Чудо примиряющего очага
Глава 5. Мнимый дуализм
— Самая горячая часть звезды — это её корона.
Когда Квазар и Консенс покинули гостеприимную кофейню и отправились прямиком ко дворцу, гость столицы решил вернуться к разговору, который получил столь неловкое завершение.
— Ну, а всё-таки, пока мы идём до дворца у нас есть время, верно? — жмурясь от колких снежинок, попадающих в глаза, спросил он.
— Время есть, — после паузы проговорила Квазар как-то неуверенно. — Но… лучше бы нам поторопиться.
Хоть Консенс и понимал, что его собеседница вряд ли хочет делать вообще какие—либо комментарии по поводу его шансов, её слова, наблюдения, опыт, или даже один простой совет могли бы помочь избежать какой—нибудь неприятной ошибки.
— Миссис Шайн, пожалуйста, — попросил он. — Для меня это очень важно.
Квазар закрыла глаза, и без признаков раздражения, вздохнула.
— Я думаю, есть кое-что, что Вы должны узнать, прежде, чем попытаетесь войти в близкий контакт с принцессой.
— Я Вас внимательно слушаю, — не сбавляя шага, произнёс Консенс.
— Видите ли, мистер Консенс… Вы честный и добрый пони, но даже Вы сами до конца не можете знать, зачем на самом деле Вы хотите встретиться с Селестией, и зачем хотите с ней сблизиться. Это очень щекотливый вопрос, и я бы не хотела Вас обидеть пустыми подозрениями…
— Сейчас Вы точно ничем не сможете меня обидеть, — ободряюще улыбнулся Консенс. — Я всё пойму, ведь Вы пытаетесь мне помочь.
— Очень хорошо. Речь идёт о Вашей “любви” к принцессе Селестии и к её идеалам. Причём, если всё обстоит именно так, как Вы и рассказывали, то бояться Вам нечего, и Селестия с радостью примет Вас, если и не как ученика, то точно как друга и единомышленника.
Консенс уловил в её интонации напрашивающееся “но”. Если всё обстоит точно так, как он сказал, то всё хорошо, но…. Что “но”?
— Скажите, а при каких условиях, мне будет чего опасаться? — напрямую спросил удивлённый единорог.
— Ну… — задумалась Квазар. Было видно, что она как будто борется с собой, решая открыть священные тайны малознакомому единорогу или нет, что ещё сильнее настораживало Консенса. Наконец, слегка нервно оглянувшись по сторонам, Квазар продолжила, но уже понизив голос:
— Слушайте, у нас осталось мало времени, я должна успеть закончить с этой историей. Многое из того, что я скажу, Вы не поймёте сразу. Просто запомните мои слова, и в своё время Вам откроется их значение. Было много пони, которые признавались принцессе в любви с теми или иными намерениями, некоторые из которых были не самыми чистыми. И с некоторыми из них случались…, — замялась единорожка, — ужасные вещи. Не подумайте, мистер Консенс, принцесса тут была совершенно не причём. Отношения с бессмертным аликорном откладывают определённую ответственность на того, кто заявляет о своих претензиях на избранность в общении, дружбе и любви. Это законы, скорее, магического мира, нежели нормы поведения, принятые в социуме. И прежде всего, заявивший не имеет никакого права на большую взаимность, чем все остальные подданные.
— О каких намерениях Вы говорите? — через силу напряжённо спросил Консенс и нервно сглотнул.
— Были здесь и авантюристы, решившие заполучить корону или хотя бы влияние при дворе, были и те, кому нужна была слава укротителя сердец, ну и, наконец, находились жеребцы, которые никогда не задумывались над идеями Селестии, а просто горели страстью. Маленькие глупые пони, решившие поиграть с огнём, они даже не представляли, с чем столкнуться… И самое страшное для них наступало, если принцесса верила в их чистый умысел. Понимаете ли, с принцессами нельзя играть, — серьёзно произнесла Квазар. — И убеждать их в том, что заведомо является ложью тоже нельзя, ибо самое ужасное произойдёт, когда Вам поверят.
Ужас, более леденящий, чем ветер задувавший Консенса, овладел им. Он не мог пошевелиться и чувствовал, как подступает комок к горлу.
— Миссис Шайн, — насилу выговорил он, — какое всё это имеет отношение ко мне? И что Принцесса делала с теми, кто оказывался на поверку лжецом?
