Небо для пегасов

Глава 8

Вот уже два дня прошло с тех пор, как Скуталу вернулась обратно в Клаудсдейл, и оба дня пегаска не находила себе места. Она никак не могла решиться отправиться в школу “Спид Вингс” и рассказать Скайли о том, что же случилось. Просто не могла собраться с духом.

Первыми, кто её встретил после возвращения, были конечно же её верные звеньевые-ведомые – Блюз и Файербол. Скуталу тут же все им рассказала, но они ничем ей помочь не могли.

Побывала она и у Рэйнбоу Дэш, которая восприняла это известие без особых эмоций.

— Что ж, — бесцветным голосом проговорила она, когда Скуталу рассказала ей всю историю. — Торнадо никогда не были её сильной стороной.

— И это все, что ты можешь сказать? — удивилась Скуталу.

— А что еще ты хочешь от меня услышать, — спросила Дэш, допивая очередную кружку сидра. — Она не смогла совладать с торнадо тогда, не смогла и сейчас.

— Но ведь она спасла двух пони, вытащила их из того проклятого торнадо. Это героический поступок!

— Это нормальный поступок нормального пони, — возразила Дэш. — Каждый из нас должен поступать подобным образом — помогать тому, кто попал в беду. К сожалению, для неё это закончилось фатально, но тут уж никто не виноват. Такое же могло бы случиться, например, со мной или с любой из моих подруг, когда вернулась Найтмер Мун, или когда Дискорд освободился из своего заточения в статуе и превратил Понивилль в сумасшедший дом. Любую из нас мог бы сожрать дракон, когда мы пытались выгнать его из пещеры, или же мы могли погибнуть во время нашествия чейнджлингов на Кантерлот. Могло бы случиться, но не случилось. А вот ей не повезло. Так что героизма здесь было не больше, чем в тот раз, когда я поймала падающую Рэрити и Вондерболтов на Празднике Юного Летуна сколько-то там уже лет назад.

— Я надеялась, что ты хоть как-то поддержишь меня, — тихо сказала Скуталу.

Она развернулась и расправила крылья, собираясь взлететь, но Дэш её остановила.

— Постой, — сказала она и подошла к ней вплотную. — Единственное, чем я могу поддержать тебя, Скут, так это только пожелать тебе удачи. Я знаю, тебе предстоит нелегкий разговор, но пойми одну вещь: такое случается. И может случиться с любым пони. С каждым из нас. Просто прими это как данность. Ни твои слезы, ни слезы Скайли не помогут вернуть её мать. Постарайся донести это до неё. Понимаю, это может звучать жестоко и бессердечно, но это правда.

Скуталу молча кивнула и уткнулась носом в шею Дэш. Та, в свою очередь, положила копыто ей на спину. Некоторое время они так стояли, потом Дэш вдруг неожиданно сказала:

— Спитфаер собирается сделать тебя ведущей основной пилотажной группы.

Скуталу отступила назад и уставилась на Дэш, недоверчиво сощурив глаза. Потом дернула ушами и переспросила:

— Как ты сказала?

— Мои поздравления, капитан Вондерболтов, вот как.

— Но с чего ты это взяла? — удивилась Скуталу.

— Она сама мне сказала. И просила, чтобы я лично тебе об этом сообщила, уж не знаю почему. Наверное думала, что это будет мне такой своеобразной маленькой местью. Типа, ты, вот, не смогла, а твоя сестра смогла, завидуй, мол, теперь. — Пегаска ядовито ухмыльнулась.

— Дэш, не надо…

— Только вот ей невдомек, что на меня эти фокусы давно уже не действуют, — продолжала она, не обращая внимания. — Впрочем, если ей хочется так считать — пусть считает, не буду её разочаровывать. Как и что-либо доказывать тоже не буду. Пусть порадуется. Пока.

— Дэш, ну зачем ты так говоришь? Мне наоборот показалось, что ваши отношения наладились после той встречи.

