Что связало их [Авторские черновики. СПОЙЛЕРЫ - читайте описание и заметки!]
19 - Там, где ночью чёрный трон
Что-то нечего мне писать в примечаниях переводчика, так что я просто продолжу констатировать, что название данной главы тоже взято из "Страны снов" Эдгара Аллана По (Edgar Allan Poe, "Dream-Land"). И взято всё так же в переводе Валерия Брюсова. Хоть, в данном конкретном случае, перевод уже и отличается достаточно сильно от оригинала, получилось, на мой взгляд, даже лучше. В оригинале было: "An Eidolon Named Night". Был бы "Эйдолон по имени НОЧЬ" при дословном, что бы вам это сказало? Я поставил третью строку перевода на место третьей строки оригинала. Что-то в любом случае теряется — это неизбежная ситуация при переводе; особенно при стихотворном.
Тэйлспин боролась во тьме.
Спайк не двигался. Она видела немногое, и поэтому его точное состояние оставалось загадкой, но пегаска была уверена, что хорошо такое кончиться не могло. Обёрнутые вокруг неё плащ и одеяла ограничивали почти весь обзор. Но она могла слышать, а того, что она всё-таки могла видеть, было более чем достаточно.
Тэйлспин лежала в черноте, пытаясь побороть накатывающие на её решимость волны изнеможения. Тело хотело спать, и она знала, что в этот раз сон будет вечным. Холод и давление вырвали немногие подаренные заклинанием Компасс Роуз силы. Ей пришёл конец — полностью и окончательно.
Но у неё ещё оставалась пара мгновений, и в ней нуждались. Так что она с трудом глотала воздух и ёрзала, пытаясь освободить задние ноги от сокрушительного давления верёвок.
Глаза постепенно привыкали к темноте. Там было не абсолютно темно. Стены здания, в которое они врезались, были крепки, но Спайк — дракон, и на его стороне было ускорение. Массивные двойные ворота не имели ни шанса. В данный момент в них зияла огромная, пропускающая немного тусклого света снаружи дыра. Свет всё же был — слабый и пасмурный, едва позволяющий различить смутные очертания окружения.
Поле зрения пегаски, похоже, сокращалось до малюсеньких точек. Всё остальное кружилось в вихре черноты. И — даже при этом — Тэйлспин видела, как из неё облачками пара вырывается дыхание. Несмотря на неустойчивое, ослабленное состояние, она отметила, что маленькие струйки выглядят до жалости слабыми и становятся всё слабее.
Кобыла заставила себя дышать глубже и почувствовала, как мышцы этому воспротивились. "Всего несколько минуток", — думала она. "Всего несколько минуток. Пожалуйста. Только чтобы убедиться, что они живы. И попрощаться".
Заворчав от усилия — раздался лишь писк — она вытянула ноги на свободу. Гравитация моментально потянулась и схватила её, стаскивая со спины дракона.
Тэйлспин бы не смогла остановиться. Её ноги не успели бы отреагировать. Кроме того, даже несмотря на болезненность, это был быстрейший и самый простой путь до земли.
Она упала на бок. Как и ожидалось, было больно, и пегаска задохнулась. В голове поплыло, а сердце пропустило удар. Затем — ещё один. Какое-то мгновение Тэйлспин была уверена, что вот-вот погрузится в последний раз, но, будто бы в ответ на её тихие мольбы, ритм восстановился.
Спасибо.
Мир размылся и состоял лишь из бессвязных ощущений и уверенности в том, что скоро она сможет поспать. В какой-то момент Тэйлспин осознала, что плачет. Это был странный способ плакать. Слёзы текли из уголков глаз, но и только. Дыхание не запиналось. И даже дрожи больше не было.
Она чувствовала тепло.
Затем она заметила, что сидит возле чего-то. Вечность ушла на то, чтобы понять.
Во время столкновения с воротами Спайк свернулся вокруг Пифа и Компасс, пытаясь закрыть их от удара. Дракон, без сомнения, принял на себя огромную его часть — чешуя была крепче любой брони, и к моменту столкновения он вымахал почти до размера в два раза больше минотавра. Она задумалась о том, как много целых костей у него осталось, и остались ли они вообще. Вероятно, не много.
