Грива в сапогах

16

16

Ебанутый… — буркнул я себе под нос, с трудом превозмогая еще один сугроб на подступе к очередной сопке.

Всегда знал что все старшие офицеры ёбнутые на голову. Вот на всю долбаную башку! Это ж надо, а? Фильмов пересмотрел что-ли, или просто дурак? Тоже мне, герой-любовник.
“Вдвоём всё равно не дойдем, а задачу выполнить надо”, — передразнил я Тараканова.

Ага, знаем, проходили. Что-то типа: “Брось, командир, всё равно не дотащишь”. Блин, вроде бы взрослый мужик, а такой чушью мается. Хотя… Что это я в самом деле?

Что тут странного-то? Ему — заебись, он поваляется под этим “Лепестком”, да поплетется обратно к своему кораблю, самолету, космическому шатлу, или на чем он сюда доехал? А мне вот еще семьдесят километров по такому-то дерьму шататься... Точно же! Вот же таракан хитрый. Я, значит, всю грязную работу сделаю, а он всё равно в героях будет! Типа, не пожалел живота своего, эпично превозмог трудности и всё в таком же духе...

Вот же гондон, а!?

А ладно, похуй… — выдохнул я, останавливаясь, и доставая из кармана пачку сигарет.

В армии так всегда. Задницы надрывают низшие чины, а наградные часы и премии получают начальники. Так что чего удивляться?

Хорошо, хоть дорогу показал, и на пальцах объяснил как идти. А то я сам хрен понял. Карта мелкая. Интересно, откуда он так хорошо маршрут знает? Будто был тут уже… Хотя, по ориентированию на местности у меня всегда хуёво было.

Уж не знаю, то ли моя дрянная физическая форма подводит, то ли пятнадцать лет курения дают о себе знать, но дыхалка меня стабильно подводила на каждом пройденном километре. Приходилось спешно искать место, на которое можно пристроить свою отмерзшую задницу или падать прямо в ближайший сугроб.

Бляха-муха, если мне всё же удастся отсюда выбраться и попасть обратно в этот Понилэнд, то пневмония и застуженные почки — это самое лучшее на что можно надеяться. Знал бы, что придется несколько суток топать по заснеженным лесам, да сопкам, — не бегал бы от физических занятий на службе. Хотя, кого я обманываю?

Все “спортивные праздники” и прочие попытки замордовать личный состав я всегда старался гарантированно просирать. Ну, заболеть там, или в патруль заступить. Всё что угодно, лишь бы не бесплатные физические упражнения.

На службе тебя и так ебут, что разве кефир из задницы не льётся. И на технике состав обучать, и на полевых с бойцами заниматься, и еще в казарме особо обозревших дедов гонять приходится. Поэтому любое добровольное занятие спортом мной, да и большей частью личного состава, воспринималось не иначе, как публичный онанизм. А спортивные костюмчики, кроссовки, гантельки и тому подобная хрень считалась чем-то вроде сексуальных игрушек для гомосексуалистов-показушников.

Логика простая: редко когда доводится побегать налегке. Автомат, бронежилет и вещмешок — это как минимум. А то и “Арбалет” сунуть могут: мол он же в чемоданы укладывается, а значит переносной…

Армейские берцы — это вообще отдельная песня — есть нечто тяжелое, жесткое и очень трудноубиваемое. В них можно лазать по любым говнам: будь то горы, болота, речной ил или еще какая херня, и ничего с этими берцами не случится. Разве что с мылом отмывать придется. Они внесезонные и всепогодные, да и если двинуть кому носком по голени, то смачная гематома и больничный режим пострадавшему гарантированны.

Но и за подобную универсальность приходится расплачиваться стертыми до кости мозолями и немалым весом. Пробежать пару-тройку километров по пересеченной местности в берцах это примерно то же самое, что поучаствовать в обычном “гражданском ” марафоне километров на сорок. Разве что гражданским не приходилось потом отстирывать свою одежду от болотной тины или выковыривать колючки из задницы.

Поэтому неудивительно, что спортсмены и культуристы, рискнувшие показаться на территории военного городка в своих чистеньких костюмчиках, стабильно огребали пиздюлей как от простых солдат, так и от их командиров. Прецеденты случались с завидной регулярностью, но, благодаря связям комбрига, прокуратура стабильно клала известный орган, предпочитая заниматься более насущными делами, вроде хищения боеприпасов или неуставными взаимоотношениями.

Как же меня всё заебало… — простонал я, в очередной раз открывая задницу от ствола поваленного дерева, и устремляясь дальше в поход.

Знал бы, захватил с собой лыжи, или даже водки. Хоть не так скучно было бы идти.

Я так понял, он уже не вернется. Наверное… — задумчиво протянул Кабанов, старательно не замечая дергающуюся под его огромными ладонями Сэйли.

