Радужный Рыцарь

Глава 16. Магия ночи.

Песню-кавер придумала опять CrazyDitty

Иллюстрацию нарисовал gor1ck

Внизу, на искусственно созданных платформах, раскинулся ночной Кантерлот.

Сидящая у самых перил Спектра, возможно, и поразилась бы размаху строительства, а также смелости пони, которые жили и работали здесь, на неимоверной высоте. На каменной плите, магически удерживаемой над пропастью.

Кристальная пони почти неподвижно сидела здесь уже несколько часов. Уважая ее уединение, никто не сунулся на галерею за все это время, очевидно, по приказу принцессы Селестии.

«Лучше бы она оказалась чудовищем и тираном, — в который раз думала Спектра. — Я бы пала в бою с ней и сейчас уже обнимала бы Грина на Небесных Лугах... А что теперь?»

Слезы уже кончились. Улегся гнев, отступило черное отчаяние, оставив после себя пустоту. Столь же глубокую, как и простирающуюся перед Спектрой пропасть.

Вырвав кристальную пони из раздумий, сзади послышался стук копыт по мраморным плиткам.

— Ты не простудишься? – раздался голос Робина Хуфа.

Спектра только усмехнулась, чего земнопони видеть не мог, и покачала головой. Наоборот, ей нравилось, что свежий ветер высот обдувал озорным холодком и высушивал слезы.

— Все уже легли спать, — продолжил Робин. — Принцесса была столь любезна, что заселила всех в гостевые апартаменты замка. К утру прибудут друзья принцессы, новая семья для Крошки... У тебя отдельная комната. С большой, пустой и холодной кроватью.

— Сейчас не время напрашиваться в постель к безутешной кобыле вроде меня, — ледяным тоном отозвалась Спектра, чувствуя волну раздражения.

Кристальная пони не отрывала взгляд от звезд на небе и мелькающих пегасьих фонариков. Ей сейчас очень хотелось, чтобы Робин ушел и снова оставил ее наедине с горем.

Легендарный разбойник сел рядом со Спектрой и будто невзначай накрыл ее хвост своим.

— Спектра, будь моей особенной пони, – тихо сказал он, потом, помешкав, добавил. — Я люблю тебя.

Спектра вздохнула:

— Робин, сколько раз тебе говорить, что я невеста?

— Но принцесса Селестия сказала...

— Ты как жеребенок просто. Разве сердце интересуют такие мелочи, как тысяча лет? Я никогда не полюблю тебя, да и ты представления не имеешь, что такое быть для кого-то самым особенным пони.

— А как же назвать то, что я чувствую к тебе? – обиделся земнопони.

— Благодарность. Привязанность. Нежность... – кристальная пони вздрогнула, почувствовав, как ее пытаются обнять, и резко ударила Робина по копыту. — Подростковая несдержанность!

Разбойник, потирая ушибленное копыто, спросил, нимало не смутившись очередным провалом:

— И чем это не любовь?

Спектра в отчаянии накрыла мордочку копытом и резко сказала:

— Тебе просто нужна заботливая мамочка.

Робин замолчал. Минуты на две. Когда же мучительный процесс раздумий кончился, молодой жеребец заулыбался и раскрыл объятия с возгласом:

— Мама!

— О, стихии, ну за что... – выдохнула кристальная пони и отодвинулась.

— Прости, — вдруг сказал земнопони и взял копыто Спектры своим, — я просто хотел поддержать тебя...

— Я хочу выпить, — вдруг сказала кобылица ровным голосом.

Робин сперва не поверил своим ушам:

— Что?!

— Выпить, — повторила кристальная пони. — А точнее, напиться до полного изумления. Как Свити раньше.

Робин нервно сглотнул. Ему совсем не нравилось видеть Спектру в таком состоянии. А если еще прибавить алкоголь...

Пришлось, образно выражаясь, вытащить туз из манжеты:

— Не боишься, что я воспользуюсь шансом, если ты так себя накачаешь выпивкой? – спросил земнопони, натянуто улыбнувшись.

Спектра наградила собеседника скептическим взглядом и фыркнула:

-Да пóлно, Робин Хуф. Можешь эту масочку перед другими надевать, не передо мной.

В глазах земнопони промелькнула паника, но он быстро совладал с собой и изобразил одну из своих самых нахальных усмешек:

— Маски? Ты та пони, что была уготована мне судьбой, какие могут быть сомнения?

Улыбка на мордочке Спектры стала другой. Как у взрослого, который видит насквозь вранье ребенка.

— Ты же сам сказал, что хочешь меня поддержать. Так отведи безутешную кобылку в паб!

— Уверена, что это хорошая идея? – продолжил Робин, нарушая неловкую паузу. — Ты всегда говорила Свити, что это не выход. Это и впрямь не было выходом.

