Ми

Пустобокий

Дело было так. Смотрел я мультики на математике, там у нас однородные дифференциальные уравнения первого порядка были, ничего интересного или хотя бы сложного. Вышел раскурить сигаретку и обдумать увиденное. Захожу под арку, которая место для курения, стою, дымлю. Подошли пилоты с первого курса и давай на аэронавигацию между собой жаловаться. Скучно, писать много, нихера непонятно, преподаватель пораньше в буфет не отпускает… в общем, веселье изо всех дыр.

А на улице мерзко – мелкая морось, ураганный ветер, небо цвета пепла. Отличный такой декабрь.

Попугал их страшилками про то, как им на сессии будет весело, скурил ещё одну. Потом ещё немного, рассказами про другие дисциплины. Блин, эти ребята в вакууме что ли живут? Наложил им лапши на уши, что вся общага год голодать не будет, а они даже и не догадались, что большинства этих предметов у меня нет – не могу я знать, как там всё происходит. Всё, больше никогда не буду летать самолётами.

Попрощался с парнями своей любимой шуткой. Ну а что? Пилот в гражданской авиации это тот же водитель рейсового автобуса – взял пассажиров в точке А, высадил в точке Б. Никакой романтики. То ли дело организация авиационной безопасности… Пилоты-то не придумали ничего лучше, чем назвать меня тем-парнем-который-сидит-за-рамкой. Кажется, меня уделали.

Иду я весь такой студент, считаю шаги и обдумываю только что просмотренную серию. Похождения лошадок, для мультфильма, стандартные. Мир, в котором они живут, гораздо интересней. Было бы здорово там побывать. От входа до аудитории должно быть девятьсот шагов, но где-то на пятисот пятидесятом меня начало жёстко рубить. Спать захотелось, другими словами. Я подвигал глазами – не болят, значит не грипп.

Останавливаюсь, опираюсь на стену, пытаюсь придти в себя. Не получается. Похоже на голодный обморок, у меня было такое. Сейчас просто жуть как прилечь охота, а через секунду очнусь уже на полу. Хорошо, если сам и не с зассаными штанами. А то, как молодцы здешние увидят, так сразу по щекам нахлестают, ходи потом в синяках.

— Вчера же нормально поел, — последнее, что пронеслось у меня в голове, прежде чем я рухнул.

Проснулся я, как обычно, резко дёрнувшись. Не знаю, где я, но тут очень тесно и тепло. Я уже начал было паниковать, но последнее захватывало меня всё сильнее, и буквально через пару секунд мне стало уже похер. Сессия? Долги? Денег на самом донце? Всё уже потеряло значение.

Не знаю, сколько я уже так лежу. Или сижу? Я как будто в невесомости. Что-то такое я уже чувствовал на ВЛЭКе при поступлении, после центрифуги, но сейчас гораздо круче. Место, где я нахожусь становилось всё теснее, а противный голосок разума – всё громче. Кажется, это бесконечное удовольствие начинает надоедать.

Ну ладно, пора хотя бы пошевелиться. Судя по ощущениям, я лежу в скрюченной позе, со всех сторон меня окружает или, вернее сказать, сжимает, что-то мягкое, и упругое. Потыкал, по ощущениям, кулаком в это нечто, надеясь немного надорвать и выбраться. Но внезапно что-то легло на руку. Что-то огромное, раз в пять больше, и твёрдое, как кость. Вот уж я испугался тогда.

А потом успокоился и задумался. Сколько я уже здесь? По ощущениям, пару часов, но во время такого кайфа, как этот, время летит незаметно. И за всё это время мне ни разу не захотелось даже поссать. Плюс я уже давно лежу в одной позе. Например, когда я спецпредмете рассказывал о двигателях Ми-8 я и минуты без движения не сидел. Правда тогда пришлось чуть ли не вниз головой висеть, но не суть.

Постепенно начал включаться слух, как будто прибавляли громкость. Такое ощущение, что я лежу под водой. Кто-то что-то говорит, вроде беззлобно и как-то ласково. Может быть, я упал, сильно ударился головой и теперь врачи-убийцы пытаются вывести из меня суперсолдата, а сам я лежу в какой-нибудь барокамере? Было бы прикольно. Я бы предал своих создателей, захватил бы мир и построил утопию без болезней, голода, войн и евреев.

Хотя… если я лежу под водой, то как я дышу? Потрогал голову — кажется, лицо не моё. Какая-то вытянутая, почти что звериная морда. Но это я списал на глюки от наркотиков — наверно накачали, что не бесился, как Росомаха в фильме. Гораздо интересней было то, что на мне не было какой-либо дыхательной маски, а лёгкие, судя по ощущениям, пусты. Сразу захотелось сделать глубокий вдох, но как-то… по-другому. Как будто желание дышать это привычка, а не потребность организма. Я всё-таки в жидкости, поэтому дышать сейчас — плохая идея.

Время начало замедляться. Отсутствие потребностей, за которые я привык за четверть века своей жизни начало даже не напрягать, а раздражать. Очень захотелось курить. Левый передний карман – сигареты, правый задний – зажигалка. Хотя стоп, я же в жидкости. Да и штанов, судя по ощущениям, нет.

Грустно вздохнув, а точнее сделав все движения грустного вздоха, кроме, собственно, вдоха, я попытался сменить позу. Кажется, я это зря…

К фоновому шуму, в котором хрен что различишь, я уже привык, но этот жалобный вскрик как ножом по сердцу резанул. Звуки сразу стали какими-то очень обеспокоенными, даже взволнованными. Кажется, что-то должно произойти. Что-то очень радостное и долгожданное, но волнующее до дрожи в коленях.

Что-то мне подсказало, что халява заканчивается. И пусть, надоело уже бездельничать. Интересно, что же сейчас произойдёт?..

Блин, такого я не ожидал. Внезапно вся жидкость, в которой я плавал, куда-то вытекла и самого меня начало выталкивать вслед за ней. Потом кто-то схватил меня за… я даже не успел понять, за что, и вынул. Судя по ощущениям, я из парилки прыгнул в снег, а точнее меня швырнули. Ну, я и заорал на них матом. Кому такое по душе придёт, да ещё и на трезвую голову?

Холодный воздух как будто обжёг лёгкие, но вместо привычных грязных ругательств из меня вышли какие-то нечленораздельные звуки, похожие на плач. Я уже хотел начать бить морды, но противник оказался сильнее. Кое-как всё же извернувшись, я посмотрел на обидчика. Однако я увидел только хаотично двигающиеся тёмные пятна.

Наверно, для пущего унижения меня связали простынёй, буквально запеленав, и прислонили к чему-то мягкому и тёплому. Нет уж, я так просто не сдамся. Почувствовав носом бугорок, я вцепился в него зубами. Что-то брызнуло прямо в рот, и я проглотил это от неожиданности. Вкусно.

Приятное тепло разлилось по телу, давая то же наслаждение, что и было, как только я попал «туда». Очень захотелось спать. Ладно, потом со всеми поквитаюсь, сейчас – отдыхать. Челюсти работали спокойно и размерено, как будто отдельно от меня.

