Безотцовщина

Шаги по плоским горкам

Добро пожаловать в... Да, мир изменился. Приветствуем!

Кольцо пегасов сжималось. Как только они были на расстоянии выпада от двух единорогов, вдруг, казалось, сам воздух расшвырял их в разные стороны. Пегасы перегруппировались и снова начали сжимать кольцо, окружая двух единорогов. После третьей попытки, будучи снова расшвырянными в разные стороны, пегасы вновь перегруппировались, но сужать кольцо не стали. По одному пегасу из обоих отрядов вылетели и полетели в сторону горы с яркой точкой на ней, судя по всему, за подкреплением.

— Что делать будем? Их здесь через полчаса прорва будет, — шепнул Правда на ухо Фокусу.

— Не знаю. Похоже, нам придется отступить, — ответил Фокус, — с двумя десятками я еще могу справиться, хотя уже сложновато такие туши раскидывать. А с двумя сотнями будет ну очень сложно. Я бы даже сказал – невозможно. Массой задавят. И всех их не разобрать, вот в чем проблема. Они даже от флаеров убегут... Кстати, насчет флаеров. Если подойдут хоть на один шаг, я их запускаю.

Спустя минуту один из пегасов не выдержал, и тут Фокус слегка зажег свой рог. Из его кончика вылетел черный комок, который буквально мгновение парил в воздухе, а затем зажегся и полетел вверх. И за ним еще два таких же. Пегас отступил, но было уже поздно – описав в воздухе дугу, три флаера упали на землю, тремя взрывами разметав отряды. «После такого пегасы уже наверняка будут вынуждены понести потери,» — подумал Фокус, — «и правильно. Нечего птицам на землю садиться.»

И действительно, пегасы начали оглядываться, и, в ужасе от того, что на их крики кто-то не отозвался, начали прошаривать землю. Наконец троих, пребывающих без сознания, подняли из-под земли, и еще трое куда-то рванули, унося их подальше.

— Ну что, подохли ваши голубки? – издевательски крикнул Правда.

— Не ори, — одернул его Фокус, — если нас поймают, ты же не хочешь, чтобы тебе били морду сильнее, чем положено?

Со стороны пегасов донесся крик: «Не дождешься!»

— Хорошо, что без смертей. Крылья переломал – я в треть мощности шарики кидал, померли бы, если бы в них прямиком попало. Ну – не попало, тем лучше.

— А что ты так этих уродов жалеешь? – спросил Правда.

— Ну ты сам понимать должен. Пегасы-то пегасами, но ты учти, я в первый раз вижу такую униформу. Точнее, я понимаю по форме, что это стража при Селестии и Луне, но что у них есть в запасе, я не знаю. У доспехов должны быть опознавательные знаки – а что это за ренегаты без циферок на плечах, я понятия не имею, и что у них есть в запасе – то же. Это может быть просто цирк, чтобы заставить нас их поубивать, а затем прихватить уже чем-то другим, помощнее, и по всем правилам приписать массовое убийство.

— Ой, да что там пегасы... Кто их считать-то будет? – хмыкнул Правда.

— Будут. Но не по счетам, а скажут, что мы устраивали геноцид, да швырнут на эшафот. Если кому-то это надо, то я боюсь, что мы не первые, кто может повестись на эту ловушку, — вздохнул Фокус.

— Вот да. Ты прав, -вздохнул Правда, оглядывая пегасов, круживших над ними в воздухе, боявшимися подлететь, — но почему бы им просто не самоубиться об нас?

— Все очень просто. У тебя есть бумага о том, что ты закончил магическую школу надлежащего уровня?

— Ну-у... Как это нет. Мы же все...

— Я имею в виду с собой, прямо сейчас, — фыркнул Фокус.

— А, с собой нет, — кивнул Правда, — и как на это?..

— Послушай, чтобы доказать, что мы умеем творить магию, достаточную для того, чтобы убить пони, нужно, чтобы о нас были записи, что наши способности позволяют. А не то кто-нибудь, кто никогда ничего сложнее таскания плуга «веревочкой» не делал, не может просто так зачитать морт субит – не сработает. Поэтому нас и разводят на нашу истинную силу. Если не покажем – сами замочат, если покажем – замочат по закону, а выход один – уходить, пока пегасы тупят, тем более, — осмотрелся Фокус, — темнеет, а вот в лесу они нас искать не будут. Ты можешь надымить?

Правда кивнул, и кончик его рога загорелся красным, а затем вдруг несколько вспышек раздули большой защитный купол из дыма. Пегасы вначале перепугались, а затем, дождавшись, пока дым спадет, увидели, что пространство внутри абсолютно пустое – ни следа двух единорогов в доспехах. Через десять минут подлетело еще по четыре отряда пегасов, но после рассказа о том, что произошло, они обложили выход из леса и пустили патрули по границе, не осмеливаясь пересекать ее.

В это же время двое единорогов шли обратно, наблюдая за тем, как темнеет ночной лес.

— У меня сложилось впечатление, что они не специально нас ловили, — вздохнул Правда.

— Почему? – повернул голову Фокус.

— Потому что уж слишком они дезорганизованно начали. Если бы они знали, что двое единорогов, то послали бы хотя бы по пять отрядов каждого вида пегасни, чтобы хоть какие-то шансы иметь. Я бы успокоил себя, что они полные придурки с птичьими мозгами, но, черт побери, на них есть доспехи! Такие же, как у стражей Селестии!

— Спокойно. Спокойно. У принцесс в страже были пегасы и раньше.

— То есть? – недоверчиво спросил Правда.

— Воздушная поддержка. Обливать врагов горячей смолой, например. Не надо думать, что пегасы совсем бесполезны – совсем бесполезны на войне только земнопони. От того, что пегасы летают куда быстрее и дольше нас, им можно найти рабочее применение, хоть особыми мозгами они никогда не отличались, — пояснил Фокус.

— А-а... – покрутил головой Правда, — тогда это могут быть...

— Я не знаю, что это вообще такое. С одной стороны, они арестовывают нас именами принцесс. С другой стороны, у них на броне никаких знаков летучих отрядов нет, и это странно. Хотя... Да я не знаю, что вообще творится в этом мире – о чем ты говоришь? – раздраженно отрезал Фокус и остановился.

Правда последовал его примеру. Встал и огляделся. Лес совсем почернел в лучах заходящего солнца, и только верхушки крон засветились прекрасным переливчатым желтым.

— Ну и что мы дальше будем-то делать, а? – спросил он, сам незаметно для себя рыкнув на последнем слове.

— Не зн... А, стоп, знаю. Помнишь, мы по пути сюда нашли какую-то штуку, типа такой хижины? – загорелась идея в глазах Фокуса.

— О, да, помню такую. Ужасная штука... Ты еще о внезапной смерти заговорил.

— Именно. Теперь давай попробуем аккуратно найти хозяина. Если нам повезет... Впрочем, не хочу ничего загадывать. Дозагадываюсь до сердечного удара, — выдохнул Фокус и оба единорога пошли в направлении старой хижины, от которой они еще недавно ушли назад в смятении.

— Тоже хорошее решение, — согласился Правда.

Путь прошел быстро; полчаса, которые они потратили на поход от хижины до кромки леса, в обратно направлении занял, казалось, пять минут, хотя шагов они прошагали столько же.

В спешке, опасаясь погони, двое единорогов вновь оказались перед закрытыми дверьми странной лесной хижины, и чувство того, что за ними смотрят, возобновилось и начало медленно нарастать своим гнойником тревоги на и так покореженных душах. Фокус уже был готов сказать что-то вроде «Это была плохая идея – соваться сюда, пошли, пока еще целы», но его ход мыслей был прерван тонкой птичьей трелью. Он обернулся. Лес стоял перед ним, и из леса донесся красивый кобылий голос, принадлежавший не молодой, но еще не старой даме:

«Я видела, что происходит, из-под теней дубравы,

Что стража уж давно следит за вами – вот где правда.»

— Стихи? – ухмыльнулся Правда, зажигая свой меч, — ну мы сейчас посмотрим, как этот стихоплет запоет... Давай, хватит прелюдий, выходи.

Голос лишь продолжал:

«Поверьте мне, у вас плохи дела,

Но я ни в коем случае вам не желаю зла.»

Фокус поднял копыто, останавливая бегающий по кустам взгляд Правды.

— Это не дух, — резюмировал он, — я уверен, что это отшельник. В конце концов, почему бы нам всем просто не выйти на свет, особенно если ты не желаешь нам зла?

На кончике рога единорога медленно зажегся небольшой сгусток света, и поляна стала в разы ярче. Силуэт в капюшоне вышел на поляну, аккуратно обогнув кусты с наливной красной ягодой. Правда напрягся – ему казалось, что здесь скрыт какой-то подвох. Он оказался прав – когда силуэт снял капюшон, Правда было уже прыгнул как следует врезать земнопони странной расцветки, но телекинез Фокуса накрыл его и придавил к земле.

— Что это еще за земнопони? – спросил Правда, разглядывая странную кобылку расцветкой в полоску, и шипел, связанный по всем копытам телекинезом, — почему она несет какой-то бред стихами?

Фокус повернул голову и ослабил чары, но прежде этого покачав головой, как бы предостерегая Правду от нападения. Тот подчинился; судя по поведению Фокуса, он знал, что делает, и темный единорог отпустил ответственность за разговор в копыта серого.

— Это не земнопони, — твердо произнес Фокус, встретившись взглядом с пони в полоску и впериваясь в ее раскраску на теле.

— А что это тогда? – спросил Правда.

— Не «что», а «кто». Прояви хоть каплю уважения к древнему народу зебр.

— Зебр? Что это еще за «зебры» такие и почему я о них ни разу не слышал? – возмущенно выпалил Правда.

— Ну-у... Я думаю, что лучше пусть сама зебра тебе расскажет. Впрочем, я хочу сказать, что это точно не тупой земнопони. Они умеют гораздо больше, нежели ты можешь подумать. А посему... Так! Зебра! Как звать?

— Меня зовут Зекорой ныне, но мое имя не на слуху поныне, — произнесла та.

— Очень приятно. Фокус и Правда, слева направо, — ответил за двоих Фокус на приветствие, — уж извините моего друга, из-за всех этих жутких происшествий в последнее время он очень агрессивно относится ко всему.

— Я понимаю, что ваш друг охвачен злобой, но пусть он, тем не менее, умерил пыл своей утробы, — тоном, не терпящим возражений, продолжила зебра.

— Он не будет даже пытаться атаковать. Верно, Правда?

— Верно, — вздохнул тот и тихо добавил, — как скажешь, дружище.

— Мы бы хотели попросить у вас переночевать. Одну ночь, не больше. Стража непонятно почему не дает нам выйти из леса, а спать в этом лесу нам представляется опасной затеей, если делать это под открытым небом, — увидев одобрение в глазах Зекоры, продолжил Фокус.

— Я думаю, что в хижине найдется пара мест для двух единорогов; вопрос весь в том, что там совсем не место недотрогам.

«О чем она? Какие недотроги?» — шепнул Правда.

«Она имеет в виду, что кроватки нам не дождаться. Солома, скорее всего, вместо матраца, подушки и одеяла одновременно. Ну, нам не выбирать. И похуже спальные места были,» — ответил ему Фокус и произнес громко: «Мы согласны на любое ваше предложение».

— Ну что же я могу сказать вам в таком случае – надеюсь, что мой уголок не станет адом сущим, — улыбнулась зебра и подошла к дверям дома, отворив их.

Жестом она пригласила обоих пони внутрь, и, хотя и Фокусу и Правде одновременно показалось, что эта зебра слишком уж легко согласилась принять их, зная, что на них идет охота, но обстоятельства были таковы, что или в этой хижине, или где-то в желудке у металлической твари или древесного волка. Выбор, как говорится, был очень невелик и состоял всего из одной позиции – поэтому два единорога переступили порог хижины.

На удивление жилище зебры оказалось очень аккуратным – рядками развешанные по стенам традиционные маски, небольшие картины, нарисованные хной, рядом несколько полок с различными снадобьями и ингредиентами для них, пара старых и толстых книг, уютно устроившихся на полу, а в середине этой большой круглой комнаты – большой чан с каким-то варевом внутри. Вся хижина была сделана из бамбуковых стволов, перевязанных сверху и росших прямо из земли, а с лицевой стороны фасад был накрыт листьями какого-то растения, что придавало этому домику сходство с заброшенным.

— Ого... – присвистнул Правда, — а снаружи-то даже и не скажешь, что здесь все так шикарно сделано.

— И не говори. Но... Зекора.

— Я слушаю внимательно и остро, вы задавайте все ваши вопросы, — ответил та в своем особом, стихотворном стиле речи.

— Почему ты пускаешь нас к себе в дом, если говоришь, что знаешь, что за нами идет стража?

— Вам негде ночевать и горем вы убиты, — начала она, — ведь вами где-то часть счастливых дней совсем уж позабыта. Я вас пускаю к себе в дом на краткую летнюю ночь, и думаю, что здесь, в тиши, вам в силах горе превозмочь. Я накормлю дарами Эверфри голодный ваш живот, я выслушаю все, что скажет мне ваш рот. Я видела, как вы искали что-то в замке двух принцесс – но по сравнению с преступником все это есть прогресс. Ведь только тот, кто ищет что-то, там его найдет, а золото и серебро давно украли мародеры.

— Ого. Все-таки обокрали дворец... Я же тебе говорил. Наверняка брали все подряд – одни книги только и остались, — показал зубы Правда.

— Да... Тут, конечно, не поспоришь. Спасибо, в таком случае, что пускаешь нас к себе в дом, Зекора. Мы, в случае чего, в долгу не останемся. Сколько тебе надо будет золота? – спросил Фокус.

— Нисколько, а вот разговор дороже всех монет; не говорилось мне, вот кажется, последние сто лет, — ответила она и пошла куда-то на лоджию за небольшой дверкой с другой стороны. Оттуда раздали скрипящие звуки и зебра внесла на голове конструкцию из стола и трех стульев, расставив их около котла и пригласив кивков двух пони сесть.

«Что же, в этом тоже есть плюс,» — подумал Фокус, -« мы узнаем ответы на пару вопросов».

Наконец Зекора достала какой-то порошок из мешочка, набрала его в рот и дунула на огонь. Порошок еще в воздухе воспламенился и дрова загорелись, начиная подогревать большой чан с каким-то варевом. Зекора прошла около полок и бросила туда несколько корешков и сухих пучков трав.

— Мой суп вчерашний, но вы поймите, мне незачем готовить каждый день, как малого дитя родителям, — сообщила зебра, возвращаясь за стол.

— Эм-м... Да ничего, — кивнул Фокус, — но... раз уж ты, Зекора, пустила нас в свою хижину, то не затруднит ли тебя ответь нам на пару вопросов? Мы просто очень заинтересованы в ответе.

— Прошу вас, не стесняйтесь задавать вопросы – я, может быть, и не ученый, но что-то знаю точно, — зебра прищурилась.

— Скажи вот что... – Фокус закусил язык, — сколько лет назад Найтмер Мун отправили на луну?

Зебра прищурилась. Фокус только сжал скулы и повторял в голову одну и ту же фразу: «Скажи маленькую циферку-скажи маленькую циферку».

Зебра продолжала смотреть на двух бронированных пони, хорошо оглядев одного и другого.

— Мне странен ваш вопрос, ведь каждый жеребенок знает, что тысячу лет назад Селестия Луну на луну отправля... – слова Зекоры потонули в стоне Правды, который откинулся и, сорвав нагрудник, оставив его висеть на одной застежке, теперь держался за сердце.

Фокус тоже почувствовал себя плохо. Прошла целая тысяча лет! В глазах от осознания этого потемнело. Он лишь прохрипел: «Ты не лжешь мне?»

— Я вам не лгу, вы сможете проверить, но пока придется вам поверить. Вы плохо выглядите, пони, я вижу, что надо вам помочь – вам нужно успокоиться и боли превозмочь, — зебра встала из-за стола и пошла к своим стеллажам с различными корешками и снадобьями.

Фокус кое-как собрался и встал, пошатываясь. Краем глаза он уловил, что Правда не движется. Он подошел к нему. «Правда,» — прошипел он, ошарашенный и уничтоженный новостью. Целую тысячу лет двое пони провели в заточении! Не сто, не двести – тысячу! Эквестрия могла коренным образом измениться, да даже те же самые пони могли поменяться внешне и внутренне. И где была гарантия, что те пони на выходе из леса не владели магией более сильной, чем эти двое, просто не хотели применять ее, а хотели выловить их, как двух выродков? И что вообще произошло в мире за тысячу лет? Здесь могли случиться войны куда более масштабные, чем хватало воображения Фокуса. Катаклизмы, новые места обитания... Да что там говорить, если замок был заброшен – то все, считай, пиши-пропало. А если Селестия и Луна больше не правят этим миром, а их место заняли ушлые пони? Целые дома хитрецов и интриганов мечтали бы посетить дворец в качестве королей и королев, ничего не делать и только отдавать приказы собрать налоги. А могло случиться и так, что Селестия осталась одна. И это неполный список лишь жалких предположений, что же могло поменяться здесь, под солнцем. Вернулась ли Луна из ссылки? Или так до сих пор и пребывает в мрачном одиночестве на сером круге посреди ночного неба? И как повела себя Селестия? Убило ли ее горе, или она смогла продолжить править в одиночку? Но кто каждый день поднимает луну теперь? Или ночное светило объявило бойкот? Вопросы струились водопадом в голове Фокуса, пока он окончательно не растерялся в своих мыслях. Собрать свою душу воедино и не впадать в безумство неизвестности стоило ему больших усилий. Наконец, он пришел к выводу, что Селестия все-таки или главная, или очень весомая – их пытались арестовать ее именем. И хотя особой радости этот жест не внушал, тем не менее, это значило, что в каком-то случае она сможет за них заступиться. Или хотя бы объяснить, что происходит.

