Фокус и ложь

Глава I

Время близилось к вечеру. Огромный город Мэйнхэттэн жил в своём привычном суетливом ритме. Пони постоянно куда-то спешили, повозки мелькали, словно молнии в ночную грозу, и лишь высокие дома оставались единственными неподвижными обитателями города.

Молодая единорожка с шёрсткой синего цвета, белой гривой, в которой, однако, была одна полоска голубого оттенка, подошла к трёхэтажному зданию тускло-красного цвета. Несколько окошек, расположенных на неестественно большой высоте, казались грязными, точно почерневшими от копоти. Над входом висела большая вывеска «Школа волшебства».

Войдя в здание, кобылка оказалась в просторном, но немного тёмном зале. Пол был деревянным, лежало несколько ковров, большая часть которых казалась потрёпанной и старой. На стенах, кстати, кое-где были чёрные отметины, словно после пожара. А два десятка колонн, что разделяли помещение на четыре секции, в некоторых местах были слегка побитыми.

В зале находилось около тридцати пони, и все они были единорогами. Каждый занимался своим делом: кто-то читал научную литературу (в области магии), некоторые практиковались, и лишь редкие персоны позволяли себе бездельничать.

Трикси, ни с кем не здороваясь, ни на кого не смотря, быстрым шагом направилась в другой конец зала. На неё посмотрели лишь два жеребца. Они проводили её хитрыми, однако не лишёнными некого презрения взглядами.

Миновав зал, кобылка оказалась в большом кабинете. На полу лежал красивый ковёр алого цвета, прекрасно сочетающийся с дорогим письменным столом из красного дерева. На стенах висело несколько картин: от портретов до морских пейзажей. Напротив друг друга стояли два шкафа: один – стеклянный, в котором хранились книги, другой – металлический, запертый на замок. Было здесь и много других, более мелких, но не менее полезных вещей, описание которых мы, пожалуй, пропустим. Самое главное то, что кабинет был пуст. «И где же он?» — подумала Трикси и, недовольно фыркнув, вернулась в зал.

Бегло окинув помещение взглядом, фокусница не смогла заметить интересующего её пони. Впрочем, искать помощи у других, кто занимался в зале, она не собиралась. Трикси лишь иногда свысока посматривала на тех, у кого что-то не клеилось в магии, и думала: «Даже на элементарное не способны − смешно смотреть на таких! Стараются, стараются, а толку, если таланта всё равно нет? Лишь единицы из всех присутствующих смогут чего-то добиться и уйти дальше простой левитации!» Трикси не обращала никакого внимания на редкие, однако недобрые, наполненные завистью, но и восхищением взгляды. Ей было всё равно, что думают о ней другие пони, ибо она в отличие от них уже сумела чего-то достичь в этой жизни.

Наконец, спустя десять минут, Трикси увидела того пони, ради которого, собственно, и пришла. Его звали Гаюсом. Он был немолодым (лет под сорок) единорогом тёмно-красной масти с сине-зелёной гривой, карими глазами и кьютимарка в виде золотого жезла. Заметив у своего кабинета знакомую персону, единорог ускорил шаг.

— О, мисс Трикси, рад вас снова видеть! Почему вы отсутствовали столь долгое время? — спросил единорог вежливо, говоря с улыбкой.

— Давайте поговорим об этом в вашем кабинете, — предложила кобылка, не выказывая такого же доброжелательного отношения к жеребцу.

— Конечно, проходите.

Войдя в кабинет, Гаюс сел за стол, а Трикси предложил стул, однако она от него вежливо отказалась.

— Так почему же вас не было столько времени? — повторил единорог свой вопрос и продолжил на слегка повышенном тоне: — Если мне не изменяет память, то я позволил вам пропустить лишь две недели, но никак не целый месяц!

Трикси неоднозначно улыбнулась, но ничего не ответила, точно ожидала, услышать что-то ещё.

— Я никак не могу понять вашей радости, — продолжил единорог, и голос его грубел с каждой новой фразой. — Я, конечно, понимаю, что с твоим талантом можно иногда пропускать занятия… Да и что греха таить, выступление в Малом Мэйнхэттэнском театре говорит само за себя! Но, — единорог демонстративно поднял копыто вверх, — ты ещё только учишься. И белая полоса может рано или поздно закончиться. Так что не делай глупостей и забирай свои биты обратно.

Жеребец достал небольшой мешочек, и тот со звоном упал на стол. Трикси посмотрела на деньги, которые она пару дней назад оставила в этом кабинете вместе с запиской, и неожиданно усмехнулась.

— Вы отказываетесь от честно заработанных денег? — с нескрываемой издёвкой спросила она.

— Я ведь тебе уже неоднократно говорил, что за учёбу не возьму с тебя ни одного бита! Такие таланты, как ты, Трикси, должны обучаться совершенно бесплатно! Так что, — улыбнулся Гаюс и пододвинул мешочек поближе к кобылке, — не надо демонстрировать мне свой характер.

— Они ваши, — сказала фокусница без доли иронии.

— Так, Трикси, — повысил тон Гаюс и встал со стула, — я с тобой не собираюсь тут шутки шутить. Забирай свои деньги и возвращайся к занятиям. Ты потеряла уже немало времени, а через месяц, если ты не забыла, у тебя…

— А кто сказал, что я продолжу здесь учиться? — резко прервала Трикси своего наставника.

Гаюс опешил от такого вопроса и на пару секунд потерял дар речи. Его взгляд утонул в недоумении, а первые слова растворились в нелепом мычании.

— Это шутка? Если да, то, заметь, несмешная!

Реакция Трикси была полной противоположностью эмоциям Гаюса: кобылка улыбалась, говорила чётко и надменно:

— Это вовсе не шутка. Вы сами постоянно утверждали и даже сейчас продолжаете утверждать, что у меня талант. Да такой, с которым ни один пони не может считаться! И я самолично в этом убедилась. И теперь не вижу смысла продолжать обучение.

— Трикси!.. — попытался вступить в разговор Гаюс, однако кобылка ловко заткнула ему рот.

— Не перебивайте! Мне прекрасно известно, что вся ваша забота и благотворительность существует лишь потому, что Вы зарабатываете на мне куда больше этих жалких грошей! — Гаюс невольно сел на стул и смог лишь поражаться таким смелым речам. — Но я вас за это не виню. Я бы и сама, наверное, будь на вашем месте, не отказалась бы от подобной выгоды. Но, — Трикси вновь улыбнулась, — как вы сами сказали, белая полоса заканчивается, и наши пути расходятся. Я больше не нуждаюсь в вашей опеке и советах… Всего хорошего!

