Странник. Путешествие второе. Между мирами
"Призрачный лес"
Снег. Всюду снег...
Как и не раз упоминалось в разнообразнейших СМИ, белоснежное состояние воды таяло за городом гораздо медленнее. Особенно в лесах. Поезд браво проносился по загодя очищенным рельсам, сотрясая холодные "горы и холмы", оставляя позади мрачный и неуютный еловый бор, над которым вопреки ясной погоде сгущались грузные серые тучи.
Андрей протёр глаза. Да уж, дрёма на жёстких железнодорожных сидениях совершенно не идёт на пользу молодому организму: спина категорически отказывалась разгинаться, руки свело в крайне неестественном положении, а шея зудела из-за ежесекундного трения об угловатый подголовник. С трудом разомкнув веки и вывернувшись из пренеприятнешей позы, чтец-литератор зевнул и оглядел вагон. Народу в нём было не так много, и добрая половина синеватых кресел просто напросто пустовала. Зато все места напротив занимали вполне себе знакомые люди: Лена, дед, бывший полицейский и Сомнамбула. Из всей весёлой компании бодрствовала только загадочная дамочка.
— Будьте так любезны, господин Голубев, перестаньте зевать, или хотя бы прикрывайте рот, — со своей фирменной ухмылкой на лице съязвила черновласая девушка.
— Который час? — всё ещё отходя от неудобств передвижения железной дорогой спросил Андрей.
— Три часа после полудня... Долго едет, но мы уже близко, — Лена перевела взгляд с сонного литератора на запотевшее окно и, протерев его рукавом дождевщика, стала разглядывать пейзаж, — а вот, кстати, и станция виднеется.
Мимо поезда пронеслась синяя табличка, а сам состав начал постепенное торможение. Путешествие, как ни странно, подходило к своему логическому концу.
— Лен, слушай... А ты уверена, что эти твои "преследователи" не прибыли раньше? Или, например, не успеют до нас добраться? — внезапно спросил Андрей.
— Уверена, — совершенно спокойно констатировала свои ощущения девушка, — ежели и доберутся, то не раньше, чем вечером. А к тому времени мы уже должны провернуть то, что я задумала ещё несколько месяцев назад.
— Хорошо, если так... — в пол-голоса пробормотал литератор и почему-то поёжился. Что-то недоброе примелькалось ему в глазах Елены... Вот только что?
Вокруг простиралась непроглядная тьма. Туман застилал всё, что только было возможно, оставляя лишь редкие просветы, обычно располагавшиеся напротив окон. Евгений на ощупь пробирался к предполагаемому выходу, стараясь не наступать на тела выпавших из кресел пассажиров. Вслед за ним двигалась и остальная команда.
— Почему поезд остановился? — нарушил гробовую тишину Альфред.
— Понятия не имею... Как и желания выяснять... — прошептал ему в ответ Серский.
Внезапно за окном промелькнула чёрная тень. Не сказать, что она была похожа на человека, или нечто ему подобное. Тень, вовсе не имевшая определённой формы, будто струйка дыма взвилась куда-то наверх и исчезла из виду.
Баба Нюра неодобрительно покачала головой.
Евгений, с усилием отворил створку, ведущую в вагонный тамбур, и, пропуская вперёд попутчиков, попробовал провернуть ручку на основном выходе. Та не поддавалась.
— Ну, замечательно... — пробормотал он себе под нос и вопросительного посмотрел на Анну Семёновну.
Та, вместо ответа, лишь указала на шест, без каких-либо эмоций покачивающийся на креплении костюма молодого человека.
— Здесь так много Тёмной энергии, что даже при всех твоих нынешних слабостях, этого хватит для активации Импульса... — сказала баба Нюра и, выждав секунду, сделала шаг в сторону.
Серский вытащил своё "оружие" из петли и перехватил руками для принятия более удобной позиции. "Да, она права..." — промелькнуло у него в голове. Шест даже без пропитки издавал слабое, но всё же заметное свечение.
