Ночь

Ночь

Кремового цвета земная кобыла по имени Бон-Бон, жительница Понивилля, проснулась в своём доме и обнаружила себя запутавшейся в плену смятого постельного белья. Кровать, на которой она лежала, была двуспальной, но её правая половина пустовала, хотя и хранила на себе следы пребывания второй пони, ещё совсем недавно спавшей здесь: на подушке было вдавленное углубление, оставленное головой. Бон-Бон протянула копыто и коснулась одеяла на другой стороне постели, словно желая убедиться в отсутствии своей подруги. Глаза её не обманули, правая половина кровати действительно была пуста. Лира куда-то ушла прямо посреди ночи. Ночи ли? За окном было темно, и, несомненно, это была ночь, но пони почему-то внезапно засомневалась. Она вспомнила короткую эквестрийскую зиму, когда продолжительность светового дня заметно сокращалась и многим пони приходилось вставать ещё до восхода солнца. Воспоминания об этом показались ей какими-то невероятно далёкими, а сами слова «световой день» звучали совершенно необычно и ощущались чужими, будто иностранными.

Мысли Бон-Бон вернулись к Лире, ушедшей куда-то посреди ночи. Может быть, она вылезла из кровати, чтобы попить воды? Бон-Бон прислушалась. Тишина. Если бы подруга была на кухне, оттуда, несомненно, доносился бы какой-нибудь шум, ведь её трудно назвать тихой пони. Кремовая кобыла вертела ушами и так и сяк, но не могла уловить ни единого звука. Она протянула копыто и нащупала в темноте кнопку, включающую торшер, что стоял на прикроватном столике. Часть комнаты вокруг кровати озарилась сиянием, исходящим от незамысловатого жёлтого абажура. Яркое пятно света расположилось на столике, на котором помимо торшера стояла ещё вазочка из-под фруктов, пустая, если не считать оставленной там вчера виноградной грозди без ягод. Рядом с вазой лежал клочок бумаги.

«Ушла на репетицию. Лира», — прочитала Бон-Бон, поднеся записку к глазам.

«На репетицию?»

Лира Хартстрингс была музыкантом и действительно часто уходила на репетиции, но чтобы вот так, посреди ночи… Неужели нельзя было подыскать для репетиции более подходящего времени? Или, может быть, у них там какое-то тайное общество музыкантов, собирающееся только под покровом ночи и только в каком-нибудь секретном месте, скрытом от глаз простых, немузыкальных пони?

«Который час?» — пронеслось в голове Бон-Бон, и она вскочила с кровати, выбравшись из плена скомканных простыней.

Пони поискала глазами будильник, который обычно ставила на столик, но ничего не обнаружила и пошла в соседнюю комнату, где на стене висели часы. Она зажгла верхний свет, щёлкнув выключателем, и уставилась на чёрные толстенькие стрелки, водившие свой бесконечный хоровод по белому циферблату. Половина двенадцатого.

«Почти полдень! Опоздала-опоздала-опоздала!..» — Бон-Бон в панике закружилась по комнате. Её конфетная лавка уже два часа как должна быть открыта, а её хозяйка только сейчас глаза разлепила! Раньше такого никогда не случалось. Перед внутренним взором кобылы проносились картины, изображающие ранних покупателей, которые натыкались на закрытые двери и с недоумением и досадой пожимали плечами. И как только она могла подумать, что сейчас всё ещё ночь? Что же случилось с её чувством времени?

«Почему я не завела будильник? Когда это я успела стать такой безответственной? — с раздражением подумала она. — И почему меня не разбудила Лира, когда уходила на эту свою репетицию?..»

Внезапно Бон-Бон остановила свою нервную беготню по комнате и встала как вкопанная, когда в её поле зрения попал висящий на стене календарь. Плюхнувшись на круп прямо посреди комнаты, она рассмеялась.

«Глупая, глупая пони! Как я могла забыть, что сегодня у меня выходной?!»