— Ха, еще как! Особенно после того, как я ей открыто сказала, что ты уже выросла из своего голубенького комбинезончика. Она прямо так и воспылала любовью ко мне, хотя я всего лишь сказала ей все как есть. Но она упорно не желает ни слышать этого, ни понять, потому что знает, что это правда. А правда, знаешь ли, может больно ранить. Вот поэтому она и хочет перебинтовать копыто раньше чем поранит его.

— Погоди, Дэш, ты хочешь сказать…

— Что хотела, то я сказала. Но тебе я больше ничего говорить не буду, сама дойдешь. И выбор сделаешь сама. Я всего лишь сообщила тебе новость.

— Ладно, с этим пока подождем, — сказала Скуталу. — Сейчас у меня есть заботы поважнее, а там разберемся. Спасибо тебе, сис, но мне и правда пора.

С этими словами она обняла старшую пегаску и взлетела.

— Смотри не ошибись, — крикнула ей вслед Дэш.

Она тяжело вздохнула и вновь наполнила сидром уже неизвестно которую по счету кружку. С минуту она задумчиво смотрела на неё, потом отставила в сторону и, низко опустив голову, проковыляла в дом, с треском захлопнув за собой дверь.

День постепенно подходил к концу. Внизу на земле вовсю поливал дождь, и его шум был слышен даже здесь, в Небесном Городе. Погодники подготовились основательно, обложив небо огромными серыми грозовыми тучами. Впрочем, как всегда, все же малость переусердствовали, и сейчас среди этих туч бешено метались искривленные стрелы молний, а оглушительные раскаты грома сотрясали облака, на которых располагался Клаудсдейл.

Скуталу лежала в своей комнате, блуждая по потолку невидящим взглядом. В голове, словно бабочки, мелькали неясные обрывки мыслей, не позволяя сосредоточиться ни на одной. Воспоминания, размышления, переживания, мечты — все это отвлекало её от главного: от попытки построить будущий разговор со Скайли и подобрать нужные слова, которые никак не желали подбираться. Быть может, лучше солгать? Сказать, что ей так и не удалось ничего выяснить, что она нигде не смогла найти её маму. А может, просто ничего не говорить Скайли? Вообще не летать к ней, забыть обо всем этом, как будто они никогда не встречались, как будто последних двух недель вообще не было в жизни Скуталу. Но нет, она прекрасно понимала, что не сможет так поступить. Скрыть правду означало обречь бедного жеребенка на жизнь в неведении, на надежду, которой никогда не суждено будет оправдаться. Не сказать ничего — значит не выполнить данного обещания и все равно в конечном счете скрыть правду. Единственный выход — это сказать все как есть и, как советовала Рэйнбоу, постараться объяснить маленькой кобылке, что она должна держаться и быть сильной. Но как о таком говорить? Какие выбрать для этого слова? И снова все эти размышления отправлялись по кругу.

Снаружи в дверь стукнули копытом, отчего она резко распахнулась, но Скуталу не обратила на это никакого внимания. Она продолжала рассеяно разглядывать потолок, будто бы надеясь прочитать на нем ответы на свои вопросы.

В комнату ввалился красный пегас, но замер посреди комнаты, вытянул шею и спросил:

— Эй, Скут, ты спишь, что ли?

— Файри, сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не врывался без стука? — как-то отрешенно проговорила Скуталу, даже не поворачиваясь в сторону незваного визитера.

— А, ну извини, если разбудил, — отозвался Файербол, словно бы не услышав или же просто проигнорировав замечание Скуталу. — Слушай, Скут, тут такое дело: я только что видел директора Спитфаер, и она просила передать тебе, что хочет с тобой поговорить. Просила, чтобы ты зашла к ней.

Пегаска продолжала молча лежать, тогда Файербол подошел к её кровати, опустил голову и прокричал ей прямо в мордочку:

— Подъе-ем! Хватит дрыхнуть, а то ночью спать не будешь! Ты вообще слышала, что я сказал?

