Колебания маятника

Глава 2

I

Альтус и Твайлайт проснулись под утро, когда большое небесное светило только начинало всходить, заливая серым светом большой зал библиотеки через маленькие окошки. Такие ранние пробуждения для спортсмена были не в новинку, но сейчас он долго не мог проснуться, хотя и не считал это чем-то зазорным. Как бы он не пытался заставить себя вставать по утрам в его мире, но тотальная усталость со временем всегда брала верх, и он просто прекратил подобные эксперименты. Восемь часов для сна ему было мало, поэтому приходилось ложиться раньше, чтобы раньше вставать.

Твайлайт спала на втором этаже, в своей комнате, гостю же она постелила посреди зала на видном месте. Альтус слышал, как хозяйка дома изредка просыпалась посреди ночи, слышал, как подходила, цокая копытами в гробовой тишине, к краю своей комнаты, выходящей в библиотечный зал, и высматривала пегаса в серебристом свете луны. Он ничего не говорил, лишь притворялся спящим, позволяя единорожке вести слежку. Он просыпался посреди ночи и нередко обнаруживал себя сползшим с пуховика на голый пол, ворчал и забирался обратно в теплую постель.

Наступил третий день, как Альтус пребывал в теле пони. Он уже научился сносно ходить, но крылья не поддавались его воле и взмахивали, когда им вздумается. Прогуливаясь на улице вокруг городской библиотеки, в которой жила ученица Селестии, он привлекал массу внимания жеребят и взрослых пони. В какой-то степени он стал знаменит, о его пустом крупе прознал практически весь город, и он нередко становился предметом насмешек и шуток задиристых пегасов и маленьких лошадок. Однако спортсмен не понимал такого обращения, а подобные издевки воспринимались им, как невинные словечки. В его мире такие насмешки и подколки всегда были намного жестче, намного обиднее, нередко даже доходило до кулачных боев. Но тут пегасы подлетали, бросали слова, на манер: “Пустобокий”, “Чистый лист” и улетали. «Возможно, я просто не понимаю, на что нужно обижаться?» – изредка задавался он вопросом, смотря вслед улетающему обидчику.

И вот, в очередной раз, прогуливаясь вокруг полого дерева, с небес упал голубого цвета пегас с радужной гривой. Он осмотрел его и вздохнул, словно устал от монотонной работы. Проведя три дня в чужом мире, Альтус все еще не мог понять, кто перед ним: жеребец или кобылка. Пегасы казались ему больше надоедливыми мухами, нежели настоящими задирами. Принявшись выслушать очередную порцию пустых оскорблений, он обогнул пришельца, смотря себе под копыта, и продолжил свой путь.

– Нет метки? – удивился бойкий женский голос, но спортсмен даже не обернулся, – Как так? Я думала, что это все враки.

Крыло Альтуса дернулось, и он ругнулся, упомянув неизвестное для нового мира слово.

– Ты кто такой? – спросила пегаска с подозрением, но нежно-красный жеребец уже завернул за дерево и скрылся из виду, уходя от ответа.

Через несколько шагов голубая пони вновь появилась перед Альтусом и преградила дорогу, всем своим видом показывая серьезность своих намерений.

– Эй, я к тебе обращаюсь, ты откуда пришел? – решительно спросила она.

Чужак поднял голову, посмотрел в аметистовые глаза и открыл рот, чтобы ответить.

– Рэйнбоу Дэш! – послышался голос Твайлайт. Оба пегаса посмотрели на источник звука и увидели лиловую единорожку: она выглядывала из окна второго этажа и с непониманием смотрела на голубую пегасочку.

Кобылка подлетела к библиотекарше и практически уткнулась лбом в ее лоб.

– Это кто такой? – вызывающе спросила пегасочка, тыча копытом в пришельца.

– Это мой друг, – заявила Твайлайт и на секунду отвела глаза. Даже Альтус увидел, что она врала.

– Твой друг? И откуда же? – продолжала свой допрос Рэйнбоу.

– Издалека, – пространно ответила лиловая пони.

– А почему у него пустой бок? – с настороженностью продолжала пегасочка. – Он может быть… заразным, что ли. И если он заразит всех остальных, тогда в Понивиле не останется пони с кьютимарками.

Твайлайт закусила губу, осматриваясь и ища поддержки.

– Я его проверяла, – заверила она подругу. – У него она просто еще не появилась.

Рэйнбоу Дэш задумалась, мерно взмахивая крыльями и поддерживая себя в воздухе.

– Я не знаю ни одного взрослого пегаса, – заявила она после размышлений, – у которого бы не было метки. Да и не-пегаса тоже.

– Это первый, – твердо сказала собеседница.

– Ты от меня что-то скрываешь?

Альтус увидел, как пегасочка залетела в библиотеку через окно. Он вздохнул, услышав приглушенный разговор, и принялся дальше практиковаться в ходьбе. Он не умел красиво говорить и врать в глаза, поэтому не влезал в подобные перепалки, оставляя Крэлкину делать то, что тот умел делать лучше всего. Альтус был силой, простой грубой силой, которая правила его миром с незапамятных времен. Но потом пришла наука, и острая необходимость в элитных воинах отпала. Вслед за наукой начала скрыто развиваться магия, которая стала вытеснять обе дисциплины со своих законных мест, шагая семимильными шагами по просторам планеты. «И какое облегчение, – вспоминал он раз за разом слова Крэлкина, когда они выбирались из очередной передряги, – что все маги – форменные идиоты».

II

– Рэйнбоу Дэш, хватит уже. Я тебе все сказала, – запричитала единорожка, не желая дальше врать.

– Твайлайт, кто этот пегас? – настойчиво интересовалась подруга. – Я знаю, что ты что-то знаешь, я вижу это по твоим бегающим глазам. К тому же, я видела, что ты часто ходила к ЭплДжек на ферму. Ты его там встретила?

Лиловая пони отвела взгляд, не зная, что ответить. «Во что бы поверила Рэйнбоу?»

– Рассказывай, – давила голубая пегаска, глядя с укором на подругу.

«Что мне теперь делать? Могу ли я рассказать ей, что он чужак, прибывший из другого мира? И будет ли правильно, что она узнает от меня правду?»

– Твайлайт, выкладывай все, что знаешь, – начала терять терпение Дэш.

Единорожка еще раз подумала, заглянув в недра своей души и решилась.

– Извини, – ответила она, – но я не могу больше ничего добавить по этому поводу.

Крылатая кобылка на секунду опешила, но вновь собралась.

– Что ты делала на ферме ЭплДжек?

– Дэш, я не обязана тебе отчитываться по каждому своему шагу, – заявила ученица Селестии, нервничая. Она никак не могла собраться с мыслями в такой напряженной ситуации. «Лучше бы я еще раз сразилась с Найтмэр Мун, чем оправдывалась перед подругами, покрывая чужаков».

– Ты осматривала то существо, которое поймала ЭйДжей? – спросила с вызовом Рэйнбоу Дэш.

– Какое существо? – удивилась Твайлайт.

«Существо? Одно существо? Она видела Альтуса? Или Крэлкина? Но как? Откуда? Неужели еще до меня?»

– Двуногое, оно еще на алмазных псов чем-то похоже, – добавила пегаска.

«Это точно был кто-то из них. Альтус или Крэлкин?», – думала единорожка, попутно размышляя, рассказывать подруге или нет про жителей других миров.

– Говори правду, я общалась с ЭплДжек по этому поводу, и она сказала, чтобы я отправилась к тебе.

«Она хотела увидеть то существо? Но зачем?»

– Осматривала, – призналась Твайлайт.

– И кто они такие?

– Я не знаю, – смутилась пони.

– Флаттершай тоже ничего об этом не знает. Говорит, что они могут быть вообще не из Эквестрии, а откуда-то издалека. А не этот ли пегас их привел?

«Она спрашивала еще и у Флаттершай? С чего ей проявлять такой интерес к неизвестным существам? И какие глупые подозрения. Пегас не приводил никого, – размышляла Твайлайт, – он сам некогда был этим существом».

– Когда ты его встретила? – Вопросы градом летели в сторону Твайлайт. – Я его раньше тут не видела, а ты не ходила на вокзал, чтобы его встретить.

– Ты следила за мной? – недовольно спросила лиловая пони.

– Только иногда, – не скрывала Рэйнбоу. – Ты три дня ходила к ЭплДжек, – напомнила кобылка. – Вы что-то скрываете.

– Ничего мы не скрываем, – вновь соврала собеседница.

В окне показался идущий пегас, и Дэш его окинула неодобрительным взглядом.

– Он умеет летать? – спросила она, пристально наблюдая за движениями крыльев.

«Есть ли смысл скрывать, что Альтус не из этого мира, если это заметно невооруженным взглядом любому пегасу. А если Рэйнбоу будет рассказывать о нем каждому встречному пони, акцентируя внимание на том, что чужак не умеет летать? Это может привлечь ненужное внимание единорогов, которые захотят изучить феномен нелетающего пегаса. И вскоре может выясниться, что этот крылатый пони – вообще не из этого мира. А ведь есть еще и Крэлкин, который тоже только сейчас стал пони и тоже не знает об этом мире ничего. Но нужно ли рассказывать об этом Дэш? Думаю, что это неизбежно, ведь она все равно когда-нибудь догадается. И тогда будет уже поздно. Необходимо с ней поговорить на счет летных уроков для Альтуса».

– Дэш, я тебе кое-что расскажу, но ты должна пообещать, что никто об этом не узнает, – мрачно сказала Твайлайт.

«Это опасно, но другого выхода, наверное, нет», – подумала она.

Пегасочка прищурила глазки и покосилась на пустое окно, выглядывая своего собрата. Переведя взгляд в аметистовые глаза единорожки, она утвердительно кивнула и положила копыто на сердце.

– Не скажу я никому о вашей тайне, – серьезно сказала она и убрала копыто от груди. – А теперь выкладывай.

Твайлайт шумно сглотнула и окинула взглядом комнату. Спустя секунду все окна в комнате были закрыты, зашторены, а дверь заперта.

– Они не из этого мира, – шепотом сказала Твайлайт, боясь, что их кто-то услышит.

– Что значит “не из этого мира”? – переспросила Дэш. Она вылядела шокированной.

– Это значит, что они прорвали пространство и провалились сюда, – сказала взволнованным голосом лиловая пони. Она до сих пор не могла поверить, что говорит это подруге.

– Получается, что те существа были не отсюда? – изумилась подруга.

– Да, – чуть слышно отозвалась собеседница.

– Постой, а причем тут нелетающий пегас?

– Он один из тех существ.

– Один из? – воскликнула Рэйнбоу. – Я думала, что он вообще один. С длинной черной гривой.

«Она видела Крэлкина, а не Альтуса».

– И пегасов там никаких не было, – продолжала голубая пони. – Твайлайт, а он знает, кто те существа?

– Рэйнбоу, он и есть одно из тех существ.

– Я тебя не понимаю, – недоуменно отозвалась радужногривая кобылка. – Ты можешь говорить нормальным языком, без твоих загадок?

– Чужаков было двое. С длинной и короткой гривой. Длинногривый был магом и произвел ритуал преобразования материи, – сказала Твайлайт.

– Ритуал преобразования чего?

Два непонимающих пурпурных глаза уставились на единорожку.

– Он трансформировал в пони себя и своего друга, – терпеливо объяснила та.

– Значит, они ничего не умеют и не знают? – удивилась Рэйнбоу Дэш.

– Да, – подтвердила Твайлайт, – поэтому Альтус сейчас учится ходить.

– Принцесса…

– Принцесса Селестия знает и сама разрешила магу использовать эту магию, – перебила лиловая кобылка подругу.

– Если Принцесса Селестия знает, тогда все нормально, – улыбнулась радужногривая пони и стремглав вылетела в окно, обозвав появившегося в поле зрения Альтуса “Пустобоким”. Она улетела прочь, оставляя за собой короткий шлейф из радуги.

«А я так и не успела поговорить с ней об обучении Альтуса», – с грустью подумала единорожка.

Нежно-красный пони вздохнул и посмотрел вслед улетающей подруге Твайлайт. Он взглянул на библиотекаршу печальными глазами, словно проклинал судьбу за то, что она его отправила сюда, и продолжил свой неспешный ход. Твайлайт Спаркл понимала его душевные терзания, но ничем не могла помочь.

Кобылка немного постояла у окна и смотрела на чужака, отмечая его достижения. Получалось ходить у новоиспеченного пегаса уже довольно хорошо: копыта слушались, хвост подергивался лишь изредка, но крылья оставляли желать лучшего. Иногда они вскакивали сами по себе, выдавливая смешок у проходящих поблизости пони, и долгое время не хотели укладываться назад, пока Альтус не помогал им копытами.

