Радужный Рыцарь
Глава 11. Друг или враг?
...Когда меч шерифа Троттингемского рассек грудь Спектры Блоссом, та с каким-то спокойным фатализмом подумала, что просто встретится с Грином Васаби раньше, чем думала.
Она еще краем уха слышала голоса шерифа и Робина, но потом все уплыло куда-то, и осталось только чувство легкости и, как будто — полета.
А потом был свет, разливающееся по телу тепло, чьи-то возбужденные или, наоборот, спокойные голоса... Спектра вяло подумала, что скоро, вот уже сейчас, шагнет на Небесные Луга и упадет в объятия любимого...
«Грин... — с теплотой подумала она. — Я уже иду... потерпи еще чуть-чуть...»
...Она открыла глаза и непонимающе уставилась в потолок. Судя по всему, она лежала в покоях шерифа Троттингемского, благо, побывала там совсем недавно.
Потолок украшала мозаика в виде солнца, а отделанные стены не оставляли сомнений: кроме замка, никаких подобных зданий Спектра в Троттингеме не видела, за исключением храма Селестии, а для Небесных Лугов обстановка была дискордовски приземленной.
К тому же, слегка болела грудь и кружилась голова.
Рядом стоял Робин Хуф и о чем-то беседовал со Свити Грейп, чей голос звучал непривычно трезво:
— ...она в порядке, — донеслось до слуха окончание фразы, — и просто спит. Милость Селестии сумела исцелить ее.
— Она спит вторые сутки! — возразил Робин, нетерпеливо притопнув.
— Проснулась, — раздался голос Дарк Дестроера, что висел в воздухе неподалеку.
Робин тут же подскочил к кровати:
— Спектра! Как же я счастлив, что ты в порядке!.. Погоди, тебе надо выпить бульон... сейчас.
Прежде чем имперский гвардеец успела возразить или даже вымолвить хоть слово, земнопони сунул ей под нос ароматно пахнущую овощами пиалу с горячей жидкостью. Хотелось гордо отказаться, но живот издал требовательное урчание: Спектра чувствовала себя так, будто не ела несколько дней. С трудом приподнявшись на кровати, она дрожащими копытами приняла пиалу и сделала несколько глотков.
Спектра Блоссом лежала в кровати, судя по всему, принадлежавшей шерифу Тротингемскому. Вымытая дочиста, с давящей повязкой на груди и безумным чувством слабости во всем теле.
Робин Хуф терпеливо дождался, пока Спектра не выпьет все.
— Сейчас расскажу, — пообещал он, заметив немой вопрос в глазах кристальной пони, — только сперва скажи, как ты себя чувствуешь.
— Я... — начала было Спектра и вздрогнула от неожиданности, когда ее вдруг обняли могучие темные копыта:
— Прости, — пробасил сзади Крошка Шейд, — я виноват. Не смог вам помочь.
В голосе гиганта слышались настоящие слезы.
— Все в порядке! – хором сказали Робин и Спектра, после чего переглянулись, и земнопони продолжил:
— Ты помог мне, верное крыло в ночи!
— И все же обошлось, верно? – добавила Спектра и погладила фестрала по шее. — Не волнуйся.
Она ощущала себя немного не в своей тарелке: все еще хотелось есть, а еще в животе расползалось совершенно неуместное в текущих обстоятельствах чувство. То самое, что посещает каждую взрослую кобылицу примерно раз в полгода.
— Ну все, все, пусти меня, — натянуто улыбнулась кристальная пони, чувствуя, что слегка краснеет в объятиях мускулистого жеребца. — И кстати выпила бы еще бульончика, раз уж ничего другого мне нельзя.
— Можно, — отозвалась Свити Грейп, после чего раздался звук откупориваемой бутылки и серия жадных глотков.
— Свити просидела у твоей постели все это время, — сказал Крошка Шейд, отпуская Спектру и усаживаясь на хвост. — И не брала в рот ни капли.
— И теперь, похоже, решила наверстать? – осведомилась Радужный Рыцарь, но Свити, как всегда, проигнорировала шпильку:
— Я уже сказала на кухне, чтобы каши сварили.
При мысли о горячей зерновой размазне, сдобренной изрядным куском масла, с ложкой меда, варенья или овощными кусочками, желудок Спектры взвыл и сделал попытку забраться по хребту, поближе к заветной пище, оттеснив даже навязчивое чувство охоты.
— Итак, — не без торжественности начал Робин Хуф, — когда я принял над твоим бездыханным телом отчаянный последний бой...
— Каким же бездыханным, когда я живая? — возмущенно перебила Спектра.
— Я думал, что ты пала от копыт шерифа, не мешай, — отмахнулся Робин. — Так вот, когда я победил его в честном поединке...
— Ты — его?!
Робин довольно хихикнул.
— А ты думала, я способен только на фиглярство и выпендреж?
Спектра, которая именно так и считала, предпочла не отвечать, сделав вид, что приняла вопрос за риторический.
Вклинился Дарк Дестроер:
— Робин — настоящий герой!
Спектра улыбнулась краешком рта. Сейчас, в бьющем из окна утреннем свете и торжественной позе, молодой Робин казался ей даже привлекательным...
Спектра с трудом удержалась, чтобы не врезать самой себе.
«Вот уж вовремя подкатило, нечего сказать!» — раздраженно подумала она, представив будущую пару недель и тоскливо вспомнив, как Грин Васаби накануне ее похода...
Кристальная пони помотала головой, отгоняя ненужные мысли.
Робин тем временем продолжил:
— Итак, когда я победил шерифа, тот, наконец, осознал, какие злодейства творит, и решил сдаться народу Троттингема, что поднялся против тирании.
Спектра кивнула. Это она смутно помнила: отчаянно наступающий Робин, поверженный шериф... Звон мечей и собственный слабый голос. Чем все дело кончилось, она, конечно же, пропустила.
Робин, лучезарно улыбаясь, рассказывал о том, как шериф понес Спектру в храм Селестии, а Робин верхом на очнувшемся Крошке Шейде полетел к войскам. О том, как огромная толпа пони из окрестных земель уже двинулась было на Троттингем, на стенах которого ощетинились копьями и луками остатки ополчения и местной Гвардии.
По счастью, в храме оказались не только жрицы Селестии, но и Свити Грейп, что пришла снискать для восстания поддержку духовенства, а еще – помолиться за погибших товарищей по миссии. Бывшая монахиня вновь призвала основанные на собственных осколках веры исцеляющие чары, недоступные жрицам-земнопони, и жизнь Спектры была спасена.
— Спасибо, Свити, — улыбнулась Спектра, но та уже снова пребывала в состоянии, когда окружающая реальность тонет в хмельном тумане.
