Радужный анабасис

Глава 2. Человек и пони

Я поднимаю фарфоровую чашку с травяным чаем, элегантно отставив мизинец. Ренни прыскает, прикрывает рот салфеткой, а потом треплет мою порядком отросшую шевелюру.

— Что, забавно выгляжу? — спрашиваю я.

— Ага, — отвечает она, улыбаясь мне.

Я допиваю чай, по-прежнему держа чашку только четырьмя пальцами, но теперь искоса поглядываю на любимую. Она хитро прищуривается, подыгрывая мне в этой мелкой забаве. Я ставлю чашку на узорчатое блюдце и, тяжело вздыхая, говорю:

—Ну что, продолжаем рассказ или вздремнём после обеда?

— А ты уснёшь, несмотря на… — Ренни замолкает, указывая головой на дверь, и в комнате повисает напряжённая тишина. Взрывов по-прежнему не слышно, но это ещё ничего не значит.

— Нет, так что пошли на диван.

Знаменитейший базар мира Ар-Акнир встретил нас оглушительным гомоном десятков тысяч людей, торгующихся, спорящих, объявляющих последние новости или просто зазывающих в свою лавку. В этом мире, помимо десятка-другого станций телепортации, располагались и просто места, куда в огромном количестве перемещались маги классической школы и Истинной Речи. Именно из предназначенного для этого здания я и Дэш вышли под яркий лимонный свет местного солнца.

— Откуда ты знал, что мы попадём сюда? — спросила меня она.

— Вот откуда, — я показал ей на универсальный коммуникатор — тонкий, помещающейся на ладони прибор с гладким экраном и приятным на ощупь пластиковым корпусом. — Стандартная вещица любого офицера, это и рация и хранилище данных. В том числе о Цепи Миров.

— А зачем ты тогда спрашивал об Эквестрии у того техномага?

— А ты бы мне поверила? — мы подошли к одной из карт базара, которые тут находились на каждом шагу, и я провёл пальцем от нашего месторасположения к цели. — В нижней части нам делать нечего, так что направляемся в сторону крытых торговых павильонов.

Ар-Акнир не был бы крупнейшим базаром по эту сторону фронта, если бы он располагался только на земле. Лавки, магазинчики, киоски и бутики тут находились не только на первых этажах высоких домиков, но, соединённые мостиками, ютились на крышах, а некоторые и вовсе в гондолах дирижаблей, поставленных на якорь. Тысячи и тысячи людей с рюкзаками, мешками и коробками за спинами проворно карабкались по верёвочным лестницам и шныряли по канатным переходам, крича, торгуясь, доставляя товары.

Мы пробивались сквозь толпу людей, разглядывавших товар на прилавках уличных торговцев и искавших, куда бы потратить деньги. Я не спускал глаз с Рэйнбоу, которую гладили все кому не лень, а несколько человек даже хотели купить. Одну руку я положил на загривок Дэш, а второй держал кошелёк: опасался завсегдатаев любого базара — карманных воришек. Рэйнбоу начинала перенимать атмосферу рынка — разглядывала содержимое прилавков, обращала моё внимание на забавные сувениры и наслаждалась вниманием окружающих. Я волновался за неё и вздохнул с облегчением, лишь когда дирижабль-лифт поднял нас к верхнему рынку, и мы вошли в огромный магазин складского типа.

— А где это мы? — тихо спросила меня пегаска, разглядывая стены из аквариумов, стоящие по обе стороны коридора.

Сотни видов разноцветных рыб, от крохотных до большущих, представали взору всякого, кто входил сюда.

— Не возмущайся, мы в зоомагазине, — я щёлкнул пальцами по стеклу, и стайка крохотных угрей пулей скрылась в искусственном коралловом рифе. — Ну, а где ещё я куплю тебе шампунь для гривы?

Дэш улыбнулась, а я подошёл к прилавку, за которым на стуле сидел и читал газету продавец. Увидев меня, он отложил «Утренний Ар-Акнир» в сторону и поднялся на ноги. Толстый, с двумя сальными подбородками, в застиранной футболке со следами отбеливателя, прямоугольных очках и мятой кепке, он, хотя и выглядел отталкивающе, по-приятельски дружелюбно улыбался мне.

— Привет, — его акцент был ужасен, казалось, пухлые губы мешали говорить. — Вам котофеи или рыб… ой, какая лапочка! — он увидел подошедшую к прилавку Рэйнбоу, радостно хрюкнул и потянулся погладить её.

— Осторожнее, она кусается, — я изобразил обеспокоенность.

— Р-р-р-р! — Дэш решила подыграть мне.

Продавец отдёрнул руку, а мы весело засмеялись.

— И ты поверил? Ха! — сказала ему она.

— Так она у вас умеет говорить? — он хлопнул себя по лбу. — Да это же ваш фамильяр!

— Нет-нет, — я покачал указательным пальцем. — Дэш слишком разумна, чтобы быть фамильяром, она даже рефлексировать способна. Просто путешествуем вместе.

— Чего? — покосилась на меня Рэйнбоу, но её внимание привлёк запрыгнувший на прилавок котофей, который выгнул спину дугой и раскрыл свои крылья, такие же, как у бабочек, только огромные. — Ого! Что это?

— Котофея, — ответил продавец, почесав животное за ухом. — Такой гибрид, очень популярна и неприхотлива. Они звери волшебные — могут летать.

— Нашла родственную душу, — улыбаясь, ответил я и показал на крылья Рэйнбоу. — Она у меня тоже замечательная летунья, — я положил руку на голову пони, она посмотрела мне в глаза. — Если хочешь купить чего-нибудь себе, то сейчас самое время выбрать.

Пока пегаска рассматривала котофей, певчих птиц и ручных белок, я приобрёл шампунь без слёз, гребень, щётку, ещё несколько необходимых мелочей и тихо попросил у продавца ошейник с поводком.

— Вы уверены? — нахмурился тот. — Ваша Дэш же вполне разумна для того, чтобы не водить её на поводке.

— Это верно, но я опасаюсь, что на аэродроме она решит поиграть в догонялки с самолётами, — я развёл руками. — И заверните его в бумагу, а то увидит, и поднимется крик.

Я знал, рано или поздно подобная ситуация возникнет, и Рэйнбоу Дэш будет просто в ярости. Но лучше перестраховаться, чем недостраховаться, особенно если мы попадём в какой-нибудь варварский мир, где все вещи, животные и женщины являются чьей-то собственностью.

Рэйнбоу вошла во вкус и раскрутила меня на шикарные солнцезащитные очки и удобные наушники, созданные для собак. Я и сам был удивлён, что хозяева этих четвероногих друзей человека считают, что их питомцам нравится слушать музыку. Пришлось мне раскошелиться и на плеер, управляемый жестами, и на сверхживучие батарейки к нему. На вопрос продавца, какую музыку слушает Дэш, я лишь пожал плечами и ответил: «Такую же, как и остальные подростки, наверное». В выборе я не ошибся, но пегаска порой, вслушавшись в тексты песен, от удивления открывала рот и расправляла крылья.

Утром на следующий день мы вновь пробивались сквозь толпу, направляясь к огороженной части базара, откуда маги телепортировались в другие миры. По пути я прикупил несколько нужных мне вещей: пара тёплых, легко стирающихся одеял из искусственного меха, подушку, бритву, запасную батарейку к коммуникатору и детектор движения, чтобы спать спокойно, не опасаясь змей и хищников.

