Радужный анабасис

Глава 1. Чужак и Обуза

— Вот здесь, — капитан указал на больший из двух прямоугольников в самом низу листа, обозначенный как «Соискатель». — Подпись и расшифровку.

Я взял шариковую ручку, — неизменный атрибут любой конторы — щёлкнул кнопкой и подписал договор. Рядом аккуратно вывел имя и фамилию. Нажал на верхний конец ручки ещё раз и дёрнулся от неожиданности: что-то острое, выдвинувшееся из кнопки, прокололо мне палец.

— Хорошей человек не пожалеет капли своей крови, не так ли? — ухмыльнулся капитан и показал на прямоугольник меньшего размера своим жутким пальцем с чёрными волосами на каждой фаланге; я скривился, но приложил проколотый большой палец к документу, оставив расплывающееся алое пятно. — Теперь вы, — военный протянул документ стоящему рядом Мокаробшену. — Там где написано «Работодатель».

Тот кивнул, взял из стаканчика одноразовую ручку и повторил мои действия. Договор был скреплён.

— Хотя нет. Зря я начал рассказывать с этого момента, Ренни, — говорю я, откидываясь на спинку кресла. — Нужно начать с рассказа обо мне и моей мечте.

— Ты уже говорил, что всегда хотел быть магом, а в вашем мире не было ни капли классической магии, — отвечает она и машет рукой. — Давай дальше.

— Нет, — я грожу ей пальцем; не на самом деле грожу, а просто это мой любимый жест, когда я не согласен с собеседником. — Я не рассказывал тебе, почему и как я покинул свой мир.

Я родился, вырос и жил в техногенном мире, никакой магии там не было, впрочем, люди замечательно обходились и без неё. А я вот мечтал, что волшебство однажды придёт к нам, что я стану магом, не обязательно единственным. Я видел в этом действительно мощное развитие воли и разума, вершину самосовершенствования. Сейчас это звучит глупо, но тогда я самозабвенно предавался пустым размышлениям, мечтам и безделью. Мои родители имели на меня просто огромное влияние, могли уговорить меня делать практически что угодно, и я следовал безнадёжно отставшим во времени советам. Вместо полезных для жизни вещей по их настоянию начал учиться тому, что у меня получалось лучше всего — иностранным языкам. Лингвистическое образование. В перенаселённом мире, где людей становилось всё больше, а стоимость их труда и жизни постоянно уменьшалось, начинали действовать совсем другие социальные законы, чем «успешный человек занимается только любимым делом». Впрочем, запуск пилотируемого аппарата в космос и создание базы на орбите вдохновило множество людей на подготовку к колонизации других планет и избавление от самой ужасной напасти — нехватки еды.

Однако не успели мы предпринять и первый шаг на пути к расселению, как произошло событие, изменившее жизнь большинства людей — к нам прибыли гости из других миров. Удивительно, но они были точь-в-точь как мы, вот только уровень развития их техники потрясал воображение: они с лёгкостью открывали порталы из соседних миров, могли лечить любые болезни и обладали впечатляющим оружием: рейлганы, защитные поля, нейротехнологии, учёные и генералы пускали слюни от такого. Никто из пришлых не скрывал, что был военным, они гордо именовали себя воинами Порядка. Тогда многие наши насторожились, особенно сильно были взволнованы власть имущие. Впрочем, никто не стал проявлять агрессию, и был заключён мирный договор, выгодный обеим сторонам: воины Порядка строят в нашем мире станцию телепортации, а взамен предлагают дар — возможность пройти сквозь цепочку порталов и заселить практически пустующую планету, служащую убежищем для пиратов, беглых преступников и бандитов. Наше правительство быстро смекнуло, что таким образом можно почти разом решить проблему преступных элементов и ненужных стране иммигрантов, выдворив их путешествовать в один конец. Всё это было прикрыто ширмой добровольности, и отправиться с ними мог любой желающий. А вот некоторые другие страны принудительно посылали граждан, в своём тщеславии полагая, что у их режима появится колония в другом мире.

— Военные Порядка вам соврали? — спрашивает Ренни, глядя на меня округлившимися глазами. — Нам они сразу говорили, что набирают солдат.

— У вас они набирали офицеров, а не рядовых, — тяжело вздыхаю я. — Впрочем, я думаю, что представители Порядка честно сказали нашим правительствам, а уже те обманули нас.

— Оу! — восклицает она, я киваю и продолжаю рассказ.

Для меня же главным событием стало то, что среди иномирцев были настоящие маги! Они могли колдовать, чем привлекали и одновременно отталкивали моих богобоязненных сограждан. Мне тогда стукнуло восемнадцать, самый шальной возраст. Хотя родители отговаривали меня и даже грозились отречением, я твёрдо решил не поддаваться на этот раз. Пусть делают что угодно, но свою мечту я должен был исполнить! Отправился на призывной пункт и заявил там офицеру, что хочу быть магом, что всю жизнь только и мечтал об этом. Рассказ мой его не впечатлил, офицер ответил, что им нужны солдаты и колонисты, а не маги. Но на всякий случай спросил меня, не инженерное ли у меня образование, им бы пригодились толковые техномаги, которых он называл пентжинерами. Я приготовился к худшему и сказал, что мне проще всего даётся лингвистика, которую я начал изучать. Однако военный лишь утвердительно хмыкнул и отослал к старшему по званию. Тот представился капитаном и дал мне тест на нескольких листах, карандаш и час времени. Вопросы были странные, но очень интересные, связанные с расшифровкой незнакомого языка, и походили скорее на исследование. Сколько я набрал баллов, мне не сказали, просто заявили, что я подхожу. Так началась моя карьера мага Истинной Речи.

Да, когда я подписывал контракт с силами Порядка, я уже знал, что за образование придётся платить — жалованием от первых трёх военных кампаний. Да и потом служба оставалась бы для меня обязательной, но я хотя бы мог уволиться в запас, получив звание капитана. Хоть и с трудом: кому захочется терять офицера, в которого так много вложено и который так нужен на любом из фронтов. А вот став майором, получил бы пожизненное право на инъекции эликсира вечной молодости. Забавный каламбур: пожизненное бессмертие. Всё что требовалось — не быть убитым в десятках кровопролитных боёв. Правда, тогда я наивно считал, что непременно выживу, да ещё и прославлюсь, сделав себе восхитительную карьеру. Будучи подростком, ты считаешь себя особенным, бессмертным и способным добиться многого.

К тому времени, как моё обучение закончилось, я до дрожи в коленях стал бояться войны. И не только её самой, я боялся убивать, боялся ответственности за подчинённых мне солдат, боялся, что, сражаясь, встречусь с существом, искажённым магией Хаоса, и растеряюсь, боялся, что мной пожертвуют, как пешкой, боялся, что испугаюсь всего этого и убегу. Но даже когда мне представился шанс избежать этого, сомнения не отступили. Я уже свыкся с тем, что пойду на войну, а тут как черти из табакерки появились посредники, что-то вроде «зелёных» или других защитников живой природы. Они свели меня с неким магом Мокаробшеном, обещавшим мне увольнение в запас и неплохую оплату золотом. Доводы были вескими, фразы сладкими, а посулы будоражившими воображение. Взамен мне нужно было лишь доставить одно существо в его родной мир. Правда, ни где этот мир находится, ни как на самом деле называется, не знал никто.

Когда я первый раз увидел жилище моего работодателя, у меня отвисла челюсть. Огромный трёхэтажный особняк, больше напоминающий маленький дворец, с пристроенным к нему корпусом электростанции для питания лаборатории, находился рядом с хвойным лесом. Да это и был настоящий дворец, дом, лаборатория и место добровольного уединения хозяина этой роскоши. Краем уха я слышал, что Мокаробшен проводил какие-то крайне важные исследования порталов для сил Порядка и обладал деньгами и влиянием. Меня больше не удивляло, что действующего лейтенанта так просто отправили в запас для выполнения необычной работы.

