Что связало их [Авторские черновики. СПОЙЛЕРЫ - читайте описание и заметки!]
23 - Рагнарёк
Рагнарёк в германо-скандинавской мифологии — гибель богов (судьба богов) и всего мира, следующая за последней битвой между богами и хтоническими чудовищами. В оригинале написано "Ragnarøkkr" — гуглопереводчик подсказывает, что на исландский манер.
Метка Трикси Луламун, судя по всему.
Ключ в музыке — знак линейной нотации, определяющий звуковысотное значение нот. Если я не путаю, это — метка Октавии.
Небо над Эквестрией было залито звёздным светом. Бесчисленные проколы сияли в черноте, словно блестящие опалы. Они висели над Кантерлотом, как сплетённая из бесчисленных узоров пелена драгоценных камней: здесь — волшебная палочка с наконечником в виде звезды1, там — катушка ниток, музыкальный ключ2 у самой правой башни замка, трио бриллиантов прямо над ним.
Несмотря на подтекст, Дискорд не удержался от того, чтобы прерваться и восхититься художественностью картины. Тысячи и тысячи созвездий вращались и танцевали в ночи над его головой. Пока он смотрел, под тремя бриллиантами, мигнув, появились новая группа звёзд, изображающая щит с крыльями, похожими на крылья летучей мыши.
И в центре картины висел окунающий Эквестрию в молочно-белое сияние лунный серп.
Дискорд встряхнулся и поторопил себя.
Замок, конечно же, был опечатан, но мелочи вроде законов реальности никогда прежде ему не мешали. Большая часть магии стекала с его шкуры, словно вода с... Ну, словно вода с чего-то, с чего он хотел, чтобы та стекала. Наложенное на замок защитное заклинание оказалось сильным, но не неразрушимым, и, к тому же, было рассчитано не на него. Он прошёл сквозь него, даже не особо задумываясь об этом.
В приёмном зале оказалось несколько тел. Меньше чем Дискорд ожидал, учитывая обстоятельства. Большинство тел принадлежало страже. Возможно, они успели эвакуировать гражданский персонал до того, как стало слишком поздно. Не то чтобы это имело какое-то значение: вокруг города было другое заклинание. Пока заклинание держалось, никто не мог ни войти, ни выйти; а то, от чего они убегали в кантерлотской ночи, было настолько близко к вездесущности, насколько это вообще возможно.
Драконикус аккуратно переступил через Лунного Стража с перепончатыми крыльями — жеребец упал так, что перегородил лестницу — ничего интересного, кроме метки в виде щита на бедре трупа. Если судить по броне, жертвой стал очередной неприметный стражник. Это тоже было неважно. В нескольких ярдах в стороне столь же неподвижно растянулся Капитан Стражи.
Кобыла, которую искал Дискорд, ждала в тронном зале. Это было понятно по тому, что она сразу же подняла голову, хоть и вошёл он не через дверь. Или, говоря точнее, он вообще не воспользовался ни одним из обычных входов.
Губы Кошмарной Луны свернулись в улыбку. "Дискорд", — весело произнесла она. "Мы всё гадали, когда же ты прибудешь".
Химера отодрала себя от одного из гобеленов, на котором притворялась кормящей чрезвычайно невыносимо выглядящего белого кролика Флаттершай. Секундой позже Дискорд стал похож на самого себя — хоть и слегка более плоского.
"Луна". Он ухмыльнулся ей в ответ и заговорил приятным, очевидно лишённым даже малейшей доли сарказма голосом. "Вновь вернулась к своему Царственному Голосу, я гляжу. Значит ли это, что, чтобы усидеть у обеденного стола, тебе теперь понадобятся сразу два стула?"
Чёрный как ночь аликорн лишь покачала головой. Она не сделала и намёка на попытку встать с трона, который занимала. Это был трон Селестии. Её собственный заметно меньший трон превратился в груду камней и праха.
"Мы вернулись к нашей манере речи в честь весомости сегодняшних событий, Дискорд", — по-прежнему улыбаясь, проговорила она. "В конце концов, сегодня ночь скорби по всей Эквестрии. Мы должны подавать пример нашим подданным. Формальности должны быть соблюдены".
Он узнал это выражение. Улыбка была на месте, но за ней не было больше ничего.
Он, конечно, по-прежнему мог выдержать её взгляд, не теряя лица, и сохранил живой тон, спросив: "И как же далеко ты планируешь зайти на этот раз?"
Она расправила крылья. Тьма вокруг неё, казалось, сгустилась.
"До конца, Дискорд. Мы покончим со всем этим сегодня. Мы задержались более чем на тысячелетие и более не намерены ждать".
