Chronicles Postapocalypse: Equestria
Глава №8 - Филлидельфийские проблемы
Присутствует нецензурная лексика!
Следующим утром я проснулась от стука дождя в окно. Но ничто мне не помешало наконец-то как следует выспаться впервые за последние несколько дней. Я оглядела себя – как завалилась в куртке дрыхнуть, так в ней и спала. Встав, пошла приводить себя в относительный порядок. За этим занятием меня застал Клод.
— Кузина, пошли завтракать, потом двинем в путь. Нам до Филлидельфии ехать осталось всего ничего, отдохнуть себе нормально позволим уже там, в том числе компенсируя сорванный день отдыха в Бэлтимэйре.
— Замечательно, — жеребца удивил мой не особо радостный ответ. Дело в том, что меня грызла совесть.
— Куда делся весь твой энтузиазм, Роза? – удивился земной пони.
— Вчера мы чуть не погибли. Я завела нас всех в ловушку, никакая шкатулка с изображением одного из Элементов Гармонии не может этого искупить, не говоря уж о том, что мы лезем туда, куда не просят. На тебя наверняка ведут охоту. А может даже и на всех нас… — мой голос стих.
— Не вешай на себя больше, чем сможешь вынести. Ты винишь себя за смерть родителей, теперь еще винишь себя за вчерашнее. Чувство вины полезно в определенных долях. Но явно не в тех, какие ты берешь на себя, — сказал мой кузен, подойдя ко мне и обняв передней ногой. Я молча уткнулась лицом в его грудь и после некоторого молчания лишь глухо сказала:
— Я попытаюсь справиться с этим грузом. Попытаюсь. Но получится ли у меня… Время, наверное, покажет?
— Да, время покажет, — сказал жеребец, но внезапно я оттолкнулась от него своим рогом, отчего он слегка опешил и спросила в упор:
— Чего это ты вчера на чей-то аквамариновый круп таращился, а?
— Я? Таращился? Роза, тебе показалось, — попытался скрыть некоторое смущение темно-бежевый земнопони под маской невозмутимости. И под защитной маской тоже.
— Нифига мне не показалось! Или мне у Летиции спросить, зачем она так бедрами виляла при подъеме по лестнице, не говоря уж о взмахиваниях хвостом? – перешла я в наступление, не обратив внимания на тихий кашель, донесшийся со стороны двери.
— Ты ревнуешь что ли? – осенило вдруг жеребца. А вот у входа в комнату слышалось уже не покашливание, а едва сдерживаемый приступ хохота, рвущийся наружу.
— А что если и так? – злилась я. От хорошего настроения уже ничего не осталось.
— Роза, это глупо! Глупо пытаться приревновать меня к Летти. У тебя просто нет основания!
— Есть. У тебя с ней явно что-то намечается. И не просто так!
Раздался громкий хохот, в комнату ввалилась смеющаяся аквамариновая единорожка и упала на бок, продолжая ржать без остановки.
— Уж извините меня, но я не могла не вмешаться, слушая ваши пререкания. Начну с Клода – не знаю, что именно ты думала, Роза, но я на счет твоего кузена ничего не намечаю. Я — наёмница, пока есть контракт, об остальном не думаю. Так что твоя ревность в данном случае действительно беспочвенна.
— А как насчет особой походки и прочих игривых приемов? Мой брат от твоего крупа буквально не отрывался глазами накануне. Тоже ничего особенного, да? – я вдруг рассвирипела. И всерьез вознамерилась несколько раз опустить Летиции что-нибудь тяжелое на голову, попытавшись захватить телекинезом стол. Но в этот момент меня сбил с копыт собственный двоюродный брат. И для надежности улегся всем весом перпендикулярно положению моего собственного тела в пространстве. Убедившись, что я не могу предпринять попыток освободиться, он прошипел мне в лицо:
— Ты совсем что ли сдурела? Какого хера ты творишь?
