Что связало их [What Bound Them]

01 - Сплетение

Здесь и далее — примечания переводчика.

Pith Helmet — Пробковый шлем — лёгкая шляпа или каска, сделанная из пробки или растительных волокон, и покрытая тканью для защиты головы от солнца.

Compass Rose — Роза ветров — картографическое обозначение основных географических азимутов сторон горизонта в виде звезды.

Tailspin — Штопор — в авиации — особый, критический режим полёта самолёта, заключающийся в его снижении по крутой нисходящей спирали малого радиуса с одновременным вращением относительно всех трёх его осей.

Один ярд равен 0,9144 метра. Двадцать ярдов — приблизительно 18 метров.

Пробираться сквозь заросли было небыстрым занятием, но Пиф Хелмет¹ этого ожидал. Именно поэтому они взяли с собой еды на месяц, при том, что поход должен был продлиться две недели. Конечно, это был бы месяц на консервах и полуголодном пайке, но всё же. Они бы выжили.

Чего он не ожидал, так это жары. Погода сделала внезапный грязный финт на второй день их путешествия — как раз когда они достигли, собственно, Сплетения. Буря прокатывалась по равнинам, гоня летнюю жару перед собой, и воздух был горячим и густым. Время от времени в отдалении гремел гром. Хуже того, лоза здесь сплеталась так туго, так плотно, что отсекала большую часть ветра.

Он вырубил насечку на чёрной коре последнего стебля, мимо которого они только что проползли, отметив путь, и вновь помог Компасс Роуз² подняться на ноги. Единорожка была уже слишком измучена, чтобы поблагодарить его, а ведь прошло меньше двух часов дневного перехода.

Хотя он мог это понять. Сплетение не было обычным лесом. Какие бы деревья здесь когда-то ни росли, они давно уже умерли, но всё ещё были поблизости — деревья стали закрученными, высушенными каркасами, неясно проступающими во тьме под странными углами. Большая их часть была выкорчевана, но немногие на самом деле лежали на земле. Большинство было поймано стеблями лозы прежде, чем прошло столь долгий путь.

Лоза была настоящим препятствием в Сплетении. Да, меж стеблей встречались странные растения и опасные существа: василиски часто пробирались с окраин и терроризировали окружающие города, а обманчиво-соблазнительные голубые цветы — знак ядовитой шутки — росли плотными скоплениями. Но именно лоза была настоящей проблемой.

Стебли были огромны — каждый шириной больше, чем в рост пони, — и покрыты напоминающими мечи бритвенно-острыми шипами. Покрывающая их толстая чёрная кора была к тому же прочна — на грани с неразрушимостью. Даже его мачете с трудом мог оставить на её поверхности что-то серьёзнее царапины. И росли стебли достаточно плотно — между ними едва можно было протиснуться. Они были повсюду: закручивались и оборачивались, всегда дотягивались шипами до незащищённой кожи и слегка рассекали её, отсекая заодно и весь свет неба. И, время от времени — уголком глаза — можно было заметить, будто они шевелятся.

Пиф выпрямился и повернулся, позволив своему шлему осветить остальную группу. Компасс была рядом — клеверово-зелёная шёрстка вся в пятнах пота, грязи и мусора, глаза опущены. Жеребец взял на себя задачу по переноске большей части её провизии, но она, вполне очевидно, всё равно была почти на грани. Он не советовал Компасс идти именно по этой причине, но она настояла. В конце концов, Роуз была картографом. Если бы они нашли что-то, она хотела знать, где именно это находилось. И, как она раз за разом повторяла на протяжении предшествовавших походу дней, это была исследовательская операция. Всё должно было быть отмечено.

Тэйлспин³, по крайней мере, держалась вроде бы получше. Она устало, но по-прежнему живо ухмыльнулась ему. На ней был второй шлем с лампой, а ещё она несла остальную часть припасов Компасс. Не особо афишируя, Пиф и красная пегаска избавили единорожку от всех тяжестей, от которых могли. Они были более опытными и куда лучше физически подготовленными туристами, чем их учёная спутница. Единственное, что они оставили Компасс — карты и перья, с которыми она всё равно не рассталась бы, а ещё маленький фонарик, на тот случай, если бы они разделились и ей бы понадобился свой собственный источник света.

Компасс пару мгновений глядела в другую сторону, и Пиф воспользовался этой возможностью, выразительно взглянув на Тэйлспин. Та нахмурилась, а затем молча пожала плечами. "Тебе решать, здоровяк".

Он вздохнул, выступил вперёд и повёл их дальше. "Не волнуйся", — проходя мимо единорожки, пробормотал он. "Мы скоро устроим привал".

"Всего три часа, а нам уже нужен привал", — произнёс голос где-то на грани его сознания. "Именно поэтому нам не следовало её брать".

Он потряс головой и отпихнул плечом упавшую ветвь. "Давайте", — сказал он. — "Сюда".

"Десять градусов вправо", — послышался сзади усталый шёпот. Рог Компасс тускло сиял во мраке.

"Хватит", — как можно мягче сказал Пиф. "Ты перенапрягаешься".

Кобыла подняла голову и пригвоздила его взглядом, которым при желании можно было бы колоть алмазы. "Сосредоточься на том, чтобы не сбиться с пути", — хладнокровно ответила она. "Я выдержу".

Жеребец вздохнул и вновь повернулся к лежащей впереди тьме. Говоря по правде, он был благодарен единорожке за то, что она указывала им нужное направление. Это было быстрее, чем каждые несколько часов посылать Тэйлспин наверх, чтобы та пробилась сквозь стебли, взглянула на небо и выяснила их местоположение. Просто он беспокоился, что это окажется слишком для...

Пиф моргнул. Лампа его шлема только что высветила что-то, выглядящее неестественно. Он остановился и наклонился вперёд, разглядывая предмет повнимательнее.

"Эй, что такое, здоровяк?" — послышался сзади шёпот. Тэйлспин подкралась и, нахмурившись, встала рядом. "Почему мы остановились?"

"Смотри", — спокойно сказал он, подтолкнув предмет копытом. Послышался слабый звон.

Это была небольшая цепь — сильно проржавевшая и изъеденная временем. Одним концом она была прикреплена к чему-то более крупному, вкопанному в грязь.

Вместе они вытащили это и бросили на землю перед Компасс Роуз. Длинная и тонкая металлическая полоса с рядом пронзающих её через равные промежутки винтов. Очевидно, в прошлом к ней было прикреплено что-то, теперь уже давным-давно сгнившее.

"Так, а это здесь откуда?" — спросила Тэйлспин, ткнув предмет; тот опять звякнул.

Пиф пожал плечами. Он смотрел на Компасс. К его удивлению, прежде выглядевшая вымотанной единорожка ухмылялась, и в её взгляде мелькнула искра энергичности. "Это значит, что мы на верном пути", — сказала она. "Мы ведь ищем замок. Вероятно, на ведущей к нему дороге были указатели, так? Должно быть, это часть одного из них".

"Немного забегаешь вперёд, а?" — с лёгким смешком произнесла Тэйлспин. "Мы ещё даже не знаем, есть ли поблизости замок".

Компасс моментально нахмурилась. "Ну и ладно", — проговорила она. "Если ты так хочешь. Но это показывает, что тут, по крайней мере, что-то есть. Давайте двигать дальше".

Повисла угрюмая тишина, и Пиф вздохнул. Жара делала их раздражительными. Он подхватил цепь, положил её в одну из своих седельных сумок, а затем повернулся и повёл их дальше сквозь Сплетение.

Часом позже жара стала почти невыносимой. Жеребец был уверен, что неоднократно видел поднимающийся от влажной земли пар. Он как раз уже готов был объявить привал с целью переждать, пока пройдёт волна жары, когда услышал, как Компасс произнесла: "Подожди".

Пиф обернулся, ожидая увидеть, что единорожка валится с ног, уверенный, что она просит устроить привал, выбившись из сил. Но дело было не в этом. Она стояла с сосредоточенным видом, а её рог вновь светился. Он глянул на Тэйлспин, и та пожала плечами.

"Что такое?" — спросил он.

"Там... Что-то магическое впереди", — медленно проговорила Компасс. Она на самом деле смотрела не на него. Да ни на что она не смотрела, по правде говоря. Она пялилась в пустоту – как и всегда, когда работала над исключительно сложными заклинаниями. "Что-то очень магическое".

"Ну, это ведь хорошо, да?" — слегка подняв голову и вглядываясь куда-то за спину Пифа, спросила Тэйлспин. "Может быть, это — то, что мы ищем".

"Н-не-е-ет", — по-прежнему не глядя на них, протянула единорожка. "Ощущение... Странное. Сильное. Сильнее, чем все заклинания пони, которые я чувствовала раньше. Я вообще не думаю, что это — магия пони".

"Что тогда?" — Тэйлспин обернулась к Компасс, теперь уже хмурясь.

Ответа пришлось ждать несколько долгих секунд. Затем — очень тихо — Компасс пробормотала: "Я не знаю".

Пиф и Тэйлспин на протяжении ещё нескольких секунд смотрели на неё, а потом жеребец пожал плечами. "Есть только один способ узнать", — вновь направляясь во тьму, произнёс он.

Пиф Хэлмет оттолкнул подлесок плечом, огибая лозу, и услышал, как кобылы легко зарысили позади, пытаясь не отстать. "Это может быть опасно!" – воскликнула Компасс.

"Весь этот поход опасен", — ответил он. "Мы пришли сюда, чтобы найти старый магический замок, и теперь ты чувствуешь магию, и мы должны проверить".

"Я не ожидала столько магии!" — настаивала единорожка. "Или чего-нибудь, что покажется таким странным! Почти... Горячим..."

Она затихла. Идущий впереди неё жеребец остановился.

Он смотрел вверх.

Стебли в этом месте исчезали. Они до сих пор были там — над головой — но "над головой" в данный конкретный момент было очень далеко. Они наткнулись на огромную куполообразную прогалину в Сплетении — почти достаточно большую, чтобы там поместилось целое поселение. Но их обзор на большую её часть блокировало что-то, выглядящее словно оказавшаяся прямо перед Пифом огромная, странно оконтуренная стена.

Где-то поблизости прогремел гром.

"Не может быть", — подойдя и встав рядом с ним, выдохнула Тэйлспин. "Это не может быть... Или может?"

"Может", — пропищала Компасс. Единорожка вышла с другой стороны от пегаски.

Пиф проворчал: "Хвост".

Это был именно хвост: огромный фиолетовый отрезок чешуи размером с амбар, увенчанный изумрудно-зелёными шипами и едва заметно сужающийся справа от них. Жар волнами исходил от хвоста, почти обжигая в изумлении смотрящих на него пони.

"Дракон", — с широко распахнутыми глазами выдохнула Компасс. "Я не верю. Дракон".

"Дракон в Сплетении?" — глазея на чешую, спросила Тэйлспин тихим, недоверчивым голосом. "В Сплетении дракон. Пиф, в Сплетении дракон».

"Ага, я вижу", — проворчал тот и потряс головой. "Должно быть, он был тут с тех пор, как оно начало расти, и жар, или что-то ещё, не подпускало лозу".

"А может быть", — заговорила Компасс Роуз, и голос её звучал по большей части задумчиво. — "Это его сокровище отпугивало стебли".

Жеребец повернулся и взглянул на неё — кобыла, вроде бы, немного смутилась. "Ну, драконы ведь собирают ценные вещи, так? И магия, которую я почувствовала, теперь близко. Готова поспорить, что это — часть его коллекции".

"Э, прас-стите", — прошептала Тэйлспин. — "Не лучше ли нам говорить потише?"

Единорожка моргнула. "Ну, драконы обычно спят сотни лет", — сказала она. "Они, как правило, не просыпаются, пока не проголодаются, или пока кто-нибудь не тронет их сокровище".

"Оу". Пегаска, похоже, не сильно расслабилась. "Ну. Давайте тогда постараемся этого не делать. Мы не так уж вкусно пахнем".

"Мы воняем", — спокойно констатировал Пиф. Он резко повернулся и пошёл вдоль периметра купола, следуя за лёгким изгибом хвоста.

Кобылы зашагали позади него. "Погоди, погоди, погоди", — вновь заговорила Тэйлспин. "Куда это мы идем?"

Пиф через плечо взглянул на неё. "Ищем магическую вещь, про которую говорила Компасс. Она сказала, что та близко".

"А-а-га-а", — несколько нервно протянула Тэйлспин. "Но ещё она сказала, что это, вероятно, часть сокровища, которое, как мы только что выяснили, мы трогать не хотим". Она нерешительно поглядывала на Пифа, плетясь вслед за ним. Приблизительно каждый второй шаг оказывался чуть длиннее остальных из-за того, что крылья пегаски невольно трепетали, и она периодически ненадолго зависала над землей.

"И всё-таки это не значит, что мы не должны хотя бы узнать, что это", — пожав плечами, объяснил жеребец. "Нам не обязательно его трогать, но мы здесь, чтобы картографировать Сплетение, а это значит, нам надо знать, что здесь. Так что мы пойдем и посмотрим".

Он отвернулся к лежащей впереди тропе, и трио вновь погрузилось в тишину.

Путь до конца хвоста занял несколько минут. Во тьме было видно не слишком-то много, пока Пиф не переступил через заострённый наконечник хвоста и не посветил своим шлемом вокруг.

Остальная часть тела монстра оказалась перед глазами, и жеребец тихо присвистнул. Тот был огромен даже для дракона. Он выглядел так, будто мог бы когтями разрывать пополам горы, если бы проснулся. Его вздымающаяся масса маячила вверху, вспыхивая на свету фиолетовыми чешуйками. Грохот драконьего дыхания время от времени заставлял землю под копытами дрожать.

Дракон свернулся по всему периметру прогалины, описав телом почти полный круг. Единственный промежуток был приблизительно двадцати ярдов⁴ в ширину, и именно там они и стояли – между хвостом и кончиком его морды.

Или, скорее, тем местом, где по их мнению должна была быть морда. Одно огромное кожаное крыло закрывало переднюю часть тела дракона, пряча её от глаз.

Тэйлспин и Компасс встали по бокам от Пифа. Пегаска слегка тряслась, но Пиф не был уверен — от страха, или от адреналина. "Вероятно, и то и другое", — подумал он. В глазах Компасс по-прежнему блестела сталь. Она не смотрела на дракона. Она смотрела внутрь — в центр пустоты.

Жеребец ничего не мог там разглядеть, но свет шлема был не слишком-то силён. Единорожка с нетерпением в голосе озвучила свои мысли: "Это, должно быть, дальше впереди. Ближе к центру. И всё-таки, это — оно. Что бы за магия там ни была, она исходит от драконьего сокровища". Она немного потрясла головой. "Я не представляю, что это такое. Драконье сокровище соотносится с его размером. Чем более ценные вещи он собирает, тем больше становится". Компасс направилась в темноту, даже не заботясь подождать остальных. "Это, должно быть, нечто невероятное".

Пиф вынудил себя пуститься рысью, догоняя её. Он услышал, как Тэйлспин позади него замахала крыльями, поднимаясь в воздух. Она пробормотала что-то о том, чтобы поразмяться.

Идущая рядом с ним Компасс нетерпеливо вглядывалась во мрак, по-видимому убеждённая, что голая земля и мелкая поросль под копытами вот-вот сменятся драконьими сокровищами. Объятое удушливым, вулканическим жаром трио пробирались внутрь прогалины в прерываемой лишь глубоким, пульсирующим грохотом драконьего дыхания, тишине. Так прошла целая минута.

Затем вторая.

А затем и третья.

Наконец, Тэйлспин нарушила тишину. "Тут мог бы поместиться целый город», — произнесла она. Голос был едва ли громче шёпота, и всё же прозвучал в тишине, словно удар грома. "Но тут пусто. Где его сокровище?"

"Близко", — не поднимая глаз, выдохнула Компасс. "Я его чувствую. Мы очень близко".

Пиф уже открыл, было, рот, чтобы сказать, что Тэйлспин, наверное, права, но увидел его. Что-то вплыло в поле зрения на краю испускаемого шлемом пятна света.

Он остановился и какое-то время разглядывал это. Остановившиеся позади него Компасс и Тэйлспин занимались тем же самым.

В итоге, спустя почти минуту тишины жеребец произнёс: "Что?"

Это был дом.

Это был круглый трёхэтажный дом, венчаемый маленькой, похожей на колокольню структурой. Стены были бирюзовыми, наклонные потолки — тёмно-розовыми на грани с фиолетовым, а сам дом был покрыт золотыми узорами. Он выглядел почти... Радостно. В месте, вроде Сплетения, окружённый жаром, и чешуёй, и шипами, и тьмой... Это казалось невозможным.

"Так... Это и есть сокровище?" — показывая на него копытом, спросила Тэйлспин. "Дом?"

"Это... Я не знаю", — проговорила Компасс. Она выглядела столь же смущённо. "Он определённо магический. Но это — не то, что я почувствовала". Единорожка прищурилась и посмотрела вверх — на шпиль. "Оно там", — твёрдо произнесла она. "На вершине".

Пиф глянул наверх — на Тэйлспин, — а затем мотнул головой по направлению к дому. Та вздохнула. "Ла-а-а-адно", — полушутя-полураздражённо проворчала пегаска. "Почему бы просто не швырнуть меня внутрь. Как всегда". И она полетела к веранде.

Добравшись, Тэйлспин остановилась, зависла в воздухе и долго на неё глазела. Затем она крикнула: "Э, ага, Компасс, думаю, я нашла его".

"И?" — крикнула ей Компасс. "Что это?"

"Это, э", — раздалось в ответ. Тэйлспин порхала вокруг верхушки здания кругами. "Это статуя. Пони".

"Как она выглядит?"

"Единорожка", — медленно ответила Тэйлспин. — "В платье. Но она... Статуя вырезана из какого-то кристалла. Это изумительно, честно говоря. Я обычно не особо интересуюсь всяким там искусством, но это впечатляет. А причёска у этой кобылы..."

"Тэйлспин!" — резко воскликнула Компасс. "Соберись! Что в ней необычного? Там наверху есть что-то магическое!"

"Э, ага, я полагаю, что это — рубин".

"Какой ещё рубин?"

"На неё надето ожерелье. Золотое — по-настоящему причудливое. И прямо в центре него этот здоровенный рубин в форме сердца. Он огромный — по-настоящему огромный. Больше, чем моё копыто. И он, э, светится. Немного, но всё же. О, погоди, тут у основания есть надпись".

Пегаска влетела внутрь — чуть-чуть поближе. "Тут сказано... 'Светлой Памяти'... Дальше всё в украшениях и завитушках — погоди. Э-э... Рэ... 'Рэрити'. 'Светлой Памяти Рэрити'. Думаю, это чьё-то..."

Она успела сказать лишь это — раздалось урчание. Урчание было громче и глубже, чем раньше — дозвуковая пульсация сотрясла землю под их ногами и чуть было не заставила Компасс упасть. Пиф поймал её копытом и подпёр своим корпусом. "Тэйлс", — спокойно проговорил он. — "Я думаю, нам пора идти".

А затем он услышал другой звук, и каждая мышца в его теле замерла. Звук был длинный, затянувшийся, скользящий – звук полу-тонны отодвигающейся в сторону кожистой драконьей плоти.

Звук разворачивающегося крыла.

Раздавшийся голос был так силён, что Пиф не столько услышал, сколько почувствовал его. Кости резонировали в теле, сотрясаемые каждым слогом. Это было всего одно слово, но его оказалось достаточно — жеребец упал на колени.

«Рэрити?»

02 - Я обещаю

Одна миля = 1609 метров. Четверть мили ~ 402 метра. Двести миль — чуть меньше 322 километров.

Пиф боролся за право сохранять равновесие в эпицентре землетрясения. Это не было бы простой задачей, даже если бы он в тот момент был хорошо отдохнувшим и мог видеть то, на что опирается копытами. В данном же случае — при свете одной лишь лампы шлема, придавливаемый тяжестью седельных сумок и весом падающей на него сбоку Компасс Роуз — он был способен лишь не улететь головой вперёд в перекрученный подлесок.

Накатывавший от драконьей чешуи жар усиливался, становясь настолько всепроникающим и мощным, что это было больше похоже на физическое присутствие, чем на простую температуру. Жар навалился так же тяжело, как и седельные сумки, придавливая к земле и мешая стоять на ногах.

Он слышал, что Тэйлспин кругами летает над ним. "Давай, давай!", — шипела она. "Он поднимается! Надо сваливать!"

Пиф открыл рот, пытаясь ответить, но в горле было слишком сухо. Он поднял голову с целью взглянуть на неё и увидел.

Дракон вставал.

Раньше дракон лежал на животе, сложив крыло поверх передней части своего тела. Теперь же он убирал это крыло в сторону. Массивный придаток растягивался вверх и прочь от тела, кости и складки скрипели — звук напоминал сталкивающиеся булыжники. Полный размер крыла был почти невероятен — оно было достаточно широким, чтобы закрыть почти весь потолок куполообразной прогалины, в которой они находились.

Тем не менее, зрелище не привлекло внимания Пифа слишком уж надолго. Дракон поднимал голову. Шея была словно улица, а зубы — длинные, зазубренные и острые, как ножи. Они блестели даже в тусклом освещении Сплетения.

Затем дракон открыл один глаз, и Пиф обнаружил, что более не способен двинуть ни единым мускулом. Он внезапно замер, пронзённый пригвоздившим его к земле взглядом, как-то, чудесным образом оставаясь при этом в вертикальном положении.

Глаз, здоровенный как телега. Блестящая зелёная радужка, сияющая своим собственным, зловещим, болезненным светом. Узкий кошачий зрачок размером с него самого. И пузырями поднимающийся из груди его владельца насильственный, палящий, безошибочный гнев.

"Не. Трогай. Это".

Каждое слово, словно удар грома. Уши Пифа звенели. Он смутно заметил, что Тэйлспин оказалась сброшенной на землю и растянулась рядом. Жеребец положил ногу на плечи Компасс Роуз и прижал кобылу к себе, вызывающе глядя на дракона.

Монстр поднёс голову ближе. Пиф унюхал в его дыхании вонь серы, разглядел зазубренные кромки зубов и своё собственное отражение в сияющем глазу.

"Кто", — прогрохотал дракон. — "Вы такие?"

"Пообещай, что разбудишь меня, если я буду тебе нужен".

Твайлайт улыбнулась ему сквозь слёзы. "Я обещаю. Я разбужу. Я не могу... Не могу без тебя, ты же знаешь".

Спайк кивнул: "Я знаю". Дракон чувствовал дрожь в своей груди. "Прости, Твайлайт. Просто я... Мне нужно уйти от всего этого. На время". Он повернулся и взглянул на Карусель Бутик — глаза взметнулись к террасе на вершине. Спайк слабо ухмыльнулся. "По крайней мере, теперь у меня есть настоящее сокровище, так?"

Твайлайт через силу посмеялась. "Ага" — согласилась она. "Это прекрасная статуя. И ожерелье было хорошим дополнением. Я, правда, думала, что ты решишь держать его в более безопасном месте".

Дракон помотал головой: "Оно принадлежало ей. Она бы хотела оставить его при себе. А так никто никогда не забудет, насколько прекрасна она была". На протяжении нескольких секунд он отчаянно моргал.

Твайлайт кивнула. "Никто никогда их не забудет", — твёрдо сказала она. "Они все там — в Кантерлоте. Витражи. И в Кристальной Империи. И в... Моём замке". Аликорн легонько топнула копытом по траве. Свет блеснул на ожерелье и возвышающейся над рогом короне. "Здесь будет очень пусто без тебя", — проговорила она.

Спайк ответил не сразу. Вместо этого он сделал шаг и обнял её за плечи — даже крылья развернулись в попытке обнять ещё сильнее. "Я знаю", — пробормотал дракон. "Прости меня. Просто... Мне нужно время". Его грудь вновь потяжелела. "Я знаю, что нужен тебе", — продолжил Спайк ещё тише. "Мне жаль. Мне так жаль. Я просто был не готов... Отпустить. Всех их".

Дракон почувствовал, как Твайлайт положила копыто ему на плечи. "Я знаю", — мягко произнесла она. "Я понимаю. Я тоже хотела бы просто... Выключиться на время. Даже с Селестией, Луной и Кэйденс, это непросто. И... В любом случае". Принцесса отстранилась ровно настолько, чтобы вновь улыбнуться ему. "Ты ведь не в самом деле... Уходишь. Я разбужу тебя, если ты будешь мне нужен".

"Обещаешь?" Спайк прижал её ещё ближе, почти ломая кобылу о свою грудь.

Твайлайт Спаркл засмеялась. "Обещаю", — ответила она. "Обещаю, обещаю, обещаю. Я не забуду, Спайк". Её улыбка медленно исчезла. "Я не смогу забыть. Теперь... Теперь остались только ты и я, Спайк. Ты и я — навечно. Ты — всё, что у меня осталось".

Он помнил, как прощался с Твайлайт и всем остальным Понивиллем. Он помнил, как ложился на траву перед домом, что делил когда-то с Рэрити. Он помнил ощущение приходившего драконьего сна: как будто разум обращался в туман — более легко, умышленно, и абсолютно, чем во время любого другого сна.

Он помнил, как впервые за десятилетия отступило горе.

Он помнил странные, отдалённые ощущения, приходившие, пока он переживал годы за закрывшей разум стеной тумана. Поначалу вокруг него были дюжины голосов — каждый день. Затем они ушли и оставили его, позволив соскользнуть в сон более глубокий, чем когда либо.

И теперь, спустя так много времени, кто-то вернулся. Издаваемые ими слабенькие звуки были оглушительны по сравнению с годами нерушимой тишины.

Спайк ожидал, что там будет окутанная лучами яркого летнего понивилльского солнца Твайлайт Спаркл. Но это была не Твайлайт, или кто-либо ещё, кого он знал; и это был не Понивилль. Спайк находился в окружённой шипами тёмной пустоте, а Понивилль больше не существовал. От Понивилля не осталось и следа — ничего, кроме Бутика и трио незнакомцев.

Дракон остановил свой взгляд на том, что пытался стоять. Это был земной пони с жёлто-коричневой шерстью и тёмной гривой, на нем была странная шляпа с прикреплённым спереди фонариком и пара тяжело нагруженных седельных сумок. И, хотя рокот движений Спайка делал почти безуспешными его попытки устоять на ногах, пони по-прежнему твёрдо глядел на него.

"Итак?"

"Исследователи". Земной пони медленно моргнул. "Не воры". Его голос был писком по сравнению с оглушительным громом самого Спайка, но, всё же, был различим на фоне тусклого рокота, который дракон издавал, пытаясь пододвинуться и взглянуть поближе.

"И мы не трогали твою статую, я клянусь!" — раздался другой голос. Это была красная пегаска. В начале тряски она упала на землю и теперь лежала на спине, извиваясь в попытках встать на ноги.

Спайк бы посмеялся, но у него на уме были куда более важные вопросы. Он взглянул на Бутик. Дракону немного хотелось рвануться и лично убедиться в целостности сокровища, но даже это было сейчас не самым важным.

Он вновь повернулся к пони. "Где Твайлайт?"

Несколько секунд царила тишина. Затем пони цвета хаки спросил: "Кто?"

Теперь уже пришла очередь Спайка недоумённо моргать. Он почувствовал, как по нему пробежала дрожь – за ней последовал знакомый скрип уменьшения скелета. Его контроль над собственным размером никогда не был идеальным. Спайк бы рано или поздно и сам решил ужаться, но первые содрогания страха приняли это решение за него. Дракон чувствовал, как уменьшаются его крылья.

"Принцесса", — прогрохотал он. "Твайлайт Спаркл. Она должна была разбудить меня. Где она?"

Жеребец просто смотрел на него в ответ. "Никогда о ней не слышал", — пробурчал он.

Спайк чувствовал, что теперь сжимается быстрее. Источаемый им жар исчезал, и движения больше не сотрясали землю. "Но..." Он опять моргнул. "Как вы могли не... Где мы?"

Пегаска умудрилась встать, а затем отправилась помочь двум другим подняться на ноги. В этот раз заговорила единорожка. Выражение её лица было почти обеспокоенным. "В Сплетении".

Спайк моргнул. В тот момент он уже был лишь чуть выше Бутика. "В чём?"

Три пони наблюдали за тем, как он уменьшился до конца. Когда всё закончилось, дракон оказался почти такого же роста, как и земной пони. Это его впечатлило... Или, по крайней мере, это впечатлило ту часть него, что до сих пор обращала внимание на подобные детали. Когда он вырос, даже Биг Макинтош казался карликом по сравнению с ним. Этот жеребец был огромен.

Через секунду единорожка прочистила горло. "Как долго ты спал?" — мягко спросила она.

Внутри Карусель Бутика всё было в точности так, как раньше. По крайней мере, это служило некоторым утешением. Остальной Понивилль исчез, он по-прежнему не знал, где Твайлайт, и не имел ни малейшего понятия, что происходит, но виды и знакомые запахи старого дома помогли хоть немного успокоить нервы.

Другие трое, наоборот, выглядели даже ещё более обеспокоенно. Они, очевидно, готовы были бежать от свирепого дракона, спасая свои жизни. Но не были готовы к тому, что дракон уменьшится до их размера, пригласит их войти и подаст чай в весьма деликатных, изукрашенных цветами фарфоровых кружках.

Компасс Роуз, Тэйлспин и Пиф Хэлмет. Довольно легко запомнить. Судя по всему, они исследовали Сплетение, в котором он каким-то образом оказался, не просыпаясь. Чем бы оно ни являлось. Ни один из них не имел ни малейшего понятия, как долго он спал, что такое Понивилль, или кто такая Твайлайт Спаркл.

Спайк умостился на одном из более крупных стульев у конца стола. Свитти Бэлль сделала его после того, как дракон сломал третий обычный стул, и этот прекрасно держался. Стул, тем не менее, не облегчал задачу по манипуляции крохотными чашками посредством когтей. Дракон сделал малюсенький глоток чая, а затем вновь посмотрел на Компасс Роуз.

Единорожка склонила голову над столом. Говоря точнее, она склонилась над парой карт. Одну из них она принесла с собой. На этой преобладала огромная чёрная клякса, отмеченная как "Сплетение". Другую карту Спайк умудрился откопать в стоящих на чердаке кладовых сундуках.

На её лице царило выражение сильного сосредоточения, а рог ярко сиял. Вокруг неё, периодически сплетаясь, парили перья и геометрические циркули — она наносила сравнительные метки на два куска пергамента.

Пегаска — Тэйлспин — нервно порхала по воздуху позади Компасс. Пиф же по-прежнему смотрел на него тем же самым неспешным, равным взглядом. И, хотя во взгляде не было никакой видимой враждебности, это заставляло дракона слегка нервничать. По большей части, чтобы нарушить затянувшуюся тишину, чем зачем-либо ещё, Спайк прочистил горло и произнёс: "Так... Ты — картограф".

Компасс даже не подняла глаз. "Да", — кратко ответила она. "Топографирую Сплетение. Или, хотя бы, часть его. Ищу замок. На самом деле вот этот замок, если не ошибаюсь". Перо опустилось и ткнулось в точку на его карте — замок Твайлайт.

"Один из наших летунов сказал, что видел что-то вроде замка там – внизу, когда несколько недель назад ходил в глубокую разведку", — произнесла Тэйлспин. Спайк повернулся и взглянул на порхающую у потолка пегаску – та при этом замахала крыльями немного быстрее. Она явно не хотела приближаться больше, чем необходимо.

"Никто там раньше не летал?" Спайк склонил голову набок, и по его лицу расползлось выражение замешательства.

"Н-ну-у-у", — теперь уже, почти что, пытаясь спрятаться в стропилах, протянула пегаска. — "Обычно это небезопасно. Лозе это не нравится. Она пытается, э, схватить пролетающих сверху пони. И это не считая всех мантикор и штук, которые хотят тебя съесть. И летунов ченжлингов. Они знают, что мы не можем разглядеть их, находясь над лозой, так что часто налетают с..."

"Ченжлинги?" — прервал её Спайк.

"Э, ага", — сказала Тэйлспин. "Они, типа, чёрные, и все полны дырок, и летают, и о..."

"Я знаю, что они такое", — вновь прервал дракон, хмурясь. "Я видел их раньше. Я был в Кантерлоте, когда они объявились в первый раз. Но Твайлайт и Кэйденс победили Королеву, э, думаю, её звали Кризалис, и ченжлинги, вроде, должны были быть изгнаны. Или нет?"

Три пони глядели на него с полным отсутствием выражения на лицах. Даже перья и инструменты, которыми манипулировала Компасс, замерли в воздухе.

Дракон вздохнул. "Ладно, полагаю, вы и об этом тоже никогда не слышали".

Они помотали головами. Он вздохнул.

"Ладно. Значит так. Ченжлинги вернулись. Твайлайт, Принцесса Селестия, Принцесса Кэйденс, Понивилль, Кантерлот... Всё исчезло. И вы не имеете ни малейшего понятия о том, как долго я спал. Всё правильно?"

"Не... Вполне», — медленно произнесла Компасс и вновь взглянула на карты. "Эта была сделана в прошлом году", — показывая копытом на свою, сказала она. "Исходя из того, что я вижу, сравнивая известные ориентиры, можно заключить, что центр Сплетения находится вот здесь на твоей. В месте под названием 'Лес Эверфри'. Сплетение, вроде как, расползается оттуда во всех направлениях".

"Это имеет смысл", — кивнув, вставил Спайк. "Лоза снаружи выглядит, как та, что росла из дискордовских семян..."

Из глубины груди земного пони поднялось низкое урчание. "Дай даме договорить". Его выражение было столь же спокойным и взвешенным, как и раньше, но что-то в тоне голоса как бы говорило, что спорить они об этом не будут. Спайк вздохнул и откинулся на стуле.

Компасс моргнула, посмотрела на Пифа, а затем прочистила горло и продолжила: "Точно. Ну. Рост Сплетения уже измерялся ранее. Оно по-прежнему расползается, хоть и медленно. Каждый год оно набирает около четверти мили¹ в диаметре, не считая всплесков роста, когда оно, эм, что-нибудь нагоняет. На данный момент радиус его составляет примерно двести миль. Это значит, что, если ты лёг спать прежде, чем Сплетение начало расти, и, учитывая, что оно росло с приблизительно одинаковой скоростью, ты спал восемьсот лет".

Спайк изумлённо глядел на неё. "Восемьсот.."

"Как минимум", — сухо добавила она.

Дракон упал на свой стул. Его слух, казалось, поглотил странный, приглушённый гудящий звук, а зрение поплыло. Он чувствовал головокружение.

Спайк смутно осознавал, что три пони быстро перешёптываются друг с другом. Было похоже, будто они ведут спор, но он не слушал. Он был слишком занят попытками осознать то, что ему только что сообщили... И удержать себя от паники.

Эквестрия исчезла. Понивилль исчез. Все, кого он знал, исчезли. Ченжлинги вернулись, семена Дискорда вновь проросли, а он на восемьсот лет отстал от времени. Даже Твайлайт исчезла настолько, что никто не знал её имени.

Твайлайт.

Дракон моргнул.

Ты — всё, что у меня осталось.

"Я должен кое-кого найти", — прохрипел Спайк.

03 - Карусель Бутик

Один дюйм = 2,54см.

Пиф Хэлмет и Тэйлспин поднимались по лестнице вслед за Спайком, оставив Компасс Роуз у обеденного стола наедине с картами.

"Не совсем то, чего я ожидал от дракона размером с гору" — думал Пиф про себя.

Конечно, дракон больше не был таким уж большим. Он всё ещё был крупнее, чем Пиф, и выглядел весьма опасно, но, по крайней мере, больше не смог бы раздавить их одним пальцем, если бы вдруг захотел. Да и казался достаточно дружелюбным, хоть и немного странным.

...Ну ладно — не немного. Он, очевидно, проспал разрастание Сплетения, говорил о пони и местах, о которых они никогда не слышали, жил в решительно... Девчачьем доме в окружении чего-то, вроде рисунков платьев, и разливал чай по изукрашенным цветами фарфоровым чашкам. И в доме по-прежнему были вода и электричество — без какой-либо видимой причины. Магия, предположительно.

"Итак", — следуя за Спайком вверх по лестнице и по-прежнему осторожно поглядывая на него, произнёс Пиф. — "Чего мы теперь ищем?"

"Ну, вам же нужны были карты". Спайк дошёл до конца лестницы, распахнул дверь и проскользнул внутрь. Это далось ему с трудом — дверь была рассчитана на пони, а не на драконов, — но он справился. "Возможно, тут найдётся ещё несколько. Ну, знаешь, таких, где показан не только Понивилль. А замок, кстати, может быть заперт. Твайлайт оставила мне ключ".

Жеребец прошёл в дверь вслед за ним, а затем резко остановился, озираясь. Он почувствовал, как Тэйлспин протолкнулась сбоку и зашипела: "Что? Что тут... О". Затем она начала хихикать — это был настоящий приступ, который она, весьма очевидно, пыталась подавить и, столь же очевидно, не могла.

Это была спальня. В оформлении видное место занимали ленты и кружева — при некотором добавлении драгоценных камней: тут и там — для акцентов. Бирюзовый, фиолетовый и розовый являлись преобладающими цветами. На лампах были украшенные кружевами розовые абажуры. И ещё там была огромная кровать с балдахином и вырезанным по дереву узором в виде сердец, сделанная, очевидно, для кого-то размеров Спайка — с запасом дополнительного места.

Дракон стоял перед большим гардеробом, сосредоточенно копаясь в его содержимом. Он явно что-то там искал. Просто так уж получилось, что он искал это в гардеробе, полном экстравагантных платьев.

Пиф ткнул Тэйлспин локтем, чтобы та прекратила хихикать, а затем двинулся по комнате, критически оглядываясь. Теперь первый шок прошёл, и он изучал реальное состояние вещей. Комната выглядела абсолютно нетронутой — будто её прибрали буквально несколько секунд назад.

"На это место наложено заклинание сохранения", — медленно проговорил он.

Спайк не поднял глаз: «Полагаю, что так". Его слова были немного приглушены тканью. "Твайлайт сказала, что позаботится, чтобы с ним ничего не случилось, пока я сплю".

Тэйлспин ткнула Пифа копытом. Он обернулся — пегаска показывала на прикроватный столик. Помимо розовой изукрашенной лампы там стояли две фотографии в серебряных рамках. Он подошёл ближе и взглянул на них повнимательнее.

Одна из них была намного больше другой. Это была фотография шести стоящих рядом друг с другом и улыбающихся в камеру кобыл. На ней не было и следа фиолетового дракона, но Пиф Хэлмет чувствовал, что знает, кто держал фотоаппарат.

Другая фотография была куда меньше, но стояла на краю столика — ближе к кровати, — и её рамка была более изукрашенной. На фотографии были всего двое, и только одна — пони.

Это было изображение белой единорожки. На ней было экстравагантное, украшенное драгоценностями белое платье, но по-настоящему глаз цеплялся за вправленный в ожерелье рубин в форме сердца. Рубин ярко сиял даже на неподвижном изображении. А рядом с ней — в явно пошитом специально на него смокинге — стоял Спайк. Дракон держал копыто кобылы в своей лапе, и оба лучезарно улыбались в камеру.

"Это кобыла, которую изображает статуя", — прошипела Тэйлспин. "А это — то самое ожерелье. Пиф, я думаю, она была..."

"Моей женой", — закончил голос Спайка прямо у них за спиной.

Тэйлспин испустила писк и вновь подпрыгнула в воздух. Земной пони хотел, было, обернуться и вновь оказаться с ним лицом к лицу, но вместо этого он обернулся медленно. Какой-то из основных инстинктов на задворках его разума кричал о том, что резкие движения в присутствии дракона — даже дракона, который спал в доме, полном кружев — были плохой затеей.

Спайк стоял позади Пифа и выглядел он мрачно. Дракон стоял на задних ногах, что делало его почти в два раза выше жеребца. В его передних лапах был маленький, но искусно покрытый декоративной резьбой сундучок.

"Твоей женой". Это, на самом деле, был даже не вопрос. Пиф Хэлмет просто наблюдал.

Спайк пожал плечами. "Да", — сказал он, не выглядя ни смущённым, ни даже в малейшей степени не желающим говорить об этом. Он выглядел печальным. "Это не было... Нормальным, но мы постарались, и это сработало. И мы были счастливы".

"Но она умерла", — произнесла Тэйлспин. Пегаска спорхнула на пол, хотя и стояла в данный момент таким образом, что жеребец находился между ней и Спайком. "На статуе сказано 'Светлой Памяти'».

Выражение печали на лице Спайка углубилось, он отвернулся и присел на край кровати. "Все пони когда-нибудь умирают", — не отрывая взгляда от коробки в своих лапах, проговорил дракон.

Земной пони осторожно наблюдал: Спайк поднял сундучок к чешуйчатой морде, поджал губы и дунул. Крохотная полоска зелёного пламени жухнула от щели в зубах к маленькой скважине. Раздался щелчок.

"Все пони когда-нибудь умирают", — подумал Пиф. "Но не ты".

Он глянул на Тэйлспин, предостерегая её от дальнейшего исследования данного вопроса. Та кивнула, они прошли вперёд и увидели, как Спайк откинул крышку сундучка.

Сундучок был полон исписанных копытом листов пергамента — очевидно, старых, но, столь же очевидно, хорошо сохранённых. Там были письма и свитки, рисунки и фотографии — всё аккуратно разложено так, чтобы избежать складок и разрывов от соприкосновения предметов друг с другом. Надписи на конвертах гласили что-то вроде "Пинки Пай", "Воссоединение семьи Эпплов" и "От Скуталу".

Они продолжали тихо смотреть — Спайк один за другим вытаскивал предметы и крайне осторожно складывал их на кровати. На самом дне сундучка был другой — меньший – ящичек: едва ли размером с копыто, и всего дюйм¹ иди два в толщину. Дракон очень осторожно зажал его меж двух когтей, а затем открыл — послышался мягкий скрип.

Внутри — на вельвете — лежал маленький золотой ключ с цепочкой. Дракон вытащил ключ и протянул его Пифу. "Если вы хотите проникнуть в замок, вам понадобится вот это", — сказал он. "Храните его хорошенько. Замок зачарован, так что только Твайлайт или кто-то, у кого есть такой ключ, может открыть ворота. Раньше она всегда держала их открытыми", — добавил он. — "Но что-то мне подсказывает, что сейчас ворота заперты".

Пиф кивнул, поднял копыто и взял ключ. Секундой позже тот оказался в безопасности внутри одной из его седельных сумок, и жеребец вновь повернулся к Спайку. Дракон копался в свитках из сундука, бережно разворачивая и изучая каждый из них.

"Ты так и не сказал нам, кто такая эта Твайлайт", — напомнил земной пони.

Спайк поднял глаза. "Оу". Он моргнул, а затем вытянул коготь, вновь указывая на фотографии на прикроватном столике. "Она — единорожка на групповой фотографии. Фиолетовая — не Рэрити. Твайлайт была..." Он нахмурился, очевидно, неуверенный в том, как это сформулировать. «...Она вылупила меня из яйца. Я был её помощником номер один". Что-то в этой фразе заставило дракона широко, оголив частокол бритвенно-острых зубов, ухмыльнуться. "Она была, вроде как, моей старшей сестрой — я полагаю, это самое подходящее слово. И она была принцессой".

Тэйлспин рассматривала групповую фотографию, но при этих словах подняла глаза. "Принцессой?"

Спайк кивнул. "Ага", — сказал он. "Это, вроде как, трудно объяснить, раз вы не слышали о Принцессе Селестии, или Принцессе Луне. Но в те времена существовали аликорны. Они были правителями Эквестрии".

Он замолчал, в замешательстве глядя на пони. Пиф Хэлмет и Тэйлспин вдруг прижались друг к другу, а спокойный ранее взгляд жеребца стал резким и подозрительным.

"Что?"

Пиф медленно осматривал его с ног до головы. Что-то в его внешности ясно показывало, что жеребец прикидывает свои шансы победить в схватке.

"Мы знаем, кто такие аликорны", — медленно произнёс он.

Спайк моргнул, глядя на него. "Я полагаю", — столь же медленно проговорил он. — "Что они — не хорошие пони, которые используют свою магию, чтобы всем помогать".

Пиф помотал головой, но, хотя бы, немного расслабился. "Нет", — ровно сказал он. "Не хорошие". Взгляд, которым он смотрел на Спайка, в данный момент был скорее любопытным, нежели встревоженным — он ждал объяснений.

"Ну, такими они были перед тем, как я лёг спать", — нахмурившись, проговорил Спайк. "Принцесса Селестия и Принцесса Луна заботились о... Деловой части управления Эквестрией, я думаю. Они следили, чтобы все были в порядке, и чтобы пегасы пригоняли дождь куда надо, и всё в таком духе".

Он заметил, что Тэйлспин слегка смущённо посмотрела на Пифа, но всё равно решил углубиться. "А Твайлайт заботилась о том, чтобы мы могли быть уверены, что нам не грозят вещи, вроде ченжлингов. У неё была большая библиотека, полная всех старых книг, какие она только могла найти по теме каждого монстра, или катастрофы, или плохого пророчества, или чего-нибудь другого, что могло грозить Эквестрии, и она следила за тем, чтобы мы были в безопасности. Они не были плохими».

Пиф медленно кивнул, а затем проговорил: "Ну, теперь они не такие".

Спайк озадаченно смотрел на них. Именно Тэйлспин, наконец, ответила на незаданный вопрос.

"Теперь осталась только одна", — выйдя из-за жеребца, тихо произнесла она. "И она страшнее всего, о чём я знаю".

Спайк нахмурился. "Кто?"

Пегаска сглотнула. "Кобылица на Луне".

Пиф Хэлмет первым спустился по лестнице. Придя, он застал Компасс Роуз за рассовыванием инструментов по седельным сумкам, и вид у той был довольный. Карта была по-прежнему разложена перед ней на столе, покрытая новыми метками и символами, обозначающими расположение ориентиров с карты Спайка. Она устало, но удовлетворённо ему улыбнулась.

"Ну что?" — спросила она. "Я закончила. Остальные готовы отправляться?"

Тэйлспин слетела вниз по лестнице вслед за Пифом и кивнула. "Он идёт", — ответила она. "Он хотел побыть один перед тем, как уйти. Поднялся на террасу. Я думаю, чтобы попрощаться".

Жеребец кивнул, шагнул вперёд и взглянул на карту. "Он уверен, что, если найдёт эту Твайлайт, та сможет всё исправить".

Компасс подняла бровь. "Всё исправить? В каком смысле?"

Земной пони пожал плечами. "Избавиться от ченжлингов, например. Возможно, что и от Сплетения тоже".

Компасс фыркнула. "Ага. Не стану пока возлагать на это надежды. Но я по-прежнему хочу увидеть тот замок".

"Как минимум", — раздался с лестницы голос Спайка. — "Ты сможешь забрать с собой несколько книг из старой библиотеки. Они должны оказаться полезными". Он выскользнул наружу и выпрямился. Пиф моргнул.

На шее дракона висело роскошное, увенчанное рубином в форме сердца золотое ожерелье.

Компасс выдохнула. "Это оно", — прошептала она.

Спайк моргнул. "Что?"

"Это магия, которую я чувствовала всю дорогу!" Компасс встала из-за стола так резко, что чуть не перевернула его. "Она сильнее, чем когда-либо. Что это такое?"

Спайк смущённо глянул на ожерелье. "Это? Это... Просто ожерелье. Я подарил его Рэрити, ещё когда был маленький. Хотел взять его с собой, чтобы помнить о ней. Оно не магическое».

"Ещё какое магическое!" Компасс метнулась к Спайку так резко, что дракону даже пришлось слегка попятиться. Она в благоговении глядела на своё отражение в одной из рубиновых граней. "Невероятно. Не знаю, что это такое — слишком сильно для магии пони, но кажется таким... Знакомым". Она глянула на Спайка. "Ты уверен, что не знаешь, что это?"

Дракон посмотрел на неё сверху вниз, и на него снизошло озарение. "Твайлайт", — произнёс он.

Компасс моргнула. "Что?"

"Твайлайт", — повторил Спайк. "Она, должно быть, наложила заклинание после того, как я уснул — чтобы его сохранить. Наверное, именно поэтому дом до сих пор стоит". Он нежно поднёс коготь к поверхности рубина. "Она была аликорном", — объяснил он. "Так что это было бы похоже на магию единорогов, но, э, не совсем, я полагаю".

В этот раз уже Компасс попятилась назад и посторонилась. "Аликорном?"

Спайк вздохнул и смущённо улыбнулся двум другим. "Ага", — сказал он. "Аликорном. Я им уже объяснил. В моё время они не были плохими. На самом деле, они были хорошими. Самыми хорошими — они даже поднимали солнце и луну".

