Грехи Прошлого

15 Потерянная Радость

— Я взрослая кобылица, Нексус; объясни, как вообще такое возможно!? — вопила Найтмэр Мун, завершая свою получасовую тираду. Это было утро после того, как ей пришлось заточить в темнице своих старых подруг, и почти бессонная ночь истончила её терпение.

— В-ваше Высочество, я убеждён, что отсутствию у вас кьютимарки есть объяснение, — уверял её Нексус, пытаясь усмирить гнев своей Королевы. — Возможно, вы просто ещё не успели проявить свой талант правителя.

— Разве быть королевой недостаточно?

— Должно быть достаточно; владей я подходящей магией, я бы заставил вашу кьютимарку проявиться, — сказал Спелл Нексус. — Прошу вас, поймите, у вас были более важные задачи, чем управление королевством. Может быть, теперь, когда ваша власть неоспорима, и претендентов на трон не осталось, вы сможете раскрыть свой талант, начав по-настоящему править Эквестрией.

Найтмэр Мун откинулась на спинку трона, раздумывая над услышанным.

— Может быть. И что ты предлагаешь, Нексус?

— Есть много вариантов, Ваше Высочество, — охотно ответил единорог. — Если мне будет дозволено упомянуть вашу предшественницу, то Принцесса Селестия контролировала процесс принятия законов и часто появлялась на публике. Она принимала высоких гостей и регулярно устраивала дворцовые приёмы для граждан, где они высказывали свои просьбы к властителям.

Найтмэр раздраженно встряхнула крыльями. Её мало интересовали законы, публичные выступления или разговоры с высокими особами. Хоть как-то её привлекла только идея устроить приём для населения, да и то только потому, что это было проще всего.

По крайней мере, на таком приёме она могла себя представить, но всё же, думая об этом, она чувствовала себя странно. Правитель принимает просителей, и те могут попросить что-нибудь для себя — что-нибудь, что сделает их счастливее. Найтмэр Мун не могла припомнить, чтобы её когда-нибудь заботило счастье Эквестрии. Она всегда думала только о себе. Возможно, Спелл Нексус знает, что говорит. Ей раньше не приходилось вести такие приёмы, поэтому даже если у неё и был к этому талант, она об этом не подозревала из-за отсутствия соответствующего опыта.

— Ты правда думаешь, что моя метка проявится, если я устрою этот приём? — спросила Найтмэр Мун.

— Вероятнее всего, Ваше Высочество, — уверил её Нексус.

Найтмэр Мун решительно кивнула.

— Тогда объявите, что я буду принимать граждан каждый день с момента, когда утром открываются ворота замка, до самого их закрытия. Возвестите, что так будет, пока я не переменю это решение, либо пока не проявится моя метка.

~~~

Найтмэр Мун устроилась на своём троне: приём должен был начаться с минуты на минуту. Посыльный пегас вылетел днём ранее, чтобы разнести весть о нём в каждый уголок Эквестрии, и пони откликнулись куда охотнее, чем она ожидала. Закутанные в зимние одежды, чтобы защититься от холода, они выстроились в очередь от замковых ворот до самого Понивилля. Они пришли сюда со всех уголков Эквестрии, чтобы увидеть её, и аликорн позволила себе короткую улыбку.

Цокот копыт и голоса за дверями тронного зала означали, что приём вот-вот начнётся. Найтмэр Мун торопливо поправила доспехи, пригладила перья на своих крыльях, и проделала прочие последние приготовления, какие только пришли ей на ум.

Пробили часы, и с последним их ударом двери тронного зала распахнулись. Слуги начали быстро организовывать проход первых посетителей, а Найтмэр Мун наблюдала за этим, рассматривая медленно входящих в зал пони. Наиболее смелые встречали её взгляд широко раскрытыми глазами, остальные же старались не поднимать головы.

По сигналу слуг первый в очереди вышел вперёд и подошёл к её трону. Это был фермер, которого Найтмэр Мун, кажется, смутно припоминала. Его кьютимарка изображала несколько лежащих морковок. Пони носил широкополую шляпу, однако он быстро снял её, едва приблизившись к подножию трона.

— Для меня честь быть подле вас, Ваше Величество, — с трудом проговорил пони-фермер. — Я Денвер, моя семья держит ферму неподалёку от Понивилля.

— Денвер... да, — радостно вспомнила Найтмэр Мун. — Вы соседи семейства Эпплов, верно?

— Да, Ваше.. ах, — запнувшись, Денвер встревоженно огляделся по сторонам. Несколько слуг тяжело смотрели на него, а один из стражей уже направился в его сторону, но он наконец смог выдавить из себя нужные слова: — Ваше Сиятельное Величество.

Найтмэр лишь вскинула бровь:

— И с какой просьбой ты пришёл сюда?

— Я-я-я... — заикался Денвер под неотрывным, ожидающим взглядом Найтмэр Мун. — Не могли бы Вы поднять солнце, Ваше Высочество?

Найтмэр Мун нахмурила брови и заговорила с таким недовольством, что её слова, казалось, были пропитаны ядом.

— Солнце?

Денвер вздрогнул и сделал шаг назад.

— Мой урожай вянет, Ваше Высочество. Ваши пони пришли, чтобы помочь засеять поля заново, но лето уже кончается, и мы не можем снова засеивать поля так поздно. Морковь не поспеет вовремя, и я даже представить не могу, как похолодает, когда наступит зима. Нам нужно ещё лишь пару солнечных месяцев, чтобы вырастить достаточно еды, чтобы хватило на з-зиму.

Найтмэр Мун топнула копытом.

— Как и моя власть над королевством, эта ночь будет длиться вечно! В твоей просьбе отказано!

Денвер не стал ни спорить, ни возражать. Вместо этого он развернулся и выбежал из тронного зала, будто остаться тут ещё на мгновение было равносильно самоубийству. От такого его торопливого отступления многим пони в очереди стало не по себе. Никто не ушёл, но их глаза выглядели более испуганными, чем минутой ранее.

Дав своему гневу остыть, Найтмэр Мун жестом пригласила выйти вперёд следующего посетителся. Жеребец выглядел как бизнеспони и был одет в галстук, воротник и манжеты. Он поклонился и представился практически в той же манере, что и морковный фермер. Найтмэр Мун предположила, что это её слуги снабдили просителей инструкциями о том, как нужно к ней обращаться.

И сколь похожим было его представление, столь же похожей была и просьба. У него были другие причины, но сама просьба всё равно заставила Найтмэр сжать зубы от гнева. Она отклонила прошение жеребца и тут же пригласила следующего пони.

Один за одним к ней подходили пони, и вновь и вновь Найтмэр Мун слышала одну и ту же просьбу. Они хотели солнца, они хотели свой день, и, хотя никто не осмеливался высказать этого в слух, Найтмэр могла бы сказать, что они хотели большего. Они хотели, чтобы вернулись Благородные Сёстры. Они хотели, чтобы Эквестрия вернулась к старой жизни, но тут их ждёт разочарование. Теперь она королева, и она не уступит свой трон просто так.

~~~

Спустя несколько часов, которые Найтмэр Мун провела, выслушивая просьбы о возвращении солнца, она решила, что услышала достаточно. Аликорн поднялась с трона и широко расправила свои крылья.

