Никто, кроме нас.
Глава 4
— Каково её состояние? –
— Трудно сказать. Она истощена, и не приходила в сознание с того самого момента, как поступила к нам. Мы сделали всё, что могли, и сейчас всё зависит только от неё. –
Я стоял у окна медицинского бокса и смотрел сквозь толстое плексигласовое стекло на стоявшую в глубине помещения кровать, на которой лежала голубого с пепельным оттенка пони. Она до подбородка была укрыта тонким больничным одеялом, на мордочке с неподвижными закрытыми глазами была надета кислородная маска, из правой передней ноги, лежавшей поверх одеяла, торчал катетер, от которого тянулась прозрачная трубочка к висевшей на высоком хромированном штативе капельнице.
Лаборант, затянувшись сигаретой, выпустил густое облако табачного дыма, а мне живо вспомнилось моё возвращение в лабораторию Олега Георгиевича.
Старого профессора едва не хватил инфаркт, когда вместо меня в кабине пространственного пробойника появилось дымящееся месиво мусора. Пока Гришин с Корниенко, вооружённые плазменными резаками, сосредоточенно выковыривали мою неподвижную тушку из раскалённого переплетения приводов, мятых бронелистов и выпускающих снопы искр перебитых энергопроводов, в которое превратился мой костюм, он, держась за сердце, сидел на стуле в ожидании. Он был несказанно рад, когда обнаружилось, что я дышу, и тут же велел поместить меня в медицинский бокс. Пони же они, подумав, решили отправить в Отдел Экспериментальной Медицины.
Ожоги от расплавленного металла, которыми была покрыта моя спина, быстро залечили снадобьями из отдела Теоретического Зельеварения. А вот сквозную дыру в моём плече, оставленную разрядом лучевика, так просто исправить магией нельзя было, и мне просто наложили толстый слой бинтов и вкатили дозу армейского регенерона. Когда я пришёл в себя, ко мне тут же пришёл профессор:
— Костя, как же я рад, что вы живы! – воскликнул он с искренней радостью.
— И даже относительно цел – ухмыльнулся я.
— Мдам… Нехорошо-то как получилось… Вы уж простите, что такое… -
-Вам незачем извиняться, Олег Григорьевич! – перебил я его – Без вашей информации я бы ни за что не нашёл пропавшую пони, да и вполне возможно, что без неё меня бы уже не было в живых. Я смог подготовиться и дать отпор преступнику… Интересно, кто это был. Кстати, что с Мэй? –
— Мэй? Пони, которую вы спасли? Она в блоке экспериментальной медицины. Видели бы вы лицо персонала, когда её привезли! – профессор надтреснуто рассмеялся. – Они сначала решили, что это розыгрыш, но мы в конце концов смогли их переубедить. –
Я откинулся на спину и уставился в потолок. Значит, с Мэй всё в порядке… А вот зачем меня понадобилось так срочно вызывать? –
Словно бы прочитав мои мысли, профессор продолжил: — После этих похищений администрация решила провести своё расследование, не привлекая правительственные структуры, и главы отделов собираются завтра провести совещание. Все полевые сотрудники были отозваны с заданий, в том числе и вы. Но думаю, что теперь, после того, что с вами случилось, абсолютно ясно, где искать корни происшествий. Я принёс с собой планшет – он вытащил устройство из кармана и отдал мне – Составьте доклад, точно и в подробностях опишите то, что происходило в эти два дня. Помните, каждая мелочь может оказаться важнейшим свидетельством. –
Я кивнул.
— Отлично! После обеда вы будете выписаны. Ждём вас завтра на совещании. Вы просто отлично справились. –
— Спасибо, профессор. –
Пневмодверь с лёгким сипом закрылась за Олегом Григорьевичем, и я начал надиктовывать доклад, стараясь не упустить ни малейшей детали, вплоть до посещения понивилльского спа. Это заняло у меня всё время до обеда, после которого я отправил отчёт в нашу лабораторию. Моя личная комната открывалась в конце рабочего дня, и до это времени мне было абсолютно нечем заняться. Сначала я решил сходить в гости в соседние с нашим отделы, но, когда уже в четвёртом меня вежливо попросили не мешать людям работать, я отправился проведать Мэй.
