О монстрах и пони

Пролог

Тот, кто борется с монстрами, не сможет уберечь себя, чтобы самому не стать монстром.
-Фридрих Вильгельм Ницше

Первым ее воспоминанием был и навсегда остался привкус соленой, густой жидкости, обнимавшей ее тело. До этого была лишь убаюкивающая зеленая мгла. Ее сознание дремало, бесконечно пребывая где-то между мирами.

Иногда темнота отпускала ее мысли из плена, и тогда приходил шепот. Ее чувства спали, поэтому она не слышала его на самом деле. Чьи-то мысли прокрадывались в ее разум, нашептывали что-то неведомое. А потом убаюкивали вновь, так и не дав осознать, что помимо нее самой существует кто-то еще. Каждый раз, когда это происходило, она чувствовала, как что-то в ней меняется. Но стоило ей это понять, как зеленая мгла проглатывала ее.

Так было много раз, но для нее не существовало такого понятия, как «много». Шепот всегда приходил в одно и то же время, с равными интервалами. Она не замечала этого, потому что не знала, что такое «время».

Пока однажды тьма не отпустила ее окончательно, позволив ей узнать все одновременно.

Мир стал ярче. Потом пришло движение. Двигалась не она. Двигался весь мир.

Падение. Страх.

Соленая жидкость потоком покидает ее тело, выливается изо рта, носа, ушей. Холод. Незнакомый, непередаваемый. Ужас. Ее тело, неожиданно сильное и крепкое, забилось в протесте. Зеленая мгла перед глазами сменилась белой пеленой и движущимися сквозь нее серыми пятнами. Обоняние подхватило тысячу незнакомых запахов, которые ее разум не мог ни с чем соотнести. Ее рот распахнулся, издав первый в жизни крик. До ее слуха донесся ее собственный голос, странный и незнакомый.

– Тише, тише, все хорошо, – сказал шепот из темноты, только теперь она слышала его извне.

Чье-то присутствие, чье-то прикосновение. Первое в жизни прикосновение другого существа. Она сжалась, стараясь защититься, принять форму, в которой впервые осознала себя, будто это могло снова воздвигнуть прочную стену между ней и неизвестным существом.

Потом стало тепло. Кто-то, шептавший ей тогда еще неясные слова, прижал ее к своему телу. Она чувствовала короткую жесткую шерстку, успокаивающий запах, мерное дыхание, биение сердца. Объятия успокоили ее. Столкновение с новым миром мгновенно истощило ее силы, и она не заметила, как погрузилась в сон.

– С днем рождения, – услышала она перед тем, как соскользнуть в забытье.

Она уже не почувствовала, как неведомая, неосязаемая сила поднимает ее тело над холодной решеткой пола. Ее слух не уловил цоканье копыт по металлическим ступеням, мерный гул неизвестных ей машин и потрескивание прирученных молний. Лежа в теплой и сухой капсуле, оплетенная пульсирующими трубками и медными проводами, она спала и видела первые в жизни сны.

Ей снились невиданные вещи, имен которых она не знала. Черные скалы, алое небо, звенящие заросли разноцветных кристаллов. Багряный гигант в пылающей короне древней магии, обрамленной черными рогами. Шесть пронзительно-зеленых кристаллов в пыли забытых северных руин. Все еще пребывающий в шоке разум не смог удержать этих видений, и в следующий раз, когда ее изумрудные глаза открылись, она не смогла ничего вспомнить.

I. Ответственность

– Папа! – позвала она.

– Как же, как же, – бормотал отец, перелистывая страницы старинной книги с помощью магии. – Как же заставить тебя делиться…

– Папа!

– А? – единорог поднял голову и посмотрел на нее. – Что тебе, Кризи?

– Что ты делаешь? – спросила она, наклонив голову на бок.

Единорог, которого она называла отцом, как всегда улыбнулся. Она улыбнулась в ответ, обнажив ряд маленьких острых зубов. У отца было сложное имя. Она уже давно научилась его произносить, но предпочитала звать его просто «папа». В этом было что-то простое и теплое, как те первые объятья, когда она покинула свою темную колыбель.

– Я придумываю новое волшебство, – сказал он.

– Волшебствооо, – мечтательно протянула она. – А мы будем сегодня заниматься волшебством?

– Конечно, – кивнул единорог, разглаживая смешную вторую гриву на подбородке. – Если ты хочешь научиться колдовать, нужно заниматься каждый день.

Она это знала. Она очень хотела быть как папа, поэтому радовалась каждому уроку. Более того, с утра она начинала донимать его вопросами, когда же они будут заниматься. Иногда она делала это так долго, что отец хмурил брови и просил ее быть потише.

– А когда? Когда?

Единорог вздохнул.

– Мне… быть потише?

– Да, Кризи. Ты у меня очень понятливая. Дай папе еще полчаса, и мы пойдем.

Она кивнула.

– Тогда я пойду, проведаю сестренок.

– А? Да, ступай, – кивнул отец, снова глядя в книгу. Его лицо стало очень внимательным и напряженным. – Надо, надо поделиться…

Она развернулась и поскакала прочь. Коридоры, ступеньки, комнаты… Отец жил в высокой башне. А сестренки ждали ее в подвале. Поэтому нужно было спуститься по длинной винтовой лестнице вниз. Потом пройти по туннелю. Она не очень любила по нему ходить. Здесь было темно и сыро. С потолка свисали длинные каменные наросты, с которых все время капала темная, плохо пахнущая вода. Она как всегда проскакала его побыстрее.

Потом еще была большая бронзовая дверь. На ее створках был рисунок – спираль, состоящая из звезд. Звезды были не очень похожи на те, которые она видела в небе. Но рисунок все равно нравился ей.

Она встала напротив большой звезды в правой створке, прикоснулась к ней копытом. Звезда ожила. В ее центре открылся глаз. Только на самом деле, это был не глаз, а волшебный кристалл. Он дотронулся до мордочки гостьи бирюзовым лучом и закрылся.

Кризи только сейчас заметила, что звезда уже была на уровне ее рога. Она почти догнала папу по росту, но он говорил, что она еще маленькая. Ее отец был серым и мягким, с красивым острым рогом, умными веселыми глазами и второй гривой, которую он называл «борода». Она же была тоньше и грациознее. Ее тело покрывали жесткие темные пластинки, на фоне которых ее зеленые глаза казались невероятно яркими. А еще, помимо рога, у нее были большие перепончатые крылья. Она пока не пробовала летать всерьез, но несколько раз уже поднималась над землей, и ей это очень нравилось.

Двери со скрежетом распахнулись. Кризи скользнула внутрь, и створки немедленно захлопнулись, едва не прищемив ее мерцающий изумрудный хвост.

Подземелье, где она родилась, было наполнено волшебными вещами. Трубки, цилиндры, шипящие коробки, испускающие пар. Иголки, обвитые разноцветными молниями. Кризи не понимала и даже не могла описать многие из них. Отец рассказывал ей, что некоторые сделал сам. Другие – принес из дальних земель, где их оставили давно исчезнувшие народы. Кризи всегда слушала его рассказы, затаив дыхание. Жаль, что отец был так занят и не мог взять ее в эти загадочные страны…

– Привет, – сказала она, спускаясь по лестнице в большой круглый зал.

Колыбель в центре комнаты была большой и с высоты лестницы напоминала шестиконечную звезду. Волшебный глаз на двери жил в такой же. Из центра колыбели к потолку поднимались всевозможные трубки, по которым текли магические эликсиры. Кризи спустилась на решетчатый пол и обошла волшебную колыбель по кругу. Она могла видеть свое отражение в шести стеклянных цилиндрах. Под каждым из них была прибита табличка из темного металла. Кризи без особого труда выучила алфавит и письмо пони. Но странные закорючки на табличках ей пока не давались. Она знала, что там написано, только потому, что отец рассказал ей.

Nauplius. Nymph. Chrysalis. Instar. Imago. Zoea.

Только третий цилиндр пустовал. Это было ее место в колыбели. Под ним было написано ее имя. Отец звал ее просто Кризи, но она запомнила и свое полное имя, и имена сестер.

Кризалис. Ей нравилось свое имя. Отец сказал, что оно пришло из очень древнего языка. Когда она спросила, что это имя значит, папа только рассмеялся.

Сделав еще круг, она вдруг остановилась. Ее сестры почти никогда не двигались. Лишь изредка вздрагивали во сне. Кризи разглядывала свое отражение в одном из цилиндров, когда мутная зеленая жидкость внутри начала волноваться.

Кризи попятилась и уткнулась крупом в стену.

По стеклу колбы, в которое она только что смотрелась, со скрипом царапали черные копытца. В темной жидкости извивалось едва различимое тело. Волшебная колыбель издала странный звук, отразившийся эхом где-то наверху. Вокруг колбы зажглись холодные белые огоньки. А потом колба со скрипом отделались от громады колыбели и опустилась на пол. Мутно-зеленая вода хлынула из нее потоком, извергаясь водопадом куда-то вниз, сквозь решетку пола.

Сестренка проснулась.

Кризалис затаила дыхание. Несколько секунд она смотрела на черный комок, сжавшийся на полу. Потом она поняла, что решетка под копытами ужасно холодная, и ее сестре должно быть очень холодно и страшно. Так же, как было страшно ей. Она осторожно приблизилась к сестре.

– Привет, Имаго, – она инстинктивно перешла на шепот.

Ее сестра резко вскинула голову, продемонстрировала полупрозрачные иголки зубов и издала громкий, скрипучий визг. Кризи скривилась. Неужели и она тоже так выглядела в свои первые мгновение в большом мире?

Она собралась с духом и подалась вперед. Кризалис неуклюже обхватила сестру и прижалась к ней. Имаго снова закричала и уперлась в грудь старшей кобылицы острыми копытами, неожиданно промяв твердый панцирь. Кризи прикусила губу, но терпела. Она знала, что сестре просто очень страшно.

Потом она почувствовала, как в ее колено вонзились маленькие клыки, и вскрикнула скорее от неожиданности, чем от боли. И все же, она не отпускала. Тело ее сестры было покрыто скользкой, теплой слизью, питавшей ее в колыбели. Она чувствовала, как под уже крепкими ребрами Имаго бешено колотится сердце.

– Тише, тише. Все хорошо, – повторила она слова, которые никогда не смогла бы забыть.

Имаго хлюпнула носом. Кажется, ее обоняние ожило и подсказало ей, что она рядом с родичем. Ее копыта перестали биться о черный панцирь Кризи, а перепончатые крылья сложились вдоль боков. Издав жалобный стон, Имаго уткнулась в ее грудь. Кризалис крепче обняла маленькое дрожащее тело, стараясь успокоить сестру.

– Теперь ты не одна, Кризи, – услышала она. – Молодец…

Она даже не заметила, как ее отец оказался в зале. Теперь он опустился рядом с Кризалис на колени и обнял обеих сестер.

– Пап, я тоже такая была? – прошептала Кризи.

– Да, – в свою очередь шепотом ответил он. – Только не кусалась.

– Хорошо. Я не хочу тебя кусать.

– Я рад, – негромко рассмеялся отец.

У них оказалось не так уж и много времени на объятия. Из колыбели снова донесся странный щелкающий звук. Потом она выдохнула облако пара. И под громкое шипение все оставшиеся колбы начали опускаться. Отец немедленно поднялся на ноги. Удивление, беспокойство и восторг в равной степени читались в каждом его движении. Имаго пискнула и плотнее прижалась к Кризалис, перепугано озиравшейся вокруг.

– Кризи! – позвал ее отец. – Кажется, у нас с тобой сегодня праздник!

---

Большой мир всегда впечатлял ее, сколько бы времени ни прошло. Вокруг нее поднимались величественные скалы, до самых облаков. Небо играло невиданными оттенками алого, багряного и оранжевого. Она заворожено смотрела на прекрасный и загадочный мир. Холодный ветер гор гладил ее сильное, стройное тело, смывая резкие, острые запахи волшебных смесей и эликсиров, которыми был всегда полон дом отца.

– Готова? – окликнул ее отец. – Еще раз!

Заставив себя оторваться от созерцания вечернего неба, Кризалис кивнула.

Прошло совсем немного времени, а она уже была выше своего отца. Черные панцирные пластинки, покрывавшие почти все ее тело, отливали бронзой в лучах заката, а грива и хвост мерцали множеством оттенков зеленого. Ее рог стал длинным, острым и приобрел угрожающий изгиб. Ее кожистые крылья окрепли, и она временами соревновалась в скоростных полетах с горячей и нетерпеливой сестрой Инстар. Но больше всего она любила уроки магии.

– Поглощение! – скомандовал ее отец, и его рог вспыхнул искрами.

Огненный луч, направленный ее отцом, стремительно приближался к ней. Кризалис глубоко вдохнула. Мысль стала желанием, желание стало командой, команда стала реальностью. Пламя коснулось острия ее рога и мгновенно погасло, обратившись изумрудным светом. Кризалис чувствовала, как исходящая магия отца растворяется в ее собственной, становится ее собственной. Становится ей самой. Она начала тянуть на себя.

Сила, больше и больше. Она чувствовала, что может поглотить магию всего мира.

– Кризи! Стоп! – ей показалось, что в голосе отца появилась паника.

Она немедленно оборвала контакт. Единорог едва удержался на ногах. Кризалис в мгновение ока оказалась рядом с ним. Она уже хотела поддержать отца, но тот остановил ее, качнув головой.

– Хорошо, хорошо, – удовлетворенно произнес он. – Я уже не могу погасить заклинание самостоятельно. Мы достигли нужного результата.

Он помедлил, занятый собственными мыслями. А потом, будто опомнившись, добавил: «Молодец, Кризи».

Кризалис немедленно расплылась в улыбке. Ей не слишком нравилось тренировать Поглощение. Это было скучное заклинание, которое ничего не делало само по себе, не давало ее воображению развернуться и творить. Оно просто поедало чужую магию, вливая ее куда-то в тело самой Кризи, словно в ней был спрятан целый бездонный чан. Ощущение было странным. Но отец так упорно тренировал ее и сестер, так радовался их успехам, что Кризалис ничего не оставалось, как разделить его радость и упорно учиться.

– Отец, ты можешь… продолжать? – Кризалис обеспокоенно смотрела на серого единорога сверху вниз.

– Никак не привыкну к тому, какая ты большая, – улыбнулся он. – Нет, думаю, мне стоит передохнуть немного. Собери сестер, потренируйтесь друг с другом.

– Хорошо.

Ее сестры должны были наблюдать за тренировкой, но, похоже, они нашли более интересные дела. Так часто бывало, когда Кризалис с отцом слишком долго практиковались в волшебстве. Остальным надоедало ждать своей очереди, и они разбредались по окрестностям. Покачав головой, Кризалис поднялась в воздух.

Легче всего оказалось найти Нимфу. Она ушла совсем не далеко, к горному озеру близ отцовской башни. Сидела и смотрела на себя в воду. Ее рог мерцал разноцветными искрами, и ее грива танцевала, как по команде складываясь в замысловатые прически. Десяток длинных кос. Два огромных хвоста. Высокая, изгибающаяся волна, почти закрывающая ее винтовой рог. Черная кобылица смотрела на свое отражение в воде, качала головой и снова меняла прическу.

– Опять играешь одна? – окликнула ее Кризалис.

Нимфа дернулась, словно кто-то внезапно укусил ее. Лес длинных изумрудных игл над ее головой немедленно опал и превратился в обычную взъерошенную гриву.

– Ты не могла бы не подкрадываться так? – резко ответила Нимфа.

– Прости, – Кризалис улыбнулась, зная, что ее сестра просто смутилась. – Папа зовет учиться.

– Конечно, конечно… – без особого желания произнесла Нимфа. – Снова будем бесполезно перебрасываться магией, да?

– Вовсе не бесполезно. Папа ничего не делает просто так, это я точно знаю. Если он так хочет, чтобы мы освоили это заклинание, значит так нужно.

Нимфа поднялась, тряхнула гривой, уложив ее с помощью магии ровной волной справа от рога. Она направилась к тренировочной площадке, и Кризалис в очередной раз отметила про себя, что Нимфа была, должно быть, самой грациозной из всех сестер.

– Нимфа?

– Что?

-Знаешь, на счет той скульптуры из кристалла, которую ты вчера сделала, – Кризалис постаралась улыбнуться как можно более ободряюще и невольно сверкнула острыми клыками. – Я уверена, что отец не зашел посмотреть только потому, что был очень занят в мастерской.

– Да, он всегда занят…

– Не сердись на него, прошу. Лучше скажи, не видела ли остальных?

– Ищи в горах, – Нимфа неопределенно махнула копытом в сторону горных пиков над головой.

Инстар оказалась второй. Стоило Кризалис взлететь повыше, как в ее поле зрения немедленно попал темный силуэт сестры. Раскинув черные крылья, она самозабвенно резала ржавые закатные облака. Она всегда была самой беспокойной. С того момента, как она покинула колыбель, Инстар стала головной болью и для отца, и для старшей сестры. Она без конца убегала, бродила по башне без присмотра.

Однажды она забрела в мастерскую, где отец готовил свои волшебные зелья. Инстар не придумала ничего лучше, чем попробовать летать прямо там. Конечно же, она устроила страшный погром. И умудрилась опрокинуть на себя какой-то эликсир. Отец очень волновался из-за этого. Однако с Инстар ничего не случилось. Если не считать того, что ее хвост и грива, к ужасу непоседливой сестры, выпали на следующей день до единого волоска. Ее горе было скоротечным – вскоре они отрасли снова, но отныне меняли цвет каждую минуту, плавно перетекая из одного оттенка в другой.

Собрав все силы, Кризалис набрала скорость и догнала разноцветный ураган.

– Сестра! – позвала она, пристраиваясь к Инстар в очередном маневре.

– Еще пару кругов!

– Ох…

Кризалис считала себя старшей среди сестер. Она владела магией лучше остальных. К тому же, она была выше всех. Но сколько она ни пыталась, она не могла превзойти Инстар в скорости. Поэтому Кризалис дождалась, когда ее сестра опишет очередную замысловатую петлю и устремилась наперерез в ближайшей к себе точке.

– Инси, пора заниматься!

– Я же говорю, еще пару кругов! – крикнула Инстар, разрубая невесомое облачко легким движением крыла. – Может, вы сами там пока как-нибудь, а я еще полетаю…

– Ну не тащить же мне тебя силой, – закатила глаза Кризалис.

– Конечно, нет! – Инстар расхохоталась. – Чтобы тащить меня, тебе нужно сначала догнать меня!

Она все еще смеялась, когда на расстоянии вытянутого крыла от нее сверкнул ярко-зеленый луч. Облака рядом с ней мгновенно испарились.

– Не честно, – Инстар скорчила недовольную морду. – Ты сбить меня собралась?

– Если придется, – на этот раз Кризи оскалила зубы намеренно, пусть и в шутку.

– Ладно, ладно. Иду.

– Где все? – успела спросить Кризалис.

– Там, в горах, – ее сестра уже начала сваливаться в штопор, намереваясь эффектно выпасть из облаков прямо над тренировочной площадкой. – Зоия каких-то птиц разглядывать пошла.

В следующее мгновение она уже превратилась в черную стрелу, стремительно пронзающую облака. Только и сверкнул ее хвост, как раз меняющий цвет от огненно-рыжего к багряному.

Кризалис не раз поднималась на вершину горы, к склону которой прилепилась башня ее отца. Недалеко от самого пика поселились большие птицы с бурыми перьями. Кризалис иногда наблюдала за тем, как они покидают гнездо, чтобы охотиться. Поэтому она быстро поняла, где искать третью сестру.

Зоия лишь пошевелила ухом, услышав, как Кризалис приземлилась за ее спиной на узкий каменный выступ. Она знала, что птицы не производят столько шума своим появлением, поэтому не шелохнулась. Стараясь ступать как можно осторожнее, Кризалис подошла к своей сестре и вытянула шею. Зоия припала к скале, внимательно разглядывая гнездо. Точнее – округлые белые предметы, лежащие там.

– Там внутри – маленькие живые птички, – тихо проговорила Зоия. – Я чувствую, как стучат их крошечные сердца…

– Отец рассказывал, что так у них появляются дети, – согласилась Кризалис, чувствуя, что и ей становится интересно.

– Как удивительно, – младшая сестра подняла голову. – Их колыбель так не похожа на нашу. Совсем никакого волшебства. А все равно вылупляются как мы. Интересно, они похожи на нас еще в чем-то?

Кризалис несколько раз моргнула. Ее сестра задавала вопросы, о которых она ни разу не думала. Статус старшей сестры обязывал что-нибудь ответить, но никакого внятного объяснения в голову не приходило.

– Не знаю, – наконец, вздохнула она. – Они летают, как мы?

– Да, и правда, – тихо хихикнула Зоия, и мотнула короткой серебристой гривой. – Ты пришла звать меня на учебу?

Кризалис кивнула. С Зоией всегда было гораздо меньше проблем. Она была тихой и задумчивой. Казалось бы, простые вещи надолго увлекали ее, заставляя проводить часы в молчаливом размышлении. Особенно ее занимали другие живые существа. Зоия могла легко увязаться за каким-нибудь мелким грызуном и ходить за ним весь день ради наблюдения. Но своеволия в ней было гораздо меньше, чем в Нимфе или Инстар.

– Тогда я пойду. Уже поздно, птицы скоро вернуться. Не хочу их потревожить.

В алое небо над их головами кто-то подлил черной краски. Теперь сквозь фиолетовую мглу начали робко проглядывать первые звезды, а закат рассыпался догорающими углями по горизонту.

– Зоия, ты не видела остальных? – опомнилась Кризалис.

– Ой, – ее сестра виновато потупилась.

– Они там, где я думаю?

– Ну…

– На северном склоне?

– Я говорила им…

Кризалис сорвалась с места, оставив смущенную Зоию. Отец запрещал им ходить на другую сторону горы без разрешения. Он никогда не был слишком строгим. Кризалис считала, что с некоторыми из сестер ему следовало быть гораздо тверже. Но на счет северного склона он всегда высказывался однозначно.

Она обогнула пик, все время разыскивая глазами место для посадки. Ее взгляд упал на пробитую временем и ветрами каменную арку, под которой как раз имелся подходящий выступ. Кризалис подлетела ближе, попробовала копытами камень. Убедившись в том, что камень не осыплется под ногами, она приземлилась, огляделась и нырнула в арку.

– Кризи!

На нее неожиданно навалилось что-то темное, тяжелое и шумное. Оно вцепилось в нее, повисло на шее и начало раскачивать ее из сторону в сторону.

Имаго, конечно же. Кто же еще. Сюрприз вполне в ее стиле. Каким-то непостижимым образом ей удавалось прятаться практически на ровном месте. По неясной прихоти природы она оказалась самой низкорослой из сестер, и это обстоятельство ей только помогало. Сама Имаго находила этот талант поводом для того, чтобы устраивать всяческие розыгрыши. Не всем они казались смешными, а у Нимфы вызывали настоящие приступы ярости.

А еще она любила Кризалис больше всех остальных сестер и, пожалуй, это было взаимно.

– Как здорово, что ты пришла! – Имаго смахнула локон вечно растрепанной черной гривы с лица и расплылась в зубастой улыбке. – Я думала, ты серьезно решила, что сюда ходить нельзя! Хотя это самое обычное место, ничем не отличающееся от других мест. А это значит, что никакой причины не ходить сюда не может быть, если только дело не в…

– Стоп, – Кризалис выпуталась из объятий сестры. – Вообще-то я пришла забирать вас отсюда.

– Пойдем, пойдем, – Имаго ухватила ее зубами за гриву и потянула за собой. – А фнаю, пофефу фуда нефа хоиф!

– Что? У тебя полон рот моих волос, я ничего не понимаю…

Ей волей-неволей пришлось идти за сестрой. Они миновали арку, спустились по извилистой тропке среди камней. Кризалис мимоходом отметила, что тропой явно пользовались, а значит кто-то из ее сестер сюда ходил регулярно. Она задумалась, стоит ли ей рассказать об этом отцу, или самой попытаться втолковать им, что…

От вида, открывавшегося с горы, захватывало дух. Земля за бурыми отрогами гор была покрыта лесом. Водопады горных рек срывались серебристыми потоками, чтобы скрыться под его темным пологом. Монолитный зеленый ковер походил на морские волны, навсегда застывшие во времени по воле чьего-то волшебства. Среди них островами поднимались едва не осыпающиеся на глазах обелиски из серого камня и ржавого железа. Сквозь некоторые проросли огромные разноцветные кристаллы. Острые иглы причудливой формы поглощали монолиты или наоборот заставляли их крошиться и распадаться. В закатных лучах кристаллы из нежно-голубых и розовых перекрасились в угрожающие кроваво-красные и лиловые оттенки. Последние отсветы уходящего дня сделали вид грозным, но, в то же время, таинственным и манящим.

– Ого, – выдохнула Кризалис, забыв о запретах отца.

– Красиво, да?

Ноплиас сидела к ней спиной. Ее бледная, водянисто-бирюзовая грива странно контрастировала с ее багряным панцирем, так резко выделявшим ее среди сестер. Кризалис решила, что дело в освещении.

– Часто ты здесь бываешь? – спросила старшая сестра, усаживаясь на край утеса.

Имаго немедленно устроилась рядом, привалившись к своей любимице всем телом.

– Да, время от времени, – призналась Ноплиас, не отрывая взгляда от горизонта. – Я знаю, что отец запрещает. Но я должна была понять, почему.

Кризалис всегда считала Ноплиас самой надежной и рассудительной из сестер. То, что именно она нарушила запрет отца, да еще позволила Имаго увязаться с ней, стало для старшей сестры полной неожиданностью.

– И что же?

– Я поняла.

– Расскажешь? – Кризалис наклонила голову, чтобы видеть лицо сестры, и поймала алые отсветы в ее полупрозрачных ледяных глазах.

– Смотри, – Ноплиас кивнула в сторону леса. – Обычно они появляются по вечерам.

– Они – это кто?

Ответ пришел сам собой. До ее слуха донесся протяжный вой. Кризалис иногда слышала похожие звуки, но они были гораздо тише, и она всегда списывала это на горное эхо. Но теперь она поняла, что это был голос живого существа. Зеленый полог всколыхнулся. В водовороте листвы из леса поднялось нечто. Оно было далеко и вряд ли могло заметить трех черных пони на горном утесе, но Кризалис немедленно перебрала все защитные заклинания в голове.

– Только ничего не колдуй, Крис, – покачала головой Ноплиас. – Думаю, чем тише мы будем, тем незаметнее.

Существо было похоже на змею, которые в изобилии водились среди камней. Только гораздо больше. Расстояние только подчеркивало его титанический размер. Вдоль длинного, покрытого перламутровой чешуей тела чудовища росли прозрачные плавники и извивающиеся радужные щупальца. Не смотря на волнение листвы и треск веток, существо двигалось не так уж и громко для своих размеров. Кризалис поразилась, как у него это получалось.

Тем временем на безглазой голове чудовища распахнулись створки пасти, напоминающие лепестки плотоядного цветка. Между ними проскользнули несколько длинных черных языков. Они впились в ближайший кристалл, вырвали из него кусок вместе с останками древнего строения и утащили в пасть. Довольно хрустнув, гигант поглотил кристалл и исчез под покровом листвы так же быстро и тихо, как и появился.

Несколько мгновений аликорны безмолвно смотрели на лес. Покачивающиеся кроны деревьев и надкусанный кристалл остались единственными доказательствами присутствия чудовища. Потом ветви зашевелились и снова сошлись, закрыв брешь в зеленой глади крон.

– Что это, Плиа? – выдохнула Кризалис.

– Не знаю, – Ноплиас наконец обернулась. – Я зову его червяком. Он тут не один.

Теперь Кризалис разглядела в странной форме некоторых кристаллов то, что их явно кто-то грыз.

– Их что… много? – подала голос Имаго, все это время проведшая за спиной старшей сестры.

– Ага. И не только таких. Как-то раз я видела рогатое чудовище там, вдалеке,

– Ноплиас указала на горную гряду на горизонте. – Огромное…

– Папа прав. Нам не следует здесь бывать, – покачала головой Кризалис.

– Да, наверно, – неожиданно согласилась ее сестра. – Я просто думаю… Что если эти штуки съедят все кристаллы? Что будет, если они пойдут искать новые сюда? Ну, к нашему дому. Или дальше, в долины?

– Я спрошу отца, – твердо произнесла Кризалис.

Ноплиас кивнула и поднялась, расправляя крылья.

– Нам надо лететь?

– Да, мы задерживаем занятия остальных, – спохватилась Кризалис.

– Магия! – Имаго взлетела первой. – Кризи! Ты будешь со мной в паре? Будешь?

– Мы всегда с тобой в паре. Тебе нужно потренироваться с кем-нибудь еще. С Нимфой, например.

– Ну пожалуйста, пожалуйста! Пожалуйста! Только не с Нимфой. Она злюка…

– Нимфа вовсе не злюка, – вздохнула Кризалис. – Вам просто нужно лучше понять друг друга, и вы поладите.

– Зачем? – смешно надула щеки Имаго. – Не хочу, и все. Зачем мне с ней ладить?

Действительно, зачем?

– Чтобы порадовать папу хотя бы, – едва слышно прошептала Кризалис.

Имаго ее не слышала. Явно полетела просить Ноплиас встать с ней в пару.

Кризалис взлетела последней, позволив себе бросить еще один обеспокоенный взгляд на покрытый вечерним сумраком лес. Отец наверняка знал, что за существа там водятся. Почему он ничего не рассказывал? Почему он вообще поселился здесь, в таком опасном и уединенном месте?

Вопросы копились в голове, и она постаралась затолкать их поглубже в подсознание. Ей предстояла тренировка. Все остальное – позже.

---

Она так и не решилась рассказать отцу. Странное и незнакомое доселе чувство вины обосновалось где-то в районе сердца и неприятно ныло каждую ночь, когда она тайком покидала башню. Прямо как сейчас. В отцовском окне горел свет. Она вспомнила, как однажды вечером заглянула в его кабинет и застала его спящим на свитках. Тогда она осторожно погасила свечи с помощью магии и удалилась.

Чернильная мгла, гнездившаяся среди скал по ночам, надежно скрыла ее полет к вершине. Она проскользнула на тропу к северному склону. Ноплиас ждала ее на утесе. Все так же недвижно сидела на одном и том же месте, наблюдая за лесом. После того вечера, когда они видели червя, Кризалис и Ноплиас условились приходить сюда охранять воображаемую границу своего маленького королевства шестерых аликорнов и одного единорога. Они должны были сменять друг друга, но чаще просто сидели вдвоем. Сон не имел над ними такой власти, как над отцом.

– Сегодня были? – прервала затянувшееся молчание Кризалис.

– Пока нет, – Ноплиас оставалась совершенно неподвижной, поэтому казалось, что ее рот двигается отдельно от остального тела. – Я заметила, что они кормятся не каждый день.

– Я вообще не уверена, что они кормятся…

– Поясни, – утверждение заставило Ноплиас повернуть голову.

– Ну, сама посуди, – начала рассуждать Кризалис. – Во-первых, мы никогда не видели ни одного живого существа, которое питалось бы кристаллами…

– Мы с тобой много чего не видели, – заметила ее сестра.

– Плиа, дай договорить. Во-вторых, мы знаем, что отец использует в своих опытах такие кристаллы, только маленькие. Насколько я поняла, они способны накапливать в себя магию. Если те штуки в лесу – точно такие же кристаллы, представь, сколько в них может быть силы?

– И?

– Что если черви их едят вовсе не для пропитания? Например, чтобы поглотить их магию?

– Ты хочешь сказать, что черви умеют колдовать? – скептически уставилась на нее Ноплиас.

– В своем роде – умеют, – ответил чужой голос.

Кризалис подскочила как ошпаренная, едва не свалившись с утеса. Она уставилась безумными глазами на стоящего за ее спиной единорога. Отец вовсе не выглядел разгневанным или расстроенным. Напротив, он улыбался.

– А… я…. Мы, вот… – в панике попыталась что-то объяснить Кризалис и не смогла.

– Папа, – Ноплиас дважды моргнула ледяными глазами, не пошевелив больше ни мускулом.

– Хорошая ночь, чтобы поговорить, – не переставая улыбаться, серый единорог присел рядом с Ноплиас. – Хорошо, что все так сложилось.

Кризалис осторожно подошла к ним. Колючая удавка вины сомкнулась на ее горле, мешая говорить. Сердце испуганно металось внутри, пытаясь спрятаться за ребра.

– П-прости, пап, – ей казалось, что она снова стала перепуганным жеребенком, только вышедшим из колыбели. – Мы…

Единорог засмеялся. Кризалис замолчала, пытаясь понять, преподнесет ли этот вечер еще какие-то сюрпризы.

Очевидно, вечер был готов к этому вопросу. Вслед за отцом из темноты вынырнули три темных силуэта. Первой, конечно же, была Инстар. Ее копыта высекли искры из камней при приземлении. Нимфа и Зоия следовали за ней менее уверенно. Одна явно раздосадованная необходимостью куда-то идти ночью, другая – отвлеченно озираясь по сторонам.

– Ну вот, когда все в сборе… – откашлялся отец. – Кстати, Имаго, выйди, пожалуйста, к нам.

Угольно-черная тень отделилась от камней и немедленно подскочила к Кризалис, будто в поисках защиты.

– Ты что здесь делаешь? – прошипела сквозь клыки Кризалис.

– Мне было интересно, куда вы ходите без меня… Почему вы не брали меня с собой?

– Ты рассказала про нас?

– Кризи, – прервал их негромкую перепалку единорог.

Старшая сестра замолчала и вытянулась.

– Расскажи мне, пожалуйста, зачем вы с Ноплиас сюда ходите? – внимательно посмотрел на нее отец.

– Я… – отпираться больше не было смысла, и Кризалис выпалила на одном дыхании. – Мы с Плией узнали, что в этом лесу живут чудовища, подумали, что они могут напасть на наш дом и решили, что будем приходить сюда и сторожить, чтобы они не напали, вот. Я знаю, что ты запретил нам, но мы решили, что черви очень опасны, поэтому нарушили твой запрет. Если ты хочешь отругать нас перед всеми, то мы готовы принять любое наказание.

Кризалис виновато опустила голову, чувствуя, как Имаго робко прислоняется к ней, стараясь успокоить. Ноплиас едва слышно вздохнула.

– Я не ожидал от тебя меньшего, Кризи, – произнес отец. – И я очень рад, что не ошибся в тебе.

– Ты… не сердишься? – ошарашено спросила Кризалис.

Отец отрицательно мотнул головой.

– Он не сердится, – зачем-то прокомментировала в полголоса Ноплиас, заслужив нервный взгляд старшей сестры.

– Но ведь ты сам запретил нам ходить на сверенный склон…

– Похоже, мне пора вам признаться кое в чем, – единорог кивнул головой, приглашая всех подойти поближе. Сестры расселись в круг на утесе, и теперь он мог наблюдать целую гамму эмоций на их лицах. – Вы уже достаточно взрослые, чтобы понять меня. Я намеренно поставил для вас этот запрет, чтобы посмотреть, что вы будете делать.

– Ты нас обманывал? – перебила его Нимфа.

– «Обманывать» – это плохое слово. Неподходящее. Скорее, я ставил эксперимент.

– Экс… что? – выглянула из-за старшей сестры Имаго.

Кризалис немедленно шикнула на нее.

– Дети всегда любопытны, – единорог разгладил бороду. – Кто-нибудь из вас все равно пришел бы сюда. Мне было интересно, кто из вас решиться первой и почему.

– Это была я, – ровным голосом констатировала Ноплиас.

– Знаю. Я приглядывал за вами. Честно сказать, я не ожидал, Плиа. Я полагал, что первой будет Имаго или Инстар.

– Я бы никогда… – начала было Инстар, но разуверилась в необходимости своего комментария на середине фразы и замолчала.

– И тем более меня удивило то, что Кризи решила ходить сюда вместе с тобой, – продолжил единорог.

– Папа, я… – встрепенулась в свою очередь Кризалис, но отец остановил ее движением копыта.

– Услышав, почему вы двое просиживали здесь целые ночи, я окончательно убедился, что вы готовы меня выслушать. Признаться, я ждал этого разговора.

Аликорны напряженно смотрели на своего отца сверху вниз. На этот раз никто из них не решился перебить его.

– Я не знаю, посчастливилось мне, или нет, но я родился вот с этой штукой на голове, – серый единорог прикоснулся к своему рогу. – Конечно, в детстве он был гораздо менее впечатляющим. Но в нашем племени больше не было ни одного подобного мне. Ни до меня, ни после. Сначала надо мной смеялись, и я очень страдал из-за этого. Даже хотел как-то раз отпилить рог… Но потом, в один прекрасный день, я понял его настоящее назначение. Так я открыл то, что мы сейчас называем магией. С моей помощью наше племя стало сильным и процветающим. Но годы шли, и я понял, что занят совсем не тем, чем должен…

Он оглядел собравшихся вокруг него сестер.

– Пришел день, когда я покинул свое племя, оставив во главе совет старейшин, и отправился странствовать. Как я и думал, такие пони, как я, никогда не рождались и в других племенах. Я повидал мир, в котором мы живем. Наблюдал за разобщенностью и враждой своих сородичей. Сражался с существами, живущими в лесах, подобных этому, – единорог кивнул в сторону чащи, раскинувшейся под горой. – В отличие от других пони, я ничего не боялся. Я пользовался магией всю свою жизнь, заставляя воплощаться свои желания. И однажды ко мне пришло понимание: ничто в этом мире не происходит само по себе. Если ты хочешь, чтобы что-то изменилось, ты должен изменить это сам. Магия помогала мне в этом. Но нужно было что-то еще. Что же?

Он замолчал, ожидая ответа.

– Храбрость, – первой решилась Инстар.

– Воображение? – неуверенно улыбнулась Имаго.

– Я думаю, осторожность, – предположила Зоия.

– Талант? – Нимфа явно пыталась понять по выражению лица отца, кто же прав.

– Спокойствие, – отвлеченно произнесла Ноплиас.

– Вы все, конечно, правы, – с улыбкой кивнул отец. – Кризи, а ты что думаешь?