— Ох, Файри, ну что ты орешь? — поморщилась Скуталу. — Слышала я тебя, слышала. Потом зайду.

— А, ну ладно, — воскликнул жеребец. — Мне сказали — я передал, а дальше уж сами разбирайтесь. Я пошел, а ты не скучай!

Он направился к двери и, распахнув её, чуть не столкнулся нос к носу с желтой кобылкой, стоящей в коридоре за дверью. От неожиданности она отпрянула, испуганно пискнув.

— О, привет, ты кто? — весело вопросил Файербол.

— Ой, извините, я наверное не вовремя, — пролепетала она. — Я… я попозже… в другой раз…

— Лайма, заходи, — крикнула Скуталу из комнаты, услыхав её голос. — Не бойся этого неотесанного болвана. А ты, — обратилась она к Файерболу, — дай ей пройти и не забудь закрыть за собой дверь.

— А чего это я неотесанный? — с притворной обидой протянул Файербол. — Но тут же расплылся в улыбке и подмигнул желтой пегасочке: — заходи, давай, а то нам сейчас обоим влетит, она сегодня не в духе.

Лайма, испуганно прижав ушки, осторожно переступила порог, а жеребец выскочил за дверь.

— Ну вы, короче, это, не стесняйтесь, я не буду вам мешать. Я даже подслушивать не буду, честно, — крикнул он из коридора и захлопнул дверь, приглушившую его веселый хохот.

— Напомни мне при следующей встрече дать ему в лоб, — проворчала Скуталу.

— Я не вовремя? Я вам помешала? — встревожено спросила Лайма.

— Ну что ты, я очень рада тебе, — тепло отозвалась Скуталу. — Эта дубина с крыльями — Файербол, мой друг и напарник-звеньевой. Он отличный летун, но у него напрочь отсутствуют манеры и вежливость, так что не обращай внимания. Он иногда может не думая такое брякнуть, что хоть стой, хоть падай, но считает, что это весело и смешно. Шутник, лягать его...

Лайма подошла к кровати и села на пол.

— Скут, я пришла сказать, что завтра собираюсь в Понивилль. Ты просила позвать тебя с собой, и я буду очень рада, если мы полетим вместе. Познакомлю тебя с моей тетей, а потом мы можем сходить в Сахарный Уголок — это такое кафе, где много-много всяких сладостей… Ой, ну да, ты же знаешь, — Лайма смущенно улыбнулась и покраснела. — А потом ты сможешь встретиться со своими друзьями.

Скуталу опустила голову и тяжело вздохнула:

— Прости, Лайма, но, боюсь, в этот раз я снова не смогу полететь. Я очень благодарна тебе за приглашение, и поверь, я очень хотела бы полететь с тобой, но у меня есть одно важное дело, которое мне необходимо закончить.

— Ох, как жаль, — у Лаймы опустились уши. — Может, я как-то смогу тебе помочь?

— Спасибо, — Скуталу печально улыбнулась. — Но вряд ли. К сожалению, ты же не можешь изменить того, что уже случилось. Понимаешь, я встретила маленькую кобылку, которая сбежала из летной школы и отправилась искать свою маму. Я пообещала, что помогу и разыщу её. Но вот недавно я узнала, что её мать погибла, и теперь мне нужно как-то сообщить ей об этом, а у меня не хватает духу. Но дольше тянуть я тоже не могу, и поэтому завтра мне придется отправиться к ней и все рассказать. У меня камень на душе…

— Ох, это просто ужасно! Бедный жеребенок, — воскликнула Лайма. — Я представляю, каково ей будет узнать о таком. И понимаю, как тяжело сейчас тебе.