У блока палаты, где она лежала, стоял лаборант и курил. Войти внутрь он мне не разрешил, но охотно согласился ответить на мои вопросы. Когда он увидел, кого им привезли, то было решил, что это дубль. Многие начинающие сотрудники пытались создать своих собственных дублей, в том числе и пони, которые пользовались заметной популярностью в среде молодых учёных-волшебников, но результаты их работы являли собой живое доказательство болезненности человеческой фантазии — все как один они выходили редкостными уродами, не способными даже двигаться. Правда, когда он убедился в том, что это – живое существо, а не продукт магической деятельности, то с энтузиастом принялся за лечение.
— Она была в ужасным состоянии. Множественные ссадины, порезы и ушибы, сломанные рёбра, крылья словно завязывали узлом, при этом на фоне общего истощения… Раны на коже я обработал сразу, тут ничего сверхъестественного нет, рёбра зафиксировал “лентой”, а вот с крыльями пришлось повозиться – вдохновлённо рассказывал он, размахивая сигаретой – Кости буквально раздроблены, их пришлось собирать, словно паззл, и каждый кусочек отдельно закреплять. Я в первый раз видел такое существо, и всё делать пришлось буквально по наитию. Но крылья я спас, это уж точно. Кости собрал, и зашил порванные мышцы. Причём, когда крылья заживут, ими можно будет пользоваться! –
Я с уважением покачал головой.
— Эти крылья – удивительная вещь. Судя по их площади, для полёта ими пользоваться невозможно. По соотношению площади крыла к массе тела это существо ближе всего к майским жукам. По законам аэродинамики они вообще летать не могут, однако, всё-таки летают. Но у этой пони нет такого мощного развитого клубка летательных мышц, как у жука, а конструкция крыльев слишком хрупка для создания необходимой частоты взмахов. Тут без магии явно не обойтись. Но и организм у неё невероятно выносливый, прямо как у обычного пони. Другое дело с инфекциями. Она заражена, а пользоваться ни человеческими антибиотиками, ни лошадиными мы по понятным причинам не можем, так что её организму предстоит бороться с этой дрянью самостоятельно. –
— А что за инфекции? –
— Ну, нам они хорошо известны – парень сделал глубокую затяжку. – Венерические. Причём человеческого типа, из-за чего можно сделать интересные выводы о совместимости… -
— Венерические? – изумлённо перебил я его.
— Ага – кивнул он. – Причём заражена она человеком. Генетического материала обнаружилось в избытке. Бедняга. Не удивительно, что она в таком состоянии. –
Повисло молчание. Я сосредоточенно размышлял над сообщённой информацией. Медицинский сотрудник наблюдал за моей реакцией.
— Могу я получить образцы? – проговорил я.
— А у вас есть полномочия? –
Я вытащил своё удостоверение: — Я лично спас её из рук того, кто с ней так поступил, и хочу его найти. Мне нужна любая информация. –
Он нахмурился, разглядывая мой пропуск. Потом он зашёл в бокс, и через минуты вернулся с бланками:
— Тут все результаты исследований. Если в базе данных есть ДНК этого человека, то проблем не будет. Он протянул мне листы:
— Когда я перекладывал её с каталки на кровать, она на несколько секунд очнулась — именно тогда я понял, что это разумное существо. В её глазах я увидел ужас и невероятное презрение. Меня словно ледяной водой из ведра окатили, настолько выразительным был этот взгляд. Этот урод не просто бил её. Он целенаправленно над ней издевался. Бывают такие люди, которым нравится мучить – что котёнка, что дитя, что пони… И мучил он, надо сказать, умеючи. –
Я взял из его рук бланки.
— Найдите его. Это действительно очень важно. И мне чертовски неприятно, что представители нашей расы способны на такое. Я, как врач, повидал многое, но до сих пор так и не смог привыкнуть к элементарной человеческой подлости.–
В смешанных чувствах я покинул больничный сектор. Мне до безумия хотелось отправиться в Эквестрию сию же секунду, захватив с собой самый крупнокалиберный ствол из всех, что были в наличии, и разнести на атомы ублюдка, продырявившего моё плечо и обидевшего Мэй. К моему глубокому сожалению, это было невозможно, и я ограничился тем, что пнул подвернувшуюся по дороге урну. Я отнёс бланки в нашу лабораторию, после чего просидел оставшееся до конца рабочего дня время в столовой, и отправился в свою служебную квартиру в жилом секторе. Отправив заявку на изготовление второго экземпляра костюма с указаниями некоторых изменений, в частности, рекомендацию навесить броню для защиты от энерганов, я отправился спать.