Вздохнув с облегчением, Бон-Бон пошла в ванную, чтобы привести себя в порядок, а затем отправилась на кухню, где приготовила и применила по прямому назначению пару бутербродов с ромашками. Покончив со всем этим, она стала раздумывать, чем себя занять. Лира отправилась на столь раннюю репетицию неспроста: вечером должен состояться большой благотворительный концерт, к которому она усиленно готовилась уже, наверное, неделю. До его начала оставалось ещё часов шесть, и Бон-Бон огляделась вокруг, пытаясь найти какое-нибудь занятие. На письменном столе громоздились стопки бумаг, которые она давно хотела разобрать, чтобы отделить нотные листы Лиры от собственных документов, касающихся ведения дел в конфетной лавке. Бон-Бон посмотрела на стол и лишь покачала головой, отвергнув мысль о погружении в бумажную работу. Мысль о занятии уборкой также была отвергнута, кобыла позволила лени взять верх над собой, к тому же слой пыли на вещах был совсем-совсем не толстым, можно сказать его почти не было.

Размышления Бон-Бон были прерваны тихим шёпотом, раздавшимся где-то на задворках её сознания. Шёпот этот был почти незаметным, но в то же время весьма и весьма настойчивым:

«Любуйся звёздами! Любуйся звёздами!»

«Надо прогуляться», — подумала Бон-Бон, незаметно для самой себя покоряясь велению голоса, и вышла из дома. День был чудесен. Приятный чуть прохладный ветерок обдувал тело, с неба приветливо светила луна, сиявшая в окружении звёзд, которые, впрочем, было не так просто разглядеть — мешали горящие на улицах Понивилля фонари. Мощные электрические светила были установлены на толстых деревянных столбах и заливали всё вокруг неестественно белым светом. Внезапно Бон-Бон это показалось странным, она не помнила, чтобы в Понивилле раньше были такие фонари, да и зачем вообще тратиться на уличное освещение, не проще ли делать все дела… днём? Шестерёнки в голове пони начали крутиться, готовые к продолжению логических рассуждений, но вдруг что-то заставило Бон-Бон выбросить эти мысли из головы. День был чудесен, только вот что-то слишком рано стемнело… Или ещё не рассвело?

«Неважно, — прозвучал вкрадчивый голос на краю сознания. — Любуйся звёздами».

Бон-Бон покорно побрела прочь из освещённой фонарями зоны и задрала голову, чтобы увидеть блистающие на тёмном бархате неба созвездия. Большая и Малая Медведицы, Дракон, созвездие Аликорна… Откуда она вообще знает их названия? Неужели в школе преподавали астрономию, а она об этом не помнит?

«Разве это нормально — любоваться звёздами… днём?» — подумала Бон-Бон, когда её вдруг посетило чувство какой-то неправильности происходящего.

«Нормально», — успокоил голос, вновь прозвучавший на задворках сознания.

Но в этот раз успокаивающий ответ таинственного внутреннего голоса почему-то не удовлетворил кобылу. Сомнения остались, и ей хотелось с кем-нибудь поговорить обо всём этом. Как раз в этот момент она заметила поблизости силуэт пони, которая тоже задрала голову, всматриваясь в звёздное великолепие.

— Эм… привет, — сказала Бон-Бон, подойдя к единорожке, которая при ближайшем рассмотрении оказалась Колгейт, местным стоматологом.

— Привет, — нехотя отозвалась единорожка. На секунду она оторвалась от созерцания звёзд, но, бросив короткий взгляд на подошедшую пони, тут же вернулась к своему занятию.

Хозяйка конфетной лавки и зубной доктор — в некотором смысле они дополняли друг друга. Бон-Бон дарила пони сладкий вкус жизни, а Колгейт решала проблемы полости рта, которые при этом возникали. Они не были подругами, но, как и большинство жителей городка, были знакомы друг с другом и иногда даже могли поговорить, остановившись на улице. Но не в этот раз — стоматолог была слишком заворожена видом звёздного неба, чтобы участвовать в разговоре.

— Как дела? — снова нарушила тишину Бон-Бон.

— Они прекрасны… — прошептала Колгейт, продолжая всматриваться в небо.

— Что ж, я рада, что у тебя всё хорошо…

— Нет, не дела. Я имела в виду звёзды, звёзды прекрасны. Хотя и дела тоже ничего, спасибо, что спросила, — сказала единорожка, взглядом давая кремовой кобыле понять, что разговор окончен.

— Я хотела кое-что у тебя спросить, — не сдавалась Бон-Бон. — Колгейт, э-э-э… Я хочу узнать… Когда ты в последний раз видела солнечный свет?

