Когда гармония уходит…

11 глава

Ночью в Понивилле было пустынно. Пони мирно спали в своих домах и не представляли, что происходит в темноте. Завывающий ветер небрежно гонял по дороге одинокий сухой лист. Тусклые фонари таинственным образом погасли в один миг, и воцарилась полная тьма. Был слышен далёкий топот копыт, но он вскоре затих. Дверь библиотеки распахнулась, обёрнутая синим свечением, и из дома вышла синяя пони-аликорн с развевающейся космической гривой. Она посмотрела по сторонам, прислушалась к звукам ночного города и даже понюхала воздух. Царила мёртвая тишина, нагоняющая мрачности в это уютное местечко. Однако Понивилль уже давно не был спокойным и беззаботным. Даже ветер прекратил свои гонения, принеся сухой лист прямиком к ногам принцессы и оставив там. Чёрное небо выглядело не таким великолепным из-под барьера, делавшего его блёклым. Звёзды не дарили столько света, сколько исчезнувший ночной спутник. Но так надо было.

Глаза Луны медленно изучали контуры соломенных крыш, спрятавшихся в темени. В воздухе витала почти не ощущаемая тревога, но аликорн прекрасно чувствовала надвигающуюся угрозу. Она тяжко вздохнула и вернулась в дерево-дом. У стены лежала Рэрити, укрытая одеялом. Кобылка пошевелилась, открыла глаза. Кровь застыла в её жилах при виде гривы, колыхаемой магическим ветром, но силуэт крылатого единорога был меньше Селестии. Единорожка протёрла глаза, приглядевшись к повелительнице ночи. Она смутно помнила последние события, но это было что-то ужасное. Рэрити осознала, что натворила, и от этого её сердце ухнуло куда-то вниз, а на глаза навернулись слезы. Но она скорее боялась грядущей кары, чем убивалась из-за смерти Рэйнбоу.

Услышав всхлип, Луна повернулась и поспешила успокоить Рэрити:

— Она жива. С ней всё будет в порядке.

— Но как? — изумилась единорожка. Она ведь собственнокопытно искромсала горло подруги вдоль и поперёк. После таких смертельных ран пегаска бы ни за что не осталась в живых.

— К счастью, я вовремя появилась. Жизнь едва ли не покинула Рэйнбоу Дэш, но я успела её вернуть.

Тон принцессы был властен и строг, и Рэрити сглотнула, начиная трястись. Она не знала, что с ней будут делать за использование подруги, как жертвы для ритуала воскрешения.

— Что вы со мной сделаете? Пожалуйста, я не хочу умирать! — всхлипнула кобылка.

Луна сделала большие глаза:

— Никто не собирается прибегать к убийству. Но, думаю, когда столь тяжкому для нашей страны времени придёт конец, тебе придётся ответить за содеянное. И я сейчас не о чёрной магии.

— Рэйнбоу всю оставшуюся жизнь будет меня ненавидеть.

— Она ничего не помнит.

Две кобылы замолчали, задумавшись каждая о своём. Рэрити привстала и поднялась на второй ярус, куда ей движением головы указала Луна. Единорожка увидела спящую Рэйнбоу. Удивительно, что пегаска выглядела отлично после всего перенесённого. Видимо, тут замешана сильная магия. Однако шрамы на шее спящей кобылки всё же остались. Белая пони отчетливо вспомнила, как вгоняла в неё иглы и ахнула, прикрыв рот копытом. Что только на неё нашло? Какая-то странная мысль шевелилась на задворках сознания. Она была почти незаметна, но не давала покоя. Словно ты позабыл что-то очень важное и никак не можешь вспомнить.
"А, точно. Рэйнбоу убийца."
Эта мысль появилась в голове Рэрити посторонним голосом, напугав её полным безразличия тоном, словно прозвучало что-то до жути очевидное. Уши взорвались звенящей тишиной, отдавшейся противным писком в голове. Чужой голос начал назойливо повторять с некими нотками гнева:
"Рэйнбоу убийца

Рэйнбоу убийца

Рэйнбоу убийца

Рэйнбоу убийца

Рэйнбоу уби…"
Не выдержав давления, Рэрити схватила магией табурет и метнула его в стену. Он разлетелся в щепки с характерным звуком, а на стене осталась вмятина. От удара дремавшая пегаска проснулась, испуганно озираясь по сторонам. Единорожка с до неузнаваемости взъерошенным видом стояла посреди комнаты, а её дыхание сбилось настолько, что она чуть ли не задыхалась. С грохотом табурета об стену исчезла тишина, и теперь белая кобылка не слышала голоса, который потонул в звуках окружающего мира.

— Что? Где я? Нифига не помню. Рэрити, а чего ты творишь?

