Слуга Духа

Пролог

Ярко солнце светит, щебечет соловей, дорогою длинною идёт странный зверь. Тело льва, голова и крылья орла. Передние птичьи лапы и задние львиные бодро шагали по мощёной дороге. Да, сомнений нет, это грифон. Белый как мука с желтоватыми перьями и красивым золотистым загнутым клювом. Осанка выдавала в нем бывалого солдата. А короткая палица, висевшая на перевязи с боку, лишь подтверждала это. Путь не близкий, но грифон предпочитал идти и помогать всем нуждающимся, а не лететь сломя голову к цели своего путешествия.

Недавно он спас жеребёнка, упавшего с дерева и повредившего ноги. Воспоминания этого события отражались лёгкой улыбкой на лике героя, напевающего себе под нос песенку собственного сочинения:

Паладин! Паладин!

Ты у нас такой один.

Не умрут в веках дела

Злобы выжженной дотла.

И лишь тьма покажет нос,

Героя вызвать не вопрос!

Он за славою идёт:

Растопить смертельный лёд.

И с бессмертием в веках,

Победит он вечный страх!

— Эй, мистер грифон, куда направляетесь? — окликнул "певца" незнакомый женский голос.

Белый полулев повернул голову — его стремительно нагоняла бойкая, розовая кобылка земнопони с немного вьющейся, непослушной гривой цвета молодой листвы.

— Кха-кха, позвольте представиться. Герольт, добрый воин и искатель приключений, к вашим услугам, — слегка наклонив голову, торжественно произнёс грифон, как какой-нибудь вельможа.

— А ты забавный! Меня Линор зовут. Очень приятно познакомиться. Можно я с тобой пойду, ведь ты направляешься в Кантерлот?

— Как ты узнала? — удивлённо воскликнул он.

— Ну, все дороги ведут в Кантерлот, ведь так?

— Да, верно, именно туда я и держу путь! — слегка помпезно произнёс Герольт.

— Ну, так нам по пути. Почему бы не скоротать дорогу вместе? — предложила пони, заговорчески толкая согнутым передним копытом в бок грифона.

— Как пожелаете, леди. Я не против, сопроводить вас в столицу.

— Да ещё и сговорчивый, ты такой милашка!

— Леди Линор, я не милашка, мне приходилось сражаться и убивать тварей из самых страшных кошмаров, какие вы только сможете себе вообразить!

— Ой, извини, понимаю геройский кодекс и всё такое. Но я не могу себя сдерживать, когда вижу настолько симпотного мужчинку, — сказав, пони жмурясь запищала от переполнявших её мимимишных чувств.

Герольт глубоко вздохнул, уже жалея, что согласился сопровождать эту странную пони.

— 9,75 миль спустя —

— А почему ты носишь с собой эту дубинку?

— Эта палица — символ моей чести и мужественности.

— А я думала, у такого статного грифона есть боле подходящий символ мужественности.

Дискордова весна ударила в голову этой кобыле. — подумал наш паладин, а сказал следующее:

— Давайте просто помолчим, Леди Линор, я устал от разговоров.

— Зови меня просто Линор. Мы ведь стали уже гораздо ближе, теперь мы друзья. Но не бойся, я не собираюсь останавливаться на достигнутом.

— Леди, мы не друзья, я просто ваш попутчик. И уже порядком устал от вашей болтовни.

— Ооо. Откуда ты узнал, что я люблю неприступных и твёрдых? Сама судьба послала мне тебя! Ну же, не надо быть таким букой! Я знаю, что под этой холодной бронёй чести скрывается другая тёплая и чувственная натура.

Ты права, но лишь наполовину, — подумал Герольт и промолчал.

— Извини. Я наверно сильно на тебя давлю, но…ай! — пони, отстававшая на полкорпуса от грифона, резко припала к земле.

— Что случилось, Леди? — обеспокоено остановился и обернулся к упавшей кобылке грифон.

— Ямка, я не заметила…, заговорилась…, ой копыто болит, я не смогу дальше идти, — прижимая к голове ушки и глядя на грифона большими несчастными глазами, жалобно сказала она.

— Я помогу вам, давайте, забирайтесь мне на спину, до города не так уж далеко осталось, а вы на вид совсем не тяжёлая, — благородно заявил Герольт примечая в мостовой под кобылкой отсутствующий каменный блок.

— Спасибо, ты так добр ко мне, — нежным голоском пропела Линор, устраиваясь на подставленной спине.

— Не стоит благодарить меня, мой долг помогать попавшим в беду, — бодро отозвался грифон.

Место назначения снова стало приближаться к нашим попутчикам, но уже не так быстро, как до происшествия. Пони оказалась тяжелей, чем была с виду, и Герольту приходилось прилагать дополнительные усилия для их совместного перемещения. Более того в этом положении мягкие холмики пони тёрлись о нижнюю часть спины молодого, но искушённого во многих вещах грифона.

— Когда мы прибудем в Кантерлот, я бы хотела отблагодарить вас за доброту, — пропела в ушко грифона Линор.

— Право не стоит, Леди, делать добрые дела для меня уже само по себе награда.

— Вы настоящий герой! Я не отпущу тебя без награды! — настойчиво заявила она, обхватывая передними копытами мускулистую шею грифона.

Надо как-то избавиться от неё, иначе она испортит все мои планы. — подумал про себя грифон. Но выпутаться из клейких копыт Линор было не так-то просто. А шёрстка на нижней части спины грифона постепенно намокала и зудела от трущихся твёрдых горошинок, непонятно откуда появившихся там.

— Много миль, нервов и разрушенных надежд спустя —

— Прибыли, — с облегчением констатировал Герольт.

— Не забывай, тебя ещё ждет подарок от меня, а пока не хочешь ли перекусить? — соскакивая с Герольта, сказала горе-попутчица.

— Да, было бы не плохо. Леди Линор, рад что вам уже лучше, давайте зайдём в "Ласковый Дракон", я слышал там подают вкуснейшие блюда из рыбы, — грифон указал на вывеску ближайшей придорожной таверны.

— Я бы предпочла более романтичное заведение, но если ты так хочешь отведать местной рыбной кухни, я не стану противиться. Ведь признайся тащить такую упитанную пони как я, нелёгкая задача, — хитро прищуря глазки, ласково сказала Линор.

— Вы совсем не тяжелая и очень стройная леди, не очерняйте вашего светлого образа.

— Герольт, я просто не могу дождаться момента, когда я смогу выразить тебе всю накопившуюся во мне благодарность, — страстный шёпоток кобылки, заставил перья на загривке грифона встать дыбом.

Заняв столик у дальней стены главного зала трактира, Герольт оставил Линор, а сам под предлогом крайней нужды в санузле отправился в это очень хорошее место. Как бы невзначай, стараясь не привлекать внимания, грифон выскользнул через боковую дверь недалеко от сортира в служебный коридорчик, благо в нём никого не оказалось. Белой молнией, метнувшись в самый конец до поворота, а за ним Герольт наткнулся на чёрный вход. Дверь запирала небольшая щеколда. Открыть её не составило труда и наш славный герой, пресекая посягательства на свои, несомненно, грандиозные планы, нырнул в проём. Оказавшись на свободе, Герольт поспешил увеличить расстояние, разделяющее его с этим местом.

Нет, нет, не подумайте ничего такого, Герольт не был трусом. Это было тактическое отступление, призванное защитить целомудренный имидж и планы. Тем более Герольт предпочитал женщин своего вида всем остальным. Как вы наверно уже догадались, путь героя лежал во дворец, и отвлекаться на всякие мелочи он не имел права, слишком многое было на кону.

---

Палящий зной летнего солнца сходил на нет, толкаемый вечерней прохладой. Скрываясь от посторонних глаз, маленькая лоснящаяся мышка шмыгнула к надгробию. Она проделывала этот маршрут уже много раз, и всегда успешно. Рыхлая земля перед надгробием всегда встречала маленькую полевую жительницу свежим букетом. И этот раз не был исключением — колоски травы скорби настоящий деликатес, от которого было невозможно оторваться. Это сыграло злую шутку с полевым зверьком. Мышка не видела, как за её спиной вспучилась земля, нечто чёрное и страшное показалось на свет. Оно жаждало мяса и порока, подкрадываясь к невинной жертве с помощью своих кривых отростков. Бедное существо в одно мгновение оказалось сжатым в сильных конечностях. Бедняжка надрывно пищала, пока чёрный монстр, обливая её слюной, жадно запихивал свой палец похоти в её неприспособленное половое отверстие. Терзая тельце маленького зверька, чудовище насыщалось его страхом и болью, обретая не свойственную обычным животным агрессию и жестокость. С хрустом рвущейся плоти крот переросток закончил своё хорошее дело. Запихав рваную кровящую тушку в отвратительное ротовое отверстие, он скрылся в земле, дожидаться своего часа.

Глава Первая

В целом, пони были очень неагрессивным народом, исключение могли составить лишь пегасы и то в среднем они были мирными под влиянием общественного стремления к гармонии, задаваемого принцессами и самой природой пони. Но как говорится: в семье не без урода — встречались отдельные очень задиристые и агрессивные особи и не только пегасы. Обычной средой их обитания служили мелкие бары и разные злачные заведения в бедных районах города. Частенько они привлекались к ответственности стражей за мелкие нарушения и драки.

В одном из таких злачных мест я сейчас и находился. Мне было совершенно плевать на время и отбросов за стойкой рядом со мной, все, что меня сейчас интересовало, это чтобы стакан перед моим носом наполнялся после каждого удачного или не очень отправления щиплющегося содержимого в моё горло. Такие как я были всегда и будут всегда, такие кто не сумел создать и удержать своё счастье. Вынужденные своей глупостью или слабостью топить своё горе дурманящими зельями, в попытке уйти от себя, реальности или ещё чего.

В последнее время моя жизнь катилась по накатанной ледяной горке на самое дно. Я потерял мою семью. Каждый раз, проигрывая случившиеся, я пытался представить, чтобы было, если бы я поступил иначе. Организация не стала бы действовать так резко, как мне казалось и у меня было бы достаточно времени вывести их на чистую воду. Но всё случилось так, как случилось, ничего и никого уже не вернуть.

Я не представился, что ж, простите мне мои заржавевшие и выброшенные за ненадобностью манеры. В предыдущей жизни меня звали... а не важно, теперь моё имя Керад, хотя обычно зовут — «Эй ты, плати за выпивку или проваливай!» или «Уходи пьянчуга, мы закрываемся на ночь». Впрочем, мой внешний вид несильно изменился со времени моего приезда в этот город, разве что выглядеть стал более неопрятно. Да кого я обманываю, сейчас я выгляжу как пьяная скотина. Помятый тёмно-серый единорог средней комплекции в самом расцвете сил, но уже докатившийся до того, что макает свою непослушную пепельную гриву в стакан отвратительного дурманящего пойла.

Мой пристальный взгляд голубых глаз царапал бармена, от чего у того прошли мурашки по спине, и он обернулся, наливая мне ещё, подобру-поздорову. Бар, в который я пришёл сегодня назывался «Рваная Киска». Очень многозначительное название, но публика соответствовала: студенты местного технического университета, проститутки, выпивохи и просто неотёсанное быдло жаждущее нажраться побыстрее.

Пара крепких земных пони слева от меня затеяли словесную перепалку, я не слушал, чего они там не поделили, но в результате размашистый удар, предназначавшийся увернувшемуся правому спорщику, прилетел мне. Я упал на пол, около меня приземлился и разлетелся сверкающей россыпью осколков мой недопитый стакан.

Ему не стоило махать копытами, в баре полном народу. Ведь никогда наверняка не знаешь, кого можешь огорчить своим плохим поведением. Я вспомнил все бои, в которых мне довелось участвовать. Видения этих ужасов пробудили во мне зверя. Я поднялся. Приятели, даже не удосужившись проверить всё ли со мной в порядке, вновь помирились и шумно обсуждали какой-то матч по хуфболу. Прикоснувшись к плечу ударившего меня, я спросил:

— Ты не хочешь извиниться?

— Ты кто такой вообще? Добавки хочешь? — дерзко вмешался его дружок, пихая меня в грудь.

— Я хочу извинений, и чтобы твой друг проставился за разбитый по его вине стакан.

— Вали-ка ты отсюда, пьяный петушок! — на этой фразе коричневого провокатора я не стерпел.

Всё было как бы поддёрнуто дымкой, приглушённый свет мягко освещал поле действа, а мои копыта месили лицо грубияна. Из лёгкого транса меня вырвал удар в челюсть, пришлось прекратить сравнивать лицо обидчика со стойкой и переключиться на его дружка. Магией я вырвал кружку из его копыта и её же разбил о его тупую голову. Как на тренировке я ударил двойкой: сначала «джет» в область подбородка левым копытом, а сразу за ним прямой в нос. Я хорошенько вложил массу и силу в этот второй удар — опрокинувшись навзничь, этот земнопони больше не поднялся. Но вот его друг, быстро очухавшись от моих стихийных побоев, подхватил барный стул и обрушил на мою голову. Пойло затормозило мои реакции — я заметил стул, но сделать ничего не успел. Меня оглушило ударом, и я повалился прямо на осколки разбитого стакана.

Меня тормошили, настойчиво чего-то хотели от меня. Я лишь вяло отбивался от всех этих раздражителей. Пытаясь вообще понять кто я и что тут делаю. Образ приближающегося стула заставил меня дёрнуться и вскочить. Моё избитое тело на носилках погрузили на повозку «скорой помощи» припаркованной у главного входа «Рваной Киски». Два медика неподалёку разговаривали с несколькими свидетелями, похоже выясняли обстоятельства ранения.

Больница была одним из тех мест, куда мне точно не надо. Я перекатился с носилок и приземлился на ноги. Раны болели, но это была хорошая боль, она говорила мне, что я ещё жив. Я выполз из кареты и ковыляя припустил, как можно быстрее в противоположную от бара сторону. Похоже меня заметили и бросились в погоню. Топот и крики за моей спиной явно намекали на это. Но я знал старый трюк мустангских политиков и в этот раз он не подвёл — меня не нашли. А когда всё утихло, я вылез из мусорного бака.

— А ты крут! Ни за что бы не подумала, что ты там прячешься, — застав меня врасплох, рядом приземлилась мятно-зелёная пегаска.

— Чего тебе? — не очень вежливо отозвался я.

— Я была свидетелем того побоища в баре. Научи меня также драться. За мной не заржавеет.

— Какого побоища? Всего-то раздал люлей двум зарвавшимся пьянчугам.

— Ну, если ты под этим подразумеваешь, вырубить двоих отморозков и раскидать пришедших им на помощь друзей из банды Красного Черепа.

— О да, теперь ещё больше пони ищут меня.

— Пожалуйста, научи меня драться как ты. Можешь драть меня, когда пожелаешь, если будешь учить, — продолжала упрашивать мятная блондинка.

— Послушай. Я не беру учеников, и вообще зачем тебе это?

— Тогда позволь просто смотреть, как ты дерёшься. Вся моя жизнь пошла под откос после того, как меня выгнали из Академии. Я переехала в этот город, но не смогла просто начать всё сначала. А дальше по наклонной, сам знаешь, как это бывает. И теперь всё, чего я сейчас хочу, это драться. Это помогает забыть прошлые неудачи и жить новой жизнью.

— До сегодняшнего дня, я вообще в барах не дрался. Но знаешь, ты только что подала мне замечательную идею. Приходи на Бэкстрит двенадцать через три дня к одиннадцати вечера, уверен ты не будешь разочарована.

— Ты хочешь устроить вечеринку?

— Лучше. Такого в истории Эквестрии ещё не было, — с озорной улыбкой сказал я.

— Если ты пройдёшь этот путь до конца, твоя жизнь изменится, — добавил я через плечо, удаляясь от слегка удивлённой пегаски.

---

Стража остановила воодушевлённого грифона у дверей замка. Пришлось долго и упорно объяснять цель своего визита, демонстрируя разнообразные заверительные грамоты, благо бывшему солдату легко удалось найти общий язык с гвардейцами и добиться пропуска к аудиенции с принцессой.

Секретарь у дверей в приёмный зал скрупулезно записал цели и вопросы, планируемые к обсуждению на аудиенции. А так же переписал и проверил на подлинность сопроводительные бумаги грифона Герольта. Затем, протокол был отправлен куда-то с курьером, а нашему искателю приключений было предложено расположиться в зальчике ожидания, где уже томились семь пони.

— Много томительных минут спустя —

— Принцесса примет: единорога Меркури, земную пони Роузхарт и грифона Герольта. Дела остальных будут рассмотрены и решены соответствующими министерствами и службами. Листы с предписаниями вы можете получить у меня. Допущенные к аудиенции будут вызваны в порядке очереди, итоги аудиенции будут запротоколированы и переданы в архив. Первым на аудиенцию приглашается единорог Меркури. Прошу пройти со мной, — продекламировала пони-секретарь, после чего раздала бумажки слегка огорчённым пони, не попавшим на аудиенцию и ушла в сопровождении малинового единорога.

— Чуть меньшее количество томительных минут спустя —

Похрапывающего грифона бесцеремонно растолкали и повели в приёмный зал, предварительно взяв его личное оружие на хранение. Во главе стола сидела Принцесса Селестия справа и слева от неё сидели три советника или министра (Герольт пока плохо разбирался в чинах Эквестрии) и секретарь: по двое с каждой стороны. За спиной грифона захлопнулись двойные двери по обе стороны, от которых расположились два гвардейца: единорог и пегас. Заняв небольшой удобный стул в центре зальчика в дюжине футов перед столом, Герольт кашлянул и начал с приветствия:

— Приветствую вас, светозарная Принцесса Селестия, а также вас уважаемые советники.

— Рады видеть столь яркого и благородного представителя дружественного народа в нашей славной стране Эквестрии. Чем обязаны столь неожиданным визитом, храброго Герольта из Королевства Грифонов? — отозвалась Принцесса.

— Ваше величество, как я изложил ранее вашему секретарю и гвардейцам, я желаю поступить на службу к трону Эквестрии. Недавно Эквестрия потеряла очень значимого героя и я хочу внести свою лепту, чтобы скомпенсировать отсутствие столь выдающейся личности. У меня был опыт командования небольшим отрядом. Граф Трогрион остался очень доволен моей работой. Лишь весть, что в Эквестрии неспокойно и многие невинные жители страдают, заставила меня оставить службу и прибыть под светлые очи Вашего Величества.

— Что ж, я читала доклад, но чем вы, Геральт, хотите послужить Эквестрии? — слегка прикрыв глаза, спросила принцесса.

— О могущественная Принцесса Селестия, я хотел бы быть вашим верным слугой. Опорой в военных делах и личным телохранителем. Если вам будет угодно, можете отправлять меня на самые сложные и невыполнимые задания. Когда я был грифинёнком, я мечтал перебраться в мирную и дружелюбную Эквестрию, и вот в час нужды Эквестрийского народа, я решился отправиться в это путешествие и наконец, исполнить мечту детства, — торжественно декламировал Герольт.

— Ну, а как вы относитесь к соблюдению законов и норм, принятых в Эквестрийском обществе?

— Ваше величество я, знаком с ними, и пока я буду находиться в этой чудесной стране, я обязуюсь соблюдать их и не есть мяса. Кроме разрешённой к употреблению Вашим Величеством рыбы, — клятвенно-преданным тоном обещал грифон.

— Итак, я не вижу причин не взять вас на испытательный срок в качестве рядового отряда быстрого реагирования. В ваши обязанности будет входить незамедлительные командировки в места чрезвычайных происшествий, силовая и иная поддержка гвардии, и стражей городов, а также специальные операции, по спасению пленных, ликвидации угрозы нападений монстров на мирное население и несение дежурств на опасных рубежах нашей страны. Согласны ли вы на такие условия службы?

— Да, Ваше Величество. Я шёл к этому всю жизнь.

— Тогда вашим первым заданием будет, ликвидация последствий наводнения в Хуфингтоне. Снаряжение и инструкции получите у непосредственного начальника на месте ЧП, секретарь выдаст вам сопроводительные бумаги, отправляйтесь немедля.

---

Пони — рабы, своих влюблённостей. Но это не плохо. Кому нужна свобода, если не можешь разделить её с кем-нибудь. Свобода в этом случае превращается в тюрьму, где вместо стен бесконечная пустота. Меня принудили к такой свободе, но очень скоро они пожалеют об этом.

Филидельфия крупный город населённый преимущественно пони всех рас, но в количественном отношении преобладают земные пони и пегасы. Пони предпочитали селиться ближе к центру, а производства и склады были вынесены на периферию города. Покой горожан охраняла доблестная городская стража, основной работой которой было расследование мелких краж и пресечение драк в неблагоприятных районах города. Плюс, в городе были две или три банды, сформированные преимущественно из молодёжи, не нашедшей себе достойного применения в обществе города и не желавших переезжать.

Я жил на окраине города, в здании бывшей небольшой мануфактуры производившей черепицу. Оборудования старый владелец не оставил за исключением печей. Собственно, из всего старого здания, проданного мне по дешёвке, я использовал только одну комнатку — бывший кабинет директора предприятия. Кабинеты занимали малую часть одноэтажного строения и шли по дальней стене, изгибаясь буквой "Г". Слева от главного входа, вдоль дальней стены, противоположной короткой палочке буквы "Г", образованной кабинетами располагались печи. Огромное прямоугольное пространство, на котором раньше стояли конвейеры, идущие от печей, было практически пустым, не считая нескольких пустых коробок и досок, валявшихся в разных местах.

В зал начали просачиваться пони. Они в растерянности топтались, поглядывая друг на друга. Пришли почти все, кого я позвал — меньше десятка. Для начала больше и не надо. Я вышел из своего кабинета и обратился к собравшимся:

— Друзья, я позвал вас сюда, в это, может и не очень приятное место, потому что каждый из вас что-то терял в жизни или не смог найти выход, из ситуации в которой оказался или просто, потому что был таким, каким он или она есть. Не стану мучить вас долгими разговорами, лишь обобщу: все вы пришли к тому, что хотите драться, а общество запрещает выражать себя подобным образом. Но не здесь.

Я сделал короткую паузу и торжественно продолжил:

— Я приветствую вас в клубе "Пекло Дружбы" и перед тем, как мы начнём каждый из вас, кто хочет участвовать должен подписаться под следующими правилами.

Я левитировал к себе свиток бумаги и зачитал с него следующее:

— Клуб "Пекло Дружбы" не несёт ответственности за травмы, которые вы можете получить и получите в ходе мероприятий по укреплению дружбы между членами клуба. Правила:

— Никакого оружия, никаких доспехов, никакой магии.

— Боец крикнул стоп, отключился или выдохся — бой окончен.

— Бои проходят один на один.

— Бой продолжается столько сколько надо.

— Если желает боец драться, он обязан принести что-то ценное для награды победителю.

— Только один бой за вечер.

— Если сражаются жеребец и кобыла, то победитель — он или она вправе выбрать: взять награду ценностью или натурой.

— Тот, кто впервые пришёл в клуб примет бой.

— Если вы считаете одно или все эти правила аморальными и неправильными — валите от сюда.

Я оторвался от свитка, и добавил:

— Сегодня, в честь открытия клуба, награды за счёт заведения.

Окутанные мерцанием, появились два ящика с горячительными напитками.

— Кто в деле — ставьте свою подпись прямо под моей. Остальных попрошу удалиться и не мешать нашей жаркой дружбе.

Подписались все. Я старался быть организатором и помогал новичкам подобрать партнёра. Каждый имел полное право отказаться от боя, но не в свой первый приход в клуб. Первые схватки были в стиле лучших барных потасовок, разве что без барной утвари, которая обычно пускалась в ход. Меня побаивались вызывать, но всё-таки это случилось — в круг вышла слегка взъерошенная молодая кобылка земнопони, её шкурка выделялась ярко-зелёным цветом с большим рыжим пятном на спине.

Я не стал уходить от боя и выступил в круг ей навстречу.

— Ударь меня посильней, — расслабленно заявил я.

— Что?

— Я хочу, чтобы ты меня изо всех сил ударила.

— Прямо в морду?

— Да.

Она смачным ударом заехала мне по челюсти, заставив отшатнуться от неё. Я засмеялся и сказал:

— Отлично!

Теперь я мог драться, ей следовало бы вырубить меня. Я знаю, это звучит глупо, но я не могу ударить кого-то просто так. Тем временем ей видно понравилось, и она решила повторить, замахнувшись и сделав ещё один выпад копытом. Я встречным движением — зеркальной копией движения противницы отклонил удар и её копыто, скользнув мне по шее, провалилось в пустоту.

В этот момент я, продолжая по инерции двигаться ей на встречу, резко повернулся к ней боком и врезался в её рёбра и животик, перехватывая её бьющее правое копыто своим левым копытом. Правое же копыто я направил ей за спину и намотал на него её хвост. Прошёл всего миг, и я также слажено завершил приём: подсев под неё я резко выпрямился, как бы поворачивая большой невидимый руль влево. Моё бедро вытолкнуло её таз вверх, а поворачивающее движение сместило центр тяжести, заставляя её как бы скатиться с меня.

С характерным неприятным шлепком её тело ударилось спиной о бетонное покрытие пола. Но несмотря на дезориентацию и удар от падения, кое-что она успела сделать, а именно пнуть меня ниже колена. Я упал на неё сверху и сразу сделал захват шеи, фиксируя оную в подмышке. Противница, протестуя против таких действий, короткими ударами заехала несколько раз мне по лицу. Но она уже проиграла, просто ещё не осознала этого. Я сжал её шею и резко ударил кобылку в нос. Затем подоткнув под моё тело правое копыто противницы, я толкнул согнутую конечность против сгиба, вызывая резкую боль в плече пони-соперницы. Вскрикнув она задёргалась и болезненно выдавила:

— Сдаюсь! Хватит.

Пятнистая была в хорошей форме, однако, ей не хватало боевой подготовки и опыта. Но даже при таких условиях она неплохо меня потрепала: разбила губу и повредила сустав на левой задней ноге. Я оттёр кровь с передних копыт и помог подняться проигравшей. Мне полагалась награда, и ей стала бутылочку креплёного сидра. Откупорив её, я отпил и предложил приложиться моей бывшей сопернице. Она не отказалась и села рядом со мной наблюдать бои оставшихся новичков.

Блондинка, так просившаяся в ученики, проиграла более опытному и сильному чёрному пегасу с двумя фиолетовыми полосами в розовато-оранжевой гриве. Он предпочел её в качестве приза и уволок "приз" в один из пустующих кабинетов. А чуть позже оттуда стали доноситься звуки хорошо проводящих время пегасов с восторженными всхлипами жарко благодарящей партнёра пегаски.

Фиолетовый пегас атаковал стремительно, но крупная подтянутая единорожка не уступала и, пользуясь рогом, как сдерживающим оружием не подпускала наскакивающего противника к своей красно-оранжевой шкурке. После серии финтов и неудачных атак пегас, наконец, решился на дерзкий приём — разогнался, делая вид, что нападает сверху, резко сменил траекторию полёта, и почти стелясь по земле, набросился на единорожку снизу. Но ему не повезло. Реакция не подвела долговязую — быстрым ударом копыта она вырубила пегаса и повалилась на него сбитая с ног. Поднявшись на ноги, она схватила нокаутированного соперника за хвост и поволокла в соседний с пегасами закуток. Да, друзья должны хорошенько узнать друг друга. Как и следовало ожидать исходя из мест, в которых я подбирал членов клуба закончилось всё хорошей пьянкой.

Под утро с похмельем, но крайне довольные пони разошлись кто куда, обещая прийти через три дня на новое собрание клуба.

Глава Вторая

В чистом небе над Кантерлотом не было ни единого облачка. Как и было запланировано ведь приближался праздник Летнего Солнцестояния. Дежурная погодная команда, всегда безупречно справлялась со своей задачей. Но похоже в этот раз всё будет не так гладко. Спитфайр, которой выпала честь курировать погодную команду в столице на кануне праздника, ругалась как последняя сапожница:

— Долбанный пердёж драконикуса. Какого мохнатого гуся, вы не можете убрать ЭТО сраное облако.

— Мы уже всё на нём попробовали, Мэм. Оно продолжает лететь на север...

— Сейчас я покажу вам, немощам, как это делается! — резко отрезала Спитфайр.

Она набрала скорость и ударила чёрное облачко, продолжающее лететь к городу. Однако её пегасьи способности не произвели никакого впечатления на наглого вторженца. Спитфайр с досады заскрипела зубами.

— Эй, помогите мне создать торнадо, если это облако не хочет по-хорошему будем по-плохому.

— Так точно, Капитан! — отозвались члены погодной бригады.

Закрутив воздушные потоки дружными усилиями команда отправила в сторону облачка нешуточный вихрь. Облачко прошло сквозь вихрь, как по ровному месту, а Спитфайр зарычала в бессильном гневе.

— До праздника всего один день. Какой позор, придётся просить помощи у этой выскочки Сансет Шиммер, — наконец перебесившись, заявила она.

Но ни Сансет Шиммер, ни Общество Одарённых Единорогов не смогли ничего сделать с облачком, заклинания либо проходили насквозь, либо вообще не давали никакого эффекта. Все усилия были бесполезны и пони сдались продолжая лишь наблюдать за облаком. Ситуация решилась к вечеру — оно врезалось в одну из башен Кантерлота и растаяло. Погодная команда вздохнула с облегчением — странное облако было как заноза в заднице.

— Девять месяцев спустя —

Через месяц с небольшим будет год как погиб Дио. Мы — те кого Дио сделал своей семьёй, сплотились вокруг общего горя, поддерживая друг дружку. Это было тяжёлое время для нас. Тяжелее всего для меня было просыпаться в пустой кровати и осознавать, что тот, кого так беззаветно любила, утрачен навсегда. Мне и раньше приходилось терять любимых, но никогда это не ранило так глубоко, как в этот раз. Рана на душе никак не хотела закрываться.

Он оставил Луне и Твайлайт свой дар — жеребяток. А я поклялась себе на могиле любимого, что никогда не брошу их и буду заботиться как о собственных. Луна, тоже тяжело переживающая общую потерю, недавно родила жеребёнка-кобылку — светло-синюю копию матери с золотистыми глазами. Жизнь никогда не стоит на месте — всё изменяется, идет своим чередом.

Что-то в глубине моей души говорило мне, что я уже никогда не буду такой же счастливой как прежде. Я нехотя пустила слезу, вспоминая прошлое. Из-за ностальгии, которая меня пробрала, мне захотелось снова увидеть его меч и медальон. Я поднялась на башню где раньше хранились Элементы Гармонии. Теперь это помещение было хранилищем моих воспоминаний о Дио: все вещи, которые когда-либо принадлежали ему или были у него, я поместила сюда.

Заклинанием отперев дверь, я проникла в небольшое, защищённое магией хранилище. Подошла к маленькому столику, на котором оставила серебряный медальон со словами по ободу: Не унижай, не забывай, не отдавай — то, что дорого любому. Под копытом хрустнуло стекло. На столике лежал открытый медальон и несколько осколков стекла. Кто мог сделать это, кто испортил памятную вещь, подаренную мне моим любимым? Гнев, охвативший меня быстро спал когда мою переднюю ногу обхватил маленький жеребёнок, до того тощий, что на него жалко было смотреть.

— Откуда ты взялся малыш? — спросила я.

Он не ответил, лишь продолжил жалостливо смотреть на меня и жаться к ноге. Я повела песочного малыша на кухню, ему не помешает подкрепиться. Интересно как он попал сюда в хранилище, мне уже месяцев шесть не приходилось его посещать. Бедный жеребёнок еле ковылял за мной.

На кухне никого не было, обед начнут готовить где-то через час. Я похватала из кладовки разной снеди и поставила на столик перед голодным жеребёнком. Отвернулась на несколько секунд поставить чайник на огонь, а когда повернулась обратно, еды на подносе не было, как и жеребенка. Я оглянулась вокруг — жеребёнка и след простыл.

— Эй, кроха, выходи. Я тебя не обижу. Где ты? — позвала я.

В ответ мне снова была лищь тишина. Тем временем чайник закипел и я решила прервать поиски непоседливого жеребенка. На середине чашки чая в кладовке что-то упало.

— Ага, попался! — воскликнула я заходя в кладовку.

Никогда не видела ничего подобного. Разве, что один раз, когда подруга Твайлайт — Пинки Пай проглотила в один присест гигантский торт. Запасы кладовки стремительно убывали, исчезая во рту подросшего и окрепшего молодого пони. Ни кто не смог бы так есть и не умереть от переедания и разрыва желудка, кроме упомянутой мной кобылки.

— Может не стоит так налегать на еду, тебе может стать плохо! — предупредила я.

Но его это не остановило, наоборот он ускорил неудержимый жор припасов. Мне оставалось только смотреть. Жеребёнок рос прямо на глазах, через несколько минут он стал крупнее меня. Неожиданно остановился и развернулся ко мне.

— Спасибо, Сладенькая, — обратился незнакомец ко мне таким знакомым, приятным голосом.

Я упала на круп и разинула рот. Этого просто не могло быть! Я не верю — это просто иллюзия! Я уже смирилась с потерей и если всё это обман я не перенесу этого! Это наверняка какой-то шутник, устроил тут, понимаете, розыгрыш, надсмехаясь над чужим горем!

---

Селестия плюхнулась на круп по её личику прошла настоящая буря эмоций. От удивления и страха до гнева и ярости. Видно она не подозревала, что я могу вернуться. Что ж пора развеять её сомненья. Трансформация тела заняла всего пару десятков секунд. Перед принцессой стоял на четвереньках голый мужчина — дерзкий и расчётливый с взглядом горящим. Медленно, расправив мощные плечи, я встал на ноги, как киборг из одного хорошего фильма.

— Дио, ты жив! Как, как это возможно!? Я сама хоронила тебя, пожалуйста ответь! Это ведь не иллюзия!? Правда!?

— Я настоящий. Позже я объясню тебе, как у меня вышло вернуться.

— Милый, я думала что потеряла тебя навсегда! — воскликнула Селли, бросаясь обнимать меня.

Она была тёплой и как всегда вкусно пахла, а её сердце колотилось как бешеное. Помимо передних копыт, которыми она обвила меня, вокруг меня сжались её крылья. Роняя горячие слёзы, она рыдала у меня на плече. А я шептал ей на ушко разные приятные слова, успокаивая раскисшую поняшу. Немного успокоившись, она отпустила меня и скромно улыбнулась, продолжая неотрывно смотреть на виновника своей нежданной радости.

— Напиши Твайлайт, пусть они с Дэши скорей приезжают к нам и наверно лучше не писать, что причина сбора это я, пусть это будет маленьким сюрпризом для них, а я пойду Луну обрадую. — улыбаясь в ответ, предложил я.