На следующий день меня разбудил тревожный зуммер рабочего планшета: меня вызывали в кабинет 8***. Наскоро приведя себя в порядок, я отправился на собрание, прихватив с собой лэптоп, на который залил всю известную мне информацию. Оно началось на несколько часов ранее, чем говорил профессор: видимо, проблема требовала самого быстрого разрешения.
С шипением гермодверь отъехала в сторону, и я вошёл в конференц-зал, где, как оказалось, давно уже собрались участники и вовсю уже занимались обсуждениями. На мой приход никто не отреагировал, и я, постояв у порога, прошёл к столу и сел на свободный стул. Вокруг сидели в основном знакомые главы отделов: тут был и Олег Григорьевич, и глава Отдела Экспериментальной Медицины, и глава отдела номер восемь, занимавшимся разработкой стрелкового оружия, и заведующий Полигона, и многие другие, не менее важные начальники и руководители. Прислушавшись к разговору, я понял, чем вызвана такая спешка: час назад была получена информация о том, кому принадлежит код ДНК, который вчера мне дал лаборант, занимавшийся лечением Мэй. Присовокупляя к этому то, что почти всё пропавшее оборудование оказалось у этого человека, то задача поиска остального резко облегчалась.
Олег Григорьевич наконец-то заметил меня:
— Коллеги, а вот и Гордеев пришёл, это он обнаружил пропажу. Посвятим его в детали, которые мы выяснили?–
— Я думаю, что это необходимо – ответил Иван Сергеевич, глава отдела Теоретической Магии — Мы ведь собираемся послать его обратно для полной ликвидации угрозы, и он обязан знать детали. –
Остальные согласно кивнули.
— Гордеев, вы нам поможете? – обратился ко мне Олег Григорьевич.
— Непременно, профессор. Я сделаю всё, что в моих силах.–
— Вы не представляете, как мы вам благодарны, Константин. Ваша информация невероятно нам помогла. Теперь нам абсолютно ясна вся ситуация. Итак, код ДНК на 95 процентов соответствует коду известного рецидивиста Павла Грошко, неоднократно судимого за убийства с особо тяжкими обстоятельствами. Занимается наёмничеством. В определённых кругах известен под кличкой “Козёл”. Вне закона во многих европейских странах, в досье стоит отметка для сотрудников отдела “Мизантроп” о его немедленном уничтожении. Пропал без вести два года назад. Согласно последним данным, сейчас находится в мире N904. Из похищенного обнаружились энерган “Карташ”, образец бронекостюма “Гюрза”, пропавший со склада экспериментального снаряжения, и прототип пси-генератора “Объект 809”, который вы успешно ликвидировали. Не нашлись: умклайдет — инвентарный номер 39587, и прибор настройки луча пробойника. Судя по всему, они используются для создания портала перехода. Кто-то из сотрудников института, имеющий высокие уровни допуска, затеял свою игру с непонятными нам целями, используя в качестве сообщников самых невероятных мерзавцев. В силу тех или иных причин все сидящие здесь вне подозрений, им вполне можно доверять. Особое значение имеет то, что в этом клубке замешана Эквестрия. Мы категорически не хотим допустить, что бы этот прекрасный мир был погублен человеческим вмешательством, и сделаем всё, чтобы не допустить этого. Вследствие этого мы также не можем воспользоваться помощью правительственных организаций – они могут преследовать свои собственные цели, и мы не сможем помешать им. Так что вся надежда только на вас, Константин. Кстати, вчера мы связались с главой “Гармонии” Дарком Клаудом, и он сообщил, что вчера снова было похищение, но уже сразу двойное, и просит нашей помощи. Мы собираемся отправить вас как можно скорее, но самое раннее – это завтра в полдевятого утра. Что вам необходимо для работы?–
— Я отправил заявку на изготовление ещё одного экземпляра костюма СЭУ-11, и мне его изготовят только через неделю – начал я.
— Его привезут через десять часов, я отдал необходимые распоряжения – сказал Олег Григорьевич.
— Нужен сканер электронной активности –
— Я выделю – махнул рукой мой предыдущий научный руководитель из отдела Волн, где я в числе прочих занимался Объектом 809.
