Предсказание Ангросса.
Глава 31. Привет из прошлого и великая тайна
Большая получилась
Глава 31. Привет из прошлого и великая тайна
Южный континент. Пещера отшельника.
Утренний подъём для Дэна фон Бюррена, случился где-то в 3-55 по времени
Кантерлота. Увы, местное время отличалось чуть-ли не на пять часов, и по этой
причине, черный аликорн, не спешил раскрывать глаза, хотя громыхание посуды и
перестук копыт, слышался над самой головой: приютивший его пожилой единорог
отшельник Вернер, готовил завтрак.
— Вставай-вставай, великий спун. — весело произнёс единорог своим старческим
голосом. — На улицу выйди, солнце светит вовсю. Буран утих. Снег лежит красивым
покрывалом, мягкий и пушистый. Минут через двадцать будем завтракать, давай,
подъём! — последнее слово Вернер произнёс очень громко и жестко, как обычно в
казармах, в тогда ещё Советской Армии, произносили прапорщики и сержанты.
Дэн кряхтя, под неодобрительное покачивание головой Вернера, поднялся, и,
не убирая постели, вышел из пещеры. Красота, открывшаяся взору черного аликорна,
была неописуемая. Солнце, не высоко поднявшись над горизонтом, ещё красными,
не обжигающими лучами, продольно освещало величественную, холмистую равнину,
которая на сколько хватало зоркости и взгляда была покрыта ярко-белым, в лучах
Солнца казавшимся розовым, снегом. Лёгкий морозец щипал за уши, нос и кое где
внизу живота. Дэн, шумно втянув этот свежий, морозный и чистый воздух, зажмурив
от удовольствия свои красные глаза, с усилием выдохнул из себя застоявшуюся
ночную духоту пещеры, чуть ли не на пределе возможностей аликорнов, специальным
голосом проорал:
— ОХ[цензура]НО!!! — и широко распахнул крылья.
Раскрыв глаза, он дождался лёгкого покалывания в крыльях от мороза, взмахнул
своими черными перепончатыми крыльями и взлетев метра на четыре, немного полетал
недалеко от пещеры. Решив, что надо бы поддерживать себя в форме, он сильнее
заработав крыльями, стал резко набирать высоту. Вверх лететь было трудно, заныли
мышцы как крыльев, так и спины, но черный аликорн, стиснув зубы, всё поднимался
выше и выше, пока, наконец, воздух не стал настолько разреженным, что стало
трудно не то, что набирать высоту, требовались огромные усилия, что бы дышать и
просто удерживать эту высоту. Черный аликорн, оглянулся, куда бы ни бросал он
свой взор, внизу простиралась снежная, холмистая равнина, ограниченная с запада
и юга высокими горами, что на глаз определялись как четыре-пять километров, по
отношению к плато, в высоту.
— Истребитель Д-1, идёт в атаку! — громко проорал, выпуская облачко тумана
в морозном воздухе, черный аликорн, и немного сложив крылья, разгоняясь, стал
снижаться к едва заметной точке, выходу из пещеры. Скорость всё росла, воздух,
увеличивая плотность с падением высоты, уже не морозил, а обжигал, как пламя,
и вокруг Дэна стала формироваться волна плотного искрящегося нечто, которое
даже начало светиться каким-то странным, зеленоватым светом. Дэн, что несколько
минут назад вспотел и был мокрым как лягушка, почти сразу высох от жара, что
распространялся от этого излучения. "Фон", чуть изменив наклон крыльев, сразу
искусственно ввёл себя в штопор, но скорость росла очень быстро, и в какой-то
момент, громкий хлопок возвестил о проходе через звуковой барьер. Ярко-зелёная
вспышка и зелёное, быстро расширяющееся кольцо, осталось позади черного аликорна,
который как заправский истребитель, самостоятельно выйдя из штопора, резко
распахнув крылья, стал замедлять своё падение. "Вот так! Это мы тоже умеем! Не
то что ваши там ночные летуны!" — гордо подумал Дэн, ища глазами точку посадки,
как можно ближе к двери.
Дэн почти коснулся нетронутого снега, недалеко от каменного обиталища, когда
массивная, чуть обитая соломой и деревом, дверь распахнулась, и на улицу вышел
хозяин пещеры. Он, посмотрев в небо, где постепенно теряя очертания, медленно
расползалось ярко-зелёное кольцо, потом, повернув голову в сторону черного
аликорна, громко позвал:
— Эй, герой, заканчивай детством страдать, завтрак готов. — потом развернулся
к двери, и снова повернув голову, добавил. — Снегом оботрись и давай. У нас
на сегодня "планов громадьё". — закончил он не типичным для Эквестрии оборотом,
и исчез за дверью.
Черный аликорн, сложив крылья, броском закопался в одном из пушистых белых
сугробов. Обжигающе холодные, ледяные кристаллы впились в его тело, остужая
и одновременно впитывая соль от пота. Несколько секунд, Дэн, кувыркаясь в
этом ледяном полувоздушном покрывале, начал забываться, теряя связь с этой
реальностью. Некоторое время, со стороны сугроба, ставшего ванной "фону",
доносились громкие восторженно-непечатные выражения, дающие краткую и ёмкую
характеристику ощущениям. Потом, несвязные вопли затихли, и над рассыпчатым
истерзанным сугробом встала черная фигура. Аликорн, снова распахнул крылья,
обтрусился, потряс головой и направился к двери пещеры.
Черный аликорн, так же как Вернер, взялся за ручку двери копытом, и, к своему
удивлению, не просто прочувствовал, а ощутил, как ручка в прямом смысл прилипла
к копыту. Только теперь, Дэн фон Бюррен ощутил себя частью этого странного, но
не простого мира. В голове скакали мысли рационального полушария мозга "Как
такое возможно? Почему?". Но внутри билась другая мысль: "Да брось ты над этим
думать, Дениска! Ты ж в Эквестрии, а не в родном мире." Но разум не давал покоя:
"Угу. Теперь именно этот мир для тебя `родной`, усёк капитан ГРУшник?" Тряхнув
посильнее своей головой, для того чтоб прогнать лишние мысли, Дэн решительно
потянул ручку на себя и вошел в гранитную обитель. Дверь, как на невидимой
пружине, как только аликорн оказался внутри, автоматически захлопнулась.
— Задвижку закрой. — посоветовал седой единорог, уже сидя за столом и что-то
пережевывая. — И давай, приземляйся, а то всё остынет. Магию на подогрев тратить
я не собираюсь.