— Да будет известно, что следующий, кто попросит, чтобы солнце вернулось, будет заточён в темнице! Я никогда не подниму солнце! Я постановила, что Эквестрия будет жить в ночи, которая продлится вечность, и так будет! Посему все, кто пришли просить о поднятии солнца, должны уйти... немедленно!

Все пони, стоявшие в очереди, ломанулись к выходу, многие выбегали из тронного зала, крича в панике. Было похоже, что от этого гнев в груди Найтмэр разгорался только сильнее, но королева не стала преследовать просителей. Она была рада, что они ушли, рада больше не видеть их солнцелюбивых лиц.

И наконец она могла сказать, что её особый талант состоял не в том, чтобы проводить приёмы. От этого кьютимарка не появится. Было унизительно и обидно чувствовать себя взрослой пустобокой пони, поведение её подданных было оскорбительным, и от всего этого в Найтмэр Мун закипала ярость. Она посмотрела вниз, на пол вокруг трона, решая, какую его часть разнести копытом.

Но едва Найтмэр выбрала участок пола, который станет жертвой её гнева, из коридора до неё донеслись шаги. Был ли это проситель, у которого был вопрос, не связанный с солнцем, или это был кто-то слишком глупый, чтобы понять её с первого раза?

Приготовившись притворить свою угрозу в жизнь, Найтмэр Мун села на трон и увидела, как в двери тронного зала вошла пара пони. Это были единороги: кобыла и жеребец. Они имели довольно обыкновенный вид, по крайней мере для пони их лет. У жеребца была белая шёрстка, коричневая грива и внушительные, почти нелепые, усы. У кобылки шёрстка была розовая, а её пышная фиолетовая грива была уложена в высокую причёску, что заставляло её казаться сантиметров на пятнадцать выше, чем она была. Кобыла, в отличие от жеребца, носила одежду: красновато-оранжевую рубашку с оборчатым воротником и белые штаны.

Одни только только эти штаны уже заставили Найтмэр Мун удивиться, а парочка тем временем подошла к трону и поклонилась. Она не могла победить в себе чувство, что эти пони ей знакомы. Она не могла припомнить, где или когда их видела, но откуда-то она их знала.

— Для нас честь быть подле Вас, Ваше Величество, — сказала жеребец. Он произносил гласные так, будто держал во рту небольшой шарик, и снова эти пони показались Найтмэр мучительно знакомыми. Впрочем, она изо всех сил старалась прогнать эти мысли. Она напустила на себя серьёзный вид и обратилась к посетителям:

— И чего же вы хотите?

— Ну, Ваше Высочество, коль вы не против, нам бы узнать... — жеребец подавился собственными словами, словно взгляд Найтмэр Мун вытянул из его груди весь воздух. Тем не менее, он собрался и спросил: — нам бы узнать, нельзя ли отпустить нашу дочу домой.

Крик, которым Найтмэр приготовилась разразиться в ответ на очередную просьбу о солнце, угас.

— Вашу дочь? — переспросила она глухим, почти дрожащим голосом.

— Наш маленький кексик, Свити Белль, Ваше Величество.

Найтмэр Мун ощутила, как сердце сжалось в груди. Теперь она поняла, почему парочка казалась такой знакомой: это были родители Свити Белль и Рэрити. Она видела их лишь мельком, когда проходила мимо их дома вместе с остальными Метконосцами. Кроме того, она начала замечать некоторое сходство. Рэрити унаследовала от матери — по крайней мере в какой-то степени — её гриву, и у обоих девочек была такая же белая шёрстка, как у их отца. Да, тон его шерстинок слегка отличался от шёрстки Рэрити и Свити Белль, однако сходство всё же было.

Услышав их вопрос, Найтмэр почти начала сожалеть о том, что они пришли просить не о солнце, как все остальные. Ей потребовались почти все её силы, чтобы не отвести взгляда, когда она ответила:

— Боюсь, что нельзя.

Мать Свити Белль неловко шагнула вперёд, и её важный, почтительный взгляд превратился в перепуганный, умоляющий взгляд матери.

— Прошу, Ваше Высочество, моему кексику не место в темнице! Что б она там не натворила, уверена, она не со зла. Прошу вас, Ваше Высочество, она ж просто маленькая кобылка. Ей нужно быть с семьёй!

Найтмэр Мун закрыла глаза и мотнула головой.

— Я не могу её выпустить.

Этих слов было достаточно, чтобы сломить остатки самоконтроля, сохранившиеся в матери Свити Белль. Она разрыдалась и повалилась на пол. Она стала просить, умолять, причитать, пытаясь убедить Найтмэр Мун отпустить Свити Белль домой. Жеребец положил копыто ей на плечо, пытаясь успокоить свою жену, но та только отмахнулась и продолжила свои слёзные мольбы.

Тем временем Найтмэр Мун изо всех сил старалась не обращать внимания на её крики. Вина точила её изнутри, и, когда Найтмэр уже не могла больше игнорировать эти рыдания, она сделала единственное, что пришло ей на ум. Для начала, не говоря ни слова, она жестом приказала страже выйти. Затем, едва те удалились, двери тронного зала снова закрылись, и Найтмэр Мун осталась с родителями Свити Белль наедине.

Свободная от посторонних глаз, которые могли бы увидеть то, что она собиралась сделать, Найтмэр Мун встала с трона и подошла к родителям Свити Белль. Те глядели на неё со страхом, несомненно до смерти испугавшись, что попросили у своей новой королевы слишком много, и что теперь им придётся понести за это наказание. Найтмэр Мун, однако, не повысила голоса и не подняла на парочку копыт. Вместо этого она наклонилась к ним так, чтобы их глаза оказались на одном уровне.

— Я сожалею. Мне бы очень хотелось отпустить Свити Белль домой вместе с вами, но она должна усвоить, что её поступки могут повлечь за собой последствия, — произнесла Найтмэр Мун извиняющимся тоном. — Она, Эпплблум и Скуталу проникли в мой замок, и им крайне повезло, что они нашли меня прежде, чем стража нашла их. Обещаю, скоро я их выпущу. Просто я... не могу сделать этого прямо сейчас.

— Но когда? Когда она вернётся домой? — не унималась мама Свити Белль.

Найтмэр Мун вздохнула, повернулась к родителям спиной и зашагала обратно к трону.

— Попросите моей аудиенции через несколько недель. К тому времени мой советник будет удовлетворён их наказанием. Тогда я смогу освободить не только Свити Белль, но также Скуталу и Эпплблум.

Найтмэр Мун снова села на свой трон и взглянула на родителей белой единорожки.

— Невзирая на то, что вы, наверное, обо мне думаете, знайте: мне не доставляет радости наказывать своих старых подруг. Тем не менее, они должны уяснить, что я Найтмэр Мун и больше не могу быть той их подружкой, которую они когда-то знали.

Родители Свити Белль кивнули и, в отличие от прочих просителей, поклонились Найтмэр во второй раз.

— Спасибо, Ваше Высочество, мы придём через несколько недель, будьте уверены. И мы расскажем эти новости семьям Эпплблум и Скуталу, — уверил Найтмэр Мун отец Свити Белль, после чего взглянул на свою жену. — Пойдём, милая.

Мать Свити Белль кивнула и, несмотря на то что по её лицу до сих пор бежали слёзы, смогла улыбнуться, надеясь, что скоро снова увидит свою дочь. Вскоре пара покинула тронный зал. В тот же миг в комнату вернулись её слуги, обнаружив её сидящей на своём троне с хмурым выражением на лице.