— Будешь слушать дальше? – спросил Робин, и кристальная пони кивнула. — Хорошо. Шериф в это время рванулся к своим войскам и приказал сложить оружие. Так что я вошел в Троттингем без единой капли крови.
Спектра демонстративно кашлянула, дотронувшись копытом до повязки на груди.
— Это не в счет, — отмахнулся земнопони, но кристальную пони волновал еще один вопрос.
— Робин, — вдумчиво проговорила она. — Ты хочешь сказать, что доверил шерифу мою «бездыханную» тушку, а сам бросился к войскам в надежде на то, что твой злейший враг не только отнесет меня в госпиталь, но и сдержит слово о капитуляции? Что ему мешало обмануть тебя?
Робин, казалось, замялся:
— Ну... он же сдержал слово, верно?
Спектра, которая уже приготовилась строго отчитать эту святую простоту, осеклась. Действительно, она ведь очнулась вылеченной в кровати, а не полумертвой в камере или вообще на Небесных Лугах.
— Что ж... возможно он и вправду гораздо лучше, чем кажется... А где он сам, к слову?
— Известно где, — ответил Дарк Дестроер. — В камере сидит. Ждет решения народного суда.
— А кто сейчас в городе за главного? – насторожилась Спектра и посмотрела на Робина Хуфа. — Уж не ты ли?
Робин Хуф только фыркнул:
— Выбрали временного мэра. Ту пони, что была секретарем шерифа, единорожку Тайди Скрипт. Она же и разрешила нам пока остаться в покоях бывшего шерифа. Ему уже ни к чему: даже если не запрут, то с должности точно слетит.
— Мне надо поговорить с ней, — сказала кристальная пони, у которой, признаться, отлегло от сердца. — И с шерифом тоже. Вставать уже можно?
— А я думал, ты сначала поужинаешь, — расплылся в улыбке Робин Хуф.
Словно в ответ на эти слова дверь открылась, и одна из служанок шерифа внесла поднос с несколькими тарелками и горшочком, от которого шел пленяющий аромат горячей каши...
Все присутствующие синхронно сглотнули слюну.
— Что ж, — сказала Спектра, улыбнувшись. — Как говорил один хороший пони, «война войной, а обед по расписанию».
...После вкусного ужина Спектра нашла в себе силы подняться с постели и направиться в городскую ратушу, хотя больше всего на свете ей хотелось проваляться в постели сутки напролет. В идеале – не в одиночестве, а со своим особенным пони, хотя умом она и понимала утопичность подобного желания.
Куда сложнее было отвязаться от желающих сопроводить Радужного рыцаря бывших разбойников. И если огромного фестрала оказалось достаточно просто мягко попросить и в очередной раз заверить, что его извинения принимаются, то Робину пришлось пригрозить расправой.
А сейчас Спектра вообще не хотела без крайней необходимости приближаться к жеребцам.
Свити Грейп же успела снова напрочь залить глаза и в таком виде попросту не смогла бы угнаться за кристальной пони. К счастью, хоть Дарк Дестроер и не думал напрашиваться, что-то усердно чирикая в своей тетрадке.
Когда в небольшом троттингемском замке перестали вмещаться все важные пони города, рядом была построена ратуша. Надо сказать, старый мэр любила заседать и работать именно там, и только шериф, прийдя к власти, перенес резиденцию верховной власти города в главное укрепление «в целях безопасности».
Ратуша была построена куда позже замка, и явно не была предназначена отражать атаки монстров: деревянные стены, большие окна, узорчатые двери не способствовали превращению здания в крепость, случись что. Зато здесь в главном зале мог с комфортом разместиться «большой» совет города, куда входили не только руководители служб, но еще и главы гильдий, состоятельные купцы, да и просто уважаемые выборные граждане.
Надо сказать, шериф себя присутствием на подобных собраниях почти не утруждал, как правило, посылая на них Тайди Скрипт за отчетами или с инструкциями.
Сейчас же после недолгих беспорядков посредством Гвардии и Ополчения в Троттингеме был аврально наведен порядок, и городские службы вновь заработали.
Хаоса в образовавшемся вакууме безвластия, которого опасалась Спектра Блоссом, не произошло.
Серая единорожка со свитком и пером на кьютимарке, единогласно назначенная городским советом исполняющей обязанности мэра, виртуозно и в короткий срок переключила городские дела на самоуправление на то время, что потребуется для утверждения нового представителя власти.
То, что именно она вела все дела шерифа до смещения последнего, сильно помогло победителям. Робин наверняка не представлял, с какими проблемами столкнулся бы народ Троттингема, если бы Тайди Скрипт не сумела относительно безболезненно удержать на плаву систему.
От благодарностей Спектры серая единорожка только отмахнулась. Она будто ждала прихода Радужного Рыцаря, и наколдовав свиток для записей, сразу осведомилась:
— Что делать с шерифом и его заместителем? С грифоном.
— А где они?
— Шериф в тюрьме. Против него, возможно, будет выставлено обвинение. Алоиз фон Федершверт сидит под домашним арестом. Он хоть и был заместителем шерифа, официально всего лишь наемник. Контракт не нарушал, серьезного вреда никому не причинил, так что сидит и ждет.
— Чего? – не поняла Спектра.
— Обвинения или же освобождения, — пояснила Тайди Скрипт. — К слову, я бы предпочла решить этот вопрос как можно скорее. Желательно, еще до начала совета.
Спектра улыбнулась.
— И чего же вы с советом ждете?
Тайди словно ждала этого вопроса:
— Твоего решения, Радужный Рыцарь. Народ Троттингема доверится суждению той, благодаря которой снова обрели свободу. Кроме того, судебную власть раньше осуществлял шериф, а раз он нам больше не указ…
Тайди не закончила и выразительно посмотрела на Спектру. Та уже хотела было возразить, но осеклась. Что ж, вынести вердикт будет несложно.Тем более, что местные пони явно еще не отошли от того благоговейного трепета, что внушал им шериф.
Пони поднялись в самую башню ратуши, где облюбовал себе место шерифский прихвостень. Тайди кивком поприветствовала стоящего у запертой двери стражника и повернулась к Спектре:
— Он сдался без боя, если что. В отличие от банды Брутал Кика, что с боем прорвался в Шорвудский лес и скрылся там.
Воительница только скривилась. По ее мнению, тот, кто берет на себя работу палача, по умолчанию недостоин какого-либо снисхождения. Равно как и орава вертухаев, проявившая доблесть лишь тогда, когда речь пошла об их собственной шкуре.
В покоях грифона Спектра ожидала увидеть безвкусную роскошь, завалы всякого барахла или даже множество закрытых сундуков охваченного «синдромом сороки» птицельва.
Тем удивительнее было увидеть в залитых солнечным светом покоях множество мольбертов с картинами. Портреты грифонов и пони, горные пейзажи и сцены из быта Империи Грифонов. И при этом – ни одной батальной сцены, что для творчества грифонов было вообще нехарактерно, насколько знала Спектра.