Он поджал губы и задумчиво похлопал себя пальцем по подбородку. "Я и впрямь заметил, что луна несколько больше, чем раньше", — проговорил он голосом пони, пытающегося вспомнить что-то, мельком упомянутое в утреннем разговоре у питьевого фонтанчика, и поднял бровь. "Ты случайно в последнее время не потолстела?"
Она фыркнула и вновь сложила крылья. Вокруг них — на самой грани видимости — тени, казалось, оживали. Странные, неестественные формы танцевали в темноте.
"Нас не волнуют издёвки в мгновения триумфа", — лишившимся дружелюбия голосом произнесла она. На смену дружелюбию пришла ледяная, опасная пустота улыбки. "Тебе бы не помешало осознать нашу мощь".
"Издеваться? Я? Да никогда". Дискорд с безупречным выражением оскорблённой невинности фыркнул и отвернулся. "Я спросил исключительно из беспокойства о твоём здоровье. Я, знаешь ли, в последнее время заметил в тебе некоторые перемены. Ты не ешь с остальными представителями знати, ни с кем не разговариваешь, стала зловеще черна и обрела непостижимую мощь... Этого вполне достаточно для того, чтобы я обеспокоился — не подхватила ли ты чего".
В данный момент она уже с открытым презрением глумилась над ним. "Всё шутишь, червь? Так ты ведёшь себя, принимая свою судьбу? Или твои протухшие мозги производят бессмысленную болтовню под влиянием чистого ужаса?" Её глаза блеснули. "Или, может быть, ты по-прежнему считаешь, будто способен противостоять мне".
Дискорд рассмеялся. "Судьбу? Теперь уже ты пытаешься издеваться надо мной, Принцесса". Он взмахнул толстым пальцем по направлению к ней. "Я — воплощённый хаос. Когда судьба смотрит на меня, у неё начинается косоглазие". Пауза. "Ну, как и у всех остальных, по правде говоря".
Глаза Луны сузились. "Значит, ты всё же считаешь, что можешь противостоять нам. Мы не держали тебя за глупца".
Ещё один приступ смеха — и этот был искренним. Приступ был долгим, и, к тому моменту как он закончился, Дискорд согнулся пополам и держался за колени. В конце концов, он выпрямился, вытер слёзы с глаз и вновь ухмыльнулся.
"Ой, умоляю, Луна", — сказал он. "Если я не глупец, то уж и не знаю — кто я".
Кошмарная Луна поднялась и гневно уставилась на него. Её рог начал вихриться тайной мощью. Выглядело это так, словно включился светильник, вместо света испускающий тьму. Она, казалось, поглощала свет, а не испускала его, и всё, что к ней прикасалось, оказывалось полностью поглощено.
"Тогда попробуй", — прорычала она. "Мы терпели твоё существование всё это время лишь потому, что ты не выступал против нас, но не заблуждайся — ты силён, но мы равны. А сейчас..." — она расправила крылья ещё шире, и тронный зал потонул в почти непроглядной тьме. — «...Мы в своей стихии".
Дискорд вздохнул. "Я бы попробовал", — проговорил он с ноткой тоскливой задумчивости. "Я бы действительно — правда — попробовал. Но, видишь ли, я никогда не был особым сторонником насилия. Хаос — да. Убийства — нет. Знаешь, даже у меня есть убеждения. Кроме того, это, кажется, ваша внутрисемейная склока".
Драконикус щёлкнул пальцами, и камень замка застонал, разверзаясь над ним — открывая туннель в ночное небо. "И, к слову, ты здесь устроила жуткий беспорядок", — добавила химера. "Луны летают повсюду. Кому-то ведь может и перепасть".
Он смотрела. Магические завихрения вокруг рога потихоньку начали исчезать.
Ещё один щелчок, и Дискорд внезапно оказался одет в чёрный костюм горничной, дополненный зажатой в львиной лапе щёткой для смахивания пыли. "Тия закатит истерику, если этот бардак по-прежнему будет тут, когда она вернётся", — беспечно произнёс он. "Полагаю, мне придётся немного за тобой прибрать. Постарайся не наделать ещё больше дел, пока меня не будет в замке!" Он оживлённо помахал ей. "Пока-пока!"
Появилось ощущение схлапывающегося пространства, и он исчез. Дыра, которую Дискорд проделал в потолке, начала закрываться, как только Луна на неё посмотрела.
Спустя какое-то время она фыркнула и опустила взгляд.
Ночь окутывала Эквестрию, и она была ночью. Она потянулась в город своими расширившимися чувствами. Пони были у каждых ворот Кантерлота — пытались пробиться через её заклинание. Кошмарная Луна видела панические вспышки в их головах столь же ясно, как и свет. Небрежно — будто это действие значило для неё не больше, чем прихлопнуть букашку — она начала их гасить.
Дискорд взмывал в небо над Эквестрией быстро, словно мысль. Сияющий серп луны с каждой секундой становился всё крупнее.
