Сказки небесного домика

День мыльных пузырей

В Понивилль приходит удивительный праздник, какого нет больше нигде в Эквестрии.

Это было самое обыкновенное утро поздней весны, когда голубое небо, хорошенько начищенное шершавыми вьюгами за долгую зиму, кажется особенно чистым и свежим. В такую пору солнце улыбается ярко-ярко, врываясь своими лучами даже в закрытые окна корпящих над свитками книгочеек, щекоча учёным кобылкам носики и торопя их скорее идти гулять. Прохлада бодрит, а воздух при каждом вздохе наполняет всё тело от носа до хвоста юной весенней силой. Погодный патрульный Острокрыл, приводивший в порядок свой участок неба над Понивиллем, наслаждался апрельским утром сполна. После зимы с её однообразными дежурствами, когда вся служба сводилась лишь к тому, чтобы время от времени устраивать снегопады, работалось пегасу сейчас легко и весело. Тучки словно сами прыгали под копыта, а ветер плавно нёс летуна по небосклону. Как здорово парить, забыв холод снега на крыльях и громоздкие ворохи тёплой одежды, стесняющие движения! Разве это работа? Это удовольствие! Неудивительно, что участок был расчищен задолго до полудня. Довольно улыбнувшись, сталлионградец воспарил над городком, словно огромный воздушный змей. Всегда приятно смотреть с высоты, как пони, торопясь по своим делам, снуют по улочкам разноцветными точками, крутятся, точно неутомимые колёсики чудесной машины жизни, ну а когда сам ты при этом ещё и нежишься в прохладных потоках ветра, отдыхая, — приятнее во сто крат. Должно быть, сейчас мистер и миссис Кейк в «Сахарном уголке» хлопочут у плиты, вынимая противни со свежевыпеченными пирожками, а Пинки Пай под звон монеток наигрывает весёлую мелодию, стуча копытцами по клавишам кассового аппарата. На площади торговцы наперебой предлагают прохожим свой товар, из окон школы доносится нестройный жеребячий хор, повторяющий вслед за мисс Черили какое-то правило, а тележка Биг Макинтоша не устаёт скрипеть колёсами по дороге между «Сладкими акрами» и городом. Однако, приглядевшись к тому, что происходило внизу, жеребец удивлённо присвистнул. Часы на ратуше ещё не прозвонили и двенадцати раз, но торговцы уже закрывали свои лавочки и магазины. В школе весело заливался звонок с уроков, и жеребята выплёскивались на улицу шумной волной. На главной площади не было привычных рыночных лотков, вместо них жеребцы во главе с мистером Кейком и Биг Макинтошем расставляли длинные столы, а кобылы тем временем выносили из домов какие-то ведёрки. И, кажется, весь городок сейчас вышел на улицы и шагал именно туда, на площадь. Похоже, в Понивилле что-то затевалось, только вот что? Всё это напоминало подготовку к какому-то празднику, но к какому? Сегодня же просто будний день! Пегас даже вынул из планшета блокнот-календарь, чтобы удостовериться. Ну конечно, вторник, никаких пометок. Проводы зимы давно позади, и праздник влюблённых тоже. И миновал первый день весны, когда по проспектам Сталлионграда торжественно проходят парадом выдающиеся мастера, рабочие, изобретатели, а небо над городом шелестит крыльями идущих ровным строем пегасьих эскадрилий, когда молодым выпускникам лётной академии вручают дипломы и первые знаки отличия на пилотские куртки. А до летнего солнцестояния ещё порядком времени, это совершенно точно. Ну и ну! По календарю, значит, одно, а на земле – совсем другое. Впрочем, за время, прожитое в Понивилле, Острокрыл привык, что всё здесь частенько бывает совсем не так, как указывают разные там скучные распорядки и расписания. Чудеса не слушаются правил, а это действительно был городок чудес. Понивилльцы – народ с фантазией, они-то всегда горазды придумать что-нибудь новенькое, прежде не известное: то новую песню, то сладость, то игру. Может, они и праздник себе придумали? Ай, чего зря гадать! Лучше спуститься на площадь и самому всё разузнать, благо небо приведено в порядок, самое время отдохнуть. Слегка красуясь, сталлионградец, точно на конкурсе высшего пилотажа, сноровисто спикировал вниз, ступив с высоты прямо на камни мостовой так непринуждённо, словно выходящий из кареты аристократ. С первого раза этот трюк не получался даже у самой Дэши: она вечно перебарщивала со скоростью, и вместо изящного приземления её пике нередко завершалось столкновением с прилавком уличного торговца или эффектным нырком в чьи-нибудь раскрытые (а то и закрытые) двери. Покинув родную стихию, летун сложил за спиной крылья, чтоб не помяли в сутолоке, и принялся осматриваться по сторонам. Да, так и есть, здесь явно затевается праздник! Не зря же в центре площади расставлены столы, на которых ведёрки с каким-то напитком и сложенные горками соломинки. Значит, точно будет угощение. Пегас улыбнулся, увидев розовую кобылку, которая бодро трусила из «Сахарного уголка», держа в зубах ручку такого же ведёрка, как на столах. Само собой, когда же что-то интересное обходилось без Пинкамины Дианы Пай? Вот кто знает всё о праздниках, и вечеринках, и развлечениях. Сейчас Пинки объяснит сталлионградцу, что тут творится.

— Фифеф, Офокфыф! – пробормотала пони, не выпуская изо рта деревянной ручки, и фыркнула от едва сдерживаемого смеха. Видно, кудряшке очень понравилось то, как забавно звучит сейчас её голос.