На заднем плане слышались голоса, но вслушиваться было лень. Единственное, что осело в голове – говорят по-русски. Та часть головы, которая думает, пыталась работать и анализировать свежую информацию, но ничего не получалось. Похер, разберусь завтра.

Завтра наступило неожиданно.

Итак, оценим ситуацию. Зрение чуть прояснилось — теперь всё видно немного чётче и начали проявляться цвета. Могу ошибаться, но, кажется, я в городе. Каком-то странном городе – со всех сторон постоянно пролетают какие-то… даже не знаю, что это. Всё, что я успевал увидеть – довольно маленькие крылья на длинное тело и хвост как будто развивается. Может птицы какие? Вряд ли.

Мягкий толчок посадки, не в пример вертолёту в режиме авторотации. Вместо шелеста перьев теперь перестук копыт. Блин, мой мозг взорван. Меня что, на пегасе везли? Бред какой-то — их же не существует.

Наконец, меня опускают на мягкое и развязывают. Я попытался убежать, но во всём теле была невероятная слабость. Неудивительно, что меня сразу схватили и приложили к вчерашней тёплой и мягкой штуке. Я уже знал, что делать. Происходящее что-то мне напоминало, но я тугодумил. Похер, разберусь завтра.

Это завтра наступило, наверно, через пару недель, когда полностью прояснилось зрение и стало не лень. Время великих, блин, открытий.

Для начала – пони. Не, не настоящие, а милые цветные лошадки из мультика, который я недавно начал смотреть. Пусть я и неслабо испугался, когда утро началось с созерцание морды такой. Ладно, привыкну. Но вот что делать с тем, что она была раз в пять больше меня? Да я и сам, похоже… Блин, когда я думал о том, что неплохо было бы попасть в Эквестрию, я имел в виду совсем не это!

Вид пони был довольно необычным. Я как-то раз видел смоделированную в трехмерном редакторе такую, и скажу, что это было просто ужасно. Здесь же одновременно сохранялась милота двухмерной анимации и трехмерная реалистичность.

Ну и второе важное открытие – я родился. Как-то глупо звучит, но, вроде, вполне верно отражает суть. Получается, я получил второй шанс, возможность прожить жизнь заново! Хорошо учится в школе, заниматься спортом с ранних лет, никогда не притрагиваться к алкоголю и сигаретам… Я аж охренел от открывшихся перспектив.

В авиацию я ведь пошёл, потому что не прошёл по баллам в мед – я всегда хотел врачом стать. На спорт особо не налегал, потому как для действительно больших успехов этим надо заниматься с раннего детства. То же и с музыкой, только там ещё и талант нужен. А теперь...

Будь я попаданцем из какого-нибудь рассказа, я бы выносил страшно-хитрый план по захвату всего мира или хотя бы власти в отдельно взятой стране. Совершил что-нибудь великое, спас кого-нибудь, изменил историю… да ну нахер. Мне выпал шанс прожить жизнь так, как я её себе представлял, начиная с формулировки «Если бы…». Что же, не буду его упускать.

Наверно, я должен был начать скучать по дому и семье, но как-то не шло. Новый мир, новый дом, новая семья. Новая жизнь. Я же был молодым и горячим, и всегда был бы готов отправиться хоть на край света за новыми перспективами. А когда чуть остыну, уже начну забывать свою прошлую жизнь. Ну и похер.

Составлять коварные планы и одновременно учиться ходить, как оказалось, плохая идея. Переставлять по очереди все четыре ноги и одновременно держать равновесие — да мне это даже представить трудно! За неделю кое-как наловчился, но, если правильно помню, кроме шага есть ещё аллюр, рысь, галоп, карьер и иноходь. И как же попаданцы-в-тело-пони в рассказах наловчались ходить минут за пятнадцать? Ладно если ноги, так я узнал, что у меня ещё и крылья есть. Правда не то, что летать, даже управлять ими нормально не получается.

Навернулся, наверно, раз сто. Та кобылка, которая меня родила, пусть будет мать, постоянно была рядом. Блин, а это приятно, когда тебя кто-то постоянно поддерживает и искренне радуется твоим успехам. Заодно узнал своё новое имя, с которым мне жить всю эту пони-жизнь – Йоахим. Довольно странное имя для лошадки из американского мультика, но, главное, мне понравилось. Конечно, я сразу попытался его выговорить и, конечно, у меня ничего не получилось – голосовые связки ещё не развиты. Ни фамилии, ни имени матери пока не узнал.

Итак, первый месяц новой жизни прошёл. Краткий итог – я теперь умею ходить, галопировать и очень убедительно махать крыльями. До первого слова пройдёт ещё как минимум год, до того момента, как мои навыки чтения, счёта и прочего не будут казаться странными – ещё пара. Ничего особого на будущее я так и не надумал – лень было. Успею ещё, время есть.

По рассказываемым на ночь сказкам я смог примерно определить время, в котором я нахожусь – где-то между изгнанием Найтмер Мун и возвращением принцессы Луны. Разброс всего-то в тысячу лет. Я пытался почитать эти книги сам, делая вид, что смотрю картинки, но ничего интересного или, хотя бы, нового так и не узнал.

Зато теперь я точно уверен – подвижные уши это круто. Если бы управляющие ими мышцы не уставали за полминуты активных действий, я бы шевелил ими весь день. Мать это, почему-то, очень забавляло. А ещё хвост есть, но это уже не настолько прикольно. И постоянно приходится внимательно следить за его положением, чтобы случайно на него не насрать.

На прогулки мы ходили практически каждый день, так что я теперь точно знаю, где я – в Клаудсдейле. Единственное, что напрягало – необходимость играть роль маленького жеребёнка, контактируя с другими малышами. С одной стороны – примитивнейшие игры, с другой – выработка социальных норм и познание мира. Так что я больше наблюдал за взрослыми.

Интересное открытие – пони никак не возбуждает вид чужих половых органов. Всё видно, хвост чуть приподнят, да и разговоры далеки от эталона целомудрия, но такое ощущение, что это нормально.

Кобыл было намного больше, чем жеребцов. Например, за весь день на детской площадке я мог не увидеть ни одного представителя своего пола. Да и из детей я был один такой. Сейчас это, конечно, без разницы, но лет через пятнадцать могут возникнуть проблемы. Если не переучусь на полигамное общество, могу прослыть не-таким-как-все в плохом значении.

Однажды во время игры с облаками мне прямо к копытам подлетел какой-то листок. Прежде чем кобылки, с которыми вместе я играл, растерзали его на кусочки, я успел прочитать одну важную строку. Похоже, это был исторический журнал, судя по состоянию листа, довольно свежий. «…этом году отмечается 980–й праздник Летнего Солнцестояния…»

До возвращения принцессы Луны осталось двадцать лет, то есть я примерно одного возраста с главными героинями того мультфильма. Рейнбоу Дэш и Флаттершай, как и я, родом из Калудсдейла, следовательно, я вполне могу с ними встретиться. Но мне похер – они мне всё равно никогда особо не нравились.

Быть взрослым – отстой, я это понял уже давно. Когда ты маленький ребёнок, а в данном случае жеребёнок, можно просто жрать, пачкать пелёнки и строить коварные планы. Мне нравится эта жизнь. А уж когда мать трётся носом о брюхо… хочу остаться таким подольше.