Некоторое время они молчали. За окном почти стемнело, слышались тяжелые раскаты грома, доносившиеся снизу, отчего в комнате ощущалась дрожь. В коридоре раздавались голоса пони и цокот копыт. В такую погоду всякие тренировки, разумеется, прекращались, и курсантам ничего не оставалось, кроме как расходиться по своим комнатам, чтобы поболтать, поиграть в какие-нибудь игры или просто ложиться спать. Последнее, кстати, тоже было неплохо и весьма ценилось курсантами, так как плотный учебный график и интенсивные тренировки отнимали много сил, а режим дня был строг. Но в подобные моменты, тем более, что они были достаточно редки, тренеры шли на уступки, предоставляя это время в полное распоряжение курсантов.

— Слушай, Скут, а хочешь, я полечу с тобой? — спросила Лайма, нарушая затянувшуюся паузу. — Возможно, тебе стало бы полегче. И кстати, я могу поговорить с этой кобылкой. В конце концов, у нас с ней есть теперь кое-что общее. Я ведь тоже осталась без мамы, и я надеюсь, что смогу найти нужные слова, чтобы все ей объяснить, чтобы её утешить.

Скуталу удивленно на неё посмотрела.

— Хм, я даже не знаю, что сказать. А тебе не будет больно заново переживать все это?

— Разве мои чувства могут сравниться с тем, что предстоит пережить этому бедному маленькому жеребенку? Познать подобное в таком возрасте… Знаешь, когда моя тетя сообщила мне, что мама умерла, мне показалось, небо рухнуло на землю, солнце погасло, ветер остановился. Я плакала целый день. Но потом она сказала мне кое-что, что заставило меня успокоиться, и те слова я запомнила на всю жизнь. Надеюсь, эти слова помогут и этой маленькой кобылке пережить такое страшное потрясение.

— Ты здорово меня выручаешь, Лайма, — проговорила Скуталу. — Мне действительно нелегко, но я не хотела бы взваливать на твою спину такой груз.

Желтая пегаска лишь грустно улыбнулась:

— Я бы конечно предпочла помочь тебе в чем-нибудь менее печальном, но чувствую, что именно здесь я смогу оказаться тебе полезной.

Скуталу встала с кровати и крепко обняла желтую пегасочку, которая еле слышно пискнула и залилась краской.

— Спасибо тебе, — прошептала она, проглатывая ком в горле. Потом выпустила её из своих объятий и уселась рядом. Лайма, опустив голову, смущенно шаркала копытом по полу.

— Надо же, студентка-первокурсница оказалась крепче, сильнее и смелее капитана Вондерболтов, — усмехнулась Скуталу. — Кому расскажи — засмеют.

— Не вижу в этом ничего смешного, — серьезно сказала Лайма. — Вондерболты отличные спортсмены и прекрасные летуны, но все же не какие-то суперпони. Пойми меня правильно, но я рада, что ты еще хоть чего-то боишься. Это значит, что кроме техники и скорости тебя все же еще кое-что волнует. А кроме того, я вовсе не собираюсь никому об этом рассказывать.

— Спасибо, подруга, — улыбнулась Скуталу и прикрыла её крылом. — Мне действительно стало легче.

— Вот и отлично! И я думаю, что тебе все же стоит полететь завтра в Понивилль. Встреча с друзьями поможет тебе развеяться и прийти в норму. Если ты будешь продолжать терзать себя, никому от этого легче не станет, скорее наоборот. Ты говорила, что тебя мучает совесть из-за того, что ты давно не виделась со своими друзьями. Так сбрось с души еще один камень.

— Мне кажется, что веселиться сейчас было бы как-то неуместно, — тихо проговорила Скуталу.

— А когда же по-твоему будет уместно? Завтра? Послезавтра? Через неделю? Понимаешь, те, кто покинули нас, они уже не вернутся, как бы мы этого ни хотели, и наша скорбь не принесет им ничего. Я уверена, им хотелось бы, чтобы мы не плакали по ним, а помнили их, помнили только хорошие и веселые моменты. И пока мы помним их, они всегда будут с нами.