Дэн развернулся, двинул копытом задвижку, из какого-то странного материала
и, прошмыгнув за стол, обнаружил тарелку с овсянкой, приготовленную с какими-то
засохшими фруктами. Рядом лежала ложка и какая-то замена хлеба. Из глиняной
кружки, что стояла чуть правее и исходила паром, явственно чувствовался странный
аромат, явно кисель или компот на чём-то особенном.
Дэн быстро уплетал за обе щёки, конечно, ему бы надо что-нибудь поплотнее, но
видать хозяин пещеры знает как надо кормить кого либо. Да и выбирать в столь
пустынном месте не приходится. Пока Дэн поглощал еду, единорог, расправившись
как с тарелкой, так и с кружкой, отставив посуду в сторону, с интересом, хотя и
не явным, рассматривал черного аликорна.
— Ну-с, продолжим игру? — с едва заметной улыбкой спросил Вернер у черного
аликорна, когда тот расправился с киселём. — Девять вопросов и ответов?
— Валяй. — усмехнувшись ответил "фон".
— Теперь я задаю вопросы, ты отвечаешь. Согласен? — став серьёзным, спросил
пожилой единорог.
— Разумеется.
— Тебе Селестия доверяет полностью? — и единорог чуть приподнял густую и седую
бровь.
— Мне, нет. Она меня или побаивается, из-за моей магии, или боится за свой
статус, общаясь со мной. Ты же, Вернер, уже понял, я не сдержан на язык. — и
черный аликорн хихикнул.
— Насколько сильны твои заклинания? — в голосе единорога даже не ощущалась
заинтересованность, он просто спрашивал.
— Ментальный удар кошмаров пока нигде не проверял. Боязно, самому. — убрав
улыбку, ответил Дэн. — Луч смерти — да, этого Селестия боится больше всего.
Всё остальное... Ну вот сфера зелёного напалма. Ни разу в кого-то пока не
попадал. Но вот результат попадания, видел. Сам удивился. К сожалению она
медленная, и можно легко увернуться. В принципе, напичкан местным боевым самбо
и карате под это тело, но пока только один раз довелось использовать. В кафе,
вчерась. — и черный аликорн криво улыбнулся. — Чувак получил в бубен и сразу
вырубился. — с последними словами, Вернер, который до этого без эмоций слушал
ответ на свой вопрос, чуть улыбнулся, краями губ.
— Какой антимагической защите обучен? — отшельник опять выглядел серьёзным.
— Да никакой. Даже лечения и телекинеза нет. — грустно ответил Дэн.
— Поднять мертвого и подчинить можешь? — снова безэмоциональный взгляд.
— Да. Часов на пять. Но только свежак. — и "фон" криво улыбнулся. — У кого
мозг в кашу, не подчиняются. Даже не встают.
— Пошто сюда пришел? — Дэн даже приподнял брови, когда услышал этот вопрос
от единорога; "фон" ждал этого вопроса в самом начале.
Отшельник ждал ответа, он видел как идёт борьба внутри Дэна, как тот не знает
что отвечать: правду или то, во что верит. Наконец, "фон" подал голос.
— Думаю за счастьем. — ответил черный аликорн, разглядывая столешницу. — Я
сначала верил в то, что пришел спасать этот мир, а теперь думаю немного иначе.
Ты, Вернер, брось эти психологические тесты, не надо, а? — и "фон", скорчив
умоляющую гримасу, посмотрел на седого единорога.
— Луна тебе доверяет? — опять беспристрастный вопрос.
— Думаю да. Уверен. — Дэн опять улыбнулся. — Наверное я ей нравлюсь.
— Твои друзья без тебя справятся? — отшельник смотрел в красные глаза Дэна
строго и требовательно.
— Может и справятся. — голос черного аликорна слегка дрогнул. — Но я никогда
бы их не бросил одних. Я очень хочу к ним вернуться. И считаю что я очень глупо
поступил, позволив Кризалис схватить меня. — с последними словами, Вернер, едва
заметно одобрительно покачал головой.
— Что у тебя за браслет на ноге? — последний вопрос старца, поверг аликорна в
состояние близкое к прострации с напрочь отшибленным мозгом. Если описать ту
мимику, которая отразилась на "морделица" Дэна, это примерно с купюрами цензуры
выглядит так: "Ох, б[цензура]ь, т[цензура]ж м[цензура]ь, какой же я м[цензура]к!
Это полый п[цензура]ц, ну надо же так е[цензура]ся, чтоб не помнить об этом
пипелаце!" Вернер сразу определил, что черный аликорн "утоп в навозе", и решил
ему немного помочь, слегка подсказав:
— У твоего белого друга, точь-в-точь такой же. — и улыбнулся.
Когда гамма "матерных чувств" схлынула с Дэна, он слегка откашлявшись, тихо
ответил:
— Это система связи между нами. Это ... — он хотел продолжить, но старик,
снова удивив Дэна своими познаниями, закончил за него:
— А, так это радио. — сделав чисто человеческий жест пожимания плечами, седой
единорог продолжил. — Бесполезная здесь вещь, на больших расстояних. Там, — он
махнул копытом куда то в стену, — Горы, а без ретрансляторов ты здесь с друзьями
не свяжешься. — он хмыкнул и продолжил. — Так, девять вопросов и ответов прошли.
Пойдем, погуляем.
Когда дверь, перед черным аликорном отворилась, то Дэн подумал что он попал на
другую планету. Ну не может так быстро меняться погода, хоть ты тресни и лопни,
не может! Ветер, дующий со скоростью не менее 65 футов в секунду, буквально валил
с копыт. Небо, что было ярко-голубым и безоблачным, каких то пятнадцать минут
назад, полностью скрылось за свинцовыми, набрякшими влагой и холодом, тучами,
из которых летела ледяная крупа, больно бьющая тело даже сквозь шерсть. Мир
посерел, полностью лишившись красок и Солнца. Но старик отшельник шел вперёд
как упёртый. Казалось, он вообще забыл о таких понятиях как снег, холод и ветер.
Минут десять аликорн и единорог шли по снежной равнине, не проронив ни слова.
Вдруг, пройдя между каких-то скал, они оказались в небольшой кальдере, со всех
сторон окруженной высокими и неприступными скалами. По небу, подгоняемые сильным
ветром, неслись серые снежные тучи; шел мелкий, как замерзший пар, снег, но
ветра не чувствовалось; казалось, что эта долина, защищена невидимым барьером
и только снег может проникать через него.
— Ну вот мы и на месте. — старец обернулся к Дэну и добавил. — Проходи на мой
личный полигон. — и не дожидаясь реакции аликорна, громко крикнул. — Истафларта!