— Плевать... — в голосе Радужного Рыцаря читалась мрачная решимость. — Моя родина вместе с сюзереном и любимым жеребцом исчезла на тысячу лет. Имею я право забыться хотя бы на вечер?!

Последнюю фразу кобылица чуть ли не выкрикнула, и Робин Хуф не решился возражать.

Спектра, поднявшись на ноги, подвела итог:

— В общем так, Робин Хуф. Я иду в город, чтобы влить в себя кувшин-другой вина. С тобой или без тебя.

— В таком случае, мне придется пойти с тобой, — ответил земнопони. — Иначе кто же понесет обратно твою пьяную, жалкую и беспомощную тушку, чтобы воспользоваться моментом?

Когда они рядышком спускались по пустынной лестнице, Спектра вдруг спросила:

— Интересно, кто же все-таки ты такой, Робин Хуф?

Земнопони, быстро чмокнув Спектру в щеку, ответил:

— Я тот пони, кто украл твоё сердце.

Он уже готов был броситься со смехом вниз по ступенькам, но кристальная пони не сделала попытки ударить.

Робин обернулся и увидел, как у кристальной пони грустно опустились уши, и осекся, почувствовав укол совести. Похоже, время для романтических шуточек и впрямь было неподходящее...

---

Заведение, на котором пони остановили свой выбор, располагалось не слишком далеко от замка, но и не выглядело фешенебельным рестораном. Из приоткрытой двери звучала веселая музыка и смех, а еще доносились запахи горячей пищи и каких-то пряностей.

Внутри и впрямь все оказалось ровно так, как и хотелось Спектре: неяркий свет, живой оркестр, простые пони, очевидно, прислуга, стражники и мелкие торговцы, не хватающие звезд с неба. Лился рекой сидр, хрустело на зубах жареное сено и сухарики. Несколько наиболее слабых пони уже покинули веселье, сладко посапывая на полу или в стожках, как будто специально сложенных у дальней стены.

У барной стойки распоряжался пожилой земнопони, удивительно мастерски управляющийся с кружками, ловко отправляя их по стойке к клиентам. Две кобылицы-официантки разносили заказы в зал, при этом умудряясь еще одаривать посетителей обворожительными улыбками.

Зал был почти полон, несмотря на довольно поздний час: кто-то пришел расслабиться после рабочего дня, кто-то что-то праздновал или обсуждал, ближе к краям зала сидели влюбленные парочки... И вообще, здесь Спектре понравилось больше, чем в Троттингеме: пони пришли сюда искренне, от всей души веселиться, и это было прекрасно.

На сцене квартет музыкантов весело жарил какой-то танцевальный мотивчик: губная гармошка, скрипка, банджо и бубен создавали непривычную Спектре, но удивительно завлекательную музыку. Кое-кто в зале даже пытался что-то отплясывать, но то ли выпил многовато, то ли слишком нализался соли.

— Остаемся, — улыбнулась Спектра. — Вон столик, пойдем туда.

Робин не возражал. Положа копыто на сердце, ему тут тоже нравилось. Не был бы таким печальным повод, по которому они пришли сюда, земнопони и сам был бы не прочь повеселиться.

А еще он думал, что завалявшихся по карманам монет и случайно подобранных ценностей здесь должно хватить на то, чтобы тихо напоить Спектру, закусить и удалиться без лишних скандалов.

Столик оказался в самом дальнем углу, рядом с дверью в кухню. Видимо, мало кому улыбалось, чтобы мимо него постоянно проносились объедки или полные подносы чужих заказов. Спектру же подобные мелочи не волновали, а вот сгустившиеся над столиком тени, наоборот, привлекали.

К новым гостям тут же подбежала миловидная бежевая кобылица в переднике. Непринужденным движением откинув со лба аккуратную темно-синюю челочку, земнопони осведомилась:

— Добрый вечер! Добро пожаловать в паб «Безумный Маффин»! Что будете заказывать?

Спектра, даже не взглянув на картонку с меню, потребовала:

— Вина. Подогретого. Со специями...

— А, глинт-мэйн?

Спектра вопросительно глянула на Робина, и тот кивнул.

— Да, его, — снова повернулась к официантке кристальная пони.

— Два бокала?

— Кувшин.

— Кувшин?! – кобыла вытаращила огромные глаза цвета морской волны.

Спектра призадумалась, потом добавила:

— Давай сразу два. Чтоб лишний раз не бегать. И большую кружку, чтобы оттуда пить.

— А кушать что будете? – тихим голосом спросила официантка, впрочем, не выглядящая слишком уж удивленной.

— Вот его, родимого, и будем кушать, — мрачно заметила кристальная пони, но тут на помощь пришел Робин:

— Еще жареного сена, печеных яблок, сухариков и, пожалуй, кружку сидра для меня. Только не крепкого, мне еще леди-рыцаря домой тащить.

Спектра, вопреки ожиданиям Робина, даже не возразила. Официантка ушла, а земнопони повернулся к Радужному рыцарю:

— Два кувшина?