Рассказ отца взволновал ее, пробудил целый ворох мыслей. Но среди них все еще отчетливо горел вопрос: «Почему вы пришли сюда?»

– Ответственность, – твердо сказала Кризалис.

– Ответственность, – повторил единорог. – Когда ты объяснила мне, почему вы нарушили мой запрет, я понял, что вы готовы понять. Особенно ты, Кризи. Ты всегда так старалась не разочаровать меня. Должно быть, тебе было не просто принять такое решение. Но ты пренебрегла моей похвалой ради защиты своей небольшой семьи.

Кризалис поняла, что все смотрят на нее. Усилием воли она заставила себя не смущаться и выдержать взгляд отца.

– Ответственность – это то, что заставляет думать о чем-то большем, чем ты сам. Принять тот факт, что от твоих действий зависит судьба многих. Пренебречь своим спокойствием, комфортом и, возможно, даже собственной совестью ради других. Это именно то, чем руководствовалась ты, Кризи. Я горжусь тобой.

– Поэтому мы живем здесь, возле этих опасных мест? – спросила Кризалис. – И поэтому ты учишь нас магии, папа? Чтобы мы могли принять на себя ответственность?

Отец многозначительно кивнул.

– Но за кого мы несем ответственность? – почти вскрикнула Инстар.

– Ты говорил о племенах пони, – Кризалис остановила сестру прикосновением крыла. – Ты хочешь, чтобы мы защитили их? От червей?

– Да, это так, – в улыбке единорога появилось что-то хитрое. – Даже больше. Мы вместе сможем сделать для них гораздо больше… И я хочу, чтобы вы познакомились с теми, кого мы с вами должны защитить.

Аликорны снова застыли, ощущая, как их жизнь принимает совершенно новый оборот. Все, что они знали до этого – это горы, отцовская башня, дикие животные и уроки магии. Для них это было естественным ходом вещей. Временами отец рассказывал им истории из своей жизни. Но те места и существа казались им всегда невыразимо далекими.

– Мы… увидим других пони? – Кризалис задала вопрос, захвативший всех сестер.

– Да, Кризи. Но, прежде чем это произойдет, вы должны выучить еще одно заклинание…

II. Родство

– Как думаешь, какими они будут? – это был вопрос, всю дорогу не дававший покоя Имаго.

– Когда я была еще маленькой, а вы спали в колыбели, отец научил меня одной вещи, – отозвалась Кризалис.

– Какой?

– Иногда надо быть потише.

Имаго скривила недовольную мордочку. Кризалис чувствовала с ней особенную близость с того момента, как приняла ее из колыбели. Особенную ответственность. Но иногда младшая сестра была просто невыносима. Путь был долгим, и на всем его протяжении Имаго вертелась вокруг Кризалис черным угольком с сияющими зелеными глазами. Заклинание Перевертыша изменила ее цвета меньше всех.

– Судя по тому, какими мы стали, – подала голос идущая за ними Ноплиас. – Они будут мягкими.

Ноплиас было явно некомфортно в новом обличии, но она старательно не показывала этого. Кризалис замечала ее беспокойство только потому, что сестра чаще смотрела по сторонам. Ее багряный панцирь превратился в ярко-красную шерстку, а грива, напротив, потемнела и потеряла блеск. Только глаза все еще выглядели полупрозрачными льдинками.

– Мягкими? – Имаго подпрыгнула на месте. – Как интересно. А можно будет их потрогать?

– Не думаю, – покачала головой Кризалис. – Папа сказал, чтобы мы особо не шумели там.

– Папа говорил, чтобы мы не ходили на северный склон, а на самом деле хотел, чтобы мы туда пошли, – немедленно парировала младшая сестра. – Может, он хочет, чтобы мы там пошумели? Ну, может, потрогали кого-нибудь?

– Уверена, что он имел в виду именно то, что сказал.

– Почему?

– Потому что в прошлый раз это было испытание, – Кризалис наклонилась поближе и постаралась говорить как можно более убедительно. – Мы должны были показать, что можем самостоятельно принять правильное решение. И теперь мы должны сделать то же самое. Только в этот раз мы должны показать, что можем держать себя в руках и не испортить все. Понимаешь?

– Понимаю, – весело кивнула Имаго. – Я умею быть незаметной. О, это я умею лучше всех!

Кризалис улыбнулась. Ей действительно очень хотелось, чтобы все прошло гладко, и отец похвалил их всех. Ее отдельно, как старшую, конечно же.

Она посмотрела на идущего впереди единорога. Отец основательно собрался в дорогу. Его тело, обвешанное дорожными сумками, скрывал плащ цвета полуночного неба, расшитый серебряными нитями и бусинами созвездий. На голову он водрузил смешную широкополую шляпу с бубенцами. Кризалис так и не поняла до конца, должны ли были эти вещи защитить его от невзгод в пути, или произвести впечатление на пони, в гости к которым они направлялись.

Потом она оглянулась на процессию за спиной и отметила, что до сих пор не может привыкнуть их новому внешнему виду. Перевертыш был довольно сложным заклинанием, и отец помогал им сотворить его. Без его помощи они не смогли бы как следует представить свой новый облик. И все же результат был более чем успешным.

Сторонний наблюдатель увидел бы группу обычных разноцветных пони, неспешно идущих по полузаросшей лесной тропе. Окружавшие их заросли папоротника отзывались на каждое движение легким шелестом и стрекотом насекомых. Бледный солнечный свет струился прозрачными ручейками меж древесных ветвей, сквозь запахи сырой земли, древесного сока и крошечных цветов, стелившихся ковром под копытами аликорнов. Где-то над головами перекликались невидимые птицы. Лес настороженно дышал, присматриваясь к непрошеным гостям.

Кризалис теперь была одного роста с отцом. Черные пластины и чешуйки, покрывавшие ее тело, превратились в мягкую темно-серую шкурку. Хвост и грива из изумрудных стали ровно-зелеными. Как и все остальные, Кризалис лишилась и рога, и крыльев. Точнее, в реальности они были на своих местах, но морок заклинания надежно спрятал их. Попытка колдовать или взлететь немедленно проявила бы их, разрушив всю маскировку.

Больше всех от этого страдала Инстар. Всю дорогу она плелась в хвосте маленького отряда в облике темно-синей пони. Кризалис заметила, что разглядывая ее рыжую гриву, можно было заметить, как оттенок волос время от времени изменяется. Даже Перевертыш не мог скрыть волшебных эффектов пролитого эликсира.

– Криз, – позвала Ноплиас, кивая в сторону высокого папоротника по правую сторону от дороги. – Мне кажется, Зоия опять отстала. Поискать ее?

– Я посмотрю, – вздохнула Кризалис и отделилась от группы, попутно запрещая Имаго следовать за ней движением копыта.

Это происходило уже третий раз за время пути, и Кризалис ожидала этого. В первый раз Зоия просто остановилась возле диковинного раскидистого дерева, чтобы внимательно рассмотреть всех его обитателей. Потом, во время небольшого привала, она забрела в ближайший болотистый овраг и стала донимать своим присутствием какую-то чешуйчатую многоножку. В результате Кризалис пришлось лезть за ней в сырую нору, прорытую кем-то явно более крупным. Ей оставалось надеяться, что на этот раз Зоия окажется где-нибудь поблизости.

От долгих поисков Кризалис спас новый облик сестры. Ее грива так и осталась серебристо-белой, а вот тело из черного стало нежно-розовым. Обнаружить ее среди горчично-желтых и оливковых стеблей гигантского папоротника оказалось не слишком сложно.

– Зоия, – позвала ее Кризалис, отодвигая с пути растения. – Мы же договорились, что ты будешь отходить только на привалах и… Что?

Зоия обернулась и так посмотрела на старшую сестру, что Кризалис немедленно осеклась и замолчала.

– Тихо. Они услышат…

– Кто услышит? – перешла на шепот Кризалис, подходя ближе.

Она осторожно выглянула из зарослей в ту сторону, куда указывала Зоия.

За папоротниками начинался склон холма, уходящий вниз. Там, за редеющей линией деревьев, пролегала дорога, достаточно широкая, чтобы несколько пони могли пройти по ней в ряд. На расстоянии нескольких десятков шагов вдоль нее были вбиты невысокие колья с намотанными на них обрывками тряпицы. Кризалис решила, что их можно поджигать ночью, как свечи. Для аликорнов ночная темнота никогда не была помехой, а вот отцу требовался огонь или магия, чтобы видеть во мгле. Должно быть, ходящие здесь пони так освещали себе путь.

Те самые пони, которые расположились на повороте дороги. Кризалис затаила дыхание, разглядывая их. Другие пони. Кто-то помимо сестер и отца.

Они были разного роста. Цвета их шкур были преимущественно неброскими – серые, коричневые, рыжеватые. Большинство было закутано в плащи из грубой мешковины и нагружены сумками на боках или спине. В движениях пони читалась нервозность. Будто они все время… боялись чего-то?

Их немногочисленные деревянные повозки стояли кольцом на обочине. Пони поменьше старались оставаться внутри этого круга. Более крупные пони, тела которых защищали грубые доспехи из темного железа, обходили его по кругу. И сейчас один из них – бежевый, с рыжей гривой, выбивающейся из-под шлема – стоял и внимательно смотрел как раз в ту сторону, где прятались сестры.

– Думаешь, заметили? – с досадой спросила Зоия.

Страж каравана качнул головой и повернулся в другую сторону. Он все еще высматривал опасность, но его взгляд отдалялся. Другие пони начали собираться вокруг него. В воздухе повисло напряжение. Кризалис почувствовала что-то неладное.

– Кризи, – Зоия прикрыла глаза. – Сейчас…

Ей стоило всего на мгновение отвлечься от наблюдения за караваном, как что-то крупное и темное с треском вывалилось из леса. Сначала Кризалис толком ничего не поняла. Ком зеленовато-бурой шерсти, размером больше любой из повозок на обочине, устремился к каравану. В десятке шагов от него появился второй. Потом третий.

Время будто замедлилось. Что-то изменилось в сознании Кризалис. В мгновение ока она смогла охватить всю картину происходящего и каждую деталь в отдельности. Мощные, шерстистые тела хищников, желтые когти и полные клыков пасти. За темным мехом не видно глаз, только торчащие острые иглы, бегущие грядой от лба каждого зверя, по выгнутой спине и до кончика хвоста.

Крики ужаса.

Хрупкие пони в плащах, сжавшиеся в центре круга из повозок. Пони в доспехах, разбившись на пары и тройки, храбро встают на пути зверей. Мгновения до того, как они столкнуться. Кризалис вдруг четко увидела будущее невиданной для нее доселе драмы. На кого прыгнет первый из зверей. Какие будут потери от первого удара. Сколько продержится последний пони.

Если оставить все как есть, пони не выстоят и нескольких минут. Это она знала точно. Оставалось только решить, что же ей делать сейчас. Краем глаза она видела выражение лица Зоии, но не могла разобрать, гложут ли ее те же сомнения.

«Ответственность», беззвучно прошептала Кризалис. Она выделила для себя самого крупного и быстрого зверя. Ее рог уже готов был сфокусировать магию.

– Не двигайтесь! – грянул голос, когда-то шептавший ей первые в жизни слова.

Отец.

Папоротник по левое крыло Кризалис испарился. Ослепительно-желтый луч, оставляющий на своем пути симметричные паутинки дыма, коснулся уже поднявшегося в воздух лидера стаи. Та же цель, которую отметила Кризалис.

Свист сжатого пламени. Оглушительный хлопок. Чудовища просто не стало. Ошарашенных воинов пони осыпало клочками паленой шерсти.

Звери не останавливались. Еще один хлопок. Ближайший к краю леса хищник лопнул.

Кризалис с замиранием сердца смотрела, как третий прыгает на группу пони. Его когти не успели коснуться земли. Пони с рыжей гривой, едва не заметивший сестер, лягнул зверя в морду. Треск клыков, грохот падающего тела. Секундная передышка. Хищник с ревом поднялся на ноги. Его движения стали осторожнее, и это сделало их еще более угрожающими.

Пони был так мал по сравнению с чудовищем. Так слаб, почти беззащитен. И все же он сражался, даже когда у него не было шансов.

Не было, если бы в следующую секунду нависший над ним зверь не превратился в дым. Занесенная для удара лапа исчезла. Кончики когтей, не задетые янтарным лучом, упали на землю перед его копытами.

Звенящая тишина накрыла лес.

Хищников больше не было. Стражи каравана и укрывшиеся за повозками пони не смели шевельнуться. Им требовалось время свыкнуться с тем, что неминуемая гибель только что прошла стороной.

Кризалис поняла, что тоже не может заставить себя двигаться. Она смотрела на отца, стоящего на склоне холма. Во время тренировок ей множество раз приходилось видеть, как он творит магию. Сейчас все было по-другому. По-настоящему. Отец выглядел воинственным и как никогда могущественным.

Его рог все еще сиял. Но, вместо смертоносного луча, он просто заставил подняться лежащую на земле шляпу и вернуться на свое место. Отец снова стал напоминать обычного пони. Жесткость и напряжение исчезли с его лица. Он выдохнул, поправил зубами сбившийся плащ и направился вниз с холма.

Следуя примеру отца и сестер, Кризалис выбралась из зарослей. Зоия не спешила. Она посмотрела на сестру неожиданно виноватым взглядом.

– Идем, – поторопила ее старшая.

– Я…

– Не волнуйся, – поспешила успокоить ее Кризалис. – Они сейчас напуганы гораздо больше, чем мы.

Зоия только вздохнула и вынырнула из папоротника.

Отец уже добрался до каравана и теперь разговаривал, судя по всему, с его предводителем. Точнее, предводительницей. Караваном руководила престарелая пони с седой гривой, за спиной которой прятались несколько разноцветных жеребят.

Оцепенение спало. Кобылицы, укрывавшиеся за повозками, немедленно бросились к воинам. Некоторые стражи радостно обнимались, осознавая нежданное спасение. Кто-то просто сел на траву, разглядывая клочки паленого меха. Несколько воинов подбежали к рыжему пони, стали обеспокоенно расспрашивать его. Кризалис с удивлением обнаружила, что туда же направились Инстар и Нимфа. Первая что-то восторженно говорила, но рыжий стражник смотрел на нее совершенно непонимающим взором. Нимфа же просто стояла рядом и рассматривала то ли самого воина, то ли его доспехи.

Ноплиас осталась возле отца. Она постоянно пыталась наклонить голову так, чтобы видеть маленьких пони, но жеребята успешно избегали ее ледяного взора.

Кризалис заметила Имаго как раз в тот момент, когда она возникла рядом с одним из преходящих в себя воинов. Весело ухмыльнувшись, она протянула копыто и легко ткнула его в бок, под пластину доспехов.

– Э!.. Что?

Когда страж обернулся, Имаго уже не было рядом. Она оказалась между Кризалис и ахнувшей от неожиданности Зоией.

– Я говорила тебе… – Кризалис хотела выглядеть грозной, но широкая улыбка Имаго совершенно обезоружила ее. – Ладно. Только больше так не делай, хорошо?

– Хорошо, – подозрительно поспешно согласилась младшая сестра.

---

Поселение пони оказалось совсем не таким, как думала Кризалис. За всю жизнь ей приходилось видеть только невзрачную башню отца или давным-давно брошенные кем-то руины, ныне поросшие кристаллами. Город, по сравнению с башней, казался большим, а по сравнению с руинами – очень оживленным. Он стоял на возвышении, окруженный искусственной поляной и кольцом крепких стен, сложенных из грубо отесанных камней. Деревянные вышки, выстроенные с относительно равными интервалами вдоль всей стены, не позволяли подойти к городу незаметно. А толстые ворота из темного дерева способны были удержать лесных хищников снаружи.

Когда они вошли в поселение вместе с караваном, Кризалис как следует разглядела их. И немедленно вспомнила колоссальных червей, живущих за северным склоном. Пожалуй, они бы эти ворот даже не заметили.

Внутри поселение выглядело гораздо гостеприимнее. Город напоминал паутину больших и маленьких улиц, вдоль которой громоздились разномастные деревянные и глинобитные дома. По сравнению с отцовской башней, все они были очень низкими, не выше двух этажей. Похоже, пони сами придумывали облик своего жилья. Поэтому некоторые дома выглядели шаткими, ненадежными, или просто странными, тогда как другие были весьма прочными и солидными. Но все они были так или иначе украшены чем-нибудь. Высушенные цветы всевозможных оттенков, незамысловатые росписи на стенах и над дверьми, выполненные примитивной краской. Небольшие садики, втиснувшиеся между домами. Пони всеми силами старались сделать свой город уютным, возможно, чтобы не вспоминать об опасных лесах вокруг. Нити улиц сходились в центре, на площади у самого высокого здания. Трехэтажный дом выглядел почти дворцом на фоне остального поселения. Его окружал собственный сад, и весь первый этаж был оплетен плющом. У его дверей и закончилось маленькое путешествие аликорнов.

На город опускался вечер, и они решили переночевать здесь. Глава общины, старый друг отца, отдал в их распоряжение третий этаж. Сейчас старый пони беседовал с единорогом с глазу на глаз где-то в доме, и сестры были предоставлены самим себе. Кризалис должна была приглядеть за остальными, но, кажется, они все достаточно устали за день, чтобы беспокоить ее. Поэтому она позволила себе просто остаться на балконе и смотреть на город.

– Кризи?

Она обернулась, уже зная, что Зоия стоит рядом.

– Можно с тобой побыть?

– Конечно, – удивилась Кризалис.

Ее сестра прилегла на деревянный пол, устланный толстой ворсистой тканью. Несколько минут они просто рассматривали окрестности. Кризалис отметила, что в городе, как и в караване, большинство взрослых пони темных или просто неприметных цветов. А вот среди жеребят встречаются более яркие раскраски. Она решила, что спросит об этом отца. И еще о том, почему здесь нет ни одного пони с таким же черным панцирем, как у нее.

– Кризи, – снова подала голос Зоия. – Я хочу поговорить.

– Да?

– Кризи… Я… – младшая сестра замешкалась. – Я знала, что произойдет.

– Когда? – озадаченно спросила Кризалис. – Ты о чем?

– В лесу, – выдержав паузу заговорила Зоия. – Я знала, что звери там. Услышала их сердца, их дыхание. Знала, что они охотятся.

– Ты… знала, что они нападут?

Зоия кивнула.

– И не предупредила?

Снова кивок.

– Почему?

– Мне было… – Зоия сглотнула. – Интересно. Интересно, что будет дальше.

– Интересно посмотреть, как эти чудовища нападут на пони? – Кризалис поняла, что должна ужаснуться. Но почему-то жалость к своей сестре была сильнее.

– Это очень плохо, да?

– Папа бы не одобрил, – ответила старшая сестра.

– Но почему? – вдруг вскинулась Зоия. – Ведь, когда змея съедает мышь, мы спокойно наблюдаем, потому что ни мышь, ни змея – не одни из нас. Это просто движение жизни. Мы на них не похожи на самом деле. И папа тоже не похож. У него есть рог, а у них нет. Они как те птицы, помнишь? И мы, и они умеем летать, но мы разные. Почему?

– Я… – Кризалис на самом деле не знала, что ей ответить, и это обеспокоило ее гораздо больше, чем признание Зоии. – Я не знаю. Пожалуйста, не говори никому то, что ты сейчас рассказала, ладно?

– И ты никому не скажешь?

– Нет, не скажу.

Они замолчали. Кризалис смотрела на бредущих к своим домам пони. Одиноких, пары, группы, с жеребятами и без. Большинство из них выглядели вполне счастливыми, будто и не было стен, башен, опасного леса, неведомых чудовищ за северным пиком. Возможно, они просто не знали об этом. Возможно, о том, как велик и опасен большой мир, было ведомо только ее отцу и сестрам.

Ей стоило только подумать об этом, как взгляд зацепился за яркое пятно на улице. Пони с белоснежной шкуркой и переливающейся сине-голубой гривой. Облик Нимфы оказался самым экстравагантным из всех. Должно быть потому, что она знала лучше других, как хочет выглядеть.

Оглядевшись, Нимфа направилась к зданию, где расположились сестры. Потом она заметила Кризалис и Зоию на балконе и зашагала быстрее. В ее движениях явно читалась нервозность. Кризалис решила, что и с ней она тоже поговорит. Но не раньше, чем найдет отца.

---

Отца нигде не было. Кризалис обошла весь дом, но никто не мог ей помочь. Местные пони были очень вежливы и доброжелательны, однако ничего не знали. Ноплиас и Инстар улеглись спать. Нимфа пробормотала что-то про вечернюю прогулку и постаралась исчезнуть из ее поля зрения. Имаго вообще нигде не было видно, и Кризалис боялась, что она может натворить чего-нибудь.

В конце концов, ей пришлось выйти на улицу. Вечерний воздух в городе был гораздо теплее, чем в горах. Пахло деревом, горящим маслом уличных ламп и неизвестной ей, но вкусной едой. Кризалис обнаружила, что полумрак чужого поселения кажется ей очень уютным.

Она углубилась в прилегающий к большому дому сад, когда звуки заставили ее остановиться. Настороженно выглянув из-за дерева, она обнаружила на крыльце ближайшего дома нескольких пони разных возрастов. Кризалис знала, как называется их занятие. Отец говорил, что это «песня». Пони пели довольно громко, рифмуя незамысловатые слова, так удачно ложившиеся на простой, веселый мотив.

Потом Кризалис поняла, что знает одну из пони. Имаго сидела в обнимку с пронзительно-желтым жеребенком и пела вместе со всеми. Ее голос был явно непривычен к подобному, и ей не хватало дыхания, чтобы вытянуть все ноты. Но каждое ее движение, вздох и взгляд выражали неподдельное счастье. Кризалис замешкалась. Отец просил их не общаться с пони, но Имаго выглядела такой радостной…

Ее остановило то, что она не одна наблюдала за сестрой. Отец был всего в нескольких шагах от нее. Он внимательно смотрел на поющих пони и, кажется, тихо гудел в ритм.

– Пап, – тихо позвала его Кризалис, придвигаясь ближе. – Что ты делаешь?

– Хмм? – прогудел в ответ единорог, совсем не удивившись ее присутствию. – Наблюдаю.

– Ты же сказал нам не общаться с пони… Это было еще одно испытание?

– Что? Нет, нет, – негромко усмехнулся отец. – Я был очень серьезен, когда просил вас. Но, раз уж Имаго нарушила мой запрет, почему бы не посмотреть, что будет дальше?

– Знаешь, пап, мне иногда кажется, что для тебя каждый момент жизни – это просто эксперимент, – Кризалис с опаской подтолкнула разговор к тому, что беспокоило ее больше всего.

– Да, можно и так сказать, – неожиданно согласился отец, продолжая наблюдать за пони. – Когда что-то идет не так, как нам хочется, мы обычно гневаемся, или впадаем в отчаяние. Но, ни то, ни другое не помогает нам. Эти чувства не несут ничего, кроме лишней боли. Поэтому я взял за правило работать с тем, что имею. Наблюдать за ситуацией, стараться обратить ее на пользу. Это сильно облегчает жизнь.

– А мы? – Кризалис позволила щемящему чувству внутри покинуть грудную клетку вопросом. – Мы тоже для тебя эксперимент? Как и все остальное?

Единорог все еще улыбался.

– Кризи, я сам для себя эксперимент большую часть времени…

– И они? – Кризалис кивнула в сторону пони.

– И они, пусть это не удивляет тебя. Даже несмотря на то, что когда я был жеребенком, для меня не было ничего более теплого и родного, чем семья и племя. Желание лучшей жизни для них двигало моей собственной столько лет, что я и не упомню. Но это не значит, что я люблю их больше, чем вас, Кризи. Посмотри на Имаго. Мы можем жить вместе.

Пони допели и теперь просто смеялись. Имаго хохотала над чем-то вместе со всеми, что-то спрашивала. Ей улыбались.

– Несмотря на рог, я тоже пони, – твердо произнес отец. – И ты, под твоей броней, тоже, Кризи.

Она ничего не ответила.

– Знаешь, я давно не слышал песен своей родины, – будто невпопад сказал единорог.

– Это… твой родной город? – изумилась Кризалис.

– Нет, конечно, нет. Поселение, в котором я вырос, находится далеко отсюда. И, думаю, сейчас оно выглядит гораздо более впечатляюще, чем это. Но к созданию этой колонии я приложил копыто. Здесь все еще поют песни, которые сюда принес я. Посмотри, – в голосе единорога появились теплые ноты. – Здесь стало рождаться больше жеребят ярких цветов.

– Это что-то значит?

– Больше, чем может показаться, – взгляд отца затуманился, словно он смотрел куда-то в глубины собственной памяти. – Когда я начал свой путь, все пони были темного и неприметного цвета. Жили в землянках или примитивных хижинах маленькими, разобщенными племенами. Я и сам, как видишь, вполне серого цвета. Но мы научились договариваться между собой, осознали, что вместе проще противостоять хищникам и стихиям, а мои изыскания в древних руинах позволили строить гораздо более безопасные города. Тогда я заметил, что у новых поколений, родившихся в более счастливых местах, шкурки ярче и разнообразнее. Так я понял, что мы, пони, не менее магические существа, чем диковинные лесные чудовища. Мы остро чувствуем, как меняется мир вокруг нас, и сами становимся под стать ему.

– Тогда почему мы с сестрами такие? – решилась спросить Кризалис. – Мы все черные. Ну, кроме Плии. Потому что мы родились в опасном месте?

– Не совсем так. Как и мой рог, ваш цвет и ваш облик – это метки судьбы. Мы родились с силой, которой обделены остальные пони. Им нужен защитник. Поэтому магия вызвала к жизни и меня, и вас.

– И мы здесь, чтобы это понять? – глядя на сестру, Кризалис почувствовала, как ее собственная тревога отступает.

– Для начала я хотел, чтобы вы просто увидели своих родичей, – ответил единорог. – Но, похоже, вас не удержать. Пойдем.

Они растворились в полумраке сада, оставив Имаго веселиться с новыми друзьями. Похоже, им действительно было весело вместе. Кризалис бросила еще один взгляд сквозь листву на пони. Будут ли они так же улыбаться ей, когда увидят ее настоящий облик?

Едва заметная тропинка через сад привела их к задней двери большого дома. Темные заросли плюща скрывали от сторонних взглядов нишу, в которой она притаилась. На двери не было каких-либо замков, но Кризалис сразу увидела ее сходство с дверью отцовской подземной мастерской. Отец открыл ее прикосновением рога к маленькому округлому кристаллу в центре.

Широкая лестница уходила куда-то в темноту. Кризалис могла различить арку глубоко внизу. Вопреки ее ожиданиям, оттуда не пахло сыростью или затхлостью. Внизу было сухо и тепло. Она отметила, что, в отличие от деревянных строений на поверхности, в подвале все было из гладкого серого камня и окрашенного в его цвет железа. Это навело ее на мысль, что подвал был построен кем-то совсем другим. И в другие времена. Похоже, пони создали свое поселение вокруг него.

Кризалис перевела взгляд на идущего впереди отца. Огонек на кончике его рога освещал им путь. Она размышляла, что же именно он имел в виду, когда говорил, что приложил копыто к созданию этой колонии. Ступени под ногами неожиданно закончились, и она оказалась перед второй дверью. Отец открыл ее так же легко.

Сквозь открывающиеся створки проскользнуло мягкое голубое сияние. Небольшая комната была наполнена им. Его источником был большой кристалл, водруженный на металлический постамент в центре. Продолговатый камень из хаотичных граней был едва ли не выше Кризалис в ее истинной форме.

– Последний раз я видел его несколько лет назад, – голос единорога неуловимо изменился. – Светит все так же ярко. Как в тот день, когда мы принесли его с севера.

– Я видела такие в лесу, – Кризалис обошла кристалл по кругу, оставляя отпечатки копыт на толстом слое пыли на полу. – Он оттуда? Из руин?

– Нет, мы нашли его гораздо дальше, – отец бережно прикоснулся к кристаллу. – Пока что это была самая рискованная экспедиция на север. Мы принесли его сюда, в это убежище, оставив в качестве стражи маленькую общину. И вот, взгляни, какой город вырастил из нее старина Грим Снаут.

– Грим Снаут?

-Хозяин дома в котором мы остановились, – единорог едва заметно улыбнулся своим воспоминаниям. – А так же глава этой общины и один из самых давних моих компаньонов. Он немного скряга по своей природе. К тому же, он очень дорожит кристаллом. Мне пришлось долго уговаривать его отдать мне этого красавца, несмотря на то, что это я когда-то доверил его ему.

– Мы собираемся его забрать, – Кризалис скорее подчеркнула, что поняла намерение отца, чем спросила.

– Именно, Кризи, – отец заговорил с энтузиазмом, которого она не слышала с тех времен, когда ее сестры неожиданно решили покинуть колыбель все вместе. – Я хочу, чтобы следующие поколения жеребят пестрели всеми цветами радуги. Нам с вами это под силу, и этот кристалл нам поможет. Но для начала нам потребуется сделать еще кое-что.

Кризалис поняла, что слишком долго смотрит в глубину сияющего камня. Ей показалось, что она слышит шепот голосов на смутно знакомом языке. Стоило ей моргнуть, как шепот исчез.

И факты начали складываться в ее голове в картину.

– Черви из северного леса, – медленно произнесла она.

– Иногда твоя проницательность удивляет даже меня, – весело отозвался отец. – Вскоре мы отправимся на охоту.

---

Лес выглядел угрожающим с высоты северного склона их родной горы. Кризалис обнаружила, что вблизи он даже не собирался становиться дружелюбнее. Она не могла сказать, что испугалась. После шока рождения, она знала страх как неприятное беспокойство где-то на подкорке, которым можно было пренебречь в большинстве случаев. Но оно регулярно предупреждало ее об опасностях, и, кажется, настало время прислушиваться к нему.

Под темным пологом листвы скрывался совершенно иной мир зеленого полумрака и тревожных звуков, по сравнению с которым южные леса вокруг города пони выглядели светлыми и дружелюбными. Здесь не было дорог, потому что не было никого, кто пользовался бы ими. Переплетения огромных корней вздымались из морей вязкой грязи и разноцветных мхов. Цветы всевозможных оттенков и форм соседствовали с толстыми черными лозами, усеянными ядовито-зелеными шипами. Диковинные деревья и гигантские папоротники жадно пили соки болотистой почвы. Густой, сырой воздух дрожал беспрестанным гулом всевозможных насекомых.

Кризалис искренне радовалась, что здесь ей не нужно было скрываться под личиной мягкого пони. Ее твердая броня, сильные крылья и пульсирующий магией рог придавали ей уверенности, которой так не хватало во время похода за кристаллом.

Ее сестры держались нестройной группой вокруг нее. Инстар упрямо не хотела опускаться на топкую землю, перелетая от одного вздыбленного корня до другого. В ее движениях было что-то мстительное, словно она все еще отыгрывалась за необходимость прятать свои крылья несколькими днями ранее. Зоия пребывала в своем странном тихом возбуждении и стремилась рассмотреть каждое встреченное растение и существо. Имаго скользила из одной тени в другую, праздно распугивая больших ленивых жуков к неудовольствию Зоии. Ноплиас взялась идти первой и теперь рассекала мшистую трясину невозмутимым багряным острием. Нимфа держалась ближе к отцу. Кризалис ожидала увидеть на ее лице обычную брезгливость, но ее сестра была непривычно задумчива. Ее мысли блуждали где-то далеко.

Сама Кризалис и ее отец оказались в предполагаемом центре разрозненного отряда. Тело единорога от копыт до шеи защищал почти скрытый дорожным плащом наряд из чешуи неизвестного животного. Кризалис прежде не видела отца в подобном облачении. Ее саму мало заботили превратности пути. Подумав об этом, она опустила взгляд. В мутно-желтой воде, поднимавшейся чуть выше ее копыт, шевелилась неведомая ей жизнь. Существа, напоминающие рептилий и насекомых одновременно, разбегались с ее пути. В отличие от Зоии, она думала прежде всего о том, опасны ли они для отца и сестер.

– Эй! Я нашла эту штуку! – голос Инстар пронзил влажный воздух леса, подняв бурю резких, каркающих голосов местных птиц.

Инстар сделала круг над сестрами и снова нырнула в полумрак ветвей. Имаго немедленно сорвалась с места, взмахнула крыльями и устремилась за ней. Остальные аликорны остались с отцом, лишь прибавили шагу.

Лес исторг их из своей темной утробы без предупреждения. Не было просветов. Заросли просто оборвались, открыв взглядам сестер циклопический монолит, окруженный глубокими бороздами в земле. Несомненно, когда-то это была четырехугольная башня из камня и железа. Ее каркас и стены теперь были поглощены дымчато-голубой толщей ветвящегося кристалла. Беглого взгляда было достаточно, чтобы заметить остатки этажей, лестниц, а там, где сохранились напоминания о стенах – и окон. Кризалис поняла, что этот обелиск был некогда чьим-то домом. Она вдруг почувствовала странную печаль. Кто жил здесь? Что с ними произошло?

Стоило задержать взгляд на самом кристалле, как ей снова почудились голоса. Гораздо тише, чем возле отцовского камня в подвале, но все же…

– Мы собираемся ждать червя здесь? – спросила Ноплиас.

– Ждать не потребуется, – отозвался отец. – Мы шли сюда именно для того, чтобы не пришлось ждать.

Поначалу Кризалис полагала, что отец собирается выманить червя из леса с помощью кристалла, хранившегося в городке пони. Однако стоило им отправиться в путь, как все ее измышления пошли прахом. Шепчущий камень остался в отцовской мастерской.

– Имаго, Инстар! Вернитесь сюда! – крикнул единорог и дождался, когда все аликорны соберутся вокруг него. – Вы все помните наши тренировки?

Сестры нестройно кивнули одна за другой.

– Черви остро реагируют на всплески магии. Поэтому я запретил вам колдовать по дороге…

– А нам как раз нужно, чтобы он отреагировал поострее, – вставила Инстар, в нетерпении расправляя крылья.

– Именно. Спасибо, Инстар, – отец продолжил говорить, будто так и задумал, но Кризалис все равно бросила на сестру осуждающий взгляд. – Кристаллы такого размера представляют собой мощнейшие ретрансляторы магической энергии, способные при приложении достаточной силы вызывать эфирные волновые колебания…

Имаго непонимающе наклонила голову на бок. Нимфа раздраженно вздохнула.

– Они… ладно, я позже вам все объясню, – беззлобно усмехнулся единорог. – То, что я описываю формулами, для вас просто дело желаний и ощущений. В общем, нам с вами нужно как следует ударить по этому кристаллу, как по металлическому стержню, чтобы заставить его звенеть.

– И червь услышит звон, – неожиданно хищно прошипела Ноплиас.

– Действуем, как я говорил, – отец обвел аликорнов серьезным взглядом. – Мы не сможем при всем желании уничтожить червя. Нужно провоцировать его на удар. Тогда мы одолеем его с помощью Поглощения. Не раньше, чем он сам атакует.

Кивки, на этот раз более синхронные. Отставала только Нимфа.

– По моей команде… – единорог заставил шляпу подняться с головы. – Сейчас!

Обжигающе яркий луч зародился на острие рога отца и устремился к кристаллу. Кризалис создала свой привычно, на выдохе. Поток изумрудного света присоединился к отцовскому. Через мгновение сестры присоединились к ней. Кристалл ответил нарастающим свечением. В его туманной глубине зародился вихрь мерцающих белых частиц. Их круговорот действительно отзывался звоном. Кризалис едва не потеряла концентрацию, задумавшись, действительно ли она слышит его, или это просто игра ее воображения.

Луч Зоии иссяк первым. Кризалис покосилась на нее, стараясь не сдвинуть свой луч. Ее сестра озиралась по сторонам так, словно хотела расслышать или учуять что-то невидимое.

– Он рядом, – наконец произнесла она. – Я слышу… что-то, что у него вместо сердца…

Отец оборвал свое заклинание, и аликорны последовали его примеру.

– Он не может быть рядом, – скептически заметила Нимфа. – Мы бы давно услышали такую громадину…

Кризалис вдруг поняла, что не слышит ни птиц, ни насекомых. Деревья и вздыбленные корни на другой стороне прогалины расползлись в стороны. Они вовсе не были живыми, как могло показаться на первый взгляд. Из образовавшейся бреши в зеленом частоколе появилась продолговатая безглазая морда червя, окруженная маревом примитивной, дикой магии. Существо, вероятно, даже не осознавало, что создает себе путь с помощью инстинктивного колдовства.

Аликорны затаили дыхание. Чудовище было огромным. Его голова могла бы заполнить два или три этажа отцовской башни, с трудом поместившись в диаметре. Червь издал негромкий низкий звук, и Кризалис почувствовала, как все ее тело содрогается от вибрации. А потом он двинулся вперед, обвиваясь почти бесконечным радужным телом вокруг кристального обелиска.

– Будет не просто, – констатировала Ноплиас. Похоже, только она не потеряла дар речи.

– Помните! Спровоцировать его! – отец отступил на несколько шагов, поднимая вокруг себя защитный барьер.

Они медлили. Даже Кризалис замешкалась, не зная, как лучше действовать. Имаго снова забралась за ее спину, поминутно выглядывая из-за крыльев старшей сестры. Любопытство пыталось взять верх над инстинктом самосохранения. Ноплиас застыла в ожидании боя, Зоия – в благоговейном оцепенении, Нимфа – охваченная отвращением.

– Да какая разница! – Инстар сорвалась с места. – Чем оно здоровее, тем громче упадет!

Она решительно направилась в сторону исполинского червя. Чудовище, похоже, было больше занято обнюхиванием кристалла, нежели мелкими существами у его подножья. Инстар зависла в воздухе прямо перед пастью и, не долго думая, нанесла удар. Ее магический луч сорвался с рога, превратился в широкую сверкающую ленту и врезался в чешуйчатое тело гиганта. Инстар не жалела сил. Ее удар с шипением вспорол мерцающий ореол инстинктивной магии червя. На радужной чешуе появилась темная полоса. И только.