— Остались ещё просители? — спросила Найтмэр Мун.

— Нет, — ответил один из слуг.

Найтмэр вяло кивнула.

— Тогда на сегодня я закрываю приём. Оповестите стражу у ворот и расскажите жителям Эквестрии, что они должны просить моей аудиенции, если желают говорить со мной. Возвестите, что отныне я не буду проводить открытых приёмов.

— Понял, Ваше Величество.

~~~

Невзирая на неудачный открытый приём, Спелл Нексус продолжил предлагать Найтмэр Мун различные королевские обязанности. Она изведала власть со всех сторон, начиная произнесением речей и заканчивая законотворчеством. Найтмэр даже высидела смертельно скучное совещание по налогам, однако, вопреки обещаниям Нексуса, её бок оставался пустым.

Спустя неделю её безуспешных попыток совладать с королевскими обязанностями, Спелл Нексус обратился к талантам, связанным с ночным небом. Он предложил превратить ночь в её полотно. Он сказал, что ей нужно "наполнить его такой красотой, чтобы вся Эквестрия захотела, чтобы ночь длилась вечно, лишь бы не расставаться с произведением её небесного искусства."
Правда, когда Найтмэр Мун попробовала подвигать звёзды, она быстро пожалела об этом. В её сознании промелькнули воспоминания об уроках рисования в классе Черили. У некоторых из её одноклассников получались очень талантливые работы, но её рисунки всегда выходили нелепыми. Пони она умела рисовать только в виде набора схематичных палочек. Единственной менее способной к рисованию пони была Свити Белль, да и то лишь потому, что постоянно забывала помыть кисточку, прежде чем взять краску другого цвета.

Так что, какие бы перемены Найтмэр Мун не привносила в ночное небо, они были не в лучшую сторону. Она пыталась создавать созвездия, но в творениях Луны было такое изящество, какого она не смогла бы достичь. Созвездия имели довольно отдалённое сходство с существами, с которыми их связывали, но при этом были узнаваемыми. Обычно они оставались затеряны среди громадной небесной картины. Их очертания становились заметны, только если выискивать их специально.

Это резко разнилось со всем, что пыталась сотворить Найтмэр Мун. Её созвездия выбивались из общей картины, будто грубые случайные мазки. Сколько бы ни пыталась она обустроить небо по-своему, в эту ночь она преуспела только в укреплении своего расстройства. Её кьютимаркой когда-то была луна на фоне самой мрачной ночи. У неё должен быть особый талант к этому, к работе с ночным небом. Но в итоге, действия королевы скорее походили на действия жеребёнка, который портит шедевр перепачканными в краске копытцами.

Часы неподалёку отбили утро, и Найтмэр Мун наконец признала своё поражение. Топнув копытом, она воспользовалась магией, чтобы стереть свою последнюю неудачу в росписи по небу, превратила своё тело в дым и, подобно злобной змее, пронеслась по воздуху к балкону своей спальни. Оказавшись там, она снова материализовалась и, тяжело ступая, прошла через открытую дверь.

Найтмэр Мун подошла прямиком к зеркалу и уставилась на отражение своего до сих пор крайне пустого бока. Она сверлила его взглядом, пытаясь заставить кьютимарку проявиться силой воли. Когда это не сработало, Найтмэр Мун крепко зажмурила глаза и поборола в себе желание снова разнести зеркало.

Что изменилось? Почему у неё не тот же талант, что был, когда они с Луной были едины? Было ли в ней что-то, что делало её уникальной, кроме того, что она стала королевой, которую все боялись, презирали, и которой желали ещё одной ссылки на луну?

Открыв глаза, она перевела гневный взгляд с пустого бока на доспехи. В данный момент они выглядели так же издевательски, как и её отсутствующая кьютимарка. Она не была грозной пони-воительницей, которая сокрушает всякого, кто становится на её пути. Доспехи обычно носят убийцы или солдаты, а она ни к тем, ни к другим не относилась. Безо всяких раздумий она сняла свою броню и с громким бряцаньем зашвырнула её в угол.

На очереди были её тени для век, ещё одна вещь, носить которую Найтмэр Мун надоело. Она подкрашивала глаза, чтобы отвечать ожиданиям Спелл Нексуса и Детей Найтмэр, но это ей наскучило. Влажная ткань стёрла с её лица все следы макияжа, и Найтмэр Мун снова увидела в отражении просто чёрную кобылицу.

Как ей подходит эта чёрная шёрстка. Когда-то она была всего лишь тенью, отравой, заразой, поразившей разум, и завистью, пленившей истинную хранительницу ночного неба. Даже кьютимарка, когда-то украшавшая её бок, была всего лишь жалкой тенью кьютимарки Луны. Это у Луны талант был связан с небом, это Луна стала завидовать и озлобилась, и это из её, Луны, желаний родились устремления Найтмэр.

Теперь она отделена от Луны и существует сама по себе, но что в ней осталось? Желания, которые Найтмэр Мун помнила, которые некогда пылали в ней огнём, остыли и остались лишь в памяти. Это ощущалось так, будто у неё не было собственных желаний или стремлений. Она начала бояться, что у неё нет даже своего особого таланта и не будет кьютимарки.

Не в силах больше смотреть на своё отражение, Найтмэр Мун вернулась на балкон спальни и окинула Эквестрию усталыми глазами. Уже две недели стояла ночь, и перемены стали заметны. Растения вяли по всему королевству, и даже непоколебимый и крепкий Вечносвободный лес выглядел больным. Некоторые пони, в этот ранний час вышедшие на улицу, были одеты так, будто на дворе стояла зима в самом своём разгаре, хотя на самом деле сейчас должно быть лето.

Найтмэр Мун видела "Сладкое Яблочко" в дальней части городка и подумала о семье Эпплблум. Сад выглядел вялым. Как долго проживут эти деревья? Что станет с семейством Эпплблум и со всем Понивиллем, когда они не смогут собрать урожай? Переживёт ли городок зиму без обычно щедрого урожая этого сада?

Найтмэр Мун отчаянно встряхнула головой. Почему это её волновало? Найтмэр, какой она была раньше, рассмеялась бы над этими бедами и порадовалась бы мукам горожан. Её никогда не заботили пони Эквестрии. Значение имело только то, что пони смотрели на её ночное небо, или, вернее, на ночное небо Луны, и признавали его красоту.

Найтмэр Мун вскинула взгляд к небесам. Она хотела найти утешение в той красоте, которую обычно заключало в себе небо, но после того, как она проглядела на него всю ночь, оно внушало ей разве что отвращение. Она устала от луны и от звёзд. Устала от ночного холода и мрака. Просто... устала от всего этого, и ей хотелось увидеть что-то другое. Найтмэр хотелось чего-то отличного от ночи.

Но альтернатива была только одна.

Нахмурив брови, Найтмэр Мун взглянула на горизонт. Она всматривалась в него, а её мысли будто бы собирались в большой снежный ком. Мысли превратились в желание — желание, которого она не должна была испытывать. Но, тем не менее, оно только крепло, и вскоре Найтмэр Мун начала то, чего поклялась никогда не делать.

Её грива заколыхалась, глаза засияли белым, и Найтмэр Мун направила свою магию к небесам. Безо всякого предупреждения, к удивлению пони внизу, луна начала двигаться по небосводу. Через пять минут она оказалась на западе и стала опускаться за далёкий горизонт, но Найтмэр не видела, как опускается её луна. Её взгляд был устремлён на восток.

Капля красного примешалась к мрачной голубизне и черноте ночи. Сначала это был просто слабый отблеск, но постепенно он усиливался. Красная кайма, подталкиваемая своим жёлтым ядром, пробиралась дальше в небо, оранжевая полоса поднялась выше, и яркая жёлтая сфера стала переваливать через горизонт.

Это шло вразрез со всем, за что ей полагалось бороться; со всем, чего ей полагалось желать. Однако же Найтмэр Мун не смогла сдержать улыбку. Она уже чувствовала, как золотые лучики солнца касаются её шёрстки, наполняя своим теплом. Королева подняла глаза выше и увидела, как чернильная тьма сменяется ярким, весёлым голубым светом, а звёзды между тем медленно таят, пропадая из виду.

Впервые за две недели над Эквестрией взошло солнце.

Оставив доспехи в спальне, Найтмэр ушла в королевский тронный зал, с любопытством размышляя о том, сколько пройдёт времени, прежде чем кто-нибудь в панике прибежит туда её разыскивать.