Дни потянулись один за другим, но скучно не было. Интересным казалось буквально всё, пусть и очень хотелось, в первую очередь, попробовать на вкус. Мозг как будто работал отдельно от тела – первый знал, что, где и как, а второй – нет. Поэтому, даже просто потрогать стену было увлекательным и интересным. Использовать для этого копыта оказалось очень необычно. Копытокинезом я овладел быстро, буквально к концу третьего месяца. Такое ощущение, что вместо кости там какие-то магические пальцы. И причём не пять, а сколько угодно. Интересное открытие – эта магия работает не только на притяжение, но и на отторжение. Очень полезно – можно вместо мытья рук… то есть, передних ног, просто оттолкнуть грязь.

Пусть я точно знал чему надо научиться и примерно представлял, как это сделать, я постоянно падал. В слёзы, конечно, не ударялся, но грязные ругательства из детской глотки слышались довольно жалобно. Ну и первым моим словом было смачное «Блять!» в возрасте полугода. Мать вроде поняла, но я сориентировался и, сделав жалобную морду, сказал «Мама». Прокатило. А после уже можно было не скрываться, и к полутора годам я спокойно говорил, пусть этот тоненький детский голосок мне самому казался очень противным.

Каждую неделю меня водили к педиатру, которая отмечала, что физически я развиваюсь нормально, а умственно – так вообще ускоренно. Заодно узнал свою фамилию – Пайпер. Наверно искажённое от слова «бумага» на английском. Совместив эту новость с меткой матери, я стал считать, что она работает кем-то вроде бухгалтера. Нормально так, без изысков. А то мог бы и у какой-нибудь принцессы родиться, хер бы потом от короны открестился.

Интересно получается – имена и названия здесь на английском, а говорят и пишут по-русски. Надо будет в этом как-нибудь разобраться.

Постепенно меня перевели на обычную пищу. Материнское молоко хоть и классная штука, но надоело уже. А заодно и зубы прорезались. Чешется, болит, что аж спать невозможно. Хорошо, что я прошлый раз не помню. Зато очень необычные ощущения – нет ни клыков, ни пломб, ни дыр, ни зубного камня. Даже щелей и тех нет! Что интересно – у пони очень прочные зубы и шея. Настолько прочные, что можно всю жизнь ими работать, удерживая инструмент в зубах — износ будет не больше, чем рук у людей к старости.

Окончательный рацион меня удивил – в него входил животный белок. Получается, травоядные лошадки этого мира не такие уж на самом деле и травоядные. Правда, мяса я пока ни разу не заметил, даже в магазинах.

Никого, кто бы хоть как-то походил на отца, я не увидел. Так что декретный отпуск у матери закончился, и в три года меня отправили в детский сад. Я не могу оценить состояние семьи – хрен знает, что в этом мире считается нормальным, а что выше-ниже. Обстановка у гостей мало чем, кроме стиля, отличалось от того, что было у меня дома. Поэтому не знаю, насколько это место было престижным.

Обстановка была… прямо как у детского сада. Довольно просторное помещение, мягкие цвета, много игрушек. Детей штук пятнадцать, из них парней только двое, не считая меня, и двое кобылок-воспитателей. Я был сразу подхвачен, познакомлен со всеми, вовлечён во всякие игры. Постепенно я вышел и решил глянуть на здешнюю литературу.

Зря я надеялся найти здесь учебник по нефтехимии или хотя бы по математическому анализу – сказки, сказки в стихах, сказки в прозе и что-то вроде учебников по счёту и письму, оформленные тоже в виде сказок. Взяв книгу с многоговорящим названием «Учимся считать вместе с принцессой Селестией» для жеребят от трёх лет, я приметил движение за шкафом.

Оказывается, детей здесь было шестнадцать, вот ещё одна. Кобылка, судя по приметному внешнему виду, из ночных пони. Сидит, грустит, понуро опустив голову, чуть ли не плачет. Ну, мне её так сразу жалко стало и, думаю, давай-ка подружусь с ней. Было бы неплохо начать создавать связи, чтобы было кого на день рождения позвать. На счёт земных пони идей у меня пока не было, а вот с единорогами я уже знал, как познакомлюсь.

— Привет, — осторожно начал я, положив книгу на пол. Она сразу подняла на меня свои котеечные глаза.

— При-вет, — осторожно ответила, боясь спугнуть. Похоже, говорить ей немного тяжело, — Ты меня… не боиш-шься?

— Неа, — покачал я головой и подтолкнул к ней книгу, — Умеешь считать?

— Нет, — снова погрустнела она.

— А давай научу!

Вообще-то, идя к шкафу, я преследовал немного другие цели, но и так сойдёт. Надо было узнать, используется ли здесь привычная мне десятичная система исчисления. Как оказалось – да. Заодно узнал, что у Селестии здесь настоящий культ личности, а вот о Луне практически никто не знает.

Побольше узнать о второй принцессе мне поможет моя новая знакомая, Найт. Фестралку все здесь боялись, даже воспитатели, поэтому то, что я не просто подошёл к ней сам, так ещё и не убежал, плача от страха, она восприняла очень радостно. Узнать, почему ночная пони бодрствует днём, мне так и не удалось.

Зато узнал много интересного об этом народе, пусть все сведения придётся перепроверять – они прошли через призму детского восприятия. Например, что общины ночных пони живут по всей Эквестрии. Каждый из них с малолетства обычно говорит на двух языках – на эквестрийском, который для меня – русский, и на своём языке, в котором без труда узнаётся немецкий баварского диалекта. Поэтому мне показалось, что ей тяжеловато говорить. Думаю, мы с ней подружимся.

В детском саду было намного скучнее, чем я думал. Обычно в этом возрасте продолжается познание мира, но я-то его уже знаю. Единственное, что я действительно был рад узнать, это меры приличия. Пони не так уж и активно используют для всяких социальных контактов верхнюю, то есть переднюю, пару конечностей, гораздо чаще они пользуются головой, а пегасы ещё и крыльями. Какие толчки крыльями и ногами – дружески жесты, а какие агрессивные, и так далее. Кусать за уши оказалось жестом самых близких пони. Теперь понятно, почему я чувствовал столько любви и единения, когда так делала мать. Ну а заодно немного научился писать, удерживая карандаш в зубах. Конечно, до той кривой линии, которой у меня были изрисованы все конспекты, ещё далеко, но у меня всё впереди.

За что я чуть ли не влюбился в этот возраст, это за отсутствие полового влечения. Разум мягко намекал, что я сам, образно говоря, другого вида и неподобающие мысли или действия будут ксенофилией, а тело вообще не понимало, о чём идёт речь. Жаль только, что лет через десять лафа кончится, но я об этом особо не думал – я просто наслаждался моментом.

Год пролетел быстро, я уж начал надеяться, что остальные будут идти помедленней. Наконец-то глаза стали нормальными, а то мне аж в зеркало противно было смотреться – насколько мерзко выглядят эти огромные зелёные пуговицы. Хорошей жизни способствовал даже климат. На самом деле Клаудсдейл – место, где находится фабрика радуги, или как там её, поэтому здесь всегда была оптимальная погода. Надо будет как-нибудь сходить туда на экскурсию. Пожив в обществе, я узнал о местных праздниках. Половина мне показалась откровенно дибильными, половину я сразу забыл, но не суть.