Дэн даже присел на круп, когда со всех сторон, как на стадионе, вспыхнули,
ярко-голубым светом, чем-то напоминающим свет электродуговых ламп, голубые
кристаллы. Вся кальдера оказалась во власти этого искусственно-магического
освещения, которое, отражаясь от белого, покрывавшего всю долину, снега, резало
глаза из за яркости.
— Да тут у тебя прям светошоу. — заметил "фон", прищурившись и оглядываясь.
— Ты проходи, вон к той одинокой скале. — в ответ произнёс отшельник, и из
его рога выскользнула маленькая искорка. Искра, светясь малиновым светом, быстро
преодолев расстояние до одиноко стоящей в кальдере зеленоватой скалы, погасла
коснувшись позеленевшего камня, предварительно сотворив небольшой малиновый
фейерверк.
Черный, как уголь, аликорн, с белыми гривой и хвостом, как мог добрёл по
глубокому нетронутому снегу к каменному возвышению. Вблизи, эта скала походила
на маслянистую колонну, что сужалась к верху строго как пирамида. На ней, при
столь ярком освещении, временами можно было увидеть какие то символы, но стоило
Дэну, чуть изменить положение головы и эти символы снова сливались с общим,
темно-зеленым, почти черным, цветом этой скалы-пирамиды.
— Интересно? — раздался неожиданно, за крупом аликорна, голос отшельника.
— Агась, — ответил Дэн, испуганно оглянувшись. — Это что за знаки?
— Это колонна древних. — ответил Вернер. — Её поставили в тот год, когда я
появился на свет. Она не разрушается из-за магии, ибо скреплена со мной узами
жизни. Но это сейчас не важно. Я хочу проверить твою мощь, на сколько тебя
хватит.
— Но я не умею ставить барьеры... — начал аликорн.
— Так, человечишка, — тихо, но с нажимом произнёс старец-единорог. — Давай
без "не могу" и без "не умею". Ты просто не знаешь, а на самом деле, ты всё
можешь. — с этими словами, единорог, переместившись так, что встал точно
напротив аликорна, в ярдах тридцати и произнёс. — Закрой глаза, но продолжай
меня видеть своим внутренним взглядом! — черный аликорн послушно закрыл глаза,
представляя в воображении этого странного отшельника-учителя. Посторонние мысли
начали быстро лезть в сознание Дэна, и тут же последовал окрик от Вернера:
— Твоё сено! — голос хоть и был старческим, но очень жестким. — А ну, прекрати
думать о посторонних вещах! Только о себе и мне, и всё. Ничего вокруг нет: нет
холода, нет скал, нет снега, только ты и я. — голос отшельника превратился в
громоподобную какофонию звуков, и казалось, что скала, рядом с которой стоял Дэн,
превратилась в сверхмощный объёмный усилитель звука. — Не открывая глаз, вспомни
как я выгляжу. Увидь меня своим чутьём, услышь меня своим слухом, почувствуй мою
магию своей, ощути своим сердцем, моё сердце. — голос единорога чуть утих и
"фон" уже чётко разбирал его слова. — Нет ничего что мешает тебе увидеть меня,
нет преград между нами.
К своему огромному удивлению, Дэн увидел, как в полной темноте его сознания он
видит этого странного старика единорога. Во всех деталях видит. Его седую, чуть
тронутую снегом и инеем гриву, его хвост, нервно дергающийся туда-сюда, его
строгие светло-голубые глаза, которыми он словно смотрит в душу аликорна. Он
не просто видит, он слышит его дыхание, он слышит каждый стук его сердца, каждый
скрип его суставов и шевеление каждой мышцы. Дэн едва не запрыгал от восторга.
Но голос учителя-отшельника снова вернул его в режим обучения.
— Представь, что ты, строишь стену. Как человек строит стену из обычного
красного кирпича. — Дэн попытался это представить. — Клади первый ряд, затем
второй. — черный аликорн мысленно работал как заправский строитель. — Вот твоя
стена выше твоей груди Так, хорошо, клади ещё ряд. — подбадривал его старик
единорог. — Вот уже над стеной только твои уши. Ещё один ряд. Всё. Достаточно.
Дэн мысленно представил эту стену, он буквально "видел" и "ощущал" её.
— А теперь, я атакую! — произнёс Вернер и Дэн внутренним зрением увидел
яркую, тёмно-красную вспышку, и бардовая сфера, разбрызгивая искры и шипя,
полетела в черного аликорна. Дэн напрягся, он ожидал удара и боли, но лишь
почувствовал мягкий толчок, а сфера, долетев до его воображаемой стены распалась
на части.
— Вот, родной. — голос единорога был весёлым. — А говорил "не умею"...
Дэн раскрыл глаза и увидел, как по невидимому барьеру, медленно расползаются
кроваво-красные искры, потрескивая и сверкая. "Фон" едва не заорал от восторга,
но единорог строго прикрикнул. — Не теряй концентрации! Стена твоя пока не очень
прочная. Попробуй опять её построить, но уже более прочную.
Дэн опять закрыл глаза. "Какого навоза я строю из кирпича? Я же не ограничен
в воображении! Ну-ка, вольфрамовые блоки, если из них, а? Сюрприз для тебя
Вернер будет!". Новую стену, в своём сознании, черный аликорн возвёл уже за
несколько секунд и криво улыбнувшись, предложил:
— Давай, батя, бей! — и напрягся.
— Ты сам этого хотел. — грозно и с издёвкой произнёс Вернер и стал готовить
нечто страшное. Дэн даже не смог определить, что он видит, так как это вообще
никак не отражалось в его внутреннем взоре. Тем временем, на кончике рога у
седого единорога стала расти черная, как капля смолы, напрочь поглощающая свет
сфера. Она даже не блестела, но если бы кому-то удалось рассмотреть и ощутить
её вблизи, то это было нечто странное. Этот тёмный сгусток материи вообще никак
не выглядел. Даже свет вблизи этого объекта искажался и преломлялся, меняя свою
траекторию. Любая снежинка или пылинка, просто оказавшаяся рядом с этой черной
субстанцией, падала в нее, напрочь искажая закон всемирного тяготения. Воздух,
что окружал эту каплю, начал втягиваться в неё, как в заправский пылесос, когда
сфера достигла десятидюймового размера.
— Лови! — громко выкрикнул отшельник, и черная субстанция сорвалась с рога
единорога и устремилась к аликорну. — А не переборщил ли я? Выдержит или не
выдержит? — тихо пробурчал, уже сомневающийся, Вернер.
Всё что успел "увидеть", своим новым зрением Дэн, это странная сфера, с
абсолютно зеркальной и ровной поверхностью. Она не казалась страшной и опасной,
но что-то заставило черного аликорна, напрячь мышцы в ногах, что бы упасть в
снег и перекатом уйти из зоны поражения.