Я предполагал, что мне придётся транспортировать собаку, кошку или какое-то экзотическое животное, но, узнав, что это разумное млекопитающее, растерялся. Совсем не по себе мне стало, когда «зелёные» рассказали, что маг растил это существо, как свою собственную дочь, а теперь был вынужден расстаться с ней навсегда. Ещё до подписания контракта мне устроили собеседование на пригодность. И эта первая встреча произвела ещё более сбивающее с толку впечатление. Когда я вошёл в одну из комнат огромного особняка, на стуле с высокой резной спинкой за длинным лакированным столом сидело существо небесно-голубого цвета с волосами, выкрашенными в шесть остальных цветов радуги. У неё была огромная круглая голова, курносая мордочка, милые торчащие ушки, вытянутые, как у овчарки, и просто громадные заплаканные глаза с радужкой невероятного малинового цвета. Выглядела она очень мило, мне даже захотелось погладить её и потрепать за щёчку, но я сразу же отбросил подобные желания, более уместные для маленькой девочки, чем для офицера. Рядом с существом сидел мужчина лет тридцати с чем-то, и его веки тоже были опухшими от слёз.

— Эм-м… привет, — я просто не знал, с чего начать разговор, поэтому подал ему руку. — Меня зовут Питер. Питер Бейг.

— Мокаробшен, можно просто Мок, или Роб, а это — Рэйнбоу Дэш, — он пожал мою руку, пристально глядя мне в глаза, как будто бы пытаясь понять, с кем имеет дело; я кивнул, отметив про себя, что его акцент чем-то мне знаком.

— Привет! — сказал я его «дочери», имя которой действительно подходило к раскраске, и помахал ей рукой.

— Здравствуйте, — робко ответила она, и я вздрогнул от этого странного не мужского и не женского голоса, показавшегося мне осипшим и царапающим слух.

— Приятно познакомиться, — я спешно подыскивал фразу, которой лучше всего прервать неудобное всем нам молчание. — Я, собственно, кандидат. Ну, чтобы отвести… э-э-э… — имя вылетело у меня из головы, но мимолётный взгляд на существо подарил мне подсказку. — Рэйнбоу в её родной мир.

— М-м-м… да, — ответил маг, а я тут же обругал себя за нелепую фразу: конечно, он знал, кто я! — Присаживайтесь, мы просто поболтаем, вы расскажете о себе, и если появятся вопросы, мы зададим их друг другу.

— Папа, может быть, не стоит? — у его «дочери» было отлично поставленное произношение.

— Мы уже всё обговорили, Дэши, — ответил ей Мок, погладив по голове. — Ты и сама прекрасно понимаешь, что не сможешь жить среди людей. Почти каждый вечер ты тоскуешь по своей родине, хоть и не помнишь её.

Рэйнбоу Дэш потупила взгляд, а маг стал расспрашивать о моей жизни, образовании, родителях, военных операциях, словно искал что-то в моём прошлом. Но особенно он интересовался моим чувством сопереживания и отношением к детям. Чем дольше я рассказывал, тем довольнее выглядел Мокаробшен, и тем с большей опаской на меня поглядывала Рэйнбоу. Где-то через час я попросил воды, потом ещё, потом стал немного кашлять; и мой работодатель сжалился надо мной и прекратил расспросы. Я толком не успел ничего спросить сам: маг заявил, что я подхожу. Дэш хотела что-то возразить, но, глянув на приёмного отца, передумала. А уже через десять минут я всё же подписал роковой документ не только ручкой, но и своей кровью.

Во вторую нашу встречу я решил воспользоваться возможностью и расспросить мага о его «дочке». Прежде всего о питании, одежде и о прочих важных мелочах, что могло понадобиться в предстоящем походе. Для начала оказалось, что Мок считал Дэш пони, однако на лошадь она походила меньше всего. Это было просто непарнокопытное разумное существо ростом примерно метр в холке, питавшееся преимущественно растительной пищей, но никак не одним сеном или зерном. Во-вторых, Рэйнбоу была волшебным пегасом — на её спине располагались небольшие крылья, которые вместе с врождённой магией позволяли ей летать. И летать ей требовалось много, собственно, это было её любимым занятием и естественной потребностью. Мы много ещё о чём говорили, пегаска иногда что-то вставляла, но потом речь зашла о родном мире Рэйнбоу — Эквестрии.

— А как Дэш попала к вам? — спросил я. — И знаете ли вы, откуда именно?

— Да, я помню этот день. Я тогда ставил эксперимент с открытием нескольких порталов, что-то пошло не так, произошёл взрыв, я ударился головой и ненадолго потерял сознание, — маг почесал затылок, видимо, вспоминая удар. — А потом в одной из комнат в кресле нашёл Дэш. Она была ещё совсем маленьким жеребёнком, и я вырастил её буквально с младенчества, но это вам уже должны были рассказать друиды.

— То есть Дэш просто появилась? — растерялся я. — Но как и откуда?

— Я не знаю, как именно, — он пожал плечами, а его «дочь» устало посмотрела на него. — Но Дэши попала сюда из Эквестрии.

— Простите, — не выдержал я. — Вы так часто упоминаете это место, «Эквестрия», а я даже ни разу не слышал о таком мире.

— Это волшебное королевство, ну, и мир тоже так называется, наверное, — смутился маг. — И оно населено вот такими вот пони. По легенде, там живут три подруги: пони-единорог Твайлайт Спаркл, пони-пегас Рэйнбоу Дэш и пони-попрыгунья Пинки Пай, — он говорил всё это с таким увлечённым и немного наивным видом, какой бывает у детей, пересказывающих свой любимый фильм. — Не слышали?

— Боюсь, что не доводилось, — я развёл руками; не сразу понял, что маг имел в виду. — А почему вы сами не отправитесь отводить Дэш на родину?

— По той же причине, почему не покидаю свой дом — аллергия, — он кивнул в сторону фильтров воздуха, стоящих у окна. — Мне даже тут бывает не по себе, а вдохни я какой-нибудь иномирной пыльцы, умру от отёка горла, и оставлю Дэши неизвестно где одну.

— Угу, — кивнул я. — Можно вас на личный вопрос? — я поднялся, и подошёл к двери так, чтобы Рэйнбоу нас не слышала; Мок встал следом и подошёл ко мне. — Вы же просто придумали эту сказку для Дэш, так?

— Н-н-н-н… — протянул он, опуская взгляд, и я сразу понял, что это значит «да».

— Как матери-одиночки рассказывают своим детям, что их отцы в экспедиции на Южном полюсе.

— Н-н-не совсем, — выдавил из себя маг. — То, что я говорю — правда, я ведь просто не мог всё это придумать.

— То есть вы убедили себя, что не придумывали?

Он промолчал, поджал губы и отвернулся.

— В любом случае Рэйнбоу Дэш попала сюда, а ей лучше было бы вернуться на родину, — он подошёл и обнял её. — Ты же скучаешь, да?

Рэйнбоу лишь кивнула в ответ, прижалась к магу и тихонько заплакала, осознав неизбежность расставания. А я остался наедине с тяжёлыми мыслями по поводу того, что кашу придётся расхлёбывать мне. У меня не было даже зацепки, откуда начинать искать родной мир Дэш. Казалось, что не хватает маленького кусочка головоломки. Я так и не смог его найти, и просто для того, чтобы отвлечься, спросил у Мока:

—А как вы нашли меня?

— Я особо и не искал, — он посмотрел мне в глаза. — Ашрайна посоветовала взять своего бывшего ученика, по её словам, доброго, отзывчивого и способного постоять не только за себя. Идеально подходящего для подобного путешествия.

При упоминании моей второй наставницы Ашрайны у меня отвисла челюсть, а брови поползли вверх. Меньше всего я ожидал услышать это имя. И, конечно, мне стоило сразу вспомнить, у кого я слышал точно такое же произношение, как и у Мокаробшена.

— Ренни, дорогая, — обращаюсь я к любимой. — Дальше стоит пояснить кое-что, рассказать об Истинной Речи и своих учителях, но… ты же не будешь ревновать?

— Ха-ха-ха! — она взрывается хохотом. — Конечно нет, милый! Можешь смело рассказывать обо всех своих любовных похождениях, соблазнённых дочерях генералов и волшебницах, — под моим пристальным взглядом она перебирается на мягкий диван и похлопывает по нему ладонью, приглашая меня сесть рядом. — Как я вообще могу ревновать тебя к тем, кто уже более трёх столетий как умер? Да от них и костей не осталось!

— Не уверен насчёт Ашрайны, — я остаюсь на кресле. — Хотя она и тогда выглядела пресытившейся жизнью. Возможно, покоится с миром, не знаю.