Червь остался совершенно невредим. Однако первая цель была достигнута. Гигант понял, что на него напали, и не замедлил с ответом. Его морда повернулась к Инстар, лепестки пасти распахнулись.

– Ох… – выдохнула она.

Скорость Инстар в воздухе всегда была предметом ее гордости. Теперь она стала ее спасением. Устремившись вверх, аликорн едва смогла ускользнуть от черных щупалец, вырвавшихся из пасти червя. Не найдя цели, они немедленно втянулись обратно, укрывшись за прочными створками челюстей.

Оцепенение улетучилось.

Аликорны взмыли в воздух черной стаей. Кризалис старалась держать сестер в поле зрения, но это получалось с большим трудом. Они вступили в бой без какого-либо четкого плана, просто кружили вокруг червя и наносили один удар за другим. Их лучи плясали по шкуре зверя, расписывая его перламутровое тело хаотичным узором подпалин.

Червь ревел. Его ответные выпады были недостаточно быстрыми, но удерживали аликорнов на дистанции. Ореол его магии начал разрастаться, желая отогнать врагов от тела хозяина. Кризалис зашла на очередной круг, и кончик ее крыла зацепил жар ауры червя. Идея пришла сама собой. Развернувшись, Кризалис погрузила свой рог в кипящее колдовское марево и вспомнила алгоритм Поглощения.

Ей показалось, что мир потонул в ослепительной белизне. Вспышка боли отшвырнула ее в сторону, и она едва удержалась в воздухе. Природная магия червя была слишком неосознанной, слишком неуправляемой.

Она поднялась выше, взмыла над сражением. Сердце отстукивало бешеный ритм. Ее мысли метались в поисках хоть какого-то выхода. В этот момент ее разум сам, без предупреждения, перешел в то странное состояние, которое накрыло ее во время наблюдения за караваном.

Кризалис немедленно начала видеть, как беспорядочны траектории ее сестер, как неэффективны их удары. Она тут же выделила типичные движения червя, запомнила скорость его реакций, перебрала варианты дальнейшего развития событий. Не найдя лучшего решения, она спикировала к отцу, попутно отмечая, сколько это займет времени, сколько заходов успеют сделать сестры и сколько сил потратят впустую.

– Он не атакует магией, – Кризалис поняла, что ее голос дрожит от возбуждения.

– Вижу, – отозвался единорог, внимательно наблюдая за битвой.

– Он вообще способен на это?

– Способен. Мы недостаточно разозлили его, – отец на мгновение замолчал, а затем указал копытом в сторону червя. – Хотя, мне кажется, сейчас получится.

Кризалис проследила за его жестом. Траектория движения одной из ее сестер изменилась. Зоия свернула с пути и рванулась прямо к открывающейся пасти червя. Бурлящий магический ореол исказил ее силуэт. Кризалис помчалась к ней, направляя все силы в крылья. В тот момент ей казалось, что ее сестра обезумела.

Она не успела. Как и червь. Его челюсти уже распахнулись, когда Зоия остановилась. Вокруг ее рога в один миг разросся шар дрожащей энергии. И обрушился в пасть чудовища.

Оглушительный рев. Треск кристалла, гулкие удары исполинского тела. Дымящаяся пасть снова исторгла плети языков, но теперь их кончики сияли ядовито-зеленым светом. С громким хлопком это свечение превратилось в потоки направленной энергии. Ярость червя материализовалась магическими лучами. Они беспорядочно метались из стороны в сторону, рубя деревья и прожигая черные борозды в земле. Кристаллический обелиск же рассеивал каждый касавшийся его луч.

Обожженная аурой чудовища и истратившая много сил Зоия не могла вовремя уйти из-под удара. Инстар оттолкнула ее в сторону, оказавшись на пути смертоносного потока.

– Давай теперь потягаемся, червяк! – бросила она вызов.

При всей нелюбви к занятиям и рутине, Инстар была далеко не слаба в магии. Она выучила Поглощение не хуже сестер. Ядовитый луч коснулся ее тела, окутал ее. А потом сжался, истончился, привязался нитью к ее рогу. Аликорн инстинктивно рванула на себя, словно играла с червем в перетягивание магического каната.

– Поглощение! Все вместе! – выкрикнула Кризалис, подхватывая луч червя вместе с Инстар.

Сестры перехватили оставшиеся лучи. Червь испустил протяжный жалобный вой, осознав себя пойманным в ловушку. Крылатые черные кобылицы, такие маленькие и незначительные по сравнению с ним, победили колосса. Его магические лучи больше не принадлежали ему. По ним его сила утекала в тела аликорнов.

Кризалис открыла себя потоку энергии. Ощущения были совсем другими, чем во время тренировки. Сила отца была похожа на обжигающее дыхание льда – ровная, контролируемая, но опасная. Первобытная мощь червя была огненной, яростной. Кризалис даже прищурилась, как если бы наклонилась слишком близко к зажженной печи. Тяжелая, кипящая, не привыкшая к оковам магия древнего мира. Кризалис впустила ее в себя, силой воли заставив утихомириться и подчиниться. Ее тело дрожало от напряжения и незнакомой мощи. Радость победы, упоение силой, и…

Свобода. Бесконечный лес. Голод. Движение. Одиночество. Закаты, которые никогда не приходят в одно и то же время.

…Голоса, кричащие что-то на языке, которого она не знала, но который был ей знаком…

Кто я? Что я?

– Что? – закашлялась она. – Что это?

Поток иссяк. Она даже не заметила.

Кризалис опустилась на землю и сложила крылья. Ее ноги едва не подкосились, но она заставила себя стоять. Ее чувства пребывали в смятении. Вместе с силой она, похоже, зацепила едва осознанные чувства самого чудовища. И, к своему ужасу, обнаружила в них нечто знакомое. Тяжело дыша, она подняла голову, пытаясь найти взглядом червя, но нигде не видела его.

В конце концов, она увидела столпившихся возле обелиска сестер и направилась к ним. Аликорны внимательно разглядывали что-то на земле.

– Зои, как ты додумалась? – Имаго едва не прыгала на месте. – Как ты его!

– Я… не знаю, – покачала головой Зоия. – Я просто стала видеть то, чего не видела раньше. Как-будто в моей голове жил кто-то еще, кто подсказывал, что делать. И показал мне его слабое место.

Подошедшая Кризалис посмотрела на сестру. Значит, не только с ее мыслями происходили странные вещи.

– Что стало с червем? – спросила она.

Ответ пришел сам собой. Под ногами аликорнов извивалось маленькое лиловое тельце, длиной не больше полушага пони. Его чешуя была гораздо темнее, отростки на теле почти исчезли, а челюсти бессильно хлопали в воздухе. Но, вне всякого сомнения, это и был исполинский червь.

– Мы сделали его таким? – Кризалис ошарашено обвела взглядом сестер.

Никто из них не ответил ей.

– Он потерял всю магию и, вероятно, вернулся в свое изначальное состояние, – негромко произнес отец, входя в круг. – До того, как начал кормиться кристаллами.

– Так, значит, он может снова вырасти? – посмотрела на него Кризалис.

– Возможно…

– Тогда мы должны разделаться с ним, – ровным голосом проговорила Ноплиас.

Червь будто услышал ее и начал извиваться еще сильнее, стремясь уползти. Инстар наступила на кончик его хвоста, получив в ответ гневный визг.

– Да, – поддержала она сестру. – Добьем его пока он еще слаб.

– Такая мерзость не должна вырастать такой большой, – добавила Нимфа. – Не стоит давать ему второй шанс.

Отец молчал. Кризалис поняла, что он наблюдает за сестрами.

– Я не согласна, – выступила вперед Зоия. В ее голосе появилась неожиданная твердость. – Он не сделает никому зла еще очень много лет. Мне кажется, он и сейчас не делал…

– Ох, да ладно, – закатила глаза Инстар. – Ты же сама его свалила.

Зоия отвернулась вместо ответа. Несогласие одной из сестер привело всех в замешательство.

– Кризи, – Имаго ухватила зубами локон ее гривы и легко потрепала его, стремясь обратить на себя внимание. – Скажи им.

Все взгляды немедленно обратились на старшую сестру.

– Пап?

– Ты слышала их, – взгляд единорога стал очень серьезным. – Решение за тобой.

– Добьем его, – оскалила зубы Инстар.

– Согласна, – кивнула Ноплиас.

– Нельзя оставлять, – вторила ей Нимфа.

– Я против, – покачала головой Зоия.

– Я… – Имаго еще раз посмотрела на старшую сестру. – Я тоже не хочу. Мы ведь уже победили.

Кризалис уперлась взглядом в извивающееся на земле тело. Червь выглядел неприятно. Он не умел разговаривать. Его рудиментарный разум едва осознавал себя на пике роста, а сейчас, должно быть, и вовсе свалился в пучину животных инстинктов… И все же, Кризалис услышала что-то, поглотив его магию. Будто, сложись все по-другому, она могла бы даже… понять это существо. Она не представляла, как можно понять что-то настолько чуждое, но не могла подобрать другого имени этому чувству.

– Нет, – наконец сказала она. – Нам лучше отпустить его.

– Но… – начала было Инстар.

– Инси, не нужно. Мы отняли у него силу. И мы напали первыми. Чем мы будем отличаться от тех чудовищ, напавших на караван?

Раздосадовано вздохнув, Инстар убрала копыто с хвоста червя.

– Нам стоит возвращаться, – позвал их отец, никак не прокомментировав решение Кризалис. – Судя по всему, вечер сегодня придет довольно рано.

Алкиорны в последний раз посмотрели на червя и двинулись за отцом. Инстар поднялась в воздух. В ее движениях явно читалась нервозность. Ноплиас вернулась к своему привычному спокойствию. Для нее ситуация исчерпала себя, и она просто выбросила ее из головы. Нимфа, похоже, тоже решила забыть о черве, и поторопилась за отцом. Зоия едва заметно улыбнулась. Имаго остановилась на пол пути в ожидании старшей сестры.

Кризалис задержалась возле кристалла. Она понимала, что нужно уходить. Лес не был приятным местом даже днем, а оставаться здесь ночью тем более не хотелось, даже с ее магией и броней. Но мысли о произошедшем упрямо не хотели успокаиваться. То, как изменились вдруг ее мысли во время боя. Разлад между ее сестрами… Но больше всего ее беспокоило то, что побудило ее отпустить червя. Это заставляло ее смотреть в чащу, где уже скрылось побежденное существо. Будто оттуда мог прийти ответ, почему она ощутила в нем что-то знакомое…

III. Страхи

Когда она открыла глаза, было еще темно. Солнце вставало и опускалось, следуя своим неведомым прихотям. Никогда нельзя было с точностью сказать, сколько продлится день. Поэтому, обнаружив за окном серебристую россыпь звезд, Кризалис совсем не удивилась.

Она немедленно почувствовала во рту кислый привкус, преследовавший ее со времен первой охоты на червя. С тех пор аликорны лишили магии еще четырех подобных созданий, действуя все более слаженно. Все черви были неизменно гигантского размера и обладали общим строением, но ни один не был похож на другого в точности. Последний червь, обитавший глубоко в лесу, был гораздо темнее, мог похвастаться мощными зазубренными челюстями и гривой длинных шевелящихся отростков у основания головы. Но, стоило ему лишиться магии, и он превратился в маленькое лиловое существо, подобное самому первому исполину.

С каждым разом Кризалис чувствовала в себе все больше силы. Вместе с грубой, первобытной магией пришли и новые ощущения. Хаотичный пульс внутри рога и неприятный кислый вкус во рту были наиболее частыми. Неясные, беспокойные сны иногда заставляли ее просыпаться среди ночи. Поначалу она решила, что проблема снова была в этом.

Потом она увидела, что возле ее кровати стоит Имаго. Она собиралась разбудить старшую сестру, но ее копыто застыло на полпути, так и не коснувшись панциря Кризалис.

– Кризи, – шепотом позвала она. – Ты не спишь?

– Видимо, нет, – так же тихо ответила Кризалис. – Что случилось?

– Мне опять снились гадкие сны с кричащими рожами… – начала говорить Имаго.

– Это просто сны, – старшая сестра поднялась, собираясь обнять ее. – Папа говорит, что нам нужно время, чтобы адаптироваться к новой силе…

– Подожди, Кризи, я не про это, – запротестовала кобылица, уклоняясь от объятий. – Так вот, как я и говорила, я проснулась и не смогла заснуть, и пошла побродить по башне, чтобы успокоиться. И знаешь, мне кажется, Нимфа пропала.

– Нимфа – что?

– Пропала, – повторила Имаго.

Кризалис моргнула несколько раз. Она бы скорее поверила, что сама Имаго улизнула куда-нибудь среди ночи. Или Инстар тайком отправилась полетать в свете луны, что она уже делала несколько раз, выскользнув из окна.

– Она наверно в мастерской, – предположила Кризалис.

– Папа спит, я видела. А он никого не пускает в подвал без него. Ну, кроме тебя.

– Ладно, пойдем, – вздохнула старшая сестра.

Отец отвел сестрам верхние этажи. Инстар, конечно, заняла место на самом высоком, поделив его с Нимфой. Кризалис и Имаго поднялись к ним, стараясь не шуметь. Дверь в комнату Инстар была распахнута настежь. Кризалис бросила взгляд в дверной проем, чтобы увидеть сестру спящей. Та развалилась на спине и негромко сопела. Тем временем, Имаго толкнула дверь в комнату Нимфы копытом.

– В таких случаях следует стучать, – неодобрительно заметила Кризалис.

– Зачем? Ее и так там нет, – Имаго перестала контролировать свой голос. Инстар в соседней комнате что-то проворчала во сне и перевернулась на бок.

– Да, ты ведь уже заглядывала туда без разрешения…

Кризалис хотела сказать что-нибудь еще об уважении, когда дверь отворилась полностью. В комнате Нимфы царил рабочий беспорядок. Ее постель была явно нетронута. Она даже не ложилась этой ночью. По полу были разбросаны осколки кристалла. В свободное время Нимфа вырезала из них скульптуры с помощью магии. Она могла часами бродить по горам, придирчиво выбирая наименее мутные камни. Во время последней вылазки в леса Нимфа забрала с собой из утопающих в зелени руин большой огненно-красный кристалл. Такие встречались очень редко, поэтому Кризалис совсем не удивил энтузиазм сестры.

Именно этот кристалл стоял на столике посреди комнаты. Только теперь он приобрел совсем иную форму. Кризалис подошла ближе, внимательно разглядывая незаконченную скульптуру. Нимфа вытесала из кристалла встающего на дыбы пони. Плавные обводы тела, развевающаяся грива, нарочито грубые рубленые пластины доспехов. Каждая деталь говорила о чувствах, которые Нимфа вкладывала в свою работу. Кризалис могла поклясться, что уже видела этого пони. Караван, нападение чудовищ. Храбрый пони с рыжей гривой. Нимфа, стоящая рядом с ним. Ее странная вечерняя прогулка, которую она очень путано и неохотно объяснила…

Кризалис обернулась к Имаго, которая праздно гоняла осколки кристалла по полу.

– Ты точно уверена, что Нимфы нет в башне? Ты все обошла?

– Конечно уверена, – серьезный тон сестры заставил Имаго прекратить играть с камешками и отступить на шаг.

Имаго была весьма любопытна. И очень настойчива, если ей чего-то действительно хотелось. Кризалис внимательно посмотрела в ее широко распахнутые зеленые глаза. Имаго не обманывала ее и не преувеличивала. Похоже, дело принимало серьезный оборот. Если отец узнает... Что бы он ни говорил о своем отношении и экспериментах, Кризалис была уверена в том, что он разозлится. Нет, об этом она даже думать не хотела.

– Кажется, я знаю, где она может быть… – Кризалис спешно направилась прочь из комнаты.

– Разбудить всех? Папу? – Имаго немедленно пристроилась рядом с ней.

– Нет! – едва не вскрикнула старшая сестра. – Никому ни слова.

Она боязливо оглянулась на комнату Инстар. Тишина. Ее сестра настолько выматывала себя скоростными полетами после тренировок, что не проснулась бы даже от крика над самым ухом.

– Так значит, это… секрет? – таинственно спросила Имаго.

– Секрет, – подтвердила Кризалис, стараясь не выглядеть виноватой. – Обещай никому не рассказывать.

– Обещаю.

– А теперь обещай по-настоящему.

Имаго растеряно захлопала глазами.

– Нууу… Если чем-то выдам нас, пусть кристалл воткнется в глаз, – неожиданно проговорила Имаго, подняв копыто в воздух. – Обещаю.

Кризалис невольно открыла рот от удивления. А потом негромко рассмеялась и обняла младшую сестру за шею. Она волновалась из-за Нимфы, из-за возможного гнева отца, и из-за того, что ей приходится хранить от него все больше тайн своих сестер. Но смешная клятва Имаго притупила ее тревогу, и она была благодарна за это.

– И как ты только все это придумываешь?

Имаго только хмыкнула и зарылась мордочкой в сияющую гриву старшего аликорна.

– Нам надо сделать это официальной клятвой, – сказала Кризалис.

– Угу, – отозвалась Имаго, начиная дремать в объятиях сестры.

Кризалис подумала, что пора бы возвращаться ко сну. Пусть он и был тревожным последнее время, и аликорны могли долго игнорировать потребность в нем, но без сна они рано или поздно выбивались из сил. Кризалис была уверена, что на завтра Нимфа вряд ли будет выглядеть отдохнувшей. Поэтому она решила, что лучшим временем для разговора будет тренировка.

---

Последнее время они всегда начинали одинаково. Первым делом – отработка совместных действий. Маневры в воздухе, построения, прикрытие друг друга щитами. Синхронные приземления ровным шестиугольником, которое почему-то так нравилось отцу. Во время первых тренировок он много рассказывал им о взаимодействии, поддержке в бою, даже о групповых полетах. Кризалис не могла представить, откуда он мог знать столько потрясающих вещей, не умея летать.

Кризалис совершенно естественным образом оказалась во главе. Она раздавала команды, окрикивала выбивающуюся из строя Инстар, подгоняла отстающую Зоию. Отец в эти дни редко заглядывал на их тренировки, и еще реже участвовал. Все его время занимала работа в мастерской. Поэтому аликорнам в очередной раз пришлось защищаться от воображаемый атак.

Когда им уже переставали требоваться слова, чтобы понимать свое место в строю, сестры спускались на землю и отдыхали. Со временем эта слаженность стала приходить так быстро, что передышка потеряла всякий смысл. Тогда аликорны разбивались на пары и тренировались друг с другом.

– Нимфа, – Кризалис позвала сестру, потягиваясь всем бронированным телом. – Готова?

Она наблюдала за сестрой с самого начала тренировки. Врожденная сила аликорнов и поглощенная магия лесных чудовищ с легкостью позволяли Нимфе держаться наравне с остальными. И все же, в ее движениях временами начинала читаться странная рассеянность, а реакция на долю мгновения отставала.

– Я думала сегодня начать с Зоии, – буднично заметила Нимфа.

– Зоии лучше постоять с Плией, – Кризалис произнесла это достаточно громко, чтобы Ноплиас услышала ее и кивнула. – Она отстает в атаке, а Плия хорошо держит удар.

Словно в подтверждение ее слов Ноплиас развернула магический щит. Силуэт багряного аликорна едва заметно исказился куполом напряженного воздуха.

Нимфа не нашла, что можно было бы возразить. Логика Кризалис была совершенно нерушимой. Инстар и Имаго, обнаружив себя в паре, уже умчались куда-то в сторону скал. Вероятно, там они будут до изнеможения играть в догонялки, так и не сотворив ни одного боевого заклинания. Попытка Нимфы передохнуть с более слабым партнером с треском провалилась, и Кризалис удовлетворенно кивнула сама себе.

– Хорошо, – вздохнула ее сестра. – Начали.

– Защищайся! – подала команду Кризалис, как учил отец.

Она не скупилась на первый удар, при этом внимательно следя, чтобы им поединок и не кончился. Луч изумрудной энергии обвился вокруг ее рога и устремился к Нимфе. На его пути мгновенно вырос перламутровый щит, похожий на покрытую блестящей росой паутину.

Кризалис хищно улыбнулась. Нимфа всегда облекала свои заклинания в изящные формы. Жаль, но это, как правило, не делало их эффективнее. Используя луч как ось, Кризалис метнула вдоль него магический шар. Щит Нимфы брызнул таящими в воздухе осколками. Его создательница уклонилась, инстинктивно взлетев.

Именно этого и добивалась Кризалис. Она немедленно рванула за ней, продолжая атаковать.

– Криз, ты чего? – выкрикнула Нимфа, лихорадочно отражая атаки старшей сестры.

– Отец говорит, что на севере обитает кое-что похуже червей! – ответила ей Кризалис, продолжая резать воздух изумрудными росчерками. – Они не будут церемониться с твоими паутинками, сестра!

Это явно задело Нимфу. Вместо того чтобы создать еще один щит, она нырнула под обжигающим лучом, опалив свою драгоценную гриву. По ее винтовому рогу скользнула голубая искра. В следующий миг Кризалис обнаружила, что влетает прямиком в поток ледяных стрел. Их было слишком много, и они летели слишком часто, чтобы уйти в сторону. Поэтому Кризалис оборвала свой луч и развернула его в многослойный щит.

Первые несколько барьеров ее защиты лопнули под градом ударов. А потом оставшиеся рассек вертикальный удар тонкого, ослепительного луча. Охнув, Кризалис что было сил взмахнула крыльями, падая в сторону. Она успела почувствовать жар раскаленного магией сестры воздуха. Луч не задел ее, но острые льдинки немедленно впились в ее черную броню. Холодные ручейки боли прокрались под панцирь, разлились по конечностям, мешая двигаться.

– Нет, сестрица, так не пойдет, – с неожиданной для себя мстительностью прошипела Кризалис.

Перевернувшись в воздухе, она выжгла застрявшие в панцире стрелы и сотворила новый щит. Нимфа немедленно повторила свою атаку с безупречной скоростью и точностью. Защита Кризалис разрушилась под ударами льда, открывая путь яркому лучу… который соединился с рогом старшей сестры. Кризалис рванула силу на себя, наблюдая на лице Нимфы удивление и испуг в равной степени. Она не собиралась на самом деле поглощать ее силу, просто припугнуть и…

…Маленькая, уютная комната. Масляная лампа, которой гораздо больше лет, чем самому дому и всему городу. Теплый воздух, пахнущий лесными травами и древесной смолой. Красновато-карие глаза…

Кризалис оборвала связь. Все еще не понимая, что же именно она увидела, аликорн воздвигла несколько щитов и оттолкнула от себя, разметав в стороны ледяной град. В два взмаха крыльев она оказалась рядом с оглушенной сестрой. Не дав Нимфе опомниться, она просто врезалась в нее. Магическая дуэль превратилась в простую потасовку.

Сцепившиеся аликорны скрылись среди скал. Нимфа тратила последние силы на то, чтобы поддерживать слабый щит вокруг себя. Это спасло ее от удара, когда Кризалис наконец остановилась и бесцеремонно уронила сестру на камень. Приняв на себя вес бронированного тела Нимфы, защитный барьер лопнул с ледяным треском.

Несколько секунд они просто молчали и слушали тяжелое дыхание друг друга. Кризалис стояла над своей сестрой, ощущая, как ее рот непроизвольно наполняется кислой слюной. Ее разум помимо ее собственной воли пытался вычислить уязвимые места в экзоскелете Нимфы. Вдохнув холодный, ломкий как стекло горный воздух, Кризалис заставила себя успокоиться.

– Что на тебя нашло? – Нимфа глядела на нее с обидой и удивлением.

– Даже не знаю, – Кризалис наклонилась и прошептала над ее ухом. – Лучше расскажи мне, сестра, где ты была этой ночью?

– Что?..

– Ты не ложилась спать. Тебя не было в башне.

– Я… была с отцом, в его мастерской, – немедленно выпалила Нимфа. – Ты же знаешь, что мне нужно придать нужную форму кристаллу, который мы привезли из города.

– Знаю, – согласилась Кризалис, все еще чувствуя ядовитый привкус во рту. – Только отец никого не пускает без своего ведома в мастерскую. А этой ночью он спал.

– Никого, кроме тебя.

– Это не относится к делу. Ты все еще не ответила, где ты была.

– Почему я должна? – огрызнулась Нимфа.

– Потому что я старшая сестра, – с нажимом проговорила Кризалис. – Ты была в городе, так?

Молчание.

– Нимфа, отец не давал нам разрешения туда ходить без него. Потому что…

– Потому что – что? – голос младшей сестры срывался на крик.

Кризалис отступила на несколько шагов и позволила ей встать. Она вдруг осознала, что перестаралась. Почему она вообще решила так поступить? Откуда в ней столько злости?

– Да, я была там, – Нимфа уложила растрепанную гриву магией, даже не осознав этого. – Поэтому ты так разозлилась? Поэтому ты чуть не убила меня, а потом притащила сюда? Хороший фон для лекции об ответственности?

Утес на северном склоне. Раскрашенное белыми мазками перьевых облаков небо. Солнечные лучи, танцующие в брызгах горных рек. Все такой же темный покров леса почти до горизонта, рассеченный неровными кристальными башнями. В нем больше не было исполинских червей, но от этого он вовсе не стал выглядеть приветливее. Тут началась новая странная жизнь аликорнов. Похоже, этот каменный выступ стремительно становился местом серьезных разговоров.

– Я…

– Хорошо, ты поймала меня, – продолжала Нимфа. – Что теперь? Расскажешь отцу?

Кризалис поняла, что на самом деле не думала о том, что собирается делать дальше.

– Не знаю, – честно ответила она.

Тишина. Две тонкие черные фигуры, сложенные из острых углов брони, на фоне пронзительно-голубого неба.

– Прости, – наконец произнесла Кризалис. – Я действительно не знаю, что на меня нашло.

– Ответственность? – нервно усмехнулась Нимфа.

– Должно быть…

– Криз, – ее сестра кивнула в сторону леса. – Там ведь уже не осталось червей.

– Отец говорит, что на севере живет кто-то очень сильный, – Кризалис вспомнила свои слова во время дуэли и поморщилась.

– Тот рогатый гигант, о котором иногда рассказывает Плиа?

– Скорее всего. Может быть, он там тоже не один. Поэтому мы тренируемся, чтобы…

– Чтобы победить и его тоже, как червей, – Нимфа посмотрела на старшую сестру. – Мы превратили их всех в беспомощных личинок. Дальше победим рогатого, и всех, кто там с ним еще живет. Ты не думала, что тогда будет?

– Наверно, эти земли заселят пони, как и хочет отец, – предположила Кризалис. – Построят там города, проложат дороги.

– Нет, ты все время говоришь о других. А что будет с нами?

– В смысле – с нами? – Кризалис непонимающе моргнула.

– Ну, отец занимается своими исследованиями и занимался ими до нашего рождения. Пони живут своей жизнью, строят города, работают в полях, торгуют между собой… А мы? – Нимфа встала и подошла к самому краю обрыва. – Мы сражаемся с чудовищами. Криз, что мы будем делать, когда они кончатся?

– Ты умеешь создавать всякие штуки из кристалла…

– А остальные?

Кризалис ощутила странный холодок внутри. Она жила так, как того хотел отец. До тех пор, пока он был доволен, аликорн не задумывалась ни о чем. Будущее казалось ей чем-то определенным, но она никогда не задумывалась, каким именно оно будет.

– Я уверена, отец подумал об этом…

– Ты никогда не хотела подумать сама? Решить для себя, где и кем ты хочешь быть?

– И поэтому ты сбегаешь в город? – Кризалис вернула разговор к тому, с чего он начался. – Там ты хочешь быть?

– Возможно.

– Хочешь бросить охоту?

Нимфа негромко усмехнулась и столкнула шатающийся камешек с обрыва.

– Криз, ты старше всех нас, и даже ты не задумалась о будущем. Так что, надо признать, вы без меня пропадете. Вдруг эта рогатая штука на севере окажется не только сильной, но и умной. Тогда вам…

Она не договорила. Кризалис подошла ближе и осторожно обняла сестру. Нимфа всегда держалась обособленно от остальных, поэтому жест вышел не таким естественным, как с Имаго. Кризалис напомнила себе о том времени, когда все ее сестры были маленькими черными жеребятами с не затвердевшими до конца панцирями и слабыми крыльями.

– Спасибо, – сказала она. – Не сердись на меня, ладно?

– Хорошо, – Нимфа позволила своему голосу звучать теплее обычного. – Но только если будешь предупреждать, когда в следующий раз захочешь меня убить.

– Обязательно.

Сестры тихо рассмеялись.

– Как его зовут? – спросила Кризалис на волне такого редко эмоционального единения с Нимфой.

– Кого? – в голосе аликорна вновь возникли настороженные нотки.

– Того рыжего жеребца, подобие которого ты создаешь из красного кристалла.

– Ты заходила ко мне в комнату? – Нимфа отстранилась от старшей сестры.

– Чтобы проверить, там ли ты, – немедленно оговорилась Кризалис. – Я ничего не трогала. Просто ты оставила статуэтку на видном месте.

Нимфа вздохнула и столкнула еще один камень.

– Доун Блейз.

– И вы встречались не один раз?

– Реже, чем хотелось бы. Всего несколько ночей, когда все крепко спали, и когда Инстар не убегала купаться в лунном свете. Знаешь, Доун Блейз рассказывал, как его друзья из городского ополчения поспорили, что заночуют глубоко в лесу. Они подобрались довольно близко к нашим горам. На утро вернулись перепуганные. Говорили, что видели черного демона, кружащего над скалой.

– Поэтому отец и научил нас Перевертышу, – Кризалис представила перепуганных пони и усмехнулась. – Скажи… ты ведь не открывала ему свой настоящий облик?

– Нет, – Нимфа отрицательно помотала головой. – И я не знаю, что делать. С одной стороны, мне страшно. Не так, как когда червь пытается сожрать тебя. Скорее, как если бы ты боялась обидеть папу. Но, с другой, мне почему-то кажется, что он поймет. Мы ведь не так уж сильно отличаемся друг от друга. И я вовсе не выгляжу страшно.

– А если бы ты, ну… выглядела как червь из леса, например? – предположила Кризалис, глядя на темную чащу внизу. В ее памяти услужливо всплыли странные голоса, который она слышала каждый раз, когда забирала силу лесных чудовищ.

– Не знаю. Наверное, тогда мы бы не смогли рассказывать друг другу истории, рассматривать вместе ночное небо, пить сладкий травяной чай. Я бы не смогла подарить ему свои кристальные поделки, уткнуться в его гриву… – Нимфа смущенно замолчала. – Фу, как ты только придумала такое?

Кризалис тоже потупилась. Она не могла понять, что такого было в словах сестры, но у нее было стойкое ощущение, что она соприкоснулась с чем-то сокровенным.

– И вы так проводите время? – наконец спросила она.

– Каждую ночь. В этом есть что-то… я правда не знаю, как это объяснить. Мы шли в караване рядом, я слушала его разговоры с друзьями. Потом мы случайно встретились возле того большого дома, где мы ночевали. И знаешь, это как будто мы знали друг друга раньше, или как если бы я росла вместе с ним. Не знаю, как объяснить, когда хочется все время быть рядом и грустно уходить. Понимаешь?

– Нет, – покачала головой Кризалис.

– Я тоже, – созналась Нимфа. – Ничего не могу поделать с этим чувством. Да и не хочу. Знаешь, когда ты спросила, хочу ли я бросить охоту, я сначала подумала о том, есть ли у меня выбор. А потом поняла, что даже если бы он был, я бы не бросила. Это странное чувство не даст мне. Ведь если чудовища, как говорит папа, действительно пойдут на юг…

Кризалис все поняла. Кажется, ее сестра видела ответственность по-своему. А может быть, ей двигало что-то иное. Кризалис задумалась не об этом. Нимфа была готова сражаться не только ради своих родичей, но и ради рыжего жеребца, который был ей совсем никем. Который даже не был похож на аликорнов. Или между ними все же было что-то общее помимо схожего строения тела? С тех пор, как сестры посетили город пони, ей не давал покоя этот вопрос. И, возможно, она только что узнала, где ей искать ответ.

– Нимфа, – Кризалис выдержала паузу, сама не до конца веря в то, что собирается сказать. – Я не буду никому говорить о том, куда ты сбегаешь по ночам. Но взамен я хочу попросить тебя кое о чем.

– О чем?

– Возьми меня с собой.

– Что? – Нимфа не поверила своим ушам.

– Всего один раз. Возьми меня с собой, – приобретенная во время тренировок и сражений привычка говорить твердо спасла ее голос от предательской дрожи.

– Хорошо, – согласилась Нимфа. – Ты никому ничего не говоришь, а я беру тебя с собой в город. Но что ты…

– Пусть с кристаллом поклянется, – посторонний голос застал их врасплох.

Имаго сидела на небольшом каменном выступе выше по склону и с интересом наблюдала за происходящим, помахивая угольно-черным хвостом.

– И давно ты тут? – осведомилась Кризалис, усилием воли погасив приступ паники. В конце концов, это была Имаго.

– Не очень. Примерно с того момента, как ты сравнила Нимфу с червем.

– Ах ты, маленькая… – Нимфа распахнула крылья, а ее рог вспыхнул злым белым сиянием.

– Я старше тебя, – весело парировала Имаго.

– На две минуты?!

– Успокойтесь, пожалуйста, – попросила Кризалис. – Имаго, вы с Инстар уже закончили?

– Я с ней – да, – черная кобылица начала раскачиваться из стороны в сторону и чуть не упала. – А она со мной, наверное, еще не скоро. Потеряла меня в дымке, и теперь, поди, нарезает круги над дальними пиками.

– Ты ведь никому не скажешь, о чем мы разговариваем?

– Ну, только если возьмете и меня, – добавила она, вызвав новый приступ беззвучного гнева Нимфы.

– Имаго, нет. Мы не можем сбегать из дома целым табуном.

– Пожааалуйста…

– Нет, – Кризалис постаралась ответить как можно более строго.

Имаго хитро прищурила глаза.

– Я, наверно, ночью не засну без тебя, – протянула она. – Начну по башне ходить. Может, кто-то услышит цоканье копыт и проснется.

– Это угроза?

Имаго оскалила зубы в невинной улыбке.

– Ладно, – смирилась Кризалис. – Обещай слушаться меня и не привлекать внимания.

– Обещаю, – Имаго прикрыла один глаз, приложила к нему копыто и для верности высунула острый кончик языка между белоснежными клыками.

Кризалис улыбнулась ей, одновременно поглаживая сияющую гриву Нимфы в попытке успокоить ее. Она решила, что лучше держать Имаго на виду, чем рискнуть предоставить ее самой себе.

---

Собираясь отправиться в город, Кризалис полагала, что эта ночь будет необычной только для нее. Нимфа там уже бывала не один раз, а для Имаго самостоятельные прогулки вопреки любым правилам были обычным делом. Меньше всего она ожидала, что и для жителей укрепленного поселения выдался особенный вечер.

Кризалис была обычной серой пони в толпе. Имаго изо всех сил старалась казаться ее тенью, но ярко-зеленые глаза выдавали ее. Нимфа нервно переминалась рядом с сестрами. Появляться в городе, где все так или иначе друг друга знают, и не привлекать при этом внимание, было довольно сложно. Теперь, когда ей приходилось прикрывать еще и сестер, задача стала вдвое сложнее. С учетом нелюбимой ею и совершенно непредсказуемой Имаго, возможно и втрое. Кризалис могла читать беспокойство сестры как книгу, ведь она и сама была склонна волноваться по любому поводу.

Их проникновение в город прошло на удивление легко. Три кусочка темноты просто оторвались от ночного неба и проскользнули на сумрачные улицы. Кризалис отметила про себя, насколько уязвимым с воздуха оказался город. Она даже подумала, не стоит ли сообщить отцу. Никто не видел их превращения, потому что дома и переулки опустели. Стражники бережно затушили все уличные фонари. Весь огонь города стекся в центр, став сияющим сердцем общины. Оставив лишь неудачливых часовых на стенах, все пони, от мала до велика, собрались на главной площади.

Аликорны оказались в их числе, выдав себя за дальних родственников Доун Блейза, прибывших с очередным караваном. Разбросанные по разным поселениям семьи собирались вместе в эту ночь, поэтому затеряться среди новых лиц было не так уж и сложно. Кризалис оставалось только мысленно похвалить Нимфу за идеально выбранный вечер для запретной прогулки.

Никто так и не поинтересовался их историей. Пони собрались тесным кольцом по периметру площади, переступали с ноги на ногу, восторженно переговаривались. Их взгляды были прикованы к освещенному факелами центру площади.

Там, на невысоком помосте стояло нечто очень большое и угловатое. Кусок плотной черной ткани скрывал предмет, но его очертания показались Кризалис угрожающими. На углах помоста были заблаговременно расставлены глиняные миски с дымящимися травами. Их резкий запах вызывал у аликорнов неясную тревогу. Кризалис расслышала, как немолодая пони за ее спиной восторгалась, что «в этот раз пугает как по-настоящему». Она сделала вывод, что происходящее на площади должно выглядеть страшным, и дымящиеся травы создавали нужную атмосферу.

Вокруг помоста двигались несколько жеребцов в доспехах из грубого темного металла. Их шлемы венчали острые рога, а ноги от копыт до колен закрывали тяжелые поножи, усеянные шипами. Насколько Кризалис могла судить, в этом облачении пони шли в бой. Ее разум почти непроизвольно показал ей уязвимые места в доспехах, на мгновение превратив пони в силуэты из размытых синих, фиолетовых и красных цветов. Вооружение жеребцов выглядело не слишком впечатляющим, а их защита безнадежно проигрывала естественной броне алкиорнов. Вспомнив чудовищ, с которыми ей пришлось бороться, Кризалис подивилась, как пони умудрялись выживать в большом мире. Наверное, поэтому они не могли продвинуться в развитии без помощи отца и его волшебства.

Доспехи выглядели тяжелыми и неудобными, но, в силу привычки, жеребцам они не доставляли особых проблем. Тем более впечатляющим выглядел их танец. Пони двигались вокруг помоста, совершая воинственные жесты. Невидимые за пределами освещенного круга музыканты задавали ритм стуком копыт по чему-то полому и деревянному.