Он жаловался единорожке, что хвост, для него непривычен, а крылья вообще выбивали из колеи. Он рассказал ей, что чувствует дополнительные мускулы, которых у него раньше не было, но просто не мог разобраться, как орудовать этими окаянными мышцами, даже его попытки полностью контролировать каждое их напряжение и релаксацию ни к чему путевому не приводили. И каждый раз крылья спокойно лежали на теле, не поддаваясь воле пегаса. Однако как только он начинал перебирать копытами по земле, они тут же просыпались, вздрагивая осенними листами на ветру.

III

Крэлкин проснулся и потянулся. Он неуклюже ударил копытами в спинку кровати, уперся в нее и напряг мышцы. Кровать заскрипела под напором копыт своего временного хозяина. Единственное, что было непривычным для него в теле пони – это хвост. Он рассматривал его, как продолжение позвоночника и не сильно отдавал отчет, как он работает. Он даже не намеревался понять, как им управлять, не находя реальной потребности в этом. Все остальное было привычно, разве что пальцев не было.

Бедно обставленную больничную палату заливал гладкий соломенный свет, пробивающийся через закрытое окно. Небо было девственно чистым, а ветка дерева, видневшаяся сквозь окно, даже не покачивалась. «Ветра нет», – заметил он, пытаясь предугадать погоду на завтра. Но еще ни один его прогноз не получился правильным. Ему казалось, что погода в этом мире подчиняется какому-то своему, неведомому ему закону.

Оставив себе память при ритуале, он размышлял о своем и об этом мире, как о двух параллельных реальностях. Он многого не знал о новом пристанище, ничего не понимал в устоях нового общества, но его разум мыслил, пропуская рассуждения через призму прожитого опыта. И перипетии судьбы, которые могут произойти с ним, отливали в голове светом прошлых времен.

Внезапно в дверь постучались, и пони-медсестра принесла ему еду, поинтересовавшись, нужно ли ему что-то. Крэлкин покачал головой, дождался, пока гостья покинет его каморку, и принялся рассматривать принесенные припасы. На разных тарелках лежала разного рода выпечка и фрукты с овощами, которые выглядели как всегда аппетитно, но и как всегда необычно. Что-то было в еде не так. Вкус был великолепным, но форма, размер, вес были подобраны с определенным смыслом. Еда была разделена на небольшие порции, ее удобно было кусать, отламывать, она спокойно помещалась в рот, по крайней мере, одним из концов. Порции пищи были устроены так, чтобы ее можно было есть без копыт, пользуясь одними лишь зубами. Графины с водой и соками имели ручки или форму, идеально подходящие под прикус зубов, а из чашек можно было пить без помощи копыт, просто взяв их в рот и задрав голову вверх. «Интересно, это они специально так придумали или так получилось само собой?», – спросил он себя, зарываясь мордой в чашу с фруктами и выбирая груши.

– Привет, – послышался знакомый бодрый голос.

Голос Твайлайт Спаркл Крэлкин уже мог распознать из нескольких десятков голосов пони, которые он изредка слышал по вечерам в больнице. К дисциплине, к удивлению чужака, тут относились со всей серьезностью и могли вышвырнуть на улицу, если какой-то пони нарушал установленные шумовые рамки. Особенно ему запомнился первый день, когда большая шумная семья пришла забирать одного из своих членов и множество голосов пони разносились по пустынным больничным коридорам, как стремительный журчащий поток, отражаясь эхом от стен и пололка. Тогда его переселили подальше, чем сбили с толку и его, и его единственную посетительницу. Он услышал, как единорожка разговаривала с доктором или медбратом, узнавая, где сейчас находится интересующий ее больной. Голос ее он услышал еще издалека, она пришла к нему, нервно улыбаясь и озираясь на галдящую толпу. Врачи и медсестры шикали на тех, но они не хотели их слушать, и блаженная тишина разлилась по больнице лишь после того, как вся компания удалилась.

Особое отношение к нему, как к заразному пони, поначалу насторожило его, но потом он привык, хотя и не понимал, что стало причиной столь безобразного поведения всего врачебного персонала. Ему было обидно, что в его палату избегают заходить по ненадобности, но с другой стороны ему было неплохо. Проведя большую часть жизни в одиночестве, он привык к косым взглядам и жестокому обращению, как к изгою.

У него всегда был трудный характер, он ни с кем не мог нормально сдружиться, а если и дружил, то недолго, не видя смысла в длительных теплых отношениях. Поддержки со стороны не было, а давление общества на него возрастало изо дня в день. Его не понимали даже родители, позволяя ему заниматься тем, что он считает нужным. Но когда они осознали, что из их сына ничего нормального не вырастет и попытались вмешаться в его жизнь, то натолкнулись только на стену непонимания и безверия. Он отошел от родных и принялся отвечать сам за свою жизнь и свои поступки. Единственный страх, который подогревал костер его отчуждения, он забил настолько глубоко, что это стало частью его личины.

– Привет, Твайлайт, – сказал тот беззаботно, жуя желтый плод. – Не хочешь яблочка или грушу?

Только когда пони полностью вошла к нему, он увидел на ее спине лиловую сумку с изображением малой медведицы. Рог единорожки засветился, и Крэлкин увидел, как из сумки плавно выплывает письмо, перепоясанное красной ленточкой и золотой печатью. У него похолодело на душе, и он даже прекратил жевать, застыв с открытым ртом и наблюдая, как Твайлайт разворачивает бумагу. «Официальное письмо? От Принцессы Селестии? Она нашла способ вернуть нас назад или просто шлет привет? Нет, какой привет? Она хочет отменить нашу трансформацию?» Беспорядочные мысли тараканами разбежались по своим углам, забивая мозги бывшего мага, и он сглотнул, поддавшись какофонии размышлений.

– Тебе Принцесса Селестия письмо прислала, – оповестила его единорожка.

– “Селестия”? – переспросил тот.

– Да, а почему ты так волнуешься?

«Если я ей расскажу, то она меня просто не поймет. К тому же, нужно узнать, что же хочет ее принцесса».

– Да ничего, что там написано? – спросил жеребец.

– Дорогой Крэлкин, – принялась она зачитывать с бумаги торжественным тоном. – Я рада услышать от своей преданной ученицы, что ты здоров и смог совершить задуманное. Но я не понимаю, почему ты не воспользовался нашей подсказкой и не выбрал форму единорога? К тому же, меня интересует то, как ты смог превратить Альтуса в пегаса, хотя их крови мы тебе не давали. Отправь мне свои ответы через Твайлайт Спаркл. С наилучшими пожеланиями, Принцесса Селестия.

«С наилучшими пожеланиями… То, что вы прятали кровь пегасов, я понял, но большая часть крови была действительно интересной. И это была подсказка. Почему я не использовал те гены, которые мне любезно предоставили? Наверное, потому что они были не подходящими для меня», – рассуждал Крэлкин. Он всегда искал подходящее, даже если это было не самым лучшим из всех вариантов, и это не раз ставило его в неловкое положение. Еще тогда, когда он открыл книгу со “слепыми” прыжками. Они были не идеализированы, но уникальным знанием, чтобы показаться Крэлкину интересными.

«И в данном случае я выбрал самый приемлемый для себя вариант. Кто бы мог подумать, что им окажется земной пони? Чем же так хороша эта форма существования? Какие секреты она скрывает? И знает ли об этих секретах принцесса? И почему она хотела, чтобы я стал единорогом? Тогда бы я смог использовать магию этого мира и навредить кому-то. Или она ведет какую-то свою игру? Вероятно, у нее были планы на счет меня, как на мага? Было бы неплохо узнать о них».

От сердца отлегло, как только он узнал, что письмо носит более информативный характер, нежели какой-то другой, но понимал, что ответить ему придется, пользуясь всем своим мастерством. «Вот только, что вам можно говорить, Принцесса Селестия, и что нельзя? Наверное, в моем положении лгать даже по мелочам бессмысленно, потому что я могу где-то проколоться. В принципе, я могу набросать в ответе все, что угодно. Ведь при всем желании, она может не понимать и половины из той терминологии, что я напишу ей, так что мне просто нечего бояться. Я все равно окажусь ей полезным на некоторое время».

Он накинулся на кекс с новой силой и отметил его приятный лимонный вкус. Кексы стали одним из его любимых лакомств. Каждый день вкус их был разный, и не было ни одного случая, когда бы приносили два одинаковым сладких хлебца. Как оказалось, львиную долю выпечки больница получает от пекарни “Сахарный уголок” и с фермы ”Сладкое яблоко”. Его сразу заинтересовало то, что больница не тратит денег на еду. Он даже переспросил, получают ли они хлебобулочные изделия безвозмездно, и медсестра утвердительно кивнула.

Второе, что бросилось в глаза, – название фермы “Сладкое яблоко”. «Возможно, в амбаре этой фермы я провел первые дни своей жизни в этом мире, хотя тут может быть множество других подобных мест», – подумал он тогда.

– Письмо запишет Спайк, – осведомила его Твайлайт, – а то у меня еще есть сегодня дела.

«Дела? Какие дела?»

– Куда же ты так торопишься? – поинтересовался слащаво жеребец.

– Помочь ЭплДжек с организацией сборов урожая на ее ферме, – гордо заявила та.

– “Помочь с организацией”? – переспросил себе под нос Крэлкин, пытаясь представить, какие могут существовать виды автоматизации сбора урожая в этом мире.

– Думаю, что ты еще застанешь день сбора и поможешь ЭплДжек на ферме.

«Было бы забавно посмотреть, как проходит это действо», – подумал про себя земной пони, осматривая единорожку. Что-то в нем поменялось после того, как он стал представителем нового мира, что-то очень важное, о чем он забыл или не хотел вспоминать. Какой-то защитный механизм, чтобы бороться с внешним воздействием мира на его разум и тело. Он это чувствовал, но не мог никак понять, откуда ждать удара.

– Ну, я пошла, – сказала она задумавшемуся чужаку. – Спайк скоро будет.

– Да, спасибо, Твайлайт, – сказал тот, очнувшись от размышлений и отбрасывая возникшую проблему на задний план. Перед ним стояла кобылка, которая навещала его каждый день и к которой он начал привязываться. «Кажется, что я не смогу в ближайшее время перечить ей, если дело будет принимать подобный оборот».

Твайлайт ушла, но пообещала навестить жеребца вечером, оставляя за собой слегка уловимый запах пыльных книг. Первые дни он не придавал этому аромату никакого значения, списывая его на разного рода потоки воздуха, заносимые в его палату с приходом посетителя. Но вот данный феномен продолжался уже третий день, и Крэлкин принял за аксиому, что запах принадлежит единорожке, и он ему определенно нравился: напоминал о его прошлом, о хорошем прошлом.

– Я живу в библиотеке, – сказала как-то Твайлайт, отвечая на вопрос жеребца.

– Прямо-таки в библиотеке? – хмыкнул тот, думая, что пони ему говорит неправду. У него просто не укладывалось в голове, как можно жить в общественном месте.

– Да, в городской библиотеке, – заверяла его кобылка. – Меня туда Принцесса Селестия поселила, чтобы я нашла друзей в Понивиле и победила Найтмэр Мун.

– Нашла друзей? – Крэлкин слышал тогда то, что нужно было слышать, не обращая внимания на внутренний всепоглощающий интерес. Победа над эфемерной Найтмэр Мун ему ничего не говорила, а вот Принцессу Селестию он знал, и ее поступок был намного красноречивее.

– Конечно, – бодро отозвалась лиловая пони. – Чтобы я смогла победить Найтмэр Мун с помощью Элементов Гармонии.

«Много непонятных слов, – возмутился про себя Крэлкин. – Но все же, принцесса отправила свою дорогую ученицу, чтобы кого-то победить? Твайлайт сильнее Селестии? – сделал он поспешный вывод, но потом вспомнил, что венценосная чуть не подчинила его сознание, даже не пользуясь магией рога. – Или же она использует ее настолько искусно, что я даже не заметил этого. Но почему, именно ученица? Разная манера колдовать? Или они пользуются разными видами магии? Или же Селестия просто не хотела подвергать себя опасности? Чему же на самом деле учится Твайлайт у своего ментора?»

Они тогда еще поболтали о разных мелочах, которые Крэлкин даже не оставил в голове, и на этом все закончилось. Единорожка ушла, попрощавшись, и оставила легкий запах книг. Чужак потихоньку начинал понимать, что делать можно, а что нельзя. Мир разумных лошадок напоминал идеалистический мир бесконфликтного сосуществования разных разумных видов. Идиллия, в которую он попал, расценивалась им, как спящий зверь, готовый проснуться и показать разбудившему его пони все свои когти и зубы. Но Крэлкин был настойчивым и не видел себя вне процесса познания глубинного смысла интересующих его вещей.