— Не волнуйся, Клод. Меня слишком часто пытались убить собственные компаньоны, что я уже привыкла. Другое дело, что от Розы я никак такого не ожидала. Даже теоретически не могла ожидать. Хотя… Может быть, я просто слишком плохо её знаю? Наверное, так и есть. Поэтому просто предлагаю оставить нам обоим её в покое на какое-то время, ей явно нужно привести собственные мысли в порядок. Отпусти её, Клод.
— Точно не попытаешься больше дурить? – со сталью в голосе спросил жеребец. Я едва кивнула, будучи не в силах нормально дышать. Он встал, а я осталась лежать, пытаясь дышать полной грудью.
— А теперь, если конфликт исчерпан, предлагаю всё же пойти поесть и двинуться дальше в путь. Всего-то сто пятьдесят пять миль до Филлидельфии. Если поспешим, в обед будем уже там, — предложила Летти. И первой направилась к выходу из комнаты, за ней пошел Клод, я присоединилась к ним через пару минут, как только восстановила дыхание.
Завтрак прошел относительно спокойно, я твердо вознамерилась молчать. И поэтому, как только мы расселись по машинам, сразу же отключила рацию. Настроение ухудшилось по максимуму, я, можно сказать, ненавидела весь белый свет сейчас. Ненавидела за то, что мне пришлось допускать порой непростительные ошибки, места которым быть не должно. Пришла пора двигаться в путь, мы выехали на дорогу, ведущую к Филлидельфии. Клод ехал первым, я — последней, а между нами аккуратно катился Сталаз, принадлежащий светло-зеленой единорожке. По привычке, я вновь погрузилась в размышления. Что-то странное творилось со мной – беспричинные приступы агрессии, затем периоды спокойствия и даже наличие хорошего настроения. Затем я в очередной раз начала вспоминать своих родителей. Снова в воспоминаниях пережила сцену их смерти фактически у меня на копытах.
— Всё это неправильно… Всё это не может быть правильным! – твердила я себе, хотя осознавала, что раньше этих воспоминаний не было. И хрен знает, после чего они появились – то ли после лабиринта, то ли… Стоп! Лабиринт! Похоже было, что всё дело в нём. Посещение столь странного места слегка надломило во мне что-то, раз я начала вспоминать то, что ранее было, похоже, скрыто в дальних уголках моей души. И, по правде говоря, я начинала бояться дальнейшего приоткрывания завесы прошлого. Но, судя по всему, именно там следовало искать ответы на все вопросы. Именно в прошлом. Как в далеком, так и в не очень. Неожиданно для себя я вдруг пустилась в дальнейшие рассуждения, управляя Матадором чисто на автомате, спасибо моему таланту. Спустя какое-то время другие два грузовика совершили остановку, а поскольку я ехала последней, то тоже пришлось остановиться. И всё это при непрекращающейся умственной деятельности! Из мыслительного процесса меня вывел неожиданный стук в водительскую дверь. Я выглянула наружу и увидела Клода, буквально месившего грязь копытами со злости.
— Ты какого хера рацию выключила, скажи на милость?
— Мне нужно было как следует подумать кое над чем, — и я кратко ввела его в курс дела.
— Воспоминания, которые были чем-то запечатаны? Заклинанием похоже… — жеребец был озадачен, от его злости не осталось и следа.
— Не исключено. Всё равно вопросов имеется гораздо больше, чем было найдено ответов на них, — я покачала головой, а потом, поколебавшись секунду, всё-таки включила рацию.
— Роза, включи рацию, блин, — попросил меня Клод.
— Уже включила.
— Спасибо, — несколько саркастически отозвался кузен.
— Кстати, сколько там до Филлидельфии еще ехать?
— Присмотрись и увидишь.
Я поглядела вперед. И впрямь, город уже был в поле зрения. Значит, еще около получаса езды и можно будет отдохнуть. Глядишь, и горячая вода будет! В подтверждение этому моя грива в очередной раз зачесалась. Мой двоюродный брат направился к своей машине и залез в кабину.