Я уже предвкушал, как приятный зуд от вбираемой перед прыжком магической энергии вновь наполнит моё тело, как вдруг внимание Рэйнбоу привлёк старик, стоящий перед небольшой толпой. Он махал руками и, сильно шепелявя, громко втолковывал людям о какой-то опасности. Только проходя мимо, я смог понять, что рядом с его жилищем дала течь старая плотина, и теперь дом может снести поток воды. Сам старик просил людей о помощи, но интересовал только охающих и качающих головой слушателей. И Дэш — в поисках неприятностей она дала бы фору любому приключенцу.

— Пит, ты должен помочь ему! — она потыкала меня в ногу копытом. — Бедняга рискует остаться без всего, — в ответ я тяжело вздохнул:

— У нас нет ни времени, ни возможностей, — я, как ни в чём не бывало, продолжил идти дальше.

— Ты же маг! — остановила меня Рэйнбоу. — Тебе ничего не стоит подвинуть и большую груду камней, чем какая-то плотина.

— Много ты смыслишь в магии, — проворчал я.

— Как так можно!? Нет, — она встала как вкопанная. — Ты сам сказал, что я главная, и я приказываю тебе помочь ему.

Я остановился и сжал кулаки. Сделал пару глубоких вдохов, борясь с желанием надеть на пегаску ошейник и потащить за собой. Потом развернулся, молча подошёл к старику и вложил в его руку три серебряные монеты.

— Держи, найми себе работников, — сухие слова, неискренние поступки.

— Спасибо вам, добрый господин! Спасибо! — он стал кланяться мне в пояс. — Я буду молиться за вас.

Если бы они ещё помогали, эти молитвы. Мы продолжили идти, но я всё же мимоходом обернулся и увидел, как радостно смеющийся старик входит в кабак. Я не стал ничего говорить Дэш, не хотелось портить настроение ни себе, ни ей. Но именно тогда я вспомнил слова мага о том, что она живёт по какому-то незнакомому принципу Открытой Ладони. Мне действительно стоило выяснить, что это, и поскорее. Дальнейший путь прошёл без неприятностей, но в следующем мире Рэйнбоу первым делом спросила меня:

— Почему тому старику никто, совсем никто не хотел помочь? — она взлетела так, что наши глаза оказались на одном уровне. — Я бы ещё поняла, что некоторые спешат или не могут, но совсем никто…

— Не знаю, — я не был расположен вести разговор. — Не верили ему, наверное. Может он и мои монеты пропивает сейчас в кабаке.

— Но он же помощи просил, а не денег! — вступилась за старика Дэш, в ответ я лишь пожал плечами и не стал разочаровывать спутницу в людях ещё сильнее.

— Неужели Рэйнбоу и вправду была такой наивной? — спрашивает меня Ренни. — А главное, зачем Мок воспитывал её именно такой?

— Такой неподготовленной к жизни в обществе людей? — я отвечаю вопросом на вопрос, встаю с дивана и наливаю себе в хрустальный бокал воды из графина. — Наверное потому, что с самого начала не хотел, чтобы она жила среди людей. Меня куда больше удивляет то, что он ни разу не задумывался о том, что Эквестрии попросту может и не существовать, — я залпом выпиваю воду, и пересохшему горлу становится легче.

— Странное поведение для вполне себе разумного человека, — Ренни задумчиво складывает пальцы домиком.

— Его уверенность была сродни вере. А подобные мысли казались ересью, — я возвращаюсь на диван и продолжаю рассказ.

Эльфа мы встретили первый раз дней десять спустя. Просто пока сидели в трактире и пили горячий чай, к нам за стол подсел высокий, узколицый и остроухий тип, смахивающий на наёмника. Он был одет в кольчугу из лёгкого алюминиевого сплава, а за спиной виднелась рукоять меча с искусно сделанной витой гардой.

— Знаете, у меня есть к вам предложение, — сказал эльф, при этом тонкий белёсый шрам, пересекавший его щеку и губы, забавно разделился на два.

— У меня нет времени на подработку, — ответил я ему. — Но всё же я выслушаю вас.

— О, нет! — он потряс головой, и его уши закачались в такт. — Я не предлагаю вам работу. Я предлагаю вам сделку, — тут он сделал небольшую паузу и более тихим голосом сказал. — Продайте мне своего питомца. Скажем, за десять местных золотых монет. Они тут тяжёлые.

У Дэши от удивления расширились зрачки, а я рассмеялся.

— Нет, — всё ещё улыбаясь, ответил я. — Рэйнбоу не продаётся.

— Понимаю, — спокойным тоном ответил он. — Пятнадцать.

— Я не животное, чтобы мной торговали! — раздражённо ответила эльфу Дэш. — Вам лишь бы всё купить-продать.

— Да она у вас говорить может! — эльф улыбнулся. — Тогда понятно. Тридцать золотых.

— Послушайте, — я положил руку на голову пони, сдерживая от возмущённых возгласов. — Рэйнбоу мой фамильяр и привязана к моей душе. Её нельзя продать. Разговор окончен.

Я тогда и не подозревал, в какие неприятности попаду из-за своей грубости. Впрочем, даже если у меня и появилась бы возможность что-то изменить в прошлом — я оставил бы всё как есть. А тогда мы просто телепортировались дальше, забыв об этом неприятном факте. Я надеялся, что скоро доставлю спутницу в её родной мир и навещу родителей. Моё настроение с каждым днём росло, а Рэйнбоу — падало.

Редкий и высокий сосновый лес встретил нас холодом поздней осени и шумом крон, качавшихся прямиком у серого неба. Едва слышный шелест, похожий на прибой, лёгкое поскрипывание стволов и хруст толстого слоя жёлтой хвои под ногами навевали грустное спокойствие. Мы бродили по небольшим холмам, спускались во влажные низины, покрытые болотным мхом, и, наконец-то, нашли подходящее место — крутой склон, защищавший от ветра. Я расчистил место для костра, наломал веток с упавших сухих деревьев и разжёг костёр. Рэйнбоу, которой мешали летать покрытые сучками золотисто-коричневые мачты сосен, угрюмо стояла рядом и молчала.

— Как-то неприятно вот так сидеть в тишине, — сказал я и уставился на пони. До неё дошло, что отмолчаться не удастся, но она не стала распространяться о причинах своего плохого настроения.

 — А зачем тебе посох, если ты им не колдуешь?

— Он служит не для этого, — я не знал, насколько Дэш будет интересна теория магии, но скучный рассказ был лучше напряжённого молчания. — Посох нужен для быстрого накопления магической энергии. Я её использую сразу, а вот маги перерабатывают в ману. Правда, чтобы использовать классическую магию, магом нужно родиться.

— Все единороги — маги с рождения, — понуро ответила Рэйнбоу, глядя как весёлые язычки огня охватывают толстые ветки.

— Зато Истинной Речи может научиться любой, даже ты, — я улыбнулся спутнице. — Правда, она довольно вредна для тела.

— Что-то не хочется. Здоровье мне дороже, — она посмотрела на меня. — Всегда хотела быть самой быстрой, самой смелой, самой крутой, самой... лучшей. А была самой одинокой. Если бы не папа... — она глубоко вздохнула, удерживая слёзы.

Я сел рядом с Дэш, накинул на неё тёплый плащ и ободряюще приобнял.

— Он поступил так, как, по его мнению, тебе было бы лучше всего — отправил на родину к таким же пони, как и ты.

— Не уверена, — вздохнула пегаска. — Особенно все эти странные рассказы о единорогах, прыгающих пони, принцессах и злой колдунье кошмарной ночи.

— А откуда твой отец узнал об этом? — я хотел мягко и ненавязчиво подвести её к тому, что рассказы Мока это выдумки.

— Не знаю, — она легонько покачала головой. — Я читала много похожих сказок, но ни одной точно такой же.

