Дорога на Мэйнхэттен

Глава 18

«Бриллианты звёзд на чёрном бархате небес» — вот что выдохнула потрясённая Рэрити, когда впервые оказалась на обзорной площадке. Впрочем, восхищение быстро прошло, и дальше единорожка смотрела в космос так же спокойно, как на понивилльскую улочку. Сегодня её вообще тут не было – очередная мэйнхэттенская выставка требовала её присутствия.

Эпплджек и Флаттершай тоже не пришли. Зрелище космических просторов их и вправду не впечатлило, по крайней мере, не смогло перекрыть неудобств от пребывания в невесомости. Твайлайт приспособилась создавать искусственное тяготение с помощью заклинаний, но этот способ работал только совсем рядом с ней, то есть всем недостаточно искушённым в магии гостям приходилось ходить гуськом за аликорном.

Единственной пони, которая не обращала внимания на гравитацию никакого внимания, была Пинки Пай. В невесомости она перемещалась с лёгкостью летящего пегаса, а вблизи аликорнов легко переключалась в режим земных пони. Обычно она сопровождала Говорящего от имени арифмометров, для которого тяготение тоже было непринципиальным (магниты в копытах всё же здорово облегчают жизнь). Но сегодня она была занята – вдвоём с Рэйнбоу Дэш заканчивала подготовку к большой Телескопной Вечеринке на Звездочётном холме.

День сегодня был и вправду историческим. Завершался Исход Арифмометров. С момента первого контакта прошло уже больше трех месяцев. Закончив свою титаническую работу на орбите, пришельцы занялись заметанием следов на земле. Конечно, вернуть всё в точности как было не могли даже настолько технически развитые существа. Но загладить зияющие в оболочке планеты дыры, заровнять раскопы и траншеи – с таким зданием машины справились. Потом они разобрали постройки на детали и загрузили их в космические лифты, а затем и сами поднялись наверх. Мелкие механические мушки, рассеянные по городам и лесам, получив команды, собрались в стаи и возвратились к тем местам, откуда их запустили в полёт. (Попутно выяснилось, что такие стаи издалека впрямь напоминают рой параспрайтов; Рейндропс, увидев такую картину, отправилась отпраздновать избавление от искусственных насекомых, а потом долго ещё носилась по Понивиллю с криками «Моё доброе имя восстановлено!», пока не наткнулась на Спитфайр; впрочем, это уже отдельная история.)
Наконец настал черёд и космических лифтов. От куполов, скрывающих их основания, специальные демонтажные «жучки» за одну ночь оставили лишь трубчатые каркасы, которые местные жители потом разобрали до фундамента, а отдельные детали утопили в ближайшем водоёме либо использовали в хозяйстве (в зависимости от степени суеверности обывателей в каждой конкретной местности). Сами же тросы подъёмников втянулись внутрь космических кораблей, нависших над планетой, а затем и они начали покидать её орбиту. Астрономы всего мира могли наблюдать, как звездные суда пришельцев собираются в один большой флот, попутно вбирая в себя множество кораблей поменьше, по-видимому, не предназначенных для длительных перелетов.

И только один лифт остался вполне рабочим — эпплузский. Правда, теперь на его верхнем конце вместо звёздного корабля красовалась небольшая, по меркам орбитальных инженеров, космическая станция, похожая на громадный цветок с ячеистыми лепестками, обращёнными к Солнцу. Космический “цветок” любил свет так же, как и самое обычное растение.

— И зачем это всё, Твайли? – спросил Шайнинг Армор; сегодня был его первый визит на орбиту. Держался он мужественно; подъём за пределы атмосферы с постепенно уменьшающейся гравитацией перенёс стойко; при виде чёрной бездны за тоненьким хрупким стеклом агорафобии не испытал.

— Самое просто средство освоения космоса, не требующее дополнительных затрат либо новых знаний, — вместо Твайлайт ответил механический посланник. – Управление подъёмным механизмом упрощено до предела: требуется только отдать звуковую команду для подъёма на орбиту либо спуска на поверхность. При этом параметры постройки позволяют использовать её для запуска грузовых или пассажирских капсул за пределы сферы тяготения планеты.

— Да это всё понятно, — отмахнулся Шайнинг. (И ведь не врёт, умилённо подумала Твайлайт, Стар Гейзер рассказывал, что ему из Кристальной империи приходило письмо с просьбой разъяснить некоторые вопросы космической баллистики.) – Но кто, по-твоему, будет эти капсулы запускать и куда? Чуть ли не половина пони теперь и в небо боятся глянуть, а остальным просто не до космоса.

— Но есть те, кто не боятся, есть те, кому мало одной ночи, чтобы любоваться звёздами, — ответила принцесса. – И они придут сюда, а потом приведут своих детей, а уж дети точно не будут разделять страха родителей перед пришельцами. Конечно, то же самое свершится и без лифта, но он позволит сэкономить время. С его помощью на орбиту сможет попасть каждый, не рискуя при этом здоровьем или деньгами. А со временем сможет шагнуть и дальше орбиты.

— Лично мне больше всего нравится вот это, — неслышно подойдя сзади, Селестия нажала копытом на вделанный в пол переключатель. Огромный, во всю стену, экран, замигал, засветился, переключаясь на те наблюдательные устройства, которые смотрели вниз, в надир. Спустя секунду перед пони на борту станции появилась панорама всей Эквестрии. – Отсюда хорошо видно, в каком маленьком мире мы живём…

— Расчет пути завершен: пусковое окно открыто. Проводится предпусковая синхронизация межзвёздных двигателей, — подал голос металлический парламентёр.