Спайк пришел внезапно и прервал ход мыслей больного. Это был первый раз, когда земной пони увидел дракона с той поры, как получил новое тело. Помощник библиотекарши робко постучал, несмело заглянул и, скользнув взглядом по палате, осмотрел пони с носа до кончика гривы. Он несмело зашел и спросил, попал ли он куда надо. Крэлкин задумался, осматривая чешуйчатого посетителя с новой точки зрения.

– Ну, привет, Спайк, – сказал пони. – Это я, Крэлкин. Хотя ты, наверное, даже не знаешь, как меня зовут.

– А ты откуда знаешь мое имя? – встрепенулся дракончик.

– Я с Твайлайт общаюсь каждый день, думаешь, я не спрошу, кто ей помогает в трудную минуту? – спросил Крэлкин, задабривая гостя.

Тот расплылся в улыбке, было видно, что открытая лесть ему нравится. «Вот и хорошо, – думал жеребец, – Это еще один лаз в голову и мысли Твайлайт. Но, кем она для меня становится? Средством достижения целей или другом?»

– А ты ничего, – сказал Спайк, умащиваясь в кресле напротив больного.

– Ты тоже, – продолжал нахальничать маг. – Ты вообще молодец. Что бы без тебя делала Твайлайт? Всю библиотеку знаешь.

– Ну, да, – принял важный вид дракончик, достав письменные принадлежности и приготовившись писать.

Крэлкин подозрительно посмотрел на небольшой листик бумаги, расценивая, что туда можно записать. «Да практически ничего из того, что я знаю. Я даже начинать не хочу, лишь воду мутить». Больше всего на свете бывший человек не любил пустых разговоров, неправильно начавшихся и неправильно закончившихся. Или не полностью понятных, без основательной и четкой точки в конце. Он любил загадки, но разговоры без идеи, без смыла, без замысла его мало интересовали. Маг всегда ждал, когда можно вставить необходимое слово, перенять инициативу в беседе и привести ее туда, куда ему было необходимо. Лишние громкие слова он не принимал, как констатацию факта.

Разговор был для него основоположником в сфере построения межличностных взаимоотношений. К тому же, посредством беседы он определял для себя, чем может быть полезен собеседник и как его можно использовать. Также, через разговор, Крэлкин определял характер оппонента, выявлял его слабые места и умел правильно на них надавить. Без нормального общения он не был в состоянии определить, кто перед ним стоит. Внешний вид его мало интересовал, интересовали лишь особенности и положение в обществе.

– Спайк, а ты уверен, что тебе этого листика хватит, чтобы записать все мои мысли? – неуверенно поинтересовался Крэлкин.

Дракончик посмотрел на него с непониманием. Было видно, что сейчас писать большое послание он не был намерен писать, лишь отделаться двухминутным изречением и отправкой письма по месту назначения. «Нет, Спайк, так дело не пойдет».

– Ладно, – сдался пони, не видя решения в сложившейся ситуации. – Пиши.

Спайк обмакнул кончик пера в чернила и поднес его к бумаге.

– Дорогая Принцесса Селестия, – сказал бывший маг и задумался. «Дорогая Принцесса Селестия? Столь вульгарное обращение она использовала и для меня. Наверняка, это их официальный этикет». – Я не могу дать грамотный ответ на поставленный вопрос в разрезе ваших знаний прямо сейчас, потому что прикован к больничной койке. Спайк, преданный помощник Твайлайт, не сможет написать столько текста. Иначе это займет очень много времени, которого ни у меня, ни у вас нет. Как только я выйду из больницы, я сразу же сяду за работу и постараюсь изложить свои знания на бумаге. Если мне понадобятся дополнительные материалы, то я сообщу Вам об этом. С уважением и глубокой признательностью, Крэлкин.

– …признательностью, Крэлкин, – закончил дракончик и поставил точку.

«Вроде все написал, – подумал жеребец. – Если ответ будет положительный, то я смогу получить доступ ко всей интересующей меня информации. Конечно, в тех пределах, до которых мне позволят дойти».

– Это все? – спросил дракончик.

– Да, пожалуй, это все, – согласился белый пони, бесцельно рассматривая копыта и размышляя над характером Принцессы Селестии. Над ее манерой ведения разговоров, ее статусом. И над тем, сможет ли он использовать ее, раз уж у него появился прямой канал связи с ней через Твайлайт. – Отправишь?

– Ну, конечно, – бодро отозвался дракончик, вскочил, явно довольный быстрым завершением возложенных на него обязательств, и свернул листик в трубочку. Забрав все письменные принадлежности, что принес с собой, он кинул пару слов на прощание и ушел, сжимая письмо в кулачке.

Крэлкин проводил его печальным взглядом и, откинувшись, уставился в белоснежный потолок. «Теперь необходимо дождаться только ответа. От него будут зависеть мои дальнейшие действия. И надо будет что-то делать, если кто-то из здешних магов найдет способ отправить нас назад. Единорогов, а не магов, – поправил себя Крэлкин. – Необходимо перенимать стиль общения данного мира, а то буду очень сильно в глаза бросаться. Одного Альтуса всем будет достаточно. Кстати, он ко мне ни разу не заходил. Где это он пропадает?»

IV

Нежно-красный пегас зашел в библиотеку после прогулки как раз в тот момент, когда к Твайлайт пришла белая единорожка с закрученной фиолетовой гривой и хвостом. Он вспомнил, что эта пони приходила к ним, когда Крэлкин рисовал рунические круги. Альтус силился вспомнить, как ее зовут, но имя не всплывало в его памяти.

Единорожка была чем-то взволнована, но чужак всеми силами старался ее не замечать. Лезть в разговоры было не в его стиле, поэтому он всегда отшучивался или бросал быстрые малозначащие фразы, лишь бы кое-как ответить на вопрос. Единственным, с кем он мог бы долго разговаривать, был Крэлкин.

– Твайлайт, что мне делать? Ленточки и ткань для платьев, которые я должна сшить к началу “Гранд Галопин Гала”, еще не привезли. Это конец всему! – причитала белая кобылка, театрально рыдая. Лиловая подруга стояла рядом, в задумчивости смотря сквозь пони. – Что будет, если я так и не смогу сшить платья, достойные королевских глаз?

– Рарити, возьми себя в копыта, я тоже сейчас занята, – сказала та, смотря, как пегас расстилает на полу перину. Бывший человек ничего не делал с тех пор, как поселился у единорожки, лишь тренировался ходить да спал, когда выдавалась минутка. Внезапно взгляд ее прояснился, и голос окликнул жеребца: – Альтус, пожалуйста, помоги Рарити с ее проблемой.

Крылатый пони услышал размытый зов, не поняв его смысла, когда уже готов был прилечь. «Только не говорите, что вы хотите меня куда-то послать», – мысленно попросил он и поднял глаза на хозяйку библиотеки.

– Что такое, Твайлайт? – учтиво осведомился он.

– Помоги Рарити разобраться, что случилось с ее материалами, – повторила она.

– О, я буду чрезвычайно благодарна, – сказала Рарити и подмигнула тому.

Альтус опешил. «Она строит мне глазки, зная, кто я такой?. – Он судорожно сглотнул. – Не может быть. Она просто хочет использовать меня. – Он постоял в нерешительности еще какое-то время. – Наверное, мне все-таки стоит пойти, потому что это будет уже эгоистично выглядеть. Я тут только сплю и ем». Пегас не особо терзался на счет правильности действий, но он был благодарен всем, кто старался ему помочь.

– Хорошо, куда идти? – просто спросил он, не беспокоясь о сломанных планах.

– Рарити тебе все покажет, иди за ней, – сказала лиловая единорожка.

– Хорошо, – тупо бросил Альтус и направился к выходу.

– Ой, дорогуша, а у тебя и правда нет кьютимарки, – прикрыла рот копытом белая гостья, широко раскрыв глазки.

– Нет чего?

– Кьютимарка, – начала Твайлайт профессорским голосом. – Это особая метка, которая появляется на крупе пони после того, как он найдет свой талант. Она отражает сущность его способностей. Эта метка появляется еще у жеребят в школе. Я даже не знаю, почему у вас ее нет. Я думала, что вы нашли свои особые таланты еще в своем мире, но метки у вас нет. Значит, вы занимались не тем, чем должны?

– А кто его знает? У Крэлкина надо спросить, – неохотно отозвался пегас.

– Твайлайт, мы пойдем, поищем мою пропавшую ткань, – добродушно осведомила подругу белая кобылка. – Надеюсь, что нам улыбнется удача.

– Я уверена, что вы с Альтусом все сделаете правильно, – подбодрила ту лиловая пони и вернулась к бумагам, разложенным на столе.

Чужак вышел за Рарити на улицу и засеменил следом. Крылья изредка вздрагивали, но быстро возвращались на место. Пегас начинал понимать, как ими пользоваться, мозг принимал новые конечности, как часть себя, и учился ими управлять. Он даже начал подмахивать, прощупывая новые мышцы. Он концентрировал внимание на особенностях управления крыльями и отставал от Рарити, по крайней мере, на два корпуса.

Жеребец бежал следом и смотрел на ее круп, вертя в мыслях новое ощущение радости от осознания того, что смог наконец-то распознать, как работать новыми частями тела. Впереди маячили новоизобретенные тренировки, которые были призваны убрать дрожание крыльев при передвижении. О полетах он даже не помышлял, понимая, что это слишком опасно. Внезапно эйфория растаяла, и перед глазами Альтуса возник круп белой кобылки, как будто выплыл из-за тумана. Он смотрел на мерное покачивание бедер Рарити, на появляющуюся и исчезающую кьютимарку в виде трех сапфиров, скользнул по основанию хвоста, и, наконец, вперил взгляд на сам хвост.

Неведомая доселе струна напряглась внутри него, и он остановился, как вкопанный, провожая белую пони стеклянными глазами. Силой воли он заставил себя закрыть глаза и выкинуть из головы грязные образы. Ему не был чужд секс в его мире и его частенько влекло подобным образом к противоположному полу, но здесь был не его мир, здесь был мир пони, лошадей, непарнокопытных животных, при мысли о спаривании с которыми у Альтуса начинался приступ тошноты.

Но то, что произошло сейчас, было выше его понимания. Ему понравилась белая единорожка, причем в самом прямом смысле этого слова. «Что со мной происходит? Неужели это из-за трансформации в пони? – Альтус даже не хотел верить, что он мог чувствовать что-то подобное, но неопровержимые доказательства жаждущего тела говорили об ином. – Нет, я не опущусь до такого! Когда мы с Крэлком вернемся домой, мне будет неприятно даже само упоминание об этом месте, но если произойдет что-то между мной и еще кем-нибудь… Я себе просто этого не прощу».

Они добрались до дома Рарити достаточно быстро. Альтус смотрел по сторонам, но ничего не запоминал и ни на что не обращал внимания, лишь пытался не смотреть вслед кобылке и выкинуть из головы то, что он уже увидел. Он успокоился и даже смог подавить в себе взбунтовавшиеся чувства.

Достигнув цели, Альтус сразу зашел за хозяйкой в дом, пройдя под вывеской с непонятными символами. Колокольчик, подвешенный над дверью, оповестил о пришествии гостей. «Как в маленьких магазинах», – заметил Альтус, удовлетворенный звоном: за то малое время, что он пробыл здесь, он уже скучал по своему миру. Увидев сравнительно большое пространство внутри здания, зашедший пони немного опешил.

Рарити поддерживала идеальный порядок в своем бутике. Стопки аккуратно сложенных рулонов ткани, ниток, иголок, швейного инструмента. Швейная машинка стояла в углу со вдернутой белой ниткой, но никаких ножниц, кусков ткани на ней не было. Все было в безупречном состоянии. Даже недоделанные наряды на манекенах, которые были выполнены в виде пони, не были лишними или нелепыми. Манекены привлекли внимание Альтуса, и он стал рассуждать, как можно использовать их для всяческих тренировок.

Рарити объяснила, что он должен добраться до двух разных мостов и проверить наличие поклажи там. Сама Рарити отказывалась это делать наотрез, аргументируя тем, что она, в случае чего, даже не может помочь, в отличие от Твайлайт, к которой она и приходила. ЭплДжек, которую единорожка посетила ранее, была занята на ферме, усиленно подготавливая все к сбору урожая по наставлениям лиловой единорожки, и тоже не могла помочь модельерше с ее проблемой. А Рэйнбоу, как сказала кобылка, вообще дома не было.