Так уж устроены люди, что если ты не родился со способностью к классической магии, то ты никогда не сможешь её использовать, как ни старайся. Другое дело — Истинная Речь, просто подпитывая свои слова на этом древнем языке магической энергией, ты воплощаешь их в реальность. Не во всех мирах, конечно, но даже это было замечательно. Саму магическую энергию можно черпать с помощью этого же языка в огромных количествах, куда больших, чем способен удержать организм. Вот только эта самая магическая энергия — весьма агрессивная субстанция и вредит телу. Она растворяется в крови и медленно разрушает всё, чего касается ее ток. И прежде всего — сосуды и лёгкие. При небольшой концентрации от вредоносного влияния ещё можно защититься, но чем больше энергии — тем сильнее последствия.

Истинная Речь — это не самый простой для изучения язык, но я думаю, что смогу пояснить хотя бы некоторые особенности. В этом языке тридцать букв или спиралей, как они правильно называются, и каждая в зависимости от ключа может передавать или просто звук, или смысл. Но самое забавное — сказуемое, состоящее из глагола-связки и имени действительного. Дело в том, что глаголов в языке Предтеч было всего три, они переводились примерно таким образом: изменение свойств объекта, изменение свойств окружающей среды объектом и изменение восприятия окружающей средой объекта. Весь остальной смысл передаёт действительное.

Так вот, мой первый наставник Саид аль Беркем ибн Дауд учил меня, и остальных его учеников, всем фундаментальным основам языка, кроме использования последнего глагола. Саид был первым из череды странных людей, которых я встретил. Не будь он учителем, из него вышел бы отличный шпион, а всё потому, что аль Беркем был совершенно ничем не выдающимся человеком: у него не было запоминающихся черт характера, его лицо забывалось, стоило только отвести взгляд, борода была похожа на сотни таких же. Даже тюрбан, который носили жители песчаного мира, где жил учитель, был совсем невзрачным. Саид аль Беркем сливался не только с толпой, но и с любой небольшой компанией, что позволяло ему слышать и видеть, оставаясь неслышимым и невидимым. Как-то раз я спросил его, почему так происходит, и Саид ответил, что раньше Судьба, в которую он верил, управляла его жизнью, и это было невыносимо. Чтобы положить конец страданиям, он обезличил себя, и Судьба потеряла власть над ним. Тогда же наставник заметил, что у Судьбы есть планы и на меня, раз я стал магом вопреки всему.

Саид набирал учеников не единовременно, поэтому в любой момент времени среди нас были и новички, и весьма опытные. Когда ученик начинал колдовать самостоятельно, его посвящали в маги Истинной Речи. Настал и мой черёд. Вечером перед полнолунием, Саид аль Беркем ибн Дауд сказал, чтобы я выпил столько пряного вина, сколько смогу. А ближе к ночи мы отправились прочь за городские стены, через множество дюн к руинам Древних, так, что были видны лишь огни на самых высоких зданиях оставшегося позади города. В руинах собралось несколько магов, которые и провели ритуал посвящения: вырвали мне ногти на правой руке и волшебными чернилами нанесли на тонкую кожицу изображения пяти спиралей.

Ренни ойкает и инстинктивно сжимает кулачки, как бы пытаясь защитить свои ногти от вырывания.

 — Было очень больно? — спрашивает она меня.

— Ещё бы! — отвечаю я, демонстрируя свою правую руку. — Но оно того стоило, я не раз в этом убедился, — я замолкаю. — Ренни, дорогая, дальше у меня будут ещё более жуткие вещи, тебе их рассказывать?

— Да! — неожиданно для меня восклицает она. — Я знаю, тебе будет больно умалчивать, так что говори всё. Я на этой войне навидалась столько… столько страшных смертей, что вытерплю.

— Ладно, — я лишь тяжело вздыхаю и продолжаю рассказ.

Эти пять символов вместе означали защиту моей руки от моей же собственной магии. Но Боже, как же это было больно! Алкоголь моментально выветрился из головы, и я чувствовал, что каждый мой палец горит, как будто его опустили в лаву. Боль продолжалась потом несколько дней сама по себе и ещё пару месяцев при попытке колдовать.

Через год с небольшим базовая часть моего обучения закончилась, и меня перевели к новому учителю. Им оказалась милого вида девушка по имени Ашрайна. Она никогда не говорила, сколько лет употребляла эликсир вечной молодости, только намекала на пару сотен. И для такого возраста у неё был на удивление мягкий характер. Впрочем, Ашрайна иногда жаловалась, что сохранить душевную молодость в разы тяжелее, чем физическую, особенно если ты мастер иллюзий и все тебя могут видеть только так, как захочешь ты. Волшебница говорила, что если бы не разрушительное влияние магической энергии, она бы колдовала постоянно, и я никогда бы не узнал, как она выглядит. Ашрайна была мастером иллюзий и учила меня использованию третьего глагола, отвечающего за изменение восприятия объекта окружением, именно во время обучения случилось одно неприятное происшествие. Примерно через полгода я нашёл в её библиотеке книгу «Катехизис хаособорца». Книга задавала как раз те вопросы, что интересовали меня больше всего, и тут же отвечала на них. Потому первую часть, посвящённую вооружению и тактике, я прочитал на одном дыхании, а вот ко второй, повествующей о влиянии магии Информации на живые существа, готов не был. У меня случился самый настоящий шок, и вывела меня из него Ашрайна. Её настойчивая мягкость, забота, покровительственное отношение сделали своё дело — я начал ощущать к ней привязанность и даже любовь, наверное. Тогда я считал, что чувство взаимно, но позже у меня нашлось достаточно причин изменить своё мнение. Мы стали любовниками. Теперь мне кажется, что для этого ей и нужны были ученики: позаботиться, поучить жизни, приласкать, переспать, а как надоест — взять нового. Не прошло и года, как волшебница заявила, что я по большому счёту всё уже умею и буквально выгнала меня к следующему учителю. Естественно, я был сильно удивлён, когда узнал, что Ашрайна всё ещё помнит и заботится обо мне. Не знаю, на что она рассчитывала.

В ночь перед началом похода я проснулся в горячем поту. Головоломка наконец сложилась в единую жуткую картину: а что, если Мок просто материализовал героиню своих детских мечтаний? Что если никакой Эквестрии нет и в помине, и я обречён до конца своих дней странствовать по Вселенной в тщетной попытке найти сказочный мир? От этой мысли меня кидало то в жар, то в холод. Мерзкий комок плохих предчувствий поселился у меня в животе и давал о себе знать при любой попытке заснуть. Задремал я на рассвете, решив, что пока жив — буду бороться.

Всё снаряжение Рэйнбоу состояло из двух седельных сумок с тёплыми вещами, едой на первое время, спальником, подушкой и самым дорогим для пегаски — фотоальбомом, где были запечатлены самые яркие моменты жизни Дэш и её приёмного отца. Рассчитывая на миры с умеренным климатом, лишённых сильной жары, смертельного холода или проливных дождей, я исключил из снаряжения палатку и несколько других вещей, зато набил походной едой, полезными приспособлениями и нужными инструментами, лёгкими и прочными одновременно. На случай ночёвки под открытым небом, были взяты пара гамаков и походная термоподстилка, всё-таки спать на влажной и холодной земле даже там, где круглый год лето, мне не улыбалось. У меня имелся комплект брони, и её подкладка была мягкой, удобной, тёплой в холод и комфортной в жару — она создавалась специально, чтобы офицеры спали, не снимая защиты. А вместо одеяла у меня был отличный непромокаемый плащ.

Перед дорогой Мокаробшен взял с меня обещание, что я доставлю Рэйнбоу Дэш домой. С тяжёлым сердцем я сказал то, что он так хотел услышать: пустые заверения для отчаявшегося человека. В который раз пожалел, что подписал контракт. Воюя с войсками Хаоса, я бы отдал свой долг всем мирам Порядка, теперь же отправлялся в самую настоящую одиссею.

— Папа, как ты сможешь жить без меня? — прервала мои мысли радужная пони. — Я — это всё, что у тебя есть.

— Не переживай за меня, доченька. Я тебе не говорил, но с того самого дня, как я нашёл тебя, во мне жило чувство, что рано или поздно мы расстанемся навсегда, — по лицу мага текли слёзы. — Но я не сожалею ни об одной секунде из этих лет. Я горжусь тобой!

— Я тоже тобой горжусь! — теперь они плакали уже оба. Если доставлять Дэш неизвестно куда выпало бы на долю кого-то другого, я обязательно бы скорчил кислую мину, но вести пони и расхлёбывать эту кашу придётся именно мне.

— Моя жизнь не заканчивается, а твоя вся ещё впереди, — Мок легонько поглаживал пегаску по голове. — Ты станешь самой быстрой, самой клёвой и самой крутой пони в Эквестрии! Люблю тебя, Дэши.