"Диззи, ты не можешь бросить их".
Он стиснул зубы. Не имело значения, как часто драконикус пытался убедить себя, что всё это говорит его собственный сломанный разум. Голос Флаттершай всегда вонзался, словно нож. Он смотрел прямо перед собой — на приближающуюся луну. Он не смел смотреть по сторонам. Он знал, что увидит её там, если посмотрит, но не мог отвлекаться.
Впервые за всё вечное существование Дискорда, каждая капля его ограниченных резервов концентрации была направлена на текущую задачу.
"Пони умирают. Ты можешь их спасти. Разве ты ничему у меня не научился?"
Вопреки себе, изо всех сил пытаясь подавить слова, он прошипел: "Конечно же, научился".
"Тогда почему ты бросаешь их? Почему ты бросаешь её? Она нуждается в тебе не меньше, чем они. Ты ещё можешь ей помочь".
"Никто не может ей помочь". Луна теперь занимала почти целую четверть видимого им пространства. Он мог различить её невероятную массу на фоне лежащей позади черноты пространства. Атмосфера вокруг с каждой секундой становилась разрежённее. "И она не хочет, чтобы ей помогали".
"Это не значит, что ты не должен попытаться".
"Я не могу быть там и остановить это одновременно".
"Если бы ты просто дотянулся до неё..."
"Нет", — резко произнёс Дискорд. "Некоторые раны нельзя излечить. А если б и было можно, то заниматься этим должен не я".
Она говорила что-то ещё. Он не обращал на неё внимания. Там — внизу — Кошмарная Луна играла с по-прежнему запертой в Кантерлоте горсткой пони, но она лишь ожидала заключительного акта. Реальная угроза была здесь – вверху. Она висела над ландшафтом, словно лезвие серпообразной гильотины.
Дискорд остановился. Он знал, что планета висит в пространстве позади него — драгоценность даже более прекрасная, чем звёзды вокруг. Он даже не взглянул. Её он уже видел. Важнее всего была луна.
Хоть он и перестал двигаться навстречу, луна до сих пор становилась всё крупнее. Драконикус даже был несколько удивлён объёмом магической мощи, потребовавшимся на то, чтобы подтянуть луну так далеко от её естественного места за столь короткое время. Луна нашла резервы силы в своём отчаянии. И он не был уверен, что сможет их превзойти.
Он всё равно попробовал.
Если бы это было любое другое дело, Дискорд бы придумал что-нибудь показное. Высечь на луне свою собственную ухмыляющуюся харю было бы неплохим началом. Возможно, он бы даже добавил какую-нибудь шляпу — чтобы завершить композицию. Но это было непросто даже для кого-то настолько могущественного, как Владыка Хаоса. А в тот момент он не смел тратить силы на шутки.
Единственным видимым свидетельством вовлечённых в процесс титанических сил было искривление и завихрение проходящего между Дискордом и луной света. Мерцающие звёзды становились вновь и вновь преломляющимися в самих себе головокружительными вспышками всех цветов радуги, пока лучи света ни сбегали, наконец, из водоворота искажённого пространства. Тысяча почти невидимых нитей простиралась в небе над Эквестрией — единственное свидетельство развернувшейся битвы.
Дискорд не чувствовал физических усилий. Единороги фокусировали магию сквозь свой рог, и, таким образом, их силы были ограничены тем, как много сырой энергии рог мог пропустить. Драконикус же не имел физической формы в полном смысле слова. О, у него было тело, но сам Дискорд был настолько близок к чистой магии, насколько это вообще возможно. Его химерический облик был лишь способом, которым магия позволяла себя осознать в трёх измерениях, где большинство пони проживало свои жизни. Единственным ограничением его сил было то, насколько много себя он хотел потратить.
Луна перед ним замедлялась, но всё ещё двигалась вперёд. Она по-прежнему собиралась сокрушить Эквестрию. При этом он был абсолютно на грани. Ещё чуть-чуть, и он бы никогда уже в полной мере не восстановился. Это могло бы даже окончательно его уничтожить.
Он мысленно представил смотрящих на него сквозь бездну лет Пинки Пай и Флаттершай.
Дискорд продолжал толкать.
Ощущение разружения защитного заклинания было лишь слабым уколом боли на грани сознания Кошмарной Луны — едва заметным. Это были ничтожные вещи по сравнению с магией, на которую она в тот момент была способна. Даже обратив внимание на приближающиеся магические ауры других принцесс, она продолжала тянуться и вырывать горстки разумов из существования. Над головой возникла ещё одна группа созвездий.
Она открыла глаза и вновь улыбнулась.