— Привет! Давай помогу, — жеребец осторожно взял ведёрко и поставил его на стол по соседству с остальными. За жестяными стенками волновалась весело пузырящаяся, ярко сверкающая на солнце жидкость. Вот оно что! Видно, сегодня понивилльцы решили устроить конкурс шипучки, или День газировки, или что-то в этом роде. На взгляд летуна, это была совсем неплохая идея, да и к тому же после погодных работ у жеребца изрядно пересохло в горле, так что освежиться точно не помешало бы.

— Ух ты, лимонад! Самое то после дежурства на высоте! Можно, Пинки?

Не дожидаясь ответа, пегас сунул мордочку в ближайшее ведро и сделал добрый глоток. Какой-то странный вку… Тьфу! Пфу! Рот жеребца наполнился белой пеной, словно туда плеснули лучшего шампуня из спа-салона Алоэ и Лотос, а с губ сорвалась и устремилась в небо целая гроздь весело блестящих пузырьков. Это точно был не лимонад. Собравшиеся вокруг пони добродушно посмеивались, глядя, как сталлионградец фыркает и отплёвывается, а Пинки Пай немедля помчалась в «Сахарный уголок», принести бедолаге водички, чтобы прополоскать рот, малиновой шипучки – отбить неприятный привкус мыла, и утешительный маффин с изюмом – на сладкое. Так что вскоре Острокрыл уже смеялся над своей недавней незадачей вместе с остальными.

— Что это такое было, а, Пинки? На вкус совершенно как мыльная вода!

— Да это и есть мыльная вода, глупенький! Кто же станет её пить? Даже если положить туда сахару и цукатов, и натереть шоколад, только не на крупной тёрке, а на мелкой, и покрошить миндальных орешков, и подсыпать изюмцу, и сдобрить вареньем, и бросить три шарика ванильного мороженого, а потом всё хорошенько взболтать и подогреть, это всё равно будет мыльная вода, которая совсем невкусная. Но если не добавлять мыла, гм… а что, это интересно, — потёрла подбородок розовая кобылка. – Спасибо тебе, Острокрыл. Кажется, ты подал мне супер-пупер-дупер идею нового напитка!

— Жду не дождусь попробовать, — усмехнулся белый пегас. – Только зачем наливать мыльную воду в эти ведёрки и класть рядом соломинки? Я думал, вы собираетесь угощать весь честной народ лимонадом. Это что, какой-то розыгрыш?

— Я обожаю всякие розыгрыши, но нет, ты не угадал. Никакой это не розыгрыш. Просто сегодня День мыльных пузырей, глупенький.

— День мыльных пузырей? – в недоумении переспросил жеребец. – Что ещё за День мыльных пузырей? Впервые слышу.

— Как? – от волнения розовая поняшка даже подпрыгнула и, как не преминул заметить сталлионградец, задержалась в воздухе несколько дольше, чем допускал закон всемирного тяготения из тех учебников, что он читал в лётной академии. – Ты не знаешь, что такое День мыльных пузырей? Невероятно! Бывает, что пони в книжках не знают, как их зовут или кто их родители, особенно если этих пони жеребятами находят в выстланной пурпуром плетёной корзинке или привязанными к мачте после кораблекрушения, но я никогдашеньки не слышала, чтобы можно было не знать о такой супер-потрясной вещи, как праздник! Ну-ка, подумай ещё раз хорошенько, может, ты знал, но просто забыл. Вот, например, я иногда забываю, сколько маффинов я уже испекла, потому что я перекусываю ими прямо с пылу с жару, и их просто невозможно сосчитать и запомнить, когда они такие вкусные. Вспомнил, Острокрыл? Звенит звоночек?

— Не-а. Видишь, в моём календаре будний день. Не забывай, Пинки, я же родом из Сталлионграда, там у нас многое по-другому. Вот, например, вы в Понивилле не устраиваете парады и шествия в честь в первого дня весны, а у меня дома – устраивают. Зато ни о каком Дне мыльных пузырей там и ведать не ведают. Видимо, это ваш, местный праздник.

— У-упс, — обескуражено промолвила кудряшка. – Точно-преточно. Ты приезжий, так что, выходит, этот День мыльных пузырей – твой самый первый! В честь такого просто необходимо устроить вечеринку!

— Вечеринка – это здорово, но вначале я бы всё-таки хотел узнать, что это за праздник и откуда он взялся. Мы будем пускать мыльные пузыри? Это ты его придумала, Пинки?

— Нет, Острокрыл, не я. А знаешь что? – воскликнула розовая кобылка. – Давай сейчас заглянем к Твайлайт, я как раз собираюсь туда, и ты спросишь у неё про этот праздник? У нашей фиолетовой единорожки голова просто набита всякими умными вещами, совсем как кекс – изюмом, и она знает всё-превсё. Лучше, чем Твай, я рассказать не смогу, и в том моя Пинки-клятва! – пони торжественно топнула копытцем. – А там заодно и все наши соберутся.