Альтус не потратил и получаса, чтобы найти пропавшую поклажу. Оказалось все достаточно банально: земной пони-курьер, который так и не доехал до черты города, сломал колесо у повозки и сам починить не мог, а оставлять без присмотра дорогую ткань боялся. Никто не проезжал мимо, и помочь путнику, соответственно, было некому. Совместными усилиями два пони устранили поломку, и вскоре груз стоял у дверей единорожки. Она сияла при виде первоклассной ткани из Кэнтерлота.

– И только такая ткань годится для королевских глаз, – сказала она, нежно поглаживая копытом по зеленому рулону.

Альтус с курьером разгрузили фургончик, и земной пони отправился назад. Пегас поблагодарил его и вернулся в бутик, где Рарити что-то рисовала.

– Я пойду, – сказал он и развернулся, но был пойман за хвост облачком магии.

– Нет-нет, дорогуша. Я просто обязана тебя отблагодарить, – осведомила она чужака, увлекая его внутрь своей мастерской. – К тому же, ты мне можешь еще помочь, – подмигнула ему единорожка.

«Опять? А сейчас что ей надо от меня?»

Рарити продержала его в бутике до ночи. С помощью копыт пегаса она разобрала давнишний завал ткани, оставшейся после экспериментов с новым фасоном в маленькой коморке. Про ее эксперименты никто не знал, да и она не хотела никому говорить, боясь, что про ее неудачи прознают злые языки. А Альтусу она доверяла, потому что он никого не знал и рассказать, соответственно, был не в состоянии. В благодарность за труд модельерша искупала его, расчесала и попыталась нарядить во что-то красивое, но пегас лишь выражал свое недовольство всем, что она делала. В конце концов, Альтус чувствовал себя не в своей тарелке, находясь рядом с ней. Последнее, что она сделала – оставила бывшего человека на ночь у себя в бутике и заявила:

– Раз уж ты все равно у Твайлайт ничего не делаешь, то будешь помогать мне с доставкой и разбором ткани, пока не найдешь себе подходящее для пегаса занятие. Я с Твайлайт завтра договорюсь.

– А если я не хочу? – спросил тот.

– Дорогуша, мы все не хотим что-то делать, но это не повод лежать, как рулон ткани, и ждать, пока из тебя нарежут то, что другим будет угодно. К тому же, все пони должны делать что-то полезное. Так что никаких отговорок я слышать не хочу. А как только найдешь работу для пегасов, будешь помогать там.

Альтус лишь вздохнул, не найдя, чем ответить. Он ждал, что придет к библиотекарше, ляжет спать посреди большого зала, заставленного полками книг, а завтра сможет продолжить свое детское обучение, но любительница моды поломала эту возникшую в голове идиллию. Пока два пони пререкались друг с другом, жеребец пятился назад, к двери, а Рарити стелила для него постель на кушетке, не подавая вида, что замечает его движение. Чужак попытался выбраться, но дверь была заперта, и ему ничего не оставалось, как согласиться на предложение.

Глубоким вечером в бутик ввалился маленький белый жеребенок. Он остановился и, застыв на месте и раскрыв глаза от удивления, пялился так несколько минут на гостя, пока модельерша не вышла из кухни и не представила пегаса своей сестре. Свити Бель вихрем закрутилась вокруг незнакомца и как только увидела отсутствие кьютимарки, остановилась как вкопанная, смотря на пустой бок Альтуса.

Рарити пригласила всех к столу, пытаясь развеять напряженную атмосферу. Жеребец чувствовал на себе тяжелый взгляд жеребенка, который рассматривал свой круп сбоку, и вновь переводил глаза на пришельца. Хозяйка дома пыталась развеять сложившуюся ситуацию, рассказывая, как она блистала на предыдущем торжественном приеме, но на присутствующих это не произвело никакого впечатления: Альтусу было не по себе, а маленькая единорожка во все глаза смотрела на пони без метки.

Чужак почувствовал облегчение, когда сестры ушли спать наверх, оставив его в тишине. Лежа в немой полутьме под серебристым светом серпа луны, пегас не мог заснуть. Как только он закрывал глаза, образ Рарити возникал перед его внутренним взором, и он никак не мог прогнать его, как бы ни старался. При подобных обстоятельствах в своем мире он бы уже лежал с девушкой в одной кровати, но сейчас он был в ином мире, и это он прекрасно понимал. «Необходимо убегать отсюда, а то может произойти непоправимое», – размышлял он про себя, борясь с внутренними желаниями, порождаемыми животными инстинктами.

V

Крэлкин проснулся на следующий день в предрассветной полутьме. Он пытался уснуть, поспать еще немного, но сон ускользал от него. Сегодня должно прийти письмо от Селестии, и жеребец был очень напряжен. Его краткий ответ принцессе теперь казался дерзким, и страх плена накинулся на него голодным зверем. Но ни одного стражника в палате не было, несмотря на опасения земного пони. Даже звуки движения за дверьми были отдаленные.

Осмотревшись, он увидел розовую корзинку, доверху наполненную кексами, печеньями, конфетами и другими вкусностями, между которых была неказисто воткнута розовая открытка. Он потянулся и попытался схватить листик, но после неудачной попытки сообразил, что пальцев у него нет. Вздохнув, откинул одеяло и сел на кровати.

Первый раз сидеть было непривычно. Круп не болел, но ощущение дискомфорта сковало его задние конечности. Ерзая на постели и умащиваясь удобнее, он выдавливал из нее стонущие скрипы. Розовая голова пони с такой же розовой взъерошенной и кучерявой гривой заглянула в палату. «А это еще кто?» – удивился Крэлкин и уставился в лазуритовые глаза. Пони улыбнулась во всю ширь зубов и залетела в комнату.

– Тыновенький? Ятебяраньшетутневидела. Атыоткуда? Ккомутыприехал? Утебямногодрузей? – затараторила она.

«Слишком много вопросов», – недовольно поморщился жеребец.

– Погоди, – прервал он словесный поток незнакомки. – Ты кто такая?

– Я – ПинкиПай, нодрузьязовутменяпростоПинки. ИтыможешьменязватьПинки. Мыведьподружимся? Акактебязовут?

«Подружимся? Хм, интересно, сколько пони она знает?»

– Крэлкин, – неохотно ответил тот.

– Какое забавное имя, – рассмеялась кобылка.

– А ты подружишь меня со своими друзьями? – поинтересовался тот.

– Могу начать хоть сейчас, – крикнула она. – Я знаю весь Понивиль.

– Весь Понивиль? – переспросил Крэлкин, не веря в это.

«Понивиль – это, наверное, город, в котором я оказался. Как-то я даже не подумал спросить у Твайлайт, как называется город… Какая кладезь информации находится в голове у этой пони. Если я тут буду жить, то мне было бы неплохо иметь такую большую базу знаний в своих ру… – он осекся. – В своих копытах. Необходимо привыкать к местному говору».

– Ну, конечно! – громко и весело сказала она. – Я знаю каждого пони в городе. И могу тебя со всеми познакомить.

– Мне не надо со всеми знакомиться, – быстро сказал он.

Внезапно у Крэлкина в мозгу всплыло воспоминание о пегасочке с радужной гривой, которая тыкала в него палочкой. «Сейчас я либо узнаю, кто такая эта пегаска, либо пойму, чего на самом деле стоят знания этой розовой пони».

– А как зовут голубую пегаску с радужной гривой и хвостом. У нее еще на…

– Это же Рэйнбоу Дэш. Она моя лучшая подруга и такая приколистка, – заверила его Пинки.

«По крайней мере, информация есть. Теперь надо узнать, как не попадаться ей на глаза. Если эта пегаска так беспечно относится к чужакам, как же она относится к другим пони? Причем приколистка, вместе с этой розовой Пинки. А какие приколы у них считаются безобидными?»

– А почему ты тут один лежишь? Почему тебя никто не навещает? – вновь затараторила розовая пони. – Давай, я приведу твоих друзей. Я мигом, только скажи, где они живут. Или намекни, я люблю отгадывать загадки, и играть я люблю. У тебя какая игра самая любимая? У меня “Приколи пони хвост”. Она такая классная! Давай сыграем? Я сейчас принесу. Ты только подожди.

Пони подпрыгнула на месте и вылетела из палаты, как будто ее здесь и не было. Крэлкин устало посмотрел на захлопывающуюся дверь и вздохнул. «И что мне теперь делать? Еще одна неуправляемая сила. Ладно, мне от нее не нужно много, лишь пару крупиц информации».

Пинки влетела обратно спустя несколько минут с большой яркой коробкой в зубах. Крэлкин уже спрыгнул и пробовал ходить по палате, проверяя, так ли это сложно. К его удивлению, это оказалось легче, чем он думал, но сложнее, чем казалось. Розовая пони остановилась и подпрыгнула, вперив взгляд в пустой круп больного. Она с шумом вздохнула и раскрыла рот от удивления, выронив коробку на пол. Чужак немного опешил от такого поведения, поняв, куда уставилась Пинки, и вздохнул.

– Да знаю я, что у меня нет ничего на боку. И что тут такого? Как будто это неправильно, – выразил свое недовольство белый пони.

– Ты, наверное, чувствуешь себя одиноко, – сказала Пинки, смутившись.

«Чувствую себя одиноким? С чего это она взяла?»

– Как тот пегас. Я его сегодня тоже навестила. И его бок такой же пустой, как и у тебя. Вы друзья?

«Она уже видела Альтуса. Интересно, он также страдал от нее?»

– В какой-то степени, да, – нехотя признался Крэлкин, понимая, что Альтус тоже попал в ее копыта.

– А почему он тебя не навещает? Вы оба выглядите немного странными, – призналась она шепотом и добавила совсем тихо: – Вы как будто из другого мира.

«Из другого мира? Откуда она знает? Или же мы действительно не умеем вести себя в новом обществе». Он начал думать, как избежать ненужных вопросов и нежелательных последствий.

– Я такой, какой я есть, Пинки Пай. И я доволен своим положением сейчас. Поэтому можешь оставить меня, если захочешь.

– Наоборот, я хочу с тобой подружиться! – взвизгнула та и подобрала игру с пола. – А теперь – время веселья!

Пинки Пай вытолкнули из палаты Крэлкина, когда она распевала песенки о своей лучшей подруге, о Рэйнбоу Дэш. Полтора часа, которые белый жеребец провел с ней, показались ему вполне нормальными. Пони была гиперактивной, делала множество лишних движений, постоянно прыгала и крутилась, как егоза. Она была полной противоположностью Крэлкина. «Но, тем не менее, я неплохо провел время. Хотя и ничего нового не узнал».

На следующий день Пинки Пай встретила Твайлайт и Рэйнбоу в палате нового друга, когда те проведывали его. И она очень сильно удивилась такой встрече.

– Ой, а вы что тут делаете? Я думала, что к нему никто не приходит. Или это вы специально к нему не приходите? А? – с обвинениями сказала розовая пони.

– Пинки, а ты что тут делаешь? – удивилась Рэйнбоу.

– Хочу тебя спросить о том же! – прикрикнула та.

– Можете кричать где-то в другом месте? – попросил недовольно Крэлкин. – Я тут пытаюсь отдыхать.

– После чего? – с подозрением спросила пегасочка.

– После магии, – театрально-зловеще сказал жеребец, и отвернулся к окну, смотря на одинокую ветку дерева, колышущуюся под сильными порывами ветра.

– Пинки, это наш друг, – сказала Твайлайт обеспокоенно.

– Оу, ладненько, – улыбнулась розовая пони. – Но почему вы его не проведываете?

– Мы его каждый день проведываем, – возмутилась единорожка. – Просто мы не можем постоянно сидеть у него, у нас много другой работы.

– Вы меня долго будете прятать? – поинтересовался чужак. – И где?

– Прятать? Выбудетеигратьвпрятки? – оживилась Пинки. – Аможноясвами? Только, чур, я буду прятаться, а вы меня будете искать, – затараторила она, сбросив с себя укоризненную интонацию.

– Крэлкин, не говори так, – сказала ученица Селестии.

– Эта Пинки – твоя подруга? – в лоб спросил бывший маг. – И эта пегаска.

– Да, – прошептала библиотекарша.

– Эй, выбирай выражения! – недовольно отозвалась Рэйнбоу. – А то я тебе покажу.

– Будешь бить больного пони? – осведомился Крэлкин, подначивая пегасочку к действиям. Она ему не нравилась, а убрать ее с дороги можно было прямо сейчас через боль. «Она меня ударит, Твайлайт пожалеет и будет стараться, чтобы ее крылатая подруга держалась от меня подальше. Все равно она мне не интересна. К тому же, надо узнать, насколько хорошо она умеет держать язык за зубами».