— Если так подумать, — я почесал подбородок, который уже порядком зарос щетиной. — Ну просто с точки зрения биологии, то в Эквестрии живут только подобные тебе пегасы. А весь рассказ — не более чем сказка, чтобы тебе было проще засыпать.

— Меня это вполне устраивает, — Дэш, довольно улыбаясь, повернулась и посмотрела мне в глаза. — Будет с кем соревноваться и кого… ну… любить.

Я хмыкнул, улыбнулся в ответ и ободряюще похлопал её по спине.

Ближе к ночи воздух остыл и принёс с собой холод. Арканитовые доспехи теперь скорее высасывали тепло, чем согревали, мне пришлось снять их и надеть вязаную шапку. Рэйнбоу порой морозило, она жалась к костру, но виду не подавала. Даже вернула мне плащ. Я стал готовить место для ночлега: положил на две термоподстилки одеяло Дэш, на неё — наши подушки.

— Эй! Верни на место! — тут же крикнула мне она.

— Сегодня мы спим рядом, чтобы сохранить тепло, — спокойно ответил я, она лишь пожала плечами.

Костёр потух, оставив после себя горстку ярко-красных тлеющих углей, уже начавших покрываться пеплом. Я улёгся ближе к склону холма, оставив на импровизированном матрасе место для Рэйнбоу. Она спокойно подошла и легла так, что между нами оказался зазор, повернулась спиной ко мне и натянула на себя одеяло. Я поправил одеяло, чтобы мне не продуло поясницу, положил одну руку под подушку, а вторую — на Дэш. Её шёрстка была такой мягкой и приятной на ощупь, что я не удержался, обнял спутницу и уткнулся носом ей в гриву. Рэйнбоу Дэш тут же замерла, я почувствовал, что все её мышцы напряглись, но вскоре пегаска поняла, что я ей не угроза, и расслабилась.

Утром я проснулся первым, потому что моя спина онемела от холода. Лес наполнился густым липким туманом, тягучим, как дым от кальяна, и белёсым, как обезжиренное молоко. Пегаска всё ещё мирно дремала, прижавшись ко мне и крепко держа руку. Она зарылась в одеяло с головой, наружу выглядывала лишь её курносая мордочка. Я дал поспать Дэш ещё некоторое время, а потом разбудил, начав почёсывать за ушами.

— Пит, этот туман... — сказала она, когда я разводил костёр. — Он такой странный, — я не ответил ей, только пожал плечами. — Смотри! Там кто-то есть! — она взлетела и начала высматривать что-то в глубине леса.

Я посмотрел, но ничего не увидел, кроме дымки.

— Туман стимулирует воображение, Рэйнбоу. Из-за него твой мозг не может сразу же распознать деревья, и тебе мерещится что угодно.

— Нет, я точно что-то видела. Оно было куда тоньше дерева и ходило на двух длинных узких ногах. И оно было чёрным, не как деревья, — пони выглядела взволнованной.

— В таком тумане деревья и выглядят чёрными, а если он клубится, то кажется, будто кто-то шагает на ходулях, — заверил её я, подозрительно косясь в сторону, указанную пони. — Думаешь, там монстры?

— Думаю, что там что-то есть помимо деревьев, — она обеспокоенно посмотрела на меня.

— Просто взгляни на это с другой стороны, — спокойно ответил я. — Кто бы не прятался в лесу, это ты для них кажешься монстром. Низко летаешь, гулко ухаешь. Это тут ты озираешься по сторонам, а там, в тумане, кажется, что ты высматриваешь красными глазами свою очередную жертву. Прямо настоящий вампир!

— Хе-хе! — нервно засмеялась она. — И всё же, давай убираться поскорее отсюда.

— Пока рано, опасно для здоровья, — я посмотрел на пегаску. — Только если ты настаиваешь, — она кивнула.

После телепортации, я попытался вдохнуть носом воздух и не смог. Вместо этого металлический привкус стал заполнять гортань. Я наклонил голову, и тоненькая струйка ярко-красной крови паутинкой свесилась с моей ноздри.

— Первый признак того, что я переборщил с магической энергией. В следующий раз обойдёмся без подобной спешки, хорошо?

— Сколько помню, у тебя очень редко кровь шла носом после колдовства, — обеспокоенно говорит Ренни. — Пару раз всего.

— Просто телепортация очень и очень энергозатратная штука, — отвечаю я.

— Действительно ли Истинная Речь такая опасная для заклинателя? — она прижимает ладонь к моей щеке.

— Ага, — наклоняю голову вбок. — Но я стараюсь быть предельно аккуратен. Особенно теперь, когда путешествие изрядно подорвало мне здоровье.

— Это не должно тебя беспокоить, твоё здоровье теперь моя забота, —Ренни обхватывает меня, и мы целуемся.

— Спасибо, — я убираю непослушную прядь её волос за ухо.

— Всегда пожалуйста, — Ренни ласково взъерошивает мою шевелюру. — И вы продолжили свой путь?

— Да, а куда же мы могли ещё деться?

Чем дальше мы продвигались, тем цивилизованней становились миры, благосклоннее люди, чаще встречались города, облик которых был всё более урбанизированным. Во мне почти всегда стали узнавать офицера сил Порядка, приветствовать, делать скидки и размещать в резервные комнаты. Только мне от всего этого становилось не по себе. Эквестрия просто не могла находиться в одном из цивилизованных миров, иначе о ней было бы известно и силам Порядка, и служащим станций перемещения. Однако словоформа с неизменным результатом сообщала — мы движемся в верном направлении. В итоге я не выдержал и решил посетить один военный университет сил Порядка, который готовил классических магов к фронту.

Дэши же внезапно заинтересовалась всем, что было связано с войной. Она почти не расспрашивала меня, зато охотно слушала других. Я, хотя немного беспокоился, не воспринимал это серьёзней, чем досадную неприятность. Ровно до тех пор, пока Рэйнбоу не заявила, что воевать нельзя. Я сразу же вспомнил слова мага о философии Открытой Ладони и ещё раз напомнил себе разузнать получше о том, что же это такое.

Мир Энерин-Холан на все сто оправдывал своё название, переводимое как «Поток маны». Безмятежное голубое небо делил надвое переливающийся сиреневый обруч потока магической энергии, опоясывающий планету. В него буквально впивались многочисленные лучи такого же сиреневого цвета, исходившие из огромных установок, похожих на тарелки спутниковых антенн. Оставалось только гадать, каким целям служит и сам поток, и установки. Одна такая располагалась позади нас, обнесённая высоким забором с колючей проволокой, она своими гигантскими размерами производила впечатление на каждого иномирца. Вторая находилась на территории университета, куда мы и направлялись.

Магический университет вызвал во мне плохо сдерживаемое восхищение. На огромной территории парка с бесчисленным количеством асфальтированных дорожек, скамеек и клумб находился комплекс зданий, выстроенных в неоготическом стиле. Учебные корпуса из серо-розового гранита каменными птицами буквально взмывали в воздух, поддерживаемые лишь узкими колоннами, их стены смотрели на входящих внутрь стрельчатыми окнами. Огромный, выложенный отшлифованным булыжником бульвар протянулся от самого входа до главного здания, из которого в этот послеполуденный час вытекала нескончаемая река студентов.

Мы направились прямиком к учебным корпусам, где я намеревался попросить о консультации сведущего в межмирном поиске мага. И, конечно же, Рэйнбоу Дэш всю дорогу привлекала огромное количество внимания.

— Эй, парень!

Я повернул голову. На скамейке в тени дерева сидели трое скучающих школяров лет девятнадцати. Хмурый коротышка, добродушный толстячок, развалившийся на скамейке, и окликнувший меня длинноволосый блондин, нахально глядевший из-под лихо закрученной шляпы.