Единорожка повернулась к своей нежеланной собеседнице и уставилась на неё взглядом, полным недоумения, будто та сказала какую-то глупость.

— Сегодня, — ответила она, — и вчера, и позавчера. Селестия поднимает солнце каждый день, это даже любой жеребёнок знает.

— Я в этом не уверена, — задумчиво пробормотала Бон-Бон и получила от зубного врача двойную порцию недоумённого взгляда. — Ты не помнишь, Колгейт, когда сегодня зашло солнце? Или оно и не всходило?

На секунду на лице единорожки отразилась растерянность, но она быстро сменилась решительным выражением.

— Что за вздор! — фыркнула Колгейт и вновь подняла взгляд в небо. — Какая разница, когда стемнело. Главное, что мы можем любоваться звёздами!

Бон-Бон оставила Колгейт одну и в некотором смятении побрела дальше. Вокруг явно происходило что-то не то, но думать об этом было невероятно трудно, мысль постоянно ускользала, оставляя после себя лишь желание смотреть на звёзды. Тени причудливо удлинялись в лунном свете, откуда-то слышалось совиное уханье, прерываемое иногда хрустом веток, словно в кустах в стороне от дороги кто-то бродил. Тихий голос в голове Бон-Бон что-то быстро и недовольно шептал, будто возмущаясь её поведением. Временами кобыле казалось, что за ней кто-то наблюдает из тьмы. На границе поля её зрения то и дело возникал какой-то сгусток черноты, будто тьма концентрировалась, собираясь в одном месте. Но когда Бон-Бон поворачивала голову, чтобы посмотреть на преследующую её тёмную сущность в упор, та тут же исчезала. Пони списала всё это на игру теней и собственного воображения, но всё же ускорила шаг.

Бон-Бон и сама не знала, куда шла и почему выбрала именно этот путь. Вскоре впереди замаячили тёмные силуэты амбара и других построек: она подходила к ферме Сладкое Яблочко.

«Эпплджек», — вспомнила Бон-Бон имя хозяйки фермы. Это была ещё одна пони, с которой можно попытаться поговорить. Возможно, получится лучше, чем с Колгейт.

— Йе-е-еху! — послышался откуда-то клич, сопровождаемый глухим ударом копыт о дерево.

Бон-Бон направилась на звук и вскоре обнаружила оранжевую кобылу под одной из яблонь.

— Привет, Эпплджек, — сказала Бон-Бон, вступая в круг света вокруг переносного фонаря фермерши.

— И тебе привет, сахарная, — своим густым приятным голосом отозвалась яблочная кобыла. Бросив короткий взгляд на подошедшую пони, она задрала голову, мечтательно уставившись на звёздное небо. Бон-Бон испытывала сильное желание поступить так же, но заставила себя сопротивляться этому странному наваждению. Покончив с разглядыванием светящихся точек на небе, Эпплджек взяла в зубы корзину с яблоками и зашагала к другому дереву. Взгляд Бон-Бон упал на содержимое корзины, и её глаза расширились от удивления.

— С этими яблоками что-то случилось? Ты собираешься их выбросить? — спросила она.

Эпплджек спешно поставила корзину на землю и принялась разглядывать плоды.

— С ними всё нормально, — вынесла свой вердикт фермерша. — С чего бы мне их выбрасывать?

— Но… они же… такие…

Наполняющие корзину фрукты были мелкими и сморщенными, как будто их высушили. В свете луны и переносного фонаря эти яблоки-уродцы выглядели грязно-серыми, и Бон-Бон с трудом могла представить, чтобы кто-то в здравом уме согласился съесть хотя бы одно из них.

— Какие? — Эпплджек подняла бровь. Бон-Бон показалось, что в голосе оранжевой кобылы прозвучали едва заметные угрожающие нотки.

— Ну… они… — растерялась кремовая пони.

Когда Бон-Бон увидела эти яблоки, она подумала, что Эпплджек собирается их выбросить или по крайней мере отдать на корм скоту, настолько непривлекательно они выглядели. Но фермерша словно бы и не замечала ужасной метаморфозы, что произошла с её некогда прекрасными яблочками. Бон-Бон открыла и закрыла рот, не зная, что сказать. С миром явно что-то не так, раз столь хороший садовод, как Эпплджек, считает такие яблоки вполне нормальными.

