Ненависть – это магия.

С такими друзьями...

I

Жители Эквестрии!
Верные подданные и лучшие друзья!
Настал печальный час, когда зло снова грозит нам!
Существо по имени Нерон,
именующее себя духом ненависти и пороков,
явилось сделать вас своими рабами.
Но в этот раз мы все вместе дадим ему отпор!
Его оружие – это ваши негативные эмоции и чувства.
Веселитесь! Радуйтесь! Любите!
Наслаждайтесь жизнью!
Гоните прочь мрачные мысли!
Каждый ваш светлый помысел –
удар по врагу. Его поражение.
Ваше единство – его слабость.
Только так, единым целым,
мы изгоним зловещего врага из Эквестрии!
Если вам стало грустно, вы обижены
или может быть, вас что-то сердит – враг рядом.
Обнимите ближнего своего!
Защитите себя от хитростей Нерона.
Смейтесь в лицо зла – и оно исчезнет.
Вместе мы победим!
Во славу Эквестрии!
Их Королевские Высочества:
Принцесса Селестия, Принцесса Луна, Принцесса Каденс.

— Звучит суховато, — сказал Спайк, переворачивая бумагу. На обороте был вольно нарисован Нерон. – Как приказ.

— Что значит «суховато»? – возмутилась Твайлайт, которая работала над текстом всю ночь. – Это прекрасная листовка! Дэш!

— Здесь! – отсалютовала Рэинбоу Дэш.

— Ты знаешь что делать, — кивнула Твайлайт, показывая на кипы листовок, заполнявших библиотеку.

— Так точно!

— Повтори правила.

— Летать по трое, не лезть к Нерону драться, в случае плохого настроения обняться и вспомнить хорошее, — перечислила Дэш голосом примерного рядового.

— Молодец! – сказала Твайлайт. – А теперь за дело!

Дэш схватила первую стопку листовок и вылетела в окно. За ней последовали Флиттер и Клаудчейзер, составившие вместе с Дэш первую тройку

— Ну вот – дело пошло, — довольно сказала Твайлайт.

— Отличная работа, — сказал Спайк, оглядывая очередь пегасов, выстроившихся за листовками. Сейчас на их мордах горел огонь решительности и патриотизма. Вне сомнения, при встрече с Нероном они бы залюбили его до смерти, по крайней мере, так думалось им. Твайлайт же не хотела проверять этого и придумала простые правила, обязательные для всех. Каждая тройка курьеров повторяла эти правила, прежде чем получить свои листовки и отправиться на задание. Библиотека стала похожа на пункт сбора призывников.

Твайлайт увидела Скуталу и «выудила» её из толпы пегасов.

— Куда это ты собралась?

— Я пегас! – гордо заявила та. — Я летаю! Я тоже хочу разносить листовки!

— Не сомневаюсь, но будет лучше, если ты останешься здесь.

— Почему еще?! – возмутилась Скуталу. — Я отлично летаю!

— Поэтому ты тут и нужна, — быстро придумала причину Твайлайт. – Ты должна помогать нести дозор Флаттершай, будет плохо, если Нерон снова застанет нас врасплох какой-нибудь пакостью.

— Есть! – моментально воодушевилась Скуталу и полетела искать Флаттершай.

Твайлайт достала бутерброд с ромашками, заботливо сделанный Спайком. Отобедать ей не дала Пинки, примчавшаяся поглядеть на сборы. Розовую пони еще украшал пластырь и бинты, но в целом, недавняя трагедия был ей как с гуся вода. Твайлайт была поражена, как просто отнеслась к произошедшему Пинки, уже вечером того страшного дня сбежавшая в «Сахарный Уголок» из скучного госпиталя и страшно напугавшая всех по пути своим мумифицированным видом.

— Твай! Ух ты! Столько пегасов! Я тоже хочу разносить листовки!

— Пинки, — вздохнула Твайлайт, откладывая бутерброд. – Ты же не летаешь. И потом, ты еще недостаточно восстановилась.

— Ску-учно, — протянула та. – Все что-то делают, а мне ску-учно! Подумаешь, пара царапин! Однаждыясъеладвадцатьвосемьмафиновсмармеладомиуменяболелзубтаквотэтобыланастоящаяболь!

— Почему ты не можешь просто посидеть… — Твайлайт осознала глупость своего вопроса. – …или побегать вон там?

— Пинки, — пришел на помощь Спайк. – Думаю, Эпплджек нужна помощь в приготовлении ужина для курьеров? Они вернутся страшно голодными.

— О! – воскликнула Пинки и понеслась к Эпплам. Размотавшийся бинт летел за ней как праздничный шлейф. Оптимизм пони, наиболее пострадавшей от врага воодушевил очередь пегасов так, что некоторые попытались утащить листовки вне очереди.

— Фух, — Твайлайт перевела дух и таки довела бутерброд до рта.

Тем временем, на втором этаже библиотеки, Шайнинг Армор был занят своей работой: даже не находясь в Кантерлоте, он продолжал исполнять свои обязанности и сиюминутно вызывал Спайка наверх, чтобы отправить очередное указание подчиненным. Каденс поддерживала щит в свою смену из спокойной обстановки коттеджа Флаттершай, который, к великому удовольствию последней, так же попал под защитный барьер.

Прошло больше двух дней с момента, как Нерон пожелал им удачи. С тех пор он никак не проявил себя, и это сильно настораживало Твайлайт Спаркл. Тогда как её подруги начали сомневаться в целесообразности постоянного щита вокруг Понивилля, а Шайнинг Армор даже предложил «переехать» в Кантерлот, Твайлайт и Каденс воспротивились этим идеям. Снять щит, равно как и перебраться в Кантерлот, означало оставить Понивилль, в полной мере испытавший на себе магию ненависти, на растерзание врагу. Да и уход из Понивилля его жители восприняли бы как предательство, что, несомненно, добавило бы очков противнику.

Каденс отчетливо ощущала его присутствие. Только она могла чувствовать его из-за щита. Он был рядом. Столь близко, что её иногда казалось, что за окном, из темноты Вечнодикого леса на нее смотрит пара ярко-желтых, горящих глаз. Но лишь светлячки кружились на фоне темной стены деревьев, и Каденс успокаивалась. Принцессе очень нравилось общество Флаттершай и её веселой стаи питомцев. Тем, в свою очередь, нравилось прибывать в «ауре» Каденс и в те часы, когда Шайнинг Армор сменял её, она с удовольствием проводила время в компании разнообразного зверья. Проведать её приходили и пони, чему Флаттершай сильно смущалась. Гости приносили сладости и фрукты, желая отблагодарить принцессу за предоставляемую защиту, хотя той «дары» вовсе и не требовались. Каденс была готова защищать Понивиль до тех пор, пока не свалится от усталости или пока её не свалит Нерон. Последнего она очень опасалась и вечером второго дня высказала этот страх Твайлайт Спаркл.

— Что значит: чувствуешь? – нахмурилась единорог. – Его магия не может проникнуть сквозь щит, ведь так?

— Да, — кивнула Каденс, вглядываясь в темень Вечнодикого леса. – Но дело не в магии. Я ощущаю его разум. Он здесь, в Понивилле. Его мысли направлены к этому месту, и я чувствую их. Это… как лед, которого ты не касаешься, но чувствуешь холод, от него идущий. Такое ощущение, что Нерон постоянно на меня смотрит. Это опустошает.

— Тогда тебе не нужно так усиленно поддерживать щит! – сказала Твайлайт, но тут же осеклась, увидев, как настороженно на нее смотрит Флаттершай.

— Скажи что-нибудь, что я могу исполнить, — улыбнулась Каденс.

— Тогда научи меня, — сказала Твайлайт решительно. – Я буду помогать вам с Шайнинг Армор.