Когда сфера достигла воображаемого Дэном барьера, произошел взрыв. Вспышка
света, равная как минимум миллиарду свечей озарила всю кальдеру, грохот взрыва
разнёсся в округе на сотню миль. Комья снега, породы и прочего мусора взметнулись
на высоту десятиэтажного дома, в том месте, где только что стояла воображаемая
Дэном "вольфрамовая" стена.
Сам Дэн, был бы сбит с копыт мощной ударной волной, но черный аликорн был к
этому готов, и рывком бросаясь в снег, он, сгруппировавшись, пропустил главный
удар над собой. А вот единорог не ожидал такого результата. Он думал что сфера
пройдёт защиту насквозь и исчезнет за дюйм до груди аликорна, так как Вернер
создавал её на время. В результате, единорог тоже оказался в снегу, и теперь,
поднимаясь с кряхтением на копыта, хитро улыбался своим мыслям.
— Молодец, Дэн фон Бюррен, молодец! — прокричал он в сторону черного аликорна,
медленно бредя по посеревшему, от в пыль разнесённой горной породы, снегу.
Когда он приблизился к аликорну, то тот уже стоял на всех своих четырёх
копытах и криво улыбался, показывая что он то же не лопух и кое чему научился.
— Шо это было? — фразой из фильма "Особенности национальной охоты", спросил
"фон" у подошедшего и то же улыбающегося седого единорога.
— Черная дыра уменьшенного размера. — ответил отшельник, глядя своими умными
глазами в глаза черного аликорна. — А из чего ты "стену" делал?
— Вольфрам, уплотнённый. — ответил Дэн и хмыкнул.
— Хе-хе, а ты не прост. — заметил единорог. — Хорошо, прямо здесь можем начать
призовую игру. Чуть остынем и пойдём в пещеру. Спрашивай.
— Откуда ты знаешь о нас?
— Однажды, моя мать поделилась о мной одним интересным заклинанием дальнего
перемещения. — начал рассказывать единорог, но Дэн перебил его.
— И тебя занесло на Землю. Охренеть! — и черный аликорн заржал во весь голос,
а седой единорог нахмурился.
— Давай не перебивать. Хотя бы потому что я старше! — и Вернер строго посмотрел
на "фона".
— Продолжай, извини. — Дэн чуть покраснел.
— Я долго жил среди вас, конечно прячась от людей, но иногда встречаясь в
лесах или горах с одиночками. — единорог смотрел куда-то вдаль. — Я прожил на
вашей планете, примерно семьдесят лет, но это было давно, ещё у вас "русичей"
государства не было. А вот римлян видел, и как им навешали то же видел. Потом
вернулся. — единорог смотрел себе на копыта. — Потом я специально к вам попадал,
мне было интересно как развивается ваша цивилизация. Это было время крестовых
походов у вас. Меня едва не поймали ваши арабы. Они думали я новый вид скакуна.
Тогда я задержался на сто двадцать лет. Весело было. Языки ваши учил, кстати
раньше у вас там, культурнее разговаривали. В вашу ЧИНУ (Китай) ходил. Пришлось
от кочевников побегать, шустрые они. А в третий, последний раз, я был у вас
первую половину двадцатого века. Сам прятался в ваших самых высоких горах.
Один раз меня нашли. Пришлось кое-кому сделать очень больно, а одного так вообще
пришлось убить. К сожалению. Чем старше человечество, тем оно у вас буйнее. Я,
надеюсь, твои чувства не оскорбил? — и Вернер посмотрел на черного аликорна.
— Нет, батя, ты прав. — теперь уже аликорн отвёл взгляд. — Мы такие. — потом,
как бы спохватившись, с полезшими на лоб бровями спросил. — А сколько вам лет?
Седой отшельник, хмыкнул, чуть кашлянул и тихо ответил:
— Уже восьмидесятый век доживаю. — и увидев как вылезли глаза у Дэна, добавил
другим тоном. — Время, как видишь, старит и меня. Может лет сто ещё протяну,
но развалиной быть не желаю.
— Не понял, Вернер, а как?... — начал задавать вопрос "фон", но единорог его
опередил.
— Видишь ли, — отшельник глядел в затянутое тучами небо. — Так получилось, я
сын бессмертной и смертного. Как, почему и где, это уже не важно, не так ли?
Часть силы моей матери, передалась мне, я тогда этого не знал, вот и жил сначала
как обычный единорог. И только лет через семьдесят начал понимать что со мною
что-то не так. А когда моя мать явилась ко мне, когда я похоронил дряхлого
внука, то она и сказала, откуда я и кто я. Я же вырос у приёмных родителей.
С тех пор и живу отдельно от суеты мира. Иногда гуляю по странам, но недолго,
на недели две-три в год, выхожу в мир, так сказать. Ни я никому не успеваю
надоесть, ни мне не успевают. Хе-хе. Я многое видел за свою долгую жизнь,
но вот ваша Земля была очень интересным местом. Пока меня в горах чуть не
словили. Итог — я убил одного из ваших. — Вернер опустил взгляд. — Я, здесь
не убивал уже три тысячи лет, а там пришлось. — и единорог замолчал.
— Вернер, не переживай. — Дэн не знал как и что говорить что бы немного
успокоить отшельника. — Я впервые вижу перед собой чуть ли не легенду этого
мира, надеюсь, ты мне историю этого мира расскажешь?
— Не стоит. — с улыбкой ответил старик. — История, это сплошное собрание
анекдотов, чаще с черным юмором, и только. Не забивай голову.
— Трудно столь долго жить? — поинтересовался Дэн.
— Трудно первые лет триста, потом привыкаешь. — хмыкнув ответил единорог.
— А твоя мать, кто она? — спросил "фон".
— Ты о "призрачной пони" что-нибудь слышал? — вопросом на вопрос ответил
Вернер.
Дэн замолчал и опять вытаращенными глазами уставился на седого отшельника.
— Мда... — наконец выдал черный аликорн. — Не повезло тебе с матерью.
— Это скорее ей со мной не повезло. — ухмыльнувшись заметил единорог. — Она,
когда ко мне явилась, предложила мне работать на неё. Я ей и сказал, что раз
она властительница смерти, то сначала должна была меня убить, тогда, в начале.
Ну кобыла, к тому же какая-никакая мать, ты сам понимаешь, заплакала, я ей и
сказал, что проживу своё время, отмерянное мне так, что она не будет сожалеть
об этом. Ну, тогда она мне и заклинание дала, на перемещения. Типа посмотри
сынок, как другие живут. Вот с тех пор и копчу небо этой планеты. Конечно я
иногда пытаюсь помогать кому-нибудь, быть полезным, но меня уже как обычного
единорога не воспринимают. Многие уже знают кто я, так что инкогнито помогать
увы, уже не получается. — и старик опять хихикнул. Потом повернулся к Дэну и
добавил. — Пойдём обратно, ты кое-чему научился, может вечером повторим.