– Если понадобится, то ударю, – заверила Дэш.

– А когда понадобится? – не унимался земной пони.

– Успокойтесь, – прикрикнула единорожка.

– Я хочу знать, откуда Крэлкин приехал, – заявила Пинки, расплывшись в улыбке.

Земной пони засмеялся во все горло. Он только сейчас понял, что Твайлайт придется рассказать всем своим подругам о том, кто он есть на самом деле. «Если уже и пегаска знает, то и этой Пинки можно рассказать. Что уж там? К тому же Принцесса Селестия знает, значит, все в порядке. Наверное».

– Я тоже хочу узнать, откуда я приехал, – гробовым голосом заявил жеребец. – Нет, Твайлайт, серьезно, я не буду скрываться ото всех пони, которые живут здесь. Рано или поздно мой секрет проявится. И что тогда мы будем делать? У меня даже легенды нет.

«Выбирай хороших союзников и надежную легенду сейчас, – думал Крэлкин, пытаясь послать немое послание лиловой кобылке. – От этого будет зависеть весь исход сохранности нашей небольшой тайны, потому что я не намерен этого делать. Пони доверяют Селестии, а Селестия сама оставила меня в этом мире. Так что никакого резонанса в обществе наблюдаться не будет. Если обо мне не будут знать, то я могу спокойно существовать, но обособленно держаться я не намерен».

– Я люблю секреты! – сказала Пинки, подпрыгивая и радуясь новой игре, как жеребенок. – А что необходимо отгадать?

– То, откуда я родом, – предложил жеребец, глядя на ученицу Селестии.

– Крэлкин, – посетовала библиотекарша.

Но розовая пони начала отгадывать, называя витиеватые и непривычные для бывшего человека названия.

– Твайлайт, не думаю, что Пинки бросит свое дело, – сказала Рэйнбоу, пока два земных пони были вовлечены в игру.

Единорожка лишь прижала ушки и затравленно наблюдала, как подруга называет очередное название города, а Крэлкин, притворно задумываясь, отрицательно качает головой и ждет нового слова. Так продолжалось достаточно долго, пока города в голове Пинки Пай не закончились, но как только источник информации иссяк, она посмотрела на него с подозрением и в лоб спросила:

– Эквестрия?

Крэлкин вновь задумался, вспоминая это слово. Оно было определенно ему знакомо. «Эквестрия – это страна, – напомнил он себе, припоминая, как Твайлайт обронила его в разговоре. – Если я сейчас скажу “нет”, то Пинки должна выпрыгнуть из кожи, но рассказать всем своим знакомым о друге из-за границы. Тогда ее необходимо будет утихомирить. Мне были бы полезны знания, как это сделать, я ведь могу получать от нее информацию и личного характера о жителях города. И не обязательно, чтобы все знали об этом. Но, возможно, я перегибаю палку, и она никому ничего рассказывать не будет. В любом случае надо понять, как работает эта неуправляемая розовая сила».

– Нет, – сказал он и ощетинился. Мордочка Твайлайт исказилась в испуге, а глаза Рэйнбоу Дэш расширились.

– Так ты из-за границы? – изумилась земная пони.

– Пинки, подожди, – взмолилась Твайлайт.

– Он из-за границы! Он из-за границы! – начала громко повторять розовая кобылка и подпрыгивать на месте, и единорожке пришлось прибегнуть к магии, чтобы закрыть ей рот.

– Пинки, нет, – прошептала она, слушая мычание подруги. – Не говори этого.

– Да, из-за границы, – хмыкнула пегасочка. – И что ты будешь делать, Твайлайт? Пинки теперь всем расскажет, что он не из Эквестрии.

Библиотекарша отвела взгляд, терзаясь сомнениями на счет правильности того поступка, к которому ее склоняла пегасочка. Она стояла в нерешительности, глубоко задумавшись, переводя стеклянный взгляд с радостной мордочки земной пони на напряженную мордочку крылатой подруги и, наконец, на ухмыляющегося бывшего человека. Все ждали развязки, но было видно, что решиться рассказать правду ученице Селестии было непросто.

– Пинки, я тебе расскажу о Крэлкине, – подала неуверенный голос лиловая кобылка, – но ты должна пообещать прямо тут и сейчас, что никому не расскажешь о том, что сегодня услышишь. Я хочу, чтобы ты дала, Пинки-клятву.

Розовая пони некоторое время таращилась на единорожку умоляющим взглядом, но потом кивнула. И как только получила свободу действий, тут же, жестикулируя, произнесла скороговорку:

– Кекс воткну копытом в глаз, если я скажу хоть раз.

Твайлайт облегченно вздохнула и утвердительно кивнула. «И этого хватит, чтобы поверить такой ненормальной? – изумился Крэлкин и расплылся в улыбке. – Вот я и узнал, как справляться с Пинки Пай. Теперь все должно идти по плану».

– Хорошо, – сказала, наконец, Твайлайт. – Пинки, я тебе потом объясню, кто он такой, а сейчас мне надо проверить, что Крэлкин в порядке.

– Про Альтуса знает? – спросил бывший маг и посмотрел мельком на радужногривую пегасочку.

– Эй, у меня имя есть, – вновь возмутилась та.

– Извини, – отмахнулся жеребец, – но мне никто про него не сказал.

– Рэйнбоу Дэш – самый быстрый пегас во всей Эквестрии и будущий капитан “Вандерболтсов”.

«Много о себе думает», – размышлял белый пони и фыркнул.

Он осмотрел трех кобылок, в окружении которых находился. Одна из них была зазнайкой, вторая – маленьким жеребенком во взрослом теле, и ученица самой Принцессы Селестии. Он размышлял, как могут в дальнейшем пригодиться ему навыки всех троих. «Если в мой список включить еще ЭплДжек, которая владеет целой фермой и, как следствие, одним из продовольственных узлов города, то уже собирается неплохой разноцветный клубок, с которым можно поиграть. Тем не менее, мне необходимо заручиться поддержкой Селестии, чтобы устроиться здесь».

VI

Крэлкина выпустили из больницы спустя неделю после того, как он попал туда. Его встретил Альтус, который уже более-менее научился передвигаться на копытах. Крыльями он не пользовался, но научился их держать собранными при ходьбе. О полетах он помышлял, но пока ему было не до тренировок из-за постоянных поручений Рарити. Крэлкин лежа в больнице, часами размышлял о том, почему шерстка у его друга нежно-красная, а у него белая, но так и не смог дать объяснения даже самому себе. «Видимо, так сложилось, когда я составлял набор генов для нас».

Земной пони вышел из больницы и попал под теплые лучи дневного солнца, ветра практически не было, и лишь редкие порывы подхватывали его растрепанную гриву. На улицах почти никого не было, включая жеребят, единичные пегасы пролетали над ними, спеша по своим делам. Никому не было дела до появления еще одного незнакомого пони в их городе.

Крэлкин осмотрелся: Понивиль был уютный, чистый и убранный, здания были однотипны, но зато добротно сколочены из деревянных колод и досок с аккуратными окошками посередине, и лишь некоторые архитектурные шедевры выделялись на общем фоне. Улиц как таковых не было, дома были хаотично разбросаны по округе без всякого плана. Кусты и деревья разбавляли пейзаж города своими яркими осенними красками. Но то, что особенно привлекло внимание чужака, – рядом с домами не было заборов или других ограничительных знаков. Как будто пони не было знакомо словосочетание “частная собственность”. «Не сравнить с нашими прогрессивными пейзажами мегаполисов, страдающих избытком высотных зданий и практически полным отсутствием зелени и свободного пространства».

Факт отсутствия частной собственности закрался в душу жеребца и поселил сомнение на счет правильности мира. «Не поверю я, чтобы пони не имели своих личных участков земли рядом с домами. Либо они не знают, что это такое, потому что Селестия и другие правители скрывают это, либо не доросли до осознания необходимости собственности. Либо же, они просто пережили это, как ненужный стереотип коллективного мировосприятия».

Его встретил Альтус. Нежно-красный пегас стоял прямо у входа и караулил белоснежного пони без особых отметин на крупе, шаркая и стуча копытом о деревянные ступеньки, не обращая внимания ни на кого и лишь рассматривая выходивших из больницы пони. Оказавшись на улице, Крэлкин поздоровался с другом и тут же начал собирать информацию через него.

– Ну, и чем занимаешься? – спросил он, щурясь от слепящего света.

– Ну, – замялся Альтус, – я вроде как мальчик на побегушках у Рарити. Пока что у нее живу, а там видно будет, что к чему.

Крэлкин задумался, вспоминая, кто бы это мог быть.

– Белая единорожка с фиолетовой закрученной гривой, – объяснил друг, увидев озадаченную мордочку своего друга.

Земной пони еще немного подумал, и вспомнил кобылку, что приходила в амбар, когда он рисовал рунические круги для трансформации.

– Не закрученной, а завитой, – поправил его бывший маг, но спортсмен только отмахнулся. – И как? Надолго?

– А кто его знает? – пожал плечами пегас. – По крайней мере, я ей благодарен за еду и кров над головой. А ты куда сейчас? Что думаешь делать?

– Понятия не имею, – потянул Крэлкин. – Я только магией занимался все время. К тому же надо выкроить время, чтобы написать письмо Принцессе Селестии.

– Принцессе Селестии? – удивился жеребец.

– Да, она мне написала и попросила рассказать, почему я не стал единорогом, и как смог трансформировать тебя в пегаса.

– А что тут такого? – не понял Альтус. – Ну, трансформировал в того, в кого смог?

– Не совсем так. Они прятали кровь пегасов, боясь, что кто-то из нас им станет, – объяснил белый пони. – Вместо этого мне была предоставлена кровь единорогов в надежде на то, что я таки превращусь в одного из них. Не повезло.

– Да, не повезло, – согласился друг, не понимая, куда клонит маг.

– И вот что мне теперь прикажешь делать? Теперь мне остается начать все с чистого листа, – сказал жеребец.

Крэлкин повесил голову, понимая, что все его знания – лишь пыль, ничего не стоящая в этом мире без магии или рук. «Придется, учиться чему-то заново. Возможно, Твайлайт поможет мне. Но как же не хочется этого делать. По крайней мере, у меня есть ниточки, за которые я могу дергать и получать то, что необходимо».

– Крэлкин, мне надо с тобой поговорить, – промолвил Альтус после долгого раздумья и вырвал друга из размышлений. – Я хочу тебя спросить о том, как ты трансформировал нас.

Открыв рот, чтобы начать объяснять, он услышал радостный голос пони, которая его проведывала каждый день, что он провел в больнице. Твайлайт Спаркл, запыхавшись, подбежала к ним и улыбнулась:

– Наконец-то тебя выписали, я так рада, – осведомила она его.

Крэлкин задумался над этим местом, как над миром, противоположным его дому. Тут все было картонно, как он любил говорить о разных, не входящих в его понимание вещах. Мало того, что его не убили, так ему позволили здесь остаться, хоть и в качестве источника информации, и жить спокойно наряду с другими жителями! Не под боком у принцессы или королевы.

Попытавшись смоделировать ту же ситуацию в своем мире, он понял, что никто бы даже не попытался с ним говорить, а уж, тем более, спасать или разрешить остаться с другими жителями. Напротив, схватили бы, умертвили и начали ставить эксперименты, попытавшись извлечь как можно больше выгоды для себя из уже разлагающейся плоти.

Крэлкина передернуло от таких мыслей. Возможно, что они умерли от того удара трех магов. Поглощающий щит не смог сопротивляться одновременной атаке, а все лишения, которые они познали на пути к телу пони, были лишь испытанием, чтобы решить, куда им направляться: в ад или рай. «Но как же все реально».

– Спасибо, Твайлайт, – поблагодарил жеребец и улыбнулся. Ей он не смог не улыбнуться.

– Извините, что отвлекаю, но у меня есть проблема, которую нужно было бы решить, – вставил бесцеремонно нежно-красный пегас. – Или хотя бы, чтобы ты дал мне ответ на мой вопрос.

– О! А какой вопрос? – поинтересовалась единорожка.

– Альтус хочет узнать, как я превратил его и себя в пони, так?

– Не совсем, – замялся друг, – Я хочу понять, что ты сделал с моим телом.

Крэлкин задумался.

– А мы не одно и то же сказали?

– Ну, не совсем, – промямлил спортсмен и смутился. – Меня не интересуют все детали. Я хочу узнать, почему мне нравятся другие жители этой страны.

