Эпоха полночных кошмаров

Глава XXVII

Спектральный Шторм висела, всё ещё покачиваясь от прошлых избиений, в полуметре над полом камеры. Её передние копыта были закованы в крепящиеся к потолку цепи. Подмышки уже болели от растяжения. Кобылка закашлялась и выплюнула крошки зуба вместе с кровью.

— Рэйнбоу Дэш. – мелодично и размеренно вещала Императрица, расхаживающая вокруг пленницы поступью, не сочетавшейся грацией с грязной темницей. – Последняя из радужных пони. Кобылка, сумевшая в столь юном возрасте провести самое успешное восстание за последнюю тысячу лет. В прошлом – одна из быстрейших летунов своего времени. – Императрица со свистом дала радужногривой пегаске пощёчину и прорычала бурлящим от ненависти голосом: — Подыхает среди крыс!

Дэш, даже сбросившая все свои маски, упрямо сжала зубы и рыкнула на Императрицу. Это были не гневные слова – это было настоящее волчье рычание, как у дикого зверя. Четыре стражника не подали виду, что у них на загривках поднялась шерсть.

— Где. Ваши. Тайники. – членораздельно потребовала аликорница и с непринуждённым смешком добавила: – Тебе они всё равно уже не потребуются.

— Я готова хоть сожрать всё, что своровала, лишь бы не отдавать это тебе! – презрительно выплюнула Рэйнбоу.

Бирюзовая магия цепью захлестнула её горло. Пегаска бессильно задёргалась на цепи и потянулась носом вверх, тщетно пытаясь вдохнуть. Рэйнбоу душили, и душили самым болезненным способом. Когда кобылка начала терять сознание, она внезапно почувствовала, как кто-то разводит её висящие в воздухе задние копыта в стороны.

Кобылка невольно посмотрела вниз. Это был один из стражников-бэтпони. При помощи крыльев он установил задние ноги Рэйнбоу в нужном для себя положении и облизнул губы, глядя на её сухую киску. Давление телекинеза ослабло, и Дэш инстинктивно сделала жадный вдох. Её глаза закатились, и она лишь почувствовала ласковое прикосновение горячего языка к своему клитору.

— Где ваши тайники? – повторила Императрица вопрос, который Рэйнбоу после всех этих часов уже могла читать по губам с расстояния пятидесяти метров.

— Сосни хуйца, — неизменно дерзко, словно не было всех этих часов, ответила Дэш.

Бэт-пони между её задних задних ног резко вывернул крылья, вонзив находившиеся на их сгибах коготки в копыта пегаски. Рэйнбоу карикатурно поморщилась, и тут с влажным звуком стражник обнажил свои острые зубы. Смутная догадка того, что сейчас случится, парализующим ужасом поразила мозг Дэш.

Через пару секунд зубы с чавкающее-лязгающим звуком резким движением откусили клитор кобылки.

Зрачки Дэш схлестнулись в точки, она чуть было окончательно не потеряла сознание, но ментальный укол в мозг со стороны Императрицы не дал этому случиться. Рэйнбоу заорала бы, если бы её горло не было снова сдавлено до хруста телекинетическим полем. Её крик взорвал бы барабанные перепонки у всех в этой камере и заставил бы поседеть обитателей соседних.

Подвешенная на цепях, она металась в невыносимой агонии, размахивая задними ногами и брызгая кровью из промежности. Рэйнбоу Дэш испытывала муку, коей не знала до этого момента никогда в жизни: сумасшедшая боль от вырванного клитора переплеталась с ощущением ломающейся трахеи. Страдание обтекало пегаску со всех сторон, по кусочку раздирало её раскалёнными клещами, от него никак нельзя было спастись. Боль снизу и сверху как будто соревновалась: кто первой доконает Рэйнбоу?