— Ну, мне просто показалось, что раньше яблоки были немного другими, — наконец смогла произнести Бон-Бон.

— Ты хочешь сказать, что мои яблочки уже не те? — спросила Эпплджек голосом, в котором угрожающие нотки и обида звучали уже более явственно. — Этого попросту не может быть! Мы тут следуем традициям, знаешь ли! Это лучшие яблоки во всей Эквестрии, сорт «синигами»!

Бон-Бон поглядела в корзину. «Лучшие яблоки во всей Эквестрии» выглядели так, будто были выращены в каком-то мрачном негостеприимном параллельном мире, где нет солнечного света, а почва не имеет никакого понятия о такой вещи, как плодородие.

— Извини, Эпплджек, — сказала Бон-Бон, нервно улыбнувшись. — Наверное, мне просто показалось. Твои яблоки такие же отличные, как и всегда, — соврала она.

— Так-то лучше, — несколько смягчилась оранжевая кобыла.

— Эпплджек, — снова заговорила Бон-Бон, — я хочу тебя кое о чём спросить. Вопрос может показаться странным, но… В общем… Когда ты в последний раз видела солнце?

— Да чего с тобой такое-то? — нахмурилась фермерша. — То тебе яблоки мои не нравятся, то какие-то глупости спрашиваешь…

— Пусть это глупости, но, пожалуйста, ответь мне. Когда ты в последний раз видела солнечный свет?

— Ну ладно, я видела солнечный свет… — на лице Эпплджек появилось выражение растерянности, похожее на то, которое десять минут назад Бон-Бон видела на лице Колгейт. Секунды шли, но выражение и не думало исчезать. — Да какого сена? — Оранжевая пони потёрла лоб копытом и поправила шляпу. Она посмотрела на свой переносной фонарь, затем подняла взгляд к висящим в чёрной вышине луне и звёздам.

— Ну? — поторопила её с ответом Бон-Бон.

— Чушь какая-то, — пробормотала Эпплждек. — Не может же быть, чтоб солнца вообще не было… Как мы тогда яблоки выращиваем?

«Они выглядят как раз так, как будто росли при свете луны», — подумала Бон-Бон. Она вспомнила, что лепестки ромашек, из которых она делала бутерброды «утром», тоже были сморщенными и серыми, словно уже увядшими. Странно, что тогда она этого не заметила… Точно так же, как Эпплджек сейчас не замечает, что с её яблоками что-то не так.

Шёпот на границе сознания Бон-Бон усилился и почти перешёл в визг. Казалось, несколько голосов ожесточённо спорят о том, что им делать.

«Вечная ночь! Найтмэр Мун!» — эта мысль была подобна ведру ледяной воды, вылитому на голову. Бон-Бон вздрогнула, голоса в её голове вдруг стихли. Конечно, во всём виновата Лунная Кобылица, теперь, когда эта мысль наконец-то смогла пробиться в сознание, всё встало на свои места. Найтмэр Мун не просто устроила в Эквестрии вечную тьму, она обставила всё так, что никто ничего и не заметил! Вот откуда эти голоса в голове, это навязчивое желание смотреть на звёзды, на её звёзды…

— Эт всё очень странно… — Эпплджек растерянно провела копытом по гриве. — Должно быть какое-то объяснение…

— Да, должно быть. И мы обе знаем пони, которая может нам с этим помочь, — торопливо произнесла Бон-Бон. — Это твоя подруга Твайлайт Спаркл!

— Да, Твайлайт… давненько мы с ней не виделись, — сказала оранжевая кобыла.

— Я думаю, нам надо идти к ней библиотеку прямо сейчас, — сказала конфетная пони, обеспокоенно озираясь по сторонам. По всему саду тени пришли в движение, протягивая свои сотканные из тьмы щупальца к двум кобылам, которых защищал лишь круг света от переносного фонаря.

— Может, сначала звёздами полюбуемся? — спросила Эпплджек, вновь уставившись вверх.

— Забудь о звёздах! Бежим! — крикнула Бон-Бон и потащила замершую на месте оранжевую пони за хвост.

«Прочь, прочь из сада, пока тени не окружили и не схватили нас!»