Но, тем не менее, он подошел правде и слегка пихнул его. Тот, словно мешок с картошкой, подался слегка вбок.

— Это была плохая ш-штуха... – просипел тот.

— Это не шутка, — хрипло ответил Фокус.

— Ох... – простонал Правда и откинул голову на стуле. Что-то в это движении не понравилось Фокусу. «Что с тобой?» — спросил он.

— Ш-што ты говориш-шь... – сипел тот.

Фокус вдруг резко сжал зубы и аккуратно поднял голову Правде так, чтобы она смотрела прямо. Выломав замочек магией, он открыл забрало. Один глаз Правды был залит кровью.

— О Селестия помилуй, — выдохнул Правда. Зекора уже подошла, чтобы дать какие-то успокоительные травки, но охнула. Состояние Правды было тяжелое.

— Так, Правда, родной, попробуй докоснуться копытом до носа. Попробуй докоснуться копытом до носа, — повторял он в ухо Правде. С пятого раза тот понял, что от него хотят, но только прошипел:

— Я не могу... Копыта... Слабые... Ох-х...

Фокус сбросил свой шлем вместе с забралом на пол. Тот покатился, забытый им мгновенно.

Фокус отошел от Правды и подозвал Зекору.

— Я уж не знаю, как то лечить, что может глаза кровью замочить, — призналась та.

— Тихо, — рыкнул Фокус и громко продолжил, — никаких разговоров. С ним все нормально.

Зекора слегка наклонилась к серой голове, и Фокус тихо произнес: «Кто может нам помочь быстро? У него, судя по всему, мозговой удар.»

«Боюсь, что только стража может нам помочь, и в Кантерлот доставить его быстро, чтобы лечение начать, покуда жизнь в его глазах не скисла» — шепнула в ответ Зекора.

Фокус замялся. Идея быть арестованным была ему совсем не по душе... «Но, хотя, знаешь что, Правда? Ты еще сто раз оттуда уйдешь. А вот если ты сейчас ничего не предпримешь, то никакой магией не восстановишь своего друга...»

— Беги за стражей. Я пока посмотрю, ничего ли с ним не случится еще. Бегом, — рыкнул Фокус, и Зекора понимающе кивнула, сразу же развернувшись и бросившись по тропинке леса.

Фокус подошел к Правде и сорвал с него доспех окончательно. Теперь перед ним был черный пони в своем естественном обличии – неприкрытом, как говорится, «в чем мать родила». Но это сейчас не волновало его. Правда окончательно потерял способность что-либо воспринимать; его вырвало прямо на белые доспехи серого единорога, но тот даже не придал этому значения, просто сняв все свои облачения и положив их рядом с притащенными частями доспеха Правды, включая оставленный у входа меч, и своим шлемом, которые он накрыл сумкой. Первоочередной задачей сейчас было сохранить Правду до того, как прибудет стража и увезет его к лекарям. А для этого нужно было промыть его рот. Он не нашел средства лучше, чем этот теплый «вчерашний суп», но варево хотя бы заставило его продышаться, пусть и после насильного болтания во рту.

Время неумолимло шло вперед, и каждую последующую секунду Правде становилось все хуже. Глаз окончательно заплыл кровью и закрылся; копыта бессильно обмякли, а дыхание стало редким и тяжелым. Закусив губу, Фокус лишь только имел возможность наблюдать за тем, что приступ мозгового удара делает с его другом. Прошло минут десять, пока он не начал хрипеть, заваливаясь на бок. От него осталась лишь туша, еще с бьющимся сердцем и пытающимся работать мозгом – но пытающимся неуспешно, что создавало о нем впечатление, как об овоще.

Наконец двери раскрылись, и бронированные пегасы, в числе которых были и те, которые были помечены красным крестом, ворвались в помещение. Фокус, не задумываясь, сразу же, используя магию, схватил одного из них и прорычал: «Помогите ему!»

— Мы... Поможем... Если... Отпустишь... – засипел один из пегасов. Остальные в ужасе отступили перед магом.

Однако эти слова напрочь отбили желание Фокуса применить что-нибудь покрепче, чтобы заставить пегасов работать. Внутренне в нем все кипело, но он усилием воли заставил себя сбросить чары и просто начал стоять, уставившись в пол. К Правде подошли, аккуратно, держа голову приподнятой, положили его на носилки, затем вынесли его из дома, держа носилки на спине впереди идущего и шее сзади, а затем согласованным маневром взмыли в небеса.

Фокус сжался от негодования, что он отдает единорога рас пегасов, но лишь тяжело вздохнул и выпустил огненный шар себе под копыта, оставив на дереве хижины черное от гари пятно.

— Позволь напомнить, что вы, именем принцессы Селестии и принцессы Луны, арестованы. Сдавайтесь и мы гарантируем честный суд... – начал один из пегасов, а затем за него вступил другой: «В случае сопротивления, мы не сможем оказать медицинскую помощь вашему другу своевременно, так как порядок лечения оказывается по чину».

Фокуса смутило неизвестное ему слово «медицинская», но он подумал, что, скорее всего, это что-то вроде лекарской, и поэтому просто подошел к ним. Те сжались от страха, не зная, что же сейчас выкинет этот странный сильный маг, но, тем не менее, ощущали то, что им сейчас можно манипулировать.

«Я потерял четверых. Я не хочу из-за своей гордости терять и пятого,» — подумал Фокус и медленно произнес: «Выйдите из дома и дайте мне пять минут собраться. Тогда и арестуете. Я не буду сопротивляться. Просто дайте мне кое-что осознать.»

Пегасы кивнули и вышли. «Какие доверчивые... Я бы ведь мог сбежать через заднее окно. Хотя они тоже могут это подставить под статью «сопротивление», и тогда шиш тебе, Фокус, а не здоровый Правда. Ладно... Зекора.»

Зебра осталась в доме; она вошла с пегасами, но тихо и аккуратно. Фокус подошел к ней и поклонился.

— Спасибо, Зекора. Я у тебя в долгу и Правда тоже, — произнес он, глядя в глаза зебре.

— Я помочь вам была рада, чтобы не забрали жизнь болезни-душекрады, — ответила зебра и улыбнулась.

— Я там немного разозлился... – кивая на пятно гари, показал Фокус.

— Я понимаю чувства ваши, ведь ситуация – нельзя представить краше, — своими равномерными стихами зебра внушала удивительное спокойствие. Фокус перенял его, и поэтому просто собрал доспехи в кучу. Если он бы надел их, стража могла воспринять это как жест сопротивления – а сейчас, кроме как бесконфликтный путь решения проблемы с его арестом, решения не было.

Вздохнув и кивнув зебре, он решился и вышел из дома, держа левитирующую кучу металла перед собой со словами: «Арестовывайте, умники». Пегасы проигнорировали его колкость, и собрали доспехи в какой-то мешок, затем главный из стражников приказал Фокусу встать на небольшую платформу, к краям которой были прикреплены еще пегасы в броне.

Войдя на нее через силу, Фокус остановился и лег. При себе он оставил только седельную сумку, в которой лежали две книги – когда пегасы спросили его, что это, он сказал, что отдаст это только там, где его в камеру посадят, под замок, ибо эти книги опасны, и читать он их не рекомендует. Никто из пегасов, еще помнивший, на что способен этот маг, не стали проверять, правду ли он говорит, а просто взмыли в воздух ровным строем. На платформе рядом с ним оказался главный пегас. Он стоял, распахнув крылья, и иногда посматривал на пленника.

Минут через сорок утомительного полета на крейсерской скорости Фокус спросил: «Куда вы меня везете?»

— В Кантерлот. Мы обещали честный суд, значит, будет честный суд, — хмыкнул стражник.

— А это где? Я никогда не слышал о таком городе... – выдал Фокус и понял, что сказал это абсолютно зря.

— Издеваешься? – стражник от такой фразы аж получил нервный тик на брови, — Кантрелот – это столица Эквестрии. Каждый жеребенок это знает!

— Ну простите, я не каждый, — ответил Фокус, — впрочем, ладно. Как есть – так есть. Лучше вот что скажите – далеко еще лететь? И как долго?

— Еще часа полтора, — ответил стражник.

— А моего друга? Его тоже два часа везут в Кантерлот? Он же сдохнет за такое....

— Не говори глупости, — оборвал только начавшего нервничать Фокуса стражник, — у нас не дураки работают. Мы его в Понивилль доставили, до туда пять минут полета, — как получше станет, может, и в Кантерлот переведем. В любом случае, пока его не выпишут, никто его по судам таскать не будет. Единственное, чем он будет отличаться от других – комната на замке и прогулки в сопровождении. А медицинскую помощь ему окажут точно такую же, какую бы оказали любому другому живущему и законопослушному пони.

— Ну ладно... – недоверчиво хмыкнул Фокус. У него были причины не верить этому пегасу – и причин было много, но что сейчас можно было изменить? Встать, посшибать всех пегасов и прыгнуть вниз? Даже если он найдет способ приземлиться, этих мест он не знает, у него нет ни копейки денег, и что ему остается? Воровать? Искать работу? Прятаться в страхе, что какая-то кучка летучих засранцев найдет его и отправит в стольный град? Фокусу казалось смешным такое развитие событий. Тем более, что его везли в столицу – а если среди пони столицы затесались Луна и Селестия, то с ними можно будет найти способ договориться. Или хотя бы только Селестия, раз уж Луна там в какую-то Найтмер Мун превратилась.

Воздух стал посвежее – повеяло горами, и действительно, спустя час, отряд пегасов стал снижаться, описывая дугу около горы, на который и был расположен тот огромный светильник, который приметили Фокус вместе с Правдой, выходя из затемненного леса. Этим светильником оказался огромный, поражающий воображни своим масштабом город, выстроенный прямо на склоне крупной высокой горы над ущельем. Массивные прожекторы большого города, казалось, просвечивали тело, подсвечивая душу.

Дивные сады и огромные фигуры построенных гениальным архитектором зданий спелились в огромный массив жизни и бетона. Большой город. Софиты, слава, счастье, падение, горе, обыденность, величие и низменность, элитарственность и безумие бедности сплелись тесным клубком, разложив свои нити по каждой улочке, по каждому переулку. Свет залов высшего общества и подожженные бочки бездомных сформировали огромный шар бесконечно яркого вечного света. Крысы под ногами и деликатесы на столе. «И сладкий запах мускатного ореха между твоих задних ног,» — вспомнилось Фокусу. Он не помнил, где это услышал – но сам факт того, что он когда-то что-то слышал о больших городах, уже удивил его. Тысячу лет назад таких масштабов еще не было. Тысячу лет назад...

«Меня сейчас не должно бы существовать, по-хорошему. А что с того, что мы с Правдой всех пережили? Эх-х... Я даже не знаю. Не верю, что тысячу лет прошло. Не знаю, что вообще тут происходит... Не солгала ведь, похоже, зебра. Правда бы так просто в панику впадать не стал... Он-то чувствует ложь за километр. Я... Я не знаю. Куда меня поместят? Что сделают? Правосудие стало иным – пегасы наверняка расправятся со мной, как когда-то расправился я бы с ними за любую оплошность. Неужто это эра доминирования пегасов? И они просто не знают, что делать с единорогом, который владеет магией? Может, сам рог как достояние каждого единорога был саботирован, и мои братья по строению тела теперь не знают, что такое «левитация» и «пирокинез»? Бр-р-р-р...» — думал Фокус, медленно растекаясь мыслями по скользящей в небесах платформе.

Платоформа сделала в небесах круг почета и затем начала медленно скользить по толще воздуха вниз. Фокус угрюмо буркнул, обращаясь к стражнику, смотря при этом на исполинский монумент – стольный град – неумолимо приближающийся к нему:

— Что со мной будут делать?

— Так-с... Завтра воскресенье, поэтому завтра ты просто посидишь в камере. В понедельник – допрос, во вторник, если все пойдет правильно – первое заседание суда.

— И что там будет, на этом заседании суда?

— Непредвзятые присяжные оценят твою вину и вынесут приговор. Но... Знаешь, с тем, что вы умудрились натворить... – просвистнул пегас.

— Кстати, насчет нас. Что будет с моим другом? – выдавил из себя Фокус вопрос, который он решался задать.

— Его вылечат, а затем допросят и будут судить.

— Ему мало что ли того, что у него башка отказала? – сквозь зубы ответил Фокус этому беспечно отвечающему пегасу. Ему так хотелось зарядить в него очередь из энергоболтов, оставив от этой рожи мокрое место, но только страх за будущее его друга сдерживал его. Ведь одному вынести приговор сложнее, чем двоим.

— Это обязательно учтут при вынесении приговора. Ему смягчат за перенесенную стороннюю травму. Но с тобой будет куда строже.

Платформа медленно приземлилась. Ветер растрепал гриву Фокуса и подморозил его кожу. Знающий себя, Фокус догадывался, что завтра она начнет шелушиться, а затем, если ее не привести в норму, гноиться от того, что слишком привыкла постоянно быть под защитой какой-нибудь рубахи, нацепленной под доспех, от холода и грязи. Но сейчас ему было откровенно плевать на это, как и плевать на все то, что с ним будут делать. Он был готов выполнять их требования, чтобы Правду не отдали в копыта смерти. И хотя желание быть свободным – а для этого требовалось всего лишь дать пару заклинаний посильнее, и, пока все будут разбираться, что к чему, дать деру, пусть и без своей амуниции – ее можно было бы выкрасть потом. Но желание сохранить единственного пони, который выживал с ним, оказыватся, тысячу с лишним лет, оказалось сильнее.

Платформа приземлилась, и Фокуса подхватили единороги, что вызвало у него приступ удивления. Да, пегасы могли захватить власть – но чтобы действовать заодно с единорогами? Это не укладывалось в голову Фокуса; его мировоззрение не давало ему ни малейшей возможности понять, что же происходит тут на самом деле. Казалось, что это все большой розыгрыш, и только сверк копий, направленных на него, в полумраке какого-то подвала, куда его повели, заставлял его понимать, что все происходит всерьез, что его участь всамделишна, а не плод чей-то бурной фантазии.

На него нацепили ограничитель магии, скрутив на сложной конструкции болты, а затем на его копыта нацепили скрепленные толстыми цепями кольца, который неудобно сжимали ноги, а затем повели его куда-то вниз. Там его осмотрели, отняли книжку, запихнув ее в какой-то металлический ящик и, закрыв его ключом( они называли это «сейф»), отвели его в камеру. Небольшое пространство два на два метра, устланное затхлой соломой, не внушало никакой радости. Ему всучили в копыта какую-то миску с отвратительно пахнущей баландой, затем посмотрели, как он, давясь, съест это, затем уже сняли с одной пары копыт цепочку с кольцами и оставили так в камере, заперев ее на ключ. Фокус лег на небольшую деревянную пластину, изображавшую кровать, с прогнившей подушкой на ней и попытался уснуть. Сон долго не мог прийти к нему – слишком много нервотрепки серый единорог перенес за последние несколько дней, включая тот в прошлом тысячелетии, когда они только сунули свой нос в катакомбы. Но потихоньку его сознание начало растворяться в бездонной, неумеющей рисовать никакие образы черноте, и вот, наконец, тяжелый чуткий сон сморил его в свое царство.

Прошли две недели, а его даже на допрос не вызвали. Когда в семнадцатый раз лучики солнца обожгли его спящие веки, заставив их вскрыться, как болящие гнойнички на инфицированной отшелушившейся коже, которая теперь приобрела грязно-зеленый оттенок от того, что он не мог ни жрать местную еду, ни помыться, ничего. Желудок от баланды уж болел пятые сутки, а сам еще две с лишним недели назад статный и презентабельный серый единорог сейчас представлял собой жалкое зрелище, как какой-то бомж. Кровоподтеки на задних копытах прямо под местами оков начали напоминать о себе, а проржавевшие гвозди в латунных подковах царапали копыта изнутри, и поэтому каждое перемещение по камере давалось ему с трудом. Он был совершенно не готов к этому – его организм, прошедший огонь, воду и психическую ловушку, оказался совершенно не готов к сырости одиночной камеры. И, хотя здесь в чем-то была, несомненно, и его вина – то ж слишком крупно пристрастие к постоянному ношению одежды, чего ему очень не рекомендовали все, включая его лучших друзей, себя в такой ситуации не оправдывало. Фокус уже начинал бояться, не подцепил ли он какую-нибудь проказу.

Но вот, наконец, новый день начался с записки, брошенной в окно. Аккуратным, красивым почерком было выведено следующее: «Соглашайся со всем на допросе и суде. Попроси Селестию. Записка съедобна. Друг.»