— На тебе и так лежит…

— Да ничего на мне не лежит! — не дослушала Твайлайт, пихнув бывшую няню копытом. – Начинаем прямо сейчас!

— Ладно, твоя взяла, — рассмеялась Каденс, обнимая единорога. В лесу вновь возились светляки.

II

Ночь. Лишь звезды бросают слабый свет на раскинувшийся под ними мир. Разрушенные дома; покинутые фермы; наспех сколоченные и обвалившиеся бараки; разметанные шалаши. Ветер вяло передвигает повисшие на обломках оград тряпки и скрипит насквозь проржавевшими петлями с гнилыми обломками ворот. Жухлая трава шелестит под копытами. Дорога спускается мимо этого мертвого городка и уходит за лысый холм. За ним, вдалеке светятся огоньки – возможно, там еще есть кто-то живой.

Но не здесь. Видны следы мирной жизни: развалины все еще делят некогда красивые улочки. Раньше по ним мирно гуляли пони, сейчас там лежат лишь кучи мусора. Кое-где даже сохранилась домашняя утварь. Кастрюли, черепки посуды, даже чудом сохранившие рисунок коврики. Посреди дороги лежит детская куколка. Чье-то острое копыто почти разорвало её надвое и ватные внутренности вывернуло наружу. Но даже несмотря на такую потерю, с плюшевой мордочки куклы не сошло легкомысленно-радостное выражение.

И все это резко переходит в хаотично разбросанные постройки, собранные из досок, оторванных дверей шкафов, кое-как сваленных камней и чудом раздобытого брезента. Когда-то население городка резко возросло и новые жители устраивались как могли. Но ненадолго. Вскоре им пришлось бежать отсюда, вместе с аборигенами самого городка. Как и в самом городе, в узких и извилистых проходах между этими лачугами валялись груды бытового хлама, пусть когда-то и бывшего полезным. Все это было брошено в спешке, кое-где можно было даже найти котелки с высохшими в черную корку остатками пищи и забытые вещи. Но куда все ушли? Далеко ли? Ушли ли?

Между двух холмиков полузасыпанных землянок лежит череп. На нем еще остались остатки гривы, белые и тонкие, как нитки тряпья укрывавшего остальной скелет. Война? Болезнь? Голод? Чего гадать, глядя на этого, давно мертвого пони. И вот, среди хаоса лагеря беженцев становятся заметны другие жертвы, чьи кости так и остались лежать на месте гибели. Тишина и печаль окутывают это кладбище, под тусклым светом холодных звезд.

— Просыпайся!

Оглядываешься в ужасе, ища источник голоса. Но он словно исходит с неба.

— Вставай!

Мертвый город начинает отступать в мрак. Он расплывается и тает, как иллюзия.

— Сколько можно тебя поднимать?!

Свет разливается.

— Сено само себя не погрузит! – сказал голос и копыто болезненно ткнуло в бок спящей пони.

— Встаю… встаю… — пробормотала та.

— Кто сегодня не работает, тот ляжет спать голодным, — коричневая земная кобыла сделала сие заявление и взяла зубами вилы.

— Мне всю ночь снились кошмары, — оправдывалась пони, сползая с тюков сена.

— Хорошее оправдание, лентяйка! – сказал другой, тоже земной пони желтого окраса, подходя к навесу.

— Это правда!

— Сама знаешь, что ты единственный единорог в семье и без твоей магии мы весь день провозимся с этим сеном, — сказал убеленный сединами жеребец, впряженный в телегу и ожидавший начала погрузки.

Единорог тяжело вздохнула и подняла тюк с сеном.

— Резче, резче!

Следующий тюк был просто брошен поверх первого и так пока все тюки не перекочевали из-под навеса в телегу.

— То-то же, — недовольно сказала кобыла и фыркнула на голубого единорога. – Что за наказание ты такое?!

— Я стараюсь! – чуть не плача ответила та.

— Она старается, — передразнил её второй пони. – Видно, как ты стараешься. Бежишь из дому с отцовским фургоном, возвращаешься без фургона и без единой монетки, теперь еще и от работы отлыниваешь. Ты недоразумение, Трикси! Надо было отдать тебя в приют.

— Ну, хватит, — сказал седой пони. – Погрузили и ладно. Вернусь к вечеру.

— Удачи на рынке, папа, — сказала коричневая пони.

— А ты, — она повернулась к единорогу. – Займись прополкой огорода. И помяни мое слово: найду хоть один сорняк – даже редиски не получишь!

— Но я и так пытаюсь изо всех сил, мама! – вскликнула Трикси.

— Да-а, я видела как ты пытаешься, — ответила коричневая пони с иронией. – Ты бесполезна. Даже с этим уродством, у тебя на лбу. Неудивительно, что всем в Эквестрии на тебя наплевать.

— Ладно-ладно, — прервал её желтый пони. – Наша дочь Великая и Могучая Трикси. Пускай покажет пару фокусов сорнякам.

Чета фермеров удалилась, а их дочь уныло поплелась в сторону маленького поля, утыканного кочанами капусты и веерами салата.

— Трикси, — окликнул её седой пони.

— Да, дедушка? – Трикси поднял голову и оглянулась.

— Тебе не стоило возвращаться, — сказал он.

— Я знаю, — единорог снова опустила голову.

— Думаю, что с этого урожая у нас появится немного средств, — сказал дедушка. – Кое-что и для тебя найдется. Советую поехать в город и найти себе работу там. Всяко лучше, чем здесь.

— Спасибо, дедушка! – ответила Трикси, грустно улыбаясь. Он проводила удаляющуюся телегу и всхлипнула.

Она принялась без энтузиазма выдергивать сорняки. Выдергивала и думала, что ведь эти мелкие ростки появляются меж округлых боков капусты только потому, что тоже хотят жить. Тоже хотят получить свою часть солнечного света и когда-нибудь превратиться в мощные и сильные растения. Но они бесполезны и потому подлежат уничтожению. Трикси тоже бесполезна, как считают все вокруг. Даже её магию, столь облегчающую рутинные работы, считают лишь уродством. Да и как ей не быть, если все пони в семье – земные и рождение единорога было подобно рождению котенка у лисицы. Тайну рождения от Трикси скрывали, хотя не раз и не два она слышала упоминания про какого-то единорога, проезжавшего ферму определенное время назад. Эти разговоры заводились, едва Трикси приближалась к кому-нибудь из соседей и взгляды, полные смешанных сочувствия и презрения, провожали её. Так же относились к ней и родители, ибо еще до того, как они осознали практическую пользу магии, Трикси часто выгонялась из дому за непроизвольное передвижение предметов и левитацию братьев. Она возненавидела свою ферму с самого детства и с того момента жила лишь желанием сбежать. Так она и поступила в один прекрасный вечер. Вначале ей повезло: в соседнем городке остановился на гастроли цирк и один из тамошних фокусников решил, что подмастерье ему пригодится. Потенциал Трикси быстро стал ясен, едва она начала учиться. Она быстро превзошла остальных коллег, и тогда наставник порекомендовал ей гастролировать самой. Вновь, она оказалась «пятым колесом».

Тогда она и решила взыскать «должок» со своей родни. Угнав отцовский фургон, она превратилась в Великую и Могучую Трикси, чья карьера, как теперь все знают, окончилась в Понивилле. Многие бы начали бы сначала, многие бы сменили профессию, но Трикси после перенесенного позора не могла заставить себя делать что-то еще, а кроме того, больше она ничего делать не умела. Только работать в поле.

Семья приняла её назад с ледяными объятиями. Первое время, ей даже приходилось работать едва ли не до ночи, чтобы компенсировать потерю фургона, но она терпела, зрея новым планом бегства от этого кошмара. Из всей семьи лишь дед относился к ней с жалостью и частенько уносил её домой, когда Трикси просто засыпала посреди грядок.