В момент приземления Спайк как-то умудрился повернуться боком, вытянув обе лапы в отчаянной попытке избежать смерти пони, которых держал. Это, вероятно, не сработало. Но именно там она в данный момент и находилась. Пегаска опиралось спиной на одну из вытянутых лап дракона.
К своему изумлению, Тэйлспин улыбнулась. Слёзы по-прежнему катились по щекам, и она знала, что ей предстоит умереть там — одной, в холоде, в окружении мёртвых друзей. У неё даже не было шанса попрощаться с Пифом, или услышать, как он будет нести всю ту чушь, которую, как он думал, надо сказать, хоть они оба итак всё это знали.
Но Тэйлспин могла думать лишь о том, что — до самого конца — Спайк пытался спасти их, а Пиф пытался вытащить их, а Компасс пыталась найти путь. Они пытались изо всех сил. Потому, что они были друзьями.
"Друзья до конца", — подумала она. "Я рада, что знала вас".
Голова пегаски откинулась на чешую. Не обращая внимания на слёзы, она закрыла глаза, и засмеялась в лицо тьме.
Что-то её покидало. Тэйлспин это чувствовала. Она могла даже отследить процесс — отсчитать то, что, она знала, было её последними вздохами.
"Всего четыре", — думала она, чувствуя, как в голове плывёт. "Всего четыре. А потом я, наконец, лягу спать".
Она смутно осознала новое ощущение. Ощущение лёгкого давления на ногах. Тэйлспин оставалось три вдоха, но она умудрилась поднять голову и посмотреть на источник.
Что-то лежало на её ноге. Это было витиеватое золотое украшение с вправленным в него рубином в форме сердца. Вечность между третьим и вторым вдохом заполнилась воспоминанием о том, что это, и улыбкой.
«Он так и не отпустил её», — раздумывала Тэйлспин. Она не знала, как ожерелие оказалось на её ноге, и не волновалась об этом. Какое значение это имело в тот момент? Одно из передних копыт — она была слишком дезориентирована, чтобы понять какое именно — двинулось и опустилось на рубин. "Он по-настоящему..."
«...Любил её».
Там — в глубочайших гранях драгоценного камня — что-то было. Что-то сильное.
Оставался лишь один вздох. Если бы пегаска выдохнула, то могла бы поспать. Это было бы так просто, а она так давно не отдыхала. Но Тэйлспин помнила выражение лица Пиф Хэлмета в тот момент, когда сказала ему, что сделал кокон и что должно произойти. Она помнила, как он умолял.
Во тьме Тэйлспин закрыла глаза и начала пить.
Каждая частица тела Компасс Роуз болела. Рёбра болели так, будто их сломали, ноги — будто они никогда больше не двинутся, а шея — будто кто-то очень сильно постарался её сломать. Даже волоски на всём теле болели. Но ничто из этого и близко не могло сравниться с раскалывающей голову, напоминающей промышленную пилу мигренью. Рог устроил ей пытку.
Где бы она ни находилась, магия была повсюду. И не хорошая магия, кстати. Даже полуослеплённая, она чувствовала сходство между этой магией и злой мощью, которой была наделена Королева Кризалис. Эта магия забирала, забирала и никогда не останавливалась. Магия была голодной и разъедающей. Единорожка чувствовала, как волны магии крадутся по её шёрстке, словно армия насекомых, которых невозможно стряхнуть.
Прошло немало времени, прежде чем она осознала, что посредством обычных чувств может воспринимать и другие вещи. Наиболее очевидными были ощущение тепла и трещащий звук.
Огонь.
Компасс открыла глаза и была немедленно вознаграждена за это уколом боли — ударивший в зрачки свет был слишком ярок. Несколько секунд спустя — когда, наконец, смогла без стона открыть глаза вновь — она подняла голову.
Они находились в похожем на парадный зал помещении. Это напомнило замок в Сплетении, но данный зал каким-то образом казался даже крупнее и более богато украшенным. Она бы даже сочла его более прекрасным, если бы не тени.
Тьма в зале непонятным образом казалась гуще, чем должна была быть — будто это была отдельная, самостоятельная сущность, а не просто характеристика лишённого света места. Когда единорожка отворачивалась, в темноте, казалось, начинали танцевать и смещаться странные фигуры, всегда исчезавшие до того, как она успевала на них взглянуть.
