Тринадцать комнат
У вас проблемы, Дафна.
Дверь дома Дафны открылась с грохотом, от удара висящая рядом рамка с фотографией семьи желтенькой пони упала, громко зазвенев. Хозяйка дома несла на спине свою подругу Сибси, которая была не в лучшем состоянии.
― Быстрее, Дафна, я больше не могу, она просится наружу, ― задыхаясь, кричала Сибси.
― Все будет хорошо, уверяю тебя, ― попыталась успокоить ее Дафна. Занеся тело на кухню, желтенькая пони положила свою подругу на стол и раздвинула ее задние ноги. ― Я ее уже вижу, давай, Сибси, поднатужься, только не раздави ее.
― Ых… ― Единорожка тужилась изо всех сил, чувствуя, как объект продвигается по ее шейке матки. ― Вытащи ее из меня… Ыыххх.
― Почти-почти. ― Дафна потянулась ртом в раскрытую вагину Сибси и, ухватившись за горлышко, извлекла из своей подруги бутылку высококлассной Сталлионградской водки. Единорожка упала без сил.
― В следующий раз... когда мы будет красть... бутылку из “Мира водки старины Бендера”... не заталкивай ее так далеко… Да, и в следующий раз… я сама ее затолкаю в тебя.
Дафна оттерла бутылку от соков подруги и уже принялась разливать содержимое по рюмкам, добавив дольку лимона и разбавив газировкой.
― Должна признаться, Сибси, я рада, что у тебя такая широкая дырка. Была бы она чуть уже, и пришлось бы ограничиться литром, а тут целых два унесли. ― Дафна отпила. ― Дашь мне свою секс-машину на время? У тебя же все равно жеребец есть.
― Ладно. ― Свесив ноги со стола, единорожка подхватила телекинезом рюмку. ― Я завтра ее на работу принесу, собрать сможешь?
― Угу… ― кивнула в ответ Дафна. ― Только дай член побольше, чтобы меня наверняка унесло на седьмое небо.
― Может еще с грушей?
― Давай с ней, ― согласилась Дафна, и они чокнулись рюмками.
― Почему ты не найдешь себе жеребца? За все время, что я тебя знаю, у тебя от силы было четверо. Причем все жалуешься, мол “жеребцы не трахают”.
― Не знаю… я вроде как хочу секса, но при этом… чтобы это было по-другому.
― Как по-другому? ― полюбопытствовала Сибси.
― Ну не как у животных: взял, потрахался и ушел на утро, а так, чтобы кофе в постель и поцелуйчики по утрам. ― От таких мыслей Дафна поежилась и втянула голову в плечи. ― Чтобы он копался в моих волосах, ласкал меня. Но чтобы не слишком колючий, а то у жеребцов бывает такая шерсть, особенно зимой, как ежи.
― Иными словами тебе нужна разумная лысая обезьяна… сомневаюсь, что такие существуют. Лучше заведи отношения с Моби, он, как маленький щеночек, только и ждет, чтобы ты почесала ему за ушком и полизала его яички.
― Моби? Нет, мы с Моби просто друзья, да и разные как небо и земля. Не вариант. ― Дафна нервно накручивала локон на копыто.
― Ага, конечно друзья. Дружба между кобылой и жеребцом это как компот из огурцов. Это моя бабка говорила, а знаешь кем она была? Хозяйкой борделя. Так что не дури мне и себе голову про эту “дружбу полов” и дай печенюшек из твоей милой баночки-кота.
― Дафна! ― менеджер строго звал кобылу. Он стоял на ресепшене с одним из постояльцев. Кобылка поплелась выслушивать обвинения. ― Дафна, объясни мне, почему ты нахамила этому доброму, великодушному господину?
― Кто? Я?! ― возмутилась Дафна. ― А вы знали, что он мне перед этим наговорил? Я узнала, что была дочерью проститутки, зачатой от парализованного инвалида. Как такое можно вытерпеть?
― А до этого вы пролили шампанское на мой новенький пиджак, ― парировал толстый жеребец апельсинового цвета.