— Это имеет прямо отношение к Вам, мистер Консенс, сейчас поймёте. — ещё тише произнесла белая единорожка. — Принцесса ничего не делала с лжецами. Уже много лет ни к одному смертному она не испытывает ни ненависти, ни жажды возмездия. Так что, если Селестия распознавала ложь или неискренность до того, как решала ответить взаимностью смертному, то это было его счастье — он оставался жив. Причём, когда я говорю о взаимности, я говорю обо всём спектре проявления дружбы — от верности её идеям и желанию следовать её принципам в качестве ученика, до, если так можно выразиться, партнёрских отношений. Сегодня Вы увидитесь с принцессой Селестией наедине, и, учитывая то, что Вы мне рассказали, она безусловно будет очень рада вашему знакомству. Поэтому очень внимательно слушайте, запомните крепко на крепко мои слова и постоянно думайте о них, когда придёт нужный момент. Когда он придёт, Вы поймёте сами, — Квазар ещё раз оглянулась на прохожих и отвела Консенса в сторону от них.
Затем, склонившись над его ухом, тихо произнесла:
— Тот, кто приходит к принцессе в поисках тепла и света, в поисках хорошей цели на всю жизнь, в поисках дружбы самой незабываемой из всех, найдёт их там, если будет приближаться к ней со смирением в сердце, с верой в её добрые намерения, с полным доверием к её действиям и полным отказом от своей собственной воли в момент контакта. Таким пони, Селестия открывает своё сердце, показывает мир с невообразимых высот понимания природы вещей, учит видеть то, что недоступно простому пони, дарит осознание полной гармонии нашего мира и награждает самым дорогим — счастьем. Подлетев же к Солнцу Бессмертному без уважения, с дерзкими умыслами, и умом наполненным ненавистью и страстью, пони сгорит дотла, если Селестия не успеет его остановить.
Пока молодой психолог слушал Квазар, сердце его начинало биться всё чаще, на лбу проступил холодный пот. Зрачки Консенса расширились. Он не смел открыть рот или пошевелиться. Ужас от копыт и до кончиков ушей овладел им.
В этот момент он забыл, что находится на улице Света, не замечал суматошных горожан в предпраздничном настроении, не слышал их песен и не видел, как искрится снег в лучах декабрьского Солнца. Из этого транса его вывело мягкое прикосновение Квазар.
— Мистер Консенс, — тепло улыбнулась Квазар. — Я рассказала Вам это, не чтобы отговорить Вас или напугать, а чтобы Вы очень хорошо поняли одну простую, но в тоже время очень сложную вещь — сегодня вечером главным для Вас будет вера. Наступит момент, который Вы точно не пропустите, когда Вам будет многое не понятно, и, возможно, вы будете бояться. Возможно, даже очень сильно. В этот момент Вы должны будете сконцентрироваться на том, почему Вы пришли к принцессе Селестии, и за что Вы полюбили её. Пусть этот свет, который Вы храните в своём сердце разобьёт Ваши страхи, и чтобы не происходило в этот момент, Вы должны будете верить принцессе. Если Вы будете верить ей, не задавая вопросов, достаточно скоро она сама всё объяснит. Просто не сразу. Никто не знает, что будет происходить, но понятно одно — чтобы не случилось, Вы должны полагаться на слова Селестии абсолютно во всём. Помните — она ни при каких условиях не даст Вас в обиду. Если Вы положитесь на её слова, с Вами ничего плохо не случится, я это Вам обещаю. Тогда у Вас всё получится и, если Вы не станете учеником принцессы, то только потому, что Селестия найдёт для Вас ещё лучшую судьбу, — она положила своё копыто ему на плечо и терпеливо ждала, когда её спутник придёт в себя.
— Скажите, — жеребца била ощутимая дрожь. — Я должен буду держаться всё время аудиенции? В смысле, не задавать вопросов, не чувствовать сильных эмоций, не проявлять недоверия. Что ждёт меня, если я не справлюсь? Я сгорю заживо? — серьёзно спросил он.
Квазар невольно рассмеялась. Это был добрый смех, что показалось князю не вполне уместным после такого вопроса.
— Поверьте, Вы не сгорите, — успокаивающе улыбалась она, как бы намекая на абсурдность этого опасения. — В Эквестрии нет места безопасней, чем рядом с одной из старших принцесс. Даже если Вас хватит сердечный удар, она не даст Вам умереть.
— Так, что я должен буду говорить?