Селестия, тяжело дыша, стояла на другом конце тронного зала. В глазах белого аликорна блестели слёзы, а тело сотрясалось от смеси скорби, страха и гнева, но, когда она заговорила, в голосе царила всё та же спокойная решимость, которую Луна так презирала.
"Сестра, ты должна прекратить это".
Кошмарная Луна издала театральный вздох. "Правда?" — спросила она, и злоба сочилась из каждого звука. "Мы уже зашли столь далеко, а ты всё ещё веришь, что нас можно отговорить?"
"Ты по-прежнему моя сестра", — делая шаг вперёд, произнесла Селестия. "Ты по-прежнему Луна. Мы ещё можем..."
"Исправить это?" Кошмарная Луна улыбнулась чуть шире и сошла с трона. "Исправить нас, ты имеешь в виду? Нет. Ты больше не можешь использовать Элементы Гармонии, дорогая сестра. Даже твоя драгоценная Твайлайт Спаркл — ученица, которую ты холила десятилетиями, — не может. Элементы перешли. Они избрали новых носителей, а их здесь нет. А, даже если бы были, они бы не смогли меня остановить. Некоторые раны никогда не излечиваются".
Она расправила крылья, и тьма вновь вспыхнула вокруг них, оставляя Селестию стоять, словно окруженный со всех сторон непроницаемой ночью маяк. Какое-то мгновение глаза Луны были видны, но затем и они утонули во мраке — старшая сестра дико озиралась вокруг в поисках противника.
Но голос Кошмарной Луны не исчез. Он, казалось, шептал со всех сторон — будто говорила сама тьма. "Кроме того", — проурчала она. — "Даже если бы ты могла 'спасти' меня — даже если бы ты могла вновь погасить это, — это бы ничего не изменило. Они тысячелетие боялись меня после мимолётной схватки с тобой. Теперь я вырезаю их дюжинами. Под корень, сестра. Улицы Кантерлота отражают свет моих звёзд красным. Они прямо сейчас умирают, и ты их не вернёшь. Даже твоя драгоценная ученица со всей её магией не сможет защитить их всех. Неважно, как сильно она будет стараться".
Селестия крутанулась на месте. Её рог сиял, словно солнце, но луч света разгонял тени едва ли на ярд, прежде чем оказывался поглощён ими. «Почему, Луна?" Она открыто рыдала, но голос до сих пор был твёрд. "Почему ты так с ними поступила? Они ничего тебе не сделали! Если я причинила тебе боль, то забери меня. Они невинны!"
"Некоторые из них", — раздалось в ответ. "А другие... Нет. Я знаю сны всех пони в Эквестрии, сестра. Я знаю их всех. Каждого из них — так же хорошо, как себя. Я вижу как невинных, так и монстров, и не обращаю внимания на различия. Меньше чем через час все они будут мертвы".
Селестия вонзила луч концентрированной магии в смог, и по залу пронеслась волна света. Она никуда в особенности не целилась. Это была отчаянная попытка, предпринятая потому, что других вариантов не было. Она добилась лишь мимолётного отступления ночи, пропустившей магию, а затем сомкнувшейся вновь.
Раздался смех. Он был громким, жестоким, и несколько секунд отдавался эхом в тронном зале. "Ты бы не остановила это, даже если бы могла сразить меня, сестра", — раздалось из тьмы. "Я призвала луну. Сегодня Эквестрии придёт конец".
У Селестии в жилах застыла кровь. В этот раз её голос исказился. "Так это — всё?" — закричала она. "Ты убьёшь их всех лишь потому, что считаешь, что я причинила тебе боль?"
"Дура". Слово вырвалось из тьмы, словно копьё, и толстое щупальце чернильной тьмы в то же самое мгновение хлестнуло по правому крылу Селестии. Оно жгло, словно лёд. "Великая Принцесса Селестия, мудрейшая и наиболее любимая пони Эквестрии", — продолжал голос. Голос насмехался над ней — каждое слово истекало злым, давно уже обратившимся в яд гневом. "Ты всегда знала, как поступить. Ты всегда правила с такой добротой. Где было твоё прославленное сочувствие, когда оно могло помочь мне, сестра?"
Ещё один удар, и правая задняя нога Селестии подогнулась, словно всё ниже первого сустава внезапно онемело. Аликорн упала на камень и закричала, но голос Кошмарной Луны продолжал.
"При всех твоих милых словах, при всей твоей грации и выдержке, ты никогда не понимала меня", — шипела тьма. "Никогда. Ты хотела, чтобы кто-то был рядом и делил с тобой груз лет. Ты хотела, чтобы это была я".
Ночь закручивалась вокруг неё, и, какое-то мгновение, Селестия была уверена, что вот-вот умрёт, но атаки не последовало. Вместо этого тьма расступилась, вновь открыв взгляду сидящую на троне и холодно смотрящую на неё Кошмарную Луну.