«Кто это?» — подумал Фокус, обнаружив, что вся записка – это тонкий слой мягкой карамели, сложенный вчетверо. Почерк был явно не Правды – да и не додумался бы он таким образом посылать записки в камеру. Но кто тогда еще? – Фокус этого не знал, да и знать не хотел. Он понял, что хочет автор этой записки и мысленно с ней согласился.

Через два часа его(с запиской в желудке) забрали в комнату, где врачи долго осматривали его, с умным видом что-то говоря друг другу и переглядываясь. Наконец, ему поставили капельницу. Вначале Фокус от ужаса вырвал у себя из вены катетер и копытом захотел убрать его подальше, но его передние ноги примотали бинтом к кушетке, а опухший от замка рог был абсоютно бесполезен, как и пара задних ног, скованных и онемевших. Капельница была заправлена чем-то таким, что вогнало его в сон; проснувшись, он ощутил, что ему стало немного полегче – хотя кожа была неизменно ужасная, живот перестал болеть и больше не тянуло «по большому», да и отек с рога и задних ног спал. Впрочем, это было не от капельницы – все эти устройства сняли с него, и поэтому, ощутив возвращенную себе магию, ему было хорошо и легко. Как минимум, сейчас он бы уже не позволил воткнуть в себя капельницу, да и надеть огрничитель тоже. «Самое главное, что они лечили Правду две недели с лишним. Этого хватит, что он оправился, но тем не менее, я теперь буду выполнять только самое главное, что скажут, и больше никаких ограничителей. В задницу все эти их ограничители. Не хочу больше даже слышать о них. Ладно... Но меня сюда неспроста привели. Наверное, я потерял сознание...»

— Подозреваемый, пройдемте на допрос, — сухой голос какой-то кобылки в форме раздался из проема двери. Тяжело поднявшись и заставив себя взглянуть на источник голоса, Фокус обнаружил обычнейшую кобылку-единорога, которая несла перед собой стопку документов.

— Кого еще Тирек принес? – вякнул Фокус.

— Вам необходимо пройти на допрос, — безмятежно отвечала кобылка.

«Какие тут все сволочные,» — подумал Фокус, — «как им... Хотя да, пегасов я еще бы понял, но чтобы единорог не сочувствовал единорогу... Да, далеко зашло общество пони в подавлении чувства братства расы. Небось пегасы-то друг за друга хватаются... Хотя не очень-то. Я видел в камере пегаса, когда меня вели вниз. В одной из камер. Зрелище, еще более жалкое, чем я».

С такими мыслями он поднялся и пошел вслед за единорожкой в форме, которая, ритмично виляя крупом, поднялась на площадку, где Фокус уже ждала привычная платформа, на которой он и поднялся сюда. Когда его заводили на него, он просто сплюнул от ненависти к этому месту на площадку. Этот жест охрана увидела, но проглотила, все-таки в лишний раз стараясь не мучать своими запретами особо опасного в состоянии афекта мага-единорога, который, по заверениям отрядов поимки, швырял их пачками полчаса на землю и даже не почесался. Пегасы не понимали принципов единорожьей магии и оттого переоценивали его силы; хотя отряд уже из семи пегасов могли бы справиться с ним – достаточно было шестерым отвлекать его и никакого бы внимания не хватило, чтобы справиться с седьмым сзади. Магия больших заклинаний – это одно, и дать заклинание, которое накрыло бы пол-Кантерлота, но механизм иммунной системы рога запрещал накладывать что-то на себя в принципе, да и на других тоже. Только одно заклинание – «Морт Субит» — прорывало этот иммунитет, используя сложную лазейку. А так просто приложить телекинез к другому пони и порвать его надвое было невозможно, даже если это был пегас или земнопони. Результаты случайных кровосмешений заставили организмы других пони выработать такие же защитные механизмы. А изолированные поселения были сметены рвущими жеребцов отморозками-ренегатами, кобылы изнасилованы, и новые пони рождались с иммунитетом, и, можно сказать, набирали силу, сами того не зная. Поэтому все защитные чары, наложенные на него были просто невидимыми оболочками, сидящими на доспехах(в случае с Правдой – пузырями над кожей), а заклинание телепортации на короткие расстояния, на самом деле, прикладывалось не к пони, а к местности, оттягивая его тело туда сторонними силами. Фокус, правда, не знал, какие это силы – но тем не менее, эти силы были очень мощные, раз могли перемещать такие туши на большие расстояния за мгновения, и он пытался использовать их для чего-то другого, но, увы, был безуспешен в этом. А вот магия мелкая, местечковая, была тем и плоха, что требовала точно такой же концентрации на заклинании, но оно было просто очень небольшим по объему. И поэтому внимание хорошего единорога могло захватить максимум двоих – троих пони, внимание специализированного на драках единорога – четверых, а Фокус был лучшим из лучших – он мог взять шестерых с одной стороны.

Но пегасы забыли о том, что чем они дальше, тем у Фокуса было больше шансов развернуться. И поэтому как только он почувствовал тогда, что не может больше контролировать всю кучу сразу, он воспользовался воздухом и просто сделал его в большом кубе разреженным. Пегасы потеряли ориентацию в пространстве, где пришлось бы просто изменить темп махания крыльями или перейти на планирование, и попадали на землю. Простые, по своей сути, и даже не очень эффективные заклинания оказались большим устрашающим факторов – и неудивительно, что Фокус внутри считал их «тупоголовыми» — хоть тысячу лет, хоть сейчас, убрать воздух из-под крыльев пегаса всегда было самым действенным средством.

И поэтому конвой из сорока пегасов транспортировал его в какое-то большое здание. Фокус оглядывал дневной город. Белое с золотым – вот и все, что он мог сказать о нем. Здания, улицы, кварталы белого и золотого, лишь изредка взрезанные редким квадратиком небольшого скверика. «Здесь же в принципе нет свежего воздуха... Как пони здесь живут?» — задался вопросом Фокус. И, хотя ответа он знал, пони жили, и жизнь кипела под ним. Никто даже особо не обратил внимание на платформу. «Обыденная ситуация, значит,» — заметил для себя Фокус и лег на копыта, уткнувшись в них носом.

Путешествие как таковое не состоялось – три с половиной минуты полета, и его повели в большое здание, тоже бело-золотое, с табличкой «Отдел стражи №2 по Кантерлоту». Там его провели через очередь пони, затем впихнули в какой-то небольшой кабинет, в котором был один пони-единорог, который что-то заполнял, и усадили перед ним, а затем вышли. Единорог закончил что-то монотонно расписывать в свой бумажке и наконец удосужился взглянуть на сидящего перед ним серо-красного от гнойничков, над которыми облезла шерстка, Фокус.

— Форте, приятно познакомиться, — в своем «стражницком» — спокойном и невозмутимом тоне сказал единорог, доставая какой-то очередной бланк и выводя на нем длинную цифру пером, которым он писал, периодически смачивая его в чернилах. Фокус взглянул на стопку бумаг – такого красивого каллиграфического почерка он еще нигде и никогда не видел.

— Имя? – спросил единорог.

— Фокус, — ответил другой единорог.

— Таких имен не бывает, — проворчал допрашивающий, — хорошо, давайте по-другому. Полное имя?

Фокус замялся. Он хотел соврать, но что-то подтолкнуло его к тому, что на него могут еще наехать, а это было чревато тем, что Правду перестанут лечить, и он, вздохнув, проговорил:

— Рэйвенант Шейд.

— Другое дело, — перо вписало его имя в бланк, — место рождения?

— Пригорья Больших Северных Гор.

Форте не стал придираться и вписал местоположение в свой бланк.

— Дата рождения.

— Сороковой день весны.

— О, вы еще пользуетесь старым календарем? Я думал, что он уже везде отменен.... Впрочем, в такой деревне, наверное, знать не знают, что такое «апрель» или «ноябрь», — усмехнулся Форте, вписывая это в свой бланк. Серого единорога больно задело это замечание, он ненавидел, когда его называли деревенщиной, но факт оставался фактом – как бы ему не было тяжело это признать, что такое «апрель» и «ноябрь» он не имел ни малейшего представления. И это удручало его.

— Сколько полных зим прожили уже? – спросил Форте.

— Сорок семь, — ответил Фокус.

— Хорошо... – дата была полностью прописана в бланке, но на этом дело не кончилось. Впрочем, дальше было легче – стража начала задавать вопросы, на которые он начал отвечать уже спокойно, так как они задавались и тысячу лет назад.

— Где живете? – спросил Форте.

— Нигде. Наемный рабочий.

— Хорошо. Была работа на постоянной основе?

— Нет, не было ни разу.

— Средний достаток?

— Не могу сказать, но мало, — отрепетированные ответы, не порождающие дополнительных вопросов, Фокус выдавал быстро.

— Семья?

— Нет.

— Дети?

— Нет.

— Страхование есть?

— Э-э... Что это такое? – удивился Фокус новому слову. Страхование было какой-то непонятной для него штукой, и он ответил честно.

— Ясно, ладно, нет, — отмахнулся Форте и продолжил, — теперь излагайте свою версию того, что произошло.

— Хорошо. Около двух недель назад я с моим другом Правдой... – начал было серый единорог.

— Настоящее имя, пожалуйста, — попросил Форте.

— Спич Блю, — за этой фразой последовала пауза.

Фокус задумался и все честно рассказал, начиная с выхода из рощицы. Он знал, что в его «тысячелетнесть» никто не поверит, поэтому немного отдалил начало повествования и скрыл некоторые вещи, чтобы не выглядеть полным идиотом – например, тот инцидент с большой штукой на колесиках. Однако он просчитался. Форте усмехнулся и сказал:

— Вы лжете. Вас кто-то нанял, и вы просто выгораживаете заказчика, но зачем?

— Я не лгу, — оскорбился Фокус. Он, получается, врал столько времени, но зачем бы он мог это делать – сам понять не мог.

— Во-первых, выходы оттуда испещрены рельсами, — начал было Форте, но Фокус сразу прервал его: «Что такое рельсы?»

— Не придуривайтесь. Ладно – страховка, это только в трех городах есть, но железные вытянутые балки даже деревенские умеют выкладывать.

— А, это такие штуки, по которым длинные монстры на колесиках ездят? – спросил Фокус, и вызвал приступ смеха у другого единорога.

— Нет, ну вы посмотрите... Так, ладно, — Форте мгновенно стал серьезен, — во-первых, вы бы точно упомянули рельсы и поезд – это который «монстр». Это раз. А во-вторых, лучше сразу говорите, кто же вас нанял. Потому что я могу и силу применить, я предупреждаю. В Эверфри скрывается куча беглых преступников – это два. Вы сдались страже только по травме вашего товарища – это три. Все правильно.

— Никто меня не нанимал, — отрезал Фокус, — и вообще, почему вы считаете, что я лгу?

— Потому что ничего в ваших бреднях не сходится, — Фокус очень оскорбился от слова «бредни», но виду не подал.

— Я говорю честно.

— Хорошо. Суд разберется, — закончил писать Форте, — но лучше говорите честно. Вам же наказание облегчат.

— Я все говорил честно, и еще одно слово, — темперамент Фокуса прорвался наружу и Форте, едва успев заорать «Стража!», влетел, прижатый столом, в заднюю стенку своего кабинета, превратив ворохи бумаги в огромный оседающий веер. Его почти не травмировало – Фокус сумел заставить себя остановить стол в полете и не расшибать Форте. Через минуту его схватили, и, натянув на рог протекторный конус, увели обратно к платформе. Однако в этот раз его там ждал удивительный гость – белый земнопони, одетый в намордник так, что его нос был скрыт за ним, а рот и пара глаз были видны. Этот намордник был сделан из металла и по виду напоминал кусочек доспеха Фокуса. На секунду тот даже подумал, что это его доспех разрезали на пласты – но не узнал резьбу на нем, и немного успокоился. Белый пони стоял со свитой из четырех стражников – пегасов в другой форме – в закрытых шлемах и с тяжелыми накопытниками. Они сильно отличались от тех, которые стояли рядом, и между ними чувствовалась напряженная атмосфера – стражники с обеих сторон ощерились, и чувствовалось, что одни сильно недолюбливают других.

— Добрый день. Дот Делайт, особая стража Ее Высочества, — начал пони в наморднике и отдал честь.

Стражники, ведшие его, тоже отдали честь, и сзади них, растолкав их, на посадочную площадку вышел богато одетый единорог: золотистый костюм с палладиевой брошкой на галстуке выдавали в нем главного. Он вырвался вперед и очень резко, с явной злобностью отдал честь.

— День добрый, Регимент Голд, вторая регулярная стража Кантерлота. За чем пожаловали?

— Нам поступило распоряжение забрать вот этого пони и все документы допроса. Выполняйте, — ответил Дот.

— К нам таких распоряжений не поступало, — рыкнул Регимент, — выполнять не будем.

— Вы будете перечить вышестоящей организации? – спросил Дот.

— Я не буду выполнять приказов от неизвестно кого.

— Хорошо, еще разок, — копыто белого пони подтянулось к виску, — Дот Делайт, оберст специальной службы Ее Величества Принцессы Луны. Так лучше?

— Неизвестно кто, если кратко, — гаркнул единорог, и Фокус подумал, что он слишком поторопился с выводами о расизме и его искоренении или перевороте, так уж единорог из явно нижестоящей организации отвечал с полным презрением земнопони, и Фокус не мог не ощутить удовольствие. Внутри он болел за единорога – пусть его стража и схватила его, все-таки чувство единорожьей солидарности не покидало Фокуса, ведь он понимал, что на самом-то деле все эти стражники просто выполняют свою работу, и им за это платят. Они ведь, по сути, такие же наемники, только с кучей дополнительных условий – знание законов и кодекса стражника, а так же с ограничением на количество убитых пони в секунду. И Фокус совершенно не злился на них – только тихо ненавидел законы за то, что они изменились и стали защищать какую-то придорожную шваль.

— То есть «неизвестно кто»? – продолжил Дот. Теперь роли «безмятежный» — «бешеный», которые так успел возненавидеть Фокус за все время темницы, пошли дальше по кругу, а Фокус превратился в наблюдателя. Но зная по себе изначальную расстановку ролей на поле словесной перепалки, он уже мог сказать, кто проиграет.

— Не знаю никаких специальных служб. Вы что, трубочисты что ли? У них есть специальная служба предотвращения пожаров, а вот насчет служб чьего-то имени я никогда не слышал, — съязвил Регимент, но Дот пропустил это мимо ушей и пошел прямо спокойным шагом к Фокусу. Тот заметил одну деталь, которую он пропустил – задняя правая нога где-то до половины была прикрыта блестящим металлическим доспехом, но кроме ноги и морды все остальное тело было обнажено. Дот оглядел Фокуса и поморщился. «Это такие вот условия содержания здесь? Вас надо бы давно расформировать, вторая стража... Вы бесполезные.»

— Знаешь что? Убирайся.... – начал было Регимент, но его уже никто не слушал. Четверо стражников из «специальной службы» спустились вниз и через пять минут вышли оттуда со стопкой бумаг, а в это время другая, небольшая платформа подлетела к посадочной площадке.

Протектор и все накопытники с цепями с Фокуса стянули, оставив его голым, а затем Дот обернул единорог в шелковую ткань-полуплащ и повел к платформе. Его копыта были не похожи на копыта жеребца – нежные и мягкие, эти копыта могла иметь влюбленная кобылка, но никак не стражник, и это напугало Фокуса. И этот платок... Что это такое?

Но его тоже никто не спрашивал; его погрузили на платформу, а Дот, когда платформа взмыла, начал листать бумажные листы, периодически придавая глазам такое выражение, как будто он увидел крысиный труп, а не протокол допроса.

— И что, ты действительно согласен с тем, что ты удовлетворен условиями проживания в камере? – удивленно спросил Дот у Фокуса, — мистер Шейд, зря вы вообще назвали свое место рождения... Сказали бы «Кантерлот». Вам бы сразу все подлечили и срок еще скостили на месяцев восемь за то, чтобы вы молчали о том, что у них свежие продукты раз в полгода появляются.

— То есть врать страже? – округлил глаза серый единорог.

— Конечно. Вторая стража – это, почитайте, стража второго сорта – оттого у них ни дел, ни еды, ни денег. В общем, толпа идиотов. Поймала бы тебя первая стража – все бы было бы посерьезней, а если третья бы поймала – то пиши-пропало, они бы в жизни из-под своего ведомства до самого приговора. Но у них есть правило – к началу исполнения приговора пони должен быть почти здоровый. А тут... Так, финтифлюшки какие-то. Кстати, это правда, что ты родился за столько километров отсюда?

— Ну да... – вздохнул Фокус, — и если бы вы знали, как неприятно попадать в такие вот ситуации...

— Ну, ничего страшного еще не произошло. Самое главное, что мы вас забрали. Вас непременно будут судить – но суд принцессы Луны всегда отличался мягкостью. Вы, судя по допросу, никого не убили и ничего серьезно не сломали? Только рэкет? Ну-у... Так как вы самостоятельно покинули дом, то, думаю, тебе и твоему другу светит штраф плюс в нагрузке тебе еще работы по облагораживанию города – часов сто, — вздохнул Дот.

