Снежный ангел
Начало
В этой главе Лебраш приютит своего будущего напарника -потерявшего память жеребца Блэклайта. Также читатель познакомится с частью биографии главной героини и основным устройством жизни постапокалиптического общества.
Ночную тишину прорезал звук порывистого ветра, эхом отдавались столь привычные для этих мест выстрелы и крики, вспышки которых лишь на мгновение освещали сплошь заледенелое и, казалось, бесконечное пространство, усеянное полуразрушенными, местами покосившимися остовами домов, напоминавшими клыки исполинского монстра, который уже раскрыл свою ужасную пасть и вот-вот поглотит все живое. Но все это пространство, заполненное опасностью и неизвестностью было за пределами существования: жеребцы, кобылки, пегасы, единороги, земные пони, братья, сестры, отцы и матери, жены и мужья –все они уже мирно спали под стекло-титановым куполом, дающим тепло и защиту от этого жестокого и холодного мира, погибшего восемьсот тридцать четыре года назад от неведомой катастрофы, повлекшей за собой вторую великую зиму. Всем им было сейчас глубоко плевать на то, что предполагали тогда, когда Эквестрия изменилась до неузнаваемости всего за девятнадцать секунд. «Пророчество, проклятие, наказание!» — вопили многие, сами неся при этом знамя войны, другие же просто молчали и принимали все таким, каким оно и представилось… Но сейчас всем было наплевать на это. За такое время чувство вины и отчаяния настолько приелись, что картины разрухи за пределами купола, а ведь таких было весьма много, из какого-то ужасного символа превратились в банальный вид из окна, собственно, кому нужно об этом переживать, если в этих разрушенных домах не жили, не живут, за исключением бродяг, и жить кроме них вряд ли кто будет? Пони просто привыкли к новому миру, им было не впервой, к вечно дикому лесу они же привыкли, значит и с этим как-то справятся, а купола-биосферы служили ярким тому примером. Мейнхеттен же тем временем крепко спал, думая о завтрашнем походе на работу, ночном дежурстве или патруле, а мысли о прошлом так , видимо, в этом самом прошлом и остались.
На горизонте показался темный силуэт, слегка освещаемая нагревательными элементами термоброни- единственного способа выжить во льдах ночью, едва различимая фигура тяжелой поступью двигалась в сторону небольшого двухэтажного дома из небрежно сколоченных между собой кусков уже столь редкого шифера.
-Сложно поверить, что здесь, в таких огромных домах кто-то жил. –Серая пони укуталась шарфом, тепла от термоброни ей явно не хватало, единственный ярко-зеленый глаз неторопливо искал хоть какие-то следы давно вытоптанной тропинки, но, вероятно, ночная метель свела все её усилия к нулю. Тусклый свет фонарика слегка осветил шиферное жилище — она уже была дома, а внутри её уже ждали полки, забитые разным хламом, который она тем времен считала полезными вещицами, гитара с треснувшей декой, к которой не прикасались ни разу, но никак не могли выбросить по каким-то непонятным причинам, двустволка с выгнутым под непонятным углом от бракованного патрона левым стволом, но тем временем гордо повешенная на стену. Обычную картину разрушал лишь груз, который пони тащила на приспособлении, напоминающем санки. Войдя в дом, кобылка быстрым движением зажгла старую керосиновую лампу, единственная на первом этаже комната озарилась тусклым светом.
Теперь она могла спокойно заняться грузом, серая пони таким же быстрым движением открыла молнию на мешке, показалась голова жеребца. Он дышал, но был настолько слаб, что пульс едва прощупывался, да к тому же ещё его нога оставляла желать лучшего, а точнее безнадежно болталась, словно тряпка.
Теперь оставалось самое трудное: в одиночку переложить бездыханного жеребца на кушетку. На секунду хрупкой пони казалось, что мышцы лопнут от напряжения, но все же гость поневоле был поднят на сооружение из четырех кусков арматуры и матраса. Она снова прощупала пульс, видимо, от повышения температуры он нормализовался, и теперь дыхание жеребца можно было отчетливо слышать. Серой кобылке оставалось лишь ждать пробуждения спасенного, недовольно пробормотав, она приставила табуретку ближе к кушетке и попыталась заснуть.