«Пространные намеки? Ему нравится кто-то конкретно?»

– Ну, потому что ты добрый и... – начала Твайлайт, но Альтус ее перебил.

– Я не про то, – он помедлил перед тем, как продолжить. – Я про другую тягу. Крэлкин, мне это не нравится. И я хочу, чтобы ты что-то сделал с этим. Мне противно само осознание этого чувства.

– Значит, как в нашем мире испытывать такие чувства, так это нормально, а как здесь – нет? – спросил с издевкой бывший маг.

– Идиот, я же не пони! – рявкнул пегас.

Единорожка открыла рот, чтобы возразить, но промолчала. Она непонимающе смотрела на белого жеребца. Тот оценивал раздраженного друга.

– Альтус, я не смогу тебе помочь, – сказал он, наконец, – но могу объяснить, почему ты чувствуешь это. Твайлайт, у вас есть тут какое-нибудь тихое и спокойное место, где мы не будем бросаться в глаза?

– Есть озеро неподалеку, – ответила она, подумав. – Там парочки частенько свидания устраивают. Не думаю, что мы там будем сильно видны.

– Парочки будут поглощены сами собой, – понял земной пони.

– А можно я с вами пойду? – неуверенно попросила кобылка.

– Я не против. К тому же я хотел бы тебя хоть как-то отблагодарить за то, что я сейчас стою на четырех копытах.

Крэлкин увидел, как щеки лиловой пони едва зарделись. Он не понимал, что с ней происходит. Объяснения проносились сумбурными мыслями в голове жеребца, но он не хотел, чтобы хоть одно из них оказалось правдивым.

Они двинулись, неспешно петляя между домами. Маг разглядывал все, что только мог: деревья, постройки, пони и их одежду. Горожане одаривали его изумленными взорами. Некоторые здоровались с Твайлайт и бросали на чужаков неоднозначные взгляды, от которых у белого жеребца по спине пробегал холодок. Он всех подозревал в шпионаже. Отвлекаясь на разные мелочи, Крэлкин шел медленно и совершенно остановился перед большим празднично украшенным домом, крыша которого была выполнена в виде шоколадной глазури, покрывающей торт сверху, а на небольшой башенке горели три свечи. Из трубы плавно валил дым.

– А это что такое? – спросил земной пони, изумляясь причудливому строению.

– Это “Сахарный уголок”, глупенький, – сказал громкий голос, донесшийся со стороны строения.

Чужак присмотрелся и увидел, как из окна выглядывает розовая пони, весело всем улыбается и машет копытом. Он подошел к окну в одиночестве. «Она знает, кто я такой и все равно относится, как к другу? Интересно».

– А ты что тут делаешь? – поинтересовался он, смотря на виднеющийся за пони кухонный бардак. Казалось, что по кухне прошелся ураган: все было рассыпано, разлито, пол грязный, посуда валялась везде, даже на полу.

– Работаю, – просто ответила кобылка. – Я пеку разные сладости!

«Значит, то, что доставляют в больницу, – это дело рук… не рук, копыт! Дело копыт Пинки Пай? Было бы забавно посмотреть, как она печет».

– И как получается? – спросил Крэлкин, ехидно улыбнувшись.

Пони скрылась на мгновение в глубине здания и, появившись, сунула в рот жеребца еще теплый кекс.

– Ну, как? – поинтересовалась она, когда тот жевал выпечку с земляничной начинкой.

– Очень вкусно, – признался чужак, проглотив последний кусочек.

«В иных случаях я бы посетовал на беспорядок, но если ей это позволяет готовить такую вкусную выпечку, то бардаком можно пренебречь. Все же, самые хорошие вещи получаются почему-то именно у таких нестандартных личностей».

– Спасибо, Пинки, мы пойдем, – сказал Крэлкин, прощаясь.

– До встречи, – улыбнулась она, махая в воздухе копытом.

Тройка пони добралась до озера намного позже, чем предполагал маг. У него даже живот заурчал, требуя еды. Последние несколько дней, проведя в больнице, он наслаждался пищей, которую ему приносила Пинки Пай, и предавался сладострастному безделью. Но как бы хорошо не было только спать и есть, такой информационный застой был совсем не в его вкусе. Новости, которые приносила Твайлайт, были скучными и не несли никаких данных о мире и о том, что в нем происходит. А мелкие бытовые проблемы его совсем не волновали.

Вот теперь он на свободе и не знал даже, что ему делать. Он подумывал пойти к ЭплДжек на ферму или куда-нибудь на плантации тростника или в шахту, но больше нигде он себя не видел, как полезный член общества. Магом он уже не был, научных институтов тут вряд ли было много, да и что он сможет поведать им? Лишь знания, которые он успел узнать о строении материи этого мира до проведения ритуала, держали его вдалеке от глупых поступков. Письмо для Селестии висело над ним, тяжелым бременем свалившись на спину и не позволяющим затеряться в толпе. «Возможно, затеряться в толпе было бы разумно, но хочу ли я этого? Теперь я втянут в игру, и принцесса со своим высшим руководством не слезут с меня. Придется играть, и порой играть жестко».

Земной пони, пегас и единорожка расположились у большого старого дерева, очень похожего на иву. Ветви дерева свисали к воде, касаясь кончиками глади и оставляя мелкую рябь при дуновении ветра. Облокотившись о ствол, Альтус деловито осмотрелся, созерцая отдыхавших. Крэлкин и Твайлайт приютились рядом. Всего на озере было несколько пар, предоставленных сами себе и не обращающих на окружающий мир ни малейшего внимания. Также у озера бегала группа жеребят. Они играли в какую-то замысловатую игру, которую чужаки не понимали. Потянувшись и насладившись видами природы, спортсмен, наконец, бросил:

– Итак, рассказывай.

– А о какой тяге вы говорили? – деловито спросила лиловая единорожка.

– О сексуальной, вероятнее всего. Да Альтус?

Твайлайт заметно смутилась и залилась краской, и Крэлкин понял, что им придется оправдываться перед ней.

– У нас об этом не говорят, – тихо произнесла она. – Это тайный союз между кобылкой и жеребцом. Об этом нельзя говорить. Это неприлично.

Маг задумался о правильность того, что он хочет сделать, но ему и самому было интересно разобраться, почему Альтуса начинает тянуть к противоположному полу. «Если это произошло с ним, то может произойти и со мной, надо разобраться, как этому противостоять. – Самый лучший способ для разбора полетов, как говорил он сам себе, это рассказать кому-то о своем открытии. – Тогда и ошибки видны лучше, и целостное понимание картины сохраняется в масштабе».

– Твайлайт, извини меня, но я хотел бы ответить своему другу, – решил Крэлкин, пренебрегая местными запретами. «К тому же, если сейчас она разрешит мне сделать это, то можно будет делать с ней все, что угодно». – Мы отойдем, если ты не хочешь слушать.

Кобылка только сильнее смутилась и она отвела взгляд.

– Я хочу послушать, – еле слышно произнесла она.

«Вот и все, она – моя», – подумал земной пони, мысленно улыбаясь.

– Тогда я начну, – заявил он.

Откашлявшись и устроившись поудобнее, Крэлкин принялся рассказывать:

– Когда я начал изучать магию, Альтус, я изучал не только использование рун и магические словечки. Я, более того, постигал химию во всех ее нюансах так как это – низший уровень материи для магов рун. Я могу использовать этот уровень, как основу для проведения ритуалов, но, как ты понимаешь, все современные руны были упрощены, и лишь самые древние письмена управляли такими низами материи, как атом. Есть другие направления магии, например, целители, которые крутят такими низкими слоями, что мне и не снилось. Так вот, перед тем, как я превратил нас в пони, я сначала исследовал материю живого существа через кровь. И к моему удивлению, не было ничего необычного. Строение атомов ничем не отличается. Молекулярные соединения подчиняются тем законам, что и в нашем мире. И органический скелет, как следствие всего прочего, разнился лишь основой. Это позволило данной форме жизни изменить некоторые свойства внутренних органов и нарастить новые.

– Ну, и что? Как это вообще связано с моей проблемой? – буркнул Альтус.

– Напрямую, – с легким раздражением сказал земной пони. – Я остановлюсь конкретно на гормонах и на тех органах, которые отвечают за их воспроизводство. В нашем организме тестостерон отвечает за сексуальное возбуждение. Я имею в виду мужских особей нашего вида. У нас за это отвечали другие органы, нежели в организме пони. У пони есть целая железа, которая контролирует выработку всех гормон разом. Не как у людей. Так как при проведении ритуала часть мозга осталась неизменной, чтобы сохранить нам память, эта часть, наверняка, начала воздействовать на планомерное выделение секреций, что в итоге привело к повышению количества гормонов в крови. В книгах не показывали, как влиять на подобные области у людей, но мне это стало интересно, по своим соображениям.

– Извращенец, – бросил брезгливо пегас. – Ты постоянно в книгах сидел, тебе на себя было всегда плевать, так о каком женском внимании ты вообще говоришь?

Крэлкин вздохнул, пропустив выпад друга мимо ушей.

– Давай это оставим на потом, – предложил чужак, и Альтус фыркнул. – Итак, я начал экспериментировать со своими вещами, которые попадались под руку и, в итоге, со своим телом. Я не вторгался только в легкие, сердце и мозг, – Спортсмена передернуло. – В конечном счете, это нас и спасло, – улыбнулся бывший маг. – Проверив все, что только возможно у жителей этой страны, я наметил несколько путей для решения нашей проблемы. У них, – Крэлкин посмотрел на Твайлайт, – были подобные внутренние органы, межклеточные соединения, похожий клеточный состав органелл, но было одно большое “но”. Это ”но” лежало в ДНК.

– “ДНК”? – переспросила единорожка, заинтересованная рассказом.

– Дезоксирибонуклеиновая кислота, – моментально отчеканил белый жеребец и увидел, что пони не поняла. По виду она вообще мало что понимала в разговоре, но вела себя сдержанно.

– Кислота... – ухватилась кобылка за знакомое слово и судорожно улыбнулась, задумавшись. – Как в лимонах?

– Эээ... – потянул Альтус. – Не совсем. Ну, это трудно объяснить.

– Твайлайт, я тебе потом объясню, хорошо? – сказал земной пони, чтобы не уходить от основной темы разговора.

– Хорошо, – согласилась ученица Селестии.

– Итак, Альтус, нуклеиновых кислот было в десять раз больше, чем у человеческого ДНК и РНК. Ко всему прочему, у них не двойная спираль, а шесть вполне сформированных цепочек генов. Именно это и дает им такое разнообразие разумных форм жизни.

– Насколько я понимаю, – встрял пегас, – это разделение по полам и видам, да?

– Откуда ты это взял? – удивился Крэлкин.

– Ну, что-то же я должен был запомнить из всех твоих скучных объяснений.

– Что ж, похвально. К своему стыду, я так и не смог понять, какая цепь отвечает за какой вид. Но я четко определил, какие последовательности в цепи отвечали за мужской пол.

– То есть, если бы ты не определил их, то я бы был... ну?..

– Вероятнее всего, – согласился бывший маг.

Лицо спортсмена перекосилось от такого признания, а Твайлайт нашла это очень смешным.

– И если бы ты стал кобылкой, тогда бы тебе, скорее всего, было бы неинтересно сидеть со мной и слушать все мои бредни.

– Замечательно, просто шикарно. Благодарю тебя, что хоть оставил мужиком.

– Да не за что, – ответил белый пони, с легкостью распознавая сарказм.

– Не крутись вокруг да около, давай выкладывай дальше.

Было видно, что Альтусу не терпелось узнать о вероятном решении своих проблем.

– А дальше все просто. Я пересобрал тебя и себя по частям, на самом низком уровне магии рун. Поэтому и было так больно.

– Что значит “пересобрал”?

– Я не скажу тебе точно. Я читал, что такой ритуал расщепляет тело на молекулярном уровне и собирает новое, исходя из пожеланий мага, проводящего ритуал. Больше ничего не знаю. Оранжевые руны, которые я нарисовал вокруг нас с помощью магии, были программой для ритуала. И они все сделали правильно. Твое тело было полностью преобразовано в соответствии с телом пони. Так что я могу только сказать, что это естественно, что тебя влечет к кому-то.

«А про то, что ты стал частью моего эксперимента, тебе лучше не знать».

– Хорошо, у меня выделяются эти... гормоны... правильно? – Крэлкин кивнул. – И они мне говорят, что для меня привлекательно, а что нет, так?

– Ну, если всю схему упростить, то так оно и есть, – согласился земной пони, пытаясь представить сложный процесс химических реакций.

– Как это убрать? – в лоб спросил спортсмен. – Я не хочу это чувствовать.