Компасс энергично потрясла головой. Позади неё было пламя. Это нужно было проверить.
Она медленно, застонав от усилия, перевернулась.
У парадного зала было ещё одно сходство с замком в Сплетении: здесь были массивные, богатые, развешанные по стенам гобелены. Кто-то снял один, сложил на каменном полу, а затем зажёг. Из него тёк густой, медленно уплывающий к пещерообразным выемкам зала чёрный дым – гобелен горел не очень хорошо, но давал немного тепла.
Спайк лежал в нескольких ярдах — сбоку от огня. Дракон выглядел так, будто не двигался с самого момента падения. Он по-прежнему был большим и могучим, но в данный момент казался ещё и побитым — будто боец, с треском проигравший в схватке за главный приз. Его рот был открыт, и Компасс видела, что несколько зубов сломано. Пара торчащих из спины Спайка гребней была разбита, и даже некоторые чешуйки выглядели так, будто раскололись от силы удара.
Хотя хуже всего были крылья. У Компасс в животе потянуло при виде того, что с ними стало. Одно крыло завернулось под тело дракона, оказавшись придавленным к камню, и было по большей части скрыто от глаз. Но, даже лёжа на месте, она понимала, что плоть меж его костей ужасающе изодрана. Другое — то, что не было придавлено, — выглядело ещё хуже. Оно было не только столь же ужасно изодрано, но и вывернуто. Один из суставов оказался выкручен в абсолютно неестественном направлении.
Компасс не знала, насколько легко лечатся драконы, но ей было трудно представить, что Спайк сможет когда-нибудь вновь подняться в воздух.
Раздался мягкий звук, она повернула голову и взглянула на источник. Компасс заметила его через некоторое время — огонь мешал. И ещё задачу усложняло то, что красный цвет шёрстки Тэйлспин был столь же ярок, как и пламя.
Она моргнула.
Тэйлспин...
Ещё некоторое время ушло на то, чтобы собрать копыта в кучу, и — когда она, наконец, справилась — даже пытаться встать оказалось трудно. В итоге она поднялась на передних ногах и сощурилась поверх огня.
Это была Тэйлспин. Пегаска согнулась над во весь рост растянувшимся на полу Пиф Хэлметом и ворчала, крутя что-то вокруг его ноги.
"Тэйлспин?"
Кобыла с огненной шёрсткой помедлила, а затем повернулась и через плечо глянула на Компасс, широко ухмыляясь. У неё на шее что-то блеснуло золотым и алым. "Эй", — произнесла она. "Хорошо, что ты очнулась. Мне было одиноко".
На протяжении нескольких секунд Компасс в изумлении глазела на неё. Всего несколько часов назад пегаска выглядела, словно седеющий скелет. Теперь же её шёрстка вернулась к своему нормальному сверкающе-алому цвету, и, хоть она по-прежнему выглядела худой, больше не казалось, будто её рёбра можно пересчитать, просто глядя на неё.
Наконец Компасс умудрилась произнести: "Как?"
Тэйлспин указала копытом на рубиновое ожерелье. "Вот так", — ответила она. "После падения оно оказалось у меня. Не вполне уверена как именно, но я не жалуюсь. Оно... Магическое, или что-то такое".
Рог Компасс вновь затрепетал, и она сморщилась. "Я так и думала. Я не догадалась, что это была лечебная магия".
Тэйлспин нахмурилась и опустила взгляд, неловко переминаясь на месте. "Потому, что она не лечебная".
"В смысле?" — Компасс, наконец, умудрилась встать. Ноги тряслись, а мышцы горели, но она справилась. "Тогда как ты... Вот это всё».
Пегаска сморщилась и вновь повернулась к Пифу. Теперь — стоя на ногах и глядя поверх огня — Компасс разглядела, что обёрнутая вокруг ноги жеребца штука была импровизированной шиной.
"Кокон что-то со мной сделал", — пробормотала Тэйлспин. "Что-то, что твоей магии оказалось не под силу. Он сделал меня, ну, вроде, как ченжлинга. Теперь мне нужно питаться как им".
Компасс моргала. "То есть ты питаешься..."