Чего стоило только то эпическое полотно, что привез в подарок принцу посол Империи! Такой огромной бойни Спектра отродясь не видала. Принц же, сдержанно поблагодарив посла и дождавшись его отъезда, картину велел запереть в каком-то чулане. Видимо, в тайной надежде, что ее до следующего визита посла Грифуса сожрут мыши.
С удивлением Спектра увидела портрет шерифа Троттингемского, стоящего на вершине башни в свете яркого солнца. Пегас в полном доспехе гвардии расправлял крылья и улыбался, создавая образ настоящего героя. И хотя стоял в боевом облачении, оружия при нем не было, что делало картину торжественной и мирной. Этот образ совсем не вязался в сознании Спектры с тем, который сложился у нее самой.
Тайди Скрипт, судя по спокойному выражению мордочки, уже была в курсе увлечения грифона. И даже на собственный портрет внимания обратила мало. Хотя по мнению кристальной пони, картина была выполнена потрясающе: художник изобразил единорожку сидящей за столом и пищущей магией. При этом умудрился передать все: сосредоточенное напряжение на мордочке, усталость и увлеченность делом в свете неровного пламени свечи.
— Алоиз! – негромко позвала Тайди Скрипт, и где-то в глубине покоев раздались шаги.
Грифон появился из-за одного из мольбертов. С беретом на голове и палитрой в передней лапе, чем моментально разрушил образ безразличного палача и тупого наемника.
— Мисс мэр, Тайди, — кивнул он, — и Радужный Рыцарь. Какая честь.
Спектра Блоссом, удивленно разглядывающая картины, вдруг спросила:
— Кто это?
Все проследили, куда показывала кристальная пони. На портрете был изображен величественный грифон в богатых одеждах, вставший на задние лапы и опирающийся на золотой скипетр.
— Это – император Грифус Двадцать Второй, — спокойно пояснил Алоиз фон Федершверт.
— Как живой, — восхитилась Спектра, но грифон не удивился:
— Я видел его, — казалось, грифон весьма раздражен тем, что его отвлекли от работы, — вы пришли меня арестовать?
Тайди вопросительно посмотрела на кристальную пони, но та вдруг почувствовала себя совершенно растерянной.
— А можно мне... еще посмотреть? – вдруг спросила она.
— Прошу, — если Алоиз фон Федершверт и удивился, то ничем этого не показал.
Следующая картина, на которую упал взгляд Спектры Блоссом, изображала Робина Хуфа. Легендарный разбойник, куда более мужественный, чем в жизни, стоял в изумрудном свете лесной чащи и трубил в рог.
При взгляде же на соседнее полотно сердце кристальной пони дрогнуло.
Потому что на групповом портрете грифонов с краю стоял не кто иной как Шнайдер. И что самое удивительное, рядом с ним был изображен сам Алоиз фон Федершверт, правда, куда более молодой чем сейчас, еще птенец-подросток.
— Наш семейный портрет, — пояснил тот, не дожидаясь вопроса.
— А Шнайдер?..
— Мой дальний родственник. Считай, заменил отца, который меня всю жизнь ненавидел... Дядя Шнайдер привез меня в Эквестрию после того, как отец решил зачеркнуть мой герб.
— Что сделать?
В голосе грифона послышалось раздражение:
— Зачеркнуть герб. Лишить наследства.
— Но почему?
Грифон обвел лапой картины.
— Видишь это? Дворянин Грифуса не должен заниматься подобным. Он должен быть воином и мастером подковерной придворной борьбы. Суровым и справедливым правителем. Правда, Шнайдер просчитался, думая, что здесь, среди пони, я смогу стать таким.
Спектру вдруг посетило неожиданное понимание.
— Он тебе так и сказал? – спросила она. — Чтобы ты стал воином тут, в Эквестрии?
— Не совсем. Он сказал, «здесь ты сможешь, наконец, найти достойное себя призвание»... — грифон вдруг осекся, перехватив взгляды пони. — Какой же я болван...
— Ты думал, Шнайдер привел тебя сюда, потому что пони – мягче и слабее грифонов, и тут ты сумеешь быть таким, как хотел отец? – спросила Спектра Блоссом.
Грифон замялся и не ответил. Очевидно, вопрос попал в цель.
— Я уже говорила... — вздохнула Тайди Скрипт. — Если бы я только знала раньше, что ты только строишь из себя заносчивого сноба-дворянчика...
— И что с того? – перебил грифон, раздраженно махнув хвостом.
Единорожка обвела копытом картины и продолжила, словно не расслышав:
— И ведь не пускал никого к себе, чего ты боялся? Что пони начнут смеяться над твоим талантом? Ты казался напыщенным честолюбивым идиотом, а ты... художник!
— Охальник ты, а не художник, — вдруг сказала Спектра Блоссом.
Тайди повернулась к кристальной пони и увидела, что та стоит рядом с собственным портретом. Алоиз изобразил Радужного Рыцаря на шикарном ложе в довольно фривольной позе и с томным, полным страсти взглядом. Картина была на самой грани приличия, даже по не столь давним, провозглашенным принцессами после победы над Дискордом, свободным нравам.
Тайди почувствовала, что ее мордочка краснеет, прямо как у Спектры Блоссом.
Та, в свою очередь, думала о том, что в другой день бы просто посмеялась над подобным, но кобылий организм сыграл с воительницей злую шутку, настойчиво требуя свое.
Грифон, однако, не смутился. Подошел ближе и сказал, показывая на картину:
— Мне показалось, что где-то там, под доспехами, живет страстная, полная любви кобылица. И знаешь, Радужный Рыцарь... я немного завидую твоему избраннику. Или избранникам, я знаю, у вас, пони, еще многие живут табунами. Потому что им всем доступна... настоящая ты. Без масок. Без доспехов. Обнаженная. Только не буквально, как на этой картине, а душевно.
Уже не красная, а пунцовая Спектра Блоссом после этих слов лишь что-то невразумительно буркнула, опустив взгляд. Хотелось возразить, но почему-то казалось, что получится ну совсем-совсем неубедительно.
— Кажется, мы только что решили одну проблему, — улыбнулась Тайди Скрипт, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно.
— Какую? – тут же вскинулась Спектра.
Единорожка лукаво скосила глаза на Алоиза и ответила:
— Проблему с тем, кто нам поможет снова превратить Троттингем в город ярмарок и фестивалей...
...Следующей остановкой должны были стать подземелья замка. По идее, можно было бы сначала сходить к шерифу, но Спектра решила сначала поговорить со всеми остальными.
На страже ворот вместо ополченцев теперь стояли те, кто сражался вместе с Радужным Рыцарем, и Спектру пропустили туда без проблем.
