Золотое солнышко

Sair Fe. "Принцесса номер два"

— Мири?

Земная пони, мявшаяся возле двери в нерешительности, испуганно вздрогнула и обернулась. Ее взгляду предстала слегка зевавшая младшая корона, выглядевшая, несмотря на короткий сон, весьма свежо.

— Да, принцесса?

— Повремени пока с едой, я сама принесу, если что.

Мгновенно покраснев, кобылка кивнула и шустро скрылась за поворотом, оставив небольшую тележку одиноко стоять на месте. Хмыкнув, Луна подошла к ней и приподняла крышку, укрывающую продолговатое серебрянное блюдо. "На двоих, то что надо".

Настроение ночной пони было на высоте с тех пор, как их с Дискордом общий план удался. Халамру пробрался в комнату Селестии никем не замеченный (это, впрочем, не отменяет того факта, что к утру об этом знало пол-дворца), и остался с ней на ночь. Ммм... целую ночь, за которую могло случиться что угодно.

Любопытство — непреодолимое желание, особенно в такой пикантной ситуации. Совсем немного поборовшись с собой, Луна тихонечко подошла к двери и запустила внутрь едва заметный голубоватый туман. Конечно, эта дверь отразит любую магию, но с момента перерождения младшей принцессы теперь везде, до куда дотянулось закованное в лунную сталь копытце, находились маленькие лазейки.

Итак, дверь послушно стала прозрачной с одной стороны, полностью перестав скрывать все, что находилось по ту сторону... Через несколько секунд возмущенная пони уже стояла в проходе, испепеляя взглядом двух существ, увлеченно колдующих над обычной деревянной доской.

Луна медленно огляделась, чтобы удостовериться в верности заклинания, а то после этих напряженных дней всякое может случиться. Нет, все было именно так, как видела она несколько секунд назад.

— Что это все, — Луна обвела помещение ногой, — такое?

— Королевства мира Халамру, — ничуть не смутилась Селестия, со спокойным видом "достраивая" из магии небольшой солнечный замок, — довольно интересное занятие, оказывается, создавать такие фигуры.

Весь пол личного кабинета старшей аликорн был заставлен досками, на которых, сотканные словно бы из тончайшей золотой ткани, высились замки и домики, башенки, даже крошечные палочки-деревья, дороги, мосты, реки — вполне обыденные в Эквестрии вещи, но только на людской манер. Очень тонкая работа, достойная единорогов-мастеров, с которой аликорн справлялась довольно просто: сказывался громадный опыт в использовании всяческих чар.

Однако, все это вовсе не впечатлило Луну.

— Вы провели наедине столько времени, и все, чего добились — кучка магических конструктов?! — глаза ночной пони на секунду полыхнули белым пламенем, она выразительно всплеснула передними ногами, встав при этом на дыбы. — Простите, я в ту Эквестрию вообще попала?

Старшая сестра лишь улыбнулась, покачав головой. Ее рог засиял, и последний элемент строения — зубчатая башня, встал на свое место. Кривовато, правда, на что тут же указал Халамру. Селестия кивнула и начала поворачивать ее, пока не услышала утвердительное "верно".

Глядя на них, синяя аликорн ощутила, что возмущение постепенно сходит на нет. Она даже задумалась, отчего бы вообще такое появилось, ведь еще никто с тех пор, как младшая сестра вернулась в Кантерлот, не удостаивался подобной близости. Нет, определенно план удался, и Селли теперь не будет одинока, но... не могли же они и вправду всю ночь строить эти домики?

— Халамру был сильно измотан всем, что свалилось на его ветвистую голову, поэтому мне пришлось уложить его спать, а встал он совсем недавно, — ответила на немой вопрос Селестия, укрыв жреца своим прекрасным белым крылом, — и этой замечательной игрой, — она ткнула копытцем в доску перед ней, — мы занялись только-только, когда проснулись.

— Проснулись, сестра? Вместе?

— Вместе, — подтвердила белая аликорн. — А теперь, если позволишь, занимается новый день. Ты не спала в последнее время.

Удивительная проницательность. Халамру, весь пылающий от того, в каком виде их застала Луна, тем не менее нашел в себе силы удивиться. По лику младшей принцессы, по вполне себе энергичному поведению сложно было сказать, что она испытывает хоть какую-либо усталость, однако же после секундного замешательства последовал утвердительный кивок и Луна, подмигнув им на прощание, неспешно покинула комнату.

— Луняша — такая Луняша, — вздохнула Селестия, и улыбнулась, когда в комнату, ведомая синим свечением, вкатилась тележка с позвякивающей посудой, — но какова умница, даже завтрак нам предусмотрела! Сомнений нет, — пони прижалась щекой к Халамру и зажмурилась, — лучший день рождения на моей памяти.

~

Признаться, жрецу было весьма стыдно за ту слабость, проявленную ночью, пусть даже это не его вина и поделать с этим ничего он не мог. Все случилось как-то внезапно: вот они слились в поцелуе, самом, наверное, замечательном действе на свете, а затем вдруг его немного повело в сторону. Перед глазами все поплыло, и уже через пару секунд он обнаружил себя парящим в золотистом поле.

— Что с тобой, Халамру? — обеспокоенно спросила принцесса, чуть от него отдалившись. Ее мордочка приняла немного виноватый вид, а затем испуганный, — это... из-за меня?

С трудом сдержав стон, жрец ощутил, как внутри словно бы лопается сосуд и пустота, вязкая, липкая, заполняет его. Это было похоже... нет, это — абсолютно точно симптомы опустошения, когда волшебная сила израсходована вся, без остатка. Очень неприятная вещь, и насколько — он испытывал сейчас на себе. Даже ноги его перестали держать.

— Нет, — произнес Хал слегка охрипшим голосом, — сам виноват. Прости, что напугал... Кажется я сейчас хлопнусь в обморок.

Он поднял взгляд на принцессу. Никогда прежде не осознавал, насколько прекрасны ее глаза; зеркала души, они скрывали в себе мудрость веков, великую доброту, заботу, но также и тоску по тому теплу, которое может подарить лишь другой. Другой — тот, кто стоял перед ней, и оба они осознавали это более чем хорошо.

— Ты долго не спал, друг мой, верно?

— Да, Ти... — ему пришлось собрать волю в копыто, ведь говорить подобное принцессе несколько трудно, даже после столь... красноречивого признания, — любимая, я ведь теперь уже не просто друг.

Как же приятно было наблюдать искреннюю улыбку, расцветающую на мордочке его уже-не-подруги. Как будто солнце всходит, освещая теплыми лучами до того угрюмые одинокие скалы, разгоняя мрак и холод. И на душе стало вдруг так хорошо...

Небольшой румянец украсил белые щеки. Давно забытое чувство вдруг вернулось вновь, заставив сердце принцессы трепетать. Сколько уж времени прошло с тех пор, как к ней обращались подобным образом? Наверное, только Дискорд и помнит...

— Ты прав... мой принц, — она подмигнула, — но даже сейчас я несу ответственность за судьбы моих маленьких и больших пони. Будет не правильно, останься ты без поддержки, особенно после того, что ты ради меня пережил.

Вся комната медленно ушла в сторону... А, нет, это он сам полетел куда-то, ведомый магией его принцессы. Развернуться не было возможности, как и повернуть голову, поэтому Хал гадал, что же задумала пони, пока задними ногами не ощутил нечто шелковое и мягкое.

Неужели... вот так сразу?

— Ты ведь не против, если на этот раз уже я поделюсь с тобой кроватью? — мягко, совсем без напора спросила аликорн, на что получила расслабленный кивок. — Вот и славно.

Редко когда ей доводилось лично ухаживать за кем-то, и сейчас Селестия собралась взять свое полностью. Аккуратно, словно Хал был сделан из тончайшего стекла, она уложила его на свою широкую кровать, внимательно следя за тем, чтобы его ветвистые рога не зацепили чего, взбила и подсунула под голову подушку, после чего укрыла своим любимым одеялом. Отодвинулась и залюбовалась: прямо как Твайлайт в детстве, только побольше, но все такой же ребенок для нее.

— Отдыхай, Халамру, — тихо произнесла пони, вложив в эти слова столько нежности и заботы, на которые только была способна, — после первой метаморфозы обычно отлеживаются денек-другой, а не бегут сломя голову покорять сердца принцесс.

Тяжело вздохнув (рога цеплялись за все подряд), жрец вытянул свое пятнистое тело, попытавшись принять наиболее удобную позу, но лишь напрасно сдернул с себя одеяло.

— Кто же знал... Извини, Ти, что так неловко получилось. Просто... — он замялся, не зная, как правильно подать свою мысль.

— Да?.. — мягко поинтересовалась Селестия, усевшись перед ним в изголовье кровати, — говори прямо, не бойся.

Подействовало, прямо скажем, наоборот, но завершить начатое все-же надо...

— Для тебя это будет звучать странно. Все началось еще тогда, когда мы стали часто проводить ритуалы очищения, массаж — как ты это называешь. Будучи тогда самим собой, я не испытывал романтических чувств ни к одной из твоего народа. Это, вроде как, понятно, ведь вы для меня — пони, не люди, как и я для вас, однако же... Дело, видимо в магии, — он нахмурился.

— Не могу уловить суть, — аликорн покачала головой, продолжая неотрывно любоваться пони достаточно смелым, чтобы вот так без приглашения войти к ней в кабинет, в ее святыню, и сразу же украсть сердце.

— Еще тогда я чувствовал симпатию к тебе, мне были довольно приятны прикосновения. Это немного похоже на связь между хозяином и любимым питомцем, если бы питомец обладал личностью.

— Ах... — принцесса наклонилась над ним, оказавшись мордочкой к морде, и приняла возмущенный вид, — значит я для тебя — лишь питом-м-мхм...

— Нет. Сказал же: будет звучать странно, — улыбнувшись, ответил Халамру сразу после непродолжительного поцелуя, — это лишь похоже, но не так вовсе; я уверен, что и ты ощущала нечто подобное. Может быть ляжешь рядом уже?

Это предложение, от которого было очень сложно отказаться. В начале робкий, жрец, похоже, почувствовал себя более уверенно, а может это заиграла оленья кровь, кто знает? В любом случае подобное обращение заставило принцессу буквально таять, понемногу освобождая из многолетнего плена Великой Принцессы ее истинную натуру — молодую веселую кобылку, не обремененную какими-то ни было заботами. Счастливо вздохнув, аликорн телепортировалась вперед и легко завалилась (как никогда до этого не делала) в мягкие объятия постели. Белое крыло, большое и прекрасное, простерлось над ними двумя, спокойно затем улегшись на пятнистом плече.

— Продолжай, мой принц.

Румянец вспыхнул с новой силой, мысли смешались, вызвав стон отчаяния, когда жрец попытался было вернуть порядок в свою голову. Надо рассказать все, иначе потом он места себе не найдет, понемногу ломаясь под тяжестью ноши, однако Селестия сейчас была настолько близка к нему... вся, и это манило посильнее всякой там магии.