— Отлично. Только один вопрос остался – где я вытянул счастливый билет, чтобы избежать такого наказания? – недоверчиво спросил Фокус.

— Принцесса Луна увидела ваше досье как преступника достаточно высокого уровня – рэкет вообще-то в обычных судах сильно карается, вплоть до выселения за пределы Эквестрии, и вдруг очень вами заинтересовалась. Мы подумали, что неплохо бы было бы привезти тебя к ней – в конце-концов, если Принцесса чем-то заинтересована, то это надо копать глубже. Может, ты сам раскроешь нам секрет такой заинтересованности? – предложил Дот.

— Вам это не понравится. Ну или вы в это не поверите. И да, наверное, Принцесса Луна просто помнит меня, а вот Принцесса Селестия...

— Вы связаны с Селестией? И каким же образом?

— В общем, — Фокус сделал паузу, — она кое-что заказала у нас. Не этот инцидент с домом, а кое-что куда посерьезней. Слышал когда-нибудь о «морт субит»?

— Что это такое? Впервые слышу, — отозвался Дот.

— Короче, заклинания приложения смерти к пони. Так лучше звучит? – с хитринкой спросил Фокус.

— Честно говоря, яснее. Но хуже. Так она заказала что? Заклинание написать? Найти? – явно заинтересованный, продолжал Дот.

— Нет. Просто есть книжечка, где оно очень хорошо описано. И вот ее нам... Кстати, Тирек подери, она же осталась в хранилище у стражи этой второй, — выругался Фокус, — ни дай Селестия кто-нибудь решит ее почитать.

— Это будет чревато последствиями? – сжав губы, выдавил из себя Дот.

— Да. Для решившего прочесть. Судя по тому, как отвратительно магию знает представитель «специальных» служб Принцессы, рядовой стражник так вообще не знает. Хотя о какой магии можно говорить с земнопони? – язвительно усмехнулся Фокус.

— Ну, вообще-то я эксперт по заклинательству.

— Земнопони? Эксперт? Что? – рассмеялся Фокус, чем сильно задел чувства Дота.

— Да, и, между прочим, два слоя защитных чар от электричества на тебе – это перебор, — буркнул тот, и смех Фокуса оборвался. «Ну надо же... А ведь он прав. На мне двойная защита от любых электрических разрядов – я боялся, что из меня разрядами будут правду тянуть. Ладно, земнопони, хорош... Но как это так – земнопони, да еще и эксперт в магии? Мир, походу, тут неоднократно переворачивался,» — думал серый единорог.

Между тем платформа подруливала к замку Принцесс – большому монолитному зданию. В нем на первом этаже, судя по всему, устраивался какой-то бал – силуэты пони в окнах танцевали вальс, медленно очерчивая квадраты на полу. Но платформа пролетела мимо окон и приземлилась на третьем этаже. Здесь было порядком темновато, однако все предметы были разглядываемы; грамотно сделанное освещение расставляло пятна от лунного света так, что вся фурнитура была напоказ. Сверху арки небольших ворот перед площадкой, куда и села платформа, лежали три кожаных мешка – они-то и привлекли внимание Фокуса, когда начали разворачиваться и спрыгнули, спланировав своими кожистыми крыльями. Стража Принцессы Луны за тысячу лет нисколько не изменилась – все те же мышепони, все те же манеры и повадки. Как минимум, серьезных изменений в них Фокус наблюдать сейчас на мог. Трое бронированных стражников подошли к серому с белым пони и отдали честь, а затем центральный стражник молча развернулся и пошел назад. Двое стоящих позади него слегка повременили, а затем тоже развернулись и пошли за первым, сохраняя построение треугольником. Дот последовал за ними, Фокус, по-тихому скинув «плащ», сделал то же самое, в первый раз за две недели ощущая невероятную легкость во всем его измученном теле – свободным от доспеха и от оков.

— Не боитесь, что убегу? – спросил он как бы кстати, но одновременно ждал исчерпывающий ответ.

— Не сможешь. В этой темноте я уверен, что вся наша... – начал было Дот, но тут Фокус разжег фонарь на кончике рога, ослепив огромную кучу зашипевших мышепони, чем заставил его заткнуться.

— Вот-вот.

— На самом деле, боимся. Просто такой пони, как ты, должен будет выполнять то, что ему сейчас говорят, или, увы, твой друг в больнице – а он все еще там – не сможет получать лечение... – затянул знакомую песню Дот и свет на кончике рога Фокуса мгновенно погас.

— Вы с ними заодно, да? Зачем весь этот цирк? – Фокуса осенило. Он понял, что все эти перепалки – лишь только видимость, на самом деле...

— Никакого цирка. Вторая регулярная стража – сборище идиотов, но цели у нас с ними одинаковые, и на тебя больше никак не повлиять. Мы наслышаны о истории с пегасами и о том, как ты их расшвыривал. Понятное дело, что мы с тобой не справимся, — говорил Дот, — но тем не менее, пока мы можем на тебя влиять. А это уже что-то, согласись. Поэтому, пожалуйста, просто делай то, что тебе пока говорят, и не дергайся по пустякам. Тебя еще никуда не кинули и не обвинили – поэтому будь так добр, веди себя мирно.

— Ладно, уговорил, — кивнул Фокус, — но учти, если что-то пойдет не так, я не поступлюсь...

— Спокойно, все пойдет так. Если тебя ведут на аудиенцию к Принцессам, думаю, что ты вообще-то должен быть рад, — сказал Дот и приутих.

— Надеюсь, что должен. Должен ли? – задал себе вопрос Фокус и буркнул себе под нос ответ: что-то нечленораздельное прорезало воздух, но никто из конвоиров не обращал на него никакого внимания. Впрочем, Фокус был даже рад этому – его выдернули из огня... Из огня да в полымя.

И теперь он, несомненно, был рад любой возможности встретиться с тем, с кем он уже не раз договаривался о чем-то, и теперь надеялся на услугу в ответ – не забесплатно, конечно, но, тем не менее, цена книжки, которую он оставил в хранилище второй стражи, росла в его глазах просто на дрожжах. «Интересно, я смогу обменять кусок бумаги на свою свободу?» — подумал он, заканчивая свою ходьбу. Его привели в небольшой вспомогательный зал, где уже собрались несколько пони. Снизу доносились слабые отзвуки банкета, однако здесь было достаточно тихо. В окно влетела крупная грациозная фигура и приземлилась перед ним. Скинув холщовый плащ, большой фиолетовый аликорн обнажил себя. Принцесса Луна сверкнула глазами, и Дот Делайт отдал ей честь. Точно так же поступили и все остальные стражники, которые находились в комнате.

— Принцесса, мы свободны? – спросил Дот.

— Пока да, но далеко не улетайте, вы еще понадобитесь, — согласилась принцесса.

— Выполняем, — ответил Дот и вся стража словно испарилась, повылетав в окна.

Принцесса Луна осталась наедине с Фокусом. Тот полузакрыл глаза и вздохнул.

— Назови себя, пони, — сказала та своим «коронным», мощным голосом, который называли «королевским».

— Полное имя или кличку? По кличке я больше известен, — ответил тот. Голос Фокуса, далеко не самый тусклый и писклявый, сейчас звучал, как какая-то птичка рядом с органом. Но это не волновало ни его, ни принцессу – их роли были предопределены еще перед началом разговора, и каждый из них оставался доволен занимаемой позицией.

— Что хочешь, — предложила Принцесса выбор.

— Кличка – Фокус, — ответил тот, — наверное, Вам странно видеть меня без доспеха, но в нем Вы бы меня точно узнали, Принцесса.

— Да? Почему ты так считаешь, пони?

— Видите ли, Принцесса... Когда Вы еще жили в том замке, к вам иногда наведывались шестеро пони получать высокооплачиваемые задания, и даже больше скажу – получали их. Помните так, случайно, то, как эти шестеро вспороли шею нашему поглощающему магию другу? – краешек рта Фокус потянулся немного вверх.

Принцесса задумалась. Она усиленно вспоминала свои годы до того, как ее заточили на луну в обличье Найтмер Мун, и вдруг ее осенило. Действительно. Шестеро пони всегда исправно наведывались в ответ на письма получать серьезные задания, которые в то бурное время ни одна стража не могла выполнить, да и рисковать защитниками старого дворца было опасно. А пони, которые стали Элементами Гармонии... Как раз подходили для сложных поручений. Но кто это был из них? Только один всегда носил тяжелейший доспех... И тут Принцесса решила проверить, так ли это, и помнит ли этот пони всех, кто был с ним.

— Ты говоришь, что ты из них. А ну-ка, скажи, как другие выглядели?.. – начала Принцесса.

— Того факта, что в больнице Понивилля лежит пони, который даже в бессознательном состоянии пытался потащить за собой меч в два его метра ростом, будет недостаточно? – приподняв бровь, ответил вопросом на вопрос Фокус, и Луна застыла. Действительно – они.

Простояв в молчаливой и недвижимой позе с широко раскрытыми глазами, наконец Луна молвила: «Но... Но как это возможно?»

Фокус, дернув кончиком рта, рассказал ей – как они пошли в старые катакомбы за книжкой, как дрались там с численным перевесом на стороне врага, как сумели их одолеть и как, в итоге, их двоих схватила психическая ловушка.

Луна выслушала и поджала губы.

— Вы справились, да... Но вас осталось двое. Время, ну, понимаешь...

— Прошу Вас, Принцесса, лучше молчите. Самому тошно от того, что нахожусь не в своем времени. В камере, где меня две недели держала вторая стража, у меня было время подумать, пытаясь сожрать безвкусную баланду. Знаете... Да, ошибся веком. Ну и ладно. Лучше расскажите, что тут серьезно изменилось. Я помню, что раньше земнопони были не в почете, мягко говоря...

— Правила игры изменились лет триста назад, Фокус, — произнесла та, — теперь все пони обладают равными правами. Была большая гражданская война... Единороги, как сам понимаешь, уже начали побеждать, и тут случился жуткий холод. Народ пони, точнее, его остатки вперемешку пошел искать убежища – и нашел новую землю здесь. Когда-то здесь были ледяные поля, но они растаяли, превратившись в прекрасные долины, а где-то там, далеко, куда и пришел холод, уже никто не живет. Старый тракт почти пятьдесят лет стоял в страшном морозе – теперь, кроме пшена и овса, там еще лет двести ничего расти не будет. Дворец мы давно уже покинули – там мы пережили первую атаку Дискорда, затем короля Сомбры... – рассказывала Луна.

— Этот хитрокрупый стал королем? Добился своего? – сказал Фокус.

— Да, добился. Но тем не менее, после этого я... Не знаю, что на меня нашло. Я напала на сестру. И сестра решила покинуть замок, основать новый, а меня заточить в кольцо магических деревьев, осквернив лес темнотой, чтобы я осталась там. Но, увы, заклинание сработало неверно – пришлось меня... Я... Луна... Тысяча лет... – голос Принцессы от боли едва не сорвался на плач, но особа королевских кровей сумела совладать с собой, и продолжила уже ровно, — а все заморозки и война мне лишь известны со слов Селестии.

— Кстати, где Кобыла Света?

— У себя, спит. Кстати, не вздумай при окружении кого угодно называть нас так. Спровоцировать стражу легко, а второй раз тебя мои... Скажем, полулегальные стражники могут и не забрать, — предупредила Луна.

— Полулегальные? То есть как это – полу? – удивился Фокус.

— Видишь ли, моя сестра вообще против любых армированных частей, а я всего на пятьдесят лет тебя пережила в том тысячелетии. Представляешь ведь себе разруху твоего времени, умноженную на два? – спросила Луна.

— Даже слишком хорошо, — ответил Фокус, вспоминая пожары у дворца.

— Ну вот, оттуда я улетела на луну. А потом уже я вернулась, меня расколдовали из Найтмер Мун обратно в себя саму.. Нормальную. Но я все-таки боюсь за себя, тем более что всякие сильные маги нас периодически атакуют. За последние пять лет, когда я вернулась, каждый год что-нибудь да происходит. Вначале Дискорд, затем Кризалис, затем Сомбра, Тирек... В общем, все то, с чем мы боролись тысячу лет назад возвращается. Потихонечку, но возвращается. И никто не знает, как это можно и чем это можно объяснить. Ладно Тирек – тысячу лет можно потратить на то, чтобы придумать, как обмануть цербера, но Дискорд, Сомбра... С чего они вдруг обратно восстали?

— Думаете, что я знаю ответ на этот вопрос? – холодно ответил Фокус.

— Не знаю, все может быть в этом мире, — спокойно продолжила Луна, — но это все весьма интересная тайна, и я неспроста создала эту «специальную службу», хотя Селестия сильно протестовала.

— Ясно. Принцесса... Можно просьбу? – задал вопрос Фокус.

— Конечно. Какую?

— Прежде чем меня будут судить... – сглотнул Фокус, — можно попросить поесть и поспать, только нормально? Чтобы еда была приличной и кровать тоже...

Спустя десять минут королевский повар уже положил перед Фокусом порцию салата с уксусом, рагу из картофеля с морковкой и компот из черешни. Он же уверил его, что это он достал из емкостей, где сменная еда на банкет внизу лежала – то есть все экстра-качественное, свежее и ароматное. Фокусу не было смысла ему не верить – от еды доносился такой замечательный аромат, что Фокус не мог устоять и смел все блюда меньше чем за минуту. Откинувшись на спинку небольшого деревянного стула, он ощутил, как его желудок блаженствует от нормальной пищи, а затем срыгнул и уставился в одну точку на потолке.

На кухню снова зашла Принцесса Луна.

— Наелся? – спросила она.

— Ох, спасибо Вам, Принцесса...

— Это так, неважно. Я сейчас поговорила с Дотом, он остался о тебе очень приличного мнения, — улыбнулась Луна.

— Это дело никак не меняет. Правда, он уверял меня, что мне приговор вынесут полегче... Что-то в духе общественных работ.

— Тебе уже вынесли приговор, заочно. Помнишь сумму, которую Селестия и я тебе обещали за то, что ты найдешь книжку? – спросила Луна.

— Да, Принцесса, помню. Шестьдесят тысяч золотых каждому в копыта. Так вот, тебе выписали штраф и общественные работы. Пятьдесят тысяч штрафа с тебя сняли, а девять тысяч золотых Дот заплатит рабочим города, чтобы доработали за тебя. Ну сам посуди, какой рабочий с зарплатой в две тысячи откажется от премии в девять тысяч за то, что месяц будет работать на три часа больше в день? Никакой. Так что... Считай себя свободным, да плюс к тому же у тебя на копытах тысяча золотых будет. Так что... Что дальше делать – решать тебе. Постарайся привыкнуть к этому миру. Если надо, найди в отделе первой стражи Дота Делайта, так и скажи – иду к Делайту, он тебе пояснит, что, как и куда. Надеюсь, ты воспользуешься этим шансом с умом. Да, и твой друг... Его переводят завтра в Кантерлотскую больницу, но у нас там работает куча земнопони. Ты ему скажи, чтобы он на них не налетал.

— Ох... Даже и не знаю, как Вас отблагодарить, — вдруг ошарашенно произнес Фокус, — но только один вопрос... Почему вдруг решили меня так простить?

— Потому что тысячу лет назад, идя по дороге и найдя земнопони в шикарном доме, я бы сама выгнала его и устроилась бы на ночлег. Это ошибка не твоя, а духа того времени, так что на первый раз ты, считай, получил прощение по обстоятельствам. Во второй раз такого не будет – третья стража схватит, а там никакая Принцесса не сможет вмешаться в их делопроизводство. Сам понимаешь, организация не из раздолбаев вроде второй... – вздохнула Луна и удалилась, оставив ликующего Фокуса наедине с самим собой. Скоро за ним зашел другой стражник, который сказал, что отведет его в покои, где тот сегодня проспится.

Уже оказавшись на пуховой перине, Фокус блаженно закрыл глаза, и, поблагодарив Принцессу Ночи еще раз, крепко заснул, надеясь на счастливое завтра.

Впрочем, спать пришлось недолго. Какое-то странное чувство заставило его проснуться. Он был знаком с этим чувством: ничего хорошего оно не предвещало. Комок подступил к горлу и живот странно забурчал. Срыгнув, Фокус почувствовал, что комок никак не хочет уходить; ко всму прочему, появился какой-то странный и ненужный сейчас озноб. Кое-как стянув с себя одеяло, он встал, и, слегка дрожа, пошел на веранду, прилагавшуюся к комнате.

«Старые раны уходят и заменяются новыми. Тебе осталось лишь только найти новые рубцы на свое сердце,» — вспомнил он чью-то фразу. Кажется, эта фраза звучала в одном из знаменитых в его время романов. Иногда Фокус искренее поражался глубине литературы, которую писали в его время; «Сейчас она, наверное, стала уже классикой и школьники демонстрируют свое лизоблюдство авторам, высасывая из копыт восхищение, которое пони в мое время переживали так искренне,» — подумал серый единорог, сощурившись и уставившись на ночное небо.

«Я чувствую, как тепло подымается. Все становится огненно-золотым,» — вспомнил он еще одну фразу из книги под названием «Больной пони» и закончил ее – «Но все еще даже не нагрелось. Быть настолько счастливым, что от огня молодости сгореть в серых днях.»