В эту ночь её посетил кошмар. Кошмары ей снились и раньше, но такого яркого и осязаемого – никогда. Трикси проснулась, обвела взглядом убогую обстановку своей комнаты и убедившись, что увиденное было всего лишь сном. Еще никогда до этого она не радовалась тому, что видит перед собой свою ферму. Она попыталась уснуть, но кошмар повторился. И снова. И снова. И даже когда она, утомленная бессонницей, повалилась на тюки с сеном, кошмар повторился с той же ясностью и реалистичностью.

Боясь снова уснуть и увидеть тот мертвый мир, Трикси стала с утроенным рвением дергать сорняки. Она не сорняк! Она получит свой второй шанс. И тогда… тогда она может быть вернется в Понивилль и отомстит.

На этой мысли по её спине пробежал холодный ветерок. Трикси нахмурилась и с ненавистью посмотрела на освещенные окна фермы. Они там, в тепле, должны быть уже ужинают, а она должна работать только потому, что родилась единорогом! Тут она ощутила на себе взгляд. Да, она всегда работала на публику и всегда знала, когда на нее смотрят. Медленно повернув голову, её глаза встретились с двумя огромными желтыми фонарями, взиравшими на ней с расстояния вытянутого копыта.

III

— Аййаааа!!! – вскричала Трикси, отпрыгивая. – Чудовище!

— Спасибо, — ответил монстр. – Ты тоже прекрасно выглядишь.

— Кто ты? – перепугано спросила единорог, машинально отодвигаясь еще дальше.

— Да-а, в такую глушь даже вездесущие слухи не залетают, не то что пегасы, — сказал монстр и протянул ей свернутый листок бумаги, что держал в лапе.

Трикси неуверенно взяла листок и развернула. Это была листовка Твайлайт. На обороте был нарисован тот самый субъект, сейчас сидевший посреди грядки и капусту от скуки обдиравший.

— Так ты Нерон, дух ненависти и пороков, — сказала она хмурясь.

— Во плоти! А ты – Великая и Могучая Трикси, насколько я слышал.

— НЕ великая и НЕ могучая, — сказала Трикси сквозь зубы, прижав уши.

— Зря ты так, — сказал Нерон, прожевывая очередной лист капусты. – У тебя был потенциал, и что ты предпочла? Вернуться на ферму, где тебя ненавидят.

— Ты сюда нотации мне читать пришел? – бросила она.

— Да, — Нерон сожрал очередной лист.

— Тогда можешь уходить, ты ничего нового мне не скажешь.

— А ты не боишься, что я могу поглотить твой разум? – ехидно сказал Нерон.

— На здоровье. Мне все равно тут не с кем обниматься и уже тем более, вспоминать хорошее.

— Трикси! – раздался громогласный крик отца со стороны фермы. – С кем ты там на огороде говоришь?

— Мне скучно и я говорю сама с собой, — ответила Трикси.

— Совсем чокнулась, — ответил отец и ушел обратно в дом.

— Вот это первоклассная ложь! – восхитился Нерон, маскируясь пучком салата.

— Спасибо, я привыкла, — ответила Трикси. – Ты ведь мне тоже лжешь, разве нет? Ты явился сюда не ради лекций.

— Да, — ответил Нерон, объедая салат. – Я пришел сделать предложение.

— С чего мне его принимать? Тут ясно сказано, что ты явился, чтобы сделать пони рабами. Мне и тут неплохо работается.

— Ты восхитительна, — сказал Нерон. – Только послушайте этот сарказм! Тебе вообще интересно, кто писал эту листовку?

— Тут написано.

— Ха, а еще они назвали себя твоими лучшими друзьями. Ба, с такими друзьями лучше дружить с врагами! На самом деле, все куда прозаичнее. Тебе знакомо название «Понивилль»?

Перед глазами Трикси моментально встала картина унижения в этом несчастном городишке.

— Разумеется, — ответила она, сохраняя спокойствие.

— Я навестил их, — сказал Нерон. – Теперь они закрылись щитом и трясутся от страха. Передо мной, конечно. Принцесса Селестия лишена своих сил, Луна правит за двоих, а Каденс поддерживает щит. Конечно, им не до листовок. Эта бумажка писана твоей лучшей подругой – Твайлайт Спаркл.

И вновь, видение краха её надежд всплыло из прошлого. Твайлайт Спаркл, конечно. Она запомнила это имя на всю жизнь. Какую жизнь? Какую жизнь, если эта самая лучшая ученица принцессы Селестии переломала её? Лишь раз после этого она слышала имя Твайлайт Спаркл. Это было спустя некоторое время, как она вернулась на ферму. В тот день их амбар оказался в небе кверху ногами, а поле превратилось в шахматную доску. А затем все вернулось на свои места и лишь через три дня, она услышала от соседей, что это были проделки Дискорда – духа Дисгармонии и Хаоса. И что Дискорд был побежден Элементами Гармонии, владельцами которых оказались… да-да, та самая Твайлайт Спарк и пять её подруг. Тогда-то Трикси и узнала, от чьего рога потерпела поражение. И горечь поражения стала еще нестерпимей.

— Кто бы сомневался, — Трикси состроила пренебрежительный тон, хотя внутри нее все кипело.

— Ну-ну, не надо скрывать своей злости, — сказал Нерон. – Я знаю, что ты хочешь мести. Отлично знаю. Хочешь ведь?

— Хочу, – мрачно ответила Трикси.

— Я предлагаю её тебе, — сказал Нерон. – Я могу подарить тебе силу, которая поможет тебе отомстить.

— Щедрый подарок, но я в такие подарки не верю.

— Верно, тогда не подарок, а бартер, — сказал Нерон. – Все просто: мне объявили войну. Но я НЕНАВИЖУ воевать своими лапами. Мне нужны союзники. Вроде тебя. Я – чудовище, и ты родилась на ферме, где тебя считают чудовищем твои собственные родные. Меня ненавидят, и тебя здесь никто не любит. Я получил второй шанс и теперь предоставляю его тебе. Начнешь все сначала. Получишь славу и известность к которым так стремилась. Все будут знать тебя, и преклоняться перед твоим могуществом. Но получить этот приз ты сможешь только если мы победим. Помоги мне, а я помогу тебе. Вполне честно, хоть и не в моих правилах. Что скажешь?

— Подумаю, – небрежно ответила Трикси.

— Буду ждать, — сказал Нерон.

Трикси в задумчивости повернулась так и не закончив прополку. Уходя, она сказал через плечо:

— Кошмары – твое дело?

— Извини, — пожал плечами Нерон. – Побочный эффект моего присутствия. Если примешь мое предложение, кошмары тебя больше не побеспокоят.

— Ясно, — ответила Трикси безразличным тоном и пошла домой.

— Что, уже закончила? – удивленно спросила мать. – Я ведь проверю.

— Огород в порядке, — ответила Трикси, усаживаясь за стол, за которым сидели её отец и два брата.

— Никакой еды, пока не проверю, – категорично сказала мать, выходя.

Трикси отнеслась к этому заявлению равнодушно. Ей было интересно, что будет от встречи Нерона и её матери. Результат не заставил себя долго ждать: с поля раздался гневный крик.

Мать влетела в дома и швырнула на пол капустную кочерыжку.

— Это так «в порядке»?! – крикнула она на сжавшуюся Трикси. – Это так ты пропалываешь сорняки?!

— Вон из-за стола, — сказал отец, не меняя каменного выражения морды. – Похоже, ты уже поужинала сегодня.

— Это не… — начала Трикси, но поняв, что ей все равно никто не поверит, встала и сказала. – Ладно, это я.

— Ха, поглядите-ка – наша дочь научилась говорить правду! – саркастично заметила мать. – Ничего, завтра отработаешь так, что зубов не сомкнешь! Я покажу тебе, как объедать семью!