— Пошли! – пегас помог земнопони принести ещё несколько ведёрок, кобылка разместила их рядом с другими такими же и, чмокнув в веснушчатую щёку расставлявшего столы Биг Макинтоша, потрусила в сторону библиотечного дуба. Летун по воздуху последовал за ней. Вскоре друзья уже стояли у дверей книгохранилища, и Пинки решительно распахнула их. Обычно городская библиотека не запиралась: ученица Селестии придерживалась мнения, что не бывает времени, неподходящего для чтения, поэтому понивилльцы могли заходить и брать или, наоборот, возвращать книги, когда заблагорассудится. В висящий у входа колокольчик горожане звонили лишь тогда, когда приходили навестить Твайлайт Спаркл и Спайка. Как всегда, в библиотеке царил образцовый порядок: книжные корешки, тщательно протёртые от пыли, сияли разноцветьем летнего луга, а на столах были ровно, точно гвардейцы на королевском смотру, расставлены чернильницы и стойки с чистыми свитками. Приходи и читай! Но сегодня Острокрыл и Пинки прошли мимо тянувшихся вдоль стен полок, хоть яркие книги о новых приключениях Дэринг Ду и ещё пахнущие типографской краской свежие номера «Вестника неба» с бравыми асами и устрашающими бурями на обложках и заставили их не раз замедлить свой шаг. Раздалось цоканье копыт, и товарищи увидели, как по винтовой лесенке, ведущей на верхние этажи библиотечного дуба, спускается фиолетовая единорожка. Перед её мордочкой плыли подхваченные волшебством две полосатые соломинки для лимонада, и кобылка, не обращая внимания на окружающий мир, озабоченно проверяла, одинаковой ли они длины. За пони поспешал Спайк с ведёрком мыльной воды в когтистых лапках.

— Да ладно тебе, Твай, пускать пузыри можно из каких угодно соломинок! – твердил дракончик. – Вовсе необязательно, чтобы они при этом совпадали тютелька в тютельку.

— Да-да, — рассеянно пробормотала ученица принцессы, вновь и вновь сравнивая две трубочки. – Кажется, погрешность измерений совсем незначительна. Путём сложных расчётов я установила оптимальную длину соломинок для пускания пузырей и создала два экспериментальных прототипа, для тебя и для меня. Сегодня ты станешь свидетелем того, как блистательно подтвердится моя гипотеза. Благодаря науке, науке и исключительно науке мы с тобой в этом году выдуем самые большие мыльные пузыри во всём Понивилле, вот увидишь!

— Привет, Твайлайт! – запрыгала на месте Пинки Пай. – А что за штуковину ты смастерила? Покажи нам! Это машинка, которая запустит самый большущий в Эквестрии мыльный пузырь? Или это супер-пупер-трубища для пускания?

— Доброе утро, друзья, — улыбнулась гостям единорожка и с гордостью показала им две соломинки. – Ты почти угадала. Вот плод моих трудов, дорогая Пинки.

Розовая кобылка осмотрела трубочки самым тщательнейшим образом: она повертела их во все стороны, заглянула внутрь, приложив соломинку к глазу, словно подзорную трубу, и даже понюхала.

— По-моему, ты что-то напутала, Твай. Это же просто соломинки для лимонада, самые что ни на есть обыкновенные, и это так же верно, как и то, что я Пинки Пай, а не какая-нибудь там Панки Пий, — хихикнула кудряшка. — У нас в «Сахарном уголке» такие трубочки идут по монетке за две дюжины. Или ты зачаровала их своей супер-дупер-секретной магией, и на площади они обратятся в машинищу для выдувания пузырей? Или в мыльнопузыренного дракона?

— Не суди книгу по обложке, Пинки, — веско сказала библиотекарша. — Это не просто соломинки. Это совершенно идентичные соломинки идеальных пропорций. Я рассчитала, что трубочки именно такого размера подходят для пускания мыльных пузырей лучше всего – и вот перед вами два прототипа, готовые к полевым испытаниям. Наука никогда не лжёт: если такие соломинки выдувают самые большие пузыри в теории, на бумаге, то и на практике они тоже не подведут. Мой мыльный пузырь увидят даже из Кэнтерлота!

Спайк за спиной увлечённо разглагольствовавшей единорожки, которая уже принялась демонстрировать гостям сплошь покрытые какими-то формулами и выкладками свитки, только вздохнул и поднял глаза к потолку: опять начинается! Спасая беднягу, а заодно и самого себя вместе с Пинки Пай, сталлионградец деликатно кашлянул, прерывая речь молодой учёной:

— Дорогая Твайлайт, нам не терпится взглянуть на полевые испытания твоего творения. Кстати, отчасти поэтому мы и пришли. Этот День мыльных пузырей…

— Да, ты представляешь, Твай, Острокрыл ничего, ну просто ничегошеньки не знает о нём! – всплеснула копытцами кудряшка. – Ни что будут праздновать, ни как. Вот я и подумала, что если уж кто-то в Понивилле расскажет нашему славному пегасу обо всём, то это должна быть именно ты.

Ученица Селестии смутилась, щёки её слегка порозовели. Пони явно было приятно, что Пинки так высоко оценила свою учёную подругу.

— Право, я не гожусь. Почему бы тебе не рассказать самой? Ты же знаешь, что я занимаюсь в основном науками, поэтому мои рассказы часто бывают для других скучноватыми.

— Ты лучшайшая рассказчица на свете! – решительно возразила кудрявая кобылка, и Острокрыл в знак согласия с ней кивнул. – Ты знаешь о таких штуках-дрюках, о каких не слыхала даже моя бабуля, старая добрая Гренни Пай, а уж она-то знает почти обо всём в Эквестрии – от секретов устройства идеальной вечеринки до рецептов самых вкуснейших вкусняшек! И не только знаешь, но и делишься всем этим с нами. Очень даже интересно, особенно когда ты наглядно показываешь что-нибудь, — поняшка захихикала. – Мне понравилось, как Эй Джей ловила то яблоко, которое ты уронила, когда объясняла нам закон всемирного тяготения.