Яркое, но не греющее солнце величественно поднималось из-за острых, словно лезвия циркулярной пилы, ледяных гребней, придавая им голубоватый блеск. Вся природа ледяного мира теперь выглядела по-другому: от вчерашней пурги не осталось и следа, снежные барханы, словно волны в море переходили друг в друга, образуя непрерывную, успокаивающую, даже идиллическую картину необитаемой пустыни, казалось, в таком месте просто не может быть чего-либо, что представляло опасность. В руинах играл теплый свет, его лучи пробивались через сквозные трещины в бетоне, выбитые окна, пробоины от снарядов, образовывали собой причудливые узоры, будили бродяг, на время сделавших эти дома снова обитаемыми. Вместе с солнцем просыпался и Мейнхеттен, жители колоссального промышленного города, едва раскрыв глаза, уже мчались по своим рабочим местам, не обращая внимания ни на гребни льда за куполом, ни на барханы, ни на играющий свет с его причудливыми столбами и узорами. Городские пони, уставшие практически от всего, что их окружало, уже просто не обращали внимания на мир под куполом и вне его пределов. Тем не менее, солнце пробудило всех, хотели они того, или нет.
Серая пони буквально подскочила от сильного крика в доме. Её гость буквально вдавился в стену, с ужасной гримасой смотря на сломанную ногу, успевшую сильно опухнуть за ночь. На какой-то миг бордовый жеребец отвел взгляд в сторону кобылки, отчего, видимо, испугавшись ещё сильнее, снова начал отстраняться в сторону стены.
-Эй, ну тихо, тихо, все хорошо, ты в безопасности, нечего так бояться. –Серая пони изо всех сил пыталась не пугать гостя дальше, отчего её слегка хриплый голос стал настолько нежным и дружелюбным, будто она разговаривала вовсе не с жеребцом в два раза больше её самой, а с ребенком, и, как ни странно, это сработало. Незнакомец успокоился и постепенно принял нормальное для больного положение, на какое-то время в комнате воцарилась тишина, оба теперь могли тщательно рассмотреть друг друга. Своим единственным глазом, слегка прикрытым растрепанной черно-золотистой гривой, серая кобылка пыталась полностью оценить исколотое татуировками тело жеребца, на секунду показалось, что даже его метка –Черная звезда с расходящимися лучами колючей проволоки больше походит на несмываемый рисунок. Сама же пони укуталась в большой темно-зеленый китель настолько, что разглядеть её было крайне сложно. Устав впоследствии от неудобного молчания, она не спеша налила в алюминиевую кружку кипятка и приставила её к кушетке. –И как же тебя угораздило с гребня упасть? –Рассуждала вслух кобылка. -Говорить то можешь?
-Могу. –Тихо и малозначительно ответил гость. –Кхм…спасибо. –Отпив немного из кружки, жеребец присел на кушетке и снова взглянул на сломанную ногу.
-Заживет, заживет. –Пони предугадала мысли незнакомца, на что он ответил легкой улыбкой. –Ты большой везунчик, если тебе удалось после такого выжить. В чем секрет, а?
-Выжить после чего? –Жеребец с изумлением уставился на серую пони, держась одним копытом за пораненное место на голове, вокруг раны уже свернулась кровь. Постепенно ему пришло осознание, что он действительно не помнит даже то, как его зовут, отчего гость ещё сильнее уставился на свою спасительницу.
-Получается, память у тебя отшибло. Неудивительно. –Заключила серая пони.
–Значит, все гораздо сложнее, чем я думала. Кстати, я совершенно забыла представиться. Мое полное имя Лебраш Гай Эктерия…только его никак не могут запомнить, так что можешь называть меня просто Леб. А ты, значит, у нас пока мистер икс?
-Выходит, так. –Подобное умозаключение заставило жеребца улыбнуться , он снова отпил из кружки. –Значит, говоришь, я после чего-то выжил? После чего, если не секрет?