Императрица убрала телекинетическое поле и магией перерубила цепи, удерживающие Дэш в воздухе. Пегаска жёстко упала на пол, но что этот удар по сравнению с откушенным клитором? Низ живота беспощадно горел, этот огонь сводил с ума, охватывая всё существо Рэйнбоу. Истошно крича до хрипоты и выкатывая налившиеся кровью глаза, кобылка в безумии хлестнула себя по половым губам цепью, всё ещё держащейся обмотанной вокруг её передних копыт, и принялась ожесточённо елозить по ней. От ощущения того, как крупные звенья цепи скользят между лепестков её вульвы, больше не было никакого удовольствия, а облегчение от металлической прохлады было лишь мимолётным и недолгим: кипящая кровь вскоре нагрела цепь.

— Где ваши тайники? – томно спросила Императрица. Изменившийся голос Богини заставил Рэйнбоу Дэш повернуть к ней голову. Хрипло дыша с вырывающимся на выдохе писком, пегаска агонически посмотрела на аликорницу. Та яростно мастурбировала копытом, а рядом с ней в телекинетическом поле висел раскалённый добела железный «Х» – инструмент для клеймения рабов.

Бэт-пони, откусивший клитор Рэйнбоу, не стал выплёвывать его, а с удовольствием проглотил. Он подошёл к трясущейся после немыслимой пытки кобылке и вновь развёл её задние копыта.

— Может, будешь сговорчивее на этот раз? – металл намекающее покачался в воздухе. – Это твой последний шанс ответить на вопрос.

Рэйнбоу Дэш, морщась и удерживаясь от хныканья, медленно покачала головой. Глаза Императрицы удивлённо расширились, но в следующую секунду Богиня с размаху влепила раскалённое железо между ног пегаски, сплавляя вместе её половые губы.

Небесно-голубая сорвиголова сорвала голос в пронзительном вопле.

По её щекам ручьями катились слёзы: она рыдала, как младенец. Пегаска колотила крыльями, едва не ломая их об пол и крутясь волчком от этих ударов, кричала что-то бессвязное. Однако, стоило вороной аликорнице прислушаться, это оказалось:

— Ни за что! Не скажу! Нет! Не скажу! Ни за что!

Даже не доведя себя до оргазма, Богиня рывком вскочила на ноги и зажгла рог.

— Тогда я просто вытащу это знание из твоей головы! – прошипела чёрная аликорница. – О, почему я не сделала этого сразу, спросишь ты? Также ты спросишь, почему я сразу не прихлопнула твоё восстаньице этим заклинанием и зачем подослала убийцу для Лайтнинг Даст спустя столько времени… Вот тебе мой ответ. – Императрица прижала не охваченный бирюзовым мерцанием кончик рога ко лбу Дэш и отчётливо прошептала: — Потому что это весело.

Сияние с силой горной реки хлынуло на острие рога и вломилось в череп Рэйнбоу.

Пегаска замерла и смолкла, но внутри себя она кричала и металась в новой силы припадке.

Императрица несколько секунд стояла неподвижно, а потом начала, к удивлению находившихся рядом с ней стражников, морщиться и кряхтеть.

Что-то действительно сильное, небывалое по своей глубине мешало ей пробиться к подсознанию Рэйнбоу. Не магия, не врождённое качество. Решение. Столь непоколебимое и сильное, что, как бы Богиня ни металась в просторах разума пегаски, её швыряло в другую сторону.

Императрица в ужасе поняла, что каждый бросок, знаменующийся красной вспышкой, очерчивает контур молнии.

Аликорница в ужасе отпрянула, разорвав контакт. Бэт-пони растерялись, как только увидели страх в глазах своей госпожи. Вороная кобылица не обращала на них внимания, удерживая себя от того, чтобы не размазать радужногривую на месте.

«Нет… это должны видеть все», — подумала Богиня, немалым усилием воли гася рог с уже приготовленным смертельным заклинанием. Рэйнбоу Дэш между тем смогла вернуть себе свои разум и тело, а вместе с ними – боль, и начала тихо стонать.

