Наследие Смерти

Глава III

Тихая и незаметная тень юрко скользила сквозь чащу Вековечного леса. Её поступь была легка и свободна, будучи лишённой потребности в телесной оболочке. Зверьё, лишь почуяв приближение этого порождения бесплотной мглы, бежало прочь так, будто это невинное создание несло за собой лишь разрушение и смерть. Однако куда больше следовало бояться её хозяйку, которая, будучи даже не в самой лучшей форме, действительно могла всё это воплотить в жизнь. Но тени было плевать на чужое мнение, ибо сейчас её волновала лишь эта весёлая прогулка по шумному и беспокойному лесу. Совсем же другие чувства обуревали некую особу сверху, что и отбросила свою давнюю подругу на лесной массив. Белая кобылица, чья краса озаряла девственно чистое небо, летела в тяжких раздумьях. Увы, за чередой навалившихся словно ком дел она и позабыла об экспедиции, которую утвердила с три месяца назад. И пусть её нельзя назвать сугубо важным делом, но какая-то толика ответственности всё же волновала разум и по сей день. К большому сожалению, мысль эта пришла не по собственной воле, а по велению судьбы, что преподнесла ей срочное письмо с неразборчивым почерком и пугающими известиями. Что-то ворочалось там, внизу, стараясь высвободиться из своей темницы, дабы сеять ужас и смерть. И в этом была лишь её вина. Она помнила наставления отца, но даже думать не смела, что они имеют под собой такую жестокую правду. Именно она, она освободила чудище… Почуяв запах добычи, чувство вины внутри Селестии стало ворочаться не меньше найденной машины. Оно скреблось, растягивалось в ширь и старалось приподнять возложенные на неё рамки.

Но хозяйка этого свербевшего чувства держала себя в узде, как и всегда. Даже при всех совершенных ею ошибках, она никогда не опускала головы. Ошибки — это опыт и предмет исправления, а стыдиться оных нужно молча, особенно если это не задевает чувства других. Сейчас её думы были посвящены не совестливым укорам самой себя, а поиску решений назревавшей проблемы. Письмо, доставленное ей буквально час назад, таило в себе немалую опасность, и, как знать, может именно этот час промедления и станет роковым для всей её страны. Лишь в одном принцесса была абсолютно уверена — что бы там ни было, она не позволит этому навредить её возлюбленным подданным.

Прибытие самой солнцеликой приятно взбудоражило небольшой лагерь шахтёров. После случившихся волнений, хорошие новости были сейчас как нельзя кстати. Дыра, вокруг которой и разгорался пожар судьбы, сейчас стояла оцепленная ящиками с отчётливо-красной маркировкой. Находящиеся рядом с ними гвардейцы взяли полный контроль над ситуацией. Море жёлтых касок наконец-таки рассосалось по всей площади лагеря, тогда как их место заняли строгие на вид обладатели голубых гребней. Завидев стремящуюся к земле принцессу, толпа протяжно возликовала, в унисон разнося свои возгласы любови и почитания. Грациозно спустившись на бренную землю, кобылица внимательно осмотрелась по сторонам. Похоже, что пресловутый час оказался не более чем плодом её переволновавшегося воображения. И тут она услышала отдалённый грохот; он шёл от земли, дребезжа и взывая к чему-то. Мыслей на сей счёт у Селестии было предостаточно, увы, верную среди них она вряд ли бы смогла отыскать самостоятельно. В это время к ней с бодрым видом подбежал молодой офицер.

— Для нас великая честь — встречать Вас, Ваше Высочество. Прошу прощения за несоблюдение торжественной части устава, у нас чрезвычайное положение, и все силы отданы на ликвидацию катастрофы, — чётко и внятно отрапортовал гвардеец, отдавая честь главнокомандующей.

— Какие тут ещё могут быть торжества... — Селестия протяжно вздохнула. — Какова ситуация на данный момент, младший лейтенант? И да, мне хотелось бы также услышать всю историю целиком, почерк у отправителя письма был весьма нетривиален.

Рассказ был страшным и диким для ушей Селестии. Она привыкла к беспрекословной, пусть и чрезвычайно мягкой, власти. Какого же было её удивление, когда практически под её боком был организован самый настоящий путч. Что ещё хуже, из-за этого путча пострадали ни в чём неповинные пони, не говоря уже о пробуждении чудища. Принцесса постоянно перебивала офицера, спрашивала о подробностях и стремилась получить абсолютно полную информацию, но толку было мало, слишком мало. Гвардейцы не видели монстра, они лишь могли поведать про преступление Майна Кирка, которое и инициировало всю эту кавалькаду.