— Я тоже тебя люблю, папа, — она зарыдала, а её отец стал её успокаивать.

Пока они прощались и вытирали друг другу слёзы, солдаты местного гарнизона облачали меня в броню. Здесь, пожалуй, нужно отметить, что, несмотря ни на что, я действительно мог постоять не только за себя, но и за пони, а всё благодаря моему третьему наставнику.

Его звали Аврелиус Нокта, он сразу же заявил, что остальные мои учителя — бесхребетные пацифисты, и только он единственный сможет за два года натаскать меня на боевую магию, а ещё за один подготовить к войне. Этот худощавый вояка носил длинные, загнутые вверх усы и козлиную бородку. Морщины между бровей, вечно поджатые губы и колючий взгляд выдавали в нём строгого наставника. Аврелиус устроил мне настоящий ад каждодневных выматывающих тренировок: до завтрака разминка и стрельба, после завтрака зубрёжка заклинаний, после обеда медитация, а потом борьба на посохах, под вечер практика Истинной Речи и полчаса свободного времени. И так пять дней подряд, а потом ещё три с меньшей нагрузкой, и всё по новой. Для нас — учеников — это был кошмар. Но мы не могли даже собраться и вместе показать старику, где раки зимуют: все были на разных этапах обучения. Второй год был уже не так нагружен, тут я отточил свою реакцию, познания в магии и приступил к изучению тактики ведения боя. Мы были благодарны наставнику, повзрослев и поняв, что Нокта просто очень честолюбив и не собирается позорить свои седины, отправляя на фронт пушечное мясо. Он готовил нас, чтобы мы выжили.

Аврелиус сразу же посоветовал забрать всю полагающуюся мне за годы обучения стипендию. Её можно было взять досрочно при условии, что я потрачу деньги на собственное снаряжение для военных действий: книгу для записи устойчивых словоформ Истинной Речи, которая могла раскрываться по моему желанию на нужной странице, а потом, к концу второго года обучения, комплект брони, на которую друг наставника сделал мне скидку.

— Питер, это та самая, в которой ты был, и которая лежит в оружейной? — спрашивает Ренни. — А из чего она сделана? Это совсем не металл.

— Да, та самая, — отвечаю я и улыбаюсь. — Броня сделана, пожалуй, из самого сложного и технологически продвинутого материала. Сырьём, количество которого невосполнимо, послужили останки легендарных доисторических драконов и достающих до небес деревьев. Они под невероятным давлением подверглись особым температурным воздействиям, которые мы не можем повторить, и за миллионы лет превратились в особую смесь веществ. Именно она посредством современных алхимических преобразований превращается в самый совершенный неметаллический материал сегодняшней техномагической науки — в пластмассу. А если точнее, то в арканит.

Будучи прочным манапроводящим пластиком тёмно-карминового цвета, арканит служил незаменимым материалом для доспехов большинства классических магов. В свою очередь для нас, мастеров Истинной Речи, он оказался менее полезен, но до сих пор остаётся лучшим вариантом из всех возможных. В арканитовой броне и офицерской фуражке, с книгой в левой руке и перекатывающейся между пальцев шаровой молнией в правой, я выглядел достаточно внушительно и, как казалось на тот момент, мужественно.

Мои родители, которых я иногда навещал, хоть и были рады тому, что я нашёл себе занятие по душе, но всё же сильно переживали за меня и моё будущее, связанное с войной. А в бой я рвался, ибо что, если не защита наших миров от кошмарных воинов Хаоса, имело смысл для тех, кто обладал поистине удивительными способностями? Позже я понял, что это было не моё желание, а скорее воодушевляющее милитаристское влияние Аврелиуса Нокты. Мой энтузиазм моментально улетучился в первой же военной операции. Нет, это произошло не на линии фронта, туда мне было ещё рано, а у нас в тылу, куда по сообщениям разведки проникли диверсанты. Аврелиус и несколько его учеников, включая меня, вместе с отрядом солдат из сил внутренней безопасности нашли и уничтожили проникших врагов. За этими сухими, официальными словами стояла короткая, но кровавая схватка, где командир диверсантов предпочёл лишиться головы, но выстрелить в Нокту в упор из рейлгана. Снаряд с такого расстояния движется быстрее скорости звука в воде, которая составляет большую часть нашего тела. При этом образуется ударная волна, размалывающая внутренние органы и кости. Я был ошарашен, насколько же внезапно были смертны солдаты, меня пугал вопрос: «А переживу ли я эти три войны?» Даже тот факт, что диверсанты были спецназом, а не пехотой-ополченцами, не сильно утешал. Именно тогда я понял, что война — это не для меня.

Только потеряв своего наставника, я понял, насколько же тот хотел, чтобы мы добились чего-то стоящего в жизни, а не погибли, как всё остальное пушечное мясо, в изобилии доставляемое во множество фронтовых миров. Даже из могилы Нокта сделал мне подарок — я значился в завещании своего учителя и согласно ему Питеру Бейгу полагались следующие вещи покойного: запасной волшебный посох с навершием из хрусталя, стандартный офицерский обруч, создающий вокруг головы силовое поле, защищающее от пуль, совсем немного денег. Но главное — мне доставался отличный, сделанный на заказ крупнокалиберный пистолет «HGG» с ртутным гасителем отдачи и входящим в комплект нейроинтерфейсом.

И вот я облачился в броню: сначала мягкая подкладка, потом пластинчатый нагрудник, затем поножи, наколенники, сапоги и, наконец, небольшие, не стесняющие движений наплечники и наручи. Я закрепил посох за спиной, перекинул через плечо книгу на ремне, надел обруч, поверх него фуражку и вложил пистолет в кобуру на поясе. Снаряжение не тяготило меня, и я был уже готов отправиться хоть на самый край Вселенной, пока не вспомнил, что мне нужно нести ещё и рюкзак с провизией, одеждой и прочими необходимыми в путешествии вещами.

Мок и Рэйнбоу Дэш задерживались, а я уже был готов и мерил шагами пустую комнату без окон, отведённую для открытия порталов. Штатный мастер порталов — невысокий коротко стриженный маг в офицерской форме, понаблюдав за мной, не выдержал:

— На проклятую работёнку вы подвязались, — сказал он, цокнув языком.

— Думаете, тяжело будет найти её мир? — спросил я, боясь положительного ответа.

— Не в этом дело, вы не тележку тащите, и даже не собаку ведёте. Вы хоть раз говорили с пони лично? — вопросом на вопрос ответил штабной маг.

— Нет, только с её отцом, — я покачал головой. — И он уверен, что всё пройдёт благополучно.

— Он свою дочку буквально изолировал от внешнего мира, — маг скрестил руки на груди. — Это девочка, живущая в розовом мире, она понятия не имеет ни о бедах, ни о несправедливости. Искренне считает, что везде всё так же замечательно, как и в сказках о её волшебной стране. Если вы верите в Богов, молитесь, чтобы не пришлось идти в варварские миры.

— Э-э-э… — я не знал, что ответить ему. — Ну… я сделаю всё возможное, чтобы оградить её от опасностей.

— Хуже всего то, что она воспитана и живёт по философии Открытой Ладони, — он снова цокнул языком. — Не завидую я вам.

Я уже хотел было спросить что это, но тут вошла сама Рэйнбоу с «отцом», прервав наш разговор.

— В соседнем мире Истинная Речь не работает, как и в этом, так что я открою вам портал поближе к узлу, — сразу же сказал штабной маг. — А дальше вы уже своим ходом.

Он прошёл на середину пустой комнаты, пробормотал что-то, выставил руку ладонью вперёд и сосредоточился. Пол вокруг него сразу же покрылся узором из синих линий и магических символов. Ладонь волшебника засветилась таким же светло-голубым цветом, как шерсть пегаски. Маг стоял в такой позе минуты три, потом резко согнул все пальцы кроме указательного и ткнул в воздух. Моментально из этой точки посыпались во все стороны молнии статики, волосы на голове колдующего встали дыбом, стали видны закручивающиеся поля, растягивающие круглый портал и не дающие ему схлопнуться, подобно голодной глотке.

— Отведи её домой, хорошо? — сказал мне Мокаробшен на прощание.

— Обещаю! — ответил я и шагнул в портал, Рэйнбоу оглянулась, помахала копытом приёмному отцу и прошла вслед за мной.

Портал закрылся за нашими спинами. Путешествие началось.