И под ехидное хихиканье сытых братьев, она отправилась в свою комнату. Там запрыгнула на кровать и, сунув голову под подушку, предалась эмоциям.

Вволю наплакавшись, Трикси подняла голову и посмотрела на окно. За ним слабо светился последний отблеск заката. И ждал Нерон. Сомнение все еще терзало её, но все существо её подсказывало, что хуже чем здесь быть не может.

Выбравшись в окно, не захватив даже теплой одежды, она быстро пошла в поле.

— Нерон! – позвала она, когда отошла подальше от фермы.

— Да? – он вырос словно из-под земли, держа в лапе очередную кочерыжку.

— Ты меня подставил.

— Мне скучно и я хочу есть, — сказал Нерон.

— Не самое лучшее начало: начинать дела с обмана союзников, — сказала Трикси. Она была голодна, но теперь без всякого зазрения совести вырвала пучок салата и отправила его в рот. Нерон ухмыльнулся.

— Я опасался, что у тебя к этим пони могли сохраниться какие-то чувства, которые помешают принять тебе решение.

— Это уже неважно, — ответила Трикси, жуя салат. Он горчил. – Я пришла.

— Славно, — ответил Нерон, выкинул кочерыжку и поманил её за собой. – Идем.

Трикси сама была рада покинуть осточертевшую ферму. Она шла за новым покровителем, рассматривая его и все еще сомневаясь. Она помнила, что говорилось в листовке. Однако, Нерон был убедителен не меньше листовки. Трикси молча смотрела на него, его темно-синюю шерсть, уши-рога и львиную кисточку его хвоста. Эта кисточка, покачивающаяся в такт шагам хозяина, как-то странно успокаивала Трикси и наполняла её уверенностью, что она поступает правильно. Возможно, Нерон воистину дух ненависти, пришедший захватить Эквестрию. Но какая разница, если эта Эквестрия всегда была для нее чужим местом. Даже начни она сначала, кем бы она была? Прежним кумиром деревенских олухов? Нет, увольте!

Они остановились на опушке леса. Будучи маленькой, Трикси устраивала здесь «выступления», воображая, что окружающие деревья и кусты – это восхищенная публика. Теперь же, эта опушка ассоциировалась с безнадежностью её тогдашних помыслов. Трикси вновь охватила печаль и сомнения. Нерон почувствовал это.

— В чем дело?

— Я не уверена, — сказала Трикси. – Ты дух пороков. Как тебе можно доверять?

— Тебе придется мне доверять, — сказал Нерон. – Или иди назад, на ферму, к «любящей» родне.

— Но что ты задумал? Как я смогу достичь своих целей, если ты разрушишь тут все? Эти сны. Что это за сны? Будущее?

— Прошлое, — сказал Нерон. – И так еще может быть, но я постараюсь до этого не дойти. Ты получишь свою славу и богатство. Главное, хочешь ли ты этого. Хочешь?

— Да, хочу! – воскликнула Трикси.

— Ты принимаешь предложение?

— Принимаю!

— Тогда… — Нерон поднял палец — …ты получишь всё! – с этими словами он прикоснулся к рогу Трикси.

С его пальца соскользнула черная лента и плавно окутала её рог.

— Ч-что это ты делаешь? – забеспокоилась Трикси. Она не так представляла себе получение сверх-способностей.

— Есть один нюанс, — сказал Нерон, пока вся его лапа превращалась в поток черных щупалец, опутывающих Трикси. – Чтобы получить мою силу, ты должна стать мной.

— Мы так не дого… — начала Трикси, но Нерон зажал её рот.

— Не бойся, — только он и молвил, «перетекая» в её тело.

В глазах потемнело. Трикси ощутила, как гнев и злоба сорвались со своих цепей и завладели ей. Она в ярости попыталась высвободиться, но «объятия» Нерона лишь стали крепче от этого. Трикси в ужасе поняла, что её голова заполняется чужим разумом – темным, полным неведомых ужасов и безграничной ненависти. Уже не сопротивляясь, Трикси закатила глаза и отдалась во власть захватчика. Спустя несколько секунд щупальца, сковывающие движения ослабли. Затем медленно втянулись в новое тело.

Нерон открыл глаза и огляделся.

— Прости за неудобства, — сказал он.

«Это и есть твоя сила?!» — негодовала Трикси, лишенная своего тела. – «Просто занять мое тело?!»

— Признаю, оно удобное, — сказал Нерон, материализуя маленькое, ледяное зеркальце. «Он» выглядел как черная кобыла с красными, светящимися глазами. – Хотя, ожидал от тебя чего-то не такого банального.

«Что это значит?»

— Что ты пожелала видеть себя такой. Я принял ту форму, какую ты хотела. Но… красные глаза? Банально же!

«Ты издеваешься?»

— Впрочем, это твои дела. Где здесь ближайший пруд? Ага, вот он где!

«Не трогай мою память!»

— Я только узнал дорогу к пруду. Как будто у тебя в памяти есть что-то, что мне интересно. О! Кстати! – он поднял её копыто и старательно его облизал.

«Фу! Что ты делаешь?»

— Ммм, пастила! Обожаю!

«Ты извращенец!»

— Естественно, ведь это порок, — сказал Нерон.

Он пошел к пруду, с удовлетворением ощущая мечущийся в панике разум Трикси, с которым он только что ментально совокупился.

Пруд был маленький и предназначался для забав водоплавающей птицы и не слишком брезгливых пони. Но его вполне хватало для цели. Нерон-Трикси оценивающе посмотрел на воду и опустил в нее копыто. Пруд тотчас покрылся коркой толстого, гладкого льда. Лед был столь чистым, что Трикси видела в нем свое отражение. Точнее, отражение Нерона, принявшего её облик. А затем произошло странное. Нерон вышел на лед и не отрывая глаз Трикси от отражения, стал отступать, возвращая ей контроль.

— Стой… «смирно», — сказал голос Нерона, перемещаясь из уст в мысли.

Отражение стало меняться, принимая более знакомые формы оригинального Нерона.

— Что это такое?! – громко спросила Трикси и тут же обрадовалась возможности снова говорить своим ртом.

«Стой смирно», — повторил голос Нерона, пока зеркальная Трикси становилось все более похожим на него. Голубой хвост скрутился в жгут и на его конце распухла львиная кисточка. Уши заострились и загнулись. Морда укоротилась и стала шире, из нее проклюнулись вибрисы. Копыта превратились в лапы. Зажглись два желтых глаза. Из зеркала пруда на Трикси смотрел Нерон.

«А теперь отойди!» — скомандовало отражение и замахнулось, хотя сама Трикси стояла не шевелясь. Она отпрыгнула, когда мокрая черная лапа проломила ледяную корку и вцепилась в край проруби. Нерон расширил прорубь головой и выполз на лед, отдуваясь и фыркая.

— Ненавижу этот процесс, — сообщил он, вытрясая из ушей воду. Впрочем, я все ненавижу.

— Это… великолепно! – восхитилась Трикси.

— О, спасибо, — польщенно ответил Нерон. – Только так я могу отделить себя от тебя. И хотя у тебя молодое… приятное тело… я предпочту оставить его тебе.

— Спасибо за щедрость, — фыркнула Трикси. – Предупреждать надо!

— Я боялся, что ты испугаешься и начнешь творить глупости, — сказал Нерон. – С моей силой их легко начать творить. Помнится, когда я занял свое первое тело и не взял его под контроль, носитель создал Замерзший Север. До того момента он не был Замерзшим.

— Я поняла, — покачала головой Трикси и глянула на свое настоящее отражение. – Да… пожалуй, глупый видок.

— Смени на привычный, — посоветовал Нерон.

Трикси представила свой нормальный вид и к своему удивлению, её цвета моментально вернулись к ней.

— Я что – перевертыш? – спросила она, недоумевая.