— Куда был определён бригадир? — строго спросила солнцеликая, возвышаясь над Хэви Шилдом на добрых полтора метра.

 — В карцер, миледи, — тут же выпалил гвардеец, испуганно заметив нотки гнева в приятном голосе принцессы.

— Я лично... — Размеренный голос Селестии был прерван очередным подземным грохотом. Один из солдат подошёл к расселине, но ничего кроме темноты там видно не было. Именно последний факт и пугал в данной ситуации больше всего. Неопределённость и страх давили на психику жителей лагеря и его защитников. Единственным гарантом для них стала принцесса, которая и сама была полна неопределённости. Собравшись с духом, она несколько изменила свою фразу. — Я лично отправляюсь на глубину.

— Постойте! — неожиданно выпалил гвардеец, едва не ринувшись удерживать принцессу. – Может, Вам стоит поговорить с Хистом, кхм, Хисторианом? Он видел то существо, и наверняка скажет больше, чем я. — На миг задумавшись, Селестия мысленно похвалила как сообразительность солдата, так и его безудержную верность.

— Так тому и быть, ведите, — высказалась принцесса, направляясь вслед за Шилдом к полевому госпиталю. Огромная матерчатая палатка предстала перед кобылицей самыми неприятными красками. Ни яркое освещение, ни красочные картинки на стенах, ни улыбчивые медсёстры... всё это не могло перебить одного — запаха смерти. От сладковато-приторного аромата принцесса не могла избавиться при всём желании, ибо он был настойчив как молодой и охочий до плоти ловелас, заманивающий чувствительную жертву в свои лживые сети. Лишь только огромным усилием воли она сумела отвлечься от проклятого всеми богами запаха и сосредоточиться на пациентах. Сердце принцессы пропустило один предательский удар. Солнцеликая отрешённо смотрела как медленно и обречённо врач запаковывал тело единорога в пепельно-серый мешок. Незрячие глаза мёртвого пони взирали на потолок отрешённо, будто вместо него была целая вселенная, полная своих замечательных загадок и прекрасных уголков. Лишь только когда глаза были сокрыты под непроницаемой тканью, принцесса смогла собраться и отправиться на поиски Обскура.

— Очень много пони погибло при взрыве динамита. Главным инженером не были предприняты меры предосторожности, и потому осколки взорванных камней разлетелись по округе, — донеслось до неё откуда-то сбоку, но всё для принцессы было как в тумане. Всякий голос терял свою силу, продираясь через пелену её горестных раздумий.

— Мама-мама, мне страшно! — закричал тонкий кобыличий голосок. Услышав эти нотки, Селестия в ужасе дёрнулась на звук. На приземистой кровати лежало юное дитя аквамаринового цвета, которую вне себя от горя обнимала родная мать. Она что-то шептала своему чаду сквозь слёзы, но это не могло заглушить той боли, которую она ощущала.

— Откуда здесь жеребята... — словно спрашивая саму себя, прошептала принцесса. Столь же потерянным взглядом она рассматривала несчастную кобылку, чей бок был исполосован длинными ветвистыми ранами. Вот только если мертвец позади был где-то очень далеко, то Селестия, наоборот, была здесь, и её вселенная не отдавала даже толикой космического романтизма.

— Семьи шахтёров... Некоторым трудно держать хозяйство в одиночку, и потому они живут вахтовым методом, с места на место... — промямлил Хеви, предчувствуя бурю.

— Да будет Вам известно, что никого кроме персонала на объекте быть не должно! — не сдержалась Селестия. Гвардеец принял укор стойко, но тем не менее стыд играл на его лице всеми контурами и изгибами.

— Я понимаю, Ваше Высочество, но решение принимал не я. Единственное, в чём я лично виноват полностью, так это в том, что не сумел подавить буйство шахтёров. Если бы мне хватило духу... — с глухим отчаянием проговорил пегас. На миг Селестии даже стало стыдно, но лишь на миг.

— У меня определённо будет разговор с Майн Кирком, — жёстко высказалась она. И тут мать и дитя заметили великую принцессу. С судорожным вздохом кобылка кинулась в ноги принцессе. Селестия вполне привычно ожидала либо слепое почитание, либо горячие мольбы о выздоровлении дорогой дочери, но судьба и здесь приподнесла ей свой каверзный сюрприз.

— Ваше Высочество, слава Гармонии, Вы пришли! Молю Вас, не ссылайте моего Майна в далёкие степи! Прошу, хотя бы ради дочери! — кричала заплаканная кобылка. Селестия, ещё недавно проникшаяся великой жалостью к проблеме этой семьи, была буквально ошарашена выявившимся фактом.