Воительница шла по коридору одна, думая о том, что восхищается скромной серой единорожкой, так виртуозно нашедшей нужные слова и для взволнованных жителей, и для Городского совета, и для Алоиза фон Федершверта. И даже для бывших повстанцев, большую часть которых ждало возвращение домой.
Шерифа посадили гораздо выше того уровня, где неделю провела Спектра, но та все равно почувствовала недостойное злорадство.
Правда, дойти до заветной цели ей спокойно не дали.
Капитан Лайтнинг Лэнс словно специально поджидал радужную пони прямо за воротами замка. И пошел рядом, стоило ей пройти мимо.
— Могу чем-то помочь? – осведомилась Спектра на ходу.
Морда жеребца озарилась лучезарной улыбкой:
— Спектра Блоссом, я не говорил, что ты — самая прекрасная кобылка, которую я встречал?
Кобылица только фыркнула. О пристрастиях белого пегаса она уже была наслышана.
— Ты это каждой пони говоришь.
Капитан не смутился:
— И я всегда искренен: я же не уточняю, за какое время. Но если ты настаиваешь, ты самая прекрасная кристальная кобылка, которую я встречал.
— И много ты встречал кристальных пони?
— Немного. Но ты все равно прекрасна.
— Спасибо, — улыбнулась Спектра, — я польщена. А теперь, если ты не возражаешь...
Но статный белоснежный пегас как будто не слушал:
— Твоя шерстка подобна шелку, твоя грива как радуга после дождя, твои глаза словно два бездонных кристалла...
Спектра в отчаянии закатила глаза и одернула не в меру любвеобильного офицера:
— Спустись с небес на землю, казанова.
— Ты должна была быть рождена пегасом, ибо земля недостойна носить такую красоту, подобную древнему роду Скай Фесзе...
— Поняла, к чему ты клонишь. Забудь, красавчик, я невеста. Табуны в прошлом.
— Я ведь чувствую, что ты в охоте... и, судя по всему, нравлюсь тебе.
Радужный Рыцарь, которой хотя бы про себя пришлось признать правоту белого пегаса, процедила сквозь зубы:
— Я сказала, забудь!
— Обожаю, когда кобылица обладает стойкостью и волей...
— Да вы сговорились, что ли?!
С этими словами Спектра прибавила ходу и ускакала прочь по коридору.
Лайтнинг Лэнс не стал за ней гоняться, и только произнес, усмехаясь вслед:
— Какая штучка... кажется, я влюбился... опять.
На его морде расплылась довольная улыбка. Кобылицы всегда возвращаются к нему. Особенно когда так вот демонстративно убегают.
Но в этот раз почему-то не сработало: Радужный Рыцарь так и не вернулась, оставив Лайтнинг Лэнса бесцельно торчать в коридоре целый час...
...Дверь тюремной камеры открылась.
Бывший шериф Троттингемский сидел, спиной к дверям, завернувшись в плащ и гордо вскинув голову.
— Выходи, — сказала Спектра.
— Что, решила сама насладиться моментом свержения законной власти? – спросил пегас, не оборачиваясь.
— Нет, — сказала кристальная пони. -. Народ Троттингема в лице избранного мэра не хочет тебя судить.
Она отметила, что ей, похоже, удалось удивить шерифа. Тот, наконец, обернулся:
— Почему?
— Потому что пони не должны убивать друг друга. Потому что ты лучше, чем пытаешься казаться. И все что ты делал, ты делал ради простых граждан Троттингема... даже если и поступал неправильно. Потому что каждый заслуживает второй шанс.
— И ты... меня отпускаешь? – удивлению шерифа не было предела.
— Разбежался, — усмехнулась Спектра. — Пони поручили мне решить, что с тобой делать. И я подумала, что пускай принцесса Селестия решит твою судьбу. Но прежде чем я тебя выпущу, ты должен дать слово, что не улетишь. Потому что вести тебя в цепях в Кантерлот до того, как признана вина, я считаю несправедливым. К тому же, это дико неудобно. Я прокляла все на свете, пока тащила Робина Хуфа в Троттингем, а тут через полстраны эдакого кабана носить.
На морде шерифа расплылась торжествующая улыбка.
— Вот тебе мое слово, Спектра Блоссом, — сказал он. — Я не улечу. И не сбегу каким-либо другим способом.
— И чего это ты так обрадовался? – сощурилась кристальная пони.
— Я выполнял волю принцессы Селестии, и вины на мне нет. Из нас двоих преступница – ты. Так что еще неизвестно, кто кого поведет к принцессе и над кем будет суд.
Мысли Спектры вернулись к тому, что послужило основой как для ее похода, так и для поддержки мятежников. Теплые слова простых пони, рядом с которыми пришлось драться, и с кем Радужный рыцарь разделила хлеб и даже заключение под стражу, заставили поставить под сомнение уверенность в виновности принцесс-аликорнов в гибели Кристальной Империи. Но слова шерифа вновь склоняли чашу весов к прежним выводам.
Но в любом случае, привод шерифа на суд верховной власти был отличным поводом, чтобы добраться до принцессы Эквестрии на расстояние прямого диалога. А то и стремительной атаки.
— Выходи давай, — велела Спектра и посторонилась. — Мы выдвигаемся завтра, так что пока пошли в башню.
— В какую?
— В твою, шериф, в твою, — усмехнулась Спектра. — У нас, понимаешь ли, нет дома, гостиница теперь переполнена, а стеснять простых пони мы не хотим. В лес же возвращаться далеко и неудобно.
— Нахальство, — фыркнул пегас, — но я так понимаю, мое мнение никто не спрашивает?
— Совершенно правильно понимаешь, — кивнула кристальная пони, идя сзади шерифа.
Они успели пройти по коридору какое-то расстояние, когда Спектра Блоссом подала голос:
— Я все хотела спросить, а как на самом деле зовут грозного шерифа Троттингемского?
— Это так важно?
— Для меня — да. Не могу же я тебя звать «Эй, ты!» или «бывший шериф». А на «Вашу Милость» можешь даже не рассчитывать.
Пегас вздохнул и, не оборачиваясь, сказал:
— Меня зовут Санфлауэр.
Спектра не удержалась и весело фыркнула:
— А я-то думала, что после Дарк Дестроера меня уже ничем не удивишь...
...В покоях шериф сел у окна подальше от остальных и, казалось, утратил интерес к происходящему.
Спектра и остальные принялись обсуждать дальнейшие планы, нимало не стесняясь присутствия главного врага. Видимо, списали троттингемскую власть со счетов, что, впрочем, было небезосновательно: вооруженных сил не осталось, народ поддержал временный совет, а мятежники пожинали плоды победы.