— Не совсем, — сказал Нерон. – Большая часть этой силы сейчас у… впрочем, скоро ты сама познакомишься с этой особой. Нам здесь больше делать нечего, и если ты не желаешь еще капусты, пора заняться делами.

IV

Селестия упорно гипнотизировала чашку. Та была далеко и за ней надо было тянуться. Раньше это проблемой не было, но теперь…

Чашка, по вполне понятным причинам, левитировать не желала. Селестия тяжело вздохнула, поднялась с бархатной подушки и подошла к чашке. Несколько секунд она и её отражение в чае смотрели друг на друга. Протянув копыто, Селестия попыталась поднять чашку, как это легко проделывали все её подданные, но ничего не вышло.

— Как же это… — пробурчала принцесса. Она совершенно забыла как держать вещи копытами. Конечно, магический рог весьма практичен и удобен. Его очень не хватало принцессе Селестии. Как и пары больших, красивых крыльев. Не далее, как утром она, забывшись, попыталась вылететь в окно и только отменная реакция Луны, ухватившей сестру за хвост, спасла её от неприятного вертикального полета с дворцовой башни. Будь здесь Дискорд, он бы катался от смеха, глядя, как неуклюже пытается привыкнуть к новому быту бывшая принцесса, превратившая его в камень.

Утомившись бороться с вредной посудой, Селестия решила, что если дракон не идет к Твайлайт Спаркл, то Твайлайт Спаркл пойдет к дракону. Она просто сунула морду в чашку и по залу прокатился громкий булькающий звук. К счастью, поблизости не было никого: стражи патрулировали Кантерлот, а Луна вживалась в новую для неё роль правительницы Эквестрии.

Удовлетворив, таким образом, жажду, Селестия пристально посмотрела на аппетитный кусок торта, лежавший на тарелке рядом. Сладкое всегда было её страстью и спасением от утомительных государственных дел. А теперь еще и стало лекарством от депрессии, вызванной Нероном и его, пока что труднообъяснимыми, но оттого не менее отвратительными делами. Маясь бездельем, Селестия за последние дни съела больше, чем за целый месяц и поскольку теперь магия больше не придавала ей стройных форм, она с сожалением отметила слегка округлившееся брюшко.

Торт решено было употребить тем же способом, что и чай. Краснея от мысли, как это выглядит со стороны, Селестия широко открыла рот, поглотила кусок целиком и, давясь и икая, стала его жевать. Ей стало смешно, и она закашлялась. Во все стороны полетели крошки и комки крема, покрытые королевской слюной. Прожевав и все еще посмеиваясь, она окончательно забыла весь этикет и стала слизывать крем с блюдца, попутно думая, что стоит взять у Пинки Пай пару уроков поглощения тортов целиком. И тут заметила краем взгляда, что в дверях стоит Луна и с интересом наблюдает за трапезой сестры.

— Э… — страшно устыдилась Селестия, розовея под цвет своей гривы.

— Приятно видеть здоровый аппетит, — отметила Луна, улыбаясь.

— Я забыла, как это делается, — Селестия, оправдываясь, потыкала копытом в чашку.

— О, это очень просто! – воскликнула Луна и просто подняла копытом одну из пустых чашек. Селестия хмуро посмотрела на это и спросила.

— Как там… дела?

— Неплохо, — ответила Луна. – Нерон пока не проявил себя более того, что уже сделал. Мы распространяем информацию о нем, Твайлайт отлично справилась с листовкой. Я думаю, тебе нужно написать ей письмо.

— Я… не готова, — опечалилась Селестия. – Мне придется рассказать, как Нерон завладел мной. Я не готова к таким откровениям.

— Пока это необязательно, — сказала Луна. – Она волнуется о тебе. Все волнуются. Тебя не видели с момента появления Нерона. Много вопросов.

— И как ты объяснишь всем ЭТО? – Селестия подняла блестящий поднос и уставилась в свое отражение.

— О, поздравляю, у тебя получилось, — рассмеялась Луна и Селестия поняла, что держит поднос в копытах. Правда, едва эта мысль отразилась в её голове, как поднос упал с противным звоном.

— Об ЭТОМ я позабочусь, — сказала Луна. – А пока что, ты должна написать Твайлайт письмо.

— Но что мне написать?

— Странно. У тебя от нее столько писем. У нее от тебя столько писем. Раньше вы находили темы для общения.

— Но сейчас не время для праздной переписки! – воскликнула Селестия.

— Самое время, — улыбнулась Луна, поцеловала сестру в макушку.

— Послушай, если Твайлайт удастся победить Нерона… я не смогу… её…

— У тебя проснулась совесть? – нахмурилась Луна. – Что ж, за тысячу лет это должно было произойти. Напиши об этом уроке дружбы Твайлайт. «Дорогая Твайлайт Спаркл, сегодня я узнала, что цель иногда не оправдывает средства». Я не удивлюсь, если завтра она станет лучшей ученицей Нерона.

— Не смешно!

— Сестра! – резко сказала Луна. — У нас есть более насущные проблемы. Когда мы решим их, тогда и придет время доставать скелеты из шкафа.

— Но это все из-за мен…

Луна подняла ванильную ватрушку и заткнула ей рот сестры.

— Что бы ты ни сделала — ты сделала это. Время нам не подвластно, и мы не можем предотвратить прошлое. Мы должны исправлять ошибки в настоящем и уберегать от них будущее. Поэтому сейчас ты освободишь свою голову от чувства вины и напишешь своей ученице хорошее письмо. Верно?

— Угу, — утвердительно покачала головой Селестия, глядя преданным взглядом на младшую сестру, которая внезапно стала для нее мудрой наставницей.

— Пора вернуться к делам! – весело сказала Луна, захватив конфет и затворяя за собой двери.

Селестия задумчиво жевала ватрушку и обдумывала слова сестры. Её внимание привлек скрип. Она повернула голову и увидела, как от сквозняка приоткрылось одно из окон. Она встала и подошла к скрипящей створке. Из щели тянуло прохладой. Селестии стало неуютно. Она захлопнула окно и повернулась. А за столом сидел Нерон и повязывал на шею салфетку.

V

— Мы должны исправлять ошибки в настоящем и уберегать от них будущее, — повторил Нерон слова Луны.

Селестия открыла рот, но вместо крика послышался лишь сиплый свист.

— Удивлена? – спросил Нерон, придирчиво изучая стол. – Луна думает, что хорошо защищает Кантерлот. Возможно, от стражи действительно не продохнуть, но волшебного щита у вас нет, а окна летом сложно держать закрытыми. Где же мороженное?

Селестия понимала, что подобный визит ничего хорошего не сулит, но все же собралась и спросила:

— Что тебе нужно? Ты и так отобрал у меня все!

— А мне стало стыдно, — сказал Нерон. – Ладно-ладно, шучу, не стало. Мне ничего не нужно. Вопрос, что нужно тебе?

— Мне? – не поняла Селестия.

— Что тебе нужно? – повторил вопрос Нерон.

Вопрос был настолько неожиданным, что Селестия не смогла ответить. Тогда ответил сам Нерон.

— Тебе нужна твоя сила, — сказал он. – Удивительно, но ты права: скоро пони заинтересуются, куда в тяжкий час делась их надежда и опора. Почему она сидит во дворце, вместо того, чтобы сражаться со злом, бродящим по Эквестрии? Почему это зло лишило её силы? Они захотят ответов.

— Пришел позлорадствовать?

— Если честно, то борюсь с искушением. Но нет, я не злорадствую. Мне тебя жаль. Да, жаль. Ты думаешь, что раз я воплощение всех пороков, то не могу испытывать хоть какие-то позитивные чувства? Могу, хотя для меня это очень трудно. И я не мог без жалости наблюдать, как ты мучаешься.

Нерон поднял лапы, помахал пальцами в воздухе, дразня Селестию, и взял чашку с чаем.