— Да как Вам в голову пришло об этом просить?! — Кобылка, и до этого бывшая в священном ужасе, прижалась к полу так, будто тот мог слиться с ней воедино, делясь своей незначительной в глазах принцессы ролью. — Ваш муж повинен в стольких смертях, а Вы просите его за это погладить по голове?! Разве не Ваша дочь лежит тут?

— Умоляю Вас, принцесса... Он не виноват, его вынудили эти алмазные псы. Эти твари... — и даже выкрик Шилда «следи за своим языком перед Её Высочеством!» не заглушил голос отчаявшейся жены, — когда-то давно они обвалили шахту с его самой первой бригадой. Они сделали это специально, и с-сами понимаете, ну не мог он после этого им доверять! Он не знал про профессора внизу, а взрыв устраивал Тиен Ти, и случившееся – его вина!

— Тиен Ти погиб во время взрыва. Этот кретин, да простит меня Гармония, в пылу своей шизофрении перепутал нитроглицерин и тротил. Правда и помер как мечтал, в огне, — дополнил младлей под недовольным взглядом принцессы, чьё кредо заключалось в неприятии любого ругательства в сторону умерших.

— Вот видите! Это он виноват! — радостно воскликнула кобылка, зацепившись за эту спасительную соломинку.

— Зато приказы отдавал он... — едко подметила Селестия, с ноткой презрения смотря на распластавшуюся на полу пони. Желание жить только ради одного жеребца она не понимала вовсе, и главным считала лишь жизнь юной кобылки, которой не посчастливилось пострадать от копыт собственного отца. Подойдя к тяжело дышащему жеребёнку, она поймала тревожный взгляд, полный страданий и боли. Глаза ребёнка метались из стороны в сторону, но всего одно прикосновение белого, словно первый снег, копыта, и всё стало на свои места. Селестия не обладала чудесной целебной энергией, но зато она обладала чутким сердцем и энергией Гармонии, что струилась по её венам своим извечно свободным потоком. И в этот момент она запела, запела колыбельную...

— Под небом голубым есть город золотой с прозрачными воротами и яркою звездой... — Голос Селестии в такие моменты становился внеземным. В нём отражалась вся материнская любовь, чьи оттенки переплетались в одно – в её ласковый тембр. Сама музыка струилась в уши несчастного жеребёнка, постепенно закрывая тому глаза. Теперь и дитя оказалось где-то далеко, среди звёзд над прекрасным золотым городом, чьи жители всегда смеялись и веселись. Она оторвалась от земных проблем и вечных пересудов взрослых, где не было место обычной бескорыстной любви. И даже то, что она никогда больше не сможет взмахнуть двумя своими аквамариновыми крыльями её уже не волновало...

Профессор был найден в самой дальней части госпиталя. Его окружила целая стая интеллигентов, которые с особо умным видом рассматривали поражённый бок. Они бормотали и выводили свои теории, тогда как сам Хисториан безуспешно пытался их отогнать. Единственное приятное известие после увиденного кошмара порядком взбодрило принцессу, отчего та даже улыбнулась.

— Пошли прочь! Вон отсюда! — вопил Обскур, пытаясь как можно более удачно дёрнуть закреплённым ремнями копытами в сторону болтунов. — Святая Селестия, помереть спокойно не дадут!

— К сожалению, профессор, мне ещё очень далеко до святой, — всё с той же улыбкой произнесла подошедшая кобылица. От неожиданности и шока Хисториан подорвался со своей койки, невольно достигнув желаемого, с силой ударив копытом по одному из любопытствующих. Правда, теперь проблема в избавлении от настырных пони уже не могла считаться актуальной, ибо все они как один ринулись на землю в знак почтения. Все, кроме нокаутированного, что уже находился там без особого почтения.

— Ваше Высочество, я... Я... — не смог подобрать слов археолог, пока не был поддержан своим любимейшим меценатом.

— Не мучайте себя, Обскур, Вы не в том состоянии, чтобы рассыпаться в ненужных эпитетах, будь они трижды неладны. Меня больше волнует то чудовище, которое Вы встретили внизу. Что оно из себя представляет и какой вред наносит?

— Эх, наверное, я покажусь сумасшедшим, но у меня было достаточно времени, — тут он бросил озлобленный взгляд на своих условных подчинённых, — пусть и трудного, на размышления. Я видел нечто... Оно было столь огромным, столь величественным, что у меня перехватило дух! Представьте себе огромного минотавра, столь большого, что сами горы показались бы ему холмами. Но какие там размеры, когда важнее то, что оно... состоит из металла! Это громадная машина, пролежавшая с тех времён, когда эквестрийское общество даже ещё и не зародилось! Вы только представьте себе существ, что её создали...