— Ну вот я и решил тогда, что это волшебство в тебе откликается на мое, а потом, ну... я превратился...

Жрец совсем стих, поддавшись нелепой панике. В мыслях было все просто, однако на деле это оказалось совсем не так. Почему же его, такого неподготовленного, просто взяли и отправили сюда? Кто вообще придумал выдергивать человека из спокойной, размеренной жизни? Было бы дано чуть больше времени, чтобы подготовиться...

— Успокойся, Халамру, я все понимаю, — неожиданно пришла аликорн на помощь, приложив белое копытце к его груди, где беспокойно металось оленье сердце, — нет нужды мучить себя больше, чем есть уже.

Она легко улыбнулась, совершенно искренне, как делала всегда для него и улыбка эта прогнала все страхи, будто светлая волна прошлась по телу. И все слова, которые он хотел сказать, идея, которую хотел донести — вдруг показались ему совсем не значимыми. Кобыла, что лежит перед ним, не жаждала объяснений, ей не нужны были его умозаключения, сбивчивые объяснения и прочее в подобном роде, лишь тишина... и действия.

Он обнял ее переднюю ногу и легонько прижал к себе, ощущая безграничную благодарность.

— Просто хотел сказать: я влюбился в тебя, Ти, влюбился по-настоящему.

~

Наступило утро, озарив комнату ярким золотистым светом. С трудом продрав глаза, Халамру приподнял голову и недовольно уставился в окно... с удивлением обнаружив там полнейшую темноту. Звездное небо, тишина, спящий город — картина, совсем не сочетающаяся со светом солнца.

А разгадка была проста — прямо над ними, связанный с рогом Селестии небольшой ниточкой света, парил крупный шарик, полыхая теплым желтым пламенем. Жрец не видел подобного прежде, и закономерно у него появились некоторые вопросы к поняше, мирно спящей прямо на нем. Будить ее, конечно, не очень хотелось: уж очень мило смотрелась правительница целой страны, тихо сопящая на его мерно вздымающемся пятнистом боку; мило и по-домашнему, она казалась очень хрупкой, уязвимой, что жрец невольно почувствовал себя во много раз сильнее ее. Тут же заявил о себе инстинкт защитника семьи.

Бр-р. Он помотал головой, дабы отогнать ненужные мысли, и очень нежно ткнул ее носом в мордочку.

Улыбка заиграла на ее губах, таких манящих, желанных. Принцесса приоткрыла глаза, с некоторым, как показалось жрецу, трудом сфокусировав на нем взгляд.

— Халамру?

— Да не угаснет Свет на пути твоем, Ти...

— Счастье, — тихо перебила она его, и довольно вздохнула, — так близко.

Потом закрыла глаза и ушла обратно в свой мир грез. Попыталась уйти, точнее. Халамру был сбит с толку этими словами, но странная аномалия над головой слишком громко о себе заявляла, немного припекая рога.

— Ти, проснись, пожалуйста, тут проблема возникла.

— Какого рода, м-м-м? Обратись к секретарю, если она связана... связана... — заразительно зевнув, кобыла удобнее устроилась на нем и как ни в чем не бывало засопела дальше.

Никогда бы жрец не подумал, что могут быть подобные проблемы с пони, которая всегда встает раньше солнца... удивительно, и только. Интересно, сколько он всего сможет узнать о ней такого, что ни знает больше никто на свете? Конечно, если его не спалит этот шар.

Потянувшись, жрец нежно поцеловал спящую прямо в кончик рога, откуда исходило едва заметное бледное свечение. Сработало: пони довольно застонала и широко раскрыла глаза, тут же залившись румянцем. Ей не потребовалось больше объяснений; тихо охнув, она поднялась с кровати и телепортировалась вперед, оказавшись ровно перед окном. Ее рог засветился очень-очень ярко, затмив собой все, а спустя несколько секунд вдалеке зажегся оранжевый вестник рассвета.

— Почти проспала подъем солнца, — аликорн потушила свои чары и обернулась, подарив Халамру полный благодарности взгляд, — впервые за... кажется, сто пятьдесят лет? Спасибо, что разбудил.

— Ум-м..., — Хал замялся, — пожалуйста. Но по правде я прервал твой сон не из-за этого. Тут шар висит... — он взглянул вверх, но этой аномалии и след простыл, — ...висел, такой крупный, желтый.

— Ах это. — пони понятливо кивнула. — Солнце так напоминает мне, что пора бы ему подниматься на небосвод.

— Напоминает? Оно что, живое?

— Как мы с тобой, — аликорн улыбнулась, — мало кто это знает, и мало кто общался с ним, но это действительно так.

Внезапно она замерла, пораженная пришедшей на ум весьма интересной мыслью. Верно, такая глупость может явиться только в заспанный разум, но выглядела она весьма соблазнительно, как и свежо.

— А что если... Халамру, мой принц, а хочешь сам с ним поговорить?

— С кем, с небесным светилом? — на секунду Халу даже показалось, что ему все снится, ведь выражение мордочки пони было хоть и немного сонным, но весьма серьезным, так что он даже немного стушевался под ее пристальным взглядом, и добавил чуть жалобно: — это необходимо?

Аликорн сразу осознала свою небольшую промашку. Слишком резко было ее предложение, неожиданно и, что уж строить самой себе иллюзии, страшно. Многие трепещут перед солнцем, ведь не знают о нем ровно ничего, и Хал тут совсем не исключение. Зря она так поспешила...

— Нет, совсем нет, просто это... ну, — надо было собраться с мыслями, ускоренными темпами выводя разум из сонливого состояния, — это важно для меня. Но если ты не хочешь, я не буду тебя заставлять, — быстро добавила она, опустив взгляд к полу.

"Ведь потерять тебя куда как страшнее".

— Важно, Ти? — жрец быстро оказался возле нее и нежно приподнял ее чуть наклоненную голову. — Я согласен в таком случае.

Их взоры встретились, и неожиданная смелось, сквозившая в его глазах, словно воплотилась, пройдя невидимой волной по всему телу принцессы. Пони вдруг четко поняла, что ее избранник точно выдержит встречу со своенравным светилом, и если она окончится хорошо, то стоит начать плести планы не просто на пару дней вперед, но уже на недели...

... а то и месяцы.

— Ладно, мой принц, я проведу тебя до Солнца, где дальше ты будешь действовать сам, — не удержавшись, она потянулась вперед, чтобы ощутить тепло его щеки на своей, — но прежде: ты точно этого хочешь?

— Ради тебя, Ти. Свет никогда не предаст и не отступит.

— Какие красивые слова... — кобыла чуть отодвинулась, чтобы затем оказаться прямо напротив него, — и глядя на тебя невольно веришь, что они — совсем не пустышка. Давай подойдем к окну.

~

Связанные воедино, два магических потока, рассекая небеса золотой спиралью, устремились на рассвет. Один — яркий, сильный, рассыпал за собой множество огоньков, озаряя все вокруг своим озорным светом; второй же — безупречно чистый, следовал четко за первым, оставляя ровный белесый след. Этим утром множество пони увидели удивительную картину, и лишь совсем немногие смогли проследить в ней что-то знакомое.

Захваченный невероятным чувством, Халамру парил над огромной, такой далекой землей, безошибочно повторяя все движения его возлюбленной. Две души, два сгустка света, переплетаясь в удивительном танце, неслись точно на едва показавшийся из-за горизонта солнечный диск. Вроде бы невероятная задача, но чем больше проходило времени, тем ощутимее давила на них неведомая сила, совершенно недвусмысленно намекая на правильность избранного пути. В конце концов Халамру услышал тихое "удачи", и ведущий его светлячок просто-напросто исчез, растворился в воздухе.

Совершенно один. В этот момент его словно бы выдернули из небес, и забросили в неведомые дали, на черное шелковое покрывало, усыпанное мириадами абсолютно разных небольших звезд. Сама бесконечность, бездна заглянула в его душу, из тьмы пространства загорелся огромный желтый глаз. Не сразу, но он осознал, что вот оно — то самое солнце, великая сущность, дарующая свет и тепло Эквестрии... Ах, вот и сама Эквестрия: небольшой сине-зеленый шарик, за которым, словно стыдливо прячась, виднелась бледная луна. Одна за другим, ему открывались невероятные картины космической пустоты. Созвездия, туманности, красоты неисчислимых лет загорались прямо из ниоткуда, словно подданные из неведомого царства приходили, чтобы отдать честь своей царице — огромному желтому огненному шару.

В конце концов Халамру обратил внимание на то, ради чего он здесь. Солнце, что видел он с земли — лишь бледный призрак, отражение истинного устрашающего великолепия. Перед ним был не желтый диск, но огромная сфера, состоящая словно бы из извечного огня. Куда бы он не бросал свой взгляд, везде видел лишь бури пламени, иногда взметающие очень и очень высоко... и свет. Чарующий свет исходил откуда-то изнутри, но не родной, не привычный телу. Это было немного похоже на купание в зачарованном озере, когда чужая, не враждебная сила окружает тебя, забирает в свою волшебную страну, пусть и на время, пусть не по-настоящему.

— Значит вот какое ты — Солнце, — почтительно произнес жрец, паря перед ним своей магической сущностью... и запнулся. Как с ним говорить? Понимает ли оно его, и если да, то поймет ли он ответ?

Собравшись было просто поприветствовать светило, он вдруг ощутил, как оно обратило на него свое внимание, и продолжил молчать, ожидая. Не произошло ничего: по-прежнему оно было неподвижно, не изменилось и окружение, просто все пространство вокруг понемногу заполонило незримое чужое присутствие. Он словно бы оказался, если можно так выразиться, в огромных объятиях, хотя по-прежнему мог свободно перемещаться, и даже вернуться обратно.

Очень вскоре, правда, и к своему некоторому сожалению, жрец понял, что это были вовсе не объятия, а тиски, на самом деле лишь дарующие иллюзию свободы. Все пути стремительно закрывались, оставляя лишь один-единственный — сбежать в Эквестрию, поджав хвост. Давление, которое ощущалось по дороге сюда, вернулось с умноженной силой, стараясь смять его, вытолкнуть отсюда вон. Свет звезды, до того нейтральный, обратился против.

Поначалу Халамру не очень сопротивлялся, предполагая, что так и должно быть. Сила, толкающая его, была не настолько значительной, чтобы он не мог ей противостоять. Все еще находясь в поисках подходящих реплик; для Солнца он скорее витал в своих мечтах, как и самый обычный смертный. Чувства, эмоции — главные воплощения жизни были для звезды важнее, чем какое-то там желание, логика, разум, и именно их она ожидала узнать в нем.

Лишь когда магия стала колючей, принявшись агрессивно отталкивать жреца, он понял, что время бездействия прошло. Преодолев столь длинный путь, начало которого теряется где-то в далеком-далеком лесу, в небольшой избушке, ради того, чтобы исцелить одиночество его близкого друга, он не мог теперь просто так взять, и уйти ни с чем. Ведомая его волей, собственная волшебная сила жреца выстроилась перед ним в защитный барьер.