– А я, думаешь, знаю? – грубо спросил друг. – Я уже не маг, это теперь не мои проблемы.

«Я не я, и корова не моя. Теперь он может злиться на меня некоторое время».

– А чтоб тебя!

Альтус поднялся и с разбегу прыгнул в озеро. Крэлкин с завистью посмотрел на того. Пегас с короткой русой гривой неуклюже поплыл от берега на середину водоема. Белый пони еще боялся так поступать. «Но если бы я узнал то, что узнал он только что, то сам также поступил».

– Как всегда, – сказал чужак, улегся у корня и положил голову на траву. Трава отдавала не грязью, а травой, действительно травой. Мир, из которого он сбежал, теперь казался ему грязной помойкой. «Конечно, не все уголки моего мира еще загажены, но большинство оставляет желать лучшего». Перевернувшись на спину и раскинув копыта в стороны, жеребец уставился в небо, по которому изредка сновали пегасы и плыли белые барашки облаков.

– Знаешь, Твайлайт, – обронил он, – я, наверное, доволен, что попал сюда. По крайней мере, пока. Тут все кажется размеренным и спокойным.

– Я рада, что тебе тут нравится, – сказала она добродушно, – но вы будете отправлены назад, как только мы найдем способ.

«Мы? Значит, Принцесса Селестия и она ищут способ. Или есть другие пони, которым интересно это дело, или которых просто подключили для решения данной проблемы. Хотя учитывая то, что обо мне знает пока только семеро представителей этого мира, то вряд ли Селестия будет трепаться направо и налево о чужаках. Но в случае нахождения решения меня можно будет шантажировать. Она захочет от меня получить что-то такое, что я ей просто не смогу дать, как земной пони. Или у нее для меня есть другой план? И был ли план использовать меня, как единорога? Не зря же мне дали кровь здешних магов».

– Боюсь только, что твоему другу тут тяжело придется, – вновь подала голос единорожка, озабоченно глядя на купающегося пегаса.

– Да, не переживай, с ним все будет хорошо, – заверил он Твайлайт. – Перебесится.

– Вот это меня и беспокоит. У нас не любят грубиянов, забияк и тех, кто мешает другим пони спокойно жить.

– И что за это грозит ему?

– Перевоспитание в Кэнтерлоте или изгнание.

У Крэлкина в голове пролетела скупая предостерегающая мысль, но все было настолько умиротворяющее, что он не хотел даже скоротечного раздумья на счет возможных глупых проступков друга. Если изгонят Альтуса, то что он должен предпринять, как хороший друг?

– Как вы размножаетесь? – внезапно спросил чужак.

Единорожка покраснела и отвела взгляд, предлагая отмолчаться. «Не говорят о таком? Странно, что же с ними сделало правительство? Или же они сами выбрали подобный путь?»

– Ну, ладно. Не хочешь говорить, не говори, – ответил мечтательно жеребец и добавил: – На месте Альтуса я бы начинал учиться летать.

В течение получаса Крэлкин ходил, чтобы усовершенствовать свое мастерство в этом деле. Твайлайт от души смеялась, смотря на его неудачные попытки. Когда он уже хотел закончить, рядом с ученицей Селестии приземлилась синяя пони с радужной гривой и хвостом.

– Привет, Рэйнбоу, – поприветствовала ту Твайлайт. – Что ты тут делаешь?

– А, привет, ботанам, – сказала задорно пегасочка. Было заметно, что она в хорошем расположении духа.

Крэлкин видел ее только два раза, но она не вызывала у него даже малейшего доверия. Он нахмурился, размышляя, что нужно гостье.

– Я как раз отдыхаю, – осведомила присутствующих пегаска. – Так что я зависну тут с вами.

– Опять ты? – недовольный голос Альтуса, вылезшего на берег, послышался сзади.

– А, это земной пегасик? – залилась смехом крылатая кобылка, увидев мокрого красного жеребца.

– Дэш, как тебе не стыдно? – укоризненно произнесла единорожка, но та еще сильнее залилась смехом.

– Она постоянно меня обзывает, – осведомил Альтус своего друга. – Уже четвертый день как. Постоянно преследует. Когда я делаю что-то на улице, она непременно прилетит, обзовет или вообще уляжется где-то на дереве и начнет смеяться и комментировать мои действия.

– А ты такой беспомощный, что не можешь заставить ее забрать слова назад? – спросил Крэлкин с легким недоумением.

– Я только неделю, как пони. Так что отстань, – буркнул пегас, укладываясь на мягкую травку.

– Ну, вот, неужели ты трусишь?

Бывший маг наслаждался победой Рэйнбоу над другом. Не каждый день можно было увидеть, как здоровяка Альтуса приструнивает кто-то, тем более чужестранец из другого мира. Да к тому же представительница противоположного пола.

Спортсмен ругнулся под нос и отвернулся.

– Итак, чем это вы тут занимаетесь? – спросила пегасочка, разваливаясь на ветвях дерева, и обратив свой взор к двум пони.

– Да ничем, разговариваем, – ответила Твайлайт, явно не настроенная возвращаться к беседе об интимном.

– О чем? – безо всякого энтузиазма спросила Дэш.

– Уже ни о чем, – ответила единорожка.

– Скучно, – отмахнулась Рэйнбоу.

Крэлкин вновь принялся ходить. Это привлекло внимание Дэш, и она стала внимательно следить с дерева за каждым движением нового пони. Жеребцу это не нравилось, и он очень нервничал, как на экзамене. Он старался не оступаться, идти натурально и непринужденно, но не мог избавиться от неестественного напряжения, которое создавала следящая кобылка. Неловко оступаясь, бывший маг подвергался насмешкам и новым прозвищам: “Кривоножка”, “Неуклюжий”, “Косолапый”… Твайлайт пыталась призвать подругу к порядку, но та ее не слышала и продолжала хохотать. Альтусу тоже досталось, но он старался не реагировать на выпады в свою сторону.

Вскоре Рэйнбоу надоело представление, и она улетела, оставив за собой быстро исчезающую радугу. Посмотрев ей в след, земной пони в уме сопоставил площадь крыльев, взмахи, скорость, пренебрегая сопротивлением воздуха. «Вряд ли существо, имеющее такие крылья, может вообще летать, – заключил он, наконец вспомнив школьный курс физики. – Но шмелю физика тоже не мешает». Внезапно Крэлкин остановился.

– Надо бы найти, где переночевать, – заключил он.

– Я могу попробовать договориться с Рарити на ночь, другую, но не больше, – сказал бесцветно пегас.

– Ты у меня останешься, – сказала твердо Твайлайт.

– Но я не хочу быть кому-либо обузой, – сказал озадаченно белый пони, не желающий тотального контроля со стороны.

– Ты не будешь обузой. К тому же этого хотела Принцесса Селестия, – заключила она.

– Альтус, не обессудь, но я воспользуюсь добротой Твайлайт, – решил маг, смотря в сияющие глаза единорожки. «Вдобавок, не хочу я пока ссориться с Селестией».

– Замечательно, – сказал безразличным тоном спортсмен, и его живот заурчал. – А то еще с тобой кроватью пришлось бы делиться.

Кобылка хихикнула.

– Ну, остается, как минимум, одна проблема, – заметил Крэлкин. – Финансы.

– Финансы? – переспросила лиловая пони.

– Ну, то, за что вы покупаете еду, одежду, платите налоги и тому подобное, – пояснил чужак.

Волшебница снова хихикнула.

– С голоду вы тут не помрете. А деньги можно заработать, делая что-то полезное для города. Одежду мы тут не носим, ну, кроме помпезных пони, – она закатила глаза, – или одеваем ее на официальные приемы и праздники. А также в холодные времена года. А что такое налоги?

– Ну, вот ты живешь в библиотеке. Ты платишь за свет, за воду, за площадь, которую занимаешь для жизни, в конце концов, – начал объяснять Крэлкин, но единорожка его перебила.

– Какая-то несуразица. Я же живу, так что я в любом случае буду занимать место, использовать воду, кушать. Помимо этого я делаю полезные вещи для города. И... да с чего мне вообще платить за то, что я живу в библиотеке? Это лишено смысла.

Земной пони только улыбнулся в ответ. Он уже начал понимать, что общество пони лишь поверхностно повторяет черты общества людей.

– Я договорюсь с ЭплДжек, она возьмет тебя к себе на ферму, – сказала кобылка. – Будешь помогать ей.

– Что? – в задумчивости переспросил Крэлкин.

«Помогать ЭплДжек на ферме? А это еще зачем? Хотя, если разобраться, то фермерша нас обезвредила без особых усилий и сможет это сделать еще раз, если понадобится. Боязнь того, что мы убежим? Но мне необходимо написать письмо Принцессе Селестии. Мне необходима информация. Мне нужна библиотека, тишина и много бумаги. А плацдармом для моих действий мне предлагают ферму? Но спорить сейчас не имеет смысла. Придется использовать свободное время».

– Буду рад помогать ЭплДжек с превеликим удовольствием, – сказал он с улыбкой на морде.

– Значит, пойдем туда завтра, – сказал лиловая пони.

«Интересно, это указание сверху или же Твайлайт сама приняла решение?»

– Спасибо, – поблагодарил тот ее и переключил внимание на скучающего друга. – Альтус, а ты когда будешь учиться летать?

Пегас приподнял голову и посмотрел непонимающим взглядом на друга.

– Чего? – возмутился тот.

– Летать когда будешь? – вновь спросил маг.

– Потом. У меня времени нет на это, – отпарировал жеребец.

– А сейчас ты что делаешь?

– Да отстань, – недовольно проворчал спортсмен, – тебе-то это зачем надо?

«Глаза на высоте и первый удар с неба, если мне понадобится твоя сила».

– Мечта всего человечества свободно парить в небе, без всяких приспособлений, а ты…

– Ладно, хорошо, – сказал Альтус, – только не надо мне лекции читать.

– Будешь летать через две недели лучше, чем ходить, – задорно сказал Крэлкин. Такое приподнятое настроение у него появлялось, когда все шло по его плану. «Правда, план очень изменился», – и перестанешь быть мальчиком на побегушках у Рарити.

– А кто тебе сказал, что мне это не нравится? – парировал Альтус.

– Ну, вот мы и узнали причину твоего вопроса, – заключил, ухмыльнувшись, земной пони. – Значит, тебе нравится Рарити.

Пегас лишь отвернулся, а Твайлайт залилась краской. Единорожка была очень стеснительной и не привыкла разговаривать на любовные темы. Но она определенно была заинтересована в них, но, как казалось чужаку, лишь с теоретической точки зрения.

К удивлению белого пони, крылья его друга начали подергиваться. Альтус начал прощупывать, какие мышцы отвечали за крылья. Смотря на красного жеребца, маг прокручивал планы, как ему можно его использовать, чтобы тот думал, что сам хочет этого. Но смутные видения потасовок в этом мире плохо представлялись ему. Он не верил, что тут вообще можно оказывать силовое воздействие. «А если оказать, то что тогда? Изгнание? Не думаю, что я попаду туда, а вот Альтус может. А подставлять друга уже будет верхом бесчеловечности и моего неблагоразумия».

– Ладно, я собираюсь сделать кружок вокруг озера, – сказал он и поднялся. – Скоро буду.

Крэлкин, оценивая сложившуюся ситуацию, направился в свое небольшое путешествие. Ноги болели, но ему необходимо было сделать большой рывок, чтобы не выглядеть неуклюжим пони перед ЭплДжек и дать ей, по возможности, отпор.

Так он прохаживался до рубинового заката, пока ветер, усилившись, не начал хлестать деревья и пони. Твайлайт то приходила, то уходила. Альтус пытался овладеть маханием крыльев, но пока никаких существенных результатов видно не было. Крылья беспорядочно взмахивали, и их владелец каждый раз морщился, словно ему было больно. Это выражение лица было очень хорошо знакомо Крэлкину. Каждый раз, как друг начинал терять терпение, и на ситуацию мог повлиять только он, его лицо искажалось в гримасе боли и ненависти. Любой проходивший рядом мог попасть под горячую руку спортсмена, но только не Крэлкин.

Пройдя последний раз, земной пони повалился рядом с пегасом и тяжело вдыхал вечерний воздух. Наконец, у него начало неплохо получаться. Но это все равно далеко от совершенства. Он не хотел говорить, только лежал на животе на мягкой траве, раскинув копыта в разные стороны и переводя дыхание, вдыхая запах уже знакомой зелени. Есть он не хотел, жажда мучила сильнее, но он не рисковал пить из озера, зная, что выбрасывают в их мире в водоемы с заводов и городских очистных сооружений.