Холодновато всё-таки, — и он побрёл на две скалы, где был проход в эту долину.
— Вернер, — позвал единорога Дэн, идя следом за ним. — Вот ты мне это всё
рассказал, а тебе не тяжело было это мне, ну вываливать.
— Считай что я сказку рассказывал. — ответил единорог не оборачиваясь. Потом
кашлянув, добавил. — Ты вот лучше подумай, раз ты "капитан", Кризалис не уж то
согласиться с такой потерей как ты?
Как только аликорн и единорог покинули пространство "местного полигона", там
сразу погас свет. Выйдя на открытое пространство, Дэн отметил, что ветер хоть
и почти стих, но снегопад не прекратился, и по ощущениям температура ещё упала
градусов на пять. Правда теперь с серых, всё ещё шустро бегущих по небосклону
облаков, сыпалась уже не снежная крупа, я мягкие и крупные снежинки. Те следы,
что оставили Вернер и аликорн, каких-то полчаса назад, уже полностью занесло
снегом, но единорог, каким-то особенным чутьём, находил дорогу среди снежной
целены и по-видимому приближался к родной пещере.
Через некоторое время они подошли к двери. Войдя в помещение, единорог с
аликорном немного расслабились от потеплевшей атмосферы и занялись уборкой
постелей, которые они ещё с утра не убирали.
— Вернер, ты вот мне сказал что ты бывал у нас. — начал Дэн свою фразу,
одновременно неся на себе свою постель, что бы убрать её в ту нишу, где
накануне её он и взял. – Что-нибудь интересное можешь рассказать?
Со стороны единорога донесся смешок, потом кряхтение и, наконец, прозвучал
внятный ответ:
— По вашему летоисчислению, году так в 1928, я в вашем Тибете познакомился,
можно и так сказать, с двумя монахами, — закончив убирать свою постель, Вернер,
забравшись на стул за столом, что-то, с помощью телекинеза, рисовал карандашом
на бумаге. — В принципе я считал, что в двадцатом веке с людьми контактировать
не стоит; в 1903ем году я едва пулю от красномундирников в горах не поймал. Но
в тот момент с монахами, был особый случай. Я собирал ваши лечебные и не очень
травы, да и просто питался свежевыросшей под весенним солнышком травой. И вот я
подъедая травку, медленно поднимаюсь по склону горы, вдруг упираюсь в небольшую
площадку, а там в вашей, э... позе лотоса, так вроде бы это называется, сидят
два йога монаха. Ну, почти без одежды, короче. Оба с закрытыми глазами. Один
видать меня почувствовал, не купался я недельки две, воды достать в этих горах
это та ещё проблема. Ну, он и поздоровался со мной, "Приветствую тебя, о путник.
Да свершаться твои намерения, и будет лёгким твой путь на этой лошади." Я,
конечно, хихикнул, и ответил на их языке, как-никак я его быстро выучил,
одиннадцать лет проживания в горах дают о себе знать. Я и сказал ему,
"Благодарю тебя служитель культа, только я здесь не путешествую, я здесь живу."
Тут тот умник и глаза-то раскрыл. Реакцию ЛЮДЕЙ на меня, а я уже лет семьсот
был полностью седой, ты представляешь?
Дэн, что к этому моменту уже отнёс постельное бельё и расположился напротив
единорога, стал тихо хихикать, представляя ситуацию. А отшельник, тем временем,
продолжал.
— Тогда монах этот, — Вернер расширил свои глаза, изобразив лицо монаха. — Как
заорёт: "О великий Будда, ты кто?". Я ему и ответил, что "Конь в пальто, или ты
не видишь?". Тот подпрыгнул, прямо из той позы, и своего второго за руку давай
теребить. Я думал он тому конечность оторвёт, так энергично монах тряс руку
второго. Потом, эти монахи оба вытаращились на меня, а я как ни в чём не бывало,
продолжаю жевать траву. Они опять за своё: "Кто ты, как тебя зовут, что ты здесь
делаешь?" Вопросов было много. Ну, я подошел поближе, отвечая почти на всё. Они
как дети малые, полезли меня гладить и щупать. Чуть рог не оторвали. Ну я им
сказал, чтобы меня не искали, и ко мне не лезли. Я тут просто мир изучаю, хотя
эти два чудака мне не поверили. Тут один спросил, сколько мне лет, я ему и
ответил. Пришлось за снегом ходить их в чувства приводить. Потом я им обоим
пожелал хорошей дороги и возвращения в их обитель, и мы расстались. Больше там я
их не встречал. Правда лет через десять, по мой круп пришла какая-то экспедиция.
Ну результат ты знаешь.
— А ещё что-нибудь расскажи, а? — умоляюще, едва сдерживаясь от смеха,
попросил черный аликорн.
— Я тебе сейчас расскажу как я с русскими познакомился. — и старик отшельник
беззвучно засмеялся, сам предвкушая реакцию Дэна фон Бюррена на те, столь
давние и интересные события.
Кантерлот. Замок — Дирижабль.
Когда за Арзесом с Лэрой пришли, что бы пригласить на борт летающего монстра
(а как назвать сигарообразную махину 800 футов в длину и 135 футов в диаметре?),
Эндрю отнёсся к этому несколько скептически, так как Лэра Фёст сразу, после
утреннего подъёма, заявила что торопиться не нужно. Наверное именно по этому,
когда вся группа сопровождающих ночную принцессу, только ближе к одиннадцати
часам утра, вместо расчетных восьми, разместились в каютах гондолы, Арзес орал
словно помешанный: "Едем! Едем!", за что немедленно получил подзатыльник
стальным копытом.
Сам дирижабль, чем-то по оформлению напоминал земной "Гинденбург", с той лишь
разницей, что поднимала его не только сила гелия, но и каких-то магических
кристаллов вмонтированных в днище гондолы и в каркас самого дирижабля. Два
мощных пропеллера позади тела этого летающего монстра давали уверенность в
скорости полёта. Какова эта "птичка" в действии, какова она в резвости, Эндрю
пришлось убедиться только через полтора часа полёта. Но для начала, белый
аликорн так сказать "попал в ситуацию".