"Нет", — резко прервала её пегаска. "Мне надо питаться как им, но я не стала. Поэтому мне не становилось лучше. Я голодала". Она замолчала, вздохнула, и добавила: "Я не сказала потому, что не хотела, чтобы ты винила себя. Прости".
Гнев, которого она, похоже, ожидала, всё не приходил. Компасс чувствовала себя сбитой с толку. "Тогда как ты теперь вылечилась?"
"В ожерелье есть что-то", — по-прежнему не поднимая взгляда от ноги Пифа, ответила Тэйлспин. "Я думаю, это... Что-то вроде хранилища, где лежит всё, что Спайк чувствовал к своей жене. Хватает на то, чтобы стоять на ногах. Мне не вполне удобно пользоваться ожерельем без спроса, но вам всем нужна была помощь".
Похоже, что добавить к этому было нечего. Компасс лишь потрясла головой, пытаясь остановить вращение комнаты, и неуверенно пошла к огню.
Тэйлспин до сих пор прилаживала шину к ноге Пифа. Она взяла пару коротких металлических прутов — предположительно ранее поддерживавших весело пылающий теперь позади неё гобелен — и несколько спасённых от огня толстых отрезков ткани и в данный момент пыталась привязать пруты на место.
Пиф был без сознания, на голове и груди жеребца уже появилось несколько больших, отчётливых синяков, но он дышал. Хотя его ноге повезло меньше. Это была всё та же, на которую в крепости накладывали шину, подозревая трещину. Падение, очевидно, превратило трещину в полноценный перелом: даже с прилаженной к ней шиной, нога сгибалась там, где не должна была. Тэйлспин старалась как могла, но она не была медиком.
Компасс доковыляла до них, а затем вновь рухнула на пол, тяжело дыша. Тэйлспин, оторвавшись от работы, глянула на неё и нахмурилась.
"Ты, главное, не дёргайся", — сказала она. "Честно говоря, я вообще в шоке от того, что мы все живы. Отдыхай».
"Это ведь мы тебя должны были таскать", — пробормотала Компасс в ответ, но всё же легла на пол. Она была слишком вымотана, чтобы спорить.
"Да, и теперь мне, похоже, придется вытаскивать всех вас", — практичным тоном ответила пегаска. Она в последний раз заворчала, поправляя свою импровизированную шину, а затем вздохнула. "Получилось так себе", — пробормотала она. — "Но это всё, что я могу. Хотя бы больше не торчит не в ту сторону".
Тэйлспин встала и подбежала к Компасс. "Ты как? Кости целы?"
Компасс закивала головой. "Похоже, что да", — ответила она. "Но мой рог меня убивает. Тут полно магии". Она нахмурилась, вздрогнула, и добавила: "Плохой магии. Как у Кризалис, но... Хуже, если такое вообще возможно". Она вновь глянула на тени. "Мне тут не нравится".
"Мне тоже", — глядя в ту же сторону, проговорила Тэйлспин. "Но уйти мы не можем. Не знаю, почему эти штуки не пошли за нами, но я смотрела сквозь дыру в воротах — они все там, кружат вокруг замка. Мы в западне".
"И что будем делать?" — Компасс вновь взглянула на Спайка. Грудь дракона по-прежнему ровно вздымалась и опускалась, но других признаков движения не было.
Пегаска вздохнула. "Мой ответ тебе не понравится".
"И всё же мне нужно его услышать", — вновь повернувшись к ней, хмуро произнесла Компасс. "Пока лишь мы с тобой очнулись. Мы должны что-нибудь сделать".
Тэйлспин кивнула, и, очевидно, не задумываясь об этом, положила копыто на рубиновое ожерелье. "Именно", — согласилась она. "Пока лишь мы с тобой очнулись, и мы должны что-нибудь сделать. Спайк сейчас не в состоянии куда-то идти, а нога Пифа... Они в ближайшее время никуда не пойдут, да и ты не слишком-то хорошо выглядишь. Мы не можем оставаться тут и не можем выйти. Так что". Она набрала воздуха, а затем продолжила: "Я пойду — обыщу замок".
Компасс заморгала. "Ты нас оставишь?"