Первым шёл День Сердец и Копыт, что-то вроде дня Святого Валентина. Пока что понятия не имею, как этот праздник выглядит в текущем полигамном обществе, надо будет разузнать поподробней. Проводится, как ни странно, четырнадцатого февраля.

Дальше, первого марта, «Зимняя уборка». Как я понял, это что-то вроде общегосударственного субботника. Ещё говорили про какую-то смену сезонов, но я уже не слушал – ясно же, что весна наступает потому что… забыл, не суть, а не из-за того, что убрали облака, расчистили снег и покололи лёд.

В начале лета празднуется День Летнего Солнцестояния, имеющий так же и историческую важность – в этот день Селестия заточила свою сестру на Луне. Где-то в середине проводится какое-то грандиозное мероприятие для самых богатых снобов, ничего интересного. Однако, кажется, чуть ли не каждый мечтает туда попасть.

Осенью ещё какие-то мелкие праздники, тоже связанные со сменой сезонов и День Знаний, куда же без него. Успею ещё с ним лет за пятнадцать намучиться. И местный аналог Хэллоуина – Ночь Кошмаров. Надо будет узнать, что он здесь означает.

Самое интересное было зимой, в конце декабря, День Согревающего Очага называется. О нём-то я знал уже давно – незадолго до нового года все друг друга поздравляют, дарят подарки и всякое такое. Нечто вроде дня независимости и рождества одновременно. Впервые увидев рождественские украшения в городе, я немного охренел – здесь же главной религиозной фигурой является правительница и религия построена вокруг неё, что тут делает христианский праздник? Потом вспомнил, в мультфильме показано было — в этот день был подписан какой-то пакт, то ли изменивший всю жизнь страны, то ли вообще создавший её.

Очень выбивающимися из складывающейся картины мира мне показались многие сказки. Дело в том, что они были очень человеческими – храбрые рыцари спасают прекрасных дев, хитрожо… то есть, находчивые молодцы добиваются царской дочери и прочее. Как-то странно – женского пола же здесь намного больше, чем мужского, зачем кому-то рвать жопу ради какой-то одной? Хотя… это вполне может быть методом сдерживания раннего начала половой жизни. Типа от начала влечения до того момента, как кобылка окончательно не перестанет ждать своего храброго рыцаря, пройдёт пара лишних лет. Ничего, потом разберусь.

Когда я ещё человеком смотрел мультфильм, я приметил, одну вполне нормальную для фантастики вещь – то, что у нас является мифологией, здесь – реалии мира. Ознакомившись местными сказками, я в этом убедился окончательно. Да что говорить, я и сам пегас. Получается… у меня есть план.

С Найт я неплохо сдружился, с остальными отношения не ладились. Наверно было немного грубо отучать от ксенофобии путём контактов довольно тяжёлых игрушек с их мордочками. Я не удивился, когда в последний год детского сада она пригласила меня на свой пятый день рождения. Правда с этим возникла небольшая проблема. Мать не хотела иметь дел с ночными пони и поначалу не хотела идти. Что же, я просто закатил истерику. Получилось забавно – я никогда так раньше не поступал, и она просто не знала, что делать в такой ситуации. Поэтому уступила.

Сам по себе этот детский утренник был не особо интересен. Куда лучше было посмотреть на функционирование полигамного общества с сильным гендерным неравенством. Я-то с матерью жил один, без каких-либо намёков на братьев и сестёр. В то время, как я должен был уже спать, приходили, скорее всего, другие жеребцы, но мать не беременела. Наверно, что-то в принципах размножения этих цветных лошадок я не понимаю.

Ночные пони или как они сами себя называли — фестралы, в Клаудсдейле жили рядом друг с другом в достаточно изолированном микрорайоне, которые я про себя назвал гетто. Внешне напоминает дом-колодец, как в центральном райе Вены, Берлина или Петербурга. Тёмных цветов было настолько много, что моя жёлтая грива с белой полоской выделялась очень сильно, не говоря уже о матери. Хотя бы своей пепельной шерстью я особо не выделялся.

Меня всегда удивляло, почему Найт практически каждый раз забирает кто-то другой. В основном, взрослые кобылы, но бывали и подростки. Теперь понятно – она живёт в очень большой семье, расположившейся на целом этаже облачного дома. Взрослых кобыл, кажется, шесть, у каждой по два-три ребёнка. Найт была самой младшей, но, судя по раздутому брюху одной из пони, ненадолго. Похоже на что-то вроде табуна. Я постоянно глазел по сторонам, делая вид, что мне всё тут интересно. На самом деле я всё больше убеждался в том, что семья живёт очень дружно.

Однако внутреннее убранство не было похоже на представляющееся мне типичное гетто, да и семья не выглядела, как из третьего мира. Всё чисто, ухожено и со вкусом. Жеребята были не старше, примерно, двенадцати, но мне попалась на глаза одна фестралка лет двадцати. Уж не знаю, одна ли это из жён или ещё кто, но она несла в зубах учебник по физико-химическому анализу. Мне нужна эта книга.

Аккуратно сажусь у неё на пути, она перекладывает её под крыло и наклоняется ко мне. Интересуется, всё ли нормально, я жалобно смотрю на книгу. Она думает, что мне понравилась красивая обложка и, улыбнувшись, даёт её мне, но уходить не собирается – ждёт, пока я закончу. Отлично, можно почитать. Думаю, она немного удивилась, что я вместо рассматривания сразу открыл первый форзац.

Так, что тут у нас… Таблица Менделеева здесь называется так же, это хорошо. Начинаю быстро пролистывать. Дальше идут всякие темы. Нефелометрия, турбидиметрия, потенциометрия, Ph-метрия… все определения и сущности точно такие, как я помню, аж ностальгия напала. Быстро пролистываю до конца, смотрю на таблицу растворимости. Всё то же самое. С чувством полного удовлетворения отдаю книгу. Похоже, эта фестралка подумала, что я просто решил поиграться.

Вернувшись к более детскому времяпрепровождению, я вспомнил, что забыл посмотреть, на каком элементе заканчивается таблица Менделеева. Ладно, потом разберусь. Пусть я и не знаю ничего о здешней системе образования, возможность ещё появится.

Мать всё время сидела с натянутой улыбкой и общалась очень сковано. Думаю, это из-за фестральих клыков, то есть что-то типа подсознательного страха перед теми, что в пищевой цепочке может находиться выше. По результату близкого знакомства с этим народом она либо избавится от ксенофобии, либо возненавидит их. Надеюсь на первое.

Подарки подарены, угощения съедены, игры сыграны, старшие из детей уже задолбались делать вид, что им это очень весело и интересно – праздник закончился. Не знаю почему, но «приколи пони хвост» показалась мне умопомрачительно весёлой, хоть и очень глупой игрой. Мать на околозвуковой скорости прощается со всеми, и мы отправляемся. Чтобы добраться до дома побыстрее, она берёт меня на спину, и мы летим вместе – я-то пока не умею. Чтобы мне не было обидно, что мы покидаем их намного быстрее, чем прочих гостей, мать постоянно ворчала о холоде – зима была.