Как следует размахнувшись, Евгений нанёс меткий удар в самый центр сдерживающего металлическую дверь крепления. В тот же мгновение воздух будто бы всколыхнулся, и волна обжигающей энергии окатила лица путников. Железная створка распахнулась так, что казалось её открыли ударом ноги. Большой и сильной...
Троих людей и одного скрывающегося под чужой личиной пони встретил снежный пейзаж. Снаружи было отнюдь не холодно, да и снег-то не отличался особой упругостью (всё-таки весна, как никак), но что-то в этом зрелище кидало в настоящую дрожь. Уже не такой густой, как в вагоне, туман окружал путешественников со всех сторон, закрывая собой добрую половину обзора и заставляя теряться в догадках — что же скрывается за зарослями вечнозелёных деревьев?
— Я слышал кое-что об этом месте... — неровным голосом промолвил спускающийся по маленьким ступенькам спортсмен, — один мой друг — он старше меня — частенько ездил в этот лес на охоту... Летом... Примерно на неделю... А в этом году вернулся на следующий же день. Сказал, что лес теперь — место проклятое... Я не придал этому особого значения, но теперь понимаю, что он имел ввиду...
— Это какая-то особенная форма скопления, — баба Нюра медленно и настороженно крутила головой, — надо быть начеку.
В этот момент из-за спин путников раздался странный звук, похожий на шипение баллона, из которого постепенно выпускают газ. Евгений не преминул обернуться и увидел следующее...
Множество и множество чёрных аморфных сгустков поднимались из под железных колёс поезда и словно дым окутывали вагоны один за другим. Постепенно сам воздух вокруг электрички становился более тёмным, мрачным, не предвещая этим самым ничего хорошего.
— Та-ак... — протянула баба Нюра, — думаю нам стоит уносить ноги... Я уже однажды видело такое... Скорее! Идите только вперёд и не в коем случае не оглядывайтесь...
Дважды повторять не понадобилось.
Тем временем, крышу и стены вагонов буквально разъедало чёрное марево. Сначала металл покрывался твёрдой ржавой коркой, а затем просто напросто сгнивал за доли секунды. Отовсюду слышались тихие шелестящие голоса, но слов, который они произносили, разобрать было невозможно.
В последний раз взглянув на исчезающий на глазах вагон, путники двинулись в глубь леса.
Андрей оперативно подхватил весьма тяжёлые передние колёса инвалидного кресла и, отступив на шаг назад, поставил его на перрон. Сомнамбула оказался довольно лёгким...
Как выяснилось, выходили на этой остановке только они. Подождав с минуту, электричка вновь тронулась и поехала дальше разметать на своём пути сугробы.
Никаких намёков на цивилизованную дорогу видно не было — единственным способом выбраться со станции являлась небольшая тропинка, с трудом вмещавшая девушку и её спутников даже по одному. Кресло на колёсиках явно было не самым лучшим вариантом для продвижения дальше.
Елена склонилась над Сомнабулой...
— Нет. Идти он не сможет. После того, что мы с ним устроили на вокзале, я вообще удивляюсь, что он ещё жив... Так-с...
Звонкий щелчок пальцами и вот перед девушкой в плаще уже предстал бывший полицейский. Она осмотрела паренька со всех сторон, после чего приложила руки к его вискам. Продержав их в таком положении с полминуты, Елена отпустила молодого человека. Тот же, чуть не свалив бедного "инвалида" прямо на рельсы, резко присел на корточки и приложил ладони к оледенелому бетону.
Внезапно, Андрей почувствовал, что его тело будто бы стало на толику легче. Будто бы сама гравитация поубавила оборотов, позволяя девушке и полицейскому провернуть следующую операцию.
Снег вокруг тропинки, крупица за крупицей, начал постепенно подниматься в воздух. Это выглядело как снегопад, запущенный в обратном направлении. Лена обернулась и подмигнула разинувшему рот Андрею: видишь, мол, не так уж они оказались и бесполезны, наши попутчики.
— Я бы с таким объёмом не справилась, каюсь, — вместо этого произнесла вслух девушка и двинулась по ныне ставшей похожей на шоссе белой тропинке, — что ж вы встали? Догоняйте!