-Видишь вон тот гребень? –Лебраш указала на большую ледяную скалу за окном, жеребец прищурился, пытаясь его разглядеть. –Вот аккурат под ним я тебя и нашла. Логически мысля, можно сказать, что ты оттуда упал, но чтобы только ногу сломать…
-Счастливый… -Отшучивался гость. Посидев молча ещё несколько секунд, Леб легким движением взмыла на второй этаж. Через несколько минут оттуда раздался оглушительный грохот, после чего пони спустилась вниз, одетая в относительно чистую белую термоброню. Какие-то обрывки памяти всплыли в голове жеребца, ведь такой же костюм, говорят, носит сам Ангел- таинственный странник, который больше был легендой, чем реальной личностью. Немногие видели легендарного пони, однако видевшие долго и очень лестно о нем отзывались, отчего можно было решительно считать, что свое прозвище путник получил недаром. –Неплохой панцирь. –Приметил жеребец. –Редкий цвет, я только серые, да черные с красным видел…
-Боюсь тебя расстроить, я не Ангел. –Отрезала Лебраш, укутываясь шарфом. В поисках винтовки она наткнулась на жилет, небрежно брошенный в угол комнаты прямо перед дверью. –Кстати, приятно познакомиться, Блэклайт. –Пони аккуратно положила находку рядом с кушеткой, жеребец разглядел на ней небольшую нашивку с именем. Подняв голову, он успел увидеть лишь исчезающую в дверном проеме фигуру, хлопнувшую дверь и старую книгу рядом с кушеткой.
-«Деринг Ду в поисках сапфировой статуэтки»…-Блэклайт вслух прочитал растрепанный титульный лист, обложка книги была вырвана с корнем и, как позже заметил жеребец, пришпилена к стене канцелярской кнопкой. Прочитав первые страницы , глаза его стали постепенно закрываться, и вскоре усталый пациент уже спал, уткнувшись в стену.
Громкий звук радио возвещал о безветренном вечере, приятная музыка заполонила каждый уголок скромного жилища, заставив жеребца проснуться. Лебраш сидела возле приемника, прикладываясь к алюминиевой кружке. Неясно было, чем серая пони увлечена больше: содержимым алюминиевой посуды или музыкой на радио, но, в любом случае, она даже не заметила, как Блэклайт со страшным скрипом уселся на кушетке.
-Неужели я весь день проспал?- Сонным голосом пробурчал Блэклайт. Не дождавшись однозначного ответа, он решил снова рассмотреть помещение: хламу на полках стало на удивление меньше, а вместо него туда удивительным образом перекочевала гитара, в углу же, прислоненными к стене, лежали костыли.
-Я тебе стимулятор вколола, вот ты и спал. –Не поворачиваясь буркнула пони. Прислушавшись к её словам, Блэклайт осознал, что нога его теперь действительно не болела, и он мог спокойно дотянуться до костылей, что собственно и сделал. Уже через минуту жеребец стоял рядом с Леб, освещенный тусклым светом керосиновой лампы.
-Спасибо тебе. Стимуляторы ведь довольно редкая вещь. –На слова благодарности пони ответила лишь легкой улыбкой и жестом, указывающим на полупустые полки.
-Знаешь, а мне все равно надо было от чего-нибудь избавиться. –Снова последовал тихий ответ.- А то уж я -то знаю, как это, когда болит, и все тут…
-Не хочу тебя обидеть, но… -Блэклайт на секунду захотел недоговаривать то, что хотел, однако, глубоко вздохнув, набрался решительности.- Сказать прямо, мне уже как-то неудобно у тебя задерживаться, тем более, я чувствую себя гораздо лучше.
-Может расскажешь мне, куда ты пойдешь? –Пони повернулась и уставилась на собеседника единственным глазом. Зрачок уперся в одну точку и двигался только вместе с головой, другие движение, видимо, давались Леб с трудом, дабы при любой попытке рассмотреть Блэклайта, не поворачивая головы, оканчивались болезненным уколом где-то в глубине глаза.
-Я не знаю…здесь же где-то неподалеку город, да? –Блэклайт указал на утопающие в сумерках руины. –Может быть туда и пойду, вдруг там кто-нибудь про меня знает?
-Ну, знаешь ли… -Лебраш наконец-то встала и, укрывшись от холода кителем, закрыла задвижку на двери. –Никуда ты не пойдешь.
-Это почему же? –Жеребец повысил тон и начал медленно ковылять к двери. –Я сам могу решить, куда и когда я пойду.
— Да ты и метра от дома не отойдешь. –Кобылка попыталась заслонить собой дверной проем, в результате чего была сдвинута с места одним легким движением.