Комок от горла никак не желал уходить, а жар действительно только набирал обороты – постепенно Фокус начал уже не просто подрагивать, а натурально трястись. Фокус по привычке что-то заподозрил, и начал накладывать на себя чары, но осознал, что это бесполезно – он здесь один, только он и ночное небо на пару делят эту ночь. «Я, столица и все тот же сладкий запах между ног,» — улыбнулся Фокус, вспоминая язвительные фразочки Правды. «Интересно, как он там? Лечат его? Вылечили? Или все только ухудшилось? Вот где кроется интересный вопрос. Надо будет как-нибудь узнать, что ж там произошло с ним. Странно как-то: ни с того, ни с сего... А, между прочим, на нем был полный комплект чар. Значит, что это только его проблемы – но что с ним такое? Так разнервничаться из-за фразы «тысяча лет», что схватить головной удар? Ох, Правда... Ты меня всегда немного удивлял. Я-то думал, что ты был хотя бы отчасти готов; но ты даже не продумал, а что бы было бы, если... И ладно – тысяча, а если бы три? Пять?» — задумался Фокус, к какой цифре он был бы готов.

Выяснилось, что не больше трех тысяч. Примерно.

Порыв холодного ночного ветра распушил немытую гриву; Фокус хотел вдохнуть местный ночной воздух полной грудью, но комок прыгнул прямо в рот...

...Фокус едва успел добежать до унитаза, и вдруг с адскими, невыносимыми болями под ребрами его желудок начал сокращаться, спровоцировав рвоту. Самое ужасное было то, что Фокуса неоднократно протыкали в живот, и теперь рубцы напоминали о себе просто невероятно сильными болями. Рвать быстро он не мог; приходилось насиловать себя, заставляя рвоту течь медленно, чтобы не перенапрячь желудок. И, возможно, он бы и потерял сознание, если бы не счастливая оплошность – в спешке он оставил все двери раскрытыми, и регулярный патруль, увидев его в таком состоянии, резко рванул к медицинскому блоку. Спустя пять минут двери комнаты открыли запасным ключом, и Фокуса подхватили слабые, но одновременно с этим такие мощные копыта медсестры в белом халатике. Они же уложили его на кровать, впихнули в рот какой-то мерзкий порошок и дали запить его водой. Фокус даже не стал разбираться, что это – ему стало настолько плохо, что он доверился медику и отрубился при первой возможности.

Яркие лучики утреннего солнышка мягко погладили ресницы Фокуса, и тот, не спеша, наслаждаясь моментом, раскрыл глаза. Все прошдше ночью казалось страшным сном – и только медпони, юная единорожка в халатике, сидящая напротив на свой раскладушке и сонно протиравшая глазки, напоминала ему о реальности произошедшего. Она заговорила нежным и тонким, прямо жеребячим голоском:

— Доброе утро, сэр, вы вчера отравились, причем очень сильно. Что вы ели?

— Доброе... – Фокус встал, подошел к окну, за которым виднелась веранда, и посмотрел туда, оставаясь молчаливым. Кобылка терпеливо ждала ответа на вопрос, и наконец Фокус сказал:

— Баланду от стражи номер два недели две подряд. А потом еще немного нормальной еды.

— Понятно... А что именно из «нормальной» еды?..

— Салат с чем-то кислым...

— Ох, сэр, с вашими-то болячками уксус есть... Скажите спасибо, что вас вырвало. А не то бы загибались. Уксус – вообще штука вредная, мы никому не рекомендуем есть его... Хотя вкусная, да, но все же, ядовитая. Зачем вы ели это?

— Я что, знал про уксус, что ли? Там, где я... – огрызнулся Фокус, но вспомнил, что кобылка ни в чем не виновата – виноват он, и закончил фраз аккуратно: «Где я родился, все заправляли лимоном. Лимон-то полезен, так ведь? А уксус на него похож...»

— Ну, здесь вы правы – лимон это полезная вещь, — улыбнулась кобылка, вставая, — я вам кашки овсяной сварила на завтрак, возьмите на столе у кровати. Если вдруг почувствуете себя хуже – ни дай Селестия, тьфу-тьфу-тьфу, — приходите в медблок, разберемся. И большая просьба – сегодня ничего соленого и пряного.

— Разве не три дня? – удивился Фокус, помня наставления Брошки по поводу пищи.

— Вообще-то три, но отдыхающие во дворце дальше «сегодня» уже никого не слушают... – вздохнула кобылка.

— Я здесь так. Проездом, — ухмыльнулся Фокус, — так что три дня – значит, три дня. Где тут можно овсянкой и яблоками закупиться?

— О... Ближайший магазин – на выезде из пологов дворца, прямо справа от шоссе – «Руфстор» называется, кажется.

— Спасибо, — кивнул Фокус.

— Ну, я пойду? – спросила кобылка, и, дождавшись одобрительного кивка, вышла из комнаты.

«Руфстор», значит. Хорошо, схожу туда...» — подумал Фокус, глядя на кашку, заботливо сваренную медсестрой, — «а лечат тут теперь, конечно... Что-то она в меня впихнула такое, от чего меня уже сегодня не тошнит. Интересно... В прошлый раз Правда от головы год поправлялся. А сейчас сколько? Ну... Я, когда меня тошнило, через три дня избавлялся от позывов вырвать. А тут – меньше, чем за шесть часов. Значит, год деленный на шесть... Два месяца. Что же... Два месяца – это мощно, особенно против такого жуткого месива в голове. Как это... Медицина, кажется. Медицинка. Отличная медицинка...» — улыбнулся Фокус и принялся поглощать овсянку.

Хоть та и была жутко липкой, но, тем не менее, оставалась достаточно вкусной для того, чтобы Фокус ощутил хотя бы немного удовольствия от еды. После своей скудной трапезы, запив все это водой в чашке, которую ему тоже заботливо оставили рядом с кашкой, он немного полежал – буквально полчасика, и пошел на прогулку, а заодно и заглянуть в магазин. Подойдя к главному входу, он приметил знакомое лицо, сохраняющее бессмысленное выражение – Дот Делайт направлялся к нему с небольним мешочком в зубах.

Отдав его Фокусу, он проговорил: «Здесь пока пятьсот золотых, и вечером зайди в покои Принцессы. Жалко, что твоему желудку еда пришлась не по вкусу» и ушел восвояси.

Фокус хотел крикнуть вслед что-то обидное, но остановил в себе это ребячество, а заодно подметил, что Дот очень хорошо осведомлен о том, что происходит и когда нужно появиться, и, самое главное, где нужно появиться, чтобы сделать свою работу. И нехорошее чувство зародилось в нем: создавалось впечатление, что Дот просто следит за ним. И хотя Фокус признавал это, как факт – он ничего не знал о этом времени, и слежка за ним была с одной точки зрения просто необходимой вещью: как иначе власти могли предохранить его от глупых ошибок, благодаря которым он мог снова угодить под замок?

Смирившись с этим, Фокус двинулся дальше между колоннами. Пройдя большой зал, он оказался в следующем, который уже был с парадным входом. Здесь уже были пони, причем явно не чернорабочие или уборщики – пони в дорогих нарядах, в шикарных костюмах и с выражением лица напыщенной семилетней девочки-жеребенка, что жутко насмешило Фокуса, но виду он постарался не подать, и, как понял, все правильно сделал, потому что здесь все ходили с подобными лицами без исключений, разве что стражи у входа и Фокус сохраняли более-менее нормальное выражение. Выйдя из этого оплота эгоистического выражения лица, Фокус наконец-то вдохнул свежий воздух.... И сразу закашлялся, потому что большое шоссе на выходе в город никогда не отличалось частотой. Через кашель и слезящиеся глаза Фокус с трудом добрался до другой стороны улицы и дернул ближайшую ручку магазина. Ввалившись туда, он только и сумел, что минуты три стоять на месте и вздыхать?

— Куда торопитесь-то так? Мы до семи вечера работаем, — шутливо буркнул низкий голос откуда-то из-за стеллажа с продуктами.

— Эм-м... – отдышался Фокус, — простите?

Навстречу ему вышел земнопони и прошел за кассу. Гнев вскипел в душе Фокуса: «Как этот гад посмел издеваться надо мной?», но Фокус, скрипя зубами, сдержал себя. Пройдя по стеллажам, он нашел банку, на которой было написано «овсяные хлопья», и взял две, а затем подошел к стенду с овощами и фруктами, да взял немного яблок телекинезом.

Принеся все это на кассу, он отдал взятое им земнопони, и тот сказал: «Три золотых.» Фокус расплатился монеткой поменьше, и шестьдесят серебряных вместе с продуктами ему вернули. Вначале Фокус даже не понял, где продукты – их отдали в полиэтиленовом пакетике, но затем, боясь выставить себя дураком, он сразу же взял пакет так, чтобы ничего не вываливалось, и пошел обратно. Уже зайдя во дворец и снова наткнувшись глазами на всех напыщенных пони, он понял, что ему будет тяжело освоиться здесь. Потому что почти все пони имели при себе тонкий шуршащий пакетик.

Фокус открыл двери во внутреннюю залу, стараясь как можно быстре раствориться во дворце, как вдруг, нежданно-негаданно, воткнулся носом во что-то теплое и белое. Машинально задрав голову, он увидел лицо, на котором застыл смешок, выполненный уголком рта, большие, красивые, добрые глаза и огромный рог, за которым виднелась яркая золотистая диадема...

...Селестия.

— Принцесса? – спокойно, с легким налетом благоговения обратился к ней Фокус. Стражники сзади него раскрыли рты от удивления – они привыкли к тому, что при одном только появлении Селестии все падают ниц, и даже они сами на утреннем приветствии сгибали копыта, как перед самыми высокопоставленными чинами в страже, а тут какой-то серый белогривчик решил не показывать никакого уважения к Принцессе. В голове стражника-пегаса слева зародилась идея взять древко его копья и поугрожать, что он может опрокинуть этого пони с пакетиком на колени, и только он собирался сделать это и вышел из-за спины, принцесса ответила: «Да, я» и улыбнулась.

Стражник уже подходил со словами «Прояви уважение», как вдруг какой-то сильный вихрь сбил его с ног и прокатил метров пять по полу вдаль от принцессы и ее собеседника. Стражник немедленно вскочил, озираясь по сторонам, как какой-то зажатый крысеныш, держа копье наизготовку. Оскалив зубы, от чиркал взглядом по всем колоннам, ища пегаса, который посмел сбить его с ног. «Выходи, пегас,» — процедил он и наткнулся на бешеный смех Фокуса и хихиканье Селестии, которая манерно приложила копыто к губам, чтобы не засмеяться в полную силу. Селестия помнила, на что способен Фокус, и поэтому реакция современных пони не могла ее не позабавить, потому что стражник в первый раз почувствовал настоящую, необузданную, сильную магию: заклинание вихря не из перечня разрешенных заклинаний.

— Стражник, вернись на место. Я понимаю, что ты хочешь показать, что надо проявлять уважение – но этот пони в свое время проявил его более чем достаточно.

— Но Принцесса... Этот пони применил заклинание, которое не входит в список, получается! Манипуляции с ветром запрещены! Следует наказать... – начал было стражник, но Селестия остановила его: «Этот пони еще не знает многого, поэтому на первый раз я лично прощаю его. Тем более, тебе всего-то нужно поправить шлем».

Стражник второпях поправил действительно съехавший набок шлем под хихиканье второго стражника и вернулся в позицию конвоя. Неудачная попытка выслужиться посадила на его лицо выражение неудовлетворенности происходящим, и теперь он только косо поглядывал на Фокуса, который держался даже слишком, по его мнению, спокойно.

Впрочем, Фокусу было мнение какого-то пегаса, пусть даже и стражника, абсолютно до лампочки. Он продолжил разговор с Селестией как ни в чем не бывало, словно он н опрокидывал только что стражника на пол.

— Принцесса, очень рад видеть Вас в добром здравии. Мне тут сказали, что прошла ты...

Селестия оглянулась и посмотрела на стражников, знаком попросив Фокуса приумолкнуть. Тот немедленно подчинился, не успев проговорить даже слово тысяча.

— Стража, вольно. Свободны на два часа, через два часа жду вас тут. И никакого сидра до конца дежурства! – сказала Селестия и два стражника поплелись. Уже из коридора, куда они пошли, донеслись затихающие звуки разговора:

— Как этот единорожек тебя, а!

— Да пошел ты! Я знал что ли, что он такой... Он применяет что попало, а его лично Селестия прощает. Ну не хамство ли по отношению к нам? А если Дискорд меня в свинью превратит, Селестия его может, тоже простит, потому что он теперь с Твайлайт Спаркл крутится? Закон должен быть един для всех!.. Эх, почему Шайнинг Армор теперь в Кристальном Королевстве...

— Ты уже непонятно сколько вздыхаешь по своему Армору, голубок...

— Ой, знаешь, лучше бы ты...

Голоса скрылись в коридорах, но на лицах оставшихся в зале возникла широченная улыбка.

— Ну как тебе моя стража?

— Ничего, сойдет. Только... Что такое этот «Перечень»?

— Пойдем, я тебе объясню. Кстати, пакетик оставь здесь на колонее. Я потом скажу, чтобы повар что-нибудь приготовил... Там только еда? – спросила Принцесса.

— Ну да, Принцесса. Только, если можно, без уксуса. Я от него ночью сегодня помирал.

— Хорошо, я обязательно скажу это. Пошли, — сказала Селестия и новоиспеченный «конвоир» Фокус пошел за ней прямиком в тронный зал. Там Принцесса уселась на трон, а Фокус остался стоять на красном длинном ковре.

— Ну, приступим, — Селестия потерла копыто о копыто, медленно начиная продумывать в голове, с чего бы начать свой рассказ. Фокус тем временем, воспользовавшись замешательством Селестии по поводу начала ее речи, подошел к большому витражу, и, разглядывая пони, собранных из разноцветных кусочков стекла, спросил: «А это что за шесть разношерстых?», тем самым облегчив Селестии начало.

— Ну так вот, да. Тысячу с небольшим лет назад вы с друзьями что сделали? Победили Тирека. А кем вы после этого стали называться? Элементами...

— Гармонии, — закончил Фокус.

— Именно, — подтвердила Селестия, — так вот, давай я тебе расскажу историю. Тысячу лет назад принцесса Луна сошла с ума и превратилась в Найтмер Мун – оделась в доспехи и захотела вечной ночи. До этого, за три года, явился дух хаоса по прозванию Дискорд – у меня есть ощущение, что эти события немного связаны, но не время гадать. Так вот, пришлось отправить мою любимую сестру в изоляцию...

— На луну. Да, Принцесса упоминала об этом. А что было дальше? – с интересом спросил Фокус.

— Так вот, слушай внимательно. Восемьсот лет назад пришли псевдо-элементы Гармонии. И они, естественно, повернули народ на свой лад и устроили самую настоящую революцию, сместив меня с трона. Я же не могла пойти против воли целого народа – а всего за десять лет эти пятеро пони добились своего и стали главными. Но, увы, нет гармонии – нет нормальной власти, и поэтому через двадцать лет государство окончательно распалось на кучу земель, принадлежавших разным домам. Я вынуждена была с горечью наблюдать за этим, но обо мне слышать никто не хотел – из самых темных деревень меня гнали, а уж говорить о племенах земнопони или кланах пегасов было бесполезно. Потом, через сто с лишним лет, во время сильнейшей засухи был организован крупный союз домов единорогов, который возглавили двое. Потом – один. Но это все прелюдия... События начались около пятисот лет назад. Лед начал надвигаться на земли по ту сторону леса Эверфри, и пони побежали по тракту в дворец. А потом и на небольшой форпост Понивилль, где так и остался каменный трон Дискорда. Они начали осваивать его, а трон снесли. А потом нашли, что лед, который раньше лежал здесь, у гор, отступил. И где-то в предгорьях, в пещере, состоялась знаменитая Встреча Примирения. С этого времени три народа пони живут в мире согласии, хотя еще пятьдесят лет назад до этого они были готовы воевать «раса на расу», но тут уж нужда вынудила. И льды отступили. А потом, где-то триста лет назад, я вышла из тени с готовым сводом законов, потому что стычки и недолюбливание начало снова принимать критические обороты. И знаешь... Пони потянулись, потому что за две сотни лет никто уже не захотел воевать. Так были созданы три документы: Регламент, Куррикулум и Перечень. Регламент – это для земнопони. Куррикулум – для пегасов. А вот Перечень – для единорогов, и тебе надо будет обязательно с ним ознакомиться, ведь одно дело – я рядом, и я понимаю, с какого ты тысячелетия появился. Кстати... Никому не говори о своем возрасте. Скажем, что ты родился в провинции – провинциалы все равно плохо знают правила в Кантерлоте и Понивилле. Или в Сталлионграде. Сталлионград – это идеально. Там много фабрик... В общем, там тоже не всегда удается отследить пони, которые закон преступают. Так вот, пять лет назад Найтмер Мун вернулась... И появились новые Элементы – вот эти вот «разношерстые» пони. Кстати, они тоже недавно победили Тирека. Так что они вам ровня.

— Ого, — вздохнул Фокус, — я даже представить не могу, чтобы земнопони и пегасы Тирека завалили. Сколько дней с ним сражались? – спросил Фокус, преисполненный удивления.