"Ты хотела, чтобы это была я", — повторила она. "А я нуждалась в том, чтобы это была ты".
Селестия попыталась подняться на ноги, но по-прежнему не могла двигать одной, а крыло безвольно висело. Она была вынуждена, тяжело дыша, лежать и смотреть.
"Ты говорила, что всегда будешь рядом, когда будешь нужна мне", — холодно произнёс чёрный аликорн. "Но это была ложь. Ты не замечала моей боли до тех пор, пока ни стало слишком поздно. Ты говорила, что никто никогда меня не заменит, но это была ложь. Ты нашла Твайлайт Спаркл, и она стала для тебя всем, о чём я могла лишь мечтать. Ты говорила, что мы будем править Эквестрией бок о бок, но это была ложь. Ты была любима и купалась в обожании, тогда как я оставалась отвергнутой и нежеланной".
Её крылья развернулись, и тьма вновь подкралась, но в этот раз света осталось как раз достаточно для того, чтобы Селестия могла различить силуэт сестры.
"Я ненавидела тебя за это", — прошептала та. "О, как же я тебя ненавидела. Я ненавидела тебя, сестра моя, и по этой причине я возненавидела себя ещё больше. Но это ещё даже близко не всё. Потому, что, видишь ли, я ненавидела тебя".
Луна вновь сошла с трона и с расправленными крыльями направилась к Селестии. "Но это была не самая худшая ложь", — по-видимому, вещая в пространство, произнесла она. Она не смотрела на свою сестру. "Худшей была та, когда ты сказала, что мы можем сделать что-то важное. Знаешь, что я обнаружила за все прошедшие годы?"
Селестия подняла голову. "Луна, пожалуйста..."
"Ничто из этого не имело значения!" Крик пронёсся по пещерообразному залу. Кошмарная Луна топнула по каменному полу, расщепив его своей металлической бронёй. "Все те пони, для которых мы построили Эквестрию — все те, ношу защиты которых я на себя взвалила — мертвы и похоронены. Как и их внуки, и их правнуки, и так далее, и так далее на протяжении более чем тысячи лет. Они. Не имели. Значения".
Она вскинула голову, буйствуя — крича не на Селестию, а на вселенную в целом. "Они прожили свои жизни, и я прожила их с ними. Я знала их — каждого и каждую — лучше, чем они знали самих себя. Я была так близко, как только могла, и я любила их, Селестия. Но каждый из них был лишь горстью лет, а я — вечна. Я видела, как все они умерли. Никто уже даже не помнит, что они существовали. Те пони, что живут у стен замка? Через сотню лет их всех забудут. Никто из них ничего не значит".
"И твоё решение", — тихо прошептала Селестия. — "Убить их всех?"
"А какая разница?", — отрезала Кошмарная Луна. Её голова мотнулась, и она вновь гневно уставилась на сестру. "Все они рано или поздно умрут. Каждый будет забыт. В этот раз они хотя бы уйдут на моих условиях".
Она отвернулась и вновь направилась к трону. "Как я уже сказала, Селестия", — продолжила аликорн более спокойным и ровным голосом. — "Я ненавидела тебя. Я больше тебя не ненавижу. Мне уже просто всё равно".
Кошмарная Луна вновь устроилась на троне и улыбнулась.
Селестия лежала на полу, пытаясь обрести контроль над собственным телом. Она чувствовала, как в ней поднимаются эмоции — огромные волны заполняли разум Дневной Принцессы гневом, скорбью, страхом и дюжиной других ощущений. Разум пытался ускользнуть, поддавшись отчаянию. Она ему не позволила.
Несколько секунд спустя она смогла встать, используя для этого лишь три ноги, и, не поднимая глаз, произнесла: "Ты тоже умрёшь".
"И?"
Селестия закрыла глаза. За этой буквой стояло слишком много, чтобы придумать правильный ответ. Нет — не слишком много. Слишком мало. Она ощутила прячущуюся за маской гнева бесконечную пустоту.
Дневная Принцесса медленно подняла голову и сжала зубы. "Тогда остаётся лишь один способ покончить с этим", — тихо проговорила она.
"Наконец-то", — ответила Кошмарная Луна, и тьма вновь сгустилась. — "Мы поняли друг друга".
Улицы Кантерлота были темны — слишком темны, чтобы счесть это нормальным, — и странные формы танцевали по бокам от Твайлайт Спаркл. Если учесть наполняющий разум туман паники и истощения, она едва могла различить в окружающем городе хоть что-то.
Принцесса Магии смутно осознавала, что повсюду были тела, но решила не обращать на это внимания. Игнорировать. Их было уже не спасти. Сфокусироваться на живых. Закинуть свои чувства, словно рыболовную сеть, просеять сквозь них городские улицы в поисках магических сигналов. Найти тех, кого ещё можно спасти.