-Подрасти для начала, а потом учи меня жить! Да ты лет на восемь меня младше! –Мигом заметив крайне серьезный вид пони, жеребец тихо усмехнулся и открыл дверь. Впереди его ждала только лишь темная неизвестность, слегка прерываемая столь привычными для этих мест выстрелами и криками.
-Как одумаешься, приходи назад. –Прошептала пони, стоя на пороге. –Ох, не кончится это хорошо…
Когда-то утро начиналось с петухами и восходом солнца. Это было восемьсот лет назад, когда не было ни радио, ни телевидения, когда Эквестрия была дружнее, добрее, когда пони не брали с малых лет оружие… Теперь же мир, где каждый борется исключительно за свой шкурный интерес, вставал исключительно под звуки утреннего эфира радио, по ночам оно просто не работало за ненадобностью. Ночью Эквестрия умирала, какой дурак сунется на улицу в минус сто двадцать –сто тридцать градусов? Такие находились, находятся и, видимо, будут находиться вечно. Ночью Эквестрия раскалывалась на тех, кому уже просто нечего терять и тех, кто умело на этом наживался… об этом можно судить вечность. Впрочем утренний эфир обычно был такой чепухой, что служил больше лекарством от одиночества для странников, чем каким-либо средством информации. Так считала и Лебраш. Вот уже третий час она сидела в приемной частной мейнхеттенской клиники. Как она и предполагала, все это закончилось плачевно. На ресепшене работал приемник, но этот момент меньше всего её волновал. Пони настолько устала тащить на себе здорового жеребца, что не чувствовала ничего, кроме ноющей боли в давно травмированной ноге и мерзкий запах табачного дыма, исходящий от не более приятного соседа, которому иногда хотелось побольнее разбить нос. Однако серая пони все же старалась изо всех сил держать эмоции при себе. В конце коридора послышались шаги, Лебраш тут же подскочила со своего места и поскакала к показавшимся вдали силуэтам: Блэклайт еле перемещался, сломанная нога его была полностью ампутирована и заменена киберпротезом, видимо, жеребцу этот факт доставлял не только огорчение, но и сильное неудобство. Позади своего пациента устало шел хирург.
-Что же. Операция прошла, по-моему, крайне успешно. –Врач снял маску, открыв собеседникам до ужаса усталое лицо. –Очень скоро вы привыкните к новой конечности, а вас, юная леди, я могу только искренне отблагодарить и похвалить за смелость. Если бы не вы, ваш… друг ,возможно, не выжил бы. Лично у меня к вам последняя просьба, а точнее подписать чек. –Врач достал небольшой лист бумаги и ручку, пони чиркнула по нему пару раз и вернула на место, встретив изумленный взгляд Блэклайта. Доктор удалился в коридоре. Слегка поддерживая вновь спасенного, Леб растворилась в толпе шумного города, проснувшегося с первыми сигналами радиоприемников.
-Получается, я тебе теперь должен? –От шума автомобилей и голосов Блэклайта было едва слышно, помимо этого его слова заглушал скрежет обвитого проводами протеза. Лебраш не ответила ему, а точнее не хотела ему отвечать. Усталая от ноющей боли в мышцах, она наслаждалась моментом своей правоты, своего превосходства, любой разговор сейчас тут же оборвал этот прекрасный для неё момент.
Мейнхеттен, будучи столицей Новой Эквестрийской республики, всегда поражал своим величием как новых гостей города, так и завсегдатаев. Здесь воедино слились места для всех: бетонные колоссы, возвышающиеся на несколько десятков этажей, сменялись трущобами или наимилейшими двух-трех этажными домишками. Бизнес центры, бары, рестораны, магазины –все это сливалось в единую картину мегаполиса , защищенного от внешнего –жестокого и беспощадного мира прозрачным куполом. Пони здесь живут по абсолютно другим правилам, они просыпаются в тепле, работают в тепле, едят горячую еду, имеют родных и друзей, а что-либо другое воспринимают за варварство. Изредка городские выходили наружу, они закрывали глаза на внешний мир, собственно, он был им не нужен, ведь вся Эквестрия работала на содержание богемной столицы: металлы из Эпплузы, продовольствие по огромным ценам закупалось в независимой Филлидельфии, Понивилльские и Ванхуверские фабрики работали по десять часов в день, производя предметы роскоши и самое необходимое. Попасть в Мейнхеттен всегда было огромной привилегией, жить в этом городе, даже в замой захудалой конуре, мечтал чуть ли не каждый. Город служил своеобразным маяком Эквестрии, приманивая к себе пони, словно глупых мошек на лампу, и сжигая их, оставляя только лучших.