— Также мне необходима пушка помощнее. Своим пистолетом я едва смог отбиться, к тому же я его потерял. –
— Специально для вас подготовил подарочек – руководитель восьмого отдела Виталий Корнеевич вытащил из-под стола кейс и протянул его мне. Открыв чемоданчик, я присвистнул: на мягкой подложке лежал знакомый мне ещё с военных сборов АШ-12М, но очень сильно изменённый. Вытащив его из уютного мягкого гнезда, оценил вес, подкинув в руке. Автомат, выполненный по системе “Буллпаб”, был существенно легче АШ-12М, на базе которого был собран, благодаря широкому использованию полимеров в его корпусе. Рукоятка стала более эргономичной, прибавилось креплений для обвеса. В комплекте к нему шёл характерный глушитель-стакан, комбинированный многорежимный прицел-коллиматор, и трёхзарядный подствольный гранатомёт револьверного типа. Я с уважением оглядел машинку, посмотрел в прицел в различных режимах, пощелкал спусковым механизмом.
— Вам нравится? – спросил Виталий Корнеевич.
— Безумно – ответил я.
— Тогда вам понравится ещё больше, когда вы узнаете, какие патроны кушает этот агрегат. А именно – бронебойные калибра 12.5, с плазменным метательным зарядом. – Он довольно усмехнулся – выражение восторга на моём лице было красноречивее любых слов. А радоваться было отчего: игольчатые бронебойки калибра двенадцать с половиной, пущенные при помощи взрывчатой аэрозоли, используемой вместо обычного пороха, прошивают самый защищённый доспех с близкой дистанции как раскалённое шило — кусок масла. Весил снаряжённый автомат легче энергана раза в два, не имел проблемы с перегревом и был столь же надёжен, как и его предшественник. Хотя разработка энергетического оружия имела приоритет перед обычным стрелковым, совершенствовать не прекращали — его модернизационный потенциал ещё не исчерпан, а современные модели энерганов имеют множество недостатков вроде того же перегрева и тяжёлых, быстро разряжаемых, аккумуляторов.
— Он ваш. Опробовать его в деле вы сможете на полигоне сегодня в полчетвёртого. -
Я аккуратно разобрал комплекс и сложил в кейс.
Снова заговорил Олег Григорьевич:
— Вчера мы связались с Дарком, и он сообщил уже о двух пропавших пони. Он сначала не хотел ничего говорить, поскольку подозревал нас в ведении двойной игры, но передумал, когда мы сообщили ему о находке… эм…- профессор вгляделся в экран лэптопа – пони-пегаса Мэй Флауэр, и показали её Дарку по видеоканалу. Пропали они позавчера утром, улики указывают именно на похищение, причём пони активно сопротивлялись. Ваша задача – найти Козла. Нет никаких сомнений в том, что это его рук дело, его нужно обезвредить и выяснить, на кого он работает. Костюм и необходимую аппаратуру вы получите завтра в семь тридцать. –
Я кивнул.
— Большое вам спасибо, Костя. Я знал, что на вас можно положиться – профессор улыбнулся.
Примерно полчаса я провёл в тире, испытывая свой новый автомат. Немного поиграв с режимами стрельбы, я обнаружил, что, если перевести неизвестный мне рычажок в положение “вверх”, то пули становятся подкалиберными – не такими убойными, но с чудовищной пробивной силой. Стандартные мишени, изображающие цели в армейских бронежилетах, при стрельбе по ним в обычном режиме, рассыпались вдребезги, а вот от усиленных мишеней (солдат в броне-экзоскелете) пули либо отскакивали, либо просто плющились, не нанося никаких повреждений. Но при стрельбе в подкалиберном режиме в мишенях оставались аккуратные маленькие дырочки – в снайперском режиме выводить из строя штурмовиков, если таковые найдутся, не составит труда.
Револьверный подствольник на три снаряда позволял стрелять не только разнообразными гранатами, но и тяжёлыми картечными патронами. При штурме помещений вещь незаменимая – один выстрел отбрасывает тяжелейший экзоскелет на пару метров и выводит из строя его оружие, а два остальных в кашу дробят шлем вместе с головой его обладателя. Видел кадры служебной съёмки контртеррористической операции – один из боевиков был облачён в американский моторизированный бронекостюм “VEAR 2”, и в него, недолго думая, разрядили подствольники полкоманды зачистки. Зрелище преотвратное – не разобрать, где перекрученный металл, а где мясо.