Трикси демонстративно приподняла подбородок и посмотрела на своего бывшего наставника, словно ученик, превзошедший своего учителя. Затем кобылка развернулась и направилась к выходу.

Ошарашенный жеребец ещё долго приходил в себя. А затем его лицо резко побагровело, он вскочил и грозно произнёс:

— Ты ещё вернёшься! Дискорд тебя побери, вернёшься, приползёшь ко мне на коленях и попросишься обратно, но я… — и тут он понял, что Трикси уже нет.

Глава II

На остаток дня у Трикси больше не было запланировано никаких дел, так что она направилась домой. По дороге кобылка невольно думала о событиях сегодняшнего дня. Она испытывала неописуемую гордость и чувство удовлетворённости за совершённый ею поступок.

Ещё месяц назад Трикси задумалась над тем, чтобы уйти из этой школы. «Обучение завершено – я и сама могу устроить свою жизнь!» — думалось фокуснице. Впрочем, гордость сыграла здесь второстепенную роль – на первый план вышел тот факт, что Гаюс, как недавно узнала Трикси, получал неплохие деньги за её выступления, а ей доставались лишь жалкие гроши! Это и стало той последней каплей в чаше терпения единорожки. Но всё-таки Трикси тянула с решением. Ей, словно корсару, замыслившему дерзкий налёт, была необходима уверенность в том, что «она не только сможет выиграть бой, но и вернуться с добычей в домашний порт». И этой самой уверенностью в завтрашнем дне стало дебютное, но удачное выступление в Малом Мэйнхэттэнском театре.

Раздумья кобылки прервал громкий голос, точно крик. Трикси остановилась и, осмотревшись, поняла, что находится у знаменитого Мэйнхэттэнского торгового центра. Здание имело восемь этажей и занимало площадь в два футбольных поля. Пони здесь было немало. Особенно сейчас, вечером, когда большинство обеспеченных жителей города возвращались домой с работы. И через несколько постоянно открытых стеклянных дверей в торговый центр шёл практически непрерывный, словно горная речка, поток покупателей.

Возле соседнего здания собралось с десятка три пони, которые, обступив некую персону, наблюдали за забавным зрелищем. На асфальте сидел белый земнопони с красной гривой, весь в пыли, который, натянув на голову широкую шляпу с зелёным пером, с безумной улыбкой смотрел на окруживших его пони. Его изумрудные глаза блестели от веселья, а с уст то и дело слетала какая-нибудь остроумная фраза, адресованная случайному прохожему.

— Вы только посмотрите на него! Какая птица, какой павлин! — вдруг крикнул этот земнопони и, резко подскочив, выбежал из окружившей его толпы.

Тот пони, единорог серой масти, с тускло-серой гривой, весь разодетый в яркие одежды, искоса посмотрел на сумасшедшего и лишь ускорил шаг. Но земнопони быстро его нагнал и, задрав голову даже слегка выше, чем делал это единорог, гордым и громким голосом произнёс:

— Какие оборванцы все кругом, один лишь я достоин жизни в этом мире! Вот только б шею не сломать, а то мир рухнет без меня! И я… О, какая дама! — воскликнул земнопони и, сняв шляпу, низко поклонился.

Единорог остановился и со злобой посмотрел на пародирующего его жеребца. «Какая мерзость!» — подумал вельможа и фыркнул. Он отвёл взгляд в сторону, но, вдруг увидев перед собой кобылку, одетую в шикарное синее платье, расшитое золотыми нитками, и сам поклонился. Пегаску сопровождали четыре крепких земнопони. Увидев рядом с добропорядочным гражданином какого-то сумасшедшего, они поспешили увести свою хозяйку в сторону. Однако она соизволила идти прежним маршрутом и, проходя возле странного земнопони, улыбнулась. Увидев эту улыбку, пони резко поднял голову и, сказав: «Моё почтение!» — поклонился ещё раз. Единорог же, увидев, что высокопоставленная персона прошла, поспешно покинул площадь. Земнопони больше его не преследовал и вернулся на своё законное место.

Этот пони был местным сумасшедшим, которого, впрочем, большинство горожан с улыбкой называли шутом. Никто не знал ни его имени, ни дома, и даже на месте кьютимарки были лишь старые шрамы, уничтожившие рисунок. Этот пони каждое утро приходил к торговому центру, садился у входа и развлекал толпу. Он не боялся ничего и осмеливался высмеивать всех: от мала до велика. Простые пони редко обижались на его слова, а вот вельможи часто не обладали такой самоиронией и порой грозились наглецу расправой! Но, благодарю тому, что шут знал меру, некоторые высокопоставленные персоны покровительствовали ему, говоря, что городу нужен такой весельчак. Так что даже администрация торгового центра, которая каждый день прогоняла шута, не осмеливалась принять какие-либо решительные меры. Вот шуту и были дозволены определённые вольности.

«Ведь правду говорит! — думала Трикси, с улыбкой наблюдая за действиями шута. — Сейчас этих снобов, как комаров в лесу. И все норовят выбиться в свет. Не важно, как, хоть по головам!..»

Постояв ещё несколько минут и дождавшись ещё одного остроумного монолога от шута, кобылка с приподнятым настроением пошла домой.

Трикси была родом из небольшой деревни, расположенной в окрестностях Мэйнхэттэна. В пятнадцать лет она оставила свой дом и отправилась в большой город в поисках лучшей жизни. Здесь проживали её дальние родственники, у которых фокусница и провела несколько первых месяцев. Но затем ей по определённым обстоятельствам пришлось искать новое жилище. И вскоре она стала снимать небольшую комнату в частном доме. От центра города до своего жилища Трикси приходилось идти без малого семь километров, но позволить себе комнату поближе кобылка пока что не могла.

Дойдя до дома, пони оказалась перед двухэтажным кирпичным зданием. Стены обветшали, крыша прохудилась, а от некоторых ступенек остались лишь бетонные «огрызки».

Архитектура дома была необычной для типичных построек, изначально не предназначенных для проживания нескольких семей. Так, в доме была одна большая общая кухня, два санузла и несколько комнат, словно в гостинице. Хозяйкой дома была пожилая кобылица, пегаска белой масти, с длинной салатовой гривой, пронзительными бледно-синими глазами и кьютимаркой в виде нескольких пористых облаков.

— Трикси! — послышался недовольный, слегка хрипящий голос хозяйки дома.

Фокусница, которая планировала проскочить к себе в комнату на второй этаж незамеченной, остановилась и, скорчив недовольную мину, подошла к кобылице. Та сидела на кухне вместе с ещё двумя постояльцами её дома: единорожкой тёмно-розового цвета с длинной светло-зелёной гривой (почти как у хозяйки дома) и земнопони серой масти с грязно-зелёной гривой. Постояльцы как раз закончили ужинать и, поблагодарив хозяйку за еду, отправились к себе в комнаты.