— Я? Ничего. Прости, что разбудила. И вообще, прости за всё…

Единорожка подбежала и крепко обняла подругу.

— Прости, если только можешь. Я обещаю, что никогда больше не причиню тебе вреда. Хотя что это я, такое ведь не прощается. Лучше не прощай.

— Чего? — усмехнулась пегаска, не понимая, о чём речь.

— Скажи, что последнее ты помнишь?

— Ну, я вернулась домой поздним вечером, а дальше пусто.

— Хорошо, — волнение Рэрити, как копытом сняло.

— Ничего хорошего! Похоже, я быстро отрубилась. Вот как бывает, когда пропускаешь дневной сон.

Рэйнбоу хотела посмеяться, но вышло натянуто, а потом кобылка и вовсе поникла.

— Пойдём! Я уверена, ты будешь рада кое-кого увидеть! — воскликнула единорожка, подбежав к спуску и позвав подругу за собой.

— Ха, только если ты не воскресила Пинки Пай или кого-то из наших друзей, — Дэш вновь попыталась улыбнуться. Получилось не очень, и ей вдобавок пришлось тереть копытами глаза, незаметно смахивая слезинки, проступившие из-за воспоминаний обо всех горьких утратах, что пришлось пережить.

Однако Рэрити не собиралась сейчас падать духом или давать пегаске грустить, поэтому она ободряюще положила ей копыто на плечо и сказала:

— Всё уладится. Вот увидишь. Ты точно не останешься такой кислой, когда увидишь её.

Окрылённая надеждой, которую принесла принцесса, белая кобылка быстро преодолела лестницу и выскочила за дверь. Рэйнбоу как-то заторможенно вышла за ней и не смогла поверить своим глазам.

— Принцесса? Где вы прохлаждались всё это время?! — сразу же возмутилась Дэш.

— Виновата я, что бросила вас, признаю, но поведаю об этом позже. Сейчас будите всех, приближается битва, а я должна ненадолго вас покинуть, — загадочно ответила Луна, не смотря на кобылок.

— Какого сена? Вы опять нас кидаете?

— Нет же! — громко прозвучал голос сумеречной пони. Она не хотела напугать их, но времени на разборки не оставалось.

— Надо всех разбудить.

— Принцесса!

— Послушайте, я понимаю ваше недоумение, но… Сейчас же поднимайте Понивилль и готовьтесь защищаться! Это приказ! — отчеканила аликорн и исчезла в синей вспышке.

Ни слова не говоря, Рэрити тут же бросилась к первому попавшему в поле зрения дому.

— Защищаться? От кого? Посреди ночи? — продолжала возражать пегаска.

— Неужели не ясно? Раз принцесса сказала, значит надо! — крикнула единорожка на бегу к следующему дому и вдруг остановилась на мест, как вкопанная, — ты разве не доверяешь Луне?

— Чт… — запнулась Дэш.

— Королевские приказы вообще не обсуждаются, о чём ты только думаешь? — настал черед Рэрити возмущаться. Стушевавшись, Рэйнбоу сдалась, а затем вскинула крылья и понеслась по улице, как ошпаренная, горланя во всю глотку:

— Вставайте, пони! Настала пора защитить наш родной город!

Спустя некоторое время уже все взбудораженные жители высунулись из своих домов. Причём никто не понимал, что происходит. Разбуженные посреди ночи вяло толкались, зато Трикси, уносимая всей этой встревоженной толпой, выглядела бодрее, чем обычно. Перед понивилльцами выступили сразу аж несколько пони.

— Прошу тишины! — раскатом эха раздался усиленный волшебством голос Аметист Стар. Все как один замолкли, лишь Трикси продолжала что-то выкрикивать, но на неё никто не обращал внимания.

— Спешим сообщить вам радостную новость… — начала Рэрити.

— Принцесса Луна вернулась! — перебила радужная пони и в порыве радости перекувыркнулась в воздухе.

По толпе прошлись восторженные шепотки, а какой-то жеребец с краю выдал:

— Откуда нам знать, что вы говорите правду?

— Я сейчас тебе твоё недоверие знаешь куда засуну! — взвилась Рэйнбоу.

— Просто поверьте нам, — тихо сказала единорожка, и это почему-то подействовало. На недовольного пони зашикали, и он сразу же унялся.

— Так! Принцесса Луна сказала, что грядет битва, и мы должны защищаться! От Селестии, разумеется! — выпалила Дэш и кивнула Аметист, которая заступила на их место и тут же принялась отдавать командования.

После небольшой суматохи все заняли свои позиции. Ждать долго не пришлось. Со стороны Кантерлота, который выглядел издали заброшенным и неприглядным, надвигалась армия из сотен гвардейцев, облачённых в золотые доспехи. Они остановились перед барьером.