Узел или станция телепортации располагалась внутри горы с крутыми склонами, одиноко возвышающейся посреди высохшей под белым солнцем степи. После масштабной обработки скала стала походить на множество сросшихся каменных столбов, на вершине которых находилась круглая и выровненная людьми площадка. Целое шоссе уходило прямо вглубь горы, а в глаза нам светили солнечные лучи, отражённые от стеклянных покрытий величественных залов ожидания, располагавшихся на нижних ярусах. Пока мы шли по направлению к станции, я решил сразу же установить для Рэйнбоу Дэш правила, дать ей понять, что главный в этом походе именно я, и меня нужно слушаться беспрекословно.

— Вот наш поход и начался, — я завёл разговор несколько издалека. — И я уверен, что нас ждёт множество опасностей.

— Опасностей? Круто! — её физиономия, хмурая с самого момента расставания, на минуту разгладилась. — Всё-таки в этом путешествии в один конец есть свои плюсы!

— Круто, пока читаешь про это в книжках. И смертельно опасно, когда это происходит с тобой, поэтому тебе придётся слушаться меня, — твёрдо ответил я.

— Не-а, я не позволю тебе испортить приключение, — беззаботно ухмыльнулась она.

— Нет, ты будешь меня слушаться, — её ответ настолько возмутил меня, что я повысил тон и погрозил ей пальцем. — Слушаться, чтобы одному из нас не пришлось хоронить другого! А если будешь упрямиться, то нацеплю ошейник и потащу тебя на поводке. Ради твоего же блага.

— ЧТО?! — от её крика я сразу же пожалел, что сказал про поводок. — Я тебе не животное! Папа говорил, что ты хороший человек, а ты! А ты!

— Дэш, послушай меня! — я не стал на неё кричать, а буквально прошипел сквозь зубы. — Твой отец прятал тебя от глаз людей неспроста. Большинство из них вовсе не добрые и заботливые. Можешь и меня считать одним из таких, но я хотя бы не могу причинить тебе вред, или допустить твою гибель. По условиям контракта за подобное меня ждёт нечто похуже смерти. И я приложу все усилия, чтобы доставить тебя в Эквестрию, — повисло молчание, которое я использовал, чтобы отдышаться; потом добавил спокойным тоном: — Ты своими цветастыми хвостом и гривой привлекаешь слишком много ненужного внимания. Так что будь паинькой, хотя бы пока краска не сойдёт.

— Это не краска, — Дэш окинула на меня презрительным взглядом. — Это мой настоящий цвет.

— Да ладно! — язвительно возразил я, показывая пальцем на бедро Рэйнбоу, где было изображено облако с бьющей из него красно-жёлто-синей молнией. — Что, и это тоже?

— Это метка Судьбы, она появилась, когда я стала совершеннолетней, — на последнее слово пони сделала ударение, выказывая свою независимость.

— Дай-ка посмотреть поближе, — я сделал шаг к Дэш и протянул руку, чтобы разгладить шёрстку.

— Не трогай меня! — крикнула она, развернувшись ко мне мордочкой.

Я сделал шаг назад, выпрямился, вздохнул и, стараясь сохранить лицо, сказал Рэйнбоу:

— Тем более. Если в высокоразвитых мирах люди захотят заполучить тебя для того, чтобы изучить, в варварских мирах люди захотят сделать из твоего хвоста шарф, а из твоей шкурки накидку.

— Ты всё врёшь! — фыркнула она. — Никто в здравом уме не станет убивать разумное существо. Особенно из-за того, что у него нет шарфа, — она посмотрела мне в глаза. — Никто тебя главным не назначал, так что и думать забудь о поводке или… или уздечке! Это унизительно.

Что я мог сказать ей в ответ? Решил промолчать, полагая, что Рэйнбоу сама скоро убедится. Я надеялся лишь, что это будет мягкий пример, ведь мы двигались прочь от варварских миров. Я вздохнул. Если сейчас Дэш испугана, но уже показывает свой характер, то потом она устроит мне настоящий ад.

Внутри станция представляла собой нечто, отдалённо напоминавшее крупный аэропорт. Нас встретили залы ожидания высотой с десятиэтажный дом, под потолок которых Рэйнбоу сразу же взлетела, заставив меня поволноваться. Потом были таможня с досмотром, сотни ларьков, торгующих сувенирами из соседних миров, буфеты и ресторанчики, а ещё лифты. Невероятное количество скоростных лифтов, при поездке в которых закладывало уши. Я, как офицер Порядка, получил огромную скидку на билеты, правда, их пришлось покупать два — Дэш не вовремя влезла в разговор, заявив, что она разумное существо, а не питомец.

Здесь же я отправил своим родителям письмо с радостной вестью о том, что на войну не иду, а отправляюсь выполнять более мирную и безопасную задачу — возвращать одну зверушку в её родной мир. Мысленно представил весь их гнев, который мог бы обрушиться на меня, скажи я это лично. Наконец, закончив все мелкие дела, мы поднялись к устройству телепортации. Оно представляло собой площадку около двухсот метров в диаметре, выровненную сверхпрочным мелкозернистым бетоном. В её середине располагался паз в виде окружности, в котором до поры до времени находились подвижные части устройства. В этот круг была вписана гексаграмма отправки, напротив вершин которой, у самого края площадки диковинными зубами располагались шкафы с электроникой. На вершине каждого был установлен кристалл кварца, а сами приборы были изрисованы разнообразными пентаграммами и спиралями Истинной Речи. Всюду крутились пентжинеры, что-то замеряя и готовясь к телепортации. Рэйнбоу Дэш привлекала внимание окружающих, но они ограничивались тем, что время от времени поглядывали на неё. Внимание же самой пони привлёк офицер сил Порядка, одетый в силовую броню из волокнистой стали, с дуговым мечом за спиной. Сам я на таких насмотрелся ещё давно, поэтому, отдав честь, углубился в свои мысли. Но Рэйнбоу явно видела подобное обмундирование первый раз.

— Кто это? — она потыкала меня копытом в бедро и показала на военного.

— Судя по лычкам, это майор сил Порядка, — угрюмо ответил я.

— И он направляется в ту же сторону, что и мы? — пони взлетела, чтобы не смотреть на меня снизу вверх.

— Скорее всего, возвращается на войну.

— На Священную Войну, девочка! — поправил меня, пожилой человек, который стоял рядом с нами. — Сам Бог, или боги, если ты веришь во многих богов, благословил святых воинов Порядка на эту войну!

— Папа говорил, что не верит в Бога, и мне не советовал, — скептически ответила ему Дэш. — Да и как можно верить в того, кто поощряет убийство?

— О, ты не знаешь, кто такие существа Хаоса, представь себе всё самое плохое, это они и есть! — старик в назидание поднял указательный палец вверх.

— Не сможет она представить, — вмешался я в разговор, который и начинать не следовало. — И не надо пугать её рассказами.

— А можно и не рассказывать — собеседник резко повернулся ко мне, упёр руки в бока и посмотрел мне в глаза. — Можно книги почитать.

— Книги-шмиги, — прервала его пегаска. — Большинство из них ужасно нудные.

— Тебе ещё предстоит повзрослеть, девочка! — не унимался старик.

Он бы и дальше продолжал этот ненужный разговор, но был прерван началом процесса телепортации. Рэйнбоу спустилась и прижалась к моей ноге. Три кольца с тянущимися вдоль внутренней поверхности шлейфами проводов плавно выскользнули из круга, служившего им гнездом. Подобно огромному гироскопу, они начали раскручиваться вокруг нас. Все рисунки на полу засветились багровым цветом, появилась вибрация и, наконец, послышался лёгкий хлопок. Весь окружающий мир смазался, появилось ощущение, что меня кто-то резко тянет за желудок вверх, а за почки вниз. Ослепительная вспышка на секунду обожгла глаза, и я вновь ощутил твёрдую поверхность под ногами. Рядом со мной стояла пони, она часто моргала и глубоко дышала, видимо сдерживая приступ тошноты.

— Ф-ф-у-у-у! — выдохнул я. — Телепортация при помощи Истинной Речи куда менее противная.

Рэйнбоу Дэш понуро уставилась в освещённый оранжевым солнцем другого мира бетонный пол, разглядывая пентаграмму призыва. Похоже, до неё стало доходить, что это не прогулка, и она никогда больше не вернётся назад к своему приёмному отцу. Никогда, если не будет специально этого добиваться.