— Вот только стоило ли оно того? — тихо спросила Селестия, представляя будущее тех, кого опалило жуткое открытие Обскура.

— Ваше Высочество, конечно! Мы обязаны знать свою историю, иначе будем день ото дня повторять ошибки предков! — с пылом высказался профессор.

— Скажите это юной пегаске без крыльев, чья жизнь навсегда будет лишена неба, — с глухим напором ответила принцесса, лёгким укором всматриваясь в лицо археолога.

— Но ведь не я виновен, Ваше Высочество! Этот мулов выродок Кирк! Этот огрызок доисторического сознания чуть не погубил нас всех! — вспылил праведным гневом Хисториан. В поддержку ему начали хором вторить и назойливые интеллигенты, костеря гневливого бригадира на чём свет стоит. Улыбка принцессы исчезла...

— Но именно Ваш энтузиазм и заставил его это сделать... — обречённо проговорила Селестия, отходя от кровати неизлечимого больного. В её арсенале были лечащие заклинания невиданной силы и могущества, но они не могли дать крылья или излечить разум. Чувство беспомощности и бессилия накатило на кобылицу: само место было пропитано отчаянием и горем, отчего те висели на плечах неподъёмным грузом. Стонавшие и безмолвные, пациенты тянулись к принцессе, как слепой к лучу солнца, но в ответ получили лишь пыль, которую та подняла, стремясь прочь. Лишь одно лицо запомнилось ей больше всего – мохнатое и покрытое едва заметными и аккуратно расставленными серебристыми пятнами, чьи переливы отражались в свете чарующих изумрудных глаз. Альфа стояла на коленях у кровати своей родной сестры, мёртвой хваткой вцепившись в её обессиленную лапку и пришёптывая какие-то неведомые слова. Вдруг, когда волчица обернулась и встретилась взглядом с Селестией, та просто не могла найти слов. Ей был известен тот взгляд, что царил в мудрых изумрудных каратах хищницы. В нём не было мольбы или гнева, лишь одна... отрешённость. Её уста были полны слов о лучшем будущем, но разум уже знал правду.

— Син'окуваен, Владычица Солнца, для нас честь — лицезреть Ваше присутствие среди нас, недостойных смертных, — без иронии и сарказма проговорила волчица, добавив к пустоте своего взгляда некую толику почтения. Принцесса не сдержалась и широким шагом вышла за пределы госпиталя. Всё тело кобылицы колотило от осознания, что именно та злосчастная подпись и подвела черту для многих из тех, кто остался позади неё. Одна из тех ошибок, исправить которые было нельзя. Та самая черта, переступать которую было опрометчиво...

— Я отправляюсь вниз, — безжизненно высказала Селестия в пустоту. Она не обращалась к мельтешившему рядом офицеру, ибо принимала это решение по совершенно иной причине.

— В-Вы уверены? Разрешите я соберу солдат, дабы обеспечить Вас достойным эскортом. Поверьте, что бы там не лежало... — кинулся уверять младлей, но был прерван всё тем же тихим голосом.

— Я сама... — прошептала она, после чего широко взмахнула крыльями и ринулась в воздух. Действия её были столь стремительны, что даже умудрённый лётным опытом Шилд был поражён до глубины души тем могуществом, которое крылось в Её Высочестве. Облетев кратер по кругу, принцесса в крутом пике влетела в темень подобно брошенному камню.

— Внимание! Все сюда! Гражданских на эвакуацию! — принялся он раздавать приказы. Чтобы не говорила принцесса, но гвардейцы всё равно не собирались отдавать свои жизни даром, если придёт их черёд...

Летела кобылица быстро. Прижав крылья к телу, она достигла той скорости, что сам воздух кружился около неё своим головокружительным вихрем. Её разум был чист, и она была полна решимости довести дело до конца. Пещера встретила её тусклым зеленоватым отблеском тысяч кристаллов на стенах и гулом, далёким и угрожающим. Она зажгла свой рог, являя не только свою готовность к бою, но и власть. Это – территория её государства, и никто не смел нарушать законы, написанные её собственными копытами. И серая точка, на которую падал слабевший луч заходящего солнца, не была исключением. Постепенно, уходя вниз на многие метры, Селестия действительно стала осознавать ту грандиозность, которую излучало найденное существо. Далёкая точка давно уже перестала таковой быть, становясь всё больше и больше в размерах. Несмотря на спорные выкрики Обскура в компании своих студентов, он был прав — существо определённо напоминало опрокинутого оземь минотавра. Но на этом его сходство с родом Миноса заканчивалось, ибо машина была совершенно чуждой всему, что когда-либо видела принцесса. В нём не было ни эквестрийской элегантности, ни грифоньего стремления к свободе и небу, ни уж тем более пышности аравийских верблюдов. Оно было скорее грубым колоссом излишне квадратного сложения. Правда, это не мешало ему убивать...