— Ладно, поехали, тут осталось-то! – сказала я в рацию. Ответом было невразумительное бормотание Летти. Клод же промолчал, молча врубив двигатель, слегка погазовал, потом переключил передачу и тронулся. Я ехала за ним, а наша разведчица – позади всех. Меня же лично беспокоило полное отсутствие противников аж от самого Бэлтимэйра. Номер Шестой в лабиринте был не в счет. Впрочем, если Восточная Конфедерация устраивает рейды по зачистке местности вдоль дорог от бандитов, как делали у нас в Эплузе, то что тут странного? Однако я нутром чуяла, что что-то здесь не так. Черт, впрочем, такое ощущение меня почти и не покидало в последние пару дней, а может даже и больше. Спустя минут сорок после беседы мы въехали, наконец, в Филлидельфию. На мой взгляд, город был немного больше Бэлтимэйра, в нём и следов Катастрофы в виде скелетов зданий или чего-то, чем изобиловала Старая Эплуза, не было особо видно. Было видно, что город живет привычной жизнью. Ну, с поправками на прошедший больше двух столетий назад апокалипсис, разумеется. Вскоре мы нашли трактир неподалеку от центра города, где и решили остановиться, дав себе денек-другой отдыха. К счастью, трактир имел при себе номера, было свободных куда больше, чем занятых, так что с заселением проблем не возникло. Я перетащила телекинезом в холл сломанный граммофон и поинтересовалась наличием горячей воды. К моей величайшей радости, она здесь была! Я тут же подорвалась вместе с вышедшей из строя аппаратурой в свечении моей магии в свой номер. Наконец-то приму горячую ванну! Как же давно я мечтала об этом! Дверь я сразу заперла, как вошла в номер. Никто не мог мне помешать покайфовать часик-другой. Так что я принялась за дело, навела себе воды, сняла свою видавшую виды куртку, повесила телекинезом на крючок и полезла в воду. Следующие полтора часа ничто не смогло бы меня заставить прекратить прием водных процедур. Зато я почувствовала себя не то что лучше – а значительно чище! Грива, жутко раздражавшая меня своими приступами чесотки, наконец-то перестала чесаться, что несказанно меня обрадовало. Горячая вода – это же так классно! Я довольно долго балдела, просто отмокая, но решила всё-таки и помыться, смыть с себя всю грязь, что накопилась с момента отъезда из дома несколько дней тому назад. Я даже потеряла счет дням, если честно. Закончив с водными процедурами, я довольно долго приводила себя в порядок, расчесывая гриву и хвост щеткой при помощи телекинеза. Я хоть и в дороге, в путешествиях, но я должна выглядеть как кобылка, а не как существо без определенного пола! После приема ванной и приведением себя в относительный порядок, я всё же занялась починкой граммофона, до которого у меня никак не доходили копыта, но предварительно убрала засов с двери. Даже с моими низкими навыками ремонта подобной техники минут через двадцать я уже ставила пластинку, обнаруженную в доме Октавии. Хотя, было ли это на самом деле её домом? Теперь уже, наверное, и не узнать правды. Я опустила иголку на пластинку, включила граммофон. Сперва было потрескивание, затем послышалась постепенно нараставшая грустная мелодия виолончели, совмещенная с какими-то странными звуками, время от времени будто бы заедавшими. Но звучало действительно классно. Я просто молча сидела и слушала. И поняла, что за «последняя запись» имелась в виду в записке. Скорее всего, виолончель принадлежала Октавии, а эти звуки издавались не без помощи Винил. Стало еще более грустно на душе. Дослушав до конца, я выключила аппарат. В этот момент раздался вежливый стук в дверь. Я на всякий случай приготовила засов, который лежал на полу, и расположила над дверью, после чего сказала:
— Не заперто!
Дверь открылась, в комнату вошла Летти. И тут же убрала от себя подальше тяжелый предмет, висевший над ней, заметив:
— Не самый лучший способ ошеломить вероятного противника.
— По какому поводу пришла? – несколько более грубо, чем хотелось бы, спросила я.
— Спрашиваю еще раз, ты хочешь помочь мне остановить войну? Тогда лично ты мне так и не ответила.
— Летиция, если ты про убийство того пони, мой ответ – нет. Ты знаешь, что он такого сделал, если так хочешь его убрать, а я – нет. Поэтому-то меня это и не должно касаться.