~~~

— Моя Королева, у меня ужасные вести! — провопил Спелл Нексус, ворвавшись в тронный зал в сопровождении нескольких солдат. Его паника, однако, была встречена парой холодных глаз и лёгкой самодовольной усмешкой Найтмэр Мун, спокойно восседавшей на своём троне.

— Всего десять минут? Я была уверена, что вам понадобится больше времени, — задумчиво промолвила Найтмэр.

Нексус и солдаты остановились у подножия её трона; на лицах у них было нарисовано замешательство.

— Моя Королева?

— Не обращайте внимания. Так что же за неотложное дело заставило вас считать, будто вы можете врываться сюда и требовать моего внимания?

— Ваше Величество, луна зашла, и восходит солнце. Селестия, очевидно, сбежала из своего заточения, и это лишь вопрос времени, когда она присоединится к сопротивлению Принцессы Кейденс и придёт, чтобы свергнуть вас. Я уже оповестил нашу стражу и отправил сообщение Шайнинг Армору, чтобы он проделал то же самое с Кантерлотской Стражей. Оба замка готовятся к обороне, и через несколько часов мы сможем...

— В этом нет необходимости, — перебила Найтмэр Мун. — Бояться нечего.

— Ваша уверенность успокаивает, Моя Королева, но на стороне Селестии фактор внезапности. Мы не знаем, когда и как она нападёт. Даже в этот момент, пока мы говорим, она может уже планировать своё нападение.

Найтмэр Мун кивнула головой и ещё раз усмехнулась.

— Да, это было бы так, если бы Селестия сбежала с солнца, но, уверяю вас, она по-прежнему в ловушке.

— Но... почему тогда... почему солнце всходит? Это же не могли быть...

— Да, Спелл Нексус, это я опустила луну, и это по моей воле и моими силами солнце ползёт к зениту.

Нексусу оставалось только смотреть на Найтмэр, в изумлении разинув рот.

— Н-н-но... Но Ваше Высочество, почему вы прервали свою ночь? Разве не было вашим самым сокровенным желанием, чтобы Эквестрия навечно погрузилась в сияющее великолепие вашей луны и ваших звёзд?

— Не будь глупцом! — гаркнула Найтмэр Мун. — Ты хоть видел, как холодно снаружи замка? Видел, что растения начали увядать? Это чудо, что Эквестрия смогла пережить двухнедельную ночь, но ждать, что королевство сможет жить так вечно, — просто нелепо!

Нексус, дрожа, сделал несколько шагов к Найтмэр Мун и с умоляющим видом произнёс:

— Моя Королева, если дело в нашей работе по изменению Эквестрии, тогда, уверяю вас...

— Что ваши нововведения запоздают. Ваши успехи в пересадке растений можно назвать в лучшем случае жалкими, а обогревающие лампы, которые, как вы обещали, должны были сохранить тепло в населённых районах Эквестрии, так и не установили в большинстве городов. Пол Эквестрии сгинет от голода, а другая половина замёрзнет, пока вы закончите. Что же до ночи, то ей больше незачем длиться вечно. Всё уже не так, как было тысячу лет назад, Нексус. Сейчас есть пони, которые живут и работают ночью. Есть пони, которые ценят её красоту, но красота есть и в дне с его солнцем.

— Красота, над которой я решила властвовать, — продолжала Найтмэр Мун. — Я решила, что покуда я единственный правитель Эквестрии, я сама буду управлять солнцем и луной. Так же, как это делала Селестия на протяжении тысячи лет, и я смогу делать это лучше. Я буду властвовать над обоими небесными светилами и являть миру их красоту не всего тысячу лет, а вечность! Я буду вечной королевой дня и ночи.

Нексус раскрыл было рот, чтобы продолжить протестовать, но Найтмэр Мун заставила его сохранить молчание одним лишь взглядом. Наконец, он поклонился, и остальные солдаты последовали его примеру.

— Как пожелаете, моя Королева. Есть ли что-то ещё, о чём Вы хотели бы меня известить?

— Да. Сегодня я уйду из замка, — сказала Найтмэр Спелл Нексусу, вставая с трона.

— Разумеется, Ваше Величество. Я прикажу принести ваши доспехи и...

— Нет, я пойду прямо так.

— Но Ваше Высочество, — Нексус глядел на Найтмэр Мун так, словно она сошла с ума, — я и впрямь считаю, что...

— Я решаю, что мне надевать, а что нет! — проревела Найтмэр Мун. — А теперь убирайся!

Нексус не задержался ни на секунду и вместе со стражниками со всех ног унёсся из тронного зала. Найтмэр дождалась, пока не стих топот их копыт, и раздражённо фыркнула. Она вышла из тронного зала и через несколько минут достигла одного из многочисленных замковых балконов. Она взглянула на солнце и насыщенное голубое небо с улыбкой, словно приветствовала друга, по которому сильно соскучилась.

Порыв ветра принёс с собой радостные звуки, которые, как надеялась Найтмэр Мун, были музыкой. Обратив взгляд туда, откуда пришел ветер, она увидела Понивилль. Пони со всего городка повыбегали на улицы, и множество их собралось на городской площади.