— Одного не прошло до заката.

— Ну ничего себе, — почесал затылок Фокус. «Правде будет неприятно это услышать... Ох, это надо будет умолчать. Земнопони, виртуозно расправившиеся с Тиреком... До чего докатился этот мир! Впрочем, Правда сразу же пойдет разбираться, кто тут самый сильный маг – и, боюсь, это плохо для него и для земнопони этих кончится. Так что...»

— Принцесса, у меня есть просьба, — сказал Фокус.

— Слушаю.

— Сегодня в больницу Кантерлота должен... Прибыть мой друг, очень близкий друг. Его зовут Правдой. Или Спич Блю, если от рождения. Как мне его можно посетить?

— Сегодня – увы, никак. Знаешь что... Напиши в больницу письмо с просьбой о выписке из его карты, — словив непонимающий взгляд Фокуса: «Какой еще карты? Туза треф, что ли?», поправилась, — мой канцелярский работник напишет, а завтра в левом крыле, в комнате с номером триста четыре, заберешь бумажку и посмотрить, с какого числа к нему пускают. Хорошо? Только не надо нервничать... Его лечат и точно вылечат, что бы с ним не было.

— Я надеюсь на лекарей... Этой новой касты или секты... «Медицина», — ответил Фокус, чем вызвал улыбку на лице Селестии, — что такое, Принцесса?

— Да ничего, Фокус... Просто медицина – это такая наука. Вроде алхимии, только пони лечит. И хорошо лечит – многие здоровыми продолжают ходить, несмотря на болезни. Кстати, может, тебе стоит сходить к врачу? Ну, то есть, к лекарю?

— Да нет, не надо. Лучше скажите, где мне пока пожить. Я у Принцессы Луны попросился переночевать, так как думал, что меня будут судить: мне выделили комнату. А дальше куда? Где здесь что? – обеспокоенно спросил Фокус.

— Думаю, для начала тебе было бы неплохо ознакомиться с Перечнем, — протянула Селестия, — иди в левое крыло, попроси копию. Они эти книжечки бесплатно раздают. Прочти ее от начала до конца, и... Кстати, насчет книжек. Та книга...

— Которую вы тогда заказали? Лежит в сейфе второй стражи, молюсь на Вас, чтобы никто не прочел раньше времени, — вдохнул Фокус, — но первые страницы с секретом бессмертия вырваны. Так что... Основной материал книги утерян, можно сказать.

Селестия только вздохнула.

— Судя по Вашему вздоху, гонорар я свой не получу, — усмехнулся Фокус, — тяжела судьба провалившегося…

— Почему же? – удивилась Селестия, — я ничего не говорила про состояние книги. Тем более, все равно ты с твоим другом хоть что-то в итоге принесли...

— Кстати, Принцесса, — вставил Фокус, — вы не помните, как закончили жизнь еще четверо из нашей шестерки? Мне бы вот было бы интересно узнать...

— Помню. Каждому из них я устраивала отдельные похороны со всеми почестями и моим посмертным благословением. Брошка умер раньше всех – спился и подхватил болезнь печени. Серьезную, между прочим. И не смог с собой совладать – лекарь говорил ему бросить, тогда он доживет спокойно, но тот не смог. В пятьдесят четыре закончился. Пес устроился тренировать собак для жителей. Сгорел на работе – нашли дома с пеной у рта. Бешенство подхватил от волка и заперся дома, чтобы никому больше не навредить. Шикарной души был пони. В пятьдесят семь умер. Остальные закончились уже спокойно, без казусов, по возрасту – в шестьдесят девять Рыбка, в семьдесят четыре Пирожок. Я была удивлена – с его-то страстью к обжорству так долго прожить... Впрочем, не будем об этом, — осеклась Принцесса, глядя на то, как Фокус втихаря смахивает слезы, усиленно разглядывая витраж. Слова Принцессы приносили ему боль, но он теперь хотя бы знал, что не в помоях, на обочине жизни закончили его друзья, а как подобает – разве что Брошка спился, а все остальные продолжали делать свой долг до конца. Или ушли на покой. В любом случае, Фокус и Правда – последние пони из той шестерки, и, в конце концов, силой воли Фокус заставил себя смахнуть уныние, налетевшее на него, как стервятник налетает на мертвую зебру после того, как лев закончил трапезу.

— Ну ладно, — произнес он, — а что мне сейчас-то делать, помимо того, как я прочитаю Перечень? Работы здесь не будет? Пойти работать поломойкой у напыщенных господ?

— Почему же? Есть много мест, в которых ты будешь заинтересован наверняка. Ты просто поищи, — предложила Селестия, — что-то да хорошее найдешь, обещаю. Нету у нас пони, которые работают ну совсем уж через «не хочу» — каждый имеет хоть свои представления о том, почему ему интересна именно это работа. В конце концов, можешь записаться в стражу, только возьмут ли тебя по возрасту? Насчет того, что тебя арестовывали, не волнуйся – оправданных берут.

— Хорошая идея, — согласился Фокус, — надо будет оставить в голове. Спасибо Вам, Принцесса. Я пока свободен?

— Почему «пока»? Я думаю, что ты свободен очень надолго, до самого конца... – улыбнулась та.

— Хорошо. Я пошел. До свидания, Принцесса Селестия, — кивнул Фокус и поспешил убраться из тронного зала.

Когда он шел по коридорам, его взгляд наткнулся на две знакомые морды. Стражники, одного из которых он подкинул вихрем в зале, что-то стояли и шептали меж собой, тыкая в Фокуса копытом. Наконец, один из стражников (тот, который стоял тогда на месте) толкнул первого, и тот едва ли не влетел в Фокуса, отпрыгнув от него, как от прокаженного; на лице Фокуса дернулся уголок губ в странной усмешке.

— Что такое, стражник? – не без издевки в голосе заметил Фокус, слегка надменно поглядывая на несчастного испуганного пегасика.

— Ну-у... Э-э... Я тут... – начал он мямлить, когда сзади раздалось рычание недоумения и второй стражник вышел со словами:

— Мой приятель хотел спросить, что ты такого сделал, что за тебя лично Селестия поручилась?

— А зачем ему?

— Ну-у... Э-э... В общем, — выдохнул второй стражник, потупив глаза, — у меня сын проштрафился. Сильно. На двести золотых ограбил бабушку одну. Я так не хочу пятно на его жизни ставить...

— А что ему за это грозит? – приподнял бровь Фокус, чувствуя, что что-то здесь нечисто – то ли наказание такое, что его не каждый взрослый здоровый пони выдержит, то ли еще что.

— Ему? Ему-то штраф напишут, а меня вот из стражи выкинут, если докажут... Как можно сделать так, чтобы Селестия лично простила моего глупого сына? – с мольбой в глазах уставился на Фокуса стражник.

— Очень просто. Нужно подойти и все честно рассказать. И твоя кислая мина сойдет, чтобы доказать, что дальше никаких деталей ты не скрываешь. Если ты их не скрываешь. И вообще, — Фокус уже собирался разразиться язвительным монологом, но подумал, что отношение к нему после такого лучше точно не станет, и замолчал – ему еще сколько-то придется жить в дворце, а он не знал, насколько мстительные эти двое.

— Вообще... Вообще что? – переспросил стражник.

— Вообще вот что. У меня долгая и тяжелая судьба, и я не хочу о ней говорить. Просто объем моих полезных дел позволяет закрыть глаза на мелки выпады, особенно когда на меня идут впрямую. Считай это рефлексом. А сам я ничего говорить Селестии не буду, сразу говорю. Я всегда был против круговой поруки и против сейчас. Думаю, что и ты далеко не «за», сам понимаешь, — ответил Фокус, с трудом вложив в свой голос нотку извинения, что жутко претило его натуре, которую уже выташнивало от этого пегаса.

— Ладно, я... Я понял, — сказал стражник и вместе со своим другом медленно поплелся обратно в коридор, из которого только недавно вышел.

Фокус проводил его взглядом, слушая затихающие шаги, и пошел дальше. «Если тут все стражники такие нытики, то я буду ещенощно заблевывать весь Тиреков толчок,» — подумал Фокус и сам усмехнулся на своей шуткой. Пройдя несколько залов и длинный навесной коридор, он оказался под вывеской «Правое крыло». Выругавшись так, что пони повыглядывали из кабинетов посмотреть на виртуозного «сапожника», он прошел весь путь обратно и, вернувшись к выходу из тронного зала, прошел в другую сторону примерно столько же, пока не оказался под вывеской «Левое крыло».

«Здесь все напоминает о пегасах. Крылья, воздух, горы... Тьфу ты-ну ты, что за времена пошли? Спустите меня в долину, я хочу нормальной высоты под ногами», — подумал он и пошел мимо кабинетов, глядя на вывеску каждого из них. Наконец он нашел то, что искал – вывеска гласила «Консультации по Перечню». И хотя слово «Консультации» внушало ему определенную степень недоверия, он собрался с мыслями и вошел в небольшой кабинет, где сидело двое пони перед столами, заваленными всякими бумагами, которые что-то усиленно писали. Один из них поднял голову, и, улыбнувшись, сказал: «Добрый день», жестом приглашая Фокуса присесть рядом на стул напротив большого письменного стола из ольхи.

Фокус подчинился этому. Он шагнул вперед и плюхнул свой круп за стол, смотря в глаза земнопони, который что-то писал, заправив копыто в зубы. Посмотрев на него, как на чумного, Фокус сказал: «Я пришел за копией Перечня».

— Хорошо, — ответил пони и протянул ему брошюрку в двадцать страниц, не больше.

— И все? – спросил Фокус.

— А что вы хотели? Километры бумаги? Нет уж, это не конституция, где разграничивается все на свете и еще есть место для нового. Перечень един еще с момента создания и... В общем, ознакомитесь и оставьте у себя дома. Это ваш второй паспорт, — ответил пони и снова погрузился в писанину.

Фокус хмыкнул, подтянул к себе магией брошюрку и вышел из кабинета. Пройдя еще раз пол-дворца, он вышел наконец к своей комнате. Там он уединился, сел на веранду и начал читать Перечень.

По большому счету, документ состоял из списка запрещенных заклинаний. Начинался он словами «Да будет воля Принцессы такова, что все нижеизложенные заклинания будут влечь за собой кару при их прочтении или попытке прочтения, исполнении или желании исполнения, и воля Принцессы, одобренная народом, стала законом, и список решений о запрете нижеизложен: ...» и дальше шел пронумерованный список из почти полутора тысяч заклинаний, которые отныне были запрещены в Кантерлоте, Понивилле и вообще всей Эквестрии.

Чем дальше изучал этот список Фокус, прогоняя заклинания в своей памяти, тем угрюмей становилось его лицо. Некоторые заклинания он знал; некоторые же – нет, но суть от этого, в общем-то, не менялась – оставался в свободном пользовании разве что телекинез, а все остальные – начиная от примитивной метео~ и гидролистики, и заканчивая такими ужасами наяву, как «морт субит», «аэриал деспойл»(заклинание, которое рассеивало воздух в пространстве, заставляя пони распухать и помирать в муках, да и не только пони), «санлайт страйкап»(заклинание, создававшее испепеляющий все живое в округе около двух километров свет) и прочих массовых опасных заклинаний. Так что мощь Фокуса в этом тысячелетии оказалась в пролете. Он даже не мог представить себе заклинания за пределами этого списка – он содержал все изобретенные в его время и после него заклинания. Фокус мог похвастаться, что он знал наизусть свыше двух с половиной сотен заклинаний, и это было очень и очень много, но при этом список в полторы тысячи, который включал все, что он знал, был признан запрещенным.

«И почему я не пошел в музыканты? Дудел бы себе спокойно...» — мрачно подумал Фокус и сглотнул комок, подступивший к горлу, и только затем испугался, что это, наверное, снова приступ рвоты. Но комок спокойно отступил, и больше сегодня рвать не хотелось. Тогда серый единорог лег на кровать, но даже в постели он не нашел себе уюта – вдруг засвербили все цапки и гнойнички на его коже, хотя за вчера он уже почти забыл о них. Мечты о том, что он может и в этом мире быть наемником, рухнули в момент. Через некоторое время, впрочем, он заставил себя успокоиться, и тут в его голову пришла идея.

Он поднялся, бросился к брошюре, и, внимательно пролистав ее, не нашел ничего, что бы говорило такой части магии, как психокинезе. Эта область в магии уже очень давно даже во время его рождения оставалась малоизученной и слабознакомой многим единорогам, за исключением кругов сильнейших магов, которые сами ее практиковали с величайшим трудом и ворохом ошибок. А вот Фокусу удалось добиться невероятного, и он решился протестировать это прямо сейчас.

Он вышел из комнаты и пошел по коридорам. Наконец мимо него прошел одинокий скучающий патрульный, желавший найти хотя бы крысу для того, чтобы оправдать свое бесцельное шатание по дворцу. Пристроившись за ним, Фокус сконцнентрировался и направил взгляд на затылок стражника. Тот немного замедлился, затем возобновил свою ходьбу. Фокус подумал, что хорошо бы повернуть налево: пони на ближайшем участке повернул налево в смежный коридор. Фокус подумал, что неплохо было бы посидеть: стражник сел. Проходя мимо него, Фокус подумал, что неплохо было бы забыть этого пони и сделать вид, что ничего не видел: когда Фокус скрылся за углом, раздался вздох, затем бормотание и слова: «Ну и какой Дискорд меня дернул маршрут нарушать? Заметят – влепят, ох уж я...»

Кончик рта Фокуса едва ли не достал уха, когда его желания превратились в навязчивые идеи другого пони. Он сам назвал разработанное им заклинаний «Призмой желания», и, хотя излишняя звучность названия ему не нравилась, тем не менее, это пока было только его заклинание, никому еще не известное, а даже крупные маги едва-едва практиковали это, и поэтому перечень даже не заикался о магии изменения сознания. Фокусу это было только на копыто: как известно, магию на другого не наложишь, и прямой контроль получить вряд ли было принципиально возможно, а вот спроецировать что-то свое на другого пони – пожалуйста, как только прямые воздействия отключались, можно было играться с пони в игру под названием «попробуй сопротивляться себе самому». Для этого надо было иметь просто недюжинную силу воли или, как минимум, нескольких верных идее товарищей. Слоняющийся лентяй в форме ничем таким похвастаться не мог.

Кто-то в его время говорил, что контроль разума – это абсолютно новая ступень в магии, которая сметет все эти примитивные силовые воздействия на окружающую среду, оставив их для уроков школьной истории, а их место займет магия куда более изощренная, голодная и жестокая. Магия, благодаря которой единороги точно закрепят свое господство – все не только не будут пытаться отхватить от них кусочек, а наоборот – будут отдавать земли, кобыл и сами будут рады служить хозяевам-единорогам. После открытия «морт субит» стало ясно, что защита пони от наложении магии на них напрямую не идеальна, и лазейки в ней есть. Но сколько? Одна? Пять? Или триллион? И самое важное: как ими воспользоваться? Фокус, постоянно изучая литературу, посвященную самозащите тела живого существа от магии, неоднократно пытался что-то сделать, и, наконец, спустя почти десять лет занятия этим вопросом, отрыл еще одну очень хитрую и извилистую лазейку, которая позволяла подменять и усиливать свои желания в голове другого пони.

Фокус пошел обратно в комнату. Там он взглянул на часы: три часа дня, и подумал, что неплохо было бы через часик пообедать, а заодно и узнать, написали ли письмо к «лекарям в их медицину», как подумал Фокус. После этого он улегся в кровать и не ощутил свои гнойнички. «Все болезни от нервов, дорогуша, именно так – все-все болезни от нервов, и никак иначе. М-да... Я даже как-то не... А, впрочем, ладно. Придется забыть о магии естественных сил и заняться чем покруче. Может, до чего и дойдешь... М-да,» — произнес у себя в голове Фокус и сразу же захрапел, раскинувшись на покрывале в широкой позе.

Проснулся он, когда часы уже пробили семь. На столе рядом с кроватью виднелось что-то новое, накрытое тряпкой. Гнойнички снова зачесались, и, поелозив в кровати, чтобы унять зуд, Фокус встал и подошел к столу. После коротких раздумий он сдернул хлопчатобумажную накидку, обнажив свой подостывший обед – овсяную кашу с яблоком и сахаром, а так же компот из черешни. Но это было не все – еще был какой-то соус... Соус пах мятой и был снабжен какой-то странной губкой. Попробовав этот «соус» на вкус, Фокус мгновенно сплюнул на пол, забыв про приличия. Под видом соуса в чашечке скрывалась мазь: он увидел в последний момент листок, на котором было написано «натрите все воспаления, пройдет». Недолго думая, Фокус пошел и промыл рот в ванной. После этого он сел за стол и посвятил себя трапезе.

Спустя двадцать минут все съедобное было съедено, и Фокус повертел телекинезом губку. Придя к выводу, что это то, что надо, он смочил ее в мази и хорошенько обмазал ей тело, периодически обмакивая губку заново. Как ни странно, боль и зуд почти сразу прошли, оставив место только приятной прохладе, как от мяты или от морозца. Фокус подумал, что неплохо было бы найти одежду, иначе воспаления на теле будут возвращаться вновь и вновь, и будет он ходить, как прокаженный. Самым разумным вариантом были холщовые рубашка и повязки на задние ноги, но, оценив шансы найти их тут, Фокус отказался от идеи искать такое. «Лучше пусть как прокаженный, но не в этих ужасных безвкусных вещах, как пони в том залу,» — подумал он и подошел к зеркалу. Мрачное лицо уставилось на него оттуда.