— Да, для начала.

— Даже Свити Грейп столько не выпьет!

На мордочке Спектры появилась ухмылка:

— Сейчас сам увидишь.

Вскоре на столе перед кристальной пони появилась кружка, в которую тут же полился горячий напиток из первого кувшина.

Робин, вздохнув, принял от официантки поднос с остальным заказом и благодарно кивнул. Потом оглянулся на Спектру. Та, приложившись к кружке, не отрывалась от нее, пока посудина не опустела. Затем молча стала наливать следующую из исходящего паром кувшина...

— Это будет насыщенная ночка, — тихо проговорил Робин Хуф.

Спектра Блоссом успела выпить первый кувшин и начать второй. Робин пытался отвлечь кристальную пони от невеселых дум и поглощения горячего вина со специями, но все было тщетно. Горько было видеть, как отважная воительница, крепкая словно скала, выглядит совершенно сломленной. Еще печальнее оказалась тщетность попыток Робина упросить Радужного рыцаря прекратить.

Градус веселья в зале тем временем нарастал: все больше пони вставали из-за столиков и пускались в пляс. От топота и веселых голосов стало довольно шумно, но Спектре, похоже, было все равно. В чудесных светло-фиолетовых глазах уже сгущался хмельной туман, а движения стали неверными и дерганными, когда Робин Хуф услышал вопрос:

— Можно мы подсядем, сэр? А то в центре зала чересчур весело.

Сказано это было достаточно близко, чтобы Робин хотя бы из любопытства оглянулся, отвлекаясь от неприглядного зрелища напивающейся Спектры.

Подошедшая парочка была... странной. Или, по крайней мере, необычной.

Спросившая разрешения подсесть была довольно миловидной кобылицей, явно старше самого Робина, но не то чтобы намного. Странность была в том, что принадлежала она к тому же народу пони, что и Крошка Шейд. Ошибиться было невозможно: тусклая серая шкурка, фиолетовая грива, блестящие в полумраке золотистые глаза, уши со смешными кисточками и сложенные за спиной кожистые крылья.

Вторым же был грифон. Молодой и сильный, одетый как знатный воин: в яркий, расшитый серебром красный дублет и богато украшенную перевязь с коротким мечом. На шее поблескивала дворянская цепь. Явно благородный господин, а фестралка, вероятно, его служанка.

— Если вас не смущает общество лесного бродяги и пьяной кобылы, то прошу, — сказал Робин, чуть подвинувшись.

Спектра пропустила шпильку мимо ушей и вновь приложилась к горячему пряному напитку, в котором быстро тонул окружающий мир.

— Мы ненадолго, — заверила ночная кобылица и плюхнулась на скамейку. — Только дождемся нашего... друга. Меня зовут Ария, а это...

— Ш-шнайдер?! – вдруг раздался голос Спектры, что подняла взгляд от полупустой кружки. — О стихии... допилась...

Удивленный взгляд молодого грифона вперился в кристальную пони.

— Мое имя Рихтгофен, — произнес он с легким акцентом, характерным для своего народа. — Фрайхерр Шнайдер был моим отцом.

Спектра сквозь хмель смутно вспомнила, как Шнайдер однажды приводил во дворец сына. Неулыбчивого, казалось, насупившегося на весь свет подростка, так желающего казаться настоящим дворянином и по-детски гордым доверенным оружием...

Минувшие годы превратили тощего юнца в могучего, статного воина, держащегося со спокойным достоинством.

И с дворянской цепью на шее.

— Вы знакомы? – удивился Робин Хуф.

— Не имею чести знать, — чуть склонил голову грифон.

Земнопони слегка стукнул себя по лбу:

— Простите, где мои манеры. Я Робин Хуф, благородный разбойник из Шорвудского леса, а это Спектра Блоссом, Радужный рыцарь. И снова простите, она немного не в себе...

Пока новые гости делали заказ, Спектра мучительно пыталась вспомнить, где она уже могла видеть эту кобылицу. На ум приходила только секретарь принца Шейда, Бэнши Свинг, но та была совсем не похожа на Арию: вся темно-фиолетовая, а грива, наоборот, светлее.

— А я т-тебя помню, — немного заплетающимся языком сказала она вслух, обращаясь к грифону. — Ш-шнайдер приводил т-тебя к принцу... Морнингу Шейду. Не ожидала тебя з-здесь увидеть.

— Мы виделись?

— В-вряд ли ты обратил внимание на гвардейцев у дверей...

— Сочувствую твоей потере, леди-рыцарь.

Спектра сделала глоток и решила сменить тему:

— А где Шнайдер? Небось, участвует в очередном походе?

Грифон помолчал, прежде чем ответить:

— Отец мертв. Погиб в неудачной попытке убить Найтмер Мун перед Войной Сестер.