– Как, ты сказала, это все называется? – шепотом спросила Кризалис.

– Ночь Имен, – прошипела в ответ Нимфа.

– Что это значит? – вмешалась в разговор Имаго.

– Вроде бы жеребятам дают новые имена, если они сделали что-то важное…

– И что, так каждый раз, когда сделаешь что-нибудь? – не унималась черная кобылица.

– Откуда мне знать… – раздраженно отмахнулась Нимфа, не сводя глаз с разворачивающегося на площади действа.

Кризалис поняла, что ее сестра неотрывно следит за одним из воинов. Присмотревшись, она узнала стража каравана, спасенного ее отцом. Тот, которого Нимфа назвала Доун Блейз. На этот раз он был облачен в гораздо более тяжелые доспехи, но ярко-рыжая грива выдавала его. Заметив Нимфу, он улыбнулся, совершая очередной разворот и воображаемый удар рогатым шлемом. Аликорн в обличии белой пони улыбнулась в ответ. На шее воина поверх грудной пластины доспехов красовалось ожерелье из когтей лесного хищника. Все, что осталось от чудовища, сожженного магией отца.

– Он носит на себе трофеи, которых не заслужил, – едва слышно проговорила Кризалис.

– О чем ты? – Нимфа бросила настороженный взгляд на сестру.

– Когти. Это не его победа. Того хищника победил папа.

Громкий звук рога погрузил площадь в молчание прежде, чем Нимфа успела что-либо возразить. Ритм оборвался, а танцующие воины как по команде замерли и сделали несколько шагов в сторону толпы, образовав второе кольцо вокруг помоста. Они развернулись лицом к центру площади. Доун Блейз стоял боком к Нимфе, поминутно пытаясь рассмотреть ее боковым зрением.

Рог протрубил во второй раз. Толпа расступилась, пропуская крупного, коренастого пони. Его бурая, почти черная шкура разительно контрастировала со светлой сединой его гривы и длинных усов. Кризалис лишь немного напрягла зрение, чтобы разглядеть тяжелые морщины вокруг его серо-голубых глаз и сеть шрамов, так и не скрывшихся под жесткой шерсткой. Пони был облачен в защитный костюм из чешуи, точь-в-точь как у ее отца, только побитый временем. На правом боку старика, в ножнах на хитрой перевязи, покоилось длинное оружие. Кризалис знала из рассказов отца, что оно называется «меч», и было создано в очень далекие времена совсем не для пони. И именно поэтому она безошибочно поняла, кто именно взошел на помост.

– Мир всем пони, – произнес глубоким, хриплым голосом Грим Снаут, один из тех храбрецов, кто был частью отцовских экспедиций на север много лет назад.

На несколько секунд площадь потонула в грохоте. Пони начали бить копытами о землю так неожиданно, что Кризалис пришлось подавить почти рефлекторное желание создать щит. Никакой угрозы не было. Пони просто отвечали на приветствие.

– Ночь опускается на мир, и чудовища выходят на охоту, – снова заговорил старый пони, дождавшись тишины. – Но мы не боимся!

– Не боимся! – хором воскликнули пони.

– В эту ночь нет места страху, – продолжил он, дождавшись тишины. – Потому что мы вспоминаем добрые дела тех, на кого возлагаем свои надежды.

– Надежды! – новый взрыв голосов, к которому с видимым удовольствием присоединилась Имаго.

– Начинается Ночь Имен! – Грим Снаут резким движением сдернул черную ткань с загадочного предмета на помосте.

Покров упал на деревянные перекрытия тяжелыми складками. В толпе раздались возгласы удивления, восторга, и даже испуга. Огромный продолговатый череп, смотрел на пони узкими щелями пустых глазниц. Его прежний обладатель мог походить на птицу или на ящера. Ему было уже много лет, и кость утратила белизну, приобретя глубокий, красновато-коричневый цвет. Длинные челюсти были широко распахнуты, а металлические распорки не давали им сомкнуть неровные, но очень острые зубы. Нос и надбровные дуги были покрыты рядами шипов разного размера. В черепе было нечто несуразное, неестественное, но при этом он продолжал излучать опасность, даже в таком жалком виде.

– Зоии было бы интересно посмотреть на это, – заметила Кризалис.

– Да, непременно начала бы жалеть, что не увидела эту тварь живьем, – фыркнула Нимфа. – Знаешь, мне кажется, что уродливость этих чудовищ сама по себе является поводом истребить их.

– Не думаю, что пони способны на это самостоятельно, – старшая сестра говорила как можно тише, даже не смотря на то, что окружающие жители города были поглощены зрелищем. – Мне кажется, они и этот череп где-нибудь на…

Кризалис не успела договорить.

– Пусть те, кому принадлежит будущее, выйдут на свет, – прогремел Грим Снаут, продолжая удивительную церемонию.

От сборища пони отделилась небольшая группа жеребят разных возрастов. Все они были укутаны в темные накидки, так что разглядеть их не было никакой возможности. Но одежды не могли скрыть их нерешительности. Кризалис решила, что для таких юных и слабых созданий гигантский череп в гнетущем рыжем свете факелов должен казаться очень страшным. А резкий запах дымящихся трав только усугублял положение. Смутные воспоминания о первом прикосновении холода большого мира промелькнули в памяти Кризалис, и ей показалось, что она понимает страх жеребят.

– Пусть первый пройдет по пути становления, – обратился к ним Грим Снаут, и как по команде из темноты снова донесся ритм, на этот раз медленный.

Дети замешкались, неловко толкаясь. Со стороны были не понять, спорили они за право пойти первым, или наоборот боялись выйти вперед. Наконец от группки отделилась одна из облаченных в плащи фигур. Позволив себе постоять еще момент и набравшись решимости, она двинулась к помосту. Невольно подстроившись под ритм, она поднялась по ступеням. А потом, громко вдохнув для храбрости, нырнула в разинутую пасть мертвого чудовища. В напряженной тишине слышалось, как потрескивают факелы. И как рвется об острые зубы ткань накидки. Имаго подалась вперед, искренне переживая за жеребенка.

Маленькая фигурка вынырнула оттуда, где у чудовища должна была начинаться шея. Ее плащ, разорванный в нескольких местах зубами черепа, соскользнул на доски помоста. Рядом с Грим Снаутом теперь стояла маленькая кобылка с бледной, голубовато-серой шерсткой и темно-синей гривой. Кризалис подумалось, что ее цвета похожи на облик Нимфы, пусть они и не такие яркие. Все тело и ноги маленькой пони были обвязаны разноцветными лентами, а в гриву старательно вплетены яркие шнуры.

Кобылка улыбалась. В ее единственном глазу светилось совершенно детское счастье. На месте второго виднелась лишь зарубцевавшаяся рана.

– У нее… – прошептала Имаго, прижавшись к старшей сестре.

– Ты убежала в лес, чтобы найти отставшего от каравана младшего жеребенка. Проведя целую ночь в его поисках, ты выжила и спасла его, заплатив за это высокую цену. Невзирая на свои раны, ты нашла в себе силы петь ему колыбельную всю ночь напролет, прогоняя страх прочь, – Грим Снаут говорил очень серьезно и торжественно, но в его словах сквозила отеческое тепло. – Твой подвиг станет путеводным светом для всех, кто потерял путь в темноте. Забудь свое детское имя. Отныне мы все будем знать тебя под именем Кэндл Сонг.

Новая волна стука копыт. Рев горна. Обретшая новое имя кобылица сияла ярче факелов. И только Кризалис все никак не могла оторвать взгляда от шрамов на ее лице. Ни на тренировках, ни во время сражений аликорны не получали таких ран. Ничего, что не затянулось бы на их бронированных телах.

– Кризи, – не унималась Имаго. – А с нами такое может быть? Ведь ты же сделаешь так, что с нами ничего не случиться?

– Я постараюсь, – ответила ей Кризалис, обменявшись неуверенными взглядами с Нимфой.

– Пока ты с нами, все будет хорошо. Это так здорово, – Имаго потерлась о ненастоящую шерстку старшей сестры. – И с мягкими пони все будет хорошо, пока мы есть, да?

– Конечно.

В это время на помост один за другим поднимались жеребята. Каждый проходил сквозь пасть чудовища, чтобы сбросить темный плащ и получить новое имя. Тем, что были покрупнее или постарше, приходилось двигаться очень осторожно, чтобы не пораниться о клыки. Мертвое чудовище оставалось опасным даже спустя столько времени.

Каждое новое имя отзывалось ликованием толпы. Грим Снаут называл заслуги молодых членов общины пони. Кто-то открыл в себе талант, кто-то усерднее других работал в поле, но среди этих мирных историй неизменно встречались те, что были связаны с опасностями большого мира. Первая кобылка все не покидала мыслей Кризалис. Что, если что-то подобное случиться с кем-то из сестер, или с ней самой? Непоправимые раны были для аликорнов чем-то немыслимы. Но, как убедилась Кризалис, в большом мире все менялось быстро и неожиданно. Сможет ли им помочь отец? И знает ли он, как? Аликорн покачала головой, беззвучно укоряя саму себя в глупых мыслях. Конечно, отец знал. Он странствовал по большому миру, когда тот был еще опаснее, чем сейчас. А значит, у него наверняка было припасено какое-нибудь волшебство, чтобы вылечить такие раны. Магия исцеления. Кризалис поняла, что эта идея все больше захватывает ее. Нечто, что позволит приложить мощь аликорнов не только к истреблению чудовищ.

Толпа вокруг нее неожиданно двинулась, заставив Кризалис вынырнуть из глубины собственных мыслей. Пони обступили помост, шумно поздравляя радостных жеребят. Дети, обвязанные пестрыми лентами, обнимали родителей и родичей из других поселений, хвастались друг перед другом и просто смеялись, оставив позади волнение. Воины поднялись на помост и накрыли дымящиеся плошки с травами глиняными колпаками, а несколько кобылиц в ярких нарядах принялись украшать череп гирляндами из цветов. Напоминание о жестоком и мрачном внешнем мире утонуло в буйстве красок.

– А теперь, пока солнце не выгнало нас в поля и к работам – празднуйте! – Грим Снаут легко перекричал поднявшийся шум.

Пони ответили дружным возгласом одобрения. Не прошло и нескольких минут, как прямо перед помостом, на котором все еще возвышался обвитый гирляндами череп, возникли тележки со всевозможными угощениями. Стражники двинулись вдоль улиц, зажигая фонари. Выбравшиеся на свет музыканты заиграли веселые легкие мелодии на деревянных барабанах и флейтах. Кто-то уже начала танцевать.

– И теперь… Нимфа? – Кризалис собиралась задать сестре вопрос, но обнаружила, что разговаривает с пустотой.

Белоснежная пони уже стояла поодаль с рыжим жеребцом. Доун Блейз что-то говорил ей, Нимфа негромко смеялась в ответ. В глазах Кризалис они выглядели довольно странным подражанием семьям вокруг. Она представила себе Нимфу в ее настоящей форме – черную, покрытую броней, более чем на голову выше крупного по меркам пони Доун Блейза. Получившаяся картина оказалась еще более странной.

Она хотела позвать Имаго, но и та исчезла. Окинув взглядом толпу, Кризалис обнаружила ее возле тележки с едой. Ее младшая сестра жевала какую-то местную выпечку, что не мешало ей разговаривать с бледной кобылкой, первой взошедшей на помост. Они вели себя так естественно, что Кризалис не решилась вмешиваться. И это заставило ее подумать о том, почему она стоит здесь одна, среди веселья. В конце концов, она решила, что отец был прав. Под черной броней ее сестры были такими же пони, как и жители города.

– Магия! – детский голос заставил ее вздрогнуть.

Кризалис бросила быстрый взгляд в сторону Нимфы, потом посмотрела на Имаго. Никто из аликорнов не выдал себя. И только потом она обнаружила настоящий источник возгласа.

Возле одного из факелов играли двое детей. Темно-серый жеребец и нежно-фиолетовая кобылка. Их игрушками были сшитые из обрезков ткани фигурки пони. Одна из них была обвешена кусочками коры, напоминавшими доспехи. А другая облачена в плащ из кусочка синей материи. К своему удивлению Кризалис разглядела рог на лбу игрушечного пони.

– Мой меч не может сразить его! – воскликнул жеребец, потрясая палочкой рядом с игрушечным воином. – Нам нужна твоя сила, о, великий чародей!

– Я сотворю колдовство! – кобылка старалась говорить очень серьезным голосом. – Бум!

Она подняла куклу зубами и взмахнула ей, направляя рог в сторону своего противника – игрушечного чудовища из соломы и веток, переплетенных шнурками. Оно было сделано гораздо грубее фигурок пони, без особой любви, но Кризалис все равно опознала в нем подобие хищников, нападавших на караван. Она решила, что эти существа, должно быть, часто подстерегают пони в дороге.

– Подожди, дай я покажу, какое на самом деле волшебство, – жеребец положил воображаемый меч рядом со своей куклой, подобрал соломенного монстра и решительно поднес его к факелу.

– Мама запрещает играть с огнем, – попыталась остановить его кобылка.

– Это же магия! Мне дядя рассказывал, как это выглядит. Он видел, когда с караваном шел.

– Стой!..

Поздно. Огонь лизнул хвост соломенного монстра, и жеребенок немедленно отбросил пылающую игрушку. Языки пламени жадно поглощали тело чудовища, но им было далеко до мгновенного и тотального испепеления, на которое была способна магия отца. Испугавшись собственного поступка, жеребенок немедленно огляделся. И его взгляд уперся в Кризалис, внимательно наблюдавшую за игрой. Ни слова не говоря, он бросился бежать.

– Но как же… – хотела возразить его подруга, но жеребец просто ухватил ее за гриву и потянул за собой, не дав ей забрать игрушки.

Проводив их взглядом, Кризалис подошла туда, где остались лежать две куклы. Соломенное чудовище, почти превратившееся в горстку черного пепла, догорало рядом. Аликорн наклонилась, чтобы разглядеть куклу, напоминавшую обликом ее отца. На синем плаще не было вышито никаких созвездий, но рог, сделанный из обтесанной деревяшки, не оставлял сомнений. Она осторожно подтолкнула куклу копытом, переворачивая на другой бок. Один из швов, скреплявших лоскуты игрушечной шкурки, разошелся. Кукла была набита той же соломой, из которой было сплетено тлеющее рядом чудовище.

Несколько секунд Кризалис пыталась осознать, почему эта маленькая деталь вызывает у нее беспокойство. Потом она посмотрела в сторону помоста, где Имаго и кобылка по имени Кэндл Сонг переговаривались о чем-то. Оплетенный цветами череп возвышался над ними, забытый радостными пони, словно дурной сон поутру. Но его пустые глазницы все еще смотрели сквозь лепестки, и Кризалис почудилась в них зябкая темнота севера и того, что ожидает их впереди. Стоило аликорну моргнуть, и гнетущее видение исчезло, оставив ее стоять в свете факела над брошенными игрушками.

IV. Судьба

– Итак, она спит, – Кризалис говорила чуть более взволновано, чем хотела бы. – Пробуем снова.

Маленькое тельце птицы, распластанное на столе, все еще подрагивало. Под потолком комнаты металось приглушенное эхо ее панического щебетания. Птице было больно, и Кризалис прекрасно знала почему. Ее левое крыло, покрытое бурыми перьями, было согнуто под неестественным углом. Зоия нашла раненное существо в горах недалеко от дома и принесла в башню, чтобы попрактиковаться в магии исцеления. Кризалис была уверена, что Зоия оставила бы птицу на месте, если бы старшая сестра в свое время не попросила собирать пострадавших животных для практики. Зоия предпочитала не вмешиваться в естественный ход вещей, и понадобилось некоторое время, чтобы убедить ее помочь.

– Сможешь увидеть сама? – спросила Зоия, наблюдая за дыханием птицы. – Мне кажется, не получается, потому что ты не видишь.

Кризалис кивнула. Когда она попробовала срастить крыло в первый раз, точное место перелома нашла Зоия. Ей это давалось на удивление легко. Тем не менее, первая попытка Кризалис оказалась не самой удачной, и несчастную птицу пришлось снова погрузить в сон магией.

Сделав глубокий вдох, Кризалис начала проходить этапы заклинания. Мысль, желание, команда… Она запнулась и недовольно поморщилась. Что-то шло не так. Крыло не срасталось. Осколки кости собирались как мозаика, но не держались вместе. Сконцентрировавшись, Кризалис оплавила сломанные грани в попытке скрепить их. Птица едва не проснулась снова, но Зоия удержала ее разум в тяжелом, вынужденном сне. Она оглянулась на отца, но тот молчал.

Все это время единорог с молчаливым интересом наблюдал за происходящим в комнате. Это был первый раз, когда алкиорны пытались сотворить заклинание самостоятельно, и он позволил себе оторваться от работы в мастерской. Перехватив взгляд Кризалис, отец едва заметно улыбнулся и отрицательно покачал головой, давая понять, что не станет помогать напрямую.

– Ты слишком полагаешься на магию, – осторожно заметила Зоия, переводя взгляд то на отца, то на сестру. – Попробуй посмотреть на рану как на слабость.

Укорив себя в том, что не подумала об этом сразу, Кризалис снова обратила взгляд на птицу. Прежде ей требовалось почувствовать опасность, чтобы начать видеть слабости противника. С тех пор, как аликорны истребили гигантских червей в лесах, все стало проще. Достаточно было увидеть цель как предмет охоты. Как жертву.

Все получилось само собой. Тело птицы стало в ее глазах темно-синим, с алыми пятнами там, где внутренние органы были наиболее уязвимы. Место перелома, окруженное красной аурой, пульсировало агрессивно-оранжевым. Кризалис сглотнула уже привычную кислую слюну и начала цепочку заново.

Мысленно она перелистала всю литературу, которую предоставил ей отец. Его собственные наброски скелетов, которые он рисовал еще в ранней молодости. Ветхие обрывки страниц из книг, написанных в незапамятные времена неизвестными обитателями этого мира. Они были на одном из древних языков, недоступных пониманию Кризалис, но иллюстрации на этих клочках были потрясающе точными и подробными. Отцовские комментарии к ним на разрозненных пергаментах помогли ей понять смысл рисунков.

Опираясь на эти знания, Кризалис тщательно сконструировала в голове строение кости. Еще раз рассмотрев перелом, она наконец поняла, что уже никогда не соберет осколки в прежнюю форму. И тогда, держа в голове ясный образ крыла, она начала импровизировать.

Легкая, полая кость в месте перелома потемнела и превратилась в вязкую, черную жижу. Кризалис услышала, как Зоия удивленно вздохнула, а отец подошел ближе. Птица снова начала дрожать, а сломанное крыло странно изогнулось. Кризалис заставила себя не думать обо всем этом, концентрируясь на заклинании. Подхваченная магией жидкость сложилась в трубку, слилась с костью, начала твердеть. Прошло несколько минут напряженной тишины, и Кризалис выдохнула, отпустив заклинание.

Крыло обрело прежнюю форму. Оранжевое сияние перед глазами аликорна стремительно угасало, и Кризалис заставила вернуться обычное зрение. Никто не мог этого видеть, да и птице было невдомек, что одна из костей в ее легком тельце навсегда останется черной, блестящей и почти чужеродной.

– Кризи, получилось, – прошептала Зоия.

Судороги прекратились. Маленькое существо на столе успокоилось. Зоия мягко отпустила свое заклинание, и навязанный сон сменился спокойным, настоящим. Закованные в темную броню аликорны расплылись в зубастых улыбках, а в их глазах сияло совершенно детское счастье.

– Зоия, Кризи, это было феноменально, – единорог говорил шепотом, чтобы не потревожить птицу. – Каждый раз, когда мне кажется, что вы уже достигли пика своих сил, вы меня удивляете. Особенно ты, Кризи. Твое решение задачи с переломом… Даже я не придумал бы лучше.

Единорог тихо рассмеялся, глядя на радостное смущение старшего аликорна. Если бы черные чешуйки могли менять цвет, Кризалис, возможно, покраснела бы. Вместо этого она просто потупилась и шаркнула острым копытом по каменному полу, оставляя засечки на камнях. Похвала отца, растворившегося в работе и усталости в последние дни, была самым желанным подарком на свете.

– Теперь дайте ей отдохнуть, – продолжал единорог. – Всем, кто болен или ранен, нужен покой и сон, чтобы восстановить силы. Не тревожьте ее пока. А ваш способ исцеления надо будет обязательно записать…

– Я все же побуду с ней немного, – прошептала Зоия, тихо обойдя стол по кругу. – Послежу, чтобы она как следует выспалась.

Кризалис только и успела, что кивнуть ей. Она увидела, как отец покидает комнату и поспешила догнать его. Единорог быстро погрузился в собственные мысли, шепча что-то себе под нос, и не сразу понял, что Кризалис не просто так идет по пятам за ним. Опомнившись, он позволил аликорну поравняться с собой. Так они добрались почти до самого низа винтовой лестницы.

– Пап, можно с тобой поговорить? – задала вопрос Кризалис.

– Хмм?

– Почему так сложно? – по взгляду единорога аликорн поняла, что он ожидал не совсем такого поворота беседы. – Почему так сложно лечить?

– Создавать что-то, или восстанавливать – всегда сложно, – с полуулыбкой ответил отец, продолжив путь вниз, под землю. – И нет ничего проще, чем разрушать.

– Поэтому лучи и другая боевая магия даются нам так легко? – Кризалис последовала за ним.

– Магия подчиняется тем же законам, что и все в этом мире. Нужно много усилий, знаний и мастерства, чтобы вылепить из красной глины самый простой горшок. Но нужно очень и очень мало, чтобы разбить его вдребезги. Не более чем злость. Так и с магией.

Винтовая лестница давно уже не казалась Кризалис такой длинной, как в детстве. Сырой туннель, поросший рыжевато-бурыми сталагмитами больше не пугал ее. Она легко шла рядом с отцом, слушая его пронизанный мудростью и усталостью голос.

– Наш разум работает с образами и ассоциациями, когда мы колдуем, – продолжал единорог. – Ты и сестры понимаете магию на уровне эмоций и ощущений, поэтому вещи, требующие воображения и абстрактного мышления, для вас просты, как дыхание. Мне же нужно гораздо больше. Медитации, позволяющие поддерживать эмоциональное равновесие. Заученные цепочки ассоциаций, позволяющие наиболее точно и успешно превращать желаемое в действительное. В общем, приходится основательно работать над техникой.

Кризалис вспомнила библиотеку отца, где хранились его свитки и сшитые из листов пергамента книги. В них очень подробно описывались многочисленные заклятья. Каждое сопровождалось историей его открытия, отчетами о применении и детальным описанием эффектов, меняющихся в зависимости от использованных мысленных образов. Аликорн подумала, что некоторым ее сестрам, не проявлявшим к работам отца такого же интереса, его терминология могла бы показаться непонятной и скучной. В случае с Нимфой, наверно, еще и раздражающей.

– Чем сложнее действие, тем точнее должны быть наши представления о том, как его достичь. Легко разбить горшок. Достаточно пожелать ударить его, представить, как твоя сила пронзает воздух, дотрагивается до него и разносит на черепки. И вот, твой рог уже порождает магический луч, который уничтожает несчастную посудину, – отец усмехнулся. – И точно так же с помощью магии можно за пару минут вылепить прекрасную вазу. Это сэкономит много времени и не потребует работать копытами. Но для этого нужно представлять себе не только форму будущего предмета, но и знать свойства сырой глины, учесть толщину стенок сосуда, запомнить нужную для обжига температуру…

– Ты делал с помощью магии горшки? – удивилась Кризалис.

– Чего я только не делал с помощью магии! – повеселел единорог. – Представь, что ты была обычной пони, у которой для любой работы есть только собственные копыта. А потом ты вдруг понимаешь, что можешь сотворить почти что угодно силой одного воображения. Конечно, я применял волшебство для всего подряд, чтобы понять, как оно действует. Поэтому я довольно скоро узнал, что для волшебства недостаточно просто захотеть чего-то и топнуть копытом. Ну, не для всякого. Как и ты, я довольно скоро задумался о том, чтобы врачевать с помощью магии. Но я столкнулся с одним серьезным препятствием. Чтобы починить раненную конечность, нужно знать, как она устроена, и как она действует.

– Поэтому ты дал мне все эти зарисовки с животными?

– Я собирал их как раз в то время. Рисовал скелеты погибших существ, которые встречались мне во время странствий. Конечно, мне очень помогли обрывки древних рукописей о строении животных, которые я нашел там же, где… — отец вдруг запнулся.

– Где – что? – спросила Кризалис.

Вместо ответа, отец обратил взгляд к дверям своей мастерской. Одна из звезд в спирали, украшавшей створки, как всегда распахнулась, чтобы приветствовать хозяина башни бирюзовым лучом. Кризалис на всякий случай опустила голову, позволяя лучу коснуться и своего лица. Она улыбнулась самой себе, вспомнив те времена, когда сторожевой кристалл смотрел на нее сверху вниз. Створки распахнулись, впуская аликорна в мерцающий полумрак отцовской мастерской.

Ей приходилось бывать здесь много раз, но ощущение тайны, сопровождавшее ее с детства, возвращалось каждый раз. Теперь она знала, зачем нужны трубки и провода, откуда берутся заточенные в металлических стержнях молнии, как появляется стелющийся по полу белесый пар. Видела, как отец заряжает кристаллы, заставляющие жить его машины. Кризалис была выше папы и любого пони, ее тело не знало ран и усталости, а благодаря крыльям для нее не осталось недосягаемых мест. Сила ее магии, пусть и не такой искусной, как отцовская, возросла многократно. Но где-то внутри, под прочной чешуей, маленькая Кризи как всегда затаила дыхание.

Тем временем единорог направился вглубь оплетенных проводами коридоров, наполненных гудящими машинами. Подземелья под башней напоминали ветвящиеся корни дерева, расползшиеся под каменной твердью горы. Туннели вели в многочисленные комнаты и камеры. В одних были сложены ржавые, молчащие механизмы и покрытый пылью хлам. В других ждали фантастические тайны. Кризалис помнила, что где-то там, в одной из самых глубоких камер, стояла остывшая колыбель сестер. Кобылица временами задумывалась, как выглядят колыбели пони из городка, и где они их прячут. Однажды она спросила об этом Нимфу, но та только отрицательно покачала головой с очень странным выражением лица.

– У меня не получалось толком лечить травмы других пони с помощью магии, потому что мы на самом деле плохо знаем, что мы есть изнутри. Древние не оставили нам записей о существах, подобных нам. Мне посчастливилось найти клочки с рисунками только ящеров и птиц, – единорог говорил о тех самых записках, которые он передал Кризалис. – Мне пришлось довольствоваться тем, что можно было выяснить подручными средствами. Конечно же, я попробовал вникнуть в работу наших тел с помощью магии…

– И что же? – подтолкнула его к ответу аликорн.

– Сначала я понял не так уж много, – вздохнул отец. – Конечно, потом я очень много над этим размышлял и почти разобрался, как все работает. Но это не так важно. Используя магию, чтобы изучить свое тело, и тела других пони, я обнаружил одну очень странную особенность. Они едва заметно откликаются на магию, но этот резонанс ни с чем не спутать. Так отзываются кристаллы.

– Кристаллы? Я не понимаю.

– В наших телах есть кристаллы, Кризи.

Кризалис остановилась в тусклом оранжевом свете одного из волшебных шаров, подвешенного под потолком. Она с трудом заставила себя не открыть рот от удивления.

– Кристаллы? Внутри нас? – ошарашено проговорила она. – Внутри самих пони?

– Именно, – единорог в свою очередь остановился. – Я до сих пор полагаю, что это самое важное открытие в моей жизни, Кризи. Все, что я делал после, было связано с ним. В конце концов, я понял и свою природу.

Произнеся это, он прикоснулся копытом к своему рогу. Кризалис проследила за движением отца, и ее глаза расширились.

– Внутри рога? Это он и есть?

– Да, – в глазах серого единорога появился блеск, и он энергично зашагал по коридору, увлекая за собой Кризалис. – В голове каждого пони есть крошечный кристаллик. Но даже он чуть слышно отвечает на касание магии. Волшебство, потенциал есть в каждом из нас. Так случилось, что кристалл в моей голове вырос, и я смог ощутить течение энергий нашего мира, поймать их, подчинить их себе.

Следуя за отцом, Кризалис обнаружила себя в одном из дальних помещений, стены которого сходились полусферой к большому медному блюдцу с металлическим стержнем. Витые провода разбегались от него вдоль изгибов стен к гудящим автоматам по периметру комнаты. А в самом центре, точно под блюдцем стоял кристалл из города пони. Кризалис почти забыла о его существовании. Да и сейчас она не сразу узнала его. Камень приобрел форму ровной шестигранной колонны, при этом совсем не потеряв в объеме. Его мягко светящаяся поверхность была равномерно покрыта рядами маленьких символов, не знакомых Кризалис. Придать кристаллу столь безупречную форму могла только Нимфа и, вероятно, она очень гордилась этим.

– И вот, куда меня привел этот путь, – загадочно произнес отец, обходя шестигранную колонну по кругу.

– Как это связано? – Кризалис тоже описала круг по комнате, живо вспомнив подвал под домом Грим Снаута. И задалась вопросом, сколько еще таких подвалов хранят подобные тайны.

– Этот кристалл – всего лишь маленький осколок гигантской иглы, заточенной в одной из северных гор и уходящей куда-то к самым корням мира, – благоговейно ответил единорог. – Такой огромной, что магия, направленная сквозь нее, могла бы заставить светила повернуть вспять. Позволь, я покажу тебе кое-что. Встань вот здесь.

Кризалис послушно встала в дальнем конце комнаты, рядом с громоздким прибором пирамидальной формы, который венчал зажатый в тисках кристалл. Кризалис поняла, что он уже заряжен энергией.

– Как только я топну ногой, жми на большую кнопку, – скомандовал единорог.

А потом он начала что-то едва слышно шептать. Его рог вспыхнул желтым сиянием, и кристальная колонна отозвалась. Вдоль каждой грани прокатилась волна белого света, оставляя свои отблески в каждой руне. Письмена осветились.

Стук копыта по каменному полу. Кризалис немедленно надавила на медную пластину в виде подковы, врезанную в бок пирамиды. Маленький кристалл мигнул в ответ. А потом с громким щелчком исторг из себя молнию, ударившую прямиком в ближайшую к нему грань обелиска.

Впитав в себя энергию, колонна озарилась изнутри водоворотом энергии. На ее вершине собралось сияние, перетекшее туда из таинственных строк на гранях. Последовавшая вспышка заставила Кризалис отвернуться. Энергия из сердца кристалла рванулась потоком вверх, сквозь обелиск, к медному блюдцу в потолке. Вспыхнув миниатюрным вихрем света, она рассеялась по проводам и погасла где-то в недрах машин, наполнявших комнату. Колонна угасла, а вместе с ней и отцовский рог.

– Я сам до сих пор не верю, что оно работает, – Кризалис поняла, что голос отца дрожит, совсем как при рождении ее сестер. – Ушло больше десяти лет, чтобы завершить это заклинание, найти резонатор, найти способ…

– Способ? – Кризалис ничего не оставалось, как продолжать общаться с отцом одними недоуменными вопросами. – Для чего, папа?

– Я хочу пробудить кристаллы, дремлющие внутри пони, – огонь в глазах единорога становился едва ли не угрожающим. – Магия должна принадлежать им, им всем. Кризи, я говорил вам там, на утесе, что отправился странствовать по зову судьбы. Это и есть моя судьба. То, как я хочу изменить этот мир. Этот кристалл, это заклинание, и все, чего мы с вами достигли, ведет к этому моменту.

– Значит, это и наша судьба, – кивнула Кризалис, с трудом пытаясь осознать, насколько потрясающим, почти несбыточным был план отца. – Но как ты собираешься отдать столько магии другим пони?

– О, не я. Мы позаимствуем ее кое у кого. Попросим его поделиться.

Кризалис несколько раз моргнула. Обрушившаяся на нее лавина новых знаний и значений ее прежних дел грозила сбить ее с ног.

– Завтра утром вы все узнаете. Ты и сестры, обещаю, – отец улыбнулся той прежней улыбкой, которую привыкла видеть маленькая Кризи. В сущности, она и чувствовала себя глупым жеребенком, глядящим в великую и пугающую бездну. – А сейчас пойдем, где-то здесь у меня были записи об анатомии пони, которые тебя заинтересуют…

Заставив себя вынырнуть из оцепенения, Кризалис двинулась за отцом. На самом пороге комнаты она обернулась, повинуясь какому-то едва осознанному инстинкту. Ее взгляд скользнул по остывающей шестигранной колонне, а потом задержался на маленьком кристалле в тисках пирамиды. Лишенный энергии, камень потемнел и начал крошиться, покрываясь неровными отверстиями. Сглотнув, Кризалис отвернулась и двинулась вслед за отцом.

---

Они выпустили птицу на следующее утро. Когда Зоия покинула башню, чтобы присоединиться к сестрам, крылатая подопытная Кризалис сидела у нее на спине. Птица меланхолично чистила перья, совсем позабыв о недавней травме. Но стоило ей почувствовать приток холодного утреннего воздуха, как она сорвалась с места и принялась описывать круги над ровной каменистой площадкой перед башней. Кризалис следила за ней, чувствуя приятную, теплую гордость.

– Здорово! – Имаго взлетела следом, невольно напугав птицу. – Кризи настоящая целительница!

Кризалис только улыбнулась ей и покачала головой. Лечение животных было для нее всего лишь разминкой, пробой пера. Отец доверил ей свои драгоценные записи о строении и анатомии пони. Теперь ей нужно было до конца осознать эту информацию, придумать способ применить ее к конструированию заклинаний и, в конце концов, найти объект для практического применения. Что само по себе было не самой простой задачей, ведь она могла колдовать только в своем истинном обличии. И, что бы там ни думала Нимфа, пони могли и не принять ее за родича.

В тот момент Кризалис поняла, что и сама возлагает надежды на грандиозный замысел отца. Ведь если все получится, пони станут гораздо ближе к аликорнам. И тогда она и сестры смогут спокойной жить среди них в своем настоящем обличии, не боясь кого-нибудь напугать.

Старшая кобылица посмотрела на своих родственниц. Инстар нетерпеливо расхаживала из одного конца площадки в другой и нервно хлопала крыльями, иногда взлетая, чтобы размять их. Имаго веселилась в воздухе, а Зоия пыталась уговорить ее перестать пугать птицу. Нимфа сидела в стороне от остальных, глядя куда-то на юг, будто бы с такого расстояния можно было разглядеть городок пони. Кризалис была уверена, что ее сестра думает именно об этом. И не переставала удивляться, насколько Нимфа стала непохожа на прежнюю себя, вечно скучающую, закрытую и брезгливую.

– И что же ты о них думаешь? – голос отца заставил Кризалис вздрогнуть.

– Думаю – о ком? – переспросила она, гадая, как единорогу удалось снова появиться незамеченным, да еще в своем плаще и смешной шляпе с бубенцами.

– О своих сестрах, конечно.

– Мы… — Кризалис выдержала паузу, снова взглянув на Нимфу. – Когда мои сестренки только покинули колыбель, они казались совершенно одинаковыми. А теперь мы стали совсем другими Я точно не знаю, как это сказать, пап.

– И все? – отец смотрел из-под полей шляпы весело и серьезно одновременно. – Настоящий волшебник превращает свои мечты в реальность. Неужели не справишься со словами?

– Мы стали хорошими охотниками, но нам этого мало, – мысли аликорна вдруг сами собой обрели ясную форму. – Нам тесно в этой роли, мы способны на большее. Мы как будто идем все вместе по одной дороге, которую ты нам указал. Но, похоже, нам нужны свои собственные. Своя для каждой сестры. Я только надеюсь, что они не уведут нас слишком далеко друг от друга. И от тебя.

– Хорошо, – единорог кивнул. – Давай соберем всех.

– Я не видела Плию… – начала было говорить Кризалис, но ответ пришел сам собой.

Ноплиас появилась из темного провала пещеры, зиявшего в скале возле башни. Ее рог мерцал ледяными искрами. Аликорн тащила за собой что-то с помощью магии. Следом за ней плыло некое подобие лодки, накрытой большим куском темно-синей материи. Ее корма заканчивалась сложной конструкцией из металлических трубок и больших винтов. Колдовство Ноплиас поддерживало лодку в нескольких сантиметрах над землей. Сестры немедленно слетелись к отцу еще до того, как Кризалис успела позвать их.

– Что это за штука? – первой, конечно же, была Имаго. – Пап, что это?

– Это называется «воздушный шар», – не без гордости ответил ей единорог. – Я собрал его давным-давно, в молодости, когда задумался о полетах.

– Какой же это шар? Это лодка, разве нет? – Кризалис так и не поняла, к ней обратилась Имаго, или к отцу.

– Так это корыто умеет летать? – скептически спросила Инстар, обходя машину по кругу под немигающим взглядом Ноплиас. – И как же? Где у нее крылья?

– Ты всегда любознательна, если что-то касается полетов, – с улыбкой отозвался отец. – Механические крылья были первым, о чем я подумал тогда, потому что так летали птицы. Идея, ясное дело, оказалась провальной. Древняя мудрость и кое-какие наблюдения помогли мне придумать другой способ. Тот кусок материи, которым сейчас накрыта гондола, и есть шар. Я сконструировал машину, которая наполняет его горячим воздухом и заставляет взлетать. А кормовые винты задают направление движения. Конечно, для работы всех этих механизмов нужна моя магия… Зато можно путешествовать с комфортом и заодно перевозить груз.

– Почему ты не создал какое-нибудь заклинание, чтобы летать самому, без этого аппарата? – вмешалась в разговор Кризалис.

– Да, и это я тоже пробовал. Крылья, конечно, можно наколдовать, но они недолговечны и сложны в управлении. Однажды я поднялся на них слишком высоко, потерял концентрацию и чуть не поплатился жизнью… Правда, и шар я тоже разбивал три или четыре раза, по разным причинам. И теперь, когда я взялся его восстанавливать несколько дней назад, Плиа вызвалась мне помочь.