"Нет", — Тэйлспин замотала головой. "Не надолго, по крайней мере. Я вернусь, как только смогу. Мы не можем выйти, не можем позвать на помощь, и у нас нет ничего, чтобы помочь Пифу и Спайку. У нас, к тому же, нет никаких гарантий, что те ледяные штуки не войдут за нами. Если мы останемся здесь, мы умрём — так, или иначе".
"А как нам твоя прогула по замку поможет?" — с лёгким оттенком паники в голосе спросила Компасс. Мысль о том, чтобы оказаться оставленной в зале с двумя бессознательными компаньонами, наполняла её ужасом. Тени были слишком близко.
"Не знаю", — хмуро призналась пегаска. "Но Спайк говорил, что тут может быть что-нибудь полезное, даже если мы и не найдем Элементы Гармонии. Возможно, я найду что-нибудь, что нам поможет. Шансов мало, но всё же больше, чем сейчас".
Компасс не сразу заставила себя кивнуть. Как бы ни пугало то, что Тэйлспин собирается их покинуть, она не могла придумать ничего лучше и была явно не в состоянии идти на разведку самостоятельно. "Только пообещай, что вернёшься, как только сможешь", — проговорила она.
Тэйлспин кивнула. "Конечно. Присмотри для меня за Спайком и Пифом. Если они очнутся, им скорее всего понадобится еда и вода".
Перед глазами Компасс возник образ сломанного крыла Спайка, и она сморщилась. "Им понадобится нечто большее", – подумала она.
Мягкий шелестящий звук вернул её в реальность. Тэйлспин, глядя в дальний конец зала, с решительным видом накидывала комплект седельных сумок. "Если огонь начнёт слабеть, ещё один гобелен лежит у упавшей двери".
"Ты уже уходишь?"
"Бессмысленно время терять", — надевая на голову один из шлемов, ответила пегаска. Каким-то чудесным образом свет до сих пор работал. "Мы по-прежнему не знаем, как быстро эти штуки найдут способ войти".
Компасс вновь кивнула. "Хорошо", — произнесла она, хмурясь. "Только... Будь осторожна, ладно?"
"Буду". Тэйлспин улыбнулась. Компасс даже слегка удивилась тому, что это оказалась естественная улыбка — без малейшего намёка на принуждённость. "Не волнуйся", — потянувшись и положив копыто единорожке на плечо, продолжила пегаска. "Я вас не брошу. Просто пригляди для меня за Пифом и Спайком. Вернусь, как только смогу".
"Ладно". Компасс вздрогнула, и Тэйлспин успокаивающе похлопала её по плечу.
"Всё будет нормально", — беспечно проговорила она. "Вместе мы многое пережили. И это переживём".
А затем она повернулась и зарысила в темноту.
Поначалу величественная архитектура и блеклая слава Кантерлотского Замка напомнили Тэйлспин руины, которые они нашли в Сплетении. Эти залы тоже были украшены витиеватыми гобеленами и изысканными статуями, изображающими различных известных личностей античности. Кроме того, дизайн был во многом похож. Пегаска несколько раз замечала гобелены, изображавшие двух сестёр аликорнов, которых Спайк называл Селестией и Луной, а так же Твайлайт Спаркл.
Но на этом сходства заканчивались. Тот замок был старым и угасающим, но нормальным. Камень оставался камнем. Если бы в тот замок ни пробрались ченжлинги, они были бы там в полной безопасности.
Этот замок был иным. Краем глаза она замечала, как в стороне клубятся странные формы. Тэйлспин была уверена, что несколько раз слышала шёпот на незнакомом языке. Свет шлема не развеивал тьму, а лишь заставлял ту на пару секунд отступить.
Замок Твайлайт был древним, но и только. С этим местом что-то было не в порядке.
Несмотря на видимое отсутствие цели, она всё равно продолжала идти. Она не знала, что может быть в этом замке. А если бы и знала, то не имела понятия, куда за этим идти. Спайк был единственным знавшим замок членом группы, а он был без сознания.
Тэйлспин предпочла бы подождать, пока он ни проснётся, и узнать о замке побольше, прежде чем уходить, но ледяные существа до сих пор находились снаружи. Нельзя было терять время. Так что она продолжала идти, пытаясь игнорировать всё нарастающий ужас.