Двое забрели в приятный райончик вокруг зеленой аллеи. -Да… видимо, ради таких вот мест и стоит жить. –Подумал Блэклайт. Лебраш по-прежнему наслаждалась своей правотой и просто молчала. Найдя первый попавшийся ресторан, пони завела туда своего нового знакомого. Небольшое пространство полностью занимали столы и стулья, под выкрашенным в темно-красный цвет потолком витал табачный дым, запахи еды и вина. От темно-зеленых стен и почти полного отсутствия окон казалось, что в ресторане настолько темно, что официанты, работающие здесь, ориентируются исключительно с помощью слуха, однако то, как они умудряются так ловко сновать между громоздкой мебелью, так и осталось для Леб загадкой.
-Ну здравствуй снова… -Наконец-то заговорила серая пони, её речь прервал официант, ткнув в меню, она легким намеком попросила его удалиться. –Не хочу, конечно, показаться занудой, но я говорила, что так все и будет.
-Виноват. –Вздохнул Блэклайт. –Вот уж в этом я прогадал…точнее забыл, что ночью так холодно. –Свое неловкое положение он всячески пытался преобразовать в шутку. – Знаешь… прости, что я вчера так на тебя наехал.
-К этому сложно привыкнуть. –Леб попыталась перенять дружеский тон. –Однако, это вовсе не означает, что я не стану тебе помогать. Знаешь, недавно я навестила одного своего знакомого и рассказала ему о тебе. Он давно в городе, может быть, что он и тебя видел когда-нибудь.
-Если так, то это просто здорово! –Жеребец вздохнул с облегчением.
-Рада, что ты все образумился. –Лебраш посмотрела в окно, перед ней стоял во всей своей красе город, к которому она стремилась всю свою жизнь, но так и не покорила его. Его вид, его аллеи и парки, шикарные апартаменты и спокойная жизнь притягивали пони, словно магнит, напоминая об ошибках прошлого, насмехаясь над ними… но нет, волю эмоциям она не даст, так она обещала себе уже много лет назад. Судьба не посмеет ей указывать. Из небольшого кармашка на броне пони достала пузырек с таблетками, они помогали ей мыслить яснее, не опираясь на прошлое, однако оно все же не давало ей покоя.-Что заставляет нас делать поступки? –Который раз Лебраш задавала себе этот вопрос, но в который разе могла найти на него ответа. –Что подвигает нас делать то, о чем мы будем вспоминать со стыдом или гордостью, а может быть и вовсе не вспомним? Поступок возносит нас до небес, дает славу и уважение, а ведь может отобрать все. Возможно, не совершали бы мы всяческие поступки, не было бы ничего, что могло бы навредить? Но нет, никто, никто не может жить не совершая ничего в своей жизни. Попал бы Блэклайт в такую передрягу, не совершив поступок? Нет, девочка, нет. Так уж устроен наш мир, что каждый сам волен решать, как ему поступить, так уж все устроено… -Картины прошлого словно живые стояли у неё перед глазами.
Времени до рассвета оставалось совсем немного, чувство страха перемешалось с решительностью навсегда покинуть родительский дом. Жизнь в пещере северного племени была не в духе Леб, с раннего детства она хотела свободы, страстное желание не отпускало её даже сейчас, когда она выросла. Она вспоминала, как последний раз смотрела на родителей, они ещё мирно спали, даже не подозревая о побеге своей дочурки. –Они же в этом не виноваты. –Проговаривала про себя маленькая пони, слезы наворачивались на её глазах. –Я просто не могу, не могу жить так, я погибну здесь. –Она пыталась запомнить родителей такими, какими они были в тот момент, каждая морщинка, каждый шрамик, умиротворенный настрой на долгие годы отпечатались в её памяти, согревая в самые трудные минуты жизни. Она вспоминала, как в последний раз отработала процесс бесшумного снимания папиной винтовки, как, глотая слезы, стараясь изо всех сил не захныкать, последний раз легонько поцеловала маму, огромный тюк с вещами, который она дотащила только до выхода из пещеры и потрясающий вид: солнце величественно поднималось из-за бескрайнего снежного моря, освещая собой далекий и неизвестный для юной пони Мейнхеттен. Солнце играло, казалось, в каждом уголке городского пейзажа, а тень величественно закрывала собой горизонт. Эта картина навсегда привязала Леб к городу-мечте, последнее, что она помнила из своего детства было то, как она, забыв обо всем, бежала, нет, летела в сторону мегаполиса, освещенного первыми лучами утреннего солнца.