— Я только обрела тебя и боюсь снова потерять. Можно я пойду с тобой, а письмо позже напишу?

— Бояться горя — счастья не знать. Никуда я не денусь, как отправишь, приходи к нам, — успокоил я.

Недовольно бухтя, Селли пошла к себе, постоянно оглядываясь. Я же отправился в башню Луны. В спальне произошли небольшие изменения — теперь рядом с кроватью стояла колыбель с мирно спящим жеребёнком. Я забрался к Луне с сзади и принялся тискать чувствительные места на её брюшке. И конечно не забыл про ушки, покусывая и слегка оттягивая их. Луна как всегда заворочалась, пытаясь избавиться от пробуждающего внимания. Но я был настойчив, и переключился на стройную шелковистую шейку пони, нежно целуя и покусывая её.

Луна резко открыла глаза и подскочила на кровати. Широко распахнувшись, её глаза уставились на меня. Для такого опытного сноходца как Луна, не составило труда понять, что она не спит. Она завизжала, наверно думая, что сходит с ума. Жеребёнок проснулся и заплакал. Я подошел к колыбельке и взял молодую кобылку на руки. Поглаживая и шепча что-то ласковое, я быстро успокоил жеребёнка, затем вернул обратно в кроватку и положил ладонь на миниатюрный лобик. Малышка снова заснула, а Луна в это время неотрывно следила за мной, находясь в ступоре. Я подошёл к ней, и тихо сказал:

— Только не кричи. Я жив. Когда придут все наши я расскажу как это получилось.

— Я..я уже смирилась что ты умер. Первый месяц даже хотела… покончить с собой, но сестра отговорила. Ради жеребёнка… я осталась на этом свете. Мне…мне так тебя не хватало! — запинаясь сказала она.

Продолжая смотреть на меня, как на какое-то чудо, не веря в мою материальность, она потянулась и обхватила меня, прижимаясь к груди. Я гладил её по мягкой, воздушной гриве.

— Я понимаю, каким был эгоистом, оставляя тебя одну. Но нельзя было отдавать врагу твою сестру и рисковать ею в бою с ним. И теперь вспоминая наш бой, не жалею о своём решении. Я жертвовал собой, чтобы жили вы. Надеюсь, ты понимаешь это.

— Да, но мне было тяжело принять это.

— Селли уже знает, что я жив, скоро она придёт к нам. А чуть позже и все остальные члены нашего табуна.

— Обещай, что больше никогда не оставишь меня.

— Не могу обещать то, что не смогу выполнить, взамен могу обещать стараться почаще быть с тобой.

— Я не то имела в виду!

— Ладно, думаешь мне легко было умирать. Хотя да, легко. Но всё равно я это пустое обещание не дам, ты и так знаешь, что я действую исходя из некоторой логики общего блага нашего табуна. И не буду следовать обещанию, если оно будет противоречить ей.

— Дурак! Просто заткнись и возьми мою задницу!

— Тише, ребёнок спит. Подожди ещё немного, у нас будет вечность чтобы делать это.

— Обними меня покрепче, пожалуйста.

— Всё будет хорошо. Не грусти, — сказав, я выполнил её просьбу.

Мы молчали некоторое время крепче прижимаясь друг к другу. В дверцу балкона негромко постучали. Я посмотрел туда — за дверью стояла Селли и глазами умоляла впустить её. Луна магией сдвинула задвижку, впуская сестрёнку.

— Твайлайт скоро приедет, у неё подходит срок, но она пообещала поспешить, — отрапортовала солнечная аликорница, залазя к нам на кровать и обнимая меня сзади.

Моя рука скользнула по бедру Селли и, остановившись на половине движения, жамкнула подозрительно мягкую булку.

— Что это, Сладенькая? Моя рука не помнит таких рельефов, — поворачивая к ней голову, поинтересовался я

Селестия кашлянула и спрятала взгляд.

— Тортиками значит балуемся. Но ничего, ничего эту неприятность мы вмиг сгоним по моей особой программе, — едко добавил я.

— По какой такой программе? Это от стресса я стала больше кушать. Ты вернулся и теперь, вот увидишь, я вмиг похудею.

— Программа "Торт-Ложь". Отныне твоя жопка и ротик не только принадлежат мне, но и управляются мной. — сказал я и вколол в её попку новую партию моих клеток, взамен давно покинувших её организм.

— Ай! Дио, не надо, пожалуйста. Обещаю, похудею, только дай мне шанс.

— Все наркоманы так говорят. Но по моей программе ты быстро усвоишь: сахар — яд.

Селли тихонько заскулила с досады, а Луна хихикнула.

— Тебе давно пора сесть на диету сестрёнка. Вот помню я тысячу лет назад, завидовала твоей попке. Но с тех пор объект зависти сильно изменился и вызывает только жалость, — подколола сестру Луна.

— Ну хорошо, хорошо Милый, ты ведь можешь просто сделать меня худее, если я правильно помню твои способности.

— Так не интересно, Сладенькая, ведь тогда ты не получишь ценный урок. И снова растолстеешь, — с как можно более серьезным лицом сказал я.

— Я вас ненавижу. И всё это из-за невинной любви к тортикам. Делайте со мной что хотите.

Я повернул мордашку Селли к себе и нежно поцеловал её в губы. Луня лизала мою щёку, требуя внимания и к своим губкам. Я вылизывал их ротики, поочерёдно погружая в них язычок. Тяжело дыша, мы втроём повалились на кровать. Поняши хотели большего, но я знал, что должен дождаться всех и сдерживал их пыл.

Вдруг у рога Селли материализовалось письмо. Она открыла его и декларировала — Твайлайт прибыла. Селли ушла встречать гостей, а мы договорились с ней встретиться в её спальне и, не мешкая, перебрались туда. После чего мы с Луней продолжили ласкаться, ожидая прихода табуна. Я услышал шаги, приближающиеся к двери, встал и распахнул дверь прямо перед изумлённой Твайлайт Спаркл.

Увидев меня, она стала заваливаться на бок, но Селестия была на чеку и поддержала её магическим полем. Я опустился на колени перед Твайли и обнял её. Она изменилась и дело не только в отчётливом животике. У Твай появились крылья. Она стала аликорном.

— А где Дэши? — спросил я.

— Она недавно улетела в Кристальную Империю, сказала что хочет попутешествовать, развеяться, — ответила не до конца пришедшая в себя Твайлайт.

— Ладно значит она позже узнает, — сказал я, усаживая принцесс на кровать.

— Вы наверняка хотите узнать, как я выжил. Вы ведь похоронили и оплакивали меня. Что ж, не буду тянуть. Я умер там. Убил мага, а он напоследок взорвался и выжег всё вокруг. Но на самом деле такие как мы с ним не умирают до конца. Его эфирная тень до сих пор, привязанная к древней темнице, торчит там, где я его убил. Я знаю, что через некоторое время эфирная сущность рассеется. Такая же судьба ждала и меня, плохо помню себя в виде эфира, наверно я был похож на тучку — пегасы пытались меня пинать. Я был как будто заторможен весь мир двигался и мельтешил вокруг меня гораздо быстрее обычного. Тогда мне и пришла на ум идея вырастить новое тело. Я поплыл к моим ближайшим консервированным клеткам, по идее это должны были быть клетки во флакончике у Твайли. Но похоже ты все их израсходовала? — последний вопрос я озвучил глядя на Твайлайт.

— Да, я изучала их и все потратила на попытки воскресить тебя. У меня ничего не вышло. Прости, что так бездарно потратила твой подарок, — грустно глядя на меня, ответила она.

— Ничего, я тебе ещё подарю, если хочешь, даже подробней проконсультирую на счёт их свойств и возможностей, только попозже. Я достиг клеток в медальоне Селестии. Эфирное тело слилось с ними и запустило реакцию деления. По началу запаса их энергии хватало для роста организма. Когда стало туго я синтезировал кристаллы поглотители магии. И питался драгоценными камнями. Но так как рассеянная магия очень медленно накапливалась кристаллами, мой рост занял очень много времени. Дальше меня нашла Селли. Тебе слово, Сладенькая.

Она рассказала без подробностей события после нашей встречи в хранилище.

— А теперь я не прочь услышать захватывающую историю о том, как у Твайлайт выросли крылья. И что это за золотой треугольник висит рядом с медальоном у тебя на шее.

— Спустя пару часов —

— У меня только один вопрос. Кому идти бить морду первым Дискорду или Тиреку? — суровым тоном спросил я.

— Воу, воу полегче: Тирек своё получил, а Дискорд приобщился к дружбе и я уверена больше не будет безобразничать, — ответила Твайлайт.

— Этот рогатый чёрт оставил тебя бездомной. Всё, иду взрывать Тартар к ебеням, — полыхая гневом заявил я.

— Всё нормально, магия Древа Гармонии подарила мне красивый дворец, — продолжала увещевания Твай.

— Тогда Дискорду, я уверен его морда хорошо подружится с моим кулаком, даже зубов ему отвалит в подарок. Как вы его так просто простили. Я бы месяцами в каземате порол этого ублюдка, пока живительная магия дружбы не отпечаталась бы у него на шкуре.

— Дио, хватит говорить такие отвратительные вещи. Он стал гораздо лучше себя вести. Дружба изменила его в лучшую сторону. Не трогай его, хорошо? — говоря, Твайлайт выглядела очень озабоченной.

— Хорошо не буду, его будет трогать стальной лом. Уж он-то заставит окаянного червя заплатить за всю вашу боль.

— Милый, гораздо больше боли нам принесла твоя смерть, — спокойным голосом возразила Селестия.

Я вздохнул и успокоился.

— Хорошо я не сделаю ему ни чего за былые грехи. Но если он учинит что-то, что мне не понравится, я разуплотню этого вашего духа хаоса, — серьёзно сказал я.

Селестия глубоко вздохнула, а Твайлайт наклонила голову и прикрыла глаза копытом.

— Так, Селля, куда ты дела всю мою одежду? — миролюбивым тоном спросил я.

— Она в хранилище, слуги позже принесут её, но подумай, кто ты без неё? — вставая с кровати, спросила Селли.

— Созданье тьмы, воин, ксенофил, полиморф.

Луна долго молчавшая наконец высказалась:

— Любимый, не глупи, сестра намекает, что ты ещё и бог секса.

— Вы не ведаете что творите, я еле сдерживаюсь, боюсь потерять контроль над собой и сделать с вами то, о чём потом буду долго жалеть.

— Это ты не ведаешь что творишь, машешь тут этим своим… дразнишь трёх крайне неудовлетворённых кобылок, пока не трахнешь нас на отличненько мы тебя не отпустим! — заявила Луна.

— Да! — поддержала сестру Селестия.

— Прости Любимый. Я присоединяюсь, — говоря, Твайли отвела взгляд.

— Ну, тогда я за себя не отвечаю.

Зло вселилось в моего верного друга, наполняя и увеличивая его в разы. Зловеще обведя взглядом на всю троицу аликорнов, я сделал очень быстрый рывок к ним и оказался нос к носу с Селестией. Она и ахнуть не успела — я дерзко ворвался языком к ней в рот, наполняя его, сами знаете, чем и зачем. Затем я грубо схватил и кинул её на кровать.

Луна похоже немного испугалась, моих резких движений и попыталась отползти подальше от меня. Я схватил её за хвост, подтянул к себе и повторил операцию. Твай забилась в угол кровати и опасливо поглядывала на меня. Но её я оставил на закуску. Обе сестрёнки беззащитные лежали на спинках, пытаясь прикрыться копытами. Я раздвинул задние ноги Селли, её красивая писька текла, как бойкий родничок между двух холмов. Все эти разговоры вызвали у меня адскую жажду. Раздвинув пальцами внешние половые губки, я припал к источнику и, удлинив язык, ворвался в источающую ароматный запах дырочку. Селли мило засопела и заёрзала.

Про Луну я тоже не забывал и обрабатывал её пальцами левой руки. Мой язык ещё удлинился и стал упираться в шейку матки. Я нащупал кончиком языка выемку, продолжая стимулировать стенки гостеприимного мешочка наслаждений. Мои активные движения языком толкнули солнечную аликорницу к обрыву. Но это была только разведка, я сильно подался вперёд, язык вдавил слабую точку, и она поддалась, расступаясь перед ним — мешочек порвался. Селестия тихонько постанывала и извивалась под моим языком. Я ворвался языком в её матку и уж тут устроил ей Перл Харбор. Это вытолкнуло аликорницу в пучину приятных ощущений, она стонала в голос, мощно сокращая мышцы влагалища и заполняя мой рот своим ароматным соком.

Я вытащил язык из Селли, и вогнал в Луню. Она пискнула, язык раздвинул стенки хорошо подготовленной пещерки и снова упёрся. Матка Луны поддалась легче, и я вылизал бывшее вместилище жеребёнка. Луня просто мило сопела, когда мой язык долбил её, имитируя движения члена. Я довёл её до полного исступления, синяя поняшка забилась, стоная и судорожно сжимая мой язык своей дырочкой. Пикантные нотки её выделений сложились с прекрасными жаждоутоляющими качествами Селестиного нектара.

Я взял Селестию за рог и направил мою колбаску ей в ротик. Затем я лёг на спину и, продолжая насаживать ротик Селли на член, сказал:

— Твайлайт, тащи свою киску сюда.

Она послушно подползла ко мне. Я перекинул одну из задних ног кобылки через голову и стал тянуть её бёдра вниз, принуждая сесть мне на лицо. Её цветочек истекал нектаром — то зрелище, которое я показал ей на сёстрах, нехило возбудило её. Я отпустил рог Селли и она с не меньшим рвением продолжила сосать продукт высокой генной инженерии.

Кончик моего языка ткнулся в створки шейки матки и, ввинчиваясь, продолжил движение. Кончик коснулся плода, нежно скользнул по нему и вытянулся обратно, вновь заделывая отверстие шейки матки пробкой из слизи, дабы не начались преждевременные роды. Активные оральные ласки заставили чрево Твайайт непроизвольно стискивать мой язык, снова и снова с выделением огромного количества смазки и соков. Твайли мило попискивала, пытаясь отстраниться от моего рта. Ротик Селли в это же время, жадно заглотил мясной банан, а её я язычок игрался с яичками, при этом она не переставала глотательными движениями стимулировать член. Да в этом деле Селестия была мастером! Наконец, она достигла своей цели. Пришлось вознаградить трудолюбивый ротик поняшки полулитром питательного питьевого йогурта с банановым вкусом.

Передохнув полминутки, я выбрался из-под Твай, и знаками попросил поняш принять следующее положение — Твайли в центре стоит задом ко мне, слегка выпятив его. Луна и Селестия по краям на спинах с раздвинутыми задними ногами. У всех троих возбуждённо торчали крылья. Мои руки слегка удлинились, пальцы приобрели форму лепестков какого-то фантастического растения. А из ладоней выросли длинные цилиндрические отростки в виде конских пенисов с выпуклыми округлыми наростами на них. Селли и Луня наблюдавшие за этими метаморфозами, нетерпеливо заёрзали, нервозно теребя вымечки и набухшие клиторы. Я придвинулся ближе, начав мягко потирать "тычинками" диковинных цветов влажные мягкие "пестики" кобылок. На моём обычном органе тоже появились округлые бугорки.

Твай, сгорая от нетерпения, напряжённым движением откинула в сторону хвостик, давая полный доступ к заветной фиалке. Я ещё самую малость подразнил поняшек и приступил к опылению. Тупые головки отростков на руках никак не хотели протискиваться в цветочки сестёр. С Твайли всё прошло более гладко — коническая форма моего старого доброго "шмеля опылителя" сопутствовала успеху. Твайли дрожа и тихонько постанывая, приняла бугристого шмеля своей маленькой фиалкой. Бедный цветочек безжалостно растягивался гигантским опылителем. Наконец резким движением я загнал по самые лепестки оба отростка в Луню и Селлю, вызвав бурю стонов и повизгиваний.

Медленно совершая поступательные движения, я начал великое удовлетворение принцесс. Мокрые звуки вперемешку с тихими постанываниями и писком наполнили спальню. Я позволил себе немного ускориться и заставил округлые наросты на инструментах наслаждения вращаться по поверхности поперёк движению. Тела аликорниц податливо хлюпали, принимая машины опыления почти полностью.

Но мне этого было мало. Я подключился к их нервным системам и, отправляя сигналы в их мозги, добился синхронности подступающего к нам оргазма. Перед финишной для нас четверых чертой я ускорился, вздувая и удлиняя моих пупырчатых тружеников, одновременно увеличивая число оборотов зубчиков любовных пил.

Феерия эмоций! Буйство звуков! Потоки любовных жидкостей! Всё смешалось на этом карнавале похоти и желания. Наши чувства выплеснулись через край от мощи реакций в наших мозгах вызванных необузданным сексом. Я был трижды контужен разорвавшимися у меня в мозгу бомбами неземного блаженства. От бури чувств перед глазами всё померкло. Я чувствовал их. Они испытывали похожее состояние, если не лучше.

На секунду мне захотелось прилечь, и я упал навзничь. От сладких грёз наяву меня пробудило неприятное ощущение беспокойства. Я открыл глаза и взглянул на принцесс. Луна и Селестия ещё не пришли в себя, а у Твайлайт отошли воды.

Чёрт! Ну, похоже, я перестарался. Твай на днях должна была родить, но похоже все эти постельные приключения спровоцировали роды на денёк-другой раньше положенного времени. Я вернул рукам прежний вид, подобрался к Твайли и перевернул её на спину, она ещё не до конца пришла в себя — тихо стонала от схваток.

Признаюсь честно, я испугался, несмотря на мои знания и способности, испугался, так что руки дрожали. Даже перед своей смертью мне не было так страшно как сейчас. Я дотронулся до её плеча и разбудил легким сигналом по цепочке нейронов к мозгу. У неё от боли слёзы навернулись на глаза, но я не стал давать ей обезболивающих веществ — они могли повредить жеребёнку, если не убить его.

— Милая, всё хорошо, у тебя роды. Не бойся я с тобой, я рядом. Мы ведь справимся?! — полуутвердительно сказал я.

— Дда. С тобой у меня всё получится. Пожалуйста я… я забыла всё, что читала про роды уййй… помоги мне Любимый.

— Дыши глубоко выдыхай медленно. Посмотри на меня. Когда подойдёт следующий приступ схваток — тужься. Я помогу жеребёнку выйти.

— Хорошо, — с болью в голосе произнесла Твайлайт.

Ещё один приступ не заставил себя долго ждать. Я раздвинул задние копыта Твайли пошире. Головка ребёночка уже показалась.

— О богиня. Я этого не выдержу! — подавлено воскликнула Твайли.

— Держись, ещё немного, головка уже показалась. Продолжай выталкивать его.

При следующей схватке головка жеребёнка вылезла на половину, и я аккуратно вытянул его наружу. Детский крик раздался под сводами спальни. Я облегченно вздохнул. Но как оказалось рано. У Твайли снова начались схватки. Я положил новорожденного жеребёнка рядом. Второй жеребёночек был уже на подходе и рвался из утробы матери. Он вышел гораздо легче первого и издал свой победный крик.

Теперь всё было легко. Я перерезал пуповины и заживил пупки моих дочек-единорожек. Они ещё плакали, но постепенно успокаивались. Подняв их на руки, я подполз к голове Твайлайт, она подхватила первую дочку и счастливо улыбаясь, смотрела то на неё, то на меня, то на её сестру-близнеца, которую я держал на руках. Я поцеловал Твайли, вливая в неё восстанавливающую смесь из моих клеток.

Селестия и Луна зашевелились, начали приходить в себя и совершенно неожиданно обнаружили двух младенцев рядом с собой. А их родители улыбались сёстрам-принцессам, прижимая к себе пополнение табуна.

— Как назовём наших сиреневых красавиц? — нежно поинтересовался я у Твай.

— Я думала об этом: если бы родился мальчик, я назвала бы его Старсвирл. А вот если девочка… мне ничего подходящего на ум не пришло. Разве что Хоуп Спаркл и Брайт Спаркл.

— Давай лучше назовём их Стрим Спаркл и Дабл Спаркл, — предложил я.

— Ты серьёзно? Звучит конечно хорошо, но… ДИО я не настолько глупа, чтобы не увидеть скрытый смысл, — возмутилась Твайли.

— Я знаю, Милая, но признай со смыслом даже лучше. Особенно если их имена не предопределяют их судьбу, — с абсолютно серьёзным лицом сказал я.

— Тебя даже могила не исправила! Окей. Назовём их, как ты хочешь, всё равно мой вариант хуже.— надув губки, пробубнила Твай.

— Они такие милые! — растрогано, сказала Селли.

— Такие же лапочки, как наша дочка, — нежно пропела мне на ушко Луна, обнимая меня сзади.

— Я назвала её Эклипси или просто Клипси, — продолжила свою песенку Луна.

— Хорошее имя. Селли не против? А то и обидеться может гордячка, — подтрунивающим голоском произнёс я.

— Я не против. Тем более имя красивое, — спокойно ответила Селли.

Глава Третья

Большая кровать в покоях Луны приютила меня и принцесс, а три колыбельки рядом с ней — наших деток. Постель Селестии после учинённого на ней действа нуждалась в серьёзной чистке, потому нам и пришлось перебраться на ночь сюда.

Твайли выглядела так, будто сегодня у неё наступил самый счастливый день в жизни. Конечно же, это было так, ведь оказалось, что её любимый жив и вернулся; и дочки родились здоровыми и красивыми. Сейчас всё было просто прекрасно. И лишь ближе к вечеру я вспомнил, что забыл об ещё одном члене нашего табуна. Тревоги и ураган эмоций оттеснили воспоминания о ней. Но постепенно мои мысли обратились к Рэйнбоу Дэш. Раздумья заставили меня беспокоиться о ней. Ещё бы, ведь она была ещё той сорвиголовой. Эти переживания не давали мне спокойно наслаждаться счастьем.

— Чтоб её вендиго драли, какого лысого она намылилась в Кристальную Империю? — не выдержал я и озвучил мысли.

— Переживаешь? — спросила Селли.

— Ещё бы! Я за вас всех переживаю, особенно за твой круп.

— Дио! Хватит, я помню, — обижено надулась солнцепопая.

— Твайлайт, где ты собираешься жить теперь, когда наш добрый папочка с нами? — спросила Луна.

— Я ещё не думала об этом. Всё вышло так неожиданно. Но в любом случае в замке дружбы достаточно места и… — начала немного смутившаяся экс-единорожка.

— Твайлайт, твои старые покои свободны, можешь поселиться там, а к друзьям приезжать в гости или наоборот, пока жеребята не подрастут, — предложила Селестия.

— Да, пожалуй, это лучший выход, чтобы Дио не пришлось разрываться между нами, — заключила Твайлайт.

— Любимый, а свадьба у нас будет? — невинно спросила Луна, и три пары глаз зажглись подозрительным блеском.

— Эээ… какая ещё свадьба? Вы имеете в виду скучнейшую помпезную церемонию, с клятвенными обещаниями в любви и верности при большом количестве свидетелей? — наивным и одновременно недовольным тоном уточнил я.

Кобылки энергично закивали.

— Свадьба самое важное событие в жизни любой кобылки, — заявила Селестия.

— По мне свадьба больше похожа на получение общественного признания и одобрения. А да, я ещё не высказывался при вас по этому поводу. Мне насрать на общественное одобрение и мораль. Я не признаю общественный контроль и считаю, что каждый должен жить как он хочет, а не как нужно обществу. Живи и дай жить другим! — горячо высказался я.

Похоже, моя тирада произвела очень сильное впечатление на моих кобылок. Молча они переваривали услышанное. Пока, наконец, Твайли не решилась нарушить тишину.

— Если тебе так не нравятся свадьбы я не стану настаивать на нашей с тобой церемонии, мне достаточно чтобы ты был рядом и любил меня хоть чуть-чуть, — мягким любящим голосом произнесла она.

— В моём мире свадьба это начало проекта по созданию ячейки общества — семьи. Раньше свадьба по любви была крайне редким явлением, семьи создавались по расчёту. Что собственно было правильно и выгодно для общества, семья, построенная на крепком основании материализма и практичности, выигрывает по сравнению с семьями, построенными на ветряных и проходящих чувствах. Это подтверждается статистикой разводов и несчастливых семей, где муж мечтает, о счастье и гармонии, а натыкается на стену упрёков и скандалов, зажравшейся жёнушки или наоборот жена старается как может и не требует от супруга многого, а тот ходит налево и вообще игнорирует свою бывшую любовь. Я понимаю, что теперь я не там и здесь всё иначе, но не могу ничего с собой поделать. Простите меня. Сама идея свадьбы вызывает у меня отторжение.

Поняши молча, прижались ко мне и обвили своими копытами и крыльями со всех сторон.

— Я вас всех очень люблю и буду заботиться о каждой из вас больше чем о себе. И именно поэтому я вынужден вас покинуть, — неожиданно заявил я.

— Пожалуйста, не уходи! — протестующе воскликнула Селестия.

— Не надо! — жмурясь, умоляла Твайлайт.

— Мы же только воссоединились! — расстроено, чуть не плача сказала Луна.

— Я ненадолго, глупышки, только верну Дэши и вернусь.

— Твои отлучки почти всегда имеют свойство затягиваться, — тихим голосом с нотками недовольства отозвалась Селестия.

Поняши и не думали меня отпускать, продолжая проводить приёмы чувственных ласк на моём теле. Я сам был бы не против продолжительного купания в нежных понячьих телах, но я хозяин своего слова. И зуд беспокойства, хоть и беспочвенного — усиливался.

— Я должен найти её. Она — часть нас, — твёрдо сказал я и начал вставать.

Стоны недовольства и протестующие звуки всех трёх принцесс были мне ответом. Пытаясь удержать, они очень неохотно выпускали меня из крепких любовных объятий. Выбравшись из уютного понячьего гнёздышка, я не стал собирать никаких вещей. Просто трансформировался в песочного пегаса и попросил:

— Луня, Любимая, мне нужно немного денег в дорогу, подсобишь?

Описав глазами круг и вздохнув, она выудила из ящика одного из комодов бархатный мешочек со шнурком и повесила его мне на шею.

— Спасибо, Киска. Не грустите, как изловлю радужную хвастунью, приволоку её сюда и мы вместе попробуем радугу на вкус, — с весёлым оптимизмом сказал я, распахнул окно и выпрыгнул наружу.

Отличительной особенностью пегасьих крыльев от тех, которыми я пользовался раньше, являлась их компактность, вследствие этого махать ими нужно было чаще. Я набрал хорошую скорость и направился на север страны к далёким снежным горам. Кристальная Империя отгорожена от Эквестрии Кристальными Горами, основные способы попасть туда: железная дорога через относительно безопасный перевал или по воздуху. Перед горами шёл фронт облаков, скрывающий от меня вершины. Подлетая к нему, я влетел в поток сильного ветра поднимающегося от предгорий. Выше было очень холодно, но, по крайней мере, не сносило потоком встречного ветра.

Над горным хребтом ветер снова усилился. Но ветер и холод ничто перед волей. Я прорвался в ледяной край, начало весны Эквестрии ни как не отражалась на этих снежных равнинах, что предстали передо мной во всей красе. Осталось пересечь небольшой отрезок равнины и между отрогов Кристальных Гор меня ждет место, куда, по словам Твайлайт направилась честолюбивая пегасочка.

Магическое мерцание над облаками впереди притягивало взгляд, как новогодний фейерверк. Снежные шапки гор расступились — крупный город-империя с планировкой как у Изенгарда сверкал и переливался магической аурой, защищавшей империю от холода и снега.

Документов при пересечении границы империи у меня никто не спросил. По сути, эта империя была сателлитом Эквестрии, хотя и имела широкую автономию. Из-за размеров города поиски могли затянуться, поэтому я принялся осуществлять самую логичную стратегию поиска — ходить по гостиницам, постоялым дворам и закусочным спрашивая всех встречных-поперечных "А не видели ли вы радужногривую пегаску недавно?". Это заняло много времени и к концу дня в двадцать седьмом заведении — небольшом баре, мне улыбнулась удача.

— Радужногривая пегаска говоришь? Да встречал такую: у неё ещё шерсть голубая и она не кристальная пони!

— Когда?

— Не ранее как вчера, пожаловала такая пропустить стаканчик креплёного сидра.

— Она ничего не говорила про то куда хочет направиться и где её можно найти?

— Хм… дайте припомнить…, да она что-то упоминала про путешествие к Ледяному Зубу.

Самоубийственная затея я вам скажу, — отвечал мне усатый кристальный бармен бежево-синего оттенка.

— Где находится этот Ледяной Зуб?

— О вспомнил. Она ещё хвасталась, что будет первой не кристальной пони побывавшей там. Находится эта гора дальше на севере: через равнину, будет ещё один горный хребет, у нас его называют Безымянные Горы. А как раньше называли, никто уж не помнит. Обычно мы туда не суемся, там очень холодно, поверьте. А за горами есть отрог, соединяющийся с этим чудом. Говорят, то место наполнено древней магией и скрывает кучу секретов. Но смельчаков отправиться туда не много, а возвращается и того меньше.

— С ней ещё кто-нибудь был?

— Нет, она была одна.

— Спасибо, если ваша информация мне пригодится, я обязательно отблагодарю вас.

— Не стоит, право. Вы ведь не с проста меня о ней спрашивали. Я так понял, что кобылке не хватает крепкого мужского стержня, вот и носит её по всяким опасным приключениям.

— Будет ей "стержень", если найду её, — попрощавшись с барменом, я покинул заведение.

Я сорвался и полетел на север. За границей действия ауры города свирепствовал снежный буран. Лишь бы было не слишком поздно, хотя если она подверглась шоковой заморозке, возможно, я смогу оживить и вылечить её, единственно, что найти тогда не смогу. Пони хорошо переносили относительно небольшой холод, а пегасы вообще были морозостойкими ребятами, минус пятнадцать по Цельсию держали на ура. Но вот минус тридцать со штормовым ветром. Это для моей пегасьей шкурки был уже перебор. Пришлось оперативно изменить шкуру, сделав из себя летающего пони-тюленя.

Горы приближались, сквозь секущие хлопья снега и вырвиглазный ветер виднелись эти каменные громадины, протянувшиеся с востока на северо-запад. Я подлетал к горам, но чем ближе я был к ним, тем жёстче меня сносило ветром. В практически полной темноте и снежной завесе обычное зрение неспособно было что-либо различать. Но мы, то с вами знаем, что обычным пользуются обычные.

Биологический тепловизор, настроенный на сканирование обширных пространств, уже работал на полную. Чувствительнейшее обоняние способное учуять пердение мыши в норе в шестидесяти метрах от меня или в трёхстах метрах при благоприятном ветре. И нововведение: щупальце тьмы — магический щуп, одна из фишек тёмного мага, что я успел копировать. Можно направить в любую точку пространства в некотором не очень большом (около полутораста метров) радиусе от исполнителя приёма и доподлинно узнать форму и из чего состоит изучаемый объект или небольшая область. Так же становятся известными его свойства, если объект живой можно забраться к нему в голову, приблизительно узнать, о чём он думает в данный момент и пообщаться с ним на расстоянии. О да, фокусы магии тьмы давались мне относительно легко. Не зря же я использовал формулу взрыва мёртвой плоти всего через несколько минут после того, как узнал о её существовании.

Ближе к горам ветер ещё усилился, нормально держаться в воздухе больше не получалось. Меня постоянно сваливало в штопор или на крыло, даже усиленная работа крыльев не выручала. Борясь с ветром, я смещался вдоль горной цепи, осматривая окрестности. Кругом как говорится ледяная синева, без намёков на какие либо более тёплые цвета.

Я начал осознавать, что долго в таком ритме не выдержу. Слишком много сил уходило на борьбу с ветром. На секунду мне показалалось, что я видел крохотную зелёную точку, но лишь на секунду. Крохотный пиксель исчез и сколько бы я не вглядывался в очертания гранитных стен и уступов, так ничего и не удалось разглядеть. Но что-то же я видел. Я решил ухватиться за ниточку и полетел в сторону, где мне как мне казалась, мелькнула точка.

Я рвался к скалам, преодолевая мощное сопротивление воздуха. Постоянно сбиваясь с курса дикими потоками небесного гнева. Перед самой скальной стеной ветер стал просто невероятно сильным. Я не справился, меня швырнуло прямо на скалы. Мне повезло и меня не протащило по скале, растирая в кровавый порошок. Я влетел в небольшую расщелину, шмякнулся о скалу и как мог, закрепился в ней. Ветер бесновался за пределами моего маленького убежища, и вы лазить обратно во власть стихии совсем не хотелось.

Я вызвал щупальце тьмы и стал шарить по округе, пытаясь найти хотя бы следы любимой пегаски. Но всё было тщетно: вокруг никого не было и никаких следов пребывания живых существ. Но что-то же где-то тут было? Я выпрыгнул из расщелины. И оседлав дикий поток воздуха, пролетел вдоль скалы около полукилометра "ощупывая" все плоские горизонтальные поверхности. Ветер опять тряхнул меня и протащил по узкому ледяному карнизу. За ним дальше был перевал, хотя, скорее всего это была просто впадина, заметённая огромным количеством снега. Я плюхнулся в снег. Насилу выкопался из рыхлых зыбучих снегов. И мой щуп наткнулся на это. Оно было совсем недалеко — в соседней впадине за отвесной скалой.

Я снова оседлал бурю, меня бросило потоком прямо на упомянутую ранее скалу. Но я не растерялся, используя крылья для равновесия и для увеличения площади тела, я побежал по скале как какой-нибудь Принц Персии, вдавливаемый в неё ураганным потоком воздуха.

Скала резко кончилась, и впадина в тело горы за ней, приняла меня с распростёртыми гранитными объятьями. Ветер снова впечатал меня в скалу, но на этот раз я был на месте. Небольшой сугробик, что привлёк меня, не прекращал расти ни на секунду. Я раскопал его и нашёл настоящее сокровище — пегаску с редкой радужной гривой.

Она покрылась коркой льда и уже практически не дышала, оба крыла были повреждены, а по спине от гривы до крупа тянулись глубокие ссадины. Но ничего такого, с чем я не справился бы. А не справился бы я только с одним — со смертью.

Небольшое углубление в скале показалось мне гораздо уютней глыбы, под которой устроилась окоченевшая пегаска. Дохнув драконьим огнём, я разогрел камни углубления, весь снег тут же испарился плотными горячими клубами пара. Я вернул себе облик модифицированного человека и перенёс пегаску с парой сумок в получившуюся баньку. Одеялко в которое она куталась, спасаясь от мороза, намертво примёрзло к её шёрстке. Но моментально отвалилось мокрой тряпкой, попав в углубление. Я лёг на спину и положил пегаску на себя, накрыв влажным одеялом. Затем втопил. Нет не то, о чём вы подумали, а настоящий жар. Моё тело стало очень горячим — под шестьдесят градусов.