Дракон узнал многозначительное молчание. Затем Пиф спросил: "Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что они поднимали солнце?"

Небо было полно тяжёлых туч. Их он узнал. Они были чёрные и маслянистые, с под странными углами пронзающими их голубоватыми шипами. Тучи пульсировали, расширяясь и сокращаясь со странной периодичностью — почти как бьющееся сердце. Но он смотрел не на них. Он смотрел за них — на неправильность, что была там.

Там – высоко — мир был залит жутким полусветом. Небеса были тёмно-розовыми, на грани с фиолетовым, словно сверкающий закат. Некоторое количество слабо мерцающих звёзд виднелось там и тут.

А в центре — похожие на два следящих глаза — солнце и луна одновременно весели в небе над Эквестрией.

04 - Эверфри

Фут — почти ровно 30 сантиметров. Три фута, таким образом — меньше метра.

Пиф впечатал копыто в подлесок. "Он спустится через минуту, Тэйлс", — глядя наверх, произнёс жеребец. "Он бы не бросил нас вот так".

Пегаска медленно спустилась, но обеспокоенное выражение лица никуда не делось. "Просто он выглядел таким напуганным", — проговорила она. "Откуда ты знаешь, что он нас не бросит?"

"Оттуда — его ключ у меня в сумке", — кратко ответил Пиф. "Успокойся".

"Чего вы вообще так об этом волнуетесь?" — спросила Компасс. Она не смотрела на них: перед ней парила карта, и единорожка изучала её при свете окон дома. "Он — дракон. Я уверена, он сможет о себе позаботиться".

Тэйлспин, по-прежнему хмурясь, резко хлопнула крыльями. "Он только что проснулся, он один, запутался и напуган", — более резко произнесла она. "Если даже он может о себе позаботиться, это не значит, что мы не должны попытаться ему помочь". Она посмотрела на Пифа. "Я считаю, нам не стоит оставлять его здесь одного".

Земной пони кивнул. "Мы останемся с ним", — подтвердил он. "Ему, вероятно, понадобится помощь в поисках того, кого он ищет".

Компасс пожала плечами, свернула карту и пролевитировала ту обратно в свою сумку. "Ладно", — сказала она. "Ну что там? Его до сих пор не видно?"

Как только она спросила, донёсся звук соприкосновения чешуи Спайка с шипами, а за этим последовал характерный фумп-фумп драконьих крыльев. Секундой позже Спайк появился в зоне видимости, освещённый нашлемной лампой Пифа. Выглядел он мрачно.

"Простите", — приземляясь, проговорил он. "Мне просто... Нужно было увидеть это собственными глазами". Он вновь глянул вверх. "Всё даже хуже, чем я думал".

"Полагаю, раньше всё было иначе", — сказал Пиф. Спайк кивнул.

"Ага. В прошлый раз, когда так было, всё было очень плохо. Очень плохо". Он вздохнул и вновь опустил взгляд на них. "Нам надо идти".

Компасс кивнула. "Ты знаешь дорогу, или тебе понадобится карта?"

Спайк пожал плечами. "Я знал дорогу", — скорчив гримасу, ответил он. "Но сомневаюсь, что найти её в этих зарослях будет так уж легко".

"Тогда ладно", — вздохнула Компасс и вновь сконцентрировалась. Её рог вспыхнул, и она повернулась, указав им во тьму. "Туда".

Пиф кивнул и пошёл вперед. Он слышал, что остальные двое последовали за ним, и к стуку их копыт добавился несколько иной — более металлический — звук шагов Спайка. Приблизившись к границе прогалины и вновь начав проталкиваться меж стеблей, он услышал слова дракона: "Я впечатлён тем, что ты вообще умудряешься пользоваться здесь магией. Я думал, разоряющая лоза мешает магии единорогов".

"Мешает", — подтвердила Компасс, осторожно выбирая путь в коварных зарослях. Земля в этом месте была устлана мёртвыми ветвями и полузакопанными камнями. Было бы крайне легко упасть, потеряв осторожность. "Или, по крайней мере", — продолжила она. — "Мешала ближе к границе — там, где она более... Бдительная, я полагаю. Тут стебли не слишком подвижны. Чем ближе ты к краю, тем хуже. Если слишком приблизишься к Сплетению снаружи, будет плохо".

"Как же вы тогда попали внутрь?" — спросил Спайк. Пиф слушал вполуха. Он поднял копыто, вновь вытащил мачете и в данный момент прорубался сквозь перегородивший им путь папоротник.

Ответила Тэйлспин. "Эт всё Пиф", — беспечно произнесла она. Земной пони на секунду прервался, услышав свое имя, а затем вздохнул и вернулся к расчистке пути. "Он — один из лучших в таких вещах. Он, можно сказать, живёт этим". Пауза. "Ну, э, в местах вроде этого. Он, конечно же, не живет в Сплетении".

Пиф Хэлмет вновь прервался, вздохнул и крикнул через плечо: "Опять ты скромничаешь".

Тэйлспин рассмеялась, и он отвернулся. По крайней мере, она уже не выглядела такой нервной, находясь рядом с драконом. Она всегда нервничала, когда ситуация накалялась. Ему она больше нравилась именно такой — болтливой и небрежной. "Ты прав", — сказала она. "И я. Мы, как правило, работаем вместе. Он знает почти всё, что нужно знать о растениях, и всё такое. И о большинстве животных тоже. Между нами говоря, обычно мы можем пробраться через границу без особых проблем. Стебли — та еще заноза, но можно..."

Жеребец перестал вслушиваться. Он позволил им болтать обо всем, о чём вздумается, а сам в течение следующих десяти минут занимался тропой. Всё его общение с группой свелось к периодическим сверкам с Компасс — чтобы удостовериться, что они двигаются в нужном направлении.

Лоза вокруг них, казалось, становилась гуще, и тьма давила со всех сторон. Если бы они заблудились, у них бы почти не было шансов выбраться оттуда. И почти невозможно было выяснить, не следит ли кто-нибудь за ними, скрываясь в тенях.

В Сплетении были опасные существа. Василиски, мантикоры, лесные волки...

Что-то хрустнуло под копытом.

...И даже хуже.

Он посмотрел вниз. Свет шлема кинул отблеск на что-то чёрное на земле. Выглядело это, словно какая-то застывшая смола. И по ощущениям как раз её и напоминало. Именно это вещество издало хруст, треснув под его копытом.

Пиф крутанулся на месте и шикнул, заставив остальных замолчать, а затем подозвал к себе Тейлспин. Она проползла мимо стеблей и подошла к нему, после чего, заметив чёрное вещество, нахмурилась.

Они поглядели друг на друга. Жеребец обернулся и дёрнул головой, подав знак остальным. "Тихо", — прошептал он.

Спайк и Компасс тоже хмурились. "Что такое?" — прошипела Компасс. "Мы почти на месте. Почему остановились?"

Пиф показал вниз. "Ченжлинги".

В данный момент они крались меж стеблей в почти абсолютной тишине. Тэйлспин шла в арьергарде, высматривая возможных преследователей. Пиф вновь спрятал мачете: звук разрубания зарослей был слишком громким, чтобы рисковать. Идущие между ними Спайк и Компасс Роуз, как могли, старались не издавать ни звука.

Хотел бы он выключить и лампу тоже — свет казался ослепительно ярким в ставшей напряжённой остроте вечного мрака Сплетения. Земной пони был уверен, что их можно заметить за несколько миль, но это был единственный способ двигаться вперед. Никто из них и не упомянул о возможности вернуться назад. Пиф был уверен, что Спайк даже не станет об этом думать.

На стеблях появлялось всё больше и больше знаков присутствия ченжлингов. Выделяемая ими чёрная смола покрывала большую часть деревьев, крупные лужи смолы находились и на земле. Она свисала с лозы, словно сталактиты, и блестела как спинка жука всякий раз, когда лампы её освещали.

Пиф остановился и обернулся, дав остальным себя нагнать. Тэйлспин вопросительно глянула на него, приблизившись. Земной пони не ответил — вместо неё он смотрел на Спайка.

"Замок", — пробормотал жеребец. "Какова вероятность того, что ченжлинги ещё не пробрались внутрь?"

Дракон фыркнул, и в темноте блеснула мимолётная вспышка зелёного пламени. "Твайлайт наложила на него свои лучшие заклинания", — тихим, урчащим голосом ответил он. "Никто не войдет внутрь без ключа".

Пиф нахмурился, но кивнул. "Ладно", — проговорил он. "Тут я тебе верю. Но нет ли чего-нибудь ещё, что нам нужно знать об этом месте?"

Спайк скривил бровь, очевидно, размышляя. "Его окружает ущелье", — ответил он через секунду. "Есть лишь один путь. Твайлайт возвела через ущелье мост — камень и магия. Крепкий. Должен всё ещё быть на месте".

Жеребец поднял глаза, изучая стебли и смолу над головой. Где-то в отдалении зашелестели листья. "Так, значит", — медленно произнёс он. — "Чтобы войти, мы должны пересечь единственный, абсолютно очевидный мост".

Спайк моргнул. "Э, ага". Он вновь фыркнул. "Но — в свою защиту — я ведь не знал, что тут повсюду ченжлинги".

Земной пони открыл, было, рот, собираясь продолжить, но Тэйлспин его опередила. "Расслабься, Пиф", — прошипела она. "Пока что мы их избегали. Мы даже не знаем, следят ли они за мостом. Если нет возможности войти, может быть, никто не выходил, и они перестали обращать на него внимание".

Пиф заворчал, но неохотно кивнул. Он вновь поднял голову и взглянул наверх. Он был уверен, что слышал шелест — ближе, чем в первый раз, — но никакого движения видно не было. "Тогда давайте поторопимся. Торчать тут дальше — не самая лучшая идея".

Всё больше и больше смолы — она уже покрывала землю сплошным слоем. Пиф обнаружил, что — когда он перестаёт следить за копытами — каждый шаг начинает отзываться тихим, приветственный хрустом. Стебли и шипы тоже были покрыты ею. Они шагали по миру, состоящему из хитиновой черноты и небольших областей слабого сияния, испускаемого их нашлемными лампами.

Следующей тишину нарушила Тэйлспин. В этот раз она сама подошла к нему и заговорила приглушённым голосом — слишком тихо, чтобы остальные могли услышать.

"И никаких ченжлингов".

Жеребец кивнул, а затем взглянул на двух других, вновь окуная их в жёлтый свет лампы. Компасс вытянула перед собой копыто, слепо пытаясь нащупать невидимые препятствия. Спайк моргнул, и его зрачки превратились в щели.

"Грех жаловаться", — пробормотал он. "Ты должна идти сзади. Компасс".

Пегаска кивнула и двинулась назад — на место замыкающего группы, — а он вновь повернулся вперёд. Земной пони сделал шаг, и в животе у него потянуло — он начал падать. Там не было земли — лишь зияющая пустота и стебли.

Его поймала Компасс. Ровно за мгновение до того, как он головой вперёд нырнул в бездну, кобыла прыгнула и обернула передние ноги вокруг его талии, изо всех сил пятясь назад. "Осторожно!" — вскрикнула она. "Ущелье!"

Пиф старался удержать равновесие на краю, а затем повернулся к единорожке и выдохнул: "Спасибо". Он кинул взгляд назад — в бездну. Какое-то время жеребец не мог понять, как он вообще её не заметил. А потом понял, что бездна просто-напросто была такая же чёрная, как и весь лес вокруг, и лоза тоже была там — точно так же покрытая смолой. Она росла из ущелья толстыми связками — столь же всепроникающая, как и везде. Даже в прямом свете лампы — даже при том, что он знал, что оно там, — ущелью вновь почти удалось остаться невидимым.

"Да не орите вы так", — прошипела Тэйлспин. Она вновь нервно парила в воздухе, невзирая на недостаток открытого пространства, и смотрела вверх, изучая тьму на предмет движения. "Они же услышат".

"Вообще-то", — тоже глядя вверх, произнёс Спайк. — "Я сомневаюсь, что они услышат". Остальные в замешательстве посмотрели на него, и он пожал плечами. "Смотрите", — нажав когтем на землю, продолжил дракон. — "Не знаю как вы, но я заметил, что мы итак ведём себя не слишком уж тихо. Три пони и дракон, идём по этой хрустящей фигне на земле, протискиваемся сквозь стебли и шипы, которые, как правило, находятся не дальше трех футов¹ друг от друга... В смысле, нас было бы легко заметить, даже если бы мы выключили лампы". Он показал на их шлемы. "Я не думаю, что тут вообще есть кто-то, кто может нас услышать".

Пиф нахмурился. Кое-что как раз пришло ему на ум. "Возможно", — медленно проговорил он и выпрямился. "Даже если они и не знали, что мы здесь, то теперь знают наверняка. Мы только что орали так громко, что, наверное, разбудили половину Сплетения. Двигаем к замку — быстро. Где мост?"

"Карта", — пробормотала Компасс. Она достала её из седельной сумки, а затем подошла и встала рядом с Пифом с целью разглядеть карту в свете его шлема. Земной пони наблюдал за тем, как единорожка какое-то время изучала карту, а затем сморщила лицо, концентрируясь и вновь творя заклинание. Затем она показала направо. "Туда".

Мост пришлось искать недолго. И тот, хоть и по-прежнему был цел, не выглядел таким уж крепким. Мост был достаточно широким — по нему могли одновременно проехать две телеги, — но каким-то образом умудрялся при этом выглядеть хрупким, а ограждения больше походили на украшение, чем на что-либо ещё.

Возможно, когда-то он мог быть прекрасен. Теперь же он зарос толстыми стеблями Сплетения. Они скручивались над его поверхностью, протискивались в арки ограждения, и всё это было покрыто отмечавшей мост как территорию ченжлингов чёрной смолой. Под определённым углом могло показаться, будто стебли — это щупальца какого-то смутно виднеющегося в ущелье громадного чудовища, застывшие в процессе опутывания моста с целью утянуть его в глубины.

Спайк нахмурился. "Раньше это место выглядело великолепно", — проговорил он. "А теперь — только посмотрите".

"Выглядит так же, как и всё остальное", — ступая на мост, произнесла Компасс. Она предварительно попробовала его копытом, будто неуверенная, что мост действительно выдержит их вес.

"Об этом я и говорю".

"Давайте просто перейдем его", — спокойно сказал Пиф. Он ступил на мост и вновь повёл их за собой. "Замок недалеко, ведь так?"

"Да", — ответил Спайк. "Недалеко". Он, неодобрительно ворча, прошёл в арку вслед за земным пони. Спустя секунду дракон добавил: "Тут пахнет гнилью".

Пиф принюхался. "По-моему, ничем не пахнет".

"Ну, не конкретно тут", — поправился Спайк. "Там — внизу". Он подошёл к краю моста, протискиваясь мимо лежащих на нём стеблей, и показал на ущелье. "Оттуда разит".

Жеребец пожал плечами и продолжил идти вперёд. Учитывая, что стебли пересекали мост под всеми возможными углами, а опорой их копытам служила застывшая смола, получалось небыстро. Он услышал, как идущая позади него Компасс спросила: "А что там — внизу?"

«Раньше там было Древо Гармонии", — ответил Спайк. Последовала очередная секунда тишины, вздох, а затем: "Магическое дерево. Оно удерживало лозу от разрастания. Но, я так понимаю, его там больше нет". Он вновь помолчал. "Думаю, это, так же, означает, что стебли растут именно оттуда".

Раздался звук царапающего пергамент пера. Пифу даже не надо было оборачиваться — он итак понял, что Компасс добавила на карту ещё одну отметку. Затем она произнесла: "И ты действительно считаешь, что найдешь свою Твайлайт в этом замке".

Ещё тишина — на этот раз дольше. Земной пони всем телом перевалился через особенно толстый стебель, немного проскользнул на вершине и только сейчас сумел, наконец, удержаться от падения головой вперёд.

"Вообще-то нет", — ответил Спайк. "Хотел бы я надеяться, но по тому, как всё плохо, понятно, что сейчас она ничего не может сделать. Скорее всего, с ней что-то случилось, скорее всего, она в опасности. Но это был её замок, а она записывала всё. Там должно быть что-то, что подскажет нам, куда она делась".

"Может, поднажмёте?" — прикрикнул жеребец через плечо. Он сошёл с другого конца моста и остановился в ожидании. Его глаза вновь вернулись к ущелью. Что-то внизу мешало отвести взгляд. Возможно, это был обман зрения, но казалось, будто стебли там двигаются и переплетаются точно так же, как и на самых краях Сплетения. Он задумался о том, растут ли они всё ещё там — внизу.

Лапы Спайка приземлились на землю рядом с ним, издав серию резких щелчков. "Точно", — резко произнес дракон. "Тут недалеко. Идите за мной — я знаю дорогу". Он мотнул головой, дав Пиф Хэлмету знак следовать за собой, и зашагал в темноту.

Перед ними возвышался замок. Во тьме сложно было разглядеть что-либо, кроме расплывчатых очертаний, и даже о них оставалось лишь гадать. Сам замок был почти погребён под грудой стеблей. Прямо над собой — на грани света шлема — Пиф едва мог разглядеть форму статуи. Статуей чего это было, он понять не мог. Части статуи были разрушены и отбиты: куски зубчатого, разбитого камня проглядывали тут и там сквозь, казалось, обернувшие и раздавившие её стебли.

"Будто задушили насмерть", — подумал он.

Но двойные ворота по-прежнему стояли. Ведущая к ним широкая лестница была покрыта смолой и стеблями, но сами ворота разительно выделялись чистотой. Они были огромны — выше, чем большинство когда-либо виденных Пифом домов, и почти такие же широкие. На поверхности было изображение двух аликорнов — одного белого и одного чёрного — с солнцем и луной над их головами. На изображении не было ни царапины.

Спайк сидел перед воротами на задних ногах, глядел на них и ухмылялся. "Видите?" — произнёс он. "Я же говорил. Никто не войдёт без ключа. Стебли могут сколько угодно виться над ним, но внутрь им не попасть".

Компасс глазела на изображения. "Это невероятно", — выдохнула она. "Поверить не могу, что замок до сих пор стоит. Я думала, что найду руины, а не целый нетронутый замок".

Спайк выпятил грудь. "Твайлайт Спаркл была величайшим магом в Эквестрии", — гордо проговорил он. "Её заклинания не изнашиваются. Пиф, ключ ещё при тебе?"

Земной пони перестал разглядывать статую, кивнул и достал из своей сумки ключ. Он, осторожно пробираясь мимо стеблей, поднялся по лестнице, а затем остановился перед воротами и моргнул.

"Э", — сказал он. "Тут нет скважины".

Спайк рассмеялся. "Ну конечно", — по-прежнему ухмыляясь, ответил он. "Это же магия. Просто прижми ключ к воротам".

Жеребец пожал плечами, глянул на ключ, а затем повернул копыто, прижав его к дереву.

Прокатилась дрожь, словно от землетрясения, и ворота начали распахиваться внутрь. Дракон даже не стал дожидаться, пока они откроются. Он просто пошёл вперед — мимо Пифа, — ухмыляясь, словно маньяк. "Пойдёмте", — беспечно позвал он, заходя внутрь. "Библиотека вон там".

Пиф Хэлмет пропустил Компасс и Тэйлспин вперёд. Он немного постоял на ступенях, глядя на душащие замок стебли, а затем оглянулся на ущелье и покрытый смолой мост.

Ему смутно казалось, будто он слышал поблизости шелест, но он не увидел никакого движения.

Жеребец медленно повернулся и пошёл внутрь — вслед за остальными.

05 - Замок Твайлайт

Продолжаем запоминать британо-американские меры длины. Ярд = 0,9144 метра. Это ровно 3 фута, или ровно 36 дюймов.

Спайк был прав, когда сказал, что стебли не могли преодолеть защитные заклинания замка. В парадном зале не было и следа разорительной лозы Дискорда, а оставляемая ченжлингами смола обрывалась у порога. Замок по-прежнему был нетронут и неиспорчен.

Но, помимо этого, присутствие там было сродни удару в живот.

Принцесса Селестия переименовала Замок Двух Сестёр в честь Твайлайт и передала его ей в полную собственность. Перед тем, как последняя из их подруг умерла, Твайлайт бывала там лишь от случая к случаю, предпочитая свой дом в понивилльской библиотеке. Тем не менее, после похорон Эпплджек и осознания того, что они со Спайком — всё, что осталось от изначального круга друзей, она переехала в замок насовсем.

О том, почему она решила переехать, Спайк спросил её лишь однажды — когда она впервые упомянула об этом. Выражение её лица объяснило ему всё.

Даже несмотря на то, что Твайлайт привело туда горе, она сделала замок светлым и радостным. Спайк помнил, как помогал друзьям приводить замок в порядок. Твайлайт использовала их тогдашние усилия в качестве источника вдохновения для внесённых позже изменений. Замковый парк превратился в заповедник для животных. Залы были украшены экстравагантными гобеленами, изображающими всех их подруг запечатлёнными в наиболее запоминающиеся моменты жизни. Каждую Ночь Кошмаров замок брал на себя роль аттракциона в знаменитых на всю Эквестрию "экскурсиях с привидениями". И, конечно же, там проходили еженедельные концерты, исполняемые на Внешнем Органе — пони посещали их не столько для того, чтобы слушать музыку, сколько с целью разобраться, какие именно механизмы соответствуют конкретным нотам.

Замок Твайлайт стал одним из наиболее знаковых мест Эквестрии. Проложенная ей сквозь Лес Эверфри тропа часто использовалась, и Понивилль процветал за счёт привлекаемого таким соседством внимания. Ну, и за счёт внимания, которое он привлекал, по правде говоря. Живущий в замке дракон вызвал дополнительный приток посетителей, желающих увидеть его своими собственными глазами.

Теперь же всё было совсем не так. Какое бы заклинание Твайлайт ни наложила на Карусель Бутик, замка оно не коснулось. Сплетение оставалось снаружи, но воротам было не под силу остановить время.

Пока Твайлайт жила в замке, парадный зал всегда был ярко освещён изукрашенными кристальными канделябрами, а камень был чистым и ровным. В данный момент воздух был затхлым и сырым, и Спайку бил в нос запах плесени. Камень под ногами был неровным и потрескавшимся, покрытым мхом и грибком. Висящие высоко над головой канделябры не горели, окуная замок в темноту, а гобелены, которыми Твайлайт всегда так гордилась, были поедены молью и разваливались.

Войдя в фойе, Спайк почувствовал, как улыбка сползла с его лица. Какая-то часть его ожидала этого — он знал. Но другая часть по-прежнему надеялась, и ей было больно.

Он услышал позади себя стук копыт по камню. Компасс Роуз первой из трёх пони вошла внутрь, а Тэйлспин парила чуть позади. Пегаска выглядела возбуждённо и любознательно, единорожка же открыто глазела.

Её глаза метались меж мраморными колоннами, канделябрами и гобеленами. Компасс рысью подбежала к ближайшему гобелену, и в данный момент в восхищении смотрела на него.

"Это невероятно», — произнесла она. "Он, должно быть, ярда¹ три в ширину. Насколько высоко он крепится?" Она вытянула шею, пытаясь вглядеться во тьму у потолка — свет нашлемной лампы Тэйлспин никак не мог туда достать.

Спайк слегка улыбнулся. "На самом верху", — подойдя и встав рядом с ней, ответил он. "Это из тех, что были здесь ещё до того, как Твайлайт переехала. Это поднимающая солнце Принцесса Селестия. Такой же с Принцессой Луной висит на другой стороне зала".

"Это прекрасно", — произнесла Компасс. Она подняла копыто и прикоснулась к самому низу гобелена. Спайк заметил, что причудливо тканый край заметно изношен, и вздрогнул.

"Я так скажу!" — раздался сверху голос Тэйлспин. Пегаска кругами летала у потолка. В сиянии лампы на гобеленах явственно виднелись сети паутины и пятна, но это её, похоже, не волновало. "Тут просто неправдоподобно". Она остановилась и зависла в воздухе, изучая то, как свет преломляется, проходя сквозь кристалл. "Просто не верится, что в Сплетении есть такое".

"Мило, ага", — раздался сзади голос Пиф Хелмета. Спайк обернулся. Земной пони шёл к ним, по-прежнему хмурясь. "Но давайте лучше не будем задерживаться. Идём в библиотеку, берём нужные книги, смотрим, нет ли тут этой Твайлайт, и уходим; ясно?" Он через плечо глянул на распахнутые ворота. "Болтаться на территории ченжлингов — не лучшая идея, даже если их самих сейчас тут нет".

Спайк вздохнул, а затем кивнул. "Точно", — согласился он. "Ты прав. Давайте двигать".

"Погоди, погоди, погоди", — Компасс Роуз достала из седельной сумки ещё один свиток, а за ним последовало перо. "Расскажи, пока идём, что за пони на этих гобеленах. Это ведь не те же две".

"Не те же", — ведя их по залам, рассказывал Спайк. "Тут есть пара с изображениями Принцессы Селестии и Принцессы Луны, и несколько с изображениями Твайлайт. Ещё есть один с принцессой Кэйденс, и один, эм, изображающий то, как, по мнению художника, должен был выглядеть Старсвирл Бородатый. Другие изображают... Ну, наших подруг".

Свет шлема Пифа скользнул в сторону, освещая ещё один гобелен. Этот был сверкающе-синим и изображал летящую сквозь облака пегаску с радужной гривой — со стилизованной молнией позади неё. Это, как понял жеребец, была одна из пони с фотографии на прикроватном столике Спайка.

"Ваших подруг?" Голос Компасс звучал смущённо. "Так она просто развешала изображения своих подруг по всему замку?"

Спайк рассмеялся и выгнул шею, ухмыляясь единорожке через плечо. "Ага", — беззаботно ответил он. "Но то, что они пару раз спасли мир, тоже не помешало".

Компасс моргнула. "Спасли мир?"

"Да". Спайк отвернулся и провёл их сквозь зал к одной из больших, ведущих в другие крылья замка арок. При каждом шаге его когти явственно щёлкали по каменному полу. "Они были отличными подругами. Лучшими, каких пони только может желать. Но ещё у них всех были особые... Таланты..."

Он затих, замерев всего в нескольких ярдах от арки, и почувствовал, как нижняя челюсть ползёт вниз. Остальные поравнялись с ним. Сквозь заполнившую разум дымку шока, Спайк услышал слова Пифа: "Я полагаю, что этот сделали уже после того, как ты уснул". Дракон лишь кивнул в ответ.

Над аркой висел очередной гобелен — большой и замысловатый даже на фоне остальных. Хотя, даже если бы не размер, он бы всё равно выделялся, учитывая то, что на нём было изображено. Остальные показывали своих героев в позах триумфа и радости. Но не этот.

На этом гобелене доминировали красный, чёрный и болезненный, кислотно-зелёный цвета. Огромное сплетённое из них закрученное облако занимало края изображения, а его толстые, липкие отростки будто тянулись к центру... Или, скорее, к изображённой по центру белой единорожке. Она стояла на задних ногах с закрытыми глазами и сильно сияющим рогом. Поверх неё парил пылающий ярким светом драгоценный камень в форме сердца.

Она выглядела... Сильной. Прекрасной. Величественной. Но на изображении так же было видно, что она плачет, и что-то в приближающихся к ней состоящих из смешения насильственных цветов отростках давало понять, что это — не радостная история.

"Это разве не... Рэрити?" Голос Тэйлспин. Пегаска вновь взлетела и приблизилась к гобелену. "Но это выглядит так..."

Спайк яростно замотал головой, заставляя себя вернуться к реальности. "Да", — пресёкшимся, холодным тоном ответил он. "Это — Рэрити. Я говорил: она спасла Эквестрию". Затем он резко опустил взгляд к лежащему впереди коридору, слегка ссутулился и вновь зашагал вперёд. "Пойдём" — позвал он через плечо. "Библиотека вон там".

Библиотека была именно такой пыльной и покрытой паутиной, как Спайк и ожидал. Старые деревянные полки начали подгнивать, и многие из них за эти годы опрокинулись на пол. Большинство книг тоже начало изнашиваться. Но это хотя бы отвлекло Компасс Роуз и Тэйлспин от расспросов о Рэрити. Он не любил говорить об этом. Даже несмотря на то, что Твайлайт пока не было видно и следа, осознание, что кобылы заняты копанием в старых томах, было словно камень с плеч.

Они с Пифом углублялись в библиотеку, и жеребец, похоже, не особо горел желанием его расспрашивать. Или, говоря точнее, Пиф, не особо горел желанием расспрашивать его о Рэйнбоу Дэш, Рэрити и остальных — он был больше заинтересован тем, что касалось замка.

"Так, значит, тут в подвале есть орган, который управляет потайными ходами", — проговорил земной пони. "И потайная читальная комната. Что-нибудь ещё?"

Спайк остановился и потянулся к стоящему на пересечении маленькому металлическому стулу. Стол исчез, а стул был ржавым и потускневшим, но он, по крайней мере, по-прежнему был на месте. Дракон выпрямил лапу и осторожно разогнул его. Секундой позже он был вознаграждён звуком скользящего камня — две кажущиеся нетронутыми книжные полки двинулись в стороны, открывая проход в читальную комнату Твайлайт.

"Тут много всякого", — ответил Спайк. "Но я не всё помню. Хотя Твайлайт хранила копию полной карты замка где-то тут — на случай, если бы она ей понадобилась". Он вошёл внутрь, щурясь при слабом освещении. Компасс в отдалении кричала Тэйлспин что-то вроде: "Нет, не эта — другая. Та — большущая — на верхней полке".

Жеребец вошёл вслед за ним, наполняя комнату как раз достаточным, чтобы можно было осмотреться, светом. Как и весь замок, читальная комната пала жертвой пыли и гниения. Раньше Твайлайт и Спайк проводили здесь бессчётные ночи, вчитываясь в доклады и книги, каталогизируя и — ха! — пере-перепроверяя списки, чтобы убедиться, что ничего не пропустили при перепроверке. Это воспоминание заставило дракона слегка улыбнуться — но лишь на мгновение.

Было очевидно, что Твайлайт, где бы она теперь ни была, не бывала здесь десятилетиями. Возможно, веками. Разглядывая ветхие полки, дракон внезапно почувствовал себя крайне одиноко.

Затем его глаза загорелись при виде чего-то, лежащего на маленьком столике сбоку от дивана, и он осознал, что улыбается до ушей. "Да!" — бросаясь вперёд, воскликнул Спайк. "Идеально! Я и не думал, что она оставит его здесь. Просто идеально».

Он победоносно поднял предмет. Это была маленькая, синяя скреплённая украшенной застёжкой с замочком книга — Пиф мимоходом глянул на неё.

"Это — наш старый журнал", — заметив выражение его лица, объяснил Спайк. Дракон опустил книгу, прижав её к груди, словно ребёнка. "Твайлайт и остальные записывали сюда всё важное, что с ними происходило. Я даже сам кое-что сюда записал. Если мы найдём хоть какие-то намёки на то, где Твайлайт, то они, скорее всего, здесь". Он еле удержался от того, чтобы рассмеяться.

Пиф Хэлмет лишь медленно кивнул. "Точно", — произнёс жеребец. "Это замечательно. А что насчёт той карты, про которую ты говорил? Не хочу блуждать по замку, полному дверей-ловушек и потайных ходов, о которых я ничего не знаю".

Спайк моргнул. "О, точно". Он прогулялся к одной из книжных полок и вытащил стоявшую там тонкую книгу. Но это была не совсем книга — скорее исписанный и изрисованный копытом, скреплённый проволокой набор листов. "Вот", — протягивая его Пифу, сказал дракон. "Всё, что Твайлайт узнала об этом замке, она записала сюда. Там карты, заметки и всё остальное".

Земной пони вновь кивнул, а затем молча подошёл и взял книгу. "Значит, это — всё, что нам здесь нужно?" — спросил он.

Улыбка Спайка вновь растворилась, и он медленно помотал головой. "Не совсем", — ответил он. "Пока мы здесь, я хочу проверить жилище Твайлайт. Там может найтись что-то ещё». Дракон кивнул головой по направлению к проёму. "Вообще говоря, ты можешь остаться с Тэйлспин и Компасс. Им будет спокойнее, если они будут знать, что ты рядом".

Жеребец заворчал. "Как скажешь", — пробормотал он, а затем поднял копыто и вытащил что-то из седельной сумки... Факел — понял Спайк через секунду. "Он тебе понадобится".

Спайк взял факел свободной лапой, вновь ухмыльнулся и кивнул. "Спасибо". Он сделал глубокий вдох, поднял факел ко рту и выдохнул маленькую вспышку огня, запалив его. Затем он ещё раз кивнул, выглядя удовлетворённо. "Много времени не займёт. Вернусь меньше, чем через час".

"Как скажешь", — повторил Пиф. Он пару секунд молчал, выглядя так, будто собирался сказать что-то ещё, но не стал. Вместо этого он добавил лишь: "Мы будем тебя ждать".

"Сегодня были похороны Эпплджек".

Спайк шёл по коридорам замка, держа факел хвостом. Лапы были заняты журналом, и дракон быстро переворачивал страницы в поисках последних записей. Он начал с последней страницы, но та была пустой. Как и двадцать до неё, и ещё множество перед этим. Твайлайт так и не заполнила оставшееся место. Это его беспокоило.

"Я даже не знаю, что мне здесь написать. Или для кого я пишу. Сначала Рэрити, затем Флаттершай. Рэйнбоу. Пинки. И теперь Эпплджек. Не прошло ещё и недели, а я уже чувствую, что больше не могу".

Спайк перевернул страницу, быстро моргая. Он уже читал это, но слова по-прежнему причиняли боль.

"Я переехала в замок в лесу Эвер..."

"Селестия попросила меня..."

"Рой параспрайтов..."

"Спайк хочет уснуть".

Глядя на эту надпись, дракон остановился. Это были единственные слова на странице.

Прошло немало времени, прежде чем он решился взглянуть на следующую.

"Селестия мертва. Вскоре за ней последовала Луна".

Спина Спайка обратилась в лёд. Он чувствовал, как сердце забилось быстрее, чувствовал, что дыхание стало резкими рывками. Мертва? Почему? Он глядел на белую пустоту, что следовала за этим предложением, желая, чтобы там появилось объяснение. Но оно не появилось. А где-то на грани сознания голос Твайлайт произнёс: "Я обещаю".

Почему ты меня не разбудила?

Он вновь медленно перевернул страницу, страшась того, что мог там обнаружить, но не желая — да и будучи неспособен — остановиться.

"Это — самая последняя запись, которую я сделаю в данном журнале.

Меня зовут Твайлайт Спаркл. На сегодняшний день, я уже на протяжении года являюсь единственным правителем и защитником земель Эквестрии. Принцессы Селестия и Луна оставили заботу о её гражданах в моих копытах.

Вчера — в первый раз в своей жизни — я осталась абсолютно одна.

Вся моя жизнь была чередой похорон. Я смотрела, как, одна за другой, мои подруги покидают меня. Первой была Рэрити, пожертвовавшая жизнью, чтобы другие могли жить. Остальные ушли позже, но я потеряла их всех точно так же. И, хоть у меня была возможность попрощаться, боль не уходит. Даже Принцесса Селестия и Принцесса Луна в итоге пали жертвами возвращения Кошмарной Луны".

Спайк поднял глаза от страницы и вгляделся во тьму вокруг. Тени внезапно стали глубже, а воздух — чуть холоднее. Он сгорбился, от чего чешуйки на спине слегка скрипнули, и поёжился, а затем вновь посмотрел на страницу.

"И теперь Принцесса Кэйденс — моя последняя подруга — убита. Король Сомбра вернулся и Кристальная Империя была покорена.

Я пишу эти строки, готовясь забрать Элементы с Древа Гармонии. Хотела бы, чтобы был другой способ, но, если я хочу защитить Эквестрию, мне будет нужна их сила. Я наложила заклинания на Спайка с целью убедиться, что хотя бы ему ничто не повредит; Понивилль был эвакуирован.

Спайк, если ты это читаешь, знай, что я люблю тебя. И мне жаль, что я тебя не разбудила. Пожалуйста, прости меня. По крайней мере, я знаю, что, пока ты спишь, с тобой ничего не случится.

Пока ты спишь, мне не придётся потерять и тебя тоже".

Спайк вновь заморгал, пытаясь сдержать рыдания. Он захлопнул журнал и вновь прижал его к груди, а затем прислонился к стене в мучительных попытках успокоиться.

Но я тоже не хотел потерять тебя, Твайлайт.

Дыхание было рваными, неровными толчками, и он чувствовал, как слёзы текут по щекам вопреки его воле. Дракон вытер их, выпрямился и заставил себя дышать ровнее.

Где бы ты ни была, я найду тебя. Я обещаю.

Спайк передвинул журнал, зажав его одной лапой, а затем продолжил свой путь в глубины замка. Перед тем как уснуть, он провёл в нём десятилетия и знал место как свои пять пальцев — если не считать ловушек. Никто никогда не пытался использовать их против него после того, как он начал расти и стал слишком большим, чтобы протиснуться в большинство потайных ходов. Но Спайк знал достаточно, чтобы найти жилище Твайлайт даже в мерцающем и неверном свете факела.

Мысли дракона уже пустились вскачь, перебирая варианты. Кошмарная Луна вернулась, хоть Твайлайт и не оставила никаких намёков на то, когда именно. Предположительно, Твайлайт... Победила её после того, как Селестия с этим не справилась, и поэтому Луны теперь тоже не стало. Если Твайлайт как-то умудрилась изгнать Кошмарную Луну тем же образом, как это ранее сделала Селестия, это бы объяснило, почему пони всё ещё пересказывают легенды о Кобылице на Луне.

Но, в таком случае... Сомбра. Спайк вновь вздрогнул и попытался отбросить внезапно нахлынувшие из тьмы воспоминания. Он дважды видел Тёмного Короля. В первый раз дракон был всего лишь ребёнком. Во второй...

Он быстро помотал головой, вытряхивая мысль из головы. Не это в тот момент было важно. Если Сомбра вернулся для третьего нападения на Эквестрию, а Твайлайт забрала Элементы Гармонии с Древа, чтобы сразиться с ним... Ну, это бы многое объяснило.

Но дело было в том, что это бы многое объяснило, не так, как дракону хотелось.

Если бы Твайлайт преуспела, она бы вернула Элементы Гармонии Древу, и Сплетение бы никогда не разрослось. Если бы Твайлайт ещё была там, когда вернулись ченжлинги, она бы прогнала их задолго до того, как они стали угрозой. Если бы Твайлайт осталась правителем Эквестрии, все бы знали её имя.

А если бы она попыталась выступить против Короля Сомбры и проиграла...

"Не думай об этом", — резко сказал он себе. "Она в порядке. Она должна быть в порядке".

Или, может быть, ты просто не готов признать, что потерял ещё одну подругу.

"Нет", — прорычал он. Спайк, на самом деле, не собирался произносить это вслух, но слово сбежало от него под видом гневного шипения, в сопровождении вспышки зелёного пламени.

Что-то блеснуло на стенах.

Дракон моргнул. Нет — этого не может быть. Только не ченжлинги. Они не могли пробраться внутрь.

Но вот оно — он двинулся вперёд, и свет факела высветил то же самое смоляное покрытие. Пока он смотрел, некоторое количество вещества слегка стекло по камню.

Спайк колебался. Ему хотелось продолжить двигаться вперёд. Жилище Твайлайт было прямо перед ним. И, даже осознавая опасность, он не мог заставить себя остановиться на полпути к возможности найти какие-нибудь намёки на то, где она. Но на кону в тот момент стояло нечто большее, чем его личная безопасность. Пиф Хэлмет, Компасс Роуз и Тэйлспин по-прежнему находились в библиотеке, не подозревая об опасности. Их нужно было предупредить.

Спайк обернулся.

Внешний Орган был огромен — почти размером с дом, — со здоровенными, закрученными медными трубами, достающими почти до потолка напоминающего пещеру зала, в котором он был установлен. Пиф Хэлмет медленно пошёл к органу, отбросив на ходу свой шлем. Шлем ударился об пол с резким треском и отблеском света.

Жеребец улыбнулся и в полной темноте направился к клавишам. Поднимаясь по ведущей к органу лестнице, он извернулся, позволив седельным сумкам упасть на пол. С каждым шагом что-то в его внешности неуловимо менялось. Улыбка исчезла, став злым клыкастым оскалом. Грива втянулась в тело, а мех исчез, сменившись чёрным хитином. Пара крыльев, похожих на крылья насекомых, проросла из лопаток. Карие глаза стали сверкающими ядовито-зелёными сферами.

Ченжлинг поставил ноты, которые дал ему Спайк, на пюпитр, размял покрытые шрамами ноги, а затем начал играть.

Вверху — в ведущем к старому жилищу Твайлайт Спаркл коридоре — стена сместилась, перекрыв дракону путь.

06 - Музыка ночи

"Ты слышала?"

Тэйлспин могла лишь промычать в ответ. Не только передние ноги пегаски были заняты стопкой книг почти с неё ростом — ещё одну она держала в зубах. Да, это был серьёзный груз, но она справлялась. Просто она не могла справляться и говорить одновременно.

Она замахала крыльями чуть сильнее, поднялась выше и пролетела над книжными полками, направляясь к Компасс Роуз. Единорожка устроила посреди библиотеки нечто вроде лагеря: одна из сравнительно не прогнивших досок громоздилась на куче менее интересных и более повреждённых книг, изображая из себя столешницу, а фонарь из сумки Тэйлспин служил настольной лампой. Все прочие поверхности были заняты раскрытыми книгами. Говоря по правде, книги так же были свалены кучами и повсюду вокруг стола — с самого момента их прибытия Компасс непрерывно запрашивала всё больше и больше томов с целью покопаться в них.

Тэйлспин выплюнула ту, что держала во рту, и бесцеремонно свалила остальные в одну из куч на столе. Стол скрипнул, протестуя. Она проигнорировала протест.

«Что слышала?"

Компасс сидела спиной к Тэйлспин. Она повернулась к одной из перемешанных куч на полу, сияя рогом, и одну за другой левитировала книги к себе. Каждую из них она затем бросала в одну из двух меньших, но быстро растущих куч слева и справа от себя.

"О, да ничего", — не прерывая сортировку, ответила она. "Было похоже на музыку, но это, наверное, был просто скрип".

Пегаска кивнула и посмотрела наверх. Куполообразный потолок библиотеки был слишком высоко, чтобы осветить его нашлемной лампой. Казалось, будто они находятся в маленьком пузыре света посреди моря чернил. "Ага. Тут жутковато".

"Жутковато? Ты шутишь?" Компасс даже прервалась и окинула её удивлённым взглядом через плечо. "Тут невероятно. Ты только посмотри на книги! Тут так много. Так много утерянных знаний".

Тэйлспин прищурилась. "А-ха. Точно. Утерянных знаний". Она подлетела к одной из куч, в которые Компасс раскладывала книги, и с выражением отстранённой заинтересованности вгляделась в неё. "И что в этой куче?"

"Эти я сочла достаточно важными, чтобы забрать с собой", — возвращаясь к сортировке, сообщила Компасс. Довольно большая книга плюхнулась в кучу перед Тэйлспин, едва не попав ей по носу. Пегаска сдала назад и нахмурилась, глядя единорожке в затылок.

"Ты шутишь?" — спросила она. "Эта куча здоровенная. У нас нет ни единого шанса унести это всё».

Единорожка вновь обернулась и ехидно ухмыльнулась. "Ну, я совершенно определенно не собираюсь оставить их здесь. Они бесценны!"

"Ага, но ведь не ты же их понесешь", — бросила ей в лицо Тэйлспин.

"Я уверена, вы справитесь", — произнесла Компасс. Голос единорожки стал отстранённым, а взгляд вновь вернулся к потоку проплывающих перед ней книг.

Тэйлспин фыркнула. "Отлично. В таком случае, за остальными лазай сама". Хмурясь, она спорхнула вниз и свернулась калачиком на одной из других куч.

Прошло несколько секунд, прежде чем Компасс Роуз моргнула и, судя по всему, тоже вернулась на землю. "Прошу прощения, что?" Она вновь моргнула, по-прежнему не отворачиваясь от книг.

"Я говорю", — не поднимая головы, ответила Тэйлспин. — "Что, в таком случае, за остальными ты будешь лазать сама".

Последовало мгновение тишины. Затем единорожка вздохнула и позволила книгам упасть на землю – те издали серию стуков. "Должно быть, я чересчур увлеклась", — пробормотала она, а затем, повысив голос, добавила: "Прости".

"Что?"

Компасс повернулась. Пегаска до сих пор лежала, свернувшись на одной из книжных куч, но теперь она подняла голову и хмуро оглядывала библиотеку.

"Я говорю", — медленно повторила Компасс. — "Прости. Я очень благодарна за то, что вы взяли меня с собой. Я знаю, что была обузой. Я просто... Перевозбудилась по поводу всех этих книг".

Тэйлспин даже не посмотрела на неё. Уши пегаски стояли торчком и подёргивались, а глаза вращались то туда, то сюда, будто разыскивая что-то во мраке. Затем она встала и соскользнула с кучи книг на пол, в итоге оказавшись рядом с Компасс.

"Прощаю", — едва слышно пробормотала она. "Теперь прислушайся хорошенько. Ты что-нибудь слышишь?"

Компасс моргнула, а затем закрыла глаза. В библиотеке стояла почти полная тишина. Слушать было особо нечего. Она услышала звуки собственного сердцебиения и дыхания. Она услышала Тэйлспин рядом с собой — ровное дыхание, сопровождающееся тихим шелестом почти неподвижных крыльев. Она услышала едва заметный, быстро вибрирующий звук пламени фонаря и время от времени доносящийся скрип дерева или камня — почти на грани слышимости.

"Ты слышишь?" — едва заметно прошептала ей в ухо Тэйлспин.

Компасс уже готова была помотать головой, но другой звук достиг её ушей. Он был мимолётным, едва слышимым, и продолжался всего мгновение, но он был: короткая серия высоких нот, похожая на часть мелодии. И, едва ли секундой позже, мимолётное жужжание, напоминающее звук крыльев насекомых.

Она открыла глаза и медленно кивнула. Пегаска по-прежнему вглядывалась в царящую в библиотеке тьму. Она не выглядела взволнованной, как в тот раз, когда проснулся Спайк. И сбитой с толку она тоже не выглядела. Лицо превратилось в абсолютно невыразительную маску, живо напомнившую единорожке о Пифе. Тэйлспин очень серьёзно о чём-то задумалась.

Наконец, она вновь прошептала: "Это — крылья ченжлингов. Они приближаются".

Компасс ощутила невольную дрожь. "И что нам делать?" – чувствуя, как нарастает паника, прошипела она. "Я не хочу, чтобы меня утащили в гнездо".

"Говори потише". Голос Тэйлспин был резким, командным, но по-прежнему спокойным и тихим. Пегаска вытаскивала из седельной сумки мачете размером почти с то, которым постоянно размахивал Пиф. "Они знают, что мы здесь, но пока не знают, что мы знаем — иначе бы уже напали".

Её глаза вновь начали вращаться из стороны в сторону, пристально изучая окружение. Остановились они на фонаре. "Выкрути на полную", — резко прошептала она. "Нам нужен свет".

"Ты свихнулась?" Компасс глазела на неё, открыв рот. "Они нас увидят!"

"Они итак нас увидят", — спокойно ответила Тэйлспин. "Они могут видеть в темноте. Свет уравняет шансы. Хватай фонарь и готовься бежать. Двинем в сторону парадного зала. Если ты выберешься, а я нет, попытайся найти Пифа и дракона. Если встретишь меня или Пифа, проверочная фраза: 'моё любимое блюдо — шербет'. Готова?"

Компасс увидела, что пегаска, глядя вверх, расправила крылья — она готовилась взлететь. Ноги единорожки напряглись, но вместо героического рывка они, похоже, собирались прирасти к полу. Невзирая на это, она заставила себя кивнуть.

"Пока не начнётся, веди себя естественно", — шепнула ей Тэйлспин. "Но, когда начнется, не останавливайся. Просто беги". Она наклонила голову к фонарю. "Иди".

Пять шагов до импровизированного стола оказались самым трудным, что Компасс делала в своей жизни. Каждый шаг, казалось, длился вечность, а каждый мягкий стук копыт по камню отдавался в голове эхом до тех пор, пока ни начинал казаться громким, словно обвал. Единорожка слышала, как Тэйлспин парит в воздухе позади неё, предположительно пытаясь получить преимущество в высоте. Свет фонаря казался ослепляюще-сильным. Наконец — шесть веков ходьбы спустя — она дошла до него и наклонилась в поисках маленькой, контролирующей силу пламени ручки.