— Отлично! Будьте добры, покажите нам, — кивнула Селестия. Механическому пони даже не надо было что-то нажимать, он умудрялся управляться со всеми устройствами на станции на расстоянии. Эквестрия на экране сменилась космической чернотой, потом один участок неба скачком приблизило к зрителям. Стало видно скопление переливающихся всеми цветами радуги огоньков. На этом расстоянии многокилометровые корабли пришельцев были просто точками света, драгоценностями, подвешенными в черноте. Зрелище было совсем не впечатляющим... если не знать, как издалека пришли эти точки света, как далеко им еще идти и какие титанические силы они сейчас пробуждают к жизни, чтобы их межзвездное путешествие стало возможным. Мерцание вокруг кораблей становилось ярче с каждой секундой. Еще немного, и они отправятся дальше сквозь бесконечность к своей неясной и загадочной цели.

— Говоря пунктуально, — произнёс представитель арифмометров, – прощайте.

— Прощайте, мы будем долго вас помнить, — вздохнул Шайнинг Армор. – Кстати, насчёт «долго». А какой у всех этих сооружений срок годности, а? я как-то слабо верю в вечную технику.

— Если ничего катастрофического не произойдёт, то автоматические ремонтные устройства позволят станции продержаться на орбите около ста наших лет, — Твайлайт ни на миг не забывала об этой цифре. – За это время мы овладеем космическими технологиями достаточно, чтобы самим обслуживать лифтовое хозяйство… или окончательно откажемся от освоения космоса. Время покажет.

— Скорее уж ты покажешь времени, — лукаво подмигнул Шайнинг. – По крайней мере, я точно рассчитываю, что ты устроишь тут экскурсию для моих детей.

— Конечно, братик! И не говори потом, будто я тебя за язык тянула, у меня свидетели есть! – она обернулась к механическому пони. – Скажите ему… оххх. Быть не может.

Говорящий от имени арифмометров лежал в углу, положив металлический подбородок на скрещённые передние ноги. Озарявший его изнутри свет погас, и посланник пришельцев теперь выглядел лишь безжизненной стальной скульптурой.

— Всё, теперь они слишком далеко, их «незримые волны» нас уже не достигают, — тихо сказала Селестия.

— Он ушёл, — голос Твайлайт дрогнул. – Его больше нет…

— В некотором смысле его никогда и не было, — осторожно заметила Селестия. – Смотря что понимать под словами «он» и «они». Ты заметила, что арифмометры их не использовали?

Все помолчали.

— Итак, космический поезд отправился в космический Мэйнхеттен, — наконец сказал Шайнинг. – И пассажиры в нем оказались не слишком словоохотливыми. Что же мы имеем? Это забавное сооружение и ни одного внятного ответа.

— Ну, почему же «ни одного»? — внезапно раздавшийся сзади задорный крик Пинки Пай заставил вздрогнуть всех, даже Селестию с Луной. — Нам оставили целых семьсот сорок девять тысяч семьсот двадцать два ответа!

— Пинки?! Откуда ты… — Твайлайт осеклась, глядя на пачку блестящих листов, которую прижимала к себе розовая пони.

— А, на вечеринке и без меня справятся, а я почувствовала, что мне нужно быть тут, — Пинки ловко вплыла в комнату и, зацепившись хвостом за поручень, зависла вниз головой над стальным посланником. – И знаешь что? Моё чувство меня не подвело! Стоило мне из лифта выйти, как тут «щёлк!», а потом «жжжж!», и я сразу «ух ты, это должна увидеть Твайлайт», и я снова не ошиблась, правда?

В самом деле, украшенная звёздным узором панель в стене напротив дверей лифта отъехала в сторону, открыв глубокую нишу. Там в пронумерованных ящиках лежали целые пачки глянцевых листов из странного материала, напоминающего очень-очень плотную бумагу. Каждый из них был заполнен ровными строками неизвестных символов из кривых линий, точек и сложных геометрических фигур. Изредка встречались рисунки или чертежи. Всё вместе это отдалённо напоминало вывод какой-нибудь сверхсложной математической теоремы.

Первой подала голос Селестия:

— Что ж, наши гости мастера делать сюрпризы. Я так понимаю, они решили всё-таки поделиться с нами частицей своих знаний? Интересно, о чем именно они захотели напоследок рассказать?

— А помните, мы их спрашивали про цель путешествия и не получили внятного ответа? – Твайлайт смотрела на полку чужой библиотеки, пытаясь разобраться в своих чувствах. С одной стороны, её восхищение перед печатным словом требовало не откладывая зарыться в свежеоткрытые страницы. Но та загадочность, с которой “арифмометры” передали информацию, настораживал. – Может быть, пришельцы смогли наконец сформулировать ответ вместе с языком, на котором понимание возможно?

— Тогда либо он невообразимо огромен и сложен, либо подводят нас к нему издалека, — Шайнинг телекинезом поднял один из ящиков и посмотрел на его дно. – Но без словаря или хотя бы какого-нибудь комментария будет трудно разобраться, что здесь к чему. Только расшифровка займёт, наверное, лет триста!

— Точно, чуть не забыла! – Пинки взвилась в воздух и выхватила из своей пачки один лист. – Есть тут пластина с подписью на эквестрийском! Сейчас, слушайте.

Она прокашлялась и приняв официальный вид, зачитала:

Проникнув в суть вещей, возможность выбора теряешь.

Ведь правда в том, что в мире все одним путём идут.

Там многие, конечно, исчезают, а кто-то непременно опоздает.

Но, чтоб успеть за странниками вслед,

В запасе двадцать миллиардов местных лет

Ошарашенная Твайлайт слушала неровную машинную рифму, не сводя взгляда с оборота листа. Там крупными ровными буквами было напечатано:
«749 722 листа, только необходимое и достаточное. Разобравшись с этим, пони выйдут на Дорогу. Все остальное просто.»