Обычный человек умирает при температуре тела в сорок два градуса, но изменяя строение и материалы плоти, этот параметр легко сдвигается и на большую величину. Мои руки покрылись особой субстанцией: живительные клетки сопровождаемые веществом-проводником позволяющим походить защитные покровы организмов. И всё это для пегасочки. Нежно втирая в её шкурку спасительный эликсир, я грел её как сковородка яишенку.

Обмороженная пони постепенно приходила в норму. Пришлось сбавить температуру тела до сорока градусов. От тепла и постоянного движения воздуха одеялко совсем высохло, а выемка обеспечивала хоть и не очень надежную, но всё же, защиту от ветра. Ночь была в самом разгаре. Пони отогрелась, и её анабиоз перешёл в нормальный сон. А я задремал только под утро, всю ночь, следя за состоянием Дэши.

---

Меня разбудили движения просыпающейся пони. Ощупывая меня, она открыла глазки. И снова закрыла, обнимая и ластясь ко мне.

— Не думала, что после смерти будет так хорошо! И вот мы снова вместе, всего-то надо было замёрзнуть.

— Дэши я живой.

— Конечно живой. Хех! Как и я.

— Думаешь легко тебя было искать по всей Кристальной Империи, а затем лететь ночью в разгар бури, которая всё ещё продолжается, если ты прислушаешься, и самое трудное найти среди всех сугробов тот, в котором дрыхнет наивная пегаска.

— Дио… но…, но… ты же умер. Мы тебя хоронили!

— Плохо хоронили, я восстал, — ответил я и пересказал историю моего возрождения.

— И ты, сразу полетел искать меня? Я ужасная пони! Не подумала о друзьях и ввязалась в это дурацкое приключение, я не заслуживаю тебя, — на глаза пони навернулись слезы, которые она поспешила смахнуть.

— У тебя сейчас этот период, гормоны играют, воспоминания покоя не дают, и ты решила отвлечься. Я ведь прав?

— Да.

— Мы так мало просто были вместе и разговаривали, не считая постельных разговоров. Например: не кажется ли тебе, что ты влюбилась в незнакомца? Расскажи, каким ты меня видишь. Только правду!

— Ну... Ты классный! Всегда держишь своё слово, по рассказам принцесс ты самый настоящий герой и умеешь превращаться в разные крутые формы. Твай я старалась не спрашивать о тебе. Она как вспомнит, начинает слёзы лить. Но ты мне чем-то напоминаешь моего папку.

— Он тоже драл тебя в попку? — шутливо сказал я.

— Ха-ха, очень смешно.— сказала Деши c сарказмом и скривила мордашку.

— Тогда чем?

— Не знаю, мне это трудно описать, — произнесла она крайне серьёзным тоном.

— Тогда думаю, мне стоит рассказать о себе. Я жил обычной жизнью, но это недостойное существование было прервано некой силой или стихией, маг называл эту силу Вечной Тьмой. Я некоторое время был заперт в чёрном ничто. Затем меня отпустили прямо в этот мир, предварительно покопавшись во мне и подкрутив чего-то. И здесь я стал тем, кого ты видишь перед собой. Можешь задавать вопросы, если они у тебя есть.

— Очень похоже на папку, у него не выходит рассказывать истории, то-то ты мне таким знакомым казался. А как ты выглядел там, у себя на родине?

— Также как и сейчас, только чуток менее подкаченный был, и, разумеется, без регенерации и трансформаций, в остальном всё также.

— А ты не скучаешь по своей прежней жизни, не хочешь вернуться к семье и друзьям?

— Нет, не хочу. Людскими сердцами правит ксенофобия. Истинного теперешнего меня не примет никто, ну или очень, очень мало кто. А жить под личиной для бесконечно долго живущего существа хоть и удобно, но грустно и одиноко.

— Ты рассказал о себе, но я ничего тебе о себе не рассказывала, значит, ты тоже обо мне ничего не знаешь.

— Э, нет, вообще-то я почти всё о тебе знаю, я умею читать память. Например, на выступлении вондерболтов два года назад, никто не заметил, как ты мастурбировала на трибуне полной пони, представляя себе разные пикантные ситуации со своими кумирами.

— Ничего себе. То есть ты можешь залазить в головы к пони? — удивлённо просила она.

— Да, только я не могу видеть всё, так как видела это ты, только представлять, как будто бы прочитал текст.

— Круто!

— А то. Хочешь, поделюсь с тобой некоторыми своими воспоминаниями?

— Ты и это можешь? Да, давай.

Я положил руку на лоб пони. Подключился к её зрительной коре и стал вспоминать: детство, приятные моменты прошлой жизни, разные забавные случаи и просто исторические события моей жизни, транслируя воспоминания прямо ей в мозг, так что она видела и ощущала тоже, что и я.

Я прервал трансляцию, пока хватит. Показано было далеко не всё, но я постарался показывать не только хорошие моменты, чтобы впечатление сложилось более реалистичное, а не идеалистичное которое, могло бы в будущем разрушить наши отношения.

— Ну как? — спросил я, убирая руку со лба пони.

— Знаешь, ты добровольно раскрылся передо мной и многое показал. Ты заслуживаешь большего. А я чувствую, что не в силах дать тебе чего-то большего, чем мои чувства. Я никогда не брошу тебя, — расчувствовавшаяся пони, нежно поцеловала меня.

Я прервал нашу оральную близость. И начал ласкать крылья и чувствительные места на спинке Рэйнбоу, постепенно спускаясь к кьютимаркам.

— Мне ещё холодно, там внутри, можешь согреть меня? — попросила Дэши, указывая копытом куда-то вниз между нами.

— Да, но перед этим я хотел бы узнать: ты хочешь деток?

— Я не знаю. С одной стороны я завидую Твай, а с другой мне придется на некоторое время забыть о полётах и трюках.

— Значит, ты пока не готова.

Возникла небольшая музыкальная пауза, главным музыкантом которой был непрекращающийся буран.

— Я хочу залететь от тебя! — жмурясь, выразительно прошептала она.

— Ты уверена?

— Да, сделай мне жеребёнка.

— Тогда начинай ты.

Дэши немного привстала и, нащупав своей подтянутой дырочкой мой упругий сварочный агрегат, начала медленно насаживаться на него. Он вошёл в неё, как горячий нож в кусок сливочного масла. Сев до упора, пони-девочка облегченно выдохнула. Моё тело согревало её своим жаром теперь и изнутри.

— Мне кажется или он каждый раз становится всё больше и больше?

— Тебе кажется, Воробушек. Можно я буду тебя так называть?

— Звучит не круто. Лучше просто Дэши.

— Всё, тогда буду звать тебя — Мороженка.

— Дио!

— Что, мой сладенький мороженный полуфабрикатик?

— А я тогда буду звать тебя… Лысый Гигант.

Я засмеялся. Люто захохотал, в то время как, насаженная на мой паяльничек пегасочка, тоже хихикая, пыталась меня угомонить, проводя своими бёдрами и промежностью приёмы сжатия и массажа горячего стержня.

— У кого чего болит, тот о том и говорит, — хитро ухмыльнувшись, сказал я Дэши.

Она приподнялась, вытягивая из себя биологический кипятильник, и снова с тихим стоном бросила своё прозябающее без любви тельце на твёрдый и горячий проводник оргазмов. Я знал, что Рэйнбоу могла двигаться очень быстро, но она не спешила, растягивая удовольствие. Не переставая двигаться, она неотрывно пожирала своими вишнёвыми, мои, небольшие по сравнению с её, глаза. Я не смел, прервать этот чарующий и, несомненно, один из лучших моментов в наших жизнях. Мои руки в это же время проводили ласкательные операции по всей поверхности её тела от хлюпающей промежности и вымечка, мимо мягкого, но подтянутого животика и дальше до самой шеи. Поняша приехала на станцию "конечная", как всегда довольно быстро. Её неконтролируемые позывы и сокращения в области влагалища едва не заставили меня присоединиться к ней, но ещё рановато. Пока она отдыхала, я массировал её бёдра, усиливая ощущения тепла и кайфа прибалдевшей пони.

— Помнишь, я обещал тебе не поднимать планку? — спросил я.

— Ага.

— Я солгал.

Резко прижав Дэши к себе, я перевернулся, подминая её под себя и поправляя сползающий пледик. Она, предчувствуя что-то опасное, немного сжалась подо мной, стискивая мой животворящий половой орган стенками тренированной дырочки. И не зря. Могучие бёдра, как гильотина обрушились между её подтянутых, стройных, разведённых в стороны до предела ног. С мокрым звуком раскалённый стержень пронзил тело пегасочки, всё глубже и глубже погружаясь в её безуспешно сопротивляющуюся плоть. Со стоном Дэши задрала голову и ещё сильнее напряглась, пытаясь остановить безжалостно толкающий матку таран.

Деток стругать — не в небе летать. Это серьёзный бизнес, и подход к нему нужен особо эффективный. Отныне мы станция по производству жеребят. Рэйнбоу Дэш, поняв бессмысленность сопротивления, немного обмякла и тут же пожалела об этом. С мокрым звуком плоти, горячий урановый стержень погрузился в её реактор до конца, растягивая все, что только можно. Я нагнулся ещё дальше вперёд и склеил наши губы, заливая особые вещества вместе со слюной, я лизал её хвастливый ротик, лаская шустрый язычок. И принялся бешено долбить слабо сопротивляющееся тельце, со шлепками яиц о её попку.

Бедная Дэши просто орала в мой рот, хлюпая своей изнемогающей щёлкой в такт шлепкам. Закатывая глаза, она кончила, увеличивая сопротивление в реакторе любви. Держаться не было больше сил, и в реактор хлынули горячие потоки, тугой струёй проникая в матку и заставляя тельце владелицы реактора податься навстречу этой неукротимой реакции, глубже загоняя в себя массивный спермонаддув. Реактор перегрелся, я вытащил раскалённый топливный элемент из её реакционной камеры. И почувствовал как плоть, смыкаясь и принимая прежнюю форму, вытолкнула из себя тугую струю избыточного биоматериала на мой производственный орган. Я отодвинул таз на достаточное расстояние, и теперь сквознячок ледяного ветра обдувал раскалённые чресла пони-реактора.

Наши губы всё ещё были склеены особым биологическим клеем моего собственного производства. Дэши забеспокоилась и, встав на мостик, стала искать промежностью источник тепла. Но я решил провести охлаждение до конца: упираясь в скалу правой рукой и лбом, левой рукой я загрёб немного снега, снова наметённого вокруг нас и, сжав его в небольшой штырёк, запихнул в истекающее техническими жидкостями отверстие. Рэйнбоу взвизгнула, бешено дёргая бёдрами. Это был знак, и я снова ворвался в её тугую, сжавшуюся от холода центрифугу любви. Выгнутое дугой тельце дрожало, как стукнутый камертон. Плоть снова ударила о плоть, мокро отзываясь на каждый удар. Реактор заработал с новой силой, отчего Дэши громко, не скрывая, стонала мне в рот, пока ударное погружение мускулистого ствола-наполнителя несло демократию и животное наслаждение в её размякшее лоно. Я полностью вышел из Рэйнбоу и снова погрузил раскалённый стержень ядрёного топлива в экстрактор пегасочки — она пискнула и шлёпнулась с мостика на попку.

Я растворил клей и дал пони перевести дух, но реактор не остановил, продолжая вырабатывать тепло, удовольствие и детей. Понька снова и снова испытывала управляемую мной цепную реакцию полураспада наслаждения, не стесняясь стонать в голос, заглушаемый шумом бурана. Эйфория достигла критической массы, и я вновь наполнил её биоматериалом, чуть не падая на неё от классных ощущений ядрёных взрывов наслаждения в мозгу. Мой высокотехнологичный член вновь полностью покинул её камеру хранения удовольствий. И снова ворвался, не давая ценному детородному топливу покинуть реактор.

---

Потные, но крайне довольные мы лежали в изначальной позе — я снизу, Дэши на мне, а пледик, изрядно испачканный нашими выделениями на самом верху.

— Первой была Луна — у неё один, второй Твай — у неё два, третья ты — значит будет тройня, а Селестии я не завидую, — улыбаясь, рассуждал я в слух.

— Мой спаситель, ты ведь не станешь специально это подстраивать? Я могу такого не выдержать — откину копыта.

— Не бойся, не стану. А если и будет тройня, я тебя поддержу, и спустя десяток минут после родов, ты опять будешь, как не рожавшая кобылка, — нежно, сказал я.

— По-моему, я ещё не говорила этого. Я люблю тебя, просто чтобы ты знал, — деловым тоном заявила она.

— Я знаю, Мороженка, — нежно ответил я.

Глава Четвертая

Я млел в постели, было около десяти часов, и тёплая нега ни как не хотела отпускать меня, как и радужногривую пегасочку храпящую под боком. Селестия давно на ногах, её обязанности не позволяли ей залёживаться в кровати. Твайлайт уже проснулась, и лёжа рядом со мной, читала какую-то книгу. Луна же была главной помехой в моём освобождении из кроватного плена. Она развалилась прямо на мне, прекрасно устроив свою головку у меня на плече. Мне не хотелось её будить, у неё была тяжёлая ночь, но и весь день пролежать подушкой я тоже не мог.

Я легонько пихнул Твайли, жестами показывая чего мне надо. Она улыбнулась, и тихонько хихикнув, прикрыла ротик копытом. После чего всё-таки исполнила просьбу и магическим полем приподняла Луну, давая мне выползти из-под неё, а затем положила её на освободившееся место. Я не остался в долгу и залез под хвостик Твайлайт, сделав её чтение не только интересным, но и крайне приятным.

Как и обещал, мне пришлось побыть подопытным для развития науки Эквестрии.

— Дио! Не дёргайся, ещё один тест и всё.

— И что же ты хочешь узнать с его помощью?

— Как так получилось, что ты стал отцом жеребятам, хотя принадлежишь к совершенно другому виду, — спросила Твайлайт сухим тоном научного сотрудника какой-нибудь лаборатории.

— Я это и без этого дурацкого теста могу тебе рассказать. Я изменил свои хромосомы, переписав код молекул ДНК, делая их идентичными ДНК пони с кое какими качественными изменениями.

— Что такое ДНК? — Твайлайт в замешательстве уставилась на меня.

— Это молекула с помощью, которой живые организмы хранят наследственную и "техническую" информацию, например по какой схеме синтезировать определённый белок и как его использовать.

— А что такое молекула?

— Короче, это такая очень маленькая структура, состоящая из атомов, из молекул состоят практически все вещества.

— Ну, а атом наверняка тоже из чего-нибудь состоит?

— Верно и так до бесконечности. Но уровень понимания доступный в моём мире ограничивается элементарными частицами и кварками, из которых состоят атомы.

— Всё равно не понимаю, как ты смог сделать свои "хромосомы" такими же, как у пони.

— Скажем так — некой разумной, но разумной другого порядка, самостоятельной информационной системе, а по совместительству и её распределённой физической оболочке, зачем-то понадобилось поиграться с микроскопическим относительно этой системы живым организмом. При этом эта система поделилась некоторыми знаниями и встроила модули, позволяющие этому организму пользоваться переданными знаниями. Но гораздо проще всё это назвать Магией Тьмы верно? Так что считай, что каждая моя клетка — это такой маленький супергерой, наделённый относительно клеток других организмов невероятными способностями. В том числе и преобразованием разнообразной записываемой информации. Ты что-нибудь поняла, из того, что я сейчас сказал?

— Да, пожалуй, твоя аллегория довольно точно отражает суть твоих способностей. Ты прав — тест не нужен, чтобы это понять.

— Твайли, всего один вопрос — как ты потратила клетки из своего медальона?

— Ну, я магией и ими пыталась оживить твоё прошлое тело, — поникнув, пробормотала лавандовая пони.

— Надеюсь, до некрофилии не дошло? — с притворным беспокойством произнёс я.

— Эй! Я не такая! Это была эксгумация для чисто научного эксперимента, — Твайли возмущалась с таким милым видом, что оторвать взгляд от её мордашки было просто не возможно.

— Неужели ты настолько отчаялась. Твайли в следующий раз береги мои клетки, как зеницу ока и я обязательно вернусь из любого состояния умертвлённости. А то ещё поднимешь зомби-супермена и хлопот не оберёшься, упокаивая его.

Обычно Твайлайт любила слушать меня и обмениваться знаниями и мыслями, несмотря на то, что многие из моих данных были не применимы для мира Эквестрии, который почему-то тоже назывался в честь субстанции под ногами жителей этой планеты. Но вернёмся к описанию событий повлиявших на мою повседневную жизнь. Совелий и Спайк переселились в покои Твайлайт. Хотя она там обычно не ночевала, предпочитая спать там, где и я. Друзья Твайли и Дэши частенько писали письма и навещали нас. Особенно отличились Пинки и Рэрити, приезжая чуть ли не каждые выходные.

Жеребятки всё ещё много спали, но уже вовсю осваивали окружающий мир. Я проводил большую часть моего времени с ними. Часто компанию мне составляла Твайлайт и иногда Спайк. Луна брала на себя ночные вахты и помимо своих прямых обязанностей хранительницы снов пони, присматривала за покоем подрастающего поколения нашего уже не маленького табуна. К слову жеребята были крепенькие и умные — быстро понимали и принимали, что такое хорошо и что такое плохо. Особенно после того, как Клипси при Твайлайт сказала "Ипать поней!". Твай конечно меня тогда отчитала, но я возразил, сказав: ты так говоришь, будто это что-то плохое! На этом конфликт был исчерпан.

Временами мне становилось скучно, и я отправлялся либо в библиотеку, либо в небольшое путешествие в пределах четырёхчасового перелёта от Кантерлота. Оставляя жеребят на Твайлайт или кого-нибудь проверенного из персонала замка: например Клинворк. И всё бы хорошо, но были и свои проблемы. Селестия была крайне ревнивой и очень следила, не пристроил ли я где-нибудь в неположенном месте своего ненасытного ныряльщика за наслаждениями. Особенно после того как узнала, каким образом я сбежал из темницы в тот роковой для неё день.

Дэши перевелась в погодную команду Кантерлота. Работка была не пыльная так, как погодная команда обычно работала в тандеме с гильдией магов или как её тут называли: Общество Одарённых Единорогов, помогающих в трудоёмких заданиях, таких, как Зимняя Уборка, например. И разумеется без связей в такое тёплое местечко ну ни как. Благо они у Дэши оказались, да ещё и какие! Она наслаждалась последними месяцами полётов и некоторой свободы, зная, что впереди у неё все прелести познания чуда материнства. Дэши была слишком беспечной, и старалась не думать о предстоящем испытании, отдаваясь полёту каждый раз, как в последний раз, иногда я составлял ей компанию.

Время от времени мы с Рэйнбоу делили одно очень специфичное увлечение — борьбу. Мне приходилось превращаться в песочного пегаса и убирать лишние мускулы, чтобы мы были более-менее на равных. И ещё, само моё превращение в пони давало фору Рэйнбоу — мои привычки никуда не делись. Бороться в облике пони для меня было настолько непривычно, что по первому времени побеждала только, моя любимая голубая пегаска. Бывало в пылу нашей возни она или я забывались и нечаянно делали партнёру больно. На этот случай у нас был особый знак, который запрещалось применять во всех остальных случаях: лёгкий укус или шлепок копытом. А заканчивалась наша возня всегда одинаково — победитель имел проигравшего. Иногда я специально поддавался и дальше лёжа наслаждался активными действиями пегасочки, ублажающей моё мускулистое полено своим натренированным тесным дуплом.

У меня была уйма времени на размышления, а подумать было о чём: например о будущем табуна и будущем жеребят. Всё казалось таким размытым и неопределенным. Как и любому человеку, в определённые моменты жизни, мне хотелось стабильности. Что если принцессы и Дэши разлюбят меня? Это ж только в сказках бывает любовь до гроба. В жизни три года максимум, а дальше страдания до гроба или развод и долгий, муторный делёж собственности и детей.

Даже если предположить, что сказка станет былью, всё равно всё будет плохо — подсказывали мои размышления. А именно мысли о моём фактическом бессмертии, все: включая принцесс-аликорнов, состарятся и умрут раньше меня, просто им для этого понадобятся тысячи лет в отличие от Рэйнбоу и Двойняшек Спаркл, которые вряд ли протянут и сотню. Чем больше я над этим думал, тем мрачней становился, я помнил мудрые слова "Страх рождает гнев, гнев рождает ненависть, ненависть залог страдания". Я сильный страх в себе ощущаю. Но я не собирался ждать смерти родных и любимых, я начал действовать.

Первые опыты с клетками дали хоть и положительные результаты, но не приблизили меня к победе над смертью. Путем долгих и упорных экспериментов, где главным подопытным кроликом стал Совелий, я достиг большого прогресса. Несмотря на то что, после этих абсолютно безопасных и безболезненных опытов знатно помолодевший совёнок сторонился меня. Но главного мне достичь не удалось, слишком сложно. Я мог лишь отсрочить смерть, но для победы мне крайне остро не хватало знаний. Даже память многовековых аликорниц не давала необходимой информации.

Все-таки хоть и маленькая, но это была победа — пока я жив и рядом, бесконечное обеспечение родни омолаживающим эликсиром было гарантировано. Эти клетки-архитекторы постепенно заменяли ткани организма, в который попадали, выводили и уничтожали токсины, подправляли ошибки в ДНК обновлённых клеток, и расплатой за такой функционал была крайне низкая скорость репликации из-за огромной сложности создания. Проще говоря, один флакончик с дозой за семь-восемь дней, тратя на это уйму сил и энергии. Осталось переговорить в тесном семейном кругу и всё будет как надо.

Такая возможность для разговора представилась тихим вечером того же дня, когда я закончил работу над клетками-архитекторами.

— Поняшеньки, я собрал всех вас здесь, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие — вы все умрёте! — торжественно начал я, рассчитывая на эффект повышенного интереса к такой многосмысленной фразе.

— Для меня это не новость, Милый, — отозвалась Селли с лежанки перед камином.

— Что ты хочешь этим сказать? — спокойно спросила Твайлайт, отрываясь от книги.

— Для начала то, что все мы равны перед смертью, но некоторые равнее. И под некоторыми я подразумеваю себя конечно. Как вы, наверное, знаете — я не старею. То есть, не как Селестия или любой другой аликорн, а вообще. И если всё пойдет также, то первыми умрут Рэйнбоу и двойняшки, затем вы с сестрой, а Твайлайт и Эклипси будут замыкать этот список. Скорее всего я останусь один и выпилюсь от горя и одиночества, Чтобы спустя столетия мой эфирный фантом развеялся навсегда, — трагично закончил я.

— Эй, и что ты предлагаешь, Здоровяк? — отозвалась пегасочка, смахивая с губ пенку от кружки с сидром и сверкая серебряным медальоном, раскачивающимся на цепочке.

— Инъекцию омолаживающего раствора внутриматочно конечно. Только для своих, на всех пони не хватит, — предложил я решение.

— Дио, ты хочешь сказать, что у тебя есть лекарство от старости? — удивлённо спросила Твайлайт.

— Да, но как я уже упомянул, только для своих, потому что делается оно невероятно трудно и долго.

— Тогда его в первую очередь придется принимать, Рэйнбоу и нашим малышкам, быстрее всего будут стареть они, — сказала Твайли.

— Я не буду, омолаживаться, — спокойно заявила Селестия.

— Это ещё почему? — такой поворот не просто выбил меня из колеи, а порвал мою трансмиссию в хлам.

— Когда проживёшь несколько тысячелетий, поймёшь, — также спокойно ответила она.

— Мне не надо жить тысячу лет, чтобы понять, что ты выжила из ума, — агрессивно заявил я.

— Ты не представляешь, что значит жить вечно! Я прожила достаточно столетий, чтобы приблизится к пониманию этого. Я теряла любимых, друзей, родных, не все из них умирали своей смертью. Вечная жизнь это вечные страдания! — с жаром высказалась Селли.

— Я понял тебя. И всё-таки отвечу, почему ты боишься вечности. Твой страх растёт из усталости от власти и обязанностей, из твоих воспоминаний о Старсвирле, из твоего детства, когда ты потеряла своего родителя, свою маму и заботилась о Луне одна. А лечится всё это просто — первое: подготовь себе замену и займись чем-нибудь другим, приходя на помощь своему народу только, когда это действительно необходимо, второе: прекрати вспоминать и сосредоточься на настоящем. В крайнем случае, от страхов легко можно избавиться, уничтожив соответствующие воспоминания. Но это не желательно, потому что пережитое делает нас сильней, а если ты не можешь переступить через что-то, значит, слабость не даст тебе идти жить дальше и, в конце концов, погубит тебя. А теперь ответь мне, почему я, не проживший и тридцати лет должен объяснять эти простые истины, тебе, древней по сравнению со мной, аликорнице, как несмышлёному жеребёнку, — немного вызывающим тоном выговорился я.

Мой монолог достиг цели. Задел и порвал все струны противоречий и слабостей, накопившиеся в омуте души Селестии. Я сделал ей больно, но это была боль избавления, как боль извлекаемого из тела осколка стекла с последующим зашиванием раны. Она не смогла сдержать слёзы. И только выдавила из себя:

— Ты прав, прости меня, Милый.

Я подошёл к ней и, сев рядом, обнял.

— Если плохо или грустно и стало вдруг ужасно пусто, я всегда помогу тебе, ты знаешь, — ласково зашептал я ей на ушко.

К нам подоспела Луна и тоже стала проводить обнимашкотерапию, оккупировав второе ушко сестры, она зашептала:

— Сестра, я могу временно заменить тебя, устроишь себе отпуск, приведёшь мысли в порядок.

— Вы правы, надо переосмыслить воспоминания, которые преследовали меня все эти столетия.

— Какими бы ни были, твои выводы, Сладенькая, я приму только один ответ, — сказал я, продолжая нежно поглаживать пони-принцессу.

— Дио, тимбервульф тебя задери! Почему ты так любишь давить на всех? Оставь Селли в покое! — вспылила Луна.

— Не люблю прогибаться под изменчивый мир. Времени на размышления ещё навалом, но всё же, я ещё не услышал твоего мнения по этому вопросу.

— Я приму эликсир, но не дави на Селли, пусть она сама решит, нужна ли ей вечная жизнь, — ответила Луна.

— Милый, я так и не спросила: когда у тебя день рождения? — сменила тему Селли.

— Весной, два месяца двадцать один день назад, когда я ещё сидел в башне среди практически полной коллекции вещей, которыми я обзавёлся в Эквестрии. Жаль, некому было меня поздравить, этот день можно считать вторым рождением, — ответил я.

— То есть у тебя тогда, до той временной смерти, был день рождения, а ты нам не сказал? И получается, что после своего дня рождения, ты подарил мне лучшую книгу в Эквестрии, а я ничего тебе не дала? — переспросила Твайлайт.

— Ну, когда спишь в анабиозе, не особо вспоминаешь про всякие дни рождения. И не надо огорчаться по этому поводу, ты дала мне всю себя целиком, мне такие подарки не часто раньше перепадали. Да и остальные не отставали, подарки были что надо, правда без поздравлений, — развеял я сомнения моих особенных поняш.

— Но в этот раз, мы опять его не отмечали! — возразила Луна.

— Если хотите, можно прямо сейчас и отметить, я не привык встречать дни рождения в больших компаниях.

— А как же подарки и торт? — навострила ушки Селестия.

— Забыла? Ты без тортов, пока не похудеешь! — снова набросился я на морально пострадавшую от меня пони.

— Мне не нужны безделушки и шмотьё, а книги я могу достать и в библиотеке, не надо таких подарков. Мне достаточно вашей любви, ласк и ещё кое-чего, — добавил я.

— Тогда давайте устроим особую приватную вечеринку в сауне, потом вместе помоемся с использованием душистых масел, затем сделаем, друг другу массаж и наконец, перейдём к самому главному, после чего опять придётся помыться. Как вам такой план? — воодушевлённо предложила Луна.

— Луна, и давно ты запланировала такие развлечения, а нам не сказала? — говоря, пегасочка подозрительно прищурилась.

— Неплохой план, только к самому главному придётся переходить на каждом этапе и не по одному разу, А называться эта вечеринка будет "Последняя героиня", угадайте почему? — улыбаясь, сказал я.

— Надеюсь, ты не будешь стравливать нас, чтобы мы боролись за тебя? — обеспокоенно спросила Твайлайт.

— Конечно, нет. Я буду иметь вас до последних признаков жизни пока, в сознании не останется только одна, ей и будет самое счастье — секс марафон до утра. Наверняка придется финалистку лечить, потом снова иметь, ну вы поняли.

— Дио, Милый, а может не надо? — с дрожью в голосе спросила Селестия.

— Ещё как надо, Селли, активные упражнения пойдут тебе на пользу. Ты ведь не станешь скидывать такие испытания на хрупкую пегасочку, бывшую верную ученицу и младшенькую сестрёнку. Верно? Ты ведь защитишь их несчастные тельца от таких жестоких мучений? — тоньше некуда намекнул я Селли.

Селестия сглотнула и кивнула, не отрывая от меня взгляда своих прекрасных глаз.

---

Утро обещало быть не добрым. Возможно, частично от того, что пробудили меня не ласковые губки одной из моих особенных пони, а клюв и когти пернатой бестии по кличке Филомина. Феникс настойчиво что-то курлыкала, терзая клювом моё ухо.

— Чего тебе, магическая индюшка? Смотри, схарчу я тебя не ровен час, — ворча поднялся я, отгоняя настырную любимицу Селестии.

Селестия выглядела неважно — после всего того, что творилось вчера, её можно было понять. Еле живая принцесса мирно сопела рядом со мной на лежаке у камина, куда я её притащил для продолжения банкета. Забавно, Селестия вымоталась так, что даже её грива перестала развеваться, словно для неё наступил полный штиль.

Остальные драгоценные тушки были оставлены в разных местах по мере исчерпания ими понячьих сил, в ходе безудержного веселья. Единственной, кого я немножко пощадил вчера, была Луна, оно и понятно ведь надо же кому-то поднять солнце и заменить Селестию в государственных делах. Я понял, что праздник удался в тот момент, когда осоловелые от забористого молочного ликёра поняши стали избавлять прелести друг друга от переизбытка этого самого ликёра, попутно творя такой ласковый угар, что за крепкие семейные узы в нашем табуне беспокоиться не приходилось. Особенно порадовал момент с коллективной дегустацией Рэйбоу. Причём увлеклись на столько, что едва не довели несчастную Дэши до сердечного приступа.

Я обнял спящую любимую, обмазывая её шкурку быстро впитывающимся раствором. Рука скользила по шелковистой шёрстке, следуя аппетитным изгибам её тела, круп заметно похорошел, становясь ещё на один шаг ближе к идеалу. Больше Филомине не о чем беспокоиться, дальше уже дело техники, тьфу, то есть биологии. Закончив втирать, я вернулся к прерванному занятию — покорению царства снов.

---

Спокойно поспать, опять не удалось. Через несколько часов меня снова отнюдь не нежно растормошили. Морщась, я отнял голову от подушки и взглянул на нарушителя спокойствия. Им оказалась Селестия. С мордашкой перемазанной кондитерским кремом, она беспокойно мычала, расстроено глядя на меня своими большими сиреневыми глазками. Я сразу понял, в чём дело и засмеялся.

— Ха-ха-ха, ты думала, я с тобой в игрушки играю, Сладенькая? — спросил я отсмеявшись.

— Мм… мм…

— Запомни: торт-ложь, ты же так хорошо держалась, видно наш вчерашний разговор тебя подорвал. Но ты действительно заслужила маленький кусочек, поэтому пожалуй, я покормлю тебя.

Я стал вылизывать мордочку Селли, очищая её от крема и других частей тортика размазанных по ней. Немножко заварного крема нашлось даже за ушками поняшки, это позволило мне подольше поиграться с этими чувствительными органами чувств моей любимой.

— Что ты со мной сделал? Почему я не смогла съесть тортик? — взволнованно спросила она.

— Я запретил тебе, есть тортики, ты не сможешь открыть ротик в опасной близости от них. Но есть один способ обмануть твой непослушный ротик — тортик должен быть у меня во рту, тогда ты сможешь его съесть, — договорив, я взял тарелочку с остатками кусочка тортика, отправил их в рот и немного разжевал, затем поманил Селли.

Она послушно приблизилась и поцеловала меня. Почти сразу её язычок мягко, но настойчиво постучался в мои губы, требуя впустить его и поделиться вкусняшкой. Я не стал мучить её ожиданием и позволил её язычку загребать и переправлять к себе сладкую кашку. Скоро она закончилась, но её язычок продолжал алчно шарить у меня во рту, надеясь найти хотя бы ещё чуть-чуть.

— Пожалуйста, ещё! — взмолилась поняша.

— Хватит, я могу только предложить кое, что не менее вкусное и более диетическое.

Селли оглянулась, ища предложенное лакомство. Но ничего подходящего не увидела и вновь уставилась в мои глаза.

— Оно там же, где и всегда, ну же, ты же знаешь где оно, — отозвался я на немой вопрос.

— Милый, ты такой ненасытный, неужели тебе мало вчерашнего?

— Вас всегда мне будет мало! — заявил я.

---

Да, веселью не было предела, а жизнь вместе только сильней притирала нас друг к дружке. Но мне суждено было столкнуться с ещё одной проблемой из их бесконечного потока в моей условно вечной жизни. Мясо! Да, да, мясо. Я хотел его, мечтал о нём днями и ночами, объедался им во снах. Но по закону подлости и реальному закону в Эквестрии было запрещено охотиться и употреблять в пищу мясо мёртвых животных всем разумным существам. И именно из-за этого закона в Эквестрии проживает так мало грифонов. Исключение некрупная рыба, которой и разбавляют свой рацион приезжие грифоны и некоторые пегасы.

Чего я только ни делал, чтобы уговорить Селестию, сделать для меня исключение. Но она, помня об операции "Торт — ложь", упёрлась и, ни в какую не хотела уступить мне. Я чувствовал, что уже недалёк от того чтобы не спрашивая разрешения, невзначай, кого ни будь слопать. Но риск испортить отношения с Селестией, пока ещё удерживал меня. Как съесть мясо не нарушая закона? Три пути отчётливо вырисовывались передо мной: направо пойдёшь — еду за пределами Эквестрии найдёшь, налево пойдёшь — зверем неразумным станешь, себя на время потеряешь, а коль прямо пойдёшь — сокрытым в тенях свой грех оставишь.