— Я лично подготовлю казнь для этой предательницы, — сказала аликорница и вышла из камеры, улыбаясь своей идее. Стражники – все, кроме одной кобылы – направились за ней.

Радужногривая пегаска с трясущейся челюстью посмотрела на оставшуюся распахнутой дверь. Бэт-пони, проследив направление взгляда Дэш, ухмыльнулась:

— Если ты сможешь доползти до этой двери, я тебя отпущу.

Рэйнбоу Дэш понимала, что это ложь. Пегаска по себе знала, что в академии «Шэдоуболтс» верность Императрице вбивается глубже подкорки. Но она должна была попытаться, потому что это была свобода, это был шанс обрести свободу, это был шанс!

Задние копыта онемели от боли в промежности, каждое движение становилось самой концентрацией муки, крылья отказали из-за стресса, а левое было сломано после агонического припадка, но у пегаски всё ещё были её передние копыта, одно из которых пусть и получило растяжение, но всё равно двигалось.

Рэйнбоу, кряхтя и мыча от боли, поволокла своё тело к выходу, опасно кренившемуся в её глазах. На пегаске не осталось живого места: синяки и кровоподтёки, один глаз заплыл, губы вдоль и поперёк рассечены ударами и её собственными зубами, пряди благородной радужной гривы клоками валяются на полу; но она всё равно ползла вперёд.

— Ты упустила свой шанс, — безапелляционно заявила стражница, когда спустя долгие минуты Дэш пересекла камеру и уже почти достигла цели. Бэт-пегаска копьём захлопнула дверь.

Радужногривая медленно обернулась и одарила её таким взглядом, что стало понятно: будь Дэш в состоянии стоять на ногах, она бы голыми копытами проломила стражнице череп. Однако та, ощущая свою безнаказанность, продолжала глумиться над Рэйнбоу до самого возвращения Императрицы.

— Я создала для тебя твой собственный компактный ад в благодарность за былую службу, — почти любовно сказала Богиня пегаске, небрежно схватила её телекинезом за хвост и потащила за собой, слушая осипшие вскрики, когда рвала за собой хвост особенно жестоко.

…Всё было не так в воображении Рэйнбоу, когда она заходила на плаху. В своих мыслях «на-случай-если-ничего-не-получится» пегаска ступала с гордо поднятой головой, презрительно окидывая жаждущую крови толпу взглядом, насмехаясь над ней и смело порицая Императрицу. Но реальность оказалась совсем не такой. Богиня, к всеобщему веселью, втаскивала Дэш на лобное место, будто пегаска была чем-то тяжёлым: постоянно останавливаясь, упираясь копытами в землю и так дёргая головой, словно вместо рога с магией у неё была верёвка в зубах.

Единственное сопротивление, оказываемое избитой до полусмерти сорвиголовой, было теми взглядами, что заставляли в безмолвном страхе замолкать ловивших их пони в толпе.

Императрица говорила какую-то пышную устрашающую речь, которую Рэйнбоу не слушала. Она водила глазами по толпе, желая отыскать хоть одно знакомое лицо.

Но нет.

Все её друзья и соратники полегли на поле битвы.

Мыслями Дэш была устремлена к Тандерлейну. Он рьяно убеждал её в необходимости этого сражения, а сам в итоге даже не показался. В горьком разочаровании пегаска закрыла глаза.

Самый верный друг предал её.

Рэйнбоу услышала голос Императрицы над самым ухом, предназначающийся только для неё:

— Однажды Дискорд уже уничтожил радужных пони, и я до конца пыталась его остановить. Сегодня я лично убиваю последнюю из них. Какая ирония, не правда ли?

Легенды о причастности Дискорда к истреблению её рода, который выделили в отдельный вид в память о тирании Бога Хаоса, были известны Рэйнбоу. Зрачки Дэш на секунду расширились после того, как она осмыслила, что когда-то Императрица пыталась противостоять злу. У пегаски сложилось навязчивое впечатление, что по кусочку таких откровений доставалось каждому осуждённому на смерть. Следом возникло уходящее в полное веры в Императрицу прошлое желание выслушать их все.