— Я хочу, чтобы ты ушел! – грубо сказала Селестия.

— А я не хочу уходить, — ответил Нерон и показал ей язык. – По крайней мере, пока не выскажу свои мысли. Это ненадолго. Тем более, что выгнать меня ты все-равно не можешь.

Селестия молчала, все еще стоя у окна. Нерон поманил её.

— Сядь же за стол! – сказал он. Принцесса не шелохнулась.

— Ладно, твое желание, — сказал Нерон. Чай он не пил, просто держа чашку на весу.

— Так вот, ты хочешь вернуть свою силу? Конечно, хочешь. И дело не в том, что ты не можешь поесть привычным образом, а в том, что твоя сестра водрузила свой прелестный круп на нагретое тобой место. Тысячи лет вы поднимали Солнце и Луну, потом еще тысячу ты делала это одна, теперь это делает она, но на Солнце тебя не сослали, ты тут – беспомощная, бессильная, простая пони, которая даже не умеет держать в копытах вещи. Но это не самое страшное. Самое страшное, что ты… — Нерон сделал драматическую паузу. — …смертная.

Селестия опустила голову.

— Да-да, твое тело скоро умрет. И на этот раз с ним умрет и твой разум. Твой многовековой, мудрый и благородный разум. Возможно, он возвратится туда, откуда пришел. Возможно, переродится заново – чистый, как круп новорожденного. А возможно и просто исчезнет. Тебе доводилось когда-нибудь умирать?

— Нет, — покачала головой Селестия, пока на её глазах наворачивались слезы.

— А вот Сильверхарт умирал, — сказал Нерон. – Много ли раз? Мягко говоря, из всех его смертей только смерти от старости и нет. Вместе с ним, я помню и ощущаю каждую из них. Рассказать тебе про смерть, скажем, от удушья?

— Прекрати! – Селестия затряслась.

— Или про смерть от избиения! – сказал Нерон с жаром. – Очень неприятная, я даже хотел показать её Луне. Кости сломаны, мышцы разорваны, а ты все еще не умер.

— Хватит! – закричала Селестия.

— Я хочу, чтобы твои прекрасные жилы замораживал страх смерти, — говорил Нерон. – Только с ним ты сможешь по-настоящему понять своих подданных, которые живут с ним все время. До самой смерти. И хвала Эквестрии, если смерть от старости.

— Я не хочу тебя слышать! – Селестия легла на пол и попыталась закрыть ушли копытами.

— Придется, — голос Нерон отражался эхом в её голове. – Только так ты поймешь цену своей силе. Только так ты поймешь, что ты сделала тысячу лет назад в своем стремлении жить вечно. Луна простила тебя, а я… я даже там не был, но ощущаю все, что чувствовала Скайбелл. И я не ненавижу тебя за это.

— Прошу… не надо… больше… — умоляющие прошептала Селестия.

— А вот тут мы перейдем к делу, — сказал Нерон, внезапно взяв ложку и опустив её в чай. Жидкость моментально замерзла и превратилась в мороженное, которое Нерон стал с удовольствием облизывать.

— Я верну тебе силу, — сказал он.

Селестия подняла глаза.

— Даже больше, я отдам тебе свою, — сказал Нерон. – И мое условие таково, что в обмен ты не будешь мне мешать. Правь своей Эквестрией сколько влезет, а я буду править умами её жителей.

— Хочешь, чтобы я стала твоей марионеткой? – зло спросила Селестия.

— Ты совсем оглупела, лошадь? – сказал Нерон. – Мне не нужны марионетки. Я бы мог управлять всеми как этот скоморох, Дискорд, но мне нужны искренние чувства. Искренняя ненависть, искренние предательства, ха, даже искренняя ложь! Я хочу, чтобы все чувствовали истинные эмоции.

— Никогда, — тихо, но твердо сказала Селестия.

— Никогда? – удивился Нерон. – Тогда никогда будешь ты.

— Мы пожертвовали слишком многим, чтобы создать эту Эквестрию, — ответила Селестия. – Без тебя. Без Дискорда.

— И без жизни, — пожал плечами Нерон. – Вы создали резервацию глупых цветных лошадок, похожих друг на друга как две капли воды. Нет, правда, какие эксперименты ты проводила над ними, что некоторые только цветом гривы и отличаются? Выводишь идеальную пони?

— Дурак, — ответила Селестия.

— Повторяю предложение: ты правишь, я существую. Верши государственные дела, карай, милуй, заводи любимчиков, отправляй сестер на Луну, заключай пони в камень, кушай пирожки. Тела пони принадлежат тебе, их чувства – мне. И я гарантирую стабильность этого порядка до тех пор, пока кому-то из нас двоих не надоест. За себя ручаюсь – мне никогда не надоедает!

— Нет, — сказала Селестия.

Нерон рассмеялся.

— Тогда я продолжу рассказывать тебе ощущения смертей, – он хищно ухмыльнулся. – А может тебе лучше самой все ощутить?

Он поднялся и подошел к Селестии. Она попятилась.

— Ты не можешь мне отказать. В моей власти сделать бессмертным твой разум, который пройдет через великое множество тел, умирающих различными смертями. И так до тех пор, пока ты не скажешь «да». Только это будет запоздалый ответ. Я продолжу изобретать смерть, пока у тебя не останется ничего кроме нее. Подумай! Ведь мы должны уберегать будущее от ошибок, — он смотрел на нее сверху вниз. – Что ты скажешь?

Губы принцессы задрожали. Она силилась произнести какое-то слово, и Нерон слегка наклонился, чтобы расслышать его.

Хлопок распахнувшихся дверей — и в зал влетел окаменевший Дискорд. С грохотом он проехал по мраморному полу и замер, покачнувшись лишь чуток.

— Так что ты скажешь, сестра? — Луна вошла в зал.

— Нет! — Селестия поднялась и со всей силы лягнула Нерона в грудь. Тот пролетел через весь зал и ударился о стену.

— Я и не сомневалась, — улыбнулась Луна и обняла сестру. Сеслестия приникла к ней, плача.

На Нерона жалко было смотреть. Он сполз вдоль стены, пугливо озираясь, ища любую щель, чтобы в неё испариться. Вне сомнения, Дискорд, пусть даже каменный, вселил ужас в еще мгновение назад полного триумфальной самоуверенности духа ненависти. Он пополз вдоль стены, планируя выпрыгнуть в ближайшее окно.

Луна заметила это и одним прыжком оказалась возле врага.

— Уже уходишь? – спросила она, наступив на хвост Нерона.

Он зарычал и попытался выдернуть хвост, но второе копыто, упершееся в спину, прижало его к полу.

— Где же твой сарказм? – спросила Луна. – Ты становишься удивительно тихим перед Дискордом.

— Тебе нужен оживший Дискорд не больше, чем мне, — рыча, ответил Нерон.

— И все же, я предпочту иметь дело с ним, чем с тобой, мразь, — сказала Луна. – Сестра, лягни его еще пару раз, надо пробудить нашего общего недруга.

— Луна! – воскликнула Селестия.

— Нет! – завопил Нерон.

— Я не ослышалась? – усмехнулась Луна. — Ты просишь Нас о милости? О да, у тебя есть основания его бояться. Где твоя сила? Где твоя хитрость? Ты жалок. Труслив. Способен только издеваться над теми, кто не может тебе ответить. Ты отвратителен!

— Луна, успокойся, — сказала Селестия, опасливо глядя на статую Дискорда.

— Все в порядке, сестра, — сказала Луна. – Нужно вызвать Твайлайт и её подруг, чтобы покончить с этой мерзостью.

Нерон странно хрюкнул.

— Тебе весело? Решил посмеяться перед забвением?