— Ты где такого фамильяра взял?

— Где взял, там уже нет.

— Ну серьёзно? — сказал полный, поправляя вьющиеся волосы. — Мы никого такой раскраски не видели. Он хоть разговаривать может?

— Не «он», а «она», — тут же ответила ему Дэш.

— Её зовут Рэйнбоу Дэш, она — карликовый пегас и мой друг, — я положил руку ей на плечо.

— Бред, — тут же вставил третий. — Глазастая пони радужного цвета это даже более девчачий фамильяр, чем котофея.

— Дурак ты! — сказал ему блондин. — Котофеи — это стереотип питомца для девочек-волшебниц, а тут какая бы радужная пони не была — она уникальна! А значит, никому не стыдно будет иметь такого фамильяра.

— Парни, я немного спешу, — прервал я их спор. — Вы случаем не знаете, кто может мне помочь с заклинаниями местоположения? Или хотя бы объяснит, что такое путь Открытой Ладони?

На оба моих вопроса они лишь отрицательно покачали головами, а коротышка развёл руками. Я всё же поблагодарил их и отправился дальше. Наше продвижение к университету магии замедлялось каждой группой школяров. Парни по арканитовой броне и посоху вмиг опознавали во мне офицера сил Порядка, а девушки в основном обращали внимание на Дэш. Я устал отвечать на вопрос «Ну как там на фронте?», а Рэйнбоу устала от лавины людского внимания и десятков рук, стремящихся её погладить и почесать за ушами. Зато мне стало известно, где я могу узнать о словоформах позиционирования, а один студент даже ответил на второй вопрос.

— Путь Открытой Ладони? — переспросил он. — А, припоминаю. На эти лекции по истории философии почти никто не ходит, я там случайно с похмелья оказался. Плохо помню.

— А что помнишь?

— Ну, мы все живём по философии Сжатого Кулака, вот, — он помассировал себе виски. — А Открытой Ладони это что-то от пацифизма или пустоведения. Не помню.

Стоило нам войти в прохладу коридора здания факультета Истинной Речи, как Рэйнбоу Дэш набросилась на меня с претензиями:

— Тут хоть кто-нибудь не говорит о войне? — она взлетела на уровень моей головы, и теперь махала крыльями так, чтобы двигаться хвостом вперёд.

— Этот мир находится близко к фронту, где ведутся Великие Войны, — сказал я ей, глядя в глаза.

— Это только полбеды. Никто не считает это ужасным, — Рэйнбоу взяла мою ладонь и стала загибать пальцы. — Одни прикрываются именем Бога, другие говорят о долге, третьи идут за славой, четвёртые, чтобы доказать, что они круче всех, пятые потому, что это модно. Но каждый хочет убивать врагов!

— Я тоже хотел туда пойти, чтобы защищать миры от головорезов Хаоса, но вовремя одумался. Теперь с тобой мучаюсь, — я разжал пальцы и почесал её за ухом.

— Но почему люди воюют? Почему не могут жить в мире? — не унималась пегаска.

— Не знаю, Дэши, не знаю, — я тяжело вздохнул, ощущая перед ней вину за всё человечество. — Мыслители с древних времён не могут отыскать устраивающий всех ответ. Может быть, потому что люди такие, — в её глазах я прочитал следующий вопрос о том, почему люди такие. — Радуйся, что ты пони и скоро прибудешь в мир без этого кошмара.

Спустя тридцать-сорок минут поиска кафедры, преподавателя и его расписания занятий мы добились успеха. Дождавшись окончания лекции, зашли в просторную и светлую аудиторию. Помещение представляло собой громадный амфитеатр скамеек, направленных в сторону длинной тёмно-зелёной доски, на которой мелом были написаны несколько универсальных словоформ охлаждения. Свет, проникавший сквозь огромные окна до самого потолка, создавал ощущение, что аудитория находится под открытым небом, и делал ненужными три большущие люстры с сотнями ламп и гирляндами хрусталя, блестевшими на солнце всеми цветами радуги.

— Вам что-нибудь нужно, сэр? — спросил меня бородатый преподаватель, поправив галстук, уходящий под жилетку.

— Добрый день, — кивнул я ему. — Мне нужна ваша помощь.

Пока я объяснял ситуацию, а пожилой учёный размышлял, Рэйнбоу несколько раз облетела вокруг люстр, затем пронеслась мимо нас, резко ушла вверх и прогарцевала по потолку. Кода я записал словоформу на доске, а преподаватель, почёсывая бороду, стал вносить туда свои изменения, пегаска уселась на скамейку, изобразив скучающий вид. Наконец, после всех споров новая словоформа была готова к испытанию. Я разбудил спящую на столе Дэш и начал колдовать. Результат поразил меня, но не произвёл никакого впечатления на старца, вытиравшего лысину синим клетчатым платком.

— Её родной мир находится позади миров Хаоса? — удивлённо спросил я.

— Всё верно, молодой человек. Почти сразу же после миров Хаоса, — он убрал платок в карман. — Видите ли, хоть наша Цепь Миров замкнутая, в ней есть множество аномальных мест. За Хаосом лежит непреодолимый Барьер, после него малонаселённые миры и Застёжка, сквозь которую заклинание не работает. Я бы вам порекомендовал двигаться в обратном направлении до Транслокатора, а воспользовавшись им, повторить словоформу.

— Кошмар, — застонал я. — Двигаться назад через развитые и развивающиеся миры, потом через варварские, затем не исчезнуть в безумных, и после Транслокатора неизвестно куда. Класс.

— Что поделать, молодой человек, — пожал плечами преподаватель. — Радуйтесь, что вы маг Истинной Речи и можете прыгать через десятки миров разом.

— Хотите сказать, что мне стоит прыгать не в следующий по списку мир с Истинной Речью, а всякий раз через один?

— Это опасно для здоровья, — ответил он. — Но вы ещё молоды.

Я лишь кивнул ему в ответ, поблагодарил и распрощался. Покидая университет, я спускался по освещённой вечерним светом лестнице с единственной мыслью — где бы плотно поесть, и уже потом обдумать свои дальнейшие действия.

— Значит назад, да? — голос Дэш заставил меня остановиться и посмотреть на пегаску.

— Да. Мы дали приличный крюк, и теперь придётся возвращаться.

К моему удивлению, Рэйнбоу нисколько не расстроилась по этому поводу. Мне стоило ещё тогда понять, что это не закончится ничем хорошим, но я, как всегда, не придал этой мелочи значения.

Телепортация через один мир была куда более опасна, чем обычный прыжок, и не столько своей сложностью, сколько угрозой для здоровья. Следующее перемещение я мог совершить только через тридцать стандартных часов, а пользоваться Истинной Речью — через шестнадцать. При этом получался не Бог весть какой выигрыш во времени. После пары таких прыжков я отказался от этой практики.

Чтобы обезопасить себя и Дэш, я достал из рюкзака крупнокалиберный «Тодэ, Грин энд Грин», зарядил и вложил в кобуру на правом бедре. Для меня ношение пистолета было абсолютно нормальным, но вот Дэш подобное поразило. Она первый раз так близко рассматривала настоящее оружие, а то, что я теперь мог его использовать в любой момент, нервировало пони. Рэйнбоу демонстративно отправлялась летать каждый раз, когда я чистил пистолет или проверял всё ли в порядке с обоймой. У меня была коробка разрывных пуль и три штуки особых, с торидиевым наконечником. Торидий, названный в честь популярного в варварских мирах языческого бога грома, представляет собой особый кристалл очень редкого сапфира. При соприкосновении с силовым полем этот минерал вызывает сверхмощные разряды статики, губительные для генератора защитного поля. Похожим образом он взаимодействует с заклинанием «щит мага», только в этом случае страдает не электроника, а мозги колдующего. Вспомнив, чему меня учил Аврелиус Нокта, я зарядил пред-пред-последний патрон в обойме торидиевой пулей.