В общем, экипировку мне выдали грех жаловаться. Была бы такая у меня позавчера, от Козла даже рогов бы не осталось. Я люблю оружие и умею с ним обращаться. Ублюдок-наёмник своё ещё получит. Но у меня осталось ещё одно дело, которое я считал нужным выполнить, и я отправился в отдел Экспериментальной Медицины.
Я стоял у стекла медбокса, в левой руке я держал пластиковый стаканчик с кофе, который налил из стоявшего неподалёку автомата. Со вчерашнего для ничего не поменялось. Мэй всё так же неподвижно лежала в кровати всё в той же позе, только с её измученного лица пропали шрамы и ссадины – видимо, её тоже лечили с помощью зелий, разведённые в стороны крылья уже не были так сильно замотаны бинтами. Задумчиво болтая кофе, я смотрел на пони, и вдруг меня требовательно подёргали за рукав. Обернувшись, я увидел сзади жирного коротышку с широким маслянистым лицом. Напрягши память, я вспомнил его – сравнительно недавно поступивший к нам в институт программист, человек с потрясающе тупым чувством юмора и в целом производящий впечатление контуженного идиота. Как же его зовут… Ковбжанский, так, вроде. Он был удивительно назойлив, и при этом очень обидчив. Я терпеть его не мог, и, насколько знаю, ни один из нашего коллектива не выдерживал общения с программистом больше двадцати минут.
— Здарова, Костян! – заорал он. Я коротко кивнул головой и снова уставился в стекло.
— Секси, правда? – сказал он мне прямо в ухо, в которое полетели капельки слюны.
— Ты о чём? –
Видимо, он услышал что-то в моём голосе, так как сразу захихикал: — Да шучу я, шучу, шуток не понимаешь! А это ты ведь тебя в Эквестрию посылали, да? –
— За чтение служебной переписки может быть административное наказание, и довольно суровое. Ты этого не знал? –
— Ну мы же друзья, что такого! Тем более, я случайно совершенно его увидел, оно же через мой сервак шло! А это правда, что ты в понячьем спа был?–
“Похоже, ты совершенно случайно прочёл весь документ” – подумал я. – Да, я там был. –
— Ну и как оно было? Расскажи поподробнее! — в его глазах было нетерпение — Ты с ними это... Того?-
— Чего "того"? — не понял я.
— Да не придуривайся ты! Ты, наверное, и эту серую тоже трахнул, пока она в отключке была? -
Пластиковый стаканчик треснул, и кипяток облил мой кулак. Но, странное дело, боли от ожога я не почувствовал.
— Ух, вот это прикол! С тремя сразу пое...- Ковбжанский не договорил: я без замаха нанёс ему прямой удар кулаком в лицо. Программист рухнул навзничь, кровь, хлынувшая из его разбитого носа, нарисовала на стене красивую прямую линию. Я успел подумать о том, какое странное ощущение, когда костяшки твоих пальцев, продавливают ткань и ты чувствуешь, как под ними крошиться хрящ... Из кабинета выскочил уже знакомый мне лаборант и сел перед неподвижно лежащим телом.
— Красава, парень. Он в нокауте. И нос сломан — сообщил он. Я отрешённо посмотрел на правую руку: костяшки были разбиты, вся ладонь в моей и чужой крови. Левая начала пульсировать нарастающей болью.
— За что хоть ты его так? Хотя расписал ты его красиво, респект. -
-Он... — я сглотнул слюну — Он говорил о том, что я... Мэй... Что я и Мэй...- моё горло перехватило.
— Оу, понимаю — протянул лаборант. — Я бы и сам за такое врезал. Ну ладно, помоги мне отволочь этого идиота в процедурную.-
Машинально сунув смятый стаканчик в карман и взялся за ноги Ковбжанского. Мои ладони — разбитую и обожжёную — прострелила резкая боль. Выпустив воздух через сжатые зубы, я с лаборантом потащил его в кабинет начальной диагностики, где мы усадили обмякшее тело в кресло.
Парень быстро очистил лицо программиста от крови, вправил нос и обмазал какой-то мазью. Я заметил у него на бедре характерный длинный чехольчик:
— Умклайдет, европейский образец? -
— Ага. Правда, я предпочитаю называть его "волшебная палочка".
— А почему ты тогда не пользуешься ей для лечения? Это ведь проще, чем возиться с мазями и повязками. -
— Видишь ли, я только недавно начал упражняться в волшебстве — пояснил он — И ещё не освоил лечебную магию. -
— Я думал, что волшебники тренируются с самого детства — пробормотал я.
