Five Nights at Pinkie's 2
Пока смерть не разлучит
Перезалив главы.
— Зря. Очень зря.
Эти три слова все еще звенели у меня в голове, наполняя разными, хорошими и не очень, мыслями касательно их природы, а я уже чувствовала как что-то длинное, мясное и теплое, елозило у меня во рту. Несмотря на неожиданность, мне было очень приятно, хоть я тут же запихнула свои чувства поглубже, как только вспомнила про целомудрие. Первым делом я было решила сомкнуть челюсти, чтобы обезопасить себя от этой штуки, но, открыв глаза, я поняла, что чуть было не травмировала одного игривого поня.
Большую часть обзора закрывала морда моего напарника, губы которого приникли к моим, запустив шаловливый шелковистый язык мне в рот. Он что, целует меня?! Да что он себе позволяет?!
Мой язык пришел в движение и стал яростно прогонять чужака со своей природной территории. Пусть это было приятно, но он должен знать своё место. Не подавая виду, что очнулась, я резко перекатилась на другой бок, подмяв под собою бедного единорога. Надавив ему на горло, резко отпрянула вверх.
— Пффф... пффф... Ты что делаешь? — только и смог ошарашенно спросить напарник.
Как оказалось, мы лежали на полу в нашем офисе напротив стола. На часах зелёными цифрами показывало 2:34, то есть, я была без сознания не больше десяти минут.
И этот изверг еще не успел сделать со мной то, что он, видимо, хотел. Хотя, пусть он и скотина, но красивый, а ко мне ТАК ещё никто никогда не подходил. Поняв это, я усмехнулась своей самой злой усмешкой и ослабила хватку.
— Ну что опять не так, красавица? — как ни в чем не бывало спросил Фаергейт, отстраняясь в сторону, потирая ушибленную шею. — Я же спасал тебя...
— Спасал!? — оборвав его речь, крикнула я во все кафе. — Ты зачем мне в рот языком полез?
Второй охранник, было встав с пола, но, не удержавшись, вновь сел и поднял копыто. Открыв рот видимо захотел что-то сказать, но его растерянный и задумчивый вид говорил мне о том, что я сейчас услышу очередную сказку типа "Я нечаянно" или "Оно само", что, собственно, и случилось.
— Ну... я... эмм... — начал Фаергейт, пытаясь совладать со своими эмоциями и подбирая слова на ходу. — ... в общем, увидел... Нет... Услышал твой крик и сразу побежал.... А там этот, как его, аниматроник, а... а ты на полу лежишь и не шевелишься. А я маску взял. Две, во-ооо-от, взял и надел на себя и на тебя. Эта штука ушла, а я тебя сюда притащил, а ты вроде бы как не дышала. И... я вот решил искусственное дыхание сделать.
— Пфф, — я перевела взгляд на напарника. — а твое тело говорит о куда более простых намерениях, напарничек.
Фаергейт сначала вроде бы даже не понял о чем я и вопросительно посмотрел на меня, но затем перевел взгляд вниз и, вскочив удивленную гримасу, прикрыл ногами и хвостом свой агрегат, мгновенно покраснев от стыда.
— Я... я... я не хотел, святая Селестия, прости меня! Я... просто давно не делал этого, прости...
— Только подробностей мне тут не надо.
— Ааа... неудобно то как... прости, пожалуйста. У меня и в мыслях не было! Прости!
Напарник зачем-то повернул голову и посмотрел в коридор, а тем временем прямо передо мной в воздухе появился красный бутон розы и, прежде чем я смогла отреагировать, тот быстро залетел в мою гриву и надежно осел там, легко впутавшись шипами в мои волосы.
— Ну... вот. В знак моего раскаяния, — с былой живостью в голосе ответил Фаергейт, поднимаясь с колен. — надеюсь, что ты простишь меня. Я действительно ничего такого не хотел делать!