Во-первых — принцесса Луна, попав в свою каюту, вырубилась напрочь. Сказалось
очень большое перенапряжение ночью и накануне. Во — вторых, Лэра, затащив в
свою каюту Арзеса, излила ему все свои приключения, что с ней произошли в
Понивиле. Это заняло какое-то время, и Эндрю, не сразу смог отвязаться от
киборга и сходить на мостик.
Капитан судна, какой-то пегас с очень хмурым выражением на лице, которое
пересекал глубокий шрам с левой стороны, на вопрос белого аликорна, о скорости
полёта, ответил чуть ухмыляясь:
— Ни один пегас догнать не сможет! — потом подумал, и поняв что перед ним
один из руководителей гвардии, а принцесса отдыхает, доложил. — Высота двадцать
тысяч футов, курсовой — двести восемьдесят девять, скорость — сто семьдесят
восемь миль в час. Температура за бортом — минус шестнадцать градусов.
И действительно, облака, чуть выше которых поднялся аппарат, проносились мимо
как столбы, стоящие вдоль дороги, если по ней нестись со скоростью не менее ста
восьмидесяти миль в час.
И тут Арзес ощутил холод. Причём не просто холод, а зимнюю стужу. Вся команда
дирижабля, как-то сразу рассосалась с капитанского мостика, бросая испуганные
взгляды куда-то за круп белого аликорна. Эндрю обернулся. Рядом с ним, стояла
она. Бело-голубой единорог, с белоснежными гривой и хвостом, ярко-белым рогом
и очень запоминающимися глазами. Два, крупных озера, цвета бледной морской волны,
с вертикальными, узкими прорезями кошачьих зрачков, что как два оптических
прицела, с цепкостью паука и давящей неотвратимостью выстрела, смотрели чуть ли
не в голову старшему инструктору гвардии.
— Простите, сэр, — сказала единорог, глубоким и безэмоциональным голосом,
в котором не ощущалось ничего живого. — Я бы хотела вас попросить об одной, для
вас наверное, не обременительной услуге.
— Я слушаю вас, э... — начал ошарашенный Арзес.
— Фризер Шторм, шеф-сержант гвардии, личный телохранитель её высочества
принцессы Луны. — представилась "снежная королева", и едва заметным движением
отвесила поклон. — Я попрошу вас, сэр старший инструктор, что бы вы и ваша
синяя подруга не мешали мне исполнять свои обязанности.
— Простите, мэм, — Эндрю поднял бровь. — Я, конечно, согласен. Только не
Могли бы вы мне прояснить один вопрос?
— Я слушаю вас, сэр старший инструктор.
— Тяжело было кобылке попасть в гвардию, и уж тем более заработать такое
звание? Вы ведь достаточно молоды ещё. — Арзес немного вздрогнул, он не хотел
обидеть этот айсберг, но кто её знает.
Бело-голубая единорог опустила свой пугающий взгляд, слегка прикрыла глаза
веками, чуть отвернулась и ответила, процитировав устав или закон:
— Все имеют равные возможности и равные права при поступлении на службу.
— Спасибо, этого достаточно. — закончил разговор белый аликорн отвернувшись.
Но Фризер не прекращала разговор.
— Сэр, простите что пристаю, — голос чуть изменился, в нём звучали нотки
раскаяния. — Я приношу мои извинения. Я не успела помочь принцессе и вашему
другу там, в подземелье. — Арзес повернулся, и на мгновение увидел её вгляд,
уже совсем другой, какой-то задумчивый.
Сзади Фризер появилась ярко-синяя аликорн. Она смерила единорога взглядом,
изобразила ухмылку и, наверное, пытаясь произвести впечатление на эту "ледяную
даму", громко и с нотками небольшой ревности, обращаясь уже к белому аликорну,
спросила:
— Арзес, ты куда слинял из моего общества? — на эту фразу единорог обернулась
и столкнулась своим взглядом с холодными изумрудами Лэры Фёст. — Стоит тебя
отпустить на пять минут, и ты уже с другой кобылкой шашни разводишь. — киборг
выдержала фирменный взгляд Фризер и повернулась к белому аликорну. — Пойдём в
нашу каюту, не надо капитана корабля и других смущать своим поведением.
— Извинения приняты, Фризер, — тихо ответил Арзес, глазами показывая Лэре
немного помолчать. Но киборг "вошла во вкус", и как говорят "и тут Остапа
понесло". Здесь первую скрипку в поведении явно играла записанная личность.
— А, так ты знаменитая Фризер Шторм? — с нотками ехидства и удивления, хотя
Арзес готов был поклясться, что это "игра на публику", спросила ярко-синяя
кобылка, вытаращившись на шеф-сержанта. — Ты служишь у принцессы Луны? Ну и
каково ощущать себя защитником принцессы? Слушай, Фриз, пойдём ко мне, а? Мне
действительно хочется тебя о многом расспросить. Этих жеребцов не дождёшься,
а кобылки всегда найдут тему для разговора. Пойдём!
Шеф-сержант, явно была в растерянности, она оглянулась на Арзеса, явно ища
у него поддержки, но тот, лишь улыбнувшись, предложил:
— Сходите с ней, Фризер, не пожалеете. Моё обещание в силе, — и он повернулся
к капитану дирижабля. — Дружище, когда будем пролетать экватор, свистни меня, я
пока пойду в личную каюту. — и он, пройдя мимо двух замерших кобылок, ушел в
темноту коридора жилой палубы.
— Слушай, Фриз, — тихо сказала заговорщицким тоном киборг, проследив взглядом
за белым аликорном. — Тебе не кажется, что наш общий знакомый, как-то совсем не
равнодушен к тебе? А ведь совсем недавно он Селестии в любви признавался. Что
то с ним не так, тебе не кажется? — и Лэра перевела взгляд в глаза единорога.
Не заметив там никаких эмоций, она добавила. — Впрочем, ты права, все жеребцы
сволочи. Пойдём ко мне, пойдём! — и она, чуть задев крылом шеф-сержанта,
подтолкнула её к выходу с мостика. Когда две кобылки бело-голубого и ярко-синего
цвета скрылись за переборкой капитанского мостика, все кто в этот момент слышал
их разговор, громко заржали во весь голос.
"Так чего же я добился, своим выпадом на принцесс?" — размышлял Эндрю Арзес
Новер в своей каюте, глядя через чуть наклонный иллюминатор, с явно бронированным
стеклом, на проносящиеся уже морские глади. Облаков почти не было, и скорость
можно было определять только по быстро отстающим косякам птиц, что мигрировали
на юг, с приближением осени и зимы.
Конечно, сделано уже многое. Охрана теперь бдит и видит в каждом прошедшем
через ворота замка, если не врага, то чужака, и с рвением бросается проверять
эти нашейные кристаллы. Пока все идёт гладко, и за ночь ничего не случилось,
но что будет дальше? Насколько хватит охраны в таком режиме работы? Вон, этот,
как его... лейтенант Ривер Блиц, что летит как "начальник охраны дирижабля".