До ушей бывшего шерифа периодически долетали язвительные замечания черного пегасенка, что не упускал случая вставить фразу-другую про некомпетентность власти с детской непосредственностью и бескомпромиссностью.
Пегас сжал зубы.
Когда же речь пошла о «торжественном вступлении освободительной армии Робина Хуфа в Троттингем», пегас не выдержал и попросил вернуть его в комфортабельную и, главное, тихую камеру.
— Правда за живое задевает! – нагло захихикал Дарк Дестроер.
— Народ явил свою волю, умей проигрывать, — поддержал его Робин Хуф.
— Это вы, что ли, народ? – осведомился Санфлауэр.
— Нет, — возразила Спектра Блоссом, — народ – это те пони, которые поддержали мятеж. И которых ты уже готов был убивать.
— Я не намерен оправдываться! — резко бросил бывший шериф. — Тем более, перед вами, подстрекателями мятежа.
Чуть было не началась перепалка, но Спектра Блоссом резко хлопнула копытом по столу и твердо проговорила в наступившей тишине:
— Хватит! Как бы там ни было, последнее слово все равно будет за мэром и городским советом, которым пони доверили это непростое решение. А сейчас, вместо того чтобы ссориться, ложитесь спать.
К вящему удивлению Санфлауэра, это сработало. Вся шайка покорно отправилась в его, шерифа, спальню, видимо, рассчитывая уместиться на огромной кровати.
На скулах пегаса заиграли желваки, когда он представил этих пони в пространстве, которое давно привык считать личным. Он сделал было шаг в ту же сторону, но был остановлен копытом Спектры, мягко упершимся в грудь.
— А мы ляжем тут, на диванчиках, — сказала кристальная пони, — На кровати больше нет места, кроме того, Дарк Дестроер ворочается, а Свити чудовищно храпит.
«Робин Хуф же распускает копыта во сне», — добавила она мысленно.
Санфлауэр какое-то время буравил Радужного Рыцаря глазами, но потом что-то нечленораздельно буркнул и отправился на кушетку в кабинете.
Не к месту вспомнилась их последняя встреча наедине. А ведь как хорошо могло все повернуться, если бы отважная воительница встала на его сторону!
Слушая, как на соседнем диване ровно дышит Спектра Блоссом, пегас было подумал, что сейчас все мятежники – в его власти. Он мог убить их, связать или просто улететь в открытое окно, но это не было выходом. Шериф Троттингемский – не бандит и не тиран-самодур, и действует только в рамках закона.
А закон предписывал предать виновных суду.
Кроме того, Санфлауэр с уважением отнесся к решению перевести его из камеры под домашний арест. Это означало лишь одно: кредит доверия пони Троттингема даже сейчас не был исчерпан до дна.
А значит, можно было еще попробовать что-то сделать. В конце концов, в Троттингеме живут здравомыслящие пони, которые до недавнего времени не выражали недовольства и до разума которых еще можно достучаться.
Под эти мысли пегас все же умудрился заснуть. Несколько ночей в камере были довольно утомительны, и поспать даже на диване было просто наслаждением после лежалой соломы на жестком полу...
...Когда утром Спектра Блоссом вошла во вторую комнату, то быстро поняла, в чем разница между ночевкой в просторной и продуваемой пещере и ночевкой в комнате с небольшим окном.
— Ребята, вы когда в последний раз мылись? – спросила она, морща носик.
Первой отозвалась Свити Грейп, которая, судя по страдальческому выражению мордочки, снова боролась с похмельем:
— Чистота внутри – чистота снаружи...
— Дождь моет – солнце сушит! – заявил Робин Хуф, потягиваясь.
— Точно, — поддержал Дарк Дестроер. — Настоящие разбойники не тратят время на такую ерунду.
Крошка Шейд же вообще не понял, о чем речь, судя по тому, что не среагировал вообще никак, продолжая лежать носом в темный угол.
Стоящий рядом с кристальной пони Санфлауэр, усмехнувшись, прокомментировал:
— И они еще к принцессе собрались. Да вас на порог не пустят с таким амбре.
Мимоходом он подумал, во что шестнадцать грязных копыт превратили всегда безупречно чистую простынь, и еле сдержался, чтобы не зарычать.
— Мы что-нибудь придумаем, — уверенно сказала Спектра Блоссом. — А вы, — она обвела взглядом присутствующих, — никуда не уходите.
— Принесешь завтрак? – тут же осведомился Робин Хуф.
Спектра лишь улыбнулась, поворачиваясь к выходу:
— Даже лучше.
...Через какое-то время Спектра вернулась в сопровождении двух служанок-единорожек, что несли в сиянии магии огромную, исходящую паром бадью. Возможно, ту самую, в которой мылась Спектра после тюремного заключения.
Спектра потом всегда с улыбкой вспоминала выражение мордочек банды Робина, уже рассевшейся за столом и приготовившейся наслаждаться кулинарными изысками замка самого шерифа, поднесенными Радужным Рыцарем.
«Зря ты отправился на кухню, такое зрелище пропустил», — мысленно обратилась к отсутствующему Санфлауэру улыбающаяся Спектра, а вслух объявила:
— Банный день! Кто первый?
— Каждый сам за себя! – завопил Робин Хуф.
С этими словами он прыгнул прямо на спину Крошке Шейду. Тот, всхрапнув от неожиданности, ринулся в окно и, снеся ставни, вскоре исчез из вида. Раздавшееся надсадное хлопанье крыльев известило, что разбойники спустились в крепостной двор.
Дарк Дестроер молча рванул было следом, но налетел на неуклюже вскочившую Свити Грейп и потерял те драгоценные несколько секунд, которые понадобились Спектре Блоссом, чтобы изловить маленького пегасика за хвост.
— Пусти! – тут же взвился тот, громко треща маленькими крыльями, после чего крикнул вслед Робину и Шейду, — Предатели!!!
— Закройте окно, — велела Спектра, перехватив громко протестующего Дарк Дестроера поперек тела.
У одной из служанок осветился рог, после которой ставни вернулись на место.
Правда, Свити Грейп бочком распластавшись по стене, выскользнула из комнаты, оставив младшего члена отряда на растерзание двум единорожкам и одной кристальной пони.
Спектра не волновалась по ее поводу, решив для начала сосредоточиться на Дарк Дестроере. Тот выглядел наиболее грязным, а еще лишь его Спектра думала заставлять силой. Робин Хуф был готов на многое ради благосклонности Радужного Рыцаря, и та думала пообещать ему поцелуй. В щеку. Свити была вполне адекватной кобылицей, и нужно было просто подловить ее до того, как сильно напьется. Крошка Шейд же жил в своем мире, и ему просто надо было сказать нужные слова в нужное время.
— Вы позволите, миледи? – спросила одна из служанок, но Спектра только отмахнулась:
— Лучше принесите вторую бадью и пару ведер чистой воды.