За столиком воцарилась тишина.

— Мне жаль, — наконец, сказала Спектра Блоссом.

У нее не укладывалось в голове, как прагматичный наемник мог решиться на такое безрассудство – напасть на аликорна: древнее, могущественное и практически бессмертное существо. Да еще и безумное.

— Пустое, — грифон, пригубив из своего бокала, махнул лапой. — Мы давно его похоронили и помянули. Чтим его память, но больше не скорбим. Отец погиб, как и мечтал – в бою, сражаясь с самим сильным противником, которого только можно представить.

— Кхе-кхе, — деликатно кашлянула фестралка.

— Мышка моя дорогая, ты же не будешь спорить, что более могущественного противника в этом мире не найти?

Ночная пони вдруг грустно прижала ушки, как будто вспомнила о чем-то совсем невеселом:

— Не буду. Но мне неприятно, что ты так отзываешься о моем отце.

Грифон почесал в затылке:

— Вообще-то я имел в виду Найтмер Мун.

Под удивленным взглядом Робина фестралка уперла копыта в бока:

— Так что же, мой отец недостаточно хорош, так что ли?

Рихтгофен сделал задумчивую морду.

— Нет, — ответил он.

Фестралка надулась, а грифон повернулся к Спектре, что наблюдала за этой сценой мутным взглядом.

— Порой она ведет себя как жеребе... — начал Рихтгофен, но еле увернулся от огрызка, что в него запустила Ария.

Робин Хуф неуместно подумал, что для слуги эта Ария ведет себя уж чересчур дерзко.

— Ария! – возмутился грифон. — Тебе уже третий десяток зим пошел, а ты ведешь себя как маленькая!

Но фестралка и не подумала смутиться:

— У меня было трудное детство! И вообще, это мне говорит тот, кто не упускает возможности поиграть с подростками в хуфбол, индюк ты ощипанный!

Спектра икнула и не успела предупредить, что любое сравнение грифона с домашней птицей – это довольно тяжкое оскорбление, если только не произносится в кругу близких друзей.

— Ну, я тебя сейчас!.. — грифон приподнялся со скамьи.

Робин вздрогнул, когда Рихтгофен молниеносным движением сцапал Арию в мастерский захват, но под протестующие визги начал не бить несчастную пони, а... взъерошивать ей гриву. Фестралка не осталась в долгу и ловко поймала острыми клычками хлестнувший хвост грифона, вызвав протестующий клекот.

Глянув на Радужного рыцаря, Робин увидел, как та неуверенно встает, чтобы прийти на помощь попавшей в беду пони.

— Спектра, не надо, — сказал он, — они просто дурачатся, разве не видишь?

— Дурачатся?! – кристальная пони помотала головой, чтобы слегка разогнать хмельной туман.

Земнопони не грубо, но решительно усадил Спектру на место:

— Знаешь, в чем твоя проблема, Радужный Рыцарь? Ты слишком серьезная. Даже когда среди друзей. Ты постоянно говоришь о долге и чести, но все время забываешь о том, что надо жить полной жизнью и радоватся тем мелочам, что она нам приносит.

— Робин, мне всегда казалось, что ты просто... – в тон ему отозвалась было кристальная пони, но разбойник перебил:

— Большой жеребенок? Знаю. Но на самом деле я просто раздолбай. Поцелуемся?

Спектра издала глухой рык.

— Что? – улыбнулся Робин. — Только не говори, что тебе не понравился прошлый раз?

Кристальная пони скрестила ноги на груди и отвернулась.

— Понравился же, — гнедое копыто потрясло ее за плечо. — Ну, признайся?

— Нет!

Робин продолжил:

— Ты меня любишь, потому что я раздолбай. Потому что я показал тебе, что жизнь — это не только долг. Я — единственный раздолбай в твоей жизни!

Спектра не выдержала и снова ткнулась в копыто мордочкой:

— И откуда у тебя это сено в голове только...

— А вот и я.

Все присутствующие обернулись и увидели, как к столику подходит еще один фестрал. На этот раз – жеребец, кутающийся в темный плащ. Капюшон, правда, откинул, явив миру такие же золотистые, как у Арии, глаза, кожистый гребень вместо гривы и мышасто-серую шкурку.

Увидев Арию и Рихтгофена, фестрал сразу все понял:

— Ни на минуту вас оставить наедине нельзя! Прямо как жеребята малые! – фестрал с интересом скользнул взглядом по Спектре и Робину. — И пока вы не наградили друг дружку новыми «боевыми шрамами» может, представите нас?

— Эт’ Шпектра и Робин, — глухо, не выпуская из зубов львиного хвоста, отозвалась Ария, после чего усилила хватку. Грифон в долгу не остался и продолжил тереть фиолетовую гриву, которая уже и без того напоминала разоренное воронье гнездо.

Робин заметил, слегка толкнув Спектру в бок:

— И ты еще меня жеребенком называешь!