Сражаться с Солнцем? Нет, скорее обороняться, смотреть, что будет. Волны бушующей энергии разбивались о преграду, все яростнее и яростнее, устроив вокруг Халамру настоящий огненный шквал, что вскоре Солнце ему начало казаться уже вокруг. Чужая магия прошибала его защиту, но яркий свет надежды, воплощенный в мощном обратном потоке, сдерживал натиск.

Прошли несколько трудных минут. За это время Хал уже успел, наверное, несколько раз решить отойти, но что-то такое... нечто внутри него каждый раз нашептывало ему обратное. Свет, выливался из него, словно кровь из разорванной артерии, и тут же устремлялся в бой, маленькими ярко-белыми сгустками прыгая прямо в пекло. Он не видел этого, да и не знал, наверное, но его волшебство уже давно обратилось в потрясающий сверкающий меч, зависший между ним и столь негостеприимным светилом. Оставалось лишь намекнуть, и орудие, закаленное не только светлой надеждой и любовью жреца, но также искренней верой Селестии, сорвется в путь, разбивая любые преграды, что встанут у него на пути.

Где-то там, далеко-далеко внизу, стояла сама принцесса, с тревогой в сердце наблюдая за своим избранником. Окутанный бледным сиянием, Халамру находился в трансе уже несколько минут, не подавая совершенно никаких признаков разума. Аликорн несколько раз успела пожалеть о своем, в общем-то глупом решении, однако еще не была готова вмешаться. Солнце не будет трогать Халамру, зная, что он очень важен для Селестии, но помимо "трогать" есть еще множество вещей, все как одна неприятных ни для одного пони. Может, они просто разговаривают? Хотя даже простой такой разговор требует усилий.

— В любом случае, Халамру, — пони глубоко вздохнула и закрыла глаза, — ты сможешь.

Яркая звезда загорелась там, где в этот момент была душа человека. С трудом, но все же преодолев сопротивление огненных вихрей, она буквально взорвалась, разбросав вокруг тысячи острейших белых игл. Чувство единения, когда он вдруг ощутил рядом с собой его принцессу, подействовало на Хала как второе дыхание.

Развернувшись во всю мощь, жрец дотянулся до своего клинка, блеск которого заметил сразу после освобождения, и, собрав всю силу воли в одной точке, толкнул его вперед. С протяжным свистом волшебство устремилось к своей цели.

Если бы сейчас здесь было бы физическое тело, то Хал впервые бы почувствовал жар настоящего боя. До того только обитая в храме, не обращая внимания на всяческие конфликты, нет-нет да и возникавшие вокруг, он лишь исцелял да успокаивал; ни разу рука его не поднималась, чтобы атаковать. Даже в тот роковой день он не пошел против своих принципов. Просто у него не было той настоящей, ради кого стоит сражаться.

Не было... теперь же есть. Меч очень быстро улетел вперед, и вскоре на солнце раздалась необычная для него белая вспышка. Тут же всякое давление вокруг Халамру исчезло, оставив того в полном недоумении.

Поначалу, конечно, чувство битвы затмевало разум, но оно выветривалось очень-очень быстро, освобождая место другому: "О боже, я что, убил... Солнце?" С одной стороны оно совершенно не изменилось, все также продолжая вечно гореть и медленно вращаться, но с другой же как еще объяснить невероятное исчезновение всякого сопротивления? Перепуганный тем, что натворил, Халамру рванул к светилу.

Незримая черта была пересечена. Незнакомец, такой важный для его друга, преодолел испытание, и не было больше смысла удерживать их обоих в неведении. В один момент душу жреца затянуло внутрь светила, прямо в самое сердце, а та, ради которой он прошел все это, ощутила ласковое незримое касание.

~

В яркой вспышке жрец вернулся в свое тело, и от неожиданности встал на дыбы, грохнувшись затем оземь. Путь обратно был настолько быстр, словно Солнце выстрелило его из себя, так что несчастный "снаряд" не успел даже испугаться. Уж не известно, что произошло на самом деле, и почему все случилось именно так, но несомненно радовало то, что он вполне живой, да и золотой диск исправно поднимается на горизонте, а значит, с ним тоже все в порядке.

— Халамру! — Селестия вихрем налетела на него, повалившись сверху и крепко обняв передними ногами. — Ты был там так долго! Что случилось?

— Да как бы... — тот едва не задохнулся, пришлось приподнять поняшу на своих ногах, чтобы освободить себе хоть немного пространства, — Я особо ничего и не понял, если честно.

— По порядку, — потребовала кобыла, не делая попыток сползти с него; ее совсем, похоже, не смущало такое положение, чего нельзя было сказать о Халамру, — попробую объяснить некоторые моменты. Главное, расскажи!

Если бы он мог, то замахал бы ногами: "не напирай так", но они, как и задние, были заняты поддержанием возлюбленной на весу; пришлось сдаться и начать рассказ.

— Все случилось, когда ты исчезла. Я вдруг оказался перед Солнцем, хотя не помню, каким же образом.

— Прошел границу, оно притянуло тебя, — Селестия несдержанно фыркнула, — давай дальше.

— Эм... хорошо, — наткнувшись на совершенно серьезный взгляд фиолетовых глаз, он испуганно дернулся и поспешил продолжить, — а затем произошла... произошел небольшой, если можно так выразиться, бой...

— Испытание, оно часто такое устраивало всем пони, кто пытался к нему приблизиться. А потом-то что? Почему ты там был так долго?

— Так из-за него. А что, прошлые претенденты справлялись быстрее?

— С проверкой? Оно пронизывает тебя магией, а затем спокойно пропускает к себе. Ничего сложного, дело одной минуты.

— ...что? — не выдержала принцесса спустя некоторое время наблюдания совершенно растерянной морды, словно Халамру сейчас услышал невероятное откровение.

Ей было неведомо, но он действительно сейчас ощущал нечто подобное. Весь бой пролетел перед глазами: бесполезные чары, ненужная битва... Следовало лишь подождать, и все...

— Почему ты меня не предупредила об этом, Ти? — собрался он наконец с мыслями и предпринял слабую попытку избежать неизбежного, совершенно отчетливо предчувствуя надвигающуюся бурю.

— Да никто на этом свете, даже Луна, даже Дискорд в здравом уме, и в любом другом тоже, не полезет меряться силами с самим светилом. Это невозможно.

Вот зря он сейчас сделал виноватую морду, потому что до последнего момента отрицающая подобную возможность Селестия сдалась под напором множества фактов и, до того буквально валяясь на пятнистом, выпрямила передние ноги, возвысившись над ним. Ее глаза опасно сузились.

— Халамру, неужели...

— Да! — тут же выпалил он и закрылся свободными теперь конечностями. — Я даже победил... вроде.

Он зажмурился. Даже перед невообразимо огромным шаром пламени ему не было так страшно, как здесь и сейчас, всего лишь находясь под немного злой кобылкой. Ну как немного... Гнетущая тишина окутала комнату. Жрец услышал, как гулко бьется его сердце, а душа, гоня перед собою армию мурашек, устремляется в задние копыта. Что же сейчас будет-то?

Время медленно ползло куда-то вперед и мимо, однако кара все никак не наступала. Он успел придумать уже с десяток разных способов пыток, множество вариантов развития событий, даже смирился с возможностью полететь теперь уже к луне; накрутил себя сильнее, чем Селестия, в общем. Однако, принцесса безмолвствовала.

Хал рискнул открыть один глаз.

Его взору предстала совсем не злобная демоница, а вполне себе обычная, лишь немного растрепанная аликорн. Хоть она и нависала над ним, широко распахнув крылья, что выглядело очень грозно, но всю картину портила ее довольная улыбка и нежный, заботливый взгляд.

— Дурак ты, Хал, хоть в смелости тебе не откажешь.

Селестия аккуратно подняла его и, не церемонясь особо, понесла прямо в таком положении к большому зеркалу, притаившемуся где-то в углу.

Оно не было особо роскошным, но зато на полках его покоилось всякое множество совершенно разных флакончиков и баночек, завезенных сюда, наверное, со всех концов света. С некоторым удивлением жрец обнаружил тут и свою настойку.

— Невозможно победить солнце, но доказать, что сердце твое и разум могут принять в себя его частичку — вполне.

Аликорн перевернула жеребца, да так, что у того аж дух захватило, и поставила на землю, придерживая своим крылом.

— Помнишь, ты жаловался, что не можешь нормально колдовать?

— Помню, — он замялся, — но тебе вроде ни разу...

— ...проснулся посреди ночи, — Селестия наклонила к нему голову и подмигнула их отражению, — плакал...

Халамру вздрогнул всем телом, словно к его крупу приложили раскаленный прут.

— Что?!

Тихо засмеявшись, принцесса толкнула его крылом, а вторым прикрыла мордчоку в символическом жесте.

— Ты такой доверчивый, м-м-м. Попробуй сейчас какое-нибудь волшебство.

Прямо как шарик, жрец надулся в почти детской обиде и расстроенно фыркнул. Между прочим, лунатизм — то, что назвала сейчас его пони — вполне себе ненормальная болезнь для служителей Света. Говоришь, сколдовать? Вот и получай тогда, вредина!

На память пришли моменты, как наказывали его, когда он был ребенком. Не особо веря в успех, он представил, как легонько хлопает свою возлюбленную по крупу, и перевел свое желание в магию.

Хлоп.

Готовая, быть может, ко всему на свете, Селестия совсем не ожидала подобного и со звонким "Ай" исчезла в яркой вспышке. Лишь спустя пару секунд она вновь предстала перед жеребцом, красная, как свое светило.

— Удивительно, сколь сильно я забыла такие малости, что так бурно на них реагирую, — покачала головой аликорн, вновь вернувшись на позицию рядом с ее принцем, и повернула к нему голову, — ты застал меня врасплох... снова. Не обольщайся, — тут же добавила, увидев безграничное веселье в его глазах, да хитрую усмешку, — теперь век не забуду.

— Ловлю на слове, Ти, — тот не растерялся и показал ей на это язык, прямо как в детстве делал, — а зачем ты меня к зеркалу принесла-то?

Принцесса покачала головой: святая простота.

— А сам-то как думаешь?

Ну... в него обычно разглядывают свое отражение, верно? Жрец глянул на себя чуть внимательнее, чем делал это обычно. Оттуда, из потустороннего мира, на него смотрели два необычных раньше, а теперь вполне привычных существа: снежно-белая кобыла с большими, прекрасными крыльями и витиеватым рогом, а еще высокий жеребец, весь пятнистый, с темной полосой на лбу. Ничего необычного... ладно, ничего совсем-совсем необычного, но и только. Надо было смотреть шире; повертевшись так и эдак, приняв пару героических поз, когда заметил заинтересованный взгляд фиолетовых глаз; Халамру внимательно осмотрел себя со всех сторон.