Аликорница телекинезом подняла кобылку в воздух – на этот раз как пушинку – и стремительно обнесла над толпой, показывая всем. Рэйнбоу впервые с пор жеребячества затошнило от скорости. Пегаска едва успевала следить за пролетающими снизу размывающимися лицами. Она перевела взгляд вперёд и увидела что-то вроде большого очень низкого ящика, сделанного из тёмно-синей блочной магии.

— Она будет гнить там, не в силах пошевелиться, вынужденная смотреть… — громогласно объявила Богиня, но дальнейшую фразу Рэйнбоу не услышала. Аликорница бросила осуждённую на казнь в тесное пространство ящика, в котором нельзя было сдвинуться с места.

Дэш застряла в тесноте между полом и потолком. Сзади щёлкнула крышка, погрузив ящик с каким-то шевелением невдалеке в непроницаемую тьму. Пегаска, несмотря на боль, попыталась пошевелиться, но нет: она даже не могла повернуть голову.

Ледяной приступ клаустрофобии накрыл её, обездвиженную, избитую и абсолютно беспомощную. Рэйнбоу начала кричать и по-жеребячьи плакать.

Внезапно прямо перед её глазами зажглось что-то вроде свечи, но сделанное из магии: он светил, но не грел и не жёг, огненные оттенки имели более чёткие границы, каждый язычок пламени извивался сам по себе, да и вообще этот огонь был словно снят с единорожьего рога – очевидная магическая плазма. Плазма растянулась перед ней по длине её тела, отгораживая от остального пространства.

Приказывая себе не поддаваться истерике и продолжать попытки шевельнуться, Рэйнбоу сжала зубы и почти остервенело сосредоточилась на разгоравшемся всё ярче огоньке. После того, как он несколько раз содрогнулся от её пыхтения, пегаска стала дышать осторожнее.

А в следующий момент она перестала дышать вообще.

Совсем рядом на неё смотрела отрубленная голова Лайтнинг Даст.

Огонёк разгорался ярче и ярче, и через несколько минут осветил чуть дальше лежащее отдельно от головы тело бирюзовой пегаски, в котором жадно копошились крысы. Вот что было тем шевелением.

Одна из крыс побежала было к Рэйнбоу, но, натолкнувшись на огонёк, издала рассерженный писк и вернулась к трупу Лайтнинг. Обняв своими розовыми лапками мёртвую голову пегаски, она тошнотворно вцепилась резцами ей в приоткрытый глаз.

Дэш почувствовала, как её горло заходится от рвотных рефлексов. Шокированный происходящим разум с тупым стуком метался по черепу.

Рэйнбоу, заливаясь слезами, молча смотрела на то, как крысы дожирают её любимую прямо у неё под носом. Они были… ненасытными.

— Я не могу смотреть на это, — прошептала радужногривая самой себе, не в силах больше выносить тишину, наполнявшуюся сладковатым запахом трупа. Ещё несколько крыс сунулись было к ней, но, наткнувшись на магическое пламя, как и первая, отступили.

Пегаска тоскливо перевела взгляд на спасительную стенку огня. У неё был вариант досмотреть до того момента, как крысы начнут обгладывать скелет Лайтнинг, и был вариант задуть пламя и позволить им сожрать также и себя. Или со временем задохнуться, когда кислород закончится. «Я не могу даже голову повернуть», — подумала Рэйнбоу Дэш, и это стало решающим аргументом.

Однако инстинкт самосохранения до последнего не давал ей задуть огонь. Пегаска лежала с закрытыми глазами, слушая писк крыс и влажные звуки отрывающихся кусочков гниющей плоти. Знание о том, чья эта плоть, стало для небесно-голубой сорвиголовы худшим знанием из возможных.

Она решилась.

Не открывая глаз, Рэйнбоу втянула в лёгкие почти весь имеющийся воздух, стараясь не закашляться от мгновенно появившегося во рту трупного вкуса, и мощным выдохом затушила участок плазменной стены перед собой. За ним стали гаснуть и все остальные.