— Вы что-то хотели, миссис Хадсон, — спросила единорожка с уважением, без присущего ей возвышения себя самой.

— Да, хотела, — сказала она и посмотрела на Трикси таким взглядом, что той сразу же стало как-то не по себе. — Я хотела узнать, когда ты соизволишь наконец-таки со мной полностью рассчитаться?

— Я ведь уже заплатила за те три месяца!

— За три месяца? А ничего, что ты должна мне за четыре?

На этот вопрос Трикси ответила только спустя некоторое время, а пока лишь выслушивала упрёки миссис Хадсон.

— Я, конечно, всё понимаю. Молодость она такая, ты живёшь и не думаешь о завтрашнем дне, но… — говорила кобылица и невольно уходила в воспоминания своей молодости.

Трикси слушала молча, не перебивала и отвечала только на особо резкие упрёки. Фокусница прекрасно знала, что, если не перебивать и дать этой пони высказаться, разговор закончится быстро и вполне ожидаемо.

— …И когда же ты собираешься со мной расплатиться? — подошла миссис Хадсон к ожидаемому финалу.

— На следующей неделе, — ответила Трикси и по-доброму улыбнулась. — И на этот раз я абсолютно уверена в своих словах!

Кобылица томно вздохнула и, некоторое время помолчав, спросила, говоря иным, заботливым и спокойным тоном:

— Ты кушать будешь?

— Спасибо большое, но я, пожалуй, пойду к себе.

— Как это ты есть не будешь? Я ведь вас знаю, ходите весь день голодные, а потом полночи шастаете по кухне да спать никому не даёте! — сказала миссис Хадсон с возмущением. — Так что или ешь сейчас, или ложись спать голодной!

Несмотря на такой тон, на эту пони было трудно обижаться. Особенно Трикси, для которой миссис Хадсон делала столько поблажек, что и представить трудно. Почему? Наверное, потому, что в Трикси она видела себя в детстве, о чём часто любила рассказывать другим постояльцам дома.

Поужинав и пожелав миссис Хадсон доброй ночи, Трикси поднялась к себе в комнату. Она представляла собой небольшую комнатушку, в которой можно было принять одного, максимум двух гостей. Однако для одной пони комната была просторной. Из мебели присутствовали: шкаф, кровать, тумбочка, книжная полка, пара стульев, небольшое зеркало и ещё много других, не настолько важных вещей, чтобы тратить на них бесценное время читателя!

Завтра у Трикси была важная встреча, от успеха которой могло зависеть её будущее. «В два часа в «Чёрной жемчужине». Только бы не опоздать. Мне же ещё и к Слакеру заскочить нужно!..» — размышляла пони, лёжа на кровати. Её лицо невольно бледнело от постепенного осознания всей важности грядущего дня. Вся гордость и уверенность вдруг куда-то пропали, и пустоту заполнили тревога и волнение. «Утро вечера мудренее!» — такая фраза, возможно, и смогла бы поставить точку, однако Трикси настолько боялась утра, что не решилась такое сказать.

Глава III

Утром следующего дня Трикси направилась к своему другу Слакеру. Его судьба была схожа с историей фокусницы. Слакер также приехал в Мэйнхэттэн из деревни, надеясь найти своё место под солнцем; он то же встречал на своё пути многочисленные трудности, однако в прошлом году сумел исполнить первую часть своего грандиозного замысла и поступил в МГУ (Мэйнхэттэнский государственный институт имени принцессы Селестии) на специальность технологической магии.

На данный момент Слакер проживал в общежитии, до которого Трикси было немногим ближе, чем до центра города. «Будь мне не по пути, ни за что бы ни пошла в такую даль!» — думала Трикси по дороге к другу.

Общежитие представляло собой девятиэтажное здание грязно-белого оттенка, рядом с которым находилась большая столовая.

Сегодня на вахте сидела знакомая фокусницы, так что вахтёрша, поздоровавшись с Трикси и узнав, к кому она направляется, с чистой совестью пропустила кобылку. Скрепя зубами, та поднялась на восьмой этаж. Но, как оказалось, всё это было напрасно, потому что самого Слакера в комнате не оказалось. Его сожители рассказали Трикси, что единорог ушёл вчера вечером и до сих пор не вернулся. «Ты можешь подождать его, он должен скоро вернуться! — предложил один из жеребцов. — У нас тут весело, оставайся!» В ответ на такое «заманчивое» предложение и все эти улыбки Трикси фыркнула и вышла из комнаты. «Ишь чего удумали! Не доросла ещё шпана, чтоб кобылкам под хвост заглядывать! И куда этот Слакер делся? Небось опять деньги на ветер бросает. Ну это ладно, его жизнь, не моя. Но звать-то меня помочь зачем, если знаешь, что тебя дома не будет!?» — думала Трикси, спускаясь по лестнице, и лицо её постепенно приобретало красноватый оттенок. Внизу ей показалось, будто она увидела Слакера или кого-то очень похожего на него, но догонять пони, который поднимался по другой лестнице, кобылка не стала.

До важной встречи оставалось ещё полтора часа. Но из этого времени нужно было вычесть ещё час, который кобылка затратит на путь, поэтому Трикси сразу же направилась к ресторану «Чёрная жемчужина».

Это было одно из самых дорогих и, следовательно, элитных заведений Мэйнхэттэна. Тут, пожалуй, проводилось больше всего деловых и неофициальных встреч высокопоставленных и богатых пони Мэйнхэттэна, чем в любом другом заведении города. Даже мэр, которого, к слову, многие не считали первым пони города, частенько заезжал в этот ресторан. Почему это место имело такую большую популярность? Скорее всего, дело в его криминальном прошлом. Всего двести лет назад в этом месте собирались представители всех гангстерских диаспор, некогда контролирующих город. Пока всего восемьдесят лет назад, благодаря принцессе Селестии, городу не удалось избавиться от большинства тёмных личностей. Однако сам ресторан не утратил своей значимости, а лишь поменял направление, и теперь здесь собирались не гангстеры, а бизнесмены.

Ресторан представлял собой довольно большое здание, выполненное в необычной манере: оно напоминало огромный корабль, над входом в который выступал длинный нос судна. Поговаривают, что на крыше ресторана планировали сделать мачты с чёрными парусами, однако от такой затеи вскоре отказались, и здание дошло до нынешних дней практически в неизменном виде.

Возле ресторана стояло несколько десятков повозок и почти с полсотни пони, внешний вид которых говорил о том, что они были прислугами.