Кризалис посмотрела на сестру, чувствуя легкое покалывание вины. Она всегда видела себя главной помощницей отца, и вдруг ее не оказалось рядом, чтобы помочь. Ей оставалось только оправдаться перед собой тем, что она все это время изучала анатомию животных, большую часть которых она даже не видела живьем, и пыталась писать собственные заклинания. Ноплиас поймала ее взгляд и едва заметно улыбнулась. В ее полупрозрачных глазах не было ни малейшего укора или намека на превосходство. Кризалис напомнила себе, что в них вообще редко отражались хоть какие-то эмоции.

– Плиа, ты починила эту штуку? – Инстар подскочила к сестре и с деланно грозным видом уставилась на нее. – С каких это пор ты стала разбираться в папиных машинах?

– Я учусь, – произнесла Ноплиас. – И я починила ее не сама. Я помогала папе. Мне просто нравятся механизмы. Они спокойные, точные. И не такие шумные, как ты.

– Знаешь, что? – продолжала наседать кобылица с переливающейся гривой. – Я и раньше подозревала это, но теперь уверена. Ты совсем не наша сестра. Ты тоже механизм. Папа построил тебя и делает вид, что ты одна из нас. А Кризи с ним в сговоре.

Инстар многозначительно посмотрела на старшую сестру.

– Чего? – выдохнула Кризалис.

– Кризи, это же не правда? – немедленно спросила Имаго с неподдельным ужасом во взгляде.

– Конечно, нет. Инс просто дурачится.

– Я не механизм… – продолжался тем временем странный спор.

– Тогда как ты объяснишь, что ты единственная, у кого панцирь другого цвета? – Инстар торжествующе применила аргумент, который, очевидно, заготовила заранее. – Или то, что тебя вообще не трогает ничего из происходящего вокруг тебя?

– Меня трогает происходящее, – совершенно серьезным тоном проговорила Ноплиас. – И если ты продолжишь, я откушу тебе рог.

– Не сможешь, сестренка, – Инстар обняла Ноплиас за шею. – Уверена, папа сделал так, чтобы машина не могла причинить вред дру…

В следующий миг она уже оказалась на земле. Ноплиас уперлась копытом в грудь сестры, заставляя ее лежать на месте. А потом наклонила голову и без особой спешки ухватила ее зубами за рог.

– Эй, ты чего?! – выкрикнула Инстар, слушая скрежет клыков о прочные чешуйки рога.

– Отгрызаю твой рог, – невозмутимо произнесла Ноплиас.

– Чтооо?! Стой, подожди! – капля едкой слюны, упавшая на лицо, заставила Инстар зажмуриться.

Первым начал смеяться единорог. Бубенцы на полях его шляпы зазвенели в такт. Осознав комичность ситуации, Кризалис прыснула вслед за ним. Не прошло и пары секунд, как эхо подхватило смех аликорнов и разнесло по ближайшим пикам. Имаго повалилась под ноги Кризалис, громко хохоча. Даже Нимфа, сперва состроившая устало-раздраженную гримасу, прикрыла рот копытом и засмеялась.

– Как же с вами весело, – едва досмеявшись выговорил отец. – Как же я раньше жил без вас… И как буду жить дальше?

– Дальше? – Кризалис перестала смеяться, будто внутри нее лопнуло что-то обжигающе-холодное. – Пап, что это значит?

Имаго приумолкла и подняла взгляд на отца. Зоия, стоявшая рядом, тоже посмотрела на него. Ноплиас застыла с рогом Инстар в зубах.

– Это будет последняя охота, на которую я собираюсь вас повести, – просто ответил он.

Оглушительная тишина накрыла их с головой. Ноплиас отпустила сестру и позволила ей встать. Алкиорны собрались в полукруг, обступив отца. Кризалис немедленно вспомнила момент на утесе, когда они только собирались сделать шаг в большой мир. Никто не решался заговорить. Кризалис прочла во взглядах удивление, замешательство, даже испуг. И поняла, что говорить придется ей.

– Ты... имеешь в виду, что после этой охоты мы должны будем уйти?

– Должны? Нет, нет! – единорог пригладил бороду. – Я ни за что не прогнал бы вас. Это место – настолько же ваш дом, насколько и мой. Но вы будете вольны уйти. А это совсем не одно и то же.

– Зачем уходить? – подала голос Ноплиас.

– Хороший вопрос, Плиа, – отец хитро прищурился и обвел глазами окруживших его аликорнов. – Вы идете дорогой, похожей на мою. Я долгое время боролся за процветание своего племени. Но пришло время, и я счел, что сделал достаточно. Тогда я покинул родные места, чтобы найти свою судьбу. Так же и с вами. Мы сражаемся за будущее всех пони, и, кажется, этой борьбе вскоре настанет конец. Эта последняя охота откроет путь на север и даст пони силу разговаривать с большим миром на равных. Тогда вы сможете отправиться, как и я когда-то, искать свою судьбу.

Кризалис поняла, что у нее перехватило дыхание. То, о чем ей говорила Нимфа, становилось реальностью. Ей и сестрам придется решать за себя. Самим искать свое будущее. Ощущение чего-то огромного, пугающего и, в то же время, притягательного. Свобода.

– Мы сможем отправиться, куда захотим? – стряхнула оцепенение Инстар. – В любое время?

– И жить там, где захотим? – осторожно добавила Нимфа.

– Все верно, – кивнул отец. – Вы будете совершенно свободны в выборе. Но если кто-то из вас решит остаться со мной, я буду совсем не против. И, конечно, буду рад, если вы будете навещать меня время от времени.

Первой взорвалась Инстар. Она подпрыгнула, взмахнула крыльями и перевернулась в воздухе разноцветным водоворотом. Единорог тихо усмехнулся ее радости. Тем временем Нимфа и Кризалис понимающе переглянулись. Старшая сестра без слов поняла, куда намеревалась направиться Нимфа.

– Я буду летать целыми днями, – объявила Инстар. – А ночью взлечу к звездам и узнаю, насколько они высоко! И еще я выкурю каждого монстра из его норы, покажу им, кто хозяин большого мира!

– Я смогу увидеть столько новых существ, – тихо и мечтательно проговорила Зоия. – Узнаю, как устроен наш мир…

– Я останусь, – твердо сказала Ноплиас. – Папа, ты научишь меня обращаться с твоими машинами?

– Конечно, – довольно кивнул единорог.

– Кризи, я пойду с тобой, – категорически заявила Имаго. – Я не знаю, куда мне идти, но я не хочу никуда без тебя. Там, где ты, мне всегда весело.

– Спасибо, – улыбнулась ей Кризалис.

Внутри она металась между радостью грядущей свободы и чувством долга перед отцом. Собственные стремления и ответственность за судьбу своих сестер, готовых разбежаться по миру, путали ее мысли неразрешимыми противоречиями. Ей пришлось несколько рез глубоко вдохнуть и выдохнуть, чтобы совладать с собой. Наконец она нашла точку опоры, позицию, с которой она могла усмирить свои чувства и подчинить их себе. Охота.

– Тише, тише все! – громко сказала она. – Мы забегаем вперед. Папа еще на рассказал нам про охоту.

– Спасибо, Кризи. Ты как всегда выручаешь меня, – подмигнул ей единорог, с помощью магии доставая из-под плаща свернутый пергамент. – Прошу, взгляните. Вот, где мы будем искать наше с вами будущее…

Аликорны вновь собрались в тесный круг, на этот раз вокруг развернутого пергамента. На его шершавой желтой глади черными, голубыми и алыми линиями была начерчена карта. Кризалис немедленно узнала в центре схематичный рисунок башни отца, укрывшейся среди приземистых гор. Южнее лежали леса, речушки и поля страны пони. Среди них аликорн могла увидеть множество поселений. Все они носили разные названия, смешные или величественные. Между ними протянулись ветвящиеся нити дорог.

Кризалис лишь мельком удивилась тому, как на самом деле велика и густо населена территория пони. Ее взгляд быстро скользнул севернее башни. Карта в этом районе была гораздо менее точной. После обширного леса червей начинались белые пятна и очень схематично набросанные холмы, ущелья и реки. Среди них было множество красных отметок в виде стилизованных конских черепов, один вид которых вызывал зябкое ощущение опасности. Были и черные треугольные маркеры с номерами, местность вокруг которых была прорисована гораздо четче. Кризалис не знала их точного значения, но предполагала, что так отец обозначает исследованные им руины. А еще там была одинокая гора, словно пронзившая землю изнутри. На ее западном склоне был тщательно выписан водопад, срывающийся в озеро у подножья. Возле пика аккуратным почерком отца было выведено: «Ось Мира».

– Эта та самая гора? – в памяти Кризалис пронесся недавний разговор с отцом.

– Да. Внутри этой горы пролегает самая большая кристальная жила из всех, что мне приходилось встречать. Тот камень, что мы принесли из города, и который так великолепно обработала Нимфа, это всего лишь ее крошечный осколок. Но он все еще связан с ней. Теперь мы захватим его с собой на охоту и довезем до места на моем воздушном судне.

– Ты так и не рассказал, зачем было придавать кристаллу такую ровную форму, – Нимфу едва заметно смутила похвала отца.

– Видите ли, все это – часть большого плана, который я уже давно задумал. И который я никогда не воплотил бы без вас, – с заговорщическим видом произнес единорог. – Кристалл в его нынешней форме представляет собой материализованное заклинание. Это своего рода посредник. С его помощью мы можем перенаправить поток магии прямиком к жиле в горе, использовав ее как гигантский ретранслятор. Ее колоссальные размеры позволят сотворить величайшее заклинание из всех, что я когда-либо писал. Но сначала нам нужно найти источник, откуда мы почерпнем магию.

– Не из самой горы? – спросила Кризалис. – Но тогда откуда?

– На севере почти не осталось заряженных магией кристаллов, как не осталось и гигантских магических существ, подобных червям из леса. Всю силу поглотил владыка тех мест, выбравший своими владениями окрестности Оси Мира. Во время одной из экспедиций мне удалось увидеть, как он пожирает магию меньшего чудовища, что подтолкнуло меня к созданию заклятья Поглощения. Это существо само по себе является средоточие невероятной силы. И мне кажется, что забирать всю магию мира себе довольно эгоистично с его стороны.

– Рогатый гигант, – с уверенностью сказала Ноплиас.

– Именно. Рогатый владыка в огненной короне, – единорог притопнул копытом, словно придавая значимости своим словам. – Последнее чудовище севера. Он двинулся бы сюда, в поисках силы. Но, благодаря вашей охоте, для него не осталось здесь пищи.

– Так значит мы охотились на червей не потому, что они опасны, – с нотой обиды проговорила Зоия. – А просто для того, чтобы лишить пищи другое чудовище?

– В общем, это так, – согласился отец. – Но еще и для того, чтобы ничто не привлекло сюда рогатого монстра. Ведь он гораздо опаснее червей. Их магия напитала ваши тела, сделав сильнее. Потому что теперь мы собираемся прийти прямо на порог к этому северному гиганту и заставить его поделиться с нами волшебством.

– Так, как ты показывал с кристаллом? – слова Кризалис заставили остальных аликорнов недоуменно посмотреть на нее. – Сбросить его магию в кристалл, который преобразует ее и предаст в жилу внутри горы?

– Верно.

– Но ведь сначала нужно, чтобы кто-то зарядил магией сам кристалл… – мозаика в голове старшей кобылицы сложилась в единую картину, и ее глаза расширились. – Это и есть цель нашей охоты, так?

– Поэтому я и считаю ее самой сложной, – отец сдвинул карту и с помощью магии начертил прямо на камне шестиугольник с точкой в центре. – Уловив его магию, вы должны будете занять места напротив каждой из сторон кристалла, чтобы он мог ретранслировать силу, которую вы вытяните с помощью Поглощения.

– Так вот зачем нам было отрабатывать это нелепое приземление шестиугольником, – фыркнула Инстар.

– Прежде, чем мы сможем поглотить его силу, нам придется ослабить гиганта, как червей, – задумчиво переступила с ноги на ногу Кризалис. – Насколько он силен?

– Вам понадобится вся ваша сила, да и моя тоже, – признался отец. – Все, чему я вас учил, и что вы сами постигли в прошлых боях. Это наш последний рывок к будущему. Тот момент, к которому сходятся все нити моих планов и ваших стараний.

– Чем оно больше, тем громче падает, – оскалилась Инстар. – Мы свалим его, пап.

– Точка, где сходятся наши судьбы, – Кризалис невольно расплылась в улыбке, поняв до конца план. – И это будет пробуждение магии для всех пони?

Аликорны переглянулись. Их взгляды уперлись сначала в Кризалис, выдавшую последнюю порцию тайного знания. А потом и в отца.

– Не просто пробуждением, – единорог сделал несколько шагов навстречу ветру, глядя на юг. – Мы изменим всех пони, раз и навсегда. Сделаем их другими, сильными, способными управлять этим миром по праву.

– Изменим? Как? – с опаской спросила Нимфа.

Единорог обернулся к сестрам, и в его глазах воскресла та искра, которую Кризалис наблюдала во время разговора в мастерской. То, что отец собирался отпустить ее и сестер в большой мир, подсказало ей ответ, и она сглотнула кислую слюну, ожидая слов отца.

– Они станут такими, как вы, а вы станете первыми среди равных. Мы превратим расу пони в расу аликорнов.

V. Катастрофа

Кризалис поняла, что не может оторвать взгляд от горы. Темный, невообразимо высокий шпиль пронзал пыльно-серую дымку, уходя острием в заоблачную высь. Его присутствие накрыло аликорнов прозрачной тенью, и Кризалис почти физически ощущала, как потоки незримого эфирного ветра разбиваются об одинокую гору. Никогда прежде она не чувствовала так остро, что окружающий мир пронизан дикой, хаотичной магией.

Это отвлекало. Она и остальные сестры следили за окрестностями, пока отец, Ноплиас и Нимфа бережно выгружали шестигранный кристалл из воздушного шара и устанавливали его в выбитую магией нишу. Они выбрали для своей ловушки обширное каменистое плато. Большую его часть покрывали плотные заросли жестких черных растений. Их переплетенные стволы были усеяны непропорционально большими шипами. Кризалис решила, что когда-то здесь обитали крупные чудовища, от которых и должны были защитить колючки. С тех пор, как рогатый гигант истребил этих существ, лесу больше ничего не угрожало.

Чем дольше Кризалис смотрела вдаль, тем увереннее она становилась в том, что северные земли необитаемы. Ландшафт, видимый с края плато, был написан серыми и бледно-желтыми красками тоски и запустения. Каменистые равнины лишь иногда перемежались черными зарослями гигантских колючек и бурыми пятнами застоявшихся водоемов. Редкими ориентирами служили потрескавшиеся, тусклые кристаллы и нагромождения камня, в которых еще можно было узнать развалины старинных зданий. Ветер гнал тяжеловесные сизые облака над головой, бросал в лицо хрустящую на зубах пыль и горькие запахи пустоши. Не было ничего, кроме его воя. Даже птицы не пели. Вероятно, потому, что их здесь не было.

Стоило Кризалис подумать о том, сколько угроз может скрывать этом место, как в ее глазах все преображалось. Песчаные и серые тона сменялись холодным фиолетовым и синим маревом. Кризалис поняла, что ее взгляд безуспешно пытался зацепиться хоть за один яркий огонек. У нее ничего не получалось. Лишь изредка ей казалось, что заросли рядом отдают более теплыми тонами у самой земли. Она решила, что это просто обман зрения, или какие-нибудь местные существа-падальщики. Должен же здесь хоть кто-то жить…

– Выглядит не слишком обнадеживающе, да? – словно уловив ее мысли, спросил из-за спины отец.

– Ты и вправду думаешь, что это подходящее место для пони? – осведомилась Кризалис.

– Знаю, это кажется абсурдным на первый взгляд, – согласился единорог. – Но местные пустоши – не более чем пустой холст, который не так уж сложно раскрасить зелеными и голубыми красками. Во всяком случае, с силой аликорнов и таким мощным резонатором, как эта гора. Пони должны сделать эти земли своими именно потому, что кристальная жила станет ключом к их будущему. И сегодня мы используем ее впервые. Вы готовы?

– Горизонт чист, так что нам осталось только дождаться тебя, пап, – аликорн сама не заметила, как зачерпнула немного отцовского воодушевления.

– Я разбужу кристалл. Это подготовит заклинание к действию, а заодно создаст маяк для нашего рогатого друга. Думаю, он изрядно проголодался, и всплеск энергии должен его заинтересовать…

С этими словами единорог вернулся к кристаллу, вокруг которого на камне уже выросла шестиконечная звезда, оплетенная в свою очередь короткими фразами древнего языка. Отец начала негромко, нараспев читать предварительные заклинания. Из-под его шляпы сверкнуло желтое сияние, и мерцающий вихрь в сердце шестигранного кристалла мигнул ему в ответ.

Тем временем, сестры собрались вокруг Кризалис. Они переглянулись, и в каждом взгляде читались одни и те же эмоции. Радость. Уверенность. Свернувшийся пружиной азарт. Предвкушение будущей свободы.

Старшая сестра приглашающе подалась вперед, чуть наклонив голову. Недолго думая, остальные аликорны скрестили свои рога с ней. С некоторых пор они проделывали этот ритуал перед боем. Это было своеобразной границей, точкой отсчета, с которой начиналась охота. Как ни странно, этот обычай привнесла Нимфа. Она поделилась с Кризалис историей о том, что у воинов племен пони перед сражением было принято скрестить рога боевых шлемов, или просто стукнуться лбами. Доун Блейз утверждал, что это придает уверенности. Напоминает, что ты не один. Так Кризаис пришла к идее перенять этот символический жест.

Стоило им выйти из ритуальной стойки, как Кризалис почувствовала то особое состояние, когда назад уже не вернуться. Ее тело уже жаждало боя, а мысли стали собранными и ясными.

– Пройдемся еще раз, – проговорила Кризалис, отдавая себя боевой концентрации. – Щит и трезубец.

– Серьезно? – перебила ее Инстар. – Тот единственный раз, когда мы использовали это построение, никакого смысла в этих сложностях не было…

– Сегодня будет, – отрезала старшая сестра. – Мы должны действовать осторожно. Плиа, держишь основной щит и прикрываешь отца. Зои, ты наводишь нас, заодно помогаешь с щитом. Нимфа, на тебе защита цели. Перегружаешь ее как тогда, со мной на тренировке, потом отступаешь. Дальше трезубец. Инс – левый клинок, Имаго – правый. Центр на мне.

– Почему центр всегда должен быть на тебе? – снова подала голос Инстар. – Может, я хочу.

– Потому что центр требует не только скорости, но и крепкой защиты. У тебя левый клинок. Другие возражения?

Аликорны только покачали головами.

– Все равно я достану его первая, – фыркнула Инстар.

– Главное, чтобы после этого нам было откуда поглощать магию, – усмехнулась Кризалис. – Как только зверь ослабеет, переключаемся на Поглощение. Все разом, включая щит.

– Кризи, – негромко позвала Зоия, но ее не услышали.

– Как мы поймем, что наступил этот момент? – вмешалась Имаго.

– С червями все было ясно, – ответила ей Ноплиас. – Поймем и с этим.

– Помните, что нам нужно оказаться рядом с кристаллом… – продолжала давать инструкции старшая сестра.

– Кризи, мы не одни, – громче и настойчивее произнесла Зоия.

– Что? – обернулась к ней Кризалис. – Но отец еще не закончил с…

Свист чего-то тяжелого над головой.

Инстинкты включились сами собой, опустив на глаза Кризалис забрало боевого зрения. Она увидела отца как светлый, полный пульсирующих уязвимых точек силуэт. Как раз в тот момент, когда увесистый круглый камень соприкоснулся с затылком единорога, все еще шептавшего заклинание. На месте удара сверкнуло белое пятно раскаленной боли. Ноги чародея мгновенно подкосились, шляпа отлетела в сторону, жалобно звякнув бубенцами. Отец беззвучно завалился на бок.

– Папа! – только и успела выкрикнуть Кризалис.

Град камней. Ноплиас успела развернуть щит первой, прикрыв ошарашенных произошедшим сестер. Кризалис и Имаго сорвались с места, собираясь помочь упавшему отцу. Инстар взмыла в небо, повинуясь едва осознанному желанию быть в воздухе в момент опасности.

Зоия оказалась права. Аликорны были не одни на плато. Кризалис поняла, что слабое свечение на уровне земли было совсем не обманом зрения. Их враг скрывался в норах, выжидая удачный момент. Слой камня и пыли не позволил аликорнам вовремя засечь угрозу. Только Зоия с ее обостренным чутьем могла уловить первые знаки опасности. Кризалис непременно обругала бы себя, если бы у нее было на это время.

Летящие камни оказались не более чем прикрытием. Всего через мгновение Кризалис обнаружила себя в окружении врагов. Сгорбленные, крепко сбитые существа передвигались на коротких задних лапах, орудуя куда более сильными и развитыми передними. Их оскаленные морды разительно напоминали собак, которых городские пони разводили как питомцев и охранников. Мощные, коренастые тела покрывала грязно-серая шерсть под стать окружению. Некоторые из псоглавцев могли похвастаться импровизированной броней из осколков костей и ржавых металлических листов, и большинство – связками маленьких тусклых кристаллов на шее или поясе.

Кризалис едва заметила все эти детали. Для нее враги были алыми силуэтами с оранжевыми вкраплениями уязвимых мест. По сравнению с холодными, сине-черными фигурами ее сестер, псоглавцы состояли из сплошных слабостей.

Волна подземных существ захлестнула аликорнов едва ли не в двух шагах от упавшего отца и оттеснила назад давлением тел. Упорядоченная, спланированная охота обернулась хаотичной свалкой.

Грубое самодельное копье с каменным наконечником метнулось в сторону лица Кризалис. Мгновенно сместившись в сторону, она просто перекусила древко, а затем отправила его владельца в полет резким ударом копыта. Второй псоглавец опрометчиво попытался наскочить сзади и, оседлав аликорна, вцепиться в шею. Кризалис лягнула его в высшей точке прыжка, не без удовольствия наблюдая, как грудь нападавшего превращается в большое белое пятно. Шаг назад спас ее от вертикального удара тяжелой дубиной. Инерция увлекла псоглавца вперед, и Кризалис, встав на дыбы, вмяла своего третьего противника в землю обоими передними копытами.

Кислый вкус слюны во рту одурманивал. Зрение выделяло новые и новые цели. Кризалис вдруг поняла, что ей нравиться эта беспорядочная потасовка, в которой у врага нет ни единого шанса. В ней шевельнулось что-то первобытное, пришедшее с дикой магией лесных монстров. Или же…

Она совсем забыла об отце и о своей задаче. Аликорн посмотрела в сторону кристалла, как раз в тот момент, когда несколько псоглавцев начали расшатывать его в попытке вырвать из ниши.

– Что же я делаю? – прорычала Кризалис, заставляя себя вернуть контроль над собственными инстинктами.

Ее рог вспыхнул изумрудным сиянием. Щит вокруг нее развернулся так резко, что нападавшие со всех сторон существа просто разлетелись. Убедившись, что ее сестер и отца нет на линии видимости, она расчистила себе путь широким лучом. Алые силуэты врагов вспыхнули и разлетелись мелкими белыми хлопьями. Устремившись в образовавшуюся брешь, она походя сбила псоглавцев с кристалла несколькими короткими выстрелами. Ее сестры быстро пробивались к ней, точно так же прокладывая себе путь магическими лучами и щитами.

Пронзительный вой. Минутное замешательство псоглавцев. Еще с два десятка врагов исчезли в ярких вспышках боевой магии. А потом все нападавшие как один бросились бежать. Никто больше не пытался унести кристалл. Существа просто спасали свои шкуры, теряя бегущих в задних рядах под ударами аликорнов. Кризалис заметила боковым зрением, как Ноплиас с механической точностью испепеляет группки отставших.

Как оказалось, бежали не все. Сквозь паникующую толпу навстречу сестрам вырвалось несколько псоглавцев. Эти были гораздо крупнее и на голову выше своих собратьев, сравнявшись ростом с аликорнами. Их мощные тела были полностью закованы в несуразные доспехи из металлических пластин, явно добытых из каких-то руин. Великаны бросились в атаку, громко ревя, брызгая пенящейся слюной и размахивая ржавыми тесаками и двуручными топорами.

– Напрасно, – Кризалис скорее удивилась глупости своих врагов, чем пожалела их.

Двое исчезли от прикосновения луча Инстар. Аликорн спикировала на третьего в водовороте мерцающей гривы, свалила на землю и опустила голову куда-то к шее существа. Кризалис не стала смотреть, что будет дальше. Ударом луча она скосила еще троих. Последняя пара обнаружила себя в ловушке мерцающих нитей. Нимфа взмахнула рогом, и псоглавцы с воем отправились в полет куда-то в пустошь. Кажется, их ждала незавидная судьба.

Тишина опустилась на плато так же неожиданно, как началась битва несколькими минутами ранее. На первый взгляд бессмысленная атака псов-великанов выиграла для меньших сородичей несколько мгновений, чтобы сбежать. Псоглавцы исчезли в норах на краю зарослей, оставив аликорнов стоять возле кристалла.

– Что за отвратительные создания? – неприязненно спросила Нимфа, пока ее грива сама собой собиралась обратно в волну поверх правого глаза.

– Ха! Скорее ничтожные, – откликнулась Инстар, сплюнув что-то темное в сторону.

– Папа! – Кризалис стряхнула оцепенение, а с ним и боевое зрение. – Где папа?

Аликорны оглядели поле боя. Каменистая поверхность плато на много шагов вокруг была забросана клочками темной шерсти, кусками примитивных доспехов и оружия, потерянными бусами из драгоценных камней. В нескольких местах на земле остались черные шрамы от магических ударов. Расчерченная на камне шестиконечная звезда чудом не пострадала. Кристалл в ее центре все еще слабо мерцал голубым сиянием.

И только единорога нигде не было. Пыльная, истоптанная шляпа осталась лежать возле кристалла. Кризалис подняла ее и почувствовала, как внутри все холодеет.

– Кризи, – прошептала возникшая рядом Имаго. – Они забрали его?

Кризалис не могла поверить своим глазам. Она потеряла отца. Эта мысль наполнила ее неподдельным ужасом.

– Он был жив последний раз, когда мы его видели, просто без сознания, – голос Зоии показался ей очень далеким.

Пытаясь вырваться из плена отчаяния, Кризалис зажмурилась и приказала себе думать. Работать с тем, что имеет, как учил ее отец. Понять, как действовать дальше. Псоглавцы появились в тот момент, когда единорог начал творить заклинание, хотя могли напасть и раньше. Они попытались утащить с собой кристалл. Все они несли на себе целые связки выдохшихся, пустых камней…

– Они охотились за кристаллом… — медленно проговорила Кризалис.

– Но зачем им забирать папу? – Имаго бросила взгляд на старшую сестру.

В памяти Кризалис всплыли слова отца в мастерской. Кристаллы внутри пони. Рог – это тоже магический кристалл.

– Мы должны идти за ними, немедленно! – едва не выкрикнула Кризалис. – Зои, Инс – со мной! Остальным – охранять кристалл на случай, если эти твари вернуться.

– Кризи, можно мне с тобой? – попросила Имаго.

– Оставайся тут, – Кризалис наклонилась к сестре и бережно вручила ей шляпу. – Сохрани ее. И присмотри за остальными, мне здесь нужен надежный помощник. А я верну папу. Все будет хорошо.

С этими словами Кризалис закрыла один глаз и приложила к нему копыто. Шмыгнув носом, Имаго ответила ей тем же жестом. Старшая сестра нервно улыбнулась ей, а потом обменялась взглядами с Ноплиас. Конечно же, за главную оставалась Плиа.

Псоглавцы замуровали норы за собой, но для аликорнов каменный завал был не самым серьезным препятствием. Инстар легко пробила его магией, откупорив глубокий колодец в недра плато. Оглянувшись в последний раз, Кризалис кивнула троим сестрам возле кристалла. И первой нырнула в темноту.

---

Туннели растянулись на тысячи и тысячи шагов. Во всяком случае, так показалось Кризалис. Стоило аликорнам пробить себе путь через завалы, как перед ними распахнул свои каменные объятия лабиринт. Попади сюда простой пони, и он был бы обречен бесконечно скитаться по туннелям. Мрак отзывался бы насмешливым эхом цоканья копыт и мерным перестуком капель, вечно водя его за нос. С аликорнами все его усилия пропадали понапрасну. Их слух легко улавливал звуки движения вдалеке, зрение не тяготилось кромешной темнотой, а разум не позволял угнездиться отчаянию. Более того, у них было особое оружие с короткой серебристой гривой.

– Зои, направление, – скомандовала Кризалис, стоило им достигнуть очередной развилки.

Ее сестра ненадолго закрыла глаза, как будто прислушивалась к чему-то. Кризалис представила, что сейчас слышит или чувствует Зоия. Едва уловимые в сыром воздухе запахи, шлепанье лап по камню, отголоски глухого дыхания. Возможно, даже биение сердец.

– Сюда, – Зоия кивнула в сторону левого туннеля, явно забирающего вниз.

Инстар двинулась первой. Ей никогда не нравились закрытые пространства, особенно такие длинные, затхлые и темные. Алкиорнам повезло, что туннели оказались достаточно высокими, чтобы по ним могли передвигаться крупные псоглавцы. Это позволяло сестрам идти более-менее свободно, но Инстар все равно пригибалась при беге, сложив крылья вдоль тела. Ее движения напомнили Кризалис крупных хищных котов, обитающих в предгорьях близ дома. Инстар не заботили мысли о грядущей судьбе, отношениях с пони или собственной природе. Она наслаждалась силой и скоростью собственного тела, с готовностью отдавая всю себя охоте. Кризалис до сих пор не могла решить для себя, была ли эта удивительная целостность сестры благом или поводом для сожаления. Тем не менее, у нее не было сомнений, кого из аликорнов взять на поиски отца.

– За следующим поворотом засада, – сосредоточенно проговорила Зоия.

– Отлично, давно пора, – откликнулась Инстар, только прибавив темп.

Осознав, что каменные баррикады не останавливают аликорнов, хозяева туннелей начали оставлять на их пути небольшие заслоны. Первый раз они хотели остановить сестер стеной примитивных копий, которая мгновенно испарилась под действием магии. Второй раз псоглавцы напали сверху, из ниши в потолке, но приземлились на быстро расширяющийся щит Кризалис.

Местом для третьей засады они выбрали пещеру, в которую привел аликорнов туннель. Темная полость в каменной толще густо заросла сталактитами и сталагмитами. Инстар без особых предосторожностей ворвалась внутрь, громко шлепая по озерцам мутно-коричневой воды.

Кризалис уже не требовалась наводка Зоии, чтобы разглядеть противника. Псоглавцы притаились по углам пещеры, или, по крайней мере, пытались притаиться. Она без труда видела их алые силуэты. Существа мешкали, понимая, что их уже заметили, и не решались нападать.

– Эй, шавки! – выкрикнула Инстар, собирая магию для удара. – У вас тут что-то темно!

Псоглавцы замерли и пригнулись, держась за естественными колоннами пещеры. Даже зная о неминуемой атаке, они не нападали и не пытались отступить. Кризалис поняла, что они вообще не собирались драться с аликорнами. Они ждали.

– Инс, стой! – выкрикнула старшая сестра уже в тот момент, когда ослепительно-яркий в подземной темноте луч хлестнул по широкой дуге, круша каменные опоры.

Магическая атака успела зацепить нескольких неудачливых псоглавцев. Остальные бросились врассыпную, разбивая мощными лапами те колонны, которые пережили атаку Инстар. В тот же момент потолок пещеры начал вибрировать под ударами сверху. Сестры не сговариваясь развернули щиты.

Пещера сложилась в мгновение ока, обрушив на аликорнов толщу серого камня. Псоглавцы успели исчезнуть в едва заметных норах по углам помещения. Мерцающие щиты сестер дрогнули, покрылись паутиной искрящих трещин. Вес каменных обломков, сжимающий магический купол, ощущался почти физически. При всей невероятной силе аликорнов, их щит не мог держаться вечно под давлением. Паника не позволяла им вообразить силу, которая могла бы остановить обвал, а их собственная энергия постепенно иссякала. Зоия и Инстар прижались к старшей сестре, будто надеясь, что так их магия станет сильнее. Кризалис хотела верить, что это действительно поможет.

Она обнаружила, что ее разум вцепился в эту мысль. Ее сестры, рождение которых она наблюдала, с которыми она была в первые минуты их жизни в большом мире. Те, что отчаянно жались к ее телу, и те, что ждут ее на поверхности. Отец, потерянный где-то в темной глубине туннелей. Она несла за всех них ответственность, даже за отца. Но то, что она ощутила в тот момент, было шире, глубже, в тысячу раз реальнее серьезного и холодного слова «ответственность». Маленькая искра чего-то неведомого и в то же время знакомого и родного загорелась внутри нее. Кризалис подхватила это чувство, направила к нему все свои мысли и желания. Тепло наполнило ее, сочась сквозь стыки бронированных пластин. Ее боевое зрение смыло волной света, вернув миру его привычные цвета, а потом сделав даже ярче прежнего.

Кризалис изо всех сил пожелала вырваться из каменного плена вместе с сестрами, ради них и ради отца.

Сжимающийся щит коснулся ее поднятого рога и остановился. На самом острие зажегся ослепительно-белый огонек. Шесть лучей пролегли от него вдоль оболочки разрушающегося магического купола. Треск ломающегося щита. Кризалис зажмурилась. Громкий хлопок.

Темнота. И тишина.

Несколько мгновений она не решалась открыть глаза. Ее понятия о смерти были довольно расплывчаты. Кризалис редко задумывалась о ней. И уж тем более не предполагала, что это на самом деле произойдет с ней или ее сестрами. Смерть оказалась не редкость безболезненной. Еще она пахла пылью и затхлостью. Кризалис поняла, что не так уж и много изменилось. Она все еще чувствовала бешеный ритм сердца под черной броней. Слышала собственное дыхание и ощущала привычную кислую слюну во рту. Потом она расслышала, что рядом с ней дышат ее сестры. И открыла глаза.

Аликорны лежали на покрытом пылью каменном полу.

– Мы… живы? – произнесла Кризалис просто для того, чтобы уверить себя в реальности ощущений.

Она осторожно поднялась и убедилась, что Зоия и Инстар невредимы и могут встать. На телах аликорнов не было никаких видимых ран. Сестры были просто ошеломлены стремительным спасением. Даже сильнее, чем сама Кризалис.

– Никто не ранен? – спросила она и немедленно добавила. — Чего вы на меня так смотрите?

– Кризи… Как ты это сделала? – прошептала Зоия, едва не обнюхивая старшую сестру.

– Ты бы видела себя! – голос Инстар отразился от стен туннеля. – Ты вся светилась изнутри! И из глаз тоже свет шел! Никогда ничего круче не видела. И потом бум! И мы уже в этом… туннеле?

Последние слова сестры заставили Кризалис осмотреться. Они оказались в совершенно другой части подземелья. Туннель больше не выглядел как грубый ход, прорытый кем-то в камне. Новое окружение живо напомнило Кризалис подвал под домом Грим Снаута. Ровный пол с двумя рядами дренажных решеток. Такие же ровные стены, с которых осыпались последние хлопья зеленой краски, обнажая бледный камень с черными прожилками плесени. Вдоль потолка ползли бесчисленные провода и кабели. Некоторые из них вели к продолговатым ящичкам из неизвестного прозрачного материала. Кризалис предположила, что они выполняли ту же роль, что и осветительные шары в отцовской мастерской, просто сейчас в них не было энергии. Сквозь трещины в полу прорастали зеленоватые кристаллы. Застоявшийся воздух и слой пыли, покрывающий пол и разбросанный по нему мусор, говорили о том, что туннелем давно никто не пользовался. И все же Кризалис показалось, что она слышит в глухой тишине едва различимый шепот.

– Куда ты нас перенесла, Криз? – озадаченно проговорила Инстар, ткнув копытом свисающий со стены пласт краски. Тот немедленно упал, подняв облако пыли, и иллюзорный шепот пропал.

– Я… просто захотела выбраться оттуда, – Кризалис сама недоумевала по поводу их чудесного спасения. – О том, куда нам нужно попасть, я даже и не думала.

– Никогда не видела такой магии. Наверно, даже папа так не может, – Зоия медленно обходила Кризалис по кругу, будто разглядывая экспонат. – Кризи, как ты смогла такое наколдовать?

– Говорю же, не могу объяснить.

– А еще раз сотворить его можешь? – с энтузиазмом спросила Инстар. – Если это работает как простое желание, без обычной цепочки, тогда пожелай оказаться там, где сейчас папа. И мы сразу будем на месте!

Предложение Инстар казалось вполне логичным. Кризалис решила повторить все в точности как в прошлый раз. Она закрыла глаза и постаралась пробудить то странное, теплое чувство. Все время она думала об отце. Так она простояла несколько минут. Искра была где-то глубоко внутри, но каждый раз словно выскальзывала из мысленной хватки Кризалис. Что-то мешало.

– Не получается, – раздосадовано сказала она. – Тогда, под завалом, было какое-то особое чувство. Но оно не возвращается.

– Может, это работает только тогда, когда тебе грозит серьезная опасность? – предположила Инстар. – Если так, то я легко могу ее создать…

– Я думаю, нам это не понадобится, – подала голос Зоия. – Похоже, Кризи перенесла нас туда, куда направлялись псы. Мы настигнем их, если пойдем вглубь этого коридора.

Она кивнула в темноту, тряхнув короткой серебряной гривой.

– Если бы мы переместились прямо на головы этим шавкам, какой бы переполох мы могли бы устроить… — разочарованно протянула Инстар.

– Только потеряем время на попытки, – Кризалис была почему-то рада тому, что теперь ей не нужно было заставлять теплую искру вернуться. Она чувствовала в этом что-то неправильное. – Идем прежним порядком: Инс в авангарде, Зои направляет движение, я замыкаю.