«До чего докатился... В таком городе осел. Как осел. Хорошо, что на время,» — пошутил про себя Фокус и мрачное лицо слегка улыбнулось, разве что только обнажив пачку старческих морщин. Фокус посмотрел на эти жуткие складки кожи и понял, что постарел за этим три дня – столько нервотрепки и ужаса ему пришлось перенести. Перемещения во времени никогда не проходят даром, пусть даже и в один конец – «Добро пожаловать в ад, Фокус. Привыкай, читай перечень запретов, лижи жопу земнопони... Тирек меня высоси, в какой извращенный мир я попал? Хорошо хоть лекари перестали быть шарлатанами – вон какая мазь хорошая... Но, знаете, я и без этого хорошо бы жил в своих латах. Что... Чего я хочу? Я хочу... Я хочу вернуться домой... Бы. Хотел бы. Эх-х... Фокус... Стареешь. Морщинишься. Хочешь домой, в теплые доспехи и куда-нибудь в пригород Замка, устраивать там разборки с хозяином таверны и влепить ему тарелкой по морде, затем помириться, взять у него очередную работу, пойти, выполнить, затем снова поссориться... И так по кругу. Расписание жизни было – а теперь сплыло. И как же сложно... Было бы мне двадцать – привык бы. Но в таком возрасте вообще-то пора на покой... Кожа шелушится, уксус крепок слишком для моего желудка, и остаток жизни я проведу каким-нибудь торгашом с копеечной выручкой, на овсянке с яблоками и сахаром, запивая все компотом... Нет, старость я представлял себе по-другому. Я хотел бы закончить путь не в магазине, а где-нибудь на краю Эквестрии, пусть и в неравном, но бою. Я подарил сотни смертей – пусть смерть бы кто-нибудь подарил мне. Величайший маг Эквестрии торгует рисом! Или патрулирует улицы этого Кантерлота, Тирек его засоси целиком! Спешите видеть! Только сегодня и только сейчас – уникальное цирковое представление! Использование «аериал деварда» для сшибания апельсинов с деревьев! Всего забесплатно! Ох-х... Как же это мерзко – идти на поводу у всех этих уродов. Я хоть внушил им, что моя сила границ не имеет, своими заклинаниями площадного поражения. Пегасы слишком тупы, чтобы знать, что такое «тыл». И они еще – стражники!.. Великолепно. Кантерлот. Защити себя сам. Хотя с нынешним уровнем знания магии, особенно по этому «перечню», наверное, пегасы могут пачками в лоб переть, не боясь. Все равно одним телекинезом много не сделашь – разве что мусорку швырнешь. Запашок-атака, просто великолепно. Как же мне нравится этот город, а! Великолепно, тьфу ты!..» — думал Фокус, и лицо его все дальше становилось уродливой гримасой; появилось больше морщин и нос поехал набок, но тут он произнес «Хватит!» во все легкие и лицо его разгладилось, став безмятежным. Кто-то на секунду задержал шаги в коридоре, но, подумав, что ему послышалось, возобновил их и вскоре затих.

Фокус отошел от зеркала и пошел на веранду, настолько его отражение успело ему наскучить. «Что за бессмысленное лицо у этого пони... Какой он глупый. Так много знает, а лицо болвана, просто один в один,» — подумал он и сплюнул вниз, перегнув голову через перила. По неслучайности, он попал на шлем какому-то пегасу-стражнику, но тот лишь поправил шлем и заявил «Проклятые птицы, я до вас доберу-усь...», чем заставил Фокус прыснуть от смеха. Пегасьей тупости он просто не переставал поражаться, как и тому, что они удачно существуют в этом мире наравне с двумя другими видами пони. Хотя земнопони в его время были разрозненны и были в основном всегда мародерами или действовали бандами, они всегда думали, как и куда напасть. Пегасы же были беспросветными тупицами, хотя у них было диктаторское государство, система милиции и какая-никакая вертикаль власти, а в драке крылья давали им мобильность и скорость. Хотя земнопони традиционно считались изгоями изгоев, Фокус не понаслышке знал, что пегас может проиграть земнопони, если тот подготовится. Годы унижений со стороны более развитых и более мощных по строению тела рас выработали в них умение таиться и слушать, мародерствовать и никого не жалеть. И хотя Фокус не уважал ни одно из этих качеств(разве что «слушать»), тем не менее, мерзкий и скользкий живучий противник – самый опасный противник, это он знал точно. На «гнезда» земнопони раньше проводились крупные рейды – но этих крысенышей до конца выбить не удавалось никогда. Всегда кто-либо прятался или убегал, и потом возвращался, раз за разом отстраивая новый дом себе и остаткам после рейдов. Хотя эти создания не умели делать ничего, что не мог бы сделать единорог, у них была куда сильнее живучесть. Больные, иссушенные, полумертвые, они все равно жили и плодились – и прожили так столько лет, пока их не уравняли с остальными расами. Удивительно крысий народ.

«Кстати. Неплохо было бы прогуляться... Солнце скоро зайдет за горизонт. Я бы хотел посмотреть на это... Во-он с той мостовой. Это же парк дворца, да? Неплохо было бы узнать, как тут можно перемещаться и куда. Вдруг пригодится – я не могу даже предугадать, что случится со мной через минуту – о чем говорить можно в масштабах дня или недели. Ладно, Фокус, хватит разглагольствовать, пошли.» — подумал белогривый единорог, и затем пошел в сторону выхода их комнаты.

Пошел он в этот раз мимо тронного зала, дальше по коридорам. Навстречу ему периодечски попадались слоняющиеся по патрульным маршрутам стражники, но, увы, среди них никого знакомого не было. Ночные стражники сейчас отсыпались, и поэтому Фокус безбоязненно прошелся до большого блока под названием «Канцелярия». Зайдя туда, он осмотрелся и вошел в первый попавшийся кабинет.

— Вам не приходило указание отправить письмо в Кантерлотскую больницу? – спросил он.

— Такими указаниями занимаюсь в восьмом кабинете, — отмханулся от него какой-то земнопони-писарь, что-то заполнявший.

— Хорошо, спасибо, — ответил Фокус и пошел к восьмому кабинету.

Восьмой кабинет встретил его тремя миловидными пони, которые писали письма и складывали их в конверты.

— Добрый вечер, — поздоровался Фокус.

— Вы по поводу письма из больницы? – вдруг отозвалась одна из канцеляристок.

— Да, именно... А вы...

— Присаживайтесь. Ответ уж поступил.

— Так быстро? – удивленно спросил Фокус у единорожки.

— Да. Письма с королевской печатью всегда рассматривают в день обращения, — ответил та и протянула конверт, залепленный сургучом с выведенным на печати крестом.

— Хорошо... Медицина, значит... Крест... – протянул тот, зубами отрывая сургуч и доставая телекинезом бумагу. Единорожка, предлагавшая ему сургучную лопаточку, которая повисла перед Фокусом в воздухе, только хмыкнула и продолжила строчить заказные письма.

Фокус уставился в листок и пошел с ним прочь из кабинета. На белом, пахнущем газетным клеем листе было написано следующее:

«Выписка пациента №1008\465843
Пациент Спич Блю(с его слов – неизвестно), возраст – около сорока полных лет. Документов при себе не имеет.

Анамнез: поступил в крайне тяжелом состоянии, кровоизлияния в глаза, смутность сознания, потеря равновесия и пространственной ориентации, общая слабость и слепота. Тоны сердца ясные, четкие. АД 180\120. Везикулярная картина в норме. Дыхание ровное, хрипов нет. Жалобы на гастральные и эпигастральные боли отсутствовали.

Обследование: произведена мануальная биопсия головного мозга через предвисочную долю, а так же установлено повышенное черепное давление. Биопсия показала множественные необратимые геморрагические изменения нервной ткани, в т.ч. повышенную концентрацию АлАТ в крови. На проекции картинки головы по методу индуктивных магических резонансов было выявлено обширное излияние крови в головной мозг.

Диагноз: геморрагический инсульт головного мозга.

Комментарий: пациент переведен в клинику номер 1 для срочной операции.

Оперирующий врач: Шейдед Найф.

Лечащий врач: Силли Рубин.

Ход операции: при вскрытии черепной коробки с помощью лопатки номер два при температуре минус сорок градусов был обнаружен прикостевой сгусток крови из разорванного сосуда. При осмотре сосуда было выявлено, что это капиллярная травма, возможно, нервной почвы: на это указывают судороги при попытке сындуцировать сверхслабые магнитные поля в области разрыва. Пациенту внутривенно введено успокоительное метаморфин 0,4 куба, вследствие чего судороги прекратились. Гематома была удалена из плоскостного пространства черепа, капилляр был ущемлен и деформирован для предотвращения дальнейшего кровотечения. Было произведено закрытие черепной коробки и сдавливание костей до стыкованного состояния.

Прогноз: состояние умеренно тяжелое, пациент более судорог не испытывал. Возможна частичная потеря памяти. Жизненно важные функции в норме. В целом прогноз благоприятный – жизни пациента более ничего не угрожает.»

Далее стояла куча печатей и росписей, но Фокуса уже это не интересовало. Он ничего не понял из этой «медицины», но одно до него дошло: кровоизлияние в мозг. «Ну ничего себе ты влип... У тебя кровь в голову льется изнутри, Правда. Надо же было прямо так перепсиховать из-за какой-то там циферки. Ну тысяча лет, ну что... Помирать теперь, что ли? Скажи спасибо, что через тысячу лет тут хотя бы лечат так, что ты не сдох бы. Эх-х... Правда. Ну и приключения с тобой,» — вздохнул Фокус и немного расслабился. «Прогноз благоприятный».

Фокус знал, что подобные фразу означают одно — что Правда уже почти здоров. Настолько крепких духом пони Фокус еще никогда не встречал ни в одной части света. Оно и неудивительно – слабый духом на духов охотиться не может, а первый охотник должен был быть особо крепкий духом и не знать ни страха, ни больного состояния, которое так любил иногда поиспытывать Фокус.

Однако Фокус теперь ощутил, что торопиться навещать Правду тоже не надо. Ему наверняка можно будет передать немного сухих печений, которые он так любит – но при том, что у него была серьезно задета башка, лишний раз его нагружать чем-то будет вредно, а стоит только Фокусу появиться перед ним, так начнутся тысячи вопросов, и может стать в итоге только хуже, потому что он распсихуется и снова получит по голове от самого себя.

Наконец, порядочно уставший от всего этого, он вновь вернулся в свой номер и засунул бумагу в стол. Солнце начало медленно заходить, и тут-то Фокус и вспомнил, что он собирался сделать изначально – пойти и посмотреть на закат из парка. Для заката было, уже, конечно, поздновато – не успеет он добежать до вожделенного моста за три-четыре минуты, но побродить по теням парка было бы отличной идеей для расслабления, после которого он мог расслабиться и хорошенько выспаться. Часы пробили девять, и Фокус пошел вниз по ступенькам лестницы около его комнаты, и в конце концов, оказался прямо у выхода в парк.

Зелень пестрыми цветочками и сонными яркими плодами склонилась над ним, когда он вошел на широкую, поросшую с двух сторон всеми известными Эквестрии цветами и деревьями. Ни одного сорнячка, даже самого слабого и маленького, не было на местных шикарных газонах – только огромные клубмы с травой и цветами бурно зеленели под светом ночного светила.

Луна угрюмо проявилась на небосводе, и хоть светила она далеко не так ярко, как солнце, света было достаточно. Вдруг один за одним, немного испугав Фокуса, начали загораться масляные фонари. Вначале Фокус подумал, что это особо сильная магия – поджигать по всей аллее, но потом увидел, что по дорожкам рядом с фонарями идут по одному пони и пускают в щитки этих фонарей пламя, чтобы поджечь свечки наверху. А хитрые системки зеркал в фонарях заставляли свет весь лететь вниз, ни капли не отпуская в ночное небо.

Фокус шел по лужам света и внимал благоуханию живой природы. Это напомнило ему лес, где они с Правдой ночевали первую ночь в этом тысячелетии. И хотя воспоминание содержало в себе образ его друга, оно было совршенно не грустным. Примороженные дикие животные, не знающие, что такое «элементаль» и почему его стоит вообще бояться, эта атмосфера дружбы и помощи друг другу навевали только хорошее, и уголок рта Фокуса так привычно потянулся вверх.

Фокус вообще редко когда улыбался в полный рот – за забралом никто не видел его выражения лица, и годы такого обращения с собой выточили в нем очень сильно изменяющийся голос, который и служил ему заменой мимики. Лишь только уголки глаз и рта никак не могли отвыкнуть двигаться при эмоциях, но Фокус не обращал на это внимания уже очень-очень давно.

Он пошел вперед по аллее. Ночной воздух благоухал и пах терпкими розами и нежными парящими лилиями. Фокус наслаждался этих запахом, пока сопли не забили его нос до победного конца, лишив его возможности нюхать окружающий мир. Несколько безуспешных попыток высморкаться не увенчались успехом – нужен был платок, и поэтому свои разнюхивания единорог оставил на потом, решив просто насладиться видом.

Впереди него был большой перекидной мостик. Фокус подошел к нему и встал, опершись на одну из шишечек, увенчивающих перила моста. Здесь он наконец-то вздохнул спокойно, и уставился в ночное небо. Томная музыка сверкающих звезд пронзала его душу блестящими восьмиугольниками, прямо как его кьютимарка. Фокус знал, что его кьютимарка – не звезда, а всего лишь фокусировочное стекло, а сам он – сын стекольщика, который мечтал, чтобы маленький Рэйвенант Шейд стал флейтистом.

Засмотревшись, он вспомнил первое заклинание, которому его обучил соседский сорванец – фонарик, чтобы лазать ночью по амбарам. Он зажег небольшой светильник у себя на роге, любуясь им...

Сзади кто-то подошел и сложил копыта на роге.

— Прекрати сейчас же, на счет раз-два-три, — сказал знакомый женственный голос и копыта разжались. Света, естественно, уже не было. Фокус рыкнул, развернулся и вышвырнул большой булыжник из-под ног прямо. Пони перед ним изящно увернулся от камня, перекувыркнувшись через себя, и копытом дал Фокусу по морде. Тот не выдержал и зарядил очередь энергоболтов прямо перед собой.

Пони против него увернулся ото всего, резко прильнув к земле, и, уйдя чуть в сторону, уже поднес копыто, из которого выстрелил меч на длину около пятидесяти сантиметров, к глотке, чтобы перерезать горло Фокусу, но отвел удар и, после еще одного невероятно грациозного прыжка, приземлился прямо перед ним.

— Фокус! – улыбнулся Дот Делайт, земнопони в наморднике, стоя прямо перед ошарашенным от такой грации и быстроты движений Фокусом.

— Я... Потрясен... – серый единорог даже не знал, что и сказать. «А если все земнопони умеют так двигаться? Мне же хана! Кому нужен единорог, который не может даже попасть заклинанием в какого-то сраного земнопони?» — в панике думал он.

— Я тоже, — спокойно улыбнулся Делайт, — твою магию почти невозможно предугадать, и ты дрался явно на отвяжись. Но не зря же меня прозвали единственных охотником на единорогов. В шутку, правда; я не охотник, но все же мне приятно. Как-нибудь мы с тобой устроим полноценный спарринг, но...

— Устроим что?

— Ну что-то вроде дуэли, только бз убийств. Тебе понравится... – протянул Дот, — но ближе к делу. У нас срочный внеплановый визит короля грифонов. Бывшего, если честно, потому что наверняка у него очередной дворцовый переворот. Или очередной сын-предатель. Впрочем, ты можешь поучаствовать при приеме. Только веди себя тихо. И огни не зажигай – лишние огоньки собьют с толку кортеж, а вылавливать мокрых грифонов – то еще удовольствие.

— Но зачем мне все это? – спросил Фокус.

— Просто ради интереса. Раз уже ты живешь во дворце, тебе следует причаститься к местной жизни, — ласково ответил Дот и поманил Фокуса за собой в глубь парка.

Фокус пошел за ним чисто по инерции; в мыслях у него крутился одновременно и страх, и успокоение. Успокоение было в том, что Дот Делайт, судя по его словам, был единственный настолько гибкий земнопони, что сумел избежать очереди из энергоболтов, страх был в том, что этот скользкий пони наверняка врет.

Впрочем, сейчас Фокусу было не до этого – ему придется участвовать в каком-то официальном приеме. Однако он все-таки задал вопрос на ходу:

— А эти твои клинки... Я заметил, будто они появились из ниоткуда.

— А? Да, это хитрая система, — ответил Дот, — легкие и достаточно опасные, если не говорить так нелюбимое мной слово «смертноносные». Особая работа, все сделано под заказ. Как и твой доспех, кстати.