— Что это? — последовал логичный вопрос, когда его взору открылась самая настоящая метка, спокойно пребывающая на светло-коричневом крупе, ровно на том же месте, где и у Селестии.

— Мне казалось, ты знаешь это, — принцесса взглянула в отражение, приподняв бровь, — тебе прочитать лекцию?

— Нет, я же целитель, мне положено знать, но... — он потянул паузу, чтобы еще разок удостовериться в верности увиденного, — скажи мне, Ти, почему мои метки точно, абсолютно, о Свет, идеально такие же, как и твои?

~

Вместе лежали они, пока Селестия увлеченно достраивала небесный замок. Только что ушла Луна, о чем красноречиво напоминала приоткрытая дверь, только что их с солнечной пони близость увидел кто-то другой. Халамру ненадолго ушел в себя, чтобы оценить свою реакцию. Не то чтобы он был сильно смущен, но все равно чувствовал себя неловко, пусть даже это была та, кто свел их с любимой вместе. Как же он будет вести себя на людях... то есть пони? Ведь рано или поздно (последнее желательней) им придется либо раскрыть публике свои отношения, либо разойтись. Последнее, как он ощущал, не приемлемо для обеих сторон.

— Все еще думаешь о своей метке? — задумчиво спросила пони, аккуратно собирая в воздухе домик из мельчайших светлых частиц.

Жрец тихо вздохнул и прислонился к шее возлюбленной, ощущая, как его рога при соприкосновении с чем-нибудь твердым обретают призрачную форму — довольно щедрый дар небесного светила, благодаря которому можно лежать, да и не только, как угодно, оставив беспокойство о высоких подушках и мягких поверхностях.

Не единственный дар.

Как объяснила его принцесса — однажды побывав внутри Солнца, пони связывает с ним свою судьбу, получая взамен возможность свободно общаться с ним, и даже получать помощь, когда необходимо. Это становилось частью магии, как следствие — частью жизни. Теперь, если верить умозаключениям кобылы, жрец вполне был способен сам немного двигать светило, а еще с легкостью самостоятельно летать к нему в форме светлячка, что, правда, он точно не собирался делать в ближайшее время.

Как неизбежное следствие — на его крупе зажглись две метки, точь-в-точь копирующие таковые у Селестии, а также появилась весьма сомнительная, но все же вполне реальная возможность на этом самом светиле быть заключенным.

— Меня волнует наша жизнь. Ты — принцесса, голубая кровь, хоть и не понимаешь толком, что это значит. Ну а я же — простой... м-мпф.

Разноцветная грива кобылы вдруг решила течь в сторону жеребца, лишив того возможности разговаривать во избежание попадания оной в рот, что не обещало быть очень вкусным. Раздраженно глянув на пони, он не увидел никаких эмоций на ее прекрасной мордочке, помимо высшей степени сосредоточенности.

— Ти, прошу, следи за гривой, — произнес Хал, едва-едва отбившись от "кляпа", — неприятно же.

— А я и слежу, — неожиданно просто призналась та, подмигнув ему, — мне тоже не особо приятно слышать, как мой принц, в чьих силах самостоятельно перемещать Солнце по небосводу, называет себя простым целителем.

— Принц, да ну? — он наигранно возмутился. — И кто об этом еще знает? О моих способностях я имею ввиду.

Доделав соломенную крышу, аликорн быстренько создала вокруг хижины траву, покрыв значительную территорию доски. Всюду начали возникать крошечные цветочки, безжизненные, правда, но от этого не менее красивые. Это был завершающий штрих; ведомое золотистой магией, строение улетело в угол комнаты, к десяткам таких же, смиренно ожидающих, когда будут использованы в более крупных постройках.

— Должна признать, никогда бы не придумала вот таким вот странным образом использовать рамки для карт... — отряхнув себя от золотистой пыли, принцесса встала, до конца распахнув крылья и потянувшись. С удовольствием заметила на себе восхищенный взгляд, — лишь только я, ты и, конечно же, Дискорд, остальные пока в неведении. Знаешь, — она подмигнула, — думаю, скоро мы это неведение развеем.

Хал тоже поднялся, следуя приглашающему жесту принцессы. Вместе, они покинули ее кабинет, уже успевший стать вполне привычным, и оказались в просторном коридоре. Совсем недавно он был тут, стоял в нерешительности... Хорошо, что совсем недолго. Оглядевшись, он заметил невдалеке стража, совершающего очередной обход вверенной ему части замка. Белый пегас, закованный в золотую броню, неспеша шел прямо к ним, витая у себя в облаках, иначе и не объяснишь, почему он заметил Халамру только тогда, когда почти столкнулся с ним. Увидев перед собой оленя, одного с Селестией роста, отмеченного, как и она, символом солнца, несчастный плюхнулся на круп да так и сидел в великом удивлении, пока сконфуженный фаворит его правительницы вместе с ней не пропал за поворотом.

— Весть о тебе разнесется быстро, мой принц, — со сдержанной улыбкой произнесла кобыла, магией окутывая довольно большие двери тронного зала, — как считаешь, стоит ли нам прямо сейчас представить тебя?

Ее голос был ласковый, заботливый, призванный успокоить жреца, но даже пусть это и так, Халамру все равно лучше не стало. Он бы скорее согласился вновь встретиться со светилом, нежели предстать перед всеми пони, что ждут их на той стороне. Встать рядом с Селестией, может даже поцеловать ее под множеством взглядов, не всегда добрых, ведь даже в Эквестрии должны найтись желающие дорваться к власти через постель... бр-р, такого он не вытянет.

— Ти, — в горле мгновенно пересохло, — пожалуйста... потом. Мы ведь даже не знаем друг-друга толком, чтобы вот так сразу...

— Тс-с, — аликорн приложила ему крыло ко рту, подарив настолько понимающий взгляд, насколько и добрый, — не знаем друг друга, говоришь? Тогда стоит... узнать. Как считаешь?

Он бессильно опустил голову.

— Asen fo qar so ke'comre...

— "Ты меня не понимаешь", — мягко перебила она его, с удовольствием наблюдая донельзя удивленный взгляд, — Халамру, принц мой, мы теперь связаны куда крепче, чем обычные пони когда-либо смогут. Считаешь ли ты до сих пор, что я не права?

Теперь жрец был растерян даже больше, чем когда увидел у себя на крупе солнце. Откуда она знает забытый язык, который тот выучил просто ради интереса? Его просто не может быть в этой стране, абсолютно точно!

— Солнце передало мне эти сведения, мой принц, — Селестия повернулась и встала перед ним, заглянув в его глаза. На мордочке ее застыло теперь уже серьезное выражение, — но также кое-что перешло и к тебе. Знания. Взгляни на меня, — она краешком крыла приподняла голову жеребца, — скажи сам себе, кто ты для меня?

Огромный огненный шар, казалось, запылал в разуме Хала, неся с собой невероятное чувство поддержки. Точно такое же солнце горело и в глазах его возлюбленной. Незримая связь, которую он мог теперь заметить, тонкой огненной нитью скрепляла их тела в той точке, где, сокрытые белой с одной, и светло-коричневой шкурой с другой, бились два добрых сердца. И ее было одиноко, очень одиноко, но лишь когда-то, не теперь. Лекарство от этого — пони, достаточно смелый, чтобы предложить копыто солнечной принцессе, с чистой душой, выдержавшей испытание звезды, стоял сейчас перед ней... и сомневался. Сомневался в том, достоин ли он ее, сможет ли с честью нести фантомно-высокое, но на самом деле простое и очень дорогое аликорну звание "принц"?

Сомнения в сторону, целитель должен исцелять.

— Ты говорила, что никто в здравом уме не полезет в драку с небесным светилом? — улыбнулся жеребец, наклонившись чуть вперед, чтобы сблизились два небесных огненных шара, — а сама-то...

Говори умные вещи, или просто пытайся это сделать... нет, во время поцелуя все равно не выйдет...

~

Халамру потребовалось совсем немного времени, чтобы найти нужного ему пони. Все вокруг, хоть и замирали на месте от удивления, но все же весьма охотно рассказывали, порой даже показывали ему то, что он хотел бы увидеть. Дворец был велик, однако до нужного крыла он добрался быстро, где, ведомый одним из стражей, предстал перед небольшой дверью, украшенной символическим изображением карты.

— Принц сейчас здесь, — произнес пони в доспехах, после чего повернулся и неспеша пошел обратно, оставив жреца в полном одиночестве.

— М-м, спасибо...

Итак, дверь. Ему было интересно даже не то, как пони за ней отреагирует на второго носителя солнца на крупе, а что он сможет предложить по этому поводу. После короткого стука жеребец вошел внутрь.

— Халамру! Вот никак не ожидал увидеть так скоро, — Блюблад приподнялся из-за стола, на котором были накиданы какие-то свитки и внимательно осмотрел гостя, — как прошло?

— С твоего позволения, — пятнистый повернулся к нему боком, чтобы метка была теперь ему видна, — мне немного неприятно говорить о столь... личных вещах.

Ну, а говорить смысла и не было большого. Как и многие до этого, единорог вытаращил глаза, но в отличие ото всех все же нашел в себе силы задать простенький вопрос.

— Это... не иллюзия?

Хал отрицательно помотал головой, усевшись прямо на пол, благо рост позволял находиться с принцем на одном уровне.

— Ти предложила отправиться к Солнцу, ну и я, дурак, не смог отказаться... хотя вроде и не жалею теперь.

— Так ты и там был? — по морде Блюблада можно было, наверное, делать карикатуру: самый удивленный пони всех времен, — она пустила тебя настолько близко? И как прошла встреча со звездой?

Да ладно... И ты туда же? Наверняка сцена с битвой будет для него неожиданностью.

— Я воткнул в нее меч, — как-то отрешенно произнес Хал, уже ожидая наблюдать ужас не белой морде. И принц его не разочаровал.

Но не только ужас владел им: наконец-то, все же наступило то время, когда труды его когда-то, а теперь еще и тетушки Луны увенчались успехом... теперь можно не опасаться, что старшая принцесса сойдет с ума от горя. О да.

Мало-помалу улыбка расцвела на морде единорога.

— Значит... м-м-м, — много лет проведя во дворце, Блюблад научился многому, и особенно хорошо — угадывать, что у пони на уме, — тетушка Селли сделает тебя принцем, я полагаю?

Его собеседник кивнул; не стоило теперь больших трудов догадаться о цели визита Халамру.

— Значит, тебя стоит как-то представить обществу, познакомить с важными персонами и все такое прочее... — он приложил копыто к подбородку и задумался на секунду, — думаю... надо сделать небольшую легенду для начала, как считаешь?

— Наверное. Я в этом не разбираюсь.

— Плохо, — вынес вердикт Блюблад, принявшись шариться среди всего, что лежало на столе, — тебе надо будет хоть немного ознакомиться с правилами поведения в обществе, а хотя... к Дискорду правила! Ничего не делай, пока не заставят, иначе к тебе в табун насильно засунут одну-две, кобылки, и поверь, — принц невесело усмехнулся, — сделают это так быстро, что даже не успеешь глазом моргнуть.