— Послушайте, принцесса, в этом смысле, такая же, как и мы с Вами. Любит общаться, шутить, вести дружеские споры. Вы вольны вести себя как хотите, спрашивать, что Вы посчитаете нужным, и чувствовать, что Вашей душе угодно. И Вы быстро так и начнёте делать. Селестия — такая пони, которая умеет располагать к искренним душевным разговорам. Когда я говорила о том, что Вам нужно будет слепо полагаться на её слова, я имела в виду только конкретный момент, — напомнила Квазар и, предупредив его вопрос, добавила, — и Вы сами поймёте, когда он наступит. Вы это почувствуете всем своим существом. И если Вы тогда пойдёте за принцессой, то бояться Вам нечего. Ведь Вы пойдёте? — спокойно спросила она.
— Хотя, я не очень понимаю, о чём Вы говорите, я всегда пойду за принцессой Селестией, чтобы не происходило, — тихо ответил Консенс.
— Тогда сегодня, Вас ждёт самый незабываемый вечер, — улыбнулась Квазар. — Я рассказала Вам всё, о чём Вам следовало бы знать.
Помутившийся взгляд князя встретился с лучистым взглядом Квазар. Было в этом взгляде что-то сильное и светлое. И под этим взглядом, из его сознания волшебным образом пропали последние следы испуга, как будто миссис Шайн передала ему частичку своей уверенности.
— Спасибо Вам за доверие. Я его оправдаю, — князь улыбнулся в ответ, хотя всё ещё нервничал. Консенс потихоньку оттаивал и успокаивался. Слова Квазар постепенно внушали ему уверенность, что начатый много лет назад путь стоит продолжить и сейчас, когда до цели осталось совсем немного.
— Вам нечего бояться, — ещё раз повторила Квазар. — Принцесса — очень добрая и мудрая пони, Вам понравится с ней общаться.
Консенс последовал её примеру и прибавил шагу. Однако ещё одна невысказанная мысль продолжала беспокоить его, когда они продолжили свой путь к замку...
Консенс следовал за Квазар Шайн по хорошо освещённому тронному залу. Под высоким сводом красовалась огромная позолоченная люстра украшенная тысячами свечей — её установили недавно, во время их с Квазар беседой. По краям — между витражами появились стилизованные под малахит деревянные колонны, на которых красовались королевские знамёна с символами всех четырёх принцесс. А ближе к трону гордо возвышалась огромная пушистая синеватая ель, которая шестиконечной звездой своей совсем чуть-чуть не доставала до свода зала. Огромное дерево было роскошно украшено гирляндами, мандаринами и теми же волшебными свечами, что и на огромной люстре, о безопасности использования которых наверняка позаботились. Сейчас по периметру тронного зала на длинных столах потихоньку расставлялись различные угощения. Пони продолжали в радостной суматохе своё предпраздничное дело, то и дело то с одной стороны, то с другой слышались восклицания, возбуждённые вопросы и слова восхищения.
— Миссис Шайн, а нас разве не должны были встретить? Куда мы идём? — поинтересовался Консенс, обращая внимание своей проводницы на пустой трон. У него уже было предположение, где находится сейчас принцесса Селестия. И с каждой секундой уверенность в его правильности становилась всё сильнее и сильнее.
— Скоро узнаете, — ответила, улыбнувшись, Квазар.
Миновав тронный зал, пара единорогов прошла небольшой коридор, который так же был увешен различными витражами, правда не такими как в тронном зале. За каждым из них был искусственный источник тёплого света. У Консенса промелькнула мысль, что ночью здесь должно быть дискордовски красиво.
Перед кабинетом принцессы не было стражи, что легко могло породить предположение об отсутствии хозяйки внутри.
— Миссис Шайн, а куда мы теперь? По-моему, мы уже прошли место, где мы должны были встретиться с Её Высочеством.
— Вот, сейчас… — подумал единорог.
— Значит нужно подождать, — отозвалась Квазар. — Я могу сходить в её покои и сообщить о нашем прибытии.
Единорожка собралась выполнить сказанное, однако её остановила весьма неожиданная для неё фраза Консенса.
— Принцесса, Вы можете превратиться здесь, — поклонился Консенс.
— Простите, что? — прищурилась на один глаз Квазар. — Я не понимаю, поясните, что Вы сейчас имели в виду.
— Сейчас поясню, — спокойно отозвался тот. — Я имею основания полагать, что Вы — принцесса Селестия.
Квазар оторопело посмотрела на него.
— Эм… Погодите, хорошо? — она подошла к ближайшему зеркалу и нарочито удивлённо стала всматриваться в своё отражение.
— Вы видите то же, что и я, верно? — с доброй улыбкой спросила она.