Лайма тихонько коснулась передней ноги Скуталу копытом, встала и вышла из комнаты. Скуталу продолжала сидеть неподвижно, уставившись взглядом в одну точку. И только когда дверь закрылась, щелкнув замком, она вздрогнула, вскочила на ноги и подошла к двери, словно бы намереваясь догнать ушедшую гостью, но передумала. Сказать ей было нечего.

Утро выдалось солнечным, но довольно прохладным. Дождь лил всю ночь, и сейчас снизу от земли тянуло холодом, а воздух был влажным. Скуталу стояла в ожидании Лаймы и наблюдала, как погодники убирали остатки грозовых туч и обычных облаков, чтобы солнце скорее просушило землю. Руководил группой какой-то розовый пегас с кучерявой оранжевой гривой, внешне очень похожий на Пинки Пай. Скуталу улыбнулась, вспомнив эту шумную, веселую и сверхактивную пони, которая работала в Сахарном Уголке и чуть ли не каждый день закатывала вечеринки по любому поводу и без. С ней всегда можно было повеселиться, посмеяться, а то и угодить в какое-нибудь забавное приключение. А уж какие она пекла кексики! Копыта оближешь! Воспоминания о том, как они с подругами выходили из Сахарного Уголка, объевшись сладостями так, что с трудом переставляли ноги, заставили Скуталу снова улыбнуться. А вспомнив случай, когда Свити Белль, решив потренироваться в использовании телекинеза, уронила кусок шоколадного торта себе на нос, а Эпплблум, недолго думая, облизала ей всю мордочку, Скуталу улыбнулась еще шире. Глядя тогда на перемазанную шоколадным кремом, удивленную физиономию Свити Белль, подруги не смогли удержаться и грохнулись от хохота! И вот, кажется, наконец появляется шанс все это снова повторить.

— Доброе утро, Скут! — рядом с ней опустилась Лайма и поправила седельные сумки. — Я готова. О, я смотрю, ты улыбаешься.

— Привет, Лайма. Да так, вспомнила кое-что из своего жеребячества.

— Ну что, можем лететь?

— Пожалуй.

Улыбка тут же исчезла с мордочки Скуталу, как только она вспомнила, куда им нужно лететь и зачем. Лайма, заметив, как разом помрачнела подруга, положила ей копыто на спину и мягко сказала:

— Не волнуйся, все будет хорошо.

Скуталу в ответ только вздохнула, и обе пегаски взлетели и не спеша направились к летной школе.

По прибытии на место, они довольно быстро нашли Скайли, упражняющуюся с дождевыми облаками. Под присмотром учителя кобылка лихо лягала здоровенное облако, заставляя собравшуюся в нем воду проливаться дождем, а когда вода заканчивалась, учитель из специального устройства выдавал новое. Опустошенные же облака кобылка сгоняла в одно большое общее облако, причем это облако было во много раз больше её самой. Тренировка явно проходила очень успешно. Заметив пегасок, Скайли бросила облака и подлетела к ним.

— Привет, Скайли, — поздоровалась Скуталу, стараясь не смотреть в глаза жеребенку.

— Привет, Скуталу! Видела, какую я кучу облаков нагнала? — воскликнула кобылка, гордо приосанившись в воздухе, чем моментально напомнила Рэйнбоу Дэш, когда та хвасталась своими успехами.

— Да, ты молодец, здорово ты управляешься с дождевыми облаками, — похвалила Скуталу. Вызвать дождь из пухлого кучевого облака — задача, требующая определенных усилий, умения и ловкости, так что для жеребенка, еще даже не получившего кьютимарку, это и впрямь было хорошее достижение.

— Это еще что! Я уже снежники вовсю гоняю, а дождевики это вообще легкотня, — небрежно махнула копытом кобылка.

В этот момент к ним подлетел пегас-наставник, который занимался со Скайли, и завис рядом.