— Не будем терять время, — я отвлёк её от тяжёлых мыслей. — Пойдём, я куплю тебе сладкого, и мы прыгнем дальше.

— Не хочется что-то, — скривившись, она покачала головой.

— Сейчас не хочется, а потом будешь добавки просить, — ответил я, зашагав к выходу с площадки.

Эта станция межмирных путешествий была более приземистой, менее масштабной и специализировалась преимущественно на открытии порталов, октаграммами которых были обозначены ящики с электроникой и силовые кабели, питающие портальные установки. Однако главной моей целью в данный момент были не ларьки со сладостями, а какой-нибудь скучающий пентжинер, к которому я мог бы пристать с вопросами. Именно такого я вскоре и нашёл. Седеющий с висков полноватый мужчина, облачённый в строительную униформу, он лениво листал засаленный блокнот, бормоча что-то о смете.

— Простите, — отвлёк его я. — А вы не знаете, где находится мир Эквестрия?

— Эквестрия? — он оторвал взгляд. — А сами посмотреть в каталоге не можете? Туристы как дети, честное слово, — заворчал он, подсоединяя свой нейроинтерфейс к разъёму стоящего рядом терминала. — Тем более что нет такого мира!

Дэш вздрогнула, а я даже не подал вида и продолжил:

— А это может быть названием государства в одном из миров.

— Ни одна станция перемещения не находится в таком государстве, — раздражённо ответил техномаг. — А информацию обо всех странах всех миров вообще никто не собирает, и собирать не будет, она устаревает быстрее. И вообще, я занят, — он демонстративно отвернулся и достал блокнот.

— Слышала? — спросил я у Рэйнбоу, когда мы отошли подальше от сметчика. — У людей слишком много собственных дел, чтобы помогать тебе с поисками родного мира. Я — твоя последняя надежда.

— Я уверена, что такие люди найдутся, — она сказала, как отрезала.

— То есть я тебе не подхожу? — мы остановились и посмотрели друг другу в глаза. — И то, что твой отец выбрал меня, тебя тоже не заботит?

Если на первый вопрос Дэш готова была ответить «нет», то после второго она наконец-то задумалась. Я не стал её торопить, в конце концов, пегаска принимала первое в своей жизни ответственное решение.

— Питер, ты бы её отпустил? — внезапно Ренни прерывает мой рассказ.

— Нет, — я наливаю в чайную чашку из хрустального графина ягодный морс, мне лень вставать и брать из серванта бокал. — Прочёл бы словоформу паралича и потащил бы Дэш на себе.

— Это только сильнее рассорило бы вас, — тут же отвечает мне любимая.

— Знаю, дорогая, — киваю я. — Но тогда я думал, что это неплохое и практичное решение проблемы.

К счастью, Рэйнбоу Дэш придумала куда более оригинальный ответ:

— Подходишь. Но главной в этом путешествии буду я! — безапелляционно заявила пони, топнув ногой.

— Тогда командуй, раз такая умная! — язвительно ответил я, поджав губы.

И тут Дэш остолбенела. Она просто не знала, что делать дальше. Борьба со мной была для неё на первом месте, и когда я отступил, пегаска осознала всю ответственность своего положения и растерялась.

— Тогда, э-э-э… ищи Эквестрию, — растеряно промямлила она. — Это приказ, да.

Меня так и подмывало поднять вверх одну бровь и спросить: «Ты уверена?», но я решил не давить на обескураженное существо ещё сильнее.

— Тогда мы отправляемся к моему бывшему учителю Саиду аль Беркему, — улыбнулся я ей. — И попытаемся узнать у него. Четыре телепортации и мы на месте. Так что держись ко мне ближе, вплотную к ноге, а я начну читать заклинание.

Перемещение в другой мир — процесс непростой вне зависимости от того, какой школой магии ты пользуешься, хотя говорят, что магам Жизни проще всех. Телепортация с помощью Истинной Речи не требует предварительных расчётов или громоздких механизмов, но нужно соблюдать предельную осторожность.

Я открыл книгу и прочитал несколько заклинаний, которые должны были защитить меня от разрушающей силы магической энергии. Тут же неприятный холодок пронёсся по всем моим жилам, вызывая лёгкий озноб. Затем я стал вбирать в себя сырую магию, посох легонько завибрировал, помогая мне в этом деле, а каждая клеточка тела стала наполняться теплом, силой, уверенностью и могуществом. Это потрясающие, кружащие голову ощущения. Затем настало время самой формулы телепортации, несколько минут тягостного ожидания, потом всё вокруг залил молочно-синий свет, послышалось тонкий свист, и свет исчез. Мы переместились в следующий мир.

Мои ноги заскользили по склону крутого оврага прямо к ручью, протекавшему в самом низу. Стараясь сохранить равновесие, я ухватился за ствол одного их небольших деревьев, в изобилии росших по обе стороны источника. Дэш инстинктивно расправила крылья и мягко приземлилась на невысокую траву, покрывавшую весь склон. Ничего примечательного в этом месте не было, если бы не одно но. Здесь пахло грибами. Тот самый непередаваемый запах прения, спор и свежести просто подталкивал отправиться на поиски упругих коричневых шляпок к ужину. Я уже собирался достать походный нож, но вовремя сообразил, что понятия не имею, какие грибы в этом мире съедобны.

Мы поднялись из оврага и вышли на край скошенного травяного поля. Новая поросль уже переросла засохшие обрубки стеблей от прошлого покоса. Посреди поля возвышались стога, а по всему периметру виднелись деревья, росшие, видимо, вдоль прорытых ручьев. Чтобы не навредить телу, мне требовалось около восемнадцати часов отдыха после телепортации, поэтому я решил, что заночуем у стогов.

Пока я собирал сухие ветки и рубил небольшие деревья походным топориком, Дэш летала, порой поднимаясь так высоко, что её голубой силуэт был едва виден на фоне перистых облаков. Я немного беспокоился, а вдруг пегаска решит бросить меня, и что я буду тогда делать? Тогда мне ещё не было известно, что она довольно умная пони, хотя порой и вспыльчивая. Полёт успокоил Рэйнбоу, я бы сказал, привёл её мысли в порядок и пробудил аппетит. Обед — варёный рис с овощами — у меня получился сухой, но я пообещал, что на ужин сварю что-то вроде похлёбки. Большую часть времени мы молчали, глядя на костерок под походным котелком с не желающей закипать водой, думая каждый о своём: я — о том, чем же займусь, когда сброшу эту обузу со своих плеч, а Рэйнбоу Дэш, наверное, об отце.

После того как стемнело, и мы поужинали, я с помощью Истинной Речи создал магический контур, магия разбудила бы меня при приближении хищников, затем свалил верхнюю половину стога на землю и лёг на оставшееся мягкое сено. Сено было свежее, ещё пахнущее дурманящим ароматом разнотравья с кисленькой примесью мяты и пустырника. Запахи успокаивали и убаюкивали, я моментально уснул, несмотря на шум, производимый ворочающейся Дэш.

Ночной отдых, даже в походе, всегда восстанавливал мои силы, чего нельзя было сказать о Рэйнбоу и её мешках под глазами. Похоже, напор впечатлений отогнал от девочки сон. Она устало глядела на то, как я разминался — привычка, выработанная за годы ученичества у Аврелиуса Нокты. Не выспалась Дэш и в следующем мире, белки её глаз покрылись красными ниточками лопнувших капилляров, пони стала запинаться, а сделав пару кругов в воздухе надо мной, она и вовсе пожаловалась, что погода сегодня нелётная. На третий день нашего путешествия я всерьёз озаботился состоянием Рэйнбоу и, разворачивая термоподстилку на пологом склоне холма прерий, где мы оказались, спросил у неё, что происходит и почему она не спит. Дэш пробормотала что-то невнятное про привычку спать на мягкой кровати, я ей не поверил. Да, с непривычки спать на жёсткой земле приятного мало, но так может продолжаться день или два. Рэйнбоу же или чего-то боялась, или у неё что-то болело, например, зубы. И всё же я затушил костёр, лёг и стал наблюдать за ней. Пегаска тоже легла примерно в полуметре от меня, но глаза не закрыла, а уставилась вверх.

— Рэйнбоу, почему ты не спишь? — наконец спросил у неё я.

— Питер, глянь на небо, — ответила она.

— А что там? — я перевернулся на спину и посмотрел вверх, где был виден узенький полумесяц спутника.

— Небо чистое, но звёзд нету! Оно чёрное и пустое, — обеспокоенным голосом произнесла Рэйнбоу. — Вон там видна оранжевая точка планеты, это точно не звезда.