Вы не представляете, как мне тогда хотелось растоптать этот цветок, но все же я не стала его трогать. При виде этого поня, вся моя злоба на его поступок стала постепенно слетать. Вот мне просто не хочется на него теперь злиться, и все. Скорее всего, это из-за моего добродушного характера, который просто не позволяет мне долго пребывать в состоянии ярости. Да и вид у него не вызывает гнев, нет. Наоборот, он даже немного заглаживает атмосферу этого ночного кафе: мрачного и таинственного. Вдвоем не так страшно, наверное.
— Хорошо, — со строгим тоном произнесла я, растопырив крылья для устрашающего образа. — я тебя прощаю, но чтобы это было в последний раз.
Фаегрейт, до этого лишь смотрящий на меня со щенячьими глазками, облегченно выдохнул:
— Спасибо, Атромейр. Честно, спасибо. Я действительно не хотел!
— Да, я уже поняла это. Если я вновь упаду в обморок, то просто пытайся привести меня в чувство, хорошо?
— Хорошо, — кивнул Фаегрейт, и добавил: — не зря я розу тебе подарил. С ней ты стала еще прекраснее!
Монетка подлетела почти до потолка, что не странно, ведь потолки в ресторане были настолько низкими, что даже страшно было просто прыгнуть. Он взглянул в сторону с портретом Селестии и, слегка улыбнувшись, убрал монетку в один из кармашков белой походной сумки, что стояла неподалеку от стула, где он прохлаждался добрый час, смотря в стену и не пытаясь завести разговор, вплоть до этого момента.
— Слушай, красавица, я бы хотел загладить свою вину и пригласить тебя куда-нибудь...
— Слушай, красавец, — перебила его я, смотря и рисуя на графическом планшете автопортрет. Авто получалось не очень. — мы знакомы всего три часа, а ты уже успел облапать и поцеловать меня взасос. И у тебя хватает наглости еще просить идти меня на свидание?
— Да какое свидание?! Просто прогуляться и все! Там... в парк пойдем, или в кафешке посидим. Может, даже в этой посидим. Или в парк, там природа, птицы поют. Тем более, лучше друг друга узнаем. Ведь нам как бы работать здесь еще четыре с половиной дня. Так что... ты согласна?
— А знаешь что? — я угрожающе нависла над единорогом, заставив того немного отпрянуть и нервно сглотнуть слюну. — Я согласна. Давай сходим куда нибудь.
Ну а что? В последнее время я редко ходила на улицу и часами сидела в своем доме на окраине Мейнхеттена. Я пыталась стать художницей и даже хотела поступить в школу для начинающих, но все же я видела свои "картины" не достойными быть на глазах у публики и бросила это дело. А сходить на улицу или пусть даже в кафешку с кем-нибудь и просто отлично провести время очень хорошо.
— Но когда?
— Да хоть после работы, — практически одновременно со мной сказал Фаергейт, видимо, ожидая подобного вопроса.
— Хорошо, — одобрительно качнула головой я, еще раз взглянув на камеры, наблюдая, как аниматроники бесцельно бродят по ресторану.
Фаергейт решил последовать моему примеру и тоже осмотрел ресторан. Правда, сделать молча он даже это не смог:
— Погоди, а, когда наступит шесть часов, они вернутся на свои места или нам придется тащить их на своих горбах?
— Ну, если будет так, у тебя есть магия. Тебе будет легче.
— Не, я не позволю благородной крылатой даме физически нагружаться. Если что, то я сам все... а это у нас что?
Я не ожидала, что его голос может так быстро смениться с радостного на осевший и испуганный, а его глаза, которые увеличились раза в три и округлились до такой степени, что стали похожими на монеты, только еще больше напугало меня, хотя он скорее всего увидел, как один из аниматроников смотрит в камеру или еще делает что-нибудь неестественное обычным пони.
— Что там такое? — спросила я, попытавшись сохранить самообладание и не подать виду, что растерянна.