Сталлионградец усмехнулся, вспоминая тот случай. Да, библиотекарша не учла, что у Эпплов с жеребячества выработался настоящий рефлекс: если видишь падающие яблочки, скорее подставляй корзину! Яблоко только-только сорвалось со стола, а по помещению под звонкий цокот копыт уже неслась оранжевая молния. Не прошло и мгновения, как глянцевитый плод, так и не долетев до пола, уже лежал в ковбойской шляпе, что сошла Эпплджек за корзину. «Йихааа, поймала тебя, моё яблочко!» – ухмыльнулась кобылка и с аппетитом захрустела своей добычей, оставив Твайлайт без наглядного пособия. Пришлось единорожке демонстрировать закон всемирного тяготения на примере падающего ластика. Его, к счастью, никто ловить не кинулся. Наверное, потому, что был он совсем несъедобный.

— Тем более, — продолжала Пинки, — Это ты стояла у самого начального начала этого праздника. Кому, как не тебе, рассказывать о Дне мыльных пузырей?

— Ну, хорошо, — улыбнулась волшебница. – Я расскажу, как в календаре нашего городка появился этот замечательный день. Устраивайтесь поудобнее, друзья. Пинки Пай эта история хорошо известна, а вот тебе, Острокрыл, она будет в новинку.

— Только не слишком долго, Твай, — предупредил свою подругу Спайк. – Нас всех ждут на площади, не забудь. Да и остальные должны подойти с минуты на минуту.

— Когда я только начала жить в Понивилле, — начала единорожка, — однажды, гуляя по парку, я увидела, как Дерпи и Динки пускают мыльные пузыри, и остановилась посмотреть. Нет, конечно, мы в Кэнтерлоте в школе для одарённых единорогов тоже иногда выдували пузыри, и так, и с помощью заклинаний, но тут всё было совсем по-другому. Серая пегасочка и её дочка подходили к пусканию пузырей со всей серьёзностью, словно к волшебству или творчеству. В отличие от моих товарищей по учёбе, для них это точно было не развлечение на минутку-другую или то, чем занимаешься от нечего делать, когда тебе скучно. Дерпи и её дочка выдували пузыри вновь и вновь, и было не похоже, что их занятие может им надоесть. Это озадачило меня, и я долго смотрела, как из трубочек вырываются гроздья сверкающих шаров, похожих на прозрачные жемчужины. В них отражался мир вокруг, и эти маленькие миры, переливаясь разными цветами, взлетали в небо, напитывались золотом солнца, парили по аллеям парка вслед за ветром и… лопались. Но на смену им тут же приходили новые миры. Такие же прекрасные и такие же хрупкие. И я обнаружила, что смотрю на них как заворожённая, совершенно забыв о своей прогулке, которая вдруг стала для меня совсем неважной, что подхожу всё ближе и ближе к серой пегаске и её дочери. Заметив меня, они улыбнулись и, не говоря ни слова, протянули такую же соломинку, как у них. Давно уже оставила я это занятие: пристало ли волшебнице, ученице самой принцессы, забавляться с пузыриками, точно малолетнему жеребёнку? Но в тот день я выдула свой первый за много лет пузырь. Что за диво? Тут не было ничего, кроме мыльной воды, немудрящей трубочки для лимонада и дыхания, но почему я чувствовала волшебство? За кажущейся простотой скрывался удивительный секрет, маленькое чудо, мимо которого я едва не прошла, не обратив внимания. Пузырь – это целый мир, и ты создаёшь его сам. Без помощи магии, которой учат в школах. С помощью магии, которая прекраснее и удивительнее любых книжных заклинаний, ведь для неё не нужны ни годы учёбы, ни сложные ритуалы, ни диковинные ингредиенты вроде корня поньдрагоры или звёздной пыли. Надо совсем немного: доброе сердце, умение видеть волшебство в малом, дорогой твоему сердцу пони, сидящий рядышком, да ещё ведёрко мыльной воды и пара соломинок. Дерпи, простая почтовая пегаска, и Динки, крохотная единорожка, знали это. Знали и поделились со мной… Я забыла, что в тот день хотела встретиться с моими новыми подругами, и когда я не пришла вовремя, они принялись искать меня. Первой повезло Пинки. Обшарив весь парк, она наконец прискакала к нам, посмотрела и… тоже попросила соломинку. Пузыри поднимались вверх весёлым караваном, точно гирлянды воздушных шаров, и привлекли внимание Рэйнбоу Дэш и Флаттершай в небе. Радужная пегаска, едва опустившись на землю, тут же заявила, что сейчас покажет всем салагам, как выдувают пузыри чемпионки Клаудсдейла. Говорила она громко, так что неудивительно, что Эпплджек, разыскивавшая нас на соседней аллее, немедля примчалась к нам. «Стало быть, запустишь самый большой, сахарок? Эт’ значит, обойдёшь старушку Эй Джей из «Сладких акров»? А ну-ка, побьемся об заклад!». Ну а Рарити смогла легко нас найти: этакую армаду пузырьков, пузырей и пузырищ сложно было не заметить. Белая единорожка, полюбовавшись нашими творениями, тоже не смогла удержаться. Ведь той, кто умела создавать прекрасное с помощью тканей и драгоценных камней, захотелось создать прекрасное и с помощью мыльной воды и трубочки. Я видела чудо: пузыри, которые мы пускали, становились подобием нас самих. У Пинки они были весёлые, смешливые, так и норовили опуститься кому-нибудь на кончик носа, заставляя пони хихикать от щекотки. У Рэйнбоу Дэш и Эпплджек они летели наперегонки, соревнуясь между собой так же, как и сами кобылки. С соломинки Флаттершай срывались маленькие, робкие пузырики, но при взгляде на них в сердце что-то теплело. У Рарити получались настоящие шедевры, сверкающе-яркие, словно бриллианты или жемчуга. А я сама… что ж, я добавила чуточку волшебства. Пони, гулявшие по парку в тот день, подходили к нам, смотрели, тихонько подавали советы, а потом и сами присоединялись к нашему занятию. Вскоре пачка трубочек для лимонада, которая была с собой у Дерпи и Динки, совсем опустела, а ведёрко показало дно. И тогда кто-то сбегал и принёс из своего дома ещё воды и мыла, а кто-то купил в уличном кафе ещё соломинок, чтобы всем хватило. Те, кто проходил мимо парка, открывали рты от удивления: казалось, аллеи совершенно заполонили мыльные пузыри всех цветов и размеров. Не знаю, что это было за волшебство, только оно заставляло пони от мала до велика на время забыть о своих делах, взять подходящую трубочку и окунуть её в пенную воду, а затем поднести к губам. Волшебство перекидывалось из дома в дом, с улицы на улицу! Пузыри поднимались в небо с балкончиков и чердаков, вырывались из дымоходов, форточек и слуховых окошек. Пожилые торговцы в разгар рабочего дня выходили на порог своих магазинчиков и пускали пузыри, мисс Черили в школе учила жеребят, как выдуть самый большой, а официанты в ресторанчиках вместо блюд приносили посетителям стаканы с мыльной водой и соломинки. И в конце концов оказалось, что весь Понивилль во главе с мисс Мэр выдувал пузыри. То, что раньше многие считали пустяшной жеребячьей забавой, захватило целый городок. И через год в этот же самый день мы решили снова подарить себе волшебство. Так, сам собой, в Понивилле появился новый праздник – праздник мыльных пузырей.