— Клод теперь считает так же, хотя до этого он согласился. Его я уже спросила. Раз вы оба отказываетесь, я сама сделаю всю работу. Сведений о Скиве Спаркле вы не получите, договор есть договор.
— Удачи, — беззаботно сказала я единорожке, уже повернувшейся, чтобы уйти. Однако она ничего не ответила, лишь пожав плечами, и закрыла за собой дверь. Я могла поздравить себя с маленькой победой. И погрузилась в размышления. Бандитов мы убиваем за то, что они сами убивают и грабят, словом, житья никому не дают. И эта непреложная истина известна абсолютно каждому. А этот пони, которого предложила грохнуть Летиция? Кто он? Чем занимается? И за какие такие грехи его хотели убрать с этого света? В таком случае я не могла брать на себя подобный грех. Вот если бы я знала, чего он такого совершил, то да, может быть и согласилась бы. Но не в этот раз. Не в этот раз.
После двух неудач Летти окончательно поняла, что может рассчитывать лишь на себя. Её цель сегодня собиралась прогуляться в центральном парке города, по слухам. Поэтому единорожка незаметно установила несколько мин направленного действия, подобно тем, что были на минном поле, в которое превратились триста ярдов дороги. А сама направилась с саквояжем, захваченным из потайного шкафчика в кабине её грузовика, к одному из высотных зданий в этом городе. Она поднялась на один из необитаемых этажей при помощи лифта, открыла саквояж, в котором лежала разобранная снайперская винтовка. Первый и последний прототип, построенный до Катастрофы. У оружия даже не было никакого названия. Конструкторы просто не успели его придумать. Потом долгие двести двенадцать лет винтовка пролежала в одной из закрытых подземных лабораторий на севере Эквестрии. И могла бы пролежать там еще незнамо сколько лет, пока одна из экспедиций Алого Запада не вскрыла с огромными усилиями этот научный комплекс, в котором обнаружилось множество технологий, считавшихся утерянными, было там и кое-какое оружие, помимо этой пушки, которую Летиция тогда забрала себе, потому что она была изготовлена специально для единорогов с хорошо развитым телекинезом, как было написано в брошюрке, лежавшей в том самом саквояже. В той экспедиции по странному стечению обстоятельств она была единственным единорогом. И она никогда не задумывалась, было ли это совпадением, или же сами высшие силы (в которые никто не верил, понятное дело!) подсунули это опасное оружие кобылке со множеством секретов, которые она тщательно охраняет уже немало лет.
Размышляя подобным образом, она не торопясь собрала снайперскую винтовку и приникла к оптическому прицелу. Цели пока что не было видно. Если не выгорит затея с минами, значит, придется всё-таки немного пошуметь. Прошло пять минут. Обычно сдержанная, светло-зеленая единорожка всё-таки стала потихоньку нервничать. Десять минут. И наконец-то! Цель возникла в поле зрения. Летти прекрасно помнила, где заложила мины. Но дородный желтый пони с соломенной гривой и таким же хвостом еще не дошел до них. Он замер на месте, словно почуяв опасность, грозившую его жизни. Но было слишком поздно. Не мины, так пуля оборвет его жизненный путь.