— Да, я вижу то же, что и Вы. Изоформу принцессы Селестии, — кивнул Консенс. — Я читал об операции в Зебрике “Солнце в пустыне”, там принцесса применяла заклинание изоформ, чтобы избежать конфликта и изобразила из себя простую единорожку. Так вот мои доказательства. Принцесса Селестия сама впоследствии, написав предисловие к книге, рассказала, что самый искусный маг может превращаться в кого угодно — подобно перевёртышам. Единственное над чем он не властен, так это над меткой. Метка в любом случае будет выдавать его обман, если знать, чего ожидать. В Вашем случае белые облака в цвет вашей шерсти прикрывают Солнце — известно, чей символ, я прав, ведь так?
— Ну так и Вы можете быть принцессой Селестией, — заметила Квазар, улыбнувшись. — Если исходить из Вашей теории, то каждый, кто имеет кьютимарку чего-то на фоне Солнца — уже является её изоформой, так?
— Вы правы, — улыбнулся в ответ Консенс, — однако это не всё. Вряд ли кто-то кроме самой принцессы, мог поведать мне столь личные моменты её биографии в таких ярких красках… Кроме того, на всю Эквестрию известны жесты задумчивости принцессы Селестии — она наклоняет голову на бок или смотрит в пол, улыбаясь. Когда маленькие кобылки на детских утренниках играют Вас, даже они знают об обоих жестах. Я отметил оба из них в вашем поведении за время нашей беседы. Вы достаточно часто так делали. Кроме того, когда Вы благодарили официанта за то, что это было “как всегда” волшебно, он назвал Вас мисс, хотя Вы замужем. Я думаю это следствие того, что Вас он видит впервые. Если бы Вы бывали здесь прежде в этом Вашем виде, эта ситуация должна была возникнуть в прошлые разы, и Вы бы его поправили, а официант в свою очередь наверняка запомнил бы, как обращаться к приближённой принцессы Селестии. Получается никакого “всегда” не было. Квазар Шайн сегодня была со мной в первый раз в этой кофейне, ведь так?
— Похвальное наблюдение, мистер Консенс! — раздался сзади голос, о котором единорог думал многие годы.
Консенс обернулся и увидел своего давнего кумира — принцессу дневного светила. Вокруг стояли ещё трое: его отец и незнакомые ему пони: единорог и единорожка — очевидно слуги принцессы. Единорог был молод, моложе Консенса. Сейчас он приветливо улыбался, а единорожка лет тридцати пяти — сорока с подозрением и даже каким-то опасением наблюдала за рассуждениями молодого князя. Отец кивал в ответ на заданный прежде вопрос принцессы. Было видно, что он весьма обрадован встречей его сына и Селестии.
Консенс медленно перевёл глаза от светоносного аликорна к Квазар и так же медленно — обратно.
— Но... Как же я так? Всё должно было... — молодой князь осёкся, опомнившись, и поклонился настоящей принцессе.
— Вы можете встать, — ободряюще улыбнулась принцесса и приблизилась к нему. — Всё хорошо, я очень рада знакомству с Вами.
— Простите меня, я не хотел… Как неловко вышло… — глаза единорога забегали от страха. Холодный пот выступил на его лбу.
— Ещё раз повторю, что всё в порядке, — всё так же улыбаясь, спокойно произнесла принцесса, — Немногие замечают наше сходство с Квазар. Вас можно похвалить за наблюдательность. Мы так много провели времени вместе, что она переняла часть моих жестов. Чтобы она Вам не поведала о некоторых моментах моей биографии, уверена, это было сделано исключительно из благих помышлений. То, что она знала об этих моментах и глубоко их прочувствовала — опять-таки результат нашего близкого с ней общения. Но, что касается остальных ваших выводов, к сожалению, тут это просто совпадения. Её метка обозначает талант скрытой, но очень важной работы, как закатное Солнце закрытое облаками. Никто Солнца не видит, но все хорошо понимают, что без него не было бы красоты конца дня. Даже когда оно за облаками.
Селестия подмигнула Квазар, а та, улыбнувшись, поклонилась.
— Мистер Консенс, я польщена таким сравнением, но мне далеко до принцессы, — засмеялась миссис Шайн. — Я выполнила своё задание, принцесса, я могу идти, верно?
— Разумеется, Квазар, можешь, — кивнула принцесса. — Если только ты не захочешь остаться на празднество, конечно. Я буду рада, если я смогу отблагодарить тебя за месяцы упорного труда, — улыбнулась принцесса.