— Больше к ночным пони не полечу, — довольно твёрдо говорит она.

Я только усмехнулся. Через пару дней, когда угаснет первое впечатление, и она сможет мыслить рационально, можно будет поднять этот вопрос. Скоро день рождения будет и у меня, на который я планировал пригласить Найт. Надо лучше подготовить мать к неизбежности более плотного и, возможно, пожизненного контакта с фестралами.

Она иногда приносила свою работу домой, так что я смог убедиться – она бухгалтер. Я подглядывал в документы, делая вид, что просто разглядываю таблицы и списки, и иногда просто пугался, что счастливое детство может внезапно закончиться. Многие документы были подделаны или якобы случайно заполнены неверно. Зря я думал, что всё без изысков – вряд ли, имея маленького жеребёнка, кто-то пошёл бы на такое, если бы речь шла не об астрономических суммах. На самом деле всё оказалась куда интересней, чем я ожидал.

Когда я впервые увидел суммы, проценты и прочую муру в документах, у меня аж глаза на лоб полезли, хорошо, что мать не увидела. Пусть мои знания о здешней денежной системе ограничиваются примерным соотношением цен мороженого и игрушек, я смог понять, что она имеет дело с очень большими деньгами. Что же это — оружие, наркотики, подпольные бои? Хотя какая в этом мире организованная преступность, наверно что-то типа биржевых махинаций и уход от уплаты налогов. Мир же основан на США, где налоги повыше наших, да и в самой налоговой политике сам чёрт ногу сломит – кроме федеральных законов есть целая куча региональных.

Вся правда вскрылась на мой пятый день рождения. Когда я с Найт потихоньку праздновал, на конструкторе объясняя ей принцип работы автомата Калашникова, к нам зашли несколько взрослых. Я сначала обалдел, что это за пони? Уж хотел было позвать мать, но она была вместе с ними. Найт же, как увидела их, что-то шокировано прошептала и в стеснении попыталась куда-нибудь спрятаться. Облегающие синие комбинезоны с жёлтыми полосами, лётные очки – что-то это мне напоминает. Один из жеребцов, которого про себя я окрестил «пидор», подошёл ко мне и протянул копыто.

— С днём рождения, мелкий.

Наши копыта столкнулись с сухим стуком и я уже хотел было послать его на хуй, но тут до меня дошло. Это же Вондерболты. Так вот для кого моя мать отмывает деньги. Наверно, со всяких более, так сказать, приватных показательных выступлений. Видел их однажды на День Летнего Солнцестояния – особо не впечатлило. Там больше не талант, а слаженность группы и работа пиротехников, режиссера-постановщика и светотехников. Конечно, иногда захватывало дух, когда они над бездной пролетали в сантиметре друг от друга, но, думаю, если мы с Найт потренируемся пару лет и сделаем правильное освещение, у нас получится ничуть не хуже. Никого из группы я не узнал – скорее всего, к событиям, показанным в сериале, состав уже успеет смениться. Кажется, в каких-то сказках рассказывали, что это не просто пилотажная группа, а ещё и вполне себе воинское подразделение, но мне как-то не верится.

Я никогда не любил праздники. Нажраться в гавно или подарить подарок можно же в любой день, зачем искать для этого повод? Сейчас от этого, к сожалению, пока не отвертеться, так что мне приходится делать вид, что я очень рад. Однако в этот раз получилось не особо – фанатская культура Вондерболтов развита в Клаудсдейле особо хорошо, и гости очень удивились моей сдержано-радостной реакции на кумиров миллионов, пришедших поздравить с днём рождения. Они быстро ушли, вскоре за ними забрали и Найт. Я осмотрел пародию на оружейную систему из детского конструктора и после небольших раздумий взял в зубы карандаш.

В конце августа, перед самой школой, мать с загадочной улыбкой куда-то меня повела. На всё вопросы она отвечала, что я скоро сам всё увижу. Однако, перед тем, как я увидел, я это почуял. Пахло раскалённым железом. Сначала я не понял, что это значит, но потом начал догадываться. Когда мы подходили к кузнице, мать очень разговорилась, очень прося, чтобы я вёл себя хорошо.

Сам процесс подковки был не слишком приятным, но не настолько, чтобы начинать истерику. Коваль даже удивился, насколько спокойно я перенёс эту процедуру. Правда, с непривычной нагрузкой ноги очень быстро уставали. Найт же, судя по рассказам её старших сестёр и братьев, повела себя как обычная кобылка.

Весёлое безумие сборов в школу мне успело надоесть минут за десять. Мать преисполнена гордостью и волнением, я же стою с абсолютно задолбаным выражением лица.

— Стой смирно, дорогой – у тебя чёлка опять сбилась, — ласково проговорила мать, в который раз приглаживая мою гриву.

— Ну хватит уже… — мне осталось только недовольно ворчать, — Опоздаем же.

Она только улыбнулась и обняла меня. Взяв на себя мои сумки, мы вылетели в сторону школы. Первый раз в первый класс. Хотя нет, второй. Хотел перед началом учебного года постричься до нормального короткого ёжика, но мать не разрешила – пришлось сойтись на коротком гребне на шее и лохматой голове.

За прошедший год я смог кое-как научиться летать. Пусть любой груз сбивал центровку, и я срывался в плоский штопор. Поэтому мне пришлось наступать на горло гордости и просить мать нести сумки за меня. Надо избавляться от этого чувства. Вообще-то в начале жизни вид летающего пегаса просто взрывал мне мозг. Как на таких обрубках можно летать? Я пытался хоть как-то подвести это под привычную модель полёта, но не получилось ничего. А потом сам научился летать и уже не обращал на это внимание.

Вопросов, в какую школу идти, особо не возникло – я, не раздумывая, попросился ближнюю к дому. Смотреть на какие-либо профили я буду потом, когда придёт время средней школы. Сейчас у меня только одна цель, всё остальное будет следствием того, насколько хорошо я справлюсь.

Прилетели мы к самому началу торжественной линейки. Длинная и нудная, хоть и бойко рассказанная напутственная речь, на которой я уснул, положив голову на спину Найт, и всех развели по классам. Перед тем, как заснуть, я с иронией понял, что все стоят смирно как раз из-за подков. Провели вводный урок и разогнали. Из всей той шелухи слов до меня дошло только то, что по подобным местам я снова буду шататься одиннадцать лет, как и в прошлой жизни. Что же, могло быть и хуже – в США двенадцать классов, а этот мир основан именно на них. Сейчас всё будет как раньше — четыре года начальной школы, потом пять – средней и два – старшей.

Со вторым этапом получалось интересно – среднее образование считалось самым главным и таких школ было очень много. Я условно разделил их на три вида: бюджетные, то есть полностью бесплатные, полубюджетные, которые настолько популярны, что в них попадают по блату, за хороший начальный взнос, талант или будучи страшным задротом учёбы, плюс у них есть отдельное платное отделение, и, последнее – частные. Что меня удивило, в названиях практически всех полубюджетных и частных есть корень «лёт» или синоним к слову «Летать». Послушав чуть ещё – что большинство таких школ обладают стационаром, чтобы жеребята из других городов смогли учиться в Клаудсдейле. Интересно, а в Кантерлоте так же?..