– Как только доберемся, я найду, что потяжелее уронить на голову трусливым тварям, – воинственно прорычала Инстар, снова срываясь на бег.

Все еще окрыленные нежданным спасением, аликорны двинулись галопом. Зоия указывала нужные повороты, и Инстар резко меняла направление, бесцеремонно вороша столетний слой пыли. Несмотря на спешку и волнение о судьбе отца, Кризалис на бегу выхватывала картины замершего прошлого вокруг. Брошенные вещи, одни из которых были привычными для пони, другие – диковинными и непонятными. Многие из них выглядели так замысловато, что ни один мастер-пони не смог бы создать подобные. Покинутые жилые помещения, перевернутая мебель. Почти истлевшая одежда. Всевозможные механизмы, разбитые и целые. Кризалис поняла, что именно о таких местах ей столько раз рассказывал отец. Гробница древних знаний, благодаря которым пони покинули свои шалаши и землянки, чтобы занять куда более значимое место в большом мире.

Кобылица вскоре заметила, что среди застывшего хаоса не хватало одной детали. Рукотворное подземелье явно постигла неведомая катастрофа. Но никакого намека на останки его хозяев Кризалис не обнаружила. Она сделала вывод, что они успели покинуть эти туннели, либо неумолимый ход времени не оставил от них и следа.

Везде были лишь кристаллы. Они обтекали сохранившуюся мебель, прорастали сквозь горы тряпья, жались небольшими скоплениями в углах. В одном из коридоров, возле обвалившегося лестничного колодца их было особенно много. Зоия задержалась возле них и в замешательстве посмотрела на Кризалис.

– Зои? – настороженно спросила Кризалис. – Еще одна засада?

Сестра только отрицательно мотнула головой. Кризалис перевела взгляд на поросль кристаллов. Тот же звук. Призрачный шепот, как в кристалле отца или в бирюзовом обелиске из леса. Она начала улавливать отдельные слова. Их значение ускользало от аликорна, но они повторялись по кругу. Снова и снова. Каждый раз громче. Пока шепот не превратился в крик. Кризалис отступила на несколько шагов. По взгляду Зоии она поняла, что ее сестра слышит то же самое.

– Вы чего тут застряли? – звонкий голос вернул их к реальности.

Вернувшаяся Инстар вскинула одну бровь в недоумении. Зоия молча прижала уши, переводя взгляд то на старшую сестру, то на скопление зеленых кристаллов.

– Мы идем? – повторила кобылица с переливающейся гривой. – У нас там целая толпа немытых псин держит в плену папу.

– Да, да… – Кризалис тряхнула головой, надеясь таким образом избавиться от неприятных мыслей о голосах. Она подтолкнула Зоию вперед.

Дорога оказалась короткой, но извилистой. Аликорны несколько раз спускались и снова поднимались по лестницам – солидным каменным и более шатким металлическим. Однажды их путь преградила колоссальных размеров дверь, неподвластная магическим ударам. Сестрам пришлось обойти ее, протиснувшись через тесный цилиндрический туннель под непрестанное ворчание Инстар. Вскоре они оказались в зале, полном мертвых машин и перевернутых стульев. Зеленые кристаллы здесь были повсюду, и Кризалис поторопилась миновать это место, стараясь больше не смотреть на мерцающие камни. Но назойливый шепот упрямо прокрадывался в ее уши. Она все еще потряхивала головой, когда Инстар впереди остановилась и настороженно пригнулась.

– Инс?

– Тихо, – прошипела она.

– Шепот? – удивилась Кризалис. – Ты тоже его слышишь?

– Какой шепот? Нет, нет, – Инстар нетерпеливо потянула крылья, пользуясь шириной коридора. – Шавки что-то вопят.

Слишком обеспокоенная шепотом из кристаллов, Кризалис не обратила внимания, что голоса в темноте оказались вполне реальными. Псоглавцы были совсем рядом. Их грубые, лающие выкрики отражались от обшарпанных стен. Подземные жители что-то скандировали, но Кризалис не могла расслышать что именно. Ее это и не заботило.

– Даже не пытаются затаиться, – гневно произнесла Инстар. – Будто бы мы для них и не страшны вовсе!

– Они думают, что мы остались в той пещере, под завалом, – Кризалис мрачно улыбнулась, обнажив клыки. – А мы подойдем к ним очень тихо и воспользуемся моментом…

– Судя по звуку, до них не больше пяти десятков шагов, – кивнула Зоия.

– Все-таки мы им свалимся на головы, – согласилась Инстар.

Остаток пути аликорны проделали очень тихо и осторожно. Псоглавцы кричали так громко, что сверхъестественно-острое чутье Зоии больше не требовалось. В какой-то момент сестры ощутили мерную вибрацию ударов в такт приближающимся выкрикам. По их интенсивности Кризалис сделала вывод, что впереди их ждала едва ли не вся местная популяция псоглавцев. В этот момент она пожалела, что не знала строения подземелья.

Им повезло. Псоглавцы были настолько уверены в себе или просто беспечны, что не выставили ни одного караульного. Сестрам удалось подкрасться к приоткрытым дверям и затаиться в темноте, возле толстой зубчатой створки. За порогом начиналась ржавая металлическая лестница, ступени которой вели на дно огромного колодца. Или того, что было когда-то колодцем. Сохранилась только часть его дна и цилиндрической окружности стен. Что-то проломило пол и снесло всю дальнюю часть конструкции. Зияющий черный провал простирался далеко за пределы колодца, обнажив руины этажей подземелья. Где-то вдалеке маячило пятно света. Нечто огромное врезалось в плато, пробило в нем дыру, проложило себе путь через все катакомбы и ушло куда-то глубже. Остаток дна колодца просто свисал изодранным навесом над провалом.

Псоглавцы расположились на этом выступе. И поместившаяся там орда только подчеркивала циклопические масштабы разлома и самого подземелья. Кризалис быстро оставила все попытки оценить хотя бы примерную численность подземных жителей. Ее взгляд немедленно отыскал отца. Серый единорог был все еще без сознания. Связанный грубой веревкой, он лежал на самом краю, где на сером полу тускло-желтой краской были выведены буквы: «Tier… E-…k». Когда-то это были слова древнего языка, но время походя смело большую их часть, и теперь даже отец не смог бы разобрать их значение. Псы держалась на почтительном расстоянии от надписи. Они били в пол древками копий, дубинами, топали и просто молотили кулаками в такт. И кричали.

– Тирек! Тирек!

– Криз, что они делают? – тихо спросила Инстар.

– Откуда мне знать? – зашипела на нее Кризалис, наблюдая за внезапной волной движения, всколыхнувшей ряды псов.

– Ну, папа наверняка рассказывал тебе про…

– Тсс! – Кризалис толкнула сестру в бок, подчеркивая, что та выбрала неподходящий момент для расспросов.

– Тирек! Тирек! Тирек! – нарастал темп.

Тем временем толпа расступилась. По образовавшемуся коридору двигался крупный, явно немолодой псоглавец. Его длинные жилистые руки почти касались земли, а сгорбленное тело скрывала самодельная мантия из лучших обрывков ткани, которые можно было отыскать в руинах. Даже с такого расстояния Кризалис могла разглядеть незнакомые украшения из блестящего металла, которыми была покрыта одежда старого псоглавца. Все они явно не принадлежали его народу и, вероятнее всего, были найдены в этом же подземелье. Вместе с богатыми ожерельями кристаллов на его шее.

– Инс, ты быстрее меня, – Кризалис подавила приступ страха за отца, заставив себя думать над планом спасения. – По сигналу лети к папе и забери его оттуда.

– Можно по дороге подпалить пару хвостов? – Инстар прищурилась, вымеряя расстояние.

Псоглавец приблизился к лежащему отцу и наклонил к нему вытянутую морду, обрамленную грязными седыми космами.

– Сначала мы должны вытащить папу. Псы заметят тебя не сразу. Поэтому я буду держаться за тобой. На подлете уберу с дорогу того, в пестром, – Кризалис кивнула в сторону старого псоглавца, завывавшего что-то над ямой. – Как подхватишь отца, сразу уноси его к свету, к выходу. Мы с Зоией прикрываем тебя. Зои, ты… поняла?

Кризалис взглянула на сестру. Та в оцепенении прижалась к стене. Ее широко распахнутые глаза смотрели куда-то в пропасть. Зрачки сузились до точек.

– Зои, очнись. Мы спасем его, – начала было говорить Кризалис.

– Кризи, там, на дне… – прошептала Зоия. – Я посмотрела и… Жар, пламя. Голод…

Выдох. Глубокий, пронизывающий насквозь звук, донесшийся из черной глубины расщелины, не мог быть ничем другим. Кризалис ощутила, как по стенам и полу подземелья прокатилась волна вибрации. За ней пришла вторая, третья. Псоглавцы замолчали и повалились на колени.

– Нельзя ждать, – аликорн вдруг поняла, что псы кричали с совершенно определенной целью. Они звали кого-то, кто спит в темноте провала. – Инс, давай!

Инстар, мгновение назад стоявшая рядом, вдруг оказалась в воздухе. Мерцающая стрела пронеслась над опущенными головами псоглавцев. Тело Кризалис наполнилось чем-то горячим и колким. Время замедлилось, и аликорн в какой-то момент слышала только удары собственного сердца. В эту же секунду ее разум показал ей траекторию движения Инстар, нужный угол ее собственного полета, наиболее безопасную для лежащего отца точку атаки. Все это время ее тело действовало. Она устремилась вслед за сестрой, попутно отметив, что Зоия смогла собраться и тоже оторвалась от земли.

Старый псоглавец оказался проворнее, чем рассчитывали аликорны. Прежде, чем Инстар успела долететь до него, он вцепился в тело отца и толкнул его с обрыва. А затем яркий изумрудный луч коснулся его седой головы, и вожак подземного племени перестал существовать.

– Папа! – Кризалис впервые в жизни закричала от искреннего ужаса.

Несколько невыразимо долгих, мучительных мгновений она могла наблюдать, как ее отец беспомощно падает во мрак, попутно приходя в сознание. Сверкнув переливами хвоста, Инстар сложила крылья и рухнула вслед за ним.

Два янтарных огня зажглись в глубине провала. А потом над ними занялось жадное плотоядно-рыжее пламя. Словно корона.

– Кризи! Скорее!

Инстар вынырнула из темноты гораздо дальше от обрыва, над которым зависла Кризалис. На ее спине довольно неуклюже разместился серый единорог, державшийся передними копытами за шею аликорна. Веревка, сковывавшая его, испарилась. Вероятно, магическим образом. Дополнительный груз доставлял Инстар неудобства, но ее спешка была обусловлена вовсе не этим. Она увидела то, что пробудилось в глубине руин.

Из всех сестер Инстар была самой храброй и задиристой. Она никогда не уступала. Никогда не считалась с опасностью. Первой бросалась в бой с чудовищами, по сравнению с которыми казалась не более, чем букашкой. И теперь страх, читавшийся в ее словах, заставили Кризалис погасить преждевременную радость.

Зоия и Кризалис рванули вперед что было сил, нагоняя сестру. Окно света впереди становилось все ближе, превращаясь в рваный зев выхода из огромной пещеры. Вой псоглавцев за их спиной потонул в грохоте. Кризалис позволила себе бросить взгляд назад. И немедленно пожалела. Подземные псы разлетались по воздуху вместе с каменными и металлическими обломками. Круша все вокруг себя, из темноты поднимался багряный колосс, меж черных рогов которого полыхал огонь древней магии. Аликорн отвернулась, и прибавила скорости.

– Вот мы и разбудили гиганта, – прошептала она.

---

Плато под ногами мерно содрогалось. Кризалис почувствовала это, стоило ей коснуться копытами истертого ветрами камня. Она знала, что именно является источником вибрации, и ей было не по себе.

Сестры ждали ее возвращения. Имаго бросилась к ней, звеня бубенцами отцовской шляпы на голове, немедленно обняла за шею и уткнулась в гриву старшей сестры. Кризалис позволила себе постоять с ней лишнее мгновение, а потом мягко отстранилась.

– Пап? – позвала она.

Единорог неуклюже спустился со спины Инстар. Его защитный костюм потерял изрядную долю чешуи, а на темно-синей глади плаща несколько созвездий сменились рваными дырами. Отец сделал пару шагов, пошатнулся, но все же устоял на ногах. Аликорны обступили его, наперебой пытаясь выяснить, не ранен ли он.

– Тише, тише, – как можно убедительнее улыбнулся отец. – Не стоит так волноваться из-за шишки на затылке старого пони. Я попадал и в худшие передряги. Если вы дадите мне минутку, я быстро приду в себя…

– Папа, я сохранила для тебя шляпу, – Имаго протиснулась между сестрами и наклонила голову, чтобы отец мог забрать свой головной убор. – Меня Кризи попросила.

–Спасибо, я без нее чувствую себя неуютно, – ответил единорог с неподдельной благодарностью и, слегка поморщившись, подхватил шляпу магией.

– Не стоит волноваться?! – воскликнула Кризалис. – Пап, ты был без сознания! Эти твари чуть не сбросили тебя с обрыва, а ты…

– А я жив и все еще здесь, с вами. К тому же, кинокефалы привели нас прямо к нашей цели.

– Кино… кто? – подала голос Инстар. – В смысле, шавки?

– Не говори, что ты так и планировал, – изумленно покачала головой Кризалис.

– Что? Нет, ясное дело, – уверил ее отец. – При планировании экспедиции я стараюсь избегать таких решений, как «получить камнем по голове и оказаться в плену у немытых дикарей». Впрочем, я и не предполагал, что они поклоняются Тиреку.

– Что значит – «поклоняются»? – спросила из-за спины Нимфа.

– Это… как бы объяснить, сложная концепция… – начал говорить единорог.

– Гигант идет сюда, – Ноплиас перебила его, и даже ее невозмутимый голос ощутимо дрогнул.

Аликорны немедленно обернулись в сторону, откуда недавно прибыл спасательный отряд Кризалис. Туда, где другой край плато терялся в пыльном облаке до самого неба. В желто-сером тумане все отчетливее проступал силуэт существа, каждый шаг которого заставлял содрогаться землю под копытами.

– У нас не так много времени, как хотелось бы, – проговорил единорог. – Но должно хватить. Я начну будить кристалл заново. Постарайтесь сдержать гиганта да того, как я закончу.

– Может, нам стоит уйти, пока можем? – робко предложила Зоия. – Потом вернемся и попробуем снова…

– Не получится, – твердо ответил ей отец. – Мы уже выдали себя. Гигант не отступится. Даже если мы успеем погрузить кристалл на воздушный шар и взлетим, нам не хватит скорости. И второго шанса у нас не будет. Чудовище последует за нами, в страну пони. Этого мы не можем допустить.

– Значит, остановим его здесь, – подытожила Инстар, воинственно переступая с ноги на ногу.

Сами того не заметив, сестры встали в ряд, закрывая отца от надвигающейся опасности. Кризалис обнаружила себя в центре строя. Единорог за их спинам сел напротив кристалла, несколько раз глубоко вдохнул и снова начала шептать заклинания. Старшая кобылица, при всей радости за отца, мельком подумала о том, что недавний удар камнем почти не беспокоил его. Напротив, с того момента, как чародей пришел в сознание, энергия и энтузиазм в нем только прибывали. Насколько она могла судить по другим пони, подобная реакция на серьезную травму явно находилась за рамками нормального.

У нее не осталось времени, чтобы обдумать это. Клубы пыли расступились, спеша убраться с дороги рогатого колосса. Аликорны замерли, словно вернувшись во времена своей первой охоты. Кризалис в полной мере осознала, что же так напугало сначала Зоию, а потом и Инстар.

Облик гиганта показался ей столь же угрожающим, сколь и гротескным. Строение его тела могло бы походить на вороного пони, выросшего до невероятных размеров. Но там, где должна была начинаться шея, находился торс совершенно чуждого существа. Сложенный из кряжистых багряных мускулов и покрытый черной шерстью, он, к удивлению Кризалис, напоминал тело и верхнюю пару конечностей псоглавцев. Лицо существа, обрамленное смоляной бородой, не было похоже ни на что виденное в жизни аликорнов. В его чертах сквозили кошмары древнего мира, янтарные глаза светились злым голодом. Под стать им сияла пламенная корона дикой магии, заключенная между черными рогами гиганта.

Кризалис сглотнула. Существо было огромным, но сестрам приходилось сражаться с червями не меньше. Дело было не в размерах. Чудовище заполоняло все вокруг своим присутствием. Жаркая, душная тень, накрывшая мир до самого горизонта. Воздух стал плотным и горьким, как раскаленный пепел.

– Мерзость! – кашлянула Нимфа.

– Она стоит на нашем пути к судьбе, – Кризалис процедила сквозь сжатые зубы, отказываясь верить в то, что столь противное всему живому чудовище могло существовать. – Зои, уязвимые места?

– Не могу понять, – почти в отчаянии ответила ее сестра. – Оно как будто состоит из сплошной черной пустоты… Не могу!

Она это видела и сама. Для боевого зрения Кризалис гигант выглядел темным провалом среди холодных синих красок мира. Ни одного красного пятна. Неуязвим. И в этом он неприятно напоминал самих аликорнов.

Янтарные глаза чудовища немедленно повернулись к сестрам, будто колосс почувствовал на себе изучающие взгляды. Мерная вибрация его шагов ненадолго стихла. А потом до аликорнов донесся раскат грома, который был вовсе не громом.

– Не сбежали? Как глупо.

– Оно только что заговорило с нами? – не поверила своим ушам Имаго.

– Чудовище… разумно? – несколько раз моргнула Ноплиас.

– И что? Мы… – Инстар так и осталась стоять с открытым ртом.

Гигант встал на дыбы. Магическая корона полыхнула ослепительной вспышкой. Передние копыта чудовища с грохотом опустились.

Мир перевернулся. Ровное плато вздыбилось каменными шипами. В воздух поднялись куски горной породы, выдранные с корнем колючки. И сами аликорны. Кризалис успела поднять щит, заслонивший ее от града осколков. Это все, что она успела сделать, прежде чем ее тело на мгновение стало невесомым. Ударная волна легко подхватила ее и швырнула куда-то в сторону. Дикая круговерть неба, земли и летящих обломков закончилась громким треском щита, принявшего на себя большую часть удара о поверхность плато.

Ей понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя. Дыхание будто бы нехотя вернулось к ней. Слух стал различать другие звуки помимо пронзительного звона в ушах. Серые пятна перед глазами медленно сложились в картину катастрофы вокруг.

Плато прорезал огромный разлом, наполненный мешаниной вывернутых слоев камня. Воздух дрожал обжигающим маревом первобытной магии. Никого из сестер не было видно. Никого, кроме Ноплиас. Ее ярко-голубой щит держал в безопасности последний уцелевший островок посреди разлома. Там все еще сиял кристалл в центре шестиконечной звезды. И там же до сих пор сидел отец, творивший волшебство.

Кризалис заставила себя встать. Ее тело приходило в норму гораздо быстрее, чем ее разум, все еще пытавшийся осознать чудовищную силу противника. Стоило аликорну оглядеться, как она обнаружила в нескольких шагах от себя шевелящееся нагромождение обломков. Рог Кризалис окутало сияние, и булыжники начали расползаться в стороны.

–Иди сюда! – хрипло прокричала Инстар, расталкивая оставшиеся камни копытами. – Я тебе… ай!

Покинув каменную тюрьму, она сделала всего один шаг и немедленно припала на колени. Грива Инстар едва переливалась под слоем пыли. Ее тело было покрыто узором царапин. Но остановиться ее заставил вид безвольно висящего правого крыла. Инстар несколько мгновений непонимающе разглядывала травмированную конечность, а потом стиснула зубы и посмотрела в сторону рогатого гиганта с немой злобой.

– Инс, дай взглянуть, – Кризалис одним прыжком добралась до сестры.

Аликорн без особого энтузиазма повернулась правым боком к Кризалис, будто в ране было что-то постыдное. Способ Зоии работал безотказно. Сломанный сустав пылал алыми красками на фоне темного тела кобылицы.

– Это можно исправить, – проговорила Кризалис, поминутно оглядываясь на приближающегося гиганта. – Придется потерпеть.

– Давай, только быстрее, – мотнула головой Инстар.

Погружать ее в сон не было ни сил, ни времени. Стараясь отгородить разум от внешнего мира, Кризалис сконцентрировалась на поврежденной конечности, проводя мысленные аналогии со строением птичьего крыла. Повинуясь ее колдовскому приказу, кости сустава начали возвращаться в нужное положение. Некоторые осколки пришлось расплавить и вылепить заново.

– Криз… – прошипела сквозь сомкнутые клыки Инстар.

– Терпи, почти готово, – ответила Кризалис, едва не упустив из-за этого нужную форму.

– Криииз…

– Терпи, сказала!

Темная жидкость затвердела, превращаясь на глазах Кризалис в прочную кость. Она представляла себе свою первую попытку исцелить пони совсем не так. И не при таких обстоятельствах. Но стоило ей отпустить заклинание, как Инстар немедленно взмахнула крылом.

– Криз, я не об этом! Смотри…

– Ты все еще жив, маленький вор? – гигант словно ждал этих слов Инстар. – Что ж, ты скоро пожалеешь об этом. Я выпью твою силу до дна!

Угрозы гиганта нисколько не тронули единорога. Он даже не шелохнулся. Ноплиас вместо ответа воздвигла еще несколько защитных барьеров. Кризалис увидела, как магическая корона чудовища снова ожила. Режущий уши свист превратился в оглушительный удар. Корона исторгла поток ослепительного пламени, обрушившийся на защиту Ноплиас. Островок мгновенно исчез за стеной огня. Кризалис могла видеть сквозь сполохи, как истончаются и лопаются один барьер за другим. Она распахнула крылья, все еще не зная, что же именно она собирается делать, и поднялась в воздух.

– Папа!

Инстар, взлетевшая вслед за ней, отстала. Сестры не раз соревновались между собой в скорости, и победитель всегда был ясен даже до начала гонки. Но не в этот раз. Наряженный воздух почти ощутимо лопался под ее напором. Кризалис летела быстро, как никогда в жизни. Силуэт гиганта, сотканный из черной пустоты, разрастался, заполняя мир перед ее глазами. Аликорн зачерпнула бурлящей внутри силы и бросила ее через рог потоком, способным прожигать скалы.

Гигант вскинул руку. Луч Кризалис уперся в ядовито-желтый барьер. Ее сила разбилась о щит изумрудными брызгами, не причинив чудовищу ни малейшего вреда. А потом что-то сковало ее тело, удерживая в воздухе. Она не могла пошевелиться, не могла даже колдовать. Поток пламени неожиданно оборвался, и Кризалис могла видеть краем глаза, как Нопоиас тяжело опускается на землю в попытке отдышаться. Панцирь сестры заметно дымился.

Чужая сила увлекла ее вперед против воли. Рванувшая наперерез Инстар столкнулась с короткой вспышкой пламени и отлетела назад к плато, окруженная таящими осколками собственной защиты. Гигант притянул Кризалис к себе, даже не подумав опустить щит. Ей никогда прежде не приходилось пробивать собственным телом стены, но ощущения должны были быть схожими. Когтистые пальцы чудовища сомкнулись вокруг нее, и теперь аликорна парализовала уже не магия, а грубая, примитивная сила. Лицо монстра приблизилось, и Кризалис едва смогла выдержать безжалостный, хищный взгляд пылающих янтарных глаз.

– Что у нас здесь? – стоило гиганту открыть пасть, как аликорна окатило удушливым, горьким смрадом сгоревших в незапамятные времена городов. – Какая нелепая форма жизни… Что ты такое?

– Я – пони, – вырвалось из сдавленной грудной клетки кобылицы.

Смех гиганта был долгим и оглушительным.

– Я видел представителей этого вида. Они ничтожны, слабы и годны разве что на корм более могущественным существам. К тому же, в них нет ни капли силы, за исключением вон того серого выродка с колючкой на голове.

– Не смей… так… говорить о моем… отце, – прорычала Кризалис, пытаясь очистить свой разум от боли и сотворить заклинание.

– Отце? – снова хохотнуло чудовище. – Ты считаешь его своим отцом? Если ты в чем-то и похожа на пони, так это в своей глупости. От тебя все еще разит чужим колдовством и неестественным рождением. Ты создана из похищенной силы и останков…

Рог Кризалис на мгновение вспыхнул, и под левым глазом гиганта появилась черная отметина. Заклинание получилось слабым и неточным, но оно ясно давало понять намерения Кризалис.

– Это тебе… за папу.

– Ты права, довольно болтать! – рявкнул гигант. – В тебе тоже есть кое-что, что мне пригодится…

Корона засияла тем же огненным голодом, что читался в глазах чудовища. Перед Кризалис распахнулась темная, зубастая пасть. И она почувствовала нечто очень знакомое. То, чему так долго учил ее отец.

Гигант собирался забрать ее силу. Ее магию.

Последние секунды тянулись бесконечно. Кризалис неожиданно перешагнула через собственную панику. Чудовище перед ней воплощало весь ужас большого мира, его пренебрежение к маленьким пони, злобу живущих в нем монстров, пустоту жестокого и бесцельного выживания за счет других. Она знала, что сейчас произойдет. И отказывалась верить, что столь отвратительное существо может победить. Оно не должно было победить. Кризалис хорошо знала алгоритм Поглощения, и в ее голове сложился отчаянный план.

Она позволила первым каплям силы покинуть тело. Это было более чем неприятно, но она терпела. Она ждала, когда между ней и чудовищем установится прочный контакт.

И тогда рванула силу на себя, вместе с магией чудовища. Их заклинания соприкоснулись, и…

…Голод. Чудовищный голод, ставший смыслом жизни.

Алчность.

–Поглотить все! Все должно быть моим! Я владыка!

И за всем этим – бесконечно долгий вопль миллиардов голосов, кричащих одни и те же слова на древних языках.

Ужас катастрофы. Крах могущественной цивилизации двуногих существ, открывших магию этого мира, чтобы воплощать собственные мечты. Их величайшие, прекрасные творения. Их самые благие устремления. Их самые порочные, жестокие и эгоистичные желания. Все обрело форму и погубило их.

Руины их былой славы медленно ветшали и уходили в землю. Не осталось тел, не осталось костей. Только разноцветные кристаллы, в которых навсегда затерялось эхо горестного крика из глубины времен. И еще жалкие серые оболочки с песьими головами, обреченные вечно собирать драгоценные камни в неосознанной надежде найти в них нечто потерянное.

Их кошмары ожили, населив смешавшиеся континенты. Титанические черви, огнедышащие змеи. Рогатый гигант в огненной короне, родившийся из кипящей черной жадности.

Маленькие искры теплых, светлых чувств, упавшие в глубины лесов, чтобы породить таких же маленьких и кротких…

Кризалис на мгновение вынырнула из водоворота мыслей, чувств и памяти, о которой не догадывался даже сам гигант. Сохранять концентрацию в потоке чужого сознания никогда не было легкой задачей. Сопротивление чудовища только усугубляло дело. Она смогла разглядеть, как исказилось злобой и напряжением лицо монстра. Как собравшиеся вокруг сестры безуспешно осаждают его щит. Кризалис понимала, что у них не было ни единого шанса пробиться внутрь и помочь ей сейчас. Поэтому ее первоначальный план атаки, которому остальные аликорны пытались следовать, никуда не годился. Однако сама Кризалис была внутри щита, и это меняло дело. Она должна была сокрушить его изнутри. Поэтому она снова отпустила связь с реальностью, погружаясь в магическое противостояние…

… Столетия снов в ожидании новых источников силы. Столетия завоеваний, ради которых он существовал. Опустошенные земли. Диковинные народы, лишенные своей магии и истребленные подчистую. Гротескные чудовища, побежденные одно за другим. Низвергнутые с неба гордые драконы. Его рогатая тень, покрывшая земли от одного края горизонта до другого.

– Все принадлежит мне! Вся сила мира, все пламя магии! Даже огонь капризных светил станет моим! Я владыка!..

Она проигрывала. Монстру было много тысяч лет. Его мощь, отнятая у поколению больших и малых существ, превосходила все разумные пределы. Кризалис была совсем молода. Она боролась, но что она могла противопоставить? Ее сила таяла. Магия истекала из нее тугой струей, за которую она хваталась тускнеющими мыслями.

– Ты слабая, жалкая пародия на жизнь! Как ты смеешь противостоят мне?! Я владыка! Я царь этого мира! И он принадлежит мне по праву рождения! Вся его сила принадлежит мне! И твоя тоже! Ты – лишь украденная у меня вещь!

Покинутые всеми руины, где гигант спал в темной глубине, в окружении кристаллов, которые бесконечно пели ему свою колыбельную тоски и боли. Чьи-то шаги в коридорах, едва заметно поднимающие вековечную пыль. Цоканье копыт. Маленькая серая тень. Шесть пронзительно-зеленых кристаллов среди пепла.

Ее собственный исток. Тяжелое осознание собственного рождения. Один из этих кристаллов сейчас пронизывал ее тело, оканчиваясь острым рогом. И остальные пять…

Глаза аликорна распахнулись почти как в тот момент, когда она покинула колыбель. Путы обессиливающего отчаяния, на которые так надеялся монстр, легко упали с нее. Его откровение стало совсем не тем, на что он рассчитывал.

…Шесть кристаллов. Шесть теплых, сияющих камней, голоса которых были такими громкими и сильными. Голоса тех, кто до последнего момента пытался спасти рушащийся вокруг мир, обуздать бурлящий магический хаос…

У Кризалис не было огня древней злобы и бескрайнего океана чужой силы. Но, в конце концов, ей этого и не требовалось. У нее было нечто другое, в тысячи и тысячи раз более ценное.

Пламенная, безудержная храбрость Инстар. Уверенное спокойствие и твердость Ноплиас. Кроткая забота и внимание Зоии. Изящество и взрослая серьезность Нимфы. Веселый смех и теплая привязанность Имаго. И, наконец, ее собственная любовь к ним и отцу. Шесть лучей маленькой звезды, которая зажглась где-то глубоко в груди в тот момент, когда она пожелала спасти своих сестер из-под завала. Алчность рогатого гиганта вырывала все больше силы из слабеющего тела Кризалис. Пришел тот миг, когда она коснулась этой теплящейся искры. И отпрянула.

Чудовище взревело. Его ладонь разжалась, выпуская Кризалис из удушающей хватки. Рогатый владыка пустошей покачнулся, едва не запутавшись в ногах. Его непробиваемый щит дрогнул и рассыпался, как хрупкое стекло. Поток силы, утекающий в его пасть, оборвался.

Кризалис поняла, что она не падает. Ее крылья, сотканные из ослепительного сияния, легко держали ее в воздухе. Все ее тело источало переливающийся свет, пробивавшийся между черными пластинами брони. Ее хвост и грива трепетали на ветру изумрудными картами звездного неба, на которых мерцали живые огни неизвестных созвездий. Ее взгляд стал таким ярким, что рогатое чудовище заслонилось от него когтистой лапой. Над ее рогом вспыхнула корона из шести острых зубцов. Она была вместилищем чего-то нового, колыбелью иной магии, рожденной вовсе не из полыхающего хаоса древнего мира, а из тепла ее собственного сердца.

– Как?! Нет! НЕТ! – гневу и изумлению чудовища не было предела. – Я владыка! Я…

Он попытался нанести ответный удар. Его корона исторгла лавину рыжего огня. Кризалис не поднимала защитных барьеров. Повинуясь странной уверенности, она позволила пламени обрушиться на нее под крики спешащих на помощь сестер.

Шесть острых зубцов короны встретили вал испепеляющей энергии. Смертоносные языки алого и оранжевого пламени преобразились, окрасившись всеми цветами радуги. И распались на шесть лучей. Один из них коснулся рога Кризалис. Остальные протянулись к окружившим ее аликорнам.

– Кризи! – Имаго оказалась ближе всех. – Ты…

Кризалис обернулась к ней мерцающим воплощением магии и улыбнулась своей любимице. У нее не было объяснения, как она могла совершить что-то подобное. Только безграничное желание, чтобы ее сестры и отец были невредимы, а чудовище повержено.

Каждая из сестер знала, что делать дальше. Поглощаемая магия устремилась в их тела, преображая их. Шесть сияющих звезд смотрели, как распадается на маленькие угольки корона гиганта, как уменьшаются его рога, а налитое мощью тело истончается и увядает на глазах. Пока на плато далеко внизу не осталась лежать тощая, едва живая оболочка.

– Я царь мира… – прохрипело жалкое сгорбленное существо и застыло среди камней.

Несколько долгих мгновений перерожденные аликорны смотрели на неподвижное тело самого могущественного чудовища этого мира, медленно остывавшее на серой земле. Становившееся таким же серым и безжизненным.

– Да! Тысячу раз да! – выкрикнула Инстар, взвившись к небу разноцветным водоворотом. – Я говорила, что мы свалим его, и мы его свалили!

– Кризи его свалила, – поправила ее окутанная лазурным светом Ноплиас, пусть сестра и не услышала ее.

– Потрясающе… – выдохнула Нимфа, заставляя вызванные ее волей пурпурные и синие огоньки вращаться по орбите вокруг ее тела.

Зоия молчаливо оглядывалась по сторонам, и по ее широко раскрытым глазам Кризалис поняла, что и без того острые чувства сестры стали еще сильнее. Она и сама перестала видеть мир так, как прежде. Это было нечто более ясное, чем обычное зрение, и более правдоподобное, чем боевое. Безжизненная пустошь стала для нее яркой и красочной, словно аликорн начала видеть сотни новых оттенков, которые раньше не различала. Вся красота, скрытая за повседневным мороком мира, лежала перед ней. Она поняла, что это и есть потенциал, возможности. То, чем может стать этот мир с силой, рожденной от маленькой искры. И это же напомнило ей о словах отца.

– Мы должны возвращаться! – громко произнесла она и подмигнула Имаго, мечущейся вокруг нее радостным светлячком. – У нас с папой еще осталось дело.

Отец встретил их возле кристалла, и Кризалис поняла, что никогда не видела его таким. Даже при рождении сестер. Единорог сам словно сиял, но этот свет не был видимым, как у существ, обступивших его. Его великий план по превращению пони был как никогда близок к завершению, и он не находил слов. Кризалис просто кивнула. Теперь она понимала, что ее отец хотел подарить всем пони.

– Мы победили, папа!

– Кризи сияла так ярко!

– Чудовище разговаривало, представляешь?! Разговаривало!

– Столько силы внутри, столько света!

– Я никогда не видела мир таким красивым…

– Вы победили величайшее чудовище в этом мире, – улыбнувшись, единорог остановил говорящих наперебой сестер. – Теперь пришло время принести эту победу всем нашим родичам во всех землях.

Аликорны заняли свои места на шести лучах магического знака. Ликование. Победа. Завершение долгого пути. Будущее, которое каждая из сестер видела по-своему в этом новом мире. Все это стало головокружительно, болезненно близким. Кризалис видела это в глазах каждой кобылицы и была уверена, что и сама выглядит так же. Ее взгляд упал на ту грань кристалла, что смотрела на нее. Ей вдруг показалось, что она понимает начертанные на ней слова. Такой знакомый алгоритм. И там, среди древних символов…

– Начали, – произнес твердый голос отца, и его следующие слова прозвучали на языке, которого мир не слышал много сотен лет.

Лазурное сияние величайшего в мире заклинания поглотило их, так и не дав Кризалис ничего сказать.

VI. Пустота

– Нет! – прокричала она, вздымая вокруг себя волны затхлой воды.

Несколько минут она неподвижно стояла, осознавая себя. Ее тело охватила мелкая дрожь. Ее разум бился в яростном отрицании… чего? Она не могла точно сказать.

Кризалис с трудом сморгнула пелену забытья с глаз. Ее копыта глубоко погрузились в вязкую грязь под слоем болотной воды. Вокруг сгустился зеленый полумрак леса, очень похожего на тот, что простирался к северу от ее дома. Знакомые запахи, знакомые звуки. Это был именно тот лес, где Кризалис и ее сестры впервые одержали победу над червем. Она и ее сестры…

– Папа, что со мной?.. – прошептала она.

Стоило ей произнести эти слова, как тело подвело ее. Ее ноги подогнулись, и она с плеском упала в воду. Кризалис успела осознать, что с ней что-то не так. С ней произошло что-то, что она не могла вспомнить. Было тяжело дышать. Словно весь воздух, который она вдыхала, уходил в пустоту внутри. В черную, жгучую, болезненную пустоту где-то между ребер. Кризалис замерла и некоторое время просто сидела, пытаясь разобраться в происходящем. Она спрашивала себя, как она попала в лес. Последними ее воспоминаниями были связаны с желто-серой пустошью, с поверженным гигантом. С мерцающим кристаллом отца.

Снова стало больно. Память отказывалась говорить, что было дальше. Поэтому Кризалис постаралась сосредоточиться. В это мгновение она опустила взгляд на успокоившуюся воду и обнаружила в смазанном отражении незнакомое существо.Первым, что бросилось ей в глаза, был уродливый, искривленный рог. Будто кто-то беспорядочно вырывал из него куски. Темная жила кристалла внутри тускло блестела в глубине каждой раны.

Зрелище заставило аликорна похолодеть. Это был ее собственный рог.

Она резко вскочила и сделала несколько шагов назад, по-детски пытаясь убежать от кошмара, который увидела в воде. Отражение покрылось рябью, но не исчезло. Оно неотступно следовало за ней, и Кризалис смотрела дальше. Ее крепкое, стройное тело вдруг показалось ей тощим и изможденным. Броня, всю жизнь служившая ей надежной защитой, раскрошилась и осыпалась во многих местах, оголив темные сплетения мышц. Ее мерцающая изумрудным светом грива свисала грязными, блеклыми лоскутами.

Кобылица медленно подняла копыто. Широко распахнутыми глазами она смотрела на дыры в собственной конечности, пытаясь понять, как же нечто подобное могло произойти. Как будто ее тело вдруг…

…треснуло под ударами воющего вихря, что рвал облака над огромной горой…

Кризалис зажмурилась. Ее нутро отозвалось сосущей болью. Паника заливала ее мысли липкой, отупляющей жижей. Тогда она решила бежать. Просто бежать как можно дальше, и, может быть, добежать до дома.