— Проклятье! – выругалась она, наводя прицел своего оружия на него, и не стала выжидать, выстрелив цели в голову. Пуля вошла именно туда, куда и целилась единорожка, пробив голову навылет. Всё, цель устранена, контракт выполнен. Тело медленно завалилось набок, вокруг трупа начала растекаться кровавая лужа. Дело теперь за малым — всего лишь добраться до Нового Мэйнхеттена, где её должен ждать один из агентов Алого Запада с платой за выполненный контракт. Да и за исполнением работы всегда следят. Летти и не сомневалась в том, что так было и сейчас. Однако, расслабляться было немного рано. Выстрел навел немало шороха среди прогуливавшихся пони, среди них были несколько чуваков в строгих костюмах, они, готовя на ходу оружие, двинулись проверить здание, в котором находилась Летиция. Она спешно разобрала свою винтовку и, уложив части оружия на свои места, закрыла саквояж. После чего направилась к другой лестнице, спустилась вниз по ней, всё время прислушиваясь. Но, к счастью, ей никто не попался. Эти мажоры в костюмчиках не пошли по лестнице, а, похоже, воспользовались лифтом. Это было лишь ей на копыто. Но, увы, нескольких она всё же проморгала. И они не стали терять время зря… Единорожка вышла на улицу и отправилась обратно к трактиру, где они втроем остановились. По дороге она размышляла над проницательностью Розы и вынуждена была всё же признать, что светло-серая единорожка была права ровно в одном – ей был небезразличен Клод, как бы она не старалась показать обратное. Оказавшись у своего грузовика, Летти спрятала саквояж в кабине Сталаза в потайном шкафчике, после чего заперла свою машину и отправилась в свой номер спать. Для неё это был тяжелый день. Следовало набраться сил перед решающим броском, после которого она станет свободной и ей никто не станет диктовать никаких гребаных условий, предлагать контракты, от которых пони уже тошнило. Единорожка догадывалась, что рано или поздно умрет и тогда ей придется держать за все совершенные ею убийства ответ. Но перед кем? Извечный вопрос…
После разговора с Летицией, в котором он ясно дал ей понять, что, несмотря на то, что ему позарез были нужны сведения о своём пропавшем друге, на помощь наёмница может даже не рассчитывать. Единорожка кивнула и молча ушла. Видимо, направилась к Розе. Клод собрался было прилечь отдохнуть, как в дверь его апартаментов постучали.
— Это еще кого там нелегкая притащила, интересно? – пробормотал он вполголоса, подходя к двери.
— Это я, Роза! – раздался голос кузины. После такого ответа жеребец конечно же открыл дверь и впустил двоюродную сестру в комнату и запер за ней дверь.
— Ты что-то хотела?
— Почему ты всё-таки отказался от договора с Летти?
— Нутром чувствовал, что тут не всё так гладко, как хотелось бы, — вздохнув, ответил Клод. И, помедлив, спросил:
— Она, что, была у тебя?
— Да, была только что. И попыталась еще раз склонить меня к тому, чтобы я ей помогла. Но я отказалась. Мне не нужны лишние неприятности, их и без этого слишком много стало в последние дни.
— Разумно. Нам бы с текущими проблемами разобраться в самом деле не помешало бы, прежде чем вешать на себя новые, — согласился темно-бежевый земной пони с доводом своей двоюродной сестры.
— Клод, ты не против, если я с тобой побуду? Не хочется что-то спать в одиночку, хреновое у меня что-то предчувствие, знаешь ли. А своим предчувствиям я привыкла доверять.
— Нет, не против. С тех самых пор, как мы отправились в дорогу, мы ни разу не общались именно, как брат и сестра. Выпавший нам редкий шанс следует использовать по максимуму, я считаю.
— Я тоже с этим согласна.
— Ну тогда погоди, я дверь как следует запру, — с этими словами Клод встал и не без помощи Розы поставил запор, после чего пошел к двухместной кровати, кузина последовала за ним. Они улеглись в обнимку, единорожка прижалась к нему, закрыла глаза, и вскоре комнату начало оглашать сладкое посапывание, со временем переросшее в спокойное дыхание спящей глубоким здоровым сном пони. Клод же заснул далеко не сразу, он долго смотрел на свою двоюродную сестру и понял, что невольно заменяет ей отца, у него даже в груди защемило от осознания данного факта. Однако жеребец не хотел лишний раз поднимать эту тему. Роза не любила говорить о смерти родителей. Но, тем не менее, он ощущал, что ответственен за неё. И невольно старался оградить её от всех возможных неприятностей. Недавнее путешествие по лабиринту показало, что не всегда это возможно. Да и добытая шкатулка вполне могла быть пустой, но пока что обратное не доказано. Потихоньку Клода стал одолевать сон, он прикрыл глаза и тоже незаметно для себя заснул.