Она дважды слышала, как что-то царапает по камню позади неё. Она дважды оборачивалась и не видела ничего, кроме тьмы и танцующих по краям зловещих фигур.
Блуждая, Тэйлспин прошла дюжины комнат, а запертых дверей было и того больше. Большинство пройденных ей комнат было не особо легко опознать. Некоторые, очевидно, являлись гостиными. Другие — гостевыми спальнями. Одна или две могли сойти за посты стражи. Ни в одной не было ничего полезного.
Наконец пегаска повернула за угол и оказалась перед дверями, сильно отличающимися от всех остальных.
Это были большие, богато украшенные двойные двери, в которые бы запросто прошёл Спайк — даже в его увеличенной форме. Тэйлспин не была уверена в том, из какого материала они сделаны. Это напоминало нечто, вроде покрытого гравировкой и драгоценными камнями алебастрового камня, составляющего покрывающую каждый дюйм огромной поверхности картину.
Там были изображены шесть стоящих на задних ногах кобыл — с причудливо огранёнными в форме их меток кристаллами над головами. Пять из них — две земных пони, две пегаски, и белая единорожка, в которой она моментально опознала Рэрити — стояли у краёв дверей, образуя вокруг изображённой по центру нечто вроде пятиугольника; это должна была быть никто иная, как Твайлайт Спаркл.
Драгоценные камни ярко сверкали в свете нашлемной лампы, и Тэйлспин на какое-то время почти забыла о, кажется, подкрадывающихся к ней тенях. Затем она потрясла головой и пошла вперёд. Пегаска не могла впустую тратить время, даже любуясь столь великолепной работой. Особенно теперь, когда она наконец-то наткнулась на первый признак чего-то важного.
Тэйлспин немного прошла вперёд и моментально остановилась.
Несколько вставленных в двери драгоценных камней начало сиять. Это был тусклый свет — едва достаточно яркий, чтобы заметить. Одним из светящихся камней был висящий над оранжевой земной пони огранённый в форме яблока рубин. Другим — набор розовых воздушных шариков над розовой кобылой на другой стороне двери.
Она помедлила, неуверенная, стоит ли продолжать идти вперёд, но, казалось, ей пока ничто не угрожает. Она сделала ещё один шаг, и камни засияли ярче.
Пегаска сглотнула, сжала зубы и вновь пошла вперёд.
Донёсся тихий рокот, и двойные двери перед ней начали распахиваться. Находящаяся за ними комната была огромна — даже больше, чем приёмный зал, — и лампа освещала лишь небольшую её часть. Тэйлспин могла различить лишь стоящие по бокам два ряда статуй — они изображали всё тех же кобыл. А в самой дальней части комнаты находился двойной трон.
Тэйлспин замерла.
Там кто-то сидел.
Фигура была высокая и извилистая, но лишённая какой-либо изящности. Пропорции были странными, а конечности — уродливыми и асимметричными. Одна лапа была длинной, тонкой, с острыми когтями, а другая — короткой и мускулистой. Ноги тоже были неравны: одна чешуйчатая, а другая — с копытом. Даже рога были разными.
Но хуже всего было лицо. Это была перекрученная, показная карикатура на лицо пони: с ужасно закрученной мордой и бесформенной головой. Зубы существа были острыми, зазубренными, и торчали изо рта под ненормальными углами. Один из них был особенно длинным и, загибаясь под нижнюю челюсть чудовища и блестя в слабом свете, смотрелся по-настоящему злобно.
А его глаза — его ужасные, жёлтые глаза с безумными, кроваво-красными зрачками — были направлены прямо на внезапно потерявшую способность двигать ногами Тэйлспин. В тот момент она могла лишь неподвижно глазеть и надеяться, что чудовище отвернётся, и тогда она сможет умчаться.
Чудовище не отвернулось. Его губы свернулись в маленькую, плотоядную, обнажившую ещё больше отвратительных зубов улыбку.
"Ах", — произнесло оно пропитанным самодовольством голосом. "А я всё гадал, когда же кто-нибудь из вас меня найдёт". Чудовище оттолкнулось от трона и, к изумлению Тэйлспин, согнулось в низком, театральном поклоне. "Я Дискорд — Владыка Хаоса. Крайне рад вас видеть".