Консенс успел немного отойти от последствий своей ошибки и смог рассмотреть принцессу чуть более внимательно. Идеально уложенная в редкую для принцессы симметричную форму эфирная грива гармоничных пастельных цветов развевалась без какого-либо ветра, подобно объёмному шёлковому платку, волнующемся на лёгком вечернем бризе. Лёгкий, не агрессивный и очень мягкий аромат начал доноситься до него, как только светлая аликорница приблизилась к нему во время приветствия. Атласный шлейф пастельно-оранжевого оттенка, дающий знать о приближении принцессы приятным шелестением о мраморный пол, подчёркивал главную драгоценность его обладательницы — грацию. Элегантность её чувствовалась во всём: в плавных движениях копыт, в аккуратной мимике и в ласковом и одновременно сильном голосе её. Вот и сейчас, когда она разговаривала со своим личным психологом, в каждом её жесте, в каждом наклоне головы читалась мудрая доброжелательность, хотя ничего особенного, по сути, она не делала.
— Благодарю за приглашение принцесса, — поклонилась Квазар, — Но для меня будет большим отдыхом в эту ночь, если я проведу её со своей семьёй. Прошу извинить меня принцесса, с Вашего позволения я вынуждена отказаться.
— Ну, конечно, я не против, моя дорогая, — ласково улыбнулась Селестия. — И не извиняйся ни за что, ты ни в чём не виновата. В таком случае тебе следует поторопиться, поезд до Филлидельфии будет идти несколько часов. Квистен, ты позаботишься о том, чтобы у миссис Шайн не оказалось проблем с дорогой домой?
— С удовольствием Ваше Высочество, — улыбнулся приветливый молодой единорог, сопровождавший её, — будет сделано в лучшем виде, — кивнул он и удалился…
Пока происходила сцена прощания, старый князь Концерн дотронулся копытом до плеча своего сына, и тот, вспомнив о том, что его отец рядом, обнял его.
— Спасибо тебе, спасибо, — тихо произнёс Консенс.
— Ты всегда выполнял мои просьбы, сынок, — усмехнулся старый единорог. — Хоть я и не всегда понимаю тебя и твои идеи, неужели ты мог подумать, что я отнесусь к твоей мечте как-то иначе?
— Нет, что ты, отец, просто я… Эм… После того провала, я думал, ты решишь, что со мной всё кончено и, что я всю жизнь так и проведу, помогая ссорящимся поньтанским семьям. Ты ведь знаешь, мне очень нравится проводить с тобой время и твоё дело просто грандиозно, я всегда буду хотеть помогать тебе и дальше и делать всё, что могу, но…
— Я знаю, — по-доброму улыбнулся отец. — Конечно, я знаю. Тебе хочется большего. Я сделал всё, что мог, чтобы это большее у тебя было. И я никогда не решу, что с тобой всё кончено. Не решил много лет назад, не решал каждый день на протяжении многих лет, не решу и теперь. — князь ещё раз обнял своего сына, — Вперёд, мой мальчик, я верю в тебя.
— Вы должны гордиться своим отцом, мистер Консенс, — улыбнулась Селестия. Она из-за всех сил старалась не дать этой улыбке перейти из разряда её обыкновенных улыбок, которыми она одаривала всех, с кем заговаривала, в разряд улыбок умилённых, однако она явно терпела поражение в битве с собственными эмоциями.
Консенс поднял глаза на принцессу, стоявшую теперь с ними в одиночестве, так как её слуги и психолог ушли в сторону тронного зала.
— Вы абсолютно правы, Ваше Высочество, — с улыбкой кивнул тот.
— Принцесса, — напомнил старый князь, — делегация из Седельной Аравии прибудет в течение часа. Как организатор визита, я должен оказаться в гостинице как можно скорее.
— Конечно, князь, я помню об этом, — кивнула принцесса.
— Простите нас, мы на минутку, — обратилась она к Консенсу и отвела старого князя в сторону.
— Не переживайте из-за этого визита, — тихо и серьёзно произнесла принцесса. — Мы с Вами всё вчера проверяли два раза — всё работает как отлаженный механизм — Вам останется только наслаждаться приятным общением. Это мой хороший знакомый Халиф-Ан-Скакун, один из самых продвинутых вельмож среди наших восточных соседей. С ним прибудут учёные из его академии. Это в высшей мере адекватные представители своего народа, отлично осведомлённые об особенностях эквестрийцев. Проблем, не будет, князь. Я обещаю, — ободряюще улыбнулась она и аккуратно положила крыло на его старую спину. — Главное смотрите под ноги, там действительно скользко может быть, — произнесла она ещё тише. — И не бойтесь за сына, я позабочусь о том, чтобы с ним ничего плохого не случилось.