И группа вновь влилась в путь, на этот раз к еле видневшейся на фоне предзакатного неба деревеньке "Северные топи"...
Куда ты идёшь?
Евгений то и дело раздвигал руками еловые ветки, которые совершенно невообразимым способом всё равно умудрялись царапать его лицо. Деревьев стало заметно больше и идти было всё сложнее. Несколько раз человек в плаще даже ловил себя на том, что вообще потерял своих путников из виду, и тут же прибавлял ходу.
Ни просветления, ни какого-либо иного объекта впереди видно не было...
Зачем ты туда идёшь?
Анна Семёновна с периодичностью в несколько секунд словно заведённая повторяла одну и ту же фразу: "Только не оглядывайтесь, только не оглядывайтесь..." Со временем, она всё удалялась, и её бормотание с каждой секундой становилось труднее разобрать.
Но всё же она, думалось Серскому, знает куда идёт. Наверное...
Вы здесь чужие... Вам здесь не место...
Тем временем, шёпот в голове становился всё более отчётливым, вкрадчивым. Некоторые фразы вырывались из общего контекста, путая сознание и сводя с воображаемой дороги...
— Кто это говорит, в конце концов? — произнёс Серский в голос.
Я...
Что-то чёрное стремительно пронеслось прямо перед носом Евгения, всколыхнув еловые лапы, с которых медленно посыпался снег. Человек в балахоне остановился и прислушался. Вроде бы тихо, но всё же...
Позади послышался какой-то шум. Будто что-то тяжёлое упало... Может, кто из друзей? Стоит ли проверить?..
Нечто липкое прикоснулось к плечу Серского. Он рефлекторно обернулся, совершенно позабыв о завете бабы Нюры и одумался лишь тогда, когда стало поздно...
Он был во дворце. И не в каком-нибудь там, а в самом, что ни на есть, кантерлотском. Как же всё знакомо... Тронный зал, шторы, канделябры...
В голове завертелись сотни образов: это были и множество людей, оставивших яркие пятна и бледные, не меньшее множество пони, с которыми ему приходилось пересекаться... Но закончилось всё на одном человеке...
Он стоял рядом, по левую руку. Чрезвычайно похож на Евгения: такой же балахон, почти одинаковый рост, ну разве что лицо чуть более округлое и причёска короткая... Но главное — взгляд. Такой же опустошённый, бесцельный... Смотрящий в пустоту.
Серский смотрел на этого человека, как на своё собственное отражение, и ему становилось не по себе...
Каросто.
В этом имени заключалось очень многое. Теперь Серский видел, что судьба даёт ему такое же испытание, как и когда-то этому охотнику за Тёмной энергией... Только вот Каросто его не перенёс. А сможет ли Евгений?
— Ох, привет тебе, друг мой! — выражение человека напротив тут же сменилось, — как поживаешь? Как ощущения? Как погодка?
Каросто прошёлся по залу.
— Как в старые добрые времена... Хотя, почему же старые? Не так уж давно это и было... Что скажешь?
Евгений задумался. Стоит ли?
— Каросто, прости меня... Хоть ты и творил не самые лучшие вещи... Тебя можно понять... Я тебя понимаю... Прости...
Внезапно Серского оглушил резкий удар по затылку. Тронный зал стал медленно рассыпался на мелкие кусочки, словно карты в "Косынке", но образ недоумевающего лица Каросто остался в памяти Евгения лейтмотивом...
Тем временем, деревушка из какой-то абстрактной цели превратилась во вполне достижимую. С той точки, например, где находился Андрей, можно было спокойно сосчитать количество домов. Их было немного — штук десять-пятнадцать. Что примечательно, ухоженными они не выглядели: наоборот, чёрные прогнившие стены и почти что лежащие на земле заборы не внушали хорошего впечатления о хозяевах...
До первых негостеприимных на вид острогов было уже рукой подать, но не так давно движение группы людей заметно снизило скорость. Не прошло и десяти минут, как силы полицая иссякли и он упал лицом прямо в снег. Теперь Андрей нёс на руках не тяжёлого Сомнабулу (не самая приятная ноша, на самом деле), а подневольный дед и упавший — тяжеленное инвалидное кресло.