— А зачем именно этот? — спрашивает меня Ренни.

— Всё просто, дорогая, — я складываю пальцы в замок. — Торидий стоит баснословных денег, и его приходиться экономить, не тратить на пустяки, оставлять напоследок. Ну, а две пули после него нужны, чтобы добить противника, оставшегося без защиты.

— От такой логики по отношению к человеческой жизни мне не по себе, — она опускает взгляд. — Она безжалостна.

— Такова вся военная наука.

Любимая молчит, глядя в пол, потом поднимает голову и меняет тему:

— А что Рэйнбоу?

— Дэш? — я приподнимаю бровь. — Она ничего не стала предпринимать по поводу оружия. Ведь она уже решила, что с неё хватит приключений и путешествий.

Рэйнбоу Дэш решила поймать меня в самый неподходящий для этого момент — когда я собирался прочесть словоформу телепортации. Стоило мне раскрыть книгу, как она подлетела так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне.

— Раз мы развернулись и идём в обратную сторону, нам нужно навестить папу, — в тот момент она напоминала генерала, после долгих размышлений принявшего ответственное решение.

— В его мире не действует Истинная Речь, и я не смогу попасть туда самостоятельно, а искать станции перемещения или магов долго и дорого. Так что нет.

— Нет да! — крикнула она. — Мы идём туда и точка.

От возмущения я нахмурился и даже глухо зарычал. Потом сделал два глубоких вдоха, смиряясь с тем, что мне предстоит тяжёлый разговор.

— Поговорим после телепортации, — сухо ответил я. — Опускайся на землю, — стоило только молочно-голубой вспышке межмирного перемещения раствориться перед глазами, я продолжил: — Мы идём мимо мира, где живёт Мок. Или ты решила вновь пережить прощание?

— Никакого прощания не будет! — воскликнула Рэйнбоу. — Если только с тобой. Хватит с меня таверн и телепортаций, путешествий и приключений, военных и порталов. Мы возвращаемся назад, договор расторгнут и всё! Я вдоволь насмотрелась на людей и рада, что мой папа не такой!

— Но ты же хотела вернуться в Эквестрию… — начал я.

— Ничего я не хотела! Не нужно мне вашей Эквестрии! — с каждой выкрикнутой фразой пони делала шаг в мою сторону, а я потихоньку отступал, скрипя песком морского пляжа, где мы оказались. — Мне и дома хорошо!

— Но… Боже мой, Дэш, это было не твоё желание, а твоего отца, — догадка поразила меня. — Ты никогда и не хотела… — я снял с себя рюкзак и безвольно сел на песок; позади пони пляж медленно переходил в поросший пальмами коралловый остров.

— Именно! — победно заявила она.

— Но ты всё равно не можешь вернуться, — я заставил себя подняться на ноги. — Потому, что не сможешь сказать отцу «нет». Он пожурит тебя, но быстро простит, а потом опять скажет, что ты должна отправиться в Эквестрию. И ты вновь послушаешься его, ведь так?

— Нет! — взорвалась она; повисло молчание, затем Рэйнбоу опустила голову, отвернулась и коротко ответила: — Да.

— Тогда зачем возвращаться и теребить старые раны? Переживать ещё одно тяжёлое расставание, — я ненадолго замолчал. — А что дальше? Навряд ли тебе выдадут такого же доброго и покладистого Пита Бейга, как в этот раз.

Дэш закричала, взлетела и со всей скорости столкнулась со мной, броня и мягкая подкладка смягчили удар, но я сделал шаг назад.

— Это тебе за то, что отнял у меня дом! — закричала пегаска, разворачиваясь и со всей силы ударяя меня в грудь задними ногами; я отшатнулся ещё на два шага. — Это тебе за то, что отнял у меня папу! — она развернулась и ударила правым копытом, из уголков её глаз срывались слёзы. — Это за то, что отнял у меня будущее! На! На! На!

Град ударов посыпался на броню, я попытался аккуратно схватить плачущую Рэйнбоу. В этот момент волна захлестнула ступни, мокрый песок поплыл под моими ногами, и я попытался сохранить равновесие.

— На!

Удар копытом пришёлся прямёхонько в лоб. Небо сделало забавный кульбит и вытеснило собой сушу, а в следующую секунду морская вода намочила мой затылок и стала подло пробираться за шиворот. Но тогда я даже не обратил внимания на такие мелочи — я смотрел на облака. Сиренево-серые бесформенные громадины подсвечивались заходящим солнцем, приобретая червонно-золотой загар. Да и сами лучи были видны в этот поздний час. От красоты увиденного у меня перехватило дыхание.

— Питер! Питер! Ты как? — передо мною появилась Дэш, она неуклюже приподняла мою голову копытами. — С тобой всё в порядке?

— Да, я… — и тут пришла боль, я стиснул зубы, уселся на песок и приложил ко лбу холодный металлический корешок книги.

— Пит, прости меня! — пегаска приземлилась рядом со мной и виновато посмотрела, она всё ещё плакала. — Я не хотела, правда.

Понемногу я приходил в себя, мысли возвращались в привычное русло. Не в силах смотреть на зарёванную мордашку Рэйнбоу, я вздохнул и сказал:

— Никогда не делай так больше, хорошо? — она закивала головой. — Тогда прощаю, — я обхватил её, прижал к себе и взъерошил гриву. — Смотри, — я показал пальцем на заходящее в море солнце.

Правда, сколько ещё осталось времени до самого заката, было не ясно из-за кучерявых облаков, скрывавших светило. Пользуясь этим, зеленоватый океан, простиравшийся до горизонта, так и норовил слиться с небом. На секунду в середине облака появился просвет, откуда вырвался малиново-жёлтый луч и превратил воду в расплавленное золото.

— Это прекрасно, — тихим голосом сказала заворожённая Дэш.

— Помоги мне стащить броню, и пойдём купаться, — ответил я. — Мы заслужили отдых.

Я не сразу вспомнил, что сутки в этом мире длятся более пятидесяти стандартных часов. Мы успели наплаваться всласть, побегать по пляжу наперегонки, и насмотреться, как грозди пузырей от шампуня уносит в океан. Я хотел вымыть Рэйнбоу Дэш, но она заявила, что может и будет мыться сама. Это было несколько странно для существа без пальцев, но возможно Дэш таким образом проводила черту между разумными существами и животными. Ближе к ночи я высушил мокрую древесину плавняка, выброшенную на берег и развёл костёр, а Рэйнбоу сорвала с вершины пальм несколько местных тропических фруктов, не очень вкусных, зато сытных.

Готовясь ко сну, я развесил гамаки, отметив, что на нашем крошечном острове не было даже птиц и комаров. Я забрался на эластичную сетку и уже хотел повернуться и лечь спать, как столкнулся с невесть откуда взявшейся Рэйнбоу. И как назло задел шишку на голове, стиснув зубы от боли. К моему удивлению пони мягко обняла меня, уткнув носом себе в шею, ласково уложила на принесённые ей подушки, прошептала что-то успокаивающее и легонько поцеловала в лоб. Я сразу понял, что Дэш копирует поведение своего отца, когда тот точно также убаюкивал маленькую Рэйнбоу. Но всё равно, это было так трогательно, что я не стал сопротивляться, а просто принял её заботу и позволил немного понянчить себя. От неё приятно пахло шампунем и чуть-чуть морской солью, я обнял пегаску и почти сразу же заснул.