― Да, а ты видел себя со стороны? Да над моим домом проезжают локомотивы полегче тебя, жиробас. Как тебя вообще наши лифты поднимают, ублюдок ты ссаный?
― Дафна… ― менеджер попытался успокоить ее.
― Ты вообще кто такой? Ты никто, ты жирное мурло, живущее здесь, спишь в постелях, которые мы стираем, жрешь еду, которую мы готовим, и тебе еще хватает наглости на нас гнать, а? ― *Свист* ― В глаза смотри, ублюдище! Я базары просто так не растрачиваю.
Проходившая мимо Лирика заметила ссору; Дафна обзывала толстого пони такими словами, какие она за всю жизнь не слышала. Она хотела вмешаться, но увидела Моби, который стоял в стороне и улыбался.
― Что тут происходит? ― спросила лавандовая пони у жеребца.
― О, привет, Лирика. Ничего особенного, просто внутри Дафны проснулся южный централ.
― Южный кто?
― Ты ведь знаешь, что Дафна выросла в Мэинхеттане? ― Единорожка утвердительно кивнула. ― Ну вот, это сейчас она ведет себя тихо и спокойно, а когда она впервые приехала, это было то еще представление… вот, смотри сама.
― Откуда вы приехали? И подбирайте тон, я на три десятка лет старше вас и не потреплю, чтобы какая-то спидозная шлюха-горничная меня обзывала.
― Ну все... ему конец, ― прошептал Моби.
― Ты… ты… охуел в конкрет, да?! Ты за базаром следи, свинья для сала! Ты, жопа жирная, проблем захотел?! ААА! Ты их сейчас получишь! ― Дафна достала свой ножик. ― Хочешь узнать откуда я приехала!? Я тебе покажу! Давай, подставляй брюшко. ― Толстяк попятился от кобылы. ― У нас в гетто говорили так: “Если ты выебываешься, зараза, получаешь между ребер жало”.
― А вот теперь надо вмешаться. ― Моби пошел оттаскивать Дафну, зная ее взрывоопасный характер. За эти пять лет молодой жеребец так и не смог понять эту сумасшедшую кобылу, душка-пони, которая боится проблем и не любит ходить по темным переулкам, подчас превращается в жуткого демона, сметающего все на своем пути.
― Дафна, прекрати или я уволю тебя!
― Уволишь, сука, и тебя на ремни порежу! А ты стой где стоишь, ширококостный!
Сзади буйствующую кобылку схватил Моби, заломив копыта назад и не давая ей пошевельнуться.
― Пусти меня, пусти, я ушатаю этого подонка!
Дафна с менеджером ехали в лифте, подвижная кабина мчала их на двенадцатый этаж.
― Просите меня, я… я не знаю, что на меня нашло.
― Это твоя вторая подобная выходка за последний месяц. Твое “Мэинхетанское эго” все чаще проявляется, и я беспокоюсь.
― За меня?
― Да кому ты нужна? За клиентов, тупая ты овца.
Лифт остановился на нужном этаже, пройдя вдоль коридора, его пассажиры остановились у комнаты номер пятьдесят. Дверь открыл песочный высокий худощавый земнопони в клетчатом свитере и очках в черной оправе.
― Дафна, это мистер Эксман, он психолог.
― Психолог? Вы хотите устроить мне сеанс психотерапии?
― Я надеюсь он поможет обуздать зверя внутри тебя.
― Не нужен мне никакой психолог, я прекрасно владею собой.
― Ты со злости вливала в рот жеребцу раскаленный кипяток! Ты не в порядке, и если не хочешь вылететь с работы, то должна это сделать.
― Ну, блять, хорошо, но если не поможет…
― Итак. ― Психолог и Дафна расположились поудобнее. Он сидел в своем кожаном кресле, она лежала на мягкой кушетке. ― Мисс Дафна, как мне рассказал ваш начальник, вы не очень то ладите с собой.
― Пиздюк он, а не начальник. Только и делает, что раздает указания и грозится уволить, а на деле… неудачник.