Кристальная пони только возвела очи горе и потянулась к своей кружке, где еще плескался чудесный аналог вина со специями, что было традиционным алкогольным напитком Кристальной Империи.

— Простите за опоздание, — сказал тем временем жеребец-фестрал. — Разрешите представиться. Даймонд Стар.

Он сел за столик напротив Спектры и Робина и, жестом подозвав официантку, заказал еще одну кружку сидра.

— Что сказала принцесса? – спросила тем временем Ария, выплюнув хвост грифона.

Тот тоже отпустил кобылку и та, вся взлохмаченная, вернулась на место. Состояние ее гривы Даймонд проигнорировал: очевидно, друзья развлекались подобным образом не впервые.

— Она попросила приютить маленького фестрала, — ответил Даймонд, и Спектра переглянулась с Робином. — Или устроить его в твой приют, Рихтгофен.

— Не надо приюта, — улыбнулась Ария, приглаживая копытами гриву. — Мы возьмем его к себе.

Фестрал рассмеялся:

— Няня будет счастлива получить под опеку еще одно порождение мрака. Тем более, сами-то давно отрожались с этим магическим фоном в стране Снов...

— Да прям... – тихо сказала Ария, трогательно покраснев.

Даймонд чуть не поперхнулся сидром:

— Ария, дорогая, ты серьезно?

Серые щечки покраснели еще больше. Ария спрятала смеющийся взгляд в кружке... которая была немедленно отобрана у нее.

Даймонд вылил сидр подруги в свою опустевшую кружку, а у пробегавшей мимо официантки заказал морс.

Умоляющий взгляд Арии наткнулся на строгое выражение морды и чуть оскаленные в притворном гневе клыки:

— Что ж, повторим прошлый опыт. Никакого алкоголя и никакого мотания по кошмарам.

Рихтгофен заметил с улыбкой:

— Похоже, армия Тьмы только что удвоилась.

— Кто вы? – не выдержала Спектра. — Принцесса говорила, что к утру прибудут какие-то ее знакомые, что смогут приютить... нашего друга. Это вы?

— Так тебе и сказали, — фыркнул Робин Хуф. — Наверняка это секрет.

Ответил им Даймонд Стар, который, казалось, вовсе не удивился:

— Да нет, в общем, это не секрет. Тем более что вы, похоже, в курсе вопроса. Мы с Арией – хранители снов, что по мере сил оберегают пони от кошмаров после того, как принцесса Луна... временно покинула нас.

Робин недоверчиво сощурился:

— Хотите сказать, что принцесса Селестия отдала вам работу своей сестры?

Даймонд Стар пожал плечами:

— Отчасти, выходит, так.

— И вы будете присматривать за нашим другом, когда он...

Робин осекся. Рассказала ли Селестия подробности этой семье фестралов?

— Когда он вернется в детство, ты это хотел спросить? – развеял его сомнения Даймонд. — Не волнуйся. Принцесса нам доверяет. Ей было бы дискордовски сложно придумать причину, по которой жеребенок-фестрал оказался на поверхности после того как рухнул Звездный мост. Да и зачем? Малыш получит правду, когда будет к ней готов.

— А что за приют? – спросила Спектра Блоссом.

Ответил ей Рихтгофен:

— Школа для сирот, которую открыл отец. Это был один из его меценатских проектов в Эквестрии. Изначально – для сирот гражданской войны в Империи, у которых в Эквестрии был шанс на что-то большее, чем участь смазки для клинков в рядах баронских копейщиков. Во время же Манифестации приют принял множество осиротевших жеребят, и эту традицию я намерен продолжить – опыт оказался более чем удачным. Я как раз прилетел с проверкой, а заодно встретиться с друзьями.

Робин Хуф толкнул Спектру локтем и ехидно спросил:

— А помнишь, Радужный рыцарь, ты обещала шерифу Троттингемскому, что если твой знакомый, Шнайдер займется благотворительностью, ты съешь мою шляпу?

Оба фестрала прыснули от смеха, а грифон, не без труда сохранив бесстрастное выражение лица, спросил:

— Леди-рыцарь, ты, похоже, не слишком хорошо знала моего отца? Знаменитого на всю Эквестрию мецената и родоначальника нового баронского рода? Полное мое имя прозвучит как барон Рихтгофен фон Шнайдер, клинч-капитан отряда Золотых Когтей... пусть самого отряда уже и нет. И тебе теперь придется держать свое слово.

Спектра стиснула зубы, чувствуя себя донельзя глупо. Действительно, а что она знала о капитане Шнайдере, кроме его ремесла и собственных клише? Старый грифон отнюдь не находился в Кристальной Империи круглосуточно.

Робин снял треугольную шляпу, выдернул из нее перо цапли и с довольной улыбкой пододвинул ее к Спектре:

— Тебе давно пора закусить, — сказал он, паясничая, и добавил. — Бон аппетит!

