Если кто ловил кого-то

Главы 4

Когда поезд тронулся, я, убаюканная покачиванием вагона и мерным стуком колес, тут же заснула и проснулась, когда состав уже подъезжал к станции “Найагра Фоллз”. Туда постоянно приезжали туристы, чтобы поглазеть на местные водопады, поэтому сейчас на перроне почти никого не было. Точнее сказать, там стояла только одна взрослая кобыла. На ней было короткое пальто, поэтому я сразу же разглядела ее кьютимарку — три оранжевых клина. Кобыла была земной пони, поэтому я бы сразу же сказала, что она фермер или типа того, но ее пальто и украшения были слишком уж дорогими, а гриву она заплела в узелок; так любили делать только те леди из Мейнхеттена, которые понемногу превращались в старых кляч. Но про нее я ничего такого сказать не хочу – кобыла выглядела очень даже молодо, хотя уже и годилась мне в матери.

Зайдя в вагон, она села прямо напротив меня, хотя пассажиров здесь почти что больше и не было. Выглядела она сонной, что неудивительно в такое позднее время, и еще очень измотанной, будто день у нее выдался на самом деле тяжелый. Когда официант подкатил к нам тележку с напитками, мы обе заказали по бутылке воды. Акцент у нее был и впрямь мейнхеттенский, как у светских дам. Выспавшись, я чувствовала себя намного лучше, поэтому решила завязать с ней беседу.

— Возвращаетесь в Мейнхеттен? – спросила я ее, когда мы открыли бутылки. Вряд ли моя семья была ей ровня, но, я так думаю, акцент у меня был достаточно похож на мейнхеттенский, чтобы она его узнала и не подумала, будто я говорю с ней из-за каких-то подлых мыслишек.

— Да, и причем — чем скорее, тем лучше, — ответила она, немного улыбнувшись.

— Наверное, водопады совсем не изменились с тех пор, как я последний раз там была, — сказала я.

— Нет, они все та же ловушка для туристов. Меня сегодня навещали мои родственники из Понивилля, и перед тем как уехать, они все хотели на них посмотреть. Я несколько лет не видела свою племянницу Эпплджек, поэтому мы в каком-то смысле потеряли чувство времени. Конечно, все эти неимоверно завышенные цены на напитки в ресторанах нас при этом отнюдь не радовали, — она улыбнулась мне краткой понимающей улыбкой и тут же начала мне нравиться.

— Думаю, мне нужно представиться, — сказала она, протягивая копыто. — Я Клементина Орендж.

— Октавия, — ответила я.

— Итак, что заставило вас оказаться здесь в такой поздний час, Октавия?

На одну секунду я думала ей соврать, но сейчас я не была в настроении сочинять какую-нибудь дикую историю.

— Я еду домой на зимние каникулы. Я учусь в Университете Кантерлота.

— О, я обожаю Кантерлот. Жаль мой муж всегда очень занят с его делами, поэтому съездить туда еще раз мы никак не можем. Думаю, он не сильно изменился.

— За два года, которые я там прожила — совсем нет, — сказала я.

Она засмеялась.

— Нет, этого бы быть не могло. Это слишком консервативное место. Жить там я бы никогда не смогла, но я рада, что оно существует. А что вы изучаете?

— Музыку, — ответила я. — Я играю на виолончели.

— Вы планируете остаться в Кантерлоте, когда закончите учебу?

— Я точно не знаю, — я пожала плечами. — На самом деле, я бы скорее вернулась в Мейнхеттен, но если вы музыкант, играющий на классических инструментах, то стремиться вам следует в первую очередь в кантерлотскую Филармонию. Хотя, на самом деле, мне больше нравится идея играть в маленьких группах. Если честно, мне больше всего нравится играть в квартетах.

— Что ж, мне кажется это достойным — однако заметьте, что я вовсе не являюсь авторитетом в музыкальном деле. К слову говоря, сын одного моего друга учится там же. Они единороги, поэтому, я так полагаю, они изучают магию, но, может быть, вы его знаете. Его зовут Скай Дрим.

Скай Дрим. Она была права — я слышала это имя, но лично его самого не знала. Хотя хорошо знала его репутацию. Как говорила Аметист и ее друзья из программы по изучению магии, он был посредственным студентом, но подхалимом — отменным. Конечно же, я не собиралась рассказывать это мисс Орендж, поскольку говорить мне с ней было и впрямь приятно. Я вдруг внезапно почувствовала, что все-таки немного лгу ей.

— Ах, Скай Дрим, — сказала я, стараясь, чтобы голос у меня казался задумчивым. — Да, я слышала о нем, хотя, как вы сказали, лично его не знаю. Моя соседка, Аметист Стар, — она тоже единорог — много о нем говорила. Если честно, мне кажется, что она немного в него влюбилась.

Мисс Орендж немного при этом хихикнула, и мне показалось, что она сама знала, каким липовым был этот Скай Дрим. Мне даже стало почти стыдно за то, что я приплела сюда Аметист. Почти.

— Должна рассказать об этом Стару, — тихо сказала она, больше самой себе, чем мне.

Дальше мы по большей части разговаривали про жизнь в Мейнхеттене и том, как он отличается от Кантерлота. Дорога от водопадов до Мейнхеттена была не такой уж длинной, но разговаривая с мисс Орендж, я вообще не заметила, как пролетело время. Я ждала, что моя остановка будет немного раньше чем ее, поскольку те пони, которые были и правда богатыми, в основном жили ближе к центру города. Так и получилось — мне от этого было даже немного грустно, потому что про себя я почти что решилась пригласить ее выпить в какой-нибудь ресторан, если мы выйдем на одной остановке. Я точно не знала, было ли мне просто радостно разговаривать с кем-то, напоминавшем мне дом, или я вроде бы даже немного в нее влюбилась. А может быть, я слишком устала, чтобы рассуждать здраво. Наверное, комбинация из всех этих трех вариантов. Но, в конце концов, значения это не имело, поскольку моя остановка была сразу же перед ее, так что я с ней только попрощалась и вылезла из вагона. На платформе я почувствовала себя немного одинокой, потому что стояла уже полночь, и на станции никого не было, кроме тех пони, которые там работали. Но все-таки — наверное, было лучше оказаться в одиночестве, чем оказаться в ее глазах дурой. А я могу быть настоящей дурой, когда выпью, поэтому нечего и говорить о том, что я могла бы устроить, если бы пригласила мисс Орендж. Иногда мне хочется стать настоящей монашкой, честное слово.