— Моё имя принцесса Селестия, и я являюсь верховным правителем этой страны! — громко заявила Селестия, зависнув над громадным чудищем. Сейчас она была для него не больше крохотной пичужки, но это кобылицу даже и не останавливало. Её голос был тверд, и в нём не было тех ласковых ноток, которыми она обильно одаривала своих подданных. За собой принцесса чувствовала истинную власть и силу, а потому чудовищная машина не вызывала в ней того страха, что царил снаружи. Прекратив свои телодвижения, монстр наконец обратил внимание на Селестию. Задумавшись на мгновение, машина снова решила прибегнуть окулярному световому шоу. Кобылица ждала терпеливо, не выказывая и толики недовольства. Она ожидала удара со стороны незваного гостя, который прервал бы этот необычный контакт и дал ей полное право на соответствующее «здрасьте». Но если нападение на Обскура было жестоким и молниеносным, то с принцессой всё вышло иначе. Чудище замерло и что-то проскрипело. Понять послание Селестия не сумела, но своей волевой позиции всё равно не изменила.

— По праву владения этой землёй, а также будучи наделённой властью моим народом, я требую начать переговоры, — выдвинула она своё решительное требование. В тот момент, что-то затрещало внутри механизма, чьё тело пришло в куда более осмысленное движение. Вместо отчаянных потуг к поднятию своего многотонного тела, гигант полностью прекратил нецелесообразную трату энергии. Не поняв поначалу замысла происходящего, принцесса была готова испепелить существо, но вовремя раскрывшийся лист металла на одной из нижних лап великана остановил её карающий удар. Ушедший в сторону, этот лист, тянувший размерами на локомотив «Кантерлот-Понивилль», предрешил судьбу многих. Обескураженная бездействием механического убийцы, принцесса буквально растеряла все свои козыри. В данной момент она была идеальной мишенью для чудища, но вместо этого оно, наоборот, показательно бездействовало.

— Ну что же, побудем благодарными гостьями... — задумчиво проговорила Селестия, опускаясь на землю. Снизу монстр казался в разы большим, чем сверху. Привыкшая к своему исключительному росту, принцесса была мимолётно уязвлена, но это временное помутнение быстро прошло под влиянием богатой на опыт жизни.

— Надеюсь, что это не ловушка, иначе вряд ли я буду более благосклонной чем при открытом нападении, — предупредила она в раскрывшееся перед ней нутро. В «ноге» было чрезвычайно темно и тянуло затхлостью, но принцесса, не изменяя своей выдающейся чести и гордости, смело вошла внутрь. Буквально в тот же момент, не успела она и рогом сверкнуть, длинный металлический коридор осветили множество ламп ярко-синего цвета, выдававших пусть и необычную, но тем не менее неуютную картинку. Ни одно живое существо она так и не увидела, зато перед ней явилась истинная сущность механизма. Множество множеств труб разных размеров и цветов встретили гостью во всей красе, пыхтя и выпуская чрезвычайно едкий запах. Единственное, что выбивалось из череды труб – одна металлическая лестница, уходящая куда-то вдаль. Увидев её, принцесса самым натуральным образом взвыла. Лестницы были из тех вещей, которые Селестия не воспринимала вовсе, особенно если они были представлена в столь неприятном виде.

— Вы шутите, может ещё карабкаться по отвесной стене заставите? — угрюмо проворчала кобылица, ставя переднее копыто на первый уступ столь неприятного явления как лестница. Подтянувшись, она стала взбираться всё выше и выше, мысленно подбирая для создателей конструкции столь нелестные эпитеты, которых не смогли бы удостоиться даже самые нерадивые работники чиновничьего аппарата. И лишь только затем её посетила одна догадка, которую она столь нагло проигнорировала. Для проверки оной, она просто напросто отпустила копыта и... не упала. Она и позабыла, что лестница была актуальной лишь в тот момент, когда гигант встанет и пойдёт по своим делам, тогда как в подобном состоянии это было скорее лишь полным идиотизмом. От осознания столь малой истины, Селестия даже рассмеялась.