Кристальная пони, тоскливо вздохнув, взяла шляпу в копыта. Не слишком чистая, с вышитыми инициалами, самая обычная треугольная шляпа показалась вдруг необычно большой.

«Чем быстрее, тем лучше», — тоскливо подумала кристальная пони и впилась зубами в ткань, что с треском поддалась. На вкус было просто отвратительно: как будто старая кора с веток, только еще с запахом шерсти.

Робин, наблюдая за тем, как его шляпу, морщась, поедает Спектра, скорбно произнес:

— Да, кто бы мог подумать... легендарная шляпа Робина Хуфа, передаваемая из поколения в поколение, напитанная древней магией мифа Троттингема, и такой бесславный конец...

Спектра чуть не подавилась:

— Ну хватит! – воскликнула она, но Робин Хуф и не подумал замолчать и продолжил сокрушаться под беззлобное хихиканье Арии.

Наконец, проглотив остатки, Спектра не выдержала:

— Хорошо! Хорошо! Прости, что съела твою шляпу!..

Робин, не меняя выражение морды, кивнул и достал из кармана точно такую же треугольную шляпу. Воткнув на место перо цапли, он весело нахлобучил ее на голову.

Фестралы с новой силой прыснули, и даже Рихтгофен не удержался от улыбки. Ошарашенная Спектра уставилась на Робина расширившимися глазами:

— Но ты... ты сказал...

Робин Хуф пожал плечами:

— Я просто болтун. Могла бы уже привыкнуть...

— А вы отлично смотритесь вместе, — заметил грифон.

— Мне тоже так кажется, — согласилась Ария.

— И мне! – поддержал Робин Хуф и быстро взял копыто Спектры своим.

Та не выдержала и в отчаянии выкрикнула, вскочив с места и с трудом удержавшись на ногах в закружившемся от вина зале:

— МЫ НЕ ПАРА!

Многие пони вокруг смолкли и оглянулись на странную компанию. К счастью, оркестр не прекратил игры, и вскоре веселье продолжилось. Но Спектра, покраснев, села на место и спрятала мордочку за кружкой, чтобы изнать мерзкий привкус старой шляпы.

— Давайте просто сядем и насладимся вечером, — улыбнулся Даймонд Стар. — Принцесса Селестия помянула вас, как друзей нашего... кхм... будущего жеребенка.

— Кстати, кто-нибудь знает его настоящее имя? – вдруг спросила Ария.

Спектра вздрогнула, вспомнив мрачное видение, уже наполовину утонувшее в хмелю, но теперь вновь всплывшее.

Робин же спросил:

— Настоящее?

— Ну не звать же малыша «Крошка Шейд», — пояснила фестралка.

Спектру вдруг осенило. Она улыбнулась и сказала:

— Назовите его Морнинг Шейд.

— Как принца Кристальной Империи? – блеснул познаниями Рихтгофен. — По-моему, отличная идея.

Спектра вздохнула. Снова захотелось приложиться к выпивке, и пару секунд спустя кристальная пони решила, что противиться искушению не станет.

— Позволь разделить твое горе, — сказала Ария, заметив терзания Радужного рыцаря, что большими глотками поглощала горячую хмельную пряность. — Нам это очень близко – потерять родину и тех, кто там остался. Звездный мост на Старспайр рухнул, и мои друзья, Мышка и Кудряшка, остались там, в вышине.

— А почему вы не вернетесь домой? – спросил Робин Хуф. — У вас же есть крылья!

Фестралы грустно улыбнулись. Как сболтнувшему глупость ребенку.

Ария ответила:

— Только самые сильные летуны могут долететь до Старспайра на своих крыльях. Мы пытались и не поднялись даже до половины.

Даймонд Стар посмотрел в мутные глаза Спектры и развел передними ногами:

— Как видишь, Радужный рыцарь, наш дом оказался так же далек, как и твой.

— А как же магия единорогов? – не унимался Робин. — Они могут телепортировать!

— Это первое, о чем мы попросили принцессу, — сказала Ария.

— Старспайр закрыт, — добавил Даймонд. — Орден Ментатов поставил барьер, не позволяющий проникнуть туда магическим путем. Селестия может, в теории, пробиться туда, но фестралы ясно дали понять, что до возвращения принцессы Луны не желают общаться с другими пони. И принцесса Солнца уважает их выбор...

— Не волнуйся, Спектра Блоссом, все будет хорошо, — улыбнулась Ария. — У тебя есть прекрасный защитник в мире яви, а твои сны мы защитим.

Спектру вдруг словно окатили ледяной водой:

— Ария! Я тебя вспомнила! Так это ты вытащила меня из того сна?

Фестралочка кивнула:

— Мы вместе. Одной там было не справиться: очень сильное сновидение. И опасное: тебя вскользь коснулась темная магия, и ее миазмы пытались отравить твои душу и разум. К счастью, мы подоспели вовремя. Да и ты сама – крепкий орешек. Так что тьме нечего ловить в твоей душе.