Проснулся я среди ночи, Дэш мирно дремала, уютно примостившись рядом. Угли костра потухли, из-за облаков на небе было совсем темно. С моря дул небольшой ветерок, я прижался к тёплой пони и вновь уснул. Второй раз я проснулся потому, что мне стало трудно дышать. Оказывается, Рэйнбоу положила голову и передние ноги мне на грудь. Я достал универсальный коммуникатор и посмотрел время: несмотря на ночь, пора было вставать. Пришлось разбудить Дэш, нежно почёсывая её за ушами.

— М-м-м… что такое? — она разлепила глаза. — Темно же ещё.

— Тут ночь в два раза длиннее привычной, — ответил я. — Мы уже больше десяти часов спим.

— Значит, можем и ещё, — она обхватила меня всеми четырьмя ногами. — Ты тёплый и уютный, когда снимаешь доспехи. Надо бы почаще с тобой в обнимку спать, — с этими словами она закрыла глаза.

Я не стал ей перечить, зная, что эта полная энергии пони не станет часами валяться в постели. Мой прогноз сбылся — не прошло и пятнадцати минут, как Рэйнбоу Дэш открыла глаза, сладко потянулась, и, заявив, что ей нужно полетать, взмыла в воздух, оставив меня в раскачивающемся гамаке.

Когда мы покинули этот мир, солнце всё ещё не взошло. Наш путь продолжился, и он лежал в сторону варварских миров, о которых я был более чем наслышан. Не то чтобы они были так опасны, скорее жизнь в них сильно зависела от твоей внимательности и осторожности. Вещей, лишь смутно понятных для Рэйнбоу Дэш. Однако неприятности нашли нас куда раньше.

У меня возникло стойкое чувство дежавю, когда к нам за столик подсел знакомый эльф с белым тонким шрамом на лице.

— Очень рад ещё одной нашей встрече, — ухмыльнулся он.

Я постарался не подать виду, что удивлён увидеть здесь этого неприятного знакомого. Совершенно точно был уверен, что первая наша встреча произошла в другом мире. А это могло означать всё что угодно: от того, что эльф выслеживал нас, до банального совпадения.

— Не могу сказать, что это взаимно, — мрачно ответил я, оглядывая полупустую таверну.

— Я пришёл нижайше просить прощения за сказанное в прошлый раз. Простите меня! — он положил руку на грудь и опустил голову, как бы каясь. — Я был груб и случайно оскорбил вас. А ещё вынудил соврать, что это существо ваш фамильяр, чтобы вы не опозорились, торгуясь за такую смешную цену. Ещё раз прошу прощения, — он поднял голову. — Полторы тысячи золотых и покупатель аннулирует ваш договор. Ну как?

От удивления я открыл рот. Эльф откуда-то узнал про контракт. Что он ещё мог знать? С другой стороны, если он действительно мог разорвать контракт…

— И всё-таки нет, — ответил я. — Я не продаю друзей.

— Ясно? — вставила Рэйнбоу Дэш, эльф бросил на неё взгляд полный презрения.

— Две тысячи золотых монет, — он заглянул мне в глаза. — Только представьте себе, сколько это! Такую сумму вы не сможете унести без помощи магии. Можете открыть своё дело или пустить их на взятки и стать майором, сидя в тылу.

— Н-нет, — я покачал головой; его предложение было таким заманчивым, а в самом начале похода я бы и сам спихнул Дэш в руки первой попавшейся девочки-волшебницы, но не теперь и не этому проходимцу. Я привязался к Рэйнбоу, к моей Рэйнбоу. Я просто не мог её вот так продать, я чувствовал не обузу, а ответственность.

— Две с половиной тысячи, — вкрадчиво произнёс эльф.

А вот тут я насторожился. Этот пройдоха совсем не торговался и чересчур просто завышал сумму, как будто бы ему не было жалко лишней тысячи золотых. А это значило то, что денег у него не было вовсе. Конечно, я мог ошибаться, но уж слишком многое я слышал об эльфах от своих учителей. Саид аль Беркем твердил, что эльф чужим говорит одно, родным другое, а на уме у него третье, Ашрайна называла их не иначе как «мерзенькими эльфиками».

— Вы не поняли меня, — я тяжело вздохнул и положил обе руки на стол. — Что для вас неясного в слове «нет»?

— Простите меня, я всё понял! — внезапно воскликнул эльф. — Я всё прекрасно понял, и нижайше прошу прощения, — он несколько раз поклонился мне. — Я сведу вас с покупателем, мои двадцать процентов.

— Нет, вы ничего не поняли, — сквозь зубы процедил я. — Я не работорговец, чтобы продавать разумных существ, и тем более не предатель. Разговор окончен.

В ответ эльф лишь высокомерно фыркнул, молча встал и вышел из таверны. Его проводили неодобрительным взглядом все редкие в дневные часы посетители заведения, включая скучающего хозяина. Я думал, Рэйнбоу начнёт возмущаться подобным предложениям о покупке, но она, похоже, не воспринимала слова эльфа всерьёз, считая его не более чем любителем испортить настроение плохими шутками. Я же был совсем иного мнения, поэтому в ту ночь спал в броне и с пистолетом под подушкой.

В мире, где мы находились, магия всё ещё была в диковинку, поэтому утром я решил отправиться в довольно безлюдное место, где никто не помешал бы мне, тыча пальцем и не вовремя задавая глупые вопросы. Когда мы выходили из таверны, мне показалось, что я заметил в толпе хитрый прищуренный взгляд давешнего искателя лёгкой наживы. Я вобрал в себя побольше магической энергии и положил руку на кобуру. Если я что-то и смыслил в тактике, то эльф должен был появиться в момент моей наибольшей уязвимости — при прочтении словоформы телепортации.

Терпение у него лопнуло раньше. Стоило мне с Дэши зайти во двор пустующего дома и раскрыть книгу, как из-за поворота единственного прохода выбежал эльф. Его нагрудник и поножи из прочного алюминиевого сплава блестели на солнце. Головорез ничего не сказал, а сразу вытащил меч из ножен, которые держал левой рукой. Мы оба понимали, что время разговоров закончилось ещё вчера. Эльфа окружал пузырь защитного поля, делавшего пистолет бесполезным вплоть до пули с торидиевым наконечником, но времени, чтобы добраться до неё, у меня не было совсем. Я не стал даже доставать оружие, положился на магию. Книга открылась на странице с универсальной формулой управления электричеством, мне хватило одного взгляда, чтобы прочитать заклинание, и в моей ладони сформировалась небольшая шаровая молния — ярко-белая сфера ионизированного газа, иногда потрескивающая искрами, похожими на статику. Шарик сорвался с мой руки и врезался в силовое поле, разлетевшись снопами маленьких, но очень громких молний. Я сделал шаг назад. Второй магический снаряд заставил защитное поле лопнуть, и рюкзак позади эльфа вспыхнул багровым чадящим пламенем. Головорез неуловимым движением вывернулся из лямок, но и этого хватило мне, чтобы перелистнуть книгу и начать читать. С моей выставленной вперёд ладони сорвался пучок слепящего света и ударил нападавшему в грудь, тот, казалось, и не замечал этого, сокращая последние три метра расстояния. Ещё немного, и он отхватил бы мне мечом руку, но тут его нагрудник с левой стороны проплавился, и в нём образовалась приличных размеров дыра.

Эльф завизжал, повалился на спину и стал стаскивать с себя остывающий доспех, горящую подкладку и белую рубаху. Я сделал к нему шаг и отбросил оброненный меч в сторону. Потом со всей силы врезал ногой по правому боку, целясь в почку. Не испытывал ни капли жалости к этому головорезу, желавшему прикончить меня.