Её рог вновь вспыхнул, и Твайлайт обнаружила себя стоящей у одной из внешних стен города. Все пони, которым она помогла, начали сливаться воедино. Их становилось всё труднее различить. Та ли это семья, которую она несколькими минутами ранее вытащила из ресторана на Мэйн Стрит? Трудно было сказать. Молодой жеребец выглядел знакомо. Секундная рефлексия чуть было ни задержала её слишком надолго, и окружающие семью тени встали на дыбы и рванулись вперёд, словно лапы.
Она взорвала тени на части и вновь телепортировалась, не обращая внимания на раздавшиеся мольбы и крики признательности.
Заклинание, мешавшее пони эвакуироваться из города, было разрушено. Те, кого она спасла, получили свой шанс, но у неё не было времени останавливаться и вытаскивать их. На каждую спасённую от нападения потенциальную жертву приходилось по четыре не спасённых. Она не могла остановиться ни на мгновение. Каждая потерянная секунда наполняла очередную могилу.
Но, когда стены Кантерлотского Замка взорвались вспышкой света, даже она не смогла отвести взгляд. Принцесса Магии лишь изумлённо глазела на небо, куда, быстро набирая высоту, по спирали взмывали две фигуры. Даже с такого расстояния их невозможно было ни с кем перепутать — это были Принцессы Селестия и Луна; или, по крайней мере, Принцесса Селестия и то, что некогда было её сестрой.
Селестия выглядела как ангельская фигура: окружённая ореолом света, яркая, словно само солнце, залп за залпом испускающая пронзающие солнечные лучи в направлении своей противницы. В противоположность ей, Кошмарная Луна была видима лишь как точка, которую не мог осветить никакой свет. При движении она затмевала звёзды, и проходящие близко от неё атаки Селестии исчезали в облаке густого смога, которое чёрный аликорн, казалось, тащил за собой.
Сёстры кружили вокруг друг друга, постоянно ныряя и уклоняясь от потока магических атак. Они искали возможность атаковать и старались держаться выше. Твайлайт увидела, как луч света, наконец, пронзил завесу вокруг Кошмарной Луны, и по городу эхом прокатился крик гнева и боли. За этим последовало внезапное, резкое затемнение окружающего Селестию ореола, и белый аликорн на секунду отвесно нырнул, будто готов был упасть.
Её наставница выравнялась в воздухе, а Твайлайт расправила крылья и устремилась к ним. Все мысли о тенях и улицах покинули её сознание. Селестия нуждалась в ней. Кошмарную Луну необходимо было остановить.
Свет вокруг Селестии вновь вспыхнул, и старшая сестра взмыла вверх, несясь к звёздам словно ракета. Магия Кошмарной Луны хлестала по ней, каждый раз незначительно промахиваясь. Когда её наставница возникла из облака тьмы неповреждённой, Твайлайт заметила, что начала задыхаться — оказалось, она задержала дыхание.
Твайлайт Спаркл потянулась внутрь себя в поисках источника магии и нащупала его. Она заметно выложилась на городских улицах, но смогла отыскать в отчаянии резервы энергии, про которые даже не знала. Первый разряд магии, выпущенный ею по направлению к чёрному аликорну, был достаточно силён, чтобы разорвать на части каменную кладку.
Кошмарная Луна на секунду повернулась в сторону. Твайлайт не знала, как именно Луне удаётся сохранять достаточно внимания, чтобы, одновременно сражаясь с Селестией, заметить и избежать атаки с абсолютно нового направления.
Контратака засвистела мимо ещё до того, как Принцесса Магии оказалась к этому готова. Она столь отчаянно пыталась придти на помощь Селестии, что забыла о самозащите, и серия ударов угодила ей в правый бок. Чувство было такое, будто её окунули в кислоту. Мрак был столь холоден, что обжигал.
Лавандовая кобыла почувствовала, что дёрнулась в сторону и начала падать, сбитая с курса ударом. Она замахала сильнее, концентрируясь на предотвращении падения и надеясь на то, что Кошмарная Луна в это время окажется слишком занята Селестией, чтобы атаковать вновь. Даже Твайлайт не могла защищаться в свободном падении. И уж точно не в тот момент, когда всё её тело, казалось, было сделано изо льда.
До сих пор битва проходила в полнейшей тишине — за исключением треска проносящейся по воздуху магии. Бойцы не тратили сил на слова. Времени не было. Это бы только лишило необходимой для атаки и защиты концентрации.
Но, наконец-то сумев выровняться, она услышала крик Селестии: "Нет!"