— Вы его смотрели? – удивился Фокус. Он был не против этого, потому что ему уже было не до тайны защелок, но тем не менее, подобное немного смутило его. Расстегнуть доспех, если знать как, для пони с подобной изворотливостью наверняка было раз плюнуть – это добавляло опасности в его копилку отношения со стороны Фокуса.

— Ну да... Замечательнейшая тончайшая работа, очень крепкие материалы и достаточно большой вес, чтобы не перегружать носителя и при этом не позволить ему быть сдутым ветром.

— И вы, естественно, уже его перебрали и теперь пол-стражи будет ходить в подобных, — усмехнулся Фокус, но не без горечи в словах.

— Нет, зачем стражнику тяжелые доспехи? Ему нужно еще научиться в них ходить, магию использовать... Я не вижу никакого смысла в том, чтобы одевать стражников в тяжелые доспехи. Думаю, вы сами прекрасно знаете, что в городе тяжелые доспехи, как и тяжелые единицы... Бесполезны. Их из окон закидывают маслом и поджигают, — ответил Дот, не сбавляя темп хода.

— Да, есть такая проблема, — Фокус вспоминал, как строилась армия, — но наверняка в армию вы...

— У Эквестрии уже давно-давно нет никакой армии. Эквестрии запрещено иметь любые карательные структуры. Мы же демократическое государство...

— Ничего себе запрещено. Зачем тогда столько стражи? И эти ваши «особые службы»? – спросил Фокус, прищурившись.

— Это не карательные органы. Мы – тоже. Никто из стражников не будет прятаться, чтобы наказывать. Мы сами по себе предупреждение, что законы должны соблюдаться. Иногда мы устраиваем показные учения – но толку от них мало. Мелкие воришки знают, что кроме как по морде они ничего больше не получат, а серьезными преступлениями никто не занимается. Потому что либо это большой злодей, за которым мы следим, а разбираются Элементы Гармонии, либо же это какой-то фарс для поднятия духа, когда все уже задолбались ловить воришек и покусителей на чью-то жизнь или собственность.

— Оу, — осекся Фокус, — то есть... Уже давно не было ни одного убийства?

— Ну да, — ответил Дот, — уже лет триста как никто никого еще не убил. А мы здесь только для отлова... Какие же мы каратели, когда мы можем только отлавливать да доставлять в суд. Линчевать еще никто нам не позволял – хотя иногда копыта очень чешутся... Мы почти пришли. Сохраняй молчание, — блеснув двумя полосками стали позади передних голеней, в которых были спрятаны лезвия, Дот затих и вышел на поляну.

Здесь несколько единорогов держали свои рога источающими свет, а Принцесса Луна и два взвода стражников позади нее стояли навытяжку. Дот не стал подходить к этой формации и показал Фокусу, что этого делать ему тоже совершенно не стоит. Принцесса Луна краем глаза увидела Фокуса и незаметно кивнула ему; Дот Делайт отошел в кусты и подманил Фокуса. Тот подчинился, и вскоре он из-за ветвей уже наблюдал, что вся официальная процессия была оцеплена «особой» службой – на ветках и в кронах деревьев засели сотни вооруженных пони, глаз не сводящих с ночного неба.

Немного вглядевшись в деревья, Фокус понял, что с сотней он слегка переборщил. Десятка три, если не меньше. Однако все равно – три десятка единорогов с луками и арбалетами в засаде представляли серьезную угрозу. Дот вышел из кустов, и, внимательно осмотревшись, подошел к Принцессе. Шепнув ей что-то на ухо, он вернулся в кусты, а Луна, постояв и подумав над сказанными ей словами, развернулась и пошла во дворец, захватив с собой один взвод. Другой остался стоять, держа копья с серебряными флажками на концах наперевес.

Фокус вглядывался в черное ночное небо подобно Доту Делайту, но в отличие от него, в этот раз он был спокоен, по большей части из-за того, что ничего не знал. Дот же немного закусывал губы, и, наверняка, если бы на нем не было намордника, то можно было бы разглядеть, как напряжены его лицевые мышцы. До Фокуса вдруг дошло, как ему показалось, правдивое суждение о предназначении этого странного намордника – прятать мимику пони, но, увы, точно сказать он не мог, а спрашивать сейчас он не решился бы.

«Сохраняй молчание,» — громогласным эхом в его голове звучали слова Дота. Двое пони достаточно долго стояли и смотрели в бездушную черноту, которую медленно разрезала луна, но вдруг в небе зажегся какой-то лишний огонек и погас. Стражники на посадочной площадке напряглись. Скоро с неба в полной тишине, нарушаемой лишь хлюпаньем крыльев и тяжелым дыханием, обвалились несколько десятков грифонов и за ними слетел старый, потрепанный грифон, перед которым склонились все остальные, закованные в доспехи.

Взвод стражников два раза стукнул копьями об землю, и единороги на площадке погасили свои огоньки. Король грифонов вышел из-за своих стражников и медленно, старческим голосом сказал, поправляя корону: «Доброй ночи вам, доблестная стража могущественной Принцессы, что дает нам ночь и сладкий сон. Жаль, что сегодня я не смогу воспользоваться ее великим даром; в спешке пребываю я из-за срочных и неотложных дел. Примет ли меня принцесса?»

Арбалеты, захваченные магией, с тихими щелчками взвелись один за другим и направились в сторону грифонов.

— Конечно, сир, — улыбнулся впереди стоящий стражник, — пройдемте.

Грифоны сразу ж двинулись неспешным строем за стражником, но как только они немного переступили линию, которая была начерчена на газоне с помощью хвойных опилок, во всех грифонов сразу, неслышно, разрядились арбалеты. Многи попадали, включая короля. Кое-кто попытался взмыть в воздух, но несколько баллист, спрятанных в кустах неподалеку, оборвали их. Одному удалось увернуться и он полетел вдаль на всех парах. Фокус не выдержал и решил внести свою лепту: энергоболт полетел из его рога и врезался грифону прямо в затылок, из-за чего он начал падать на землю.

Дот ударил языком с неба два раза: «Цок-цок!» и пегасы стражи сразу же взмыли к небу, ловя подбитого грифона. Дот шагнул вперед, и, покачав головой, сразу же взашей выпихнул Фокуса на поляну. «Дурак,» — прокомментировал он, — «тебя никто не просил».

Пегасы кое-как совладали с телом и сумели дотащить его в полете до парка.

— Слава Селестии, Фокус, что его сумели дотащить досюда. Это не пройдет безболезненно из-за тебя, но мы хотя бы сумеем откреститься от отвественности, — вздохнул земнопони.

— Не понял, — ухмыльнулся Фокус, — ты же говорил, что убийств...

— Я имел в виду пони, грифонов, драконов и прочее, что дохнет от копыт пони. Ты когда в последний раз использовал муравьев, чтобы убивать муравьев?

— Недавно... А что? Это грифоны, а не муравьи, — отпарировал Фокус, — или это такие игры самомнения?

— При чем здесь это. Позволь представить тебе тот вид, которого ты еще никогда не видел – уникальнейшее представление в исполнении особо крупных насекомых – смена стороны от грифонов, — спокойно и равномерно проговорил Дот Делайт.

Фокус вместе с ним подошел к телу одного из лежащих грифонов. Ничем он не вызывал недоверия – грифон как грифон. Но вот Дот Делайт взял его морду и потряс ее, и вдруг Фокусу обнажились на свету большие выжженные знаки на тушах грифонов, которые разгалались на открытом воздухе.

Фокуса незамедлительно стошнило в ближайшие кусты. Тошнило его немного, так как желудок его был пуст, но очередной приступ невыносимой боли он получил. К нему подошел стражник и поднес к нему тряпочку с чем-то, пахнущим мятой, прямо под нос. Тошнота оборвалась. Оглянувшись и увидев пегаса, Фокус вначале хотел дать ему энергоболт в лоб, но затем вдохнул, и, не ощутив комку в горле, отделался от него одобрительным кивком. А больше стражнику и не надо было – он вернулся на пост во взвод.

— Но.. Откуда ты знал? И что это за предатели?

— О том, что это за уроды такие, я расскажу тебе позже, когда устрою краткий экскурс по новейшей истории. А вот то, что ты применяешь магию не из Перечня, это просто недопустимо. Думаешь, этим четырем десяткам пони и еще двум у баллист было бы сложно разнести всю эту процессию парой хороших струй огня и молний? Это же животные, они дохнут от всего горячего. Но... Мы бы привлекли лишнее внимание, как это, стража не подчиняется Перечню, и Селестия бы лично нас расформировала, а я бы уже сидел на каменоломне. Так что... Приходится действовать более простыми методами, — усмехнулся Дот, — но довольно. Настоящий король летит.

Ободранные грифоны без доспехов, неся на себе старого и чахлого грифона, показались в ночном небе и плюхнулись на площадку.

«А знаешь что удивительное? Ты видишь в отряде перед ними хоть одного мышепони?» — спросил Дот.

«Нет,» — так же тихо ответил Фокус.

«Вот именно, потому что это – врачи и медпони. Лекари, если угодно. А в кустах лежат аптечки, ну, то есть снадобья,» — сообщил ему Делайт.

«Но зачем весь этот цирк?»

«Чтобы ренегаты спокойно приземлились и не смогли улететь,» — ответил Дот.

«Стражники» сразу же скинули доспехи, обнажив повязки с красным крестом. Они сразу же кинулись в кусты, и, достав оттуда чемоданчики, ринулись к грифоньему королю.

Дот вышел из кустов, глядя на то, как врачи перевязывают раны.

— Дот из земли Делайтов, личная охрана ее величества, командир отрядов спасения и приставленный к почетному ордену Принцессы Луны за отвагу и храбрость второй степени, а так же первый земнопони-генерал седьмой регулярной стражи града Кантерлота, прибыл на место вашей посадки, сэр, — пафосно начал Дот Делайт, но Фокус вскоре убедился, что такое представление себя имело выгоду.

— Слава богам, я уж думал, меня какая-нибудь шваль встретит, — усмехнулся король, — я в порядке, Дот из земли Делайтов, меня мои доблестные стражники защитили, пусть и большой ценой. Я вижу, вы тут сражались?

— Именно, сэр. С гордостью и доблестью нам удалось сдержать лобовой натиск противника и суметь расчистить для Вашего Высочества посадочную площадку, сэр.

— Вы прекрасно поработали, Дот из земли Делайтов. Королева Ночи Принцесса Луна Бессмертная и Великая может меня принять?

— Так точно, сэр. С нетерпением ждет Вашей персоны, — пафосно ответил Дот.

— Но... Я не вижу ваших стражей... – вдруг начал грифон.

— Сэр, пятеро пали. Их доспехи были выставлены здесь, на месте начала сражения, почтить их память и дать полюбоваться на поверженных врагов. Тела их, увы, изуродованы и наша славная медицина настояла на вскрытии, так как в последнее время грифоны начали источать заморские болезни, от которых кровь идет изо всех щелей и пони сгорает, как восковая свеча.

 — Хорошо... Мир им, — кивнул грифон и направился ко дворцу.

Дот подошел к Фокусу и сплюнул. «Я закончил говорить правду после слов «земли Делайтов»» и тихо рассмеялся.

Поманив Фокуса за собой, Дот вышел на центральную аллею. Фокус последовал за ним, ошарашенный и размазанный тем, что произошло за последние пятнадцать минут.

— И зачем еще и этот цирк? – с неуверенность в голосе начал Фокус.

— Знаешь, что я думаю о Селестии, Луне, Каденс с Шайнингом, грифоньем короле и прочих решателях судеб голубых кровей? – сказал Дот и сплюнул, а затем растер плевок копытом по аллее, — но стоит отдать им должное. Король грифонов не дурак и не пойдет на политические интриги... Добрый вечер, Старви. Как поживаешь? – вдруг обратился он к процессии из пяти стражников Луны, которая проходила мимо.

— Где? – задал вопрос мышепони грубым голосом.

— В кустах. И... В шею, пожалуйста. Там наверняка есть и обычные.

Процессия удалилась. Скоро из-за кустов раздались стоны и хрипы, и Фокус вздохнул:

— Ты же говорил, что убийств...

— Мы кого-то убили? О. Какая жалость. Боюсь, что за клевету тебя могу отправить куда подальше. Но раскрою тебе правду: на самом деле грифоны-ренегаты напали на остатки грифонов-лоялистов и мы, увы, не смогли их защитить.

— Серьезно? – спросил Фокус, оглядываясь.

— Я всегда серьезен. Знаешь что? Король грифонов не дурак, он увидел, что его «авангард» расстреляли сбоку. Но увы, сейчас он понимает свой провал, а стража, перехватившая его у выхода на аллею и идущая около него в две колонны, не его охраняет, а, скорее, следит, чтобы он не сбежал.

— Но зачем? Куда ему? – спросил Фокус.

— Ты скоро поймешь почему, — улыбнулся Дот Делайт и пошел по направлению к дворцу.

Фокус последовал за ним. Шли они недолго, минут десять, пока не вышли на освещенную фонариками аллею. К Доту подбежали несколько стражников.

— Сколько? – задал тот вопрос.

— Трое из четырех, — ответил стражник.

— Хорошо. Значит, мы на верном пути. Фокус... Ты видел того «первого» короля? Он был похож на этого? – спросил вдруг Дот.

— Эм-м...

— Ни капельки. Я уж в лицо всех этих королей знаю. Но... Дело тут в другом. Пойдем. Сегодня будет хорошая ночка.

Двое пони вошли в дворец. Несколько десятков пони расположились у стен, покрывая взором все помещение холла. Они, как один, отдали честь Дот Делайту и снова встали по стойке смирно.

Пони прошли дальше. Дот двигался спокойно и размеренно, Фокус же явно нервничал и озирался на такое количество стражников во всеоружии.

Тронный зал, куда они пришли, был в полумраке, и Принцесса Луна восседала на своем троне, а перед ней склонился старый грифон.

— Принцесса Луна, Великая Покровительница Ночи, позвольте мне обратиться к вам с просьбой. Я рассказал Вам, что происходит на моих землях, и мне поистине страшно за судьбу своего народа...

Дот Делайт подошел к небольшому столику, на котором стояли тряпочка и баночка. Он смочил тряпочку в какой-то жидкости, которая была в склянке, затем тихо, своим кошачьим шагом подошел к грифону, который что-то говорил, сзади и приложил тряпочку к его ноздрям.

Как только грифон затих, Фокус спросил: «Вы убили его?»

— Нет, Фокус, ты что, — вдруг отозвалась заскучавшая от россказней грифона Принцесса Луна.

«Подготовьте письма!» — воскликнул Дот, — «Мы вернем его в пещеру, где его семья, и положил рядом письмо с добрыми вестями. Ложь, конечно, но... Знаете... Новый король грифонов умен и аккуратен. Он лучше займет трон и он готов к переговорам. А этот... только и может, что постоянно что-то клянчить».

— Но причем здесь я? – спросил Фокус.

— Ты? Ой, да... Я, кажется, забыл, что тебя надо было оставить на мосту. Надеюсь, ты достаточно много видел, чтобы держать рот закрытым... – Дот подошел к нему и приложил к его носу тряпочку. Запахло ванилью. Фокус зарычал, рванулся и...

Вдруг очнулся под большим звездным небом, раскидистыми пальмами увенчавшими небо.

«Я умер?» — спросил Фокус и вдруг раздался знакомый «кошачий» голос, обладатель которого вдруг заявил: «Уберите нашатырь, он уже очнулся!»

Фокус привстал и увидел пони в наморднике. «ТЫ!» — завопил он и разрядился целым веером энергоболтов, и если бы не несколько единорогов, успевших поставить щиты перед земнопони, то Дот Делайт, едва успевший напрячь мышцы для уворота, превратился бы в горстку пепла.

Фокуса скрутил кашель от нашатыря, и энергоболты прекратили атаковать Делайта. Тот подсел рядом.

— Что произошло, Фокус? Почему ты атакуешь меня?

— Ты... Меня... Усыпил...

— Что? – голосом, полным удивления, спросил земнопони, — я только подошел к тебе сзади и сложил копыта на роге, попросив тебя не светить, а ты вдруг упал в обморок... Не дергайся только, я позвал на помощь. Медпони тут, говорят, просто ты переутомился. Иди спать, Фокус. Тебе помочь дойти?

Фокус зарычал и встал. Осмотрев Дота ненавистным взглядом, он пошел не обратно, а вперед по аллее.

— Куда ты? Туда нельзя... – начал было Дот, но Фокус развернулся и твердо сказал: «Или я иду туда, или же я прямо сейчас сожгу тебя вместе с твоими «медпони» и прочими и мне плевать на твой Перечень и твою печень! Ты понял меня?

— Ладно... Я пойду с тобой, — вкрадчиво ответил Дот, оглядываясь по сторонам, — но только ты не вздумай пользоваться светом. Это не запрещено, но к нам решил сделать визит король грифонов, и я бы не хотел...

— Грифонов, говоришь? – усмехнулся Фокус, — Ну пойдем...

— Хорошо, — кивнул Дот и шепнул на ухо стражнику-мышепони рядом с ним: «Проверить все тщательно. Всю местность. Каждый листик перевернуть. Я подозреваю, что это такое,»

Двое пони пошли вперед по аллее. Луна только успела едва переплыть середину пути, освещая все тусклым отраженным светом Солнца.