Её подданные, её "лишённые благословения" подданные были счастливы видеть солнце не меньше её. Они наслаждались его светом и теплотой. И для Найтмэр Мун это был редкий момент счастья. Она не пыталась объяснить почему, и даже не задавалась этим вопросом. Она просто взмахнула крыльями и полетела к Понивиллю, подставляя свои перья и шёрстку теплу солнца.

~~~

Никогда ещё в Понивилле праздники не начинались так быстро. Пинки Пай вместе с несколькими пегасами, в числе которых была и молниеносная Рейнбоу Дэш, трудились, чтобы поскорее развесить украшения для вечеринки, которая, пожалуй, уже началась.

Местная диджей крутила пластинки, наполняя воздух музыкой, а к небесам возносились радостные крики пони. Воздух уже становился теплее, прогоняя задержавшиеся остатки холода затянувшейся ночи. Пони скидывали свои зимние ботинки, тёплые куртки и шарфы, чтобы погреться на солнышке.

Пони были так увлечены своим праздником, что не замечали синего облака, висевшего в кроне деревьев неподалёку. Найтмэр Мун наблюдала за ними и, не будь она в данный момент облаком магической энергии, улыбалась бы до самых ушей.

Происходящее ей нравилось и казалось правильным. Пони смеялись и играли под лучами солнца, переполняемые беззаботной радостью... Такой Эквестрия и должна быть. Такую Эквестрию Найтмэр Мун видела юными, невинными глазами, и та Эквестрия не была в плену вечной ночи.

Спелл Нексус может пойти поесть скисшего сена. Найтмэр Мун будет править так, и от этого она чувствовала себя счастливой. Она будет двигать солнце и луну, так же как Селестия, и у пони Эквестрии будет их день и их ночь.

А праздник возле неё всё разрастался, и мысли Найтмэр потекли сами по себе. Пони были так счастливы, до того обрадованы своим солнцем, что, быть может, теперь они взглянут на неё без страха. Может быть, они даже поблагодарят её за возвращение солнца. Да, она появится перед ними, и вместо того, чтобы разбежаться в страхе, они взглянут на неё так же, как раньше смотрели на Селестию.

Она уже представляла эту картину. Она покажется им и улыбнётся. Она будет как Селестия и нежно назовёт их "мои маленькие пони". Она будет говорить с ними самым сладким, самым мягким голосом, на какой только способна. Она покажет им, что больше не нужно бояться ещё одной вечной ночи, и они будут восхвалять её, как восхваляли её предшественниц.

С небес на землю Найтмэр Мун вернули раздавшиеся неподалёку радостные голоса. К её укрытию приближались несколько кобылок и жеребцов, с собой они несли стол с чашей, полной пунша, и пустыми стаканами. Поставив стол, пони наполнили свои стаканы. Затем один из жеребцов рассмеялся и поднял свой стакан с пуншем.

— Предлагаю тост: за солнце.

— За день! — добавили остальные.

— За истинных правителей Эквестрии!

— За Селестию и Луну!

Сердце Найтмэр упало в груди, будто камень в океан. Пони... они праздновали её поражение. Они решили, что восход означает, что Эквестрией вновь правят Благородные Сёстры.

Найтмэр Мун тут же почувствовала сильное желание вернуть ночь обратно. Она направила свою магию к небу, преисполненная намерения снова лишить пони солнца, пока пони не научатся его ценить; пока они не научатся ценить Её. Однако прежде, чем Найтмэр успела увести Солнце с небосвода, её решимость поколебалась. Ночь стояла две долгих недели, а с этих пони хватит и новости о том, что их возлюбленные принцессы не вернулись.

Опустившись к земле, облако, которым была Найтмэр Мун, проскользнуло меж копыт пони и мимо всей вечеринки. Она оставит им их день и даст насладиться праздником, но смотреть на это она не станет.

~~~

На дальней окраине Понивилля, где праздник с его музыкой были всего лишь отголосками ветра, лежала на траве Найтмэр Мун. Она нашла себе убежище в одном из множества парков, в тени плакучей ивы. Её длинные свисающие ветви скрывали аликорна от случайных прохожих, обеспечивая ей уединение, которого она искала.

Её сердце болело. Счастье, ожившее, когда она подняла солнце, погибло в холодной крови, убитое празднующими пони. Хуже всего было то, что она отведала этого счастья. Это было, как дать глоток воды пони, потерявшемуся в пустыне. Это был краткий миг свежести, который, пройдя, только усилил жажду в её душе.

Но почему, почему она стала счастлива только тогда? Если забыть о кьютимарке, она получила всё, чего желала. Она стала королевой. Она заточила Селестию и Луну на солнце и луне. Соперников, претендовавших на трон, не было. Так почему же она почувствовала себя счастливой, только когда подняла солнце, когда подумала, что пони в Понивилле больше не будут её бояться?

Что приносило ей счастье в прошлом? Она знала, что так было не всегда, и, когда Найтмэр Мун в своих мыслях оглянулась назад, воспоминания, которые она старалась зарыть поглубже, стали подниматься на поверхность. Она знала, что приносило ей радость, и это была не власть и не корона. Это не были предметы и украшения.

Это были пони.

Пони, такие как Твайлайт Спаркл, Черили и Твист, как Эпплблум, Свити Белль и Скуталу. Это были все жители Понивилля, которые глядели на неё с улыбками на своих счастливых лицах, как на одного из жителей их скромного маленького городка.

Найтмэр Мун тяжело застонала, положив голову на землю и закрыв глаза. Набравшись решимости, она стала разбираться в своих мыслях. Она устала от неопределённости, устала от неизвестности. Ей хотелось понять, почему те короткие месяцы, которые она прожила кобылкой, были для неё важнее всех прочих воспоминаний. Больше её это терзать не будет.

Сконцентрировавшись, Найтмэр Мун обратилась к старейшему из своих воспоминаний — первому, которое она разделила с Принцессой Луной. Это был всего лишь обрывок, но стоило ей за него ухватиться, как воспоминание стало приобретать очертания. Поблекшие образы были из того времени, когда они с Луной были единым целым. Она не помнила, что это было за событие и что был за день, но важные детали воспоминания были ясны.

Селестия стояла в окружении радостных пони, все благодарили её за прекрасный день. Они с Луной смотрели на это, и где-то под ложечкой шевелилась зависть. Почему вся похвала доставалась Селестии? Она всего лишь поднимает солнце. Она не украшала небо узором звёзд, заботясь при этом и о луне. Селестия делала в лучшем случае только половину работы, но пони любили её в десятеро сильнее.

В этом древнем воспоминании Луна хотела признания, и она, Найтмэр Мун, желала того же. Эта жажда... этот голод питал, служил пищей их существу, пока Элементы Гармонии их не разделили. Этого она всегда желала сильнее всего. Её стремление к вечной ночи, желание быть королевой — всё это имело одно начало.

То единственное страстное желание, когда хочется быть... быть...

Любимой.

Любовь? Это оно? Это всё, чего она на самом деле хотела? Найтмэр Мун покачала головой, не веря, пытаясь это отрицать, но у неё не получалось. Даже будучи оторванной от Луны Элементами Гармонии, она сохранила эту главную истину. Это была простая истина, так глубоко укоренившаяся в их общем сознании, что ни одна, даже самая сильная магия на свете не могла бы её стереть.

И она была любима как Никс. Тогда её любила Твайлайт, и у неё были друзья, которым она была небезразлична. Она отбросила всё это, гонясь за старыми воспоминаниями и желаниями, которые даже никогда не были её собственными. Она позволила Спелл Нексусу убедить себя, что должна быть монстром и тираном. Она заточила своих друзей и... кобылку, которую звала Мамой.