Именно в этот момент Компасс Роуз заметила, как свет отразился от пары ядовито-зелёных глаз поднимающегося из-за стола оскалившего клыки ченжлинга. Следующие несколько секунд оказались странными и воспринимались словно сквозь дымку отчуждённости. Её тело, похоже, решило действовать согласно собственному экстренному плану, не удосужившись дождаться решения мозга.

Первым пунктом шли лёгкие — они издали заложивший уши визг из, казалось, физически недостижимой для неё октавы. Ей послышалось, как где-то лопнуло стекло.

Затем включились ноги, заставив кобылу встать на дыбы и ударить передними копытами, задев ими край стола. Служившие ножками стопки случайных книг на такое рассчитаны не были: вся конструкция самым эффектным образом рухнула, при этом угодив поднимающемуся ченжлингу ровно по подбородку. Тот ошеломлённо растянулся на каменном полу.

Но тело Компасс ещё не закончило. Она почувствовала хлынувшую сквозь рог магию — включился какой-то древний инстинкт, схвативший ближайшее оружие, которым она могла себя защитить. К счастью, библиотека сплошь состояла из больших и тяжёлых томов в толстой обложке, идеально подходивших на роль дубинки. Ченжлинг как раз уже начинал подниматься на ноги, получив отправивший его обратно на пол удар по голове.

Почти целых четыре секунды после этого единорожка стояла с вытаращенными глазами, с трудом проглатывая дрожащие порции воздуха. Затем она осознала, что на неё смотрят.

Из-за каждого шкафа и с каждой полки на неё пялились ченжлинги.

"Что ты делаешь?" — ныряя к ней, крикнула Тэйлспин. "Хватай фонарь и беги!"

Всё ещё держа книгу, с качающимся рядом с ними в воздухе фонарём, Компасс и Тэйлспин рванулись к выходу.

Спайк сжал зубы и издал тихое разочарованное шипение.

Кто-то играл на органе и делал это таким образом, чтобы вынудить дракона куда-то придти. Коридоры замка с каменным скрежетом смещались вокруг него. Одни двери не открывались, за другими не было ничего, кроме глухой стены, третьи же просто отсутствовали.

Кто бы ни контролировал механизмы замка, он вёл его к тронному залу. Спайк знал замок достаточно хорошо, чтобы понять это, даже несмотря на то, что всё вокруг менялось. Уже то, что дракон ничего не мог с этим поделать, достаточно сильно беспокоило его. Но, чем ближе он подходил к тронному залу, тем больше смолы ченжлингов попадалось на пути, и это было ещё хуже.

Спайк сделал шаг, ожидая услышать очередной резкий щелчок, и его когти угодили в толстым слоем покрывающую пол смолу. Вместо щелчка раздался мягкий хлюп, и дракон ощутил, как лапа утопает в луже ещё не успевшей затвердеть чёрной жидкости. Он зарычал, быстро поднял лапу, и стряхнул столько, сколько смог.

Тем не менее, самих ченжлингов до сих пор нигде не было видно. Это его беспокоило. Кто-то вёл Спайка в западню, и он ничего не мог с этим поделать. Пока ченжлинги контролировали орган — а в этом дракон не сомневался, — замок принадлежал им, а ему оставалось лишь идти по приготовленному маршруту.

Наконец, Спайк повернул за угол и оказался перед ведущими в тронный зал двойными дверями. Эти двери были меньше, чем ворота замка, но они, очевидно, некогда выглядели столь же прекрасно. Теперь они были поблекшими, исцарапанными и сгнившими, но на поверхности осталось достаточно, чтобы разобрать изображение шести подруг, каждая из которых держала над головой Элемент.

Спайк остановился в ярде от дверей и нахмурился. Ченжлинги, очевидно, хотели, чтобы он вошёл, но больше идти всё равно было некуда. Коридоры закрывались, как только он их проходил, не оставляя никаких альтернативных вариантов — кроме, разве что, сидения в коридоре до тех пор, пока ченжлинги ни придут за ним.

Дракон начал, было, шагать вперед, но прежде, чем успел открыть двери, услышал снизу резкий шум. Раздавшаяся серия громких нот отправила наглое эхо гулять по коридорам; за этим последовал медленный металлический скрежет. Ведущие в тронный зал двери начали сами по себе распахиваться перед Спайком.

Тошнотворный зелёный свет залил коридор, блестя на покрывающей стены смоле. Тёплый, приторный туман начал просачиваться из тронного зала — он полз по полу и наполнял воздух запахами гниения и разложения.

Тронный зал был сплошь прокрыт смолой. Спайк видел, что большая её часть по-прежнему была свежей — смола густыми потоками стекала по стенам и капала с потолка, образуя на полу огромные лужи. Тут и там в смоле висели большие зелёные пульсирующие штуки, испускавшие ту самую, служившую единственным источником освещения жутковатую зелень. Но он лишь едва обратил на это внимание. Его куда больше беспокоили ченжлинги.

Они цеплялись за стены, парили в воздухе, свисали с потолка. Небольшая оскалившая клыки армия стояла между ним и находящимся в дальнем конце зала двойным троном, глядя на дракона голодными глазами.

И ещё там — на старом троне Твайлайт — кто-то сидел.

Большинство ченжлингов было неопределённого пола. Спайк даже не вполне представлял себе, как именно они размножаются. Твайлайт так это и не выяснила. Но ченжлинг на троне выглядел иначе. Это, вполне очевидно, была самка. Она выглядела почти как принцесса: у неё были крылья и рог, и, под правильным углом, она выглядела достойно и царственно.

Но у неё не было шерсти. Вместо этого её тело было покрыто блестящим хитином. Рог был извит и изрыт шрамами. Крылья – как у насекомых и оборванные по краям. Тело истощено — почти скелетообразно — на вид, и усеяно беспорядочными отверстиями в тех местах, где должна быть плоть. Свисающая на лицо синими волнами грива была длинной и выглядела засаленной. Из-под верхней губы высовывались два продолговатых клыка, а глаза, хоть и казались почти похожими на глаза пони, имели щелевидные зрачки и были того же самого тошнотворного гнойно-зелёного цвета, что заполнял помещение.

Королева Кризалис медленно ему улыбнулась. "Спайк", — произнесла она. Её голос был льстивым урчанием приветствующей гостей изящной хозяйки, но в нём слышались хищные нотки, от которых по спине дракона пробежали мурашки. "Я всё гадала, когда же ты проснёшься. Мы так тебя ждали. Заходи же". Она взмахнула копытом, обведя им всю комнату. "Добро пожаловать в моё королевство".

Спайк глядел на армию ченжлингов. За исключением случайной дрожи крыльев и лёгкого подёргивания, ни один из них не двинулся — вместо этого все они по-прежнему смотрели на него тем же злобным взглядом. Парочка зашипела, а один тихо засмеялся.

"Спасибо, но, думаю, я лучше тут постою", — ответил дракон.

Кризалис рассмеялась. "Отвергаешь моё гостеприимство?" Она подпёрла подбородок копытом и улыбнулась ему. "Если не учитывать, что я не привела бы тебя сюда, не будь у меня способа заставить тебя подчиниться, каков, в точности, твой план? Будешь сидеть там, пока не умрёшь от голода? Или ждёшь, что тебя спасут?"

Спайк ничего не ответил. Кризалис вновь рассмеялась, покачала головой, а затем продолжила: "Что ж, очень жаль". Она сошла с трона и прошла вниз — к толпе ченжлингов. Они расступались перед ней, сторонясь и кланяясь. Спайк был уверен, что один пробормотал: "Ваше Высочество", — но Кризалис не обратила внимания.

"Мы следили за тобой всё то время, пока ты был в Сплетении", — по-прежнему улыбаясь, говорила она. "Твои попутчики едва ли способны кого-нибудь напугать. Пегаска — просто болтливая глупышка, а единорожка не может поднять ничего тяжелее пары листов бумаги, не надорвавшись. Это оставляет земного пони и дракона, но, так как пони мы уже подготовили к следующему приёму пищи... Как это ни прискорбно, остаёшься лишь ты".

Она продемонстрировала ужасающую зубастую ухмылку. "Нам, в самом деле, повезло, что он был не слишком разговорчив. Иначе кто-то из вас мог что-то заподозрить. О, и, кстати, спасибо за инструкции. Этот замок всегда был таким невероятно раздражающим. Но теперь он полностью под нашим контролем".

Спайк сделал шаг назад. Королева, казалось, подошла чересчур близко, и ему хотелось удрать и поискать другой выход. Если то, что она сказала – правда, значит, пони были в опасности, а он сомневался, что они могут о себе позаботиться.

"Кстати где, копыта ради, ты научилась так драться?"

"Нужно просто правильно замахнуться. Найди книгу побольше — я тебе ещё не то покажу".

...Но больше идти было некуда. Коридор позади него закрылся, и единственная дверь вела прямо к Кризалис и её армии. Разум дракона метался, перебирая варианты, и, в итоге, остановился на попытке выиграть время.

"Если вы следили за ними в лесу", — шаря глазами по тронному залу, проговорил он. — "То почему не напали ещё тогда?"

Кризалис вновь рассмеялась. "О, Спайк, ну прекрати", — проговорила она. "Ты ведь не считаешь, что я настолько глупа, чтобы атаковать дракона силами одной лишь разведывательной группы, не так ли? У меня всегда есть план". Она остановилась на пустом пространстве, которое её подданные освободили в центре тронного зала. "Но теперь ты один", — более тихим голосом продолжила она. "Друзей твоих здесь нет. Никто тебе не поможет. А у меня целая армия".

"Тогда почему ты просто не напала на меня?" — спросил Спайк. Он перестал обыскивать комнату на предмет возможных выходов, остановив взгляд на Королеве — та в ответ лишь улыбнулась и неодобрительно зацыкала.

"Ну, а ты как думаешь?" — проговорила она. "Потому, что мы голодны".

"И?" Спайк сделал ещё один шаг назад. Жар факела начинал исчезать — тот догорал. Вскоре единственным источником света должно было остаться злое зелёное свечение тронного зала.

"И-и-и", — качая головой и вновь улыбаясь, протянула Кризалис. — "Когда имеешь дело с существами вроде тебя, куда проще кормиться, если ты сам нам позволишь. О, мы, конечно, всё равно тебя поглотим — даже если ты будешь сопротивляться, — но получится совсем не так сытно. Почему, как думаешь, я убила столько времени, притворяясь принцессой? Шайнинг Армор сопротивлялся бы мне, но он так доверял своей будущей жене. Он бы стал отличным блюдом".

Спайк медленно осмотрел её с ног до головы и нахмурился. "И почему ты считаешь, будто я дам мной кормиться?"

Королева расхохоталась, а затем посмотрела на потолок. Висящие там ченжлинги отцепились и опустились к полу в сопровождении ровного, тусклого жужжания крыльев. В том месте, которое они только что занимали, с потолка свисала ещё одна из огромных зелёных пульсирующих штук, освещавших зал.

Спайк услышал позади себя слабое шипение, и его факел, наконец, погас. Всё вокруг стало зелёным.

"Потому, что, если ты согласишься", — ответила она. — "Мы отпустим её».

Рог королевы ченжлингов на мгновение осветился магией. А затем зелёная висящая штука слегка приоткрылась с одной стороны. "Кокон", — понял Спайк.

Даже в сбивающем с толку зелёном свете, и даже сквозь наполняющий воздух плотный липкий туман кобылу внутри кокона невозможно было не узнать. Её глаза были закрыты, шёрстка и грива — покрыты слизью, и она была такой худой, будто находилась на грани голодной смерти. Но ошибиться было невозможно.

Спайк почувствовал, как у него заколотилось сердце. Заточённой в кокон пленницей ченжлингов оказалась Твайлайт Спаркл.

Голова Пиф Хэлмета пульсировала. На протяжении, наверное, целой минуты он, как бы сильно ни пытался сосредоточиться, всё никак не мог представить себе — почему. Затем он вспомнил.

Его что-то укусило. Он смутно помнил пару ярко-зелёных глаз во тьме. Это означало ченжлинга, что в свою очередь объясняло, почему он не может двинуть ногами. Яд ченжлингов парализовал жертв, чтобы их было проще утащить и заточить в кокон.

Он чувствовал... Что-то. Ещё одну вечность жеребец потратил, пытаясь понять — что именно. Кто-то тащил его по неровному каменистому проходу — причём не слишком нежно. И не слишком эффективно. Пиф слышал запыхавшееся дыхание и шипение, а тот, кто его тащил, был вынужден каждые несколько шагов останавливаться, чтобы немного передохнуть. Тащить его явно было непросто.

Он приоткрыл левый глаз как раз настолько, чтобы осмотреться. Шлем пропал, и это было плохо — значит, он остался без источника света. Но свет там, похоже, был — совсем чуть-чуть, ядовито-зелёный и слабый. Но, по крайней мере, сориентироваться было можно.

Это был большой, почти круглый коридор, или, скорее, туннель. Пол и стены грубо, неумело сглажены. Туннель был неровный, бугристый и резко клонился вниз. Пиф Хэлмета тащили по направлению к нижнему концу, и именно оттуда, судя по тени, исходил свет.

Ему хотелось вырваться. Но он поборол это желание и заставил себя прислушаться. Только один набор ног. Он и его захватчик находились в туннеле одни. Хорошо. Это, вероятно, был ченжлинг, что само по себе плохо, так как тот мог вновь свалить его одним укусом. У ченжлинга было преимущество в виде ядовитого укуса, крыльев и способности видеть в темноте — это не считая возможности свободно пользоваться ногами. У Пифа не было ничего из выше перечисленного, но на его стороне был элемент неожиданности.

"И вес", — подумал он. Возможно, именно поэтому он проснулся не в коконе. Весил жеребец почти в два раза больше обычного пони, и его уже кусали раньше. У него начала вырабатываться устойчивость. Яд действовал слабее, чем на остальных, и быстрее выводился.

Оставалось лишь надеяться, что яд перестанет действовать раньше, чем он окажется в коконе.

Земной пони попытался незаметно покачать задней правой ногой. Та отозвалась, но вяло — он почувствовал покалывание по всей её длине. Ощущение было такое, будто конечности просыпаются ото сна — причём медленно. Но контроль над ними действительно возвращался.

Пиф закрыл глаз и заставил себя дышать ровнее. Он отмерял попытки оценить свою силу по движениям захватчика. Каждый раз, когда ченжлинг проходил несколько шагов, жеребец пытался подвигать ногой. Это было медленно — мучительно медленно, с длинными паузами между движениями, на протяжении которых он гадал, не достигли ли они конца маршрута, и не засунут ли его сейчас в один из коконов.

Но ченжлинг продолжал идти, а он продолжал пытаться. Спустя три цикла он смог немного приподнять передние ноги. Спустя пять он, как ему показалось, готов был попробовать встать.

После седьмого цикла Пиф Хэлмет был готов к драке.

Когда ченжлинг приготовился сделать очередной подход, земной пони передними ногами оттолкнулся от пола и впечатал свой затылок в его нижнюю челюсть. Ченжлинг заворчал от удивления и боли, а затем отшатнулся, пытаясь сохранить равновесие.

Жеребец не собирался дожидаться, пока тот оправится. Он, по-прежнему преодолевая томительное онемение тела, развернулся и прыгнул, сбивая врага на землю и придавливая его своим весом. Голова ченжлинга сильно ударилась о каменный пол — тот вновь заворчал и вырубился.

Пиф облегчённо вздохнул и встал. Туннель был залит зелёным светом. Он повернулся влево — к нижнему концу туннеля — и увидел.

Спайк упоминал находившееся на дне окружающего замок ущелья магическое дерево. Что-то подсказывало жеребцу, что он только что нашёл его.

Это напоминало сбросившее листья на зиму дерево с вытянутыми к небу ветвями. Но неба оттуда видно не было: там была покрытая смолой ченжлингов, полная пульсирующих зелёных коконов пещера. А дерево выглядело так, будто состоит из сияющих кристаллов.

И там была лоза. Оттуда росли образующие Сплетение стебли. Они вырывались из-под земли около дерева, будто сначала пытались под него подрыться, а затем свернули в сторону выхода. Но дерево не избежало их хватки.

Лоза пыталась задушить дерево насмерть — точно так же, как и замок. Стебли оборачивались вокруг него дюжины раз — так крепко, что повторяли его форму, — а шипы пронзили кору в нескольких местах. И, кроме того, душащие дерево стебли не были безжизненными и неподвижными как в большинстве частей Сплетения. Эти стебли двигались и сияли тем же самым злым зелёным светом, что и коконы. Свет проходил сквозь стебли видимыми потоками, начинаясь на пронзающих кору шипах и идя от них вниз — в землю.

"Они питаются им", — понял Пиф. Затем он встряхнулся. Ему следовало думать о более важных вещах. Тэйлспин, Компасс и Спайк по-прежнему были в опасности. Нужно было предупредить их о ченжлингах. А он до сих пор был там — в их гнезде, и у него был всего один путь: назад по туннелю в замок.

Земной пони нахмурился и оглядел пещеру. Если он собирался возвращаться назад, ему нужен был источник света и оружие. Ченжлинги забрали экипировку и шлем, оставив жеребца с пустыми копытами. Возвращаться на вражескую территорию без оружия было бы чистым самоубийством.

Ну, хоть коконы оказались пустыми. Он подумывал о том, чтобы открыть один из них и посмотреть, не было ли при угодивших туда бедных пони чего-нибудь полезного, перед тем, как они были... Поглощены... Но оказалось, что ему не придётся это делать. Это так же объясняло, почему там не было ченжлингов. Если у них не было запасённой еды, значит, они где-то шастали, разыскивая её.

Пиф Хэлмет потратил почти минуту, оглядывая пещеру в попытках найти что-нибудь — что угодно, что можно использовать, — но там не было ничего. Нашлась пара слабо держащихся камней, но ни один не был достаточно большим для использования в качестве оружия. И это всё. И ничто даже отдалённо не напоминало переносной источник света.

Сверху раздался хлопок. Пиф моргнул и оглянулся как раз вовремя, чтобы заметить, как на землю перед ним упала ветвь. Это была состоящая из того же светящегося кристалла часть дерева — причём идеальной для использования в качестве дубинки длины.

Он вновь моргнул, а затем посмотрел на дерево. Один из стеблей заметно затянулся вокруг того, что в данный момент напоминало торчащий из ствола сломанный обрубок. Это оказалось весьма удачно.

Жеребец пожал плечами, наклонился и подобрал ветвь, взвешивая её в копытах.

Да. Да — это отлично сработало бы.

Он сделал пару пробных замахов, ухмыльнулся и порысил обратно в туннель.

07 - Ненависть

Сонни Джим — фамильярное обращение. Нечто вроде «молодой человек», или «сынок».

Голову Спайка заполняло странное, высокое жужжание. Он всё никак не мог отвести взгляд от удерживающего Твайлайт кокона. Зрение размылось по краям, и он едва заметил, что Королева Кризалис вновь заговорила.

Королева ченжлингов тоже смотрела наверх, оголив клыки в злой, изогнутой улыбке. "Я знала, что это тебя заинтересует" — сказала она. "Проснуться в одиночестве, спустя столько времени... Это, должно быть, было тяжело".

Она расправила крылья и замахала ими, добавив тихое стонущее гудение к заполняющему уши Спайка завыванию. "Она была такой вкуснятиной все эти годы", — промурлыкала почти заглушаемая гудением своих крыльев Кризалис. "Твайлайт Спаркл, верная слуга Эквестрии". Она, смеясь, достигла кокона и вытянула хитиновое копыто, опираясь на зелёную пульсирующую массу. "Ну", — продолжила она. — «Бывшая слуга Эквестрии. Теперь она служит другому народу — причём в куда более... Личном качестве".

Глаза вспыхнули. "Знаешь, она ведь протянула уже больше двухсот лет", — повседневным тоном рассказывала Королева, но ехидная улыбка не сходила её с лица. "Она до сих пор время от времени просыпается и молит о пощаде. Воистину, удивительное создание. Но все эти усилия были впустую... До сих пор, я имею в виду. Теперь же..." — она вновь взглянула на Спайка. — «...У тебя есть возможность избавить её от этого".

Спайк больше не слушал. Он уже услышал всё, что ему было нужно. В данный момент что-то другое вступало в игру.

Он был рождён в Кантерлоте и выращен в Понивилле. Он провёл всю жизнь в окружении пони, будучи их терпеливым помощником и надёжным компаньоном. Он научился у них всему, что знал. Он даже был женат на одной из них. Но теперь что-то, прятавшееся в спинном мозге, напомнило ему, что он, на самом деле — не пони, — даже несмотря на то, что всегда говорил и поступал как они.

Что-то бурлило внутри него — что-то горячее и густое. Спайк чувствовал, как оно расползается по телу, медленно, дюйм за дюймом исходя из груди — словно кровь превратилась в огонь. Оно текло сквозь него, и мышцы начали напрягаться.

Затем пылающее, жидкое чувство достигло мозга, и он понял, что это.

Ненависть.

Дракон незаметно выпустил журнал, позволив ему упасть на пол. Губы непроизвольно двинулись, обнажая ряды бритвенно-острых зубов, и низкое животное рычание поднялось из глотки от ощущения начавших хлопать и растягиваться костей. Он почувствовал мимолётное давление на шее — всего на секунду, пока надетое на него ожерелье сопротивлялось росту, — но затем ощущение пропало, и он смутно осознал, что ожерелье начало расти вместе с ним.

Ненависть.

Хвост сжался, без каких-либо усилий сломав факел — раздался треск. Дракон медленно опустился на все четыре конечности и расправил крылья. Они были достаточно широки, чтобы достать стены коридора и увеличивались с каждой секундой. Когти внезапно начали удлиняться, царапая камень — смола под ногами треснула.

Ненависть.

Кризалис что-то говорила, но дракон уже не слышал ничего, кроме гневного вопля в своей голове. За всю свою жизнь он слышал его лишь дважды. Первый раз — когда он потерял Рэрити. Второй раз — всего несколько часов назад: в тот краткий миг, пока думал, что три стоящие перед ним пони хотели его обокрасть.

Ненависть.

Несколько ченжлингов внезапно рванулось к другим выходам из тронного зала, отчаянно желая оказаться где-нибудь ещё. Дракон не обратил на них внимания. Его глаза — зрачки стали хищными щелями — твёрдо закрепились на вздымающей копыта и раздающей приказы Королеве Кризалис. Она всё ещё висела в воздухе около кокона Твайлайт.

Она всё ещё стояла между Спайком и его подругой.

Ненависть.

Испущенное драконом гневное рычание сотрясло стены замка. В некоторых комнатах крошившаяся каменная кладка, наконец, рухнула. Со стен посыпалась пыль, окна треснули, а пол затрясся под ногами.

Не отрывая глаз от Королевы Кризалис, вытянув крылья, выдыхая зелёное пламя, дракон вырвался из ставшего слишком узким коридора, разрушив при этом арку, и, вытянув лапы, прыгнул в воздух.

Компасс Роуз была не вполне уверена в том, как долго они бежали, но, судя по ощущениям, это продолжалось вечность. Её шёрстка вновь покрылась полосами пота, ноги были будто в огне, а в левом боку кололо так, словно её пыряли ржавым ножом. Даже рог болел из-за постоянного пользования телекинезом.

Если бы она не знала, что их жизни зависят от постоянного движения, она бы в данный момент умоляла Тэйлспин на минутку остановиться и передохнуть. Но чистый ужас заставлял её бежать, невзирая на боль.

Последние десять минут — Действительно всего десять минут? Больше похоже на вечность, — были размытым пятном, состоящим из безумных рывков сквозь узкие коридоры, закрученные проходы и пустые палаты, прерывавшимся слабыми вспышками музыки и внезапным исчезновением одного или нескольких выходов.

Тэйлспин по-прежнему с головокружительной скоростью летела впереди неё. "Сюда!" — резко поворачивая налево, позвала она. "Давай же!"

Они влетели в очередной зал. Он был полон чего-то, вроде торчащих из стен ног. Компасс на мгновение замедлилась, не желая следовать за пегаской сквозь эту решительно мрачную комнату. Ноги выглядели так, будто были вот-вот готовы ожить и попытаться схватить ближайшую пони.

Затем по залам пронёсся раздирающий уши, сотрясший замок до основания звук, и сомнения покинули её. Она, визжа изо всех сил, с безумной скоростью рванулась вперёд и почти моментально врезалась в остановившуюся посреди зала Тэйлспин.

Они повалились, превратившись в перепутанную кучу конечностей, и скользили по каменному полу до тех пор, пока ни врезались в стену. Тэйлспин первой поднялась на ноги. "Осторожнее", — кратко сказала она, отправляясь за своим шлемом: при столкновении тот откатился в сторону. "Ты слышала?"

Компасс подтянула себя вверх, опираясь на что-то на стене. Только встав на ноги, она поняла, что держалась за одно из торчащих из камня копыт. Единорожка тихо пискнула и моментально его отпустила. "Конечно слышала", — задыхаясь, ответила она. "Я потому и побежала. Мы должны выбраться отсюда до того, как оно до нас доберётся".

Она оглядела зал, высматривая фонарь и книгу, и её лицо вытянулось. Книга всё ещё была цела, что радовало. Фонарь же разбился — во время столкновения она потеряла концентрацию, позволив ему упасть. Компасс покачала головой, вновь подняла книгу магией и двинулась к поправляющей свой шлем Тэйлспин. Ну, хоть лампа на шлеме пока светила.

"Это был Спайк", — сказала пегаска, тыкая слегка мерцающую лампу. Спустя секунду мерцание прекратилось, и она облегчённо вздохнула. "Только дракон может быть таким громким, и я очень сомневаюсь, что здесь поблизости есть ещё один. Мы должны найти его". Она моргнула. "Зачем ты таскаешь с собой эту книгу? Если тебе нужна дубинка, можно найти что-нибудь потяжелее. Несколько минут назад мы пробежали зал, полный доспехов".

Компасс оскорблённо нахмурилась и поднесла книгу ближе к груди. "Это — бесценный артефакт", — выпрямляясь, ответила она. "Это же, э..." Она взглянула вниз и прищурилась, разглядывая обложку в попытке при тусклом освещении разобрать слова. Затем её глаза расширились. "Это книга заклинаний", — сказала она. "За авторством Твайлайт Спаркл".

"Здорово". Тэйлспин подошла чуть ближе и подняла свет так, чтобы лучше видеть книгу. "Там есть заклинание, чтобы вернуть нас домой?"

Единорожка закусила губу. "Без понятия", — ответила она. "Даже если и есть, я сомневаюсь, что смогу его сотворить. Не раньше, чем изучу его и потренируюсь. Я не слишком-то хороша в магии".

Пегаска вздохнула. "Тогда ладно. Вернёмся к плану 'Найди Дракона'. Что может оказаться ещё труднее, чем мне казалось, так как мы, похоже, заблудились". Она огляделась по сторонам, изучая коллекцию свисающих со стен лишённых тела ног. "Заблудились в выставочной галерее, которую декорировал кто-то с очень, очень странным вкусом по части обоев".

"А вот и нет", — проговорила Компасс.

Тэйлспин моргнула, глядя на неё. "А вот и да", — возразила она. "Ты вообще видела все эти ноги?" Она указала на них копытом.

Компасс вздохнула и продолжила: "Мы не заблудились. Мы этажом ниже, ближе к восточному крылу замка. Я могу запросто вывести нас обратно на лестницу, если там не будет ченжлингов".

"Как?" Тэйлспин абсолютно растерянно глядела на неё.

Единорожка улыбнулась. "Я разбираюсь в направлениях", — ответила она. "Пойдём. Давай... Возвращаться..."

Она остановилась и посмотрела на вход в коридор. Или, вернее, на то место, где он был секунду назад. "О, ради любви..." Она топнула копытом по каменному полу. "Будет у нас сегодня хоть одна передышка?"

"Пиф и Спайк что-то говорили про орган, контролирующий потайные ходы замка", — напомнила Тэйлспин. "Полагаю, теперь им управляет один из ченжлингов. Пока орган ни прекратит играть, мы можем лишь бегать туда-сюда и надеяться, что рано или поздно наткнёмся на остальных. А ты можешь следить за нашим местоположением".

Компасс ухмыльнулась — в первый раз с тех самых пор, как объявились ченжлинги. "Это", — выпрямляясь, сказала она. — "Я могу. Пошли. Давай двигать. Ченжлинги, наверное, не слишком... Отстали".

Она затихла, широко распахнув глаза при виде коридора позади Тэйлспин. Воздух наполнился щебетанием, и пегаска вздохнула. "Угу", — проговорила она. "Вот и вся наша удача".

Воздух в тронном зале пылал зелёным светом. Мерзкий, гнилостный зелёный ченжлингских коконов был ярок, но сверкающе-изумрудное пламя Спайка заглушало его. Покрывающая стены чёрная смола сияла, словно нефрит.

Дракон был уже таким большим, что заполнял собой почти четверть тронного зала, и по-прежнему увеличивался. Жар исходил от него испепеляющими волнами, а пламя вырывалось изо рта бесконечным потоком, окутывая орды ченжлингов.

Он не думал об этом. Он не планировал этого. Что-то поднялось на поверхность из его костей, и это что-то нельзя было отрицать. Оно пробралось вглубь него, нашло там огонь, и вытащило его наружу с силой, которую он считал невозможной. Это был не жар — это была физическая мощь, не сжигавшая его жертв, но сокрушавшая их, подавляя потоками пылающего вулканического огня. Настигнутые огнём ченжлинги не горели. Они просто переставали существовать.

Спайк отчасти ужасался лёгкой, брутальной простоте, с которой это делал. Параллельно с этим он намечал новые цели. Он был драконом, и его сокровище было под угрозой. В данный момент именно этим и была Твайлайт Спаркл: сокровищем, его сокровищем, и он был готов на всё, чтобы защитить её.

Ченжлинги поначалу действительно пытались с ним драться. Теперь они рассеялись, безумно карабкаясь к выходам — пытаясь сбежать от всепоглощающего огня. Кризалис исчезла, но это его не волновало. Перед ним были ченжлинги — здесь и сейчас, — и они должны были гореть.

Этого требовала его ненависть.

Под ногами Пиф Хэлмета вновь затряслась земля. Уже в четвёртый раз за последние пять минут. Что-то серьёзное происходило там – наверху, — а, услышав пронёсшееся по туннелям эхо рёва, он был уже вполне уверен, что знает, в чём дело.

Спайк схлестнулся с ченжлингами. Это могло означать что-то одно: либо дракон начал драку, и, в этом случае, скорее всего, застал их врасплох и должен был справиться, либо начали ченжлинги, что означало, что скоро всё станет ещё хуже. Они не стали бы нападать на дракона в открытую — без козыря в рукаве. Они всегда находили способ зайти со спины, пока никто не смотрит. В большинстве случаев никто ничего не подозревал, пока ни оказывалось уже слишком поздно.

Ну так подумай: что это за козырь?

Он крался по туннелю так медленно и тихо, как только мог. Туннель начал выравниваться и уже выглядел так, будто на самом деле имел форму — по крайней мере, здесь он был больше похож на незаконченный коридор, чем на пещеру, и это было хорошо. Это значило, что Пиф приближается к замку.

Они могут видеть в темноте, знают замок, и сплетение на их стороне. Они могут летать, кусать и менять облик. Не сильно полезно в бою против разъярённого дракона.

Тогда что?

В данный момент жеребец находился в настоящем коридоре. Только что покинутый им туннель ответвлялся от него под странным углом и выглядел так, будто не слишком вписывался в общую картину замка. Маленький выступ из кирпичей на одной из стен мог означать замаскированную дверь, но Пиф Хэлмет не стал останавливаться и проверять. Поблизости слышались сопровождающиеся тихим щебетанием звуки органа, — это означало присутствие ченжлингов.

Впереди него — слева — была арка. В темноте невозможно было разглядеть что-либо ещё, но именно оттуда раздавались звуки органа и высокие щелчки, при помощи которых ченжлинги общались между собой. Он дюйм за дюймом продвигался туда, стараясь ступать легче, чтобы не выдать своёго присутствия стуком копыт о камень.

Наконец, он достиг края арки. Там он прервался и взвесил в копытах... Кристалл?.. Палку?.. Что бы это ни было, готовясь при необходимости ударить, перехватил оружие поудобнее и глянул за угол.

Комната была по-настоящему огромна — больше похожа на пещеру, чем на комнату замка. Она была практически пуста, за исключением большой приподнятой платформы по центру, на которой располагался орган размером с дом. Один ченжлинг сидел у клавиш, периодически наигрывая по три или четыре ноты, а затем вновь прерываясь. Другие двое стояли по бокам от первого, вглядываясь в темноту.

Стражи.

Земной пони немного удивился, что свет ветви его не выдал, но ченжлинги в комнате, похоже, ничего не заметили. Свет был слабый, конечно — в нём едва можно было что-то разглядеть. Он скорее придавал тьме зернистые контуры, нежели по-настоящему что-либо освещал. Может быть, Пифу пока просто везло.

Тебя тащил всего один охранник, оружие и одновременно источник света упало прямо в копыта, плюс два небрежных стража. Многовато везения, Сонни Джим¹.

Он помотал головой, пытаясь её очистить. Даже если в последнее время всё шло слишком уж гладко, чтобы считать это нормальным, у него не было времени останавливаться и гадать, почему судьба внезапно ему улыбнулась. Тэйлспин и Компасс по-прежнему были заперты в замке между ордой ченжлингов и неистовствующим драконом. Он должен был сделать что-то — он должен был помочь им.

Лишить ченжлингов контроля над органом было бы хорошей идеей. Он понятия не имел, что это такое, но они его охраняли. Положить конец концерту казалось неплохим решением.

Пиф Хэлмет ещё секунду постоял у арки, прикидывая варианты. Вариантов было не много. В комнате негде было укрыться, там был всего один вход. Он мог либо ворваться туда, размахивая дубинкой, либо просто уйти. Ему не нравился первый вариант, но второй ему нравился ещё меньше — чем бы ни был этот орган, он, очевидно, был важен для ченжлингов, и оставлять его им было ни к чему.

Пиф вздохнул, потянулся поправить шляпу и понял, что её у него забрали. Он нахмурился, а затем, подняв ветвь, вышел за угол и крикнул: "Эй!"

Это возымело почти тот эффект, которого он ждал. А именно: ченжлинг у клавиш обернулся и уставился на него, а двое других зашипели и замахали крыльями, устремившись к нему. С одной стороны, это значило, что они быстро приближались на расстояние удара. С другой стороны, это значило, что они быстро приближались на расстояние удара.

Н-ну. Теперь ничего сложного, здоровяк. Бей, или умри.

Все ченжлинги сбежали. Тронный зал был пуст — за исключением Спайка и до сих пор заточённой в кокон Твайлайт Спаркл, — но его пламя не останавливалось.

Долгое время он думал, что это никогда не кончится. Дракон продолжал выплёвывать копья вулканического жара на стены, пол и всё, что угодно, кроме Твайлайт. Его тело отказывалось остановиться — или прекратить расти. Дракон в данный момент занимал три четверти зала, что почти лишило его возможности двигаться. Когда пламя внутри него требовало освобождения в ту сторону комнаты, ему приходилось изо всех сил отворачивать шею.

Очередное копьё пламени превратило ещё недавно занимаемый Кризалис трон в расплавленную лужу.

Очень медленно та малюсенькая часть Спайка, что ещё оставалась светлой — та часть, что была в ужасе от устроенной им бойни, — начала возвращать себе контроль. Он понемногу заставил своё пламя уняться. Это потребовало почти всей силы воли, но он справился. Каждый раз, начиная колебаться, каждый раз, когда жар начинал возвращаться и выплёскиваться, Спайк смотрел вверх — туда, где истощённая и слабая Твайлайт Спаркл висела в своей тюрьме.

Я иду, Твайлайт.

Его скелет заметно хрустнул, и кости начали смещаться, возвращаясь к своему нормальному размеру. Около пяти минут ушло на то, чтобы полностью очиститься от так далеко заведшего его гнева. Когда это, наконец, закончилось, Спайк почувствовал себя измотанным и слабым. Ноги тряслись, взгляд плыл, а дыхание было рваным и резким.

Он встряхнулся, а затем посмотрел вверх, расправил крылья и полетел. Она ждала его. Пока она нуждалась в нём, он бы не остановился ни перед чем.

Несколько секунд карабканья в высоту спустя дракон завис рядом с удерживающим его подругу коконом, потянулся и положил когтистую ладонь на его поверхность. Поверхность кокона была тёплой, липкой и неприятно похожей на гниющую плоть, но лапу он не убрал.

"Держись, Твай", — пробормотал Спайк. "Я вытащу тебя оттуда". Он нажал лапой, а затем резко дёрнул ей вниз, разрывая щель во всю длину кокона. Затем он засунул в дыру обе лапы и разорвал его, словно кожу. Поток гнилостно пахнущей зелёной слизи выплеснулся оттуда и шлёпнулся на пол внизу.

Твайлайт Спаркл тоже начала, было, соскальзывать, но дракон двинулся вперёд и, ворча, поймал лапами её бесчувственное тело. Затем — очень медленно — он снизился к земле и нежно положил её на покрытый смолой пол.

У него впервые появилась возможность осмотреть её. Она выглядела... Иначе. Старше, выше, тоньше — больше похожа на других аликорнов, виденных Спайком перед тем, как он заснул. Даже грива изменилась: в данный момент она напоминала гриву Принцессы Селестии — серия оттенков фиолетового, выглядящая, словно окно в вечернее небо. Но это была она — пусть даже такая худая, что напоминала на скелет, и дышала так слабо, что он с трудом видел, как при этом поднимается и опускается её грудь.

Дракон потянулся и нежно приложил когтистый палец к шее кобылы, проверяя пульс. Кожа была холодной, но он с лёгкостью почувствовал сердцебиение. Оно было медленным, но ровным и постоянным — он с облегчением выдохнул.

Затем, к его изумлению, глаза Твайлайт медленно открылись. Несколько мгновений она просто смотрела в пустоту, казалось, не понимая. Затем глаза сфокусировались, она моргнула и взглянула на Спайка.

Маленькая, но невероятно радостная улыбка расползлась по лицу аликорна, и она открыла рот, пытаясь заговорить. Спайк видел, как губы произносят его имя, но не раздалось ни единого звука. Очевидно, у неё в горле слишком пересохло.

Его это не волновало. В тот миг вид улыбающейся Твайлайт Спаркл был лучшей вещью на свете. Он безмолвно потянулся и сжал подругу в своих объятиях. Несколько долгих мгновений он держал её — закрыв глаза, не в силах сдержать слёзы. Спайк хотел сказать что-нибудь, но слов не было, и он просто прижимал её к себе.

Он не заметил ни того, как вспыхнул рог Твайлайт, ни того, как её глаза из ярко-фиолетовых на секунду вдруг стали ядовито-кислотно-зелёными.

Спайк мог думать лишь о том, что Твайлайт Спаркл вернулась, и ради неё он готов на всё.

08 - Наш странный дуэт

Здесь, если кто, вдруг, не понял, игра слов. Ченжлинги, они от слова "change" — "менять", "меняться" и всё такое.

Пиф Хэлмет, невзирая на спокойный характер, не был тупым здоровяком. В нынешние времена тупые здоровяки долго не живут. Он был достаточно умён и понимал, что сражаться с двумя врагами одновременно — с риском увеличения их числа до трёх, хотя тот, у клавиш, пока и не спешил к ним присоединиться — было бы плохой идей, даже если бы против него выступали обычные пони. С ченжлингами всё было куда хуже.

Но позволить ченжлингам делать... Чего бы они там такое важное ни делали с органом, означало подвергнуть Компасс, Тэйлспин и Спайка лишней опасности. Вероятно. И это не было тем, на что он смог бы решиться.

Порой приходилось идти на риск.

Жеребец пригнулся и перекатился влево, пытаясь занять позицию, на которой у него будет несколько секунд с глазу на глаз с одним из атакующих, пока второму придётся маневрировать. Он быстро вскочил на ноги и развернулся, готовясь встретиться с врагами — сияющая ветвь крепко зажата меж передних копыт, словно дубинка. Как он и надеялся, один из двух резко поворачивал, пытаясь нагнать второго — тот был менее чем на расстоянии вытянутой ноги.

Лады, здоровяк, ты сделал первый ход. Что теперь?

У них было преимущество в скорости и маневренности. Они могли летать, а он — не мог. Его преимуществом был вес. Это оставляло меньше возможностей для резких финтов, но зато позволяло более просто и эффективно подойти к решению проблем.

Ченжлинг рванулся. Пиф ударил и был награждён смачным хрустом, с которым его импровизированное оружие ударило ченжлинга в бок, а так же ощущением отдачи от удара в передних ногах.

Но это было ещё не всё. В момент удара кристальная ветвь испустила вспышку ослепительного света. На одно мгновение вся комната осветилась лучами ярко-синего и белого. Несмотря на внезапную резкость, свет, тем не менее, не причинил глазам боли и даже не оставил после себя тех характерных полос, что всегда появляются после того, как смотришь на что-нибудь слишком яркое.

Ченжлинги же зашипели так, будто это причинило им боль, а тот, которого Пиф ударил — вместо того, чтобы просто выпрямиться и открыться для нового удара, как рассчитывал жеребец — растянулся на полу без сознания.

Третий ченжлинг внезапно принялся отчаянно молотить по клавишам — орган издал вспышку шума, и резкая нотная зыбь наполнила зал медным эхом мелодии. Когда эхо ушло, зал наполнился звуками каменного скрежета и жужжащих крыльев.

Значит, резерв. Пиф хотел остановиться и повнимательнее изучить ветвь, но времени не было. Вместо этого он метнулся вперёд, дико размахивая ею в направлении по-прежнему стоящего перед ним ченжлинга. Тот, очевидно, был до сих пор ошеломлён вспышкой, и Пиф достал его мощным ударом, угодившим куда-то в зону рёбер и заставившим врага отлететь в очередной вспышке синего и белого. Не задерживаясь, земной пони повернулся и побежал к органу.

Ченжлинг, очевидно, знал, что станет следующей целью. Ещё до того, как Пиф пробежал половину пути, тот расправил крылья и — в попытке убраться подальше — взлетел к потолку, безумно щебеча. Жеребец пару секунд свирепо глядел ему вслед, а затем повернулся к клавишам.

На небольшой подставке стоял маленький томик — размером с копыто. Там была изображена серия механизмов с крохотными, написанными копытом описаниями. Под каждым из них был необычный рисунок: серия из пяти горизонтальных линий и набор странных символов на них. Даже никогда не видевший нот Пиф мог понять, что это — шаблон и, вероятно, инструкция того, как можно активировать каждый механизм, играя на инструменте.

У него не было времени в этом разбираться. Жужжание ченжлингских крыльев становилось всё громче. Звук был такой, будто целая армия стекалась к комнате с органом, и даже со своим очевидно магическим оружием земной пони мог не мечтать победить больше, чем нескольких одновременно. Слишком много шансов, что ему не повезёт.

Пришло время импровизировать.

Он сжал книгу зубами, обернулся и стремглав понёсся к выходу.

Спайк чувствовал себя так, будто его голова полна пушистых розовых облаков. Ощущение было странное, но не неприятное. На самом деле, это несло с собой довольно-таки приятную лёгкость и тепло. И, сидя рядом с Твайлайт Спаркл, он чувствовал себя довольным.

«...Воспоминания всё ещё неясные», — говорила она. Спайк моргнул и с большим трудом заставил глаза вновь сфокусироваться на ней. "Я, на самом деле, не могу вспомнить, что случилось. Помню только, что просыпалась в этом коконе, чувствуя себя всё слабее и слабее, а Кризалис надо мной смеялась". Она немного вздрогнула, а затем улыбнулась ему. "Я так рада, что ты всё-таки пришёл. Думаю, долго бы я не продержалась".

Спайк кивнул. Несколько секунд спустя он понял, что тоже должен был что-то сказать, и выдавил: "Я рад, что ты в порядке". Ещё одна пауза, во время которой он погрузился в темноту своего разума в поисках способных выразить чувства слов. Почти пять секунд спустя он сдался и вместо этого просто вздохнул.

Твайлайт лишь легонько посмеялась. "Я знаю, Спайк". Её глаза, казалось, светились собственным светом. Дракон не был уверен, видел ли когда-либо что-то, делавшее его таким же счастливым. "Я рада, что ты выглядишь таким... Сильным. И это ожерелье тебе очень идёт".

Спайк моргнул. Ожерелье? Он поднял коготь и вёл им по шее до тех пор, пока тот обо что-то ни звякнул, а затем посмотрел туда. Это было золотое ожерелье с рубином размером с копыто пони. Рубин был огранён в форме сердца. Оно было слишком маленьким для кого-то его размеров и почему-то выглядело очень далёким.

"Можно мне на него взглянуть?" — по-прежнему улыбаясь, спросила Твайлайт.

Спайк сморщился. Что-то маячило на грани сознания, пытаясь привлечь его внимание. Он потянулся за этим. Что-то о... Единорожке с белой шёрсткой и синими глазами. Самыми прекрасными глазами...

Поиски слова отняли много времени, и ещё дольше он пытался заставить себя произнести его. Глотка, похоже, сопротивлялась. Каждый раз, когда дракон начинал говорить, слово превращалось во что-то ещё, и ему приходилось начинать с начала.

Наконец, он проворчал: "Нет".

На мгновение, выражение лица Твайлайт Спаркл из улыбки превратилось в гримасу раздражения — но всего лишь на мгновение. Затем её рог начал сиять, и Спайк почувствовал, как розовые облака в голове сгустились. Маячащая на краю сознания мелочь говорила что-то про то, что магия Твайлайт не зелёная, но он ничего не мог разобрать. Конечно же, это магия Твайлайт.

"Почему, Спайк?" — тихо спросила она, по-прежнему сияя рогом.

Спайк моргнул раз, два, а затем вновь взглянул на ожерелье. В его памяти всплыла картина. Единорожка с белой шёрсткой улыбалась ему сквозь туман. Он пытался сфокусироваться на ней сквозь дымку, но она распалась и уплыла вдаль.

«Это — её», — некоторое время спустя выдавил дракон. Он потряс головой в поисках имени. "Рэрити". Ещё одна долгая пауза. "Это всё, что у меня от неё осталось".

"Но её нет, Спайк", — мягко проговорила Твайлайт. Рог аликорна сиял всё ярче, и дракону было всё труднее и труднее вспомнить, что значит имя "Рэрити". "Её уже давно нет. Ты всё ещё беспокоишься о ней больше, чем обо мне?"

Он ничего не ответил. Он вновь парил в розовых облаках, и слова его подводили. Он смог лишь медленно помотать головой.

"Тогда докажи", — продолжала Твайлайт. "Отдай мне ожерелье, Спайк".

Что-то внутри дракона помогло ему вновь помотать головой. Всё в тот момент было будто в отдалении. Даже свечение рога Твайлайт исчезло. Он услышал её вздох – будто издалека. "Хорошо", — сказала она. Слова, похоже, эхом отражались внутри его черепа. "Тогда подожди здесь немного. Я скоро вернусь".

Спайк кивнул, понимая смысл лишь отчасти. Большая часть его разума была слишком занята облаками, чтобы заметить что-либо, происходящее вокруг. Он знал только, что ему нужно оставаться на месте, пока Твайлайт ни скажет ему сделать что-то другое. Он даже почти не осознал, что кобыла поднялась на ноги и пошла по направлению к одному из коридоров.

Дракон уже начал забывать, что именно заставило его ей отказать. Даже не задумываясь об этом движении, он вновь поднял коготь и положил его на рубин, придавив драгоценный камень к своей груди и пытаясь понять, почему образ белой единорожки стоит у него перед глазами.

"Тэйлспин! Тэйлспин! Проснись!»

Компасс вздохнула. Пегаска не двигалась. В один из кратких моментов ясности после того, как её поймали, Компасс видела, как ченжлинги вновь укусили Тэйлспин. Должно быть, та уже очень долго спала — если предположить, что она вообще когда-нибудь проснётся. Ченжлинги поместили её в пульсирующий зелёный кокон — он находился всего в нескольких футах от того места, где Компасс прилепили смолой к стене.

Единорожка висела более чем в ярде от пола прислонённая спиной к холодной поверхности. Её передние ноги и грудь были покрыты мешающей шевелить верхней половиной тела твёрдой смолой, а задние свободно болтались. Только проснувшись, она пробовала быстро колотить задними ногами в попытке найти точку опоры, от которой могла бы оттолкнуться, но без толку: она была вымотана, ноги всё никак не просыпались, а смола была твёрдой и лишённой выступов. Она, в полном смысле слова, застряла.