Ноги буквально тонули в снегу и даже высокобортные сапоги не защищали их от ледяного хруста оного между пальцев. Двигались путники уже около часа, хотя в обычных условиях добрались бы минут за двадцать.
Внезапно, кто-то протяжно и визгливо закричал... В окне одного из домов вспыхнул свет и послышались взволнованные голоса.
— Не останавливаемся, — прошептал Елена и прибавила ходу.
В этот момент дед с полицейским шумно провалились в снег. Глаза их остекленели в безумном отражении ужаса, а тела буквально "задеревенели". Андрей вскрикнул и бросился на помощь...
— Стой! — попыталась остановить его Елена, но не успела: Литератор оцепенел вслед за весёлой компанией. Спустя секунду девушка в плаще обнаружила что и её тело сводит непонятной природы спазм. Она было взмахнула рукой для сотворения какого-то заклинания, но это не помогло — она так и застыла со вздёрнутой к небу ладонью...
Евгения в который раз обдало волной тепла.
Голова трещала, а глаза отказывались разлипаться, но всё же, спустя минуту, человек в плаще отворил серые очи.
Он, словно барин, возлежал на печи, укрытый тремя одеялами. Баба Нюра, живая и невредимая, сидя за столом о чём-то разговаривала с каким-то дедом. Алексей Гренкин, всё ещё в дрёме, расположился в кресле-качалке, а Альфред внимательно слушал то, о чём переговаривались "старшие"...
— А... Где это мы? — хрипловатым голосом проговорил Серский.
— Всё ещё в лесу... — дед повернулся к молодому человеку.
— Меня там кто-то ударил...
— Это был я, — как ни в чём не бывало, отрезал дед.
— Но зачем?..
— Видишь ли, тьма окутала твой разум, и надо было вышибить её... Говорили тебе, не оборачивайся.
Дед был одет в не по погоде тёплый шерстяной тулуп. Лицо его украшала густая чёрная борода, а на спине висело длинноствольное ружьё. Сам он был коренастый, не высокого роста, зато широкий в плечах. Всё время, пока Евгений его разглядывал, дед сохранял спокойное выражение лица, которое в фиолетовых отсветах пламени печи обретало ещё и суровый оттенок. Стоп, фиолетовое пламя?
Тем временем, "спаситель", видимо не дождавшись от человека в плаще должной реакции, вновь обернулся к бабе Нюре.
— Анна Семёновна, объясните мне, что происходит? Кто этот человек, и как мы здесь оказались? — голова Серского, после всего произошедшего, откровенно отказывалась соображать.
— Эх... Секундочку, Игнатий Степанович, — бабуля резво встала с лавки и подошла к печи, — слазь.
Евгений, не без некоторых усилий, начал свой спуск, закончившийся отбитыми об деревянный пол пятками. Некий Игнатий Степанович пододвинул к его ногам тапки.
— Садись и слушай, — наказала Анна Семёновна, и вновь вернулась к диалогу.
Бородатый человек, тем временем, продолжил свой рассказ...
— ...Вы, Анна Семёновна, не стесняйтесь. Хотите чаю? Нет? Что ж, моё дело предложить.... Может быть, мне начать сначала?
— Было бы неплохо, — ответила ему баба Нюра.
— Ладненько. Я здесь, собственно, лесник. Уже двадцать лет, как лесник. Только вот в прошлом году жизнь моя спокойная полетела к чертям собачьим... Летом, значится, дом в Топях сгорел, так что пришлось сюда целиком переселиться, а потом... Мы здесь, в области, особенно в деревнях, от новостей оторванные, и о ваших городских "туманностях" я узнал только недавно. Но здесь, я чую, эта нечисть поселилась гораздо раньше. Давно про этот лес слухи ходили недобрые, только вот этих... На как их... Доказательств, во, не было... Я здесь, по профессии, часто бываю, такого навидался, уж поверьте. Но это всё мелочи. Началось всё после того, как я заметил в лесу двух подозрительных господинов. Вроде не местные, слишком хорошо одетые, да и на приезжих не очень смахивали — машины, вон, не видать, или чего ещё... И решил я, значит, посмотреть, чего они задумали — ведь не просто так они тут ошиваются! И оказался прав... Вижу у одного из них — лопата, а у другого — сундучок деревянный. Первый, значит, начал яму копать, а второй всё говорил чего-то на непонятном наречии ему. Закопали они этот сундук, неглубоко так, и пошли. Я для приличия посидели в кустах немного, а потом за ними пошёл... Мало ли чего... Но как бы не так! Я пол-леса обшарил — их словно след простыл! А после этого такое стало твориться...