— Посмотрим, кого еще забвение поглотит, — прорычал Нерон. Он с истинной кошачьей гибкостью изогнул шею и вцепился острыми клыками в ногу Луны. Та вскрикнула и инстинктивно отдёрнула копыто. Воспользовавшись этим, Нерон рванулся вперед. Все еще стоя на его хвосте, Луна потеряла равновесие и завалилась на бок. Нерон, освободившись, совершил гигантский прыжок и оказался у окна.

— Элементы не сработают! – крикнул он напоследок, головой пробивая стекло. Еще мгновение – и он исчез в ночной тьме.

— Не уйдешь! – воскликнул Луна, бросаясь следом.

С башни они падали в кромешной тьме, но каждый из них видел другого так, словно был яркий день. Луна не могла догнать стремительного падающего Нерона, но Нерон не имел крыльев и внизу его ждала очередная итерация смерти. Впрочем, он надеялся, что не долетит до земли. Дискорд удалялся и силы возвращались к нему. Луна это поняла. И в последней попытке поразить врага, она направила на него свой рог. Луч света попал в Нерона, но слишком поздно. Он превратился в снежное облачко и покинул Кантерлот.

Едва успев расправить крылья, Луна опустилась на землю и издала полный гнева вопль, разнесшийся вширь и вдоль за пределы Кантерлота, заставляя кровь стынуть в жилах услыхавших его.

Враг, казалось, поверженный, снова ускользнул.

VI

Выставленный из Понивилля, Нерон недолго оставался бездомным и быстро нашел пустую пещеру на Драконьей Горе в качестве штаб квартиры. У пещеры было два преимущества: из нее было видно Понивилль и там было холодно. Впрочем, когда население выросло, последний факт не устроил нового жильца.

Нерон озаботился лишь о том, чтобы укрыть пещеру сверкающим льдом, Трикси же этого было мало. Она обошла новый дом и громко воскликнула:

— Мне что, тут жить теперь?

Ей никто не ответил: Нерон «испарился» на «очень важную встречу в Кантерлоте». С кем он мог там встречаться и чем важна эта встреча, Трикси не знала. И ей было все равно, она хотела есть и спать. Помня, что теперь у нее есть могущественная магия, она решила обустроить часть пещеры для себя.

После недолгого осмотра, она обнаружила неплохой уголок, который почему-то было занят ледяной глыбой. Выкинув глыбу вон, она материализовала огромную кровать, не менее огромный обеденный стол и камин. Поставив все это на красный ковер и увешав стены своими портретами, Трикси села на кровать и стала удовлетворяться созданным уютом.

— Теперь Великая и Могущественная Трикси желает ужинать, — сказала она, и стол заполнился разнообразными яствами, какие только смогла вспомнить Трикси.

— Приятного аппетита, Великая и Могущественная Трикси! – пожелала она сама себе.

Не успела она приступить даже ко второму, как вход внезапно озарился вспышкой. Сноп снежинок влетел в пещеру. От порыва ветра камин потух, к великому неудовольствию Трикси. Она встала и решила посмотреть, что произошло.

Ей навстречу шел Нерон. Его морда была искажена гримассой боли, через оскаленные зубы вырывалось тяжелое дыхание. Трикси опустила глаза и ойкнула: вся правая передняя лапа Нерона поседела и оплешивела. Расширенные, почти круглые, зрачки духа ненависти смотрели сквозь Трикси и, казалось, сквозь само пространство.

— Встреча… сорвалась? – осторожно спросила она.

Нерон не удостоил её не только ответом, но даже взглядом. Он вошел вглубь пещеры и увидел валяющуюся на полу глыбу. Подняв левую лапу, он поставил ледяной кусок в вертикальное положение и посмотрел на уголок Трикси: кровать, очаг и стол.

— Мороженного нет, — мрачно сказал Нерон.

Он взял чай, сунул в него ложку и стал монотонно размешивать, хотя сахара не клал.

— Так что случилось? – осмелев, подошла к нему Трикси.

Нерон одарил её страшным взглядом. По спине Трикси побежали мурашки. Она было уверена, что сейчас Нерон бросится на нее и разорвет в клочья. Но Нерон перевел взгляд на свою лапу, молча выпил чай, не удосужившись его даже заморозить, и тихо сказал:

— Случилась неприятность.

— Э-э… наверное, мне не стоит знать… — попятилась Трикси.

— Я расскажу тебе об этом, но не сейчас. И осторожнее с этим льдом, – Нерон указал на ледяную глыбу.

— Что в ней такого важного?

— В нем весьма важный сюрприз для Твайлайт Спаркл и я хотел бы сохранить его до возможности вручить ей лично.

— Ладно, — пожала плечами Трикси.

— Хорошо, — Нерон поднял покалеченную лапу и пошевелил пальцами. – Теперь у меня есть окончательный план, как нам разобраться с Эквестрией. Но этому плану не хватает одного звена.

Нерон поднял палец и потянул носом воздух.

— Чувствуешь этот запах?

— Ничего не чувствую, — скептически сказала Трикси.

— У нас гости, — сказал Нерон улыбаясь.

Трикси посмотрела на вход в пещеру, но никого не увидела.

— Мне обновить стол? – спросила она, осторожно.

— О, нет, — ответил Нерон. – Она не нуждается в нашей пище. По крайней мере, не в первую очередь.

Он откинулся назад, сложил обе лапы на животе и стал ждать. Трикси села рядом, напряженно вглядываясь в темный портал входа.

Раздался тихий звук. Он был похож на постукивание косточкой по каменному полу. Так, сперва, показалось Трикси, прежде чем звук повторился и перешел в череду мерных постукиваний. Копыта! Стук явно шел не от входа — обладатель легких копыт был уже в пещере. Трикси стало не по себе, хотя часть Нерона в ней говорила, что это пришел новый союзник. Сильный союзник. Опасный союзник. Союзник, тоже жаждущий мести. А стук копыт был все ближе. И ближе. И ближе. И… оборвался.

— Мне нравится ваше логово, — сказал из-за их спин мягкий, но властный голос.

Трикси похолодела и обернулась. Позади стояло самое жуткое существо, которое ей только доводилось видеть. Черное, высокое, словно явившееся из мертвого мира кошмаров – не сразу виделись в нем черты пони. Изящных форм тело, словно охваченное корсетом, накрывали два пчелиных крыла, а стройные ноги, коим позавидовали бы лучшие модели Кантерлота, испещряли десятки сквозных отверстий, из-за которых шаги существа слышались как удары костью. Цвета морских волн грива, более похожая на истлевший саван, спадала с увенчанной черной короной головы, и искривленный рог причудливо возвышался с чела монстра. И на фоне этого светились два огромных, зеленых глаза с узкими щелками зрачков.

— П-п-пере… — выдохнула Трикси.

— …вертыш, — закончил Нерон, также оборачиваясь и широко улыбаясь. – Познакомься, Трикси – Кризалис, королева перевертышей!

— Как приятно, — самодовольно сказала Кризалис, медленно обходя Нерона. – Мне нравится, как ты разогнал скуку Эквестрии. Такое оживление, так много пони заняты делом, так много любящих сердец наполнились волнением.

— Рад угодить тебе, моя прелесть, — сказал Нерон.

Она была выше его чуть ли не на целую голову, но они смотрели друг на друга как равные. Оба с хищными глазами, хищными клыками и хищными намереньями. С легкой улыбкой Нерон и Кризалис глядели друг на друга, и Трикси поняла, что в них есть нечто общее не только во внешних чертах, но как будто эти двое – брат и сестра. Она ощутила себя лишней.

— Это что? Корона? У тебя из головы растет? – удивился Нерон.

— Идет, не правда ли, — самовлюбленно ответила Кризалис прищуриваясь. – А ты? Не родственник Дискорда ли, часом?

— Мы все ему родственники, — ухмыльнулся Нерон.