— Выкусите! — злобно сказала Рэйнбоу Дэш, видя, что магическую преграду им никак не пересечь. Однако все надежды рухнули, когда откуда-то сверху пролилась тонкая полоска солнечного луча, и стеклянный барьер начал истончаться на глазах, а потом рассыпался на тысячи мелких осколков, как бы единороги ни пытались его поддерживать. Если устремить взор вверх, на фоне тёмного небосвода вдали можно было увидеть белоснежного аликорна с огромными крыльями и гривой, переливающейся цветами северного сияния. С такого расстояния не было видно выражения мордочки Селестии, но предположим, что она ухмыляется.

В ту же секунду армия нагрянула в Понивилль и стала заполонять собой город. Его обитатели рванули на битву, пользуясь тем, что есть под копытами.

— Мало этой твари своей силы, она ещё и армию привела! — сплюнула Рэйнбоу, разозлившись. Она полетела наискосок, одновременно и набирая высоту и отдаляясь от парящей в воздухе принцессы, которая принялась разрушать город, посылая вниз всё новые и новые лучи. Селестия опустилась ниже, накопила достаточно энергии и выплеснула её на Понивилль. Магический удар разрушительной силой прошелся по одной из улиц, оставляя за собой горящий след. Когда пыль рассеялась, от домов на этом проспекте ничего не осталось, кроме начинающих гореть обломков.

Главным преимуществом перед армией, конечно, была магия, которую Селестия ограничила у своих гвардейцев. Пегасы Понивилля атаковали с воздуха, земнопони наносили удары копытами изо всей своей огромной силы, а единороги пускали в ход самые различные заклинания, усиленные драгоценными камнями. Однако понивилльцев было мало, а у армии имелись копья, мечи и хорошая броня, поэтому пони не наносили особого урона, натыкались на острия оружий и падали замертво. Тем более, они не были готовы убивать, в то время как гвардейцы не щадили никого.

Серой кобылке удалось уложить пару врагов вместе с Винил, но когда подруги разделились, и пони-диджей потерялась, у виолончелистки начались проблемы. Сильный удар пришёлся ей прямо в челюсть, и Октавия оказалась на земле. Она еле увернулась от копья, резким движением сбила кобылку-стражницу с ног, но не успела ничего предпринять, поскольку драться особо не умела, как сзади её огрели по голове. Пони вновь упала, глаза застлало кровавой пеленой, а голова загудела. Ничего не видя и не слыша, виолончелистка лежала на земле, ощущая вибрацию от топота копыт и падающих тел. Два врага нависли над ней, и острое оружие было занесено. Но оно воткнулось в чьё-то белое копыто.

Обладательница поврежденной конечности стиснула зубы, подавляя в себе ор от адской боли.

— Винил… Зачем? — прошептала Октавия, видя, как подруга сдерживается, чтобы не дать волю крику.

— Я никому не дам в обиду своих друзей, — процедила единорожка, одним ударом отправляя жеребца в полёт. Затем она повернулась к кобылке, которая хотела на неё накинуться. Скрэтч левитировала лезвие, которое пронзило её ногу, и метнула его в горло врагу. Пони упала, кровь стала бить фонтаном. Помогая подруге подняться, Винил потащила её с поля боя, но им не суждено было покинуть битву. Мимо вдруг пронесся какой-то обезумевший пони с мелкими зрачками. Он остановился неподалеку, и кобылки увидели, что жеребец весь обвешан динамитом. Он топтался на месте, сжимая в копыте какой-то чёрный предмет с красной кнопкой наверху. Прежде, чем Октавия и Винил поняли, что к чему, он нажал на эту самую кнопку.

Посреди битвы прогремел взрыв, унесший жизни нескольких пони, находившихся поблизости.

Бон-Бон отбросило взрывной волной, и она потеряла сознание. Кобылка очнулась, когда на неё вдруг что-то упало с неба. С трудом придя в себя, кремовая пони обнаружила на себе труп пегаса со свёрнутой шеей. Она вскрикнула, сбрасывая с себя тело, и тут же сзади на неё обрушилась куча ударов, однако Бон-Бон устояла и со всей силы лягнула врага задними копытами.

— Сюда! — послышалось со стороны. Кобылка побежала к Твинклшайн, которая устроила вокруг себя щит, куда уже взобралось несколько пони. Оказавшись внутри голубого барьера, Бон-Бон села, ведь она все ещё не оправилась от того взрыва. Под защиту забегало всё больше пони: кто-то отдохнуть и вновь пуститься в бой, кто-то получить помощь. Вот Рэрити перевязывает крыло пегасу, вот с одной стороны забежала запыхавшаяся Кэррот Топ с копьем в зубах, по кончику которого стекает кровь, вот другая кобыла тащит тяжело раненного жеребца, на них накидываются отовсюду враги, но Твинклшайн с усилием расширяет барьер, защищая этих пони и откидывая гвардейцев.