Заказать место в ресторане можно было лишь заранее, и только узкий круг личностей мог отужинать или отобедать здесь в любое время.

Войдя в ресторан, Трикси была сразу же остановлена двумя земнопони-охраниками, рядом с которыми стоял одетый в чёрный фрак единорог. Он подошёл к кобылке и, поправ очки на носу, спросил почтительным тоном:

— Ваше имя?

— Меня зовут Трикси. Я по приглашению господина Луки, — ответила фокусница слегка взволнованным голосом.

— Одну секундочку, — ответил пони всё тем же невозмутимым тоном.

Рог единорога на секунду засветился, после чего фокусница услышала щелчок. И уже через десять секунд к пони подошёл какой-то единорог, одетый «по местной моде», говорящий таким же тоном и разве что не имеющий очков.

— Проводи мисс Трикси к столику господина Луки, — сказал швейцар своему коллеге.

— Прошу вас, следуйте за мной, — сказал он, и Трикси, зачем-то кивнув головой, последовала за ним.

Внутри ресторан мог похвастаться превосходным, богатым оформлением: от кажущегося новым деревянного пола до мраморных колонн и статуй. Несмотря на внешние сходства ресторана с кораблём, внутри разве что морские пейзажи на картинах напоминали об этом образе.

Никогда прежде Трикси не бывала в этом ресторане, так что он производил на неё самые невероятные впечатления – для незакалённых роскошью глаз всё здесь казалось чем-то неприлично дорогим.

За множеством столиков сидели разные по своему статусу и профессии пони. Причём были здесь не только пони, но и грифоны, а также, пусть и нечасто, но всё-таки мелькали лики минотавров.

Как уже было сказано ранее, ресторан выполнял не только роль заведения, где пони могли поесть. Так что неудивительно, что почти за каждым столиком велась какая-нибудь важная беседа, иногда переходящая на повышенные тона.

— Господин Лука, к вам мисс Трикси, — сказал швейцар почтительным тоном и, сделав поклон, ушёл.

Перед Трикси сидел чёрный единорог с серой гривой. Его два глаза – один белый, точно слепой, другой тёмно-красного цвета – смотрели на неё с уважением, от которого, однако, ей становилось как-то не по себе. Рядом с пони стояли два грифона. На них было нечто, напоминающее кожаные доспехи; лапы всегда находились рядом с рукояткой меча, а их холодный взгляд заставлял фокусницу невольно трепетать перед такой охраной.

— Прошу вас, присаживайтесь, — предложил Лука Трикси стул, и та послушно, но немного неуклюже присела.

Лука, как видимо, не особо спешил начинать разговор и пока заканчивал есть какое-то блюдо, о существовании которого Трикси прежде даже не подозревала. В принципе, почти все яства, что находились на столе, фокусница видела впервые. Впрочем, это не мешало ей буквально захлёбываться собственной слюной.

— Вы голодны? — наконец спросил Лука и сделал жест копытом, означающий, что кобылка могла присоединиться к трапезе.

Трикси не стала отказываться от еды. И хотя блюдо, которое она выбрала, почему-то вызвало у неё отвращение, фокусница не рискнула и через силу продолжила трапезу.

— Вам не нравится? — спросил Лука как бы невзначай.

— Необычный вкус. Никогда такое не ела, — выкрутилась Трикси.

— Это фуа-гра, специально приготовленная для пони, — пояснил единорог и, отодвинув пустую тарелку в сторону и вытерев салфеткой рот, продолжил: — Я пони пунктуальный и поэтому считаю, что лучше прийти пораньше, чем опоздать хотя бы на минуту. Однако в следующий раз не стоит приходить за полчаса до назначенного времени. Или приходите, но ждите.

Трикси ощутила на себе холодный взгляд этого жеребца, и внутри у неё всё сжалось. А между тем единорог еле заметно улыбнулся и продолжил:

— Я наслышан о вашем таланте, мисс Трикси. Скажу честно, на моей памяти было не так уж и много подобных примеров. Так что я рад, что вы откликнулись на моё предложение о встрече.

Трикси собрала всю волю в копыта и уверенным голосом спросила:

— Что за работу вы хотели мне предложить?

— Сразу к делу? Ваше рвение мне по душе. К тому же, — пони нахмурил брови, — я не люблю, когда моё драгоценное время тратят впустую!

Этот пони производил на Трикси необъяснимое впечатление. В его голосе почти не было ни злобы, ни даже грубости, однако все фразы заставляли фокусницу, которая в повседневной жизни и сама была не прочь иногда позлорадствовать и, конечно, не позволяла делать то же самое над собой, покорно и с величественным страхом слушать этого единорога.

— Итак, к делу. Я хочу предложить вам работу, под стать вашим знаниям и умениям. Надеюсь, у вас нет неприязни к библиотекам?

— Вы хотите, чтобы я работала библиотекарем? — спросила Трикси и не смогла скрыть своего презрения.

— Нет, эта должность уже занята. Да и тебе она всё равно не подойдёт. Понимаешь, Трикси, я не могу рассказать тебе обо всех тонкостях этой работы. Но, дабы ты имела общие представления, я скажу, что некоторые, особо важные фолианты, которые хранятся в моей личной библиотеке, требуют не только тщательного изучения, но и практического применения. Знания, которые содержатся в них, требует применения. Однако, — на лице Луки мелькнуло сожаление, — большинство единорогов способны лишь на телекинез и телепортацию.

В глазах Трикси застыл немой вопрос, и Лука, видя это, поспешил пояснить:

— Я считаю, что ты способна на большее. У тебя есть потенциал, который требуется лишь правильно использовать!

— Вы действительно так считаете? — спросила фокусница тихим от волнения голосом.

— Я не считаю, а знаю! — Лука улыбнулся и с гордостью продолжил. — Ты будешь жить и работать в хороших условиях. А зарплата… Я знаю одного пони, который проработал у меня пять лет, и теперь у него достаточно средств к существованию, чтобы обеспечить себе безбедную старость!

Для Трикси этого оказалось достаточно, чтобы принять решение. Но не успела она даже открыть рот, как Лука кое-что добавил:

— Но я должен тебя предупредить, что я требую от своих сотрудников максимальную самоотдачу! А, учитывая твою должность, могу сказать, что работы у тебя будет невпроворот.

— То есть я не смогу больше заниматься фокусами? — искреннее поразилась и огорчилась кобылка, и выражение на её лице стало под стать эмоциям.

— Мне рассказали, что для тебя это очень важно. Но, если ты примешь моё предложение, как минимум на пару лет тебе придётся забыть о карьере фокусницы… Но поверь мне, ты не пожалеешь, если согласишься!