— Ух ты… — протянул Острокрыл. – Читал я про всякие чудеса, но про такое впервые слышу. Значит, и сегодня будет это волшебство? И мне тоже можно будет поучаствовать?

— Ну конечно, поняшка-симпатяшка! — улыбнулась Пинки Пай. – Тем более, у тебя хорошо получается, и ты уже запустил сегодня несколько преотличнейших пузырей. Только в следующий раз давай через соломинку, ладно?

— Оки-доки-локи, — в тон ей откликнулся сталлионградец.

Вдалеке хлопнула входная дверь, и по библиотечному полу весело простучали чьи-то копытца. Звонкий голос, привыкший по праздникам созывать к столу весь Яблочный клан не хуже громогласного фамильного гонга, решительно вторгся в тишину книгохранилища:

— Эге-гей! Есть тут кто живой?

— Радуга-1 вызывает заучек, приём! – вторил ему другой голос, хрипловатый и слегка насмешливый, которому, кажется, было вполне по силам перекричать и ворчливые грозы.

— Ох, — вздохнула Твайлайт Спаркл. – Если есть на свете пони, которым никогда, никогда, никогда – даже за целую тысячу лет! — не научиться разговаривать в библиотеке шёпотом, то это они: Эпплджек и Рэйнбоу Дэш.

Учёная была права. Две кобылки ворвались в величавый храм наук с силой барабанящего по земле яблокопада, с весёлой дерзостью апрельского ветра, ворвались, закружили всю компанию, подхватили и повлекли по улицам:

— Айда на площадь, книгогрызы!

По дороге к друзьям присоединились и Рарити с Флаттершай, так что «Великолепная шестёрка» пришла к концу пути в полном составе. А на площади было просто яблоку негде упасть: здесь присутствовала мисс Черили со всеми своими учениками, красной скалой возвышался над толпой фермеров с окрестных усадеб Биг Макинтош, парили в воздухе городские пегасы, стояли мастеровые, пекари, трубочисты… Но пони без лишних слов расступались, пропуская носительниц Элементов Гармонии и белого пегаса к столам, на которых были расставлены ведёрки с мыльной водой.

— Ага, вижу, что всё готово, — одобрительно улыбнулась ученица Селестии, осмотрев их. – Молодцы! Осталось одно. Эй, друзья! Помните, что мы должны сделать?

При словах Твайлайт Спаркл собравшиеся вокруг столов понивилльцы-единороги — Лира, Рарити со Свити Белль, Аметист Стар, малютка Динки Хувз, доктор Стейбл, трубач городского оркестра Брасс Блер, Колгейт и многие другие – согласно кивнули.

– Добавим капельку волшебства. Ну-ка все, дружно! Три, четыре!

Пони склонили головы, на кончиках их рогов затрепетали огоньки: волшба намечалась нешуточная. На глазах у поражённого Острокрыла с витых рогов способных к магии жеребцов и кобылок принялись срываться разноцветные лучи: у кого алый, у кого жёлтый или синий. Цвета и оттенки волшебства сплетались воедино, пока над площадью не засияла маленькая радуга, такая же пёстрая, как грива у Рэйнбоу Дэш. Пегас ахнул. Колдовская радуга проплыла к столам, полыхнула ослепительно ярко и… опустилась прямо в ведёрки с мыльной водой. Та взбурлила и через мгновение засияла этим волшебным многоцветьем.

— Молодцы, настоящие молодцы! — единорожка стёрла пот со лба. – Не зря мы репетировали! Вот что значит подготовиться заранее. Свити Белль, Динки, вы отлично справились. Мистер Стейбл, спасибо, что нашли время помочь. Рарити, великолепно, как всегда, — у Твайлайт для всех находилось доброе слово.

— Что это было? – в изумлении спрашивал Острокрыл у библиотекарши и других единорогов.

— Капелька волшебства, мой друг. Всего лишь капелька волшебства. Наберись терпения, и вскоре сам всё увидишь. Но тссс! Сейчас мисс Мэр будет читать предпраздничную речь.