— Да не, я не волшебник. Я вообще, считай, недавно о магии узнал. -
— Ну тогда это не волшебная палочка, а всё-таки умклайдет! — запротестовал я. — Он может работать в руках не-волшебника, в отличие от палочки! Это разные вещи.-
— Это всё терминология — он досадливо тряхнул головой — Да и "Волшебная палочка" звучит куда лучше, чем "Умклайдет". Дурацкое название, и кто только его выдумал... -
— Слушай, а ведь я так и не знаю твоего имени –
— И то верно! Ты — Костя, я твоё удостоверение видел. А я — Виктор. Приятно познакомиться. -
Он закончил обрабатывать лицо Ковбжанского и повернулся ко мне: — Покажи-ка мне свои руки. А, ерунда — сказал он, едва взглянув на них, после чего зачерпнул мази из другой баночки и начал втирать её мне в раны. Она поначалу очень щипалась, но через минуту я к ней притерпелся и перестал обращать внимание.
— Скоро зелье впитается, и руки как новенькие будут. -
Я кивнул. Программист заворочался в кресле и открыл глаза:
— Охх... Что со мной случилось? Чёрт, как же нос чешется... — он потянул руки к лицу.
— Не трогай! — скомандовал Виктор. — Ты грохнулся перед моим кабинетом и расквасил себе нос. Я наложил тебе регенерирующее зелье, и пока лучше не тяни руки куда не следует, иначе за результат не ручаюсь. -
Программист спешно отдёрнул руки. Затем он слез с кресла и направился к выходу.
— А с этим говном что делать? — указал он на густую смесь, толстым слоем облепившую его лицо. -
— Через два часа смоешь. -
Когда за перемазанной объёмной фигурой захлопнулась дверь, Виктор сказал: — Если бы он только знал, насколько близок к истине... В состав зелья действительно входят экскременты белых мышей. -
Я с отвращением убрал ладони подальше от себя.
— Не беспокойся, в твоём ничего такого нет. Жирдяя я намазал остатками старого образца, в новом лишь активное вещество, полученное лабораторным способом. -
Вскоре я обнаружил, что на моих ладонях не осталось ни следа.
— Мэй ты тоже этим лечил? -
— Ну да. Средство просто поразительное. Под одеялом этого не видно, но её тело покрыто глубокими ранами от длинного гибкого предмета вроде хлыста. Многие из них загноились, и шерсть вокруг облезла. Но уже на следующий день после того, как я их обработал, они совершенно исчезли. Их можно отличить по более короткой шёрстке, но скоро она отрастёт, и следов вообще не останется. Что до повреждений костей и внутренних органов, то они тоже приходят в норму — я на свой страх и риск ввёл ей дозу восстановительного снадобья, много меньше, чем человеку, но достаточно для эффективного ускорения выздоровление. И, похоже, у меня получилось. -
Мы ещё немного поболтали, и уже через час я уже шёл к пункту выдачи лабораторных заказов, чтобы проверить состояние скафандра, который мне обещали привезти. Он стоял на пункте приёма ещё нераспакованный, и я стал руководить его транспортировкой в лабораторный бокс. Поместив его в крепёжную ячейку, я снял заводские покрытия и опустил компенсирующие решётки топливных элементов, запустив ядерную реакцию. Примерно через пятнадцать минут аккумуляторы зарядятся и не сядут в течение ближайших двадцати лет, а пока я загружал в биос костюма свою операционную систему, "Маргу". Ещё в Эквестрии я понял, в чём была проблема, и решил во время следующего перехода просто её отключить, чтобы помехи не сбивали её настройки. Та версия костюма, которую я сейчас получил, была дополнительно оснащена противолучевыми экранам, которые в теории должны были выдержать несколько прямых попаданий, а также усиленными приводами. Как только загрузилась система и были заполнены аккумуляторы, я влез в скафандр и начал тестирование. Примерно полтора часа ушли на калибровку и мелкие настройки, но заводских дефектов не обнаружилось — в этот раз они превзошли самих себя. Вероятно, они прониклись серьёзностью ситуации, когда им лично позвонил крупный руководитель научного подразделения и убедительно попросил за несколько часов изготовить то, что они обычно делали в течение нескольких недель.
