ко мне с радостным воплем.

— Сюрприиииз!

— Господи, Пинки, ты меня напугала. – разулыбался я – Ну разве можно пугать так? Я думал, что ты на меня обиделась.

В ответ розовая пони показала мне язык и громко расхохоталась. От ее смеха засмеялся и сам я. Хорошо все то, что хорошо кончается, не так ли? Хотя… я не думаю, что мои друзья, оставшиеся в Эквестрии, тоже так думают. По крайней мере сейчас…

Уже вечером, мы с Пинки Пай сидели у меня в новом доме. Днем, Пинки мне все подробно и во всех деталях рассказывала о жизни в раю. Теперь же пришла моя очередь говорить о всем том, что происходило со всеми нами после ее смерти. Как я и предполагал, Пинки очень заинтересовал вертолет. По истечению моего рассказа Пинки задала мне всего лишь несколько вопросов.

— Что стало с этим ученым?

— Перед тем как пойти войной на наемников, написал записочку Селестии. В записке было изложено не только отчет, но и личное письмо. В нем я описал, что и как с ученым. Думаю, его запрут пожизненно в подвалы Кантерлота и все. По-крайней мере я так посоветовал с ним сделать.

— Все-таки, почему ты решил пойти на самоубийство?

— Я устал. Когда я устроил месиво в бункере, где держали Скуталу, я ощутил морально, что я на пределе. Я выдохся, устал. Мне было уже тошно даже смотреть на оружие. Плюс ко всему я почувствовал, лютую ненависть ко всему своему роду. В смысле роду людей. Возможно, я поступил фанатично, но я действовал по принципу: В Эквестрии не должно быть людей. Иначе они устроят такую же войну и там.

После этого Пинки подошла к окну. Впервые в жизни я видел ее спокойной. Наконец, она задала последний вопрос.

— А где твои погоны?

— Погоны я отцепил еще у себя дома. Я их оставил на память Флаттершай и Рейнбоу Дэш.

Повисла долгая пауза. Наконец я нарушил ее.

— Метконосцы как-то меня спрашивали, мол, какая у меня метка. Пусть «смайлик» на моих погонах и будет моей меткой. Хех. Метка для человека…