«Стой на месте, любуйся звёздами!» — вернулся вкрадчивый голос, прозвучав настойчивее, чем когда-либо. Но теперь Бон-Бон осознавала его существование и могла сопротивляться, а вот у Эпплджек с этим по-прежнему были большие проблемы. Она встала как вкопанная, и кремовой кобыле пришлось несколько раз сильно дёрнуть её за хвост, прежде чем она пришла в себя.

— Ай, прекрати, больно же! — закричала оранжевая пони, освобождая свой хвост. — В библиотеку, к Твайлайт… я поняла…

Они схватили фонарь и поспешили прочь из поглощаемого тенями сада. Вскоре перед ними вырос тёмный силуэт огромного дуба, в сумраке похожий на какое-то фантастическое чудовище, наполовину вылезшее из земли и протянувшее во все стороны ветви-щупальца. Окна, которые напоминали глаза этого монстра, светились неярким светом, видимо внутренность древесного дома освещалась при помощи свечей или небольших светильников. Бон-Бон подбежала к входу в библиотеку и забарабанила в дверь. Дверь со скрипом отворилась, но за ней никого не было. Пустую комнату освещало тусклое сияние, равномерно разлитое по всему помещению и, по-видимому, не имевшее конкретного источника.

— Не нравится мне всё это, — проговорила Эпплджек, отступая от дома подруги. — Может, лучше навестим Твайлайт в другой раз…

Но Бон-Бон уже вошла внутрь, и Эпплджек пришлось последовать за ней, чтобы не оставаться в одиночестве.

— Твайлайт! — позвала кремовая пони, медленно углубляясь в полумрак библиотеки, который, казалось, был почти осязаемым.

Ответа не было, зато на плечо Бон-Бон легло чьё-то копыто. Кобыла вздрогнула и обернулась. Копыто принадлежало Эпплджек.

— Ты хоть представляешь, как меня напуга… — начала Бон-Бон и тут же осеклась, увидев, на что или, вернее, на кого неотрывно смотрит оранжевая пони. В дверях, через которые они только что вошли, стояла она, перекрывая единственный путь к бегству.

Чёрная кобылица в голубовато-серебристой броне выглядела так, словно сошла со страниц книги о древнеэквестрийских мифах. Её нематериальная грива с сияющими в ней звёздными огоньками развевалась на потустороннем ветру, а горящий взгляд глаз с узкими драконьими зрачками был направлен прямо на двух трепещущих от страха пони. Тёмная аликорница начала приближаться к своим будущим жертвам, медленно и никуда не торопясь. Стук её металлических накопытников гулко разносился по погружённой в тишину библиотеке, звуча, как погребальный колокол.

«Найтмэр Мун! Что делать?! Что же делать?! — проносились мысли в голове Бон-Бон. — Откупиться конфетами!.. Ну что за глупости…»

— Ч-что ты сделала с Т-твайлайт?! — проговорила Эпплджек, борясь со сковавшим её ужасом.

— Твайлайт? Ваша воображаемая подруга, с которой вы якобы победили меня? — рассмеялась Лунная Кобылица. — Я бы обязательно что-нибудь сделала с ней, если бы она существовала не только в вашем воображении, жалкие пони!

Найтмэр ринулась вперёд, направив свой рог на Эпплджек. Вспышка магии — и оранжевая кобыла растянулась на полу.

— Спите, глупые пони! Спите! — крикнула тёмная аликорница, роняя со своего рога искры.

Бон-Бон проснулась в своей постели, вся в холодном поту. Будильник, что стоял на прикроватном столике, показывал три часа ночи, за окном, как и полагается в это время, было темно. Лира тихонько сопела на своей половине кровати.

«Ну и приснится же такое, — с явным облегчением подумала Бон-Бон, осторожно переворачиваясь на другой бок и стараясь при этом не потревожить спящую подругу. — Найтмэр Мун, вечная ночь, несуществующая Твайлайт Спаркл… Ну что за чушь? Хоть бы раз увидеть во сне что-нибудь нормальное».

На столике рядом с будильником стояла вазочка для фруктов, в которой лежало сухое сморщенное яблоко.

«Завтра надо будет обязательно полюбоваться звёздами, — подумала Бон-Бон, закрыв глаза. — Завтра днём».