Дорога на Мэйнхэттен

Глава 15

Для Рэйнбоу Дэш полёт был немыслим без ветра. Свист в ушах, или шёпот, или рёв набегающего воздушного потока – и восприятие этого потока перьями, и шёрсткой, и вообще всем телом – всё это было языком полёта, тем, что позволяло ей постичь ту часть Вселенской Гармонии, которая доступна пегасам.

Поэтому способ перемещения пришельцев был ей не просто непонятным – дико это и ненормально, сидеть запертым в консервной банке, в которой вдобавок всё грохочет и дрожит, но никакого шевеления воздуха не ощущается. Одно слово, чужаки. Но этот инопланетный способ позволял подняться так высоко, как ни одна пони и не мечтала. Кроме, может быть, принцесс…

Тем временем гул двигателей болтанка прекратилась, и мягкий толчок снизу – должно быть, посадка. В задней части отсека с визгливым жужжанием начала опускаться стенка, открыв доступ свежему воздуху.

— Пошли, нас там уже встречать собрались наверняка, — сказала Рэйнбоу своему спутнику и направилась к выходу. Хотелось распахнуть крылья, истосковавшиеся по полёту, но пегаска решила из принципа ступить на землю Эквестрии неторопливой походкой, как подобает первой пони, наладившей контакт между мирами.

Место посадки было хорошо, даже слишком хорошо знакомо Рэйнбоу. Тот самый холм, на вершине которого она провела столько времени. Только сейчас тут не кучка отчаянных пегасов (ой, а вокруг – это что, вся эквестрийская армия? Они что, пришли именно за ней?), а – вот впереди принцесса Селестия и рядом с ней важный грифон в разукрашенных доспехах, оба крайне серьёзные и напряжённые, готовые ко всему, в первую очередь к чему-нибудь плохому.

При виде пегаски по толпе пронёсся вздох облегчения, который сменился ошеломлённой тишиной, её нарушал только стук «копыт» её спутника. Пока всеобщее внимание было приковано к нему, Рэйнбоу проскользнула мимо Селестии и угодила прямо в объятья пятерых подруг.

— Ты жива! Тебя не порезали под микроскопом! – радостно шептала Твайлайт. Рэйнбоу не очень-то поняла, что это должно было значить, а спросить не успела, потому что вмешалась Пинки:

— А это кто? Твой новый друг? – она подскочила к четвероногому созданию, которое только что спустилось с трапа, и начала бесцеремонно его разглядывать. Облик гостя и впрямь был необычен: будто пародия на пони, нечто вроде металлической куклы с конечностями из блестящих шарнирных сочленений, цилиндров и рычагов, покрытых сверху кусками угольно-чёрного материала, который служил аналогом шкуры. На боках у странного пони была пара крыльев, представляющих собой полупрозрачные мембраны, натянутые на металлические распорки – конструкция, скорее заставляющая вспомнить о драконах, а не о пегасах. Гриву и хвост заменяли мотки толстых проводов. Сквозь отверстия в его теле и маленькие щёлочки глаз пробивался ярко-жёлтый свет.

 — Мне тоже хотелось бы услышать ответ на этот вопрос, — громко произнесла Селестия, и грифон пробурчал что-то неодобрительное.

— Ах, да! – Рэйнбоу выскользнула из объятий, поднялась повыше и прокричала: — Слушайте, вот самое важное! Этот пони – да, он не совсем пони, но будет говорить от лица арифмометра, послушайте его, все происходящее – жуткое недоразумение! Уж я-то теперь знаю! Пожалуйста, послушайте этого жеребца!

Откуда-то из глубины металлического пони послышался звонкий голос:

— Говорить за конгломерат арифмометров! Готов принести извинения за ущерб и выразить сожаления. Можно задавать любые вопросы.

Переглянувшись с грифоном, Селестия шагнула вперёд и заговорила, медленно и чётко:

— Я, принцесса Селестия, правитель Эквестрии и повелительница Солнца, уполномочена говорить от имени всех народов этой планеты. И для начала мы хотим знать, кто вы такие, и зачем сюда прибыли. Вы прилетели с другой звезды?

— Конгломерат арифмометров, что проделал долгий путь из иного семейства спиралей и эллипсов. Время можно оценить в тысячи тысяч оборотов планеты пони вокруг звезды. В пути нельзя обойтись без остановок для ремонта и возобновления запасов.

— Конгломерат арифмометров? Признаюсь, не понимаю, что вы имеете в виду. Вы все выглядите как... пони? Или все эти существа, — Селестия обвела копытом ряды замерших машин, — это тоже вы?