Травмированное тело отказывалось в полной мере подчиняться, моля о пощаде. Об отдыхе. До скрипа сжав зубы, Кризалис заставила его двигаться. Она неслась, почти не разбирая дороги, окруженная брызгами болотной воды, огибала вздыбленные корни и прорывалась сквозь стены папоротника. Она хотела верить, что ей просто сниться один из тех снов, которые начали приходить ко всем аликорнам после того, как они приняли в себя магию чудовищ. Что если она побежит быстрее, она каким-то образом сможет вырваться из этого наваждения. Или улететь.

Как только пространство позволило, она взмахнула своими сильными крыльями. Аликорн поднялась в воздух неуклюжим рывком. Борясь с собственным телом, она пролетела не так уж много. Треск веток возвестил ее жесткую посадку. Она пробила зеленую завесу и повалилась на мшистую землю прогалины.

Огромный кристалл, поглотивший разрушенное здание, был на своем месте. Ползучие мхи и лишайники спешно скрывали следы некогда развернувшейся здесь битвы. Кризалис оказалась на том месте, где завершилась первая охота аликорнов. Судорожно вздохнув, она посмотрела на собственные крылья. Ее взгляду предстали истерзанные, полупрозрачные перепонки, напрочь лишенные прежней могучей красоты. Собрав последние крупицы самообладания, она выудила среди спутанных мыслей алгоритм Исцеления. Кризалис пробовала приложить его к одной ране за другой, но магия просто не работала. Дело было даже не в том, что ее силы едва хватало на колдовство. Заклинанию не за что было зацепиться, словно ее тело и должно было быть таким. Непреодолимая сила исказила его, отняв что-то лежавшее в самой основе.

Загнанная, не понимающая, что с ней произошло, Кризалис тонко всхлипнула. Она сжалась в черный комок на пестро-зеленом ковре мха, слепо надеясь, что тянущая пустота уймется и перестанет мучить ее.

– Папа, где ты? – простонала она. – Имаго…

Никто не ответил ей. Лес хранил молчание, ожидая, что будет дальше. Только огромный кристалл рядом шептал что-то на самой грани уловимого звука. Но и этого оказалось достаточно, чтобы…

…Кризалис увидела все словно со стороны.

Она видела саму себя, стоящую на конце одного из лучей звезды, которую отец начертил на камнях плато. Теперь рисунок едва помещался в круглый каменный островок среди заполненного обломками разлома. Один из следов ярости чудовищного рогатого монстра, только что потерявшего свою огненную корону. И, похоже, жизнь.

Остальные аликорны встали по периметру острова, каждая на предназначенном ей месте. Сквозь окутавший их свет поглощенной магии она могла различить на лице каждой сестры радостное предвкушение окончательной победы над большим миром, кульминацию потрясающей судьбы.

Единорог стоял вне круга, на самом краю островка. Его одеяние пострадало во время похищения псоглавцами, его воздушный шар лежал поодаль грудой обломков, уничтоженный во время атаки гиганта. Возможно, отцу было нелегко после удара камнем по голове, но он никак не показывал этого. Он очень медленно и собранно зачитывал что-то на древнем языке, вызывая в своем сознании нужные образы, облекая в материальную форму свои мысленные команды. Его рог блистал желтыми искрами, и шестигранный кристалл в центре островка мерцал им в такт. Быстрее и быстрее, пока не превратился в колонну света.

Его сияние брызнуло на землю, заполнило лучи звезды, протянулось к копытам аликорнов, слилось с их собственным новообретенным светом. Никто из сестер не противился. Они знали, что хочет совершить отец. Каждая с готовностью отдавала захваченную у чудовища силу, питая магией кристалл.

Поднялся ветер. Он крепчал, пока каменный остров не оказался в центре маленького урагана. Отец громко произнес последние слова заклинания. На кончике его рога сверкнул огонек. Кристалл вспыхнул гораздо ярче, чем в тот раз, когда Кризалис видела его в отцовской мастерской. Ослепительно-белый поток протянулся от него к титанической горе, рассекшей надвое небо над их головами. Ее склоны окрасились белоснежным пламенем колдовства, а над вершиной разметал тучи водоворот небывалой по силе магии. Тысячи ярких звезд кружились в его многоцветной воронке, будто заклятье сорвало их с небосклона. Кризалис знала, что это не так. Все эти звезды были искрами магии, предназначенными для живущих по всему миру пони. Она смотрела, как первая из звезд отделилась и кометой унеслась куда-то на юг. Потом вторая, третья. Исполосовав облачный покров, на южные земли обрушился небывалый звездопад.

Магия покидала тела аликорнов все более стремительно. Их свет угасал, и они возвращались к своим прежним формам. Они все так же улыбались, когда на лице единорога вдруг появилось беспокойство. Не в силах что-то предпринять, Кризалис безвольно наблюдала за собой и сестрами. Улыбка Инстар вдруг исказилась, превратилась в напряженный оскал, а потом…

Приступ боли заставил Кризалис свернуться еще плотнее, заглушив вернувшуюся урывками память. Разбуженная пустота выла невыносимо громко, требуя чего-то. Чего-то потерянного. Вместе с этим чувством пришел вкус кислой слюны, и аликорн поняла, что же именно она чувствовала. Голод.

Открыв глаза, Кризалис обнаружила, что заросли вокруг нее из зеленого превратились в палитру фиолетовых, лиловых и красных цветов. Она медленно встала на ноги, все еще вздрагивая от острого пульса внутренней пустоты. Ее взгляд скользил по преобразившемуся лесу, пока не остановился на оранжевом сгустке рядом с белой толщей кристалла. Пошатываясь, Кризалис приблизилась к цели, узнавая знакомые очертания. Тело червя должно было выглядеть темно-лиловым, но для ее боевого зрения было рыжим пятном. Существо растеряло былое грозное великолепие, и Кризалис была причастна к этому. Теперь оно было едва ли длиннее ноги аликорна. Сначала Кризалис решила, что существо слишком ослабло, чтобы покинуть место своего поражения. Но потом поняла, что червь просто вернулся к кристаллу, инстинктивно ища пропитания. Царапины на светящемся камне говорили о том, что существо пыталось кормиться его силой.

В маленьком чудовище было совсем немного магии. Кризалис не задумывалась о том, жестоко ли она поступает. Она вообще едва могла размышлять о чем-то. Привкус звериной слюны и рев голода в груди заглушали все. Внутри червя теплился маленький желтый огонек. Кризалис желала получить его. Она не знала, как именно это сделать, но алгоритм Поглощения сам собой всплыл в ее голове. Слабое существо перед ней едва ли могло удержать свою магию, поэтому ей даже не требовалось драться с ним, провоцировать и изматывать. Она просто придавила червя искалеченным копытом и потянулась к его едва теплящейся силе.

Желтая искра, повинуясь ее воле, покинула отчаянно скрипящее существо. Стоило ей впитаться в тело Кризалис, как кобылица почувствовала себя лучше. Совсем немного, но достаточно для того, чтобы вернуться домой. Вот только червь, которого она когда-то пощадила, перестал двигаться. Кризалис отступила на несколько шагов. Она поняла, что в черве не было ни капли магии, которую она могла бы поглотить. И она не могла повторить про себя точный алгоритм заклинания. Что-то изменилось в том, как она творила его. Искра была тем, что двигало червем. Едва осознанное желание жить.

Кризалис замешкалась. То, что она сделала, было не похоже на разученное ей когда-то заклинание. Но она помнила о существе, творившем подобное. Псоглавцы, живущие в катакомбах вокруг великой горы, называли его Тирек, и Кризалис забрала его магию. А потом…

…она смотрела, как аликорны начинают вырываться. Инстар попыталась взлететь, но сияние шестиконечной звезды прочно держало ее на месте. Нимфа безуспешно пыталась создать щит, но была уже не властна над собственной магией, и ее узорчатые защитные барьеры рушились, впитываясь в полыхающие под копытами магические знаки. Ноплиас упорно пыталась перетянуть заклинание на себя, но испещренный знаками древних кристалл был сильнее. Зоия в оцепенении упала на колени, тщетно пытаясь справиться с перегруженными чувствами.

– Кризи! – перепуганный голос Имаго заставил сердце Кризалис сжаться. – Оно не пускает меня!

– Папа! Что происходит?! – выкрикнула старшая сестра. – Что ты делаешь?

Единорог не отзывался. Судя по всему, он пытался изменить заклинание прямо на ходу, но высеченные на поверхности кристалла письмена отказывались повиноваться. Невообразимый объем магии, текущий сквозь них, защищал их от внешнего вмешательства. Отец пытался раз за разом, балансируя на грани паники.

Крики. Она никогда не слышала таких криков.

Холодея от ужаса, Кризалис наблюдала за происходящим с ее сестрами. Заклинание забрало всю их магию, но не собиралось останавливаться. Их тела начали высыхать на глазах, броня рассыпалась в пыль. Ветер разметал их крылья, ставшие сухими, как пергамент, подхватил клочки потемневших грив.

– Папа! Спаси нас! – что было сил закричала Кризалис, чувствуя, что ее копыта вот-вот перестанут держать ее. – Останови это!

Чародей открыл глаза и тяжело выдохнул. Заклинание не поддавалось изменению. Алгоритм Поглощения, который в последний момент разглядела Кризалис, не знал пощады. Он был настолько глубоко вплетен в общую канву заклятья, что остановить его можно было, только разрушив кристалл. А вместе с ним и все колдовство.

Отец посмотрел на фантастический звездопад над головой. А потом перевел на аликорнов взгляд, полный решимости и боли. В памяти Кризалис пронесся их давний разговор теплым вечером в городке пони. Она поняла, какой выбор только что сделал ее отец.

– Не надо, папа! – отчаянно крикнула она. – Пожалуйста, не надо!

Единорог отвернулся…

Кризалис распахнула полную зубов пасть и не смогла издать ни звука. Она кричала в своей памяти, но и там ее голос никто не слышал. То, что уже произошло, нельзя было остановить.

Зачерпнув украденной жизненной силы, Кризалис влила ее в ослабевшие крылья, приказав им снова держать ее в воздухе. Ее сломленное тело наполнилось небывалым, неизведанным для нее самой гневом. Неподвижный червь остался лежать забытым у подножья кристалла, уже не в силах оценить горькую иронию гибели рядом со спасительным источником магии. Кризалис больше не думала ни о нем, ни о правильности своих поступков, ни о том, как она попала в лес. Все было неважно. Раз за разом она вспоминала, как отец отворачивается от нее и от ее сестер. И злоба несла аликорна вперед. Прорвав зеленый покров над головой, она устремилась туда, где некогда был ее дом.

---

Примостившаяся на склоне горы башня выглядела беззащитной и даже беспечной. Ядовито-зеленый луч хлестнул по строению, разметав кладку двух верхних этажей. Коническая крыша отрубленной головой покатилась по склону, стремительно превращаясь в груду обломков. Кризалис описала круг над башней и развернулась для следующей атаки.

Погруженная в сумрачный мир охоты, она самозабвенно крушила дом, в котором родилась и провела большую часть своей жизни. Плавились и сгорали в зеленом огне вещи, некогда принадлежавшие сестрам. Рушились лестницы, помнившие поступь ее еще жеребячьих копыт. Выстоявшие десятилетия стены осыпались градом камней на площадку, с которой аликорны отправились на свою последнюю охоту.

Кризалис наносила удар за ударом, пока дом ее отца не сравнялся с землей. Где-то в глубине ее раненного сознания она знала, что самого единорога внутри наверняка нет. Но ее ярость требовала немедленного выхода, и башня чародея показалась ей подходящим объектом. Аликорн приземлилась среди руин первого этажа, в которых едва читались останки стен. Вцепившийся в обломки деревянных перекрытий и мебели огонь то и дело лизал ее травмированное тело. Кризалис не обращала внимания. Этого было недостаточно.

Она точно знала, где искать вход в подземелье. Магия с трудом слушалась ее, но ей не требовалось ничего, кроме самых простых и грубых лучей. Вскрыв каменные завалы, черная кобылица ворвалась в сырой туннель. Быстрым, чуть сбивающимся шагом он направилась к дверям со звездной спиралью, походя круша ближайшие сталактиты.

Тяжелые металлические створки были устойчивы к ударам любого рода. Кризалис была уверена, что отец позаботился об этом. Ее преимущество было в том, что магическая дверь знала ее. Разрушения на поверхности никак не отразились на работе колдовского замка. Одна из звезд распахнула свое кристальное око, в лицо Кризалис брызнул поток бирюзового света…

…ослепительного, как сияние шестигранного камня. Чудовищный вихрь, уносящий жизни ее сестер, и ее собственную…

Двери распахнулись перед Кризалис, обнажив уязвимые внутренние механизмы, и аликорн немедленно сорвала их с петель. Она ненавидела рисунок на них. Звездный вихрь, подобный тому, что сотворил отец. Она не могла уничтожить зачарованные створки, поэтому просто оставила их лежать на полу.

Она пронеслась по коридорам черной волной разрушения. Тугая огненная плеть зеленого света хлестала из стороны в сторону, круша бесценные артефакты утерянной цивилизации и сложнейшие изобретения серого единорога. За Кризалис тянулась дорога искореженного металла, бьющихся в искрящей агонии проводов и сорванных с потолка световых шаров. Она и сама не заметила, как ее рот растянулся в зубастой улыбке. А потом она начала смеяться каркающим, полубезумным смехом. Ненависть изливалась из нее, превращаясь в злобное веселье.

Кризалис перестала хохотать только в тот момент, когда обнаружила себя на пороге глубокой цилиндрической камеры, вдоль стены которой тянулась спиралью металлическая лестница. Она знала, что находится внизу, и соскользнула в темноту, взмахнув рваными крыльями. Ее копыта с лязгом коснулись решетчатого пола, оставив на нем вмятины.

Колыбель была пустой и безжизненной. Шесть колб, некогда заполненных густой зеленоватой жидкостью. Таблички с именами были по-прежнему на своих местах. Кризалис стояла у начала своего пути. Ее собственная колба. Ее имя. Она прикоснулась к табличке копытом, изглоданным колдовством. И медленно провела им поперек металлической пластины, извлекая неприятный скрежет. По ровным буквам древнего языка протянулась серебристая линия царапины. Кризалис повторила движение, только теперь сильнее. Потом снова и снова, пока ее имя не исчезло вовсе. Словно ее никогда не было.

Она шагнула к следующей табличке, подняла острое копыто, чтобы стереть второе имя. Но смогла только легко дотронуться до нее. Слово, начертанное на пластинке, рассеяло пелену гнева. Имаго…

…сказала ей когда-то, во время Ночи Имен в городке пони: «Пока ты с нами, все будет хорошо. Это так здорово».

– Кризи, помоги! – кричала она теперь.

Кризалис смотрела, как ее маленькая сестра рассыпается на кусочки, и ничего не могла сделать. Ее черное тело стремительно покрывалось растущими сквозными дырами и превращалось в пыль, словно остывший уголек, растертый между копытами. Она не отрывала молящего взгляда от Кризалис, даже когда ее горло не способно было породить ни звука, а ураган не оставил ни волоска от черной гривы.

– Имаго!.. – прохрипела Кризалис, не понимая, чем это может помочь. – Нет!

Аликорн отчаянно пыталась освободиться, но оставшихся крупиц ее магии не доставало, чтобы пересилить оковы отцовского заклятья. Очередная вспышка звезды под ногами. Еще один толчок вырванной из тела силы.

Там, где только что была дрожащая, истончающаяся форма Имаго, осталась лишь горсть пепла. Ветер подхватил его и швырнул в лицо Кризалис.

– Нет! Нет, нет, нет! – взвыла она. – Отец, почему?!

Шляпа все еще держалась на голове единорога. Широкие поля скрывали его опущенный к земле взгляд. Бубенцы насмешливо звенели вместо ответа.

Имаго присоединилась к Инстар, которой удалось взлететь в небо, но только фонтаном черной пыли. Вслед за ними исчезла тихо плачущая Зоия. Нимфа билась поразительно долго и яростно. Все это время она выкрикивала что-то. Кризалис не могла ничего расслышать за ревом ветра, но могла поклясться, что это было имя. Она знала, чье. Нимфа растаяла с ним на губах.

Ноплиас выстояла чуть дольше. Она не тратила сил на вопли и лишние движения. Ее ледяные глаза смотрели прямо на отца. Чудовищным усилием она развернулась, не обращая внимания на то, как распадаются ее крылья. Она смогла оторвать одно копыто от огненной звезды и почти сделала шаг в сторону единорога. А потом что-то в ней сломалось, и аликорн превратилась в багряный песок.

Она осталась одна. Кризалис задыхалась от ужаса и гнева. Ее собственное тело, по каким-то причинам сопротивлявшееся все это время, начинало таять. Страшное осознание предательства наконец задавило отчаянный протест против реальности. И Кризалис начала драться.

Нырнув глубоко в себя, она нащупала мечущуюся внутри теплую искру. Прикосновение к ней отдавалось болью, но Кризалис было все равно. Она бросила ее против отцовского колдовства. Заклинание жадно ухватилось за силу, и Кризалис поступила так же, как и с рогатым гигантом. Потянула в ответ.

Энергии сплелись в кольцо. Искра тепла оторвалась от ее сердца, устремилась в кристалл и пропала. Возвратный поток силы ударил аликорна в грудь. Ее копыта поднялись над землей. Липкое пламя звезды неожиданно разжало свою хватку. Инстинкты заглушили разум. Размахивая обрывками крыльев, Кризалис понеслась прочь.

За ее спиной что-то громко треснуло. Кажется, кристалл раскололся на части. Камни пришли в движение. Ущелье, созданное владыкой пустошей, распахнуло свою пасть шире. Осколки кристалла, остров, и ее отец исчезли...

Кризалис рухнула на холодную решетку пола и отняла копыто от таблички, оставив засечку возле имени сестры. Она не решилась стереть больше ни одной надписи, не смогла разбить колыбель, как хотела поначалу. Раны, поражение и смерть всегда оставались за гранью мыслимого для нее. И теперь реальность заключила ее в свои неотвратимые и безразличные объятия. Аликорн лежала на полу и громко, безудержно рыдала. Пока ее плачь не превратился в судорожные всхлипы, а измученное сознание не потускнело.

---

В следующий раз, когда она вынырнула из омута беспамятства, Кризалис обнаружила себя в одной из разоренных комнат подземелья. Стеллажи с книгами медленно разваливались вокруг нее. Она уничтожила их, даже не приходя в сознание. Похоже, именно так она сбежала из пустошей – действуя на одних инстинктах, перехвативших управление ее телом. В таком состоянии она несколько дней бродила по лесам, пока ее разум пребывал в шокированном молчании. Теперь она так же бессознательно вымещала новорожденную ненависть на всем, что создал ее отец.

Прямо перед Кризалис за разбитым книжным шкафом зияла дыра в стене. Алкиорну стало ясно, что буйство ее магии было здесь не при чем. Проход в стене всегда был там, просто стеллаж скрывал его. Возможно, у него был некий механизм, работающий как потайная дверь. Толку от него уже не было. Кризалис бесцеремонно растолкала останки мебели и шагнула внутрь. Ей пришлось пригнуть голову, чтобы пройти под сводами короткого туннеля. Он явно не был создан для аликорнов.

Кризалис задалась вопросом, зачем отцу нужны потайные комнаты в подземелье, куда кроме него и сестер и так никто не мог проникнуть. Ответ пришел сам собой, стоило ей дойти до конца пути.

У отца был кабинет на одном из этажей башни. Конечно, до того, как Кризалис уничтожила его вместе со всем, что хранил там единорог. Но настоящие сокровища чародея оказались здесь, в самой глубине катакомб. Тайная комната была до потолка забита книгами, свитками и механизмами, назначение которых ускользало от Кризалис. Некоторые из них, очевидно, были оружием, но кобылица не могла даже представить, как пони могли бы воспользоваться ими. Другие имели большие панели из черного стекла и множество переплетенных проводов. Вокруг одного из таких приборов стояло несколько свечей, валялись непонятные инструменты и пожелтевшие чертежи.

В центре помещения стоял большой стол, едва видимый под валом творческого беспорядка. Листы пергамента устилали всю его поверхность, а по углам громоздились стопки книг. Кризалис подошла ближе и посмотрела на их ветхие корешки. Она едва понимала древние языки. Названия «De Re Militari», «Clavicula Salomonis» или «On the Origin of Species» не говорили ей ровным счетом ничего. Ее внимание привлекла другая, гораздо более новая книга. Подшивка нарезанного пергамента, скрепленная хитрой спиралью из желтого металла. Странная дрожь охватила Кризалис в тот момент, когда она перевернула первую страницу. Ее магия все еще не вполне слушалась ее приказов. Она дернула лист слишком сильно и надорвала его, но не придала этому никакого значения.

– Неужели… – прошептала она.

Первые записи были довольно разрозненными и сделаны в разное время. Кризалис пробежала их глазами, с трудом ухватывая единую картину. Беспокойная пустота снова давала о себе знать.

«…Поглощение в своей базовой форме практически завершено. Однако передавать с его помощью энергию напрямую не представляется возможным».

«Для победы над Magna Centaurum требуется направленная воля и возможность перемещаться. Статические кристаллы-приемники непростительно уязвимы. Передать поток силы через собственный организм так же невозможно…».

«Одна неудача за другой. Любой самодвижущийся механизм-приемник безнадежно проигрывает разумному существу».

«Если бы другие пони были способны подчинить магию так же, как я…».

«Эврика». Незнакомое слово было написано в самом низу страницы большими буквами и подчеркнуто несколько раз. Кризалис открыла следующий лист.

Перед ее глазами развернулся выполненный чернилами анатомический рисунок высокой, грациозной пони, окруженный множеством мелких заметок. Внутри черного контура зеленой краской был искусно нарисован кристалл. Он брал начало внутри головы пони. Одна его ветвь превращалась в длинный, острый рог. Другая, явно добавленная позже остальных линий, проходила сквозь позвоночник к тому месту, где у существа росли крылья. В правом углу Кризалис заметила надпись «Unicorn», затем несколько слов, начинающихся на «All». И, наконец, подчеркнутое несколькими линиями «Alicorn».

– Аликорн, – медленно, обреченно прочитала Кризалис. – Ты придумал это имя... Просто придумал.

Громовой хохот рогатого монстра из пустошей вернулся к ней злым эхом. Что он говорил ей тогда, перед тем, как совершил роковую ошибку и попытался поглотить ее силу? Кризалис было уже достаточно больно, но что-то не давало ей закрыть дневник. И она стала читать дальше, скользя взглядом по датам и соотнесенными с ними ровными строчками отцовского почерка.

«Тестовые запуски колыбели успешны. Начало проекта».

«Первая группа нежизнеспособна. Вторая группа нежизнеспособна. Третья группа нежизнеспособна…». И так еще много раз. Кризалис сглотнула, чувствуя, как холодеет пустота возле сердца.

«Пересмотреть соотношение жидкостей в колбах. Перестать использовать экстракты наиболее примитивных существ».

«Десятая группа не формируется по заданному шаблону. Перепроверить алгоритмы заклинаний на ошибки».

«Первый успех. Одиннадцатая группа успешно завершила формирование телесных оболочек. Однако это только промежуточный результат. Сознание не пробуждается, особи проявляют только инстинктивное поведение. Пересмотреть гипнотические практики. Оболочки быстро подают признаки нестабильности и начинают деградировать. Пересмотреть качество используемых кристаллов».

«Более мощные и стабильные кристаллы дают благоприятные результаты. У двенадцатой группы отмечаются признаки сознательной деятельности, но они отрывочны и кратковременны. Кристаллы все еще недостаточно чистые. Мужские особи теряют контроль и переходят к животному поведению быстрее женских. К сожалению, нестабильность телесных форм пока не удается преодолеть. Мне следует переписать формирующие заклинания».

«Кажется, я начинаю понимать, почему древние считали число тринадцать несчастливым. Проект на грани катастрофы. Не смотря на более стабильные тела и почти постоянное присутствие сознания, тринадцатая группа совершенно неуправляема. Лаборатории нанесен серьезный ущерб. Аликорны достаточно сильны, чтобы оказывать значимое сопротивление, даже не будучи обучены магии. Особи мужского пола наиболее опасны и не поддаются контролю. Отказаться от формирования мужских особей полностью. Пересмотреть состав гипнотической программы, уменьшив долю боевых алгоритмов».

«Придется прерваться для поиска деталей… Я был вынужден нейтрализовать группу самостоятельно. Видит небо, не хочу, чтобы такое произошло снова. Опыт – суровый учитель».

Кризалис оторвалась от записей и еще раз огляделась. За свою не слишком длинную жизнь она пережила многое, но дневник был страшнее всех чудовищ, с которыми ей приходилось сражаться. Аликорну было не по себе. Только сейчас она заметила в дальнем углу округлые темные предметы, занимавшие две полки. Черепа. Большая часть из них была слишком велика для простых пони и, к тому же, имела рога. Некоторые были неприятно, пугающе деформированы.

«Пятнадцатая группа – сознательная деятельность быстро деградирует и прекращается».

«Семнадцатая группа показывает великолепные результаты физической стабильности. Финальное соотношение жидкостей, экстрактов и магических алгоритмов установлено». Кризалис просмотрела длинный список терминов, процентов и уравнений.

«Сознание все еще не приживается. Я почти отчаялся. Единственное уязвимое место я вижу в заряженных самостоятельно кристаллах. Они служат осью для всего существа, поэтому концепция построения оболочки вокруг них не может быть ошибочной. В чем же дело?».

Несколько строк, вычеркнутых с таким рвением, что слов уже не разобрать.

«Возможно, это будет последняя группа. Используются шесть кристаллов, добытые во время предыдущей экспедиции на север. Большой риск, последствия совершенно непредсказуемы. Я до сих пор не знаю точно, что в них заключено. Тем не менее, приступаю к работе».

«Восемнадцатая группа показывает превосходные результаты. Физические оболочки завершили формирование без дефектов и за вдвое меньший срок, чем все предыдущие группы. По неизвестной мне причине не удается достичь однотипности оболочек, особи имеют физические различия, указывающие на индивидуальность. Это очень интересно. Мозг отзывается на гипнотические практики безотказно. Достигнуто стопроцентное восприятие информации. Я был прав, уменьшая долю боевых алгоритмов».

«Сегодня я решил дать им имена. Таблички, принесенные из так называемого музея в руинах номер четыре, наконец пригодятся».

«Особь под именем «Chrysalis» покинула колыбель и пребывает в адаптационной камере. Физическая оболочка стабильна на сто процентов. Мыслительная деятельность активизировалась и не подает признаков деградации. На данный момент я не могу объяснить, почему созревание этой особи произошло раньше остальных. Возможно, из-за того, что я всегда начинал работать с нее. Очень многие вопросы остаются открытыми. И все же, это прорыв».

На следующей открытой странице вдруг появилось мокрое пятно, въевшееся в пергамент и исказившее ровные строки почерка единорога. Потом еще одно. Слезы были для Кризалис еще одним тяжелым открытием этих дней, которого она хотела бы никогда не совершать. Но она ничего не могла с собой поделать и тихо плакала, читая сквозь соленую пелену бесстрастные заметки отца о ее собственной жизни.

«Кризалис делает блестящие успехи. Развиваются личностные качества, не заложенные во время формирования и не имеющие предпосылок. Не пресекаю эту тенденцию, так как она, судя по всему, оказывает огромный положительный эффект на стабилизацию и развитие мыслительных процессов. Зовет меня «папой». Не препятствую, но и не уверен, что стоит поддерживать. Ради собственного же блага».

«Привязался к ней. Все же привязался. Стараюсь контролировать себя, чтобы личные чувства не вмешивались в наблюдение. Теперь по делу. Близкое общение и воспитание в рамках семейной модели видится мне весьма эффективным. Вероятно, эту практику все же стоит закрепить как общий шаблон отношений с группой».

Аликорн уже не могла читать каждую запись. Многие были слишком болезненны.

«…группа в своем развитии повторяет тенденции Кризалис. Аликорны растут стремительно. Их характеры отклоняются от единого заданного образца, но остаются гармоничными. Поразительное разнообразие личностей…».

«…усвоение заклинаний более чем успешно. Удивительно, что вместе с разнообразием личностных качеств аликорны проявляют ассиметричное развитие способностей, изначально общих для шаблона особи. На эффективности усвоения магических практик не влияет. Снижает уровень взаимозаменяемости, делая каждую особь специализированной. Компенсирую, делая акцент на командную работу. Результаты положительные. Кризалис демонстрирует высокий уровень ответственности, бессознательно приняв положение старшей сестры…»

«…не смотря на незначительные сложности, первая охота завершилась полной победой. Все цели достигнуты. Аликорны проявили милосердие к объекту охоты. Не препятствую, так как вижу в этом позитивное проявление расовых черт пони. Нужно отметить, что алгоритм Ланчестера, отвечающий за целеуказание, неясным образом привязался к охотничьему инстинкту и запускается бессознательно. Возможно, это является побочным эффектом принимаемой или заложенной при формировании хаотической магии. Судя по всему, исправлению уже не подлежит…»

«Работа над Возвышением почти завершена. Проверить его вне лабораторных условий не представляется возможным. Атаку на цель «Magna Centaurum» больше нельзя откладывать. Остается положиться на то, что аликорны сработают согласно плану…».

Стол треснул. Разлетелись в стороны бумаги, упали бесценные книги потерянной цивилизации. Кризалис вдавила в каменный пол дневник отца, ударила несколько раз копытами, превращая пергамент в бесполезную труху. А потом записи вспыхнули злым зеленым огнем.

– Ты все знал! С самого начала! – прокричала Кризалис, зная, что ее никто не услышит. – Мы для тебя просто игрушки! Ты, ты… чудовище! Это ты монстр, папа… ты…

Слезы все еще катились по ее лицу. Оскалив острые зубы, аликорн взмахнула израненным рогом. С сухим треском лопнули черепа на полках. Разлетелись вдребезги кропотливо восстановленные механизмы. Занялись магическим пламенем бесчисленные книги. Кризалис знала, что ее отец сюда больше никогда не вернется. Он сгинул вместе со своим проклятым кристаллом в расщелине. Там, где его так самоотверженно защищала Ноплиас.

– Ты так и задумал это все, да?! Все спланировал! Ты предал нас еще до того, как мы родились! И теперь тебя нет! – ее крик сорвался в истерический плачь. – Ты лишил нас всего! Тебя нет, и я даже не могу заставить тебя ответить… за все… что ты…что… ты…

В комнате становилось тяжело дышать. Огонь пожирал кислород так же быстро, как и бумагу. Аликорны, при всей их мощи, страдали от удушья как самые обыкновенные пони. В голове Кризалис родилась горькая, но притягательная мысль просто остаться здесь и исчезнуть вместе со всем наследием ее лживого создателя. Чтобы не осталось ничего из его трудов. Ничего…

Кризалис подняла голову. Она все еще вздрагивала от плача, но ее рот начал растягиваться в той безумной ухмылке, которую породило разрушение отцовского дома. Ничего не должно было остаться от единорога. Абсолютно ничего, как жуткая пустота, порожденная в сердце Кризалис жестоким вихрем магии. Среди ядовито-зеленого огня она обрела новую цель.

– Пусть тебя нет, папа, – хохотнула она. – Я все еще могу отнять у тебя кое-что очень дорогое… О, да, очень дорогое.

---

Когда-то Кризалис проходила под воротами города пони, размышляя о том, насколько слабой защитой они были на самом деле. Сейчас ей казалось, что это было очень давно. Пусть она не могла сказать, сколько времени прошло с тех пор, но их створки от этого совсем не стали крепче.

Она могла бы просто влететь в город, как сделала это однажды в компании Нимфы и Имаго. Но она предпочла войти через главные ворота, выбив их одним магическим ударом. Просто ради того, чтобы пони убедились в своей уязвимости.

Ей было невдомек, что вокруг нее клонился к вечеру яркий, солнечный день, Мир снова стал для нее палитрой синих и красных цветов, в которой она видела только цели. Слабости. Жертв. Пульсирующие алые фигурки разбегались от Кризалис в разные стороны. Жители города и стражники на стенах как один поддались панике при виде ее изломанного черного силуэта.

– И это вас он предпочел нам, – горечь и злорадство переплелись в голосе аликорна. – Какая глупая шутка!

Несколько пони разного возраста остановились, глядя на нее округлившимися от страха глазами. Вероятно, они ожидали от ворвавшегося в город чудовища звериного рыка, но никак не внятной речи. Даже в размытых боевым зрением контурах их лиц аликорн могла видеть страх и замешательство.

– О, посмотрите на них! – Кризалис стало противно и смешно одновременно. – Чудовище разговаривает! Ну, надо же! Как я вам нравлюсь?

– Кто… вы? – заикаясь спросил самый храбрый пони из группы.

– Неужели не видно? Я – пони! – прокричала она в ответ, собирая силу на острие рога. – Испорченная и очень страшная пони!

Сжавшиеся от страха горожане исчезли во вспышке зеленого света, рассеявшись белой пыльцой. Половина дома за их спинами тоже испарилась. Кризалис разобрал смех. На каком-то очень глубоком уровне ей была понятна жестокая ирония происходящего. Пропущенная сквозь призму гнева, горечи и болезненной пустоты, она вырывалась из травмированной гортани Кризалис каркающим смехом. Аликорн все еще балансировала на грани истерики, и ее спасало только то, что она могла вымещать гнев на окружающих, до безумия радуясь этой возможности.

Она добралась до центральной площади почти безнаказанно. Только один стражник решился противостоять ей, вероятно пытаясь дать возможность спастись очередной стайке перепуганных жителей. Он испарился так же, как те, кого он вознамерился защитить. Как и окружавшие их здания. Кризалис почти не контролировала силу свих заклинаний, во многом потому, что просто не хотела. Под ее взором исчезали разукрашенные дома, уютные садики и фонари. Аликорн прошла вдоль широкой улицы ожившим ночным кошмаром, оставляя за спиной дымящуюся пустошь.

Одной далекой ночью ей довелось наблюдать на главной площади странное и нелепое действо, в ходе которого пони убеждали себя, что способны победить чудовищ большого мира. Последние несколько минут, по мнению Кризалис, доказывали обратное. Поэтому ее оскал стал только шире, когда она обнаружила напротив себя плотный строй ополченцев. Для ее взгляда они были не более, чем массой красных и оранжевых пятен, приглашающих нанести удар. Но она хорошо представляла себе, как сейчас выглядят ее противники. Два или три десятка крупных пони, облаченных в неуклюжие тяжелые доспехи и рогатые шлемы. Суровые, прямые взгляды опытных воинов в первом ряду. Более неуверенные у молодых за их спинами.

Ополчение собралось на удивление быстро. В этом наверняка была заслуга седого пони в центре строя. Кризалис узнала в нем старика, руководившего церемонией во время Ночи Имен. Тот же чешуйчатый костюм. Меч, все еще покоящийся в ножнах на боку. Его имя, кажется, было Грим Снаут, и он был другом создателя аликорнов.

– Очень впечатляет, – прорычала Кризалис, наблюдая сквозь призму боевого зрения, как меняются выражения лиц пони. – Что собираетесь делать дальше?

– Не слушайте ее! Это просто уловка, – громкий, хриплый голос старика не дрогнул. – К бою! Никакого страха!

– Никакого страха! – ответили ему нестройным хором воины, начиная разбег.

Стена рогов и брони двинулась на Кризалис, угрожающе набирая скорость. Грохот копыт, лязг доспехов, громкие голоса. Все это ничуть не трогало ее.

– Прочь с дороги! – прошипела она, давая волю обжигающей рог силе.

Сотканная из зеленого огня плеть хлестнула по всему фронту отряда, превращая алые фигуры в ослепительные вспышки. Потом снова и снова, пока все они не исчезли. Остались только клубы поднятой пыли и медленно оседающие белые искры. Кризалис презрительно сплюнула ядовитую слюну, как это делала иногда Инстар. Знакомый жест сдвинул что-то в памяти. Лица сестер пронеслись перед ее глазами размытыми портретами, и аликорн на мгновение потеряла контроль над собой. Она пропустила алое свечение среди оседающей пыли.

По-звериному острые инстинкты спасли ее от удара. Широкий клинок из невиданной серебристой стали разрезал воздух там, где только что была ее шея. Опомнившись, она отклонилась назад, избежав и возвратного взмаха.

Грим Снаут не тратил время попусту и быстро сократил дистанцию. Он наступал, нанося экономные, короткие удары зажатым в зубах мечом. Кризалис никогда не приходилось сталкиваться с подобным противником. Оружие не было создано для пони, но старик управлялся с ним удивительно ловко. Его движения выдавали немалый опыт и отточенную технику боя необычным клинком. Кризалис обнаружила, что просто уклоняется от его атак. И это разозлило ее.

Создать щит все еще не составляло для нее труда. Именно так она и поступила. И только охнула, когда ее защита со звоном треснула под ударом меча. Острие зацепило ее грудь, и к тянущей внутренней боли, не покидавшей ее все это время, добавилось жгучее ощущение физического ущерба.

– Как? – не смогла сдержать удивление Кризалис и, если зрение не подвело ее, заметила, как уголки губ Грим Снаута поднялись в ухмылке.

Аликорн распахнула крылья. Ее противник не умел летать, и ей оставалось только подняться над землей. Одновременно она попыталась оттолкнуть пони от себя, но ее острое копыто лишь вскользь зацепило врага. Треск чешуи защитного костюма. И новая вспышка боли. Грим Снаут поднырнул под удар Кризалис и обрушил меч на самое основание крыла. Тело аликорна выдерживало куда более серьезные раны, но коварный удар лишил ее возможности взлететь.

Кризалис в ярости метнула в пони сгусток изумрудного пламени и с еще большим удивлением увидела, как он впитался в выставленной для защиты меч. Теперь она разглядела бегущую вдоль клинка жилу кристалла, кропотливо вплавленную в оружие, и обрамляющие ее строки заклятья.