Служанки поклонились и вышли.
Спектра подняла за заднюю ногу вырывающегося Дарк Дестроера и, принюхавшись, сказала:
— Никогда бы не подумала, что от такого маленького жеребенка может так вонять. В общем, выбирай. Либо ты позволяешь себя помыть прямо сейчас, либо...
— Либо что? – с вызовом осведомился пегасенок, вися вниз головой и скрестив передние ноги.
— Либо все то же самое, но тебя будут держать служанки. И это будет гораздо дольше.
На мордочке Дарк Дестроера отразилась внутренняя борьба, и Спектра решила развить успех:
— И после ванной я позволю им тебя расчесать и одеть.
После этого нетрудный выбор между длительным унижением и коротким унижением был сделан:
— Ладно, — буркнул пегасик, но неспокойная натура все же возобладала. — А других ты тоже будешь мыть?
— Когда поймаю, — кивнула с улыбкой Спектра и опустила пегасика на пол. — Полезай.
Дарк Дестроер, что-то невнятно проворчав, взлетел и опустился в горячую воду, скрестив передние ноги на груди.
— Не тяни, — буркнул он и отвернулся.
Запах, исходящий от Дарк Дестроера, изменился. Теперь он больше всего напоминал мокрого бродячего пса.
Спектра улыбнулась, чувствуя, как в груди растекается теплое чувство умиления. Дарк Дестроер, когда вырастет, действительно будет выглядеть грозно: черный пегас с яркими зелеными глазами и жесткой фиолетовой гривой... Многие кобылки просто теряют волю от такого. Но сейчас это был маленький, а поэтому удивительно милый жеребенок.
Невесть сколько времени не мывшийся.
И Спектре Блоссом предстоял нелегкий труд привести это недоразумение в порядок. Впрочем, имелось секретное оружие.
Кристальная пони порылась в сумке и достала тяжелый зеленый флакончик. «Волшебный шампунь», — гласила надпись на этикетке.
Служанки уверяли, что этот сваренный по зебриканским рецептам бальзам отмывает шерстку от всего за один раз. Вымывает даже смолу и чернила. Запах был знакомым: Спектру саму отмывали от тюремной грязи именно таким чудодейственным снадобьем.
«То, что надо», — улыбнулась Спектра Блоссом и, намочив голову черного пегасенка, велела:
— Закрой глаза.
Дарк Дестроер зажмурился. Кристальная пони щедро плеснула густой жидкости прямо на лиловый гребень гривы, из-за въевшейся грязи даже не опавший от воды.
— Что это? – спросил жеребенок, потянув носом запах цветов и специй.
— Ничего особенного. Просто волшебное мыло. Смывает все.
— Что?! – вдруг вскинулся Дарк Дестроер. — Все-все?! О нет!
Он тут же нырнул с головой, ничего не объясняя. Спектра же удивленно уставилась на растущее черное пятно на воде.
Вскоре пони увидела, как вода стала чернильно-черной, а вынырнувший жеребенок, наоборот, посветлел. Шерстка приобрела нежно-голубой цвет, а мокрая грива, в которую превратился шипастый гребень – ярко-желтый.
— Видишь, что ты наделала! — в отчаянии выкрикнул голосом Дарк Дестроера незнакомый пегасенок.
Спектра в полном изумлении смотрела на сердитого, но до безумия милого жеребенка, после чего у нее вырвался неуверенный смешок.
— Не смей! — злобно прошипел Дарк Дестроер. — Даже не думай!
Но было поздно. Спектра изо всех сил старалась сдержаться, но это было выше ее сил. Хрюкнув от напряжения, она повалилась на пол в приступе неудержимого хохота.
— А, ненавижу-у-у! — завопил Дарк Дестроер, капризно маша крылышками и брызгая грязной водой.
Спектра, совладав с приступом смеха, остановила жеребенка, попытавшегося сбежать из бадьи, и спросила:
— Ты такой милый!.. Но почему?..
— Вот поэтому! — перебил пегасик, сверкнув глазами. — Я не хочу быть милым! Я Дарк Дестроер! Разбойник, грабитель, гроза всех мирных пони!
Спектра с неимоверным трудом сдержалась, чтобы снова не расхохотаться.
— Д-дарк... – сдавленно проговорила она. — Дестроер... хи-хи... Ну, теперь все ясно. А как тебя на самом деле зовут?
— Не скажу!
— Да ладно тебе, с прежним именем ты будешь странно выглядеть.
— Ты все испортила! – выкрикнул тем временем жеребенок в полном отчаянии.
С этими словами он вывернулся из копыт Спектры и пулей вылетел в коридор под стрекотание мокрых крылышек.
— Стой! – велела кристальная пони и устремилась следом, но куда там.
Дарк Дестроер, слетев вниз по лестнице, набрал достаточную фору, чтобы Спектра могла ориентироваться только по мокрому следу, что тянулся по коридорам.
Интерьеры замка поражали своим однообразием: каменная кладка, одноцветные ковровые дорожки красного цвета и канделябры с оплывшими свечками. Гобелены с изображением аликорнов и гвардейцев, каких-то чудовищ и прочей батальной мути.
— ...А по-моему, она тебя терпеть не может, — вдруг донесся до слуха приближающийся под мерный цокот копыт голос Санфлауэра.
Ответил ему Робин Хуф:
— Ты ничего не понимаешь в кобылках. Она просто без ума от меня. Это типа такой игры. Каждое ее «нет» — это «да, но потом».
— Ты прямо как Лайтнинг Лэнс.
— Вот видишь, а он настоящий профи!
Спектра остановилась рядом с лестницей, с которой доносились голоса. От этого разговора тело снова заявило о себе, и у кобылицы слегка вспыхнули щеки.
Но какова наглость!
— Ей нужен достойный ее жеребец, сильный и умный, — сказал тем временем бывший шериф. — Такой, как я.
В голосе Робина послышалась нешуточная ревность:
— Не приставай к Спектре. Она — моя особенная пони!..
— Во имя всего съестного! – не выдержала кобылица, выходя из-за угла и чуть ли не нос к носу сталкиваясь со спорщиками. — Вам больше нечем заняться, кроме как обсудить мою личную жизнь?!
Робин опасливо попятился:
— Спектра? Я думал, ты наверху, моешь Дарк Дестроера?
— Он сбежал. Помогите мне найти его, пока мокрый след не высох.
Санфлауэр лишь закатил глаза в притворном отчаянии, а Робин Хуф снова заулыбался и с готовностью потрусил рядом со Спектрой. Следом направился шериф, нарочито-неторопливо переставляя ноги. Впрочем, это почти не мешало ему держаться вровень: большие размеры позволяли делать широкие шаги.