Прошедшая мимо официантка поставила перед Арией новую кружку, с кроваво-красной жидкостью. Фестралочка, вздохнув, отхлебнула, чуть поморщилась и вновь бросила умоляющий взгляд на фестрала.

— Если только речь не идет о более... приятных снах, — сказал демонстративно не заметивший этого Даймонд и подмигнул Спектре. — Вот уж не думал, что Радужный Рыцарь так быстро сдастся легендарному разбойнику.

— Вы это о чем? – не понял Робин Хуф.

Спектра покраснела и опустила уши. Неужели они видели и этот сон?

— Раз ты там был, — выдавила она, — мог бы и спасти бедную кобылку.

Фестрал только фыркнул, расплывшись в совершенно похабной улыбочке:

— Мы оберегаем пони от кошмаров. Оберегать их от собственных страстей — это уже чересчур, Спектра. Самый простой, хотя и немного рискованный метод — спроецировать в сон пони потаенные желания...

— Это были не мои желания! – воскликнула Радужный рыцарь.

— А чьи же? – спросила Ария, старательно изобразив удивление.

— А я там был? – одновременно задал вопрос Робин, и, увидев, как Спектра в отчаянии упала мордочкой на стол, развил успех. — Ведь был же, да?!

Земнопони нервно заерзал, мордочка Арии приобрела совершенно невинное выражение, а Спектра простонала в отчаянии:

— Невозможно наслать такой сон на другого пони! Ты просто догадалась!

Ария спокойно поинтересовалась:

— Рассказать тебе, как все было?

— Да! – подскочил Робин.

— НЕТ! – одновременно взвилась Радужный рыцарь. — Да что же это такое! Нельзя уже бедной кобылке тихо нажраться от горя в приличном обществе?!..

Подал голос грифон, отхлебнувший из собственной кружки:

— За это я вас люблю, поняши. Все те же. Несмотря ни на возраст, ни на шкуры в заплатах... Уважаю. Как и тебя, Спектра Блоссом. После потери всей прошлой жизни, ты всего лишь решила напиться.

— «Всего лишь»?

— Отец всегда говорил о твоей внутренней силе...

— Да брось, — перебила кристальная пони. — Шнайдер всегда меня презирал.

Рихтгофен покачал головой:

— Он тебя безмерно уважал. Я бы даже сказал, любил. Как непутевую дочь, за которой нужен глаз да глаз, а то она коленки в кровь разобьет.

Робин прямо-таки зашелся от хохота, увидев ошарашенную физиономию Радужного рыцаря.

— Коленки? – выдохнула та. — Да он же... он же...

— Он всегда ставил тебя мне в пример, — продолжил Рихтгофен, — когда дело касалось силы и доблести. И когда уходил в последний бой с Найтмер Мун, то сказал, что так поступила бы Спектра Блоссом. Он винил себя в том, что случилось с принцем Морнингом Шейдом... И говорил, что раз нельзя вернуться назад и все исправить, то надо хотя бы разобраться с последствиями.

Опешившая кристальная пони даже не нашлась, что сказать.

Мысленно она снова сравнила себя со старым грифоном в своей попытке прийти в Замок Сестер и попытаться убить Селестию. За то что та, как казалось тогда, сделала.

«Сначала ты благодаришь меня, потом обвиняешь, а теперь сравниваешь себя со мной, и при всем при этом в твоих словах нет искренности. В тебя говорят злость, страх и отчаяние. Я бы тебе указал, где ты неправа...» — отозвался голос старого грифона в голове Спектры.

Отчаянно краснея и не находя сил посмотреть в глаза Рихтгофену, Спектра многое бы дала за то, чтобы старый наемник был жив.

Ах, если бы можно было перенестись в прошлое, да еще хорошенько поторговаться с судьбой!.. Пусть бы ее тогда, в Зале Славы, как следует исполосовали кнутами, да не как тогда, а по-настоящему, в кровь и до подкашивающихся ног. Словно в древних книгах. Лишь бы можно было еще раз предстать перед мудрым грифоном, что относился к беспокойной, поносящей его доброе имя почем зря кобылице как к непутевой дочке, что рано потеряла настоящих родителей...

Радужный рыцарь готова была обозвать себя последней дурой, что не заметила этого раньше. Насколько очевидным все выглядело теперь!

— Стыдно? — спросила сидящая рядом Ария Миднайт, и кристальная пони только кивнула. — Это хорошо. Стыдно бывает только хорошим пони...

Повисшую неловкую паузу прервал Даймонд Стар:

— Тост. За то, что судьба свела нас здесь вместе. Таких непохожих внешне, но при этом тех, кто защищает мирных граждан от врагов внешних и внутренних, и кто всегда готов прийти на помощь слабому. За вас, друзья!