Фаергейт несколько раз быстро моргнул и вновь посмотрел на экран, затем он подскочил с места и подбежал к коридору, левитируя к себе маску и фонарик и бросая мне:
— Камера 4B! За мной!
Напарник уже скрылся в коридоре, а я подлетела со стула и, захватив маску, посмотрела на мониторы.
Посреди "Комнаты для вечеринок" стоял маленький жеребенок неопределенного из-за плохого освещения цвета спиной к камере и разглядывал, скорее всего, плакат с изображением аниматроников. Бедняжка, даже не шевелится. Каким надо быть плохим родителем, чтобы забыть в ресторане свое чадо? Могу только представить как ему сейчас страшно. Лично бы я забилась в угол и дрожала бы там до утра, шарахавшись от каждого звука. Вероятнее всего, бедняга так и делал, ведь раньше мы его не видели.
От мыслей меня оторвал звук падения чего-то большого, а затем и вскрик второго охранника за углом. Если он там что-то развернул или сломал, то я придушу его своими крыльями, клянусь своей кепкой охранницы. Как все же оказалось, он действительно развернул... аниматроника...
Видимо, Флаттершай стояла посреди коридора, когда Фаергейт со всей силы врезался в нее, тем самым повалив на пол. Когда я посвятила на них фонариком, то увидела напарника, стоявшего над аниматроником, пребывая в небольшой растерянности от происходящего. Но, когда аниматроник стал подниматься, он вновь бросился к жеребенку, оставив аниматроника.
Когда я поравнялась с Флаттершай, то заметила, что ее передняя нога сильно вывернута, а к ней прикреплен небольшой поднос, на котором в свою очередь стоял розовый кекс средних размеров со свечкой и двумя большими голубыми глазами, которых, кстати, не было у аниматроника.
— С-спа-паси-си-сибо, дет-т-ти за то, что вы помыли копытца пере-е-ред едой! Вы же зн-н-наете, что это только ра-а-ди вашего здоровья! Не огорчайте нас и мойте копыта вс-с-сегда! — завизжал робот и протянул копыто ко мне, когда я его облетела, но не пошел за мной, а остался стоять на месте.
— Ты что там стоишь? — встревоженно спросила я, когда заметила, что Фаергейт стоит возле двери и не входит в комнату.
— Ты понимаешь... у меня плохо с общением с жеребятами... может, ты с ней поговоришь? — сказал он, дождавшись, пока я не полечу до него. — Тем более, ты кобыла. А кобылы... ну, хорошо ладят с ними, наверное...
Впрочем, он оказался прав, так как я очень люблю жеребят, правда, своего я еще пока не готова завести, да и не с кем мне пока... Хотя, сейчас вообще не об этом. Поэтому я лишь закатила глаза и, отодвинув напарника крылом, приоткрыла голубую дверь "Комнаты для вечеринок".
— Прииивет, малыш, — я медленно зашла в комнату, выискивая взглядом жеребенка — мы тебя не тронем. Не бойся. — Ласковый голос и успокаивающие банальности должны были сработать, хоть я и сама не совсем была уверенна в них.
— Солнечный свет...
Слова были произнесены так отчетливо, что, казалось, они звучали прямо у меня в голове.
— Прости, что ты сказал?
— Я долго его не видела... Понимаете, тут взаперти...
— Эмм, хорошо... давай ты сейчас покажешься мне и мы найдем твою маму, малышка.
— Мама меня не ищет. Это было так давно... Хотя, я бы хотела вновь ее увидеть... Сказать ей, что она виновата.
— Почему мама не хочет тебя искать? Ты сделала что-то плохое.
— Нет, а, может, и да.
— Тогда почему?
— Он забрал меня... Зря вы все сюда пришли. Теперь он вас не отпустит. Вы будете возвращаться и возвращаться. Вы станете неразлучными с этим местом. Пока ему не надоест.