Это привело её в ярость, но Найтмэр Мун не разразилась гневным криком. Вместо этого она, Королева Эквестрии, заплакала. Она не рыдала, не ревела, но под надёжно скрывающей сенью плакучей ивы она не могла сдержать слёз, бежавших по её щекам.

~~~

На протяжении долгого времени это было всё, что делала Найтмэр Мун. Она просто проливала слёзы, не обращая внимания на весь остальной мир. Она не знала или просто не задумывалась, как давно прячется в тени этого дерева, но вдруг её плач прервал тоненький голосок.

— У вас всё хорошо?

Найтмэр в потрясении подняла голову и торопливо вытерла глаза. Да кто мог осмелиться подойти к королеве, когда ясно видно, в каком плохом она настроении? Кому вообще... было до неё дело?

Найтмэр потребовалось мгновение, чтобы определить источник голоса. Его владелец отступил за пределы понурой кроны плакучей ивы. Однако вскоре этот пони вновь осмелился просунуть свою голову меж свисающих ветвей.

Это была кобылка примерного того же возраста, что и Метконосцы. У неё была кремово-белая шёрстка, кудрявая красная грива, очки, которые, как принято считать, носят ботаники, и кьютимарка в виде двух леденцовых палочек, перекрещенных в форме сердца. Это была пони, которую Найтмэр Мун знала слишком уж хорошо по времени, проведённому вместе с ней в школе.

— Я... Простите, Ваше Высочество, — гундосо извинилась Твист. — Я просто несла домой мятные палочки и услышала, как кто-то плачет. Я... Я не буду мешать, если вы...

— Нет, — сказала Найтмэр Мун, не успев даже толком подумать о том, что делает. — Пожалуйста, Твист, мы виделись так давно. Тебе не нужно уходить, если ты не хочешь.

— Откуда вы знаете, как меня зовут? — спросила Твист с широко раскрытыми от изумления глазами.

Найтмэр Мун подняла копыто к груди, указывая на себя.

— Э-это я, Твист. Никс.

Уронив от изумления нижнюю челюсть, Твист подошла немного ближе.

— Никс? Мама сказала, что ты стала плохой и что это из-за тебя всё стало темно. Я сказала ей, что это неправда, но... наверное, она была права.

Истина в этих словах ранила, но Найтмэр Мун не позволила себе сорваться на Твист, и даже не стала оправдываться.

— Мне жаль, что я это сделала, Твист, но я обещаю, что этого больше не повторится.

— На самом деле, поначалу было даже немного забавно. Раньше мне всегда запрещали играть в тёмное время. Я очень классно поиграла в прятки, — лицо Твист просияло, и она сделала пару шагов назад. — Эй, пошли на праздник, в город! Все гуляют, танцуют и играют.

Найтмэр Мун вздрогнула, услышав приглашение, и покачала головой.

— Я... мне бы хотелось, Твист, правда хотелось бы, но не думаю, что это возможно. Я очень занята, — соврала она.

Улыбка, что расцвела на лице Твист, увяла.

— Так всегда отвечала Эпплблум, пока не уехала проведать свою семью.

Проведать семью? Найтмэр предположила, что эта ложь во спасения была сказана Твист, чтобы та не знала, что Эпплблум и остальные метконосцы заточены в темнице замка. Тем не менее, Найтмэр Мун не стала заострять на этом внимание. Ей не хотелось давать Твист повода для ненависти... не сейчас.

— Почему Эпплблум всегда так говорит? — спросила Найтмэр, надеясь направить разговор в другое русло.

— Потому что она постоянно ищет свою метку, — ответила Твист и пнула копытом землю. — Я рада, что получила кьютимарку, но с тех пор Эпплблум играет только со Свити Белль и Скуталу. Когда бы я не пыталась с ней поиграть, она вечно занята.

Твист снова пнула землю.

— Уж лучше бы эта кьютимарка совсем не появлялась.

— Ну, не говори так, Твист, — сказала Найтмэр Мун, пытаясь её успокоить. На её губах появилась лёгкая улыбка. — Эй, ты можешь подождать тут одну минуточку? Мне нужно кое за чем сбегать, но я обещаю, что скоро вернусь.

— Конечно, только не задерживайся сильно. Мне нужно вернуться на праздник, — ответила Твист.

Найтмэр Мун кивнула и исчезла в вихре синего тумана. Твист осталась сидеть и ждать в тени ивы, но её ожидание продлилось не долго. Через минуту Найтмэр Мун снова появилась из смерча своей дымчатой гривы и улеглась обратно на траву.

— Ладно, а теперь закрой глаза. У меня для тебя сюрприз, — сказала Найтмэр с тёплой улыбкой.

— Правда?! — Твист запрыгала от радости.

— Да, но ты должна закрыть глаза и не подглядывать, — сказала ей Найтмэр Мун, и Твист с радостью подчинилась. Она зажмурила глаза, и от натуги её мордашка приобрела забавно-глупое выражение.

Найтмэр Мун пришлось сдержать смешок, но она всё равно принялась за дело. Она достала кое-что из своей волшебной гривы и осторожно, с помощью магии своего рога, положила это на спину Твист. Только когда Найтмэр была уверена, что вещь не упадёт со спины кобылки, она убрала свою магию.

— Хорошо, теперь можешь смотреть.

Твист раскрыла глаза, и её лицо озарилось яркой улыбкой, когда она увидела, что у неё на спине лежит красная накидка со знакомой желто-голубой эмблемой.

— Как Королева Эквестрии и член Ордена Метконосцев, за сим объявляю тебя официальным Метконосцем. Теперь ты можешь играть с Эпплблум, Скуталу и Свити Белль всегда, когда захочешь, — сказала ей Найтмэр Мун.

— Правда? — не веря, спросила Твист. — И всё равно, что у меня уже есть кьютимарка?

— Быть Метконосцем — значит не только искать свою кьютимарку, — ответила ей Найтмэр Мун. — Это значит помогать своим друзьям отыскать их особые таланты, а кто может помочь в этом лучше, чем пони, которая уже заработала свою метку?

Твист стала радостно скакать.

— Ох, не могу дождаться, пока Эпплблум вернётся! Я точно смогу показать ей, Свити Белль и Скуталу, как делаются конфеты, и тогда, может быть, у них появятся кьютимарки вроде моей.

— Уверена, Эпплблум вернётся быстрее, чем ты думаешь, — сказала Найтмэр Мун, по-прежнему не в силах рассказать Твист правду.

— Спасибо, Никс. Это так мило! Мне просто не терпится всем рассказать, — воскликнула Твист, но тут выражение её лица изменилось. — Ох, я забыла, я же несла мятные палочки на праздник.

Найтмэр подняла копыто и мягко ткнула им в носик Твист.

— Ну, тогда тебе лучше бежать.

Несмотря на одобрение Найтмэр, Твист обернулась к ней и спросила:

— Ты точно не хочешь пойти на праздник?

— Прости, Твист, но, думаю, лучше мне не ходить.

— Ладно, — ответила кобылка, но перед этим залезла в свои седельные сумки и извлекла оттуда одну из мятных палочек. Она была упакована в яркую разноцветную бумагу и украшена большим красным бантом. — Вот, попробуй тогда хотя бы мятную палочку. Я сделала их только сегодня утром.

При виде этого небольшого подарка, взгляд Найтмэр Мун стал мягче.

— Ох, Твист, я не могу.

— Она заставит тебя улыбнуться, — уверила её Твист певучим голоском и положила палочку на землю.

Этого Найтмэр уже не выдержала. Она подняла леденец своей гривой и слегка улыбнулась, поднеся его к своим глазам.

— Спасибо тебе, Твист.

— Ладно, мне пора... но, Никс...

Найтмэр снова взглянула на Твист.

— Да?

— Завтра солнце взойдёт? Или опять будет темно?

— Давай с тобой договоримся, — начала Найтмэр Мун, наклонившись к Твист. — Если ты пообещаешь, что никому не скажешь о том, что видела меня, и о том, что это я сегодня подняла солнце, то я буду поднимать его каждый день.

— Мне обязательно давать Пинки-Клятву? — обеспокоенно спросила Твист.

Найтмэр хихикнула, вспомнив, как они встретили Пинки Пай после неудачного розыгрыша Тиары и Спун.

— Нет, не обязательно.

— Хорошо, я обещаю, Никс, — с улыбкой ответила Твист, — но я надеюсь, что ты передумаешь. На празднике будет весело. Но, если ты всё-таки не придёшь, я надеюсь, мы всё равно увидимся как-нибудь, ладно?

Найтмэр кивнула и проводила глазами выбравшуюся из-под покрова ивы кобылку. Затем она прикосновением своей магии раздвинула висящие ветви и стала глядеть, как Твист вприпрыжку скачет в сторону города. Как только она скрылась из виду, Найтмэр Мун вспомнила о мятной палочке. Она сняла с неё обёртку и положила леденец в рот. Палочка оказалась сладкой, мятной и во всех отношениях изумительно вкусной.