— Это вряд ли...

— Не будь столь самонадеянным, — перебил его единорог, — мне вот на последнем Гала подсунули одну особу... Пришлось ходить вместе с ней как дурак последний, а затем она меня чуть не утащила к себе под предлогом... хм... — он замер на секунду, мучительно вспоминая, — ну, вроде подарить что-то заморское. Наверняка кристалл с магией очарования, или зелье. Хорошо, что там рядом была такая удобная умывальня с невидимым люком у самой двери.

Покопавшись еще немного, он вытащил откуда-то серебристый ключ, мерцающий слабым синим светом.

— В общем, Халамру, аккуратней со всем этим. Я не уверен, что даже тетушка Селли сможет помешать твоему одурманиванию, когда многие, в особенности знатные дома, узнают, что ты у нас теперь вторая Селестия, к тому же ее фаворит. Пошли за мной.

В полнейшем недоумении жрец последовал за Блюбладом, обдумывая только что услышанное. Значит, его могут утащить куда-нибудь силком? Почти как в его родном мире, только там скорее подсовывали людей, а не пытались соблазнить... к тому же таким банальным образом. Как можно повестись на подобное?

Преодолев небольшую лестницу с весьма высокими ступенями, которая скрывалась от внимания за большим гобеленом с изображением странной восьмиконечной звезды, двое оказались в длинном коридоре, заполненном множеством пони. Они стояли, преимущественно поглядывая на большую дверь в конце, поэтому появление жеребцов буквально из ниоткуда никто не заметил.

— Ох, Дискорд, как много сегодня посетителей... — тихо ругнулся единорог, мгновенно отступив обратно за магическую стену и утянув за собой Халамру, тоже не особо пылавшего страстью показываться хоть кому-то на глаза, — проблема...

Вынув из карманов своей накидки тот самый ключик, он поднес его к ложной стене, и та почти мгновенно стала прозрачной.

— Тетушка Луна везде развешала свои ушки, за что ей большое спасибо... не волнуйся, — поспешил добавить он, заметив, как Халамру недвусмысленно поглядывает на лестницу, — с той стороны нас не видно.

— Да уж, я рад, — облегченно выдохнул олень, обратив теперь взгляд на толпу перед ними, — но зачем на все это?

— Обсерватория, — Блюблад ткнул копытом в сторону двери, — излюбленное место для всяческих продвинутых магов. Там есть один интересный шкаф, который, если опрокинуть стоящую на нем старую свечу, позволит кратчайшим путем добраться или до тетушки Луны, или до небольшого гардероба, если не пропустить поворот. Мы его пропустить не должны, затем... — он вдруг резко замолчал, со странным блеском в глазах уставившись вперед.

Немного... неожиданно. Халамру тоже заметил ее — небольшую фиолетовую аликорночку, нагруженную свитками, неспешно выходящую из этой самой обсерватории. На удивление быстро она была окружена кобылами и, конечно же, жеребцами, тут же остановившими всякое ее продвижение.

— Так-так... Халамру, — Блюблад толкнул его сгибом ноги, чтобы привлечь к себе внимание, — думаю, немного поменяем планы. Стой здесь и не высовывайся. Справишься?

— Ум... Да, — тот не ожидал подобного вопроса, — а ты куда?

— Пойду спасать нашу звезду. Принцы и принцессы должны помогать друг другу... эх, не люблю, правда делать это таким способом: чувствую себя распоследним засранцем.

Быстренько пригладив гриву, принц нацепил на себя ослепительную улыбку и с видом покорителя кобыльих сердец отправился навстречу юной аликорн... прямо сквозь стену.

Шок на ее лице наверное, мог бы испугать кого угодно. Еще бы: эффектное появление единорога много стоило. Окружающие пони сначала не очень поняли, что случилось, удивленно развернулись... и расступились, подчиняясь вежливой просьбе Его Высочества.

Завязался небольшой разговор, в котором аликорночка принимала участие не очень охотно, а остальные вообще стали расходиться, пофыркивая. Особенно жеребцы. Теперь Халамру воочию увидел, о чем шел разговор совсем недавно, там, в кабинете.

Но вот фиолетовая мордочка приняла заинтересованное выражение, кобылка кивнула пару раз, даже улыбнулась, а затем что-то сказала своим "поклонникам" и спокойно отправилась за Блюбладом...

Э-э-э, он что, ведет ее сюда? Зачем? Жрец беспокойно поерзал на месте, и с надеждой продолжил наблюдать за странной парой. Может, они все же пройдут дальше и покинут коридор, после чего Блюблад появится тут каким-нибудь невообразимым образом? Было бы вполне логично.

Нет. Жеребец что-то шепнул кобылке на ухо, та шепнула что-то в ответ и указала на фальшивую стену. Принц кивнул. В яркой вспышке оба они исчезли с глаз пони... чтобы оказаться точно перед оленем.

— Ох, — только и смогла произнести кобылка, тут же от удивления хлопнувшись на круп. Свитки в ее сумках беспокойно дернулись, недвусмысленно угрожая вывалиться, но фиолетовую поняшу это сейчас не волновало. Она пробежала по жрецу взглядом, полным живого интереса, пока не заметила его, наверняка теперь самые выдающиеся части тела — солнечные знаки.

— Халамру, это — единственная ученица принцессы Селестии, принцесса Твайлайт Спаркл, — быстро вмешался единорог, заметив округлившийся взгляд аликорночки, — Твайлайт — это Халамру, фаворит принцессы Селестии.

— Бывшая ученица, — совершенно механически поправила она, — Блад, ты мне не говорил, что он — настоящий... Погоди... фаворит?!

— Ага, — принц сделал отчужденную морду, — прямо как в книгах написано. Действительный.

— Вот это да... — потянула совершенно не соответствуя своему статусу, принцесса, словно маленькая девочка рассматривая жреца. У того уже успело появиться и разрастись некоторое смущение по этому поводу, однако, он все равно не знал, что делать. Ну только если разглядывать ее в ответ.

Маленькая, меньше обеих сестер и его, она больше напоминала пегаса с рогом, ну или крылатого единорога, нежели полноценного аликорна. И она молода, уж точно моложе Ти. Стоп... Твайлайт спаркл... Хал вспомнил вдруг это имя: Селестия иногда говорила о том, что у нее есть ученица, и называла ее именно так... Как же можно такое забыть?

— Вообще-то, Твай, мне не хотелось бы прерывать твою медитацию... — принц аккуратно толкнул ее копытом, прямо как статуэтку, — но Халамру — не объект для исследований. И да, как я говорил, нам нужна твоя помощь.

На удивление, подобное обращение не задело кобылку. Сомнительно было, что ее вообще хоть что-то может задеть сейчас: уж очень она была заинтригована... ну и растерянна тоже. Принцесса Селестия, которая стала для поняшки если не мамой, то старшей сестрой точно, вдруг, ни с того ни с сего, объявляет подобного удивительного пони своим фаворитом, при этом она не поделилась с Твайлайт, доверенной ученицей, пусть и бывшей, этим радостным событием. Да что уж там, аликорночка впервые видит живого оленя! Немного обидно, если признаться, да и... завидно. Впрочем все это — не повод, чтобы пропустить шанс сделать приятное солнечной принцессе.

— Какого рода помощь, Блад? Ты же знаешь, что я не очень хороша в таких вопросах.

— В "таких" — возможно, — тот хмыкнул, — но вот во всем, что связанно с тетушкой Селестией, ты разбираешься лучше всех, кого я знаю. Оправдываться бессмысленно.

— Никто не говорил, что я оправдываюсь, — гордо фыркнула та, и задрала носик, лишь чтобы скрыть огонь в своих глазах: уж если ей доверяют под опеку такого важного жеребца, то тут волей-неволей почувствуешь в своих копытцах силу повлиять на будущее, — хорошо, я согласна.

Разговаривать на винтовой лестнице, довольно узкой, трем большим пони было не совсем удобно, поэтому принц сразу предложил вернуться в свой кабинет. К счастью, тот пустовал, поэтому единственное, что оставалось сделать — закрыть дверь на ключ. После же кобылка наложила какое-то странное заклинание вокруг, из-за чего все остальные звуки поутихли, и сгрузила все свои свитки прямо на рабочий стол, создав там еще больший бардак, нежели тот, что был до этого. Все это время жрец растерянно стоял посередине комнаты, смотря на эту небольшую возню, и с трудом пытался представить, что же будет дальше. Никаких идей.

Впрочем, не так уж долго следовало терпеть неопределенность: было ясно как светлый день, что фиолетовая кобылка, раз подрядилась на эту небольшую работу, его уже просто так не отпустит. Не то чтобы это пугало, но фанатизм в глазах ее заставлял чувствовать себя не совсем уютно.

— Итак, — первым заговорил принц, — думаю, начать нужно с того, что Халамру выйдет в свет в моем, твоем — он кивнул на аликорночку, — либо же нашем обществе. Хорошо будет, если у нас еще буде ответ на вопрос: "А кто он такой?".

— А кто он такой? — тут же задала его Твайлайт, — ну, всмысле, я раньше никогда о нем не слышала...

— Я тоже, — подвердил принц, — однако он знаком с тетушками уже довольно долго... Ничего, что мы так явно обсуждаем тебя, Халамру?

Олень отрицательно помотал головой. Пока что его все устраивало.

— Но... Почему Селестия мне о тебе ничего не рассказывала? — аликорночка посмотрела на жреца так, словно он сам был в этом виноват, — к тому же ты — единственный представитель легендарной расы. Как же получилось так, что никто про тебя не слышал?

— Погоди, Спаркл... — единорог немного замялся, явно ощущая, что здесь что-то не так и лезть в подобное пока еще рано.

— Нет, — тут уж он был перебит Халом, — я расскажу пожалуй. Все равно не вижу смысла это скрывать. Все дело в том, что до того, как стал таким, — он провел по груди передней ногой, — я был... немного другим. Меня изменили, и не факт, что надолго...

— Изменили?! — удивленно вскрикнула поняша, даже подскочив на месте. — Но это же очень-очень могущественное волшебство. Как такое случилось?

Почему-то жрецу показалось, что это поможет, однако вместо этого он, похоже, увел собеседницу сильно вбок от темы.

— Думаю, это сейчас не особо важно.

— Верно, — тут же подхватил Блюблад, демонстрируя те же догадки, которые пришли в голову жреца, — сейчас нужнее узнать, как ты познакомился с тетушкой, чем подробности прошлой жизни. Расскажешь?

Хал взглянул сначала на принца, а затем на принцессу. Он и она — оба были заинтересованны в разрешении подобной загадки, их морды выражали любопытство. Конечно, не каждый же день Селестия приводит во дворец какого-то чудного пони, и проводит с ним целую ночь наедине, как знал только единорог и сам Халамру.

— Эх... Мне кажется, что не стоит, но... хорошо.