— Совсем уже накрутила себя, аж захотела полазить по полу, эх, — со смехом проговорила кобылица, вставая в полный рост. Улыбка снова закралась на её мордочку, но, увы, ненадолго. Впереди была заполненная синим светом неизвестность, и в ней, как чувствовала сама солнцеликая, была какая-то разгадка. Смело тряхнув гривой, она направилась далее. Осторожно ступая промеж шипевших труб, она вглядывалась в каждую тень, стараясь не только упредить возможный удар, но и не попасть впросак, как оно часто бывает с излишне уверенными в своей исключительности пони. Именно поэтому она стала отмечать некоторые странности, которые ни коим образом не вписывались под стиль сотен и сотен труб. То тут и там она замечала необычные знаки и символы, что в своих очертаниях старались ей о чём-то напомнить. Селестии не понравилось это чувство, ибо, обладая феноменальной памятью, трудно себе представить хоть какую-то трудность с подобным. Но как она не всматривалась, а символы всё равно казались непонятными. Горько вздохнув и признав своё вынужденное поражение, она отправилась дальше. Шахта, которая при неправильном расположении стала коридором, уходила вперёд. Легонько вскинув и так приоткрытый люк, она оказалась в большом зале. Но как только она вошла, то сразу почувствовала притяжение земли, которое чуть не отправило её вниз, благо она вовремя опомнилась и ушла из опасной зоны. Здесь всё было по-иному. Трубы, её недавние спутники, ушли в стены, явив уже куда более приятную картину. Гигант изнутри был абсолютно полым, а его нутро – заполнено новомодными электрическими машинами и конструкциями. Многим из них принцесса даже затруднялась дать названия, но в целом они вписывались в понятие «будущее». Всё казалось непонятным, можно даже сказать странным, и в то же время нисколько не пугающим. Единственное, что могло бы показаться даже более странным, чем всё остальное — огромный ящик в центре. «В центре» было не просто определением его расположения. Огромный ящик, что по размерам превышал целый дом, стоял на четырёх толстых колоннах, и оттого возвышался над всем лежащим в округе. Селестия, прищурив взгляд, направилась к нему, дабы почтить своё любопытство, но тут её отвлек грохот со стен, который с каждой секундой стал принимать куда более осмысленные звуки.

— Внимание... Проникновение на борт... Сканирование: удовлетворительно... Данные: полковой комиссар Рейвик 194 Кавалерийского Корпуса Смерти... Доступ: полный... Во славу Омнисии... — хрипело нечто. Более того, нечто хрипело на непонятном и весьма скрипучем языке, но, неожиданно для себя, принцесса его понимала. В языке говорившего было очень много рычащих и жёстких на слух звуков, но отчего-то в голове кобылицы они приобретали смысл, пускай при этом некоторых слов она никогда и нигде не слышала. Списав все эти странности на магию, принцесса снова сосредоточилась на исследовании махины. Её волновало не то, что сказало нечто, а то, что это нечто желало сделать с её подданными.

— Кто это? Покажитесь, я готова к мирному разрешению вопроса. Даю слово принцессы, — громко сказала она в пустоту, но та не соизволила ей ответить. Правда и сама солнцеликая была хороша, ибо как только ответ не был ею получен, как она отправилась к подмеченной ранее кубической конструкции. В тот момент её вело кошачье любопытство, и также по-кошачьи она единым прыжком оказалась на подмостках возвышавшейся коробчонки. В данный момент её не волновали возвышенные чувства или непонятная тяга к чему-либо, нет, ей просто было любопытно...

— Доступ к ядру: ограничен... Стабилизация только силами техножреца-принцепса... — куда слабей, чем в первый раз, проговорило нечто. Принцесса обернулась назад, но, как и прежде, никого в зале не было. Будь это невидимка, она бы почувствовала.

— Гармония дорогая, ну почему же всё так сложно... — проворчала принцесса, как вдруг на этот раз пустота ей ответила. Ответила она, как всегда, своеобразно... Позади кобылицы послышалось грозное шипение, которое могла издавать только воистину громадная глотка. Молниеносно повернувшись обратно, солнцеликая с зажжёнными глазами и рогом была готова к бою. Если кто-то думал, что она не сумеет постоять за себя, то зачастую это становилось его последней ошибкой. К счастью, карать никого нужно не было, более того, Селестия вновь почувствовала, что оконфузилась. На самом деле, шипение оказалось совершенно иного рода. Его издавал раскрывшийся куб, который явил свою тайну перед любопытствующей принцессой. Изящные синие блики, что перебивали даже уже порядком опостылевший свет ламп, источало сердце этого нечто. Селестия была очарована, ибо ещё никогда она не видела столь тонкой магии, что воссоздало бы эту сверкающую прелесть, висевшую прямо в центре уже не столь интересующей её коробки. Сердце искрило и отдавало едва заметным теплом, теплом приятным и душевным, таким, которое может одарить только объятие матери. Светло-голубой шарик буквально пленил её взгляд, отчего Селестия позабыла обо всём на свете. Не в силах отказать себе в минутке слабости, принцесса хотела было подойти и потрогать этот шедевр, как куб тут же закрылся и загорелся пугающим красным светом.