— Откуда ты узнал про контракт? — рявкнул я.

Тот в ответ лишь зашипел и, наконец, стащил ещё тлеющую рубашку. Ожог выглядел страшно. Местами обуглившаяся корочка запёкшегося мяса, окружённая бесформенным пятном покрасневшей и слезающей кожи. Я быстро отвёл взгляд, и глубоко вдохнул. Пахло палёной свиной шкурой и аппетитным жареным мясом, а ещё горькой золой сгоревшей хлопчатой ткани и немного —нагретым железом. Мне пришла в голову мысль, что если бы я не успел, здесь бы пахло кровью, моей кровью. Я сжал кулаки.

— Кто этот покупатель? — в ярости закричал я и попытался поставить ботинок прямо на ожог; эльф попытался остановить меня, но его пальцы просто оказались между подошвой и больным местом. — Кто? — повторил я и надавил ногой.

— Ай-й-а-й-а-а-а-а! Не было! А-а-а-а! — завизжал охотник за наживой, а вслед за ним закричала Рэйнбоу. — Не было никакого покупателя!

Эльф выглядел ужасно жалко, но это только сильнее разозлило меня.

— Тогда от кого ты узнал про контракт?! — заорал я.

— Нет-нет-нет, прошу не надо! — из глаз эльфа потекли слёзы, и я самодовольно ухмыльнулся. — Я спрашивал барменов, завсегдатаев, они сказали, вы упоминали про контракт на пони. Я…

— Врёшь! — крикнул я и нажал ногой.

— Нет-нет-нет! Я не вру, я…

— Ты был один? Сколько ещё с тобой?

— Одни-один! Ай-йа-йа-а-а! Только я один!

— Опять врёшь!

— Нет! Клянусь…

Я не стал его слушать, а зарычав со всей силы ударил пяткой, поворачивая при этом ступню и местами срывая обгоревшую корку. Эльф заорал так, что заложило уши, а потом резко замолк, его глаза закатились, а тело расслабилось. Даже моих небольших познаний о полевой медицине хватило, чтобы констатировать болевой шок.

— Ты… ты… ты убил его! — воскликнула Дэш.

— Нет. Он просто без сознания, — после произошедшего я чувствовал себя опустошённым. — Можешь сама увидеть, как он дышит.

Рэйнбоу сделала шаг и замерла, уставившись прямо перед собой. Я наклонился, подобрал меч, вложил его в ножны, а те положил в рюкзак. Окликнул пегаску, но та даже не отреагировала, поэтому я просто встал с ней рядом, открыл книгу и телепортировал нас в другой мир.

Стоило вспышке света рассеяться, как уже знакомый металлический привкус крови наполнил рот. Достав платок, я зажал сочащийся кровью нос и посмотрел на Дэш. Та медленно отступала от меня, шагая по выложенной камнем дорожке.

— Рэйнбоу, — я протянул руку.

— Не подходи ко мне, — она покачала головой. — Не подходи ко мне, слышишь! — закричала Дэш. — Ты — зло! Ты — настоящее зло! Вы оба друг друга стоите!

— Что? Я защищал себя и тебя от этого ублюдка! — моему возмущению не было предела. — Или мне нужно было дать себя убить? Чтобы он зарезал меня, как свинью на скотобойне? А тебя продал бы? Пойми, это было необходимо!

Рэйнбоу Дэш молча смотрела мне в глаза. А потом резко и холодно ответила:

— А то, что ты сделал после того, как эльф упал? Это тоже было необходимо?

Теперь мы молчали оба; я и сам не знал, почему так поступил, я просто очень и очень сильно хотел защитить Дэш, мою Дэш, от любой опасности. Чего бы мне это не стоило.

— Ты — монстр, Пит. Я не хочу, чтобы такой, как ты, вёл меня, — в её голосе слышалось разочарование. — Даже если ты защищаешь меня, всё равно намеренно совершаешь злые поступки. Ты и есть зло.

— Ты что, до сих пор не поняла? Тебе нужно взрослеть, девочка, — я сделал шаг в её сторону. — И я, и тот эльф убеждены, что совершаем правильные вещи. Он искренне считал, что тебе будет лучше жить в доме у какого-нибудь богатея и не знать недостатка ни в чём. Я до глубины души убеждён, что ты не сможешь жить среди людей, и тебя нужно доставить в Эквестрию. Любой ценой, — я сделал ещё один шаг. — Мы, люди, все свято верим, что делаем добро. А если приходится прибегать к аморальным методам, то всё равно считаем, что игра стоит свеч. Но мы не зло! Мы… мы просто люди, — я опустился перед ней на колени.

— Но если это не зло, то что тогда зло? — спросила она.

— Зло? — переспросил я. — Зло, это когда человек совершает плохой поступок, осознаёт это, но не останавливается, а продолжает наслаждаться страданиями других. Вот что такое зло. И не дай Бог нам встретиться с подобным.

Я вытянул руки, Рэйнбоу неуверенно подошла ко мне и мы обнялись, но всё равно недоверчиво и с опаской. Я только сейчас заметил, что мои руки сильно дрожали. Чтобы успокоиться, сделал несколько глубоких вдохов и осмотрелся. Мы находились у края отвесной скалы, а недалеко от нас из океана тёмно-зелёного леса вздымались тёмно-серые каменные столбы радиусом добрых двести метров. По всей видимости, наш был просто большего размера.

— Мне нужно подумать, — сказала Дэш и выскользнула из объятий.

Я не стал её удерживать, а поднялся на ноги и развернулся. Передо мной находилось довольно внушительное строение необычной архитектуры, спиной к которому я был в течение всего разговора. Высокий каменный храм, построенный в виде стоящих друг на друге параллелепипедов, с забавной покрытой тёмной черепицей крышей. Она была выполнена в форме пирамиды, только углы загибались вверх, придавая всему сооружению некую праздничность. Резьба и ярко-красная краска подчёркивали помпезность, а вышедшие из единственной двери люди в малиновых рясах недвусмысленно указывали на религиозное назначение здания.

Выбритые головы только подтверждали то, что это были монахи. Они, взволновано перешёптываясь, подошли ко мне и что-то спросили на неизвестном языке, указывая на Рэйнбоу. Я попытался с ними поговорить, но всё тщетно — у нас не было с ними общего языка. Дэш что-то буркнула на счёт предоставления мне права вести переговоры и взмыла в воздух. Монахи тут же восхищённо ахнули, провожая её взглядом, а вышедший из храма пожилой мужчина в золотой рясе сразу же направился ко мне. На его лице, испещрённом морщинами, была лишь одна эмоция — полная умиротворённость. Остальные монахи расступились, а настоятель, как я про себя его назвал, подошёл ко мне и произнёс пару предложений на незнакомом языке, из которых я смог разобрать только два слова, сказанные на Истинной Речи: «дитя неба».

— Вы знаете Истинную Речь? — спросил я его на древнем языке.

— Ш-ш-ш! — ответил он, приложив палец к губам, показывая, что мне не стоит говорить.

Я развёл руками. Все монахи, включая настоятеля, поклонились мне, развернулись и направились в храм, оставив меня одного. Я немного растерялся даже, не знал, как реагировать. Дэш летала вокруг столбов, иногда поднимаясь высоко в небо, иногда спускаясь к лесу в долине. Я пожал плечами и направился исследовать монастырь.