Кажущаяся Трикси прочной, как стена замка, уверенность в собственных решениях вдруг дала трещину. Личность пони словно раздвоилась, когда одна её часть говорила, что такой шанс бывает лишь раз в жизни, и поэтому нельзя его упускать; другая же сущность утверждала, что нельзя в одночасье взять и перечеркнуть все мечты и стремления.

— Я дам тебе время подумать, до пятницы. Приходи сюда в это же время. И помни, Трикси, такой шанс бывает лишь раз!

Лука отвёл взгляд от кобылки и приступил к следующему блюду. А фокусница, некоторое время посидев за столом и поняв, что встреча закончена, попрощалась с Лукой и покинула ресторан.

Трикси была в смятении. Она не знала куда идти и что делать дальше. Мир словно перевернулся с ног на голову, и Трикси побрела по улице, не имея ни цели, ни даже осознания того, куда идти.

Прохожие, повозки, магазины, дома, деревья, небо – всё смешалось в одно монотонное, размытое пятно.

«И что же делать? Как поступить… — проносились одни и те же мысли в голове фокусницы. — Такой шанс бывает лишь раз… И это правда! Но… но разве я могу вот так взять и отказаться от фокусов? Ведь это дело всей моей жизни! А эта работа…»

Вдруг у Трикси перед носом промчалась повозка. Фокусница резко отскочила назад и расширившимися от страха зрачками стала судорожно смотреть на чуть ли не сбившую её махину. Та помчалась вперёд, и лишь крик: «Смотри куда идёшь, овца!» — послышался в ответ. Фокуснице потребовалось всего ничего, чтобы оценить обстановку и убраться с проезжей части.

С напуганными глазами, как у загнанного в западню зверя, кобылка смотрела по сторонам, пытаясь успокоить бешено колотившееся сердце и восстановить перехватившее дыхание. Прохожие смотрели на неё, словно на сумасшедшую, которая решила покончить жизнь под колёсами повозки, и старались обходить кобылку стороной. Успокоившись, Трикси решила, что будет лучше отправиться домой и там, возможно, принять какое-нибудь рациональное решение.

Многие постояльцы дома миссис Хадсон сейчас были либо на работе, либо просто отлучились по своим делам. И даже самой хозяйки дома не оказалось. В любой другой день этот факт обрадовал бы Трикси, но только не сегодня. Молодая пони сейчас не отказалась бы от совета более опытной кобылицы в возрасте. Но, видимо, сегодняшний день Трикси было суждено провести в долгих и безрезультатных раздумьях.

Глава IV

Остаток дня и почти всю ночь Трикси провела в томительных раздумьях, взвешивала все за и против, пытаясь найти единственно верное решение. Однако это оказалось не просто сложно, а практически невозможно! Так что Трикси уснула ни с чем.

Проснулась пони в районе двенадцати часов. Её состояние было удручающим. Усталый взгляд, сморщившееся лицо, убитый голос и вялая походка – вот, что увидела хозяйка дома, когда Трикси спустилась на первый этаж. Кобылица проводила кобылку непонимающим взглядом, и, когда та села за стол, встревоженным тоном спросила:

— Что с тобой, деточка?

В любой другой ситуации (или скажи это другая пони) Трикси бы проявила характер, но сегодня, казалось, сама сущность фокусницы решила изменить своим принципам.

— А разве со мной что-то не так? — спросила Трикси вялым голосом, даже не пытаясь выглядеть уверенной.

— Не надо мне тут! Я всё прекрасно вижу! — слегка повысила тон миссис Хадсон, но продолжила лишь с сочувствием: — Что случилось? Вчера утром ты была чем-то сильно взволнована, а теперь выглядишь так, словно из тебя кто-то все соки выжал!

— Да?.. — спросила Трикси и глупо улыбнулась, но эта улыбка тут же исчезла. — Миссис Хадсон, я хотела бы у вас кое-что спросить… Мне нужен ваш совет.

— Так спрашивай, кто тебе не даёт? Чем смогу, как говорится, подсоблю!

Решимость этой немолодой, но энергичной пони, придала Трикси уверенности.

— Были ли у вас в жизни такие моменты, когда вам нужно было сделать что-нибудь в упрёк вашим планам?

— Ох, — вздохнула пегаска с облегчением и улыбнулась, — если дело в этом, то не стоит волноваться. Ты ещё молодая и поэтому не до конца понимаешь, что не всё в этой жизни делается лишь нам в угоду. Сколько раз мне приходилось идти, как ты сама сказала, в упрёк своим желаниям. Порой мне было непросто и очень обидно, но по-иному никак! Жизнь и судьба те ещё гадюки, и мы не можем с этим ничего поделать. Но, скажу тебе, даже хорошо, что не все наши мечты и желания сбываются. Будь это так, любой бы смог достичь любых высот и стать тем, кем хочет. А это, я скажу тебе, неправильно! Пони должен своим потом и кровью добиваться желаемого, а не ждать, пока ему всё принесут на серебряном блюдечке!..

Трикси внимательно выслушала миссис Хадсон. И хотя это было не то совсем то, что она ожидала услышать, некоторые фразы запали фокуснице в душу.

— Спасибо большое! — искренне поблагодарила Трикси, но поспешила добавить: — Но это немного не то…

— Что ты у меня спросила, на то я и ответила.

— А приходилось ли вам… не просто идти против своих убеждений, а ещё принимать такие решения, от которых зависело ваше будущее.

— Ох, милочка…

— И это ещё не всё! — прервала Трикси кобылицу.

Та посмотрела на неё по-дружески недобро и сделала еле заметный жест головой.

— И если вы согласитесь, то можете навсегда лишиться своей мечты, к которой вы шли всю свою жизнь… — Трикси поникла головой и еле слышно добавила: — Ради которой ты только и жила…

Миссис Хадсон всё прекрасно поняла, но решила не задавать прямого вопроса. Она не хотела, чтобы Трикси (а это было вполне возможно) сорвалась и разговор пошёл коту под хвост.

— Да, кое-что припоминаю, — сказала кобылица замечтавшимся голосом и улыбнулась. — Знаешь, когда я была ещё молодой кобылкой, немного младше тебя, у меня была мечта: работать на фабрике радуги в Клаудсдейле. И всё к этому шло. Я окончила школу, накопила достаточно денег и отправила резюме. В те времена, да и сейчас, наверное, тоже, на фабрику радуги брали не всех подряд. Но мне повезло – мою кандидатуру одобрили. Мне оставалось лишь собрать чемоданы и в путь! — тут голос миссис Хадсон стал заметно тише, а улыбка исчезла с её лица. — Вот только в моём родном городе была просто катастрофическая проблема с погодной командой. Почти вся молодёжь уезжала либо в Клаудсдейл, либо в Мэйнхэттен, либо в любой другой крупный город. И в погодной команде остались, как мы их тогда ласково называли, «старички». А я…

— И вы остались? — спросила Трикси взволнованным голосом.