— Значит, вот ты какой – Нерон, дух ненависти и пороков, — сказала Кризалис, теперь обходя Трикси, но не отрывая глаз от него. – Я думала, ты будешь повыше ростом.

— Я думал, ты будешь поменьше похожа на сыр, — саркастично ответил Нерон.

Кризалис фыркнула.

— Эти дырки… — Нерон критично присмотрелся к ногам королевы. – Они свистят, когда ты летишь?

— А этот хвост, такой же чувствительный, как у остальных кошек? – Кризалис с чувством собственного достоинства наступила на ранее отдавленный хвост Нерона. Тот зашипел. Кризалис с улыбкой подняла ногу с многострадальной конечности, на которую Нерон немедленно сел сам.

— Вы друг друга стоите, — заметила Трикси.

— А ты кто? – презрительно спросила Кризалис. – Хм, погоди. Великая и Могущественная… как там… Трикси! Ха-ха, слышала-слышала! В основном, про твой визит в Понивилль. Нерон, зачем она тебе?

Трикси покраснела от гнева и частица Нерона подсказала ей нужную фразу:

— Слышала и про тебя, Королева Кризалис. В основном, про твой визит в Кантерлот. Нерон, а зачем тебе она?

— Зачем вы мне обе? – картинно развел лапами тот.

Кризалис сделала круг вокруг них и сказала:

— Видишь Понивилль? Разумеется, видишь. Видишь купол вокруг него? Разумеется, видишь. Знаешь, кто его создает?

— Разумеется, знаю, — Нерон прищурился.

— Каденс! – воскликнула Кризалис зло. – У меня счеты с ней. А ты умудрился загнать мышек в норку. Очень удобно для меня!

— И как ты планируешь их оттуда достать? – с иронией спросила Трикси.

— Тебе следовало бы проявлять побольше страха, — Кризалис наклонила к ней голову и оскалилась.

— С чего бы мне тебя бояться? – ухмыльнулась Трикси.

— Не меня.

Кризалис посмотрела наверх. Трикси тоже медленно подняла глаза и увидела потолок, усеянный мириадами голубых сдвоенных огоньков, то армия перевертышей в зловещей тишине наблюдала за двумя маленькими фигурками рядом со своей королевой.

— Вам стоит получше думать над своими словами, — сказала Кризалис. – Поскольку ты, Нерон, сделал для меня большую работу, я могу предложить тебе часть этой Эквестрии, которая скоро станет моей. А что до тебя, «великая и могущественная», тебе я позволю просто уйти… возможно.

Нерон расхохотался.

— Разве она не прекрасна?! – воскликнул он. – Ты идеально переняла все мои черты! Даже страдаешь от излишней самоуверенности точно так же.

Перевертыши, огромным облаком метнулись с потолка вниз. Трикси взвизгнула. Но монстры не нападали, они лишь передислоцировались на пол и образовали круг вокруг них, так же зловеще глядя немигающим взглядом, но уже на свою королеву.

— Не понимаю, — Кризалис растерянно оглянулась. – Они не слушаются меня! Что ты сделал?

— Когда-то я думал, что виндиго хороши, — сказал Нерон. – Я создал их, и они чуть не уничтожили расу пони. Это, безусловно, достижение. Но теперь я вижу, что перевертыши идеальны. Прекрасны! Мое лучшее творение!

— Вот это поворот! – воскликнула Трикси.

— Что?! – изумилась Кризалис.

— Я вас создал, — сказал Нерон. – Незадолго до моего фатального поединка со Старсвёрлом Бородатым. Я не успел насладиться результатами, но был уверен, что создал лучшее, на что способен. И я оказался прав.

Он встал на задние лапы и приник к Кризалис.

— Если бы я мог, я бы любил тебя, — сказал он ошеломленной королеве. – И зная, что ты питаешься любовью, я очень хочу любить тебя. Может как отец, а может и как нечто большее. Но это чувство недоступно мне. Я могу лишь желать тебя!

Он обхватил её лапами и крепко прижался своим носом к её носу. Трикси с брезгливостью наблюдала на замершую парочку.

— Потом, — сказал Нерон, внезапно разжимая объятия. Он резко стал холоден. – Спасибо, что привела мне армию. К сожалению, твою волю невозможно так легко контролировать как их, — он окинул взглядом перевертышей. – Поэтому я предлагаю тебе присоединиться ко мне добровольно, и тогда тебе тоже найдется место… возможно.

Перевертыши угрожающе зашипели. Кризалис посмотрела на них, потом на светящуюся от удовольствия Трикси, потом на Нерона. Она все поняла, и опустив глаза, сказала:

— Выбора у меня все равно нет. Что потом?

— Потом я позволю перевертышам жить в Эквестрии. По-моему, это должно тебя удовлетворить.

— Ты так говоришь, словно собрался править Эквестрией, — нахмурившись, сказала Трикси.

— Я собрался! – вдохновленно ответил Нерон.

Он вышел из пещеры. Кризалис и Трикси молча шли за ним. Нерон остановился и гляда на Понивилль, окруженный щитом, сказал:

— Луна отказалась принять мою сторону. Селестия – просто бесполезная кобыла. С Каденс мы на разных полюсах этого мира, а Твайлайт Спаркл… еще не готова.

— Что это значит?

— Что у меня нет другого выхода, кроме как править Эквестрией.

— Как ты собираешься это сделать? – спросила Кризалис.

— Я придумал драму! – сказал Нерон, оборачиваясь. – Хотите послушать, как я пою?

— Э… нет, — сказала Трикси.

— Я настаиваю! – с жаром сказал Нерон, подбегая к ним.

— Тронулся, — констатировала Кризалис.

— О да, сырные ножки! – воскликнул Нерон. — Я сошел с ума от мыслей в моей голове! Семь тысяч лет бесплотным духом в мирах, где мне придумывали оскорбительные имена, изгоняли меня и пугали мною грешников. Семь тысяч лет вне времени и за пределами досягаемости живого разума. Семь тысяч лет в Ничто, заполненном ИХ самыми сокровенными фантазиями и желаниями, в созерцании этой мерзости и отвращении к их бесполезному существованию. Теперь я требую компенсации!

Я хочу править Эквестрией!

VII

«Дорогая Твайлайт Спаркл. Прости меня, что я написала это письмо раньше, особенно, когда вы нуждались в поддержке в нелегкую минуту. Увы, но мне самой пришлось обдумать и осознать очень многое. Моя вина безгранична. Из-за меня Нерон смог вернуться в этот мир, завладеть моей силой и причинить боль всем вам. Я виновата во многом, но прошу дать мне время. Я обещаю, что когда минует кризис и Нерон вновь исчезнет, я расскажу тебе все причины и следствия, приведшие к этому несчастью. Ты узнаешь всю правду и будешь вольна судить меня как пожелаешь.

Твайлайт, ты не должна волноваться за меня. Я в порядке, хотя и с трудом привыкаю к новой жизни (трудно писать зубами). У нас с Луной есть достаточная защита от Нерона, так что ты можешь всецело посвятить себя друзьям и поиску путей для победы. В этом деле я желаю помочь тебе. Я посетила библиотеку Кантерлота и попыталась найти там какие-либо упоминания о Нерона в трудах Старсвёрла Бородатого. Увы, но там нет ничего, что могло бы нам помочь. Тем не менее, я нашла несколько интересных книг и свитков, которые могут быть полезны. Я прилагаю их к этому письму.

Твайлайт, я желаю тебе удачи и терпения. Наш враг хитер и вероломен, но у тебя есть твои друзья, которые любят тебя и которые на все готовы ради тебя. Это сокровище, которое никогда не обретет Нерон, сколь могущественен бы он ни был. Он один. И я верю, что вы победите. Даже если исчезну я, Эквестрия будет жить вечно. И вы будете счастливы жить вместе в ней.

Твоя Селестия.»