На крыльцо ратуши важно поднялась кобыла-градоначальница. Водрузив на носу очки в серебряной оправе, она оглядела собравшихся и, улыбнувшись своим понивилльцам, поманила кого-то из толпы. И через мгновение на широкие ступени рядом с мисс Мэр приземлилась знакомая всем почтовая пегаска с маленькой единорожкой на спине. Откашлявшись – это уж как полагается перед началом торжественной речи, до которых седогривая земнопони была великая охотница, – градоправительница начала:

— Здравствуйте, дорогие жители Понивилля! Сегодня в наш городок снова пришёл особый, понивилльский праздник, какого нет больше нигде в Эквестрии. Спасибо всем вам за то, что вы внесли в календарь этот знаменательный день, и отдельное спасибо нашей славной почтовой пегаске Дерпи Хувз и малышке Динки. Вступление окончено. Ну а теперь перехожу к основной части моей речи…

Кобыла с улыбкой приняла из копыт серой летуньи ведёрко с мыльной водой, окунула туда соломинку и, поднеся её к губам, выдула большой пузырь, который переливался разными цветами. На площади загремел гром копытоплесканий.

— Лучшая речь на свете!

Пузырь, ярко сверкая в дневных лучах, поднимался над площадью всё выше и выше, к самому солнцу, и сталлионградец засмотрелся на него. Пони словно взлетел над миром вместе с этим хрупким шариком. Хрупким? Эй, секундочку!

— Не лопается… — удивлённо вымолвил Острокрыл.

— Капелька волшебства, — улыбнулась Твайлайт Спаркл. – Но это действительно всего лишь капелька в сравнении с той магией, которая и так сокрыта в пускании мыльных пузырей. Ведь сегодня каждый может летать, как пегас, творить волшебство, как единорог, и создавать прекрасное, как земнопони.

Следом за мисс Мэр выпустили по пузырю и Дерпи с Динки, а там уж пони, желающие тоже присоединиться к чудесному занятию, повалили к столам, разобрали ведёрки и трубочки, и воздух наполнился целыми гроздьями переливающихся всеми цветами радуги жемчужин.

— Ну, сейчас я опробую своё изобретение. Глядите! — важно заявила фиолетовая кобылка и решительно поднесла соломинку ко рту. Но сколько бы ученица принцессы Селестии ни раздувала щёки, как бы сильно ни дула, из «экспериментальной трубочки идеальных пропорций, являющейся оптимальной моделью для пускания пузырей максимальных размеров» вырывались крошечные, точно горошины, пузырики. Спайк от смеха так и схватился за чешуйчатый живот.

— Тва…ой, ха-ха-ха… Твай, ты ничего не напутала в своих расчётах? По-моему, твоя трубочка выдувает самые маленькие на свете пузыри, хи-хи-хи! Если их и увидят из Кэнтерлота, то разве что в телескоп, увеличивающий всё в сто миллионов раз!

Кобылка билась над своей соломинкой так и эдак, но что бы она ни делала, у неё получались исключительно маленькие пузырики.

— Уффф… не понимаю, в чём тут дело. На бумаге всё было совсем не так. Спайк, попробуй ты!

— Да и я безо всякой соломинки могу, — гордо выпятил грудь дракончик. Взяв ведро, он смело отхлебнул мыльной воды и, хорошенько дунув, выпустил изо рта множество пузырей вперемешку с зелёными языками пламени. – Вот я какой!

Да, пожалуй, Спайк и впрямь мог выдувать пузыри без помощи трубочки. Что простая водичка с мылом тому, кто с аппетитом хрустит драгоценными камнями, закусывает углём и потягивает фонарное масло вместо чая? Нет в Эквестрии желудков крепче драконьих, закалённых внутренним огнём, и это факт. И пузыри у Спайка получились на загляденье: большие, ладные, пронизанные зеленоватым колдовским пламенем. Стоявшие рядом понивилльцы зааплодировали искусству помощника библиотекарши, который с довольным видом принялся раскланиваться.

— Спасибо за предложение, Твай, я лучше сейчас сам ещё выдую. Смотрите все! Пузыредышащий дракон, единственный и неповторимый! Раз, два, три!

Хоп! Голубое крыло хлопнуло сталлионградца по спине. Пока он смотрел на дракончика, Рэйнбоу Дэш уже успела слетать к столам и захватить ведёрко и пару соломинок для пускания. Радужная пегаска весело ухмыльнулась возлюбленному, так, как она обычно делала, подначивая белого летуна на воздушную гонку, матч по хуфреслингу или какое-нибудь пари:

 — Лучше всего пузыри пускаются в небе, клянусь гривой и хвостом. Погнали, пегасище! Спорим, я выдую пузырь, минимум, на двадцать процентов круче твоего! А то и на все сто!

— Это мы ещё посмотрим, милая!

Острокрыл и Рэйнбоу Дэш взмыли в поднебесье. Пони поднимались всё выше и выше, пока не достигли парящего над Понивиллем уютного облачка, на котором и устроились. Поставив ведёрко на белый облачный пух, пегасы обмакнули соломинки в пенную воду.

— Шикарный отсюда видок, а, любимый? Я специально выбирала, где повесить это облако, и нашла самое лучшее, самое потрясное место. Ведь я же Рэйнбоу Дэш!

Белый летун кивнул. Радужная спортсменка, самая милая хвастунишка в Эквестрии, была права: с их облачка открывался чудесный вид на городок, который сейчас постепенно наводняли мыльные пузыри. Тучка висела не слишком высоко и не слишком низко, в самый раз для того, чтобы видеть подвиги пузырепускателей в Понивилле и его окрестностях.