Лесник вытер со лба пот.
— Сначала туманы эти, потом нечисть всякая, навроде теней... Но самое страшное случилось с Топями — туда я больше не ногой. Люди там... Ну знаете...
Баба Нюра кивнула:
— Да-да, мы постараемся обойти деревню стороной. Как только выберемся из леса...
— Это правильно... — дед осмотрел путников, — значит, к Месту Силы идёте?
— Да, — вставил Серский.
— Что ж, дело благое... Ежели вы всю мерзость из этих мест уберёте, все вам только благодарны будут...
— В этом я, конечно, не уверена, но именно за этим мы туда и идём, Игнатий Степанович... — Анна Семёновна обернулась и посмотрела на проснувшегося спортсмена, — пренемного благодарны вам за спасение.
— Только знаете что... — Игнатий вскочил с лавки, — я вот чего подумал... Место Силы — оно туман-то заберёт, а вот то, что господины эти закопали вряд ли. Прошу вас, заберите это с собой... Тут не далеко, как раз по пути — от двери дома прямо будет... Вы не представляете, сколько хороших людей уже пострадало из-за этого проклятого леса!
— Почему же, представляю... — баба Нюра задумалась, — что ж... У вас есть лопата?
— Да-да, и не только! Я вам чего забыл сказать-то... Ко мне эти двое потом сами заходили. Спрашивали, что да как, хорошо ли мне в этом лесу живётся... Ну, я, конечно, ответил им в сердцах... Но они ничего, не обиделись, а наоборот, даже дали кое-что, — дед засунул руку под печку и вынул оттуда толстую чёрную палку, — это, значит, факел. Твари эти, тени, своего же фиолетового огня бояться, словно самой смерти! Возьмите это с собой, потом вернёте... Главное держите повыше пламень, и тогда он выжжет из них всю скверну!
Игнатий Степанович засунул конец факела в печь и тот засиял пурпурными переливами огня. Альфред взял его в руки.
— Удачи вам, друзья мои... — бородач поспешно приоткрыл дверь и чуть ли не вытолкал Евгения и остальных наружу.
— Мда... — поёжившись пробормотал Алексей и посмотрел на небо. Там во всю занимался закат...
Даже когда Андрей смог открыть глаза, вокруг осталось также темно. Тело ныло, словно после многочасового избиения...
Литератор прислушался. Сверху доносились странные голоса... Слов было не разобрать, но говорили они крайне монотонно, словно читая какую-то молитву.
Веки Андрея вновь слиплись, но на этот раз — ненадолго...
Путники шли уже почти полчаса, но ни какой поляны, о которой упоминал лесник, ни тем более просвета между бесконечными елями не наблюдалось. Альфред, словно олимпийский бегун, держал перед собой факел, освещая сумрачную тропинку, а за ним продвигалась и остальная группа.
— Знаете, когда я отключился, — спортсмен потёр ладонью затылок, — мне привиделся короткий, но жутковатый сон. Я видел огонь — много огня. Он поглощал всё вокруг, и уже ничего не осталось, лишь мы с вами посреди бушующего пламени... Не очень вдохновляет на приключения, не так ли?
— Да уж... — ответил Серский, — надо быть осторожней.
Темнело стремительно, может из-за тумана, а может и из-за чего-нибудь более неприятного. В любом случае, факел взяли не зря...
Вдруг, внедалеке, чуть правее от группы людей показался просвет. Альфред, обернувшись на бабу Нюру и, получив должное одобрение, тут же свернул в сторону, как оказалось позже, небольшой полянки. Она была идеально круглой формы, и снега на ней практически не осталось — как на теплотрассе, лишь голая и горячеватая при прикосновении земля.