— Принцесса, Вы и не догадываетесь, наверное, как много сделали для меня и моей семьи, просто хочу сказать…
— Не надо, — дружески улыбнулась Селестия. — Делать пони счастливыми — моя работа и прямая обязанность, — произнесла она особенно тихо так, чтобы Консенс случайно не услышал знакомую фразу.
Князь Концерн благодарно поклонился принцессе и быстрым шагом удалился по направлению к тронному залу, очевидно единственному выходу из этого коридора. Когда шаги стихли, Консенс и Селестия остались одни.
Молодой единорог поднял свой взгляд на принцессу. И опустил его. Селестия заинтересованно, но с улыбкой скорее благожелательно-умилённой, чем цинично-исследовательской, изучала внешность представленного ей единорога.
Он ещё раз поднял глаза на принцессу, открыл рот, чтобы что-то сказать, но закрыл его. И... снова потупил взгляд.
— Не бойтесь, — ласково улыбнулась она и коснулась его крылом.
— О, да что Вы, я не боюсь, просто я счастлив… — произнёс он, отдёрнувшись, но не поднимая глаз.
— Ну что же, я тоже рада нашему знакомству. Не будем стоять на пороге. Если не боитесь, то прошу Вас, — и в свете телекинетической волны дверь в покои принцессы отворились.
Принцесса и единорог сидели перед уютно потрескивающим камином. И, хотя день был в разгаре, шторы, смягчающие солнечный свет, создавали атмосферу приятной полутени, и камин оказывался вполне к месту.
Консенс был в растерянности. Сколько раз он представлял себе эту сцену! А вот, вдруг не может сказать ни слова от волнения.
— Итак, дорогой князь, насколько я помню, Вы очень хотели показать мне своё изобретение, — доброжелательно улыбнулась принцесса. — Давайте с этого и начнём наше знакомство. Расскажите мне о сути Вашего исследования. Концепция обещает быть крайне увлекательной.
— Да, трудно описать, насколько я благодарен Вам… Эм… Я так долго ждал этой возможности… Сейчас, сейчас, только мне нужно сосредоточиться…
— Вам нехорошо? — со спокойным интересом спросила принцесса.
— Мне? — удивился единорог, который уже просто не мог скрывать румянец с щёк, а глаза бегали по сумасшедшей траектории. — Мне очень хорошо. Я просто слегка нервничаю...
— Ясно, — ласково улыбнулась Селестия и посмотрела на танцующие язычки пламени. — Сейчас, мы это дело поправим.
В золотистом поле телекинеза из комода принцессы вылетело старое кольцо с рунической гравировкой.
— Не бойтесь, — тихо рассмеялась она. — Эта вещь не причинит Вам вреда.
Кольцо пристроилось на роге Консенса. В его сведённых к центру и кверху глазах читался невысказанный вопрос.
— Это артефакт светлых магов очень старого времени, — пояснила она. — Кольцо успокаивает и освобождает тебя от эмоций, которые ты не можешь взять под контроль. Очень полезная вещь, когда на тебя нападают разъярённые единороги. Оно обесточивает носителя, и практически полностью лишает его магического потенциала, пока он находится в гневе. Мне оно как-то раз спасло собрание коллегии мэров. — хихикнула она. — А Вы сейчас посидите минуту и уже сможете спокойно разговаривать. — улыбнулась Селестия.
Консенс и вправду достаточно быстро начал ощущать изменения. Туман волнения словно рассеялись, а бесконтрольный трепет в сердце сменился необычайной, но не мешающей мыслить, рациональной радостью. Вдруг он понял, что принцесса отлично видела, что сейчас с ним происходило, но отнеслась к его слабости очень по-доброму и с пониманием. И в его душе поднялась новая волна благодарности.
— Спасибо Вам, — улыбнулся он. — Это было удивительно.
— Всегда пожалуйста, — кивнула она. — Итак, Вы начинали рассказывать…
— Да, принцесса. Я хотел бы вначале произнести небольшое предисловие. Будьте, пожалуйста снисходительны, для меня очень важно сказать эти слова.
Селестия доброжелательно кивнула. Консенс набрал в лёгкие побольше воздуха. Он так давно хотел это сказать...