Реакция пони была сдержана. ― Ну сейчас мы не о нем говорим, а о тебе. У тебя бывают приступы агрессии. Я навел справки; ты жила в Мэинхеттане в неблагополучном районе с родителями, братом и сестрой. Окончила школу с неудовлеторительными оценками. Даже были случаи мелких грабежей, должен сказать, я начинаю понимать причины твоих поступков, однако… сейчас в этом городе ты ведешь себя совершенно иначе, тише и спокойнее. Почему?
― Ну… не смотря на всю эту фигню, что творится в городе и отеле, тут относительно спокойно, и я, можно сказать, расслабилась и обрела покой, в придачу мне уже не шестнадцать, то был юношеский нрав, детский максимализм и суровая жизнь в гетто.
― Хм… гетто говорите? Слышал, там чуть ли не каждый день убивают.
― Ну бывало такое, но я этого не видела, поэтому меня стошнило, когда… эм... неважно. К тому же там больше грабили, чем убивали.
― И вообще, как вы умудрились попасть в гетто?
― А что вы докапываетесь до моего прошлого? Вы федерал!?
― Нет, что вы, ― успокоил ее Экман. ― Я лишь хочу найти причину ваших приступов гнева, и, зачастую, это кроется в детстве. Расскажите поподробнее о том месте, где вы жили, о родителях, обо всем.
― С чего, блин, начать… выпивка найдется? ― Жеребец встал с кресла и направился к бару. Дафна разглядывала его: мятая голубая рубашка, кучерявые волосы. ― Знаете, а вы похожи на моего старого учителя физики.
― Правда?
― Да, хех… забавный был тип, мы скинули его с третьего этажа, чтобы доказать закон всемирного тяготения. Бедняга потом питался пюре через трубочку.
― Хм… ― Он вскинул бровь. ― Неплохое начало истории, расскажите поподробнее о своей жизни.
― Ну…
Я родилась и выросла в Мэинхеттане, будучи первым жеребенком в семье. Говорят первенцев больше любят? А хер вам, я была пони на побегушках, меня всегда могли оставить в магазине в качестве залога или с легкостью забыть на станции метро.
Мой отец вкалывал на двух работах и буквально подсчитывал каждый грош.
Лысый жеребец каштанового окраса в костюме охранника сети пиццерий “У Пинки” открыл мусорное ведро и обезумел от увиденного.
― Я ща по шее надаю! Хто выкинул недоеденную упаковку йогурта? Это ж целых два бита в мусорке. ― Он заглянул внутрь. ― Этим можно еще неделю питаться.
― Это же один битс пролитого молока на моем столе… кто-то должен это вылизать.
― Ебануться! Дафна, ты выкинула эти батарейки, их ещё на полчаса хватит. Это ж пятнадцать битсов за штуку. И вообще, у тебя что, есть прибор, работающий на батарейках? ― он строго посмотрел на дочь, которая лежала на диване в гостиной. Она сразу покраснела.
― Эм… да, это для школы, делаю катушку Твайлайт, если выиграю, то мне заплатят сорок битсов.
― Претензий нету.
И как я говорила, я все время была на побегушках. Придя со школы, я должна была следить, чтобы мелкие не шумели, так как батя спит перед ночной сменой, смотреть, чтобы они не сожрали его ужин. Отец всегда говорил:
― Запомни, доча, если почуешь газ и думаешь, что дом взорвется ― берёшь брата и сестру, и валите из дома.
― Если почуешь дым, и дом горит ― берёшь сестру и брата и валишь из дома.
― Если унюхаешь дым, и твой брат будет гореть... ― ну тогда хватай свою сестру и вали из дома.
Моя мать Матрена была той еще стервозой. Хотя мы бедно жили, маман умудрялась тратиться на парикмахеров и шопинги. Также она знала тысячу и один способ надрать жопу.
― Гляди какая шмара пошла с бигудями по улице. Безвкусица!
― Мама, но ты точно так же носишь бигуди на улице, ― отвечала я ей.
― Знаю, но я делаю это со стилем, доча!
― Милый, я сегодня ходила в парикмахерскую… ну и короче, из двадцати битсов я потеряла десять, эта шмара Августина подстригла меня только наполовину, ― протараторила мать.