— Лесник сказал, что то, что здесь оставили закопано неглубоко... — припомнил Евгений, — значит, копаем?
— Копаем, — в тон ответила Анна Семёновна и подала ему лопату.
Человек в плаще приблизился к предполагаемому центру поляны. Но только он хотел вонзить орудие труда в глинистую поверхность Земли, как оное потеряло опору и, утягивая Евгения за собой, полетело куда-то вниз. Серский на долю секунды зажмурился, а когда всё-таки открыл глаза, понял, что на огромной скорости кубарем скатывается в невесть откуда взявшийся здесь обрыв. Ветки хлестали его по лицу, высекая фиолетовые искры из неснимаемого балахона и оставляя на коже рваные царапины. Евгений отчаянно пытался затормозить и дополнительным стимулом к этому послужило наличие на дне канавы будто бы специально воткнутых в землю острыми концами вверх пеньков. Рука ухватилась за какую-то игольчатую лапу, но тут же соскользнула и человек вновь полетел в неизвестность. Но падал он не долго, так как в ту же секунду его по лбу ударило бревно.
Из глаз посыпались искры и Евгений грохнулся наземь.
— Эй, ты чего? — послышался тихий возглас Альфреда.
Серский лежал на земле, посреди полянки, ухватившись обеими руками за голову, а рядом с ними валялась лопата. Спутники разглядывали его в полнейшем замешательстве.
— Пусть лучше попробует кто-то другой... — сказала баб Нюра и полезла за чем-то в сумку...
Алексей тут же подбежал к тяжело дышащему Евгению и помог ему подняться. Человек в плаще, покачиваясь, подошёл к дереву и пристроился к его округлому стволу.
В руках спортсмена работа пошла быстрее. Не прошло и минуты, как на свет показалась коричневатая крышка небольшого сундучка.
Пурпурный туман сгущался...
Анна Семёновна, тем временем, беспрерывно оглядываясь, подала Серскому какой-то флакон.
— Пей... Должно стать легче...
Евгений, всё ещё пребывающий в состоянии лёгкого шока, почти не задумываясь выпил предложенное. И тут же пожалел... Зрение его помутилось, а знакомые образы приобрели гораздо более пугающее обличье.
Вокруг стояла непроглядная тьма, и лишь свет факела своими отблесками выбивал из общей концепции отдельные элементы. Лица его спутников потеряли эмоции, превратились в мрачные, застывшие безразличные выражения.
Вместо вырытой ямы с сундучком на поляне расположился остов небольшого деревянного домика, с фундаментом каменной печки на большей его территории. Всё это имело крайне разрушенный вид, словно с момента исчезновения дома уже прошло очень много времени. Куханная утварь лежала на полу в вперемешку с постепенно разлагающейся черепицей... Но главной достопримечательностью был пресловутый факел, возвышавшийся над всей этой горой хлама, но теперь он сиял не в руках Альфреда, а самостоятельно, без какой-либо поддержки.
Баба Нюра, Альфред и Алексей одновременно обернулись и посмотрели на Евгения. Лица из исказили жуткие улыбки, а глазницы испускали чёрное марево. Они заговорили все вместе:
— Кто ты?! Зачем ты пришёл сюда?!
— Я лишь человек... — почему-то дрожащим голосом прошептал Серский, — я... Мы шли сквозь лес, мы не желали....
— Один человек уже приходил сюда... О, лесник, ты долго был нашей забавой... — лица спутников человека в плаще приобрели бледный пурпурный оттенок.
— Что вам нужно?! Вы ведь призраки, тени? Те, про которые говорил... Не подходите!!! — Евгений бросился к фундаменту дома и выхватил из обломков факел, но тот предательски потух. Всё вокруг погрузилось в полнейший мрак, яркими пятнами в котором остались лишь три слабо светящихся лица, медленно приближающихся в пустоте к беззащитному человеку.