— Ах вот ты о чём! — я улыбнулся, но понял, что пони не смотрит сейчас на меня. — Просто в этом мире нет звёзд, кроме местного солнца. Это крошечный мир по сравнению с тем, где ты жила.

— Я не могу заснуть, и не потому, что всё время думаю о папе и путешествии, а потому что мне… не по себе как-то, — она замолчала, а я приподнялся на локте и посмотрел на Дэш, которая встала и чуть ближе подошла ко мне. — Миры такие огромные, такие странные и чужие. А мне ещё немного одиноко. Можно… можно я буду спать рядом с тобой? — её большущие глаза выражали надежду на моё согласие.

— Ты и так спишь рядом со мной, никто тебя не съест, — я не воспринял её слова всерьёз.

— Ну-у-у… ничего если спиной к спине? — она потупила взгляд и пошкрябала копытом землю.

— Ладно, — я закатил глаза. — Ложись.

Дэш тут же придвинула свою термоподстилку к моей и забралась под тонкое одеяло. Я повернулся на бок и почувствовал, как в мою спину упёрся хребет Рэйнбоу — от недосыпа она даже немного похудела. Мы отлично выспались, и на рассвете я телепортировал нас наконец-то прямо на гребень песчаной дюны. Отсюда открывался отличный вид на облицованные песчаником и покрытые следами попаданий из катапульт стены родного города Саида аль Беркема. Со следующей дюны стали видны купола дворца шейха и прочих знатных людей.

К великому сожалению, учителя не было в городе — он караваном отправился в соседнюю страну. Зато один из его бывших учеников и одновременно мой знакомый, ставший помощником Саида аль Беркема, раздобыл в библиотеке интереснейшую словоформу, позволяющую узнать направление, в котором находится родной мир любого существа. Я тут же стал испытывать её и узнал, что мы последние несколько прыжков двигались в сторону Эквестрии и прочь от родного мира заместителя аль Беркема. И всё же я решил повременить с отъездом и отдохнуть ещё пару дней, наслаждаясь нормальной, домашней, а не походной едой.

Рэйнбоу Дэш постоянно тормошила меня, требуя то продолжить путешествие, то пояснить, куда же именно мы направляемся. За время небольшого отдыха я рассказал ей о строении мироздания. Вся наша Вселенная, называемая также Цепью Миров, похожа на бусы, где миры, как бусинки, поочерёдно нанизаны на невидимую нить. Перемещаться между мирами можно телепортируясь из одного в следующий, или перепрыгивая один-два. Но не во всех мирах магия Истинной Речи, адептом которой я являюсь, работает. Зато с помощью этого языка можно перемещаться к соседним подобным мирам, перепрыгивая множество «обычных». Вот и выходит, что для меня наша Вселенная скорее является Спиралью Миров, где я перепрыгиваю с одного витка на другой. Но с любым масштабным объектом или явлением глупо, а зачастую просто опасно ограничиваться только одной точкой зрения. Например, прежде чем говорить с кем-то о направлении движения в Цепи, стоило поинтересоваться, что означают используемые им термины. Тогда мы двигались по условной часовой стрелке, удаляясь от варварских миров, к цивилизованным, за которыми находился фронт Великих Войн и миры Хаоса. Конечно же, Эквестрия просто не могла находиться близко к фронту, она, по моим предположениям, располагалась где-то в цивилизованных мирах.

Честно говоря, после замечательной домашней пищи возвращаться к походной, да ещё и вдобавок вегетарианской еде мне совершенно не хотелось. Именно поэтому я решил, что после телепортации мы с Рэйнбоу будем идти в сторону ближайших поселений. Конечно, если найдём следы цивилизации. Как назло только в двух из шести посещённых миров удалось найти тропинки, но и те были протоптаны, скорее всего, животными, а не людьми. Но на седьмой раз, когда уже и походная еда стала заканчиваться, нам повезло.

Грунтовая дорога с глубокими колеями, местами заполненными водой, пролегала прямо вдоль опушки лиственного леса. По другую же сторону находилось огромное поле, засеянное какими-то неизвестными мне злаками с ещё пока зелёной метёлочкой колоса на конце. Но самым важным было то, что вдали виднелись домики, из их труб поднимался дымок, сдуваемый резкими порывами ветра, какой бывает перед дождём. А потом оказалось, что сила притяжения в этом мире куда выше, и путь в несколько километров оказался утомительным переходом, постоянно прерываемым так необходимым нам отдыхом.

Ближе к вечеру Дэш указала мне на грозовые облака, медленно выползающие со стороны леса. Я кивнул ей, и мы прибавили шагу, хотя это и было совсем не просто. Уже на подходе к деревне нас застал ливень, принёсший с собой темноту и слепящие разряды молний, на долю секунды разрывавших сгустившийся мрак. У входа на постоялый двор меня остановила промокшая Рэйнбоу Дэш.

— Питер, давай я постою под навесом, а ты быстро купишь еды и отправимся из этого мира подальше — меня раздражает, что здесь я не могу летать.

— Окей, — кивнув, сказал я. — И всё же тут холодно, пошли внутрь.

— Не, — она замотала головой. — Я выгляжу как мокрая ворона.

Я пожал плечами и зашёл в трактир. Знай я Рэйнбоу получше, сразу бы понял, что она собралась сделать то, что её приёмный отец запрещал — летать в грозу, одерживая победу над непокорной стихией, которая только и хочет, что изжарить молнией самоуверенного летуна или переломать ему крылья ураганным ветром.

Местные жители подозрительно покосились в мою сторону. Все они были низкорослые, полноватые и мускулистые, поэтому высокая, сгорбленная фигура в плаще и капюшоне разительно выделялось на их фоне. Хозяин трактира, стоящий за прилавком, угрюмо посмотрел на меня и пробурчал, что магам тут не рады, но моментально расплылся в приветственной улыбке, стоило мне только показать серебряные монеты. Местный диалект был для меня понятен, однако я не успел даже сделать заказ, как вздрогнул, услышав крик Рэйнбоу. Сказав на ходу «я сейчас», пулей выскочил за дверь и замотал головой, ища пони. После светлого помещения мрак дождливой ночи был непрогляден и лишь ещё один крик Дэш, донёсшийся со стороны леса, послужил мне ориентиром. Сверкнула молния, осветив ближайшие деревья и троих людей, тащивших на руках отбивающуюся пегаску.

— А ну стоять, конокрады! — закричал я.

Троица моментально дёрнулась, глянула на меня и со всех ног потащила Рэйнбоу в лес. Я на ходу снял рюкзак и выдернул из крепления посох. Не Бог весть что, но стрелять в воришек, пока в руках у них пони, я не мог. Главное тогда было не зацепиться плащом за упавшие деревья. Несмотря на большую силу притяжения, я всё же догнал их, но ребята не растерялись — пока самый крепкий держал Дэш, двое других ринулись на меня. Темнота и дождь позволили мне применить учение Ашрайны с минимальными затратами магической энергии и создать замечательную иллюзию. Конокрад видел меня метрах в десяти от себя, в то время как я был буквально перед ним, в последние доли секунды морок рассеялся, и я с приличной силой врезал навершием посоха по челюсти. Удар вырубил вора, а я уже бежал к следующему. Тот, подобно заправскому боксеру прикрывавший руками лицо, видимо, никогда не дрался с людьми, вооружёнными палками. Я перевернул посох и ударил противника тупым концом в солнечное сплетение, бандит со стоном согнулся пополам, пытаясь заново научиться безболезненно дышать. Я самодовольно ухмыльнулся, на секунду забыв о существовании третьего, а он уже был рядом со мной. Не успел я даже развернуться к мускулистому разбойнику, как тот с нечеловеческой силой вырвал у меня посох из рук. Я отпрянул и хотел достать из кобуры пистолет, но понял, что уже машинально читаю заклинание создания оружия. Как я не старался броситься в сторону, мне это полностью не удалось, и враг с силой опустил древко мне на левое плечо ровно в ту же секунду, когда в моей руке появился призрачный клинок, сотканный из светящегося синего тумана. Толстая дубовая палка даже не хрустнула, но пластик и подкладка доспехов сделали своё дело — удар был несильным. Хотя ключица осталась целой, левая рука онемела и выпустила книгу. Самому бандиту пришлось куда хуже — призрачный клинок прошёлся на пару сантиметров выше сердца, погрузив врага в бездну ледяной боли. Тот заорал, выронил посох и, дёрнувшись, свалился на спину.