Ченжлинги даже полили противной чёрной гадости ей на рог. Это было отвратительно само по себе, но, кроме того, похоже, ещё и мешало её магии. Каждый раз, когда она пыталась потянуться и что-нибудь сделать, у неё возникало странное чувство — будто в черепе накапливалось огромное давление. Она сдалась приблизительно после пятой попытки.

Чем эта комната была до появления ченжлингов, она не знала. В данный момент всё было покрыто смолой. Хотя там было два входа: один напротив неё, и ещё один — слева. Помимо этого там не было ничего, кроме лежащей на слегка приподнятой части смолы книги заклинаний и сияющего зелёного кокона, занятого находящейся без сознания Тэйлспин.

Компасс вздохнула. Вариантов не было: она должна была либо воспользоваться магией, либо позволить поглотить себя. Единорожка зажмурила глаза, сконцентрировалась и попыталась выпустить магию, преодолевая давление смолы.

"Ты можешь перестать", — произнёс довольный голос. "Это не сработает".

Компасс тяжело выдохнула, а затем на протяжении нескольких секунд жадно глотала воздух — магия вновь от неё ускользнула. Подняв глаза, она увидела, что в комнате находится ещё одна пони. Та была высока и элегантна — с длинной, будто наполненной звёздами вьющейся гривой и фиолетовой шёрсткой. И она была аликорном.

Выглядела она немного знакомо. Спустя всего секунду Компасс вспомнила и сказала: "Вы — Твайлайт Спаркл".

"М-м, не совсем". Кобыла ухмыльнулась, и её глаза на секунду блеснули зелёным. "Ты можешь называть меня 'Королева Кризалис'».

В голове Компасс бешено завращались маленькие колёсики. "Королева ченжлингов?" Это был не вполне вопрос.

Кризалис вновь ухмыльнулась. "О, так, значит, маленькая единорожка не так глупа, как кажется. Видимо у неё, и в самом деле, есть пара мозговых клеток, несмотря на то, что всего полчаса назад она бегала по коридорам, используя бесценный экспонат магической истории в качестве дубинки". Её рог начал сиять всё тем же болезненно-зелёным светом, что исходил из кокона Тэйлспин, и книга заклинаний поднялась с возвышения и подплыла к ней. "Ты знаешь, мне ведь, на самом деле, следует тебя поблагодарить. Все те годы, что я провела снаружи, я всё никак не могла найти способ войти и уже готова была оставить надежду когда-нибудь увидеть эту книгу".

Маленькие колёсики заклинило. Компасс Роуз моргнула. "Зачем вам книга магии единорогов?"

"Магии аликорнов, глупая кобылка", — всё тем же довольным голосом поправила Кризалис. Она остановилась возле кокона Тэйлспин, а затем присела. Книга распахнулась перед ней, страницы быстро перелистнулись, и поддельный аликорн начала читать. "О, здесь есть и магия единорогов, и даже личная диссертация Твайлайт Спаркл на тему магической теории, но это меня никогда не интересовало. Один из моих детей изображал королевского стража, когда она об этом писала, а, кроме того, она всё время болтала о своих мыслях по данному вопросу, так что большую часть этого я итак уже знаю".

Страница сама по себе аккуратно перевернулась. "Нет", — продолжала она. — "Она ценна благодаря магии аликорнов. Ну правда ведь, вы — единороги — всегда были такими невыносимыми эгоистами. А ведь вы — всего лишь жалкие фокусники по сравнению с нами".

Компасс почувствовала, как поезд её мыслей вновь отправился в путь — с его временным сходом с рельс было покончено. Эта "королева", похоже, была склонна к беседам, а значит, продолжая говорить, она не поглощала Компасс. Или Тэйлспин. Глаза вновь метнулись к пегаске. Та по-прежнему не двигалась, и внезапное чувство страха окатило единорожку при мысли о перспективах.

"Так", — не отводя взгляда от Тэйлспин, проговорила она. — "Вы — аликорн?"

Кризалис подняла вернувшиеся к мягкому фиолетовому цвету глаза и уставилась на Компасс поверх книги. "Ты только что сообразила?" — позволив ноткам презрения проникнуть свой голос, спросила она. "Серьёзно? Возможно, мне придётся аннулировать моё предыдущее замечание касательно твоих мозговых клеток. Зачем бы мне понадобилась книга, полная заклинаний, которыми я никогда не смогу воспользоваться?"

"Но вы — ченжлинг". Компасс оторвала взгляд от Тэйлспин и хмуро посмотрела на королеву. Она, в основном, просто пыталась отвлечь Кризалис от мыслей о голоде, но отчасти искренне заинтересовалась тем, что та сказала.

Кобыла в ответ рассмеялась и захлопнула книгу. "Ой, только не говори мне, что за всё это время никто так и не понял, кто мы такие", — ослепительно улыбаясь, произнесла она. "Я тоже аликорн, знаешь ли. Просто во мне произошли некоторые... Перемены¹». Она встала и сделала несколько шагов по направлению к попытавшейся при этом вжаться в стену Компасс. Стена упрямо оставалась твёрдой.

"Я была принцессой", — по-прежнему приближаясь, продолжала Кризалис. "Тысячи лет назад — задолго до того, как тот сидящий в соседней комнате неуклюжий дракон был рождён. Я даже знала Селестию и Луну, когда те были маленькими. Но потом..." Она драматически вздохнула, но улыбка не покинула лица. "Я была исключительно красива, и поэтому поклонники наведывались ко мне постоянно. Один из них был немного более отчаянным, чем остальные. Он подмешал зелье своего собственного изобретения в нашу еду".

Она рассмеялась. "Любовное зелье, но неправильно приготовленное. Оно заставило нас обоих сходить с ума от желания. Каждую секунду бодрствования до конца его дней мы провели в объятьях друг друга. Но он был единорогом, а я — бессмертна".

Компасс с ужасом наблюдала за тем, как лицо аликорна начало перекручиваться и меняться. Кожа расползалась и отпадала кусками, обнажая чёрную, хитиновую, похожую на череп голову с длинной тощей гривой и противными торчащими клыками. Но отпавшая кожа оказывалась поглощена зелёным пламенем ещё до того, как успевала коснуться пола. "И вот она — я", — с ноткой триумфа в голосе произнесла королева ченжлингов. "Его больше нет, но мне всё так же нужна поддержка. А забрать её настолько проще, чем заслужить. Я всегда голодна".

Компасс с трудом сглотнула. "Так почему вы не едите прямо сейчас?" Её голос был едва ли громче писка.

Кризалис в очередной раз улыбнулась, и лицо Твайлайт Спаркл внезапно вернулось на место. "Потому", — промурлыкала она. — "Что я люблю смаковать. В противном случае всё становится таким скучным и клиническим… Я всегда предпочитала более личное отношение. И, кроме того, твой друг скоро будет здесь".

Компасс моргнула. "Пиф? Где он?"

"О, почти бесцельно блуждает по коридорам", — отвернувшись и пренебрежительно помахав копытом, ответила Кризалис. "Он умудрился украсть инструкцию по управлению секретными дверями замка, но на самом деле даже не знает, куда идёт. Хотя он найдёт нас рано или поздно, и, когда это произойдёт, мне понадобятся рычаги". Она вновь села возле занятого Тэйлспин кокона и оскалилась. "Он, судя по всему, так же умудрился наложить копыта на весьма мощное магическое оружие, а я никогда не впутываюсь в подобные ситуации, не разработав план".

Королева потянулась и нежно похлопала копытом по поверхности кокона. Тэйлспин внутри него застонала и свернулась калачиком. "Так что, когда он придёт", — продолжила Кризалис. — "Ему придётся увидеть, как я поглощу его напарницу, а потом — если он по-прежнему будет желать драки — он будет драться, зная, что ты у нас — на второе".

09 - Асы в небе

Пиф Хэлмета загоняли.

Он заметил это почти сразу после того, как стащил планы замка из комнаты с органом. Ченжлинги следовали за ним массово, и, кроме того, не пытались это скрывать. Он слышал периодически доносящееся трепетание их крыльев, а так же то, как они тихо щебечут позади него. Каждый раз, когда он достигал перекрёстка, все выходы, кроме одного, оказывались заполнены сверкающими зелёными глазами и блестящими клыками.

Жеребец не был уверен в том, к чему они его принуждают, и ему это не нравилось. Во время атаки на комнату с органом он утратил элемент неожиданности и уже начал задумываться, стоило ли оно того. Пиф лишил их контроля над потайными проходами замка, что само по себе было хорошо, но теперь они могли загнать его в любую западню, и он ничего не мог с этим поделать.

Ну, ладно. Технически, он мог бы попробовать пробиться сквозь орду и попытаться попасть в другую часть замка, но — даже при наличии ветви — это не казалось такой уж хорошей идеей. Ченжлингам требовалось лишь одно удачное попадание, и он бы оказался в коконе лишённый возможности помочь Тэйлспин и Компасс. Ветвь пока удерживала ченжлингов от нападения, но земной пони не сомневался, что они будут защищаться, если он начнёт дёргаться.

Значит, на данный момент ему оставалось лишь плыть по течению. Попытки что-нибудь предпринять могли сделать только хуже. Пока они хотя бы не нападали. Это было хорошо: чем дольше сохранялось такое положение вещей, тем выше были его шансы найти удобную возможность.

Пиф прекратил нестись галопом ещё несколько минут назад. В данный момент он шёл умышленно спокойно — с ровной скоростью. Сохранять силы на тот момент было его основным приоритетом. Он знал, что, когда дело, наконец, дойдёт до драки — он не сомневался, что это рано или поздно случится, – ему понадобится каждая капля силы.

Друзья рассчитывали на него.

Ченжлинги гнали его к лестнице. Жеребец шёл, переступая через ступеньку, но не потому, что спешил, а потому, что ступени были рассчитаны на пони обычного размера, и попытки ступать на каждую всегда заставляли его спотыкаться. Он не был уверен в том, на каком этаже в данный момент находился, потому что не знал, на каком была комната с органом. Но, если бы ему пришлось гадать, он бы склонялся к тому, что вернулся на уровень с воротами.

Достигнув верха лестницы, он остановился. Земной пони слышал быстро приближающуюся я к нему сзади толпу ченжлингов, но не обратил на это внимания. Он был больше занят ченжлингами, находящимися перед ним.

Стены здесь были покрыты тонким слоем смолы, которая, очевидно, по-прежнему сохла. Она стекала по камню толстыми, тяжёлыми сгустками и наполняла воздух вонью разложения. Спайк был прав: ченжлинги не могли войти без ключа. Но теперь, когда ворота оказались открыты, они вошли, забрав замок себе.

Они висели на стенах, глядя на него широко распахнутыми, пустыми, фасетчатыми глазами. Пиф встал на дыбы, сжал передними копытами ветвь и начал продвигаться вперёд.

Ченжлинги просто пялились на него. Некоторые подались назад, мягко щёлкая ногами при каждом соприкасании со стенами, но ни один не попытался атаковать. Они дали ему пройти. Взгляд через плечо показал, что они вернулись к размазыванию чёрной жидкости по стенам, будто забыв о его существовании. Но позади этих по-прежнему шли ченжлинги, продолжающие следовать за ним.

Пиф сжал зубы и продолжил свой путь по закрученным коридорам.

Спайк придавил ожерелье к своей груди. Его вес как-то неуловимо успокаивал, даже несмотря на уплотняющийся туман. Малюсенькая часть его, по-прежнему сохраняющая долю ясности, осознала, что он может видеть лишь Твайлайт Спаркл. Она стояла перед ним, хмурилась и говорила что-то тем самым раздражённым тоном, к которому так часто прибегала в молодости.

"Ты ведь даже не помнишь, почему отказываешь мне, не так ли?" — говорила она. Её голос стал ледяным, и Спайк вздрогнул при этих звуках. Он не хотел, чтобы Твайлайт на него злилась.

Но... Вес ожерелья на чешуе, похоже, держал его на месте, словно якорь. Он издал глубокое, громовое урчание. "Потому, что это — всё, что у меня от неё осталось", — невнятно выдавил он.

"Ты даже не помнишь, кто она", — выплюнула Твайлайт. Её лицо выражало открытое презрение, и Спайк съёжился. Каждая гневная буква хлестала, словно удар кнутом. Но он до сих пор не мог заставить себя прекратить говорить все эти вещи. Почему он не мог остановиться?

Почему он не хотел останавливаться?

"Я помню", — изо всех сил пытаясь сдержать слова, прохрипел он. — "Что она была..."

"Кем?" Глаза Твайлайт гневно вспыхнули. "Что она была кем?"

"Что она была безупречна", — выдохнул он.

Аликорн фыркнула. "Значит, ты любил её больше, чем любишь меня", — топнув копытом, отрезала она.

"Нет". Спайк дрожал. Он был очень, очень маленьким, хоть и знал, что крупнее любого жеребца. Глаза Твайлайт, казалось, заполняли весь мир.

"Тогда почему бы тебе не отдать его мне?" — потребовала она. Каждое слово было взрывом льда.

Слова, одно за другим, поднимались откуда-то изнутри него, словно пузыри. "Потому", — проговорил он. — "Что я не был готов отпустить".

Мрачное и сердитое выражение лица Твайлайт медленно сменилось тёплой улыбкой. "Я знаю, Спайк", — прошептала она. "Я знаю". Она прошла вперёд и положила ногу ему на плечи. Даже не задумываясь об этом, он поднял морду и потёрся о её шёрстку. Она пахла гнилью. Ему было всё равно.

"Но тебе придётся, Спайк", — говорила она. "Её нет, она никогда не вернётся, и попытки удержать её принесут тебе лишь боль".

Дракон медленно помотал головой, но почувствовал, как что-то в голове начало крошиться.

"Спайк, я любила тебя с той самой секунды, как ты родился", — говорила Твайлайт. Она нежно гладила чешуйки копытом. "Я всегда была рядом с тобой. И всегда буду. Но ты причиняешь мне боль, Спайк".

Он моргнул. "Причиняю тебе боль?" Что-то внутри него пошатнулось. Он чувствовал, будто его вот-вот вырвет. Мысль о том, чтобы причинить Твайлайт боль... Это было слишком.

"Потому, что ты не можешь её отпустить", — прошептала она. "Ты выбираешь её, а не меня, и это так больно, Спайк. Ты должен её отпустить. Иначе ты так и будешь причинять боль. Бесконечно".

Было в её голосе что-то — странная интонация, которую Спайк никак не мог разгадать. Но он, на самом деле, и не пытался. Что-то ледяными ручейками протекало в разум, убирая пушистые розовые облака, сменяя их холодной чернотой. Он соскальзывал.

Но это не имело значения. Твайлайт говорила с ним. Он изо всех сил сфокусировался на том, что она говорила.

"Я лишь хочу, чтобы ты показал, как сильно меня любишь", — говорила она. "Я всего лишь хочу знать, что ты любишь меня сильнее, чем кого-либо. Что ты сделаешь что угодно — даже отпустишь её, — если тем самым перестанешь причинять боль мне".

Её глаза заполнили мир.

"Дай мне ожерелье, Спайк".

Дракон молча поднял коготь и снял со своей шеи золотую цепь. Он держал ожерелье на вытянутом когте, протягивая его ей. Оно нежно покачивалось туда-сюда, рубин отражал отблески испускаемого коконами света. Спайк чувствовал, как, с каждым совершаемым ожерельем мельчайшим движением, очередная часть его соскальзывает куда-то, исчезая в холоде.

Когда она забрала ожерелье, её улыбка была самой прекрасной вещью на свете.

И, пока она надевала его себе на шею, последняя часть Спайка, что всё ещё была им, исчезла в пустоте.

Пиф наконец-то достиг того, что напоминало конец маршрута. Ченжлинги загнали его в коридор с одним входом и одним выходом. Вход оказался перекрыт как минимум дюжиной ченжлингов — и кто знает, сколько ещё ждало позади них. А выход был переполнен ещё сильнее, и все они просто стояли там и смотрели, освещаемые ядовито-зелёным свечением своих коконов.

Он посильнее сжал ветвь, готовый начать размахивать ею, как только кто-то из них попытается двинуться в его сторону. Возможно, именно это и был их план: зажать его меж двух отрядов, которые жеребец при всём желании не мог бы перебить, а затем навалиться там, где у него не будет пространства для маневра. Ну, он был уверен, что заберёт как минимум нескольких из них с собой.

К его удивлению, атаки не последовало. Вместо этого ченжлинги впереди расступились, образуя для него проход. Он не двигался. Идти меж двух рядов ченжлингов — менее чем в ярде от каждого — не входило в его планы. Затем он услышал позади себя шипение, и кто-то ткнул его в бедро. Пиф неохотно пошёл.

Как только он вошёл в комнату, по рядам разделившихся и давших ему пройти ченжлингов прокатилась внезапная волна движения. Они окружили его — жеребец напрягся, — но ченжлинги не предприняли попыток напасть. Вместо этого они поспешили мимо — в коридор, — присоединившись к тем, что перекрыли путь к отступлению.

Не то, чтобы в данный момент он собирался отступать. В комнате Пиф заметил двух других пони.

Компасс Роуз была закреплена на стене покрывшей её грудь и передние ноги смолой. Она панически смотрела на него, но не могла говорить: ещё одна тонкая полоска смолы обвилась вокруг мордочки, не давая кобыле открыть рот. Но она хотя бы была жива.

Пиф почувствовал, как что-то внутри него упало, поняв, что не уверен, можно ли то же самое сказать и о Тэйлспин.

Пегаска была заключена в один из ченжлингских коконов. Он уже видел то, что происходило с их жертвами. Даже если их вытаскивали до того, как они были полностью поглощены, такой вещи, как полное восстановление, не существовало. И это в том случае, если они переживали сам процесс извлечения.

Он рванулся вперёд и упал перед коконом на колени. Ветвь со стуком упала на пол рядом с ним, а секундой позже за ней последовали и украденные из комнаты с органом планы. "Д-давай, Тэйлс", — говорил он, не в силах сдержать нарастающую панику. "Ты в порядке. Д-давай, просыпайся". Он потянулся, поставил копыта на кокон и попытался трясти его с целью разбудить лежащую внутри без сознания пегаску, но кокон даже не шелохнулся.

Тэйлспин свернулась калачиком — почти в форме эмбриона. Она, по крайней мере, дышала — если можно назвать вдыхание заполняющей кокон зелёной слизи дыханием, — но поверхностно и неровно, а ещё, каждые несколько секунд, она подёргивалась.

"О, вы только посмотрите, кто решил, наконец, объявиться", — раздался презрительный возглас. Пиф поднял глаза.

Царственно выглядящий аликорн с фиолетовой шёрсткой и напоминающей ночное небо гривой вошла в комнату сквозь второй дверной проём. На её лице играла лёгкая жестокая улыбка.

А на шее было ожерелье с рубином в форме сердца, которое раньше носил Спайк.

Аликорн проследила взгляд, взглянула на ожерелье, а затем одарила земного пони широкой, зубастой ухмылкой. "О, да", — идя по комнате, заговорила она. — "Это — его. То ещё сокровище, не так ли? В этой маленькой броши довольно много силы. Достаточно, чтобы у меня хватило мощи сокрушить ваши маленькие крепости своим копытом. А ещё к ней в придачу шёл дракон, в котором любви больше, чем я смогу поглотить за столетие. При правильном обращении он протянет вечность". Глаза сверкнули. "Это был очень хороший день".

Выражение лица Пиф Хэлмета моментально сменилось с обеспокоенности на гнев, и он попятился назад, вновь подхватывая передними ногами ветвь. Он открыл, было, рот, собираясь что-то сказать, но аликорн подняла взгляд от ожерелья и посмотрела ему прямо в глаза. На секунду её глаза вместо нежного фиолетового полыхнули блестящим ядовито-зелёным. Чистая сила взгляда лишила жеребца слов.

"Хороший день", — куда более серьёзно продолжила она. — "Но, конечно, не для тебя". Кобыла принялась ходить вдоль стен комнаты, и большая, тяжело выглядящая книга парила при этом рядом с ней. "Ты не только избежал судьбы лёгкой закуски для моих детей, но ещё и ранил одного из них во время своего... Побега".

Аликорн опустилась на бёдра. Пиф весьма отчётливо почувствовал, как её взгляд покинул его, обратившись к страницам раскрывшейся книги. Когда она заговорила, это был тон разочарованной школьной учительницы. "И, даже если бы это само по себе ни было для меня достаточной причиной желать тебе мучений, ты каким-то образом наткнулся на оружие, хоть и непрезентабельное с виду..." — Пиф кинул беглый, смущённый взгляд на сияющую кристальную ветвь. — «...Но причинившее с тех пор серьёзные увечья ещё двум членам моей семьи. Затем, добавив к увечьям оскорбление, ты украл планы Внешнего Органа".

Книга с хлопком закрылась, и взгляд вновь вернулся к Пифу, но казался скорее безжалостно-довольным, нежели гневным. "Ты, должно быть, действительно хочешь страдать".

Земной пони подобрался. "Значит, делать нечего", — подумал он. "Через всех них мне не пробиться. Пришло время блефовать".

"Нет", — спокойно произнёс он. "Я пришёл затем, чтобы забрать друзей и уйти. И ты меня не остановишь". Он указал на Тэйлспин и бьющуюся Компасс Роуз. "Я не знаю, кто ты", — продолжил он, — "Но ты знаешь, кто я, и знаешь, на что это..." — он приподнял ветвь. — «...Способно, иначе бы уже попыталась меня остановить. Так что, если не хочешь, чтобы я этим воспользовался, предлагаю тебе отпустить их. Всех их. Включая дракона".

Аликорн громко, холодно и открыто рассмеялась. Лицо Пифа осталось бесстрастным, но его сердце ухнуло. Она не купилась на блеф. Это означало, что ситуация готова была накалиться.

"О нет", — произнесла она. "Я так не думаю. Видишь ли, я, может, и королева, но ещё, в первую очередь, я — мать. И ты причинил боль моим детям". Лёгкая злая ухмылка вернулась. "Так что теперь я собираюсь заставить тебя почувствовать то, что чувствую я".

Её рог начал сиять болезненным зелёным светом и, внезапно, Компасс принялась делать большие, тяжёлые глотки воздуха освободившимся от смолы ртом. Королева глянула на неё и, мило улыбаясь, проговорила: "Давай, дорогуша. Я знаю, что у пони есть кодовые фразы на случай, если вам придётся иметь дело с нами. Дай ему знать, что настоящая ты будешь страдать, если он не подчинится".

Компасс глянула на смотрящего на неё Пифа. На протяжении нескольких секунд единорожка жевала нижнюю губу, очевидно, раздумывая. Затем она вздохнула, опустила голову, и пробормотала: "Шербет".

Пиф резко вдохнул и кинул быстрый взгляд на кокон. Затем он вновь посмотрел на королеву — та выглядела безмерно довольной собой — и произнёс: "Ты сказала: 'если он не подчинится'».

"Да-да", — улыбаясь, ответила королева. "Сказала. То, что сейчас случится... Ну, ты вряд ли насладишься моментом. Но, если будешь делать, как я скажу — то есть, если сдашься добровольно, — я согласна отпустить твою зелёную подружку". Она помахала копытом в сторону Компасс, та вздрогнула и многозначительно взглянула на Пифа: "Она лжёт".

Глаза Пифа опять метнулись вниз, и королева в очередной раз рассмеялась. Затем она наклонилась вперёд и ослепительно улыбнулась ему: "О, нет. Не её. Видишь ли, мой несчастный жеребец, мы помним вас двоих. Мои дети встречали вас раньше — множество раз. И я знаю, как много эта маленькая пегаска для тебя значит. Через несколько секунд ты увидишь, как она умрёт". Она выпрямилась и изящно поставила передние ноги перед собой. "И этого ты изменить не сможешь".

Земной пони знал, что эта фраза должна была его сломать. Было очевидно, что именно этого королева от него и ждала. Но Пиф обнаружил, что вместо этого вновь вцепился в ветвь и сжал зубы. "Ну", — проговорил он. — "В таком случае, я полагаю, у меня не остаётся других вариантов".

"Кроме?.." Голос королевы звучал довольно.

Земной жеребец повернулся к стоящим в проходе ченжлингам, держа дубинку наготове. "Я не оставлю Тэйлс умирать", — спокойно произнёс он. "И ты не собираешься отпускать Компасс. Значит, похоже, быть драке". Он переводил взгляд с одного ченжлинга на другого, а те неподвижно пялились на него в ответ. "Кто из вас будет первым?"

Сзади раздался очередной раскат оскорбительного смеха, Пиф медленно повернулся и вновь взглянул на королеву. "Над чем смеёшься?"

Улыбка. "Да над тобой", — проурчала она. "Я же сказала: я, прежде всего, мать. Зачем мне бросать против тебя своих детей, если твое оружие причиняет им такую боль? По крайней мере..." — она опять рассмеялась. — «...Зачем мне делать это, когда у меня есть другой, куда более эффективный способ заставить тебя подчиниться?"

Королева подняла голову и посмотрела в сторону проёма, через который ранее вошла. "Оу, Спа-айк!" — позвала она. "Будь так добр, подойди, пожалуйста, на минутку!"

Она звала.

Ничего не встало на пути у мысли, пришедшей в голову неуклюжего зверя, бывшего когда-то Спайком. Он полностью сдался на милость Королевы Кризалис, а ей не было толку от тех его частей, что способны размышлять. Всё, что ей было нужно — всё, что ему в данный момент было нужно, — знать, что он во всех смыслах, полностью и абсолютно предан ей.

Теперь она звала его, и тело зверя ответило. Мускулы зарябили под чешуёй, а скелет заскрипел, в очередной раз расширяясь. Он чувствовал, как расправляются крылья, чувствовал, как огонь во внутренностях разгорается сильнее, чувствовал, как когти на лапах вырастают в мечи.

Зверь медленно прошёл к камере — камень и смола сотрясались и осыпались при каждом шаге. Дверной проём был слишком узок для него. Он без усилий отпихнул его в сторону и всей своей массой протиснулся в комнату.

"Вот и ты, дорогой". Её голос вновь гулял в голове эхом. "Наш гость решил отказаться сотрудничать. Подержи его, пожалуйста. Только без огня. Я хочу, чтобы он увидел, как умрёт пегаска".

В нескольких ярдах перед зверем стоял земной пони цвета хаки с коротко остриженной гривой — пони глазел на него с выражением полного неверия. Он держал что-то в своих копытах — кусок гнилого дерева, кажется, — но пони держал предмет, словно оружие.

Существо, которое когда-то было Спайком, не колебалось. Оно встало на дыбы, издало сотрясший замок до основания рёв, а затем рванулось в атаку.

Часть разума Пифа по-прежнему была в шоке от зрелища надвигающейся на него, словно товарняк, увеличенной формы Спайка. К счастью, эта его часть по-прежнему была прикреплена к той части, что соображала, так что она тоже выжила — жеребец отчаянно отпрыгнул в сторону как раз перед тем, как когти дракона ударили по месту, где он только что стоял. Пиф услышал катастрофический звук разрываемого на части камня, но не обернулся. Он подпрыгнул и обнаружил себя лицом к копыту с Компасс Роуз.

Единорожка тоже глупо глазела на Спайка. "Что с ним произошло?" — выдохнула она. Пиф сильно ударил ветвью, расколов смолу вокруг её правого переднего копыта, и она вскрикнула.

"Гадать будешь потом!" — дотягиваясь до другой ноги, прокричал он. "Сейчас надо драться!"

Третий удар окончательно освободил единорожку из заточения, и Компасс Роуз с "уфом" рухнула на пол. Её ноги до сих пор будто бы спали, но они хотя бы двигались.

Кризалис смеялась. "Ты и впрямь удивительно быстр", — кивнув Пифу, произнесла она. "Так жаль, что ты не сможешь помочь другой своей подружке".

Жеребец проигнорировал её и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть одну из огромных, когтистых лап Спайка, несущуюся по направлению к нему. Удар был похож на каменный обвал. Он услышал, как Компасс Роуз закричала, но был слишком ошеломлён, чтобы заметить это. Удар поднял пони в воздух и отправил в полёт через всю комнату. При падении на пол у него в груди что-то сломалось.

Пиф Хэлмет пытался вновь подняться на ноги, но весь трясся и двигался медленно. Слишком медленно. За несколько секунд он смог лишь поднять голову, и то, что он увидел, было похоже на очередной удар. Кокон вокруг Тэйлспин пульсировал, словно бьющееся сердце, а его свет с каждым движением сиял всё ярче.

Её поглощали.

Спайк издал ещё один оглушительный рёв, после которого уши Пифа продолжили звенеть, а затем повернулся и снова рванулся к нему. Глаза дракона пылали точь-в-точь как в тот раз, когда он проснулся и впервые увидел их, и Пиф знал, что в данный момент его бесполезно в чём-либо убеждать.

Жеребец заставил себя подняться на трясущихся ногах, а затем начал отчаянно оглядываться по сторонам. Ветвь исчезла, выбитая из его копыт силой удара Спайка. Пиф заметил её на земле всего в нескольких ярдах от Компасс и начал, было, бежать к ней, но был остановлен внезапной вспышкой тупого огня в рёбрах.

Спайк быстро приближался. Пиф напрягся и в последний момент вновь швырнул свое тело в сторону, очень плохо приземлившись. Ощущение огня в костях удвоилось, и он задохнулся от боли. "К-компасс", — прорычал он. "Вытащи Тэйлс!"

"Я пытаюсь!" Единорожка звучала будто сквозь рыдания, и жеребец повернул голову с целью взглянуть на неё. Она склонилась над коконом, безуспешно молотя по нему копытами. "Я не могу его остановить, Пиф! Мне её не вытащить!"

Раздался очередной скрежет камня. Спайк поворачивал. Земной пони тяжело поднялся на ноги и заковылял по направлению к кокону. "Спрячься за меня", — хрипло и рвано проговорил он. Что-то тёплое со вкусом меди текло ему в рот. "Я его отвлеку".

Раздался хохот королевы. За всё это время она так и не двинулась с места, с довольным видом наблюдая за действием. "О, да", — прокомментировала она. "Ты отвлечёшь его. На минуту, или даже на две".

Пиф заметил, что Компасс вздрогнула и прервала попытки разорвать оболочку кокона. "Не слушай её», — по-прежнему хромая к ветви, прорычал он. "Я прикрою тебя. И Тэйлс. Обещаю".

Сзади раздался гром — Спайк вновь начинал движение. Пони стиснул зубы, наклонился, игнорируя вопящую агонию в боку, подобрал ветвь, а затем повернулся лицом к разбегающемуся дракону.

Если это был конец, то Пиф Хелмет собирался умереть, делая единственное, о чём мог думать: бросая всё, что от него осталось, навстречу угрожающему его подругам монстру.

Некогда бывший Спайком зверь издал триумфальный рык. Маленькая штука, которую он пытался поймать, наконец-то перестала двигаться. Она опять держала гнилую палку, подняв её так, будто собиралась отбиваться, но даже неспособный думать дракон мог почувствовать, что ничто в данный момент не способно ему противостоять. Земной пони был сейчас именно этим — просто пони.

А он был драконом. Он мог голыми лапами разорвать каменную кладку на части. Его пламя могло сжечь целый лес. Его чешуя защищала от любых атак.

Он рванулся. Пони ударил. Дракон почувствовал тупое прикосновение к чешуе на когтистой лапе.

Последовала вспышка сияющего, слепящего света. Что-то смешалось в голове зверя.

Свет был смесью — лучи двух разных цветов, достаточно сильные, чтобы заглушить все остальные оттенки комнаты. Это были цвета, которые зверь узнал.

Это был сверкающий небесно-голубой — идеальный лазурный. И это был белый, безупречный, словно слоновая кость.

Что-то пронеслось сквозь разум зверя. Он узнал эти цвета. Даже теперь он узнал эти цвета.

Спайк моргнул.

Пиф вновь тяжело рухнул на пол и зашёлся болезненным, булькающим кашлем. Ветвь вновь оказалась выбита из копыт, и в этот раз — он знал, — у него не хватит сил поднять её. Пони тяжело дышал и глядел на дракона.

Спайк остановился. Он смотрел на жеребца, и выражение абсолютной ярости исчезло. На его место пришло... Замешательство?

"Ну", — помахивая копытом, произнесла королева. "Чего же ты ждёшь? Переверни его. Он смотрит совсем не в ту сторону, а я бы меньше всего хотела, чтобы он пропустил последний вздох пегаски".

Тишина затянулась. Затем Пиф услышал, как Спайк заговорил.

"Ты околдовала меня".

"Что?" Кризалис моргнула, глядя на него, а затем медленно поднялась на ноги. "Ты... Как?"

Ответа не последовало. Озвученного ответа, по крайней мере. Спайк просто подошёл к ней, поднял огромную когтистую лапу и прижал королеву к стене. Он не прикладывал усилий и даже не особо спешил. Дракон двигался почти лениво.

Поднялась другая лапа, когти сверкнули в резком свете. Мгновение, все в тишине смотрели на когти, и Пиф был уверен, что аликорн вот-вот лишится головы. Затем когти с преувеличенной осторожностью двинулись вперёд и подцепили с шеи королевы ожерелье.

"Это", — прогрохотал Спайк. — "Не твоё». Он отпустил кобылу — та упала обратно на пол, по-прежнему безмолвно глазея на него — и вновь надел золотую цепочку себе на шею. Цепочка, похоже, растянулась, подстраиваясь под него.

Королева встряхнулась и оголила зубы в яростном рычании. "Ты не представляешь, что я теперь с тобой сделаю, ты, невыносимое животное", — прошипела она. Голос был тих, но наполнен убийственными нотками, и Пиф почувствовал, как по телу пробежала дрожь. "Я хотела сделать тебя своим компаньоном, постоянным источником пропитания. Но ты... Ты имеешь наглость игнорировать меня?"

Маскировка горела, открывая взгляду скрывавшееся под ней ужасающее, тощее создание, и королева ченжлингов поднялась на ноги. "Ты будешь мучиться так, как никто ещё не мучился", — расправляя крылья и взмывая в воздух, прошептала она. "Ты будешь..."

"Заткнись", — тихо проговорил Спайк. Он уже даже не смотрел на королеву. Он отвернулся и вышел из зоны видимости Пифа. Жеребец услышал позади себя серию влажных булькающих звуков, за которыми последовал резкий вздох Компасс Роуз. Когда дракон вновь попался ему на глаза, он баюкал в своих лапах безвольное, покрытое слизью тело Тейлспин.

Сердце Пифа пропустило один удар, и он изо всех сил пытался поднять голову. Она дышит? Давай, Тэйлс, пожалуйста, дыши. Пожалуйста. Силы вновь подвели его, и он позволил голове с мягким стуком упасть на камень.

"Мы уходим", — спокойно произнёс Спайк. "Все мы. И ты не будешь нам мешать, или я изжарю твоих детей живьём". Пиф не слышал в голосе дракона ничего, кроме холодной уверенности. Это была не угроза. Это была констатация факта.

К его удивлению, королева не вернулась на землю. Она взлетала всё выше, рваные крылья наполняли воздух низким жужжащим гулом. "Ты, в самом деле, считаешь, что можешь игнорировать меня? Я — Королева Кризалис. Я была стара, когда твои принцессы были молоды. У меня больше мощи, чем ты когда-либо сможешь вообразить".

"И её всё равно не хватит, чтобы остановить меня", — сказал Спайк. Его голос был всё так же холоден и крайне, крайне уверен. Он даже не дрогнул, когда рог Кризалис вновь начал сиять. Он даже не двинулся. Он просто смотрел.

Взрыв ядовитой зелени поднял воющего от боли дракона в воздух и отправил через всю комнату — на встречу с противоположной стеной. Дрожь вновь сотрясла замок, и воздух наполнился удушливой каменной пылью.

Пиф кашлял, неспособный даже двинуть копытом, не говоря уж о том, чтобы подняться на ноги. Он слышал, как Компасс Роуз, тоже кашляя, бредёт по направлению к нему, но знал, что та не в состоянии драться — даже если бы знала, как это делается.

Раздался звук осыпающейся кладки, и в облаке пыли неясно вырисовалась огромная фигура. Спайк поднимался на ноги, всё ещё держа в лапе безвольное тело Тэйлспин. В чешуе чуть ниже рёбер был огромный, зияющий разрез, и оттуда сочилось что-то чёрное и вонючее.

Кризалис вновь ухмылялась — оба клыка полностью обнажены и сверкают в слабом зелёном свете. "Я же сказала, дракон", — произнесла она острым, словно кромка ножа, голосом. — "У меня больше мощи, чем ты когда-либо сможешь вообразить".

Спайк шатался, его огромные, блестящие зубы сжались — он смотрел на неё. "Хорошо", — выдохнул он. "Да. Ты сильна. Сильнее меня. Я не верил, но это так".

Ухмылка Кризалис расползлась. "Довольно".

Спайк сделал шаг вперёд. "Но", — медленно продолжил он. — "Ты всё равно не сможешь меня остановить".

Пиф застонал и закрыл глаза. Рог Кризалис вновь сиял. "Оу", — произнесла она. — "А я думаю, что смогу".

Она направила на Спайка очередное заклинание, и даже земной жеребец — без присущего единорогам естественного чувства магии — ощутил пронёсшийся над ним магический поток. Он слышал звук попадания, слышал агонизирующий рёв дракона...

...А затем пальцы подобрали его измотанное тело с пола, и он открыл глаза.

Спайк расправлял крылья, повернувшись к Кризалис спиной. Одна лапа держала Компасс Роуз и Тэйлспин. Другая сжалась вокруг Пифа.

Последовал очередной всплеск магии, и Спайк вновь заревел. Пиф видел вспышку зелёного за драконьим плечом и гадал, сколько ещё выдержит чешуя. Бурлящая в ране на животе Спайка чёрная смола выглядела неестественно.

"Можешь прикрывать их, сколько хочешь, животное", — услышал он слова Кризалис. "Даже ты не сможешь терпеть это бесконечно".

Спайк сгорбился над ними, теперь уже полностью расправив крылья. "Ты права", — закрыв глаза, простонал он. "Но мне и не придётся".

Пиф не успел ни подготовиться, ни даже осознать смысл. Дракон поднял крылья так высоко, как только мог, и ударил ими со всей силой, которую смог собрать. Они устремились в небо — или, говоря точнее, к покрытому смолой камню над головой.

Послышался ещё один громоподобный удар, всё тело Спайка сотряслось, а крылья вновь взмахнули. Пиф ощущал каждое движение, видел, как вздымается грудь дракона. Спайк поднимал их вверх, используя своё тело, словно таран, слой за слоем преодолевая сплошной гранит и укрывая собой трёх пони. Жеребец слышал крики Кризалис где-то внизу, и оттуда слышалось гудение сотен пар ченжлингских крыльев.

Последовало третье столкновение, четвёртое, пятое, а затем — ужасный звук рвущейся плоти. Пиф был уверен, что крыльям Спайка пришёл конец, но ему в лицо ударил свет, и он понял, что этот звук издали разорванные быстрым подъёмом дракона толстые стебли Сплетения. Они были вне замка — в открытом небе, — и крылья Спайка по-прежнему толкали воздух, набирая скорость и высоту.

"Подожди!"

Пиф моргнул и поглядел на источник звука. Компасс Роуз держалась за один из пальцев дракона, молотя по нему копытами. По её лицу катились слезы. Жеребец инстинктивно глянул на Тэйлспин, и его сердце вновь упало.

Пегаска по-прежнему не двигалась.

"Подожди!" — опять закричала Компасс. "Ты должен... Просто... Принеси сюда Пифа! Пожалуйста!"

Спайк не ответил, но секундой позже земной пони обнаружил себя в другой лапе дракона. Компасс обхватила его и попыталась поднять на ноги. "Давай, давай!" — говорила она. В голосе отчётливо слышалась паника. "Пожалуйста! Она умирает!"

Пиф заворчал от боли — копыто Компасс надавило на сломанные рёбра, — но заставил себя подняться на ноги. "Нет", — спокойно проговорил он. "Она выживет. Она обязательно выживет". Он должен был это повторять.

"Нет, я... Она слишком слаба. Я могу ей помочь, но мне нужна моя магия!" Компасс кричала, стараясь, чтобы её было слышно в набегающем потоке воздуха и звуке крыльев Спайка – крылья каждым ударом разрывали воздух на части. Она показала вниз, Пиф посмотрел туда и увидел зажатую в драконьей ладони рядом с Тэйлспин тяжёлую книгу заклинаний. "Там должна быть лечебная магия!"

"И?" — вновь глядя на неё, прокричал он. "Используй её!" Он позволил слабой нотке отчаянья прозвучать в своем голосе.

"Я не могу!" Компасс опять рыдала. Она подняла копыто, показав на свою голову, и Пиф заметил, что рог покрыт смолой. "Я не могу её снять! Мне не хватает сил! Нужно чтобы ты... Ты..."

Жеребец смотрел на неё. "Сломал её?"

Она тихо кивнула. Он вздрогнул. "Разве тебе не будет больно?"

"Будет!" Она быстро мотала головой, рыдая. "Но ты должен! Это — её единственный шанс. Она не протянет до заставы. Пиф, пожалуйста! Без разницы, что будет больно, или я стану калекой, или что-то ещё! Мы должны попытаться!"

Земной пони секунду колебался, глядя на неё. "Ты уверена?"

"Да, я..."

Он не дал ей закончить. Вместо этого он подался назад, а затем резко опустил копыто на рог. Раздался отвратительный треск, который — он знал — он будет слышать в своих кошмарах, и Компасс упала, крича и держась за голову.

"С тобой..."

"Я... Я в порядке!" Голос единорожки стал резким и дрожащим, сотрясаемый ещё более сильными рыданиями теперь, когда к панике добавилась боль. "Это... Я всё ещё могу... Просто..." Она затихла, а затем, стараясь не поворачиваться к нему лицом, подползла к Тэйлспин и книге.

"Прости", — пробормотал Пиф. Он сомневался, что она слышала его в шуме ветра. Даже если она слышала, это мало что меняло. Он видел, как она распахнула книгу и начала изучать страницы. Ещё он заметил, что свечение вокруг книги куда слабее, чем обычно.

Жеребец опустил глаза. Там — среди крохотных чёрных осколков смолы — было несколько крапинок зелёного.

Он вновь позволил себе сесть. Пиф Хэлмет был полностью вымотан, испытывал мучительную боль, и теперь ему казалось, будто его вот-вот вырвет. Он повернулся к Тэйлспин — он не смог себя заставить посмотреть на Компасс. Он даже не смог себя заставить проверить, дышит ли пегаска.

Почти целую минуту жеребец просто сидел, глядя в пространство, пока Спайк набирал скорость. Он не знал, куда, как считал дракон, тот их несёт, и его это не волновало. Он даже не заметил, как стебли начали хлестать вверх, и Спайку пришлось резко уклониться, избегая их. Не заметил он и того, что затем Спайк начал быстро подниматься, уходя от их хватки.

Спустя некоторое время Пиф осознал, что Компасс вновь рыдает. Звук, на самом деле, и не прекращался, но он ненадолго приглушил его, пытаясь собраться. Жеребец вздохнул.

Ты нужен ей. Ты нужен им обеим. Тэйлс была с тобой все эти годы, а Компасс только что дала тебе себя искалечить, пытаясь спасти твою подругу. Не смей теперь бросать их.

Он медленно подтащил себя к двум кобылам и положил копыто на плечо Компасс. Они плыли над Сплетением, разрушенный замок остался позади.

10 - Ривалли

Просто на всякий. Грэй (Gray) — "серый"; "седой", если говорят о волосах. Док — сокращение от "доктор", само собой. К тому же это, похоже, её имя. Чуть не сломало мой мозг, когда я пытался понять, почему то с большой, то с маленькой буквы. Впрочем, может быть, и сломало.

Ривалли (Reveille) — сигнал к побудке, исполняемый на горне. Трубить подъём — это про него. Что, кстати, добавляет названию главы второй смысл.

Спайк проснулся от чувства жжения.

И это было не знакомое, утешающее пламя в животе, хоть и показавшееся неприятным при первом появлении, но к которому он, в итоге, привык. Со временем дракон научился контролировать то, как сильно оно горело. В каком-то смысле, это было почти то же самое, что и управлять своим размером. Постоянная пульсация этого пламени успокаивала и расслабляла, если на ней сконцентрироваться. Оно было частью него.

Разбудило его другое ощущение. Мучительное ощущение. Боль пронзала насквозь, отскакивала от рёбер и заставляла глаза слезиться.

Спайк открыл глаза.

Он находился в продолговатом и низком деревянном помещении, освещённом мягким, мерцающим светом висящих на стенах масляных ламп. Большая часть помещения была разделена на секции свисающими с потолка белыми простынями. Они выглядели так, будто их в любой момент можно отодвинуть, но давали хотя бы некоторое подобие уединения. Он лежал у задней стены помещения на койке, слишком маленькой, чтобы оказаться удобной для кого угодно, не говоря уж про дракона, и был накрыт тонкими, изорванными простынями. Сквозь перегородки можно было разглядеть лишь тени проходящих мимо пони; тихие голоса были на грани слышимости.

Итак. Значит, госпиталь, хоть и временный. Хорошо. Зрелище, определённо, было куда более приятным, чем крошащийся камень и чёрная смола. Очередной укол боли заставил дракона сморщиться, он попытался поднять простыни и оглядеть себя. Движение заставило спину заявить яростный протест. Спайк его отклонил, и, ворча от усилия, поднял простыни.

Его кто-то перевязал. Невзирая на необычные пропорции тела, выглядело это так, будто работал хороший специалист. Бинты перекрещивались на груди и животе, а ещё Спайк чувствовал их у себя на спине. Значит, о нём позаботились. Это было хорошо.

С другой стороны, просачивающиеся сквозь ткань большие чёрные пятна — это было не так уж хорошо. Дракон застонал, позволил простыне упасть на место и попытался успокоиться.

Его крылья болели, но не были перевязаны потому, что не были ранены. Боль была от перенапряжения, и он знал, что это пройдет. Такое с ним уже бывало. Голова, шея и плечи пульсировали тупой болью от ушибов — такое с ним тоже уже бывало. В конце концов, пробиваться сквозь стены замка было непросто. Но он справился.

По-настоящему его беспокоила лишь решительно неестественная боль от нанесённых Королевой Кризалис ран. Он недооценил её. Если бы он был обычным пони, то, несомненно, оказался бы убит на месте. Даже Принцесса Селестия оказалась легко повержена в прошлый раз, когда Кризалис решила помериться силами. Хотел бы он оказаться умнее и вспомнить об этом до того, как та решила ему напомнить.

Одна рана слева — прямо под рёбрами, вторая — в правой части груди, а третья на спине — как раз под левой лопаткой. Синяки и ушибы – то была, в каком-то смысле, хорошая боль: Спайк чувствовал, что это пройдёт. Ни одна из этих ран даже отдалённо не напоминала синяки и ушибы. Ощущение было похоже на нечто бурлящее, гноящееся и словно вгрызающееся в него под бинтами — по дюйму за раз.

Дракон поднял коготь, положил его на висящий на шее рубин в форме сердца и ощутил на чешуе обнадёживающий вес. Это помогло успокоиться. На самом деле, ожерелье было не просто напоминанием о Рэрити, хоть именно о ней Спайк всегда думал в первую очередь. Это был кусочек детства и всех его подруг. Дракон на время закрыл глаза и позволил воспоминаниям и утомлению разлиться по себе — он пытался отдохнуть.

Возможно, в какой-то момент Спайк даже уснул. Следующим, что он осознал, были доносящиеся снаружи повышенные голоса. Говорившие находились с другого конца здания, так что разговор было не очень хорошо слышно, но Спайк разобрал, как кто-то выкрикнул слова: «это же дракон».

Он вздохнул, застонал, и — по-прежнему морщась при каждом уколе боли в ранах — скатился с кровати, встав на ноги. Левая передняя лапа, похоже, не слишком хотела двигаться, так что по проходу в центре здания он шёл на задних ногах, при каждом шаге слегка прихрамывая.

Большая часть кроватей, мимо которых он прошёл, была пуста, но вокруг некоторых занавески были задёрнуты, и можно было различить лишь двигающиеся внутри тени и приглушённый шёпот пони — как он предположил, переговаривались штатные доктора. Спайк так по-настоящему никого и не увидел до тех пор, пока ни достиг передней части здания, где находилось более крупное открытое пространство — он мысленно обозначил его как фойе.

Пиф Хэлмет сидел на койке у одной из стен. Другая пони заканчивала работу над закрывающими грудь жеребца бинтами, а ещё одна – строго выглядящая серая единорожка в белом халате — стояла позади находящегося поблизости стола и делала записи на планшете.