Поблизости вспыхнул свет. Когда фиолетовые точки исчезли из глаз, Твайлайт крутанулась в воздухе и увидела висящую между ней и Кошмарной Луной Селестию. Свет вокруг её наставницы стал слабее — опасно слабее, — а взмахи крыльев казались вымученными, резкими рывками. Она защитила ученицу от второй атаки и поплатилась за это.
Белый аликорн лишь взглянула на Твайлайт перед тем, как вновь улететь. Больше времени не было ни на что, но этот взгляд итак сказал всё, что нужно.
Это закончится либо сейчас, либо — никогда.
Твайлайт сражалась и ранее — когда Королева Кризалис много лет назад пыталась захватить Кантерлот. Она выступила против орд ченжлингов вместе со своими подругами.
Ужас, который она тогда испытала, был ничем по сравнению с ужасом от сражения с Кошмарной Луной. В тот раз, внизу — на улицах, — окружённая верными друзьями, она была напугана, но уверена в их способности вместе преодолеть любые неприятности. Кроме того, в тот раз она знала, что ченжлинги предпочтут при возможности взять их живьём.
Враг, с которым она билась в данный момент, не собирался брать её живьём. С ним нельзя было заключить перемирие, и на помощь можно было не рассчитывать. Если бы она ошиблась, никакая магия бы уже не спасла.
Если бы Твайлайт ошиблась, ничто бы уже не спасло Эквестрию.
Время, казалось, замедлилось и ползло, растягивая жалкие секунды битвы до бесконечности. Она знала, что находится в воздухе всего несколько секунд — что любое движение, которое она и другие аликорны совершали, можно было пропустить, не вовремя моргнув, — но чувство было такое, будто драка длилась вечно. Уворачиваясь от одного из рассекающих воздух отростков и отвечая своей собственной магией, она двигалась словно сквозь патоку.
И в то же время, всё происходило слишком быстро. Кошмарная Луна была быстра — невероятно быстра, — и атаки, казалось, приходили из пустоты. Будто сама тьма была её оружием. Твайлайт напрягалась до предела, в последнюю секунду уворачиваясь от ударов и при этом ещё каким-то образом находя время контратаковать.
Направляемая их волей магия трещала и хлестала сквозь разделяющее трёх принцесс пространство. Они были эпицентром оглушительной бури, окружённые облаками фиолетовых молний, слепящего света и ледяной тьмы. Кошмарная Луна висела в самом центре — недвижимая и невредимая; её атаки проносились сквозь пространство, словно приливные волны, пытаясь нащупать цели. По сравнению с ней Селестия вообще почти не существовала — малюсенький светлячок, отчаянно порхающий в попытках избежать удара и падения на землю. Её заклинания казались ничтожными, и, пусть они и попадали, ночь поглощала их без остатка. На фоне урагана силы, которым стала Кошмарная Луна, Селестия казалось хрупкой.
Твайлайт кружила вокруг чёрного аликорна вместе со своей наставницей. Понятия вроде гравитации и направления были почти бессмысленны в этом танце. Она не знала, летит ли вверх, или вниз в данный конкретный момент. Она знала, что это не имеет значения. Значение имела лишь битва.
Принцесса Магии развернулась и выпустила во тьму очередной разряд фиолетовой молнии. Кошмарная Луна закричала и Твайлайт Спаркл на мгновение замерла.
Это оказалось слишком длинное мгновение. В этот раз удар попал ей в низ живота, закрутив, откинув в сторону и заставив закричать от ощущения обратившихся в лёд костей. Когда она, наконец, остановилась и вновь взглянула на битву, то почувствовала, будто удар попал в самое сердце.
Её заклинание проделало дыру в защите Луны. В воздухе вокруг точки попадания висела пульсирующая энергией паутина трещин. Селестия неслась по направлению к этой бреши.
Вспышка света абсолютно ослепила Твайлайт, а сила взрыва сбросила её с небес.
Кошмарная Луна очнулась на улицах Кантерлота. Она неудобно растянулась на каменном бордюре одной из главных улиц. Какой именно — она не знала, да это её и не волновало. Боль затуманила те части разума, которым ещё хватало сил задаваться такими вопросами.
Приложив немало усилий, чёрный аликорн умудрился поднять голову и оглядеться. Она была окружена результатами своей работы. Даже с её низко расположенной точки зрения, были видны лежащие вокруг тела. Малюсенький, незначительный кусочек её, по-прежнему способный чувствовать хоть что-то, кроме пустоты, хотел рассмеяться и насладиться триумфом.
Она не стала. Вместо этого Кошмарная Луна пустыми глазами смотрела по сторонам и ждала. Наконец, послышался звук приближающихся шагов.
Шея попыталась ей воспротивиться, мешая повернуться к источнику звука. Она бы не смогла двинуть другими частями тела, даже если бы захотела. Передние ноги были, казалось, слишком слабы, чтобы ими двигать, а задних она не чувствовала вообще. Она знала, что даже крутить головой для неё в данный момент — слишком, но всё равно продолжала. Не похоже, будто это имело хоть какое-то значение.