— Бежим! Бежим! — закричал он, резво уползая прочь от меня в лес. — У него меч!

Запинаясь, плюясь кровью и кашляя, двое других побежали следом. Я не стал даже пытаться догнать их, а направился к Рэйнбоу Дэш, которая стаскивала с себя верёвки.

— Дэш, они сбежали, с тобой всё в порядке? — выпалил я, подбегая к ней и пытаясь помочь встать.

— Уйди от меня! — заорала пони так громко, что перекричала шум проливного дождя. — Не подходи ко мне! Ты такой же, как они! — она замолотила в воздухе копытами, отбиваясь от моей помощи.

— Дэш, это же я, — меня охватило недоумение.

— Ты не лучше их! Ты должен был защищать меня, а вместо этого достал оружие! — не утихала Рэйнбоу, во вспышке молнии я увидел, что её зрачки расширены от шока. — Ты хотел их убить!

— Дэш, успокойся, — я перехватил её передние ноги за несколько сантиметров от своего лица, плавно отвёл их в сторону и отпустил. — Никого я убивать не собирался. Это фантомный клинок, он не наносит ран, хотя его касание очень болезненно, — про себя я ещё раз сказал спасибо Аврелиусу, благодаря которому довёл некоторые приёмы до автоматизма, в том числе создание магического оружия, если потеряю своё. — Так что я просто проучил их.

— Значит, этот клинок не ранит?

— Нет, — доверительно улыбнулся ей я, помогая встать. — Хочешь, покажу?

— Я верю тебе, — от предложения пегаску аж передёрнуло.

На самом деле она правильно сделала, что отказалась. Тогда у меня хватило бы глупости показать на ней, а не на себе, чем окончательно испортить наши отношения.

— Пошли, — я поднял с земли посох. — Переночуем на постоялом дворе, а то ты простудишься.

Рэйнбоу в ответ лишь что-то пробурчала. Угрюмо шлёпая по грязи, мы вернулись к деревне и трактиру. Дэш не произнесла ни слова, а когда под навесом я сушил её шёрстку и выжимал гриву и хвост с помощью магии, по-настоящему зарычала, хотя я предупреждал, что будет не очень приятно. Половина посетителей разошлась, вторая делала вид, что разглядывать дно кружки невероятно интересно, хотя наши спины буквально чесались от косых взглядов. Бармен устало вздохнул и всё же достал нам горячий ужин, который так же прошёл в молчании. Не спросив пони, я попросил комнату с двумя кроватями. Пусть злится сколько угодно, но я не собираюсь оставлять её одну даже на постоялом дворе. Особенно на постоялом дворе. Как ни странно, но Дэш не стала спорить, однако стоило мне закрыть на засов дверь, сразу же спросила:

— Почему?

— Почему что? Почему номер такой?

— Нет, — она мотнула головой. — Почему они пытались меня украсть?

— Наверное, думали, что продав тебя и получив деньги, станут жить лучше, — я пожал плечами. — Все хотят жить лучше, но некоторые забывают, что при этом нужно вести себя честно, не наживаться на других. Таким следует преподать урок, — я глянул на Рэйнбоу, она смотрела мне в глаза и внимательно слушала. — Наказать, как непослушных детей, только методы применить как ко взрослым.

— И меня ты тоже будешь наказывать? — её тон был серьёзен, как никогда.

— Если убьёшь нас глупой выходкой — обязательно накажу, — я разрядил обстановку старой шуткой. — Давай ложиться спать.

Опасаясь за своё плечо, я снял с себя арканитовые доспехи и зашипел, когда задел ушибленное место. Под кожей уже начал расплываться синяк — мелочь, но всё же неприятно. Я уложил Рэйнбоу спать, укрыв так, что из-под одеяла высовывался лишь её носик. Мама говорила мне, что кошки болеют, если им в уши попадает вода, насколько это было применимо к волшебному существу? Я не стал рисковать. Достал пистолет, проверил предохранитель и положил под подушку. Среди ночи кто-то коснулся моего больного плеча, я резко развернулся.

— Питер, ты тут? — положив передние копыта на мою кровать, на меня обеспокоенно смотрела Дэш.

— Да, — шёпотом ответил я ей. — Ложись спать.

Проснулся я утром от хлопанья разминаемых Рэйнбоу крыльев, пони выспалась и чувствовала себя замечательно, хотя всё ещё дулась на меня и лишь буркнула что-то в ответ на пожелание доброго утра. Расплатившись с хозяином постоялого двора, я сложил купленную еду в рюкзак, и мы отправились дальше.

Последнее время мне не очень везло с местом прибытия. Мы оказались прямиком в начале осени на берегу широкой и плавно текущей реки, рядом с песчаным пляжем, на котором птицы потрошили добытые на мелководье ракушки. И хотя мы с Дэш устроились на холме противоположного крутого берега, покрытого жухлой травой, запах разлагающихся моллюсков порой долетал и до нас. Я снял броню и стал проверять наплечник и посох на наличие трещин, внезапно ко мне обратилась Рэйнбоу:

— Питер?

— Да, — ответил я, отведя взгляд и посмотрев на неё.

Пегаска буквально влетела в меня, обхватила всеми четырьмя ногами и уткнулась мордочкой в шею. Я выронил фрагмент доспехов и тоже обнял девочку, прижав к себе. До чего же она была мягкая! Я понял, что так ни разу за эту недели и не дотронулся до неё, а зря. Шелковистую короткую шёрстку было так приятно гладить, чувствуя, как под тёплой кожей перекатываются мышцы, когда Рэйнбоу пытается покрепче обхватить тебя. Правда от неё ощутимо разило потом, грива была грязная, а шерсть под крыльями так вообще почти свалялась. Не помог даже вчерашний ливень, при первом удобном случае Дэш нужно было как следует помыть.

— Питер, прости меня! — внезапно сказала она.

— За что? — удивился я. — За то, что ходила букой? Да ладно.

— Нет, за то, что разозлилась на тебя, — она разжала объятия и посмотрела мне в глаза. — Такой крутой пони как я нужно было самой разделаться с этими тремя прохвостами, а ты пришёл и спас меня, — она поднялась в воздух. — Я бы их так! Раз! Ещё! На! — она стала изображать, как побила бы копытами незадачливых похитителей. — И если бы могла взлететь в том мире, то сразу бы так и сделала.

Я сидел с открытым от удивления ртом и пытался осмыслить произошедшее. «Рэйнбоу злилась на меня, потому что я не дал ей возможности спасти себя самой, и при этом она даже не допускала и мысли, что может и не справиться? — я закрыл ладонью лицо и помолился, как мог. — Боже, помоги мне! Только бы мне осталось недалеко её вести!»

— Прости меня, Питер, — пони опустилась на землю рядом и положила копыто мне на колено. — Я понимаю, ты обязан меня защищать и всё такое.

— Да, — с этим нельзя было не согласиться. — Только пообещай мне две вещи, хорошо? — она кивнула. — Первое. Не ищи неприятностей, так или иначе они сами нас найдут. Второе. Во время неприятностей беспрекословно слушайся меня, хорошо?

— Хорошо, только не запрещай мне участвовать в разборках! — она хитро прищурилась.

Я тяжело вздохнул и вновь закрыл лицо ладонями. Я вёл глупую девочку, для которой все наши опасности были всего лишь игрой. Страшной, но всё равно безопасной. Я бы и сам хотел бы такого, но жизнь обычно решает иначе.

— Вот так вот, кхе-кхе, — от долгого рассказа горло пересохло и я кашляю. — Ой, как не сразу я понял, что главное препятствие на нашем пути — это сама Рэйнбоу Дэш.

— Потрясающе… — только и может сказать Ренни. — И страшновато одновременно.

Всё это время она сидела на диване, её ноги затекли и теперь милая разминает их. Потом подходит ко мне, и мы обнимаемся. Ренни берёт моё лицо в ладони, немного приподнимается и целует меня. В это время в гостиную входит дворецкий и говорит:

— Сэр, леди, обед на столе.

Но мы не обращаем на него внимания, мы целуемся. Он тактично кашляет и удаляется.

— Обед? — переспрашивает меня Ренни.

— Вроде, — отвечаю я и целую мою любимую, она видимо представляет себе еду, потому что её рот наполняется слюной. Наконец, мы отрываемся друг от друга, и она застенчиво смеётся. — Ладно, уговорила, — я улыбаюсь до ушей.