"Ты просто неподражаем", — говорила она. "Тебе повезло, что кровь во рту была из прокушенной губы, а не из проколотого лёгкого. Столько двигаться со сломанными рёбрами... Ты бы мог быть в куда худшем состоянии, чем сейчас".

Пиф пожал плечами, а затем поморщился — накладывающая бинты пони заставила его вернуть ногу в прежнее положение. «Не шевели этим", — отрезала единорожка. "У тебя в нескольких местах порваны связки, и, вероятно, трещина в кости. Мы сейчас наложим шину. Честно говоря, я вообще не понимаю, почему ты не сказал нам о всех этих ранах сразу по прибытии".

"Другие больше нуждались в помощи", — спокойно ответил Пиф. Жеребец заметил идущего по проходу Спайка и слабо, но довольно ему улыбнулся. Заметив, что пациент отвлёкся, единорожка тоже повернулась.

Спайк моргнул. Он всё ещё стоял на задних ногах, что означало, что дракон — пусть даже близко не такой большой, как в замке — был вынужден при движении изрядно горбиться, избегая столкновения головы со стропилами. Единорожка тоже поморгала, глядя на него, и Спайку на секунду показалось, будто та онемела. Затем он заметил, что она осматривает его бинты.

"Да, хорошо", — наконец-то подняв глаза, быстро проговорила докторша. — "Кровотечение, по всей видимости, уже остановилось, но вам лучше быть поосторожнее в движениях. У нас не было швов, достаточно крепких, чтобы удержаться в, э, драконьей плоти, так что пришлось обойтись давящей повязкой, и этого пока, похоже, оказалось вполне достаточно". Она отмахнула с лица седеющую прядь и нахмурилась. "Не снимайте бинты как минимум неделю и приходите, если раны снова начнут кровоточить. Мои познания в драконьей анатомии... Ограничены, но я, вероятно, смогу что-нибудь сделать".

"Кстати, это Док Грэй¹», — добавил Пиф. "Не обращай внимания. Она беспокоится за тебя".

Докторша свирепо глянула на него. "Я сказала не двигаться», — вновь отрезала она. "Ты и эта кобылка Компасс Роуз вломились в двери с — ни много ни мало — драконом, со множеством критических ранений у вас самих и у упомянутого дракона, и пегаской, которая с трудом способна даже дышать без магической помощи..."

Заметив выражение лица жеребца, она замолчала. "Так значит", — подумал Спайк. — "При всей брюзгливости, у неё всё-таки есть сердце".

Грэй тяжело вздохнула. "Ну, так или иначе", — возвращаясь за стойку, пробормотала она, — "Сюда, чтобы повидать твоего друга...", — она помахала копытом в сторону Спайка. — "С минуты на минуту заявится Ривалли². И это в то время, когда пациентам нужны тишина и покой, а не переворачивающая госпиталь с ног на голову толпа солдат. Если это вообще можно назвать госпиталем. Клянусь, условия, в которых мне приходится работать..."

Она перешла на неразборчивое мрачное бормотание. Спайк моргнул, а затем подошёл ближе к Пифу. Занимающаяся его перевязкой земная пони попыталась вжаться в стену, и Грэй гневно глянула на неё — та продолжила накладывать бинты, при этом по-прежнему изо всех сил пытаясь вжаться в стену.

"Так", — заговорил Спайк. "Где мы?"

"Форт МакХуффри", — ответил жеребец. "То место, куда мы пытались тебя направить. Ты приземлился сразу за Сплетением, вырубился и уменьшился". Он поморщился — бинты вновь затянулись. "Мы с Компасс притащили вас с Тэйлс сюда так быстро, как смогли".

"Каким образом?" — спросил Спайк. Пиф пожал плечами.

"На себе. Вариантов-то было не много. Компасс тащила Тэйлс, а я — тебя".

"Со сломанными рёбрами и порванными связками", — констатировал Спайк. Он окинул земного пони оценивающим взглядом. "Я впечатлён. И благодарен".

Пиф вновь улыбнулся. "Это взаимно", — ответил он. "Ты спас нас всех там — в замке. Самое меньшее, что мы могли — спасти тебя". Он вновь поморщился, пока бинты затягивались на рёбрах, и добавил чуть более напряжённо прозвучавшим из-за этого голосом: "Кроме того, я не оставляю товарищей в беде".

Спайк опять моргнул. "Товарищей?"

Жеребец кивнул, и его улыбка исчезла. "Мы вчера провели весь день, лазая вместе по ченжлингской территории и сражаясь с их королевой", — сказал он. "Если уж это не делает нас товарищами по... Ну, чем бы это ни было, то я даже не знаю".

Спайк открыл рот, чтобы ответить, но был прерван раздавшимися снаружи более громкими голосами. Он промолчал, глядя на двери: голоса приближались. Одним из них оказался голос Компасс Роуз. Второй живо напомнил ему Док Грэй, но его владелец явно был жеребцом.

"Он не опасен", — тихо и устало говорила Компасс. Чувствовалось, что она повторяет это уже на протяжении нескольких часов.

«Это дракон», — возразил второй голос. "И он из Сплетения".

Двери госпиталя распахнулись с такой силой, что ударили по стенам с громким бахом. Это вызвало яростный взгляд со стороны Док Грэй, и брошен он был прямо на входящего пегаса. Тот был удивительно мал, с тёмно-оливкового цвета шерстью и коротко остриженной гривой, но всё равно каким-то образом умудрился заполнить собой помещение. Позади него шла Компасс Роуз.

Пегас даже не прекратил шагать, заметив стоящего перед ним Спайка — вместо этого он сделал по помещению ещё несколько шагов, медленно оглядывая дракона сверху донизу. "Так значит, ты — дракон", — проговорил он.

Спайк не ответил. Он смотрел на Компасс Роуз. В, казалось, энный раз с тех пор, как проснулся в Сплетении, он почувствовал себя так, будто кто-то ударил его в живот.

Единорожка по-прежнему держалась на ногах, но вся тряслась и была буквально пропитана потом. Грива была спутана и засалена, глаза — тусклы и стеклянисты, и было похоже, будто она вот-вот упадёт в обморок. Компасс, вполне очевидно, была уже далеко за гранью истощения. О том, что держит её на ногах, оставалось лишь гадать. Но это было не самое плохое.

Один глаз был окружён отёкшим, чёрным синяком, а выше него был рог. Ещё до того, как Компасс вошла внутрь несколько более освещённого госпиталя, Спайк заметил, что рог разбит. Почти вся правая половина отсутствовала, и части костно-белого материала ядра рога слабо блестели на свету.

Она не подняла на него глаз. Она лишь тихо прошла к скамейке, на которой перевязывали Пифа, тяжело упала на неё и закрыла глаза.

Оливковый пегас топнул копытом и фыркнул. "Понятно — значит, глухой дракон", — резко бросил он. Спайк нахмурился, повернулся и вновь посмотрел на него. Однако, к его удивлению, пегас даже близко не выглядел настолько язвительным, насколько можно было бы судить по его голосу. Он просто... Осторожно следил за Спайком. Его поза была не агрессивной, а выражение лица — скорее мрачным, нежели сердитым. Лишь голос оставался резким.

"Его зовут Спайк", — пояснила Компасс. Дракон вновь глянул на неё, но она не открыла глаз. Единорожка, хмурясь, растянулась на скамье.

Спайк медленно кивнул. "Ага", — вновь поворачиваясь к пегасу, подтвердил он. "Эт я. Полагаю, вы — Ривалли".

Тот кивнул. «Полковник Ривалли, большое спасибо", — пролаял он, и Спайка вновь поразил контраст между сердитым голосом и его спокойным хозяином. Дракон провёл в компании королевской стражи достаточно времени, чтобы моментально распознать голос инструктора по строевой подготовке, но пегас выглядел и вёл себя куда менее грубо. "Главнокомандующий данной заставы, отвечаю за оценку и устранение любых угроз самому лагерю, его персоналу, и дробь или поселениям, находящимся под его защитой. И, в данный момент, эта угроза — ты».

Пегас начал рысить вокруг дракона по широкому кругу, на ходу оценивая его. Спайк поборол желание повернуться, проследив за ним. Если Ривалли хотел устроить инспекцию, то он был не против. Он был не в настроении вновь устраивать схватки — пусть и словесные на этот раз.

"И теперь эта Мисс Картограф мне рассказывает", — начиная второй круг вокруг Спайка, пролаял Ривалли. — "Что ты — хороший дракон. Выращенный пони. Даже женившийся на одной из них. И что, когда ты проснулся весь такой грустный и одинокий, то — сугубо из доброты своего драконьего сердца — отдал ключ от замка, полного важных книг, и предложил проводить их дотуда. И что затем ты спас их от этой 'Королевы Кризалис' просто потому, что тебе не терпелось рискнуть жизнью, спасая группку пони, которых ты только что встретил".

Пегас, наконец, вновь остановился перед Спайком, топнул копытом и фыркнул. "Это — то, что она сказала. А вот — что я услышал: действовавшая по спорной наводке разведывательная группа наткнулась на неожиданного и, честно говоря, невероятного 'помощника', знавшего всё о её целях, и, ну, прям, порывавшегося показать дорогу. Затем этот 'помощник' приводит их — без какого бы то ни было плана, или поддержки — прямо в гнездо, полное ченжлингов, устанавливает контакт с чем-то, что называет себя их лидером, будит каждого долбаного ченжлинга в Сплетении, убеждается в том, что абсолютно ничего важного не оказывается извлечено из всей этой разведывательной операции, кладёт одного из моих лучших разведчиков в магический кокон, после чего та оказывается в критическом состоянии, и делает всё что угодно ещё, что приходит ему на ум, а затем прилетает сюда, ожидая, что его будут почитать, будто героя".

Ривалли подтянулся, слегка хмурясь. "Думаю, теперь ты понимаешь, почему я несколько скептически к этому отношусь".

Спайк вздохнул и нахмурился в ответ. "Да, это я понимаю", — ответил он. "Чего я не понимаю, так это почему, в таком случае, вы не привели с собой солдат".

Хмурое лицо Ривалли на секунду осветилось лёгкой улыбкой — будто Спайк только что оказался посвящён в какую-то секретную шутку. "Я подозрителен", — ответил полковник. "Но я не тупой. Ты — дракон. У нас бы не хватило сил на то, чтобы драться с тобой, даже если бы мы захотели. Не имеет смысла ставить моих жеребцов под удар, если они не смогут победить". Злобы в его голосе стало меньше, хотя что-то от неё по-прежнему звенело в нём — будто Ривалли был готов в любой момент вновь начать орать.

Спайк заметил, что тоже улыбается. В отличие от Ривалли, его улыбка задержалась надолго. "Это предусмотрительно", — ответил он. "Ещё, я заметил, вы сказали, что не хотите со мной драться".

Пегас медленно покачал головой. "О, поверь мне, я был бы крайне рад поверить, что на нашей стороне теперь дракон, не говоря уж про дракона, знающего всё о том, с чем мы имеем дело", — проговорил он. "Но мы не можем тебе доверять. Тут нужно нечто большее, чем слова, которые мы не можем проверить".

Спайк кивнул. "Полагаю", — медленно проговорил он. — "Не имеет так же смысла рассказывать о том, что я был выращен пони и никогда не причинял никому из них вреда — кроме одного случая, когда я был маленьким, и у меня была... Вспышка гнева". Он кашлянул, смущённо ёрзая на месте, и продолжил: "Или о том, что я не ем пони, и всё такое. Это распространённое заблуждение. Я, по большому счёту, ем обычную еду, плюс драгоценные камни".

Ривалли только покачал головой, но Спайк на него не смотрел. У него в голове крутилась какая-то мысль. "А что если", — медленно проговорил он. — "Я назову вам одну хорошую причину доверять мне?"

Ривалли секунду спокойно смотрел на него, а затем пожал плечами. "Это, смотря, что за причина".

Спайк сделал глубокий вдох и вновь повернулся к Компасс. "Эй", — тихо сказал он. "Та книга ещё при тебе?"

Она кивнула, по-прежнему не открывая глаз. Спайк подождал, не последует ли за этим ответа, но спустя почти десять секунд тишины сдался и вновь повернулся к Ривалли.

"Перед тем, как я уснул", — медленно проговорил он. — "Когда я ещё был маленьким, ченжлинги атаковали нас... Ну, я думал, что в первый раз, но они, вероятно, пытались и раньше. Суть в том, что они напали, но мы победили их потому, что существовало заклинание, которое один из наших друзей-единорогов мог сотворить, создав не подпускающий их щит. Сотворить его было непросто, и нужно было постоянно его поддерживать, но это сработало".

"И ты думаешь, что это заклинание записано в книге, которую Компасс притащила с собой?"

Спайк расплылся в широкой ухмылке. "Возможно, эта книга – та самая единственная хорошая вещь, которую мы притащили с собой из замка, Полковник", — проговорил он. "Она была написана Твайлайт Спаркл — величайшим заклинателем из когда-либо живших. Всё, что она знала о магии, она описала в этой книге. Я почти уверен, что щитовое заклинание тоже где-то там записано — вместе с кучей других полезных вещей. И это ещё не всё».

Оливковый пегас скептически поднял бровь. "Ты приходишь сюда и говоришь, что только что преподнёс нам величайшее оружие, которое мы могли только надеяться заполучить, на блюдечке с голубой каёмочкой, и это — ещё не всё?" Он вновь фыркнул. "Мне, в самом деле, начинает казаться, что это звучит слишком хорошо, чтобы оказаться правдой".

Спайк поднял коготь здоровой лапы. "Я ничего не могу обещать — не забывайте", — медленно проговорил он. "Но есть кое-что ещё. Кое-что, что неоднократно защищало Эквестрию от угроз, даже худших, чем ченжлинги. И возможно, я смогу это отыскать".

Ривалли вновь изогнул бровь. "И это?.." — подсказал он.

Спайк опустил лапу. "Элементы Гармонии".

11 - Товарищи

Pencil Pusher — Человек, занимающийся утомительной и скучной канцелярской работой с бумагами. Часто скучен сам по себе. Дословно: «перекладыватель карандашей».

Long Road — Длинная дорога / долгий путь.

High Winds — Очень сильный ветер.

Форт оказался одновременно и куда больше, и куда меньше, чем Спайк ожидал.

Он был достаточно велик, чтобы называться городом, хоть ни один из виденных Спайком городов и не был настолько строго организован, как этот. По крайней мере, он абсолютно точно был больше, чем Понивилль времён его детства.

Но всё же — каким-то образом — форт казался меньше, чем Понивилль. Строения, хоть и хорошо сконструированные и прочные, не были ни окрашены, ни помечены — за исключением поясняющих их предназначение знаков. То, в котором он проснулся, называлось "ПОСТ-ОП".

И все они были одного и того же — приземистого — типа: высокие ровно настолько, чтобы обеспечить свободу передвижения нормальных пони. Спайк был почти в два раза длиннее любого жеребца, стоя на четырёх ногах, а передвигаться таким образом в данный момент было невероятно больно по причине травм. Его не покидало ощущение, будто ему предстоит множество ударов головой — обо что ни попадя.

Помимо низких, неукрашенных строений, там была стена. Казалось, будто всё не пошедшее на возведение строений форта дерево пустили на возведение стены настолько высокой, насколько только возможно. Она окружала всю базу и казалась как минимум пяти ярдов в высоту в самих низких местах.

В странном полусвете того, что Спайк, за неимением лучшего слова, был вынужден называть "днём", было трудно различить детали чего бы то ни было. Там определённо были пони, патрулирующие бастионы на стене, и понатыканные в некоторых местах башни с наблюдательными постами. Форт бурлил суетливой активностью, но Спайк не мог разобрать детали чьей-либо внешности, или того, что пони делают, пока те ни подходили к нему достаточно близко. В местах, напоминающих перекрёстки часто посещаемых маршрутов движения, было расставлено несколько фонарей, но это были масляные лампы — не слишком-то яркие. Большая часть базы оставалась неясным нагромождением теней и форм.

Хотя, несмотря на боль ран и неправильность неба — Спайк сомневался, что когда-нибудь перестанет ощущать поползновения ужаса при виде одновременно висящих над головой солнца и луны — вновь находиться снаружи было приятно. Будто вес, существования которого он даже не замечал, упал, наконец, с плеч. Сплетение было тесным шипастым месивом, замок стискивал и рассыпался, а кроме того и там и там было крайне, абсолютно темно. Даже здание пост-операционной было маленьким и тёмным. Теперь же он мог видеть — пусть и неясно. И он мог расправить крылья. Ощущение было хорошее.

К лёгкому удивлению Спайка, даже подходящие достаточно близко, чтобы хорошенько его разглядеть, пони не выглядели слишком уж встревоженными присутствием дракона. Они держались настороженно и любопытно поглядывали на него — но не более. Пони не останавливались поглазеть — вместо этого они спешили отправиться по своим делам.

"Ривалли сделал объявление, как только мы притащили тебя сюда", — заметив выражение его лица, объяснил Пиф. "Тебя никто не будет донимать. Он не вполне уверен, не начнёшь ли ты их жрать, если они умудрятся тебя разозлить".

Вдвоём они шагали — или, в случае Пифа, хромали, так как его передняя левая нога была жёстко скреплена шиной, и он пытался на неё не опираться — следом за носящей пиджак того же самого оливкового цвета, что и шерсть Ривалли, жёлтой единорожкой. Полковник удалился с целью организовать формальный разбор полётов с Пифом и Спайком, оставив их самих в фойе лазарета с Компасс Роуз и Доктором Грэй. Разговоров было не много: Компасс некоторое время спустя встала и направилась к кроватям, а Грэй была по уши в заполнении карт пациентов, или чём-то подобном.

Как раз в тот момент, когда Спайк понял, что начал дремать, объявилась бесцеремонным и профессиональным тоном представившаяся как "Лейтенант Пенсил Пушер¹, помощник-адъютант Полковника Ривалли" единорожка и проинформировала их о том, что Полковник готов к разбору полётов. В данный момент они следовали за ней по лагерю настолько быстро, насколько позволяла хромота Пифа.

"Я не ем пони", — фыркнул Спайк. "Я же говорю: обычная еда с добавлением драгоценных камней. Хотя..." У дракона в животе заурчало, и Пиф попытался сдержать улыбку. "Что-то я сильно проголодался".

"К сожалению, драгоценные камни сейчас в дефиците", — произнесла Пенсил Пушер. Спайк моргнул и повернулся к ней. Идущая рядом единорожка смотрела на него поверх очков. Она, очевидно, знала территорию лагеря достаточно хорошо, чтобы ей не приходилось смотреть под ноги. "Учитывая обстоятельства, они не являются одним из критически важных ресурсов военного объекта. Тем не менее, если вы способны переварить более обычную еду, я уверена, Полковник Ривалли готов санкционировать использование вами столовой".

Спайк мгновение смотрел на неё. "Что такое столовая?"

Пенсил Пушер отвернулась. "Кафетерий".

"Оу". Спайк моргнул, а затем ухмыльнулся. "Ну, спасибо".

"Меня благодарить не надо", — проговорила Пенсил Пушер. "Если хотите кого-то поблагодарить, то скажите спасибо Полковнику. Именно он отдаёт приказы. Мы на месте".

Единорожка остановилась перед деревянным строением. Оно было слегка больше, чем остальные, и знак над дверью провозглашал, что это "АДМИНИСТРАЦИЯ". Пара земных пони — каждый держал копьё и носил зелёный пиджак того же типа, что и Пенсил Пушер — стояла по бокам от двери. При их приближении пони отдали честь, и один из них распахнул двери.

По крайней мере, освещение внутри здания администрации было лучше, чем в пост-операционной. Хотя это здание тоже было весьма приземистым, и Спайк обнаружил, что вновь вынужден нагибаться, чтобы не врезаться во что-нибудь головой. Ситуацию дополнительно усугубляло то, что здание было куда более плотно набито: даже в этой комнате, являющейся всего лишь фойе, пони всех видов — но все, как один, одетые в те же оливковые пиджаки — спешили туда-сюда с бумагами и свёртками, входя и выходя сквозь ведущие куда-то вглубь строения двери. Некоторые пони на секунду прерывались, кидали взгляд на Спайка, но ничего не говорили и надолго не задерживались.

В фойе был всего один установленный у дальней стены стол. Стоящий за ним молодой земной пони при виде приближающейся Пенсил Пушер оживился. "Лейтенант", — быстро отдав честь, сказал он. "Полковник вас ожидает. Комната двенадцать".

"Замечательно", — ответила кобыла. Она подала Спайку и Пифу знак следовать за собой, а затем повела их к одной из дверей. Дракону пришлось согнуться ещё сильнее, пролезая под перегородкой, но он справился.

Коридор на другой стороне был даже ещё более забит, чем фойе. Казалось, будто дверей там больше, чем стен, и пони постоянно появлялись из одних и сразу же устремлялись в другие. Слышался непрекращающийся шум: помещение наполняли голоса, звуки перьев и бумаги, открывания и закрывания дверей и топот копыт по деревянному настилу.

В итоге единорожка достигла двери у конца коридора и вошла внутрь; дракон и земной пони вошли следом.

Внутри находился большой круглый стол и множество стульев. Полковник Ривалли сидел с другого конца стола. Пегас надел один из уже знакомых оливковых пиджаков, почти не выделяющийся на фоне его шерсти, а так же плоскую шляпу с прикреплённой к ней бронзовой звездой.

Он был не единственным, кто находился в комнате. Молодо выглядящий земной пони сидел рядом с ним, сортируя стопку бумаг, а одетый точно так же, как и Ривалли, оранжевый земной жеребец прогуливался позади него. Все присутствующие взглянули на новоприбывших.

Спайк отодвинулся, уступая дорогу Пифу, и тот, входя, отдал честь здоровой ногой. Ривалли заворчал. "Я всё ждал, когда же вы объявитесь", — произнёс он, а затем указал копытом на стулья. "Садитесь. Нам предстоит разобрать множество вопросов".

Пиф сел без промедления. Спайк же оглядел один из хило выглядящих стульев, а затем сказал: "Спасибо, но я лучше постою".

Ривалли вновь заворчал. "Как хочешь", — пожимая плечами, проговорил он; Пенсил Пушер усаживалась рядом с ним. Теперь, когда они оказались в месте с лучшим освещением, Спайк заметил, что пегас куда старше, чем ему показалось вначале. В его гриве хватало седых волос, а на лице было несколько заметных морщин. Хотя, даже в сочетании с маленьким ростом, это не могло притупить ощущения значимости его присутствия. По-прежнему казалось, будто полковник привлекает внимание самим своим существованием.

Пенсил Пушер прочистила горло, и перекладывающий бумаги земной пони резко поднял глаза. "Начинайте вести протокол", — произнесла адъютант. "Разбор полётов с Разведчиком Первого Класса Пиф Хэлметом и..." Она искоса глянула на Ривалли — пегас в ответ лишь пожал плечами. Та вздохнула и продолжила: "Драконом Спайком. Присутствуют: Полковник Ривалли, Корпус Обороны; Капитан Лонг Роуд², Корпус Разведки; Лейтенант Пенсил Пушер, адъютант».

Земной пони, очевидно, исполняющий роль кого-то вроде секретаря, начал с бешеной скоростью писать на одном из множества лежащих перед ним листов бумаги. Остальные пони не обращали на него внимания. Следующим заговорил Капитан Корпуса Разведки.

"Так, давайте побыстрее", — сказал он. "С остальных застав ко мне поступают опасные донесения, а кроме того, я должен координировать работу наших собственных разведгрупп. Ченжлинги движутся. Мне нужно удержать ситуацию в копытах, иначе на нас нападут исподтишка".

Ривалли кивнул. "Принято. Начнём с донесения разведки, чтобы ты мог уйти, если появится что-то важное".

Капитан кивнул, а затем глянул на Пифа. "Докладывайте. Кстати, рад, что вы с Тэйлспин выжили. Корпус Разведки не может себе позволить потерять ещё больше оперативников".

Пиф отдал честь здоровой ногой. "Благодарю, сэр". Он прочистил горло, а затем принялся говорить удивительно бойким голосом: "Мы покинули Форт Мэйнхолд шесть дней назад, направляясь в Сплетение в поисках замкообразной структуры, об обнаружении которой Хай Виндс³ доложил по результатам предшествующего облёта. При обычных обстоятельствах это был бы восьми-девятидневный переход, но, ввиду того, что нас сопровождал неподготовленный член Информационного Корпуса, припасов решено было взять с расчётом на две недели. На шестой день мы наткнулись..."

Спайк вполуха слушал, как Пиф подробно описывает их путешествие. Дракон отчасти по-прежнему находился под некоторым впечатлением от его внезапно профессионального тона. Он привык к тому, что жеребец говорит медленно и осторожно, а не в такой — быстрой и отрывистой — манере. Другая часть его гадала, как именно пони в этой не-Эквестрии определяют время при том, что солнце и луна неподвижно висят в небе. Остаток мыслей занимала Твайлайт Спаркл.

Он нахмурился при воспоминании о том, как легко купился на обман Королевы Кризалис. Ченжлинги никак не могли проникнуть в замок раньше них — в этом он был уверен. В журнале Твайлайт говорилось, что она собиралась встретиться с Королём Сомброй, а не с Королевой Кризалис. Всё указывало на то, что это был обман.

Так почему он в него поверил?

"Потому, что ты хотел поверить", — отвечал слабый голосок в голове дракона. "Ты не хотел признавать, что мог потерять ещё одну подругу. Ты никогда не хотел признавать, что потеряешь кого-нибудь из них. Каждое утро ты просыпался и, сколько мог, лежал с закрытыми глазами — просто чтобы притвориться, что Рэрити будет рядом, когда ты их откроешь. Ты перестал ходить в 'Сахарный Уголок' потому, что знал, что там больше не будет Пинки Пай".

Ты не хотел верить, что Твайлайт умерла, и поэтому схватился за первую попавшуюся альтернативу. И ты по-прежнему не желаешь в это верить.

Внезапная вспышка боли в ране на животе вернула его к реальности.

Пиф до сих пор продолжал докладывать. «...Существо, называющее себя Королевой Кризалис", — говорил он. "Она оказалась... Ченжлингом-аликорном, и, кроме того, называла себя 'матерью' остальных ченжлингов".

Он замолчал. Ривалли и Роуд смотрели на него.

Спустя мгновение Ривалли произнес: "Королева ченжлингов — аликорн". Он стукнул копытом по столешнице. "И теперь она вне себя. Чудесно. Просто чудесно. Мы не можем справиться даже с одним враждебным аликорном самим по себе, а теперь у нас их два; плюс армия. Превосходно».

Спайк поднял коготь и прочистил горло. Голова Ривалли дёрнулась, и он пригвоздил дракона суровым взглядом. "Что?"

"Заклинание, про которое я говорил", — произнёс он. "Оно и её тоже может удержать. В прошлый раз, когда она пыталась снять заклинание, ей пришлось иметь дело с тем, кто его наложил. Она, э, использовала против него то же заклинание, что и против меня, но нам удалось вернуть его в норму и отразить вторжение".

Пегас, похоже, немного расслабился. "Ну, хоть что-то хорошее", — пробормотал он. "Остаётся надеяться, что ты прав по поводу заклинания. Я приказал нашему центру связи сделать копии книги", — поворачиваясь к Капитану Роуду, добавил он. "Ты и твои разведчики должны будете заняться её распространением по всем заставам и центрам изучения магии, какие только сможете найти. Мы должны знать всё, что там есть, как можно быстрее".

Роуд кивнул, но при этом сильно нахмурился. "Я займусь распространением, как только смогу", — произнёс он. "Но у нас может не оказаться достаточно времени".

"Что ты имеешь ввиду?" Глаза Ривалли слегка сузились.

"Именно поэтому я здесь", — продолжил Роуд. Он подал ведущему протокол встречи пони знак, тот прервался и расстелил на столе большую карту. Как и на тех, что Компасс несла с собой, на этой преобладала огромная чёрная клякса, отмеченная как "Сплетение", но ещё там были отмечены места, которые, как Спайк предпожил, являются другими крепостями. Большинство из них, как и тот, что был помечен "Форт МакХуффри", находилось у западной части Сплетения и огибало его, словно кордон.

"Со вчерашней ночи мы наблюдаем непрерывное сосредоточение ченжлингских сил в области Сплетения. Они движутся по направлению к Сплетению отсюда, отсюда, отсюда и отсюда", — Роуд наклонился и указал на точки на карте. "Нетрудно предположить, что они собирают силы для наступления".

Ривалли нахмурился. "Так значит, наш дракон всерьёз разворошил их осиное гнездо".

"Именно", — искоса глядя на нахмурившегося Спайка, подтвердил Роуд. Затем он вновь взглянул на карту и продолжил: "На данный момент они пока ещё не достигли Сплетения, и пройдет ещё несколько дней прежде, чем они до него доберутся. Мы отправили несколько подразделений Корпуса Обороны на перехват с целью задержать их настолько, насколько возможно, и остановить столько, сколько сможем, прежде чем они окажутся под прикрытием стеблей. Пока что нам удалось остановить около трёх четвертей их сил, но поступает всё больше и больше докладов, а численность ченжлингов, судя по всему, быстро растёт".

Полковник подпёр подбородок копытом и глянул через стол на Пифа и Спайка. "Итак", — по-видимому, ни к кому конкретно не обращаясь, произнёс он. — "По нам вот-вот хорошенько врежут, а мы ещё даже не знаем — куда именно. У нас нет гарантий того, что это заклинание, если оно вообще существует, сработает, а даже если и сработает, у нас, вероятно, не хватит единорогов, чтобы поддерживать его везде, где нужно". Он указал копытом на Спайка. "Сейчас самое время углубиться в подробности касательно супер оружия, про которое ты говорил".

Спайк шумно выдохнул. "Я не назвал бы их супер оружием". "В смысле", — быстро добавил он, заметив помрачневшее лицо полковника. — "Они мощные, и их множество раз использовали для спасения Эквестрии от серьёзнейших угроз. Но, э, 'супер оружие', вроде как... Не вполне подходящее сло..."

"Ты сказал 'они'», — прервал его Ривалли.

"Да", — ответил Спайк и кивнул. "Элементы Гармонии. Множественное число. Их шесть. Нужны все шесть, чтобы они сработали, но, когда они вместе, то могут почти что угодно. Вообще-то давным-давно они дважды остановили Кобылицу на Луне".

Все пони в комнате моргали и глядели на него. Многие, включая Пифа, выглядели поражённо. Спайк слегка улыбнулся и продолжил: "Ага — они сильны. Мы могли бы использовать их, чтобы победить и Королеву Кризалис. Но она помешала нам ими воспользоваться, так что пришлось положиться на заклинание щита. Но есть одна проблема".

Ривалли вздохнул. "Конечно же есть", — помахивая копытом, проговорил он. "Всегда есть. И что же это?"

"Воспользоваться Элементами могут лишь пони, которые, э, действуют как их носители — я полагаю, можно это так описать. Как я сказал, их шесть". Спайк поднял лапу и начал считать на когтях. "Верность, Щедрость, Доброта, Смех, Честность и, э..." — тут он понял, что у него кончились когти, опустил лапу и закончил. — "Магия. Если собрать их вместе, то носители получают силу, о которой любой другой пони может лишь мечтать".

Он осознал красноречивую тишину. Все в комнате смотрели на него. На лице Капитана Роуда играла лёгкая ухмылка; Пиф просто смотрел.

Секунду спустя Полковник Ривалли ровно констатировал: "Доброта и смех".

"Да", — будто слегка оправдываясь, сказал Спайк. "Элементы питает сила дружбы, что связывает их носителей. Звучит, может быть, странно, но, поверьте мне, это правда. Перед тем, как уснул, я знал шесть использовавших их кобыл. Магия дружбы... Сильна". Дракон поднял коготь и приложил его к рубиновому ожерелью. "Моя жена была одной из них", — тихо добавил он. "Рэрити — самая щедрая пони из всех, кого я встречал. Твайлайт была Магией".

Пегас тяжело вздохнул и потёр лицо копытами. "Точно", — проворчал он. "Значит, это супер оружие, питаемое силой дружбы, состоит из шести частей, из которых у нас в наличии ровно ноль. Кроме того, если бы даже у нас были все шесть, мы не знаем, кто именно может — и не знаем, может ли вообще кто-либо — их использовать".

"Не-е совсем", — протянул Спайк. Ривалли резко поднял глаза, ожидая продолжения.

"Думаю, я уже нашёл одного", — продолжил дракон. Он повернулся и посмотрел на Пифа — тот лишь моргнул в ответ.

"Что? Я?" Жеребец недоумённо смотрел на него. "Ты, вообще, о чём?"

"Да, объясни-ка", — попросил Капитан Роуд.

Спайк прочистил горло. "Кристальное дерево, о ветви которого рассказывал Пиф — это Древо Гармонии", — сказал он. "Именно с него были взяты Элементы Гармонии. Это кристаллы с того дерева. Пока меня, э, контролировала Королева Кризалис, казалось, будто он просто размахивает палкой. Однако, когда он ударил меня ей, я увидел кристалл и вспышку света". Он прервался. "Это были два цвета: белый и синий. Именно эти цвета имели последние пони, использовавшие Элементы Верности и Щедрости". Он вновь потрогал ожерелье когтем. "Я знаю", — тихо добавил дракон. "Я никогда не забуду цвет Рэрити".

"Так ты думаешь, что я — один из пони, которые могут их использовать", — сказал Пиф. По голосу было понятно, что он в это не верит.

Спайк кивнул. "Ага", — подтвердил он. "Думаю. Возможно даже больше, чем один. Может быть, именно поэтому Древо отдало тебе одну их своих ветвей. И ты рисковал жизнью, чтобы спасти своих друзей, даже несмотря на то, что это означало вернуться в замок, полный ченжлингов. Я бы сказал, это и есть верность".

"Точно, точно", — Ривалли поднял копыта, прерывая дискуссию. "Потом будете разбираться — он это, или не он. Сдается мне, сначала нам нужно найти эти штуки; причём быстро. Предпочтительно до того, как Кризалис придёт и втопчет нас в землю". Он поднял бровь и вновь взглянул на Спайка. "Есть идеи, где они могут быть?"

Спайк посмотрел на разложенную на столе карту и нахмурился. "У меня есть пара мест на примете", — проговорил он. "Но мне нужно поговорить с Компасс, чтобы понять, где именно они на этой карте".

"Компасс Роуз", — резко сказал полковник. — "В данный момент прикреплена к отделению пост-операционного ухода, ожидая осмотра Доктором Грэй для оценки её состояния — физического и психического. Я спорил с ней несколько часов, прежде чем она согласилась, и она крайне в этом нуждается. Она, может быть, не столь близка к смерти, как прочие пострадавшие в вашей маленькой экспедиции..." — Спайк заметил, что Пиф, шипя, втянул воздух, а Капитан Роуд нахмурился. — «...Но стресс, через который ей пришлось пройти, и полученные ей ранения не менее серьёзны". Он махнул копытом в сторону карты. "Мне нужна твоя лучшая догадка. Её мнение мы можем узнать позднее".

Дракон вздохнул, а затем вновь вернулся к карте. "На самом деле, есть всего два варианта". Он ткнул когтем в карту, указывая туда, где, по его мнению, должен быть Кантерлот. "Они могут быть здесь — в Кантерлоте. Он был столицей Эквестрии, и именно там Элементы хранились в то время, когда не находились на Древе. Это — ближайшее место".

"А второй вариант?" – подсказал Капитан Роуд.

Спайк нахмурился ещё сильнее. "Кристальное Королевство", — сказал он. "Я не вижу его на карте. Хотя оно было бы где-то здесь". Он указал ближе к краю карты – туда, где площадь пустоты была закрашена чёрным.

Дракон услышал, как Ривалли застонал, поднял глаза и увидел, что тот вновь трёт лицо копытами. "Ну просто всё лучше и лучше", — пробормотал он. «Конечно же они будут там".

"Где?" — склонив голову набок, спросил Спайк. "Там же пусто".

"Там пусто", — ответил Капитан Роуд. — "Потому, что мы не можем его разведать. Это — кошмарный туман. Сплошное море черноты до самого горизонта. Мы знаем лишь то, что разведчики, которых мы посылаем внутрь, не возвращаются; разведчики, которых мы посылаем лететь над ним, говорят, что конца ему нет; а разведчики, которых мы посылаем к нему, рассказывают о худших монстрах, которые только существуют".

Спайк почувствовал, как у него по спине пробежали мурашки. Если это — то, во что превратилась Кристальная Империя... Это многое объясняло.

Твайлайт, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста не будь мертва.

Дракон помотал головой и вновь указал на горную цепь. "Тогда начнём отсюда", — твёрдо произнёс он. "Кантерлот. Это ближе, безопаснее и, даже если они не там, он был важной частью Эквестрии, и Твайлайт проводила там кучу времени. Там может найтись что-то важное, пусть даже это будет всего лишь информация о том, что произошло".

Ривалли вздохнул и в очередной раз подпёр подбородок копытом. "Ладно", — сказал он. "Хоть есть, с чего начать". Он глянул на Пифа и добавил: "Я полагаю, ты тоже пойдёшь".

Жеребец вновь отсалютовал. "Так точно, сэр", — ответил он всё тем же удивительно резвым голосом. "Даже если бы я не ввязался в это — а я, похоже, ввязался, — здесь от меня с моей ногой толку нет, и я не позволю спасшему мою жизнь дракону идти туда в одиночку".

Спайк почувствовал, как на него нахлынуло чувство признательности, но до того, как он успел что-нибудь сказать, вновь заговорил пегас. "Если ты настаиваешь", — проговорил он. "Нам понадобится несколько дней, чтобы подготовить для вас двоих снаряжение".

Пиф выглядел удивлённо. "Для нас двоих, сэр?"

Ривалли глянул на него ничего не выражающим взглядом. "Ты планировал взять кого-то ещё?"

"Я всегда работал с Тэйлспин..."

Полковник прервал его поднятием брови. Когда пегас заговорил, голос был твёрдым, но удивительно нежным, учитывая его привычные лужёные интонации. "Об этом я осведомлён, разведчик", — произнёс он. "Но, говоря прямо, твоя напарница на пороге смерти, и Доктор Грэй не вполне уверена в том, переживёт ли она эту ночь. Она не в состоянии путешествовать, и — при всей моей надежде на чудо — я с болью вынужден посоветовать тебе пойти и повидаться с ней, пока у тебя ещё есть такая возможность".

Лицо Пифа стало пепельно-серым, но он умудрился кивнуть.

Полковник резко поднялся. Он заговорил, и голос вновь стал резким и командным. «На этом всё», — направляясь к двери, произнёс он. "Вы свободны. Поговорите с Лейтенантом Пушер, если у вас появятся вопросы".

И дверь за ним захлопнулась.

Тэйлспин никогда за всю свою жизнь не чувствовала такой усталости. Это было больше, чем просто физическое истощение: каждая частица её существа хотела просто уснуть и никогда, никогда больше не просыпаться. Каждый вдох требовал больше усилий, чем что-либо, что она делала до этого, и становилось всё труднее.

Так почему она не останавливалась?

Несмотря на совершенное, полнейшее отсутствие энергии или воли, её лёгкие продолжали работать. Чувство было почти такое, будто кто-то другой дышит за неё.

Она хотела, чтобы это прекратилось. Она хотела спать.

Тэйлспин плыла в черноте на протяжении того, что казалось вечностью. Она потеряла счёт тому, сколько вдохов сделала, сколько нежелательных ударов сердца пережила. Она не знала, где находится, или что произошло. Она просто хотела спать.

Затем она услышала чей-то плач.

На протяжении нескольких минут, очень медленно, она пыталась заставить свои глаза открыться. Звуки за это время не оставили её в покое, хоть со временем и стали несколько тише. Они раздавались откуда-то справа. Это была Компасс Роуз. Единорожка свернулась на своей койке, держа копыта у лица и пытаясь побороть слёзы.

Тэйлспин открыла рот в попытке позвать её, но не смогла выдавить ни звука. Она пыталась вновь и вновь, но в горле было слишком сухо, чтобы произнести хоть что-нибудь. Она чувствовала, как с каждой попыткой соскальзывает всё ближе и ближе к беспамятству, но не останавливалась. Она по-прежнему была абсолютно, всепоглощающе обессилена, но теперь она знала, что нужна кому-то.

Наконец, ей удалось выдавить скрипящий звук, достаточно громкий, чтобы за рыданиями Компасс его можно было расслышать. Единорожка резко подняла глаза, повернула голову, взглянув на Тэйлспин, а затем подпрыгнула и рванулась к её кровати.

Компасс выглядела так, будто только что пережила худший день в своей жизни. Под одним глазом был фингал, грива спуталась, шёрстка пропиталась потом, а лицо — слезами. Хотя Тэйлспин не могла смотреть ни на что, кроме сломанного рога во лбу единорожки.

"Ты проснулась". Голос Компасс, кажется, раздавался откуда-то издалека. Он звучал устало — почти так устало, как Тэйлспин себя чувствовала, — но в нём было невозможно не заметить облегчения.

"Т..." Ей прошлось приложить невероятные усилия, чтобы выдавить один лишь этот звук. Тэйлспин на секунду прервалась, собираясь с силами, а затем вновь попробовала. "Ты..."

Компасс быстро затрясла головой. "Не говори", — пробормотала она. "Я принесу тебе попить".

Тэйлспин закрыла рот. Она не могла набрать энергии достаточной, чтобы кивнуть — или хотя бы улыбнуться. Ей оставалось лишь надеяться на то, что Компасс поняла, насколько она благодарна.

На столе возле кровати Компасс стоял кувшин. Тэйлспин наблюдала за тем, как единорожка подошла к нему, остановилась, а затем — вместо того, чтобы воспользоваться магией – потянулась в попытке поднять кувшин ртом. Зрелище пытающейся неуклюже наполнить стакан единорожки заставило пегаску мечтать оказаться где-нибудь — где угодно — ещё. Но она не закрыла глаз и не отвернулась.

Компасс медленно вернулась к Тэйлспин, подсунула ногу под голову пегаски, приподняла её и пролила небольшое количество воды меж её губ. По крайней мере, стакан она держала магией, но аура вокруг него была слабая и быстро мерцала. Тэйлспин чувствовала, как Компасс трясётся от требующегося для удержания стакана в воздухе усилия, и потому старалась пить быстро, избавляя единорожку от лишнего напряжения. От ощущения холода в голове помутилось, но она выпила столько, сколько смогла. Она не хотела вновь просить Компасс об этом.

Наконец, единорожка сделала глубокий вдох и опустила стакан на прикроватный столик. Затем она упала на бёдра и, тяжело дыша, опустила голову.

"Спасибо", — хрипло прошептала Тэйлспин. Попытки выдавить из себя звуки по-прежнему требовали столько усилий, что ей в это не верилось. Но теперь она хотя бы могла говорить. У пегаски не появилось и мысли промолчать — не после того, через что Компасс пришлось пройти, помогая ей.

Единорожка издала слабый, сдавленный звук, и замотала головой. Заговорив, она не смотрела на неё: "Не благодари меня. Пожалуйста — не надо. Это... Это всё — моя вина". Слёзы вновь лились по её щекам. "Если бы я не настояла на том, чтобы отправиться в эту экспедицию, ничего этого не случилось бы. А ты.. Ты бы не..."

"Тебе больно", — по-прежнему изо всех сил стараясь оставаться в сознании, прошептала Тэйлспин. Даже в своём всего лишь полусознательном состоянии она понимала, что "больно" — даже близко не то слово, которым можно описать случившееся с Компасс. "И ты всё равно помогла мне. Это стоит благодарности". Мир пытался потерять чёткость. Она быстро заморгала, стараясь удержать единорожку в поле зрения.

"Мне больно только потому, что я сказала Пифу это сделать", — проговорила Компасс. Она открыла глаза, но не подняла их. Какое-то время она просто глядела в пол и плакала. Тэйлспин не знала, что сказать.

Компасс всё же сама нарушила тишину. Слова вырывались из нее перемешанными — в безумной спешке. "Если бы я не настояла на том, что кто-то должен проверить замок, ничего этого не случилось бы. Если бы я не настояла на том, чтобы пойти с вами, я бы не задерживала тебя, когда ченжлинги напали, и ты бы сбежала. Если бы я меньше возилась с книгами и больше следила за тем, куда идут Пиф и Спайк, они бы не оказались одни и их бы не схватили. И если бы я могла... Не быть абсолютно бесполезной в конце, я бы вытащила тебя из кокона и не дала... Не дала этой..."

Она вновь затрясла головой и крепко зажмурила глаза. "Я заставила Пифа сломать смолу на моём роге, хоть и знала, что при этом случится, потому что магия — единственное, что могло помочь, а я не могла позволить тебе умереть из-за того, что ты пыталась меня спасти. Мне не стоило идти с вами. Я — не одна из вас. Я — не солдат и не разведчик. Меня не должно было там быть, и то, что с тобой случилось — моя вина". Она сделала глубокий, дрожащий вдох. Когда она вновь заговорила, голос был почти таким же тихим, как и у Тэйлспин. "Прости. Просто, пожалуйста, ни за что меня не благодари. Я... Я этого не выдержу".

Несколько долгих секунд Тэйлспин просто наблюдала за плачущей единорожкой. Затем, приложив каждую каплю силы, которую смогла собрать, она заставила одну их своих ног двинуться и положила копыто на плечо Компасс. Единорожка замерла.

"Ты". Тэйлспин облизала губы и попробовала вновь. "Ты — одна из нас". Она слабо надавила на плечо Компасс, мимолётно осознав, что нога выглядит тонкой, словно у скелета, а шерсть стала серой. Ей было всё равно. Компасс нуждалась в ней. Её собственная слабость могла подождать. "Ты спасла мне жизнь". Она на секунду замолчала, медленно моргая — забытьё вновь начало приближаться, — и заставила себя закончить перед тем, как вырубиться. "Ты пожертвовала рогом. Чтобы спасти меня".

Тэйлспин осталась без сил. Она чувствовала, как глаза медленно закрываются, невзирая на все попытки держать их открытыми. "Ты — одна из нас", — повторила она, будучи не вполне уверена, произносит ли слова, или только думает их. "Ты нас заслужила".

И она уплыла в темноту.

12 - Наши лучшие годы

Snails переводится, как "улитки".

Snips — ножницы.

Это колыбельная, которую Флаттершай пела Метконосцам — семнадцатый эпизод первого сезона. В оригинале была ссылка на вторую строку первого куплета оригинала (It's time to lay your sleepy head), но я взял на себя смелость перевести и расширить — для сохранения драматического эффекта.

Моя версия перевода; в отрыве от нот, ритма и всего остального — старался ближе к смыслу; к тому же, поэт из меня никакой:

Тише-тише, успокойся -
Пони нужно отдыхать.
Тише-тише, успокойся
И ложись в свою кровать.

Засыпай, уплывай -
День прошедший отпусти.
Засыпай, уплывай -
Радостные сны впусти.

Спайк был отчасти даже удивлён тем, как легко оказалось отвлечься на посторонние мысли — думать о чём-то вроде времени в тот момент, когда Тэйлспин находится всего в двух кроватях от него. Его разум, похоже, никак не желал возвращаться к реальности. Он продолжал уноситься в пространство — к звёздам. Пенсил Пушер объяснила, что, хоть солнце и луна и остаются неподвижными, звёзды по-прежнему двигаются с той же скоростью.

Когда Полковник Ривалли пришёл в лазарет повидаться со Спайком, была почти полночь. Спайк предполагал, что именно поэтому полковник в тот момент не носил форму: он, наверное, спал, пока кто-то ни сходил к нему, чтобы сообщить о драконе. К тому моменту, как был организован разбор полётов, административный центр уже был наполнен мечущимися пони, спешащими отправить во все остальные крепости необходимые доклады о его прибытии, сделать копии книги заклинаний Твайлайт и сообщить о том, что удалось обнаружить в Сплетении.

В данный момент вновь было то, что считалось ночью, а значит, все шторы были задёрнуты, а доносящиеся снаружи звуки деятельности свелись до редкого стука копыт. Спайк вернулся в кровать и — как и большую часть предыдущего дня — лежал в тишине. Даже если бы, невзирая на постепенно высасывающие все силы пылающие раны в животе, у него хватало энергии на что-то ещё, делать больше всё равно было нечего, а идти — некуда.

Кровать Пифа была рядом, но она была пуста. Земной пони неподвижно сидел рядом с кроватью Тэйлспин, и продолжалось это с тех самых пор, как закончилась их встреча с Полковникам Ривалли. Спайк некоторое время пытался сидеть рядом с ним, но пегаска была абсолютно неподвижна. Единственным движением, которое она себе позволяла, было поверхностное вздымание и опадание груди.