— Да, осталась. Хотя в конечном итоге и это не помогло, и мне вскоре пришлось перебраться в Мэйнхэттэн, где и начиналась моя новая жизнь.

— И вы сожалеете, что не последовали тогда за своей мечтой?

Глаза фокусницы горели, и она с замиранием сердца ждала ответа кобылицы. Миссис Хадсон на мгновение улыбнулась, затем серьёзным, как никогда, тоном сказала:

— Сожалею ли я о своём выборе? Да. Могла ли я поступить иначе? Нет.

Трикси молча отвела задумчивый взгляд в сторону. А миссис Хадсон, видя, что кобылке надо побыть одной, на пару минут вышла из кухни.

«Всё это, конечно, очень интересно и познавательно, но как поступить мне? Последовать её примеру и отказаться от своей мечты?.. А ведь она жалеет о своём выборе. Но у неё не было другого выхода, а у меня... А есть ли он у меня?..» — размышляла Трикси. Но ей было не суждено сделать выбор. На кухню вернулась миссис Хадсон, а вместе с ней и ещё два постояльца.

— Сейчас я накрою на стол, — объявила кобылица и приступила к своим прямым обязанностям.

После завтрака Трикси решила, что сидеть в комнате и терзать себя весь день – не самая лучшая идея. А вот сходить прогуляться и, возможно, проведать Слакера, она была не против.

Идея оказалась хорошей. Прогулка действительно помогла Трикси отвлечься от проблем и сделала её похожей саму на себя.

Проходя возле торгового центра, Трикси стала невольной свидетельницей новой выходки местного шута, которому на этот раз помогали ещё два каких-то молодых пони. Их новой «жертвой» стал толстый, словно бочка с огурцами, единорог. Цель насмешки была незамысловатой, однако пони, как видимо, не только не стыдился своего лишнего веса, но и находил в этом нечто забавное. Тут-то и стало ясно, для кого это был просто способ унизить пони, а для кого указать на недостатки в саркастической форме. Так, например, земнопони (главный шут и предмет насмешки) разошлись с улыбками, а вот два горе-помощника ушли отсюда с недовольными лицами.

Один из этих пони показался фокуснице знакомым, и она поспешила догнать двух единорогов.

— Слакер! — крикнула Трикси, признав в серо-коричневом жеребце с оранжево-коричневой гривой своего друга.

Тот остановился, но, видимо, не понял, кто его звал.

— Слакер, глухая ты тетеря! — крикнула Трикси ещё громче.

На этот раз единорог верно её расслышал и обернулся. На его лице появилась улыбка, и он веселым голосом ответил:

— Привет. Давай к нам!

Трикси быстро нагнала двух жеребцов.

— Где ты вчера пропадала? Я тебя ждал-ждал, а ты!.. Эх, — махнул Слакер копытом, — ещё другом тебя считал.

— Где я пропадала? — повысила тон фокусница, и в её голосе не было ни намёка на шутку. — Я пришла к тебе, как ты и просил, но тебя не было! А ведь ты сам попросил меня помочь тебе с учёбой! И после всего этого ты ещё смеешь мне такое говорить? Это наглость, Слакер!

Жеребец потупил взгляд, а его друг громко рассмеялся.

— Ты-то чего ржёшь? — грубо спросил Слакер у своего друга и, скрепя зубами, прошипел ему на ухо: — Ты же мне сказал, что она не приходила!

— В следующий раз не будешь друзей подставлять, — ответил тот с противной улыбкой.

— Когда это было?

— Да хоть вчера, когда ты…

— Хоть бы извинился! — напомнила о своём присутствии Трикси, тем самым прервал перешептывание двух жеребцов.

— Ладно, я до универа! Удачи, — попрощался друг Слакера и направился к университету.

Сам же горе-обманщик надеялся, что на этом неприятный разговор закончится, но Трикси была не из тех пони, кто быстро забывает об обидах. Нахмурив брови, фокусница недобрым голосом спросила:

— И как это понимать? Что за глупые шуточки?

— Да это всё они, сказали мне, что тебя вчера не было, вот я и…

— И решил мне соврать? — сказала Трикси резко, и лицо её побагровело от злобы.

— Да что ты всё заладила: «Соврать да соврать!» Нет, это шутка, всего лишь безобидный юмор! — попытался оправдаться Слакер и глупо улыбнулся.

— Плохой из тебя юморист. Чтобы я больше такого не слышала, ясно?

— Да ладно тебе, на друзей не обижаются!

Трикси сейчас так и хотелось высказать этому жеребцу всё то, что она о нём думает. Но, рассудив: «Мне бы от него совет получить!» — она не стала этого делать. Глубоко вздохнув, кобылка спросила, пытаясь подавить вспышку гнева:

— Помнишь, я рассказывала тебе о встрече с господином Лукой?

— А, это тот пони, который хотел предложить тебе работу?

— Да.

— Здорово. И когда ты с ним встретишься?

— Склерозник недоделанный, я уже была на встрече! — повысила тон кобылка.

— Давай только без оскорблений, ладно? — ответил друг, и голос его также погрубел. — Я не обязан обо всё помнить, у меня и своих дел по горло! И к чему ты вообще это вообще спрашиваешь? Не получилось, что ли, чего?

Трикси вдруг расхотелось рассказывать другу про итог встречи. И дело было не только в отношении жеребца к серьёзному разговору, но и в том, что кобылка перестала верить, что от этого пони может услышать что-нибудь дельное. И всё-таки фокусница поведала студенту свою историю.

— И ты ещё сомневаешься? — поразился Слакер, смотря на кобылку, как на сумасшедшую. — Если бы мне предложили такое, то я бы сразу же согласился! Это же тот самый Лука, владелец сети гостиниц, ресторанов и Дискорд пойми ещё чего! Он же купается в битах! А ты, дура, ещё сомневаешься?

В ответ Трикси дала Слакеру пощёчину. Место удара тут же покраснело, но лицо кобылки, казалось, имело более яркий оттенок. Тяжело дыша и еле сдерживаясь, чтобы не закричать, она смотрела на жеребца, словно на злейшего врага, и не желала с ним больше общаться. Да и сам Слакер был не лучше: вместо извинений он просто фыркнул и, сказав, что возвращается в общежитие, ушёл.