Кобылка явно не пребывала в восторге от того, что ей приходится уже целый час сидеть на одном месте, позволяя здоровенному рыжему чудищу творить со своей белоснежной гривой всякие непотребства. И только обещание получить в награду аж целый торт со сливками в личное, ни с кем не разделенное употребление, заставляло кобылку стойко переносить все тяготы и невзгоды парикмахерских извращений капрала.

Если бы… — печально вздохнул Пугачев и, отхлебнув чаю из “лейтенантской” чашки, повернулся к своему товарищу, который уже полчаса возился с буфетом.

Он постоянно возвращается. Карлсон, мать его… — добавил Сергей и, чуть промедлив, переключился на Алексея.

Ну что у тебя там?

Да пиздец! Три амбарных замка на петлях и еще один на цепи… Его походу маленьким роняли. Очень часто и очень старательно… — пропыхтел Скоков, тщетно пытаясь вскрыть заколкой хоть один из навешенных замков.

Пугачев, в очередной раз вздохнув и приложившись к чашке, мучительно спросил:

Может, всё-таки выломать?

Может и выломать. Только без меня. Может он туда растяжку поставил, или еще какую херню. С этого мудака станется… А, ладно, похуй, — отозвался рядовой, отложив последнюю неповрежденную заколку, и буркнув “Я сейчас”, вышел с кухни.

С уходом главного взломщика в помещении воцарилась какая-то гнетущая тишина, изредка прерываемая тихим писком Сэйли, в моменты когда младший сержант случайно выдергивал очередной кусок её многострадальной гривы.

А ты чего здесь? — закуривая, обратился Пугачев к ефрейтору, всё это время молча сидящему в углу кухни напротив окна.

Живу, кажется, — вяло отшутился Лисин, задумчиво крутя в руках пустую бутылку из-под морковного сока.

Да ты что... Чего не у своей училки-то? У неё голова болит, или всё, завяли помидоры? — ехидно добавил рядовой, довольный тем, что ему опять удалось пройтись по странным сексуальным пристрастиям сослуживца.

А ты почему здесь сидишь, а не на ферме с лестниц падаешь? — перешел ефрейтор в контрнаступление.

Пугачев лишь неуверенно дёрнул плечами, и еще раз взглянув на мрачного сослуживца, вернулся к своему чаю.

У меня такое чувство, что это конец, — тихо, словно сам себе произнес Лисин, продолжая глядеть в окно на заснеженный ночной Понивилль.

Чей конец? — с улыбкой поинтересовался Сергей, не оборачиваясь на товарища.

Но не успел ефрейтор ответить, как на кухне появился рядовой Скоков с автоматом наперевес. Не говоря ни слова, рядовой перехватил Калашников за цевье и, приблизившись к буфету, принялся колотить прикладом по деревянным дверцам.

Твою мать, лом найти не мог!? — раздраженно гаркнул Пугачев, стараясь перекричать звук ударов автомата.

Но Скокова мало волновали жалобы сослуживца. Перед ним стоял запертый буфет, полный самых разных алкогольных радостей. И добраться до “горячительных напитков” для рядового было делом чести. Вернее, его собственных представлений о чести.

Я надеюсь, он хотя бы автомат разрядил… — не отвлекаясь на шумных товарищей, пробубнил себе под нос Кабанов.

Правда последовавший через секунду грохот выстрела, недвусмысленно намекнул капралу, что его надежды не оправдались.

Ух ёпт… — выдохнул рядовой, испуганно отбросив автомат в сторону.

Скоков, мать твою… — тихо прошипел Пугачев, медленно вставая из-за стола, и стряхивая с себя осколки “лейтенантской” чашки.

Ты, блять, Маня такая, когда-нибудь в патронник смотреть будешь!? Ты меня рикошетом чуть не угробил, обморок ебучий! Я же тебя без вазелина выёбу! — продолжал шипеть Пугачев, медленно приближаясь к несостоявшемуся убийце.

От участия в анальной оргии в расположении взвода “снайпера” спасло, кажется, само провидение. С грохотом отвалившаяся дверца буфета обнажила за собой стройные ряды бутылок и склянок, наполненные, судя по этикеткам, весьма интересными жидкостями.

Увидев всё это великолепие Пугачев, мгновенно смягчившись, отказался от своих планов на задницу товарища и, быстро приблизившись к буфету, откупорил первую попавшуюся бутыль с абрикосовым вином.

Че стоишь!? Тащи стаканы, самострельщик хренов… — буркнул Сергей напуганному другу.

Оторвавшись от созерцания зимнего вечера за окном, Лисин оглядел родную кухню.

Кабанов, воображающий себя модным визажистом. Стойко переносящая все надругательства Сэйли, которую, в погоне за кремовым тортом, не смог напугать даже рикошет в полуметре от собственного носа. Скоков и Пугачевым, с нездоровым блеском в глазах разливающие вино по стаканам, и брошенный на пол автомат с примкнутым магазином.

А потом мы еще искренне удивляемся — почему это местные нас за долбоёбов держат… — пробубнил себе под нос ефрейтор, и поднявшись со стула, пошел относить Калашников обратно в оружейную комнату.