— Приготовились!

Трубочки взлетели к губам.

— На старт! Внимание! Марш!

У-уф! Острокрыл тут же вспомнил, как он в своё время вместе с другими пегасятами-кадетами был на экскурсии в мастерских стеклодувов. Жеребятам разрешили тоже попробовать себя в этом ремесле, и они, пыхтя и сопя, каких только сосудов ни навыдували! Вся лётная академия потом дивилась на их творения. Попробуем-ка и сейчас, как тогда: потихонечку, осторожненько… Сталлионградец медленно выдувал пузырь, только на сей раз не стеклянный, рдеюще-красный, а переливающийся, невесомый, как сам воздух.

— Ого, пегасище! Да ты прямо пузырьных дел мастер!

Мыльный пузырь Острокрыла размером с добрую миску важно поплыл вверх рядом с выпущенной радужной пегаской эскадрильей маленьких, но невероятно прытких пузырьков.

— Гм. Ну, может, он и побольше моих… немножко, — снисходительно признала летунья, — Зато мои побыстрее будут. Видишь, как мчатся? Сразу ясно, что выдула их чемпионка! А ещё их много, а у тебя всего один! Так что я выиграла по очкам!

— Ещё разок пустим? – усмехнулся сталлионградец, наблюдая, как флотилия разноцветных шаров поднимается в вышину.

— А то! Не будь я Рэйнбоу Дэш, если сегодня не запущу больше всех!

Мимо пегасов бок о бок проплыли два больших мыльных пузыря, которые, похоже, пытались обогнать друг друга: то один вырывался вперёд, то другой. Провожали их звонкие голоски:

— Эй, Скут, а твой жульничает! Он отталкивает мой, а это не по правилам!

— Ещё как по правилам!

Острокрыл и Рэйнбоу Дэш, услышав знакомые голоса, с улыбками глянули вниз, откуда прилетели эти гоночные пузыри.

— Гляди-ка ты! Малявка тоже не отстаёт. Моя школа, а?

Скуталу и её друг, («Да, друг! Что, кобылка и жеребчик не могут дружить? Чего ты хихикаешь, Эпплблум? Не понимаю, о чём ты говоришь, Свити Белль! Что? Тогда… тогда он просто доставал соринку, которая попала мне в глаз. Что значит покраснела? Это всего лишь прилив крови к щекам после моей недавней гонки, кто не пегас, тот в этом не разбирается! И вообще, мне срочно пора лететь!») серый пегасёнок Рамбл тоже устроились на облачке, правда, совсем крохотном, которое младший брат погодного патрульного Тандерлейна, видимо, пригнал с облакоделательного завода Клаудсдейла. Висело оно не очень чтобы высоко, но всё же повыше шпилей домов и печных труб. Ведёрко с мыльной водой на него не влезло, и жеребята повесили его на торчащий вровень с тучкой фигурный флюгер. Сталлионградец и радужная летунья, тихонько хихикая, смотрели, как малышня потешно раздувала щёки, норовя выдуть самый большой пузырь, чтобы уж точно обогнать соперника.

— Эй, Скуталу, не надувайся ты так, а то и сама улетишь вверх, как воздушный шарик на ярмарке! Придётся нам тогда тебя ловить, — весело крикнула Рэйнбоу Дэш своей поклоннице и помахала ей копытом.

Острокрыл и Рэнйбоу Дэш продолжили пускать пузыри, а когда уставали, ложились на край облака и глядели, как протекает праздник внизу, на земле. Воистину все понивилльцы от мала до велика показывали себя искусными выдувальщиками и запускальщиками! Пегасы, улыбаясь, наблюдали, как перед «Сахарным уголком» Паунд и Пампкин выдувают свои первые в жизни воздушные пузыри и смеются. Мистер и миссис Кейк смотрели на своих жеребят с такой гордостью, словно те, по меньшей мере, только что совершили великое открытие. А в парке городские старики, рассевшись по лавочкам под сенью деревьев, вместо доброго табака заправили свои трубочки мыльной водой и в облаках пузырей принялись вспоминать былое на радость устроившимся рядом внучатам: «Когда я учился в школе, да-да, бывал и твой дед школяром, не смейся, малой… Только школа тогда была вдвое меньше поперёк нынешней, да и учитель наш, старый мистер Чолки, был уж до чего строгий, не чета вашей мисс Черили. О чём, бишь, я? Да, так вот, раз на переменке я безо всякой магии на спор выдул мыльный пузырь размером с наш глобус! Даже мистер Чолки сказал, что это фе-но-ме-на-льно, а он-то слов на ветер не бросал! Три мраморных шарика выиграл и сливочную тянучку. А первая красавица класса, кобылка Лавли Гэл… это твоя бабушка, да, совершенно верно… так вот она…». На главной площади городской оркестр к восторгу детворы играл «Оду мыльным пузырям», и из блестящих труб, тромбонов и флейт вырывалась не только чудесная музыка, но и стайки разноцветных шаров, уносившихся в небо. Вдруг мимо радужной пегаски и её возлюбленного проплыли пузыри, до крайности похожие на яблочки: глянцевитые, пузатенькие и даже с черешками. Откуда такие? Ну конечно же, из «Сладких акров»! Взобравшись на большую вязанку сена, Эпплблум вовсю пробовала себя как Меткоискатель-пузыревыдуватель, а сидящий по соседству с ней пухлый единорожек Снипс, краснея не то от усердия, не то от чего-то ещё, без устали колдовал, придавая выпущенным маленькой фермершей невесомым шарам форму яблок. А где же приятель юного волшебника? Снейлз обнаружился в саду особняка семейства Ричей. Жеребчик, сверкая рогом, с помощью магии увеличивал запущенный дочкой мистера Рича мыльный пузырь, а Даймонд Тиара, подзадоривая юного кавалера, только командовала: «Ещё больше! Ещё! У меня будет самый большой пузырь в Понивилле! Давай, Снейлзи, шевелись». Эта барышня привыкла получать то, что хотела. По лбу Снейлза катился пот, зато пузырь увеличивался на глазах: вот он стал размером с тарелку, с тележное колесо, с рыцарский щит. Даймонд Тиара торжествующе застучала копытцами по земле. Но прежде чем розовая кобылка успела похвастаться перед другими пони, пузырище вмиг унёсся в небеса. А просто не надо жульничать! Магия магией, но нужно же и совесть иметь. Дочка мистера Рича сердито наморщила носик, но потом смягчилась: «Ладно уж, я и сама такой выдую, вот увидишь. Сейчас принесу нам лимонаду, а потом и возьмусь за дело. Пустобоким будет ни за что меня не обогнать». А вот Сильвер Спун не жульничала. Устроившись на крыше старинного особняка Серебряного семейства, кобылка вместе с пегасиком Фезервейтом пускала пузыри в своё удовольствие, не гонясь за тем, чтобы сделать их лучше, чем у других. Наверное, именно поэтому и получались они у неё красивыми, блестящими, словно отлитыми из благородного серебра. Юный фотограф махал крыльями, поднимая лёгкий ветерок, направляющий серебряный караван в небо, и жеребята, смеясь, глядели, как драгоценные сферы танцуют в воздушном потоке.