― Ты потеряла десять битсов? Да это же десять битсов на целых десять битсов!
И все же мать у меня была копытодельницей: могла состряпать хавчик на миллион из того, что уже не может быть едой, и, как бы она не была зла на папаню, совесть не позволяла ей отпустить этого лысого хера на работу без собойки жратвы.
Перейдем к моему брату, я старше его на шесть лет, но Хома оказался мутантом, и в десять лет он выглядел на все восемнадцать. В девятилетнем возрасте он трахнул первую кобылу, а в одиннадцать приходил домой пьяный с секс оргий, за что получал по шее от папани и от меня.
Сеструня, мать назвала ее Каденция в честь давно покойной принцессы Миаморы, была тем еще подарком. Будучи папиной любимицей и прекрасно это осознавая, она подставляла меня перед отцом, в результате я получала ни за что.
Вот краткое описание моей семейки. Поначалу мы жили в маленькой квартирке в Бронксе, это район для пони с восточного материка, любителей польки, водки и медведей… Именно от них пошла моя любовь к водке, они напоили меня, когда один врач-эмигрант вырезал мне аппендикс, сказали, это хорошее средство для анестезии.
Накопив наконец денег, мы смоли переехать в большой дом, где у каждого была комната. Я была без ума от счастья, хотя и было обидно, что я больше не увижусь с друзьями.
Радость моя быстро улетучилась, когда я узнала, а точнее увидела, где мы купили дом.
Гетто в Бэд-Стайле. И не обычное гетто, жили в нем преимущественно зебры и грифоны, наша цветная семейка неплохо контрастировала со всеми этими существами из других стран.
Жуть, а не место, впервые туда приехав, я увидела, как одна зебра разбила стекло повозки кирпичом, чтобы взять другой кирпич.
― Что это за нахер!? ― спросила я у родителей и сразу получила люлей от матери.
― Ты тут нахер не матерись, а то быстро научу говорить!
А она эта могла, выйдя из повозки, она мигом построила местную шпану, которая уже почти всучила крек моему братцу.
На следующий день я должна была идти в новую школу, и что за нахер!? Мой брат и сестра могут ездить в свою старую школу со своими друзьями, а мне идти в местную? Да меня же там на уроке анатомии препарируют.
― Не драматизируй, Дафна, ― с легкой ноткой угрозы ответила мама. ― Я уверена, ты с ними подружишься, а если нет ― я поговорю.
Под “поговорю” подразумевалось, что она всыплет кому-нибудь по первое число, в результате вся школа будет мне фальшиво улыбаться.
― Да, спасибо, мама.
День прошел отвратно, школа в Бэте больше походила на тюрьму: металлодетекторы у входа, и учителя выступающие за решеткой, отделяющей их от остального класса. Короче, мне тут было несладко, первые дни. Сначала у меня отобрали деньги, затем какая-то шмара стырила мои трусики прямо из-под юбки. За обедом я хотела познакомиться с одной зеброй-ботаном, думая, что она не такая, и мы с ней подружимся, эта полосатая шмара скоммуниздила мои учебники по алгебре и биологии.
А затем я не поладила с местной хулиганкой-грифонихой, и она накостыляла мне на заднем дворе. Директор принимал ставки кто кого, я даже удивилась, что на меня поставили целых два битса.
― Ну как вам начало моей истории? ― Дафна повернулась к психологу, который смотрел, как пластиковая уточка пьет воду.
― Думаю, корень ваших проблем не в этом, вы рассказываете эту историю, как будто это не что-то плохое, а наоборот “золотые времена”. Да и в вашем рассказе я не улавливаю связи с настоящим. Когда вы начали вести себя… как при ваших приступах, когда вы становитесь агрессивной и начинаете говорить на этом “сленге”?
― Так мне продолжать?
Единорог кивнул. ― Расскажите лучше, как вы стали такой.
Прошел целый год с нашего переезда, и меня подзадолбали, вечные побои, толчки и купания головы в унитазе.