Но был и ещё один — четвёртый путь. Самый жёсткий из всех — путь ужаса и извращения, путь Повелителя Плоти! И раз Селли не хочет идти на уступки, что ж ей придётся кормить меня. Я рассказал свой гениальный, не противоречащий закону план Селестии.

— Дио, это… это неприемлемо! Как вообще, будучи в здравом уме, можно придумать такое?

— Просто я очень хочу мяса, Милая Селли, а ты и закон стоите прямо между нами. Но законы можно обойти, а тебя легко загнать в тупик. Твои принципы сами держат тебя. И если ты будешь следовать им, тебе придётся поступить, по-моему. Ты ведь не дашь мне умереть с голоду?

— Значит, ты не будешь есть, пока я сама не покормлю тебя своим телом, с заблокированным чувством боли от плоти, которую ты, затем восстановишь своими клетками, за счёт энергии моего организма, — выпучив глаза, обобщила она мою речь. — Милый, у меня только один вопрос. Как ты додумался до такой жести? — Селли была сама не своя, после получения моего ультиматума.

— Верно, Сладенькая, только ты забыла добавить, что твоя плоть, попадая в мой рот, будет мясом неубитого животного. В результате: я не нарушая закон съем мясо, не убив и не покалечив надолго никого, — коварно улыбаясь моей гениальной ловушке, сказал я.

— Ты чудовище! Только монстр мог придумать такое, — чуть не плача, воскликнула она.

— Ты не представляешь на, что способны голодные люди! Я не ел пять дней, Сладенькая, я уже еле хожу. А через две-три недельки без анабиоза и еды я буду медленно умирать в страшных муках! Ты готова позволить мне так страдать? — я ужаснулся сам себе, но решил твёрдо добиваться своего.

— Ешь! Давай ешь меня! Ты ведь этого хочешь! Откусить кусочек своей любимой принцессы, — пони завалилась на диван, протягивая ко мне копыто.

Некоторые готовы сожрать свою любимую, лишь бы быть с ней ещё ближе. Я был аккуратен и последователен, откусывая кусочки редчайшего деликатеса. Мясо было просто восхитительно и полно протеина так необходимого мне для счастья. Селестия со страдальческим выражением лица поглядывала на мою трапезу, изредка вздрагивая. Закончив с трапезой, я послал своему экспедиционному корпусу клеток команду восстановления приютившего их тела — обглоданная до костей нога Селли начала на глазах обрастать новой плотью, даря хозяйке чувство зверского голода из-за потраченной на регенерацию энергии. Через час с небольшим нога Селестии была как новенькая. За это время пришлось скормить ей еды впятеро больше её обычного обеда.

— Милый, я хочу кой с кем тебя познакомить. Сегодня в замок прибывает особый гость.

— Ты про того грифона, которого услала на глухие и опасные окраины страны, доказывать свою верность и полезность? — невинно поинтересовался я, прекрасно зная о ком идёт речь.

— От тебя ничего не скроешь. Да, я хотела бы, чтобы он стал офицером моей гвардии, — краснея и отводя глаза сказала принцесса.

Мне прекрасно были понятны её чувства. Она была подавлена горем, убиваясь по мне, а этот господин грифон неплохо воспользовался этим и оприходовал опустевшую и неласканную промежность принцессы, наверняка чтобы выслужиться перед ней. Как говорится: свято место пусто не бывает. Но я не сердился на неё за это. Наоборот, это помогло облегчить её душевные страдания и переключиться хоть и ненадолго на более позитивное состояние, чем, то в котором она пребывала долгие месяцы.

Откуда я узнаю такую свежую информацию, спросите вы. Элементарно — заново копируя память и обновляя старый образ памяти, хранящийся у меня глубоко в мозгу. Единственно мне было не понятно: почему все данные моего прошлого мозга не уничтожились вместе с ним. Я много думал над этим, но так и не пришёл к какому-то хорошему логическому объяснению, продолжая пользоваться гипотезой, что мой эфирный фантом — это своеобразный бэкап моего мозга, удерживающий мою сущность от слияния со вселенной.

Тронный зал был подготовлен к церемонии повышения Герольта до лейтенанта гвардии за преданную службу народу Эквестрии и трону. Обе принцессы заняли тронное возвышение с четырьмя гвардейцами по углам. Я встал в десяти шагах перед возвышением, ожидая счастливчика грифона. Он не заставил себя ждать — прибыл во время и, напустив на себя торжественную мину, соответственно моменту, подошёл к трону. На вид неплохой паренёк, защитник Эквестрии, подающий надежду стать настоящим профи.

Я пожал протянутую птичью лапу, просто ради интереса скопировал память воспользовавшегося горем Селестии донжуана. И был немало удивлён существованию подобной твари в обществе Эквестриии и ранее в Королевстве Грифонов. После рукопожатия я отступил на шаг назад и запрокинул голову.

Что ж, и этот мир не такой идеальный, как мне раньше казалось. Мысленные фильмы, нарисованные простыми белыми линиями на черном фоне, в красках расписали мне, чем и как занимался этот грифон чуть более года назад. Сделав выпад на правую ногу, я замахнулся и, превращая предплечье и кисть в лезвие, быстрым и мощным движением снёс голову дёрнувшемуся грифону.

— В небытье, мразь! — с гневом в голосе произнёс я.

Фонтанчик крови выплеснулся из обезглавленного оседающего тела, а голова покатилась в сторону удара — направо от меня. Отойдя от нахлынувшей волны гнева, я понял, что малость поспешил. Эта кровавая сцена разыгралась на глазах Луны и Селестии — шокированные они стояли за моей спиной.

— Я могу всё объяснить. Он… — поворачиваясь, начал я.

— Сестра! — с призывом в голосе крикнула Селестия.

Два луча магии ударили в меня. Глаза обеих аликорниц фосфорицировали странным белым светом. Кристаллы мгновенно переполнялись магией, становясь драгоценным питательным кормом. Но слишком быстро! Я упал на колени, меня болезненно вырвало — переполнившийся растянутый желудок не смог вместить больше камней. Разноцветный поток камешков изливался из меня, как вода в горном водопаде — быстро и стремительно.

Почему я не защитился отражающим магию металлом — спросите вы. Всё просто: трансформация кожи требовала около двадцати секунд, а стоило мне хоть на секунду отвлечься от создания кристаллов, и магия прошла бы. А даже если бы я успел — при такой энергии вкладываемой в лучи это могло сильно повредить принцессам или разрушить замок. Вливаемая мощь перешагнула предел поглощения — я не успевал создавать кристаллы. Тело перестало меня слушаться.

Спеленав мощными чарами, Селестия телекинезом поволокла меня куда-то вниз. У них была темница специально для таких могучих существ как я. Магия Селестии сделала стенку полого кристалла нематериальной. Она закинула меня внутрь и вернула стенке прежний вид. Весь путь Селестия была очень хмурой и молчала. А чары, которыми опутали меня, блокировали любую сознательную активность с моей стороны. Не то, что щуп вызвать для связи с ней, даже рот открыть я не мог.

Также молча, Селестия ушла, оставив меня одного.

Глава Пятая

День благородного джентльпони всегда должен начинается с чашечки лучшего зебриканского чая, собранного на высокогорных плантациях с применением традиционных методов сбора и обработки листьев. Или, в особые дни, с Шато Камерло пятнадцатилетней выдержки, а ещё лучше урожая особо удачного года. И сегодня был как раз такой день. Новость облетела замок ещё вечером, но доложили мне только сегодня перед завтраком. План, наш чудесный план оказался под угрозой срыва — полтора года трудов скатились в яму с нечистотами. И всё из-за этого наглого выскочки Лорда-протектора, чем он только заслужил благосклонность принцесс. Одно радует — принцессы на этот раз не стали терпеть его выходки и посадили, наконец, свою шкодливую зверюшку на цепь.

Теперь, в сложившихся обстоятельствах нам снова нужно собраться и обсудить, каким из запасных вариантов воспользоваться. Нельзя всё бросать на полпути, когда победа так близка. Промокнув губы салфеткой, после лёгкого завтрака я вышел из-за стола. Мой пентхаус располагался на самой престижной и элитной башне Кантерлота, не считая конечно башен дворца. Открывшего мне дверь лакея я знаком отослал, показывая, что мне в ближайшее время не понадобятся его услуги. По винтовой лестнице я спустился к подножию башни, а затем, отперев небольшую неприметную дверь старым изогнутым ключом, я прошёл в неё и запер за собой.

Небольшая тесная площадка, с которой начинался ещё один проход в низ, освещалась бледно-голубыми магическими кристаллами. Все эти хождения страшно утомляли меня, а мои прекрасные нежные копыта, после всего этого снова будут нуждаться в целом комплексе спа-процедур. Но что поделать — дела требовали моего присутствия. Спуск окончился ещё одной площадкой. Она примыкала к шахтам подъёмников, проклиная древних строителей не додумавшихся установить подъёмники у моих апартаментов, я сложил заклинание и направил его в небольшую металлическую пластинку, ответившую на эти манипуляции вспыхнувшей вязью странных знаков. Вороты магических машин заскрежетали и из бездны шахты через несколько минут появилась клетка подъёмника. Я забрался внутрь и вдавил кнопку спуска.

Внизу меня встретил единорог-часовой, отдав честь копытом. Игнорируя его, я пошёл дальше по коридорам и спускам моих предков, неустанно трудившихся чтобы получить богатство и власть над другими расами пони. Мой поход закончился перед крепкой дубовой дверью являющейся парадным входом резиденции нашей организации. Створки отворились после сотворенного мной заклинания-пароля, меня встретила четвёрка стражей: двое грифонов и столько же единорогов. Отдав честь, они молча пропустили меня внутрь. Штаб организации располагался в пещерном зале естественного происхождения обработанного и украшенного магией единорогов-строителей. Красивые драпировки, преимущественно в тёплых тонах, покрывали места не украшенные великолепными барельефами. По сути этот зал являлся вершиной обширной сети пещер на много ярусов вниз.

Но что-то я отвлёкся. Все уже собрались на срочное внеочередное заседание нашего маленького ордена. Пфф… не такого уж маленького по правде говоря. С присоединением к нам Графа Трогриона — нашего спонсора и благодетеля, дела ордена значительно поправились и пошли в гору. Настолько поправились, что мы решились на то, о чём наши великие предки могли только мечтать. Ради осуществления этой давней мечты и был задуман наш План.

Я занял дожидающеюся меня место в вершине треугольного стола, передо мной на столешнице блестели выгравированные золотые буквы: "ВМ". Был дан знак оставшимся пяти членам высшего совета и собрание началось.

— Итак, рад что все так быстро собрались. Как вы все уже знаете: Герольт мёртв. Его убил внезапно оживший и всем вам хорошо известный Лорд-протектор. Он может стать серьёзной угрозой. По сообщениям наших информаторов Лорд-протектор Дио владеет мощной магией трансформации и помимо этого является довольно неизученным объектом: есть слухи, что он может контролировать живых существ и исцелять больных. Некоторые "свидетели" даже утверждали что видели, как он ходит по воде и оживляет мёртвых. Сейчас он заключён принцессами в кристальную тюрьму. Но кто знает долго ли продлиться гнев принцесс. В сложившихся обстоятельствах предлагаю обсудить наши дальнейшие действия и контрмеры против Лорда-протектора, — начал речь статный седеющий тёмно-фиолетовый грифон, по правое копыто от меня, перед ним переливалась золотистая буква "М".

Последовала небольшая пауза, а затем бледно-сиреневый единорог по левое копыто от меня вступил в дискуссию, около него красовались "ММ".

— Позвольте напомнить вам уважаемый граф, что по законам Эквестрии, убийство есть тягчайшее преступление. За него полагается заключение на двенадцать лет или пожизненное изгнание из страны с нанесением позорной метки. При таком количестве свидетелей его вина неоспорима, поэтому нам не стоит больше беспокоиться об этой проблеме. Принцесса Селестия всегда превыше всего ставила закон, я не думаю, что в этот раз она поступится со своими принципами и сделает исключение. Для сестры она такого исключения не сделала.

— Откуда такая уверенность Магистр Рэдграсс? Неужели вы настолько слепы чтобы не заметить — Принцессы и Лорд Дио спят вместе? — с издёвкой спросил молодой серый грифон, сидящий в правой вершине треугольного стола от меня.

Буква "К" указывала на его талант, хотя у грифонов нет меток, они по крайней мере стремились делать то, что у них хорошо получалось.

— Конечно, я не надеюсь что с ним всё будет по всей строгости закона, но пока он вне игры, мы успеем воплотить наш запасной вариант плана и тогда свободен он или заключён не будет иметь никакого значения. Хотя лучше пусть сидит в Кристальной Тюрьме — так спокойней, — ответил Рэдграсс, видимо получивший имя за красную растрёпанную гриву.

— Могу посоветовать кандидатуру на замену несчастному грифону. Он как раз параллельно работал над тем же, что и покойный Герольт, правда иными методами, — подал голос оранжевый единорог в левой вершине стола.

— И кого же имеет в виду наш уважаемый доктор? — спросил Граф.

— Я имел в виду мастера Джаинт Гифта, конечно, — ответил голубогривый врач, сидящий перед буквами "ВЦ".

— В таком деле требуется на все сто быть уверенным в исполнителе, я же со своей стороны неуверен в его преданности нашему делу, — говоря, седеющий грифон зыркнул на доктора через стол.

— Поддерживаю. Мы очень мало имели с ним дел, чтобы быть в нём до конца уверенными, — добавил мистер "К".

— Командор Менги, Маршал Трогрион — позвольте возразить, — обратился к грифонам Рэдграсс. — В нашем случае заново готовить исполнителя долго и крайне невыгодно. Я считаю, что надо воспользоваться ситуацией и рискнуть — подготовить Джаинт Гифта и сделать наш ход как можно скорее.

— Что ж, мнения разделились, а, что скажете вы уважаемый Магистр Эйпон? — спросил я у сидящего напротив меня помеси летучей мыши и пони, впрочем, самоназвание этого народа звучало как фестралы.

Взглянув на меня своими кошачьими глазами, нехотя он ответил:

— Кто-то может ещё помнит, а кто-то нет: около года назад появился этот Дио, тогда же начали появляться чёрные сферы. Я говорил со свидетелями из гвардии, они все недоумевали, почему их не отправляют бороться с чудовищами из этих самых сфер. Как позже выяснилось, на то были причины — твари были чудовищно сильны. Только принцессы совместными усилиями кое-как загоняли монстров обратно. А этот Дио в одиночку порубил в разы больше монстров и мага повинного в их появлении. И то, что принцессы сами вывели из игры такого противника, оборачивается поистине гигантским подарком для нас. Упустить такой шанс смерти подобно, — сидящий напротив "МК" замолчал, показывая, что он всё сказал.

— Я выслушал вас, есть ли альтернативные кандидатуры на роль исполнителя не требующие подготовки и внедрения? — вопрос был задан скорее для порядку чем, ради интереса.

— Нет, Великий Магистр, — ответил Граф Трогрион.

— Тогда наш совет можно считать оконченным. Магистр Рэдграсс проследите, чтобы всё было подготовлено как надо. Нам ведь не нужны неожиданности. Пока Лорд-протектор в Кристальной Тюрьме нам до него не добраться, как и ему до нас. Используем эту возможность на-полную, — твёрдым неукоснительным тоном сказал я.

Члены совета начали расходиться, но не все — Верховный Целитель Индепстади подошёл ко мне и тихо доложил:

— Великий Магистр, я хотел бы вам кое-что показать. Уверен вам это понравится.

— Хотите похвастать успехами, Индепстади? Раз уж я здесь, проведите для меня небольшую экскурсию.

— Следуйте за мной.

Он повёл меня к подъёмнику у стены справа, если смотреть от входа. Тихий скрежет воротов нарушил довольно приятный мягкий голос доктора.

— Как вы наверное знаете, мы денно и нощно проводили эксперименты в поисках источников могущества. И не могу сказать что все они провалились. Но это лучше увидеть собственными глазами, а пока хотел бы заметить, что нам постоянно не хватает материала. Есть ли возможности увеличить поставки?

— Боюсь пока что придётся довольствоваться малым, мы ведь не хотим привлекать к себе излишнее внимание. Впрочем если этот ваш Джаинт Гифт справится, у вас будет материала более чем достаточно.

— Приятно слышать столь обнадёживающие новости. Так вот, помните доклады о так называемой "живой ртути". Мне удалось получить из неё кое-что очень интересное, да много материала было попорчено, но результат стоит того. Сильные особи, после приёма вещества, выживают практически с шестидесяти процентной вероятностью, а слабые с сорока процентной. Преобразование тела длится около тридцати-сорока дней. И как раз пять дней назад закончилась мутация добровольца.

— И кто же этот смельчак?

— Один из разбойников командора Менги.

— Я не удивлён — единороги более осторожны в таких делах.

— Вы совершенно правы Великий Магистр.

Мы проходили по коридорам вдоль дверей складов, мимо кузниц где трудились адепты, куя могущество нашего ордена. Наконец скальный коридор вывел нас в просторный зал. Это помещение больше всего напоминало пыточную камеру. Стеллажи вдоль одной из стен изобиловали самыми разными инструментами и непонятными вещицами. Стеллажи занимали половину длины стены, на оставшейся части располагались огромные сейфы. В центре было небольшое свободное пространство хорошо освещённое с помощью призм и зеркал на потолке. А вокруг этого овального пятачка располагались самые разнообразные пыточные машины: дыбы, стационарные колодки, цепи для подвешивания, столы с креплениями для конечностей.

— Добро пожаловать в мою лабораторию, — мягким голосом проговорил Верховный Целитель.

— Мрачновато у вас здесь.

— А мне нравится и Томату тоже, — ангельским голосом пропел доктор.

— Вот кстати и он, — добавил он.

Здоровый красный грифон с зелёными пятнышками подошел к нам из какого-то закутка.

— Великий Магистр, — сказал грифон и поклонился мне.

— Пойдём Томат покажем Магистру наши достижения, — обратился Индепстади к грифону.

Грифон повёл нас в закуток, из которого он показался. Там была высеченная в камне лестница ведущая вниз. Цепочкой мы спустились и оказались в небольшой комнатке перегороженной толстой металлической решёткой. Мы с доктором по его просьбе уселись в тени у дальней от решётки стены, а Томат прошёл сквозь решётчатую дверцу закрыл её и скрылся за деревянной дверью в коридорчике на противоположной стороне.

Вскоре он возвратился с солдатами ордена, они приволокли с собой четверых земных пони в стальных кандалах. Их расковали и бросили под ноги оружие: два копья, топор и короткий меч. Затем дверца закрылась, оставляя безоружного грифона наедине с жаждущими мщения узниками, те недолго думая похватали, кто чего и разом навалились на грифона, круша тело своего мучителя. Но от грифона эти неумелые яростные атаки отскакивали как от стенки горох, его плоть стала очень прочной и будто пружинила под ударами.

Томат резко отпрыгнул от нападавших, а затем бросился в атаку. Используя когти и клюв он разорвал горло серой кобылке, не обращая внимания на попытки остальных пони помочь своей подруге. Следующим был жёлтый жеребец — ему грифон выпустил наружу кишки, вырывая из его нутра печень, и оставил сдавлено стонущего умирать в муках. Сжав зубами топор и копьё два оставшихся узника прижались спиной к стене и дрожали смотря на чудовище перед собой. Томат не спешил, изводя своих жертв страхом. Красновато-коричневый жеребец с топором не выдержал и резко прыгнул на грифона, ударив его топором по шее. Плоть спружинила и Томат, будто бы даже не почувствовав удара, вырвал топор из зубов жеребца и подрубил ему ногу, которой тот отмахивался от алого грифона, а затем размахнувшись с хрустом вонзил топор в грудную клетку несчастного.

Оставшаяся бирюзово-белая кобылка воткнула своё копьё в глаз отвлёкшемуся на её соратника монстру. Оттолкнув его копьём она обомлела от ужаса острый наконечник вместо того чтобы проткнуть глаз, просто расплющил его, а затем когда остриё перестало давить он вернулся в прежнюю форму. Спустя несколько секунд тишину близлежащих каверн прорезал жуткий женский крик.

— Ваше достижение впечатляет, когда будет готова ещё одна доза этого эликсира поставьте меня в известность её должен получить лучший воин ордена. — заявил я после демонстрации.

— Для производства одной дозы этого вещества, которое я назвал Мугетаницин, нужно довольно много живой ртути.

— Будет тебе "ртуть", Индепстади, только не трать её понапрасну, она очень дорогая.

Я повернулся собираясь уходить, но меня окликнул "доктор":

— И ещё Магистр Блюблад, мы конечно стараемся экономить, но материал у нас уже заканчивается.

— Я помню. Потратили четыре таких образца на какую-то демонстрацию. Плохо экономите. — сказав, я зашагал к подъёмникам.

---

Пони не меняются. Сколько бы тысяч лет в них не вбивали гармонию, найдутся ренегаты посвятившие жизнь саморазрушению. И вокруг меня, их собралось около сотни, за каких-нибудь двадцать дней, численность клуба возросла более чем в десять раз. Пришлось к свитку с правилами приклеивать ещё кусок, чтобы поместить подписи всех желающих. Раз в три дня, в здании бывшей мануфактурки проигрывались звуки ударов, стоны, хрипение и возгласы поздравлений победителя. Обычно пони-бойцы были не богаты и потому наградами служили полезные и не очень мелочи. Так же популярны были межвидовые и межполовые бои — в клубе завязывалась самая настоящая дружба и отношения. Я знал по крайней мере пять пар образовавшихся во время наших встреч.

Сегодня как раз была одна из наших встреч, зал освещаемый несколькими неяркими лампами снова полон — ещё немного и мы перестанем здесь помещаться. Меня вызвали на бой на этот раз противник достойный — труженик металлургического завода покрытый жгутами твёрдых и сильных мышц. Он не был качком, но его физическая мощь не вызывала у меня сомнений. Начало было довольно хорошее мы быстро сближались и наносили друг дружке два-три удара, затем отскакивали. Мой конёк ближний бой — я был специалистом по захватам, болевым и удушающим приёмам. Но в этот раз мне не повезло: я попытался схватить его за переднее копыто зубами, но апперкот его вторым копытом порушил все мои планы. Он шмякнул меня об пол, разбив мне нос. Больно. Однако, что такое эта боль по сравнению с гноящейся раной на душе?

Он возил меня кровящим носом по полу, пока я не прохрипел сквозь поток крови:

— Хватит!

Подхватив меня за переднее копыто, металлург помог мне подняться. На бетонном полу остались следы моей крови, фигурно размазанные в духе абстракционизма, даже жаль будет оттирать такую красоту. Я и несколько добровольцев обычно прибираемся после собрания клуба.

Пришлось отдать один из моих прошлых трофеев — обсидиановую фигурку оленя. Ну ничего у меня ещё остался позолоченный амулет странной изогнутой каплеобразной формы. Я поплёлся к дальней стенке отгораживающей кабинеты, освобождая место для следующей пары бойцов.

Сняв чёрное кольцо с рога, я бросил его в ящик к остальным — эти штучки состояли из металла экранирующего магию. В школе для одарённых единорогов учат, что магия течёт через мир, она вездесуща и присутствует во всём. А больше всего магии концентрируется в живых существах, особенно, таких как пони. Магия циркулирует в наших телах позволяя проявляться нашим способностям у пегасов через крылья, у земных пони через копыта, у единорогов через своеобразный магический концентратор-конденсатор магии — рог. Вот рог то — маленькое, но несправедливое преимущество я и отобрал правилами, сделав единорогов клуба, включая себя, самыми уязвимыми бойцами. Из-за того и потерпел поражение от земнопони, его физическая сила была слишком велика.

Бой помог мне отвлечься от воспоминаний, но они возвращались снова и снова, пока я не затыкал их дурманом. Сейчас они вернулись раньше, чем я ожидал, не помогла даже атмосфера клуба. Я вынул припрятанную в хламе бутылку и опрокинул в себя хорошую дозу содержащейся в ней жидкости. Кабинетов на всех желающих получить приз натурой не хватало, поэтому были введены временные рамки на использование кабинетов. Это подстёгивало победителей разворачиваться на полную катушку. Любовные вскрики и возня не утихали ни на миг, заглушаемые лишь шумом импровизированной арены и зрителей. Все знали правила, неподчинение им, это исключение из клуба навсегда, я был больше не нужен. Всё крутилось и работало без меня.

Мне наскучили бои и я перестал смотреть их, тихо надираясь в углу этого праздника жизни, который я же и устроил. Ко мне подошла молодая потрепанная кобылка с каштановой гривой и зелёными глазами, её только что закончили драть в одном из кабинетов — у её партнёра-победителя закончилось время.

— Спасибо вам, то что вы сделали для таких пони как я, это просто чудесно, — начала она беседу.

— Тебе так нравится насилие и разврат?

— Да я немножко пошлая, но думаю нам всем здесь этого не хватало.

— Тьма, она как болезнь, но переболев ею понимаешь вещи гораздо глубже, чем они кажутся на первый взгляд.

— Э… неуверенна, что поняла вас.

— Можешь обращаться ко мне на "ты". Подрастёшь, поймёшь или нет. Всё зависит от тебя.

— Расскажи почему ты один? Почему отстранился от всех и погрузился в себя?

— Потому что, я вам больше не нужен, я как поводырь — провёл, показал путь, который был не виден вам. Теперь всё наоборот — вы нужны мне, но...

— Но что?

— Ничего. Просто на деле всё это, чувствуется по-другому, чем сухой план в голове. Прости, но мне пора, — договорив, я опрокинул остатки крепкого настоя в своё горло и завалился навзничь, мир закрутился вокруг меня и исчез.

---

Я решился и теперь ждал следующего собрания клуба, тянуть больше нельзя. Как обычно пони начали собираться, и я вышел в центр, как обычно поприветствовать всех и напомнить правила. Но обведя всех взглядом немало удивился — пришла едва ли половина от обычного числа бойцов. Лайтнинг Даст отделилась от толпы и, встав напротив, обратилась ко мне:

— Они не пришли, потому что боятся. Сегодня стража устроит рейд на наш клуб, они всё знают.

— Пусть приходят! Здесь в этой комнате собрались самые отважные пони, которых я знаю. Каждому из нас не раз приходилось драться. За себя и за друзей. Я не сержусь на тех кто не пришёл — это их выбор — заткнуться и молчать. Мы не будем молчать! Мы же не будем молчать?! — воскликнул я.

В ответ мне раздался многоголосый оглушительно-одобрительный гул голосов. Когда гул стих я продолжил:

— Они могут, посадить нас в клетку, сослать, убить, но они никогда не смогут заставить нас променять нашу свободу на покорное молчание! И сегодня они узнают это! Мы скажем им это! Нет, мы бросим эти слова им в лицо: МЫ СВОБОДНЫ! Они могут забрать у нас всё, но им никогда не отобрать нашей свободы! Мы покажем им жар нашей дружбы!

Заведённая толпа гомонила и бесновалась, выкрикивались страшные кары для Стражи и Принцесс, если те вздумают встать на пути нашей дружбы. Внезапно толпа стала стихать, начиная с ближайшего к дверям края. Я повернулся к дверям. Стражи города, а точнее ночной отряд стражи стоял в дверях, загородив дверной проём. Два десятка фестралов принцессы ночи, служили ночной стражей Филидельфии. Некрупная тёмно-синяя фигурка в доспехе изучала в копытах манифест нашего клуба, обычно прибитый возле дверей.

Молчание затягивалось и напряжение в зале росло, нехороший дух витал в воздухе. Фестралка свернула свиток и засунула его себе под крыло выступая вперёд.

— Расходитесь! Все, кто повторно попадётся на подобном будут задержаны и преданы суду, — уверенным повелительным тоном начала она.

Никто не шелохнулся, все продолжали смотреть на стражу, а напряжение уже начало доходить до опасных значений. Я прошёл мимо товарищей и выступил перед тесной толпой бойцов клуба.

— Ты здесь не имеешь власти, кто бы ты ни была.

— Я Уполномоченная Капитан Стражи Филидельфии Найтфол Райдер, драки в пределах города запрещены, расходитесь или все отправитесь за решётку!

— Вы вломились в МОЙ дом, вы прогоняете МОИХ друзей, по законам Эквестрии частная собственность неприкосновенна, а времяпровождение на частной территории, если оно не наносит вреда окружающим, если нет пони, которые считают себя пострадавшими является абсолютно законным. Иди, изучай Эквестрийское право, кОпетан, — уверенно с издёвкой произнёс я.

Возмущённая наглостью, с которой я подтёрся ей на словах, Найтфол Райдер покраснела и выдала:

— Вы тут устроили, полнейшее беззаконие и анархию, я не успокоюсь до тех пор, пока все вы не окажетесь за решёткой.

— Знаешь что, капитан я думаю многие невинные могут пострадать из-за нашего конфликта. Я предлагаю тебе вступить к нам и сразиться со мной по правилам клуба. Если победишь ты, я распущу клуб и больше никогда не стану создавать что-то подобное в Филидельфии, а затем можешь делать со мной, что хочешь я не буду сопротивляться правосудию. Но если я одержу верх ты прекратишь свои нападки на клуб и не станешь содействовать тем, кто хочет прикрыть наше заведение, а и ещё я тебя отымею. Что струсила мышка?

— Думаешь ты крутой? Я принимаю эти условия, — сказала фестралка с недлинной серебристо-голубой гривой

Один из её подчинённых заржал и противным голосом сказал:

— В правилах твоего паршивого клуба сказано "без магии", без магии у тебя нет и шанса победить нашего капитана. Она сильнейшая из нас.

— Я буду без магии, а твоя начальница без брони по-моему всё честно, — ответил я.

Найтфол Райдер поставила роспись на свитке и стала сбрасывать доспехи — да решительности и отваги ей не занимать. Я надел кольцо-блокиратор магии, и встал в расширившийся круг, теперь мы с ней стояли посреди пустого пространства, её подчинённые и члены клуба, затая дыхание, смотрели на нас.

Бой начался, она двигалась так быстро, что мой взгляд не всегда поспевал за ней. Делая ложные наскоки, фестралка заставила меня ошибиться — потянуться за ней. Она резко изменила траекторию отскока, помогая себе крыльями, врезала мне в грудь задним копытом, мне удалось смягчить удар, повернув под её ударом корпус. Отлетев противница снова начала кружить, сжимая петли вокруг меня. Её превосходство в боевой подготовке и опыте боя было видно всем зрителям. Но я был крупней и физически сильней ночной пони, это я понял, отбивая её наскоки и парируя удары. А вот в скорости я ей не соперник. Догнать шуструю фестралку никак не получалось, а она, пользуясь этим, ловила меня на ошибках в защите.

Я понял что, таким образом проиграю и решил изменить тактику. Как победить более сильного и искусного противника? Мой наставник однажды подсказал мне приём, которым можно победить практически любого соперника. Но попросил меня не пользоваться им. Потому что, в реальном бою этот приём приводит к смерти использующего его. Я собрался, изгнал все сомненья, вспоминая цель. Моего наставника звали Дзин и мы никогда не встречались.

Постаравшись забыть боль от ударов, я сосредоточился на сопернице, больше ничего не существовало только я и она. И я должен был победить ради моей цели, ради потерянной любви. Моё тело двигалось вяло, будто бы устав от всего этого поединка. Она оказалась у меня за спиной, и я представил её движения, предугадывая момент. Сейчас! Мои движения внезапно стали быстрыми и чёткими — заднее левое копыто брыкнуло пространство позади меня. Одновременно с моим копытом, ударившим со всей доступной силой в живот Найтфол Райдер, она обрушила оба своих передних копыта мне на хребет. Я тяжело упал на пол, а противница повалилась навзничь, согнувшись пополам.

Спина болела и будто бы даже немела от её удара. Но я сжал зубы и поднялся. Один скачёк и я в своей стихии — сжимаю в объятьях барахтающееся, задыхающееся тельце. С наслаждением, перекрывшим даже нестерпимую боль побоев, я прошептал ей на ушко:

— Я победил, — сказав, я перекрыл ей кислород и встав на борцовский мостик, ударил её головой об пол.

Несчастное тельце в моём крепком захвате обмякло. Для верности я ещё немного подушил её после чего отпустил. Взвалив её тушку себе на спину, тут же отозвавшуюся болевым взрывом, я понёс её в свой кабинет. Подчинённые фестралки хотели было броситься к своему капитану, но бойцы оттеснили их. Уговор есть уговор.

Заперев дверь кабинета, я положил тело фестралочки на крохотный диванчик, служивший мне постелью всё время моего пребывания в городе, лёг рядом и стал ждать, когда она придёт в себя. Мышепони была на удивление крепкой, мускулистой и очнулась раньше, чем я думал. Её дыхание немного изменилось, так я понял, что она пришла в себя и теперь притворяется, пытаясь узнать что происходит.

— Очнулась? Я знаю что очнулась. А теперь скажи мне: ты хозяйка своего слова или нет? — спросил я.

— Как ты узнал? — прошептала она, открывая свои жёлтые глаза со зрачками как у кошки.

— Я умею видеть, то что пони пытаются скрытьб — ответил я.

— Как ты узнал, когда я атакую?

— Я специально открылся.

— Что?! — мышепоня буквально прыснула, подскакивая в сидячее положение.

— Да, ты повелась на приманку и попала.

— Но я же тоже ударила тебя!

— Я крепче тебя, — сказав, я притянул пытающую отпихнуть меня фестралочку.

Она посопротивлялась для виду, но быстро перестала скользнув по моей шкурке своим копытцем. Поняша растревожила места, ставшие отбивными после её ударов. Я не смог сдержаться и скривился от боли. Она тут же перестала водить копытом, выдавив:

— Прости.

— Ничего, так как на счёт уговора, ты готова?

— Не совсем. Понимаешь… — замялась она.

— Что? Ты ведь не хочешь мне сказать что… — пошёл я на уловку, прикидываясь, что знаю о чём она говорит.

— Да, я девственница, — выпалила она.

— У тебя тут два взвода пригожих ребят в подчинении, как это вообще возможно?

— Ну дисциплина и знаешь, как то не доходило до этого. Я была быстрее и сильнее всех на ученьях. Меня побаивались, в общем, как то так. И потом устав запрещает отношения с подчинёнными.

— Ты цветёшь, а твоим ароматом некому насладиться. Найди себе жеребца, а пока я придам тебе уверенности, — сказал я и приник к её губам.