— А почему он... – начал было Робин, но вдруг из оружейной донеслись голоса:
— ...ути-пути, какие мы серди-итые! Какие усюсюшки! – говорил пьяный голос, в котором можно было узнать Свити Грейп.
— Пусти! – вторил ей голос Дарк Дестроера. — Пусти, говорю! У, ханыга!
Пони заглянули за тяжелую дверь, скрывавшую ровные стеллажи для копий и подставки под доспехами и щиты. По идее, комната должна была запираться, но сейчас, когда большая часть оружия была выдана бойцам, арсенал превратился в полупустую комнату, где среди пустых стеллажей стояло несколько ящиков с инструментами и невостребованная баллиста.
Посреди помещения сидела Свити Грейп. Зачем она сюда забрела – было непонятно, хотя Спектра предположила, что просто попутала арсенал с погребом. Сидела и умилительно тискала мокрого голубого жеребенка с желтой гривой, что пытался отчаянно, но бесполезно вырваться.
— Ага, попался, — улыбнулась Спектра, первой заходя в помещение. — Спасибо, Свити.
— Я тут заблудилась, — поведала розовая единорожка, глуповато улыбаясь, — а он как залетит, мокрый-мокрый... Такой хорошенький. Не знаешь, чей?
— Это Дарк Дестроер, — улыбка Радужного Рыцаря стала шире, а Робин удивленно вскинул брови вверх. — Пусть сам объяснит.
Жеребенок только бросил на кобылицу хмурый взгляд и обреченно повис в объятиях Свити Грейп.
Он уже хотел что-то сказать, но в это время в арсенал вошел что-то ворчащий Санфлауэр. Увидев пегасенка, он вдруг выпучил глаза и расправил крылья, как всегда бывает у пегасов в момент потрясений и сильных эмоций.
— Полундра! – завопил Дарк Дестроер, снова сделав попытку вырваться.
Конечно же, у него ничего не вышло, а бывший шериф, решительно отодвинув с дороги Робина Хуфа, подошел ближе.
Пегас, казалось, находится в полном смятении. Издав несколько нечленораздельных звуков, он, наконец, сумел совладать с собой:
— Глупый жеребенок! Тебя бы повесили, когда поймали!
Дарк Дестроер, перестав вырываться, вдруг посмотрел на пегаса с вызовом и бросил:
— Сена-с-два вы нас бы поймали, дядя!
— ДЯДЯ?! – хором воскликнули Спектра и Робин, а Свити от неожиданности выронила жеребенка на пол.
Пока тот вставал на ноги, шериф подошел вплотную и процедил, протянув переднюю ногу, явно готовясь взять жеребенка за шиворот:
— Ох, по кому-то метла плачет!
— Ноги коротки! – огрызнулся пегасенок, уворачиваясь.
— Инки Спринкл! – строго сказал Санфлауэр. — Следи за своим языком, или, клянусь Селестией, я за себя не ручаюсь!
— Инки Спринкл? – переспросила Спектра. — Это твое настоящее имя?
Маленькие крылышки воинственно встопорщились:
— Я Дарк Дестроер! Ненавижу это девчачье имя, не смейте меня так звать!
— А по-моему, звучит мило, — улыбнулась Свити Грейп.
— Вот именно! – воскликнул Инки Спринкл. — Я не хочу быть милым! Я Дарк Дестроер, гроза...
— ...чернильниц и бумаг! – в сердцах перебил Санфлауэр. — Тоже мне, разбойник выискался! Просто хулиган, воришка и шпана малолетняя с рогаткой! Видела бы тебя Силки Скай, упокой Селестия ее душу...
Он вдруг осекся, увидев полные ужаса глаза жеребенка.
— Инки, я не это хотел сказать... – начал было пегас, но бывший Дарк Дестроер не слушал:
— Ты мне соврал! – в полном отчаянии закричал он, и в голосе его послышались слезы. — Ты сказал, что мама уехала!
— Инки...
Жеребенок с яростью посмотрел на своего дядю глазами, что наполнились горькой влагой:
— Я тебя ненавижу!
Он уже собрался рвануть на выход, но его снова перехватила Свити Грейп. Прижав к себе, она обняла малыша и, поглаживая по мокрой гриве, начала шептать успокаивающие слова. Рядом уселся Робин Хуф и тоже обнял маленького товарища по оружию.
Послышались тихие, сдавленные рыдания.
Шериф шагнул было вперед, но его удержало копыто Спектры Блоссом:
— Не надо. Во всяком случае, не сейчас.
Шериф впился в Спектру хмурым взглядом:
— Да что ты вообще знаешь?! – процедил он сквозь зубы.
Не дождавшись ответа, он бросил страдальческий взгляд на рыдающего в объятиях розовой единорожки жеребенка и вышел из арсенала.
Спектра, борясь с желанием остаться с Инки или последовать за пегасом, бросила взгляд на Свити и та только кивнула: мол, иди.
Бывший шериф, погрузившись в невеселые мысли, даже не сразу услышал цокот копыт догнавшей Спектры.
— Хорошо, я ничего не знаю, — сказала кристальная пони, поравнявшись с Санфлауэром. — Ну так расскажи мне.
Пегас тяжело вздохнул и остановился. Несколько секунд он обдумывал ответ, но видимо решил все же рассказать:
— Его родители погибли во время Манифестации Голодного Леса. Он в это время был у меня в гостях, и не знал, что от его родной деревни уже ничего не осталось — древесные волки и татаригами не оставили от нее камня на камне. Почти никто не уцелел — только пара пегасов, кому хватило ума не бросаться в безнадежный бой и которые успели увезти оттуда телегу, полную жеребят. Я сказал Инки, что Силки Скай, моя сестра, и ее муж Грей Фезер уехали и вернутся не скоро. Но он подумал, что его бросили, и кинулся на поиски. Три раза я его перехватывал, на четвертый он словно исчез. Теперь я понимаю, что он просто изменил внешность и нарекся другим именем. А мало ли сирот после Манифестации?..
Спектра покачала головой:
— Лучше бы ты занялся поиском племянника, чем...
Санфлауэр резко перебил:
— Именно поэтому я усилил гарнизон, придал Троттингему статус Фронтира и делал все для защиты простых жителей. На случай, если подобное повторится, чтобы пони были готовы!
— Ты просто идиот! — не выдержав, вспылила Спектра и показала копытом в сторону арсенала. — Чем ты занимался, пока в тебе нуждался самый близкий тебе пони?
Пегас остался непреклонен:
— Исполнял свой долг.
— То же мне, Шнайдер нашелся, — буркнула Спектра, но пегас вдруг навострил уши:
— Ты знала капитана Шнайдера? – удивился Санфлауэр.
— Имела несчастье, — проворчала кристальная пони.
— Почему несчастье? Этот грифон был не просто наемником, а образцовым бойцом, благородным и честным.