И как то я вызвала Верджинию ― эта та грифониха, которая меня задирала, на драку. И в этот раз я была нападающей. Папа посоветовал мне дать волю эмоциям, ну я и дала. В результате я сломала ей клюв и затолкала ее хвост ей же в жопу.
После этого у меня был разговор с директором. Ну не совсем разговор, если ты накосячил в школе, тебе приходиться драться с директором.
У меня остался этот шрам после драки. И меня стали уважать в школе, даже появились друзья. Зебры звали меня Дюдя, они говорили, это значит “храброе сердце”. Мой папаня сказал, что на сельском жаргоне это значит “конский член”.
Жизнь налаживалась.
― Пап, я иду гулять с друзьями, ― предупредила я его.
― Чем займетесь? ― ответил мне с кресла отец.
― Буду учиться грабить магазины.
― А это бесплатно?
― Да.
― Тогда ладно.
Так я развлекалась с друзьями, даже денежку за это получала. А в Бэд-Стайле можно было “договориться”, то есть купить украденную вещь, причем все знали, что они ворованные, но всем было плевать. До тех пор, пока ты не узнаешь украденное у тебя.
Так я и жила, мы брали мелкие магазинчики и кидали петарды в сумочки пожилым кобылкам. А ночами пробирались в депо и рисовали символы нашей банды на вагонах метро. Да уж, жизнь была, эти зебры многому научили меня. Я даже как-то снялась в любительском порно. В душевой школьного спортзала сняли, я была пони-чирлидершей, случайно ошиблась дверью и попала в группу четырнадцати мокрых и возбужденных баскетболистов-зебр, кульминацией фильма стал приход тренера-оленя по происхождению, который хорошенько вымесил мое говно.
Я, кстати, почему-то недолюбливаю этих оленей. Может быть потому, что они слишком воинственны или потому, что их самки ущемлены в правах и напоминают секс-рабынь?
Но все же меня выбесила эта жизнь: грабежи, лесбийский секс с обкуренными зебрами и грифонами. Я даже пыталась начать учиться хорошо, но… у меня было очень плохо с науками, мы даже пытались нанять репетитора.
― Так, детишки, вот задача. ― Зебра в черной шапочке поднял табличку, где был изображен схематичный домик. ― У нас есть дом, шесть квартир и двенадцать жильцов. Если Х ― равен количеству комнат, а Y ― количеству пони, ушедших на работу, сколько мы сможем украсть радиоприемников?
Репетитор оказался плохой идеей, хотя я принесла домой приемник.
Вот, наверное, все, такова была моя прежняя жизнь. Затем я решила, что с меня хватит.
Я помню тот день, я вышла в коридор с двумя сумками вещей, на мне была моя счастливая кожаная куртка, которая пережила столько, что в ней было больше скотча, чем кожи.
Отец заметил меня и спросил.
― Дафна, ты куда это?
Я не могла больше сдерживать то, что было внутри меня. Ко мне подошли мама, брат и сестра.
― Я не могу больше так жить, я хочу найти себя в этом мире, не промышлять грабежами и аферами с желанием легкой наживы. Я хочу уйти.
Папа, видимо, знал, что рано или поздно его старшая дочь захочет покинуть семейное гнездо и уйти в этот холодный жестокий мир. Он не стал мне мешать, а просто обнял.
― Береги себя там, девочка моя. ― Это были самые крепкие и теплые его объятья за всю жизнь.
― Я надеюсь, ты не попадешь в беду, ― ласково сказала мне мама.
Брат и сестра лишь приобняли меня, ничего не сказав.
Я открыла дверь и вышла из дому, это был первый раз, когда я плакала по-настоящему. Я тогда не думала, что смогу покинуть родной дом и жить так далеко от мамы и папы.
Но я смогла, я уехала из города, и так началась новая страница моей жизни.
Спустя годы я все равно скучаю по ним.
― Вот оно! ― Дафна закончила рассказ и встала с кушетки. ― Эти приступы ― просто крик души, я скучаю по родному району, по дому, по родителям, в этом и заключается моя проблема. Возможно мне стоит написать письмо родителям или позвонить.