— Я больше не могу! Приготовьтесь! — предупреждает единорожка. Ее рог разгорается всё ярче, щит увеличивается в размерах, оттесняя врагов. Уже невозможно смотреть на яркий свет, исходящий из рога. И вот барьер взрывается, от чего армия принцессы разлетается по сторонам. Твинкл бьётся в судорогах на земле, из раны на лбу сочится кровь, заливая собой расколотый напополам рог. К ней подбегает Колгейт со слезами на глазах.

— Разве тебя не учили пользоваться магией? — сквозь плач говорит голубая пони. Белая кобылка перестаёт барахтаться и больше не двигается. Последняя искра жизни, теплившаяся в ней, угасает.

Бон-Бон продирается сквозь бой, игнорируя крики со всех сторон. За её заднюю ногу вдруг кто-то хватается. Кобылка оборачивается и видит перед собой непонятно что. Половина лица несчастной пони превратилась в мясо, словно кто-то грубо содрал покров шёрстки, а на розовой полоске, свисающей из пустой чёрной глазницы, болтается мятое глазное яблоко.

— Помоги мне, — хрипит бедолага, цепко хватаясь за копыто Бон-Бон.

— Отстань от меня! Уйди! — в ужасе кричит кобылка, стряхивая с себя этот кошмар. Будь это понивиллец, она, несомненно, помогла бы, а тут ещё и вставал вопрос: кто из жителей городка мог такое сотворить?

Кое-как отбившись, кремовая пони выбирается на свободное от борьбы пространство. Она вдруг понимает, что не хочет драться, и идёт в глубь Понивилля. Однако её взгляду предстает полностью выжженная пустошь. Кое-где ещё видны обуглившиеся обломки зданий и скелеты жеребят, оставленных дома. Пламя пожирает их второй раз. Огонь разгорается всё ярче, а Селестия, уничтожившая город, кружит над его останками, как ангел смерти, и истерично смеётся.

Подумать только. Самое дружелюбное место в Эквестрии, родной, любимый Понивилль… Его больше нет. Уничтожен за несколько жалких секунд злой принцессой. За несколько секунд оборвалась его маленькая история, рухнула в один миг.

Бон-Бон обернулась. Всем этим сражающимся пони больше нечего защищать. Бессмысленная битва.

Вдруг прямо над головой прогремел страшный грохот, словно небо упало на землю.

Задрав голову, кобылка изумилась, увидев огромный разноцветный всплеск, разлившийся на тёмный небосвод. Сделав радужный удар, голубая пегаска продолжала нестись вперёд, а вот оглушённая Селестия, не ожидавшая такого поворота, падала вниз.

Аликорн приземлилась прямо у копыт Бон-Бон, распластав крылья.

— Это тебе за Лиру! — не долго думая, кремовая пони пнула бессознательную принцессу.

— Это тебе за Понивилль! Это тебе за всю Эквестрию! Это тебе за наши сломанные жизни!

Сделав три пинка, кобылка наклонилась к уху аликорна и с ненавистью проорала:

— Сдохни уже!

Пони вернулась на поле боя. Ничего хорошего там не наблюдалось. Груда тел лежала в крови, большинство ещё боролось друг с другом, и то тут, то там раздавались взрывы магии, создаваемые единорогами. С воздуха налетела Рэйнбоу Дэш, снося на своём пути половину врагов. Раненная единорожка, в которой с трудом узнавалась Рэрити, тащилась прочь. Ей подошли помочь ещё две пони, и все втроём они покинули битву. Колгейт все ещё сидела над бездыханным телом Твинклшайн, словно ожидая, что подруга вот-вот оживёт. На месте пони, взорвавшего самого себя и других, остался след в земле, и от него до сих пор поднимался дым столбом. Рядом покоились разбитые очки с цветными стеклами и разорванный галстук-бабочка. Из центра битвы выбежала запыхавшаяся Аметист Стар, морщась, когда наступала на правое переднее копыто, которое было выгнуто в другую сторону. Она изо всех сил мчалась куда-то, невзирая на боль. Выпустив заряд магии в занесшего копьё над серой пегаской гвардейца, единорожка ступила на повреждённую ногу, боль резко пошла по всему телу, и она, хрустнув сломанной конечностью, упала и кубарем покатилась по склону.

Взяв в зубы меч, Бон-Бон пошла обратно к Селестии с очевидной целью. Однако, вернувшись туда, кобылка не обнаружила принцессу на прежнем месте.

— Маленькая глупая пони что-то задумала? — прозвучал за спиной едкий голос, от которого кобылку бросило в дрожь.