Но Спектру было просто так не убедить:
— Я бы могла сейчас подумать, что мы говорим о разных Шнайдерах...
— Доблестный воитель, следующий кодексу чести, дворянин, мудрец, меценат...
— Да если Шнайдер, старый стервятник, занялся благотворительностью, я съем свою шляпу.
— У тебя нет шляпы.
— Значит, шляпу Робина!
— Хорошо, — кивнул бывший шериф. — Я передам ему при случае. Но именно Шнайдер научил меня, что такое долг.
— ...который привел тебя вплотную к тому, чтобы убить пони! А если бы твои стражники поймали Дарк Де... Инки? И повесили, как соратника Робина Хуфа? Понимаешь ли ты своей меднолобой башкой, что все можно исправить, но не смерть?
Серый пегас гордо вскинул голову:
— Не считай меня глупцом. Смертная казнь – это крайняя мера и никогда не должна применяться без суда. Даже если разбойник пойман с поличным.
Спектра топнула копытом:
— Я поверить не могу, что ты занимался всем этим вместо того, чтобы искать племянника!
Голос Санфлауэра похолодел окончательно:
— То, что вы с этим сбродом лишили меня должности, еще не дает тебе права копаться в моей семейной жизни. Обойдусь без твоей помощи. И жду не дождусь, когда ты окажешься в кантерлотской тюрьме по приговору принцессы Селестии.
С этими словами он резко повернулся и пошел прочь, даже не соизволив дождаться ответа.
Спектра не последовала за ним. Сейчас все слова были бессмысленны, да еще ножом по сердцу резанули последние слова бывшего шерифа...
Послание в Кантерлот было решено отправить в полдень следующего дня.
Свергнув власть шерифа, простые пони оказались в вакууме безвластия. К неподдельному ужасу Спектры Блоссом хотели было «поднять на щит» Робина Хуфа, но тот и сам отказался, уверив местных, что ничегошеньки в правлении не понимает.
По большому счету, был нужен мэр, как раньше. Но суть в том, что мэр должен был иметь подтвержденные высшей властью полномочия, а просто избрать кого-то пони могли лишь временно.
После недолгих разговоров для принцессы Селестии написали целое письмо. Пегасам из гвардии доверия не было, да и ответить на вопросы правительницы те могли совершенно не так как нужно, напрочь исказив все факты. Да и покидать сейчас вверенную их охране провинцию они не могли.
Поэтому было решено отправить целую делегацию, в которую вошла и Спектра Блоссом, и вся компания Робина Хуфа с ним же во главе.
А еще Спектра, которой доверили вершить суд, настояла на открытом процессе. И там объявила о своем решении взять Санфлауэра, с собой в Кантерлот. Оставлять бывшего шерифа в Троттингеме означало оголить тылы: тот и без того пытался склонить на свою сторону Временный совет, превратив суд над собой в настоящее выступление. Конечно же, большинство пони его не поддержали, но прецедент был важен.
Кроме того, Спектра преследовала еще одну цель. Если Селестия начнет оправдывать поступки шерифа Троттингемского, то значит, россказни о справедливой и доброй богине – всего лишь народная молва, которой хочется верить в доброту правителя, даже если тот – кровавый тиран.
Именно поэтому в состав делегации и не вошел никто из городской администрации. Подтвердись правота Спектры – и пострадают лишь зачинщики бунта, а официальным властям и народу нечего будет предъявить кроме разве что попустительства.
Хорошо бы, конечно, было оградить и шайку Робина от этого, но Спектра совершенно не представляла, как их уговорить остаться. А так, по крайней мере, был шанс, что пострадают не слишком многие. И что Селестия, в случае чего, пощадит родственника своего сатрапа и не унизится до казни жеребенка. Надежда, правда, была слабоватая: сколько жеребят было в Кристальной Империи?
Из Троттингема вышла процессия из шести пони. Впереди несся Дарк Дестроер, периодически улетая «проверить обстановку». Он настоял, чтобы его не звали настоящим именем, хотя и согласился не краситься обратно в черный цвет. Хотя бы потому, что стойкой черной краски у торговца не оказалось. Только обычные чернила, что потекли бы после первого дождя. По иронии судьбы, именно из Кристальной Империи завозили главный компонент волшебной краски для шерсти: черные кристальные ягоды. А зебриканский аналог в Троттингеме не видели со времен последней ярмарки.
Санфлауэр на это заявление племянника только фыркнул, но так как жеребенок наотрез отказывался с ним разговаривать, вопрос повис в воздухе. Пегас угрюмо шагал следом. Перед выходом он все предлагал для дороги в Кантерлот воспользоваться воздушной повозкой, куда впряглись бы он и Крошка Шейд.
Но тут последовало целых три возражения. Во-первых, бывшему шерифу никто не доверял настолько, чтобы доверить везти всех по воздуху, как и не занятым на службе гвардейцам. Во-вторых, пьяная Свити Грейп могла свалиться вниз. Наконец, в-третьих, Робин Хуф попросту боялся высоты.
Поэтому вся делегация отправилась пешком в разгаре дня, провожаемая чуть ли не половиной города. Тайди Скрипт тогда лично передала письмо для принцессы Селестии и просила поспешить. Текущие дела городская администрация могла решить и во временном составе, но какие-то ключевые решения должен был всегда принимать мэр.
Капитан Лайтнинг Лэнс, сохранивший пост командира гвардии, подошел к Радужному Рыцарю одним из последних и сказал:
— А ведь ты хотела вернуться тогда, признай это, Спектра Блоссом.
— Да ни разу, — усмехнулась та.
— Я знаю кобылок как облупленных. Вы все кобенитесь лишь для вида, а сами только и мечтаете о статных жеребцах...
Взгляд огромных глаз прервал тираду белого пегаса. Было в глубине этих глубоких аметистовых озер что-то, на что напор известного соблазнителя Троттингема напоролся, будто волна на мол.
— Просто ты никогда по-настоящему не любил, — спокойно проговорила Спектра Блоссом и направилась к воротам Троттингема.
Лайтнинг Лэнс смотрел вслед выходящему из города отряду, пока не подошел Шильд Крашер, старый ветеран еще первого гарнизона:
— Слюни подбери, командир. Что это с тобой?
— Первый раз я встретил кобылицу, в которой ошибся трижды. Такого сокрушительного поражения я не знал с подросткового возраста.
На усатой морде ветерана появилось недоумение:
— И ты так открыто это признаешь? Кто ты такой и куда дел нашего капитана?
Лайтнинг Лэнс рассмеялся:
— Радужному Рыцарю не стыдно проиграть, дружище. Пойдем, утопим мое поражение в старом добром сидре!
Жеребцы, посмеиваясь, направились в ближайшую таверну, в кои-то веки полную народа...