— В космосе пребывают части конгломерата, разделённые пространством, но связанные незримыми волнами. Большие машины есть арифмометры, малые машины, включая и ту, что похожа на пони — есть конечности его.

Селестия обернулась и спросила у Твайлайт, таращившейся на незнакомца во все глаза:

— Ты понимаешь, о чем он говорит? Причём здесь арифмометры?

— Не очень... Арифмометры это ведь механические машины для вычислений? У меня есть лишь одна догадка. Может быть, из большой кучи арифмометров можно сделать такую машину, что сможет не только складывать числа, но и совершать операции посложнее, а там и до самостоятельных поступков недалеко. Звучит путано, это лучше у Стар Гейзера уточнить.

— Вообще-то я никаких арифмометров там, наверху, в глаза не видела, — подала голос Рэйнбоу. – Но это вроде как самое близкое, что они смогли придумать, чтоб нам понятней было. Хотя лично до меня так и не дошло толком.

Выслушав сбивчивые объяснения, Селестия задумчиво покачала головой и вновь повернулась к Говорящему, который всё это время неподвижно ждал:

— Расскажите, что вы здесь делаете? Вы понимаете, какой ущерб причинили планете и нам?

— С некоторых пор стало ясно. Однако урон был необходим, невозможно двигаться вечно без ремонта и нужных веществ. Да позволено будет закончить сбор нужного и исправить разрушенное, насколько это возможно. После чего никаких беспокойств никогда больше не будет.

— А почему вы так странно говорите? А главное, почему вы раньше не связались с нами? Вы же могли все рассказать, мы бы договорились!

— Колебательно-воздушный способ связи незнаком и крайне запутан. В нем наблюдается масса пробелов, избыточностей и неточностей, несмотря на весь массив информации, собранных малыми частями, называемыми вами "мушками". Арифмометры посылали незримые волны всех распространенных типов, но пони их не увидели и не ответили. Пони не слышат волн. Только потом стало понятно, что пони могут быть подобны арифмометрам даже без незримых волн и сложных устройств. Сперва пони воспринимались как в основном безвредные природные образования. Был допущен серьезный просчет, поэтому принесены извинения.

— Думаете отделаться одними извинениями?! – грифону, похоже, не терпелось выместить на ком-то свою злость. – За дикарей нас держите?!

— Пони никто не держит, кроме притяжения планеты, — в голосе гостя было маловато эмоций, но всё же чувствовалось, что он сбит с толку. – Вас не устраивает место проведения переговоров?

— Мой излишне несдержанный союзник имел в виду не это, — Селестия выразительно глянула на грифона, не переставая улыбаться парламентёру величественной королевской улыбкой, — но вообще-то идея неплохая. Раз уж мы начали переговоры, почему бы не проводить их в более подходящем месте, например, в моём дворце?

— Возражений нет, — тут же ответил визитёр. — Часть конгломерата арифмометров способна говорить в любое время. Возможно быстрое передвижение к заданным координатам.

Селестия бросила быстрый взгляд на летательный аппарат и слегка вздрогнула (или это только показалось Рэйнбоу?):

— О, нет, это не потребуется. Я распоряжусь, чтобы для вашего прибытия подготовили площадку достаточных размеров.

Тут вперёд вышла Твайлайт Спаркл:

— Один важный вопрос, если позволите. Вы сказали, ваш путь долог – а куда вы летите? И зачем?

Механический парламентёр открыл рот и надолго задумался. Целую минуту он простоял неподвижно с нелепым выражением металлического лица, прежде чем выдал:

— Дорога на Мэйнхэттен.

— Возможно… возможно, вы хотите сказать, что летите на большую процветающую планету?

 — Нет.

 — Вы летите на встречу со своими родственниками?

 — Нет.

 — Но это определенное место в космосе?

 — Нет. Это не столько место, сколько процесс. Это как будто зов, на который нужно прийти, хотя никто вас не звал… Это театральное представление перед теми, кого пока не существует. Это паломничество, бесконечно ничтожное в своем величии, — механический пони замер на несколько секунд. — В языке отсутствуют нужные конструкции для описания. Для ответа на этот вопрос нужен промежуточный язык иных смыслов. Разработка его возможна, но на это нужно время, а в настоящий момент произошедшее можно описать как остановку, сделанную в пути на Мэйнхэттен.

— Воистину, ради такой цели можно многое простить, — прошептала Рэрити, и Рэйнбоу так и не поняла, была ли в её словах ирония.