День проходил не так, как планировала Трикси. Получив помощи от одной пони, она не узнала ровным счётом ничего от другого. «Ну просто замечательно!» — сказала пони вслух и решила пройтись.

Глава V

В томительных раздумьях незаметно пролетели оставшиеся два дня. Трикси склонялась то к одному, то к другому варианту. Однако сколько бы она ни старалась, ни мучила себя, ни спрашивала совета у других пони, ей так и не удалось прийти к окончательному решению. «Всё против меня! — стала частенько говорить фокусница. — Почему я должна выбирать между молотом и наковальней? Почему в этой грёбаной жизни всегда надо чем-то жертвовать? Я не могу отказаться от своей мечты, как и от этого чёртового предложения! Уж слишком велика цена ошибки!..»

И вот наступило утро пятницы.

Трикси не спала всю ночь, но так и не смогла сделать выбор. Измученная самоистезанческими мыслями фокусница была практически готова довериться судьбе и кинуть монетку. Но в силу своего характера она не могла позволить никому, кроме себя, распоряжаться собственной судьбой.

До встречи осталось всего четыре часа, когда Трикси, позавтракав со всеми постояльцами дома, отправилась в центр города. Хотела ли она найти там то, в чём так нуждалась, или дело было в безысходности – не знала даже сама фокусница.

В раздумьях, ставших для пони дремучим лесом, из чащи которого ей никак не удавалось выбраться, кобылка дошла до торгового центра. Жизнь здесь шла своим чередом, и разве что сумасшедшего земнопони, который сегодня надел синий плащ, пытались прогнать куда-нибудь подальше от торгового центра. Однако шут не сдавался и кричал в ответ на угрозы: «Глупо обижаться на собаку, которой вздумалось полаять. Но знайте, все гении безумны! И я их лучший экземпляр!» Но все эти речи охранники пропускали мимо ушей. «Я вам не раб мечты, а верный её спутник, — вдруг начал шут таким тоном, словно отвечал на чей-то вопрос. — Можно быть богатым или бедным, известным или серой мышкой, добряком или злодеем! Но разве можно жить в упрёк себе? И просыпаясь каждый день, жалеть о жизни своей и ждать, когда наступит ночь. И лишь уснув, познать вкус счастья!..» — на этом речь шута оборвалась, и он продолжил сопротивляться охране.

Трикси опустила взгляд вниз и вновь вернулась к своим томительным раздумьям.

Оставшееся время пролетело, точно секунда. Трикси пришла в ресторан «Чёрная жемчужина» ровно в два часа дня.

Лука уже ждал её за тем же столиком, за которым он сидел в прошлый раз. Рядом с ним стояли те же два грифона, а на столе были похожие блюда. Лицо единорога было невозмутимым, словно у царя, а в его речах разве только очень чуткий слух мог уловить нотки каких-либо эмоций.

— Как мне думается, ты уже приняла моё предложение? — спросил Лука, даже не допуская иного варианта.

Вопрос прозвучал, словно он был риторическим.

— Да, я приняла решение, — ответила Трикси уверенно.

Была отчётливо слышна разница между подавленным голосом фокусницы несколько часов назад и тем, каким тоном она говорила сейчас.

— Отлично. И каков же твой ответ? — спросил Лука.

Хотя его голос оставался по-прежнему невозмутимым, единорог неожиданно для себя допустил вариант, в котором Трикси могла не согласиться.

— Ваше предложение, господин Лука, очень щедрое и заманчивое. Многие мои знакомые и мечтать не могли о таком шансе!..

— Говори конкретней!

Трикси выдержала паузу и, глубоко вздохнув, выпалила на одном дыхании:

— Я отказываюсь.

Фокусница ожидала, что в ответ на неё обрушится град бранных слов, упрёков или уговоров. Так должно было случиться, будь на месте Луки кто-нибудь другой. Однако этот пони преподнёс неожиданный сюрприз.

— Жаль, искренне жаль. Мы могли бы помочь друг другу, но ты сделала свой выбор. И о нём ты ещё пожалеешь! — сказал Лука холодным тоном, и по спине Трикси прошла волна мурашек.

Одного только взгляда этого пони было достаточно, чтобы почувствовать всё его величие и власть. И если бы Лука попытался переубедить Трикси, то у него, скорее всего, это со временем и получилось. Но жеребец высказал свою точку зрения и не стал её менять.

Невольно дождавшись, пока Лука сделает жест копытом, Трикси встала из-за стола и покинула ресторан.

Идя домой, Трикси испытывала разные чувства: от удовлетворения и гордости, до растерянности и страха. «И о нём ты ещё пожалеешь!» — крутилась последняя фраза Луки в голове у Трикси. И чём больше кобылка о ней думала, тем страшнее ей становилось. «Кто знает, что на уме у этого всемогущего пони! Он ведь способен на что угодно ради достижения своей цели. И если я таковой являюсь, то… Брр, лучше не думать об этом. К тому же это могла быть просто напутствующая фраза… напутствующая? Не приведи Селестия! Я никогда не пожалею о своём выборе. Он правильный, и я это знаю! А этот Лука, что за глупое имя, пусть оставит своё мнение при себе! И что это я вообще разволновалась? Это всего лишь вещ… тьфу ты, всего лишь простая фраза, и ничего вещего там нет!.. Ох, ладно, приду домой, зайду в комнату и… и немного горло промочу. Успокоюсь и займусь своими делами. Думаю, стоит до театра сходить. Если не сегодня, то завтра уж точно. Да, жизнь продолжается!»

К сожалению, и без того богатый на события день решил преподнести ещё один сюрприз.

Придя домой, Трикси сразу же направилась к себе в комнату. Однако нечаянно столкнулась с миссис Хадсон.

— Извини меня, дорогая, я тебя совершенно не заметила, — оправдалась кобылица подозрительно неуверенным голосом.

— Ничего, моей вины здесь столько же, — улыбнулась Трикси в ответ. — Кстати, что там у нас сегодня на обед? А то я голодная, как волк!

— Как придёшь, так и узнаешь, — ответила кобылица стандартной фразой.

Было прекрасно видно, что она хотела сказать что-то ещё. Однако Трикси настолько быстро зашла на кухню, что пони просто не успела этого сделать.

На кухне оказался лишь один постоялец дома, земнопони серой масти с грязно-зелёной гривой. Он читал свежую газету и заметил фокусницу только тогда, когда она с ним поздоровалась. Жеребец ответил взаимностью, но тут же с сочувствием произнёс:

— Как жалость. Хороший театр был!

Фокусница потупила взгляд и с глупым выражением на лице спросила:

— О чём ты говоришь?