Кружки сошлись над столом. Рихтгофен добавил:

— Я знаю, это невозможно... но все равно от всей души желаю тебе вновь встретить твоего возлюбленного, Спектра.

Радужный рыцарь, опрокинув в себя остатки глит-мэйна, почувствовала, что сейчас снова разревется. У кого-нибудь на плече. У Робина, Рихтгофена или Даймонда Стара... все равно.

В зале тем временем наступило оживление. Пони, сидящие за столами, начали ритмично топать по устланному соломой полу и нестройно, но все дружнее, скандировать:

— Дитти Ду! Дитти Ду!

Компания за столом оглянулась на сцену, где к оркестру присоединилась светло-серая, почти белая пегаска. Желтая с едва заметной прозеленью грива выглядела совершенно взъерошенной. Кьютимарка была не слишком обычной с точки зрения Спектры: в виде перевернутого скрипичного ключа. Как раз такого, как на одном из праздничных транспарантов под потолком.

— Эгей, поняши! – воскликнула пегаска, поднявшись на задние ноги и расправив для равновесия крылья. — Понравился вам вечер у меня в гостях?

Громкий топот и хор одобрительных криков из зала был ей ответом.

— Песню, Дитти! – выкрикнул голос молодого жеребца, которого тут же поддержало множество пони. — Песню! Песню!..

— Хорошо! – крикнула пегасочка, и, подпрыгнув, снова встала вертикально. — Эта песня предназначена тем, кому сейчас тяжело и грустно.

Взгляд светло-зеленых глаз при этом уставился прямо на Спектру, и та лишь удивленно вытаращилась в ответ. Только сейчас стало заметно, что глаза странной артистки немного косят в разные стороны.

Но в следующее мгновение грянула быстрая музыка, и пегаска, запрокинув голову, запела:

— Если ты не в настроении

В этот вечер почему-то,

Заходи к нам без стеснения,

Веселиться будем круто!

Если вдруг тоска набросилась

Словно зверь из Диколесья,

Победите очень просто вы

С нашей яркой, бодрой песней!

Видимо, песня была знакомой завсегдатаям заведения, потому что многие начали подпевать, а Спектра, помимо звучания музыкальных инструментов, различила музыку мира, что звучала все увереннее и громче, как всегда, поднимаясь откуда-то из глубин души:

— В синем небе над Эквестрией

Недозрелая луна;

И сегодня будем вместе, йей!

Эту ночь нам не до сна!

Скушай маффин поскорей,

Если в сердце тяжело,

Ты всегда найдёшь друзей,

С ними ярко и светло!

Спектра поймала себя на том, что тоже поет, вместе с Арией и Даймондом, и еще несколькими пони в пабе. Слова приходили сами: музыка мира звучала вместе с оркестром, даже добавляя какие-то несуществующие инструменты.

Пегасочка на сцене вдруг взлетела. В следующее мгновение опустилась прямо в зале среди посетителей и, не прекращая петь, пошла через зал. Голос ее задрожал от чувств, но подпевающие голоса поддержали солистку, не давая сбиться:

- Не печалься, не грусти,

Коль печаль пришла опять,

Поскорей к нам заходи,

Надо чаще отдыхать!

Коль печаль пришла стремительно,

Если вдруг попал в беду -
Помни, что друзья действительно

Никогда не подведут!

Белая пегасочка, идя между рядами, вдруг сдернула с места ойкнувшую Спектру и, обняв ее ногами и крылом, закружила в танце, не прекращая петь:

- Хоть ты пони, хоть алмазный пёс,

Хоть дракон, хоть мантикора,

Ждёт тебя полно счастливых звёзд

В дружбу ты поверишь скоро!

Спектра краем глаза заметила, что все в пабе поют, отдавшись музыке мира, звучащей в унисон с веселым оркестром. Что к хору присоединились и Робин Хуф, и фестралы, и даже благородный Рихтгофен фон Шнайдер.

Белая Дитти Ду, кружа Спектру в танце, не давала ей заскучать и задуматься. В конце концов, кристальная пони была просто утащена на сцену под одобрительное улюлюканье посетителей, после чего, мысленно плюнув на все, просто отдалась нахлынувшим эмоциям, музыке, танцам и всеобщему веселью.

Стены паба «Безумный маффин» еще долго сотрясались от музыки, песен и смеха, и в этот вечер еще не один бочонок вина и сидра показал свое дно:

— Все исполнятся мечты,

Позабудешь грусть теперь,

Но о дружбе помни ты,

И в себя почаще верь!

Скушай маффин поскорей,

Если в сердце тяжело,

Ты всегда найдёшь друзей,

С ними ярко и светло!

И хотя горе Спектры никуда не делось, но под напором таких чувств перешло в глухую оборону, перестав терзать сердце Радужного Рыцаря ледяными клыками отчаяния...