Ближе к вечеру в трактир зашли несколько единорогов, одетых в черные строгие костюмы и шляпы, сдвинутые назад, чтобы не мешать использовать рог по прямому назначению. Не задавая никаких вопросов, они поднялись сразу наверх и направились по коридору прямо к комнате Клода, на ходу достав револьверы. Но они не подозревали, что за ними в приоткрытую дверь из своего номера наблюдала Летти, достав собственное оружие. Она проснулась всего четверть часа назад и успела привести себя в надлежащий вид, после чего отправиться пройтись, но вот эти парни… Из-за них планы на вечер пришлось резко менять.
— Мафия? Прямо по душу Клода. Всё интереснее и интереснее… И всего четверо? – прошептала она, стараясь двигать одними губами.
Единорожка вышла из своей комнаты крайне аккуратно, стараясь производить как можно меньше шума. У неё получалось, потому что мафиози даже не скрывали своего присутствия, ведя себя довольно шумно. Однако из-за двери, которая вела в комнату жеребца, не донеслось ни звука. Летиция молча наблюдала за действиями противников. Один из них постучал копытом в дверь. Никакой реакции. Тогда они стали совместными усилиями выбивать дверь. Однако, она и не думала поддаваться. Зато стали слышны матюги Клода. Он явно понял, что дело запахло керосином.
— Ну всё, пора их приструнить, — вполголоса сказала Летти, а потом, спрятав револьвер из виду, добавила уже во весь голос:
— Кого-то ищете, мальчики?
— Уходила бы ты отсюда подобру-поздорову, а? – пробасил один из мафиози, повернув в её сторону револьвер.
— Нет, не уйду. Мне нужно кое-что забрать из комнаты, которую вы столько времени пытаетесь вскрыть! – с этими словами она снова выхватила свой револьвер и открыла огонь. Двое оказались ранены, однако один из них, превозмогая боль, остался на ногах и открыл ответный огонь, как и те, кого не зацепило пулями.
Я и Клод слышали пальбу в коридоре, но открывать дверь не торопились, деревянный засов, установленный поперек двери, к счастью, сдержал противников, ломившихся в комнату с неизвестными… Хотя, неизвестными ли целями? Поди, моего кузена грохнуть явились. Но вот кто устроил перестрелку, мы не знали. Осталось лишь гадать, кто сражается с противниками. Похоже, что Летти. И одна Селестия милосердная знает, кому сейчас нужнее помощь – ей или же нам самим. Оружия никакого при нас не было. Разве только самим засовом сражаться. Темно-бежевый пони вопросительно посмотрел на меня. Я кивнула, аккуратно сняла деревянную толстую преграду, после чего аккуратно открыла дверь и выглянула наружу. У двери лежал один из трупов нападавших, облачен он был в черный строгий костюм, на груди было кровавое пятно, шляпа лежала рядом на полу. Еще один противник был ранен и лежал на полу, но отстреливался от Летиции, которая, к счастью, была цела и невредима и продолжала биться с еще двумя единорогами, довольно легко уворачиваясь от летящих в неё пуль. Я тихонько подкралась к раненому, занесла телекинезом своё оружие над ним и пребольно, со всего размаху, ударила прямо по рогу, раздался громкий треск и следом грянул дикий вопль боли, у меня в ушах даже зазвенело от такого. Пистолет раненый тут же уронил, просто стало нечем его держать, от рога остался лишь обломок, а отбитый фрагмент валялся рядом на полу. Я сразу же перехватила револьвер своим телекинезом и, нисколько не колеблясь, пристрелила теперь уж бывшего единорога, и тут же пушка щелкнула – в барабане револьвера закончились патроны. Оставшиеся двое отвлеклись от Летти, за что и поплатились – одному пуля тут же прилетела в глаз, другому секундами двумя-тремя позже – в бок, а второй прилетевший в него комок свинца зацепил сердце. Все четверо нападавших были мертвы.
— Кто это такие? – осмелился, наконец, вылезти из своего укрытия Клод.
— Мафиози. Что-то типа организованной преступности и всё такое, — ответила Летиция.
— И их нанял кто-то, чтобы уделать меня… — подвел итог жеребец.