Вот перед глазами Рэйнбоу Дэш и Острокрыла закружился розовый пузырик, внутри которого, кажется, не то рассыпался искрами фейерверк, не то шумела яркая вечеринка. Шарик танцевал перед мордочками сидящих друг напротив друга пегасов, словно дразня их. Погодный патрульный и радужная чемпионка потянулись к нему, чтобы рассмотреть хорошенько, а лукавому пузырю этого-то и надо было. Он весело сверкнул и в последний момент юркнул вверх прямо из-под носа у возлюбленных, а те, не успев остановиться, ткнулись мордочками друг в друга. Не пузырь – поцелуй, получай — не горюй!

— Пинки! – в один голос воскликнули летуны.

Да, это было в её духе!

У библиотечного дуба Твайлайт Спаркл и несколько других единорогов составляли из мыльных пузырей сложные фигуры. Неподалёку Спайк красовался своими незаурядными выдувательными талантами перед Рарити и Свити Белль, щеголявшими в ожерельях из плавающих вокруг их шеек миниатюрных пузыриков, похожих на жемчужины. Белая модница умела всё обратить в украшения!

— Тинь-тинь-тинь! Отдать кормовой! – Пипксквик, сын славного троттингемского капитана и сам большой любитель морских путешествий, пыхтел, как маленький пароходик, усердно выдувая пузыри. Видно, жеребёнок собирался в будущем идти той же самой дорогой или, выражаясь по-морскому, тем же курсом, что и его отец.

А вот мимо сидящих на облачке патрульных пролетели в огромном пузыре Дерпи и Динки.

— Я не знаю, что пошло не так, но это просто здорово! – радостно воскликнула серая пегаска, обращаясь к друзьям.

— Видите, какой большой? Моя мамочка выдула! — с гордостью промолвила единорожка. Летуны, разинув рты от удивления, провожали гигантский пузырь взглядами. Да-а, похоже, почтальонша носила свою метку по праву. Такого громадного они в жизни не видели!

Следом за пузырем с серой пегаской и её дочкой летел другой, поменьше. В нём парил странный земнопони по имени Тайм Тёрнер, друг Дерпи, которого та всё время именовала не иначе как «Доктор». Хотя как может быть доктором тот, кто занимается не лечением пони, а починкой всевозможных часов и хронометров? Разве что… каким-нибудь часовым доктором, доктором времени, но Острокрыл не был уверен, что такие бывают.

— Ха-ха-ха! Летать в мыльном пузыре? – поминутно восклицал необычный жеребец. — Нет, нет, этого мне ещё не приходилось делать! Необычнейшее средство передвижения, должен вам сказать. Но оно определённо мне нравится. Мисс Хувз, малышка Динки, подождите меня! Аллонз-и!

— Странноватый он какой-то, этот Тайм Тёрнер, — усмехнулась Дэши, глядя на удаляющуюся кавалькаду.

— Ну да, для пони, который живёт в маленькой синей будочке, часто носит смешную красную шапочку с кистью и с радостью ковыряется в механизмах часов хоть целый день напролёт, — рассмеялся Острокрыл. – Но всё равно он отличный малый, и с этим не поспоришь.

— Ладно, довольно болтать, пегасище, давай лучше запустим ещё дюжину-другую!

Землю и небо заполонили мыльные пузыри, большие и маленькие, медленные и шустрые, игривые и степенные. Одни были как пузырьки в толще стекла, иные – пухлобокие и важные, словно воздушные шары. В каждом из них отражался городок, и тысячи Понивиллей, сверкая, плыли под небосвод. Смех и улыбки провожали их в дорогу! А выше самой высокой вышины в небе парили два пузыря, до крайности похожие на солнце и луну. Тайком сбежав из дворца, принцесса Селестия и принцесса Луна нашли над городком подходящее облачко, чтобы усесться, и, незамеченные никем, тоже пускали пузыри. Потому что такой замечательный праздник есть только в Понивилле!