~~~

Найтмэр пробыла в том месте до самого вечера, пока не стих шум праздника и солнце не подошло к горизонту. Она опустила солнце и подняла луну, не выходя из своего укрытия под деревом, и задержалась там ещё немного, прежде чем осмелилась выйти.

Магической тенью она неслась по Понивиллю, направляясь к своей цели — Библиотеке Золотого Дуба. Полученный от Свити Белль новенький плащ Метконосца Найтмэр Мун отдала Твист с радостью, но вскоре почти начала сожалеть об этом. Она слишком поздно поняла, что хотела бы оставить его себе, на память, но в то же время знала, что не станет забирать его у Твист.

Раздумывая над этим, Найтмэр Мун мучилась, пока не вспомнила, что на свете есть ещё один плащ Ордена. Тот, который она могла бы забрать себе; который на самом деле и был её. Её первый плащ, полученный ею во время учёбы в школе, и она знала, где он лежит.

Когда её ещё звали Никс, один пони вернул книгу в библиотеку испорченной. Несколько страниц были вырваны, а остальные залиты водой. Книга была в безнадёжном состоянии, и Твайлайт пришлось её выкинуть. Однако в то же самое время Никс читала одну историю, где главный герой прятал вещи внутри книги с вырезанными страницами.

Выудив ту книгу из мусора, Никс превратила её в свой самый надёжный тайник, это было место, о котором даже Твайлайт не знала. Она сделала в страницах углубление и положила книгу под кровать, к остальным своим книжкам. Она очень гордилась этим тайником. Искать книгу под кроватью кобылки, в библиотеке — это как искать иголку в стоге сена... если не знаешь, где искать.

Облако, которым была Найтмэр Мун, уже подлетало к библиотеке, и когда она оказалась у одного из окон, её посетило чувство дежа вю. В прошлом она подкрадывалась к такому же окну и заглядывала внутрь, где была Твайлайт Спаркл и ещё пять пони, которые применят против Найтмэр элементы гармонии той судьбоносной ночью, тогда они с Луной ещё были едины.

И, в точности как и той ночью, Найтмэр Мун проскользнула через окно библиотеки, но внутри всё оказалось иначе, чем она помнила.

— Уверен, что справишься один, Спайк? Я совсем не возражаю, если ты и дальше останешься со мной, — предложила Рэрити. Она стояла посреди комнаты, глядя на Спайка, который увлечённо занимался уборкой. Совелий ему помогал, смахивая крыльями пыль с верхних полок. Пиви сидел в своем гнезде на подоконнике, но рядом с ним был ещё один феникс. Любимец Принцессы Селестии, Филомина, прилетела в библиотеку искать убежища, когда Дети Найтмэр захотели поймать её в качестве трофея для Найтмэр Мун.

— Ни в коем случае! Я должен быть тут, чтобы в библиотеке в всё было тип-топ, когда Твайлайт вернётся. В смысле, ты же сама видела! Солнце взошло. Значит, Принцесса Селестия вернулась, а раз она вернулась, то скоро победит Найтмэр Мун. Тогда она освободит Твайлайт, и я не хочу, чтобы она вернулась в грязную библиотеку.

— Ты и впрямь её помощник номер один, да? — с улыбкой похвалила Рэрити.

Спайк оторвался от уборки и гордо надул грудь.

— Можешь не сомневаться.

— Ну хорошо, тогда не буду тебя задерживать, но если проголодаешься, приходи ко мне в бутик. Драгоценных камней я обещать не могу, но разделить с тобой ужин всегда буду рада. О, и не задерживайся допоздна, — закончила Рэрити, поворачиваясь к выходу. — Ты же не хочешь, чтобы Твайлайт увидела тебя уставшим, когда вернётся, так ведь?

Найтмэр Мун метнулась от окна, скрыв своё облакообразное тело в ближайших кустах, когда Рэрити вышла из библиотеки. Перед тем как уйти, единорожка помахала на прощание Спайку, и только когда она совсем скрылась из виду, Найтмэр осмелилась вновь прильнуть к окну.

Спайк закончил протирать пыль на книжных полках и перебрался к письменному столу Твайлайт. Он стал протирать его, как протирал всё остальное, но вдруг остановился и поднял со стола рамку с фотографией.

На фото был он вместе с Твайлайт. Это, без сомнения, был снимок для школьного ежегодника или чего-то в этом роде, из тех времён, когда Твайлайт училась в школе Селестии. И она и Спайк на фото выглядели моложе, тогда он ещё только начинал выполнять роль её помощника. Эта фотография принесла на лицо Спайка улыбку, и он на мгновение прижал рамку к своей груди.

— Возвращайся поскорее, Твайлайт.

Пока Спайк не произнёс этих слов, Найтмэр Мун была твёрдо намерена дождаться, пока он уснёт, и пробраться наверх, к своему тайнику. Теперь, однако, она отдалилась от окна и направила своё облачное тело обратно к дворцу.

Спайк ради Твайлайт будет не спать всю ночь, и с каждым часом его надежда на то, что Селестия освободит Твайлайт, будет угасать. Вскоре он догадается, как и все остальные жители Понивилля, что это Найтмэр Мун поднимает солнце.