Последние слёзы срывались с ресниц пегаски. Крысы двинулись к ней, почти смеясь. Но вдруг им по глазам ударила узкая полоска белого света, и они, испуганно вскрикнув, бестолково загребли лапками и скрылись в останках Лайтнинг.

Рэйнбоу Дэш болезненно повернула глаза к источнику света. Кто-то открыл дверцу её персонального ада. Привыкнув к свету, пегаска с холодным удивлением обнаружила смотрящего на неё Фэнси Пэнтса.

— Ты всё-таки решила задуть свет? – заметил единорог. – Что же, умереть – твой выбор, однако я могу вытащить тебя оттуда, если ты скажешь мне… где Рэрити?

Ожидавшая очередного вопроса про тайники радужногривая пони вытаращила на Фэнси Пэнтса глаза. «Снова Рэрити? Да кто же она такая?», — подумала Рэйнбоу, но вместо этого ответила вопросом на вопрос:

— А где Свити Белль?

Фэнси нисколько не выглядел удивлённым. Более того, создалось впечатление, что ответ на этот вопрос он готовил заранее.

— Свити Белль у меня. Она сыта и даже одета. С ней занимаются.

— Ч-чем? – выдохнула Дэш. Её рёбра отчего-то снова разболелись.

— Письмом, чтением, счётом, природоведением. Ничего плохого. Ей нравится, — легко пожал Фэнси Пэнтс. – Но она так скучает по своей сестричке. Так куда же делась Рэрити?

— Рэрити мертва, — глухо ответила пегаска, зажмурившись. Но на внутренней стороне век словно навеки отпечатались образы тех, кто погиб в этой битве, и Дэш рывком открыла глаза. Она гневно посмотрела на белого жеребца: — Погибла в этой дискордовой битве. Сгинула после того, как её взорвала Смерть.

— Очень поэтично, — рассеянно сказал Фэнси. Дэш в гневе не заметила печали в его глазах и залпом продолжила:

— Зачем тебе потребовалось всё это?! Я знаю, это твоих копыт дело! Чего ты пытаешься доб…

Мощный взрыв сбил единорога с ног, из-за чего он резко улетел из поля зрения скрюченной внутри магического ящика пегаски. Та успела только непонимающе моргнуть перед тем, как каждая шерстинка на её теле засветилась ослепительно-чистым белым светом, напомнившим ей шерсть Рэрити. Засветилась и её тюрьма: тёмно-синие блоки зажглись на своих стыках чёрными лентами, а затем резко распались и исчезли, но Рэйнбоу не упала на деревянный пол эшафота, а осталась висеть в воздухе. Белый свет фонтанировал из каждой точки её тела, принося чуждое и непонятное чувство, однако вместе с непривычностью Дэш ощущала… выздоровление. Все эти странные чувства были вызваны моментальным сращиванием костей, разглаживанием синяков и ссадин. В считанные секунды Рэйнбоу оказалась полностью вылеченной – и только тогда мягко опустилась на пол прямо перед испуганно-поражённо смотрящим на неё Фэнси Пэнтсом.

— Как ты сделала это? – его глаза лихорадочно блуждали по лицу, шее, груди и передним ногам пегаски. – Как ты разрушила камеру, как смогла восстановить тело, как…

— Да пошли нахуй и твоя камера, и моё тело!!! – вскричала Рэйнбоу, выбросив моментально выздоровевшее копыто за плечо Фэнси Пэнтсу. – Какого Дискорда творится с небом?!!

Белый единорог резко обернулся.

На потемневшем небосклоне опускалось солнце и поднималась луна. Через несколько секунд после того, как они остановились на одном уровне, к ним с земли взлетели два аликорньих силуэта – тёмный и светлый, – зависли примерно напротив центров светил и схлестнулись в битве.

Земля волной содрогнулась от первого удара.