-Почему время в разных местах идет по-разному? –Лебраш уже третий день сидела в полуразрушенной квартире многоэтажного дома, пони подросла, до достижения её заветной цели оставалось всего лишь два года отслужить в наемном легионе. Эта и только эта мысль придавали ей надежды и спокойствия. Простуженные за такое время сидения на холодном полу почки тем временем давали о себе знать, спину раздирала неугасающая, ноющая боль, отчего держать винтовку ровно было крайне сложно. –Где-то и одна минута может длиться вечность, а иногда за это время может в корне измениться вся твоя жизнь. За все, что мы делаем, мы расплачиваемся минутами, часами, днями своей жизни, мы совершаем ошибки и пытаемся их исправить, а ведь в один прекрасный день ты проснешься, поняв, что больше у тебя нет времени. Может быть, мы поэтому так боремся за свою жизнь? Времени на исправление ошибок ведь может просто не хватить, но как же можно их не совершать? Судьба дает нам катастрофически мало времени, чтобы принять решения, а последствия этих решений мы можем ощущать всю свою жизнь. Вот бы иметь такое чутье, чтобы заранее распознать, какое решение неправильное… А ведь такие есть, только они уже на самой вершине и времени у них полно, остальным, видимо, придется знатно погрызться за свое благополучие…
В углу комнаты затрещала рация –прибыл остальной отряд, намечалась атака на крупный лагерь черной стаи –крупнейшего бандитского клана в Эквестрии. Он называли себя рыцарями свободы, борцами за мировую справедливость, некоторые из них даже носили длинные красные плащи наподобие древних воинов, однако их «борьба» заключалась исключительно в грабежах и нападениях на мирных жителей, так думала и Леб. Серая пони, обрадовавшись хотя бы такому процессу, подскочила к рации.
-Сто второй на связи. – Просипела кобылка.
-Вас слышу, сто второй. –По ту сторону раздался низкий хриплый голос.- Доложите обстановку в квадрате Б, прием.
-Примерно десять бойцов: двое на патруле, один на посту, остальные внутри здания, признаков того, что меня раскрыли нет. Вы будете начинать, прием?
-Да, сто воторой, мы начинаем, повторяю, начинаем операцию, действуем по плану, работаем осторожно, прикрываем пулеметчика. Сто второй, будешь нашими глазами. За республику! Конец связи.
В перекрестие прицела было четко видно, как из сугроба будто выросло четверо солдат в белой термоброне, позднее всех появился грифон с пулеметом, группа направилась к лагерю. Пони направила прицел в сторону сторожевой вышки, часовой замешкался и хотел было уже начать стрелять. Винтовка, словно влитая лежавшая в копытах серой кобылки, была направлена чуть правее, против ветра, в следующую секунду пространство, озвучиваемое лишь гулом ветра, разорвал звонкий, режущий слух даже матером вояке, выстрел. Остроконечная пуля с ювелирной точностью прошла сквозь черно-красную броню, разрывая органы и ломая кости. Бедолага упал на пол вышки, дергаясь в предсмертных конвульсиях. Остальные обитатели лагеря вскочили с насиженных мест и начали беспорядочно палить по наемникам.
-Понеслась! –Мозг пони пробил азарт, один за одним пулеметчик и снайпер, словно наперегонки отстреливали паникующих врагов, семь стволов изрыгали из себя клубы дыма и огня, вскрывая броню, распарывая кожу, наводя панику. Группа убыстрила шаг- за дело принялись штурмовики, теперь свинцовый поток стал настолько сильным, что бандиты уже не сопротивлялись, а, спотыкаясь, хромая на простреленных копытах, бежали внутрь здания. На какое-то время все утихло. Слышны были лишь истошные крики раненых, заглушаемые толстым слоем тысячелетнего бетона.