Как он криво улыбался когда я ему демонстрировал свой кристалл-ошейник. Типа,
"я знаю что ты свой, и иди ты лесом к Дискорду". Вообще, эти ночные стражи,
несколько безбашенные что ли. Если куда-то лететь, так первые. Причём даже не
уточняют куда и зачем. И не важно кого охранять: Луну или Селестию. Нет,
разумеется, Луна у них "богиня номер один", но вот сразу согласиться на перелёт
дирижбомбелем... Это как то странно звучит и накладывает определённые сомнения
в моральном и умственном порядке у этих ребят. А эта, "ледяной сержант"? Это
вообще из ряда вон выходящая личность. Интересно, а если бы она с Кризалис
схлестнулась, у кого бы "ушки отвалились"? Интересная кобылка единорог. Очень
интересная. Судя по всему она как жидкий азот на терминатора Т1000 может
воздействовать. Типа рррааазз, и кубик льда. А летим-то мы в местный аналог
Антарктиды. Во там ей раздолье будет. Интересно, а эмоции у неё есть? В снежки
бы там поиграли. Хотя я бы с ней не стал тягаться в размере снежков. Надо с
Луной, как проснётся, поговорить, может подскажет как с ней общаться? Только бы
Лариска её не "достала". С киборга станется, а то будет как в "Ну, Погоди!",
типа "Заяц. Волк. Заяц. Волк." Она же не устанет, а вот шеф-сержанту может
сильно поплохеть. А она психовать умеет? Эмоции я у неё даже не ощутил, так,
только зачатки эмоций. Типа ей стыдно. И ведь, заметьте, сама мне принесла
извинения за свой "косяк". Странная она короче. Ладно, это потом. Вернёмся к
нашим баранам, тьфу, то есть ночным стражам, даже не к ним, а к гвардии
вообще. Вот улетаем мы минимум на двое суток. А занятия с ними, кто проводить
будет? Права была Луна, нужно, что бы мы вдвоём с Дэном работали. Он физику,
я теорию. Менялись бы, когда надо было бы отлучиться. Эх. Где же ты, Дениска?
Мысли Арзеса были прерваны сначала стуком в дверь, а потом женскими голосами
типа "Да не пойду я к нему, он мне не друг и вообще!" — голос Фризер. "Да не
жмись ты. Он у нас добрый, сейчас тебе всё расскажет и подтвердит обо мне всё.
Не веришь или стесняешься? Ты шеф-сержант гвардии или кобылка-неженка на дальнем
хоздворе среди грузчиков?" — задорный и одновременно провоцирующий голос киборга.
"Интересно, а если так с Селестией её свести, ну в таком режиме. Кто первый
с катушек съедет?" — размышлял Эндрю. Но шум за дверью усиливался. "Так. Как бы
не подрались." — подумал белый аликорн, а вслух громко предложил:
— Войдите, открыто! — и улыбнулся.
Южный континент. Пещера отшельника.
В принципе Дэн провёл этот день не плохо, с учётом что отшельник рассказал
ещё уйму историй, весёлых и не очень. Потом, черный аликорн, рассказал о
кураторах, о "Книге судеб", о пророчестве, о своей прошлой жизни. Короче обо всём.
Причём, судя по реакции единорога, примерно семьдесят процентов информации ему
была известна. Ну, за исключением "Книги судеб" и кураторах. Потом был долгий
поход, примерно часа два с половиной, на северное нагорье. Там, среди холодных
и безжизненных скал, били из под земли тёплые источники, и там росли трава и
деревья. Такой маленький клочок лета по среди зимы. Покупавшись в тёплых водах,
пособирав дрова, (причём Дэну пришлось выступить в виде вьючного животного, и
нагрузившись так, что черный аликорн едва стоял на копытах), они двинулись в
обратный путь. Погода слегка поменялась, теперь по ветру, бежали редкие облака,
но температура ещё сильнее упала, и мороз сильно щипал за уши и нос. Солнце давно
клонилось к закату, когда нагруженные дровами и сучьями, единорог и аликорн
подходили к обиталищу отшельника.
— Слушай, Вернер, а почему тут так погода резко меняется? — спросил "фон",
с тяжелым дыханием и окутанный туманом как паровоз паром.
— Да это я утром, пока ты спал, пошалил. — скромно так, ехидно улыбаясь, тихо
ответил седой отшельник.
— Ого! — удивился Дэн, остановившись рядом с дверью пещеры и сбросив с себя
всю деревянную ношу. — Так ты у нас как кондиционер, климат регулируешь?
— Не совсем. — заметил, кряхтя, старец. – Видишь ли, разогнав тучи и остановив
ветер на час, я вызвал буран на целых часа четыре. Природа, увы, не терпит таких
вмешательств, я убедился лет так через семьсот после первого моего опыта. Просто
я хотел тебя порадовать солнышком и тишиной. — и он, поглядев своими светлыми
голубыми глазами на аликорна, широко улыбнулся.
— Знаешь, отец, — Дэн отвернулся и смотрел куда-то на снежную равнину. — Чисто
от себя, я тебе говорю — спасибо! — и аликорн поглядел в глаза единорога.
— Я знал, что тебе понравиться. — хихикнул отшельник.
Они вошли, в чуть остывшую, за время их путешествия, пещеру. Единорог, тут же
взялся раскочегаривать печку, а Дэн стал рассматривать книги, на полках в шкафу.
— Вернер, — "фон" повернулся к сидящему на крупе перед печью единорогу. — Ты
вообще кто по призванию или как у вас тут говорят, "по таланту"?
— Я контролер. — не оборачиваясь ответил отшельник. — Хотя уже давно ничего
не контролирую. Должен был следить за магами, поддерживать равновесие в магии,
но не справился и ушёл из общества. Знаешь, когда на тебя смотрят как на истину
в последней инстанции, это надоедает. Лет так через четыреста. Надоело. Никто
и ничему не хотел учиться. Я и бросил это занятие, послав в Тартар всех ходоков.
А на счёт метки. Самое интересное, я родился с этой меткой. Когда, мои приёмные
родители, меня нашли, они были в полной прострации от моей кьютимарки. Ну ты
представь себе, малыш жеребёнок, и уже с меткой. Да ещё какой. Потом быстро
освоил телепорт и телекинез, гораздо ранее своих сверстников. Кое что узнал
об атакующих заклинаниях. А какие детские разборки без оплеух? Вот тогда я и
ощутил свою силу, впервые. Едва не убил одного заносчивого жеребёнка. Ну, как же,
наследный принц королевства Донатов. А мне что принц, что работник, всё едино.