— В доступе к ядру: отказано... Энергия центральной системы: минимум... Требуется диагностика техножреца... — вновь прошамкало внутри стен. Столь неподобающее отношение к дамам, подобным ей, и потеря интересной вещи порядком разозлили принцессу, отчего та не стала скрывать своих чувств.

— Сколь вы можете скрываться неизвестно где?! Это неприемлемо, я требую аудиенции у вашего лидера! — грозно потребовала Селестия, но, как и до этого, её самым вопиющим образом проигнорировали. Это стало последней каплей в чаше терпения. Отпрыгнув от шарика, она ринулась бежать промеж пустующих рабочих мест. Её взгляд метался из стороны в сторону, но нечто было непреклонно. Ни единой души. В неожиданной злости принцесса решила дать волю чувствам и громко топнуть копытами, встав на дыбы. В целом, это было верное решение. Взгляд, устремлённый вверх, зацепился за огромный и широкий подъёмник, что сиротливо прижался к углу. Проворчав от досады нечто очень нечленораздельное, кобылица направилась к своей находке. Она была не против нахождения в этом небезынтересном месте, но чувствовать на себе чужие взгляды, направленные неизвестно откуда, было выше её сил. Вступив на платформу, она и моргнуть не успела, как та бодро унесла её наверх. В момент остановки она даже попыталась открыть крылья, дабы не врезаться в потолок, но этого отчего-то не понадобилось. Скоростная платформа остановилась мягко и даже несколько ласково, явив перед ошалевшей Селестией одну из самых главных секций машины. Она оказалась в вытянутой морде механизма. Различных конструкций, как то было внизу, стало на порядок меньше. Вместо загромождения агрегатов вокруг развернулся целый ворох ещё более чудных вычислительных машин, что в размерах были на несколько порядков меньше даже той, что принцесса лично подарила своей дорогой протеже. Их яркие экраны, напоминавшие окна в иной мир, светились ярким жёлтым светом, выдавая какие-то странные картинки. В дополнение к этому электронному великолепию, венчали «нос» длинный пульт и большое затемнённое окно, где первый в длину превышал все мыслимые размеры даже по сравнению со своими младшими собратьями на понивилльской дамбе, а второе вполне могло потягаться в размерах с замковыми витражами. Но несмотря на всё это, помещение, тем не менее, было пусто. В нерешительности, Селестия вновь прошлась со своей импровизированной экскурсией. Ей уже не терпелось увидеть создателей этого внеземного чуда, но те явно не собирались поступать в угоду её желаниям.

— Есть тут пони-будь?! — ласково взывала она на все лады, но отвечала ей лишь жуткая тишина и покой, который нарушала только она сама. Однако, в своих бесплодных гуляниях ей удалось найти много интересного. Так, например, с должным усердием вглядевшись в непонятные знаки, она стала понимать передаваемый ими смысл. Смысла в этом смысле было, откровенно говоря, немного. Неведомый язык поддавался пониманию плохо, но то, что она вообще его понимала, уже наталкивало на и так разветвлённые и серьёзные мысли. Некоторые знаки были собраны в целые слова, что означали что-то очень несуразное и противоречивое, но попадались и обычные обозначения, которые вполне совпадали со словарным запасом солнцеликой. Лишь два символа она так и не сумела расшифровать, и лишь они вызывали в ней непонятные чувства. Чаще всего попадался воистину жуткий знак: в кайме ржавой шестерёнки был помещен странный, разделённый полосой и стилем, череп, чьи половинки хоть и составляли одно целое, но были столь противоположны, что принцесса даже невольно вздрогнула. Решив не связываться с этим, она как можно скорее ушла от этого жуткого знака, при этом наткнувшись на совершенно иной. Этот знак... он был необычен. Мало того, что он вызывал в ней какие-то глубокие и затаённые чувства, так и ничего неприятного, как с шестерёнкой, тут не было. Двуглавый орёл с распростёртыми крыльями, будто те хотели ласково обнять весь мир, вызывал в Селестии непонятное чувство гордости и величия. Она не смогла бы и при всём желании объяснить это, но факт был на лицо, а потому она тихонько прикоснулась к орлу, отвечая на его объятия своей поддержкой. Знак был тёплым, от него отдавало тем же теплом, что и от светящегося шара внизу. Для принцессы мир вдруг стал неизменно правильным и понятным, и даже все окружавшие её вещи уже не казались странными. Но это был лишь один миг, миг, который оставил после себя одно только слово – аквилла. Убрав копыто назад, Селестия лихорадочно раздумывала о том, что могло связывать её с этой машиной. Только теперь она полностью осознала, что говорила с относительно живым существом.