Приближалась Твайлайт Спаркл. Лавандовый аликорн шёл медленными, неровными шагами, балансируя на грани падения, но всё же держась на ногах. Позади неё виднелась неподвижная белая фигура.
Наконец, Твайлайт добралась до неё. Никто ничего не сказал. Лица ничего не выразили. Они просто смотрели.
Кошмарная Луна видела в глазах Принцессы Магии пустоту почти столь же безбрежную, как и в себе самой.
Спустя какое-то время она подняла взгляд к небу. Нарисованные ей созвездия по-прежнему были на месте, но луна, несомненно, удалялась.
Она не смогла заставить себя этим обеспокоиться.
Последовавшая фиолетовая вспышка принесла с собой ночь куда более тёмную, чем все, что она когда-либо создала. Луна встретила её с распростёртыми объятиями.
Солнце и луна одновременно висели в небе над Эквестрией. Твайлайт Спаркл стояла на балконе башни Селестии, глядя в залитое полусветом небо.
Сзади послышался стук копыт. Она не стала оборачиваться. Она знала, что осталась лишь одна пони, способная войти в Кантерлотский Замок.
"Я знаю, что ты делала", — произнёс тихий, усталый голос.
"Я знала, что ты рано или поздно узнаешь", — по-прежнему не оборачиваясь к говорящей, сказала Твайлайт.
"Ты думаешь, Селестия бы этого от тебя хотела?" Шаги покинули лестницу, пересекли комнату и приблизились. "Чтобы ты позволила Эквестрии превратиться в руины? Злоупотребила своей силой для... Для..." – некоторое время говорящая, очевидно, не могла заставить себя что-то произнести. — «...Воссоздания чего-то, что потеряла?"
"Неважно, чего бы хотела Селестия", — закрыв глаза, произнесла Твайлайт. "Селестии здесь нет. Никого из них здесь нет. Даже тебя здесь нет".
"Я здесь, Твайлайт", — произнёс, даже несмотря на изнеможение, звучащий слегка музыкально голос. Но музыка была погребальной песнью. "Я здесь. И я по-прежнему люблю тебя".
"Нет". Твайлайт покачала головой. "Я подвела тебя. Ты нуждалась во мне, а я тебя подвела. Я видела, что Сомбра с тобой сделал, и не могу использовать Элементы Гармонии. Я пыталась, но они покинули меня". Она длинно и медленно выдохнула. "Я так устала, Кэйденс".
Принцесса Любви медленно опустилась на каменный пол рядом Твайлайт и обняла её крылом. Она выглядела, словно скелет, её рог казался изрытым и перекрученным. Даже глаза были не того цвета — странная смесь зелёного, красного и фиолетового. Но Кэйденс всё равно обняла подругу.
"Ты не подвела меня", — прошептала она. "Ты спасла меня. Спасла, пусть даже не смогла восполнить весь ущерб. И я рядом. Но ты должна прекратить это. Эквестрии нужна принцесса, а не безумная кобыла, которой интересно лишь копаться в прошлом".
Твайлайт не сдержала мимолётной дрожи дыхания и внезапно начавших сочиться из-под сомкнутых век слёз. Секунду спустя она прошептала: "Мне тоже нужна эта принцесса".
"Нет — не нужна", — более резким голосом произнесла Кейденс. "Ты сильная, Твайлайт. Ты всегда была сильной. Пришло время показать это. Ты должна быть правителем, в котором нуждается Эквестрия. Ни один другой пони не сможет".
"Я не могу". Прозвучало, словно проглоченные рыдания. Твайлайт болезненно отшатнулась от Кэйденс, встала и, слегка раскачиваясь при каждом шаге, двинулась к дальнему концу балкона. "Я не могу, Кэйденс. Я не сильная. Недостаточно сильная для такого. Это... Я делаю всё, что могу. Этого недостаточно. Мне это не нравится. Но я должна".
Принцесса Любви вздохнула и закрыла глаза. "Ты уверена в этом?"
Твайлайт кивнула.
"Ты не остановишься?"
Та покачала головой и пробормотала: "Я не могу".
Кэйденс сделала глубокий вдох. Когда она открыла глаза, те мерцали болезненным сиянием, а её рог — похожей по цвету на свежий синяк жёлтой аурой.
"Тогда прости меня, Твайлайт", — произнесла она.
Ещё до того, как лавандовый аликорн успел отреагировать, рог Кэйденс испустил вспышку света. Вспышка исчезла и Кэйденс осталась в одиночестве – она смотрела на луну.
В затемнённом приёмном зале Кантерлотского Замка луч проектора Дискорда замигал и исчез.