Спайк сомневался, что после побега от ченжлингов вообще возможно выглядеть хуже, чем Компасс Роуз. Но Тэйлспин умудрялась. Кокон что-то с ней сделал. Некогда огненно-красная шёрстка была теперь тускло-ржавого цвета. Она и раньше была маленькой и гладкой, но после кокона стала такой тощей, будто кто-то опустошил её изнутри, оставив один скелет.

На неё было больно смотреть. Ещё больнее было смотреть на Пифа. Выражение его лица было Спайку слишком хорошо знакомо.

Спустя некоторое время — когда уже больше не мог этого выносить — дракон вернулся в свою кровать и попытался поспать. Спайк плыл в тумане изнеможения, неуверенный, дремлет ли, вспоминая, или же спит и видит сны. А ещё он не был уверен, имеет ли это хоть какое-то значение. Он просто лёг, слушая тихое, неровное дыхание Тэйлспин, и позволил образам играть со своим разумом.

Первые настоящие похороны, на которых он присутствовал — первый раз, когда это был кто-то близкий, — были похоронами Рэрити.

Спайк, мне так жаль.

Он увидел лицо Рэйнбоу Дэш. То самое выражение, те самые слова, тот самый ритм и интонация... Этот момент навсегда останется в его памяти. Рэйнбоу Дэш — одно крыло скомкано и свисает под неестественным углом — смотрит на них, и слёзы ручьями текут по её лицу. Она взывала к ним, она умоляла. Она желала прощения, будто её было за что прощать.

Она меня прогнала. Она использовала магию, я не могла...

Он наорал на неё перед тем, как побежать по коридорам в поисках Рэрити. Он не гордился этим, но в тот момент копившиеся в нём эмоции требовали высвобождения, и Рэйнбоу Дэш была там. Идеальная мишень. Она уже винила во всём себя. Ему было нетрудно с ней согласиться.

Он потом нашёл её и извинился. Она простила его, и Спайк знал, что она действительно смогла забыть, но сам он так себя за это и не простил. Рэйнбоу Дэш — при всех её передразниваниях и при всём её мироощущении — любила Рэрити так же сильно, как и все остальные. Они оба знали, что она осталась бы с ней, если бы могла. Рэйнбоу бы осталась, даже если бы это стоило ей жизни.

Именно поэтому Рэрити её прогнала. Она дала Рэйнбоу Дэш возможность прожить жизнь, которую сама она прожить не могла. Последний дар — а это был дар, даже несмотря на то, что пегаске было так больно принять его.

Он помнил, как нашёл её — прямо в центре всего этого. Раньше ему говорили, что мертвецы часто выглядят, будто спят. Не в случае с Рэрити. Её глаза — открытые и остекленевшие — смотрели в никуда, рот оставался безмолвно распахнут, а огромная, зияющая дыра в центре груди не оставляла места для сомнений. Несмотря на это, он прижимал её к себе и умолял проснуться.

У неё было двое похорон. Сначала была поминальная служба в Кантерлоте. Пони со всей Эквестрии съехались с целью отдать ей дань уважения; и ему. Четыре принцессы Эквестрии были вместе с ним всю дорогу. Они предлагали ему свою поддержку. Никто из них, казалось, не понимал, что находиться там, быть вынужденным наблюдать, как другие оплакивают его жену, не имея возможности сделать это самому — потому, что он должен был казаться сильным и возвышенным, — было почти так же больно, как найти её тело.

Вторые похороны — те, что он про себя считал единственными настоящими, — были несколько дней спустя в Понивилле. Тело Рэрити захоронили на мемориальном кладбище в Кантерлоте, где покоились все величайшие герои и героини в истории Эквестрии. Принцесса Селестия настояла, а у него не хватило сил сказать ей, что он бы предпочёл оставить Рэрити в Понивилле.

Но Пинки Пай понимала. Она всегда была странной, но она всегда понимала. Так что несколько дней спустя она устроила вечеринку.

Поминки — она это так назвала. Ничего выдающегося: только их узкий круг друзей и украшенная лентами фотография Рэрити на одной из стен. Там было всё, что всегда присутствовало на вечеринках Пинки Пай: было слишком много цвета, куча игр, песен, шума, и это было — в полном смысле слова — безупречно.

Рэрити всегда обожала вечеринки Пинки Пай. Да, она, конечно, никогда не упускала возможности упомянуть о том, какими неотёсанными и неряшливыми те были, но всегда их обожала. Вечеринки были громкими и несолидными, полными нездоровой пищи и глупых игр, но — даже ещё лучше, чем как устроить вечеринку — Пинки всегда знала, когда устроить вечеринку. И, кроме того, она всегда делала это по правильным причинам. Это было освобождение от всех не находивших выхода эмоций и отчаянья, и он танцевал с Рэйнбоу Дэш так, будто завтра никогда не наступит, именно потому, что — где-то глубоко внутри — они оба надеялись, что оно действительно не наступит.

И, когда вечеринка продолжалась уже так долго, что, казалось, не могла продолжаться дольше, Пинки вывела их всех на задний двор Карусель Бутика, и они осушили целую бочку лучшего сидра Эпплджек, упившись до беспамятства. Они оставили одну кружку "для Рэрити". Проснувшись следующим утром, Спайк вылил её в грязь.

Тихие голоса заставили его очнуться от дрёмы. Он бестолково заморгал и поднял голову, оглядываясь в полумраке. Пиф до сих пор сидел у кровати Тэйлспин, держа её копыто своими — будто боялся отпустить. Кровать Компасс была пуста, и Спайк слышал, как та перешёптывается с Док Грэй за одной из перегородок. Раздался мягкий шелест бумаги, а за ним последовали звуки, означавшие, что две пони куда-то ушли.

Дыхание Тэйлспин на секунду запнулось, и Пиф резко дёрнул головой. Спайк знал, что тот надеялся, что она проснулась. Спайк знал, что жеребец ошибся. Несколько секунд спустя её дыхание вернулось к своему обычному поверхностному ритму. Спайк опустил голову на подушку и вновь позволил сну обнять себя.

После поминок он, как мог, старался поддерживать Карусель Бутик в прежнем состоянии. Свитти Бэлль очень часто навещала его и помогала там прибираться — как и Рэйнбоу Дэш. Все трое оказались крайне сплочены шоком общей утраты и, с годами, становились лишь ближе.

При том, что Спайк знал, что все их подруги были глубоко и непоправимо ранены смертью Рэрити, он чувствовал себя комфортно, делясь собственной болью лишь с этими двумя. Рэйнбоу Дэш была там до самого конца и оказалась столь же всеобъемлюще раздавлена этим, как и он сам. Носительница Элемента Верности не смогла остаться рядом со своей подругой, когда была нужна той больше всего. Даже хуже — её насильно принудили уйти ради её собственной безопасности. Искалеченное крыло было маленькой царапинкой по сравнению с этой болью.

Свитти Бэлль потеряла свою старшую сестру — пони, на которую всегда смотрела, как на идеал, и которой годами старалась подражать. Спайк был невероятно благодарен за то, что Рэрити довелось увидеть свою сестру выступающей в Кантерлоте до того, как это случилось, и что у Рэрити было время сказать той, как сильно она ей гордится. Если бы эти слова остались непроизнесёнными, им бы пришлось жалеть об этом вечно.

Конечно, они не могли проводить всё время друг с другом. Даже с искалеченным крылом Рэйнбоу проводила большую часть времени с Вандерболтами. Она теперь была инструктором, а не звездой представления, но всё ещё оставалась почитаемой, как один из величайших атлетов в истории организации и являлась одним из наиболее уважаемых членов. Свитти Бэлль проводила большую часть времени в турах. Но они всегда оставались на связи. Рэйнбоу Дэш приезжала как минимум раз в месяц, а Свитти поддерживала с ним постоянную переписку до конца своих дней.

Прошло тридцать лет, прежде чем Спайку вновь довелось присутствовать на столь же болезненных похоронах. Были, конечно, и другие: Бабуля Смит ушла первой — во сне, в окружении любящей семьи. Эпплджек была потрясена её смертью, но всё равно стала главой семьи. Прошло несколько месяцев, прежде чем до Спайка дошло, что Эпплджек в тот день, по большому счёту, вновь потеряла родителей, и его уважение к силе кобылы при этом лишь углубилось.

Потом были Крэнки и Матильда Данки. Филти Рич, в конечном счёте, поддался какой-то, очевидно, распространённой в их роду сердечной болезни. Даймонд Тиара устроила для него крупнейшую прощальную вечеринку, которую только можно было купить за деньги. Но Спайк видел последовавшую за этим маленькую церемонию — ту, про которую она не хотела, чтобы кто-нибудь узнал. Присутствовали Сильвер Спун, Фэзервейт, Снипс, Снэйлс, Скуталу, Эппл Блум и Свитти Бэлль. Они никогда не были близки, но после этого стали регулярно видеться. Даймонд Тиара несколько лет спустя даже вышла замуж за Снэйлса, и они покинули Понивилль, чтобы он мог работать главным шеф-поваром в Кантерлоте. Его улитки¹ были самым дорогим блюдом в городе и всё равно уходили влёт.

Были, конечно, и другие свадьбы. Память Спайка запнулась, пытаясь восстановить весь список. Рэйнбоу Дэш вышла за ещё одного члена Вандерболтов — за жеребца по имени Соарин. Биг Макинтош женился на Чирили несколько лет спустя, а затем Эпплджек вышла за костлявого жеребца по имени Инквелл. Они были странной парой, но, очевидно, были счастливы. Флаттершай и Пинки Пай так никогда и не вышли замуж, хотя Флаттершай в итоге съехалась с жеребцом из Эппалузы и вышла за него во всех смыслах, кроме формально-юридического. Твайлайт, насколько он знал, никогда даже не рассматривала эту идею, хотя до него доходили слухи, упоминавшие члена королевской стражи – она всегда решительно их отвергала.

Потом были дети. Эпплджек, Биг Макинтош, и, в свою очередь, даже Эппл Блум — все они рано или поздно обзавелись множеством жеребят. Эппл Блум в итоге вышла за Снипса², и они вместе построили парикмахерскую. У Скуталу и Фэзервейта тоже был жеребёнок — он удивил обоих родителей, став одним из лучших летунов, которых когда-либо брали в Вандерболты. Спайк никогда не видел Рэйнбоу Дэш такой гордой, как в тот день, когда её "племянник" на Эквестрийских Играх взял золото в перелёте через всю страну, побив рекорд, установленный ею более чем за десятилетие до этого. Возможно, дело было в том, что она была его тренером.

Так и проходили годы. Но затем настал день, когда Флаттершай попала в больницу. Она никогда не была особо физически тренированной пегаской. Несмотря на привычку к здоровому питанию и физической активности, она всегда была маленькой и хрупкой. Воспоминание о том, как она выглядела тогда — на больничной кровати — до такой степени смешалось в голове Спайка с тем, как теперь выглядела Тэйлспин, что они стали практически неотличимы. Она выглядела почти такой же серой, как Тэйлспин, и точно такой же тощей. Она улыбалась им и говорила, что знала о том, что стареет, что видела седину в своей гриве, и что не могла теперь летать даже так, как раньше. Она говорила, что это естественно и нормально. Спокойная нежность, с которой она говорила всё это, пытаясь успокоить присутствующих, но не пытаясь при этом уклониться от неизбежного, лишь делала им всем ещё больнее.

Они тогда провели весь день в её палате, пытаясь разговаривать и смеяться — неспособные скрыть, что их радость ненастоящая. В конечном итоге, они оставили её на ночь наедине с её жеребцом. Когда следующим утром они вернулись, её уже не стало.

Похороны были тихие. Рэйнбоу Дэш говорила, что собирается устроить прощальное выступление Вандерболтов, но в итоге они сошлись на том, что на панихиде будет петь Свитти Бэлль. Спайк никогда раньше не слышал эту песню, но Скуталу и Эппл Блум были просто раздавлены к тому моменту, как закончился первый куплет. Он смутно помнил лишь первую строчку — что-то вроде «Тише-тише, успокойся — Пони нужно отдыхать³». И, сколько потом ни пытался, так и не смог найти ни одной записи того, как Свитти Бэлль её исполняла.

Мелодия играла у него в голове. И, невзирая на мрачные ассоциации, она была умиротворяющей, тихой и прекрасной. Слова ушли, но он помнил, как все друзья собрались тогда вместе, слушая её, и улыбнулся сквозь сон.

Голосов стало больше. Спайк встряхнулся, просыпаясь, и вновь взглянул на кровать Тэйлспин. Пиф стоял. Компасс Роуз и Доктор Грэй стояли по другую сторону кровати в сопровождении пары медсестёр-единорожек. Компасс держала стопку бумаг и выглядела всё такой же измотанной, как и раньше. Он с сочувственным содроганием осознал, что та держит листы ртом, а не магией.

«...Но нам понадобится уединение», — говорила Доктор Грэй. "И тишина. Если это сработает, по поводу чего у нас нет никаких гарантий, всё должно быть сделано безупречно. Мы не можем позволить себе отвлекаться".

Спайк резко сел, что заставило очередную волну агонии нахлынуть из ран. Он зашипел и соскочил с кровати, встав рядом с Пифом.

Земной пони не обращал на него внимания. Никто не обращал — за исключением быстрых взглядов со стороны медсестёр. "Каковы шансы?" — спросил Пиф. Его голос был медленным и ровным, что подразумевало, что он уже не в первый раз об этом спрашивает.

Доктор Грэй нахмурилась. "Шансы будут больше, чем сейчас", — ответила она. "Но они уменьшаются с каждой секундой, пока ты отказываешься уйти и позволить нам сделать нашу работу. Я понимаю твоё желание быть здесь, но этим ты ей не поможешь".

Пиф открыл рот, чтобы ответить, но Спайк потянулся и положил когтистую лапу ему на плечо. "В таком случае, мы вас оставим", — произнёс он, лишая жеребца возможности высказать то, что было у того на уме. Затем он очень медленно повёл Пифа по коридору меж рядов кроватей.

Несколько секунд спустя они вышли сквозь наружные двери лазарета в вечный полусвет. Спайк медленно моргал: он по-прежнему ожидал увидеть над головой полноценное ночное небо, но там до сих пор было солнце. Это сбивало с толку. Пиф опёрся ногой о стену пост-операционной и старался глубоко и спокойно дышать. Спайк подошёл и прислонился к стене рядом с ним. Он предпочёл бы сейчас быть на всех четырёх, чтобы было легче смотреть жеребцу в глаза, но грудь всё ещё слишком болела. Он устроился, сделал глубокий, урчащий вдох и произнёс: "Я знаю, что ты сейчас чувствуешь".

"Я знаю". Жеребец разглядывал грязь, не поднимая глаз на Спайка. Голос был тихим и слегка дрожал.

Спайк поднял бровь. "Честно говоря", — проговорил он. — "Я думал, что ты сейчас набросишься на меня, и станешь орать, что я не способен понять".

Пиф поднял голову. На него было больно смотреть. На лице пони было выражение, которое Спайк слишком хорошо знал – он впервые увидел его в зеркале после того, как нашёл тогда Рэрити.

"Конечно, способен", — спокойно сказал Пиф. "Ты потерял жену. А она... Она – моя. Во всех смыслах, которые имеют значение". Его голос слегка дрогнул при этих словах.

Дракон кивнул. "Я знал пару пони, у которых были подобные отношения", — сказал он. "Флаттершай всегда говорила, что замужество не так важно, как чувства, которые к нему приводят. Она даже говорила об этом точно так же, как ты. 'Во всех смыслах, которые имеют значение'».

Пиф поставил копыто на землю. Он весь слегка трясся, и Спайк услышал нервную дрожь в его голосе: "А она была?.."

Он знал, что жеребцу, на самом деле, не интересно то, кем была Флаттершай, но он так же знал, что ответить на этот вопрос было важно. Такие вопросы приходят на ум тогда, когда разум ищет; когда он отчаянно нуждается в чём-то — чём угодно, на что можно отвлечься.

"Одной из шести кобыл на той фотографии", — сказал он. "Жёлтая пегаска". Он улыбнулся, вспоминая. "Она была пони, использовавшей Элемент Доброты. Никогда не встречал никого такого же милого. Она всегда была добра ко всем — невзирая ни на что". Он коротко хихикнул, но смех умер, не успев родиться. "От этого, порой, почти тошно становилось".

Пиф кивнул. "Такие бывают", — пробормотал он. И они погрузились в ту особенную тишину, в которой все присутствующие отчаянно пытаются что-нибудь сказать, но знают, что сказать нечего.

Спустя какое-то время жеребец спросил: "Как долго?"

Спайк моргнул и вновь посмотрел на него. "Что 'как долго'?"

"Как долго вы пробыли... С ней?" Пиф поднял копыто и указал на ожерелье.

Даже не успев подумать, Спайк поднял коготь и приложил его к рубину. "Недостаточно долго", — проговорил он. "Я знал её задолго до того, как мы поженились. Когда мы впервые встретились, я ещё был маленьким, а она была великолепной кобылой, владеющей собственным магазином..." Глаза дракона слегка затуманились воспоминаниями. "Поначалу это было просто увлечение, ну, знаешь? Все об этом знали, потому что я не умел хранить секреты, и думали, что это пройдёт. К тому моменту, как я начал взрослеть, я уже тоже так думал".

Он покачал головой. "Но... Не прошло. Она по-прежнему была старше меня, но мы оба начали понимать, что это — по-настоящему, и что нам стоит попытаться". Он улыбался, продолжая: "И мы попытались. И восемь лет были вместе". Спайк вздохнул, и голос упал до шёпота. "Лучшие восемь лет моей жизни".

Пиф медленно кивнул, вновь глядя вниз. "Мы вместе с тех пор, как были жеребятами", — проговорил он. "Мы с Тэйлс. Всегда были вместе — уже почти шестнадцать лет". Он фыркнул и впечатал копыто в грязь. "И, знаешь, за всё это время мы так друг другу и не сказали. Мы даже не думали, что нам надо было сказать. В смысле, когда ты там, снаружи, неделями, и рядом больше никого — только вы вдвоём, — ты, как бы, думаешь, что тут и говорить не о чем".

Он снова топнул — теперь сильнее. "Надо мне было сказать", — злым голосом пробормотал он. Спайк видел, как в глазах пони собираются слёзы. "Хотел бы я сказать".

"Доктор Грэй говорит, что у неё ещё есть шанс", — медленно произнёс Спайк.

"Не надо мне вот этого", — произнёс Пиф. В его словах бурлил гнев, и он в данный момент уже открыто пинал грязь, излучая ярость. "Пони, которых достают из коконов... Даже если они выживают, то на всю жизнь остаются калеками. Или даже хуже. Они ломаются внутри. Он что-то из них вытягивает". Он резко остановился, тяжело дыша, и пробормотал: "Что-то важное".

Спайк смотрел на него, сильно хмурясь, неспособный заставить себя произнести плавающие в голове слова. Он вспомнил их разговоры с остальными после того, как Рэрити умерла, а в особенности тот, когда Рэйнбоу Дэш напилась на поминках.

"Знаешь, никогда не будет достаточно", — бормотала она. "Пони говорят — о том. О сём. О всём том, что они хотели сказать. Или сделать. И даже если бы ты сделал всё, что собирался, если бы ты сказал — сказал всё, — этого недостаточно. Патмушта они всё равно мертвы, и ничто этого не изменит".

Если бы кто-то попытался сказать ему это раньше — перед тем, как он готов был услышать, — он бы ему врезал. Пифу сейчас нужно было услышать не это. Дракон оттолкнул воспоминание и начал думать о том, что можно сказать вместо этого.

Жеребец его в этом обставил. "Дети?"

Спайк моргал, застигнутый врасплох. "Что?" Он прервался. "О. Нет. Мы думали об этом, и, в итоге, решили, что хотели бы, но единственными вариантами были магия или усыновление, и мы так и не нашли время попробовать".

Пиф кивнул, но уже вновь смотрел в сторону, и Спайк понимал, что это была просто очередная попытка отвлечься. Он так же понимал, что она не сработала.

Земной пони лишь покачал головой и вновь принялся пинать грязь. Движения были странными из-за шины на второй ноге, но он пинал вновь и вновь — с каждым разом всё сильнее. Жеребец резко заговорил, почти выплёвывая слова: "Я бы сделал что угодно, чтобы вернуть её».

Спайк только кивнул. На протяжении своей жизни он слышал эту фразу множество раз. Все говорили либо это, либо что-то похожее. Но ему довелось лежать без сна по ночам, трогая пустоту на том месте кровати, где должна была быть Рэрити, и гадать: действительно ли бы они сделали что угодно?

Действительно ли бы он сделал что угодно?

Пиф вновь смотрел на него, лицо было перекошено болью, а глаза — налиты кровью и блестели. "Как ты живёшь с этим?" — спросил он. Это было почти что требование, и, опять же, Спайк узнал этот взгляд: смесь отчаяния и надежды.

Он знал, что ему рано или поздно придётся это сказать. Это должно было быть сказано — в противном случае кто угодно просто лёг бы на месте и умер. Он подтянулся, сделал глубокий вдох, и выговорил: "Со временем становится легче".

Пиф кивнул и отвернулся, а Спайк вновь посмотрел на небо и закрыл глаза. Да, это нужно было сказать.

Но от этого сказанное не стало правдой.

13 - Отпустить

Компасс удалось поспать несколько часов. На данный момент этого должно было хватить.

Она понимала, что, возможно, слишком перенапрягается. К чёрту: она была уверена, что слишком перенапрягается. Она собиралась грохнуться на кровать и проспать целый год, как только всё это закончится. Но, тем не менее, ключевые слова здесь: "как только всё это закончится".

Она не собиралась позволить Тэйлспин умереть из-за её ошибок.

Док Грэй была полна решимости удерживать Компасс в лазарете до тех самых пор, пока у них ни появится время для полноценного обследования, но всё же неохотно согласилась отправить одну из медсестёр за копией книги заклинаний, чтобы Компасс могла в ней покопаться. Печатные станки быстро настраивались, а точное воспроизведение оформления было не так важно, как, собственно, перенесение всего содержимого на бумагу, так что печатали копии быстро.

Но диаграммы не перепечатывались. Каждую из них нужно было рисовать копытом, и это замедляло производство. Большая часть завершённых копий передавалась службе доставки сразу, как только высыхали чернила. Компасс не знала, что именно медсестре пришлось сделать, чтобы наложить копыта на завершённую копию прежде, чем ту вынесли за двери, но она определённо была ей благодарна.

Там — внутри — было описание целебной магии, но оно было дано в терминах, которых Компасс никогда раньше не слышала, и ссылалось на заклинания, о которых она никогда раньше не знала. Она была уверена, что заклинания и термины описаны где-то в этой книге, но попытки найти описания лишь рождали ещё больше вопросов, так как количество перекрёстных упоминаний и запутанных терминов при этом каждый раз удваивались. Это сводило её с ума.

И всё это усугублялось её неспособностью пользоваться магией — ни чтобы переворачивать страницы, ни чтобы испытывать то немногое, что, как она думала, она уже поняла. Каждый раз, пытаясь сотворить заклинание — даже что-то настолько простое, как левитация, — она чувствовала, будто что-то сверлит ей череп. Компасс была почти уверена, что, держа стакан воды для Тэйлспин, слышала тихое похрустывание. Так что в данный момент ей приходилось обходиться копытами и ртом. Она уже трижды порвала страницы, а роняла книгу чаще, чем могла сосчитать.

Последние шесть часов — пока Пиф сидел возле кровати Тэйлспин, а Спайк дремал рядом с ним — она просидела в фойе лазарета за наскоро разысканным столом, углубляясь в чтение. Её воспоминания о минувшем дне были неясными и становились всё более неясными с каждой падающей на чашу весов накапливающегося утомления минутой. Часть, которая следовала за тем, как Пиф сломал ей рог, была хуже всего: голова купалась в чистой агонии, и она была в самом разгаре нервного срыва, но всё-таки умудрилась найти заклинание, и этого хватило, чтобы поддержать жизнь Тэйлспин, пока они ни добрались до ближайшего госпиталя.

Более того — она его сотворила. Она сотворила это заклинание после того, как им пришлось сражаться с королевой ченжлингов, пока её держал несущийся с неопределённой скоростью над вражеской территорией дракон. Она не собиралась сдаваться утомлению.

И, пока она сидела за тем столом и переворачивала страницы, что-то постепенно начало ей открываться. Это было медленно. О, как же это было медленно! Судя по звёздам, у неё ушло три часа только лишь на то, чтобы уловить основную идею. Но, тем не менее, что-то там было и оно становилось всё яснее.

Компасс лишили способности творить заклинания. Она знала, что когда-нибудь у неё будет отдельный срыв, всецело посвящённый этому, но на данный момент что-то её удерживало. Это что-то отталкивало панику в сторону, заставляя мыслить здраво.

Проблема: Тэйлспин умирает, а она использовала всю свою магию на то, чтобы помочь пегаске до сих пор остаться в живых. Решение: найти целебное заклинание, способное восстановить то, что ченжлинги у той забрали, перевести его во что-то, понятное медикам, и проделать это всё за те несколько часов, пока сердце Тэйлспин ещё ни сдалось.

Первым делом, нужно было найти какое-нибудь способное решить проблему заклинание. Не так давно — по правде говоря, всего несколько часов назад — Компасс сочла бы это невозможным. Дело было не только в том, что её естественная магия больше склонялась к навигации, нежели к лечению — она, так же, никогда не была особо в этом сильна. Информационный Корпус ценил её за врождённую склонность к картам и поиску пути, а не потому, что она была великим магом. Она занималась логистикой, а не скорой медицинской помощью.

Если учесть разрушенный рог, наглухо опухший глаз и сокрушительное утомление, это лишь начинало казаться ещё более невозможным. Но она всё равно попыталась.

В книге Твайлайт Спаркл не было заклинания излечения жертв ченжлингов. Учитывая то, что Спайк говорил об остановившем вторжение задолго до его начала заклинании, Компасс полагала, что автору никогда не доводилось сталкиваться с необходимостью исцеления подобных ранений. Но — то тут, то там — попадались кажущиеся достаточно подходящими кусочки магии. Там было заклинание, способное поддерживать лёгочную и сердечную активность при травматической кровопотере, и ещё одно, насыщающее кровь кислородом. Было заклинание, ускоряющее исцеление повреждённых мышц, и другое, очищающее тело от неестественных токсинов.

Ни одно из них само по себе не годилось. Простое перемещение части одного заклинания в другое никогда не кончалось ничем хорошим. Каждый компонент влиял на все остальные. Каждая часть зависела от всех остальных. Но существовали законы, кажущиеся настолько же хаотичными — она на секунду ощутила приступ радости, но сразу же подавила его, ругая себя за то, что начала поддаваться утомлению, – насколько и мистическими. При должной осторожности заклинания можно было изменять и совмещать. Их можно было даже создавать с нуля.

Это было непросто, и редко кто-либо, кроме величайших заклинателей, пытался это делать — потому что, если бы где-то была допущена ошибка, всё могло закончиться ужасающе, невероятно плохо. Но это возможно было сделать, а Компасс Роуз была как раз настолько отчаянна, чтобы попытаться.

Час за часом она работала над комбинированием заклинания в уме — по кусочкам. Она не могла испытать его, но была вполне уверена, что ей это и не требуется. Возможно, виной тому был влияющий на её суждения недостаток сна, но она чувствовала, что понимает, когда часть подходит, а когда — требует подгонки. Она постепенно собрала всё это вместе.

Спустя вечность она, наконец, почувствовала, что у неё есть готовое заклинание. Оно было не испытано и сомнительно, но всё-таки оно было. Но это — лишь первый шаг. Заклинание существовало, но ему всё ещё нужно было придать вид чего-то, что другие могли бы понять, а это почти настолько же сложно, как и создать его. Ни один единорог не проявлял магию в точности так же, как какой-нибудь другой, и заклинание должно было быть записано таким образом, чтобы любой единорог смог правильно его сотворить.

Компасс попыталась стряхнуть с себя столько усталости, сколько могла, подтянула лист бумаги, подобрала ртом перо, и принялась писать.

На описание заклинания ушло два часа, и ещё один пришлось потратить на то, чтобы убедить Док Грэй, что оно в порядке. В конце концов, доктор согласилась — больше из отсутствия других вариантов, нежели из уверенности, что заклинание действительно сработает.

Теперь она наконец-то наблюдала за тем, как Доктор Грэй и её избранные медсёстры пытаются его сотворить. Это было непростое заклинание, и на то, чтобы оно сработало, требовалась куча энергии. Даже трём единорогам, сотворяя его одновременно, приходилось напрягаться, но они были единственными медицинскими профессионалами в зоне досягаемости.

До того как её рог был сломан, Компасс могла видеть сплетающиеся воедино нити заклинаний так же ясно, как и стоящих перед ней в данный момент пони. Теперь нити были слабыми и выглядели так, будто она смотрит на них с очень большого расстояния. Ей приходилось крайне сильно концентрироваться, чтобы различить даже самые приблизительные контуры.

В каком-то смысле, это было сродни наблюдению за операцией. Доктор Грэй, невзирая на возраст, являлась наиболее сильным штатным медиком и могла творить лечебные заклинания более легко, чем находящиеся у неё в подчинении медсёстры. Даже сквозь туман сломанного рога Компасс видела, что главный медицинский офицер взяла на себя большую часть работы над заклинанием, направляя поток туда, где он нужен больше всего. Медсёстры передавали ей свою силу и подавали различные части заклинания, а Грэй затем ставила части на место.

Всё, что оставалось Компасс — стоять и наблюдать. Трое медиков работали в тишине, прерываемой лишь периодическими напряжёнными запросами — вроде требования громко прочитать какую-нибудь часть заклинания или сказать, сколько прошло времени. Картограф сама не верила, что у неё по-прежнему хватает сил нервничать, но это было так. Она стояла на месте и слегка дрожала от волнения, стараясь не донимать остальных вопросами.

Прошло два часа, и это были два самых медленных, самых мучительных часа в её жизни. Но, в конце концов, Доктор Грэй испустила долгий, усталый выдох и с едва заметной улыбкой повернулась к ней.

"Я думаю", — сказала она. — "Оно сработало".

Всё, что Компасс смогла выдавить в ответ — едва слышное "хорошо" и кивок. Затем мир покачнулся у неё под ногами. Запасы сил подошли к концу, и пол подпрыгнул в попытке обнять её.

"Итак, я вынуждена подчеркнуть, что это — не лечение", — подняв копыто, произнесла Доктор Грэй. "Заклинание не восстановило всего ущерба, и мы, по правде говоря, по-прежнему не уверены, что это был за ущерб, так как наше понимание ченжлингских коконов ограничено. Но, как минимум, она не умрёт". Она прервалась, нахмурилась, и добавила: "Пока что".

"Что значит 'пока что'?" — резко спросил Пиф.

Жеребец вновь был у кровати Тэйлспин, а Спайк сидел на своей кровати прямо позади него. Компасс Роуз перенесли в одну из секций лазарета, задёрнув вокруг неё шторы, и дракон был вполне уверен, что слышал, как одна из медсестёр упомянула, что той ввели успокоительное.

"Это значит", — продолжала Доктор Грэй, хмурясь. — "Что заклинание, которое изобрела Мисс Роуз, никогда раньше не испытывалось. Я согласилась сотворить его только потому, что для Мисс Тэйлспин это был единственный шанс пережить ночь, и предварительное исследование компонентов не показало серьёзных рисков в случае неудачи". Она отвлеклась и, по-прежнему хмурясь, сделала несколько пометок на планшете. "У нас нет ни малейшего представления о том, как долго оно проработает, или насколько пациент под его действием сможет восстановиться. Всё, в чём мы сейчас можем быть уверены, это что ваша напарница стабильна. Нам нужно будет проследить за её состоянием на случай осложнений, но, пока что, прогноз лучше, чем несколько часов назад".

Пиф медленно кивнул. Он вновь сжимал копыто Тэйлспин своими, держась за него, словно за спасательный круг. Пегаска по-прежнему оставалась тощей и серой, но её дыхание, кажется, стало легче, и Спайк мог поклясться, что видел, как её копыто, раз-другой, двинулось в копытах Пифа.

Спайк глянул на остальные кровати. "Кстати, как там Компасс?"

Доктор Грэй вздохнула и повесила планшет на маленький крючок на краю койки Тэйлспин. "По причине упорного нежелания Мисс Роуз отдыхать дольше двух минут, начиная с самого момента вашего прибытия, а так же моего напряжённого расписания, мне по-прежнему не удалось составить формальное заключение о её состоянии". Она прочистила горло. "Хотя физически ей на данный момент ничто не угрожает, она обезвожена и отчаянно нуждается в пище, а её телу понадобится время, чтобы восстановиться после стресса, через который она добровольно заставила себя пройти. Её рог, в свою очередь, полностью разрушен".

Дракон вздрогнул. Хоть Спайк и видел сломанный рог собственными глазами, он всё же надеялся, что есть хоть какая-то возможность восстановления. Доктор Грэй продолжала, не обращая на него внимания. "Всё, кроме самого элементарного пользования магией, для неё теперь невозможно, и даже это требует огромного напряжения. Я, откровенно говоря, поражена тем, что она смогла изобрести настолько сильное заклинание без малейшей возможности проверить его самостоятельно".

Спайк обратил внимание на то, что она сказала "физически". Он терпеливо сидел, ожидая продолжения, пока Доктор проверяла пульс Тэйлспин. Закончив, она удовлетворённо кивнула и продолжила: "Тем не менее, психически... Трудно сказать. При том, что она, очевидно, достаточно рациональна, чтобы совершить один из величайших подвигов на поприще экспериментальной магии, которые мне довелось видеть, в процессе она с удивительной лёгкостью решилась пожертвовать своим собственным благополучием. Я почти готова назвать это опасной одержимостью, но воздержусь от формального заключения до тех пор, пока у меня ни будет результатов её обследования".

Она вздохнула и потёрла копытом висок. "На данный момент мы ввели ей успокоительное, чтобы убедиться в том, что после всего этого она хоть немного отдохнёт. Я призываю вас заняться тем же. Если вам что-либо понадобится, медсёстры будут рады помочь".

"Спасибо за всё, док", — тихо проговорил Пиф. Спайк тоже кивнул в знак признательности, но Грэй лишь вздохнула.

"Пожалуйста, наверное. Теперь же, если позволите, я должна идти. Существуют другие вопросы, требующие моего внимания". И она вновь побежала в переднюю часть здания, оставив Спайка и Пифа наедине со спящей пегаской.

Эпплджек прожила дольше всех из их круга друзей — не считая Твайлайт Спаркл и самого Спайка. Во сне он сидел на веранде дома, находящегося на Ферме Сладкое Яблоко. Эпплджек сидела рядом с ним на своём обычном месте — в кресле-качалке. Она удивительно походила на Бабулю Смит, хотя её глаза навсегда сохранили молодой блеск.

Сама ферма присутствовала лишь смутно — как это всегда и бывает во снах. Он заметил сад и даже других суетящихся в нём членов семьи Эппл, но деталей было не много. Реальными этом мире были лишь он сам и улыбающаяся Эпплджек.

"Так чевойта ты вдруг наведался меня навестить, Спайк?" — спросила она. Голос тоже остался молодым. Бабуля Смит говорила громко и скрипуче, но голос Эпплджек навсегда сохранил силу.

"Просто пришёл повидать старую подругу", — ответил он. Дракон пока был не вполне уверен в том, видит ли сон, или просто настолько ясно вспоминает. И по-прежнему сомневался в том, что это имеет значение.

"И эт всё?" — засмеялась Эпплджек. "Ну, моложе-т я не становлюсь — эт уж точно. А сам ты кстать неплох держишься". Она поглядела на него тем самым — знакомым, понимающим – взглядом, очевидно ожидая какого-то ответа. Ответа не последовало, и она пожала плечами. "Ну, думаю, как раз об этом-т вы все и приходите со мной поговорить".

Спайк медленно кивнул.

Эпплджек тоже кивнула, по-прежнему улыбаясь своей лёгкой улыбкой и размеренно покачиваясь в кресле. "Я так и думала, шо дел в этом", — беззаботно проговорила она. "Всё гадала — когда ж и ты заглянешь". Последовала долгая, наполненная лишь спокойным, размеренным скрипом её кресла-качалки пауза. "Я оч рада, шо мне довелось знать тебя, Спайк", — продолжила она некоторое время спустя. "И мне оч жаль, шо всё так, как есть".

"Как?" — спросил Спайк. Он знал ответ, но не хотел произносить его. Ведь именно затем он и пришёл к Эпплджек. Носительница Элемента Честности всегда могла сказать то, что остальным было не под силу.

"А так, шо ты переживёшь всех нас", — нежно ответила старая пони. "Я прикидываю, шо есть во мне ещё годик, а затем останетесь лишь ты, да Твайлайт. Тебе больн, я знаю. С тех пор, как Рэрити умерла".

Спайк дёрнулся от напоминания, но не стал её прерывать. В конце концов, он пришёл, чтобы это услышать. Порой нуждаешься в банальностях, а порой — нуждаешься в правде, и неважно, насколько она болезненна.

"Она была хорош кобылой" — проговорила Эпплджек, глядя вдаль — поверх земель своей фермы — и слегка улыбаясь; глаза её при этом немного затуманились воспоминаниями. "Никогда я с ней особ во многом не сходилась, но любила я её не меньш. И знаю, как тебе был больн, когда она умерла. Знаю с тех пор, как Инквелл ушёл вперёд меня".

Вновь навалилась затянувшаяся, нарушаемая лишь скрипом кресла-качалки тишина. Наконец, она продолжила: "Прошёл год, а я уж вынести не могу пустоты на том месте, которое он занимал. Могу лишь гадать, как тебе щас плох. И знаю: становится лишь хуже".

Спайк зажмурил глаза. "Ага", — выдавил он. "Становится".

Эпплджек вновь кивнула. "Будет тольк хуже, и никто нишиша с этим не поделает. Жаль, шо эт на тебя свалилось. Я б помогла, если б могла, но могу лишь дать тебе совет".

Спайк открыл глаза и повернулся к ней, не в силах убрать выражение отчаяния со своего лица. "Какой совет?"

"Ты должен нас отпустить", — спокойно произнесла Эпплджек. "Отпусти нас всех. Чем больш ты бушь стараться нас удержать, тем больш будет боли, Спайк".

Спайк вздохнул и опустил голову. "Это непросто".

"Я знаю, шо непрост", — внезапно резким голосом сказала Эпплджек. "Было б прост, ты б не пошёл сюда, шоб я тебе эт сказала. Было б прост, ты б справился сам. Так я и говорю — потому, шо о тебе волнуюсь".

Она подняла костлявую ногу и ткнула его в плечо копытом. "Их нет, Спайк", — тихо и мрачно проговорила она. "Они все умерли, и я тож скор умру. Рэрити, Рэйнбоу, Пинки, Флаттершай — они умерли и никогда не вернутся".

Спайк крепко сжал веки и застонал, но ничего не ответил.

"Чем больш ты бушь стараться нас удержать, тем больш будет боли", — не сдаваясь, повторила Эпплджек. "Эт будет словн яд у тебя внутри, и он возьмёт тебя и превратит во штот другое. И эт не будет штот хорошее". Она прервалась, вздохнула, и продолжила более мягко: "Спайк, ты — один из самых добрых пони, которых я когда-либ знала, пусть ты и дракон. Ты всегда был мил и добр со всеми, и ты доказал нам всем, шо мы были неправы по поводу Рэрити. В тебе мног любви, Спайк, и я не хочу уходить, зная, шо ты дашь всей этой боли превратить тебя в штот другое".

"Я не могу от неё избавиться", — по-прежнему не открывая глаз, прошептал Спайк. "Я так тебя люблю. Всех вас. И мне пришлось потерять вас одну за другой".

Эпплджек вновь положила копыто ему на плечо — в этот раз нежнее. "Я ведь тебя не прошу перестать нас любить", — проговорила она. "Я тебя и забыть нас не прошу. Эт нормально, шо тебе больн, и ты хошь, шоб мы были рядом. Я лишь прошу, штоб, когда ты вспоминашь о нас, ты не давал этой боли тебя изменить".

Спайк покачал головой. "Я... Наверное, уже слишком поздно", — пробормотал он. На дракона нахлынули звуки ревущего пламени и запах горящих насекомых.

Он услышал, как Эпплджек вздохнула. Это был тихий, скорбный звук, и он, казалось, заглушил все остальные. "Ага", — произнесла она. Голос звенел у него в голове, словно колокол. "Прости, Спайк. Ты забыл, шо я тебе сказала, и ты уж дал этому случиться".

Дракон открыл глаза и повернулся, чтобы взглянуть на неё, но Эпплджек там уже не было. На её месте с выражением злорадства на лице сидел он сам. Когда двойник заговорил, его голос гремел.

"Я изжарю твоих детей живьём".

И Спайк проснулся на койке в лазарете, чувствуя, как раны гноятся под бинтами.

14 - Нужда

Тэйлспин потребовалось несколько минут на то, чтобы понять, что она проснулась.

Учитывая все обстоятельства, это не слишком-то отличалось от сна. Она по-прежнему чувствовала себя вымотанной и, казалось, по-прежнему плыла в темноте. Единственной переменой стало добавление нескольких новых заставляющих её испытывать неясный дискомфорт ощущений.

Начнём с того, что она ощущала на своей груди лёгкое, сопровождаемое слабым зудом давление. Простыни. Неудобные, вызывающие зуд простыни. И поверхность, на которой она лежала, тоже была не самой мягкой и роскошной кроватью на свете — даже с натяжкой.

Ещё на её правом копыте было ощущение странного давления. Она несколько минут копалась в памяти, прежде чем поняла, что кто-то его держит.

Пегаска открыла глаза.

Когда комната прекратила вращаться, Тэйлспин обнаружила, что находится в одном из военных госпиталей. Все они выглядели почти одинаково, так что она не могла определить — в каком именно. Но, само по себе, это было хорошим знаком. Это так же объясняло вызывающие зуд простыни и неудобную койку. Медицинский Корпус всегда был вынужден обходиться тем, что им удавалось самостоятельно наскрести и собрать из подручных материалов. Им всегда чего-то не хватало.

Её мозг, похоже, включался по кусочку за раз. Следующим вернулся слух. К давлению на копыте добавилось мягкое, медленное тяжёлое дыхание. Ей даже не пришлось поворачивать голову – она итак поняла, что Пиф Хэлмет сдвинул их койки. Мысль об этом заставила её незаметно для самой себя улыбнуться.

Там были и другие звуки, но они были менее знакомы. Самый громкий из них — или, как минимум, ближайший — был звуком ещё чьего-то дыхания, но оно было куда медленнее и глубже: будто камни трутся друг о друга. Значит, где-то рядом спит ещё и Спайк. Только дракон может издавать такие звуки.

Занавески вокруг её койки были задёрнуты, что мешало разглядеть что-либо, кроме смутных теней проходящих мимо импровизированной больничной палаты пони. Одна из медсестёр проходила каждые несколько минут, постукивая копытами по деревянному полу.

Постепенно Тэйлспин осознала голоса почти на самой грани слышимости.

«...Могло вместо этого сделать кратер посреди крепости, а вы бы и не узнали", — говорил кто-то. Его голос был резким и скрипучим — слышимым намного лучше других.

"Это было экспериментальное лечение, Полковник", — возражал второй голос. Он был тише, более женственным, и что-то в нём говорило, что его владелица устала от этого разговора задолго до того, как он начался. "Это была не бомба. Методы, которыми я лечу моих пациентов, имею право определять..."

"Это не то же самое, что экспериментальная операция, Доктор", — прервал её первый голос. "Это даже не то же самое, что придумать новое лекарство. Это было неиспытанное, впервые применяемое заклинание, созданное при помощи книги, которую ещё не исследовало наше информационное отделение. Созданное, надо сказать, недавно утратившей свою способность к магии кобылой — к тому же, вполне вероятно, ещё и психически неуравновешенной!" Голос становился всё громче, а последние слова увенчались звуком с силой впечатанного в землю копыта. "Ты сама сказала, что у тебя нет ни малейшего представления, какие у этого могут быть побочные эффекты. А значит, ты понятия не имела, устроило бы оно взрыв, поубивав всех находящихся в лазарете, или нет!"

"Сбавь обороты, Рив", — произнёс третий голос. Его Тэйлспин узнала: Лонг Роуд — Капитан Корпуса Разведки из Форта Мэйнхолд. Именно он отправил их в Сплетение. "Твой голос опять взмывает. А это всё-таки госпиталь".

"Спасибо, Капитан", — произнёс голос кобылы.

"Не поймите меня неправильно, Док", — продолжил Роуд. "Рив прав. Вы превысили свои полномочия. Я уважаю вас как медика-профессионала и знаю, что вы сделали это, чтобы помочь своей пациентке. Я вам за это благодарен. Тэйлспин — одна из наших лучших летунов, и она милая кобыла. Я был бы расстроен, если бы она умерла. Но творить неиспытанное заклинание, созданное единорожкой, которой пришлось ввести успокоительное только для того, чтобы заставить пять минут посидеть на месте и отдохнуть, даже не посоветовавшись перед этим с вашим начальником... Очень многое во всём этом предприятии могло пойти наперекосяк".

Несколько секунд царила нарушаемая лишь тихим, гулким храпом Спайка тишина. Затем жеребец по имени Рив несколько более спокойным голосом произнёс: "Я уважаю тебя, Док, и именно поэтому ты до сих пор не отстранена. Я доложу об этом командованию, сообщив, что заклинание придумала ты, и сотворили вы его с моего разрешения. Вся ответственность, таким образом, ляжет на меня. Но я хочу, чтобы ты накрепко уяснила себе вот что: повторения подобного я не потерплю".

"Так точно. Благодарю вас, сэр".

Ещё немного тишины, а затем: "Как она?"

Раздались звуки приближения трёх наборов копыт, сопровождаемые голосом Док. "Стабильна, как минимум", — отвечала она. "Я была уверена, что она не переживёт эту ночь, но заклинание Мисс Роуз, похоже, поддержало её. Пульс и дыхание..."

Заклинание Мисс Роуз. Тэйлспин закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Похоже, я обязана ей больше, чем думала.

«...Не имеем представления о том, сколько времени займёт восстановление". Рядом послышался звук отодвигающейся занавески, пегаска открыла глаза и увидела на фоне тусклого света одной из ламп силуэты стоящих перед ней пони.

Тэйлспин выдавила слабую улыбку. Позади неё раздался внезапный резкий вздох Пифа, и она услышала, как жеребец зашевелился. Затем он крякнул, со скрипом поднялся с койки и встал у её конца, отдавая честь здоровой ногой. "Полковник", — пробормотал он. "Капитан. Док".

Капитан Роуд отсалютовал в ответ. Стоящий рядом с ним оливковый пегас лишь заворчал и произнёс: "Вольно, разведчик".

Ни один из новоприбывших не смотрел на Пифа. Все они смотрели на Тэйлспин. Роуд слегка улыбался, в то время как полковник хмурился, а доктор выглядела удивлённой.

"Должна сказать", — обходя Пифа и приближаясь к Тэйлспин, произнесла она. — Я не ожидала, что вы так быстро проснётесь". Она положила копыто пегаске на голову, а затем кивнула. "Температура, похоже, в норме. Как вы себя чувствуете?"

Пиф крутанулся на месте. Увидев, что глаза Тэйлспин открыты, он секунду просто глазел, а затем проковылял к ней, встал сбоку и вновь стиснул её копыто. Слова, очевидно, подводили его.

В данный момент они подводили и её. Она открыла рот, пытаясь ответить доктору, но не смогла выдавить ничего, кроме сухого шипения.

"Ах, вода", — быстро произнесла доктор. "Конечно. Секунду".

Точка зрения Тэйлспин на мир неожиданно сместилась. Магия единорожки приподняла её и подложила под голову подушки, фиксируя в сидячем положении. Секундой позже в губы ткнулся стакан воды, и доктор произнесла: "Мелкими глотками. Мы скоро принесём вам поесть".

Пегаска кивнула и начала пить. Через секунду стакан опустился, и она обнаружила, что его держит Пиф. Жеребец сидел на краю койки, глядя на неё со странным выражением лица. Она не могла решить — выглядит он обеспокоенно, или же счастливо. Может быть, и то и другое одновременно. Она улыбнулась ему, а затем посмотрела на офицеров.

"Полковник", — скрипуче прошептала она. "Капитан. Доктор. Я бы отсалютовала, но..." Она попыталась поднять ногу. Та приподнялась над койкой приблизительно на дюйм, прежде чем у Тэйлспин кончились силы, и она позволила ей упасть обратно.