~

Весь день сегодня солнечная принцесса была занята, а ее младшая сестра отсыпалась за предыдущие дни. Кейденс, еще одна аликорн, которая могла бы помочь, была далеко от Кантерлота, поэтому...

Когда солнце прочно утвердилось на самой высокой точке небосвода, все, кто по какой-либо случайности проводил время возле одного из входов во дворец, ведущего в королевский сад, увидели довольно занимательную картину. Принц Блюблад и юная принцесса Твайлайт Спаркл шли вместе, сопровождая доселе неизвестного, очень высокого и столь же красивого необычного пони. Его ветвистые рога — удивительное зрелище уже само по себе, казалось, переливались и мерцали на свету. Одет он был в длинную белую мантию, скрывающую много больше, чем обычная в этом городе одежда, даже метки его, к разочарованию многих, были сокрыты; видны были лишь только полосатая грудь да ноги. Разумеется умные пони тут же смекнули, что в обществе двух особ королевской крови не может быть кто-то простой и попытались подойти ближе, рассмотреть...

— Точь-в-точь по моим словам, — тихо вздохнул Блюблад, демонстрируя окружающим не самую доброжелательную мину, — Твайлайт, ты точно уверена, что стоит сначала наведаться в твою академию?

— Безусловно, — аликорночка наоборот всем приветливо улыбалась, вежливо отвечая на все приветствия, — увидишь, моя идея сработает.

— Я надеюсь. Мы ведь произведем фурор одной лишь прогулкой по городу.

— Чего и добиваемся, — она подмигнула обоим жеребцам, — к тому же Халамру надо узнать Кантерлот получше. Нравы, обычаи, все, что может помочь.

Сама академия — здание с огромным золотым куполом, виднелась совсем недалеко. Хал, пока неспешно шел за двумя болтающими пони, во все глаза рассматривал город. Когда-то он был тут как человек, немного погулял в обществе Селестии, но то было больше по саду, чтобы не попадаться на глаза другим. Затем он вернулся уже как олень... только ночь не позволила рассмотреть все как следует. Сейчас же свет всех звезд сошелся.

Кобылки и жеребцы казались ему теперь другими, хотя оставались ровно такими же, как и раньше. Они не изменились, в отличие от его восприятия, на которое повлияло это четвероногое тело, и, быть может, Солнце. В кобылках он теперь видел не разумных зверушек, но вполне себе равных ему существ, весьма симпатичных, если приглядеться. Жеребцы были теперь не только простыми жеребцами, а основателями и защитниками своего табуна. Многие из них, даже те, кто принадлежал к знати, гуляли вместе со своими особыми пони совершенно не стесняясь. Да и чего тут стесняться, когда тебя окружают точно такие же, как ты сам?

Впрочем, не все ходили со своей семьей. Всюду было полно пони, и среди них попадались либо совсем молодые, либо требовательные, желающие выгодно продать свою личную жизнь. Не раз и не два жрец ловил на себе оценивающие взгляды, в которых, порой, начинало светиться желание. Пока еще никто не рискнул подойти и заговорить... но это лишь пока, что ощущалось сейчас очень и очень хорошо.

— Скажи, Халамру, — отвлекла его от размышлений аликорночка, — чем ты занимался до обращения?

Вопрос немного сбил того с толку, вроде бы в своем коротеньком рассказе он упоминал об этом? Или, может быть, они просто не услышали такой незначительный кусочек информации после того, как узнали, что именно сначала сделала солнечная принцесса, чтобы потом хотя бы видеть его живым? Потрясающие эмоции овладевают пони, когда дело доходит до крови; для них это столь же невероятно, сколь если бы он был призраком, или чего пострашнее.

— Я — целитель, — отозвался он, — живу в небольшом домике неподалеку от Лост Фореста. Занимаюсь ремонтом любых частей тела, включая крылья, иногда могу помочь с какой-нибудь личной проблемой и мелкими магическими инструментами. Простой чел... олень, в общем. Что? — грустно улыбнулся в ответ на удивленные глаза кобылки. — Ожидала чего-нибудь более внушительного?

— Нет... — помотала головой та, — просто это замечательно: восстанавливать крылья пегасам — очень сложное волшебство, вот и... впечатлилась.

— А насчет "внушительного" можешь не волноваться, — вмешался принц, — знаешь, кем был я до того, как стал вдруг "племянником Ее Величества"?

Жрец перевел взгляд на него, вопросительно подняв бровь.

— Простым жеребенком, Халамру, черезчур любознательным и умеющим, как выяснилось, интуитивно находить всякие скрытые дорожки. Моя мама работала здесь, водила приезжих пони по дворцу, ну а ее непоседливый сын сбегал при первой же возможности.

Обладая даром, о котором еще не знал, юный Блюблад довольно легко замечал различные фальшивые стены, и совершенно не трудясь взламывал магическую их защиту, в конце-концов обучившись делать это столь быстро, что даже отпала необходимость останавливаться перед ними. Всякие потайные люки, порою даже незримые порталы — ничего не могло долго скрываться от его цепкого взора. Маленький единорог умудрялся добираться из одного крыла грандиозного строения в другое даже быстрее, чем делали это самые шустрые курьеры. Порой его даже просили помочь, если дело не могло подождать, и он, конечно, соглашался, наслаждаясь чувством превосходства даже больше, чем вкусными конфетами в качестве награды.

И однажды случилось так, что неспеша путешествующий по очередному найденному проходу жеребенок вдруг оступился на ровном месте и провалился прямо сквозь пол...

... зависнув в воздухе за секунду до болезненного приземления, вовремя пойманный золотистым свечением.

— Помню, как принцесса рассказывала о тебе, — Твайлайт усмехнулась, — сидела она в своем кабинете, никого не трогала, как вдруг ей прямо на голову сваливается жеребенок. Ты ведь представляешь ее удивление?

— Само собой, — тот согласно кивнул, — я ведь получил тогда свою метку, так что кто удивился больше — тот еще вопрос. Говорят, что никто до этого не знал о том проходе, а теперь и не узнает: я лично запечатал его, когда тетушка сделала из меня принца. До сих пор поражаюсь ее дальновидности, ведь даже моя мать, да даже я сам не в силах был помыслить, что такой, в общем-то мелочный, пусть и редкий талант поможет очень неплохо работать с картами и подарит мне интересную работу при дворе.

— Ну, интересную — это да, однако же немного скучную, как по мне, — Твайлайт подмигнула единорогу, — сидишь безвылазно в окружении бумаг, даже перед кобылками редко когда красуешься.

— Ой ли? — тот ответил забавной ухмылкой, — Сама раньше такой же была, да и сейчас не лучше, судя по отсутствию у тебя табуна. А ведь столько пони со всей страны добиваются твоего копыта...

Ответом ему стал мимолетный гневный взгляд, который, правда, лишь увеличил улыбку на белой морде.

— Скажите, — вдруг встрял в разговор Халамру, — вы давно друг друга не видели, да?

Неожиданный ход, оба его сопровождающих потупились. Действительно, их небольшой обмен любезностями был лишь оттого, что они в самом деле совсем-совсем давно вот так вместе куда-то выбирались, вечно занятый Блюблад, и окутанная заботами Твайлайт. Принц и принцесса, их образ жизни был немного похож, на почве чего постоянно возникали взаимные подколки, вот правда последнее время они были больше через письма. Этот разрыв, сами того не замечая, они и принялись восполнять, как-то даже позабыв о Хале.

— Ты прав, друг мой, — первым признал свою ошибку принц, — пожалуй, мы немного увлеклись друг другом...

— Да, согласна, — аликорночка даже опустила ушки, — извини...

— Впрочем, — торжественно продолжил единорог, — тем лучше. Предлагаю зайти куда-нибудь и оставить нашего неопытного друга в одиночестве ненадолго, чтобы привыкал быстрее. Как вам идея?

~

Почему, если она показалась жрецу не самой лучшей и он, что логично, воспротивился, его твердое "нет" даже слушать не стали? Довольно быстро Блюблад отыскал подходящее их статусу заведение и затащил упирающегося оленя внутрь. Впечатление на посетителей и официантов Халамру произвел тут же: не каждый же день можно увидеть такого высокого, да еще и пятнистого пони, к тому же в окружении королевских особ. Умные тут же смекнули что к чему, некоторые даже принялись шептаться, но незаметно, чтобы их не раскрыли раньше времени.

— Ох, ну зачем я пошел с вами? — обреченно произнес жрец, разглядывая интерьер этого роскошного ресторана.

Они находились в большом зале, хорошо освещенном двумя крупными люстрами с многочисленными магическими светильниками. Везде преобладал красный с золотом: стулья, столики, барная стойка — все было окрашено в подобный цвет, лишь только занавески на окнах выделялись кремовым с черной каймой. Даже кобылки в соблазнительных одеждах, юрко снующие туда-сюда с подносами, окруженными их магической аурой, носили на себе красное.

— Сам ко мне пришел, никто за рог не тянул, — принц придал себе образ видавшего виды сердцееда и нацепил на морду любезную улыбку, — ты в обители клана Роз — относительно молодого рода, но вполне себе богатого и влиятельного. Первое серьезное испытание. Постарайся не сплоховать и не набрать в себе в табун пару десятков лишних персон.

Легко толкнув оленя по направлению к свободному столику, единорог напомнил ему о кошеле, что свободно болтался, прикрепленный сбоку к плащу, и пожелал удачи. Искренне. После он галантно приблизился к аликорночке и повел ее в совершенно другую сторону, к столику во многих метрах от того, который приметил себе жрец, ясно давая понять: помощи пока не будет.

С другой стороны, ничто теперь не будет мешать этим двоим свободно обсуждать пятнистого и понемногу распускать о нем нужную информацию.

— Ладно, хорошо, — Хал постарался взять себя в руки, ну, или копыта, и решительно двинулся к своей цели.

Может, все обойдется, может, ему дадут спокойно поесть в одиночестве? Или же нет... Нет, лучше, если он научится плавать в подобных морях, после чего Селестии не придется за него краснеть в редких, но вполне возможных случаях.

Не в ладах с самим собой, олень медленно уселся на неожиданно удобный стул, более похожий на кресло, и попробовал расслабиться. В своем родном мире он иногда бывал на приемах, устраиваемых в честь каких-то там важных персон, и примерно осознавал, как себя вести. Другое дело, что тут вовсе не прием, лишь простой обед в ресторане.

Почти сразу к нему подскочила единорожка, вежливо поинтересовавшись, что же ему принести. Жрец, испытывая некоторую неловкость по этому поводу, попросил у нее лишь меню, и откинулся на бархатную спинку в ожидании.

Интересно, что делает сейчас его возлюбленная? Пусть даже выглядевшая довольно просто с ним, всем своим видом стараясь показать себя обычной пони, она все же была принцессой, правительницей этой страны. Все эти кланы, чьи аналоги были и у людей, важные пони, аристократы, крупные торговцы — этим она управляла, и управляла хорошо, свободно разбираясь во всем. Однако вдруг по ее душу сваливается с небес он, Халамру, совершенный ребенок, если смотреть с позиции высшего общества.