Немного поигравшись с её губками, я скользнул языком в её ротик, водя им по острым зубкам моей бывшей противницы. У моего языка был ордер на обыск и лицензия, но не на убийство, а на не смертельные меры дознания. Уж она-то у меня запоёт. Фестралочка поначалу неохотно, но всё с большим удовольствием стала повторять мои действия. Её тело отвечало на ласки, она даже подсознательно старалась плотнее прижаться ко мне. Я гладил поняшу и она заурчала как маленький пушистенький котёнок. А не совсем привычный вид её расы, вблизи не так заметен. Это была кобылка, и как все кобылки, она хотела любви. И сейчас она будет в ней купаться.

Я остановил поцелуй, и Найтфол, тяжело дыша и смотря мне в глаза, раздвинула упругие задние ноги, показывая мне свою прелестную половую щёлку. Её стройное мускулистое тело изогнулось дугой, когда я добрался копытом до её кнопочки. Перевернув её телекинезом, я вынудил Найтфол Райдер выпятить попку, а затем вонзил мой нос и рот с разбитой губой в её истекающую любовными соками промежность. Она не смогла сдержать вскрика и заёрзала под моими губами и языком.

— Там грязно, не надо, — простонала Найтфол Райдер.

Я давил и игрался с "кнопочкой" до тех пор пока фестралочка со стоном не оросила мою мордочку мощной струйкой своих безумно-ароматных, сладеньких соков. Кажется я перевозбудился, запах ударил мне в голову, прямо в мозг. Я больше не мог сдерживаться, мой половой орган выбрался из складок кожи и подёргивался наполненный предвкушением о близком знакомстве с невинной прелестью ночной пони.

Моё тело навалилось сверху, придавливая заблудшего мотылька ночной стражи. Жаждущая знакомства змейка упёрлась в углубление меж больших холмиков плоти. Змейке тоже нужен дом, ей холодно на улице. Она усилила давление, а затем тупой носик скользнул по упругой плоти Найтфол Райдер густо покрытой смазкой. Поняша посмотрела между передних ног назад и испугавшись задрожала.

— Он точно поместится? — забеспокоилась она.

— Не бойся, кобылки там очень эластичные, он должен быть как раз по размеру.

Змей снова возобновил давление на уютное убежище между стройных холмиков пони. Замер змей на миг и исчез, ознаменовав собой конец невинности кобылки. Она громко застонала, но замерла как парализованная, привыкая к гостю в своём скрытом до этого момента тоннеле наслаждений.

Всё больше не могу. Я потерял контроль и стал долбить ошалевшую от такого резкого подхода пони. Чуть ли не крича, она взмолилась, умоляя прекратить это, но я был глух и продолжал своё чёрное дело. Её тело хлюпало, отвечая на шлепки моей плоти о её круп. Я слишком долго воздерживался. Жёстко насадив её в последний раз, я замер, а моё семя тугой струёй снесло створки матки и утопило в себе все полости поняши.

Мы повалились на диван. Змей, уменьшаясь и опадая выскользнул из Найтфол, прячась в складки местности и виновато поглядывая из убежища. Капитан улыбнулась мне и поцеловала, активно применяя ранее использованную мной тактику "быстрого языка".

В поняше проснулось ненасытное жаждущее секса чудовище. Её глаза буквально пожирали меня. Она спустилась ниже и как заклинательница змей стала выманивать питона из убежища. Строптивый пещерный гость, передохнув, внял язычку и губкам фестралочки, набух, как наливное яблочко, только продолговатое и мясное. Понимая, что оральные ласки пока ещё не сильная её сторона, фестралочка приподнялась и снова посадила его в холмистую пещерку из которой вытекали молочные реки с кисельными берегами.

Просто обалденно красивое тельце мышко-пони помогающее себе плохо гнущимися кожистыми крылышками, предавалось самому настоящему разврату. Я смотрел на место нашего соединения и не мог поверить, что "наказание" понравится Найтфол Райдер больше всяких наград. Она будто навёрстывала всё то, что упускала в своей жизни.

Мышцы красиво играли под её шкуркой и она разогналась не на шутку. Я даже немного испугался, кабы она чего не сломала. Чувства брали своё, её тельце было как мотор, проглатывающий мощный поршень, а затем снова выталкивающий. Её стоны и сбивчивое дыхание подсказали мне, что и она достигла грани. Двадцать ударов сердца и мы сорвались вместе — упали камнем в глубины самого глубокого озера этого мира, имя которому Экстаз.

Я прижал дёргающееся тельце фестралочки к себе снова и снова заполняя её сокращающуюся дырочку своим семенем. Её стоны слышали все, кто до этого по причине глухоты не слышал. Я прижал её к себе и закрыл её страстно стонущие губки своими.

Мне потребовалось гораздо больше времени на восстановление, но я всё-таки поднял его. На фестралочку развалившуюся передо мной с раскинутыми в стороны ногами не встанет только у импотента или у того кто уже раз пять присунул ей. Я отодрал её всего два, а устал как после четырёх. Ну маленькая вомпирюшка держись. Нависая над ней я снова вошёл в её натёртую дырочку. Фестралочка подмахивала бёдрами пытаясь поглубже принять в себя мой уставший, но не сдающийся член.

— Можешь делать со мной что хочешь, только пожалуйста не останавливайся, — сладко сказала она.

— Ловлю на слове, — подсуетился я и положил Найтфол на животик.

Смазка была под копытом и выдавив побольше, я нанёс её на моего героя труда и место отвечающее за анальную девственность, затем герой как следует навалился. Сфинктер оказался не в силах остановить вторжение и его "Ты не пройдёшь!" было вдавлено обратно массой гигантской плюющейся змеи. Запоздалые протесты потонули в сладком стоне фестралочки. Попка была высший класс. А дальше не помню — отключился.

---

Меня шлёпали по щекам. Ух, пробуждение было просто ужасным: всё тело болело, силы были истощены настолько, что я еле повернул голову, не то что копытом пошевелить. Ночная пони грустно улыбалась, а в её глазах читалось неподдельное беспокойство. Я напряг волю и, превозмогая, протянул переднее копыто к Найтфол, притягивая её к себе. Мы лежали так некоторое время, пока я восстанавливал силы пытаясь заставить пошевелиться задние копыта. Похоже я надорвался. Некоторое время спустя удалось подняться, меня ждала ещё одна речь.

— Керад, мы ведь ещё увидимся? — с надеждой спросила фестралка.

— Я должен завершить одно незаконченное дело, возможно я уже не вернусь.

Я подтащил магией свой последний трофей — каплевидный амулет и повесил золотую безделушку на шею Найтфол Райдер.

— Если я не вернусь, эта вещица будет напоминать тебе обо мне, — продолжил я.

— Что такое ты задумал?

— Всё как всегда. Наказать плохишей, спасти несколько импульсивных и жалких задниц.

— Тогда почему ты не вернёшься?

— Потому что наказывать того, кто крупнее тебя очень не лёгкая задача.

— Я хочу пойти с тобой.

— Нет, это личное я не хочу впутывать тебя в это. Тем более у тебя есть обязанности перед этим городом.

— Я буду ждать тебя, слышишь. Пожалуйста вернись, — на её глаза навернулись слёзы.

Я не мог видеть как такая сильная пони плачет и подхватив её магией, прижал спиной к стене, а затем на место магии пришло моё тело и губы. Этот поцелуй она не забудет никогда. Когда ты в свои действия вкладываешь чувства, это становится заметно, особенно тому к кому ты применяешь эти действия.

— Пожалуйста возьми это, — она протянула мне миленькую заколку в виде маленькой летучей мышки.

Мы вышли. Бои в клубе так и не начались, все оживлённо общались, стараясь не пялиться на нас с Найтфол. Но по скользящим взглядам я понял, что теперь являюсь предметом вожделения всех присутствующих кобыл и предметом зависти и гордости всех жеребцов. Сдав капитана стражи подчинённым, я поймал её немного печальный прощальный взгляд.

Подождав когда стража удалится, я громко кашлянул, привлекая внимание членов клуба.

— Сегодня мы победили. Клуб будет жить! Но без меня, я ухожу! Не потому что считаю что-то неправильным, я хотел бы остаться с вами, однако не могу. Нашей чудесной стране, порядку и укладу жизни угрожает опасность. Её ещё можно остановить, но с каждой секундой ожидания она становится всё неотвратимей! Об этой угрозе знаю только я, никто в здравом уме мне не поверит. Но я хочу… нет, я прошу… тех из вас, что готовы пожертвовать жизнью, помочь мне остановить злые перемены. Я прошу вас пойти со мной и защитить всё то, хорошее что есть в нашей стране! — с яркими меняющимися интонациями громко воззвал я.

Я не знал чего ожидать, но надеялся хотя бы на десяток добровольцев. Гул нарастал сливаясь в одобрительный гомон полусотни глоток оравших: "Мы с тобой!", "Веди нас в огонь и воду!", "За Керада!", "За Эквестрию!".

— Мы идем, — сказал я, ни к кому не обращаясь.

Глава Шестая

Самый ужасный кошмар, который только мог мне привидеться, воплотился в реальности. Я, не находя себе места, уже несколько дней металась, пытаясь придумать какой-нибудь выход. Как он мог убить Герольта всего лишь за то, что тот переспал со мной. Я знаю, что должна была дать ему возможность оправдаться, но он наверняка бы солгал.

А счастье было так близко, так близко. За что ты заставляешь меня выбирать между тобой и страной? Я опять плакала, разрываемая противоречиями на части. По моим же законам его ждало изгнание из страны навсегда или двенадцать долгих лет заключения строгого режима — двенадцать лет отобранных у него и его детей. Сестра больше не хочет со мной разговаривать, она не верит, что Дио сделал это из ревности. Да даже если причина была другой, убийство есть убийство.

Я отправила ему еду, но предыдущая тарелка вернулась нетронутой — третий день он ничего не ест. Может, стоит проведать его? Я должна была выслушать его. Кто я для него, если даже выслушать не пожелала?

Ступени, закручиваясь по спирали, вели меня вниз. Да, он совершил нечто очень отвратительное, но он был моим особенным, Любимым. Я вошла в комнату с кристаллом-темницей. Кристалл был пуст!

Не может быть, как он сбежал? Моя магическая печать ещё стоит на единственном входе в кристалл, Луне пришлось бы снять её чтобы выпустить Дио. Обычная телепортация в кристалл и из него невозможна из-за преломления и частичного отражения магических потоков стенками тюрьмы. Как же тогда? Я вглядывалась внутрь кристалла, но в полости была только его одежда, ведёрко для отходов и поднос с едой, который я отправила через специальную магическую червоточину в кристалл. Червоточина пропускала только небольшие, не живые объекты и для того чтобы воспользоваться ею, надо обладать очень продвинутыми знаниями и умениями в области магии перемещения.

Я сняла печать, открыла проход и прошла сквозь кристальную скорлупу. Магией подобрала одежду и тут моего крупа коснулся сквознячок — легкое дуновение воздуха я обернулась, но никого не увидела. Забрав вещи я вышла наружу, закрыв за собой проход. Мурашки пробежали по моей шкурке, почему-то мне было не по себе здесь и я поспешила уйти. Лишь бы он опять чего-нибудь не натворил.

---

Места казались мне смутно знакомыми. Но остановиться любоваться окрестностями я не мог. Они преследовали меня, я знал что они идут за мной, как говорится, спиной чувствовал их присутствие. Страх гнал меня, заставляя путать следы и прятаться. Иногда я оборачивался и видел смутные тени преследователей, их очертания время от времени менялись, будто они состояли из чёрной мглы. Леса, холмы, дороги — они везде находили меня. И тут я задал себе вопрос. Вы вот часто себе задаёте вопросы? И я тоже. Но в этот раз задал "Почему я бегу?". Я не смог ответить и резко остановился на мощёной дороге вдоль крутого берега реки. Один вопрос перевернул всё с ног на голову!

Они почти настигли меня. Усилием воли я развернулся и посмотрел прямо на моих преследователей. Адреналин и боевой азарт вскипятили мне кровь, я почувствовал мощь, словно внутри меня находится маленький ядерный реактор. Испепеляя преследователей взглядом, я рванул на них: первый был сбит мощным ударом, изломан и втоптан в булыжник мостовой. Подобрав какую-то палку, я гигантским прыжком, игнорируя все законы физики, ворвался в ряды преследователей-теней. Шест крушил их лучше любого меча. Они рассыпались прахом под моим напором.

Кажется один остался на холме чуть впереди того места, где я был до столкновения. Лёгким прыжком я оторвался от земли и взлетел, как будто земное притяжение подчинялось мне. Прыжок по параболе: зависнув в максимальной точке, я, вновь становясь тяжёлым, обрушился вниз, прямо на холм к синей тени. Шест в моих руках изготовился к удару. Земля и синяя тень стремительно приближались, от неё и мокрого места не останется после моего удара. И тут я разглядел тень. Удар готовый сокрушить её так и остался моей фантазией. Я сбил тень с ног и прижал к земле. Это была пони. Это была пони, которая умеет ходить в чужие сны.

— Луна, ты настоящая?

— Да, Любимый, это я.

— Как ты нашла меня?

— Твой кошмар, это он привлёк меня.

— Хочешь остановить меня? Я не могу тебе этого позволить, я должен закончить дело.

— Нет. Я хотела узнать почему ты убил того грифона.

— Он планировал прикончить вас, хотя по плану его хозяев — должны были пленить.

— Это правда? Пожалуйста, ради нашей любви не ври мне.

— Да, а ещё я узнал из его памяти, как он убивал невинных: кобыл, жеребят и стариков — всех, орудуя с бандой разбойников-грифонов. Единорогов блокировали щитами из мироршейда, а пегасов сбивали стрелами и сетями. У них было не принято оставлять свидетелей, — рассказывал я.

— И что ты собираешься теперь делать?

— Найду и убью их всех.

— Не надо, сестра тебя не простит.

— А ты простишь?

— Я всё тебе прощу, но ты сам знаешь — сестра другая, она не сможет отойти от своих принципов. Ты отец моего жеребёнка, и я люблю тебя, но пожалуйста не убивай их, — сказав, она поцеловала меня.

— Их память станет свидетелем их преступлений, а я буду судьёй и палачом в одном лице, — немного жёстким тоном сказал я, отрываясь от её губ.

— Прости меня, я была шокирована твоим поступком, но не должна была поднимать на тебя рог, — глаза Луны светились любовью и теплом.

— Я не сержусь на вас, это я виноват, просто привык ходить напрямик. Прости меня за то, что тебе пришлось видеть это.

— Расскажи побольше о наших врагах, когда они нападут?

— Я знаю только то, что знал грифон. Ни больше ни меньше. Он полгода готовился к операции, тренировал актёрские способности и навыки внезапного нападения. Ему должны были дать знак, после этого по плану он быстро и незаметно вязал вас с сестрой, а затем его подельники доставили бы вас в секретное убежище. Сам он там не был и не знает где оно. За это дело ему отсыпали бы столько денег, что его бедной семье и ему хватило бы на две безбедные жизни каждому. Он не хотел рисковать с пленом и решил просто убить вас, планам его "крыши" это не противоречило, насколько он понял: они просто хотели убрать принцесс с трона любым способом.

— Мы увеличим охрану, и будем осторожны, но жить, ожидая удара… — со вздохом сказала Луна.

— Не сахар, да. Но не бойся, это ненадолго. Мой план уже осуществляется. В крайнем случае, прилетят орлы и всех спасут.

— Орлы?

— Как-нибудь я расскажу тебе эту историю. А пока просто жди меня.

Я прижался к ней в последний раз, наслаждаясь близостью моей кобылки, пусть и во сне. А затем сон растаял, сменившись чернотой переходящей в ощущение постели подо мной.

Такое случалось и раньше, в моём родном мире. Я называл это «обломать кошмар» иногда я начинал понимать, что я во сне и тогда брал эмоции под контроль. Во сне твои эмоции транслируются на окружающую действительность. Достаточно просто вызвать гнев или приступ храбрости и кошмар теряет силу, настолько, что его можно рассыпать голыми руками. Но всё-таки была ли Луна настоящей или я просто проецировал желание быть с ней? Боюсь этот вопрос пока останется без ответа.

На меня напала липкая лень, такая по выходным не даёт вылезти из кровати. Я начал вспоминать, как всё это начиналось. Тогда я творил полный беспредел и безумие, казавшиеся такими верными и правильными, что это меня пугало. Поначалу я просто играл с принцессами, но постепенно незаметно для себя стал относиться к ним не как, к любовницам и секс-игрушкам, а как к части себя, очень важной части.

Перестав думать только о себе, я, наконец, смог понять, чего мне так не хватало всю мою жизнь. Как маленькому атому хочется образовать сильные связи с другими, пускай совсем не похожими на него и стать единым целым — частицей, так и мне это было необходимо. Быть частью чего-то большего — не это ли счастье. Анализируя свои чувства, теперь понимаю, что, благодаря взаимным связям с моими пони, я стал лучше.

Вот чёрт, несмотря на все изменения с моим телом, внутри меня всё ещё дух человека. Посмотрим смогу ли я оставаться собой до конца. Но сейчас мне пора вставать, я должен успеть закончить работу во время.

---

Тронный зал снова окружал меня. Как бы я ни хотела внять предложению Луны устроить отпуск, я не могла всё вот так бросить, когда вокруг творится полный беспредел. Начали сыпаться сообщения о без вести пропавших пони то здесь, то там. Даже Спайк пропал, вторые сутки о нём не было ни слуху, ни духу. Твайлайт ушла на поиски и сказала, что пока не найдёт его не вернётся.

У Хуфингтона снова прорвало новую дамбу, пригород и восточные части городка оказались затоплены. Большие пожары произошли сразу на нескольких заводах и фабриках Мэйнхеттена. Железнодорожные пути в Кантерлот оказались на пути оползня, непонятно каким образом сошедшего с укреплённого склона. В Понивиле разразилась странное инфекционное заболевание, теперь весь город находится под карантином. В Филлидельфии зафиксированы случаи массового отравления. Мои министры уже открыто подозревают сбежавшего из под стражи лорда-протектора. Сестра утверждает, о каком-то заговоре против нас и невиновности Дио. А я просто не знаю, кому верить. Для решения такой тяжелой обстановки, пришлось направить дополнительные силы, включая весь резерв и добрую часть Гвардии, во все пострадавшие поселения, несмотря на протесты сестры.

После тяжёлого дня я, наконец, добралась до постели, изрядно разбитой былыми активными физическими упражнениями. Завтра же попрошу поставить мне новую. Но поспать не удалось — в дверь покоев постучались. Гвардеец доложил, что меня ожидает министр по чрезвычайным ситуациям на срочный совет. Недовольно вздохнув, я пошла за гвардейцем, в коридоре нас ждали Луна и министр Сан Презент — светло-розовый единорог. Мы направились в малый зал для заседаний. Сан Презент не спешил докладывать о происшествии, из-за которого я была вынуждена покинуть кровать. Что-то он сегодня тихий и плетётся позади нашей процессии, несмотря на то, что обычно предпочитает энергично вещать, идя впереди меня.

Вот и последний коридор перед залом совещаний, хотелось бы побыстрее разобраться с этим делом и лечь уже спать. Мне в затылок ударило что-то тяжёлое, я упала вперёд, теряя обзор из-за качнувшегося ко мне пола. Вокруг послышался шум множества существ. Я приподняла голову и троящимся, разъезжающимся зрением увидела, как крупный чёрный грифон вытаскивает лезвие своего топора из моего верного гвардейца. Красная лужа медленно ползла ко мне, Луну сбили с ног и вязали, нацепив что-то на её рог. Как будто бы издалека послышался тихий голос:

— Молодец Джаинт Гифт, чисто сработано.

— Надеюсь, награда будет, как договаривались? — спросил мой министр.

— Да, дальше мы берём их на себя, позже с тобой свяжутся.

Я попыталась отбросить напавших магией, но всё было, как в тот раз, когда лже-Дио заманил меня в мою комнату, где нас уже поджидали и блокировал мою магию специальным кольцом. Их было больше двадцати, в основном грифоны, так же я заметила среди них нескольких единорогов. Все были одеты в чёрные просторные костюмы, маскирующие их силуэты в темноте. У грифонов имелось оружие и маленькие щиты, так похожие на тот, что был у Рики Блудироуд, когда она напала на Луну. Нас подхватили и потащили, волоча по коридорам и лестницам куда-то в низ.

Ну почему я не поверила Луне, но даже для неё это было полной неожиданностью. Здесь должны ходить караулы, если я привлеку их внимание, они поднимут всю гвардию из казарм и придут нам на помощь. Похитители забыли заткнуть мне рот, я воспользуюсь этим.

— На помощь! На нас напали! Помогите! Ск… — лапа чёрного грифона, сжатая в кулак, ударила меня, разбив губы в кровь. Затем тугой кляп из какой-то вонючей тряпки запихали в мой в рот.

Командир, отвесил оплеуху тому, кто, по его мнению, должен был позаботиться о моём рте и мимоходом пнул меня в живот. Больно, но ничего кто-то из гвардейцев должен был услышать. Моя уверенность испарилась, когда меня грубо проволокли рядом с убитыми стражами караула.

— Хэй! Куда это вы собрались с принцессами? — дерзкий голосок окликнул похитителей.

Нет только не Рэйнбоу — улетай, спасайся, позови на помощь. Я застонала сквозь кляп в угнетающем бессилии. Пегаска храбро бросилась на врагов, но силы были не равны: угостив ударами копыт двоих из нападавших. Магией её отбросили в стену и жёстким ударом по голове вырубили. Сзади послышался шум и весь отряд обернулся. Незнакомый грубоватый голос прогремел на весь этаж:

— Хватай, обнимай, ломай!

К сожалению я не смогла повернуть голову из-за верёвок. Меня затошнило, голова пылала тупой, ползущей болью. Тот удар по голове, похоже, оставил мне сюрприз в виде сотрясения мозга. Стало настолько плохо, что сил скосить глаза и посмотреть на происходящее там не осталось. Не теряя сознания с отупляющей слабостью, я просто лежала и пялилась на тело оглушённой голубой пегаски, ожидая, когда же всё это закончится.

---

В "Гнезде Феникса" было не продохнуть. Такого наплыва гостей здесь давненько не наблюдалось. Все помещения не крупной гостиницы заняла приезжая компания "друзей". И вот уже четыре дня я веду дежурства, спя всего четыре часа в сутки. Нельзя допускать внезапного нападения. Однако, сегодня я его допустил. Не ждал, что враги придут снизу, из-за этого я не сразу заметил их, и план затрещал по швам, не жалея ног, я бежал. От мощного удара двери Гнезда Феникса распахнулись. Громкий низкий рык раздался в возникшей тишине:

— Ренегаты наступают! Готовьтесь к бою!

Ящики, стоявшие в главной зале гостиницы, за считанные мгновенья разбились об пол с громкими стуками и звоном содержимого. Пони организованной группой ожидали своей очереди закутаться в сталь. За пятнадцать минут все пятьдесят три бойца "Пекла дружбы" стали выглядеть посланниками апокалипсиса воплоти. Я, не теряя ни секунды более, брутальным голосом заорал:

— Всем за мной! В ПЕКЛО!

Шумя латами, орава пони выбежала в ночь, оставив хозяев взирать им в след с открытыми ртами. Мы ворвались с парадного хода, бесцеремонно отпихнув часовых. С лязгом мы рванули на лестницу в низ. Пробежав два коридора, мы успели — куски гнилой ренегатской плоти, посмевшие себе непозволительное обращение с богинями, застыли перед нами.

— Хватай, обнимай, ломай! — прокричал я.

Немного меньше месяца у меня была только одна работа — собирать старые доспехи, доставая их в лавках старьёвщиков и тратя последние деньги. Под конец даже пришлось воровать из запасников исторического музея Филлидельфии. Затем приводить их в порядок, убирая следы ржавчины. А после того, как доспехов стало достаточно, настало время варить! Приваривать двухдюймовые острые шипы на каждый элемент доспехов. Это была грандиозная работа, которую я проделал в одиночку. До этого момента я только убегал, жалел и упрекал себя, проклиная судьбу. Но эту комедию пора кончать. Время мести пришло!

С боевым рёвом грохочущая свора пони покатилась вперёд и захлестнула отбивающихся похитителей. Я был в первых рядах. Остервенело круша врагов, я насадил защищающегося грифона на рог. Кровь залила мне глаза, а короткий меч соседнего врага чиркнул по моему плечу в открывшейся щели доспеха. Я освободил рог и кинулся на обидчика, не обращая внимания на толкучку со всех сторон. Шит не спас его — навалившись, я прижался к нему, сталь доспеха с хрустом столкнулась с чёрным металлом щита. А копыта теснее прижимали ненавистную тушку грифона. Заорав от боли, он попытался достать мечом мои уязвимые места и достал бы, если бы мне не помогли. Обернувшись, я увидел, что всё закончилось. Сопротивление было сломлено, несколько моих бойцов были серьёзно ранены. Убитых не было, зато невредимых среди похитителей-неудачников не было. В основном колотые и рваные раны от шипов.

Освободив богинь, пони сгрудились около них, Принцесса Луна пострадала незначительно. Хуже пришлось Принцессе Селестии, ей срочно требовалась медицинская помощь. Я подошёл к лежащей без сознания пегаске поодаль от принцесс. Быстрый осмотр не выявил никаких серьёзных травм, хотя над глазом уже вздувалась нешуточная шишка. Я отцепил броню и скинул ненужную более кучу железа рядом с ней. Затем я развернулся к моим бойцам.

— Я приказываю вам защищать принцесс и всех в этом замке любой ценой! Единороги-ренегаты и грифоны-убийцы поплатятся за свои преступления. Это я вам обещаю! А этих — заковать в цепи, их судьбу решат принцессы, — твёрдым тоном сказал я.

Затем развернулся и побежал туда, куда стремился маленький, но дерзкий отряд Ордена Хорнбик. Пройдя в самый низ лестницы, я нашёл узкий, замаскированный проход дальше вниз. Меня встретили три не очень дружелюбных единорога. После удара под дых, я благоразумно сдался.

Не дождавшись своих, они потащили меня за собой вглубь пещер. Путь был довольно скучным — сплошная чернота вокруг. Не надо быть гением магии чтобы понять: они накинули на меня заклинание слепоты. Наконец меня толкнули спиной на какую-то плоскую поверхность. Давление и щелчки у копыт неприятно дали мне понять, что со мной собираются делать.

Слепота прошла — я был пристёгнут к наклонной доске, а передо мной стоял оранжевый единорог с лёгкой и приятной улыбкой. Единороги, притащившие меня, ушли.

— Скажи мне — почему вместо нашего отряда, мастера магии встретили тебя? Что с нашим отрядом? — мягким доброжелательным голосом спросил "апельсинчик".

— Их больше нет. А скоро и тебя не станет, — апатично спокойным голосом ответил я.

— Интересная ты личность! Не часто такие попадаются. Но, видишь ли, тебе придётся рассказать мне всё, что меня интересует.

— Давай, я не боюсь боли, — мой взгляд прокалывал насквозь, этого странного мастера пыток.

— Смотри сюда, — сказал единорог и подтянул магией шприц с одного из столиков. — Это дистиллированный оксид живой ртути, при попадании в кровеносную систему он приводит к токсическим поражениям органов и нервной системы, а также вызывает очень сильные боли. У меня есть антидот, действует быстро, боль снимает за десять минут. Сейчас я вколю тебе в вену этот чудесный препарат, а затем буду ждать, пока ты мне всё быстро-быстро рассказываешь. Если у меня возникнут сомнения в правдивости твоих слов, ты не получишь антидот.

Я пытался сопротивляться, но бесполезно этот доктор-смерть оказался на редкость умелым в проведении процедур. Быстрыми и точными движениями, перетянув кровоток, он ввёл свой яд. Сначала внутри меня по кровеносной системе пошла горячая волна, как от хлористого кальция, а затем пришло жжение, постепенно нарастающее и охватывающее всё больший внутренний объём. Жжение сменилось острыми, вспышками боли, как будто кто-то пытался пропороть меня изнутри ржавыми иглами. Я сжал челюсти и сдержал крик, но мычание всё равно вырвалось из сжатых губ. Боль была просто невыносима, и когда казалось, что ты уже притерпелся, она вспыхивала с новой силой, сводя меня с ума. Я бился в полузабытье, боль настигала меня повсюду сразу, одновременно.

Несколько раз я терял сознание, а ангельский доктор помогал мне, приводя в чувство. Но я ничего ему не говорил. Кроме бессвязных криков, сдерживать которые я больше не мог. Мне мерещилось, что пытка длится уже вечность и в этом мире нет ничего кроме невыносимой боли. Антидота я так и не получил и моё дёргающееся, хрипящее тело куда-то понесли.

Холодный пол обнял меня лучше любой кобылы. Я был не один — сокамерник подбежал ко мне. Он, обеспокоенно глядя, пытался успокоить, поглаживая меня. Худой единорог не знал, что причина моих страданий — яд. Его выволокли из камеры, затем оббитые железом двери закрылись. Подобное к подобному, вот значит как. Это были мои последние мысли перед провалом в ничто.

Глава Седьмая

Хорошо быть живым и не спрашивайте, откуда я знаю. Финальная часть моего плана приближалась. Забавно, косячили все — я, враги, те, кого я любил и даже те, кого я не знал. Но знайте: хорошо смеётся тот, кто не косячит последним. Я лежал рядом с трупом молодого серого единорога с пепельной гривой. Жаль парнишку, они отыгрались на нём за свои неудачи со мной. Я задумчиво отцепил от своей гривы крылатую серую заколку, повертел в копытах, а затем закрепил её за ухом жеребца. Скоро они придут проведать нас, надеясь забрать трупик, а может даже два. Поэтому мне пора замереть и прикинуться покойником.

Часы тянулись, а о нас никто не вспоминал. Наконец мимо камеры прошли тюремщики, волоча за собой пищащее и плачущее тельце неизвестной кобылки. Заглянув в решётчатое окошко и всмотревшись в полумрак, один из них сказал:

— Кажется, оба готовы, Свит Дэс. Надо отправить их на переработку.

— Да, давай на обратном пути, — ответил его напарник.

И они пошли дальше, снова оставив меня в мёртвой тишине, на этот раз ненадолго. Прошло совсем немного времени, замок щёлкнул и дверь, скрипя, открылась. Они вошли, проверили пульс моего сокамерника, затем подошли ко мне. Как же мне осточертело ждать! Это случилось очень быстро, но я могу пошагово описать, что произошло. Сначала на моих копытах, прямо в полукольце, где должны били быть подковы, появились шипы, затем передние копыта резко направили шипы в шеи стражников. Пыф. Да именно с таким звуком шипы выстрелили из копыт и вонзились в незадачливых противников, впрыскивая убойные дозы снотворного.

— Спать! — негромко, но выразительно произнёс я.

Настало время решающей битвы. Мои кулаки сжались, я встал на ноги, быстро меняя свой облик. Чешуя — ущербная защита, чтобы это понять мне пришлось умереть. Теперь только латы, только хардкор. Я положил руки на доспехи стражей и стал "есть их". Клетки кожи вырезали кусочки стали и передавали их дальше, снова и снова захватывая вещество. Всё моё тело покрылось металлическими пластинами, вырастающими прямо из кожи. Броня выглядела следующим образом: три слоя драконьей кожи для амортизации ударов, монолитные сегменты лат из улучшенного сплава стали, ещё слой стали в виде сот с прослойкой более мягкого метала между этими сегментами и основной бронёй для поглощения импульса удара и наконец, верхний слой брони — толстое напыление чёрного металла называемого в этом мире мироршейд. Прорези для глаз не было — вместо этого шлем был покрыт сетью специальных крохотных высокоорганизованных органов работающих как горло и уши летучей мыши (ультразвуком прощупывая пространство вокруг), идеально для полной темноты. На месте прорези рта в шлеме была специальная мембрана с фильтром воздуха. Прочность мембраны была такова, что спокойно остановит пулю.

В мозгу щёлкнул тумблер и у меня включились два режима "идти" и "убивать". Я вышел из камеры, мягкие подошвы и специальные прослойки в стыках пластин доспеха делали моё перемещение абсолютно бесшумным. Я не собирался выпускать пленников, для их же безопасности. Проходя мимо камер, я сканировал каждую, некоторые были пустыми, в остальных сидели единороги.

Тюрьма состояла из двух ярусов: нижний предназначался для единорогов. Их берегли, старались уменьшить смертность, особенно если заключённый был готов сотрудничать с орденом. Но, то было до краха главной операции ордена. Верхний — сущий ад, в который попадали все не единороги. Переполненные камеры, высокая смертность — жестокие эксперименты в первую очередь проводили на обитателях этого яруса.

Тяжёлая дверь закрывала проход в центральную часть пещерной тюрьмы, где находился блок тюремной стражи ордена. Затем, пройдя лабораторию, по длинному извилистому коридору мимо складов и кузниц можно подняться ещё на один ярус выше к оружейным мастерским, казармам и арсеналу, путь к которому ведёт через казармы. Коридор наверх, ведущий из казарм, соединяется с пещерами ставки командования ордена и выводит к внешним воротам — единственному выходу из этой глубинной пещерной сети.

Ключ стражи провернулся и со щелчком открыл первую преграду. Странно, часового у дверей не было. Двигаясь дальше мне открылась интересная картина: в небольшом закутке мирно спали несколько фестралов и единорогов — солдаты ордена. Я зашёл, и дверь за мной закрылась. Моя ладонь ползла, касаясь шкурок спящих, сколько же они натворили, сами не убивали, но были соучастниками пыток и убийств. Приговор: увечья и изгнание из страны. Исполнение не заставило себя долго ждать. Парализовав всех в комнате, я ломал им ноги. Жёстко, глядя прямо в их преступные глаза. Они проснулись после первой же сломанной конечности от сдавленного страшного мычания единорога испытывающего сильнейшую боль. Он попытался откинуть меня телекинезом — зря. Магия отразилась, и его вдолбило в громко треснувшую кровать. Я перешёл к следующему — мышепони. Взял в руки его копыто и ударил об колено: страшный хруст, от которого замираешь, и что-то неприятное перекатывается внутри. Не обращая внимания на болезненное мычание и слёзы боли и бессилия, я продолжил — на очереди пятнистая единорожка. Приговор тот же.

Я вышел из закутка и отправился дальше. На меня набросились двое — похоже треск кровати всё-таки привлёк внимание. Я молниеносно хлестнул кулаком левого, и схватив правого, закрыл ему рот и ногой сломал его заднее копыто. Страшный приглушённый крик и хруст копыта прорезали относительную тишину. Он ударил по моему доспеху — нападение на судью влечёт за собой дополнительные кары. Второе копыто было не прочнее первого. Его напарник поднялся и пырнул меня коротким копьём. Но, то лишь с жалобным скрежетом отскочило. Подскок, короткая серия ударов: челюсть и несколько рёбер сломаны тяжёлым металлом моих рук. А парализующий укол, успокоил получившего своё серого фестрала.