— Скорее всего так. Я не думаю, что это за мной пришли, они шли целенаправленно к тебе. И Роза, какого сена ты делала у Клода в комнате? – вдруг прошипела кобыла.
— Я что, не могу побыть с собственным двоюродным братом наедине? За весь путь нам этого ни разу не удавалось. А родственные связи, они крепки, как не крути, — возразила я. Летти лишь глаза закатила в раздражении, но больше возмущаться не стала.
— Давайте сваливать отсюда, здесь больше небезопасно, — предложил Клод.
— И раз уж ты, Роза, взялась за огнестрел, то надо будет тебе тоже купить личное оружие. Но это не здесь, так что погоди секунду, — с этими словами аквамариновая единорожка быстро обыскала тела мафиози, нашлось несколько барабанов с патронами, которые оказались спустя несколько секунд в кармане моей куртки, которую я забрала из своего номера, пока Летиция обыскивала павших противников. Вскоре я уже могла обращаться хотя бы как-то с доставшимся мне трофейным револьвером. Мы забрали все свои очень немногочисленные пожитки и покинули заведение. Всё-таки Филлидельфия оказалась не самым гостеприимным местом. Единственное приятное воспоминание, оставшееся от пребывания здесь – это долгожданная горячая ванна, которой мне так не хватало…
Наш путь теперь лежал прямиком в Новый Мэйнхеттен. До него было ехать порядка пятисот шестидесяти миль. При удачном раскладе ехать около восьми часов, а при неудачном – девять, а то и больше. Однако не стоило и забывать про возможный сигнал S.O.S. где-то по пути, а это гарантированно означало, что мы задержимся и на путь до нашей теперешней цели уйдет возможно до суток, а может и больше. Было и два минуса – между Филлидельфией и Новым Мэйнхеттеном не было ни одного селения, а так же минус был в том, что ехать предстояло в ночь. Делать было нечего, но мы решили ехать. Только заехали в мастерскую, которая, к счастью, еще была открыта, и единорожка прикупила для своего Сталаза комплект оружия, состоящий из Линейника, полновесной версии Гладиатора и Доминатора. Линейник представляет из себя трехствольную пушку, стреляющую с очень неплохой скоростью – сто восемьдесят выстрелов в минуту. Доминатор же в представлении не нуждался. С такими энергетическими пушками мы уже сталкивались под Миддлхорном. Ну и Гладиатор под большой слот был практически таким же, как и стоявший на моем грузовике, хоть и адаптирован был под средний слот. Большой же Гладиатор наносил больше разрушений. К слову, он представлял собой четырехствольный пулемет весьма крупного калибра. За установку оружия в слоты взялись все работавшие в мастерской, мы старались помочь хоть чем-нибудь ради ускорения процесса. И настал-таки момент, когда работа над машиной Летти была, наконец, закончена.
Когда же мы, к своей радости, покинули город, наступила ночь. Пришлось включать фары и таким образом, палить своё местонахождение всем желающих. Но единственным плюсом в этой ситуации было то, что противник вынужден был точно так же выдавать собственное местоположение. Минуло около часа, когда вдали Летиция с высоты кабины своего Сталаза заметила какие-то огни. И тут же пульнула очередью из Гладиатора в воздух. Реакция была соответствующей – темные силуэты вдали метнулись в разные стороны. Клод достал прикупленный буквально на выезде из города бинокль и разглядел каким-то чудом в темноте знак бандитов на одной из машин.
— Лупим их, ребята! – раздался его голос из рации.
Мы тут же кинулись вдогонку за убегающими бандитами. Еще минут сорок ушло на погоню, беглецы пытались отстреливаться, но тщетно – один из Макинтошей попал под очередь моего мини-Гладиатора и остановился. Летиция добавила по нему из Доминатора для остратки – машина тут же вспыхнула и стала оплавляться на глазах от высокой температуры. В конце концов, бандиты устали пытаться скрыться от нас и приняли неравный бой. Очень неравный, если судить по тому, что он длился не больше пяти секунд. К списку поверженных врагов добавился Матадор и парочка Параспрайтов. И только мы было расслабились, как что-то взорвалось совсем близко со мной.