— Чем могу помочь, мисс? — спросил он. — Извините, но посторонним запрещено находиться на территории школы.

— Вы не могли бы позвать старшего тренера, у нас к ней разговор, — проговорила Скуталу, чувствуя, как от волнения у нее начинают гореть уши.

Пегас на секунду окинул её взглядом, потом взлетел повыше и свистнул в свисток, висевший у него на шее, после чего махнул кому-то копытом. Тут же к ним подлетел молодой жеребчик, чуть постарше Скайли, но уже с кьютимаркой в виде трех дождевых капель.

— Дриппи, позови-ка сюда миссис Вингс, — сказал пегас.

— Да, сэр, — кивнул Дриппи и унесся.

Все четверо опустились на облако.

Скуталу чувствовала, как внутри неё нарастает напряжение, собираясь холодным комом в животе и отражаясь жаром на ушах. Ей не раз приходилось нервничать и перед экзаменами, и во время исполнения каких-нибудь сложных трюков, и иногда даже просто глядя на Дэш, когда та крутила какие-то совершенно немыслимые кульбиты, но все те ощущения тогда были как-то проще. Почему-то именно сейчас она чувствовала себя очень странно и непривычно.

— Скайли, я хочу познакомить тебя с моей подругой, её зовут Лайма Лемон, — сказала Скуталу, по-прежнему пряча взгляд и стараясь унять дрожь в копытах.

— Привет, Лайма, — кивнула пегаске Скайли и снова повернулась к Скуталу. — Ну как, ты нашла мою маму?

— Скайли, я… — начала Скуталу и запнулась, не зная, как продолжить.

— А, это вы, — сверху спикировала кремовая пегаска и, резко затормозив, опустилась рядом с ними на облако. — Есть новости?

Скуталу вздохнула и опустила голову.

— Скайли, ты не будешь против, если Скуталу побеседует с твоим тренером, а мы с тобой пока посидим вон на том облачке? — мягко проговорила Лайма и приобняла кобылку крылом, увлекая её за собой. — Я должна тебе кое-что рассказать.

— Её мать погибла, — тихо сказала Скуталу, когда Лайма и Скайли поднялись на небольшое облако, висевшее неподалеку. Тренер нахмурилась и жестом попросила пегаса-наставника удалиться. Тот понимающе кивнул и полетел к группе жеребят, играющих в догонялки среди маленьких облачков. — Под Ванхуффером случился торнадо, она спасла из него двоих пегасов, а сама выбраться не смогла. Сильно разбилась, долго лежала в тамошней больнице, но…

— Слышала я о той истории, — с мрачным видом проговорила тренер, — но уж никак не предполагала, что… Говорили, что та пегаска пропала, а оно вон как… Так значит это оказалась её мать. Кто бы мог подумать...

Обе пони взглянули на облако, где расположились Лайма и Скайли. Маленькая кобылка сидела неподвижно, глядя в одну точку, и из глаз её капали слезы. Лайма сидела рядом и, обняв её крылом, что-то говорила ей на ухо. Скуталу отвернулась и молча покачала головой.

— Как вы обо всем этом узнали? — спросила тренер.

— Сестра помогла, — ответила Скуталу. — А я слетала туда и узнала подробности от местных. Даже не представляю, что же теперь будет с бедной Скайли…

— Ничего с ней не будет, — спокойно сказала тренер. — Школа оформит опекунство, а попечительский комитет будет оплачивать её обучение. Не волнуйтесь, на улице не останется. Ну а дальше все будет зависеть от неё самой. Даже сейчас она показывает отличные результаты в погодном деле, так что в будущем место в Погодной Службе ей гарантировано. Ну либо вы можете попробовать пристроить её в Академию Вондерболтов, если хотите.

Скуталу снова молча покачала головой.

— Что ж, спасибо вам за помощь, мисс Скуталу, — тренер взлетела и зависла рядом. — Не тревожьтесь о Скайли, мы позаботимся о ней. Школа “Спид Вингс” одна из лучших в Клаудсдейле.