Такое ощущение, что среднее профессиональное и среднее специальное образование было основным в этом мире – старшую школу упомянули только как возможность получения высшего. Зато очень убедительно разрекламировали всякие рабоче-крестьянские виды деятельности. Ничего, меня не проведёшь.

На площадке я познакомился с теми мордами, на которые мне придётся смотреть следующие четыре года. Правда, пришлось отбивать их от Найт, к которой начали приставать с расспросами, собирается ли она их есть или выпивать кровь. Что поделать – ночные пони являются основными негативными персонажами в сказках. Лидеры и неудачники пока не наметились, для этого нужно время. Единственное, что нормально получилось, это поиграть и похвастаться своим умением летать – кроме меня и Найт так умел только один. Если мои крылья закрывали только примерно половину бока, то её – почти половину тела и немного выходили за габариты. Я сначала думал, что это такая особенность развития фестралов, но потом оказалось, что у них просто другие пропорции тела.

Через пару недель, когда все немного пообтёрлись, начали приглашать на различные факультативы. Музыка, дополнительные занятия по предметам, скаутское движение, спорт, боевые искусства и прочая хрень. Передо мной встал тяжёлый выбор. С одной стороны – физическое развитие в принципе полезно, да и меня всегда тянуло узнавать различные способы взаимодействия с ближними, путём их избиения. Но с другой – зная музыкальную грамоту и прочий музматан, я могу заниматься наглым и беспощадным плагиатом с нашего мира. Я специально ознакомился с этим вопросом и понял, что ни одного произведения из прошлой жизни здесь нет. Возможность заниматься всем и сразу я не рассматривал – нужно ещё и «успевать учиться». Пусть у меня и есть огромная фора, я решил не использовать её в полной мере. Незачем привлекать к себе внимание.

Когда я смотрел мультфильм, я не думал, что военная сфера там развита вплоть до всяких ДОСААФов и прочей доармейской подготовки. Как оказалось – очень даже. После тяжёлых раздумий, я всё-таки выбрал боевые искусства. Однако, как немного узнал об этой системе изнутри, пожалел об этом, но решил не метаться и отзаниматься хотя бы год.

У каждой расы пони есть свой стиль ближнего боя, обусловленный физиологическими возможностями. Пафос из них просто сочился. Существовало множество ступеней, уровней, данов и прочей хрени, отмечаемой поясами и полосками всех цветов радуги. Устраивались чемпионаты с большим количеством зрителей, ценными призами и морем кратковременной славы. Да что говорить, даже названия стилей были какой-то хренью, обязательно связанными с эмоциями или природными явлениями. По сути это всё даже не было боевыми искусствами в моём представлении – чисто такое духовно-физическое развитие. Там даже нормальных атакующих приёмов для работы на поражение не было, только на обезвреживание и обезоруживание. Зато была целая куча маханий всеми ногами и бесполезных воплей.

Уроков в день было по четыре, все в одном классе, кроме физкультуры, музыки и иностранного языка, который правильнее было бы назвать «не родным». Ситуация с последним меня удивила, а Найт так вообще обрадовала. Дело в том, что для неё был родным фестралий, но отдельных занятий для таких, как она предусмотрено не было, поэтому свой язык она изучала по той же программе, что остальные, выбравшие его. Возможность учиться на одни «А» по какому-либо предмету без особых нагрузок – мечта любого школьника. Всего на выбор предлагались языки фестралов, грифонов и зебр. Я над этим особо не раздумывал – мало кто выбрал язык ночных пони, а мне хотелось иногда поговорить с подругой без лишних ушей. Или хотя бы, чтобы эти уши не могли ничего понять. По другим предметам я старался учиться на хорошо-отлично, особо не выпендриваясь, пусть иногда было непросто придумать, где же совершить ошибку.

Весной свозили на экскурсию, на которую я хотел попасть уже давно – на фабрику радуги погодного комплекса Клаудсдейла. Поначалу я думал, что это кондитерская или лакокрасочный завод с красивым названием. От реальности просто отвисла челюсть, пусть и у меня одного – остальные просто приняли это как данность. Там действительно производили радугу.

— Как же так? – думал тогда я, — Радуга это же просто преломление света. Как это можно производить?!

Я внимательно слушал экскурсовода, пытаясь понять, что же за херня тут творится. Еле утерпел, пока проводили через цеха, где делали облака. Потом рассказали и я успокоился. Дело в том, что производимая здесь радуга это пестицид, которым накачивают произведённые здесь же облака и гоняют по всей Эквестрии, поливая заказанные площади. Потом мой мозг снова взорвался, когда я увидел конечный продукт. Это была самая настоящая «жидкая» радуга с чёткими границами между цветами. Вариант, что это смесь жидкостей разной плотности отпадал сразу – цвета шли слева направо, а не сверху вниз. Ответа ни на начальных стадиях производства, ни по описаниям, ни у экскурсовода я так и не нашёл. Он, блеща умом, сыпал во все стороны названиями используемых соединений, во многих которых я узнал крайне токсичные вещества. Но больше всего мне запомнился зелёный цвет – в него входили алкалоиды и амины. А я-то думал, почему этот цех так сильно охраняется. Похоже, преступность всё-таки есть.

В прошлой жизни меня всегда забавляло отношение к пестицидам и генно-модифицированых организмам. Даже в различных рассказах «попадание в фентезийный мир» авторы часто писали, с как же их персонажи радовались, потребляя пищу «без химии». Некоторые даже использовали страшное слово «пестициды», думая, неверно, что это главный враг натуральности продукции пищевой промышленности. Несчастные придурки. Я же искренне радовался, что в этом мире таких стенаний нет. Правда однажды, идя в школу, я проходил мимо газетной лавки и читал заголовки, что какие-то столичные с жиру бесятся, требуя запрета зооцидов и, иногда, инсектицидов, но, скорее всего, по идеологическим причинам. Главное ведь, что пони их используют — к пестицидам относятся, к примеру, антибиотики и консерванты. Пусть и к последним отношение весьма презрительное – мир-то основан на США, где консервы, с которыми их ассоциируют, считаются пищей для бедных. В прошлой жизни ГМО не любили из-за чёрного пиара крупных компаний, желающих устранить слишком опасного конкурента. Здесь крупных формирований в области пищевой промышленности я не заметил – в основном фермерские хозяйства. Вряд ли они очень доверяют своим конкурентам и не пользуются, к примеру, бесплодием культур во втором поколении.

Пацифизмом и гуманизмом здесь обрабатывали прямо с первого класса. Причём в самой убогой форме этих уродливых явлений. Небольшой пропагандой первого занималась учительница, остальной массив яростно пропагандировал один из жеребят в классе. Говорил, дескать, надо жить дружно вплоть до подставления другой щеки, и настолько визгляво, что мне сразу хотелось ему врезать. Сначала, конечно, я в шутку обвинял его в том, что если он не может постоять за себя силой, то почему от этого должен отказываться я? Но в конце учебного года я не выдержал и поддался на провокацию. Новость быстро разошлась и достигла ушей тренера по боевому искусству, которым я занимался. Долгий и нудный разговор с ней на тему «мы учим спокойствию и душевному равновесию, а не бить морды» я благополучно прослушал, и готов было откланяться, но внезапно меня потребовали извиниться перед тем пацифистом. Тут я опешил – это же он на меня полез, желая сымитировать ту боль, что я теоретически научился бы причинять другим. Ну и я вместо извинений сделал в его сторону неприличный жест передними ногами. Ладно, что из секции исключили, не велика потеря, так мать расстроилась.