Да уж, проблема...

— Простите, — вторгся в его маленький мирок приятный голос той самой единорожки, — вот меню, — на столик легла тоненькая книжка в черном переплете с символическим изображением розы, — когда выберете, просто стукните по ножке стола, я услышу. Если есть вопросы — смело задавайте.

Сначала взглянув на столик, жрец затем немного поежился и поднял взор на кобылку. Та стояла на месте, безмолвно ожидая, причем делала это так, что небольшой вырез на боку ее курточки немного приоткрывал бедра, где, находясь почти полностью в тени, виднелась зелененькая метка.

Закрыв на мгновение глаза, Хал поблагодарил ее и отпустил, сам уставившись в меню. Подозрение, что это он сам себя накручивает и пытается углядеть подвох во всем, что попадается под копыто, росло и крепло. Это явно, что его тянет к особям противоположного пола, ведь он такой же как-никак, но странно, что это случается очень часто, да и вообще случается, учитывая наличие в его сердце солнечной принцессы. А может, тут дело вовсе не в любви?

Удивленный, он посмотрел на свой светлый живот, а затем чуть ниже.

Да, пожалуй это может стать очень и очень крупной проблемой. Круп-ной.

Честно вчитавшись в пукты меню, Хал не понял ровным счетом для себя ничего. Все блюда, если это вообще были они, а не напитки, или еще чего похуже, назывались так, словно ингредиенты для них поставлялись откуда угодно, кроме этой земли. К примеру: что такое вот эти "Крылья пламени"? Крылья — вещь, которая встречалась у пегасов, или у аликорнов, и, зная поняш, с уверенностью можно сказать, что она оставалась с ними всю жизнь. То же самое можно было озвучить про различных зверушек, за исключением, быть может, кровопийц-насекомых, но те были слишком малы, чтобы использовать их в пищу. Так что же это такое, из чего сделано? Возле названия стояла лишь цифра, означающая, видимо, цену; к слову не такую уж и большую.

Жрец почувствовал себя утопающим, не в силах выбрать из большущего списка пару любых пунктов. Масла в огонь подливал его собственный организм, вдруг вспомнивший, что с вечера прошлого дня ничего не ел. То, что принесла им Луна утром, было почему-то проигнорировано: слишком уж спешно они с Селестией ушли.

Выбрать что-нибудь, а потом отравиться из-за того, что олени подобное не переносят — не лучшая перспектива, просидеть голодным — тоже. Может, спросить кого-нибудь? Например... Солнце? Нет, ну а что, его принцесса ведь узнала от него многое про Халамру.

Наверное, в этот момент, у него была слишком сосредоточенная морда, что могли легко заметить окружающие.

— Вам помочь, мистер? Вы выглядите растерянным.

Хал поднял взгляд, чтобы увидеть, как перед ним стоит стройная пегаска, облаченная в простой серебрянный наряд. Взгляд ее выражал легкую заинтересованность, но не более того. Она вежливо улыбалась.

— Разрешите присесть?

— Конечно, — машинально ответил жрец, наблюдая, как она грациозно усаживается напротив.

— Простите мою прямолинейность, но вы выглядите немного растерянно. Первый раз в "Алой розе"?

Так вот как называется это место. Олень молча кивнул, с некоторым интересом ожидая дальнейшего развития событий.

— Можно поинтересоваться, как вас зовут?

Ну, здесь уже сохранять тишину не выйдет.

— Конечно. Халамру, можно просто Хал. А как же вас величать, о прекрасная пегаска?

Похоже, ее это немного смутило — самое обычное обращение к незнакомой леди, практикуемое в родном мире жреца. Из этого вполне можно сделать вывод, что обычаи эквестрийцев немного попроще... или вовсе другие, но так или иначе это может сыграть Халу на руку... на копыто.

— Лаф'наэ, для друзей — Лафи. Очень приятно познакомиться, — несмотря на покрасневшие щечки, кобылка держалась удивительно легко, — вам, наверное, такое уже говорили, но... вы — очень удивительный пони, я таких не встречала раньше.

— А у вас необычное имя, — с улыбкой парировал жрец, — и, если честно, я затрудняюсь разгадать его значение.

— Значение? — пони хихикнула. — Думаю, вы очень удивитесь, что его просто нет. Я родилась далеко-далеко отсюда, где называют юных жеребят совсем иначе. Представляете: сплошные горы, чистый воздух, пони живут внутри хорошо обустроенных пещер, мирно соседствуя с драконами... Ой, извините, меня занесло немного, — она смутилась еще больше, — я же просто помочь хотела, а тут вырвалось...

— Все в порядке, — успокоил он собеседницу, — знаете, я ведь тоже прибыл сюда с окраины, да и жил в обстановке, весьма далекой от столичной. Простой деревянный домик, лес вокруг, — Хал мечтательно вздохнул, вдруг ярко осознав, что его тянет обратно, подальше от Кантерлота, — многое бы променял, чтобы уехать отсюда.

— И что же вас держит? Пони свободен делать все, что пожелает, идти, лететь куда хочет.

Не так все просто, вольная пегаска. Оковы, что держат его, золотистые незримые браслеты собственного сердца, надежнее любых пут связали между собой оленя и аликорна. Их невозможно разорвать при всем желании, и они не отпустят ни при каких обстоятельствах, кроме, быть может...

Организм жреца, донельзя возмущенный подобным к себе невниманием, потребовал от него решительных действий.

— О Селестия, опять вылетело из головы, — всплеснула передними ногами кобылка, услышав недвумысленный намек, и аккуратно утянула черную книжечку прямо из копыт Хала, — "Алая роза" славится своими блюдами, но тот, кто ничего не знает, ничего и не найдет.

Быстро перелистнув парочку страниц, она ткнула в них копытцем пару раз, а затем задумчиво уставилась на Халамру.

— Можно узнать, какой тип еды вы предпочитаете? Травы, фрукты, выпечку быть может?

— Ну... — вопрос очень неожиданный, столь же странный. Раз он — олень, то возможно это будут... — травы. Да, думаю травы подойдут лучше всего. Скажите, а как вы оказались здесь, покинув родной дом?

— О, это долгая история. Чем говорить, лучше посмотрите на эти блюда, — пегаска повернула меню к нему, — "Сады Теруса" — набор горных растений, очень душистый, столь же вкусный. Или же вот — "Лунная поляна" — лесные, наверное, знакомые вам травы, вымоченные в специально зачарованной воде. Как вам?

— Родные лучше, — обреченно выдохнул Хал. Похоже, его собеседницу сильно уносило прочь от реальности, как только ею овладевала какая-нибудь идея. — Пусть будет "поляна".

— Хорошо-хорошо. Из напитков возьмем местное вино; лучший вариант, я думаю. Или, все же, покрепче чего? — игриво спросила Лафи, хитро улыбнувшись.

— Нет разницы, — безразлично потянул жрец, — у меня не совсем обычная кровь, я не могу опьянеть.

— Правда? Ух, какой же вы таинственный, — хитрость как по команде сменилась восхищением, — хотела бы я уметь также!

Она даже крыльями всплеснула в порыве искренних чувств.

Ну а Халамру... он вдруг осознал важную для себя вещь. Зачем ему все это надо? Зачем становиться известным, почитаемым, если это никому, в сущности, и не нужно? Если уж он нравится солнечной принцессе, то именно такой, какой есть сейчас, в чем она ему и признавалась, если подумать.

"Помоги мне, солнце, в этом разобраться".

Официантка подбежала к ним почти сразу, как только Лафи стукнула по ножке стола, отчего тот слегка завибрировал. Вежливо поинтересовавшись у Халамру, чего мистер желает, она была сразу отвлечена тихим покашливанием пегаски.

— "Лунная поляна", и... "Шелковое сердце" этому жеребцу. Мне же как обычно.

За милой болтовней они провели почти час. Пусть о собеседнице Халамру узнать почти ничего не мог, зато про текущую жизнь Кантерлота понял невероятно много. Соизмеримо знаниям росло желание сбежать отсюда, прихватив с собой Селестию, пусть даже она будет сопротивляться.

Он всю свою прошлую жизнь, да и эту тоже, если подумать, провел вдали от крупных городов, огражденный от всей этой мирской суеты. Спокойные будни, работа, и совершенно не нужно думать, что некто, совсем несведущий в твоем деле, начнет давать советы, наблюдать, тем самым раздражая, мешать. Сравнить это место и его уединенный домик: там он работает в свое удовольствие, спокойно и продуктивно; но чтобы повторить подобное здесь, в Кантерлоте, потребуется как минимум купить себе здание и вовсе не факт, что получится сделать это в ближайший месяц. Здесь его пока не знали, а значит доверия будет ровно столько же.

Чаша, похожая на символический рисунок сердца, была опустошена, и Хал благодарно уставился на Лафи. Пегаска уже не казалась такой чужой, от нее совсем не веяло тем самым холодом, что испускают незнакомые люди... и пони, скорее даже наоборот: ее тело было жарким, настолько, что он невольно к ней тянулся своим внутренним солнцем. Встряхнувшись, олень метнул взгляд на своих сопровождающих, но те, совершенно его не замечая, весело что-то обсуждали. Дорвались друг до друга и потеряли свою главную цель в тумане болтовни. В принципе, как и ожидалось... Вдруг его внимание привлекла белая фигурка, совершенно отчетливо мелькнувшая на фоне двух коронованных особ. Не веря своим глазам, жрец даже привстал, стремясь разглядеть явление получше. К его сожалению, поняшка пропала, скрывшись за спинами посетителей.

Это точно не могло быть ошибкой, совершенно точно! Решительно пнув стол, Халамру достал кошель и успел отсчитать необходимую сумму еще до того, как единорожка в красном успела до них дойти.

— Прости, Лафи, мне нужно бежать. Надеюсь, встретимся позже.

Деньги со звоном упали на стол, рассыпавшись небольшой кучкой, а олень, совершенно не соответствуя устоявшейся здесь обстановке, буквально выпрыгнул из-за стола и быстро пошел туда, где видел беленькую пони. Проходя мимо Твайлайт и Блюблада, он вновь не удостоился и толики внимания, но лишь фыркнул на это. Верно: сложный магический рисунок в центре их стола, отсвечивающий фиолетовым, конечно же, куда интереснее, чем сбегающий подопечный.

Уже добравшись до дверей, которые, судя по всему, являлись входом с задней площади, жрец почувствовал легкое головокружение и жар. Похоже все же съел то, что есть ему не стоило... или выпил? Нет, последнее исключено. Легко толкнув дверь, он выбрался наружу, с наслаждением вдохнув свежий воздух. В голове прояснилось, но не столь хорошо, как хотелось бы.

Взглянув по сторонам, он заметил тот самый белый силуэт, стремительно скрывшийся в подозрительно темном и узком переулке.

"Прямо как со страниц книги сошло".