Так или иначе, но сейчас я был полностью готов к переброске в другой мир и укокошить парочку-другую бандитов. С некоторым сожалением вылезши из брони и поставив костюм на хранение в ячейку, я отправился в свою комнату, где ещё около часа возился со своим АШ, перебирая и заново смазывая каждую детальку. Хотя это занятие не особо влияло на состояние совершенно новой, ещё в заводской смазке, винтовки, но лично для меня оно играло роль своеобразной медитации, позволявшей расслабиться и на время освободить голову от лишних мыслей. После окончания чистки я пощёлкал спусковым механизмом, проверяя, не заело ли чего, сложил комплекс в кейс и отправился спать.
На следующее утро, как и в прошлое, меня разбудил тревожный зуммер. Однако вызов был не служебный — в этом случае звенит сирена и на потолке светится тревожный маячок, а характерное пищание издавал личный планшет. Меня вызывал Виктор: на экране высвечивались его данные и сообщение: “Срочно в мою лабораторию! Мэй приходит в себя!”
Я быстро оделся, наскоро привёл себя в порядок и понёсся в мед-бокс, распугивая редких встречных – было только шесть часов утра. Я встретил Виктора около его кабинета.
— Привет, Костя! Ты как раз вовремя. Минут через десять она придёт в сознание – он сунул мне под нос приборчик, на экране которого хаотично светились линии графиков и столбики цифр.
— А зачем так необходимо моё присутствие? – поинтересовался я.
— Да потому что, во-первых, её сюда притащил ты. Во-вторых, я не уверен, знает ли она русский язык и говорит ли вообще. Ну и в-третьих, ты единственный из лаборатории ЛПР-11.3, кого я знаю. Не думаю, что она сильно обрадуется, обнаружив себя в абсолютно незнакомом месте, тем более что до этого она находилась в руках маньяка-живодёра.–
Мне ничего другого не оставалось, как согласиться.
— Давай иди к её боксу. Как только она очнётся, я открою дверь. –
Стоя у окна бокса, я сразу увидел признаки перемен: пони несколько сменила свою позу, а её веки подрагивали. Через семь минут ожидания она заворочалась и открыла глаза. Она попыталась сесть, но сразу снова упала в кровать – было видно, что, хоть она и поправилась, но всё еще очень плохо себя чувствовала. Еще через секунд тридцать гермодверь порснула сжатым воздухом и отъехала в сторону. Чувствуя всё нарастающее чувство неловкости, я медленно прошёл в проём и подошёл к койке. Повернув голову на звук, пони увидела меня. Её значки расширились от ужаса. Она попыталась вскочить, но из-за слабости лишь едва шевельнула ногами. Я сел на стул в паре метров от её кровати.
— Здравствуйте, Мэй Флауэр – сказал я. Услышав своё имя, серо-голубая пегаска прекратила биться и замерла.
— Меня зовут Контантин Гордеев. Я – младший научный сотрудник институтского лабораторного комплекса НИИЧаВо, а так же член комиссии по расследованию необычных происшествий, назначенный Советом Кантерлота и лично Её Высочеством Принцессой Селестией. Сейчас вы находитесь в больничном корпусе нашего института. Вы меня понимаете? –
Видимо, знакомые словосочетания и характерный официальный тон немного её успокоили. В её глазах оставался страх, однако паника исчезла. Она медленно кивнула.
— Вы в полнейшей безопасности и находитесь под мой личной защитой. Вам никто не причинит вреда. При первой возможности я верну вас домой, но сейчас вы слишком слабы, вам нужно набраться сил. Вы не голодны? –
С полминуты она молчала, после чего тихо проговорила:
— Где Берри? –
— Кто, простите? – не понял я. – Ах да, мисс Беррибриз… Она сейчас дома. –
Она откинулась на подушки. Видно было, что она очень устала.
— Вы будете меня бить? – внезапно спросила она меня.
— С какой стати? – неприятно изумился я.
— Вы всегда меня били, когда я засыпала. А когда я хотела убежать, вы стали скручивать мне крылья и пытаться оторвать, но не смогли. Правда, вы тогда не говорили со мной, а только кричали на непонятном языке. Думаю, вы хотите ещё сильнее меня помучить. Поставили декорации, что бы я решила, что выбралась из подвала. Поверила в своё спасение. Но меня уже не обмануть. Делайте уже то, зачем пришли, мне, похоже, недолго осталось. – Она замолчала.