Пятеро грифонов и грифоних спустились по лестнице с верхнего яруса казарм тюремной стражи: все были вооружены. Они набросились на меня одновременно с пяти сторон. Не глупо, но тщетно. Я свалил двоих точными ударами в голову, остальные отпорхнули прочь, и теперь кружили вокруг меня, боясь подойти. Их оружие было абсолютно бесполезно против меня. Сверху подошли ещё грифон и единорог, неся с собой верёвки. Я не стал ждать, когда ко мне полетят арканы и атаковал сам. Мощным прыжком я влетел в новоприбывших, заклинание ошарашенного единорога срикошетило в одного из грифонов сбивая того ног. А затем в ход пошли мои кулаки, донося в физической форме уважение к Закону августейших принцесс.

Последний грифон попытался скрыться — в его спину уже летела компания шестерых друзей с парализующим составом внутри. Единорог навалил могучую кучку, когда я подощёл и коснулся его. Курьер значит. Приговор: лёгкая травма и исправительные работы. Ему прилетел удар ладонью по шее, отбрасывая в сторону.

На следующем ярусе казарм никого не оказалось, хотя. Я прошёл на тюремный ярус с не единорогами. Пахло грифоном. Обгадившийся от страха, он прятался в одной из камер, надеясь, что я его не замечу. Очень зря. Его тело с переломанными ногами отправилось в одну из переполненных узниками камер.

Поднимаясь из заполненного калеками блока тюремной стражи с приподнятым настроением, я остановился. Лестница закончилась крохотной ровной площадкой перед оббитой железом деревянной дверью. Искать нужный ключ, как в какой-нибудь рпг? Вот уж нет! Поток драконьего огня вырвался из открывшегося в мембране отверстия, испепеляя, истончая и обугливая дерево. Моё тело с короткого разбега влетело плечом в дверь — она трескалась, но выдержала. Я продолжил поливать её огнём и ударил со всего маху кулаком. Рука по плечо провалилась в крошащуюся горящую преграду. Я вынул руку, заглянул в отверстие и утробным голосом произнес, обращаясь к солдатам ордена за решёткой в другом конце пещеры:

— А вот и Дио!

Я отодвинулся от двери и снова протаранил её — она прогнулась, треснула и слетела с петель. Пробежав по инерции в комнату, я остановился, обломки двери упали с моего бронированного плеча. Внезапно сзади на меня напали. Эхолокация высветила мне крупного грифона. К сожалению окрас его сказать не могу, звук не передаёт цветов, только контуры и поверхности. Он ударил и отскочил, проверяя видно прочность моей брони. Играть с ним в салочки я не собирался, просто выстрелил облачком шипов. Они, пружиня от его тела, отскочили, не причинив ему никакого вреда. Похоже мой противник не так-то прост. Он бросился грудью на меня, хватая своими птичьими лапами меня за руки. Это-то мне было и нужно. Покровы его тканей хоть и были продвинуты, всё равно не смогли задержать моих диверсантов. Интересное сочетание мутации и магии, но оно не даёт полной неуязвимости.

Круговым движением предплечий вокруг его лап я вывернул руки из захвата и сам схватил грифона-мутанта. Он ударил меня клювом в голову.

— И это по-твоему удар? — произнёс я сквозь мембрану.

Мой закованный в сталь лоб резким движением встретился с его черепом — ноги грифона подогнулись.

— Вот это удар! — добавил я, беря шею грифона в захват.

Я напряг мышцы. Стальные тиски сдавили горло грифона, перекрывая доступ кислорода. Раскрыв клюв, он тщетно пытался сделать глоток воздуха, медленно задыхаясь в моих крепких объятьях.

— За массовые убийства, я приговариваю тебя к смерти. Приговор обжалованию не подлежит, — пафосно произнёс я.

Я мог бы просто остановить его сердце, но этот способ зрелищней и мучительней — для такой мрази самое то.

— Ублюдок, отпусти Томата! — воскликнул один из единорогов.

Я игнорировал всех, пока сердце грифона не остановилось из-за гипоксии мозга. Затем встал и дерзким тоном крикнул на собравшихся за решёткой псов ордена Хорнбик:

— Я просто хотел жить в мире и спокойствии со своими принцессами, но вы, твари, всё-таки сумели меня разозлить. Я пощажу тех из вас, кто невиновен в убийствах, если вы сейчас же бросите оружие и встанете на колени, вас просто выдворят из Эквестрии.

Они неподвижно стояли по другую сторону толстой решётки, прикрывшись небольшими щитами и магическими барьерами, ощетинясь оружием. Улыбнувшись за мембраной шлема, я произнёс:

— Рад, что вы такие смелые и упорные, придётся сломать вам все ноги.

Я подошёл и повернулся боком к решётке. Суворов считал глазомер, быстроту и натиск основанием победы. Знаете, я с ним согласен. Став тоньше, я прыгнул боком сквозь прутья, врываясь в толпу перепуганных врагов. Сначала им удалось прижать меня всей своей совокупной массой к решётке, но не надолго — электрический разряд подкосил самых храбрых, а дальше началась неразбериха. Я ломал их хрупкие тела, обмазываясь кровью из множественных открытых переломов конечностей. Беспощадно. Никто не ушёл от расправы. Я настигал убегавших и ломал их с удвоенной яростью. Последняя единорожка просто забилась в угол от страха и плакала. Затем подняла взгляд своих раскаявшихся глаз на стоящего перед нею стального гиганта.

— Умоляю, не надо, я никого не убивала, я просто работаю на них, — вставая на колени просила она.

— В орден идут по убеждениям, нацистская ты сволочь, думала обмануть меня, как ты обманывала невинных, помогая похищать их, — поглаживая её по головке мягко сказал я.

— Я...я…

— Ты пипец как виновна, — также мягко сказал я.

Я сломал её. Она больше никогда не сможет нормально ходить. Оставляя за спиной груды искалеченных стонущих тел, я двинулся по узкой лестнице наверх. Лестницей часто пользовались — ступени стёрты, кое-где были пятна засохшей крови. Я оказался в пустой комнате с лабораторно-пыточным арсеналом. И, похоже, ошибся, комната оказалась не пуста. Эхо отразилось от пегаски, закрепленной на операционном столе. А вот её врача и след простыл. Я приближался к ней, она затравлено смотрела на меня, готовясь видно к самому худшему.

Моя рука мягко заскользила по шёрстке на её груди.

— Привет, как ты здесь оказалась?

Её глаза заслезились, и она сморгнула, пока я освобождал её копыта. Доктор не успел начать своё экспериментальное лечение. Я снял шлем и посмотрел в её слегка оторопевшие глаза. Пони узнала меня и немного успокоилась.

— Они забрали икоу… — произнесла она так тихо, что я не разобрал последнее слово.

— Кого забрали?

— Зекору. Я пришла к ней за лекарством, а потом они… они… — на последних словах слёзы хлынули из её глаз.

— Флатершай, не уходи отсюда.

Моего обоняния коснулся отвратительный запах, точнее смесь запахов. Медленно надев шлем, я прошёл в правый коридор от лестницы снизу. Запах усиливался: химикаты и ещё что-то. Пройдя в неплотно прикрытую дверь, я вспомнил, что это был за запах. Вонь десятков трупов. В огромной пещере, переработка биологических отходов была поставлена на поток: тела обстригали, выкачивали весь жир, затем либо сжигали, либо варили. Кости и зола шли на удобрения, из жира делали мыло и другие, полезные в хозяйстве химические соединения, гривы собирались в брикеты. И всё это в атмосфере невыносимой вони — огромные вытяжки и вентиляция не справлялись. В дальнем конце было что-то вроде зверинца. В клетках сидели существа, бывшие когда-то свободными жителями Эквестрии, но изуродованные мутацией и магией настолько, что смотреть на них без отвращения было просто невозможно. Они таращились на меня.

Внезапно моё внимание привлекло необычное тело в тележке с надписью "сырьё на переработку". Я подошёл и вытянул его из кучи. Что-то внутри резануло по сердцу, глубоко резануло. Я заскрипел зубами и сжал кулаки. Я хотел вернуться убить всех этих подонков, затем найти и замучить до смерти весь оставшийся личный состав этой корпорации зла. Больше всего бесило, что по-настоящему виноваты всего около десятка отморозков, держащие всё в своих копытах и лапах.

Я не могу вернуть к жизни умерший организм. Клетки мозга практически сразу после смерти, начинают разлагаться. Вернуть можно того, кто находится в состоянии клинической смерти. Это где-то пять-пятнадцать минут, дальше необратимая смерть. Точнее не совсем, в теории я могу практически воскресить мёртвый мозг, но вместо друга это будет уже просто кусок мяса — овощ, послушно следующий простейшей программе инстинктов или командам моих клеток.

Прости, я опоздал братик. Прости Спайк. Я взял себя в руки, сдерживая внутренний импульс. Мне нужна холодная голова. Судья не мстит, он несёт возмездие — высшую справедливость. Ну же, я могу, вдох — выдох. Нельзя срываться, на мне огромная ответственность. Пусть я ещё не сталкивался с потерями близких, но мы это переживём. Должны пережить. Властолюбивые мрази будут гореть!

Поднявшись с колен, я пошёл к несчастным. Их кормили супом из их же собратьев, не переживших эксперименты. Вам я смогу помочь. Мутация организма, если она не врождённая — не затрагивает абсолютно все клетки организма, следовательно, есть клетки с правильной ДНК и не повреждёнными хромосомами. Они-то мне и помогут. Я прикасался к уродливым пародиям на земных пони, зебр, осликов, алмазных псов и даже чейджлингов. Их тела изменялись, уродства и неестественность исчезали, оставляя на своём месте самых обычных для этого мира существ, только несчастных из-за пережитого, но и это можно исправить.

Открыв клетки, я вывел их и повёл обратно к Флатершай. Оставив спасённых там, я отправился дальше, тщательно проверяя каждый закуток щупальцем тьмы. Склады, склады, а вот и кузницы здесь обрабатывали металл для разных нужд ордена, неплохо можно скрываться, спрятав от властей всю подозрительную деятельность. Все места, что я проходил, были спешно покинуты. Поднявшись по лестницам на уровень выше, щуп встретил хорошо организованную оборону. Они ждали, готовясь поливать меня камнями, огнём, арбалетными стрелами, в специальных схронах прятались воины с молотами, сетями и верёвками. Тот, кто всё это так быстро организовал, определённо был талантливым тактиком и командиром. Но я уже предупреждён, а значит и вооружён.

Подойдя к проходу пяти метров в длину, в конце, которого был готов разверзнуться искусственный ад, я замер. Из руки вырос крупный кусок грязно-белого вещества похожего на воск, на воздухе он начал тлеть. Надо помочь этому милахе — дохнув на него огнём, я метнул засверкавшую во тьме фосфорную бомбу прямо в зал за проходом. Густой, вонючий, ядовитый дым быстро наполнял ограниченное пространство. В зале началось копошение, солдаты ордена стали задыхаться.

В дыму никто не замечал меня. Около шестидесяти отборных воинов ордена Хорнбик пытались эвакуироваться из зала через небольшой проход в дальней стене. Не стоило показывать мне свои тылы. Я подобрал два тяжёлых молота, приготовленные для оглушения меня. Мне в отличие от них было глубоко пофиг на ядовитый дым. Звук спокойно проходит сквозь газы, а мембрана на шлеме не пускала ядовитый дым мне в лёгкие. Избиение началось: аки берсерк я ворвался в гущу тел перед выходом, угощая конечности и хребты врагов, отменными тумаками и пинками. Они бросились в рассыпную, но я настигал их везде. В дыму началась паника, на земле оказывалось всё больше и больше покалеченных и отравленных фосфором тел. Убежали единицы, но ничего я найду их позже.

Один из грифонов с обмотанным тряпьём клювом бросился на меня сверху. Не глядя, я ударил его молотом под дых. Его когти и кинжал бесполезно царапнули броню.

— А вот и Командор Менги, — сказал я, бросая молоты и поднимая задыхающегося серого грифона.

— Ты умрёшь за свои преступления. Скольких ты и твоя банда убили на безымянных перевалах в грифоньих горах? Не помнишь, не считал? Ну что ж, в конце концов, всё ради денег ведь так? — продолжал я — Так подавись ими!

Я подхватил горящий кусочек фосфора и забил его в глотку грифону, до последнего держа умирающего. Осмотрев своих жертв, добавил переломов тем, кому было мало, и вывел часть фосфора у тех, кто получил его сверх меры. Я жесток, но справедлив.

В пещерах этого яруса были оружейные мастерские, арсенал и казармы, где пряталась часть сбежавших. Пришлось "найти" их и сломать ноги, все какие были. После этой ночи моим именем будут пугать детей! Большая часть ордена была перемолота моими руками, и теперь я шёл добивать. Направо, к ставке командования, вело ответвление. Туда и свернул.

Прямой как стрела пещерный тоннель огласился щелчком и хлопком слившимися в один звук. Я не скрывался и шёл по центру коридора, за что и поплатился. В броню чуть ниже солнечного сплетения что-то ударило. Меня отбросило силой этого удара и выбило воздух из лёгких. Задыхаясь, я услышал звон отскочившего от меня метательного снаряда. Лёжа на каменном полу в позе эмбриона, я осмотрел повреждённое место на броне. Глубокая вмятина, стык двух внешних шестигранных пластин вогнулся, но основная пластина выдержала. Пришлось придумывать на ходу, как прорываться к самым нехорошим пони.

До врагов около ста метров на таком расстоянии ультразвуковое "зрение" давало осечку из-за большого количества отражающихся волн. Картинка смазывалась перед внутренним взором. Я пополз вперёд и через несколько метров наткнулся на приличных размеров копьё, а точнее болт баллисты, что определялось специфичным жёстким оперением "стрелы" и специальной выемкой под трос-тетиву. Неплохие игрушки у моих маленьких борцунов с властью. И самое обидное: угостить их пока нечем — слишком далеко засели. Но что же это я. У меня осталось одно из самых сильных орудий, которому безразлично где находится враг, а важно лишь, то, что враг знает обо мне.

Невидимое щупальце тьмы вытянулось от меня и понеслось вперёд, ощупывая моих супостатов. Впечатляет — лучшие существа ордена готовые ко всему, встречали меня. Баллиста уже перезаряженная наводилась в чёрный распластавшийся в свете магических огоньков силуэт. Я обратился мысленно к наводчику осадного орудия.

— Да, давай целься, первый не пробил, думаешь, другой остановит меня?

— Мы убьём тебя демон. Нас больше. Мы лучшие из лучших, наше дело правое. Тирании принцесс конец! И ты жалкий монстр нас не остановишь!

— Я убил всех твоих орденских дружков на нижних ярусах. Сейчас и до тебя доберусь.

Щелчёк-хлопок, и через пол секунды "копьё" звонко отскочило от каменного пола перед моей головой. А я продолжал ползти и беседовать с канониром.

— Мазила, фу, вкриво-вкось! Погоди, ещё пара метров и я буду рвать тебя на куски. Знаешь, я, пожалуй, не убью тебя — просто оторву тебе ноги, рог и язык, выколю глаза и барабанные перепонки. А затем брошу тебя в муравейник к хорошенько разозлённым муравьям. Они будут жрать тебя, медленно отрывая крохотные кусочки, пока ты не сдохнешь в адских муках умоляя жалобными криками облегчить твою смерть.

— Заткнись ублюдок, убирайся из моей головы! Ты всего лишь жалкий пёс принцесс.

— Огонь! — громко разнёсся по коридору низкий голос старого грифона.

Арбалетные болты, горшочки с "горячими" зажигательными коктейлями и камни сплошным потоком посыпались на меня. Я просто плыл в море огня и оглушительных ударов по броне. Рано. Надо ещё ближе.

— Смотри, как я близко, я уже бегу на тебя, я УБЬЮ тебя!

Психика единорога не выдержала — он спустил рычаг и копьё, выбив сноп искр, срикошетило от брони над моей лопаткой. Пора! Я вскочил и рванул, получая увесистые удары в грудь и живот. Облитый жидким составом, я горел. И бежал. Грозный боевой рык вырвался из моей глотки, когда я ворвался в первые ряды защитников. Магические щиты лопались, сталкиваясь со мной, направленные в меня заклинания рикошетили и поражали союзников магов-неудачников.

Несколько грифонов с тяжёлыми молотами и топорами обрушились на меня. Как же я ждал этой встречи! Резко ускорившись, налетел на них и обнял всех троих. Огонь, сползая с меня, тоже стремился обнять и затискать грифонов, как старых друзей. И все они были бывшими разбойниками банды Менги Смертокрыла. Огонь прекрасно очищает от былых грехов, инквизиторы со мной согласятся. Вонь горящей плоти и перьев пробилась даже сквозь мою мембрану. Я добавил жару, выдохнув струю огня. ГОРИТЕ СУКИ!

Старый грифон, спотыкаясь, побежал в захлопывающиеся двери главного зала заседаний. Шип вырос из моей ладони, а затем с громким хлопком полетел за грифоном, таща за собой тонкую, но прочную полимерную нить. Войдя в бедро грифона шип, выбросил во все стороны сотни маленьких тонких иголочек, надёжно фиксируя себя в ране.

— Иди суды свежее мясо! — утробным голосом прорычал я.

Резкий рывок назад и рана заставили его упасть. Я тащил орущего от боли грифона к себе. Взяв графа за горло, я повернул его к себе лицом.

— Трогрион, ну и подонок же ты! Но не бойся, ты же никого не убивал. Только крышевал убийц и финансировал подпольную организацию планирующую свержение законной власти.

— Мы всего лишь хотели справедливости: разделение властей и отмены несправедливых законов — иначе всё скатывается в тиранию, — прохрипел слегка придушенный граф.

— Власти вы хотели, алчные ублюдки. Твой приговор: шесть лет тюрьмы с конфискацией имущества и два перелома.

И разумеется переломы не заставили себя ждать. Одна птичья и одна львиная лапа — всё честно. Кости "красиво" выпирают из-под порвавшейся кожи, заставляя сердце старого пройдохи биться чаще от сильных и острых ощущений.

Двери в зал были что надо, очень крепкие с виду. А за ними меня наверняка поджидают обделавшиеся маги-единороги. Что ж будем ломать!

---

Двери содрогнулись от яростного напора монстра. Времени совсем не оставалось, я судорожно искал выход и не находил. Мы заперты: кристальная порода преломляет и отражает магию — телепортироваться не получится. Как это могло случиться, как он попал сюда? Мы тщательно проверяли всех похищаемых нами существ. Всё пошло прахом, не вести мне больше исследований магии призыва, запрещенной законами. Осталось последнее средство, древний артефакт, найденный нами случайно. Надо только пробудить его и мы сможем защититься.

— Магистр Рэдграсс, что нам делать? Магия бессильна против этого чудовища, — спросил один из адептов.

— Вставайте в круг, направьте заклинания призыва на артефакт, — ответил я.

Мои ученики и я, сосредоточив усилия на небольшой тускло-зелёной сфере на подставке в центре треугольного стола, вливали в неё всю нашу магию. На несколько секунд весь зал потонул в ярком зелёном свете. Мне показалось или только что открылся портал? У нас получились!

---

С оглушительным треском и скрежетом, я сорвал створку с петель и вломился в помещение. Зал был пуст — не считая восьми трупов единорогов. Оно вселилось в мою голову. Оно рвало мои мысли на куски. Оно хотело убить всех. БЕЗУМИЕ. Я бился в конвульсиях на полу, отчаянно сопротивляясь этой противоестественной силе. Что это? Терзает мой разум. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Отстань. Я не хочу.

— Я не твой! — заорал я.

И этот крик позволил пробиться светлому образу солнечной принцессы сквозь пелену мучительного давления. Я схватился за него, как за соломинку и пополз прочь из зала. Несколько раз я срывался и впадал в исступлённое забытье, но образ возвращался и я полз дальше.

Резко всё прекратилось. Я дышал так, будто был жалким слабаком, только что пробежавшим три километра по нормативу. Мысли вернулись в нормальное состояние, но ощущение ужаса от того с чем я столкнулся ещё не покинуло меня. Все выжившие члены ордена старались отползти подальше от этой страшной пещеры. Я был с ними солидарен, надо валить. Встав на дрожащие ноги, шатаясь, я пошёл к выходу из этой преисподнии.

---

Керад ну где же ты? Я оставила своих стражей и отправилась за этим дураком. Откуда-то он знал заранее, что на принцесс будет покушение. И я хочу знать, где и как он это узнал и почему скрыл от всех. Принцесса Луна вела большую часть бойцов его клуба и ночных стражей. А я просто хотела ещё раз увидеть этого идиота и набить ему физиономию, за то, что скрывал правду. За то, что не взял меня с собой. За то, что неожиданно пропал после сорванного похищения и заставлял меня волноваться. Дискордовы туннели, когда они закончатся? Мы шли по следу из капель крови подсвечиваемым заклинанием принцессы. Богиня ночи вела нас в бой, и это придавало мне сил. Я мечтала драться рядом с ней, драться за неё и если понадобиться умереть защищая.

Неожиданно за поворотом мы наткнулись на тяжёлые железные ворота. Мощный магический удар погнул и сорвал с петель створки — Принцесса Луна страшна в гневе. За ними оказались три единорога возящиеся с механизмом запирания ворот. Мы, не разбираясь, связали их и блокировали магию специальным заклинанием. Пройдя немного вперёд, мы натолкнулись на странное бронированное существо, выходящее из бокового прохода. Его с ног до головы покрывал странный чёрный материал. Броня была оплавлена и по всей её поверхности шли царапины, сколы и вмятины, обнажая блеск стали, скрывающейся за чёрным покрытием. И самое странное — прорези для глаз и рта в шлеме не было! Богиня остановилась, пристально вглядываясь в этого чужака.

— Сюда не ходите, освободите пленников на нижних ярусах и помогите раненым, всем кто выжил. Быстрее, здесь не безопасно.

— Вы слышали его. Исполняйте приказ, — сказала Луна.

Я решила немного задержаться, тем более что странный железный тип задержал пленников и стал трогать их своими передними лапами.

— Верховный Целитель Индепстади, за массовые убийства и жестокие опыты на разумных существах ты приговариваешься к смерти, — сказал он оранжевому единорогу.

— Эй, откуда такие обвинения! Есть улики против него? И что-то я не видела ничего про смертную казнь в Эквестрийских законах! — вмешалась я.

— Про массовые убийства то же, небось, ничего не видела. Из улик мне достаточно его памяти. Луна отвернись пожалуйста, тебе это не понравится.

— Не надо, Дио, мы должны быть лучше и не уподобляться таким как он, — отозвалась та.

— Я не собирался уподобляться ему. Но кроме смертной казни адекватного наказания для него нет.

— Мы не вернём убитых, убив его. Пусть лучше искупит свои грехи пользой для общества или сидит за решёткой, — снова влезла я в разговор.

Встрепенувшись, приговорённый подал голос:

— Да, я могу быть очень полезным принцессам и вам.

— Он будет продолжать убивать. Пожизненное заключение это просто перекладывание обязанностей палача на Время.

— Но есть же закон в конце концов! — в отчаянии завопил Индепстади.

— Бывает, в особых ситуациях, закон не работает. Чтобы исправить положение, надо действовать вне закона для восстановления истинной справедливости. Я беру эту работу на себя. Обществу будет лучше, если таких, как ты не будет.

Он снял кандалы с оранжевого единорога и пинками заставил его убегать в направлении ворот. Не веря, в такое расхождение слов лорда-протектора с делом я спросила:

— Неужели вы его просто отпустите после всего?

Он засмеялся нехорошим смехом.

— Через двадцать секунд у него от боли сгорит нервная система, а где-то через минуту остановится сердце, — от этих слов у меня по спине пробежали мурашки. — А вам по перелому каждому и два года исправительных работ, — обратился он к двум оставшимся.

— По какому ещё "перелому"? — спросила я.

— По закрытому, — был ответ.

Он двигался очень быстро: точными ударами ног сломал копыта бедных единорогов. В это же время из пещер за воротами до нас донёсся страшный крик.

— А это-то зачем? — чуть не плача спросила покровительница ночи.

— Наука воспитания. Разок обжегшись, будешь впредь осторожней с огнём. Ну, или сгоришь, если не дошло. А ты чего ещё тут делаешь? Помоги раненым внизу, если кто-то останется забытым, он будет обречён на смерть.

— А вы случайно не видели, такого серого единорога с пепельной гривой? Он дерзкий, но очень хороший и добрый. А ещё он идиот, — с надеждой спросила я.

— Он умер.

Я села там, где стояла, слёзы потекли сплошным ручьём. Почему?

— Как он умер? — дрожащим голосом спросила я.

— Его убил Индепстади, запытал до смерти.

— Я убью его! Ублюдок! — мне сейчас плохо удавался контроль своих слов и чувств.

— Он уже мёртв.

— Знаю, — сквозь рыдания промямлила я.

Дио нагнулся ко мне и шепнул на ухо:

— Его последние слова были: Найтфол, живи дальше, я не вернусь.

Затем он развернулся к Принцессе Луне и, приобняв, повёл её к выходу, на ходу теряя куски осыпающейся с него брони.

Глава Восьмая

Я приблизился к кровати, спящей Селестии и, встав рядом, долго всматривался в черты её лица.

— Она поправится, — сказал подошедший ко мне единорог.

Я провёл рукой по её шее, оставляя влажный, быстро исчезающий, след.

— Она здорова. Можете её выписывать. И доктор, спасибо что оказали первую помощь, — порывисто развернувшись, сказал я.

В коридорчике перед лазаретом я встретил печальную Твайлайт, и приобняв её, начал трудный разговор.

— С Селестией всё будет хорошо. Но я должен попросить у тебя прощения.

— За что?

— Ты ведь не нашла Спайка.

— Да. Ты знаешь, где он?

— Я нашёл его, когда было уже поздно. Прости меня, я не смог защитить того, кто тебе дорог.

— Он… он… — всхлипывая, произнесла несчастная единорожка.

— Они убили его.

Она разрыдалась прямо у меня на груди. Я ждал и лишь поглаживал разбитую пони.

— Я наказал того, кто сделал это. Он больше никого не обидит. Когда я нашёл Флатершай…

— О Селестия, только не она! — перебила меня убивающаяся горем рыдающая поняшка.

— Нет, я вытащил её оттуда, сейчас она в лазарете проходит обследование. Но с Флатершай была Зекора, когда их похитили. Её не было среди спасённых зебр.

— Как пони могут так поступать с другими существами? — плача, спросила она.

— Они считали, что для достижения могущества все средства хороши. Редкая болезнь для Эквестрии и повальная в моём родном мире.

Видимо это был слишком тяжёлый удар для Твайлайт, она совсем раскисла, и я не знал чем ей помочь. Наконец я решил остановить её рыдания.

— Я не смог спасти его, но я помогу тебе хранить воспоминания о нём вечно, не забывать твоего верного первого ассистента это всё что мы можем для него сделать.

— Я знаю. Это так больно терять близких. Тогда когда ты умер, я сходила с ума от этого, а теперь Спайк. Я знала, что переживу его, но думала, у нас будет больше времени. Быть принцессой гораздо тяжелее, чем я думала.

— Твайли, Любимая, зная, что для тебя значат друзья, я предлагаю давать им лекарство от старости, если они захотят жить больше положенного им природой.

— Я не уверена, захотят ли они пережить всех своих родных, друзей и знакомых, но я предложу им. Спасибо, ты всегда так стараешься ради меня, а я даже не знаю, как отблагодарить тебя, — ответила принцесса дружбы.

Нас прервала короткая вспышка — рядом появилось высокое и худое существо, будто Франкенштейн собранное из разных частей.

— Упс. Простите, не хотел вас прерывать, но вы не видели Флатершай? Никак не могу её найти, знаете ли, — елейным голоском пропел пришелец.

— Дискорд, ей сейчас не до тебя. Флатершай нужно восстановиться после пережитого ужаса, — вытирая слёзы копытом, произнесла Твайлайт.

— Кто посмел обидеть мою самую лучшую подругу? Только намекните и ему придётся всю оставшуюся жизнь быть пухленьким мускусным сурком, — ухмыляясь, заявил драконикус.

— Дискорд, значит? Только предателей и перебежчиков нам здесь и не хватало, — недовольно-презрительным тоном высказался я.

— О, наслышан, наслышан Лорд-протектор Дио! Храбрый захватчик и оккупант сердец и крупов принцесс! — едким, ироничным тоном ответил дух хаоса.

— Договоришься ты у меня, хаосит. Флатершай в лазарете, но если ты ей навредишь, хоть как то, я набью тебе морду.

— Какая дерзость. Нет, вы только послушайте: ОН, набьёт мне, Мастеру Хаоса, морду, — хохоча и катаясь по полу вещал Дискорд. — Силёнок то хватит? А Лорд-крепыш?

— Не разумно провоцировать меня, — сквозь зубы проговорил я.

— А то что — отрубишь мне голову, — продолжая хихикать, он отделил голову от тела и катнул её по спине. А затем внезапно вытащил её из-за спины Твайли.

— Эй Твайлайт, как ты вообще на такого запала? Неужели настолько хорош? — обнимая Мою Особенную Пони, продолжал глумиться змий.

Почувствовав, как постепенно зверею от его выходок, я сжал кулаки и продолжал терпеть — это всего лишь слова.

— Не смей его трогать! Он никогда не подводил своих друзей в отличие от тебя, — с осуждением произнесла Твайли.

— Ну, разок то он подвёл, твой Дио ведь сам сказал, что не уберёг Спайка, — с актёрским уязвлённым видом произнёс Дискорд.

Мерзкий ублюдок подслушивал наш разговор, всё терпенье лопнуло! Прихлопну гада! Прыжок и мой кулак уже летит знакомить духа хаоса с понятием лечебных люлей. Но вместо встречи плотью, он прорезал пустоту. Я повернулся, каким-то образом ему удалось уйти, и теперь он был в трёх метрах позади. Внезапно обзор перекрыла пухлая спираль, образовавшаяся в полуметре вокруг меня. И сразу сжалась, прижимая мои руки к бокам. Я потерял равновесие и упал вперёд, из плотных колец торчала только моя голова. Я сдавлено прошипел из своих пут:

— Думаешь, если ты свой сукин сын, тебе всё можно?

— А разве ты, про себя так не думаешь?

— Ну, я, по крайней мере, стараюсь себя ограничивать!

— Так я тоже стараюсь!

— Освободи меня и я обещаю, что не убью тебя.

— Совсем забыл, я так хотел вас предупредить, но ты бесцеремонно прервал меня. Вот смотрите, — драконикус создал перед нами магический экран.

Сначала я ничего не увидел — просто океан на востоке страны, но Дискорд увеличил картинку, на горизонте появилась и стала расти странная светлая закорючка. Он приближал, пока продолговатое существо ни заняло большую часть экрана.

— И что это? — спросила Твайлайт.

— Это Мировой Змей, уверен ты читала легенды о нём.

— Тогда почему он не спит в глубинах океана?

— Его разбудили глупые единороги. Пригласили, так сказать, врага в его дом.

— Какого ещё врага? — спросил я более миролюбивым тоном, но смотрел на Дикорда также, показывая, что ничего не забыл.

— Ты случаем не видел странных сферических объектов вызывающих безумие?

— Может и было чего-то такое, но ты откуда знаешь?

— Так, давняя история. Лучше не терять времени и попытаться его остановить иначе будут разрушения, он очень большой и не любит духов хаоса, поэтому я вам больше ничем не могу помочь. Чао, — махнув на прощание львиной лапой, он скрылся за дверью лазарета.

Я судорожно размышлял, пока Твайлайт магией вытаскивала меня из пружины. Там было что-то круглое в том зале на столе. Очень вероятно это то, что привлекает змея. Сам я подойти к этой сфере не могу, возможно, магия принцесс сделает больше, жаль Элементов Гармонии больше нет. Тогда надо остановить змея, а затем разобраться со сферой иначе разрушения и смерть накроют Кантерлот. На памяти Селестии и Луны змей появлялся лишь однажды — тогда у одного очень сильного магического существа получилось вызвать ужасную иномировую силу: конец был немного предсказуем. Существо и источник были сожраны змеем, тогда и погибла мать Луны и Селестии. Я знаю это отрывочно, потому как память Селестии сохранила ничтожно мало подробностей о том времени. Для меня размеры змеюки могут стать проблемой, может у Твайлайт есть более дельные идеи. Я рассказал ей, что произошло в пещерах под Кантерлотом и о нечто, распространяющем настолько нехорошую ауру, что я еле уполз оттуда. Тем временем мы вышли на балкончик невысокой башенки.

— Милая, я не представляю, как можно победить его, но думаю, мне стоит попытаться.

— На этот раз я не отпущу тебя одного, возможно нам удастся поговорить с ним и убедить не разрушать Кантерлот.

— Странно, что мне это не пришло на ум. Видно я совсем тупой стал.

— И это говорит тот, кто велел мне не принижать себя?

— Да, помню. Я быстро соображаю, но вот пользоваться мозгом как следует не научился. Станешь моим учителем?

— Ну, только если ты очень хорошо меня попросишь, — хитро улыбаясь ответила лавандовая аликорн.

— Ты готова?

— Да, сделаем это! Вместе.

Две пары крыльев распахнулись, воздух обтекал нас, а магия свободно проходила сквозь наши тела, помогая держать высоту. Утреннее солнце, поднятое Луной, поначалу слепило наши глаза, но я решил эту проблему. Подлетев к Твайлайт сзади, я приобнял руками её головку и перед её глазами появилось нечто напоминающее прозрачные очки. За мембраной импровизированных линз солнечный диск затенялся, и в глаза попадал лишь мягкий свет.

Наша цель была хорошо видна на горизонте: вытянутое белое тело резко выделялось на фоне пронзительно голубого океана озаряемого утренними лучами солнца. Постепенно с каждой минутой силуэт рос, но определить его истинные размеры я пока не мог. Ещё через пару десятков минут мы были уже настолько близко, что я мог пересчитать зубы у змея в пасти. А он всё рос. Сначала я подумал, что он около ста метров в длину, но по мере приближения, я понял, что он длиннее высоты многих гор. По сравнению с ним мы были всего лишь песчинками. Он не замечал нас, продолжая плыть к своей цели.

Представьте себе четыре футбольных поля рядом друг с другом — это и были размеры его головы, на которую мы сели. О том чтобы взять такую тушу под контроль не могло быть и речи, я растеряно глянул на Твайлайт, ища подсказки, что же теперь делать. Она двинулась в сторону глаза морского чудовища, я последовал за ней. Но даже летая перед самым зрачком и стукаясь в роговицу, нам не удалось привлечь его внимания.