— Я не о том, — сказала Скуталу. — Как же она теперь будет… одна?

Скайли меж тем взлетела с облака и направилась в сторону полосы препятствий, которая сейчас была свободной, на ходу вытирая копытами глаза. Дриппи, который все это время болтался в воздухе неподалеку, рванул за ней.

— Знаете, сдается мне, что одна она тоже не останется, — улыбнулась тренер. — Этот малец все время вокруг неё ошивается, прям пролета не дает, даже несмотря на отсутствие о неё кьютимарки. Уже не первый раз замечаю. Ладно, удачи вам!

Она махнула на прощание копытом и полетела вслед за жеребятами.

Рядом опустилась Лайма.

— Сильная кобылка, — сказала она, глядя на улетающих жеребят. — Уверена, у неё все будет хорошо.

— Ты не представляешь, как ты меня выручила, — Скуталу крепко обняла желтую пегаску. — Мне кажется, я точно не решилась бы ей сказать и наверняка солгала бы. Сказала бы, что мне не удалось ничего узнать или что-нибудь подобное, хотя я и понимаю, что это неправильно. Ты просто сделала это за меня, и я тебе крайне благодарна. Уж не знаю, насколько это, право, уместно, но спасибо тебе. Мне ни за что не удалось бы так легко успокоить бедную Скайли.

— О, это отнюдь не легко, и если ты думаешь, что Скайли так легко успокоилась, то ты ошибаешься. Просто у неё сильный характер, она будет держаться. Она постарается не показывать на пони своих чувств, но, оставшись одна, конечно же будет и плакать, и скучать. Но она целеустремленная и, можно даже сказать, упрямая. Да она всем нам назло не будет ныть, а станет усиленно тренироваться, чтобы быть похожей на свою мать. Она говорит, что её мама самый лучший погодный пегас. Я, конечно, не знала эту пони, но, думаю, у неё тоже был сильный характер.

— Спитфаер говорила, что у Лайтнинг Даст был тяжелый характер, — заметила Скуталу.

— Не важно, — улыбнулась Лайма. — Уверена, ей теперь будет хорошо в небе. Как и моей маме, и всем пегасам, что покинули нас и ушли в небо.

— Что ты имеешь в виду?

— Понимаешь, всех нас когда-нибудь не станет. Все пони уходят, и с этим ничего нельзя поделать. Даже принцесса Селестия не в силах этому помешать. Но оно и не нужно, потому что так устроена жизнь. А когда жизнь заканчивается, пони уходят. Земные пони становятся землей, которая дает жизнь и силу другим земным пони, единороги становятся магией, которой пользуются другие единороги, а пегасы уходят в небо и становятся этим небом, в котором летаем мы — другие пегасы. И все ушедшие пони — не важно, земные это пони, единороги или пегасы — все они будут жить рядом с нами, пока мы помним их, и будут окружать нас на земле, в небе и в магии.

— Да уж, — выдохнула Скуталу. — Признаться, мне такое никогда в голову не приходило. Но если подумать…

— Это моя тетя рассказала мне об этом. Она очень мудрая пони. И я в это верю. Это помогло пережить утрату нам обеим. Надеюсь, что и Скайли это тоже поможет. Она будет знать, что её мама всегда рядом с ней — в небе, в облаках, в ветре. И в памяти.

— Ты замечательная пони, Лайма. Я так рада, что познакомилась с тобой, — Скуталу ткнулась носом в шею пегаски.

— Я тоже очень рада, Скут, — ответила та, как обычно заливаясь краской от смущения. — Но может теперь мы уже можем полететь в Понивилль?

— Конечно, подруга! — ответила Скуталу и взлетела. — Хоть небо и для пегасов, и я обожаю небо, но я так давно не была на земле! И думаю, что на некоторое время я, пожалуй, там останусь.