— Кто ты? — задала она, наверное, самый важный вопрос. Вдруг, её взгляд упал на прежде незамеченную надпись на потолке. Яркий солнечный свет, излучаемый переливами символов, и стал ответом для неё...

Проверка узлов и литаний напевы

Обряд подготовки почти завершён

Команда дана на запуск системы

Колосс разрушения от сна пробуждён

Мерцают контрольные руны во мраке

Как сердцебиение реактора гул

Титан оживает готовый к атаке

Чтоб в грохоте битвы весь мир потонул

В пыль будет враг сокрушен!

Разорван и смят! В прах обращён!

Предателей и ксеносов дни сочтены

Нет преград для Бога Войны!

Дух машины в металл заключённый

Ошибки не ведает разум холодный

Огонь из орудий как адский хорал

Сметает противника плазменный вал

В пыль будет враг сокрушён!

Разорван и смят! В прах обращён!

Предателей и ксеносов дни сочтены

Нет преград для Бога Войны!

Укрытый мерцанием пустотных щитов

Неся воздаяние ордам врагов

Идёт сотрясая земную твердь

Имперский Титан – шагающая смерть

Земля содрогнется под поступью рока

И пепел покроет сражений поля

Грядет Аватар машинного Бога

Врагам Омниссии погибель неся!

Вновь яростью полон дух древней машины

Огонь турболазеров, залпы ракет

Столетия битв слились воедино

В войне полыхающей тысячи лет

Врага не спасут крепостей бастионы

Во вспышке забвения сгорят города

Пред гневом Титана падут легионы

Останется только лишь прах и зола

В пыль будет враг сокрушён!

Разорван и смят! В прах обращён!

Предателей и ксеносов дни сочтены

Нет преград для Бога Войны!

Глаза принцессы лихорадочно бегали по строчкам в поисках истины, но с каждой новым расшифрованным символом её взгляд мутнел и омрачался. Она была абсолютно права: этот механизм создан не гармонией...

— Титан... — тихо проговорила солнцеликая, пробуя новое слово на вкус.

— Внимание, требуется авторизация в системе... Важная информация... Гриф: совершенно секретно... Первый уровень важности... — донеслось с окружавших её стен. Теперь, когда истинное назначение машины открылось ей во всей красе, она стала смотреть по сторонам с опаской намного чаще. Радушное любопытство ушло, явив самую неприятную для Селестии роль — роль политика.

— Прошу меня простить, но я не понимаю, о чём Вы говорите. Я принцесса Селестия, и я вряд ли подойду на роль Ваших хозяев, — попыталась увильнуть кобылица, но титан был непреклонен.

— Комиссар, по праву Вашей руководящей должности на предыдущем месте базирования платформы — эсминце класса Луна «Блеск Махария» – Вы являетесь ответственным за эту платформу и её содержимое. Внимание, вышестоящих офицеров и адептов Бога-Машины не обнаружено, директиву принять в качественном порядке «частично». Комиссар Рейвик Сервиан наделяется правами администратора и временного исполняющего обязанности управляющего принципса Легио Титаникус. По прибытию в ближайший мануфакторум Адептус Механикус надлежит полное расследование произошедшего... — На сей раз голос механизма был намного крепче и звонче. Столь резкие перемены Селестии не очень нравились, а потому она решила узнать об этой вещи как можно больше.

— А откуда ты? — продолжила она, внимательно осматривая помещение. Пропустить новые находки вроде судьбоносной таблички было весьма непрофессионально для такой серьёзной пони, как она.

— Открытие бортового журнала... Разархивирование дополнительных банков данных... Перенос данных на контрольную руну... Открытие терминала... — Голос совершенно не обращал внимания на душевные метания кобылицы, вместо этого полностью посвящая всё своё электронное внимание одному — приказу. В тот же момент опостылевший синий свет померк, и не успела Селестия изготовиться к бою, как в центре самого большого пульта загорелась странная лампочка. Она приворожила Селестию, заставив ту как мотылька подлететь поближе. Зеленоватый отблеск, привлёкший принцессу, переливался в темноте всеми тонами этого благородного цвета. Как и там внизу, Селестия опять поддалась потаённому чувству познания, плотно укутанному в щебечущее любопытство. Копыто, на сей раз без запрета стальных холодных стен разума, прикоснулось к заветному...

— Создание синхронизации... Открытие центрального монитора... Подача прямого питания... — всё с той же хрипотцой продолжал Титан. И ровно с той же хрипотцой и шелестом механизмов, матовое стекло на морде вспыхнуло и явило свою тайну гостье.