Был ещё один способ, и пришло время опробовать его, хотя я не знал, как отреагирует змей на магию Вечной Тьмы. От меня протянулось щупальце, пытаясь соединить меня и змея — тщетно. Все заклинания просто рассыпались, сталкиваясь с поверхностями Мирового Змея. Даже усиленный заклинанием голос пони тоже не принёс результатов.

Твайлайт уже отчаялась, покрывшись потом, она тяжело дышала, вновь концентрируясь на заклинании. Я положил руку ей на холку, останавливая перенапрягшуюся пони.

— Есть ещё одно заклинание. Оно сработает, я уверена — "единение разума" древних аликорнов позволяло им вступать в контакт с кем угодно.

— Что-то не помню такого.

— Я узнала о нём не так давно, из Аликорникона.

Перед нами возникла небольшая белая сфера, будто бы состоящая из светящегося пара.

— Мировой Змей остановись, мы сами справимся с опасным артефактом, — начала вещать она.

Я почувствовал на себе неприятный мысленный взгляд, будто бы змей сканировал меня, по спине пробежали мурашки.

— Нет, — был нам ответ.

— Ты погубишь множество невинных жизней, проползя сквозь населённые районы нашей страны.

— Вынужденная жертва.

— Но тебе придётся разрушить нашу столицу, а мы могли бы справиться без разрушений и смертей.

— Вы не справитесь. Ваша магия бессильна против Ненависти Лограка. Артефакт призовёт своего создателя, и тогда мне придётся биться с ним на смерть.

— Древо Гармонии и Магия Дружбы помогут нам.

— Не помогут. Гармония лежит в основе порядка, даже в хаосе есть свой порядок, но что будет если ударить порядком по тому, кто им питается в любом виде?

— Может, есть магия, способная уничтожить артефакт? — вмешался я.

— Да, вероятно та Сила, которая использует тебя, в силах сделать это, но ты не умеешь пользоваться её дарами. Учиться слишком долго.

— Если ты подскажешь мне подходящую формулу я смогу управиться сам.

— Я чувствую, что тебя коснулась сила моего врага. Ты хочешь рискнуть и подставиться ещё раз?

— Да если это спасёт жизни.

— Хорошо, вникай: суть Вечной Тьмы в поглощении, я не знаю формул, которыми пользуются мастера этой силы, но думаю тебе достаточно просто выпустить её из своей сущности, и она будет делать, то, что умеет лучше всего. Я задержусь в океане и дам тебе несколько часов, но если не справишься, буду вынужден сам вмешаться, чтобы уничтожить его.

Мы полетели обратно, а змей заметно сбавив ход, плыл за нами. И снова Эквестрии нужен герой, а мне так не хочется им быть. Ведь чтобы стать героем в прошлый раз мне пришлось умереть. Но что поделать, я не мог позволить Твайлайт и остальным самим лезть в очаг безумия, по крайней мере, меня не так жалко.

Параллельно я думал, как подобраться к артефакту, должен быть хоть один способ. Если он разрушает магические структуры и препятствует мыслительным процессам, значит можно попробовать создать то, что он не блокирует. Но эта затея мне очень не нравилась. Как потом вернуться в прежнее состояние, если он сведёт меня с ума. Мы приземлились на балконе комнат Твайлайт. От напряженных дум меня отвлёк радостный детский смех.

Мои девочки шумно возились с Клинворк, то и дело, огребая шекотунчиков. Я замер наблюдая эту мирную и такую милую сцену. Твайлайт прислонилась к моему бедру и я, поглаживая её, просто растаял. Сомнений больше не было, как и нерешительности. Если мне и суждено пропадать, то не за пух собачий.

Время ещё есть, Твай посмотрела на меня снизу и глаза её были очень красноречивы. Взлетев на несколько этажей, мы проникли в спальню. Совелий, проснувшись, сразу забился на шкаф подальше от меня. Но я был слишком занят напавшей на меня Твайлайт.

Тёплая и мягкая пони сладко извивалась в моих объятьях. Соскучившееся по ласкам тельце буквально текло под моими пальцами, словно шарик мороженого на солнце. Её чувственные губы жадно присосались к моим, а моё сердце само взяло ускоренный ритм, подражая сердечку аликорночки, рвущемуся из её грудки. Одни из самых лучших ощущений в моей жизни просто волокли меня за собой, не давая как следует себя распробовать.

Я коснулся Твайли между задних ножек и тихо спросил:

— Хочешь попробовать кое-что необычное?

— А это не больно? — в притворном страхе прижимая передние ножки к груди, спросила она.

— Может самую малость.

— Тогда давай.

Руки скользили по шёрстке постепенно переходящей в гладкую кожу светло-лавандового цвета. Маленькая пони, как кусочек глины перед мастером-гончаром обретала форму миниатюрной девушки, вымя переместилось на грудь, становясь ещё больше и красивей, грива превратилась в волосы, хвост, крылья, рог и ушки — остались, не претерпев сильных изменений, как и миленькая мордашка. А бывшая пони, пока не почувствовала разницы. Я взял её за руку и пощекотал область между пальцами. Распахнув глаза и оглянув себя, Твайли тихо охнула.

— Я…я стала как ты!

— Да, и выглядишь как чертовски привлекательная полу-девушка полу-пони.

— Но как?

— Новый трюк — я подумал, если я могу лечить, то могу произвольно изменять структуру и облик объекта. Не бойся, всё верну, как было, — улыбаясь, ответил я.

— Вау! Это так необычно, — сделав пару шатких шагов, на непривычных ногах и размахивая руками, воскликнула Твайли.

Помня, что времени мало, я опустился на колени перед прибалдевшей экс-пони и зарылся носом и губами в нежную промежность. Подготавливать место для бурения пришлось недолго — обильные подтёки смазки волнами хлынули мне на лицо. Рубашка отправилась в полёт, направляемая моим размашистым движением, а неловкие пальцы Твайли расстегнули и спустили мои штаны. Я положил руку на её грудь и прижал девушку к стене, а другой поднял её правую ногу, растянув причинное местечко. Пенис рос — безудержно, беззвучно, нежно щекоча растянутую писечку Твайли.

— Поимей моё новенькое тельце, я так хочу почувствовать тебя в себе, — немного потупив взгляд, попросила молоденькая девушка.

— Даже лучше чем я представлял, — улыбнувшись, сказал я.

Я надел Твайлайт. Пронзил мясным рогом и мощными, широкими движениями принялся бодать её нижний ротик. Ножка Твайлайт, на моём плече, болталась в такт с широкими движениями моего таза. А уж что творилось на личике антропони — я вообще молчу. Выражение крайнего вожделения сменялось милой гримасой и пронзительным взглядом умных глаз. Всего то и надо было немного изменить физиологию и нам стало гораздо удобней заниматься этим.

А пенис всё рос. И Твайли посмотрела на меня и то место, как будто начала подозревать меня в чём-то нехорошем. Сквозь закушенную губу, прорвался отчаянный стон, он открыл дорогу последующим изъявлениям приятных ощущений. Виновник этого безобразия столкнулся с катастрофической нехваткой места, всё сильнее третируя половое вместилище Твайлайт.

Быстрый темп хорош, когда гонишься за результатом или гигантский змей вот-вот должен разрушить хрупкие стены твоего домика. Тихо рыча, я отбросил Твайли на кровать. Она немного ошарашено посмотрела и отползла от меня, но не далеко и попыталась закрыться от меня книгой, как борец с нечистью защищается библией. Мельком взглянув на название книги — "Руководство по традиционным половым сношениям", отбросил бесполезный фолиант и взял Твайли ПО-НАСТОЯЩЕМУ.

Единственное что успела сделать несчастная "жертва" домашнего угнетателя кисок — создать вокруг нас барьер, не пропускающий звуки. Убиение членом должно выглядеть именно так: прижатая к кровати тушка, ноги бессильно разведёны в стороны, и здоровенная елда на прочном основании мускулистых бёдер рассекает слабо сопротивляющуюся плоть, под аккомпанемент жалобных скрипов кровати. Бедняжка Твайли больше не сдерживалась и стонала в голос, пока её маленькая кошечка страдала не в силах принять всего меня.

Как же это приятно, когда держишь в руках ключик от оргазмов любимой и решаешь быть им или нет. Всего-то надо блокировать зону удовольствий в мозгу и разрядиться не получиться. Да, власть над телами развращает. Чем дольше сдерживаешься, тем сильней оргазм и я нагнал уже столько удовольствия за плотину, что впору было беспокоиться о мировом потопе, разумеется, только в наших телах. Ещё немного, ещё чуть-чуть.

— Я не могу … кончить, — сквозь стоны промямлила Твай.

— Сейчас всё будет милая, потерпи ещё немного, — прошептал я, тяжело дыша.

Заполнив свою кровь стимуляторами, я выкладывался на полную, со звонкими шлепками плоти о плоть, которых мне так не хватало в мире пони. Глухие шлепки об шёрстку не в счёт. Твайли просто орала, пока её влагалище без всякой меры долбасил лысый мастодонт. Я мысленно дёрнул чеку — звонкий щелчок, дал понять, что трахаться нам осталось три секунды.

— От винта! — воскликнул я и накрыл тело любимой, будто бы закрывая от взрыва невидимой гранаты.

Истерзанное тельце подо мной крепко обвило меня руками, а скрещенные за моей спиной ноги сильнее вдавили мои бёдра, принуждая член по самые яйца проникнуть в угнетённого зверька. Оглушительный взрыв в мозгу разнёс плотину в клочья и два потока одновременно ринулись навстречу друг другу. Было очень похоже на тот раз, когда Твайли рожала, но всё-таки не то. Чувства взбесились, удовольствие пёрло через край, наши тела трясло в судорогах, как от эпилепсии или сильного наркотического прихода. Вагинка Твайли могла бы заменить промышленный компрессор, а мой член сошёл бы за раскалённый титановый стержень, извергающий тугие потоки расплавленной детородной массы. В глазах потемнело и не в силах больше контролировать своё тело, я обмяк, погребая под собой маленький комочек нежности.

Немного отойдя, пришлось приподнять свой вес над придавленным мягким тельцем. Потоп был в самом разгаре. Твайли смотрела на меня, как Муму на Герасима, но я не собирался её бросать. Приникнув к ней, мои губы, дрожа, прижались к её устам. Из-под нас должно быть били фонтаны, ну, по крайней мере, в тот миг так ощущалось. Я поддался импульсу и перекатился, увлекая Твайли за собой затем, слегка отодвинув, впился в её сиську, одновременно тиская другую грудь. Тёплое сладковатое молочко полилось мне на язык, а у Твайли похоже пошла вторая волна оргазма — ей, несомненно, нравилось, когда её доят.

---

Мы лежали в полной тишине, крепко обнявшись и вдыхая ароматы соития наших тел. Чудесный момент, но боюсь, мне придётся прервать его. Мы и так потратили слишком много драгоценного времени. Осталось только обговорить нюансы.

— Твайлайт, Милая, есть кое-что, что ты должна сделать, если что-то пойдёт не так.

— Ммм…

— Если я свихнусь после встречи со сферой — убей меня.

— Что… нет!

— Да. Это нужно чтобы я никому не навредил.

— Я не смогу.

— Сможешь, это буду уже не я, если тебе придётся сделать это. Лучше всего отрубить голову или уничтожить мозг. Проткнуть сердце тоже вариант, как и перекрытие, мне доступа к кислороду. Не используй яды. И магию напрямую тоже. Хорошо?

— Ты ведь возродишься?

— Да. Просто помести склянку из своего медальона в питательную среду и жди.

— Помни о нас и детях, мы будем ждать тебя, — вмиг погрустневшая, Твайли спрятала мордочку.

— Обязательно, — обхватив руками головку любимой, я соединился с губами Твайли, а когда оторвался, напротив была обеспокоено смотрящая на меня пони.

Как бы ни был горек прощальный поцелуй, с ним не сравнятся те страстные лобызания во время сношения.

---

Снова этот коридор! Яркие воспоминания жестокого прорыва покусывали мой усталый мозг. Знакомый зал с разломанной дверью показался впереди, вынуждая меня остановиться. Следы боя никто не потрудился убрать в отличие от раненых и убитых. Я плохо представлял себе, как "вывернуться на изнанку", но вот разрушения, которые мог причинить морской червь наоборот — очень ярко. Надеюсь "рецепт" змея не подведёт, иначе меня может ждать участь хуже, чем смерть. Мои колени коснулись пола, и туловище осело, а я провалился в себя.

Бескрайнее ночное поле и лёгкий ветерок окружали мою цель. Это как развернуться лицом к самому себе, иначе не скажешь. Вещи в траве у не большой тёмной сферы в нескольких шагах впереди меня, вызывали чёткий отклик в моей душе. Эта железка от какого-то механизма, помню, целыми днями мог играться с ней. А вон моя первая самостоятельно прочитанная книжка и первая кассета с порнухой спёртая у отца. Я бы мог днями напролёт рассматривать разбросанные тут сокровища, но прекрасно помнил для чего я здесь. Шаг к сфере был похож на встречу с ураганным ветром, и присутствовало ощущение, будто вскрываешь не до конца зажившую болячку. Окружение изменилось — серый город с кривыми гротескными зданиями, омываемый лучами закатного солнца. Пустые улицы, странные многогранные геометрические формы зданий и тишина — какой радостный пейзаж. Мой пейзаж, это место существует только здесь — я его придумал. Раньше здесь жили несбыточные мечты и фантазии, теперь это место мертво. Может в скором времени тут кто и поселится, вряд ли приятной наружности и содержания.

Сфера стала чуть ближе, но если я шёл от неё, она не становилась дальше, а околачивалась поблизости. Этот шаг был похож на погружение в прорубь. Бесчисленные нити использованных возможностей, мелких событий, выборов, опутывали пространство, искрясь в лучах полуденного света. То, почему я тот, кто я есть было здесь, вокруг меня: воспитание, и события разной степени приятности плюс, то чем я сам себя напичкал. Тот момент в школе, когда я решил драться или первое разочарование в жизни и человечестве, уходы от этого дерьма. И знаете, я ни о чём не жалею, хоть и получилось не очень, но то был я.

Моя нога коснулась сферы, а затем тело целиком погрузились в неё, и я ничего не почувствовал. Темнота медленно расползалась в стороны позволяя пощупать пространство вокруг. Здесь не было ничего просто ровная и твёрдая поверхность, и кромешная темнота дальше нескольких шагов. Голос, уже слышанный мной однажды, сказал мне прямо в ухо:

— Хочешь ещё силы? — текли шуршащие слова.

— Нет, но она мне нужна.

— Я не могу дать тебе больше, чем у тебя уже есть. Но могу подсказать путь.

— Я слушаю.

— То, что ты ищешь, в тебе, прямо перед тобой, — последние слова голос произнёс удаляясь от меня.

Тьма расступалась, и из неё вынырнул абсолютно чёрный человекоподобный силуэт, прямо передо мной. Я шагнул навстречу — нечто не шелохнулось. Вместо его лица я видел непроглядную тьму и знал, что тьма смотрит на меня. Ещё шажок и ещё и вот мы на расстоянии вытянутой руки. Мои руки не спеша потянулись к груди фигуры. И чем ближе они были к объекту, тем медленней двигались. И наконец, настал момент, когда они перестали двигаться, несмотря на все попытки ускорить их. А затем случилось и вовсе невероятное — мои руки покраснели и исчезли. Я ещё чувствовал их, сгибал и разгибал пальцы, но их не было. Мои руки коснулись чего-то, но оно было как бы внутри фигуры. Что-то вязкое и тёплое затягивало меня. Однако, вместо сопротивления, я обнял темноту, и она впиталась в меня. Я остался один на вершине горы фантастической высоты, а из-за дымки на горизонте появились первые лучи встающего солнца.

Очнуться пришлось, как ни странно, в пыльной пещере перед злосчастным залом. Но что было действительно странно так это музыка в моей голове: Delain — The Gathering. Неровные стены, блеск магических светильников в спёртом воздухе всё это настраивало меня на мрачный лад. Кожа почернела, будто бы проваливаясь сама в себя и искажая пространство в непосредственной близости от меня. Мысли остались, но они как будто гуляли в пустом зале, многократно отражаясь от стен, и текли очень вяло. Зал приближался, а та страшная безумная сила не появлялась. Я не чувствовал свой мозг, как и остальные части тела, я просто был и это напоминало мне существование в виде эфирной оболочки. Дверной проём проплыл мимо меня, а меня так и подмывало расхохотаться. Зелёная сфера притянулась к моим конечностям вместе со столом. А я ржал, как ненормальный от того, что я стоял, а мир сам двигался вокруг меня. Зелёное свечение вспыхнуло на миг, ярче солнца и исчезло в недрах моего "тела", вместе со своим физическим носителем. Внезапно во мне началась светопреставление, словно внутри взорвалась сверхновая звезда. Меня скрутило, но я погладил, то место где раньше был живот и сладко рыгнув, ждал пока буря минует. Но она не минула, и противный артефакт продолжал бороться с моим бездонным нутром.

Спустя некоторое время сопротивление пошло на спад, а меня просто распирало от Силы. И в тоже время я почувствовал тяжесть этого океана мощи, одна капелька которого могла спокойно раздавить прошлого меня. Я выпустил Силу в каменное нутро горы, заставив её содрогнуться. Быстро сменяя десятки обличий и размеров в минуту, я жёг лишнюю энергию. Воздух в пещере раскалился из-за тепла исходящего от меня во все стороны. Уровень энергии стал приемлемым, и я свалился на пол пещеры как подкошенный. Очень сильно болела голова, всё чего хотелось это забыться крепким сном. Благо у меня была такая возможность и вагон снотворного.

Нос страшно зудел, просто нестерпимо и королевский чих помог мне наконец прочистить дыхательные отверстия от забившейся туда синей гривы. Проснуться обложенным любимыми понями — вот истинное счастье! И не спорьте. Я знаю что прав. Был, правда, один неприятный момент — Селли не было. Утекая как вода, я просочился между кобылками, выяснив походу дела, что Твайлайт не спала, а занималась своим любимым делом. Приложив палец к губам, я плавными текучими шагами вышел на балкон и выплеснулся через перила. Если бы вы видели её мордашку в тот момент, померли бы со смеху: смесь недоумения и непреодолимого желания спрятать лицо за копытом.

Глава Девятая

Вот закончу работу и на покой: жеребят воспитаю, дерево посажу, чего-то там ещё сделаю, не помню. В баню всё это, ну кроме детишек. Передохну и ещё приключений на свою задницу найду, вечность она большая. А пока загляну на обед к одному моему старому другу, очень высокого происхождения. По лицу моего благородного "друга" можно было легко догадаться, что он готов отложить коричневого слизняка.

— Привет, я не вовремя? — начал я разговор, стряхивая с лат кусочки окна.

— Ну что вы, с..совсем наоборот.

— Знаешь, я вот только одного не могу понять, как потомок Старсвирла и Селестии мог скатиться, до того чтобы убить собственную, много раз пра, бабушку?

— Убить? Ни в коем случае! Я просто хотел дать ей возможность отдохнуть и показать, что тоже на что-то гожусь.

— Мудить ты годишься. Герольт твой, планировал пойти лёгким путём. Сам понимаешь, пришлось его того. Ты вот тоже огорчения приносишь — организации подпольные с целью свержения царицы матушки мутишь. Ну что мне с тобой делать?

— Давайте договоримся, у меня есть связи и капиталы, я могу стать вам верным союзником.

— Верным союзником ты был Селестии, со мной такое не пройдёт.

— Вам нужны деньги? Я могу отдать половину своего капитала, на эти средства можно выкупить такой городок как Понивиль и на оставшиеся лет сто безбедно жить в Кантерлоте.

— Зачем мне половина? Я могу просто по-тихому закопать тебя и присвоить все.

— Тогда что вам нужно?

— Концентрированная справедливость. С твоего ведома, похищались и жестоко убивались граждане Эквестрии разных рас. Как насчёт десяти лет сильнейшей боли и полная ампутация конечностей или быстрая смерть сейчас? Вполне справедливо, по-моему. Выбирай.

— С…смерть, — нервно хихикнув и заикаясь, произнёс белый единорог.

Убить чудовище с моральной точки зрения проще, чем может показаться. Но когда чудовище носит шкуру овечки или пони, появляются терзания: а нельзя ли по-другому. Тяжело убить того, кого считаешь равным себе пусть не по силам, но по разуму.

Лезвие выросло из ладони став продолжением руки. Плохо различимое обычным глазом смазанное движение и важный кусок единорога покатился по ковру. Тело рухнуло на пол, а я, склонившись над ним, провёл ладонью по спине, выбирая место куда "всадить". Мой резкий укол с инъекцией в область нерва вызвал болезненный вскрик, "умирающего" единорога.

— Последний шанс Блюблад. Я дам его тебе, я дам тебе подлинный смысл жизни. Я забираю твой рог и возможность размножаться, я буду приглядывать за тобой. Каждый будний день, ты будешь по шесть часов выполнять самую грязную и презираемую работу, а также лично приползёшь на коленях и попросишь прощения у всех, кто лишился родственников и друзей с твоей подачи. Все твои капиталы пойдут на благотворительность и поддержку пони, попавших в трудное положение. О лёгкой и быстрой смерти даже не мечтай — за вредительство или попытку самоубийства, тебе придётся очень близко познакомиться с калёным железом.

— Ммм… За что мой рог? — хныча причитал безрог.

— Ради вселенской справедливости я бы тебе ещё и член отрезал, но мне кажется, это было бы слишком, — произнёс я подбирая рог.

— И сколько мне работать?

— Десять лет, а там посмотрим, как пойдет, — сказал я, уходя.

---

Три дня минуло, Мировой Змей больше не красуется на горизонте и скорее всего мирно спит в морской пучине. Селестия избегала меня, а я до этого момента был не готов предстать перед ней. Свернув толстый свиток я, поднялся. Эклипси, Стрим Спаркл и Дабл Спаркл — все мои девочки мирно посапывали в своих кроватках, Луна разгребала королевскую почту — новую обязанность, свалившуюся на неё. Раннее утро разгоралось за окном, наполняя бывшие покои Луны весёлыми солнечными зайчиками. Я вышел из покоев провожаемый взглядом Луны.

Силён ни тот, кто не упал, да он и не рисковал ни чем, а тот, кто падал, но вставал и тот, кто понимал зачем. Как и в моё первое появление в тронном зале Селестия сидела на возвышении и что-то читала с листа, под бдительной охраной двух гвардейцев. Правда на этот раз я вежливо попросил их удалиться и как ни странно, они послушались.

— Привет Сладенькая. Я казнил пять грифонов и одного единорога, около двухсот членов ордена Хорнбик получили тяжёлые травмы, восемь единорогов совершили суицид. Подробные описания всех их преступлений, местонахождения улик и рекомендуемые наказания описаны здесь — я продемонстрировал ей толстый свиток, а затем менее официальным тоном продолжил. — Селли ты дала мне право судить, но в твоём законодательстве была зияющая дыра, в том месте, которая касается массовых убийств. Я закрыл эту дыру — по-своему, а допишешь ли ты нужный закон, который расставит все точки над и, зависит только от тебя.

— За что ты убил Герольта?

— За четырнадцать загубленных его лапой жизней. Он грабил путников на перевалах под руководством Менги, работали так чисто, что эту банду прозвали Скальные Фантомы. Ты ведь была у грифонов и наверняка слышала о загадочных пропажах путников и караванов. А королевская армия лишь крыльями разводила, мол, ищем, боремся.

Я поднялся на возвышение, встав нос к носу с принцессой, и прошептал:

— Герой я или злодей, тебе решать. Я не стану противиться твоей воле.

— Как ты сбежал?

— Ты сама меня выпустила, — слова выскользнули сквозь улыбку.

— После того инцидента мои агенты в Королевстве Грифонов нарыли кучу нестыковок в биографии Герольта. Например: слишком хороший доход для простого сержанта крепостной стражи и крайне малое число знакомых и друзей и как позже выяснилось: Граф Трогрион выписал в его рекомендацию, не существовавшие события. Всё сходится, осталось только проверить твои данные, но я уверена, что они точны, я прощаю тебя.

— Я, как ты наверное знаешь, в курсе того, что вы трахались и за это не сержусь на тебя. Но вот за то, что ты мне и слова не дала сказать, до сих пор обидно. Продолжим разговор вечером, если ты соизволишь прийти обратно в табун, — отворачиваясь и оставляя свиток у её ног, говорил я.

— Подожди! Выслушай меня, пожалуйста…

Слова Селестии пролетали мимо моих ушей. Не слушая взволнованную болтовню пони, считающей себя центром мира, я просто хотел вернуться к Луне, жеребятам и наверняка ещё спящим Рэйнбоу и Твайлайт. Ноги сами понесли меня прочь из зала.

---

За обычными повседневными делами и играми с жеребятами вечер подкрался незаметно. Твайли пила чай, Луна, хорошенько отоспавшись за день, липла ко мне, требуя свою обычную порцию вечерних ласк, Рэйнбоу вернулась с дежурства в патруле и, развалившись в кресле, читала книгу из своей любимой серии приключенческих романов. Немного замявшись в дверях, Селестия приблизилась ко мне, её движения скованные и резковатые выдавали внутреннее напряжение, и я решил больше не тянуть.

— Селли, я думаю нам надо расстаться.

Два ручейка хлынули из её глаз, а мои клетки в её теле били тревогу, предупреждая о сильной боли испытываемой носительницей. На её лице отразилась такие страдания, что я пожалел, о решении немного проучить её, играя с чувствами.

— Неужели ты вправду думала, что я тебя брошу? Как можно не любить чистый воздух, которым дышишь, дикую природу вокруг, солнце согревающее мир? Как можно не любить тебя? С самой нашей первой встречи, я подавлял в себе химическую реакцию, заставляющую стольких мужчин безумствовать. И знаешь — это не помогло уберечься. Я люблю тебя разумом, не как свою собственность, не как какой-то идеал, а как мир, в котором хочется жить, и эта любовь вечна! Иди сюда и хватит реветь, — обнимая принцессу и сглаживая причинённую боль, говорил я.

— Ты хоть понимаешь, как это больно для одной из нас услышать такое? — вступилась за бывшую наставницу Твайлайт.

— Я хотел, чтобы она почувствовала, то самое ощущение, когда тебя предали самые близкие, как почувствовал я, тогда в кристальной тюрьме. Да, хватил через край, теперь понимаю.

— Прости меня, пожалуйста. Я тогда была очень зла на тебя, — Селли стряхнула слёзы и сильнее прижалась ко мне.

— И ты прости меня, Сладенькая. Меня иногда заносит, совсем не туда, куда я хотел.

Её нос ткнулся мне в щёку, а мои губы отправились перехватить наглеца, но их встретила пара мягких сородичей. Завязалась борьба, быстро закончившаяся компромиссом, и наши языки продолжили налаживать любовный контакт. Я чувствовал растущее возбуждение любимой и продолжил воздействие. Под моим давлением пони села, увлекая меня за собой на колени. Мои руки, описывая окружности по шкурке пони, спускались всё ниже и ниже к кьютимаркам. Её попка приняла идеальную форму, хотя совсем недавно едва дотягивала до звания годной. И я с удовольствием мял этот шедевр эротического искусства. Селестию уже буквально трясло от вожделения, сказывалось длительное воздержание и начавшаяся охота.

Она выскользнула из моих объятий, отрываясь от моих губ и позволяя мне встать, а остальным приблизиться ко мне. Луна наконец дорвалась до желаемых ласк, заменяя сестрёнку в моих объятьях. В то время как Твайли прижалась грудью к моему левому боку, а Дэши к правому. Плутовки стащили с меня всю одежду, стоило лишь отвлечься на поцелуй с Луней. Что-то царапнуло моё бедро, пришлось повернуть голову — Селли задумала нехорошее, нацеливая рог в неположенное место. Мгновенье спустя мятная свежесть ураганом пронеслась по моёй прямой кишке. А следом за свежестью в мой сфинктер ударился горячий язычок отчаянно извращённой принцесски. Селли была верна себе: мыть копыта и то, что собиралась отведать — прочно входило в её привычки. Луна не отставала — нежные губки обхватили мой крепкий леденец, затягивая в ротик чуть ли не по самые яйца.

Поняшки неплохо изучили моё тело и использовали свой опыт против меня. А тем временем Селли-развратница протиснулась своим грязным язычком в мою девственную попку. От накатившей эйфории я стал заваливаться вперёд, но Дэши и Твайли удержали меня, не дав насадиться солнечным сплетением на рог Луны. Ночная принцесса тут же отреагировала — немного наклонила головку, чтобы рог смотрел в сторону. Грубо прижимаясь и стискивая меня, Луня пила самый вкусный "кефирчик" с натуральными ароматизаторами и усилителями вкуса. Числом взяли мелкие пройдохи!

Раскидав поняшек, я схватил в охапку главную охальницу и понёс на кровать. Зная, что сейчас будет, Луна поспешила укрыть колыбельки барьером, не пускающим свет и звуки внутрь. Твайли по-тихому шмыгнула за дверь, а Дэши устроилась неподалёку и с нездоровым интересом наблюдала за нами. Путём нехитрых изменений физиологии появилась ОНА — "третья рука". Встречайте: возвращение полена, полено наносит ответный удар! То, что раньше было нормальным, стало ужасно огромным. Держа ствол, я улыбнулся как Арни с шестиствольным пулемётом. Передёрнув затвор, моя рука направила крепкий мускулистый снаряд в слегка приоткрытые створки детомётного орудия. Я собирался зарядить её письку под завязку, чтобы уж наверняка выстрелила. Толстенный банник врезался в створки красивой, малокалиберной пушечки Селли. Она задышала часто-часто, готовясь к капитальной прочистке. Но я тянул, давая поняше как следует перевозбудиться.

— Просто ИМЕЙ меня, Милый, выдолби меня им. Накажи во все дырки, — её ораторское искусство могло сравниться лишь с её оральным мастерством.

Не поддаться этому призыву было нереально, и я надавил. Обилие смазки не помогало — банник шёл очень медленно стискиваемый стенками солнечной пушечки. Селли мелко дрожала, пока я проникал в неё. И наконец, растягиваясь, шейка матки остановила "моего маленького друга". Принцесса еле сдержала стон, сильно закусив нижнюю губу — едва ли две трети члена умещались в ней. Я начал медленно и основательно разрабатывать узкий канал. Тяжёло дыша, Селли развратно сказала:

— Сделай мне жеребёнка, мой жеребец.

А дальше комната потонула в стонах и криках разрываемой поняшки. Мы сношались как сумасшедшие, а из-за того, что на члене появились скруглённые поперечные рёбрышки — Селли жалобно орала. Оргазмы один за другим хватали и погружали в свои недра угнетаемую пони. Половое отверстие аликорницы колбасило от неконтролируемых сжатий. Пони просто помирала от оргазмов. Еле сдерживаясь, я вырастил четыре крохотных щупальца на головке члена, их кончики впились в шейку матки и растянули проход. Член, скользя по щупальцам, как по рельсам въехал внутрь матки. Поняша заметалась подо мной словно ошпаренная, нечленораздельно стоная с вывалившимся из ротика язычком. Продолжая делать поступательные движения, я усилил толчки. Кровать затрещала, и её задние ножки сломались. Одновременно с последними шлепками моего таза о бёдра Селли из боевой головки выплеснулся мощный густой заряд белого детородного топлива. Извергаясь в матку Селестии, я вытолкнул её за грань реальности.

"Стремительный поток собратьев и вспомогательного вещества нёс его — маленького эпического героя. Он знал, что был лучшим из лучших. Создатель сам отобрал его для этой великой цели. Белые братья, помогая найти путь, расступились. В конце прохода образованного ими виднелось хорошо защищённое образование. Обычно чтобы проплавить в нём проход, нужна помощь десятка собратьев, но не ему. Подлетев к барьеру, он ударил своей единственной ногой с разворота. Стена рухнула, а за ней была его прекрасная принцесса. Хорошенько разогнавшись, он жёстко врезался в неё и слился в единое целое, давая жизнь нечто новому."

Выйдя из принцессы полностью, я снова вонзил мой "клинок" по самую рукоятку в Селли, добивая обмякшее тельце. Дэши наблюдающая за этим действом, встав на мостик и натирая себя, импульсивно кончила, орошая пол своими соками. Покинув Селестию, я перешёл к пегаске, вставая на колени и пристраиваясь к её дырочке.

Поняв, что происходит, Дэши испугано пискнула и начала сопротивляться, но я знал, как сделать её мягкой и послушной. Специально для неё я совсем чуть-чуть уменьшил сношательный агрегат (до безопасного для здоровья размера), и, взяв пони за талию, потянул на себя спортивное понячье тельце. Дрожа всем телом, пегасочка стонала, но продолжала насаживаться. Дойдя до конца, я резко вытащил из неё член и, немного сдвинув к хвосту, снова потянул Дэши на себя. О боже, как же она сладко кричала — это придало мне сил, твёрдым движением сочащийся смазкой гигант сам сдался в тесный сладкий плен Дэшиного ануса.

Спустя пару дэшиных оргазмов нас прервали. От дальнейшего разрывания попки несчастной пегаски меня отвлекло доселе не виданное зрелище. Твайли прощеголяла мимо меня сексуальной походочкой, в полосатых носочках, сочетающихся с её гривой. Быстренько накачав майонезиком, я отбросил использованное обмякшее тельце Дэши в сторону и потянулся за новой, свежей насадкой. Твайли хотела поиграть в салочки, но мой инстинкт хищника-сношателя не позволил ей далеко удрать. Я перевозбудился и понимал это, но ничего не мог с собой поделать. Прижимаясь и трясь членом о её миниатюрную вагинку, мой рот жёстко сосался с её ротиком. Затем, положив её в уязвимую позу к верху животиком, мной овладело ненасытное чудовище, заставляя меня зверски трахать беззащитное существо подо мной. Захлёбываясь слюной и беспрестанно пища, пони пыталась спасти своё нежное место от грубых ударов большим и мускулистым пенисом.

Вышедшая из-под контроля писька Твайли безудержно стискивала мой половой орган, а копыта в мягких носочках обхватили меня, будто умоляя проникнуть глубже в матку. Мой мозг, подложив под себя пару мегатонных бомб наслаждения, подорвал их и сейчас находился где-то у чёртовой прорвы неземных удовольствий. Будто бы во сне — я спустил курок и застрелил милую пони из мясного ружья, после чего вытащил ствол и сделал контрольный в голову.

Последняя кобылка немного испугано оглянулась, больше некого было пропустить вперёд, и смело вылезла из кресла, бросаясь на меня. Я поймал её и увлёк за собой на ковёр.