С гуманизмом было немного полегче. Типа все живые существа достойны жизни, убийство неприемлемо в любой форме, жестокость надо подавлять в зародыше и прочая хрень. Я начинаю разочаровываться в этом мире. Гуманизм ведь, в двух словах, это «всё ради человека» или, в данном случае, пони. Если ради них надо убивать, причинять страдания и прочее, то это гуманно. Вольная, блин, интерпретация фактов. Говоря о жестокости, учительница в упор смотрела на Найт, которую это очень обижало. Я аж чуть не сорвался – как это, моих друзей обижать? Но смог взять себя в руки и после урока, в стиле допроса с пристрастием, разузнал у неё, что происходит.

Оказалось, что у фестралов есть своё боевое искусство. Я над этим никогда не задумывался – они ведь всё-таки пегасы, следовательно, местная школа Равновесия, или как её там, подходит и им. Услышав от подруги краткое описание, я понял, что хочу заниматься именно этим. У него не было жутко-пафосного названия – его называли просто «ближний бой». И не было всяких ступеней – каждый определял свой уровень сам. Сама техника была рассчитана на выведение противника из строя и его поражение, а не обезоруживание или обездвиживание, как другие. Поэтому эту школу сильно не любили – минимум духовного развития, максимум конкретно подготовки. И, самое главное, в фестральем гетто Клаудсдейла был пони, владеющий этим стилем достаточно, чтобы нормально учить. Мать, конечно, этом новости не обрадовалась, но особо перечить не стала. Похоже в этом мире нечто вроде абсолютного либерализма в отношении предпочтений детей в занятиях.

По итогам учебного года я был наверху по успеваемости, Найт была рядом – я её часто подтягивал. За первым классом пролетели второй и третий, но в них ничего особо интересного не было. Разве что сформировалась школьная иерархия, и я с удивлением обнаружил, что мы с подругой находимся в самом низу. Видя наши близкие отношения, одноклассники начали над нами смеяться, типа «жених и невеста». Я сначала недоумевал, чего в этом плохого, Найт же ударялась в слёзы – ранимая, блин, душа. Пришлось использовать полученные навыки, по-тихому выбивая лидеров и особо инициативных рядовых. Почуяв перемену сил, прочие пытались прибиться к нам, но у них ничего не получалось – мне они и даром не нужны. Оставшись без внутреннего управления и причин для единения, например – травли слабых, класс никогда не был единым. Что же, мне так даже лучше.

В четвёртом классе я участвовал в общегосударственной олимпиаде по математике. Думаю понятно, что я без труда занял первое место по школе, району и городу. Многие были удивлены моим успехом, но возникать не стали, считая, что мне просто повезло. Дальше был второй этап, который проводился уже не в школе, а в центре города. Снова победа. Как же забавно было видеть морды участников и их окружения, когда оглашали результаты. Тех, на кого возлагали огромные надежды, и кто обучался в жутко пафосных частных школах, обставил какой-то хрен. Многие жеребята – в слёзы, их родители – со злобой смотрят на учителей, которые обещали им гениев, те – смотрят уже на меня.

С моим баллом я выходил в финал, который проходит в Кантерлоте. На целую неделю с занятий сняли. Мать чуть не лопалась от гордости за своего сына. А я? А я просто с нетерпением ждал, когда окажусь на земле. Клаудсдейл на то и «клауд», что на облаках находится. Я за эту жизнь даже деревьев вблизи не видел, не говоря о столь любимом мной в прошлой жизни запахе гнилой листвы. Только не хотелось Найт саму на себя оставлять – привыкла больше чем за полжизни, что у меня можно и защиту, и ответ почти на любой вопрос найти, а тут одна остаётся. Я утешал себя мыслью, что это когда-то должно было случиться, а в этот раз я к тому же вернусь – я ведь тоже к ней привык.

Под небесной частью Клаудсдейла располагалась ещё и наземная, где жили земные пони и единороги. Честно, мне было немного неуютно видеть пегасов без крыльев и пегасов без крыльев с рогами – я таких никогда раньше не видел, пусть и знал, что такие существуют. Но больше всего мне запомнился воздух – он был очень насыщенным, не в пример немного разреженному наверху. Поэтому я особо не обращал ни на что внимание и просто глубоко дышал, пусть сопровождающая меня мать просила так не делать – можно словить кислородное опьянение. В столицу ехали мы на поезде – сам дотуда я не долечу, а мать не дотащит.

В Кантерлоте мне не особо понравилось. Медленно и вальяжно расхаживающие кучи снобов, которым западло смотреть под ноги, постоянно об меня спотыкались, правила воздушного движения здесь, казалось, не существовали, а в гостиница, где, как участнику, забронировали номер, находилась очень далеко от всяких достопримечательностей. Но хотя бы посмотрел на статую Дискорда.

Я думал, что финал будет проводиться в какой-нибудь местной школе, но реальность меня просто шокировала. Набравшие достаточный балл будут писать прямо в тронном зале, под присмотром самой Селестии. Я неслабо мандражировал – а вдруг она почует, что в теле маленькой лошадки поселился кто-то другой? Но, вроде, пронесло – на меня она обращала внимания не больше, чем на других. Даже её протеже в школе одарённых единорогов имени её самой, Твайлайт Спаркл, участвовала на общих основаниях. Я не стал упускать возможности и познакомился с ней – именно это я планировал так давно. Её няня меня очень удивила. Интересно, что же такого нужно сделать, чтобы присматривать за тобой назначили аликорна? Когда объявили начало, и мы разошлись, я почувствовал некую зависть, что у Твайлайт есть кьюти марка. Странно, сколько взрослых пони ни видел, никогда таких чувств не было. Что интересно – я был единственным не-единорогом среди участников. Судя по направляемым на меня взглядам, многие считали, что здесь какая-то ошибка.

Олимпиадное задание своей странностью выбило все остальные чувства. Во-первых, на него давалось только полчаса. Во-вторых, оно было далеко не для четвёртого класса. На это у меня возникло две мысли. Первая – что тут какой-то расистский стереотип, что единороги намного умнее прочих рас, и у них и школьная программа сильно отличается. Второе – эти задание в принципе может решить четвероклассник, но только если он очень умный. Как те, что собрались в этом зале, например.

Первое задание – решить жуткое, страшное и очень большое уравнение с четырьмя переменными, три из которых были даны по условию. Я решил не стесняться и использовал формулы сокращённого умножения, вводил новые переменные и, в целом, справился быстро. Кажется, планировалось, что я сразу подставлю переменные и пересчитаю всё в столбик. Вторым заданием было найти приблизительную площадь фигуры. Ей была парабола ветвями вниз в системе координат, пересекающая ось абсцисс в точках плюс-минус пять. Уравнение, кстати, дано не было, но составить его проблем не возникло. Взял интеграл от найденной функции на участке от минус пяти до пяти, и решил по формуле Ньютона-Лейбница. Похоже, расчёт был на то, что я преобразую это в многоугольник и найду его примерную площадь, но догадался я об этом уже потом.