— Эмм... С тобой всё хорошо? — моё сердцебиение немного усилилось, что способствовало появлению небольшого ручейка пота, стекающему по моему лбу. Ноги сделались немного ватными, а зубы стали отбивать какой-то странный ритм. В общем, мне было страшно от таких слов, произнесенным явно жеребячим голоском.
— Это лишь игра. Ваша роль в ней — бежать, чтобы вновь вернуться...
Из самого темного и дальнего угла комнаты вышло существо, которое явно было когда-то жеребенком светло-фиолетового цвета с нежной темно-синей гривой, которая окрасилась красным... Глаза, практически полностью залитые кровью, были черные, лишь в центре глазниц полыхал слабый белый огонек. Шерсть, как и грива, были все в давно засохшей крови, идущей из огромной раны на лбу, подходящей скорей на кровоточащую яму, на месте, где у единорогов находится рог.
— Я просто хочу домой, я не хочу быть одной, но он не пускает. Вы мне не поможете. Вы даже себе не поможете. Теперь вам остается только бежать.
Пока смерть не догонит.
Очередная книга окуталась фиолетовым сиянием и, вылетев из стопки себе подобных, опустилась на небольшой деревянный столик, заваленный всякими бумажками и пустыми чернильницами, которые пытались поставить по порядку, но бросили это дело на половине.
Затем книга открылась.
— Ну давай.
Страница за страницей. Никакой информации. Никаких зацепок.
— Твое сено!
Книга вновь взлетела и с громким шлепком ударилась в стену, упав в кучу таких же бесполезных книг, которые когда давно были для нее бесценным сокровищем, в которое можно погрузиться и не выходить из него днями, все больше прониклась мастерством автора.
Лавандовая пони-аликорн уставилась на кучу уже прочитанных книг, затем на те, что еще надо будет прочитать, и уселась посреди всего этого кавардака.
— Это точно был не сон... — произнесла она тихо, чтобы не нарушать повинную тишину. — знаю...
Пони шумно выдохнула и вновь хотела взяться за книги, но она почувствовала, что в библиотеке, помимо ее и книг, есть кто-то еще.
— Кто здесь?
Из дверного проема показалась маленькая светло-фиолетовая мордашка Саншайн:
— Мам! Ты опять до поздна книги читаешь?
Аликорн улыбнулась и подошла к дочке:
— Прости, Саншайн. Я больше не буду.
Единорожка закатила глаза и показательно отвернулась от матери:
— Ты так всегда говоришь.
Поняша почувствовала, как материнское копыто легонько теребит ей гриву:
— Давай мы пойдем в кроватку, где я тебе спою колыбельную и мы ляжем спать.
— Хорошо, мам, только поклянись, что ты сегодня больше не будешь читать.
— Торжественно клянусь!
— Пинки-клятвой?
— Пинки-клятвой, Саншайн.
Саншайн улыбнулась самой яркой улыбкой во всей Эквестрии, способной, наверное, светить не хуже солнца, и засеменил к своей комнатке, остановившись возле двери, ожидая, когда к ней подойдет мать. Затем она схватила зубами плюшевую пони по имени Всезнайка Второй и быстро оказалась в своей кровати, не забыв прикрыться мягким разноцветным одеялом.
Мать медленно подошла к кровати и легла на нее, не мешая свой дочке устроится поудобнее. Она стала поглаживать копытом гриву Саншайн и напевать небольшую колыбельную, которую ей когда-то пела еще ее мать:
Закрывай принцесса глазки,
Баю баю, ангел мой.
Верь, когда-нибудь из сказки
Принц придет и за тобой.
Золоченая карета
Повезет тебя к мечте —
К встрече с утренним рассветом,
К ясной утренней звезде...
Слезы одна за одной текли из ее глаз, так как она знала, что, как только она вновь откроет их, то увидит на месте своей дочери лишь холодную пустоту. Она знала, что это все не в взаправду.
Но разве можно упустить шанс вновь увидеть ее?
— Пока смерть не разлучит нас...