— Я очень ценю Ваше дело и мне крайне импонируют Ваши методы работы и Ваш стиль жизни. Несмотря на то, что я не силён в магии, практически всю свою сознательную жизнь я своими небольшими силами пытался следовать Вашему примеру и теперь, я собираюсь показать Вам плод этих попыток. Я бы хотел, чтобы Вы оценили мой скромный труд...
— Благодарю за тёплые слова, дорогой князь. Для меня очень важно, чтобы находились такие подданные, которые осознают важность целей моей деятельности и рады разделить их со мной. Каждый раз это убеждает и меня в том числе, что я не зря продолжаю своё дело. Продолжайте, пожалуйста.
Хотя Селестия и замечала его чрезмерную скромность, она не подавала виду и старалась вести себя как можно более естественней, видя как трудно её собеседнику сохранять спокойствие. (Тем более, что Селестия немного слукавила насчёт кольца и никакого успокаивающего эффекта оно не оказывало. Единорог сам пришёл в равновесие, без сторонней воли, просто поверив в чудодейственную силу артефакта.) Она была уверена, что какой бы пони сейчас перед ней не сидел, он хочет стать её другом и безмерно уважает её. Для неё это было самым важным и она решила дать ему выговориться.
— Теперь я расскажу о том, чем я занимался последние несколько лет. Смотрите, — Консенс снял с шеи три кулона-кристалла, два из которых были бледно-голубоватого цвета, узкие и имели правильную огранённую форму, третий же был похож на тёмно-фиолетовый закруглённый элемент магии. — Я создал кристальную систему, которая может помочь двум разумам обмениваться посылами, мыслеобразами и идеями минуя вербальную фазу. Допустим, если у одного пони есть боль, которую он не может объяснить, он сможет её передать с помощью этих кристаллов, быть услышанным, понятым и получить помощь. Если у Вас есть опыт, настолько субъективный, что Вы не можете его объяснить с помощью языка слов, с помощью моих кристаллов, Вам откроется язык чистых смыслов. Когда я мечтал стать консулом на службе у Вашего Высочества, я надеялся, что смогу с помощью своего изобретения мирить королей и останавливать войны…
Отточенное веками постоянного общения с политиками самообладание принцессы Селестии позволило ей не улыбнуться и не рассмеяться. Понимая, насколько важно для него самого то, что говорит Консенс, она не смела его поправлять. Пока что. По своему опыту, принцесса знала, что мирить рассорившихся королей — это чёрная, неблагодарная, хотя и очень нужная работа. Она прекрасно осознавала, что перед ней стоит мечтатель, не имеющий никакого практического понятия о том, о чём он говорит, но вместе с тем, ей очень нравилось его стремление понять. Её умиляла его неопытность и уверенность, с которой он просто рассуждал о крайне сложных вещах, но вместе с тем она проникалась большим уважением к цели, которую поставил перед собой единорог.
— ...Если бы я смог помочь Вашему Высочеству хотя бы чем-то небольшим, я бы считал свою жизнь прожитой не зря. Но, как видите, я так и не стал консулом...
— Вам отказали с этой работой и это помешало Вам воплотить Вашу мечту, верно? — предположила Селестия. — И Вы не знаете причин отказа?
Консенс молча помотал головой.
— А разрешите взглянуть на Ваши кристаллы? — доброжелательно улыбнулась принцесса.
— Конечно, — Консенс бережно положил свои творения перед принцессой на столик, а та аккуратно подхватила их телекинезом и начала рассматривать.
— Два тонких кристалла — акцепторы, с их помощью можно буквально входить в мир друг друга, — пояснял их создатель. — Фиолетовый же кристалл — оператор, с его помощью третья личность, заинтересованная во взаимопонимании первых двух, может присоединяться к путешественникам, но как наблюдатель, а не участник ментального обмена. Обычно в роли оператора выступаю я. Я показываю двум соискателям, на что стоит обратить внимание.
— Как интересно, — произнесла Селестия внимательно разглядывая под увеличительным стеклом структуру кристаллов, всё больше и больше убеждаясь, что видит такое строение не в первый раз, — Вы сами их сконструировали, верно?
— Да, принцесса, это была самая сложная часть, — произнёс он с капелькой гордости, но тут же притих под пристальным взглядом светоносной.
— Извините меня князь, я просто задумалась, — рассмеялась Селестия после короткой паузы. — Возьмите, пожалуйста, ваше изобретение, и пойдёмте со мной, Консенс. Вам понравится то, что я предложу Вам сделать. О, нет-нет, не туда! — остановила его Селестия, когда тот собирался подойти к двери.