"В этом нет необходимости", — произнёс полковник. Его голос по-прежнему был громок, а тон граничил с раздражением, но выглядел он скорее обеспокоенно. "Мы здесь затем, чтобы проверить твоё состояние, а не чтобы тебя мучить".

Тэйлспин умудрилась двинуть головой достаточно, чтобы кивнуть. "Я... Жива", — произнесла она. "И мне лучше, чем раньше. Но всё же..." Она закрыла глаза и позволила голове упасть на подушки. Даже говорить было трудно.

"Так", — резко произнесла Доктор Грэй. "Ей нужно отдыхать. Полковник, Капитан, я думаю, вам пора идти. Я оставлю Мисс Тэйлспин здесь до тех пор, пока ни буду уверена, что ей больше ничто не угрожает".

"Конечно", — произнёс полковник. "Разведчик".

"Да, сэр?" — спросил Пиф.

"Следующая поставка снаряжения через три дня. Потом вы можете отправляться".

Последовала пауза, а затем Пиф повторил: "Да, сэр".

"Хорошо. Советую вам хорошенько отдохнуть к тому времени". Раздался звук задёрнувшейся занавески, за которым последовали удаляющиеся звуки копыт.

Тэйлспин почувствовала, как Пиф лёг на койку. Раздался мягкий звон — он поставил стакан с водой, — а за этим последовало внезапное ощущение тепла. Жеребец обернул вокруг неё передние ноги и прижал к себе. Она вздохнула и, не задумываясь, повернулась к нему.

"Я думал, что ты умрёшь", — так тихо, что лишь она могла слышать, пробормотал он.

"От меня не так просто отделаться", — ответила пегаска. Её глаза по-прежнему были закрыты. Ей не нужно было открывать их: чувствовать его рядом было достаточно. Но было что-то ещё. Через некоторое время она спросила: "Куда ты отправляешься?"

Пиф заворчал и дёрнул плечом. "В какой-то Кантерлот. Спайк считает, что там может быть что-то важное".

Сон вновь смыкался вокруг неё. С каждой секундой становилось всё труднее сосредоточиться. Она слегка встряхнулась, пытаясь сконцентрироваться на дыхании своего жеребца. "Ты не оставишь меня позади", — слегка запинающимся голосом прошептала она. Даже с закрытыми глазами Тэйлспин чувствовала, как вращается комната.

Последним, что она осознала перед тем, как вновь соскользнуть в забытьё, было нежное усиление объятий Пифа и его шёпот: "Ни за что".

Спайк сидел на скамейке на краю большого открытого пространства, наблюдая за тем, как одна из медсестёр помогает Тэйлспин ковылять по двору.

Он проснулся в то время, которое, очевидно, теперь считалось ранним утром, и увидел, как Пиф и пегаска вместе сидят на сдвинутых койках и тихо разговаривают. Тэйлспин даже умудрилась съесть немного принесённой ей медсёстрами еды.

Пегаска до сих пор выглядела тощей и похожей на труп, но в её шёрстку вернулось немного цвета, а улыбалась она куда чаще, чем дракон ожидал. Она, очевидно, была крайне слаба физически, но при этом казалась эмоционально нетронутой. Спайк был за это благодарен. Он простоял с Пифом у лазарета несколько часов, пытаясь притворяться, будто, если бы Тэйлспин умерла, всё было бы в полном порядке. Или — ещё хуже — если бы Пиф оказался прав по поводу того, что кокон сломал что-то внутри неё.

Спайк был слишком тесно знаком с тем, через что бы жеребцу пришлось в таком случае пройти. Найдя Рэрити, он был готов сделать что угодно, чтобы она выжила. Дракон благодарил звёзды за то, что Пифа миновала эта участь.

В данный момент, если верить медсёстрам, был поздний вечер, и Тэйлспин настояла на попытке пройтись. Компасс Роуз, очевидно, по-прежнему находилась под действием успокоительного, а Пиф отправился поговорить с Капитаном Роудом, что оставляло Спайка наедине с пегаской. Когда она подозвала одну из медсестёр и попросила, чтобы её вывели наружу, он тоже пошёл — с целью за ней присмотреть.

Пегаска тяжело опиралась на медсестру, всю дорогу до двора служившую ей эскортом. В данный момент она пыталась стоять без посторонней помощи.

Несколько долгих секунд казалось, будто она вот-вот упадёт. На лице царило выражение абсолютной сосредоточенности, ноги неистово тряслись, и она тяжело дышала. Но так и не упала.

Хотя перед тем, как она попыталась сделать шаг, медсестра вновь вмешалась и подхватила её. "На сегодня хватит", — хмурясь, произнесла единорожка. "Ты, очевидно, пока не в состоянии самостоятельно передвигаться".

"Я ещё только начала", — выдохнула Тэйлспин в ответ. Она тоже нахмурилась, глядя на медсестру, но приняла протянутое копыто и позволила отвести себя к скамейке.

Они подошли, и Спайк ухмыльнулся ей. "Это было впечатляюще", — сказал он. "Я думал, что ты не сможешь стоять на ногах ещё как минимум несколько дней".

Пегаска покачала головой, слегка улыбнулась и опустилась на скамью рядом с ним. Она по-прежнему тряслась и начала потеть. "У меня нет времени валяться в кровати", — произнесла она сухим, скрежещущим, словно наждачная бумага, голосом, но улыбка никуда не делась. "Мы скоро уходим. Я должна быть готова".

Спайк моргнул. "Ты тоже идёшь? Я думал, ты останешься здесь и будешь отдыхать".

Тэйлспин подняла глаза и прищурилась, глядя на него. "Я думала, Пиф тебе сказал", — тихо проговорила она, а затем слегка вскрикнула: медсестра приложила стетоскоп к её шее. "Могла бы и предупредить".

Дракон пожал плечами. "Ага, сказал. Но... Ты итак нас всех очень напугала. И, я знаю, он не хочет тебя потерять. Перенапрягаться теперь — после всего этого — не кажется мне хорошей идеей".

Пегаска опустила голову на передние ноги и закрыла глаза. "Мы поговорили с Доктором Грэй", — пробормотала она. "Никто не уверен, насколько это заклинание меня исцелило, сколько это продлится, и переживу ли я, если оно вдруг спадёт. Я живу взаймы". Она открыла один глаз и улыбнулась ему. "Я лучше проведу всё оставшееся время с ним, делая что-то важное, чем сидя на больничной койке и переживая".

"Это будет вечеринка", — сказала Пинки. "Я лучше проведу последнюю ночь, развлекаясь со своими старинными друзьями, чем сидя в кровати и скучая. Кроме того, я хочу, чтобы ваши последние воспоминания обо мне были приятными".

"Кроме того", — добавила Тэйлспин. — "Компасс прошла через одну из самых болезненных вещей, которые я когда-либо видела, пытаясь спасти меня. Как и ты". Она взглянула на бинты на его боку. "Это был бы тот ещё способ отплатить всем вам, если бы я теперь просто уселась здесь и позволила вам рисковать жизнью, даже не пытаясь помочь".

Спайк улыбнулся и положил коготь на её копыто. "Ты ничего нам не должна", — произнёс он.

"Вы — мои друзья", — возразила она, и прозвучало это весьма серьёзно. "Я обязана вам всем".

"Друзья?" Спайк моргнул.

Тэйлспин тоже моргнула. "Конечно", — сказала она. Пегаска казалась немного удивлённой его реакцией. "Трудно, по-моему, было бы пройти через всё, через что прошли мы, и не стать друзьями".

Спайк отвернулся. Теперь, когда она это озвучила, всё выглядело вполне естественно. Три пони были его друзьями. Или его товарищами, как сказал бы Пиф. Вместе они через многое прошли, пусть даже и знали друг друга всего пару дней. Просто сами слова не приходили ему на ум до того, как она их произнесла.

Дракон кивнул. "Ага", — согласился он. "Точно. Но тебе всё-таки не стоит так себя истязать. Компасс ведь тоже останется здесь. Отдых ей нужен не меньше, чем тебе".

Пегаска тихо засмеялась. "Да не останется она. Она никого не оставит в беде: ты её рог давно видел?"

"Ни единого шанса", — произнёс резкий голос позади них. Они помедлили, а затем обернулись и увидели приближающуюся Доктор Грэй — выглядела та сердито. Позади неё шёл Полковник Ривалли. Ещё чуть дальше, хмурясь и стараясь не отставать, хромал Пиф Хэлмет.

"Ни ты, ни Мисс Роуз никуда не пойдете до тех пор, пока я ни буду удовлетворена вашим состоянием", — отрезала Грэй. "Ты вообще должна быть в кровати..." Она убийственно глянула на медсестру, и та вздрогнула, слегка подавшись назад: «...А Мисс Роуз отказывается оставаться в кровати, если мы не прибегаем к помощи лекарств. Я сомневаюсь, что Мисс Роуз будет готова к выписке на протяжении как минимум трёх дней, а в твоём случае это может занять больше недели".

Тэйлспин вопросительно глянула на Пифа — тот лишь скривился в ответ. Судя по всему, этого объяснения пегаске хватило, она вздохнула и тихо, но твёрдо произнесла: "Я пойду с ними, Доктор. И Компасс тоже".

"Ничего подобного". Говорил Полковник Ривалли. "Доктор Грэй и я, может быть, не всегда во всём соглашаемся, но сейчас как раз такой случай. Это срочная, важнейшая операция. Ты ранена, а Компасс Роуз — даже если не брать во внимание сломанный рог — не разведчица. Ты лишь задержишь их и подвергнешь себя ненужному риску".

Тэйлспин протестующе открыла рот, но Спайк положил когтистую лапу ей на плечо. "Полковник", — заговорил он. — "Я думаю, они должны пойти с нами. Они нам нужны".

Ривалли смерил его долгим, оценивающим взглядом. "И почему ты так считаешь?"

Спайк нахмурился. Он был не вполне уверен в том, что собирается сказать, но... "Я думаю, что Компасс Роуз может использовать Элемент Магии", — медленно проговорил он. "Значит, если мы хотим, чтобы Элементы сработали, она нам нужна — с рогом, или без".

Оливковый пегас заворчал. Он по-прежнему смотрел на дракона тем же самым оценивающим взглядом, но теперь на его лице появилось выражение задумчивости. Спайк был слегка удивлён тем, что полковник не потребовал сообщить, почему именно он так считает, а вместо этого спросил: "А что насчёт неё?" — Ривалли кивнул головой на Тэйлспин.

"Я... Не знаю", — признался Спайк. "Но думаю, она всё равно должна быть с нами. Она нас не замедлит. Я понесу её, если нужно".

Тэйлспин слегка улыбнулась ему, а затем вновь посмотрела на офицеров. Доктор Грэй топнула копытом по грязи.

"Ни единого шанса", — повторила она. "Полковник, Мисс Тэйлспин и Мисс Роуз не в состоянии путешествовать. Я не могу поставить здоровье моих пациентов под угрозу на основании догадки, особенно учитывая, что эта 'важнейшая операция' может оказаться поисками прошлогоднего снега. Я, может быть, превысила свои полномочия, сотворив исцелившее Мисс Тэйлспин заклинание, но сделала это только и исключительно для того, чтобы обеспечить здоровье моей пациентки. То же, что предлагаете вы, и бессмысленно, и опасно".

Ривалли ей не ответил. Он до сих пор смотрел на Спайка. Спустя то, что вполне могло оказаться вечностью, он кивнул. "Хорошо", — произнёс он. "Они пойдут с тобой".

"Что?" Доктор Грэй отдёрнулась так, словно её ударили. "Полковник..."

"Я принял решение, Доктор", — резко прервал её Ривалли: голос вновь взмыл на привычную для инструктора по строевой высоту. Он крутанулся на месте и в данный момент смотрел на единорожку, хмурясь. "Если они хотят идти и могут пригодиться, значит, они пойдут. Дракон понимает в этом больше, чем мы. На этом всё».

"Я не могу позволить..."

Полковник вновь её прервал. "Если вы желаете направить командованию официальную жалобу, Доктор, то на здоровье, но я принял решение. Вы можете быть свободны».

Доктор Грэй несколько секунд в шоке стояла с открытым ртом. Затем она собралась, фыркнула и рванулась по направлению к пост-операционной.

Когда она ушла, Ривалли сделал глубокий вдох и вновь повернулся к Спайку – на этот раз с болезненным выражением на лице. Дракон сильно нахмурился.

"Спасибо вам, Полковник", — начал он. "За то, что поверили мне. Нам".

Пегас покачал головой. "Не благодари", — резко сказал он. "Я только что поставил под удар свою карьеру, не говоря уж про мою давнейшую и наиболее ценную дружбу. Мне не надо твоего сочувствия и твоей благодарности". Он сделал шаг вперёд, стиснул зубы, и ткнул Спайка копытом в живот — как раз под бинтами.

"Мне надо, чтобы ты доказал, что я прав", — прорычал он. "Ченжлинги стягивают силы к Сплетению. Они скоро хорошенько по нам врежут. Наши жеребцы там — снаружи — пытаются помешать им собраться с силами и рискуют жизнями, чтобы доложить о каждом изменении обстановки. И всё потому, что ты решил попытаться всё исправить".

Он опустил копыто, фыркнул и отвернулся. "Мне надо", — кинул он через плечо. — "Чтобы мои солдаты погибли не впустую. Мне нужны не слова сочувствия. Мне нужно, чтобы ты преуспел».

И он тихо побрёл прочь.

15 - Решения

После спора с Полковником Ривалли Доктор Грэй упорно отказывалась обсуждать с группой что-либо, за исключением чисто профессиональных вопросов. Она по-прежнему проверяла их всех как минимум раз в день, а Тэйлспин — и того чаще, — но отклоняла любые попытки заговорить с ней о чём-либо, за исключением касающихся их здоровья вопросов.

По крайней мере, Спайк предполагал, что она отказывалась разговаривать со всеми ними. Он не видел Компасс Роуз с тех самых пор, как та убедила Док Грэй использовать своё заклинание. Зелёная кобыла оставалась в своей секции лазарета за задёрнутыми со всех сторон занавесками. Время от времени он слышал, как та прохаживается, а затем она взбиралась на койку, отбрасывая на простыни тень. Но и только. За исключением периодически входившего и выходившего из её палаты медицинского персонала — порой с едой, а порой со стетоскопами и чем-либо подобным, — Компасс так никто и не видел.

По этой причине, когда два дня спустя единорожка внезапно отдёрнула простыни вокруг их коек и уселась напротив Спайка, для них всех это оказалось сюрпризом.

Во рту она держала комок бумаг, который затем — с некоторой осторожностью — положила. Потом, не говоря ни слова, Компасс принялась раскладывать бумаги по всей доступной поверхности койки, при этом внимательно рассматривая каждую.

Спайк на протяжении пары секунд глядел на неё. Её появление заставило дракона вздрогнуть и прекратить изучение зажатого в когтях устройства. Это были часы с позволяющей крепить их к карманам военных пиджаков защёлкой. Циферблат был необычным и изображал неподвижные солнце и луну в самом центре, в то время как некоторое количество известных звёзд двигалось вокруг них. Он как раз учился определять по ним время.

Обнаружив, что Компасс так и не подняла глаз, вместо этого положив одну бумажку и подтянув к себе другую, дракон, изогнув бровь, глянул на Пифа и Тэйлспин.

В предыдущие несколько дней пегаска предприняла ещё несколько попыток ходить, но без посторонней помощи могла пока сделать лишь пару неуверенных шагов. Они перестали выводить её для этого наружу, так что ей больше не нужно было далеко ходить, чтобы потренироваться, а затем вернуться в койку. Она постоянно была уставшей, но уже не выглядела настолько похожей на скелет. Большую часть времени она отсыпалась.

Даже когда Тэйлспин не спала, у неё было не слишком-то много сил для разговоров. Она в основном просто лежала в койке и слушала. Пиф, как правило, оставался там с ней, и Спайк множество раз просыпался посреди "ночи", видя пегаску спящей на груди жеребца. Казалось, будто они намереваются оставаться максимально близко друг к другу — так долго, как могут.

Вот и в этот раз всё было точно так же. Пиф полусидел, опираясь на подушки, а Тэйлспин опиралась на него. Койка была слишком мала, чтобы это оказалось хоть в малейшей степени удобно, но они сидели так часами и, казалось, даже не собирались двигаться. Когда Спайк на них глянул, жеребец пожал плечами. Тэйлспин же просто обеспокоенно смотрела на Компасс.

Дракон коротко фыркнул, а затем тоже посмотрел на единорожку. Та сидела на другом конце его койки таким образом, что у неё было место разложить бумаги, разглядыванием которых она занималась, но сама при этом неудобно скрючилась на краю.

Компасс выглядела так, будто идёт на поправку. Она, очевидно, смогла поспать, мышцы больше не дёргались от переутомления, а фингал, кажется, начал слегка сходить. Но разрушенный рог по-прежнему зубчато блестел, и в направленном на бумаги взгляде было что-то пустое и мёртвое.

Карты — понял он. Бумаги, на которые смотрела единорожка, были картами. Он потянулся, пытаясь взять одну, но копыто Компасс опустилось на карту как раз перед тем, как он успел её подобрать. Единорожка отодвинула её, и Спайк вновь поднял глаза. Обнаружив, что Компасс смотрит на него, дракон даже слегка удивился.

Фингал вокруг глаза сходил, но сами глаза по-прежнему были красными. Она, очевидно, очень много плакала. Но взгляд — даже несмотря на пустоту — был твёрд.

"Не трогай", — спокойно проговорила она. "Я пытаюсь понять, где этот твой Кантерлот".

Спайк итак уже убрал коготь. Теперь же он медленно кивнул. "Помощь нужна?"

Компасс, до сих пор неотрывно глядя ему в глаза, покачала головой. "Я справлюсь", — вновь опустив взгляд, пробормотала она. "Я видела карты в твоём доме. Мне просто нужно вспомнить". Копыто вяло ткнулось в листок бумаги. "Он где-то на этой горной гряде".

Спайк слегка нахмурился. "Я думал, что карты — твой особый талант", — смущённо проговорил он. "Ты не можешь вспо..."

«Нет, я не могу идеально вспомнить карту, которую видела всего пять минут!", — отрезала Компасс. Её голова резко дёрнулась — она свирепо глянула на него, но хуже всего оказалось увидеть начавшие скапливаться в глазах единорожки слёзы. "Карты — мой особый талант, но у меня, знаешь ли, была ещё и магия, которая мне в этом помогала. Заклинания для сравнения и заклинания для вычисления расстояний, заклинания для запоминания ориентиров, заклинания для... Всего. Я бы справилась с этим за две секунды, если бы они у меня были, но у меня их больше нет, так что я вынуждена сидеть тут, пялиться на эти чёртовы бумаги и сдерживать себя, чтобы случайно ни сотворить заклинание потому, что в прошлый раз, когда я попыталась, было так больно, что я вырубилась!"

Несколько секунд висела звенящая тишина. Затем Компасс медленно опустила и закрыла глаза. Когда она вновь заговорила, голос был тихим и слабым. "Прости. Просто... Мне сейчас не очень-то весело".

Спайк приподнял лапу. Когда он был молод и всё ещё жил с Твайлайт Спаркл в библиотеке Понивилля, то, когда он грустил, она всегда была рядом, готовая утешить его в своих нежных объятиях. Когда он женился на Рэрити, у них была приблизительно такая же связь. Простой физический контакт всегда нёс с собой нечто успокаивающее. Возможно, отчасти именно поэтому Пиф и Тэйлспин старались держаться так близко.

Но Компасс, кажется, отстранилась от него ещё до того, как он начал движение. Всё её тело отдёрнулось. Она свернулась калачиком, а потерянный взгляд ясно давал понять, что ей больно. Но она не приближалась — ни к нему, ни к двум другим — и даже не смотрела ни на кого из них. Она выглядела так, будто хочет побыть одна.

Но она всё-таки пришла к ним.

"Прости", — пробормотал Спайк. "Это, э, был глупый вопрос".

"Нет, не глупый", — качая головой, ответила Компасс. "Ведь именно это я и должна делать. Я — кобыла с картами. Но я больше не могу". Она опустила голову на койку и закрыла глаза. "Доктора говорят, вы хотите, чтобы я пошла с вами, но я ничем не могу помочь. Я – неспособная пользоваться магией единорожка. От меня нет никакого толку".

Дракон открыл, было, рот, собираясь что-то сказать, но остановился, услышав шёпот Тэйлспин: "Я – неспособная летать пегаска".

Глаза Компасс распахнулись, и она, обеспокоенно хмурясь, глянула на Тэйлспин. "О чём ты? Твои крылья..."

"Сейчас почти так же бесполезны, как и мои ноги", — прервала её Тэйлспин. Голос был твёрд и уверен, но выражение лица было нежным. Спайк вдруг представил, будто она – способный говорить лишь шёпотом Полковник Ривалли. "Я сейчас даже ходить не могу без посторонней помощи. О полётах и думать не приходится. А заклинание, которое ты создала для меня, может в любой момент прекратить работать. Я могу упасть замертво, прежде чем закончу предложение".

Пиф сильно нахмурился при этих словах, и Спайк заметил, что ноги жеребца подтянули пегаску поближе, но Тэйлспин не замолчала. "И никто даже не знает, пойду ли я вообще когда-нибудь на поправку. Я сейчас никому ничем не могу помочь, но я всё равно пойду — потому, что нужна им". Она подняла копыто и показала на Компасс. "И ты — тоже. Ты — одна из нас. И не важно, можешь ты пользоваться магией, или нет. Мы хотим, чтобы ты пошла с нами — потому, что ты наша подруга, и это имеет значение".

Она улыбнулась, позволив копыту упасть обратно на койку. "Кроме того", — закончила она. — "У тебя по-прежнему голова варит в картах, хоть ты больше и не можешь пользоваться для этого своими заклинаниями. Это нам пригодится. Мы — кучка калек, получивших работу лишь потому, что все остальные слишком заняты войной". Она тихо захихикала, и Спайк тоже не удержался от лёгкой улыбки.

Компасс длинно выдохнула и медленно выпрямилась. Её глаза по-прежнему блестели от слёз, но она хотя бы улыбнулась Тэйлспин. "Спасибо", — тихо произнесла единорожка, а затем вновь посмотрела на карты и начала раскладывать их копытом. "Просто хотелось бы, чтобы у нас было что-то ещё».

"Ага", — сказал Спайк. "Я, кстати, всё хотел спросить. Лес Эверфри исчез. Теперь это Сплетение. Кантерлот был огромным городом, построенным на склоне горы, но, я полагаю, его уже не так легко найти. Что там теперь?" Он склонился и взглянул на бумаги.

На картах, которые были у него в Карусель Бутике, Кантерлот находился в центре Эквестрии на уходящей затем далеко на запад горной гряде. Понивилль был немного к югу, а прямо за ним лежал Лес Эверфри. На данных картах не было и следа всего этого. Сплетение заполняло почти всё пространство, а у его западных и северных границ находилась серия меток, носящих имена различных фортов.

За исключением этого он не слишком-то много мог разобрать. Карты были набором нерасшифрованных символов, расставленных, как он считал, в случайных местах. Ничто из этого не казалось даже приблизительно понятным.

"Мы, на самом деле, не знаем", — призналась Компасс. Она подтолкнула одну из карт к нему. Та была полна отметок, очевидно предназначенных для того, чтобы обозначать горы, но все они были окружены написанными копытом примечаниями о невозможности установить точное расположение или размер. "Никто пока не пытался их картографировать. Или, по крайней мере, у него не слишком-то хорошо получилось".

Спайк подобрал лист бумаги и прищурился. "Почему об этом так мало информации?"

Единорожка искоса глянула на него. "Очевидно потому", — медленно проговорила она. — "Что, пока ты спал, всё стало плохо. Я знаю, что тебе нужны подробности, но никто не знает подробностей, потому что ориентиры, которые были на твоих картах, почти полностью исчезли вместе со всей информацией о них". Она покачала головой. "Наши записи не так стары, а большинство мест, которые мы не разведали, мы не разведали потому, что там слишком опасно".

Спайк вздохнул и положил карту на место. "Точно", — проговорил он. "Эв... Сплетение полно опасных растений и ченжлингов, на севере этот туман, а... Что в этих горах?".

"Магия", — произнёс новый голос.

Войдя в импровизированную комнату, Капитан Лонг Роуд задёрнул за собой занавески. Пиф и Тэйлспин уже, было, собрались отдать честь, но он предупредительно махнул им копытом: "Не стоит. Я здесь не как ваш командир. Вы теперь, по большому счёту, сами себе командиры". Он глянул на Спайка и Компасс, а затем добавил: "Или не совсем. Ну, не суть".

Он покачал головой, снял свою оливковую шляпу, а затем повернулся к Спайку. "На самом деле, я здесь затем, чтобы поговорить с тобой", — с серьёзным видом произнёс он.

Спайк моргнул. "Со мной?" Он перевёл взгляд с капитана на Пифа и обратно. Пиф выглядел так же смущённо, как дракон себя чувствовал. "Почему со мной? Я не..."

"Не разведчик — нет", — произнёс капитан. Он вздохнул и кинул шляпу на койку Пифа и Тэйлспин. "Но кто-то должен с тобой поговорить, а остальные двое, видимо, не собираются, так что остаюсь лишь я". Он выдавил слегка смущённую улыбку.

Спайк на протяжении нескольких секунд внимательно на него глядел. Лонг Роуд, очевидно, был моложе Полковника Ривалли и Доктора Грэй, но его точный возраст угадать было трудно. В оранжевой шерсти не было седины, но на лице виднелось несколько хорошо заметных морщин.

"О чём вы хотели поговорить?" — спросил Спайк.

Роуд сделал тяжёлый — почти театральный — вдох, а затем опустился на бёдра. "О вашем задании", — медленно проговорил он. "Или, э, точнее, о ровно противоположном".

Спайк продолжал смотреть, и офицер, к его удивлению, заёрзал на месте. Он заметно нервничал. "Слушай", — наконец заговорил Роуд. "Я здесь, чтобы попросить вас от него отказаться".

"Что?", — Спайк ожидал чего угодно: расспросов об Элементах Гармонии, или попыток убедить его оставить остальных в лагере. Это же никак не входило в список дискуссий, в которых мозг дракона готов был принять участие, и потому застало его врасплох.

Капитан почесал копытом гриву, избегая взгляда в глаза. "Я на самом деле не за себя прошу", — продолжил он. "Ну, или не только за себя. Я здесь ещё и ради полковника. Знаю, что не могу тебе приказывать, и не стал бы, даже если б мог, потому, что, честно говоря, не знаю, какой выбор лучше. Но мы обсуждали это, и я решил, что надо как минимум озвучить".

"Что именно надо озвучить?", — Спайк склонил голову набок, ожидая объяснений.

"Что, возможно, ты мог бы спасти больше жизней, оставшись здесь", — проговорил Роуд. Он, наконец, поднял глаза и посмотрел прямо на Спайка. Выглядел он мрачно: "Я знаю, ты хочешь найти эти Элементы, или как их там, но у нас нет никаких гарантий, что они действительно найдутся. Ты, может быть, просто впустую потратишь время. В то время как, если ты останешься... Ну, ты — дракон». Он ухмыльнулся. "Если верить Пифу, ты страшен, когда хочешь быть страшным. Ты мог бы спасти много пони".

Спайк моргнул. Эта мысль, по правде говоря, не приходила ему в голову. Он был настолько поглощён идеей найти Элементы – а вместе с ними и Твайлайт Спаркл, — что никакие другие возможности даже не приходили ему на ум.

Чтобы выиграть время и подумать, он проговорил: "Я думал, Полковник Ривалли мне не доверяет. Он ведёт себя так, будто не хочет, чтобы я был тут".

Лонг Роуд коротко и невесело хохотнул. "Рив... Странный", — произнёс он. "Его бывает трудно понять, если недостаточно хорошо его знаешь. Секрет в том, что он на самом деле очень прямой. Он считает себя в первую очередь командующим, а значит, он считает, что ответственен за две вещи, и эти две вещи определяют всё, что он говорит или делает". Земной пони топнул копытом. "Он ответственен за жизни своих подчинённых, и он ответственен за жизни пони, которых защищает форт. Это для него превыше всего и определяет все принимаемые им решения".

"И?"

"И", — помахивая копытом, проговорил капитан. — "Всё дело в том, что он хочет тебе доверять. Он хочет верить, что на нашей стороне теперь дракон. Он даже хочет верить, что ты можешь найти эти твои Элементы и раз и навсегда победить ченжлингов. Но он не может потому, что за всё отвечает. Так что Рив не позволяет себе верить тебе на слово. Если бы он мог, он бы послал с тобой каждого жеребца, находящегося у него в подчинении. Если бы он не хотел доверять тебе, он бы не сорвался так на Док, просто чтобы ты смог получить, что хотел".

Он поморщился. "Ему больно. Рив, знаешь ли, не так уж легко заводит друзей. Я и Док — единственные, с кем он разговаривает, а она теперь даже видеть его не желает. Но он всё-таки сделал это потому, что хотел тебе помочь". Он опустил копыто и вздохнул. "Он помогает тебе всем, чем только может, не ставя при этом под удар жизни пони, которых должен защищать. И ему очень больно потому, что командование начинает считать, что он съезжает с катушек, а его ближайшая подруга на него зла, как никогда раньше".

Спайк прищурился. "Так почему он всё это делает, если ему так плохо?"

"Потому, что он хочет, чтобы ты оказался прав". Голос Лонг Роуда превратился в голос школьного учителя, пытающегося втолковать прописные истины упорствующим в своей неграмотности ученикам. "Он так хочет, чтобы ты оказался прав, что ему больно. Он хочет, чтобы ты вернулся с этими Элементами и избавил его от ноши — чтобы ему больше не пришлось отправлять солдат на смерть. Но, в то же время, он до смерти напуган, что может ошибиться. Что ты ничего не найдешь, а он, таким образом, использует самое лучшее оружие против ченжлингов, на которое мы могли надеяться, для стрельбы по воробьям". Он нахмурился. "Он не знает, сделал ли правильный выбор, но собирается остаться верным ему до конца, потому что такой уж он пони. Он не может просто придти сюда и попросить тебя остаться и сражаться вместе с нами после всего, что случилось. Так что я пришёл, чтобы попросить за него".

В этот раз Спайк не смог придумать ничего, что можно было бы сказать в ответ. Он смотрел на капитана, не видя его.

Ченжлинги стекались к Сплетению, Королева Кризалис была зла. Это была крайне реальная и крайне близкая угроза. Хоть он и не видел этого из лазарета, пони умирали каждый час, пытаясь устранить эту угрозу. Или хотя бы собрать информацию, которая позволила бы им защититься. Когда всё, наконец, достигнет точки кипения, когда рой Кризалис наберёт критическую массу, станет только хуже.

Он помнил ощущение огня, ощущение силы, способной голыми лапами сокрушить сплошной гранит. Он помнил запах горящего хитина и остающийся после него тонкий пепел. Он помнил чистое, животное удовольствие от причинения боли тем, кого ненавидел.

Кислотное, гноящееся ощущение в ранах вырвало дракона из этих воспоминаний как раз настолько, чтобы он смог взглянуть на остальных. Все смотрели на Спайка, ожидая его решения.

Если бы он остался там, то смог бы сгладить атаку. Может быть, он даже смог бы её отбить. Но это была лишь одна атака. Если бы он нашёл Элементы Гармонии, то смог бы куда больше. Он смог бы избавиться от Кризалис раз и навсегда.

И, продолжая поиски, он мог продолжать надеяться найти Твайлайт Спаркл.

Теперь остались только ты и я, Спайк. Ты и я — навечно.

Он медленно покачал головой.

"Нет", — опустив взгляд, прорычал он. "Простите. Я понимаю, почему вы просите, но должен хотя бы попытаться — даже если могу помочь вам здесь. Если я прав, то могу куда больше, чем сражаться на фронте. И чем скорее я найду Элементы, тем скорее мы хорошенько врежем ченжлингам".

Капитан Лонг Роуд лишь торжественно кивнул. "Я знал, что ты так скажешь", — проговорил он. "Но кто-то должен был хотя бы попробовать. Я не меньше чем Рив надеюсь, что ты прав. Просто не знаю, стоит ли оно того". Он потянулся и подхватил свою шляпу, а затем выпрямился и нахлобучил её себе на голову.

"Как я и сказал", — продолжил он так, будто предыдущего разговора не было. — "Эти горы полны магии. Там всё не так, как должно быть, и там есть вещи, даже более опасные, чем ченжлинги. Странные вещи. Духи, которые могут задурить тебе голову, бури, которые никогда не прекращаются, прыгающие туда-сюда разрушительные заклинания. Там небезопасно. Желаю вам всех возможных удач".

"Спасибо вам", — проговорил Спайк. При виде того, как капитан ему улыбнулся, в животе дракона появилось странное, тяжёлое ощущение.

"Следующая поставка припасов через восемь часов", — сказал Роуд. "Ваше походное снаряжение будет там. Я бы советовал вам поспать — лучше выйти пораньше".

И, задёрнув за собой занавески, он двинулся прочь.

Когда он ушёл, все лица повернулись к Спайку. "Мы с тобой", — тихо проговорила Тэйлспин. Пиф и Компасс кивнули.

"Я знаю", — всё ещё обеспокоенно хмурясь, пробормотал дракон. "Надеюсь, мы приняли верное решение".

"Мы делаем, что можем", — произнесла пегаска. "Никто и не просит большего. И ты прав — мы спасём куда больше пони, если найдём Элементы".

Спайк кивнул, не глядя на неё. "Надо поспать", — произнёс он секунду спустя. "Нам скоро выходить".

Натягивая простыни, дракон пытался не обращать внимания на жгучее ощущение в ранах. Слова эхом отдавались в голове.

Мы спасём куда больше...

Но, закрыв глаза, он увидел лишь Твайлайт Спаркл.

16 - Тропой тёмной, одинокой

Название данной главы (в оригинале: "By a route obscure and lonely") — первая строка поэмы Эдгара Аллана По под названием "Страна снов". Взято в переводе Валерия Брюсова. Оригинал: Edgar Allan Poe, "Dream-Land".

Проснувшись этим утром, Спайк застал Пиф Хэлмета за укладкой седельных сумок перед дверями лазарета. Жеребец глянул на приближающегося дракона и несколько устало ему улыбнулся.

"Драгоценных камней не прислали", — произнёс он и поднял одну из уже знакомых консервных банок: военные часто ими пользовались. "Но зато обычной еды нам хватит на пару недель, если не будем особо налегать".

"Да всё нормально", — ответил Спайк. Он пытался не обращать внимания на ноющее чувство голода. Еда пони, конечно, была хороша, и он, вероятно, смог бы протянуть на ней достаточно долго, но немного бирюзы или изумрудов ему бы тоже не помешало. "Что у нас здесь?"

Боль в итоге ослабла достаточно, чтобы дракон вновь мог ходить на всех четырёх, но по-прежнему пронзала, если он начинал двигаться слишком быстро, или слишком широко шагал передними. Он подковылял и уселся рядом с Пифом, изучая припасы.

"Как обычно", — ответил тот, а затем открыл одну из сумок и начал перебирать содержимое. "Нашлемные лампы, само собой. Просто закреплённое заклинание света — чтобы нам не приходилось беспокоиться о запасах масла. Одеяла, спальники, продовольствие, мачете, верёвка, молоток, крючья, фонари... Не много, но всё равно лучше брать с собой лишь самое необходимое — иначе все силы уйдут на переноску снаряжения".

Спайк кивнул. "Но, всё же, я думаю, что смогу нести несколько больше, чем средний пони. Даже больше, чем ты".

"Вероятно". Пиф встал, взвалил один из комплектов седельных сумок себе на спину и с серьёзным видом повернулся к дракону. "Поэтому я бы хотел, чтобы ты нёс Тэйлспин".

"Я на это и рассчитывал". Спайк засмеялся и покачал головой. "Сомневаюсь, что она сможет проделать всю дорогу на своих четырёх".

Пиф всё так же мрачно кивнул. "Спасибо. Я просто не могу оставить её после всего".

"И я не могу", — серьёзно произнёс дракон. "Она хочет идти с нами, вы всегда вместе, и, честно говоря, я думаю, она может использовать один из Элементов. Я бы предпочёл взять её с собой, даже если нам всю дорогу придётся о ней заботиться".

Жеребец насмешливо глянул на него. "Сначала я у тебя — один из двух, или даже сразу оба этих твоих Элемента", — сказал он. "Затем Компасс оказалась Магией, а теперь Тэйлспин у нас... Что-то ещё. Почему ты вообще считаешь, что мы подходим?"

Спайк пожал плечами. "Так было в прошлый раз", — ответил он. "Твайлайт и я переехали в Понивилль, встретили наших подруг, и, как оказалось, все они могли использовать Элементы. Они собрались вместе, чтобы остановить Кошмарную Луну. Я не знаю, выбирают ли Элементы пони, которые знакомы друг с другом, или же избранные пони в итоге просто собираются вместе, но лучшего объяснения у меня для вас пока нету".

Пиф медленно выдохнул, а затем кивнул. "Ну, раз ты так уверен..." — накидывая один из шлемов себе на голову, пробормотал он. "Ты у нас знаток — мы просто идём за тобой". Затем он повернулся и моргнул. "О. Доброе утро".

Спайк обернулся и увидел выходящую из дверей лазарета Компасс Роуз. Кобыла была не одна: Тэйлспин шла сбоку от неё. Или, возможно, правильнее было бы сказать, что Тэйлспин, как могла, шаркала рядом, опираясь на Компасс. Пегаска по-прежнему выглядела усохшей и поседевшей, но улыбнулась Спайку и Пифу.

"Мне-то казалось, ты должен был разбудить меня, когда придёт время выходить", — начисто лишённым раздражения голосом проговорила она. Было вполне очевидно, что она всего лишь дразнит Пифа, но жеребец всё равно побледнел.

"Я только хотел всё приготовить, чтобы..."

"Чтобы я могла в это время поваляться в кровати, ага". Тэйлспин рассмеялась. "Расслабься. Я благодарна. Всем вам". Она глянула на Компасс, а та в ответ покачала головой.

"Не надо об этом", — тихо проговорила единорожка. "Я просто делаю что могу".

Тэйлспин закатила глаза и преувеличенно раздражённо фыркнула. "Клянусь, вы, пони, ведёте себя так, будто слышать 'спасибо за помощь' — оскорбление. Я не могу ходить, и хотела бы показать друзьям, которые мне помогают, что ценю это. Вам что, так трудно это понять? Я, конечно, привыкла, что он несколько толстолоб..." — она показала Пифу язык, и тот застенчиво улыбнулся. — «...Но уж от тебя, Компасс, я ожидала побольше сообразительности. Кстати, к слову о помощи..."

Кобылы, наконец, преодолели дверной проём, и в данный момент стояли рядом со Спайком. Тэйлспин улыбнулась ему и сказала: "Я слышала, это ты меня понесёшь. Могу я тебя за это поблагодарить, или ты бы предпочёл, чтобы вместо этого я смешала тебя с грязью?"

Спайк рассмеялся, а затем, насколько мог, пригнулся к земле. "Начинаем посадку", — проговорил он. "Можешь вести себя так мерзко, как хочешь. Я уже большой дракон — я переживу. Только, если сможешь, постарайся не слишком давить на бинты. Спина всё ещё болит".

"Значит, двойная порция оскорблений, а болезненные тычки брать не будете, так? Принято".

Они довольно быстро посадили пегаску на спину Спайку и устроили её таким образом, чтобы она не упала. Для него это было не ново. Он довольно часто катал Рэрити на своей спине. Обычно, после того как та надолго засиживалась, работая над большим заказом, и засыпала за швейной машинкой, он просто нёс её в кровать, вместо того, чтобы будить. Его многочисленные приёмные племянники и племянницы тоже любили кататься на спине дракона. Спайк знал, как идти, не тряся пассажиров.

Что его беспокоило в данной конкретной ситуации, так это вес наездницы. Тэйлспин и раньше нельзя было назвать крупной кобылой, но в данный момент она, казалось, весила не сильно больше маленькой жеребки. Если бы ни лёгкое ощущение дрожи — и это невзирая на тёплую погоду — а так же слабый звук дыхания, он бы вообще мог со временем забыть, что пегаска у него на спине.

Он подождал, пока Пиф закутает Тэйлспин в одеяло — кобыла благодарно кивнула в ответ, — а затем встал. "Во-о-от так", — заставляя голос звучать более радостно, чем мысли, протянул он. "Готовы отправляться, я полагаю. Ты там в порядке?"

"Ты не слишком-то удобный", — донёсся приглушённый ответ. — "Но я переживу". Он расслышал тихий зевок, а затем почувствовал на чешуе лёгкое давление головы. "Я готова".

Пиф следил за ним со странным выражением на лице. Спайк криво улыбнулся ему, а затем слегка приподнял крылья, создав для пегаски у себя на спине нечто вроде гнезда. «Не переживай. Я держу её», — как бы сказал он жеребцу.

Земной пони кивнул, а затем обернулся и посмотрел на хмуро разглядывающую что-то из экипировки Компасс. Это был малюсенький прямоугольный предмет на нитке, очевидно, предназначенный для ношения на шее.

"Помочь тебе надеть его?"

Компасс покачала головой и накинула нитку на шею. "Нет", — не глядя на них, проговорила она. "Я просто... Никогда раньше не нуждалась в компасе. Неприятное чувство".

Пиф заворчал. Это был скорее знак препинания, чем ответ — звук, призванный заполнить пространство, в котором никакие слова, казалось, не поместились бы. Он подошёл и помог Компасс нацепить седельные сумки. Спайк заметил, что те были в треть размера сумок, которые Пиф взвалил на себя. Земной пони пытался самостоятельно нести почти всю их экипировку.

Спайк подошёл к нему и хмуро покосился на переполненные сумки. "Ты уверен, что тебе это по силам?" — указав на них, спросил он.

Пиф надел один из шлемов на голову Компасс. Единорожка удивлённо пискнула — тот съехал ей на глаза. "Да нормально", — помогая ей поправить шлем, проворчал он. "Я и больше таскал". Он вновь странно глянул на Спайка, словно добавив: "Ты, главное, её донеси".

Спайк кивнул. «Дело твоё», — произнёс он. "Но если надо будет помочь, только скажи".

"Он не скажет", — раздалось бормотание Тэйлспин. Пегаска звучала так, будто изо всех сил борется со сном. "Он никогда...» — она протяжно зевнула, и Спайк вновь почувствовал движение на своей чешуе. — «...Никогда не скажет. Он у нас настоящий мученик. Может потому я в него и влюбилась. Слишком милый, чтобы беспокоиться о себе, пусть даже и немного толстолобый". Следующие несколько предложений были совершенно неразборчивым бормотанием на грани слышимости, но, перед тем, как дыхание пегаски перешло на глубокий и ровный ритм сна, Спайк разобрал: "Не дай ему подсунуть тебе свою еду".

Пиф смущённо стоял, слегка ёрзая, а Компасс и Спайк тихонько хихикали. Дракон понимающе ухмыльнулся ему и слегка подтолкнул — это заставило жеребца сморщиться.

"Прости", — отворачиваясь, извинился Спайк. "Я забыл. Но не волнуйся. Рэрити постоянно звала меня своим 'Спайки-Вайки'. Даже при посторонних".

"Это навевает целую кучу странных мыслей", — произнёс посторонний голос. "Я, похоже, по-прежнему безошибочно выбираю момент вмешаться в разговор". Капитан Роуд шёл к ним, пытаясь подавить смех. У него не получалось.

Спайк при его приближении выпрямился и, по-прежнему ухмыляясь, слегка шевельнул плечом. "Просто делюсь постыдными подробностями, Капитан", — проговорил он. "Пришли нас проводить?"

Роуд кивнул. "Хотел убедиться, что хоть из крепости вы выберетесь без приключений", — ответил жеребец. "Мы откроем ворота, как только наш навигатор скажет, в какую сторону вы собираетесь отправиться".

Все, как один, повернулись к Компасс Роуз. Спайк поворачивался слегка медленнее остальных, пытаясь не трясти свою наездницу. Единорожка хмуро поправляла сумки.

"Значит, северные врата", — произнесла она. "Я бы показала выбранный маршрут на карте, но итак кучу времени убила, укладывая их, и попытки лезть туда копытом сведут всё работу насмарку". Она сморщилась и склонила голову. Спайк заметил, что единорожка сдвинула шлем ровно настолько, чтобы тот не опирался на сломанный рог, но при этом, всё же, позаботилась, чтобы широкие поля прятали большую его часть.

"Значит, северные врата", — быстро повторил Роуд, а затем повернулся и зашагал по полю, побуждая их следовать за собой. Компасс быстро пошла вслед за ним, Пиф не сильно от неё отстал, а Спайк, таким образом, остался немного позади. Ему нужно было идти медленнее, чем остальным, но ноги дракона всё равно были длиннее, так что, в итоге, они поравнялись.

"Так как ты планируешь идти?" — спросил Роуд.

"Отправимся на северо-восток — в сторону предгорий", — ответила Компасс. "Место чистое, так что мы должны достичь гор приблизительно за день".

"А затем? Ты хоть примерно представляешь, куда вы направляетесь?"

Единорожка нахмурилась. "Найти точку назначения — не самое сложное", — проговорила она. "Судя по картам, которые Спайк мне показывал, Кантерлот был возведён на склоне самой высокой горы. Проблема в том... Ну, что он был возведён на склоне самой высокой горы. Легко увидеть, куда надо идти. Всё дело в том, что дойти туда не так легко. И лететь не получится из-за бурь. Это оставляет тропы, но... Там всё сложно".

"Я даже не знал, что в горах есть тропы", — заинтересованно проговорил Роуд.

"Как я и сказала, всё сложно". Компасс сморщилась от того, что шлем съехал ей на рог, и на секунду прервалась, поправляя его. "Очевидно, что к городу, пока он ещё существовал, вели тропы. Но мы не знаем в точности, где они, и можно ли там пройти".

Спайк мысленно засмеялся, вновь вспомнив выражение их лиц после того, как он предложил поискать железную дорогу Френдшип Экспресс. К сожалению, дракон никогда особо не обращал внимания на то, что проносилось за окном — по крайней мере, не настолько, чтобы указать железную дорогу на картах спустя восемьсот лет, изменивших облик страны до неузнаваемости.

"Так что мне придётся гадать", — продолжала картограф. "Но на некоторых из наших карт облётов присутствует серия возвышенностей. Может быть это — то, что осталось от старой тропы. Разыскать их будет нелегко, если вообще предположить, что они существуют — они отмечены всего приблизительно на трети карт. И даже те, на которых они отмечены, не сходятся в плане точного расположения, но, будем надеяться, Пиф найдёт путь наверх, используя их, как, своего рода, ориентир".

"Гадать — это ещё слабо сказано", — произнёс Капитан Роуд. Он определённо был впечатлён: "Но, в любом случае, желаю вам удач. И передайте Тэйлспин, когда проснётся: я рад, что она поправляется".

Он закончил говорить — они как раз находились у внешней стены крепости. В данном месте стена была как минимум двадцати футов в высоту, а прямо перед ними находились тяжёлые двойные ворота. Пара стоящих по бокам от них стражей при приближении Капитана Роуда отдала честь, и тот отсалютовал в ответ. "Жеребцы", — произнёс он внезапно резким и профессиональным голосом. "Открыть врата. Группа Полковника отбывает".

"Есть, сэр", — в унисон пролаяли стражи. Затем они повернулись и начали открывать ворота, позволив Спайку впервые взглянуть на лежащий снаружи мир.

Это напоминало Эквестрию ровно настолько, насколько мёртвая, холодная штука, найденная им много лет назад, напоминала его жену. Тело по-прежнему было там. Пологие холмы были на месте, а на горизонте виднелись высокие горы. Но дух уже ушёл.

Эквестрия, в которой он жил, была яркой и зелёной. Это место было мертво. Даже в полусвете вечного вечера он видел, что большая часть растительности вымерла, убитая навечно застывшими над головой небесами. Единственными признаками растительной жизни были редко натыканные коренастые кусты, да несколько приземистых деревьев.

Вдалеке — над горами — висели огромные, тёмные грозовые тучи. Другие облака, казалось, двигались по небу случайным образом. От контроля, к которому он привык благодаря работе погодных команд старого Понивилля, не осталось и следа. Облака двигались сами по себе — как некогда в Лесу Эверфри.

Эквестрия умерла. Остались лишь кости.

Окружающие при виде этого даже не моргнули. Никто, похоже, не догадывался, что Спайк только сейчас осознал потерю не только друзей, но и мира, в котором вместе с ними жил. Да ему и самому было трудно это понять.