И Найтмэр Мун не за чем было ждать у окна, если при этом пришлось бы смотреть, как надежды Спайка на возвращение Твайлайт умирают в его груди.

~~~

Ожидание было мучительным. Найтмэр Мун вернулась в замок и приказала страже забрать книгу с секретом, когда Спайк оставит библиотеку без присмотра. С тех пор она сидела на своём троне, не желая отойти ни на шаг и боясь пропустить возвращения стражи.

Она представила эту книгу как нечто большее, чем она являлась. Она наплела историю о том, что в ней сокрыты её грандиозные планы насчёт Эквестрии, и Нексус с удовольствием в это поверил. Он даже вызвался лично доставить книгу из библиотеки, чтобы быть уверенным, что её никто не открывал.

Найтмэр не стала отказывать такому предложению, но при этом настояла, чтобы книгу забрали, когда Спайка не будет в библиотеке. Когда Нексус спросил почему, она просто сказала, что ни единому пони, ни дракону не положено знать о существовании книги, и Нексуса, кажется, это раззадорило ещё сильнее. Он бы, наверное, готов был готов ждать годы, пока Спайк не уйдёт, чтобы забрать книгу.

К счастью, потребовалось всего несколько часов. Вскоре после рассвета на следующий день Найтмэр Мун услышала, как открылись двери тронного зала. Когда двери раскрылись достаточно широко, Нексус просунул в щель свою голову и расплылся в широкой улыбке.

— У вас получилось? — спросила Найтмэр Мун, хотя заранее знала ответ. Когда она встала с трона и прошла навстречу Нексусу, он пошел к ней, держа книгу магией возле своей головы.

— Разумеется, моя Королева. Книга была там, где вы и сказали, а детёныш дракона отлучился взять еды на завтрак. Мы так же убедились, что фениксы и филин спали наверху. Никто не видел, как мы входили или выходили, и никто не раскрыл даже обложки вашей книги. Она была крепко накрепко закрыта с того самого момента, как мы извлекли её из вашего тайного места, как вы и просили.

— Замечательно, — радостно сказала Найтмэр Мун, подхватывая книгу своей магией. — Вы отлично справились, Нексус.

— Это честь для меня, Ваше Высочество. Однако, если позволите, что именно в этой книге? Вы говорили, что она содержит нечто неизмеримой важности, но мне любопытно, как в такой простой на вид книге может быть нечто столь...

— Ты сомневаешься в моих словах, Нексус?! — прошипела Найтмэр Мун, наклонившись к нему и вперив в него холодный взгляд.

— Нет... — Нексус задрожал, пытаясь протолкнуть ком, вставший у него в горле. — Ни за что, моя Королева! Я бы и думать не смел!

— Тогда ты поверишь мне. Эта книга важна, но её содержимое предназначено только для моих глаз. Теперь я удаляюсь в свои покои до утра. Крайне важно, чтобы меня не беспокоили.

— Да, моя Королева, — ответил Нексус. Он снова поклонился проходящей мимо него Найтмэр Мун и, дождавшись, когда она вышла из тронного зала, начал передавать её приказы стражникам.

~~~

Вернувшись в свои покои, сняв доспехи и макияж, Найтмэр улеглась на кровать, осторожно удерживая книгу магией. Ей понадобилась каждая крупица её воли, чтобы не раскрыть желанный том раньше, чем она добралась до кровати. Теперь же она была на месте, в уединении и, облизнув губы, раскрыла обложку.

Внутри книги, в потемневших от воды страницах, было вырезано прямоугольное отверстие, и это углубление было доверху заполнено предметами, от которых у Найтмэр захватило дух.

На самом верху, заполняя собой большую часть внутреннего пространства книги, лежал настоящий плащ Ордена Метконосцев. Он был слегка потрёпан по краям, а на одном из углов имел пятно, но его красный цвет не поблёк и остался ярким и насыщенным. Даже герб со вставшим на дыбы пони остался точно таким же, каким его помнила Найтмэр Мун.

Она осторожно достала плащ и, отложив в сторонку, взглянула на остальные предметы. Она нашла свою голубую ленточку со Дня учёбы и игр и всякие другие безделушки, которые остались у неё после попыток получить кьютимарку. Стеклянные шарики, старые монетки... книга была набита вещами, не имевшими никакой денежной ценности, но для неё она была просто бесценна.

Найтмэр сама не заметила, как её магия потянулась к ещё одной вещи — к её казу. Она достала эту дешёвую маленькую вещицу, которую она выиграла вместе с голубой ленточкой на состязании по перетягиванию каната на Дне учёбы и игр, и так же непроизвольно поднесла её в своим губам.

Теперь она казалась гораздо меньше, будто просто прикусив, её можно было случайно сломать. Однако Найтмэр Мун держала казу очень аккуратно. Она выдохнула и казу отозвался нотой, разлетевшейся по стенам её спальни.

Одинокая нота, которая, как надеялась Найтмэр Мун, сможет вернуть хотя бы крупицу былого счастья, оставила на её губах лишь горький привкус пластика. Быстро, насколько позволила её магия, она собрала свои сокровища обратно в книгу и убрала их в ящик гардероба. Затем она плюхнулась обратно на кровать, вновь обнаружив себя глядящей на собственное отражение в зеркале.

И пока Найтмэр вглядывалась в отражение, в её голове, обжигая разум, поднимались слова Луны: "Тебя будет преследовать не моё прошлое, а твоё собственное."
Луна была права. Она была Никс и могла остаться Никс. Благородные Сёстры предлагали ей возможность остановиться, но она была дурой, которая потерялась в прошлом. Она слушала Спелл Нексуса, Детей Найтмэр и свои собственные воспоминания. Она старалась быть кобылой, которой была когда-то, и в процессе растеряла всё, что имела.

Да, она стала Найтмэр Мун, она превратила себя в Найтмэр Мун, но теперь она не хотела ей быть. Ей не хотелось быть монстром, которого со страхом ждут из тени маленькие жеребята. Ей не хотелось быть деспотичной королевой, но вернуться назад она теперь не могла. Она зашла слишком далеко. Не придумать столько извинений, сколько могло бы очистить её от содеянного. Если она освободит Селестию и Луну, они заточат её на луне на тысячу лет, если не дольше.

Она... увязла — просто увязла. Она не могла вернуться назад, но и не могла заставить себя идти вперёд. Во всех отношениях она была своим отражением в зеркале. Она не могла больше оставаться Найтмэр Мун, закованной в доспехи и вселяющей страх в сердца пони. И также она не могла вернуться назад, снова стать маленькой, невинной кобылкой по имени Никс. Она была пустобокой взрослой кобылицей, застрявшей где-то между, и она не могла больше выносить своё отражение!

Гневно фыркнув, Найтмэр Мун заворочалась на кровати. Она повернулась к зеркалу спиной и стала осматривать другую часть комнаты, выискивая что-нибудь, способное её отвлечь. Она взглянула на свой письменный стол, на бумаги на нём, но затем её внимание привлёк знакомый фиолетовый цвет.

Цвет принадлежал вещице, ютившейся под столом на том же самом месте, куда она была заброшена в приступе ярости пару недель назад. Найтмэр устремила к этой вещице свою волшебную гриву и извлекла её на свет.

Перед ней снова стоял тренировочный манекен Твайлайт Спаркл, который она уничтожила в свой первый день в замке. Его ткань покрылась тонким слоем пыли, а часть набивки растерялась за то время, что он лежал совершенно забытый. И тем не менее, сходство с Твайлайт Спаркл у этой куклы оставалось столь же поразительным, как и в первый раз, когда Найтмэр её увидела.

Она была так похожа на Твайлайт, что Найтмэр Мун невольно поднесла её поближе и запустила в неё свою магию. Дырки на ткани и порванные швы стали затягиваться, и вскоре тренировочный манекен был как новенький. Найтмэр продолжила колдовать над куклой и превратила грубую мешковину в нечто мягкое и плюшевое.

Под действием магии аликорна тренировочный манекен стал похож на настоящую куклу, и обновлённая плюшевая Твайлайт Спаркл вскоре расположилась перед грудью Найтмэр Мун. Она прижала куклу к своему телу передними ногами и на мгновение посмела представить, что рядом была настоящая Твайлайт.

— Что же мне теперь делать, Твайлайт? — спросила Найтмэр Мун, молясь про себя, чтобы кукла действительно дала ответ.

— Что же мне теперь делать?