— Ну как же! — поразился земнопони, но тут же добавил: — Или ты ничего не знаешь?

— Не знаю о чём?

— Вот, почитай, — ответил он и положил на стол газету.

Трикси посмотрела на газету, потом на жеребца и только затем принялась за чтение. По мере того как она вникала в смысл написанного, её взгляд грустнел, а дыхание учащалось. «Ночью с четверга на пятницу в Малом Мэйнхэттэнском театре случился пожар. Огонь бушевал два часа и сумел повредить кровлю, полностью выгорели некоторые помещения, а также был уничтожен склад. Хотя ущерб ещё не подсчитан, специалисты говорят о баснословных суммах!..» — гласил отрывок из статьи.

Так и не дочитав статью до конца, Трикси кинула газету обратно на стол. И молча уставилась на пол.

Миссис Хадсон, которая всё это время стояла в дверном проёме, подошла к поникшей взглядом фокуснице и ласковым голосом произнесла:

— Жизнь – сложная штука. Она всегда преподносит сюрпризы, и далеко не все из них хорошие. Тебе нужно просто принять это как должное и жить дальше.

— Принять как должное? Жить дальше? — спросила Трикси тихим голосом, в котором с каждым новом словом, словно грибы после дождя, появлялась злоба и раздражение. — Вы просто не знаете, что я сегодня сделала. Какой выбор я сделала!

— Трикси…

— Что, миссис Хадсон? — грозно спросила фокусница и, резко подняв взгляд, посмотрела на кобылицу таким глазами, что той стало не по себе. — У вас есть, что сказать? Или же это как обычно какие-нибудь напутствующие сло… — не сумела договорить Трикси, вдруг вспомнив фразу Луки.

Миссис Хадсон смотрела на этот букет эмоций и совершенно не знала, что следует сказать. Уже давно она не видела, чтобы кто-то так злился и грустил одновременно.

— Я, пожалуй, пойду, — решил вовремя покинуть опасное место земнопони.

Аккуратно встав из-за стола, жеребец не спеша направился к выходу. Но как только он поймал на себе ледяной взгляд фокусницы, от которого по спине прошла волна мурашек, копыта сами понесли его прочь из кухни.

Сказать по правде, миссис Хадсон и сама была не против покинуть помещение. Однако оставить неуравновешенную кобылку одну, она не могла.

— Может быть, ты расскажешь мне? Выскажись, тебе станет легче, — предложила миссис Хадсон, однако одного взгляда фокусницы было достаточно, чтобы понять её ответ. — Не стоит держать всё в себе − ни к чему хорошему это не приведёт.

— Это вас не касается… никого не касается, кроме меня одной! — крикнула кобылка что есть мочи и встала из-за стола.

— Куда ты? — с тревогой спросила пегаска, смотря на уходящую единорожку. — Только не вздумай делать глупостей!

— На сегодня с меня их уже хватило! Я у себя!

Поднявшись к себе в комнату, фокусница завалилась на кровать и озлобленным взглядом уставилась в потолок. «Как же так? Неужели я сделала неправильный выбор?.. — говорила она про себя, но следующую фразу выкрикнула вслух: Пропади оно всё пропадом!» Находившиеся рядом вещи кобылка тут же скинула копытом, а затем с помощью магии опрокинула и саму тумбочку.

Миссис Хадсон, которая решила не оставлять разъярённую кобылку одну, стояла за дверью и всё прекрасно слышала, однако входить в комнату пока не решалась.

А тем временем на пол завалилось ещё несколько атрибутов интерьера. Гневу фокусницы не было предела. Так что только после того как не удалось опрокинуть шкаф, Трикси остановилась. Выплеснув часть гнева, тяжело дыша, она рухнула обратно на кровать. «А может, мне вернуться к Гаюсу?.. — спросила пони сама себя, но тут же фыркнула: Ещё чего! Уж лучше обратиться к Луке и попроситься на работу. Но возьмёт ли он меня?.. Его ответ был однозначным и даже… пророчес… — Трикси поморщилась, не желая произносить это слово.

Стоявшая за дверью миссис Хадсон сначала успокоилась, решив, что Трикси наконец остыла. Но когда затишье затянулось и в течение десяти минут единорожка «не подавала никаких признаков жизни», кобылица заволновалась. «Святая Селестия, дай ей сил всё это пережить! Она же ещё совсем молодая и…» — не успела договорить миссис Хадсон, как вдруг услышала звук бьющегося стекла. Сердце пони на секунду замерло, и она, выкрикнув имя фокусницы, заскочила в комнату.

Трикси лежала на кровати. На полу и рядом с ней лежали осколки разбитой бутылки, а по её лицу, наряду со стекающей жидкостью, текла кровь, сочащаяся из нескольких порезов. Взгляд фокусницы был переполнен злобой и болью. Из её уст вырывались болезненные стоны, а дыхание осуществлялось через нос.

Стиснув зубы, Трикси магией вытащили небольшой осколок, который лишь чудом не попал в глаз. Алкоголь тут же «подпалил» место пореза, и фокусница невольно прикусила губу. Швырнув осколок на пол, Трикси посмотрела на растерянное лицо миссис Хадсон. Кобылица явно хотела что-то сказать, но с её уст так и не слетела ни одна фраза. Зато Трикси сказала, правда, так, словно размышляла вслух:

— Я не вернусь ни к этому снобу Гаюсу, ни к этому возомнившему себя богом Луке. Один помыкал мной, а другой хотел использовать себе в угоду. Не на ту нарвались! Верно, миссис Хадсон, жизнь – та ещё змеюка. А змея либо тебя, либо ты её. И как бы тяжело мне не было, это мой выбор. Пора уже учиться отвечать за свои поступки. И я отвечу, да так, что у всех челюсть отвиснет!

Взгляд Трикси вдруг избавился от всей злобы, и на её место пришла уверенность. — Возвращайтесь на кухню, я скоро спущусь.

Голос и взгляд фокусницы произвели на миссис Хадсон такое впечатление, что она не просто повиновалась, но даже не сумела ничего возразить.

Проводив кобылицу взглядом, Трикси встала с кровати, но уходить не спешила. Внезапно её рог засветился, и в тусклой вспышке возникала та самая газета. Недолго думая, фокусница вытерла лицо газетой и, скомкав её, с помощью магии подожгла бумагу. Пропитанная крепким алкоголем она вспыхнула, как спичка, и заполыхала ярким пламенем.

— Как сказал один мудрец: «И поглотило всё адово пламя, и исчезло в нём всё зло и все страхи, порождённые им. Остался лишь пепел, из которого восстанешь ты, словно феникс, великим и могучим!»