-Все! Постреляли!- Рация снова передала знакомый низкий голос. –Этих возьмем без проблем. –Группа вошла в здание, вновь воцарилась мертвая тишина.
-Нет уж, не молчи, ты меня пугаешь. –В воспоминания внезапно проник голос из настоящего. Блэклайт слегка ироничным тоном пытался вывести свою собеседницу из задумчивости. Пони лишь встрепенулась и снова уставилась, как казалось жеребцу, в никуда. –Ну… не хочешь разговаривать, можешь молчать. –разочарованным голосом пробурчал Блэклайт. Тем временем , словно корабль лавирует между ледниками, к их столику приблизился официант и молча поставил внушительное по размерам блюдо, сделанное, как, видимо, показалось обоим, из абсолютно неизвестных ингредиентов.
-Давай жуй скорее, и пойдем уже. –Блэклайт заметил, что рядом с кобылкой стоит только кружка кофе.- Признайся ведь, что и крохи в рот не брал со вчерашнего дня?
-А ты ничего не будешь? –Все больше и больше жеребец удивлялся невероятной щедрости серой пони.
-Неважно. Но я посоветовала бы тебе поспешить, он ждать не любит. Тем более ничего просто так этот жмот не сделает. –Упоминать этого загадочного знакомого Леб было явно неприятно.
С трудом осилив остатки пиршества, двое в спешке выскочили на улицу, а Леб лишь в последний момент успела бросить на стол пару красных купюр. Город тем временем окончательно ожил, аллея, на которой ещё час назад никого не было, теперь была заполнена толпами пони, от атмосферы тихого, уютного райончика не осталось и следа.
К счастью, нужное место оказалось неподалеку. Двое зашли в небольшой магазинчик с новой, но уже покосившейся вывеской, внутри их ждал приятный интерьер комнаты ожидания, окрашенные в кремовый цвет стены, были богато обставлены мебелью, с потолков свисали горшки с зеленью, от которых веяло приятной свежестью. Центром комнаты был большой стол из столь редкого красного дерева. Резной, с зеленой бархатной рабочей поверхностью, заставленный солидными офисными принадлежностями, он, вероятно, служил, чтобы гипнотизировать покупателя , вовлекать его в беседу. Тот же, кто обладал этим столом, должно быть, чувствовал себя в разы солиднее.
-Ну ничего себе… -Блэклайт внимательно разглядывал протез, каждый раз, словно ребенок, удивляясь тому, что он движется. Скрип от новенькой техники был настолько сильным, что сидящей рядом с ним Леб судорожно хотелось его остановить.
-Все же лучше, чем ничего? –Не стерпев шума, серая пони решила отвлечь его разговором, выждав момент, она резким движением прижала протез. Намек был понят моментально.
-РПГ на крыше! –Пронзительный шепот пробудился в сознании серой пони. Она внезапно вспомнила, как на крышу лагеря с криком выбежал жеребец с гранатометом. На несколько минут все застыло, отчаянный солдат судорожно тряс заряженной трубкой со смертью, направляя её во все стороны. Пони прицелилась, внезапно её сосредоточение прервал треск рации.
-Что ты делаешь, сто второй? –Из-за помех знакомого голоса было почти не слышно. –Ветер усилился, с такого расстояния ты вряд ли попадешь. -Лебраш снова охватило то самое чувство азарта, которое пришло к ней несколько минут назад, но вскоре превратилось в холодный расчет скорости ветра и массы пули. Внезапно ей захотелось доказать всем, что она сможет попасть в такую, как показалось ей, легкую мишень…как же она ошибалась! Где-то она совершила ошибку, где-то не досчитала скорость, не продумала траекторию… но беспощадная физика не пощадила её, пуля со страшным грохотом отбила кусок бетона прямо у ног рассвирепевшего жеребца, через прицел она могла видеть, с каким остервенением он направлял в её сторону гранатомет, а в следующую секунду осколочно-фугасная ракета с бешеной скоростью вонзилась в дальнюю стену, оставив за собой длинный шлейф дыма, последнее, что слышала кобылка –грохот опадающих кирпичей, взрыв, разрывающий изнутри тело и дух, звон стекла и хруст сломанных костей.