Вот тогда я впервые испугался: кто я и что я. С тех пор старался, где можно всё
решать миром, — печка загудела, тяга была отменной, и по помещению стало быстро
распространяться тепло. Единорог повернулся и продолжил. — А всю остальную
магию учил и копил десятилетиями, а то и веками. Я знаю многое из того, что уже
либо забыто в летах, либо напрочь запрещено навечно. Вот твоя магия, это вещь
интересная.
Который раз Дэна опять вогнали в краску.
— Да ладно, тебе, батя. — краснея сказал "фон". — Поднимание мёртвых это для
этого мира конечно нонсенс, но не настолько прям уж что-то выдающееся.
— Да нет, Дэн. — возразил Вернер. — Ты не забыл, сколько мне веков? То, что
тебе дали кураторы, это как бы аккумулятор всех знаний различных культов
по потустороннему миру. С этим надо обращаться аккуратно, как с ревнивой женой,
иначе... В общем сам понимаешь. — и отшельник хихикнул.
— Вернер. — черный аликорн думал, опустив взгляд в пол. — Если я, своей силой
могу призывать духов, то ведь... — и он посмотрел в глаза седого единорога.
— Ты хочешь ... — глаза единорога расширились. — Не смей! Она тебя убьет, и
слушать не будет. Ты её не знаешь, а я знаю. Так что забудь. И не помышляй.
— Ладно, — Дэн улыбался. — Не буду. Ты прав, с женщинами трудно сладить. А
судя по сыну, дык это вообще... — и "фон" хитро прищурился.
И единорог с аликорном громко расхохотались.
Дэн вдруг стал серьёзным и спросил:
— Ты говорил что-то о Кризалис. — черный аликорн скривился. — Типа, она так
просто нас не оставит в покое. Ты имеешь в виду, что меня будут искать?
— Не только тебя. — уже не улыбаясь, ответил отшельник.
Часы, которые Дэн поначалу и не замечал, обычные ходики, тикали, отсекая так
быстро уходящее время.
— Сама она вряд ли после твоего "сюрприза", — нарушил тишину Вернер. — Захочет
тебя искать. Но вот своих подручных, пошлёт. — он стукнул копытом по полу. — А
я то дурак. Старый, начитанный дурак. Уверовал в свою непогрешимость, Хронос вас
побери. Ладно, — его взор смягчился. — Что выросло, то выросло. Сам натворил,
сам разгребать буду. — он снова поглядел в глаза Дэна. — Если со мной что то
случиться, не мсти за меня. Не надо. Просто считай, что пришло моё время.
— Не рано ли ты себя хоронишь? — чуть приподняв бровь, спросил аликорн.
— Ты в магических дуэлях хоть раз участвовал? — чуть громче и с раздражением
спросил в ответ отшельник. — Учти, пошлют не лопухов, с которыми деревенский
маг справиться. Я давно не рубился на смерть, очень давно. — единорог снова
опустил голову и смотрел в пол. — Да, я знаю сильные заклинания, да, у меня
есть внутренние силы. Но ведь с возрастом быстрее и ловчее я не стал? Эх,
да пошло оно всё в... — он, повернувшись к "фону", едва заметно улыбнулся.
Дэн, ожидаемо в ответ хихикнул, оглядел ещё раз пещеру и, вдруг вспомнив
чего-то, спросил:
— Что вы там прячете? — и махнул головой в сторону фальшпанели напротив
ниши где лежал комплект белья. — Сейф что ли?
Единорог отшельник, как то странно дёрнулся, подошел к "той самой" двери,
что приметил аликорн, засветил рогом и произнёс:
— Именем Хроноса и Ризальды!
Послышался шорох и тихое жужжание, и дверь, точнее задвижка, с громким
чпоканием, отлипнув от явно РЕЗИНОВОЙ прокладки, плавно отъехала влево, открыв
за собой зияющий тёмный провал прохода, вырезанного из цельного куска гранита,
каким-то неизвестным мощным инструментом.
Дэн, одним прыжком оказавшийся рядом, опять хохмя, спросил:
— Это у вас на случай атомной войны, или у вас там ядрён-батон спрятан?
Вернер, не ответив, сделав шаг в темноту провала, приглашающе махнул копытом.
Черный аликорн долго не раздумывал и, сделав шаг за отшельником, оказался в почти
полной темноте. Лишь свет, пробивающийся через дверь, освещал несколько крутых
ступенек уходящих куда-то в бездну каменного массива.
— Мы тут с вами не е[цензура]ёмся? — опять поинтересовался Дэн в своей манере.
— Тебе не говорили, что материться не хорошо? — спросил ехидно единорог, слегка
повернув голову, что бы увидеть глаза аликорна, хотя бы краем зрения.
— Батя, на войне, отдача приказа матом, чаще короче на три-четыре звука и
понятнее. — ответил "фон", подмигнув одним глазом. — Ладно, постараюсь больше
не материться. Но вы в курсе, что русские, во второй мировой, на отдачу приказа
тратили на три секунды меньше чем любители попкорна и лимонники, на четыре с
половиной секунды меньше чем колбасники, на семь секунд меньше чем лягушкоеды
с макаронниками, и на двенадцать секунд меньше чем любители саке, суши и сумо?
Старческий откровенный смех был ответом на такую "познавательную" лекцию.
— Свет! — громко крикнул Вернер, отхихикав.
Команда была выполнена, причём светильники были самые обыкновенные, с нитью
накаливания и почти земными лампочками. Правда, они были ватт так примерно на
двадцать, и стояли редко, но винтовую СТАЛЬНУЮ лестницу освещали достаточно,
что бы пони, или кто там ещё, случайно не навернулись, поставив копыто или ещё
чего не туда.
Спускались единорог с аликорном не просто долго, а очень долго. Дэн уже совсем
перестал считать виражи лестницы, когда вместо очередной стальной ступени, под
копытом оказался каменный пол.
Огромный, величественный зал, его даже язык не поворачивался назвать пещерой,
открылся взору аликорна. Прожекторы, именно прожекторы, а не светильники
освещали центр зала, а в центре, отбрасывая сталью блики на стены от ярких
прожекторов, стояло...
Дэн, поняв, ЧТО перед ним, спросил, даже забыв, что обещал не ругаться матом:
— Вернер, я, конечно, понимаю, что в вашей волшебной до стратосферы стране,
можно найти или сотворить всё что угодно, и единороги не крохоборы. Только вот
скажи мне, как другу, честно: где ты ЭТО сп[цнзура]ел?