Мир, казалось, закачался вокруг него, мысли пошли вразнос, судорожно перечисляя всё, что он потерял, и дракон почувствовал, как что-то гангренозное вновь забурлило в ранах. Понивилль. Рэрити. Флаттершай. Бабуля Смит. Сахарный Уголок. Рэйнбоу Дэш. Свитти Бэлль. Кантерлот...

Что-то ткнуло его в бок. Он моргнул, внезапно вырванный из своих мыслей, и увидел, что Компасс Роуз обеспокоенно смотрит на него.

"С тобой всё нормально?" — приглушённым тоном спросила она. Пиф и Капитан Роуд о чём-то напоследок переговаривались в нескольких футах от них.

Спайк вновь оглядел некогда бывшую его миром тускло освещённую пустошь, нахмурился, а затем покачал головой. "Нет", — тихо ответил он. "Но я справлюсь". Дракон поднял коготь, прижал его к рубиновому ожерелью, чувствуя вес драгоценного камня на чешуе, и сделал глубокий вдох. "Не ожидал, что здесь всё так изменится".

Компасс кивнула. "Я догадывалась, что ты так отреагируешь", — произнесла она. "Но... Ты ведь как раз и пытаешься исправить всё это, да?" Она кивнула в сторону простирающегося за воротами ландшафта.

Дракон сделал очередной глубокий вдох. "Ага", — ответил он. "Пытаюсь. Раньше здесь было так прекрасно. Надеюсь, что, если мы найдём Элементы, всё станет как раньше".

"Значит, стоит поторопиться", — вмешался в их разговор Капитан Роуд. Спайк повернулся и увидел, что остальные пони готовы и смотрят на него. Пиф уже вышел за ворота и глядел через плечо, очевидно, ожидая, пока они за ним последуют.

Спайк вздохнул, а затем кивнул Роуду. "Точно", — проговорил он. "Спасибо вам за помощь, Капитан". Он помедлил. "И передайте полковнику: мы сделаем всё, что от нас зависит".

Лонг Роуд ухмыльнулся. "Будет сделано", — салютуя, произнёс он. "Как я уже говорил, желаю вам всех возможных удач. Это вам не помешает".

"Да уж", — мрачно согласился Спайк и вместе с Компасс пошёл за Пифом.

Спайк по-прежнему ещё не до конца понимал принцип определения времени по бывшим теперь в ходу странным часам с изображением звёзд. Не то, чтобы это имело большое значение: насколько он успел понять, время суток стало довольно расплывчатым понятием. Да, звёзды двигались с равной цикличностью, но солнце и луна оставались неподвижными, и мир не становился ярче или темнее. Слова вроде "ночь" и "день", похоже, описывали теперь лишь периоды деятельности и отдыха, а не то, как в действительности работает мир.

И всё же, насколько он мог понять, Компасс Роуз оказалась почти безупречно права, сказав, что путь до гор займёт у них один день. Они дошли бы быстрее, но — при том, что Пиф и Спайк были полны сил — Компасс была не столь привычна к физической активности, а потому ей приходилось периодически останавливаться и отдыхать. Хотя они не слишком задержались и в данный момент уже разбили лагерь в предгорьях — приблизительно в миле от горной гряды.

Предгорья возвышались над окружающими их равнинами достаточно, чтобы Спайк мог счесть себя находящимся на доминирующей высоте с отличным видом на всю округу — если бы там было на что смотреть, кроме камней, да кустарника. Даже крепости, мимо которых они прошли по пути к горной гряде, растворились вдали.

Сплетение, правда, до сих пор было видно. Оно возвышалось на горизонте в виде, казалось, незаметно ползущей по ландшафту огромной чёрной массы. Крепости, мимо которых они проходили, были немаленькими, но на фоне стеблей они выглядели незначительно. Он гадал, насколько далеко от линии фронта находятся поселения, и хватит ли им, в случае чего, этого расстояния.

Сзади раздался раскат грома, и Спайк обернулся. Горы там — вдалеке — скрывались в дымке дождя, и вспышки молний периодически озаряли вершины. Головокружительно высокая гряда нависала над ним. Где-то там находился Кантерлот.

Где-то там он мог найти Твайлайт Спаркл.

На самой грани слышимости был ещё один звук. Он был намного ближе, но едва слышался на фоне отдалённого шипения дождя.

Это была Тэйлспин. Пегаска скулила во сне так, будто её лягали, а лицо сморщилось, словно от боли. Ей, очевидно, снился кошмар. Спайк хотел, было, разбудить её, но передумал. Спящий рядом с ней Пиф закинул на неё ногу, и, когда пегаска начала во сне дёргаться, прижал ту поближе. Движение, похоже, решило проблему, и Тэйлспин вновь затихла.

Это зрелище напомнило ему о ночах, проведённых с Рэрити. Их кровать в Карусель Бутике была большой и мягкой, и, каждую ночь, кто бы из них ни проснулся, просыпался в объятиях любимого.

Спайк отвернулся. Карусель Бутик был теперь далеко, а Рэрити — ещё дальше. Он лежал не в их кровати, а на голой, каменистой земле без простыней и даже чего-либо, отдалённо напоминающего подушку. Он пожертвовал свой спальник и одеяло, чтобы поудобнее устроить Тэйлспин. Дракон не сильно наслаждался, лёжа прямо на земле, но чешуя была не особо чувствительна, а огонь в животе согревал его в любой холод.

Спайк вздохнул, опустил голову на землю и закрыл глаза, пытаясь заснуть. Но, несмотря на прилагаемые усилия, мысли всё никак не переставали возвращаться к Рэрити. И, когда он, наконец, уснул, это был прерывистый, беспокойный сон, каждые несколько часов прерывавшийся волной поднимающейся из ран бурлящей боли.

Тэйлспин видела сон.

Она знала, что это сон, потому что он снился ей каждую ночь после случившегося в замке, но легче от этого не становилось. Она по-прежнему ничего не могла с этим поделать. Она не могла заставить себя проснуться, как бы сильно ни пыталась.

Тэйлспин даже двинуться не могла. Глаза были закрыты, и она не могла их открыть. Конечностей, судя по ощущениям, могло вообще уже не быть на месте. Она могла лишь неподвижно лежать и ощущать, как по лёгким тошнотворно продвигается слизь.

Слизь была густой и смолянистой и застревала в глотке при попытке дышать. Каждое движение груди требовало усилий, но каждый раз, пропихивая слизь в лёгкие, пегаска чувствовала приток кислорода. При всей отвратительности, слизь поддерживала в ней жизнь.

Она бы хотела, чтобы было иначе.

Слизь была сугубо физическим дискомфортом. Но, при всей её отвратности, другое ощущение было ещё хуже. Это было ощущение настолько всепоглощающего насилия, что если бы сердце, остановившись, остановило и это, она бы с радостью согласилась.

Что-то протягивалось внутрь и вырывало оттуда кусочки — один за другим. Она чувствовала каждую забираемую им частицу и знала, что они никогда не вернутся. Её сокращали — часть за частью — и каждая секунда была агонией более ужасающей, чем она могла бы описать.

И, будто бы потери её самой было недостаточно, в опустошаемом чем-то протягивающимся внутрь месте, оно оставляло зияющую бездну. Пока она теряла всё больше и больше себя, бездна всё росла и росла, забирая Тэйлспин и оставляя на её месте... Что-то другое.

Пегаска распахнула глаза.

В отдалении слышались звуки дождя и грома. Ближе — спокойное, ровное урчание, означающее, что неподалёку спит дракон. Но — важнее всего — Пиф лежал рядом, закрыв её ногой от всех бед мира, а его мордочка упиралась ей в темя.

Она была голодна.

17 - Бездонный дол, безмерности потока

И ещё одна строка из "Страны снов" Эдгара Аллана По в качестве названия главы. В оригинале (Edgar Allan Poe, "Dream-Land"): "Bottomless Vales And Boundless Floods". Взято вновь в переводе Валерия Брюсова.

Спайка разбудил звук шаркающих по земле копыт. Ушло немало времени, прежде чем он заставил глаза повиноваться командам мозга, но в итоге они открылись, и дракон быстро заморгал, возвращая миру чёткость.

Компасс и Пиф всё ещё спали. К его удивлению, шла Тэйлспин. Она хромала по каменистой почве по направлению к Спайку, бесконтрольно трясясь.

Дракон поднялся и обеспокоенно посмотрел на неё. "Ты в порядке?" — прошептал он.

Она покачала головой, сделала ещё один неуверенный шаг и свалилась рядом с ним. "Кошмары мучают", — пробормотала пегаска. "Хотела немного пройтись. Не хотела тебя будить".

Она, дрожа, свернулась калачиком, и Спайк нахмурился. Дракон поднял крыло и накрыл её им, словно одеялом. "Тебе холодно?"

"Да". Он вновь поразился тому, какой маленькой она кажется. Вес тела на чешуе был так мал, что он едва его ощущал. "С тех пор, как проснулась".

"Тогда почему ты не с ним?" — Спайк глянул на спящего Пифа. "И не под одеялом?"

Несколько секунд царила тишина. Он даже подумал, что пегаска уже уснула. Но, в тот момент, когда дракон собирался поднять крыло и проверить, она ответила: "Потому, что со мной что-то не так".

Спайк моргнул. "Что-то не так?"

"Он знает", — тихонько прошептала она. Дракон отодвинул крыло и взглянул на неё, но оказалось, что Тэйлспин закрыла лицо своим собственным. "Пиф. Когда начало становиться по-настоящему плохо, я ему сказала. Он по-прежнему хочет быть со мной потому, что он — идиот. Только Компасс не говори. Она будет винить себя".

«Чего не говорить?"

Тэйлспин снова затряслась. "Кокон", — более тихо ответила она. "Он... Забрал что-то. Что-то, что мне было нужно". Она вновь прервалась — и вновь так надолго, что Спайк начал гадать, не вырубилась ли она, — а затем проговорила: "Я теперь как ченжлинги".

Дракон резко отдёрнул голову — не вполне сознательно — и почти моментально пожалел об этом, хоть она и не видела. Он заставил себя говорить ровно: "Ты им кормилась".

«Нет». Ответ оказался резким и удивительно громким. Голос Тэйлспин по-прежнему был слаб, так что даже эта вспышка достигла лишь обычной для пони громкости, но и её хватило, чтобы заставить Спайка удивлённо мигнуть. Пегаска убрала крыло с лица и свирепо уставилась на него. "Никогда", — выплюнула она. "Он сказал, что я могу, если придётся. Он умолял меня. Но я не стала и не стану».

Злоба исчезла из взгляда, и Тэйлспин опять закрыла лицо крылом. "Не стану", — пробормотала она. "Я бы не смогла причинить ему такую боль".

К нему пришло понимание. "Вот почему ты до сих пор так слаба", — прошептал Спайк. "Ты на грани голодной смерти".

Ответом была лишь дрожь на чешуе.

"Тэйлспин", — прошипел он. "Ты должна есть. Ты не можешь просто умереть с голоду". Первый шок проходил. На смену ему пришло чувство срочности с оттенком паники. "Пиф сильный и хочет тебе помочь. Ты бы даже могла кормиться мной, если боишься, что он не выдержит. Ты не можешь вот так..."

"Могу". Голос пегаски был очень тихим и очень усталым. "Я не знаю, как это контролировать. Знаю только, что, если захочу, могу потянуться и начать брать. Не знаю, смогу ли я остановиться — если вообще предположить, что у меня хватит воли выбирать. И, даже если вы с Пифом оба согласны, это лишь значит, что я выем вас по кусочку, а затем вновь начну голодать, когда... Когда вас не станет". Она мягко вздохнула. "Я не могу сделать это с вами. Либо я голодаю сейчас, либо позже, но с осознанием того, что навредила моим друзьям. Я бы предпочла уйти с чистой совестью".

Казалось, будто на это нечего возразить. Спайк молча смотрел на неё какое-то время. Она всё ещё была неестественно тощей, а её шёрстка — седой, но выглядела пегаска лучше, чем перед тем, как Компасс создала лечебное заклинание. Возможно, у неё ещё было время.

Будто в подтверждение того, что думает о том же, Тэйлспин сказала: "Компасс подарила мне несколько дней с вами, которых бы у меня иначе не было. Я благодарна ей за это. Но не хочу, чтобы ей пришлось прожить жизнь, зная, что я вот так себя чувствовала, даже несмотря на все её усилия. Она будет винить себя, а это — не её вина. Даже если бы это была её вина, я бы всё равно была ей благодарна". Она вздохнула. "И, если мы найдем Элементы, возможно, я смогу сделать хоть что-то полезное перед тем, как уйду. Говоря по правде, я не могла бы желать большего".

Спайк моргнул. "Элементы", — сказал он почти про себя.

"Что?"

"Элементы", — повторил он, теперь уже вновь глядя на неё. По его лицу расползлась широкая ухмылка. "Если что-то и может тебя исцелить, то это — они. Если мы найдем их, то..."

Дракон замолчал. Тэйлспин тихо смеялась.

"Что смешного?" — спросил он.

"Ничего", — пробормотала она. "Просто... Кажется, эти штуки — наиболее универсальное оружие в истории. Они не только Королеву Кризалис и Кобылицу на Луне победить могут, но ещё и исцелить пони, страдающих от духовного голода".

Спайк фыркнул. "Ладно, может, звучит притянуто за уши", — признался он. "Но это правда. Когда их собирали вместе, Элементы Гармонии могли почти что угодно. Если что-то и может тебе помочь, то это — они".

"Точно". Тэйлспин свернулась ещё плотнее, а затем вздохнула. "Неудобно тебя просить", — произнесла она. — "Но не мог бы ты мне помочь перебраться к нему? Я, кажется, готова снова попробовать поспать".

Спайк кивнул. Немного позже он укрыл их с Пифом одеялами. Пегаска издала серию тихих звуков, возможно пытаясь его поблагодарить, но, очевидно, вновь впадала в забытьё. Когда он её укладывал, Пиф даже не пошевелился, но, как только Тэйлспин вновь оказалась рядом с ним, нога жеребца прижала её поближе.

Дракон оставил их и вернулся на своё место в нескольких ярдах в стороне. Он наблюдал за отдалённой бурей — та пыталась догнать меж горных пиков свой хвост. Спайк некоторое время неподвижно лежал, глазея на облака в попытке подавить лезущие в голову мысли и уснуть.

Рэйнбоу Дэш под конец выглядела так же: впалой, седой, похожей на скелет. Как часто он видел её лежащей рядом с Соарином, неспособной собраться с силами даже для того, чтобы встать? Казалось неправильным, что, после всех лет, на протяжении которых она была одной из наиболее почитаемых атлетов и тренеров в истории Эквестрии, её жизнь заканчивалась вот так. Теперь, как бы ни пытался вспомнить Рэйнбоу в молодости, Спайк видел лишь старую седую кобылу, неспособную даже по-настоящему обнять его в ответ.

Где-то в тех горах был Кантерлот. Где-то там был шанс помешать этому случиться вновь.

Дракон закрыл глаза, резко вздохнул и попытался заставить себя уснуть.

Компасс обнаружила, что по-прежнему устаёт куда быстрее, чем рассчитывала, даже несмотря на то, что Пиф несёт большую часть экипировки.

Кажется, будто, с тех самых пор, как они начали подниматься в горы, и началась буря, её мир постепенно сужался и в данный момент состоял лишь из неровной, каменистой поверхности под копытами и льющегося сверху ледяного дождя. У них были отсекающие большую часть капризов погоды толстые плащи, но идти всё равно было сыро и убого, копыта по-прежнему болели, и она всё чаще и чаще готова была потерять равновесие на скользких камнях.

Пиф настоял, чтобы все они привязались друг к другу имевшейся у них верёвкой, что имело смысл: нетрудно было бы во мраке непогоды свалиться с обрыва на одной из извилистых троп. Хотя это, всё же, было неудобно и служило постоянным напоминанием, что Компасс идёт слишком медленно. Верёвка впереди неё — та часть, что была привязана к Пифу — всегда была туго натянута и тащила за собой, в то время как привязанная к Спайку часть верёвки позади неё всегда провисала.

Они пробирались по горам уже около четырёх часов, и всё это время дождь всё лил и лил. Единорожка смогла найти то, что могло быть началом виденной ей на картах тропы. В данный момент ей оставалось лишь следовать за Пифом, пока тот ни попросит сообщить ему что-нибудь ещё.

Группа взбиралась по пролегающей меж двух утёсов каменистой тропе. Если бы Компасс Роуз обернулась и прищурилась, глядя сквозь пелену дождя позади Спайка, то могла бы различить Сплетение. Впереди не было ничего, кроме гор и дождя.

Её копыта болели, она едва могла различить хоть что-то в завесе отскакивающих от камней капель, в боку кололо так, будто её пыряли, шлем постоянно падал на рог, посылая в череп стрелы боли, и она хотела лишь лечь и проспать неделю.

Когда Компасс поймала себя на мысли о том, что не хотела бы сейчас быть ни в каком другом месте, для неё это оказалось полной неожиданностью.

Чуть больше недели назад она была лишь одним из картографов. Она отвечала за сравнение и сопоставление огромного числа отчётов, каждый день поступавших от их разведгрупп. Компасс хорошо с этим справлялась и была довольно счастлива. Работа была серьёзная, но не такая уж сложная, а её всегда интересовали карты. Если бы она ещё могла жить в одном из поселений, вместо того, чтобы таскаться из форта в форт по мере возникновения надобности в её услугах, это была бы безупречная жизнь.

Единорожка отправилась в путешествие по Сплетению не из жажды приключений. Она просто поняла, что это важная операция, и что информация, которая может быть получена в процессе, должна быть максимально точна в том случае, если в замке действительно найдётся что-то ценное. В результате Компасс прошла через наиболее физически и эмоционально выматывающие события в своей жизни. Её отравили, прилепили к стене и искалечили.

И теперь она направлялась в ещё одно, вероятно, настолько же опасное место. Ей было холодно, больно, страшно, она промокла, была голодна и абсолютно выбилась из сил.

Нет, Компасс Роуз не была счастлива. Она отнюдь не была счастлива. Но, всё же, во всей этой ситуации было что-то, заставляющее её отказаться даже от мыслей о возможности повернуть назад. Она долго подыскивала для этого подходящее слово.

Предназначение.

У Компасс всегда была работа. Теперь же у неё было что-то ещё. Даже несмотря на то, что она была искалечена, у неё были нуждающиеся в ней пони, и шанс сделать что-то, по-настоящему имеющее смысл. Это было не особо радостное ощущение. По правде говоря, это было абсолютно безрадостно и некомфортно во всех смыслах, в которых она когда-либо думала о радости и комфорте. Но, взбираясь на следующую возвышенность, слегка спотыкаясь и почти падая на камни, единорожка по-прежнему мрачно улыбалась.

Нет, это было не радостное чувство. Но, поднимаясь на ноги и давая Пифу знак, что готова идти дальше, Компасс вдруг обнаружила, что не променяла бы это ни на что на свете.

Что-то хрустнуло под копытом Пифа. Он остановился и прищурился, пытаясь разглядеть это сквозь мельтешащий перед глазами дождь. Что-то блестело в свете шлема, словно осколок стекла.

Лёд. Тающий лёд, которого не должно быть при такой тёплой погоде. Но это, определённо, был лёд. Уже третий раз.

Жеребец остановился и поглядел через плечо. Компасс Роуз остановилась в футе от него и моргнула, когда свет ударил в лицо. Позади неясно маячил Спайк. Дракон для равновесия слегка расправил крылья.

"Давайте-ка на минутку спрячемся от дождя", — жеребец перекрикивал глухой раскат грома. Он указал копытом в направлении ближайшего утёса, где был небольшой выступ, а затем повёл их к нему. Укрытие было так себе, но большую часть дождя отсекало. Земной пони присел, глубоко вздохнул, снял шлем и повернулся к остальным.

Компасс Роуз уже рухнула на бёдра и осторожно массировала копыто. Она, очевидно, была вымотана, но выражение лица было решительным, и Пиф знал, что единорожка собирается продолжать, несмотря ни на что. Спайк же выглядел промокшим, но — за исключением ран — кажется, был в порядке. Он растянулся на земле. Пегаска была привязана у него на спине, запелёнатая во столько плащей и одеял, сколько они смогли взгромоздить на дракона, не лишив его при этом способности ходить.

К его удивлению, Тэйлспин не спала и даже слегка улыбнулась, поймав на себе взгляд. "Эй", — тихо сказала она. "Чего встали?"

"Да так — пара вещей", — ответил Пиф, а затем хмуро тряхнул головой. "Для начала — проверка верёвки. Мы поднимаемся всё выше, и я хочу быть уверен, что мы никого не потеряем, если кто-то поскользнется. Затем — сверка направления. Я хочу знать, что мы движемся куда надо, или что мы хотя бы уверены в этом настолько, насколько возможно". Он поглядел на Тэйлспин. Ему даже не пришлось произносить вслух, что третьей причиной остановки было желание проверить её.

"Я тут подумала", — будто бы разговаривая сама с собой, а не успокаивая его, легко проговорила пегаска. — "Это ведь удивительно комфортабельный способ путешествовать. От верёвок у меня будут судороги, но хоть вода сюда не просачивается. Чешуйчатый, может, и не очень удобный, но он хотя бы тёплый".

Спайк фыркнул и криво ухмыльнулся. "Должен заметить, поездки на драконьей спине были весьма популярны среди понивилльских жеребят, находивших меня невероятно удобным. Они, сидя на мне, засыпали".

"Они не знали альтернатив".

"Я и Рэрити тоже носил".

"Ну, у неё были и другие причины не портить тебе настроение", — поддразнивая, ответила пегаска. "Признай, Спайк. Ты — не слишком-то хороший матрас".

Пиф тяжело вздохнул. При других обстоятельствах он бы улыбнулся, увидев Тэйлспин в таком хорошем настроении, но знал, что это было устроенное специально для него представление. Тэйлспин пыталась отвлечь его от мыслей о том, что она ему сказала. У неё не получалось.

«Есть кое-что ещё», — сказал он.

Компасс расстилала карту на самом сухом месте, какое смогла найти, но при этих словах хмуро подняла глаза. "Что ещё?"

"Лёд". Пиф топнул по сырой земле. "Я видел его уже трижды с тех пор, как мы вышли. Я думал, что это — просто кусочки, упавшие с вершины, знаете. Может, немного снега выпало. Дождь холодный, но здесь слишком тепло, чтобы образовался лёд. Но последний кусок — вполне очевидно — был замёрзшим дождём: он собрался в трещине на камне".

"И?" — выглядя озадаченно, слегка склонил голову набок Спайк. "Что это значит?"

Жеребец нахмурился. "Все отчёты разведки об этом месте говорят о заклинаниях, которые, вроде как, скачут по горам", — сказал он. "Старые — те, что были наложены давным-давно, но не исчезли. Я полагаю, мы подходим к тому месту, где они начинают проявляться, и одним из них может быть заклинание холода".

"Хорошо, что я захватила свой личный обогреватель", — пробормотала Тэйлспин.

"Точно". Земной пони кивнул. "Но, говоря по правде, я беспокоюсь не об этом. Холод мы переживём. Я бы хотел, чтобы вы все хорошенько запомнили, что, как только кто-то из вас заметит что-нибудь странное — и не важно насколько это незначительно, — он должен об этом сказать. Это может спасти нам жизни".

"Ну, у меня, так или иначе, хорошие новости", — вновь подняв глаза от карты, сказала Компасс Роуз. "Пока, насколько я могу судить, мы, вроде как, на верном пути. Или на чём-то, что было путём. И идём мы как раз в ту сторону, где, скорее всего, находился Кантерлот. Пока мы продолжаем двигаться в этом направлении и подниматься наверх, мы идём куда надо".

"Хорошо". Пиф вновь надел шлем и поплотнее закутался в плащ. "Тогда выходим. Попробуем пройти ещё несколько часов, прежде чем разбить лагерь. Дайте-ка мне проверить ваши верёвки".

Несколько минут спустя они вновь поднимались наперекор дождю.

А находящееся слишком высоко, чтобы увидеть за завесой дождя, стадо призрачных лошадей следило за их продвижением злобными, сияющими глазами.

18 - Снежная буря

Уважаемые читатели, на этой главе мы, к сожалению, заканчиваем чистовики. Перевод авторских черновиков будет размещён отдельным рассказом. Все подробности изложены в описании и заметках к нему. Вот ссылка: https://stories.everypony.ru/story/8012

До того, как её рог был сломан, Компасс Роуз могла, если хотела, потянуться и почувствовать любую магию вокруг себя. В данный момент она по-прежнему могла её чувствовать, но смутно и без малейшего намёка на контроль, что был прежде. На самом деле, любая магия в зоне досягаемости вопила в голове так громко, будто кто-то вместо вежливой беседы бесконечно орёт прямо в ухо.

Ожерелье Спайка было постоянным, тихо скрипящим ощущением, в то время как закреплённые в шлемах заклинания света вонзались в разум, будто маленькие иглы. Каждый раз, когда она оказывалась слишком близко к Спайку, чувство было такое, будто кто-то заново ломает ей рог, и даже слабенькие заклинания света действовали на нервы, словно упрямая зубная боль. Ни одно из этих ощущений нельзя было назвать приятным соседством, но — приложив некоторые усилия — с этим можно было смириться.

Теперь же они поднимались всё выше в горы, и в её голове появилось ощущение всепроникающего давления. Чувство было такое, будто головная боль вот-вот должна превратиться в полноценную мигрень, и сконцентрироваться при этом было невероятно трудно.

К сожалению, учитывая ситуацию, внимание было крайне важно. Капитан был прав: в горах были вышедшие из-под контроля заклинания, а кроме того в скалах было много сырой магии. Она скапливалась над ними так плотно, что была почти видима. В каком-то смысле, она и была видима.

Они взбирались по высеченной в склоне одной из гор тропе. Справа была почти вертикальная каменная стена. Слева — насколько хватало глаз — не было ничего, кроме головокружительной высоты и отдалённых камней. Сквозь дождь виднелись и другие вершины, но не буря мешала смотреть в ту сторону. И даже не высота — хоть Компасс и не пегаска, она никогда не была так уж напугана высотой.

Нет, причина, по которой все они старались не отрывать взгляда от лежащей перед ними тропы, была в том, что заполняющая лежащую внизу долину магия впивалась в глаза, словно дыра в пространстве. Ощущение было отвратительно похоже на головокружение, и мир, казалось, начинал шататься под ногами Компасс каждый раз, когда она слишком сильно поворачивала голову влево. Горы в отдалении были — в одно и то же время — и слишком далеко и слишком близко, потому что закручивающаяся между ними сырая магия искажала восприятие пространства.

Она однажды попробовала посмотреть вверх. Это было ещё хуже. Знание о том, что висящая у них над головами перевёрнутая вверх ногами горная гряда никак не может быть настоящей, не делало зрелище менее дезориентирующим.

Большинство наполняющих горную гряду заклинаний давным-давно потеряло свою первичную форму, какой бы она ни была. Исходные цели их существования рассеялись, оставив после себя лишь чистую, перекручивающую реальность силу. Без пони, способных придать ему новую форму, облако магической энергии просто висело на месте, странным образом взаимодействуя с реальностью и заставляя всё вокруг выглядеть необычно.

Компасс даже слегка удивилась, осознав, что очарована перспективой того, что пони могли бы сделать со всей этой магией, если бы могли её зачерпнуть. Конечно, понадобилось бы титаническое количество контроля и врождённого магического таланта — куда больше, чем хватило бы у любого единорога, — но всё же, в теории, это была действительно интересная идея.

Но, в основном, она была больше занята холодом.

Большинство заклинаний давным-давно потеряло свою первичную форму, но что бы ни создавало лёд, оно, вполне очевидно, по-прежнему работало. Температура стремительно снижалась, и Компасс уже не раз обнаруживала, что ей в лицо вместо ставшего привычным проливного дождя летят потоки снега. Чем выше они взбирались, тем холоднее становилось. И чем меньше было дождя, тем больше на каменистой тропе оказывалось льда.

Это было странно, и она никак не могла отделаться от ощущения, будто пропустила что-то важное. В её голове бурлили мысли, касающиеся скорости магического угасания и теории сотворения, но это были лишь смутные очертания. Она чувствовала себя так, будто вновь оказалась в лазарете Форта МакХуффри перед страницами копии книги заклинаний Твайлайт Спаркл: вымотанной, но одновременно и странно возбуждённой — будто путаница в голове несёт в себе какую-то частицу ясности.

Хотя она не особо обращала внимание на эти мысли и не пыталась в них разобраться. Слишком многое требовало в тот момент её внимания. Прежде всего, идти по лежащей под ногами ледяной тропе было настолько трудно, что казалось, будто копыта вот-вот готовы разбежаться в стороны. Кроме того, Пиф по-прежнему каждые несколько минут спрашивал направление, пытаясь не потерять тропу в усиливающемся снегопаде.

Температура падала настолько стремительно, что Компасс начала подумывать попросить устроить привал и надеть ботинки. Хотя, ещё до того, как она успела что-нибудь сказать, Пиф вновь объявил остановку.

"Компасс", — резко произнёс он. "Куда?"

Гора, по которой они взбирались, встречалась здесь с несколькими другими, и тропа разветвлялась. Компасс тяжело вздохнула и вышла вперёд с целью осмотреться.

"Нам надо просто подниматься вверх", — проговорила она. "Ну — вообще говоря. Это должно быть на самой высокой..." Она замолчала, моргнула, вновь моргнула, прищурилась, поднесла копыто к одному глазу, затем — к другому, натужно сморщила лицо и заворчала.

"Ой. Ой, это больно».

"Не то слово", — спокойно проговорил Пиф. "Даже смотреть больно".

Каждая тропа перед ними, казалось, уходила в своём направлении. На первый взгляд, каждая казалась чёткой, но лежащий над ними туман магии был столь плотным, что глаза Компасс скосились при попытке осмотреть одну от начала и до конца. Тропа начинала следовать по склону горы и, в итоге, каким-то образом появлялась из пещеры, в которую даже не входила. Даже ещё не ступив ни на одну из троп, единорожка чувствовала жжение в роге.

"Знаете", — проговорил остановившийся позади неё Спайк, "На самом деле, я думаю, это — хороший знак. Принцессы Селестия и Луна жили в Кантерлоте. Там они учили единорогов творить заклинания. И там была библиотека, полная магических книг. Если её настолько оставили без присмотра... Ну, мы, возможно, на верном пути. Я так думаю".

"Отлично", — подумала Компасс. "Ещё больше магии. Ещё больше головной боли".

"Подождите минутку", — сказала она. "Думаю, я могу... Что-нибудь... Придумать..." Она затихла, щурясь на перекрученные тропы в попытке найти связность.

Внезапный порыв ветра захлестнул плащ вокруг неё и окутал ноги потоком снега. Компасс вздрогнула, но сосредоточилась на своей задаче. Им нужен был путь. Она занималась поиском пути. Пиф провёл бы их целёхонькими по любой территории, но в данной ситуации нужен был особый склад ума.

Здесь было важно не только её умение обращаться с картами, хоть базис и был один и тот же. У неё голова варит в расстояниях и направлениях. Магия мешает воспринимать каждую тропу как целое. Но ничего. Можно разобрать каждую по частям. На самом деле, если, быстро глянув на один отрезок, закрыть глаза, то в итоге проще собрать каждую тропу в голове — по кусочку за раз, словно головоломку.

Но это была лишь половина задачи. Расстояние тоже было искажено. Оно никак не могло остаться нетронутым в присутствии такого количества сырой магии. Пусть Компасс и могла чувствовать свивающиеся линии силы лишь смутно — словно дым в тёмной комнате, — она могла разобрать достаточно, чтобы было ясно, что тропы не всегда ведут туда, куда должны. Ей приходилось соответствующим образом смещать картинку в своей голове, передвигая линии на место, вытаскивая их из клубка одну за другой.

Пиф Хэлмет с минуту сконфуженно наблюдал за ней, а затем дёрнул головой и глянул на Спайка — тот в ответ лишь пожал плечами.

"Я без понятия", — сказал дракон. "Особенность единорогов, я полагаю. Твайлайт постоянно так делала". Он прервался. "Точно так же щурилась, бормотала и забывала обо всём на свете. Просто дай ей подумать".

Он уселся и глянул через плечо, пытаясь разглядеть свёрток ткани у себя на спине. "Ты там в порядке?"

Когда ответ, наконец, прозвучал, он, казалось, был выдавлен сквозь стучащие зубы. "Холодно".

Спайк вздохнул. "Ага", — сказал он. "Тут становится довольно холодно. Хотя мы, скорее всего, приближаемся к Кантерлоту, и я смогу развести огонь, когда доберемся. А пока..."

Он на мгновение собрался, концентрируясь на ощущении огня у себя в животе. Секунду спустя Спайк ощутил набухание и услышал тихий вздох Тэйлспин. Дракон ухмыльнулся, и Пиф благодарно ему кивнул.

Над головой прогремел гром, и громко шипящий в камнях ветер вновь укутал их потоком снега.

"Снежная буря с грозой", — подняв голову и глядя на облака, произнёс дракон. "Хе. Полагаю, так бывает только когда вокруг много магии. Рэйнбоу бы напрочь голос сорвала, если бы погодная команда так облажалась".

Жеребец тоже поднял голову, щурясь сквозь снег с дождём. "Ага", — проворчал он. "И холодает быстро. Дождь замерзает и тропа становится скользкой. Надо..."

Он вдруг замолчал, яростно моргая в попытке прочистить глаза. Спайк заметил выражение его лица.

"В чём дело?"

"Там кто-то есть". Пиф поднял копыто и указал на вихрящуюся над головой серую массу. "Парит".

"Парит?" — голова Спайка дёрнулась вверх, а лицо внезапно стало обеспокоенным. "С ума сойти. Летать в грозу опасно само по себе. Даже Рэйнбоу Дэш бы дважды перед этим подумала. А когда ещё и снег..."

Он замолчал. Теперь дракон тоже увидел: над облаком неслась серия фигур. Их можно было бы спутать с пегасами, если бы пегасы были размером со Спайка и не имели видимых крыльев.

Пара похороненных воспоминаний, наконец, ожила в его голове, и мурашки внезапно забегали куда сильнее. "О, нет", — проворчал он. "Скажи мне, что это не они".

"Ты знаешь, кто это?" — продолжая глядеть на облака, спросил земной пони.

"Возможно", — медленно проговорил Спайк. "Вкратце, если я прав, то это — злые ледяные духи, и скоро станет ещё холоднее. Я не знаю, почему они здесь, но они опасны".

Пиф опустил глаза. Он вновь повернулся к лежащей перед ними тропе. Лампа его шлема была покрыта частицами мокрого снега и начавшей образовываться коркой льда.

"Так", — резко сказал он. "Спайк. Кантерлот. Укрытие?"

Дракон моргнул. "Если он ещё цел, то да. Это был один из самых укре..."

Голос жеребца перебил его. "Сойдёт. Компасс! Нам нужен путь!" — он теперь лаял так, будто в одночасье стал полковником.

Глаза Компасс распахнулись, и она крутанулась, взглянув на земного пони. "Извини, чт..."

"У нас проблемы", — спокойно проговорил Пиф. Он указал копытом на скапливающиеся над горами облака — те вращались так, будто готовы были превратиться в смерч. Разгоняющийся ветер нёс дождь с такой скоростью, что тот двигался почти горизонтально. "Путь. Быстро".

"Я пока не поняла, куда нам", — сделав шаг назад, возразила Компасс. "Если я выберу неправильную, то м..."

"Спайк!" — Пиф с по-прежнему поднятым к небу копытом смотрел на единорожку. "Они нас убьют?"

Дракон вновь заставил себя выпрямиться, разжигая внутреннюю топку до безопасного для лежащей на его спине пегаски максимума. "Запросто", — ответил он. "Виндиго замораживают жертв живьём. И единственный способ их победить — магия".

"А её у нас нет", — не обращая внимания на невольно дёрнувшуюся Компасс, констатировал Пиф. "Значит, бежим. Найди тропу. Быстро".

"Эм", — произнёс едва слышимый в вое ветра голос. — "Кажется, он поняли, что игра началась".

Спайк вновь поднял голову. Грозовые облака громоздились над головой, образуя наполненную вспышками молний аморфную массу пара. Она вращалась всё быстрее и быстрее — будто облака лягали до изнеможения. Дракон чувствовал, что температура падает, словно камень, видел, как на камнях вокруг них образовывается лёд. Дождь обращался сначала в снег, а затем и в град.

И стадо призрачных лошадей с сияющими, призрачными глазами, громко ржа, галопировало по склону из облаков прямо к ним.

"Время вышло!" — выкрикнул Пиф. Даже его теперь было едва слышно. "Решай!"

"Направо!" — панически прокричала Компасс. "Направо! С остальным разберусь ког..."

"Да беги же!"

Пони рванулись по направлению к правой тропе, и Спайк почувствовал, как верёвка вокруг него натянулась. Трудно было отвести взгляд от надвигающихся на них виндиго, но он справился и понёсся вслед за пони.

В этом у дракона было некоторое преимущество. Пиф и Компасс двигались настолько быстро, насколько могли, но у них не было когтей. Они не могли цепляться за камень. Им приходилось осторожно бежать по образовывавшемуся льду: одно неверно поставленное копыто могло привести к падению, или даже хуже — к падению в пустоту. Связывающие их верёвки должны были предотвратить падение, но это была одна из тех мер безопасности, которые он не хотел проверять на практике.

Мчась за ними, он чувствовал расщепляющийся под лапами и ногами камень. Когти удержали бы его на горе, сколько бы льда виндиго ни создали. Когти помогали бежать против ветра — тот был столь силён, что глушил почти все звуки, и чувство при этом было такое, будто поток ледяных ножей пытается лишить его равновесия. Снег и град хлестали по лицу, мешая видеть. Спайк наклонил голову, сощурился, как только мог, и заставил себя ускориться.

Его раны вновь горели, и с каждым движением становилось всё больнее. Боль и страх затопили разум, и Спайк чувствовал, что в нём вновь начинает просыпаться дракон. Огонь внутри него хотел разгореться сильнее. Скелет хотел вырасти и растянуться. Дракон хотел обернуться, вызывающе зарычать на виндиго и скинуть их с неба.

Но подобная реакция в данный момент могла сделать лишь хуже. Над головой били молнии: взлетать было ещё опаснее, даже если бы Спайк смог удержаться в воздухе закручивающегося вокруг урагана. И Тэйлспин по-прежнему была привязана к его спине. Он не мог рисковать ею. Ради неё он старался держать рефлекторный рост под контролем.

С вызывающим воем, дракон вцепился когтями в гору и вновь бросил себя вперёд.

Пиф и Компасс едва виднелись впереди него. Или над ним, или, может быть, позади. Даже он теперь чувствовал пропитывающую всё, перекручивающую гору под ногами сырую магию. Каким-то образом он в одно и то же время пробирался по узкому выступу над бездонной пустотой и бежал сквозь снежные заносы. Спайк пытался не обращать на это внимания. Он знал лишь, что Пиф и Компасс — его маяк, и он двигается к ним, как только может.

Затем их нагнали виндиго, и мир сжался до воющей со всех сторон белизны.

Холод, более сильный, чем когда-либо, наваливался на него отовсюду. Холод был столь силён, что сдавливал тело, словно тиски. Он различил крик Тэйлспин у себя на спине и почувствовал, как та начала извиваться в держащих её верёвках. Он не мог слышать, не мог видеть, и едва мог двигаться.

Спайк по-прежнему был всё так же силён. Виндиго не лишили его сил — они просто заключили его ноги в сплошной лёд, слишком холодный, чтобы даже разгорающийся жар тела дракона мог его растопить. Он видел, как они кружат вокруг него — громовой поток призрачных форм, ржущих и фыркающих так громко, что издаваемые ими звуки заглушают ветер и гром.

Дракон испустил ещё один вой — звук чисто животного отчаяния, — вновь заставляя себя двигаться, и почувствовал, как лёд вокруг ног сломался. Сияющие будто разбитое стекло осколки взметнулись в воздух. Секундой позже буря подхватила их, бросив ему в лицо. Он вновь завыл, а затем превратил вой в пронёсшееся по воздуху и окутавшее ближайшего виндиго изумрудным пламенем копьё огня. Тот закричал и упал, исчезнув из виду в искажённом пространстве.

Спайк не мог ни слышать, ни видеть остальных, но верёвка по-прежнему была обвязана вокруг него и натянута. Он рванулся вперёд, следуя за ней. Виндиго, как один, двинулись ему на перехват. Спайк почувствовал вновь начавший накапливаться лёд, взрыкнул и ударил лапой. Он не был уверен, материальны ли виндиго, но почувствовал, как дотронулся до чего-то, и путь внезапно очистился от чудовищ.

Дракон устремился вперёд, словно пуля — он не бежал, а прыгал, каждый раз хватаясь когтями за склон ровно на мгновение, требовавшееся, чтобы успеть прыгнуть вновь. Несколько отвратительных секунд ему казалось, будто мир парит у него над головой — будто он вверх ногами висит на каменном своде, пытаясь за него удержаться, а не пройти по нему. Он потряс головой, отбрасывая иллюзию, вновь сконцентрировался на верёвке и продолжил двигаться.

Пиф и Компасс были впереди него — стояли на обрыве. Виндиго сбегались туда со всех сторон. Спайк видел, как вокруг нарастает подбирающийся всё ближе к двум пони, угрожающий поглотить их лёд. Дракон зарычал, ускоряясь...

...И увидел, как Компасс Роуз упала с обрыва ещё до того, как он успел до неё дотянуться.

Секунду в его голове царила абсолютная пустота — он не вполне осмыслил то, что только что произошло. Затем он увидел, как верёвка вокруг пояса Пифа натянулась. Жеребец закричал. Спайк смотрел, как тот отчаянно пытается удержать равновесие на скользких камнях. А затем Пиф тоже упал.

Спайк забыл о виндиго. Теперь у него в голове была лишь одна цель. Верёвка вокруг него на мгновение натянулась, а затем порвалась: последняя надежда была потеряна. Дракон напряг мышцы и загромыхал вперёд словно локомотив, с каждым рывком разрывая когтями камень и лёд.

Его крылья медленно, с трудом расправлялись, сопротивляясь набегающему потоку ветра и льда. Он чувствовал, как их окунает холод, знал, что связки в них рвутся. Дракон не обращал на это внимания, заставляя крылья распахнуться шире, а затем достиг обрыва и прыгнул.

Спайк услышал, как виндиго закричали у него за спиной и вновь пустились в погоню. Он не стал обращать внимания и на это. Под собой он видел пару падающих тел. Буря дёргала крылья из стороны в сторону. Он плотно сжал их, заставил выровняться, слегка подтянул. Теперь дракон не падал — теперь он нырял, набирая скорость.

Сначала поймай — потом придумаешь, как затормозить. Это была не самая рациональная мысль, но на большее его не хватило.

Пространство вокруг вновь перекручивалось. Даже на набранной им головокружительной скорости, Спайк мог понять, что вокруг становится всё больше и больше магии. Каменные шипы продолжали появляться из пустоты прямо на его пути. Дракон дёрнул кончиком крыла, свернул, продолжил лететь. Он не мог махать, ускоряясь. Даже несмотря на отчаяние, ему было вполне ясно, что при этом возникшие усилия разорвут крылья пополам.

Пиф был прямо перед ним и выглядел он так, будто не может выбрать: ужаснуться падению, или же изумиться внезапному появлению Спайка. Дракон не стал ничего объяснять. Вместо этого он потянулся и обхватил туловище жеребца лапой. Спайк чувствовал, что его кости вновь скрипят и растут помимо его воли, и знал, что Тэйлспин теперь трудно дышать из-за врезавшихся в тело верёвок. Но он не мог отвлекаться на управление своим размером и лететь одновременно. Он подтянул Пифа, прижал его к чешуе у себя на груди, а затем перевёл глаза на Компасс Роуз.

Единорожка находилась в состоянии чего-то вроде управляемого падения; или падения, управляемого настолько, насколько вообще было возможно, учитывая завывающий вокруг ветер. Она вытянула все четыре ноги в стороны, очевидно, пытаясь замедлиться, но не смотрела на Спайка. Она смотрела вниз и выглядела так, будто вновь пытается выбрать, по какой тропе они должны пойти.

Ещё один камень выплыл из склона, и дракон вновь дёрнул крылом, уклоняясь. Он приближался к ней. Когти тянулись к задним ногам кобылы. Он умудрился схватиться за левую и начал тащить Компасс к себе.

Она обернулась и посмотрела на него. Единорожка пыталась прокричать что-то, но звук утонул в громе. Она вновь закричала, и ветер украл слова прежде, чем они достигли Спайка.

Спайк прижал её к груди, не обращая внимания на крики и возню. Его глаза по-прежнему смотрели вперёд — на быстро приближающуюся долину. Он поймал их. Теперь ему нужно было затормозить, не поубивав их.

Компасс закричала громче. Спайк глянул на неё и увидел, что та отчаянно указывает вперёд. В потоке набегающего воздуха он разобрал лишь хриплое и надтреснутое от усилия: "Ты видишь?"

Дракон вновь посмотрел вперёд и прищурился. Затем он почувствовал, как пространство вокруг него перекрутилось.

Долина исчезла. Они уже не падали, а парили сквозь шторм над выступающим из склона горы под ними плато. Внизу виднелись покрытые снегом и льдом разрушенные строения.

Кантерлот.

Компасс нашла тропу. Они добрались. Спайк напрягся, пытаясь разобрать детали, но город выглядел как-то неправильно: тени лежали там, где не должно было быть теней.

Затем он почувствовал, как крылья схватились, и снизу послышалась какофония ржания. Виндиго нагнали их, и итак натянутые до предела в попытке удержать их в бурном потоке воздуха крылья внезапно промёрзли. Спайк почувствовал, что в животе у него потянуло — притяжение вмешалось, забирая своё, и они начали стремительно падать.

В этот раз он действительно падал. Лежащие внизу улицы города взмывали навстречу. Массивная чёрная громада — это мог быть лишь Кантерлотский Замок — приближалась с каждой секундой. В заполнившей разум внезапной панике, мысль о том, что он, наконец, возвращается домой, выглядела даже немного забавной. Спайк почувствовал поднимающийся в горле сдавленный смех.

Он поборол его. Они всё ещё были живы. Спайк не мог позволить остальным умереть вот так. Это были его друзья, и они пошли, чтобы помочь ему. Он не мог их подвести.

С усилием ещё большим, чем в первый раз, дракон медленно расправил крылья.

Лёд затрясся, пытаясь сдержать его мощь, а затем раскололся серией скоропалительных хлопков. Спайк почувствовал рвущий крылья ветер. Ветер был силён — слишком силён, чтобы идти ему наперекор: при такой скорости и в таком ветру Спайк просто не мог себя остановить.

Он всё равно попробовал. Поджимая ноги и пытаясь выпрямить крылья в вертикальном положении, дракон невольно заревел от усилия. Получалось медленно — слишком медленно, а замок приближался слишком быстро, — но он справился. И моментально почувствовал врезавшийся в растянутые перепонки ветер. Некоторые перепонки порвались моментально – Спайка пронзили молнии.

Но он не остановился. Со всей своей силой, он отвёл крылья, а затем хлопнул ими один лишь раз — сильнее, чем когда-либо. Это было всё, что он мог сделать.

Этого было не достаточно. Пусть даже Спайк чувствовал, как его сила порвала воздух на части — он не опёрся на него, а ударил по нему; пусть даже звук этого удара прокатился по городу, дюжину раз отразившись от зданий и оглушив дракона так, как до сих пор не удалось даже шторму; пусть даже он чувствовал, что растянутые крылья под невероятным давлением рвутся всё сильнее; он знал, что этого было не достаточно. Он прижал Пифа и Компасс к груди, свернулся вокруг них, как мог, и приготовился к удару.

Последним, что Спайк почувствовал перед тем, как мир погас, был сокрушительный удар ворот Кантерлотского Замка по чешуе.

Древние обычаи

Пробуждение

Кровь в вине

Spark

Закон Эквестрии

Выход дракона

Тай-инь

Происшествие

Томминокеры.

Люди с зелёными глазами

Что связало их [What Bound Them]

01 - Сплетение

02 - Я обещаю

03 - Карусель Бутик

04 - Эверфри

05 - Замок Твайлайт

06 - Музыка ночи

07 - Ненависть

08 - Наш странный дуэт

09 - Асы в небе

10 - Ривалли

11 - Товарищи

12 - Наши лучшие годы

13 - Отпустить

14 - Нужда

15 - Решения

16 - Тропой тёмной, одинокой

17 - Бездонный дол, безмерности потока

18 - Снежная буря