На всё это у меня ушло минуты четыре, так что я со скуки начал вертеть головой.

— Вы уже закончили, юный пони? – как холодной водой окатил меня строгий голос с трона.

— Да, ваше высочество, — не придумал я ничего лучше.

Листок окутался телекинетическим полем и полетел к ней. Тут мне стало немного не по себе. Другие дети начали посматривать на меня, но недолго – у них ещё свои работы не дописаны. Принцесса несколько раз переводила взгляд с листка на меня.

— Ждите снаружи, — просто сказала она.

Я вышел на негнущихся ногах – переволновался, уж очень не понравился мне её взгляд. Вроде бы и обычная тёплая доброжелательность, но промелькнуло что-то ещё. Все двадцать пять минут я с тревогой ждал, что меня вот-вот скрутят и потащат в какую-нибудь секретную лабораторию, где из меня вытащат мозг, чтобы узнать, как он работает. Однако ничего такого не произошло. Думаю, это дало мне пару седых волосков, но вряд ли я их замечу – у меня-то белая полоса в гриве.

За пять минут до конца по одному начали выходить остальные. Я решил времени зря не терять и сразу прилип к Твайлайт. Немного поумничав, я смог обратить на себя её внимание, так что до того момента, как всех обрадовали новостью, что результаты только завтра, я смог с ней пообщаться. Мысли об отправке на опыты терзали меня до тех пор, пока я не уснул вечером. Наутро же я был совершенно спокоен – не повязали сейчас, не повяжут и потом.

Следующим пунктом в списке удивлений было то, что победителей не было. Каждый справился с заданием и правильно, разве что я был единственным, кто определил точную площадь. Призом было чаепитие с принцессой Селестией, на котором она говорила, как же она гордится всеми нами. Вручили грамоты, подписанные ей же, и золотые медали из нержавеющей стали. Потом пришлось отбиваться от журналистов и отправляться домой. Самое главное – я смог познакомиться с Твайлайт и взять у неё адрес с обещанием писать. Иметь связи с той, у кого есть связи с хозяйкой этого мира – хорошая идея.

В родной школе я на пару месяцев стал первым парнем на деревне, но я особо не возникал и всё затихло. Найт смогла пережить такое расставание и даже ушла немного вперёд в изучении фестральего ближнего боя. Как я понял с её слов и рассказов одноклассников, она, когда к ней приставали, просто скалилась и шипела, причём буквально. Действовало это просто отлично — когда я попросил продемонстрировать, мне и самому не по себе стало.

После дня Зимней Уборки рассказывали о кьюти марках. Рисунок на крупе, означающий предназначение пони в этом мире. Либо какая-то сфера деятельности, либо черта характера. Не думаю, что был хоть кто-то, кто не знал об этом, а некоторые вообще уже щеголяли с ними. Слушал я, как обычно, в пол уха, уйдя в свои размышления. Похоже, что этот мир самая настоящая тоталитарная антиутопия. За восстание Селестия сходу долбанула по Луне самым мощным оружием, известным пони, даже не спросив, чего она хочет, а судьба каждого жителя решена ещё до рождения. А я-то думал… да ладно, это не главное. Главное, что если Твайлайт учится в четвёртом классе и у неё есть метка, то она младше Рейнбоу Дэш, сделанный которой Радужный Удар стал катализатором для получения меток остальными элементами. Получается та сейчас в Лётной Академии Клаудсдейла – самой пафосной и престижной средней школе в этом городе. А мне как раз оттуда приглашение пришло. Не, я хочу держаться от Элементов Гармонии и их приключений на расстоянии, как минимум, переписки. Да и Найт вряд ли в ту школу пустят.

Вообще-то мне пришли приглашения вообще со всех средних школ города, даже с наземной его части, в том числе из частных, с заманчивым предложением учиться бесплатно или с большой скидкой. Мать пыталась меня уговорить принять приглашение из той академии, но я был непреклонен. В прошлой жизни я хотел стать врачом, и теперь мне выпал отличный шанс. Я изучал правила поступления в высшие учебные заведения и там надо сдавать вступительные экзамены. Поэтому я выбрал школу с упором в естественные науки. Единственную во всём Клаудсдейле, между прочим, хоть это и город-миллионник. Ещё был пунктик, что приоритет для поступления отдаётся тем, у кого кьюти марка имеет соответствующий сюжет. Интересно, как получить метку, к примеру, патологоанатома или эксперта-криминалиста?..

Новая школа, новый коллектив – ещё одна новая жизнь. Найт решила от меня не отставать, и уговорила родителей отправить её туда же. Пусть школа находилась на земле, и лететь было почти полчаса туда и целый – обратно. В классе оказалась ещё одна фестралка из местного гетто, но с ней отношения особо не пошли. Когда я впервые её увидел, я приметил её клыки – они выглядывали наружу. Я спросил у Найт, почему так – у неё ведь они заметны только когда она открывает рот. Как оказалось, у новой одноклассницы неправильный прикус. Местные детишки ксенофобией не страдали – среди них были ещё единороги и земные пони, так что прошлых проблем не возникло. Разве что снова пришлось снова перекраивать школьную иерархию под себя, а это довольно болезненный процесс для окружающих.

Учиться было не в пример интересней, чем в прошлой жизни. Например, я с интересом слушал о внутреннем устройстве Эквестрии. Как и США, это федерация. Всего сорок один штат, из которых три являются полисами. На самом деле полисов было только два, а всего штатов – тридцать восемь. Сталлионград является зависимой территорией, а Люфтштадт и Кристальная Империя пропали тысячу лет назад, хоть это не мешает им до сих пор входить в состав страны. Особо позабавила меня ситуация с налогами. Конституция не предусматривает случаев, когда какое-либо образование внезапно исчезает, поэтому каждый год бюджет не досчитывает сборов с этих штатов и представителя от них вызывают в суд. Думаю понятно, что никто не приходит, и штат штрафуют за неявку. И так уже тысячу лет. Если Кристальная империя или Люфтштадт внезапно вернутся, им будет очень и очень плохо – даже новые бланки начали печатать, чтобы сумма задолженности по уплате налогов целиком помещалась.

То, что эта страна – федерация, добавляло ещё немало забавных, и не очень, ситуаций. Самая заметная из них – региональное законодательство. Например, что разрешено на северо-западе, в Ванхуфере, на востоке, в Мейнхэттане строго запрещено, можно получить вполне реальный срок. Я уже перестал удивляться жестокой реальности в этом милом мирке, поэтому просто сделал себе заметку изучить здешнюю процессуальную систему и поискать информацию про местный ФСИН. Ещё что-то упоминали про бесконечный сепаратизм Сталлионграда и мудрость её высокопревосходительства солнцеподобной самодержавицы Эквестрии принцессы Селестии. Конспектируя всё подряд я сэкономил немало бумаги, обозначая её простой заглавной «С», до других это дошло довольно поздно.