― Спасибо, док, вы мне помогли… док? ― Экмана не было в комнате, пони не слышала, как он выходил, да и вообще сидел тихо. Окно было распахнуто, а шторы развевались на ветру, пони подошла к подоконнику и выглянула.
Тело Экмана лежало на крыше казино.
Дафна осмотрела комнату, на столе обнаружилась записка. “Вилвуд, мы с тобой шесть лет разведены, я вкалываю на четырех работах, чтобы оплачивать алименты. Я не буду платить за твою сраную ипотеку, прощай, грязная шлюха.”
― Блин, что за больной придурок, это ему надо было к психологу сходить. Пойду что ли сообщу менеджеру.
― Эй, Дафна. ― Моби подошел к своей подруге, на ходу пригладив темно-синие волосы. ― Как прошел сеанс у психолога?
― Да нормально. ― Желтенькая пони заканчивала смену, укладывала форму в сумку. Прервавшись, она повернулась к нему лицом и продолжила рассказывать. ― Я излила ему душу, рассказала о своем прошлом, но в конце он просто выбросился из окна.
― Блин, ― Моби погрустнел. ― Так он тебе не помог?
― Ну почему же? Помог, я сама осознала свою проблему и поняла, что просто скучаю по родным. Знаешь поговорка есть: “кобылка может уехать из гетто, а вот гетто из кобылки ― нет”. Я просто пошлю письмо родителями, скажу им, что все хорошо. Может в отпуск возьму билет на поезд и съезжу домой.
― Хорошо, что тебе легче, ― радостно ответил он.
― Да… эм… можно, если мне будет плохо, я буду рассказывать тебе о своих проблемах? ― спросила желтенькая пони.
― Да, конечно, в любое время, ― просиял Моби.
― Вот и славно.
― И еще, можно задать тебе вопрос?
― Да, конечно. ― Моби помог Дафне с сумкой, и они направились к выходу.
― Скажи, ты не видела в отеле ничего подозрительного?
― Эм… нет, а что ты имеешь в виду?
― К Дону обратился один его старый друг, сказал, что у него стали пропадать проститутки.
― Да… ― Дафна немного занервничала. ― Нет, не знаю. Ты, кстати, второй пони, который говорит об этом, несколько недель назад Сибси мне рассказывала подобную историю. Уверен, что тут замешан наш отель?
― Мы предполагаем, что убийца мог остановиться тут. Ты точно не видела ничего подозрительного? ― Пони вышли из отеля через черный вход.
― Нет, пока ничего не видела, все тихо и спокойно, правда до меня домогались.
― Ну тогда ты это… если что, говори мне, я уж с ними потолкую, ― жеребец демонстративно поиграл мышцами.
― Спасибо, надеюсь, обойдемся без копытоприкладства. К тому же я и сама могу постоять за себя.
Моби развернулся и пошел обратно в отель, а Дафна направилась к дому. Она вздохнула с облегчением, ей повезло, ведь за час до окончания смены она выкидывала очередную проститутку в мусоропровод, по ходу дела прибрав красивые сережки и понравившуюся ей сумочку из крокодильей кожи, такую просто так не найти.
Но все же земную пони мучил вопрос, почему никто не находит этих проституток? Вскоре она получила ответ.
― Давай, тяни ее! ― послышался хриплый голос. ― Сифон, тяни ее, а не еби.
Кобылка спряталась за угол, она увидела, как двое бомжей возились в мусорном контейнере. Одетые в тряпки и имея длинные бороды, они не особо бросались в глаза, таких можно было встретить по всему городу.
― Борода, помог бы, ― пропыхтел второй пони, пытаясь поднять что-то тяжелое со дна.
― Я тащил прошлую, теперь твоя очередь вынимать.
Немного повозившись, они вытащили мертвую кобылу.
― Сифон, чур я ее в этот раз в пизду ебать буду.
― Иди нахер, Борода, когда я трахал предыдущую в рот, у меня две недели член чесался и прыщами покрылся.
― Тогда по очереди? Или ткнем ей в шоколадный глаз?
Бомжи с добычей скрылись в канализации.
― Одной тайной меньше.