То, что я принял за небольшой храм, оказалось целым комплексом соединённых переходами строений. Здесь были не только украшенный многорукими позолоченными фигурами центральный молельный зал, но также и кельи, огород, голубятня и даже небольшой дворик с пирамидками, сложенными из камней. Монахи не обращали на меня внимания, да я и не давал повода для этого. Спустя минут пятнадцать бесцельных блужданий я нашёл выход на узенькую лестницу, серпантином уходящую вдоль столба вниз. Смысла спускаться не было, поэтому я развернулся и направился на уже знакомую мне площадку, откуда открывался вид на другие столбы. Постояв там и посмотрев в небо, освещённое светом заходящего солнца, я подождал Рэйнбоу, а потом просто сел на ступеньки перед входом и задумался.

Правильно ли я поступил? Да, я защищал свою жизнь, к тому же никого не убил. Зачем тогда я причинял страдания поверженному противнику? Разум подсказывал, что я всего лишь хотел обезопасить себя от дальнейшего преследования, но не это было настоящей причиной. Правильнее было бы сказать, что я хотел убить эльфа, но как мог сдерживал эти порывы. Что ж, я не монстр, я всё ещё контролирую свои животные инстинкты.

Спокойствие, тишина и свежий горный воздух сделали своё дело — на меня снизошло умиротворение, голова очистилась от мыслей, и я просто смотрел на горы у самого горизонта. Спустилась Рэйнбоу Дэш, она подошла ко мне и посмотрела в глаза.

— Неужели, — пробормотала она. — Неужели все люди такие? — я кивнул. — Но ведь, если ты искренне думаешь, что прав, а на самом деле нет, то ты можешь натворить столько ужасных вещей!

— Подобное происходит постоянно, Дэши.

— Но как, как можно жить, зная, что ты сам можешь стать жертвой подобного? — она подошла вплотную ко мне.

— Живём как-то, — я откинул её чёлку со лба. — И защищаем себя по мере сил и возможностей.

— Для этого и есть общество, верно? — Рэйнбоу положила передние ноги мне на колени.

— Наверное, хотя и с ним происходит подобное, — я помог ей забраться ко мне на колени и обнять меня.

— Вот только места для меня в этом обществе нет, — горько сказала она. — Я не могу жить с папой, мне не стоит туда возвращаться.

— Всё хорошо, Дэши, я с тобой, и мы идём в Эквестрию, — покрепче обнял пегаску и легонько похлопал её по спине.

— Пит, можно тебя попросить об одной вещи? — я угукнул, и она продолжила: — Не говори мне, когда мы будем перепрыгивать мир, где живёт папа, и потом тоже. Ну, разве что когда совсем далеко будем, ладно?

Последние слова пони произнесла, едва сдерживая слёзы, я разжал объятия, посмотрел ей в глаза и ответил:

— Хорошо.

Рэйнбоу тут же разревелась в голос, нисколько себя не сдерживая. Я обнял её, а она от всепоглощающей горечи утраты плакала, стуча копытом мне по спине. Я лишь гладил бедную девочку, так болезненно расставшуюся со своими детскими иллюзиями. Через несколько минут Дэш успокоилась, позволила мне вытереть ей платком слёзы и перевернулась на спину. Получалось, что я держал её на руках, как ребёнка. Да ей и хотелось тогда побыть ребёнком — маленькой слабенькой Рэйнбоу Дэш, нуждающейся в заботе и любви.

— Разбуди меня, когда я стану взрослой, — произнесла она.

— Обязательно, Дэши, обязательно. Когда у тебя День Рождения?

— В октябре.

— Тогда разбужу, когда сентябрь закончится. Обещаю, — я наклонился и поцеловал её в лоб.

Дэш сидела у меня на коленях, пока из храма не вышел настоятель и жестом не поманил нас за собой. Мы поднялись и последовали за ним, как оказалось, в столовую. Насколько я понял, монахи готовили еду только утром и в обед, но для нас сделали исключение. И это было чертовски правильно — после схлынувшего адреналина есть хотелось так, что живот болел. Сухая каша из зерна, похожего на просо, в любое другое время вызвала бы у меня неприязнь, но сейчас я за обе щеки уплетал местную еду. Рэйнбоу тоже не отставала, поглощая кашу прямо из глиняной миски и вдобавок вылизывая посуду. Только никому, кроме меня, до этого не было дела — монахи опять делали вид, что в упор не замечают нас.

После еды я сказал Дэш, что хочу ей кое-что показать, и повёл в центральный молитвенный зал. Мы примостились у самой дальней стены и просто сидели и молча наблюдали, как монахи, расстелив коврики, стояли на коленях и издавали монотонный гул. Рэйнбоу прижалась ко мне, и я приобнял её. Всё-таки в этих горах была непередаваемая атмосфера спокойствия и уверенности. Мы просидели так около часа, когда в зал вошёл настоятель с небольшой лампадой, связкой ароматических палочек и таким же ковриком под мышкой, как у других. Он снова поманил за собой, вывел нас к той же самой площадке, на которую мы телепортировались, и показал пальцем на закатывающееся за горы солнце, малиновым светом озарявшее долину со столбами, храм и нас. Буквально через пару минут солнце скрылось, и наступили сумерки. Пожилой монах поклонился спрятавшемуся светилу и сказал:

— Есть время, и есть место для разговора на Языке Богов, — его Истинная Речь была немного шепелявой по сравнению с каноническим звучанием. — Ты создаёшь путьдолгий для себя и дочери неба, но куда ты движешь стопысвои?

— Я движусебя прочь от владений Хаоса, прочь от полей битвывеликой, прочь от городовбольшихвысоких, — ответил я. — Как свет звездыпутеводной Транслокатор, Предтеч создание, владеет путёммоим.

— Тогда ты владетьдолжен знанием о путивдольмиров с дикарями без жалости, взаимодействующими силойтолько. Путьэтот опасен для дочери неба, но как в деньясныйсолнечный я владею зрением, что ты не создашь путиотступления.

— Не создам.

— Тогда владей благословлениеммоим! — монах сложил незнакомый мне жест и легонько пару раз ударил меня указательным и средним пальцем по лбу. — Смысл я даютебе, Защитник.

Затем он нагнулся, расстелил коврик перед Рэйнбоу Дэш, сел на него и склонился, коснувшись лбом земли. После чего зажёг связку ароматизированных палочек от лампадки и подул на них. Дэш попятилась, вдохнула ароматный дым, летевший ей в лицо, и громко чихнула. Настоятель тут же отложил тлеющий веничек, ещё раз поклонился, скатал коврик, поднял все свои вещи и в третий раз за день поманил за собой. Рэйнбоу озадаченно посмотрела на меня, я лишь развёл руками.

На этот раз мы пришли в спальню. Точнее, в крохотную келью с двумя каменными скамейками, куда специально для нас были принесены два узеньких матраса, набитых соломой. Мы стали готовиться ко сну: я снял броню, Рэйнбоу, зевая, достала подушку с одеялом и улеглась с краю. Я тоже устроился, но потом вспомнил одну вещь.

— Дэши, если хочешь, то можешь спать рядом со мной, — я улыбнулся и добавил: — Тёплым и уютным.

Она глянула на меня, улыбнулась и сказала:

— Двигайся.

— А-а-а… ого! — только и говорит Ренни. — Теперь я понимаю, почему ты её называл своей сестрой. Столько пережить вместе.

— Ну что ты, это так, мелочи, — грустно усмехаюсь я. — Настоящая проверка на прочность нам только предстояла.

— Опасности варварских миров?

— Не только, совсем не только их, — отвечаю я.

Мы некоторое время молчим, глядя друг другу в глаза. Первой сдаётся Ренни:

— Ну а что было дальше?

— Интересно? — я хитро прищуриваюсь. — Пока что перерыв. Хотя бы для того, чтобы ты, как главный слушатель, заинтересованный в продолжении, что-то сделала с моим горлом.

— Без проблем, — улыбается дорогая.