Секундное замешательство снова едва не погубило ее. Контрудар Грим Снаута пришел вместе с яростным разрядом только что поглощенной магической энергии. Кризалис отпрыгнула на несколько шагов. Противники замерли, ожидая следующего шага.

Меч в зубах старого воина оказался куда более опасным оружием, чем предполагала Кризалис. Магия была почти бесполезна против него, а раненное крыло лишало аликорна возможности полета. Казалось, все ее преимущества сведены на нет. Но Кризалис скалилась той же полубезумной улыбкой. В каком хаосе бы ни пребывало ее сознание, она, как и прежде, могла ясно видеть слабости противника. Пульсирующие ярко-красным суставы. Дрожащие контуры перенапряженных мышц. Тяжелое дыхание, раздувающее ноздри воина.

Не смотря на все мастерство и опыт, у Грим Снаута была одно главная, фатальная слабость. Он был стар. А Кризалис, даже ослабленная и раненная, оставалась аликорном. Существом, рожденным побеждать чудовищ и противостоять всему, что только способен бросить на нее большой мир.

– Давай поиграем в твою игру, старик, – процедила она сквозь острые зубы. – Ты увидишь, я играю в нее лучше.

И устремилась вперед. Выставленный навстречу клинок сверкнул возле самого лица, срезав несколько тусклых волосков ее гривы. Челюсти Кризалис громко щелкнули над ухом Грим Снаута, едва не зацепив его. Хитросплетение взаимных ударов и уверток поглотило их. Суровый пони с седой гривой и сверкающим мечом. Черная кобылица, стройная, грациозная и ужасная одновременно. Их танец не мог продолжаться долго. На деле, он длился едва ли минуту.

Грим Снаут оступился. Его решимость сражаться с монстром, разорившим его город, была тверда как основания самого мира. Но его тело, некогда сильное и крепкое, не могло больше выдерживать бешеный темп схватки. Кризалис тут же воспользовалась его ошибкой. Резко выброшенное вперед копыто встретилось с челюстью старика. Сверкнув каплей серебра, меч отлетел далеко в сторону. Тело пони устремилось в другую. Не давая Грим Снауту шанса прийти в себя, магия Кризалис окутала его тело. Зеленый луч подхватил пони, швырнул в сторону высокого дома, где некогда гостили аликорны. Кризалис вливала все больше магии, пока само здание не вспыхнуло и не обрушилось грудой камня и полыхающего дерева, погребая под собой старого воителя.

Огромный костер в центре города напомнил Кризалис о Ночи Имен, и она расхохоталась, давая выход кипящим эмоциям. Бой окончился так же стремительно, как начался. Ноющий сустав крыла напомнил о себе, и Кризалис походя сплавила его обратно. Она почти ничего не почувствовала. Боль стала для нее обычным спутником. Удовлетворенно дернув крылом, она взлетела, высматривая скопления алых пятен. Ее охота только начиналась.

---

Грязные полосы дыма расчертили безоблачное розовеющее небо. Теплый вечерний воздух наполнился запахом гари. Щебетание птиц, шум листвы и звуки вечернего города сменились треском догорающего дерева. И смехом одинокого черного монстра среди руин.

Кризалис уничтожила большую часть города. Ее взгляд больше не встречал алых огоньков новых целей. Нигде, кроме одного места. Зависшая над опустошенным городом аликорн смотрела на длинное здание в нетронутой части поселения. Словно издалека к ней пришли воспоминания о том, что это был за дом. Когда-то она беседовала с отцом о врачевании. Он рассказал, как создал по образцу древней цивилизации дома целителей, называемые «больницами». По его словам, это помогало лекарям в каждом городе сообща заботиться о пони. Похоже, в общем хаосе они просто не успели спасти своих пациентов, и теперь вынуждены были надеяться на защиту собственных стен.

У дверей ее никто не пытался остановить. Но крепкие деревянные створки были явно заблокированы изнутри. Находившиеся внутри пони заперлись в надежде, что чудовище будет повержено или, по крайней мере, не заметит их и уйдет.

– Как негостеприимно, – ухмыльнулась Кризалис, чувствуя, как между клыков просачивается слюна. – Может быть, они откроют, если постучаться?

Она дважды ударила копытом в одну из створок, скорее для того, чтобы припугнуть спрятавшихся внутри пони. Склонив голову набок, она несколько мгновений рассматривала оставшиеся на темном дереве отметины. Наконец аликорн вздохнула и заставила дверь разлететься на опаленные щепки.

Без особой спешки Кризалис вошла в здание, наклонив голову, чтобы не задеть рогом низкий дверной проем. Ее присутствие мгновенно наполнило помещение удушливым страхом. Судя по всему, комната некогда служила приемной и залом ожидания. По полу были разбросаны обломки мебели, которой пони пытались забаррикадировать вход. Несколько напуганных лекарей в белых робах теснились в дальнем конце. Кризалис не сразу поняла, что они не просто забились туда от ужаса. Они преграждали ей путь к дверям в палату.

– Как хорошо, что вы здесь, – с деланным страданием в голосе проговорила она. – Я чувствую себя неважно…

– Вы… вы должны уйти, – ответил ей старший лекарь на волне отчаянной храбрости. – Это дом исцеления.

– Но мне действительно плохо. Такая пустота внутри… – Кризалис прикоснулась копытом к груди, наблюдая, с каким страхом пони смотрят на ее изглоданные магическим вихрем конечности. – Быть может, вы позволите мне войти, осмотрите меня…

– Кто бы вы ни были, прошу вас, уходите! – выступил вперед говоривший лекарь, уверившись, что черного монстра можно убедить словами.

– Вы гоните меня? – аликорн покачала головой, стараясь говорить как можно более печально. – Это все потому, что я так выгляжу? Быть может… так будет лучше?

Волна зеленого сияния прокатилась по ее телу, и оно мгновенно сжалось до размеров обычного пони. Там, где только что стояло чудовище, появилась дымчато-серая кобылка с темно-зеленой гривой и пронзительными, молящими глазами. Лекари замешкались, обмениваясь пораженными взглядами.

– Но… как… – выдохнул кто-то из врачей.

– Все еще недостаточно пони, чтобы заслужить вашу помощь? – робким голосом спросила Кризалис.

Новая вспышка магического света сделала ее выше и стройнее. Ее шкурка стала белоснежной, а грива обрела куда более яркий изумрудный оттенок и легла длинной волной поверх правого глаза, как некогда предпочитала носить Нимфа.

– Мне нужно понравиться вам, чтобы вы захотели мне помочь? – аликорн плавно шагнула вперед, хлопая длинными ресницами.

Онемевшие от страха целители жались к дверям палаты. Скудные запасы их отваги окончательно растаяли.

– Все это вас не трогает, – голос Кризалис снова упал до рыка, и ее иллюзорный облик осыпался прозрачными лепестками. – Я едва знала всех вас, весь ваш народ. Я не жалела вас и не симпатизировала вам. Но я и мои сестры сражались за вас всю жизнь, а вы даже не знаете об этом. Так он и хотел. Чтобы вы пребывали в вашем счастливом неведении, пока мы побеждаем монстров, которые истребили бы вас всех в мгновение ока! И что он сотворил с нами… Что ВЫ сотворили с нами! Теперь, когда вы все знаете… стоит ли мне отпустить вас, чтобы вы рассказали обо всем своим сородичам?

Кризалис последовательно задержала взгляд на каждом пони, видя во всех глазах только ужас и отвращение.

– Очевидно… нет! – выкрикнула она.

Лекарей не стало, как и дверей, которые они заслоняли своими телами. Кризалис немедленно поняла, что же именно так самоотверженно пытались защитить целители. В палате не было пациентов. Точнее, взрослых пациентов. Койки для них пустовали. Но вдоль одной стены стояло несколько деревянных колыбелек, и из каждой доносился пронзительный плачь. Кризалис медленно подошла ближе, разглядывая находившиеся внутри разноцветные комочки.

Жеребята. Крошечные пони, родившиеся совсем недавно, день или два тому назад. Они были не похожи на то, какими вышли из колыбели аликорны, и это заставило Кризалис остановиться. Жеребята были совершенно беспомощны. Их округлые, непропорциональные тела еще не обрели окончательных форм, а голубые бусины глаз едва видели дальше протянутого копыта. Похоже новорожденные пони были настолько слабы, что должны были находиться под присмотром лекарей, пока не подрастут.

Все эти факты были не слишком интересны Кризалис. Ее внимание приковало нечто совсем другое. Она знала, что все пони были лишены крыльев, которыми обладали аликорны, а волшебный рог был только у ее отца. И теперь она смотрела на лежащего в колыбели и отчаянно плачущего единорога. Маленький нежно-розовый жеребенок уже мог похвастаться коротким, пока что тупым рожком на лбу. Лежащая рядом с ним кремовая кобылка отличалась парой куцых, еще неразвитых крылышек.

Кризалис торопливо обошла все колыбели, и ее начал разбирать нервный смех. Из всех родившихся в последние несколько дней жеребят большая часть имела крылья или рог. Или одно, или другое, но не все одновременно. Среди младенцев не было ни одного, похожего на аликорна.

– У тебя ничего не получилось, папа, – сквозь усилившийся плачь жеребят проговорила Кризалис. – Ты даже погубил нас напрасно…

– Отойди от них! – грянул из-за спины голос, сопровождаемый грозным перестуком копыт.

Обернувшись, Кризалис уперлась взглядом в бегущего на нее воина и отстраненно отметила про себя, что все-таки упустила кого-то снаружи. Возможно, только его одного. Пони несся что было духу, гремя тяжелыми доспехами. Острые рога его опущенного шлема смотрели прямиком на аликорна. У него был шанс нанести ей сокрушительный удар. Если бы Кризалис не лягнула его в последний момент, отправив в полет к дальней стене.

Лязг железа, треск дерева. Оглушенный пони не успел толком осесть на пол, как Кризалис уже оказалась над ним. Она поставила копыто на его грудь. Темный металл доспехов прогнулся, но только он сейчас спасал пони и позволял ему дышать. Его шлем слетел при ударе. Ярко-рыжая грива молодого воина растрепалась, скрывая красновато-карие глаза. Кризалис наклонилась ближе, рассматривая новую жертву.

– Какое совпадение, – прошипела она. – Не узнаешь меня?

– Дай мне встать, – рыжий пони откашлялся, пытаясь выровнять дыхание. – И тогда… ты сама меня узнаешь…

– О, несомненно, – оскалила зубы Кризалис и подцепила магическим прикосновением ожерелье из оплавленных когтей, висевшее на шее воина. – Все еще носишь трофеи, которые не заслужил?

– Я ношу их в память… о том, кто спас мне жизнь…

Доспехи пони деформировались от удара, вся левая половина его тела мерцала оранжевыми пятнами ушибов. Но в его голосе едва ли набиралась и капля страха. Как и в лесу, на страже каравана, Доун Блейз прямо смотрел в лицо чудовища. Это начинало злить Кризалис. Недолго думая, она сорвала ожерелье и усилием воли заставила сгореть.

– Он не стоит того, чтобы его кто-то помнил! Даже ты, Доун Блейз.

– Откуда ты знаешь мое имя? – спросил рыжий пони, неумело пытаясь заговорить противника и найти способ освободиться.

– Ты и сам меня знаешь. Просто ты очень наивный и несообразительный, – Кризалис поняла это и не собиралась давать ему ни единого шанса. – Я подскажу. Твое имя мне сказала Нимфа.

– Нимфа?! – Доун Блейз дернулся, забыв обо всех травмах, и скорчил болезненную гримасу. – Где она? Что ты с ней сделала?!

Пони начал осыпать ее одними и теми же вопросами, яростно вырываясь из-под копыта. Кризалис усилила давление просто для того, чтобы заставить его молчать. Воздух мгновенно покинул легкие Доун Блейза, и сдавленный кашель стал единственным звуком, который он мог издавать.

Кризалис упомянула свою сестру для того, чтобы заставить хоть кого-то разделить с ней боль утраты. Но в этот момент силуэт пони под ее взглядом изменился. Стоило Доун Блейзу услышать о Нимфе, как в его груди вспыхнула крошечная желтая искра, с каждой секундой разраставшаяся, обретавшая форму миниатюрной звезды. Чем ярче она горела, тем сильнее бился пони. Аликорн внимательно наблюдала, как внутри рыжего жеребца крепнет чарующая, манящая сила.

Голод. Она снова ощутила темную пустоту в собственной груди, ее рот наполнился слюной, а мысли начало обволакивать пеленой хищного забытья. Кризалис хотела прикоснуться к яркой искре. Нет, она желала ей обладать. Снова. Искаженный, но все же известный ей алгоритм Поглощения выстроился сам собой, заставив ее рог сиять. Кризалис открыла рот, не замечая, что повторяет движения сраженного гиганта пустошей. Нить мягкого света протянулась от тела пони, и аликорн жадно подхватила ее, будто это была струя живительной воды в пустыне.

…ожидание длинными днями. Короткие встречи. Россыпь звезд на небе. Уютное пламя свечей. Долгие взгляды. Глупые юношеские надежды. Бесконечная забота, бесконечное желание быть рядом, никогда не отпускать, защищать от всего на свете, что только может ей угрожать…

Доун Блейз перестал сопротивляться и обмяк. Кризалис отшатнулась от него, приходя в себя. Пони не пытался встать, только смотрел в никуда потускневшим взглядом, изредка моргая. Сияние исчезло из его тела, канув в ледяную тьму в груди аликорна.

Пустота на время приумолкла, насытившись крупицами той бесконечно теплой энергии, которую так безжалостно вырвал из тела Кризалис магический ураган. Что-то окончательно сломалось в самом естестве аликорна. Она поняла, что мгновение назад выпила до дна любовь Доун Блейза к ее потерянной сестре. И ей было совсем не жаль его. Кризалис приняла простой и в то же время жуткий факт того, кем она стала. Существом того же порядка, что владыка пустошей Тирек. Или ее отец. В ее глазах эти два существа, сражавшиеся за обладание магическими силами, отличались лишь обликом. Они оба жили по законам большого и жестокого мира, оба отнимали чужую силу и оба стремились к своим собственным целям, какими благородными или ужасными они ни казались со стороны. Кризалис провела всю жизнь в окружении чудовищ. Они были ее врагами и ее сестрами. Ее лживый создатель тоже был из их числа. Она сама не могла быть ни кем другим. Только черным монстром, кормящимся за счет слабых, мягких пони.

Забыв о едва дышащем Доун Блейзе, Кризалис подошла к колыбелям и посмотрела на жеребят. Ей больше не двигали истеричные эмоции или болезненная пустота. Она училась думать по-новому. Что она должна была сделать с этими маленькими хнычущими комочками? Выпить их мизерную силу? Стереть их без остатка? Бросить здесь одних на поживу большому миру?

– Нет, нет, – неожиданно для себя произнесла вслух Кризалис и облизнулась. – Мы поступим так, как поступал ты, папа. Ты ведь так любил эксперименты.

Она осознала, что ей уже недостаточно было уничтожить все, что создал ее отец. Это было слишком просто. Когда-то единорог говорил ей: «Если ты хочешь, чтобы что-то изменилось, ты должен изменить это сам». И она собиралась навсегда изменить тот мир, который он задумал. Прояснившийся разум услужливо показал ей формулы творения жизни, которые она нашла в заметках чародея. Тень чудовища накрыла колыбели жеребят, заставив их умолкнуть, и в едва видящих глазах маленьких пони отразилась голодная, всеобъемлющая пустота.

Эпилог

Новые земли встретили его запустением. Серые скалы, бледно-желтая, изрезанная трещинами земля, остывшие кристаллы. Кто-то выпил весь их свет без остатка. Там, откуда пришел крылатый гигант с бурой гривой, было множество таких кристаллов. У каждого был свой оттенок, свой голос. Он мог часами сидеть в их окружении и слушать их шепот. Ему никогда не приходило в голову забирать их волшебство, потому что кристаллы умели разговаривать. Жалел он только о том, что они не могли его слышать. Гигант много раз пытался с ними разговаривать, но так ни разу и не добился ответа.

В его родных краях никто больше не умел говорить. Ни огромные и злые многоножки, ни обитавшие в глубоких пещерах слепые змеи, ни толстые и ленивые ящеры, населявшие глубокие черные воды ледяных заливов. Косматые четвероногие исполины, населявшие холодные предгорья, умели только реветь. Желтые камни, украшавшие лбы этих созданий, дышали дикой магией и заставляли скудную природу вокруг оживать, обеспечивая им корм. Эта сила и их тела были пищей для самого крылатого гиганта. Он знал, что шерстистые существа не могут понять его речь, но все равно просил прощения перед тем, как забрать их живительную энергию.

Он был на вершине пищевой цепочки своего мира холодных скал, темных хвойных лесов и беспокойных вулканов, дышащих огнем. Не было ни одного существа, что могло бы противостоять ему. Светила плыли по небосклону, отсчитывая бесконечные дни его странствий. Наконец, он понял, что же его гложет. Гигант мог разговаривать, рисовать вулканическим пеплом рисунки на скалах. Но не мог ни с кем поделиться этим. Он не знал, почему только он, среди всех существ, был таким.

Тогда он решил оставить свою родину и пересечь водную гладь вокруг, всегда казавшуюся ему бескрайней. Его большие, сильные крылья легко несли его несколько дней, пока впереди не растянулась полоса неизвестных ему берегов. Так он обнаружил себя в этой стране жестких, колючих растений и покинутых тысячу лет назад руин. Его взгляд остановился на неимоверно высокой скале на горизонте. Даже на таком огромном расстоянии он чувствовал стягивающиеся к ней ветра магии. И направился туда из простого, почти детского интереса.

На половине пути он начал вынюхивать живых существ. Гигант был голоден, но пустоши были совершенно лишены жизни. И он почти отчаялся, когда его острое зрение уловило движение среди темных зарослей. Маленькое, сгорбленное существо заметило его, но уже не успело укрыться. Погоня оказалась короткой. Когтистая лапа сомкнулась вокруг костлявого тельца, покрытого свалявшейся шерстью. Внутри него едва заметно тлели обрывки магии. Гигант только вздохнул. Этого было мало, ужасно мало. Но выбора не было.

– Прости меня, кем бы ты ни был, – пророкотал он. – Но мне придется взять твою силу и твое тепло.

– Будь все проклято, – хрипло ответила ему жертва. – Давай, сожри меня!

Это было настолько неожиданно, что крылатый гигант едва не разжал пальцы. Он вовремя понял, что существо не умеет летать и наверняка разобьется. Поэтому он осторожно переложил его на другую ладонь и опустил на землю. А потом, дождавшись, пока существо встанет на ноги, припал на колени и наклонил голову, чтобы удостовериться, не ошибся ли он.

– Ты умеешь говорить и понимать речь? – изумленно спросил гигант.

– Говорить? Конечно, – опасливо ответил обитатель пустошей.

– Потрясающе… Еще раз прости меня за то, что принял тебя за безмолвного. Я так долго искал того, кто мог бы понять меня. Ты не держишь на меня зла?

На изможденном лице четвероногого существа отразилась целая череда эмоций. Пока его отливающие янтарем глаза не сузились, и его рот не расплылся в улыбке.

– Нет, нет, что ты. Я вовсе не зол на тебя. Ведь мы, те, кто умеет разговаривать, должны держаться вместе. Мы же с тобой как братья.

– Братья? – переспросил гигант. – Что это значит?

– Это значит, что мы связаны. Ты и я – одно племя.

– Как косматые – одно племя, потому что рождаются одинаковыми?

– Да… – существо задумалось, почесав костлявой рукой над ухом, возле короткого рога. – Да, да. Именно так.

– Но ведь мы с тобой выглядим по-разному, – с сомнение качнул головой гигант.

– Нас объединяет кое-что более важное. Мы с тобой – разумные существа. Поэтому мы братья. К тому же, когда-то я был таким же большим, как и ты.

– С тобой что-то случилось?

– Злые черные чудовища с юга напали на меня и обманом отобрали мою силу, – с этими словами его новообретенный брат гневно притопнул копытом. – Бросили меня в пустошах, решив, что я умер. Наивные, жалкие твари. Похоже, они не совладали с ворованной магией. Мне удалось вернуть себе совсем немного. И я решил… хмм. Отступить.

Гигант задумчиво посмотрел на ставшую гораздо ближе гору. Звенящий от магического возмущения воздух говорил о недавней катастрофе невероятных масштабов. Он решил, что эти земли были такими же полными жизни, как и его собственные. Должно быть, чудовища, так жестоко поступившие с его братом, разорили его родину.

– Нельзя отбирать магию у тех, кто обладает голосом, – сокрушенно высказал он ту истину, которую давно принял для себя. – Ты прав. Все, кто понимает речь друг друга – братья.

– Все верно, – с энтузиазмом поддержал его собеседник. – Скажи мне, брат, у тебя есть имя?

Этот вопрос заставил гиганта широко улыбнуться. Он так давно надеялся найти другое разумное существо. Он готовился. Собрав в своих родных краях обломки с начертанными на них знаками древнего языка, он составлял их в разном порядке, придумывая себе имя, которым он сможет представиться. Наконец пришло его время.

– Скорпан, – с гордостью произнес гигант.

– А мое – Тирек, – существо ответило так, словно поначалу не знало, как представиться.

– Я очень рад встретить тебя, брат Тирек, – искренне улыбнулся ему Скорпан, а потом воинственно щелкнул хвостом по бесплодной земле. – Если ты хочешь, мы немедленно отправимся за теми чудовищами, что причинили тебе вред. Только скажи, и я сокрушу их!

Он обратил внимание, как блеснули глаза Тирека. Но вместо того, чтобы указать направление, его брат поднял руки, словно желал уберечь крылатого гиганта от необдуманных действий. Его багровое лицо изображало бесконечное беспокойство.

– Постой, Скорпан! Я очень ценю твою… твою… отвагу. Да, отвагу. Но чудовища очень сильны и опасны. Я… – Тирек задумался. – Я не хочу, чтобы ты подвергался опасности. Мы сможем победить их только сообща. Быть может, ты поможешь мне вернуть магию…

Скорпан без промедления подхватил своего хрупкого брата, в первый момент напугав его стремительностью движений. Он уже знал, что нужно делать. Поэтому он осторожно посадил Тирека на плечи, взмахнул кожистыми крыльями и поднялся в воздух. Он был голоден и порядком устал, но долгожданная встреча с другим разумным существом, в которую он почти перестал верить, придала ему сил.

– Мы отправимся на мою родину! – объявил он. – Там будет довольно пищи и силы, чтобы ты вернул себе былое могущество. А потом мы вернемся сюда, изгоним чудовищ. И ты сможешь снова жить в мире, брат Тирек.

– Конечно, Скорпан, – согласился его брат, торжествующе потирая руки. – Именно так мы и поступим.

---

Круглый камешек медленно плыл по воздуху. Он совершал этот путь уже в восьмой раз за последние несколько минут. На этот раз он достиг пункта своего назначения и устроился на вершине пирамидки из таких же камешков.

– Получилось! – радостно воскликнул синий жеребенок, и слабое сияние вокруг его короткого рога рассеялось.

– Очень, очень хорошо, – кивнул ему наблюдавший за ним серый единорог, звеня бубенцами на побитой временем шляпе. – Надеюсь, все усвоили, как это делается. Потому что завтра у нас…

– Мэтр Стар Свирл! – громко позвал его из-за спины очень серьезный голос.

Единорог обернулся. Он все еще привыкал к этому имени. За свою весьма долгую по меркам пони жизнь он носил множество имен. Одни он выдумывал сам, другие получал от друзей или от молвы. Но он чувствовал, что это задержится с ним надолго. Всему виной был знак, проступивший на его бедре. Звездный вихрь, так похожий на могущественное заклинание Возвышения. Его величайшую победу и одновременно его величайший провал.

– Мэтр, время, – повторил тише и спокойнее пони в гибких чешуйчатых доспехах, недавно созданных единорогом. – Пора.

Два десятка разноцветных жеребят-единорогов, сидевших полукругом перед Стар Свирлом, немедленно уставились на воина с рыжей гривой. Тот в свою очередь поймал их взгляды и отвернулся, пряча глаза под растрепанной огненной челкой.

– Спасибо, Доун Блейз, – чуть наклонил голову чародей, а потом снова повернулся к жеребятам. – На сегодня занятия окончены. К завтрашнему дню всем заучить сегодняшние алгоритмы. Запомнили?

– Да, учитель Стар Свирл! – хором отозвались дети.

– Вот и славно, мои маленькие пони.

– Мы вовсе не пони, учитель, – неожиданно сказал жеребенок с синей шерсткой. – Мы единороги.

– Единороги – тоже пони. Все пони братья друг другу, есть у них рог или нет, – нахмурившись, проговорил Стар Свирл. – Поразмыслите и над этим тоже. Я хочу, чтобы все об этом помнили. Мой ассистент проводит вас до дома.

Последние слова он сказал нарочито громко, чтобы рыжеволосый пони мог их услышать. Доун Блейз тяжело вздохнул, но спорить не стал. Он медленно двинулся по горной тропе, позволяя стайке маленьких единорогов пристроиться за ним. Жеребята восторженно переговаривались, хвастались друг перед другом и восхищались мечом, висящим на боку ведущего их взрослого пони. Стар Свирл сам создал это оружие для одного старого друга, которого уже не было в этом мире. Вид меча навевал печальные воспоминания, но чародей не жалел, что подарил найденный на пепелище клинок своему новому помощнику.

Он обнаружил Доун Блейза едва живым среди руин поселения пони. Одного из двух выживших. Всего двое из целого города. Стар Свирл нарочно старался подстроить обстоятельства так, чтобы молчаливый пони проводил побольше времени с жеребятами. Единорог надеялся, что так его раны быстрее забудутся. Пока что получалось не слишком удачно.

Дорога среди скал увела учеников Стар Свирла вниз, к хорошо укрепленному поселку. Там несколько десятков переселенцев присматривали за маленькими единорогами, обучавшимися магии у древнейшего волшебника среди пони. Сам же учитель двинулся вверх. Туда, где он построил небольшой каменный домик. Когда-то на его месте возвышалась великолепная башня, но эти времена прошли. Стар Свирл остановился перед входом в свое скромное жилище и еще раз окинул взглядом простирающуюся к югу страну пони.

Жизнь пони изменилась навсегда, и Стар Свирл был причастен к этому более, чем кто-либо. Грандиозное заклятье, сотворенное им в пустошах, сработало совсем не так, как он ожидал. Быть может, тому были виной его собственные ошибки, необузданная сила чудовищ, или странная новая магия, родившаяся в бою с рогатым монстром Тиреком. Но пони не превратились в аликорнов, как он ожидал. Вместо этого в новом поколении множество жеребят родилось с маленькими крылышками, или с короткими рогами под стать тому, что украшал лоб Стар Свирла. Единороги и пегасы. Это посеяло настоящую панику среди копытного народа, пусть и кратковременную.

Возвышение затронуло и взрослых пони. Многие обнаружили проступившие на крупах символы, мистическим образом связанные с тем делом, которое каждый пони выбирал своим призванием. Это озадачило Стар Свирла гораздо больше, чем разделение черт аликорна между новорожденными жеребятами. Он подозревал, что дело было в строке «овладеть судьбой», повторявшейся несколько раз в алгоритме. Собственную метку он увидел, когда очнулся на дне расщелины в плато. Вскоре после того, как шестигранный кристалл взорвался от переизбытка силы. Или от того, что Кризалис нарушила заклинание.

– Кризи, бедная моя Кризи, – одними губами произнес Стар Свирл, спускаясь по лестнице в подвал домика.

Пол подземного туннеля все еще покрывали каменные обломки. Тяжелые двери с магическим замком вернулись на свое место. В конце многодневного изнурительного пути домой Стар Свирл обнаружил свою башню в руинах. Его лаборатория была разорена, а город Грим Снаута вдалеке все еще исходил посмертным черным дымом. Наверное, никогда за всю жизнь единорог не испытывал такого глубокого, тотального отчаяния, как в те дни. Необходимость помочь двум несчастным пони, пережившим гибель города, дала ему необходимый импульс к действию. Как и прежде, он работал с тем, что дала ему жизнь.

Сменилось немало закатов и восходов, прежде чем он решился заново написать мрачную хронику своего эксперимента. Алгоритм Возвышения он запер в своей памяти, пообещав себе никогда не доверять его бумаге или чужим ушам. Новейшая запись в его журнале гласила:

«В ущелье на месте коллапса матрицы Возвышения обнаружен кристалл, обладающий необычной магической природой. Имеет форму растения, напоминающего цветок с шестью лепестками. Подозреваю, что объект находится в первичной стадии развития. Установить наблюдение при первой же возможности. Основной стебель обладает высокой устойчивостью к магическим воздействиям. В качестве проб удалось взять только два кристалла, растущих непосредственно из корня. Оба камня имеют неопределенно высокий магический заряд, превосходящий пределы всех измерительных шкал. Продолжаю эксперименты».

Световые шары снова залили коридоры лаборатории своим рыжим светом, осветив сломанные машины и исполосованный черными шрамами камень стен. Сколько Стар Свирл ни прибирал пол, под копытами то и дело хрустели осколки бесценных древних технологий. Знакомая дорога привела его в единственную камеру подземелья, которую не затронули разрушения.

После всего, что случилось, единорогу понадобилась вся его решимость, чтобы снова запустить колыбель. Аппарат мерно гудел и пощелкивал. Машине было невдомек, как ей повезло остаться целой. Спустившись по лестнице, Стар Свирл немедленно отыскал глазами нового смотрителя.

– Как они поживают? – спросил он, разглядывая колбы.

– Состояние стабильное, – бледная кобылка, едва вышедшая из жеребячьего возраста, быстро схватывала сложную терминологию. – Оболочки формируются в рамках… заданных… хмм.

– Параметров, – закончил за нее Стар Свирл и улыбнулся.

Ассистентка улыбнулась в ответ, смущенно моргнув единственным глазом. Единорог много раз предлагал ей исцелить детскую травму, но Кэндл Сонг кротко и уверенно отказывала ему. Стар Свирл обнаружил ее среди развалин города. Ей удалось не только продержаться много дней, но и ухаживать все это время за едва живым Доун Блейзом. Чародей приютил их обоих, чтобы хоть как-то загладить свою вину, в которой он не имел права им сознаться. Никто не должен был знать.

– Гипномантия, да? – в очередной раз блеснула знаниями юная пони.

Стар Свирл утвердительно хмыкнул, присаживаясь на расстеленный перед колыбелью узорчатый коврик.

– Я бы хотела знать, что им снится, – мечтательно проговорила Кэндл Сонг, устроившись рядом. Она любила наблюдать, как единорог творит волшебство.

– Быть может, они сами расскажут тебе когда-нибудь, – отозвался Стар Свирл и закрыл глаза, готовя свой разум к контакту.

Начать было нелегко. Его мысли возвращались к тому моменту, когда юные аликорны собрались вокруг него на утесе. Он помнил их лица и знал, что их разрушенные надежды и не случившиеся судьбы были на его совести. Если бы все случилось не так, и его просчеты не поставили его перед ужасным выбором между их жизнями и будущим всей расы пони, связанным в тот момент с капризным и непредсказуемым заклятьем…

Единорог выровнял дыхание и отпустил горькие воспоминания, позволив им упасть на дно подсознания. Он взял на себя ответственность за свой народ и теперь не мог отступить. Он обучал рождавшихся единорогов магии, но этого было ничтожно мало. Стар Свирл откладывал очередное долгое путешествие по городам, во время которого он мог бы помочь зарождающимся новым племенам. Причиной тому была исцарапанная табличка на колыбели. Так он узнал, что Кризалис все же осталась в живых. И понял, что невольно породил новое чудовище, едва ли не более страшное, чем Тирек. Ему так никогда и не представилась возможность поговорить с ней, объяснить ей все, хоть он и сомневался, что Кризалис даст ему сказать хотя бы слово. Только поэтому он решил воспользоваться колыбелью еще один, последний раз. Там, где живут монстры, должны быть те, кто с ним сражается.

Он полностью изменил состав питательных жидкостей в колбах, избавившись от большинства звериных элементов. Заложил новые алгоритмы развития для особей. Всего двух на этот раз. Кристаллы, взятые им у загадочного ростка в ущелье, неспешно дрейфовали в прозрачной жидкости, окружая себя густеющими контурами маленьких тел. Один пронзительно-розовый, как занимающаяся морозным утром заря. Другой – темно-синий, как глубокое ночное небо над дремлющим океаном. Чародей снял прежние обозначения имен и заменил их новыми, найденными когда-то в руинах обсерватории древних. Сломанная золотая пластинка с обрывком слова, от которого осталось только начало: «Celestia…». И маленькая черно-белая табличка с витиеватой надписью «Luna».

– Начнем, – прошептал великий чародей Стар Свирл, известный под прозвищем Бородатый, и прикоснулся мыслями к розовому кристаллу.

---

Ее разум пробудился от долгого сна, в котором она была ожившей сияющей звездой. Она вырывалась из сухой черной оболочки своего несовершенного кокона и оставляла его далеко позади, взлетая к своим светлым сестрам. Но стоило ей проснуться, как она обнаружила, что сама и была этим черным коконом, который почему-то все еще жил и двигался.

Боль пришла первой. Она никогда не отпускала ее тело, и разум просто регистрировал ее как что-то обыденное. Боль дала ей понять, что у нее и в самом деле есть тело, что ее окостеневшие конечности снова обретают подвижность.

Следующей проснулась пустота внутри. Голодная, колючая пустота, никогда не дававшая ей покоя. Жажда чего-то забытого и не совсем осознаваемого, которую она не могла утолить.

Слух, обоняние, осязание, зрение…

Полупрозрачная пленка, покрывавшая ее тело в спячке, лопнула. Стиснув острые клыки, она выпрямилась и встала в полный рост. Слизь, которую ее тело начало выделять в спячке, медленно стекла с потрескавшихся черных пластин. Ее рваные крылья распрямились, и она немедленно вспомнила, в каком жалком состоянии она находилась.

Она нашла приют на дне глубокой пещеры. Над ее головой сплетались нагромождения камня и металла, когда-то служившие жильем древней цивилизации. Земля поглотила их в незапамятные времена, и все забыли об этом месте. Свой долгий сон она провела в тени разбитой статуи. На ее постаменте едва виднелись строки «For those who gave their lives that others may live».

– Дети, – прошептала Кризалис, мельком удивившись, насколько незнакомым казался ей собственный голос.

В глубине пещеры ее ждала колыбель. Несимметричная конструкция из застывшей черной слизи напоминала странный цветок с шестью лепестками. Каждый из них поддерживал полупрозрачный кокон, заполненный мутно-зеленой жидкостью. Кризалис не сразу смогла сконструировать колыбель, но это был единственный способ создать новую жизнь, который она знала. Заклинания, пропущенные сквозь треснувшую призму ее рога, отказывались создавать в точности такие формы, как она желала. Колыбель выглядела уродливо. Аликорн не знала точных алгоритмов для магии столь высокого уровня. Ей приходилось импровизировать. Работать с тем, что у нее было. Вспомнив, кто говорил ей эти слова, Кризалис лишь мрачно усмехнулась.

Она осторожно тронула копытом теплую пульсирующую оболочку кокона. И немедленно поморщилась, глядя на собственную конечность. Раны так никогда и не зажили, оставшись сквозными провалами в броне. Темное тельце зашевелилось под слоем зеленоватой слизи, будто почувствовало ее близость. Это могло значить только одно. Пора.

Прикосновение ее рога заставило лепесток опуститься. Кокон содрогнулся, начал терять форму и лопнул. Его содержимое выплеснулось на сырой пол пещеры. Существо, скрывавшееся внутри, несколько секунд лежало на боку, вероятно, осознавая произошедшее. А потом поднялось на шатких, словно обглоданных ногах, и посмотрело на свою создательницу бледно-зелеными глазами. Оно было похоже на Кризалис даже больше, чем она сама хотела бы. Потому что унаследовало и ее увечья.

Кризалис вспомнила, каким оно было до того, как оказалось в колыбели. Маленьким, мягким и беспомощным. У этого когда-то была кремовая шерстка и маленькие крылышки. Аликорну хватило беглого взгляда на остальные коконы, чтобы увидеть закономерность. Жеребята, что родились до отцовского заклинания, исчезли в едкой зеленой слизи, не оставив и следа. Но те, кто подвергся его действию, стали иными. Их мягкие шкурки растворились, став материалом для жестких хитиновых панцирей. Гривы сменились шипами и перепончатыми гребнями. Каждый из новорожденных получил пару прозрачных крыльев и острый рог. В коконах пробуждались существа, напоминающие злую пародию на то будущее, которое видел для пони отец Кризалис. И, в то же время, они были гораздо сильнее своих прародителей. Потому что готовы были жить по законам большого мира.

– Имаго, – произнесла она почти забытое имя, и пустота внутри отозвалась тоскливым воем.

Ее дитя распахнуло пасть, полную острых зубов, и издало свой первый крик. Не в силах сдержать себя, Кризалис опустилась на колени и обняла гротескное черное существо, повинуясь какому-то древнему, всесильному инстинкту.

– Тише, тише. Все хорошо, – говорила она, даже не будучи уверена, что существо ее понимает. – Скоро придет черед твоих братьев и сестер. Тогда мы отправимся на охоту. Я научу вас скрываться среди жалких, недалеких пони, чувствами которых вы сможете кормиться. Вы окрепните, и тогда мы сделаем этот мир таким, каким только пожелаем. Нашим.

Треск рвущегося кокона заставил ее поднять голову. Десятки черных колыбелей гнездились в подземных руинах. В каждой зрело ее потомство, плоды ее вылазок в большой мир. Она не чувствовала вины или отвращения. Жеребята, которых она похищала, смогли родиться только потому, что она и ее потерянные сестры некогда защитили их. И теперь она решила, что пришло время забрать причитающуюся ей долю. Черное чудовище по имени Кризалис ждало в темноте, когда ее дети соберутся вокруг нее. Болезненное одиночество заканчивалось.

Впервые в своей новой жизни Кризалис осознанно, без малейшей доли истерики улыбалась, и эта улыбка была мрачнее любых угроз. Потому что в мире нет ничего страшнее улыбки монстра.