— А для тебя Любимая я приготовил кое-что особенное, — ласково сказал я.

Я объяснил ей, нехитрые правила, завязал поняше глаза и раскрутил, затем отойдя, встал на четвереньки. Поначалу у неё не получалось осалить меня, хоть я и шумел топая коленями по полу, но наконец разгадав мою тактику хождения по кругу она вычислила меня — с размаху прыгнула и обхватила крыльями, уткнувшись носом в мою шею. Её копыта пригнули мою голову к тайной расщелине в крупе. Ясное дело она хотела, чтобы я полизал её там. Первый же проход языком заставил её пискнуть. Особое вещество, вызывающее гиперчувствительность к прикосновениям мгновенно впиталось в ночную резиденцию моего члена. Язычок, пройдясь ещё несколько раз, пронзил сочную хурму, добираясь до самых вкусных частей. Она стонала так, будто я жёстко драл её, а подключившись к её нервной системе, чуть не кончил от бешеного потока сигналов к центру удовольствия. Ускорив устное общение с изящными губками, я заставил её кричать и пищать, орошая меня и всё вокруг своим любовным эликсиром.

Моя очередь водить — завязав глаза и заткнув уши, я крутанулся на месте, немного теряя ориентацию в пространстве. Луна шустро перемещалась подальше от меня, судя по удалению её запаха. Растопырив руки, я рванул за её запахом, но поймал лишь пустоту. Источник постоянно смещался и вычислить её никак не получалось, а так хотелось присунуть в её чувственную писю. Снова рванув на запах, я врезался в кровать и изобразил сильную боль. Источник снова приблизился и тут уж я не зевал, прыгнул, как хедкрабик и схватил Луню за шею. Убрав инструменты сенсорной депривации, я лёг на спину и пригласил Луну дать немного ласки для моей колбаски. Вещество всё ещё действовало и такое раздражение едва не разорвало бёдра пони от удовольствия. Она кончила всего после нескольких скачков, но я не давал ей остановиться, безжалостно пытая бедняжку на столбике наслаждений. Луна отдавалась мне полностью, не щадя себя, она пыталась выдоить меня своей киской. И у неё это получилось. Я прижал утомлённое тельце к себе и ласково поцеловал.

А потом сделал ещё парочку кругов почета. От меня не уходят неудовлетворёнными — от меня уползают, пока снова не отымел. Развалившись на коврике с прижавшимися ко мне кобылками, я смотрел в потолок и думал, как жить дальше. Мой натруженный член сладко гудел, после невинных дружеских утех с любимыми поняшами.

Чувствовать других, как чувствуешь себя — сомнительный дар, но необходимый в моём деле. Он помогает мне лучше понимать других и делать связи с ними ещё крепче. Я мог бы выбрать полную свободу, но я знаю, что она быстро надоедает. Люди так устроены — многим нужен якорь, чтобы вокруг него творить свой крошечный уютный мирок. И, похоже, я не исключение, хотя свобода ещё зовет меня своей таинственной неизвестностью.

---

— Дорогой! Нам пришло письмо от Твайлайт. Давай прочитаем его вместе. — разбирая утреннюю почту воскликнула розовая аликорн.

— Уже иду, Милая, — ответил белый единорг.

Развернув письмо из чёрного конверта, супруги прочитали текст, написанный красивым подчерком, и следующего содержания:

"Дорогие Принцесса Кейденц и Шайнинг Армор. С великой радостью приглашаю вас на свадьбу Принцессы Селестии, Принцессы Луны, Принцессы Твайлайт Спаркл, Рэйнбоу Дэш и Лорда-протектора Дио. Вечно ваша Твайлайт Спаркл."

Округлившиеся глаза Шайнинг Армора заставили улыбнуться Принцессу Кристальной Империи.

— Кто такой Лорд-протектор Дио и почему он женится кроме Твайлайт ещё на двух принцессах и её подруге.

— Пути любви неисповедимы, Дорогой, — продолжая улыбаться отозвалась принцесса.

— Он, не из знати или придворных, этих я всех знаю по долгу службы. Откуда он вообще взялся?

— Твайлайт мне писала о нём, разное, — отводя глазки и хихикая отозвалась Кейденц.

— И что, например?

— Ну что он, из другого мира и что он очень хорош.

— В чём хорош?

— Ну, он делал классные "сэндвичи" для Твайлайт, она писала, что никогда не забудет их вкус и что она ощущала внутри при близком знакомстве с ними.

— Что, правда? Я слышал, что короткий путь к сердцу жеребца лежит через желудок, но не думал, что на кобылок это тоже работает.

— Ещё как работает! Я даже подумывала съездить попробовать, но как-то не сложилось.

— Он наверно классный кулинар, если смог угодить даже Селестии.

— Ты не представляешь насколько, хоть я и не пробовала, но по описанию Твайлайт его "взбитые сливки" просто божественны.

— Думаю, у нас будет возможность попробовать их на свадьбе, — наивно улыбаясь, Шайнинг пошёл на кухню оттачивать своё кулинарное мастерство.

---

День икс, каждая кобылка мечтает, чтобы он наступил для неё. И сегодня четыре кобылки познают его вкус на губах. Пусть некоторые из них и не в первый раз. Зал постепенно наполнялся гостями, встречаемыми Селестией. А я с близняшками и Твайлайт ждал родителей моей любимой. Ответственный и показательный момент — ненавижу такие. И вот они показались, немного удивлённые моим видом, что и говорить. Я повернулся к Твайли и произнёс:

— Твайли, они такие милые! — и не смущаясь обнял папу и маму моей избранницы.

Ошарашенные подобным поведением родители Твайли не знали как себя вести дальше.

— А мы вот вам внучек наделали! — с гордостью в голосе я продемонстрировал им малышек.

Копыто прилипло к личику Твайли.

— И ещё наделаем, — улыбаясь, я положил руку на круп Любимой.

Скинув мою руку с крупа, Твайлайт обратилась к родителям:

— Мам, пап это Дио, я писала вам о нём. Не обращайте внимания на его выходки, он так делает, потому что совсем не хотел знакомиться с вами.

— Приятно познакомиться, — отец Твай протянул мне копыто.

— Взаимно, — я пожал его и посерьёзнел, стал похож на гранитную скалу.

— А как вы познакомились? — Твайлайт Вельвет скромно улыбнулась мне.

— На задании Селестии. Монстр убил пони на глазах Твайли, а я изрубил его на куски и сжёг. Твайли тогда спасла меня, — продолжая изображать камень ответил я.

— Как захватывающе, — Твайлайт Вельвет натянуто улыбнулась и взглянула на мужа.

— Эээм… Старые традиции не думал, что кто-то ещё придерживается их.

— Всё! Мне это надоела эта глупая комедия, — резким тоном сказал я, заставляя родителей Твай сжаться, и продолжил:

— Я выебал принцесс, затем жёстко выеб ВАШУ ДОЧЬ, а потом её подругу. И им всем так понравилось! Мысль, что я буду ебать не их, настолько их пугает, что они решили по-быстрому выйти за муж за меня. А тут такие старые традиции подвернулись — вообще классно. А закончилось всё: и еблись они долго и счастливо! И, между прочим, вы тоже еблись и не раз, а минимум два. А извините, только что посмотрел вашу память: вы еблись ровно две тысячи триста сорок четыре раза включая ролевые игры и фетиши. И вообще ваши тайные постельные прозвища дурацкие: Лупти-тупти и Шлепоток. Оборжаться!

Твайлайт просто пялилась на меня с открытым ртом, а её родители покраснели и мялись, не зная, куда девать копыта и взгляды. И тут к нам подошли Шайнинг Армор с Принцессой Кейденц. Донельзя раздражённый я пошёл до ближайшего чулана с запасом горячительных напитков. Взял пару ящиков на плечо и стаканы с одного из столиков. Поставив всё это добро перед роднёй Твайлайт, я сказал:

— Что ж первый блин комом, попробуем мой запасной способ знакомства.

---

Зал заполнился под завязку в основном друзья и родственники, а также несколько официальных лиц и прислуга. Знакомство с родителями удалось на славу, даже братик Твай оказался не таким занудой, как мне в начале думалось. Удаляя из крови посторонние вещества, я поднялся на возвышение и с помощью щупальца тьмы позвал моих кобылок. Когда они поднялись, все взгляды устремились на нас.

— Начнём, пожалуй. Я приветствую всех присутствующих здесь и сразу хочу сделать заявление — свадьбы не будет! — торжественно начал я.

По залу прошёл недоверчивый и недовольный ропот и копошение. А я продолжил:

— Вы приглашены, чтобы стать свидетелями договора между мной и этими четырьмя кобылками. Но не огорчайтесь дорогие гости, потому что праздник всё равно состоится. Праздник единения с тьмой! — с последними словами от моих ног по полу во все стороны хлынуло чёрное нечто.

Мгновенно закрыв весь пол, нечто жидкое на вид потекло вверх: на стены и окна перекрывая все пути к бегству. Зал наполнила непроглядная тьма. Что и говорить, гости страшно перепугались, но некоторое время спустя мрак рассеялся. Помятые и растрёпанные гости с недоумением осматривались: пол и стены всё ещё представляли собой сплошной чёрный покров, без окон и дверей. В моей вытянутой ладони появилась чёрная сфера, все мои кобылки коснулись её копытами. Пафосным тоном я продекламировал заученную речь:

— О та, кто темнее сумерек. О та, кто пишет мира суть, во славу твою мы присягаем тьме! Пусть те безумцы, что противостоят нам, будут уничтожены нашей с тобой единой силой! Скрепи наш договор именем Вечной Тьмы!

Мы есть табун, и любой из нас не сможет поднять копыто или замыслить зло против другого, если на то не будет его разрешения.

— Никто не может уйти из табуна, пока этого не разрешат все остальные участники договора.

— Половые отношения возможны только между членами табуна.

— В табун могут быть приняты новые члены, если, все текущие участники договора согласятся.

— Дети — достояние табуна, по достижению совершеннолетия они могут выбирать стать членом табуна или уйти и жить самостоятельно.

— Где бы ни был каждый из нас, мы остаёмся целым. Каждый член табуна сможет найти любого другого, когда захочет. Вечна Тьма, будет судьёй этого договора. Взамен мы не станем препятствовать её воле переданной нам в открытую. Я принимаю договор.

По очереди, начиная с Селестии, кобылки произнесли "Я принимаю договор".

— Да будет так, — отчётливый шепчущий голос заставил волосы у меня на затылке встать дыбом.

Повернув голову, я увидел иссиня-чёрный человекоподобный силуэт. Мне показалось, что он улыбнулся, а затем видение исчезло, будто под порывом невидимого ветра. Закончив с "официальной" частью и убрав всякие странные и стрёмные штуки, связанные с тьмой, я объявил начало банкета. Много вкусной еды, песни-пляски и просто нереальное количество выпивки. Продолжения банкета, изрядно затянувшегося, продолжали требовать до глубокой ночи. Но усовестив полуночных гуляк, мы выпроводили их и наконец-то занялись, чем и положено порядочным пони — "сэндвичами".

Глава Десятая

Со временем я нашёл и наказал практически всех участников преступной организации «орден Хорнбик». Невидимой тенью я стоял за спиной каждого посмевшего себе осквернение моего дома. Даже океан не остановил моё возмездие.

— Джаинт Гифт или лучше называть тебя Сан Презент, угадай, почему ты здесь?

Маленькая обшарпанная комнатка без окон, обставленная в стиле восточных племён — простенько и невкусно.

— Не знаю. Отпустите меня.

— Ты помнишь Принцессу Селестию?

— Я не знаю о чём вы говорите!

— Знаешь. Можешь не лгать мне, я тоже уже всё знаю.

— Простите, я просто хотел пожить богатым, я не хотел, чтобы так получилось, но у них был компромат на меня.

— Мне насрать, чего ты там хотел. Ты поднял копыто не на ту пони! Знаешь, что с тобой будет!? — в моей речи проскальзывали маниакальные интонации, а в руке блеснул металл.

— Не надо, пожалуйста! — он плакал как ребёнок.

Злобно хохоча, я схватил Гифта и превратил в кобылу. Затем ножницами обкорнал её хвостик по самое не хочу. Отбросив ненужный более инструмент, я встал сзади и расстегнул ремень. Резким движением кожаная змея ударила по девственной шкурке провинившейся пони. Взвизгнув от смеси боли и жара расползающейся от места прикрупнения «змея», Гифт просила прощения, умоляя не бить её. Но кто будет слушать лицемерную подстилку? Правильно, кто угодно только не я. С коротким свистом ремень из жёсткой алхимической кожи снова ударил по беззащитной шкурке. А затем ещё и ещё в кровь разбивая предательскую задницу. Взвизги и всхлипы не прекращались ни на миг, придавая больше азарта беспощадной порке.

Наконец утерев пот со лба, я остановился, стоя над содрогающимся от рыданий тельцем, и крикнул несколько слов на гортанном наречии жителей саванн и тропических лесов. Четыре здоровенных зебры вошли в комнату, наполняя воздух в помещении мускусными выделениями жеребцовых тел.

— Она ваша, пользуйте, — бросил я, отходя к стене.

Поняша пыталась сопротивляться, но она была словно тряпичная кукла, брошенная четырём на редкость игривым щенкам. Чёрные мускулистые дубины наказывали Гифт, разрывая крохотные невинные дырочки. Её крик потонул в жалобном бульканье от гигантского зебриканского члена во рту. Каждое отверстие Джаинт Гифт капитально разрабатывалось и сдабривалось «волшебными палочками» моих полосатых друзей, предварительно накачаных слоновыми дозами особого эликсира. От него пенисы растут большими, сильными и невероятно выносливыми. Бедную кобылку просто имели, вставив сразу два члена в дёргающееся влагалище и по одному в остальные дырочки. Мышечные ткани отверстий не выдерживали нагрузок и рвались, всё больше и больше напоминая сморщенные подгнивающие помидоры.

Я знал, что Гифт должна была сходить с ума от боли, и поэтому предложил зебрам сделать перерыв на «коктейли», подавая им чашки с дополнительной порцией эликсира. Обессиленное, растерзанное, тельце Джаинт Гифт изредка содрогали одиночные всхлипы. Она лежала в луже спермы и потерянно смотрела в одну точку, из дыр в её промежности стремительно вытекали потоки густого белого вещества, уменьшая объем её животика. Я восстановил повреждения, делая технические отверстия провинившейся пони девственно нетронутыми. Перестав ощущать боль, поняшка посмотрела на меня, а я лишь мстительно улыбнулся, уступая место команде профессиональных бурильщиков.

Наблюдая за этим зрелищем, меня настолько распирало от возбуждения, что мне уже не терпелось вернуться к моим любимым поняшкам и жёстко отодрать их во все щели. Но возмездие важнее хотелок. Двадцать восемь долгих часов с небольшими перерывами, без сна и отдыха, снова и снова четыре жезла правосудия с мокрыми шлепками выбивали грех из лишённой магии единорожки. Она продолжала отсасывать опадающие члены, с полным безразличием лакая липкое семя. Теперь зебры увезут её на родину, где она станет женой одного из них, навсегда оставшись кобылкой.

---

Время текло и чем дальше, тем быстрее. В нашем табуне прибавилось жеребят: сначала Дэши подарила миру Мерри Сторм, а четыре месяца спустя и Селестия пополнила популяцию пони Пайл Драйвером. Нельзя сказать, что воспитанием детей занимался кто-то один, но я старался принимать в нём самое деятельное участие. Особенно хороши были мои сказки на ночь.

— Они сказали я слишком маленькая. А маленьким никогда ничего нельзя.

— Пфф… ерунда, а как же все те истории про маленьких, которые делали большие дела? Красная шапочка, например или три жеребёнка. А ты слышала про маленького человечка, который смог?

Клипси отрицательно помотала головой.

— Ну так я тебе расскажу, — сказал я присаживаясь к дочке на кровать.

— Жил да был маленький человечек, который смог. И вот однажды в глубине степей у горной долины он пробирался во вражеский тыл. Шухшухшух… шухшухшух шуршали его ботинки по жухлой траве. Человечек выполнял важную миссию по спасению Эквестрии от злого мага, жаждущего пустить маленьких непослушных жеребяток под нож. Надо ли говорить, что врагов кругом была тьма тьмущая. Думаешь, это остановило человечка, который смог? Да черта с два, он шёл себе и шёл. Шухшухшух… шухшухшух, хрусь-хрусь — косточки врагов устилали его путь. Даже когда враги отрубили ему руку, кровища течёт, но думаешь, это остановило человечка? Правильно, он так и шёл дальше! Шухшухшух… шухшухшух, хрусь-хрусь, — жизнерадостно рассказывал я.

Но внезапно мой тон стал крайне серьёзным:

— И всё бы ничего, да злые черти обложили его своими заклинаниями. И как раз когда человечек уже почти достиг цели… БАМ! Взрыв, кругом кровавое месиво, кишки разбросаны и тут откуда-то выползает моя подруга Трикси, — перебирая руками как пони ползущая на животе, вещал я, сопровождая рассказ красочными жестами и мимикой. — Без обеих задних ног. Ей больно, но она подползает и говорит мне: Дио… я ног не чувствую. А я ей: Трикси, у тебя их нет! Гляжу, а культи у неё дёргаются быстро-быстро вот так, — и наглядно замахал руками. — Трикси, до ближайшего поселения шестьдесят миль, если не можешь перевернуться вниз головой и бежать на оставшихся ногах, значит тебе крышка. И тут вдруг отовсюду черти как повыскакивают, а у меня из оружия только родной кулак, но делать-то нечего. Надо прорываться! — и тут я завизжал, как сученька. — Ааааааа, — к моему визгу прибавился визг Луны, тихо слушавшей этот наиярчайший рассказ в дверях комнаты, а Клипси забилась под одеяло. — Умри падла! Умри, Лорд-протектор Дио живым не сдаётся! Бах, плюха! Бах ещё! Это за моего друга! Бах! Бах! Бах!

— Дио! — прервала меня Луна.

— Привет Любимая, ты пропустила мою сказочку на ночь, — как ни в чём небывало отозвался я.

— Вообще-то не пропустила. И я хочу её с тобой обсудить! Пойдём, перекусим, — сказав, она вышла за дверь.

— Продолжение следует, вернусь, расскажу, чем потом Трикси пользовалась, когда ходила в уборную, — сказал я высунувшемуся из-под одеяла жеребёнку и проследовал за Луной.

---

Эклипси была очень одарённым жеребёнком. Настолько, что в свои десять лет она устроила солнечное затмение, желая насолить тёте Селестии. И как ни странно получила за это кьютимарку — краешек солнца, торчащий из-под серебряного диска в окружёнии ауры фиолетовых лучей. Понимая, что теперь, когда она стала подростком, ей уже не нужна моя забота, я решил стать для Клипси наставником и другом. Через год или два все остальные жеребята табуна тоже войдут в эту реку.

Я как бы перешёл на её сторону, устраивая нам совместные приключения и шалости, заодно влившись в компанию её друзей. Предоставленная им свобода без наседания с нравоученьями и видимого контроля, даже когда они делали что-то плохое, приносила свои плоды. Доверие зарабатывается медленно, но служит верно, и очень часто от него растёт авторитет. А авторитет штука полезная, особенно когда им не размахиваешь, а тихо отращиваешь до китовых размеров. Луна и Твайлайт очень осуждали это моё перевоплощение, попрекая меня тем, что я так и не вышел из подросткового возраста при моём "среднем возрасте", для людей, разумеется. Единственной кто меня раскусил, оказалась Селли. Что неудивительно при её то опыте, она понимала, что таким образом я защищаю дочку от по-настоящему плохих вещей.

Проблемы начались позднее, не знаю: толи она меня раскусила, толи просто я ей надоел, но факт оставался фактом — Клипси стала меня избегать. И когда я попытался выяснить, почему она так себя ведёт, стало только хуже. Обдумав всё, моим решением было дать ей отдохнуть от меня и сконцентрироваться на других жеребятках. Например: на Дабл подававшей большие надежды стать учёной пони или на Мерри Сторм, которой просто нравилось драться и всё крушить. Передышка затягивалась.

Приближался шестнадцатый день рождения Эклипси — совершеннолетие пони и вместе с тем полное право покинуть нашу семью и жить самостоятельно с нашей поддержкой на первых порах. Мне было немного грустно из-за утерянных дружеских отношений с моей дочкой. Размышления чтобы такого подарить ей на прощание, прервали: подобравшись сзади, обвили мою шею копытами и поцеловали в щёчку. Луна. Всегда любила и будет любить такие романтические вещи.

— Сегодня случилось кое-что, и я не знаю, как к этому относиться.

— Ну, рассказывай, если начала.

— Давным-давно…

— Так, может лучше ограничиться нашим временем?

— Хорошо. Когда я была молодой и глупой кобылкой, Селли говорила мне, что был один обычай встречающийся только у аликорнов.

— И о котором из них идёт речь? Неужели о ритуальном поедании мяса? Так и думал, что захочешь стейк по моему фирменному рецепту.

— Нет. О свадьбах родственников.

— Не помню такого.

— Я только недавно освежила память, в общем, у древних аликорнов было принято брать в кобылки своих дочерей, так как аликорнов было мало и считалось, что они должны жениться только между собой.

У судьбы, похоже, окончательно поехала крыша.

— К чему это ты ведёшь, Любимая?

— Клипси подошла ко мне сегодня и всё рассказала, она больше не любит тебя как отца. Она сохнет по тебе, как по жеребцу.

— Приехали. Так, где-то мы ошиблись, только где?

— Я посоветовала ей, быть смелой и самой поговорить с тобой.

— Ты ведь не думаешь, что это я что-то подстроил? Я … Чёрт побери, она же моя дочь!

— Она рассказала, как страдала по тебе всё это время. Я умоляю тебя, будь с ней нежен.

— Луна, я не буду трахать собственную дочь!

— Пожалуйста, ради меня, не разбивай ей сердце.

— Луна…

Поцеловав меня на прощанье, она ушла. Всё складывается, теперь понятно, почему Эклипси стала избегать меня. На следующий день было торжество, но меня на нём не было. Точнее там было, моё тело, но не моё "я". Я запутался в клубке противоречий и просто ждал, пока кто-нибудь вытащит меня. Из-за всего случившегося, мой подарок был более чем странным —изготовленный мной маленький кубок из золота, украшенный чернёным серебром и камнями "под хохлому". Все наши ждали её решения (уйти или остаться в табуне), но его не последовало. Вместо этого она просто сбежала со своей вечеринки.

На следующий день в дверь моего кабинета постучали, невовремя застав меня за изготовлением скульптуры обнажённой женщины с идеальными пропорциями и рельефом тела. Вздохнув, глядя на неровный скол, я открыл дверь. Клипси выглядела очень виноватой, будто пришла на исповедь к католическому священнику прямиком из борделя.

— Пап, мне нужно тебе кое-что сказать.

Пропустив её в кабинет и усадив на диванчик, я дал знак что слушаю.

— Я тебя люблю!

— Я знаю.

— Не как отца. Я скрывалась от тебя, ты, наверное, думал, что я тебя ненавижу, но это не так. Пожалуйста, будь моим особенным!

— Я же твой отец, ты пробовала переключиться на кого ни будь другого? Например: Бирбирстара, я слышал, он стал настоящей звездой среди молодых кобылок.

— Пап, ты меня ненавидишь?

— Нет, выдрёнок, просто это не правильно, я же гораздо старше тебя. И вообще мы родственники.

— А мама гораздо старше тебя. И у аликорнов есть такая традиция.

— Пони не поймут.

— Да к дискорду пусть идут. Пап, ты меня любишь?

— Да, милая, но…

— Если любишь, сделай меня своей пони или я перережу себе вены.

— В кого ты такая выросла?

— Вся в тебя!

— Я был плохим отцом.

— Неправда, ты был лучшим отцом, о котором только можно мечтать! И подарил мне самое лучшее детство, но я повзрослела.

— Ты ведь теперь не остановишься?

— Да, пап.

Я сел рядом с ней и обнял своего жеребёнка. Клипси была очень "сладенькой" если так можно сказать и невинной. Её изящное тельце с большой натяжкой можно было назвать взрослым. Из-под крыла жеребёнка выпала тонкая книжка. Мимоходом глянув на обложку, я понял, что Эклипси ещё и воришка. "Повелитель Плоти" моя автобиография была скромным подарком для Твайлайт. Её даже вырвало пару раз во время чтения и, раскритиковав меня как автора, она надёжно запрятала книжицу.

— Мне очень жаль что пришлось обнести тайничок тёти Твайлайт, но оно того стоило — я все копыта стёрла. Тётя меня убьет, если узнает, что это я стащила.

— Не убьёт, если я дам ей почитать продолжение с тобой.

— Мой папа извращенец!

— А ты, между прочим, вся в меня пошла.

— Я остаюсь в табуне с тобой, — любовно глядя на меня, произнесла малышка.

Жеребёнка приходилось учить всему с нуля. Для начала я просто целовал её шейку и массировал нежную шкурку. Снова прижавшись ко мне, Клипси вытянула губки тянясь к моим. Я положил на них палец, придавая более естественное положение, и сам мягко встретил её улыбчивый ротик. Мягкий бантик разошёлся по первому требованию, пропуская мой язык внутрь. Сладенький ротик обхватил мой язычок и пытался втянуть его ещё глубже, жадно хлюпая и сглатывая слюнки. Девочка не на шутку возбудилась, просто облизывая мой язык. Читая её память, я увидел, как она тысячи раз представляла себе этот момент с разными вариациями "а ещё…". Эклипси дрожала от чувств, забивших из неё раскаленными потоками магмы. И когда извержение уже грозило перерасти во взрыв, я остановился. Тяжело дыша, как после долгого бега, она уставилась на меня золотистыми глазами, покорно ожидая продолжения.

— Пап, можешь делать со мной всё. Если тебе нравится БДСМ, я буду не против побыть твоей сученькой.

— Если ты хочешь чтобы я тебя выпорол, это можно сделать и без сексуального подтекста.

— Не, не, это я так …

Расшалившаяся поня принялась стаскивать с меня штаны. И расправившись с ними, уставилась на мой член.

— Когда вы с мамой делали это, он определённо был больше. Да вот посмотри, — и протянула фотографию из Луниной коллекции моих снимков.

— Тебе будет больно, если он будет таким.

— Пусть, я хочу такой, каким ты маму…

— Ну, маленькая засранка, погоди! — исполняя требуемое, воскликнул я.

Облизывая пересохшие губки, дочка вкусила здоровенный бананас, жадно запихивая его себе в ротик. Но едва ли половину. Молодая кобылка пыталась откусить больше, чем была способна проглотить, и мне пришлось отлучить её от члена. Повалив дочку на спину, я любовался её красавицей вагинкой, изрядно смущая жеребёнка. Мои губы соприкоснулись её окошечком в лучший мир, не знавшим чужой ласки. Бёдра Клипси извивались, пытаясь спасти лодочку от юркого и хищного змея. Змей выиграл — лодочка утонула, дав мощную течь сладкой водицы из моря взрослых наслаждений. Дрожа от сильных ощущений, моя дочь неистово извергалась мне на лицо, сладко пища.

Когда оргазм закончился, я лег рядом с ней, обнимая оцепеневшего жеребёнка. Я положил копыто Эклипси на моего титана сокрушителя богинь и стал водить вверх и вниз по нему, давая оценить размеры. Она заметно присмирела и уже не рвалась в пучину любовного безумия. Затем мой член скользнул между задних ножек моей дочки, трясь о чувствительные воротики её невинности.

— Папочка, мне страшно, он ведь поместится там?

— Не знаю, выдрёнок, но кое-что я точно тебе там порву.

Продолжая тереться членом, я поцеловал дочку и, воздействуя на эрогенные зоны, получил на выходе состояние похожее на возбужденное помешательство.

— Пап, я так тебя люблю! Не сдерживайся, я вся твоя, выеби меня.

Я сел и посадил Клипси себе на колени так, чтобы эпическая елда торчала между нами. Медленно приподняв её бёдра, я щекотал нависшую надо мной неопознанную летающую пилотку.

— Попрощайся со своей девственностью, — произнёс я, и казнил невинного жеребёнка сильно потянув её бедра вниз.

Половые губки Клипси разошлись, и кончик члена проник чуть глубже, упёршись во что-то. Сильно напряжённая плоть медленно расступилась и, будто преодолев какой-то барьер, тельце скользнуло вниз по члену. Дочка еле сдержала крик, сдавленно пища и смотря мне прямо в душу своими широко раскрытыми глазами. Удерживая Эклипси на месте, я страстно поцеловал её, а нанизанная на мой член доченька отвечала с не меньшим рвением. А затем я отпустил её.

Молоденькая пони наяривала своё тельце, разбивая шейку матки о мой утёс. Я решил помочь ей, и дочка сладко закричала, когда член въезжал в самые глубины её утробы с пулемётной быстротой. С последним сильным рывком её попка замерла, а влагалище бешено забрыкалось, и я уже не думал ни о чём и просто сдался в плен писечке дочери, напористо накачивая её любовной сметанкой.

Высунув язычок и обмякнув, Клипси смотрела на меня так будто все её мечты, наконец, исполнились. Но она и представить не могла, то, что началось дальше. Вытягивая из неё член, я почувствовал, как она сильнее сжимает его мышцами своей писи, будто не желая опускать из себя. Я прижал её разгорячённое тельце к дивану, попутно лаская её напряжённые сосочки. Покинувшая её мускулистая труба возвращалась обратно, снова проникая в юнную жеребячью плоть. Я делал это медленно, давая аликорночке прочувствовать каждый сантиметр этого кайфопровода. Бедная девочка заметалась, сгорая от страсти, но я держал крепко и продолжал нагнетать сексуальное напряжение в её месторождение любви. В невыносимых любовных муках дочка просто сходила с ума.

— Папочка, умоляю, ДОЛБИ МЕНЯ, хватит осторожности. ДОЛБИ мою вафельку, выдери своего выдрёнка!

Несмотря на эти дерзкие призывы, я делал по-своему, зная по опыту, что так будет гораздо лучше. Её "вафелька" уже почти привыкла к моему размеру, но засунуть ей больше половины никак не получалось. И я немного укоротил член, незаметно для Клипси, но всё равно около четверти не помещались в ней. Напряжение постепенно стало просто невыносимым, а я продолжал снова и снова вонзать в неё свой член.

Тем же приёмом, что и при оплодотворении Селли, резким движением, я въехал в матку дочери, шлёпнув яйцами по её попке. Крича и бьясь в неудержимых конвульсиях от невиданного по мощи оргазма, дочка излизала и обслюнявила мне всю грудь, пока я накачивал её матку своим семенем, в будущем её любимым напитком. Дав ей отойти немного, я снова набросился на неё и уж тут имел её во всех позах, какие только знал, пропихивая член по самые яйца в дочкину вагинку.

Луна вошла без стука, как раз когда я сажал дочку попкой на хорошо смазанный кол. И когда Клипси от неожиданных вторжений воскликнула, мы с Луной продолжали хранить молчание и заниматься своими делами: я насаживать тугую попку, а она слизывать мой сок, сочащийся из разработанной щёлки дочери. Я сильней прижал спинку дочери к своей груди, одновременно поворачивая её головку и с жадностью припадая к её губкам.

— Мам, перестань я… я сейчас… виии… — Клипси запищала и обмякла продолжая висеть на моём члене и язычке матери.

Очухавшись, она промямлила:

— Мям, пяп, я вас так лублю…

— Мы тоже тебя любим, доченька, — Луна выглядела как кошечка объевшаяся сметаны.

— Это было кайфово, в тысячу раз лучше чем… когда я сама себя… там…

— Я понял тебя, выдрёнок. А теперь ложись на животик и расслабь попку.

— Па, я ща помру.

— Не бойся, я не дам тебе умереть. Просто расслабься и получай удовольствие. Сегодня твой день рождения и мы с мамой позаботимся, чтобы тебе было хорошо, ОЧЕНЬ хорошо…

---

Великая судьба ждала Эклипси — из чисто номинальной, она стала настоящей Принцессой и возложила на свою спину управление государством. Сменяя на посту главы государства Луну или Селестию, становясь солнечной или лунной принцессой, в зависимости от того какая была нужна королевству. Тем самым давая отпуск одной из них.

Возможно, моя девочка неспроста была Принцессой Перемен, а вследствие того что придерживалась более либеральных взглядов, в отличие от венценосных сестёр, которые были, хоть и в разной степени, за тоталитарный подход в управлении. Всегда давать свободу конструктивной инициативе — было её кредо. Вместо кредо Селестии "Большая сестра следит за тобой и твоей семьёй". Эта система правления спустя некоторое время получила название Небесный Триумвират.

Судьбы остальных моих детей тоже заслуживают отдельных историй, но боюсь, чтобы рассказать о всех мне не хватит вечности. Свои истории они напишут сами. Поэтому лишь упомяну, что каждый из них стал тем, кем хотел быть ни больше, ни меньше, с поправкой на случайности.

Эпилог

Кем я являюсь для общества Эквестрии? Я часто задаю себе этот вопрос. Но ответ на него, как и на вопрос "что же делать дальше?" всегда находился перед глазами. Защитник? Мститель? Нет. Просто вся Эквестрия мой дом, а гадить у меня дома могу только я. Вот и получается, что я часть той силы, что вечно жаждет зла и вечно совершает благо. А дальше нужно просто жить и наполнять смыслом, жизни других обитателей моего дома. На отрезке времени длинною в бесконечность шансы выжить любого бессмертного стремятся к нулю. Я не знаю, умру ли завтра или через сто тысяч лет, но одно я знаю точно: мне есть ради кого жить и умереть. А бесконечность вероятностей всего сущего не даст мне соскучиться.

Вы наверно думаете, что я не очень хороший человек. Я больше не человек. Иногда я чувствую себя последним ублюдком, но что поделать, есть такая профессия пони сношать. Только конченые мудаки вручную отделяют зёрна от плевел. А я просто варю из всего этого самогон и наслаждаюсь результатом.

То — что мы называем «духом» на самом деле иллюзия, создаваемая нашим мозгом, и существует она только в прошлом. Есть бестелесные существа и даже миры, существующие вне обычной телесной оболочки. Они живут в своих измерениях, где уже мы для них являемся бесплотными существами. Наше "настоящее" это точка, которая хочет быть реальностью, но не может угнаться за ней. Будущее же всегда не определено, как и то, что ждёт нас в конце дороги с такими проводниками как цели и мечты.

Эквестрия это не города и луга, не леса и горы, это идея. Я и моя семья позаботимся, чтобы эта идея жила вечно, даже когда этот мир умрёт, мы перейдём в другой и отстроим всё заново. Пока однажды ни придём в твой мир!

КОНЕЦ!