Евгений напряг все свои силы, коих осталось совсем не много в его иссякшем организме и щёлкнул пальцами. По запястью прокатилась неописуемая боль, сравнимая, разве что с сожжением этого самого запястья заживо, но вместе с тем вспыхнула искра. Факел снова горел.
— Ты думаешь, мы призраки? Но посмотри на себя! Ты — корень всех проблем!!!
Человек в плаще на долю секунды отвёл взгляд от застывших ликов и с ужасом обнаружил, что рука, из которой он только что выжег искру превратилась в облачко чёрного дыма.
— Единственное, что здесь надо спалить дотла, это ТЫ! Сделай это, и твои страдания прекратятся! Изгони из себя скверну!!!
Евгений был в замешательстве. Зловещие тени подходили всё ближе, но самым близким оказался спортсмен — его руки уже тянулись к заветному факелу...
— НЕ ПРИБЛИЖАЙСЯ!!! — заорал Евгений не своим голосом и направил факел на Алексея. Человек-призрак издал истошный крик, оглушивший, наверное всю округу...
Алексей с криками о помощи катался по снегу, а к нему на помощь уже спешили баба Нюра с Альфредом. Застывшие лица пропали, на них осталось лишь крайнее удивление и укор...
Руки Евгения задрожали и он выронил горящую палку на землю. Огонь перекинулся на остатки фундамента домика лесника...
Алексея подняли на ноги. Кожа его покраснела и покрылась волдырями, а глаза излучали прямо-таки животный страх.
— Я думал... — пробормотал спортсмен, глядя на Серского, — что мы друзья...
Отовсюду звучали голоса, тараторившие что-то на непонятном языке. Чёрные струйки тумана начали стремительно оплетать деревья вокруг путников и разъедать их, как когда-то поезд.
— Уходим! — крикнула Анна Семёновна и прытко побежала в сторону, противоположную скоплению туманов. Серский, прихватив факел, бросился за ней...
Вечнозелёные ветки хлестали человека в плаще по лицу не зная счёту. Он несколько раз падал, но тут же вставал и продолжал бежать. Ему очень хотелось узнать, насколько далеко от него опасность, но теперь он не мог ошибиться — один раз обернёшься и это может стоить тебе жизни.
На время "марафона" мозг полностью прекратил свою работу — тело работало чисто автоматически. Мышцы со временем перестали чувствовать усталость и временами по коже лишь пробегал своеобразный зуд...
Как выбрался из леса, Серский не помнил. Сознание его очнулось лишь тогда, когда он понял — прямо перед его глазами в каких-то двух-трёх сотнях метров полыхает еловой бор. Весь. Полностью... Слепящее пурпурное пламя охватило его целиком.
Внедалеке послышался тихий голос Альфреда:
— Что это, к Дискорду, было?
— Призрачный лес... — неровным тоном ответила баба Нюра.
Четыре сильных руки подхватили уснувшего в темноте Андрея и кинули на деревянный пол.
Литератор проснулся не сразу. Он долго протирал глаза и щурился от яркого света...
Помещение оказалось просторным, чём-то напоминающим амбар на ферме. В потолок было вкручено множество светящихся одновременно лампочек...
Затем Андрей увидел пол. Вся деревянная поверхность была залита чём-то красным — не хотелось даже думать о том, что это может быть. Поверх всего были насыпаны зёрна.
Стены тоже украшали кроваво-алые знаки, похожие на древние иероглифы... Но самая странная картина открылась Литератору когда он посмотрел прямо перед собой.
На передней торцовой стене всё в той же красноватой манере был начерчен круг, внутри которого была коряво нарисована маленькая лошадь с рогом. Елена рассказывала о таких. Она называла их "пони"...
Под кругом же вполне читабельными буквами значилось:
"КОГДА ПЯТЕРО ПРИДУТ К СВЯЩЕННОМУ АЛТАРЮ, СВЕРШИТСЯ ПРОРОЧЕСТВО ДВУХ СВЯТЫХ — СПАСИТЕЛЬНИЦА СНИЗОЙДЁТ С НЕБЕС И ОТКРОЕТ ВРАТА В РАЙСКИЕ ЗЕМЛИ!!!"