— Гром на сто восемьдесят градусов! У него Критеур! – предупредила Летти.
— Я уж поняла… — пришлось в спешке потереть уши, в которых звенело от близкого взрыва. И еще одного. На этот раз выстрел попал прямо в кузов моего Матадора. Броня выдержала, судя по показаниям датчика, но еще одно такое попадание – и броня оказалась бы пробита. Раздался свист Доминатора и грохот Гладиатора – Грома не стало, прозвучал еще один взрыв, ознаменовавший собой конец сражения.
Пришлось еще ехать, смотреть, что у кого можно забрать. Нам улыбнулась фортуна – несколько стопок старых книжек времен до Катастрофы. Такие можно выгодно загнать торговцам за приличные деньги. И обнаружилась еще пещера, при обыске которой нашлось столько всего, что мы не смогли бы увезти всё даже втроем. Решено было тут и переждать темноту. Пока гнали бандитов, проехали почти семьдесят миль. И до этого около восьмидесяти. Оставалось еще приблизительно четыреста десять миль ехать. Уже лучше. Намного лучше.
— Даже если завтра задержимся, то к вечеру точно будем на месте, — подытожил Клод, пока мы укладывались спать. Матадоры протиснулись внутрь, а вот Сталаз остался снаружи. Да и Летти вызвалась сама посторожить, сказав, что выспалась днем. Что ж, тем лучше.
Я невольно задалась вопросом: а что же будет дальше, когда мы выясним то, что хотели? Как всё повернется? Варианты могли быть самыми разными, однако я решила просто уснуть, без мучительных раздумий, обычно сопровождавших мой мозг перед тем, как я отключалась. В кои-то веки мне это удалось, и вскоре кабину огласило посапывание, перешедшее сначала в спокойное дыхание, а временами превращавшееся в храп.
Что же до Клода, тот уснул тотчас, как коснулся головой походной подушки. Не каждый день на него какие-то чудики в строгих костюмах нападали. Это требовало глубокого переосмысления в виде крепкого и, по возможности, здорового сна.
Летиция стояла на часах, ей и впрямь спать не хотелось. По чистому везению она тогда проснулась немного раньше, чем пришла та четверка. И даже не собиралась думать, что было бы, проспи она всё на свете. Вряд ли бы Роза с Клодом смогли бы выкарабкаться из сложившейся ситуации. С исполнением контракта единорожка стала несколько более сентиментальной, снова смогла быть сама собой, а не каким-то бесчувственным и жестким существом. Она задумалась над тем, что будет делать, когда получит награду за выполненный контракт. Невольно Летти уже привыкла к дуэту двоюродных брата и сестры, да и к тому же, ей стало интересно, а что же, собственно, пытаются выяснить Клод и Роза? Глупо конечно было отпираться и по поводу того, что она явно запала на темно-бежевого земного пони. Он не шел у Летиции из головы. Может, к черту всё это? Эту наёмничью жизнь? Забрать деньги и продолжить путешествовать со своими новыми друзьями(?). Прежде еще у неё никогда не было друзей, эти же двое отнеслись к ней, как к полноценному члену их небольшой команды. За одно это их стоило уважать, да даже и помогать в их поисках. Тайны, в которые они трое оказались посвящены, так или иначе, требовалось раскрыть. Лишь бы только не ценой собственных жизней. Всё, решено – она больше не будет наёмницей Алого Запада. Хватит с неё этого. Но, если взглянуть с другой стороны, как же тогда заставить группировки прекратить воевать? Летти стало ясно вдруг, что убийства лидеров не помогут – всегда найдутся другие, кто встанет у руля. А перерезать всех преемников сил не хватит ни у неё одной, ни даже в том случае, если к ней присоединятся Клод с Розой. Должен быть другой способ. Осталось лишь найти его, а там уж дело в шляпе! Колебалась она не очень долго, потому что давненько подумывала об этом, но всё откладывала и откладывала на потом. Рано или поздно этот вопрос пришлось бы решать. Летиция отбросила в сторону все сомнения и настроилась на новую волну. Всё будет теперь так, как она захочет.