Я сидел, не зная, что и сказать. Подумав, я решился:
— Мэй, ваши мучения действительно кончились. Я лично вытащил вас из подвала, и меня, если честно, очень расстраивает ваше недоверие. –
— Так это… Был не сон?.. – проговорила пони.
— Нет. И разве я похож на того, кто вас похитил? –
Она посмотрела мне в лицо.
— Нет…- тихо сказала она.
— Похититель знал эквестрийский? Он знал ваше имя? И поглядите на себя – ваши раны излечены.
Её глаза расширились:
— Это… Правда? Я не сплю? Я в самом деле спасена?..-
Из её огромных глаз хлынули слёзы: — Неужели всё закончилось… О, Селестия… Поверить не могу…-
Я не мог спокойно смотреть на то, как плачет пони: в этот момент я больше всего хотел сесть к ней на кровать, прижать её голову груди и попытаться утешить, но понимал, что это разрушит всё, чего я добился.
— Вы не представляете, что он со мной делал – рыдала пони. – Я не понимаю, как может так поступать разумное существо… И ведь он ничего от меня не хотел… Ему словно нравилось смотреть, как я плачу… Как умоляю его не делать этих вещей… Но он всё равно это делает, и смеётся…-
— Прости меня – сказал я.
Она удивлённо подняла голову.
— Прости меня за этого человека – моё горло перехватило. – Прости нас всех за то, что мы допустили такое. Позволь же мне хоть как-то попытаться исправить то зло, которое он совершил. –
В её глазах было изумление:
— Мистер… Но как я могу держать на вас зла? Вы же спасли меня… Думаю, тот… ээм… человек… Он был не в своём уме. Наверняка он был одержим демоном, ведь так? –
— Вполне вероятно – согласился я. Действительно, ни один нормальный человек не станет ради удовольствия истязать слабого. – Вы голодны? –
Она подумала. – Пожалуй, да.–
— Я принесу вам завтрак – сказал я.
Выйдя за дверь, я столкнулся с Витей:
— Ну ты даёшь! Молодчина, Костян. Ты ей пожрать предложил? –
— За едой, собственно, и иду. –
— Давай на кухню, наберём, что нужно. –
Вернулся к Мэй я с подносом, на котором стояла тарелка с овсяной кашей и стакан апельсинового сока. Поставив еду на прикроватную тумбочку, я хотел было уйти, но тут поняша меня окликнула:
— Мистер, помогите, пожалуйста. Можете поставить поднос на одеяло, я не дотянусь до стола. –
В её глазах мелькнуло что-то хитрое, но я не придал этому значения. Я поднял поднос и развернулся, кладя его на кровать. В тот момент, когда я наклонился, мою шею охватили два мягких копытца. Обняв меня, Мэй прошептала мне на ухо: — Спасибо – и принялась за еду.
Она с аппетитом ела кашу, но, дойдя до середины тарелки, положила ложку и посмотрела на меня своими огромными глазами:
— Простите меня, пожалуйста… -
— За что? – удивился я.
— Я ведь чуть не убила вас. Я притворялась, что слаба. Подумала: если вы подойдёте ближе, я кинусь и постараюсь свернуть вам шею. А потом будь что будет.–
— Вы в безопасности, Мэй – повторил я. – Всё кончено. Этого человека уже ищут, и скоро поймают, после чего он понесёт заслуженное наказание. Я лично занимаюсь этим. -
Пони кивнула, и, как мне показалось, из её глаз наконец-то исчезло выражения страха.
После того, как Мэй поела, её тут же разморило и она уснула. Я тихо забрал поднос и отнёс его на кухню, где и сам позавтракал — как раз было время идти в лабораторию и отправляться в Эквестрию.
Стоя в кабине пробойника и наблюдая, как в воздухе проносятся голубые молнии, я вспоминал, как искренне обняла меня Мэй. Даже невыносимые условия не сломили её добрую, но несколько хулиганистую натуру. Действительно, тот, кто так её мучил, не человек, а лишь демон в его обличии. Я уже не чувствовал к нему леденящей душу злобы и оставался спокойным, когда вспоминал его. Ведь не ненавидите вы тараканов, которых травите у себя на кухне? К паразитам не испытывают чувств, их просто ликвидируют. Я лишь поудобнее перехватил автомат, когда молнии сплелись в непроницаемый кокон и разрядились, пробивая путь в Эквестрию.