Пробежав немного, Хал опять ощутил головокружение и оступился, чуть не грохнувшись наземь. Уперевшись передними ногами в потрескавшуюся каменную кладку, он зажмурился, пытаясь мысленными пинками привести себя в чувство. На удивление это сработало: бледный алый туман перед глазами отступил.

Спокойно теперь взглянув на место, где исчезла белая поняшка, он ощутил полное нежелание идти туда одному, да и, к тому же, так просто бросать своих сопровождающих. Недоумевая, с чего бы его понесло на такое приключение, олень развернулся...

— Санни Скай, — хрупкая кобылка ощутимо ткнула передней ножкой ему в грудь, заставив сесть, — всегда и до тех пор, пока нас видят. Что с тобой?

Захлебнувшись удивлением вперемешку с радостью, жрец лишь что-то невнятно промычал, покачав головой. Уж что-что, а отвечать на вопросы он прямо сейчас точно не мог.

— Ясно... — пони вздохнула и тоже уселась на холодный камень, кинув оленю обвинительный взгляд, — где твои друзья?

— Там, — он неопределенно махнул ногой в сторону ресторана, — сидят. Ти...

— Скай! — вновь болезненный тычок. — А почему ты тут один?

— Тебя заметил, — усмехнулся Хал, совладав, наконец, с собой, и поправил шерсть на груди, — думал, ты меня выманить хотела. Мне тоже, знаешь ли, интересно, что ты тут делаешь. Нет, ты не думай что я против, но твоя работа и все такое...

— То есть ты искал меня только для того, чтобы спросить это? — она мило улыбнулась, чуть наклонив голову. — И только-то?

В ответ на это Халамру попытался наклониться, но кобылка обогнала его, потянувшись и запечатав на его губах легкий поцелуй, чем сильно его сконфузила. С пылающими щеками он качнулся вбок, на секунду поддавшись жару, что окутывал его вот уже некоторое время, и рассеянно поглядел по сторонам.

— Значит имя твое не произноси, а целовать можно?

— Ты сам захотел, — прощебетала кобылка, сделав невинную мордочку, — к тому же какая разница, с кем там нежится жеребец в темном переулке?

Могли ли олени рычать? Пожалуй, да, ведь звук, с которым Халамру накинулся на "Скай", нельзя было назвать иначе. Даже будучи четвероногим, жрец сохранил в себе большую часть характера человека и совершенно не был согласен со взглядами Селестии на этот мир. Казалось, ее не слишком волнует, сколько кобылок будет в его табуне, либо же она это искусно скрывает...

— Во имя Света, — в порыве ярости он повалил принцессу на спину и навис над ней, закрыв полностью своей тенью, — никогда не новори так! Предательство — не то, на что способны жрецы.

Глаза его встретились с глазами поняшки, и та вдруг отчетливо поняла, какой гнев, и в то же время боль вызвал у него простой намек. Стремясь следовать многовековым традициям Эквестрии, когда жеребец уделяет внимание сразу нескольким кобылам, Селестия попробовала выразить свое согласие... вызвав весьма красноречивую реакцию.

— Халамру, я не хотела...

— Я понимаю, — резко оборвал он кобылкин лепет, — и все равно хочу сказать лишний раз: кроме тебя у меня никого не будет. Ясно?

Закончив речь, Хал немного пошатнулся, а затем одновременно с возлюбленной повернул голову в бок, услышав скрип открываемой на улицу двери...

~

Единственное, что помнил — приглушенный писк кобылки, а затем яркое белое свечение, охватившее их обоих и с огромной скоростью унесшее в неведомые дали. Ну... по ощущениям. На самом деле прошло не более секунды, после чего его словно бы выплюнули на землю.

Больно ударившись о мягкую почву, он коротко вскрикнул и попытался отпрянуть, когда перед ним буквально из воздуха появилось несколько светлячков, широким веером разлетевшись в стороны. Касаясь молодой зеленой травы, или земли, они с шипением лопались, опаляя все что угодно.

— Не бойся... не вредны, — тяжело дыша, прошептала Селестия, до сих пор пребывая в облике земной пони. Довольной земной пони, — прости, это получилось случайно.

С трудом подняв голову, жрец огляделся. Кобылка лежала на спине рядом с ним, а сами они находились в кругу выжженой травы посреди неведомого ему лесного поля. Невдалеке виднелись деревья, и ни намека на цивилизацию.

— Случайно... что? Ты телепортировала нас?

— Да, — она повернулась на бок, уперев ноги в спину Халамру, — и я совершенно... не знаю... куда.

Бессильно развалившись, олень горестно вздохнул, мысленно потянувшись к Кантерлоту, где, вообще не ведая о произошедшем, сидели единорог и аликорн, мило беседуя. Или уже не беседуя, ему сейчас уже и не увидеть...

— Пользуясь случаем, хочу все-таки узнать, что произошло с твоей пятнистой мордой. Ты весь горишь, да и ведешь себя малость... необычно.

— Необычно? — он хмыкнул. — Куда уж мне, я и так страннее некуда. Человек, потом олень, теперь еще и, как выразился один жеребец, "вторая Селестия". Скажи лучше, что мне делать с брошенными в том ресторане особами?

— Твайлайт и Блюблад? — кобылка ненадолго замолчала, видимо обдумывая, — не знаю. Думаю, ничего, ведь это не ты их бросил, а они тебя. Пусть осознают ошибку, все равно ничего плохого не случится, они ж большие уже.

— Это радует...

С тихим вздохом Халамру уткнулся мордой в землю, задержав дыхание. Огонь, что безнаказанно гулял по его телу, начал концентрироваться в одной, вполне определенной точке, доставляя все больше и больше неудобств. Хорошо хоть, что принцесса была у него за спиной.

К сожалению подобное недоразумение было оперативно исправлено: пользуясь тем, что она вполне маленькая и легкая, а олень — большой и неподвижный, Селестия буквально забралась на него, удобно устроившись на теплом боку, и свесила передние ноги прямо ему на живот.

— Однако ты мне не ответил, мой принц, что с тобой произошло. Не надо отрицать, я все прекрасно чувствую.

— Все, говоришь? — пробурчал Хал, после чего вытащил морду из "убежища", отряхнув передней ногой шерстку, — тогда почему ты задаешь такие глупые вопросы?

Перестав скрывать свои чувства, он еще разок заглянул ей в глаза, передав в полной мере все желание, что понемногу овладевало его разумом. Эффект был достигнут: оглушенная удивлением, поняшка с громким "ай" сползла прямо к нему в объятия, смешно задрав круп, оказавшийся на нем вместо ее животика.

— Должна признать, что не все... Что ты там такого съел?

— Съел? — он усмехнулся. — Скорее выпил. Если судить о вреде по названию, то это было "Шелковое сердце".

— Напиток, вызывающий у пони легкую форму возбуждения. Халамру, — она требовательно помахала перед ним ножкой, — именно легкую, а не то, что у тебя сейчас, больше похожее на болезнь. Сколько выпил?

Один... фужер? Стакан? Блюдце? С трудом вспомнив форму той посуды, он не смог сопоставить ее ни с чем ему известным.

— Мисочку. Одну мисочку...

Безумие накатило с новой силой, вынудив жреца сжать зубы и глухо застонать. Решение его проблемы было так близко, в прямом смысле лежало на нем, но он не мог себе такого позволить. Нельзя!

— От одной "мисочки" обычным пони ничего почти не бывает, разве что немного развязывается язык. Похоже, — поняша приподняла его голову копытом, внимательно рассматривая, — ты просто отравился.

— Спасибо, Ти, стало значительно "легче", — ответил тот, высвободившись и плюхнувшись обратно на мягкую землю, — в таком случае я совершенно не представляю, как мне изготовить антидот в таком состоянии, тем более в дали от дома. Есть идеи?

Послышалась возня. Приоткрыв один глаз, Халамру увидел, как кобылка слезла с него, удерживая в копытце невесть откуда взявшуюся баночку с золотистым содержимым. Она никак не среагировала на его вопросительный взгляд, лишь нервно взмахнула хвостом, после чего развернулась и отошла от него на расстояние прыжка. Аккуратно, словно драгоценность, поставила баночку на камень, а затем сделала шаг в бок, усевшись возле нее.

— Это — напиток, который нейтрализует действие некоторых распространенных веществ, которые так или иначе могут вдруг оказаться в королевском блюде. Правда, столь сильные последствия, что испытываешь сейчас ты, он не потянет, но все равно облегчит твою, — принцесса выразительно взглянула ему на живот, — долю.

Уф, хорошо, что она отошла, иначе он бы не удержался точно. Стремительно покраснев, Хал встал и одним махом оказался возле так необходимого сейчас ему лекарства. Оказался, и оцепенел: медленно повернув к кобылке голову, жрец увидел в ее глазах немой укор и ожидание чего-то... чего-то необычного.

Ну конечно! Полностью сконцентрировавшись на своей проблеме, он упустил из виду одну белую земнопони, совсем как Твайлайт и Блюблад поступили с ним недавно. Вздрогнув, он сделал неловкий шаг назад, а затем еще и еще, сопровождаемый цепким взглядом фиолетовых глаз, а потом плюхнулся на круп.

— Скажи, Ти, — начал он, сглотнув подступивший ком, — а что ты делала в ресторане? Скажи честно.

— Честно? — кобылка не нахмурилась, не улыбнулась, ее мордочка не выражала ничего, тем самым ясно давая понять, что она находит этот разговор трудным, — я следовала за тобой с тех самых пор, как увидела в компании моего племянника и бывшей ученицы. Мне казалось, что ничего путного из этого не выйдет... как показывает время, я была права.

— Ты не договорила, точно была еще одна причина, — Халамру задрал голову к небу, словно бы прося у него помощи, — и кажется... кажется я знаю в чем она заключается. Ты ведь только что поставила меня перед выбором, да?

— Верно, — поняшка позволила себе немножечко улыбнуться, празднуя маленькую победу.

Поднявшись, он прошелся к заветной баночке и поднес ее к морде. С тихим звоном маленькая стеклянная крышечка выкрутилась, освободив легкий пряный аромат, тут же ударивший в нос.
"Ммм, а пахнет ничего так".

— Тогда я хочу задать тебе один-единственный вопрос, Ти, любимая...

Они вновь встретились глазами, и каждый в полной мере ощутил силу чувств другого. В принципе, слова тут были уже ни к чему, однако... все сейчас серьезней, нежели раньше.

— Хочешь ли ты этого, на самом деле?

Будто тяжелые оковы упали на принцессу, она вся сжалась, а еще покраснела как жеребенок. Робкий кивок — все, на что была сейчас способна.

— А ты... — послышался едва различимый голосок, — а ты, мой принц?..

Жрец сам не понял, как это сделал, лишь только пожелал. Со свистом, оставляя за собой едва заметный желтый след, пузырек со снадобьем шустро улетел куда-то в сторону леса и затерялся среди растений. Проводив взглядом свой единственный билет, позволяющий провести этот день ровно также, как остальные: легко и непринужденно, олень медленно повернул голову в сторону беленькой земной пони.

— Да.