В ответ на вопросительный взгляд собеседника она пояснила:
— Если пойдём через тронный зал, сегодня мы с Вами уже не поговорим. Как только мы появимся среди готовящихся к празднеству, я тут же окажусь вовлечённой в этот процесс и не смогу побеседовать с Вами уже до вечера. Да и к Вам, дорогой князь, будет проявлено ненужное внимание, — принцесса улыбнулась и с этими словами как бы случайно нажала на рычаг, незаметный на фоне декорированной решётки камина. Рядом с камином в стене приоткрылась дверца. Шелестя платьем по мраморному полу, Селестия направилась к проёму и пригласила своего спутника последовать её примеру.
— А здесь очень мило для потайного хода, — удивился Консенс.
Ни сырости подземелья, ни летучих мышей, ни плесени здесь не было. Коридор выглядел не менее приветливо, чем кабинет, который пара только что миновала. Пол был выложен наборным паркетом обработанными столь искусно, что вопреки невысказанным опасениям Консенса шлейф принцессы так и не зацепился ни за одну неровность. По стенам были развешены репродукции пейзажей известных Эплузских художников, а под низким сводом парили в воздухе вездесущие волшебные свечи.
— Дорогой князь, это стереотипы. Это не замок Сомбры и не дворец Кризалис, — иронично улыбнулась она. — Только у злодеев не хватает ума сделать приятным всё, к чему они притрагиваются, в то время, как у них есть полная власть над местом, в котором они живут. В конце концов, это не какой-то лаз для побега — это мой способ незамеченной передвигаться по замку. Я иногда им пользуюсь, и не хотела бы, чтобы эти путешествия доставляли мне много неприятностей.
Консенс понимающе кивнул. Слушать её речь доставляло ему почти эстетическое наслаждение. Мастер гармонии и равновесия, Селестия быстро смогла завладеть всем его вниманием, и не преминула этим воспользоваться:
— Пока мы всё равно идём, — произнесла принцесса, — можно задать Вам слегка неловкий вопрос?
Консенс перевёл взгляд с картины “Шторм в бухте Понь-Стенли” на принцессу с обеспокоенным видом.
— Я отвечу Вам на всё, на что смогу ответить, — серьёзно отозвался единорог.
— Когда Вы предположили, что Квазар — это я, какие мотивы в этом поступке Вы мне приписывали? Другими словами говоря, зачем бы я стала это делать? — Селестия произнесла это как можно более обыденным тоном, продолжая с невозмутимым спокойствием рассматривать картины встречающиеся им за новым поворотом, но внутри она ликовала. Первый маленький тест для её возможного ученика.
И она была приятно удивлена его реакцией.
— Мотивы? — на секунду задумался Консенс, но не испугался. — Я тоже задавал себе этот вопрос, принцесса. Я пришёл к выводу, что, если бы это были Вы, Вы бы представились мне сначала обыкновенной пони, чтобы я смог почувствовать себя комфортно, раскрыться и освоиться в Кантерлоте. Иными словами, если бы это были Вы, действовали бы Вы исключительно из добрых побуждений, а именно, чтобы помочь мне привыкнуть к обстановке. А то, видите, я как растерялся сразу, пока Вы мне не помогли.... — Консенс повернулся посмотреть на принцессу. — Я верю, что Вы ни за что не попытались бы навредить своему подданному, особенно каким-то маскарадом, а потому я полностью доверяю Вашим действиям. Ещё раз прошу прощения за это недоразумение.
— Ну что же. Первую пятёрочку, хотя и с минусом, я могу тебе поставить, — довольно подумала Селестия, особенно внимательно рассматривая “Пони с персиками”, так как коридор с пейзажами они уже миновали. — Ты весьма неплохо вышел из неловкой ситуации, но вначале слегка колебался. Кроме того, не сомневаюсь, что всё что ты сказал — правда. Ты действительно так думаешь. А искренность заслуживает высокого балла.
— Ещё раз спасибо Вам, князь, за добрые слова, — произнесла Селестия, развернувшись к нему. — Нет нужды извиняться. Я думаю, что потом мы будем вспоминать этот случай со смехом. Наверное, сейчас, я должна с Вами согласиться. Мне не нужно следить за кем-нибудь из-под прикрытия, особенно за Вами, ведь Вы мне и сами расскажите всё, о чём я Вас попрошу, — она одарила его особенно ласковой улыбкой, от чего счастье раскатилось по его телу от хвоста до кончика рога.