Твайлайт появилась, когда Альтус уже ушел к Рарити, аргументируя это тем, что единорожка не любит ложиться поздно, а еще больше не любит просыпаться от посторонних шумов.

– Это вредит ее коже, – объяснил друг.

Лиловая пони несла перед собой старинный прямоугольный фонарь, охваченный слабым лиловым сиянием и распространяющий свет вокруг себя. Фонарь сразу напомнил Крэлкину средневековье, где подобные осветительные приборы были распространены. Теперь такой предмет был прерогативой богатой жизни и показателем достатка. В фонаре перекатывались светящиеся шарики.

– Это светлячки, – объяснила она, увидев озадаченный взгляд пони. – Ты, наверное, поесть и отдохнуть хочешь? Пошли, у меня уже все готово, – сказала единорожка, и Крэлкин с удовольствием поплелся за ней. – Ты же не видел, где я живу.

– Ну, ты мне рассказывала, – проговорил тот.

– Ну и что? – удивилась Твайлайт. – Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

– А в городской библиотеке много книг?

– Да, там много книг, – согласилась кобылка. – Правда, мало кто любит читать, как я.

– Ну, у тебя теперь появился постоянный посетитель, – сказал он.

– Буду надеяться, – улыбнулась ученица Селестии.

В дереве, к которому единорожка привела гостя из другого мира и представила, как городскую библиотеку, были вырезаны промежутки для окон, остававшиеся пустынными и темными. Два небольших балкона, зеленые козырьки над окнами, хлипкая импровизированная площадка наверху с большой подзорной трубой казались неестественными. На двери была прикреплена горящая свеча, освещавшая наступающий полумрак. В голове жеребца возник образ свечи как маяка, который служил путеводной звездой заблудшим путникам до теплой постели и горячей миски похлебки.

Перед дверью стояла большая табличка, размером с половину пони, с изображением раскрытой книги. «Это уже только косвенно смахивает на растение. Скорее, это дом, сделанный в виде дерева». Жилище Твайлайт, как показалось Крэлкину, было расположено практически в середине города. У него сложилось ощущение, что город разрастался от этого дерева.

Зайдя вовнутрь, земной пони попал в кромешную тьму, нарушаемую лишь слабым светом заходящего солнца, проникающим через легкие занавески. Однако через мгновение яркий свет озарил большой зал с огромным количеством книг и десятками пони разных мастей и окрасов. Он увидел Альтуса и Рарити, а также всех, кого раньше видел и не видел. Зал был нарядно украшен ленточками, шариками и огромным белоснежным плакатом, на котором было вышито аккуратными черными нитками с зеленоватым оттенком: “Добро пожаловать в Понивиль!”.

– Добро пожаловать в Понивиль! – прокричала розовая кобылка практически в ухо Крэлкину так неожиданно, что тот свалился.

Пинки Пай стояла перед ним и смеялась от души. Толпа засмеялась вслед за ней, и несколько пони, которых он даже не знал, помогли ему подняться. Все доброжелательно смотрели на него, никаких косых взглядов, никаких насмешек, лишь робкие взоры изредка пробегали по его пустому боку. Все были учтивы, весело проводили время, действительно старались познакомиться с ним, рассказывая забавные истории и смеясь, играли вместе в разнообразные игры, которые придумала затейница вечеринки со своими подругами. Крэлкин ни в одной игре не победил, но очень хорошо провел время. «Я даже забыл, что мне надо собирать информацию», – пронеслось у него в голове перед тем, как Пинки увлекла его в очередную забаву.

Алкогольных напитков не было, что поразило пришельца. На столах стояли разнообразные кексы, пироги, выпечка, конфеты, печенье и огромный торт с надписью: ”Добро пожаловать, Крэлкин!”, возвышающийся над всеми вкусностями. Он не мог поверить, что пони действительно весело проводят время без выпивки. Бывший маг лишь поражался разностью миров, размышлял, насколько опустилась юдоль жизни людей, что хорошая вечеринка не обходится без кучи бутылок с градусосодержащими напитками, курева и, нередко, наркотиков. Он прекрасно знал, что половина индивидумов после вечеринок ехали в гостиницы с противоположным полом и продолжали веселье в постели. «Неужели эта детская вечеринка во вкусе высоко цивилизованной расы? Или же мне просто не везло с вечеринками в моем мире, и я попадал в очередной гадюшник раз за разом?»

Познакомившись поближе со Спайком, Крэлкин увидел в нем мечтательного дракона. Он нередко веселил пони и был душой компании, хотя и менее заметным, чем Пинки. Как оказалось, он помогал Твайлайт по дому, а не только в обучении, хотя сам не особо любил заниматься, однако знал расположение любой книги, которая лежала на полках библиотечного зала.

Заметив забавный знак в виде лиры на крупе у одной пони, Крэлкин обратил внимание и на других. У всех без исключения были метки, изображающие различные предметы, кроме него и Альтуса. Суть меток он еще не понимал и решил, что спросит у Твайлайт позже, чтобы не слыть невеждой и болваном.

Приятный вечер подходил к концу, и белому жеребцу даже стало грустно, что все разойдутся и оставят его в одиночестве. Таких приятных знакомств он ни разу не заводил.

– Пинки и мне устроила подобную вечеринку в тот же день, как только мы с ней первый раз встретились, – сказал Альтус, когда те остались одни, в стороне. – Интересная она.

– Нравится? – с удивлением спросил маг.

– Нет, просто интересная. Я таких не встречал вообще.

– А ты видел когда-нибудь, чтобы по приезду в другой город тебе устраивали вечеринку? – усмехнулся Крэлкин.

– Ага, да в каждом городе, – саркастически ответил Альтус. – Только и успевал отказываться.

Земной пони осмотрел гуляющую и шумящую толпу. «Сколько пони. И ведь все они не относятся ко мне с настороженностью или опаской, а принимают такого, какой я есть. Неужели, мне даже не придется напрягаться, чтобы устроить себе здесь нормальную жизнь?»

– Да, а ведь я и подумать не мог, что здесь будет так здорово, – сказал он. – Я бы мог тут устроить нас при определенных обстоятельствах.

Альтус промолчал, и чужак принял молчаливый выпад друга.

– Значит, тебе тут что-то не нравится?

– Не знаю, Крэлкин, – ответил тот грустно. – Я тут неделю, но до сих пор лишь несколько раз встретил действительно грубых… этих… пони. Остальные не умеют обижать, в отличие от людей. Тут все слишком хорошо, чтобы быть правдой, я не верю во все это.

– Значит, домой, да?

– Просто я хочу вернуться туда не потому, что там хорошо и красиво, а потому что там все привычнее и все проще для понимания.

Бывший маг склонил голову, задумавшись: «Не хорошо и не красиво, а все понятно? Ну, у тебя, друг, там все просто и понятно. Ты выходишь на арену, даешь людям зрелище, а взамен получаешь хлеб. Я же скитаюсь от точки до точки, не особо осознавая, что делать дальше. Я между молотом и наковальней. Как бы ни были хороши “слепые” переходы, но они все же опасны. И опасны, прежде всего, для меня. Но там действительно все проще и понятнее. Есть я, есть маги, и есть сила, от которой хотят избавиться».

– Я попробую использовать магию, – в нерешительности сказал Крэлкин, раздумывая над тем, что же может получиться, если он не потерял способности рунного мага, – Может быть, что-то да и получится.

– Что-то получится? Да ты в своем уме? А если что-то пойдет не так? Не подвергай себя риску, ты же не знаешь, как отреагирует энергия на твое вмешательство.

– И все-таки, ты слушал мои лекции, – улыбнулся товарищ.

– Слушал-слушал, куда же мне было деваться от такого клеща, как ты?

Друзья рассмеялись, первый раз по-настоящему расслабившись за проведенное время в новом мире. «Альтус не хочет тут оставаться, – думал Крэлкин. – Вправе ли я его тут держать? Он мне помогал слишком часто, чтобы его отпускать. Но все же, это повод в защиту его жизни там, где он хочет, вне зависимости от моих грез».

– Я прошу прощения, что прерываю вашу беседу, но нам пора. Уже поздно, а у Альтуса завтра с утра очень важное поручение, – послышался нежный голос Рарити.

Белый жеребец даже не заметил, как все пони, кроме шести разноцветных кобылок, уже удалились, оставив после себя пустую комнату, украшения и недоеденные пироги.

«Задержались только близкие подруги? Флаттершай тоже входит в их число?».

– Да, Крэлкин, пора мне, – сказал пегас и последовал за белоснежной кобылицей, смотря себе под копыта.

Маг вздохнул, когда друг ушел. Мир потускнел без моральной поддержки.

– Ладно, сахарок, я тоже пошла. Увидимся завтра на ферме, – сказала ЭплДжек и подмигнула.

– Спасибо тебе большое, – сказал тот, не зная, как отреагировать на подобный расклад карт.

– Не за что, – ответила та. – Будешь учиться быть пони.

– Постараюсь тебя не подвести, – заверил он.

– Приятно видеть еще одну мордочку в нашем небольшом городишке, – сказала Пинки Пай, подскочила к новому жителю и обняла его передними копытами, весело рассмеявшись прямо в ухо.

Флаттершай и Рэйнбоу Дэш тоже попрощались и вылетели из библиотеки. Желтая пегаска вела себя достаточно скованно, практически ни с кем не говорила, а подойти к новым пони для нее казалось недостижимым. Крэлкин, Твайлайт и Спайк остались одни. Дракончик уже валился с ног, поэтому единорожка отправила его в царство Морфея на второй этаж.

– Я приберусь тут, а ты тоже иди спать. Завтра тебе рано вставать, – наставительно произнесла кобылка.

– Да нет, я не хочу спать, – возразил земной пони и широко зевнул.

Твайлайт зевнула следом, и они оба рассмеялись.

– И все-таки, я тебе помогу, – сказал жеребец. Он даже удивился, что предложил помощь. «В других случаях, я бы просто развернулся и пошел, но сейчас… Это не для того, чтобы задобрить Твайлайт и подбить клинья, и это не влечение к ней, какое наблюдается у Альтуса по отношению к Рарити. Это... дружба?»

– Ладно-ладно, – ответила библиотекарша, – но тебе действительно рано вставать.

– Встану, я у себя на работу вставал даже раньше, – отмахнулся чужак.

– А кем ты работал? – спросила кобылка и начала убираться.

Крэлкин начал снимать ленточки снизу, аккуратно срывая их зубами и перекладывая на стол. Мишура показалась ему сладкой на вкус, и он попробовал одну раскусить. «Из чего они делают краски?»

– Не думаю, что моя профессия тебе о чем-то скажет.

– Ну, она же была связана с магией.

– Отнюдь, – ответил он. – То, что я занимался магией, знало, наверное, меньше сотни человек, – сказал жеребец, вспомнив свои соревнования. – Это было засекречено и запечатано семью печатями.

– Почему?

– Почему? – Земной пони даже растерялся от такого наивного вопроса. – Как же объяснить, – задумался он, застыв с ленточкой в зубах посреди комнаты. – Наверное, это все из-за того, что такого человека не понимали бы, а у нас в мире не любят того, что не понимают.

– Странный у вас мир, – сказала единорожка, отправляя красиво сложенную огромную белую ленточку на разноцветную груду маленьких, которые уже успел снять земной пони.

– Не спорю.

Дальше уборка проходила в непринужденной беседе, не затрагивая важных вопросов, а пони отшучивались от разных мелочей. Веселиться уже не хотелось, да и времени не было. Хотелось спать и быстрее закончить начатое.

Устав от всего, Крэлкин повалился прямо на пол, закрыл глаза и свернулся калачиком, готовясь заснуть. Твайлайт его толкнула копытом и показала место, где он будет спать. Она расстелила ему перину посреди большого зала, на которой не так давно спал его друг, выделила клетчатый плед и мягкую подушку, пожелала спокойной ночи и ушла на второй этаж библиотеки. «Она мне не доверяет», – подумал чужак, и его сознание провалилось в пустоту.

VII

Утро, как уже понял Крэлкин, начиналось для пони с холодного рассвета. Он слушал, как объятая осенним пламенем листва шелестела своими одеждами, а ветер слегка теребил стекло в раме. Укутавшись с головой в одеяло от пробивающегося сквозь рваные тучи ярко-золотого света, он снова закрыл глаза и попытался уснуть. В больнице он только спал и ел, не осознавая, когда пони приходили и уходили. Кексики Пинки уже стояли на столе до того, как он просыпался, но маг не задумывался, что их приносили спозаранку, до того, как пони шла на работу или уже успевала их приготовить на своей захламленной кухне.

– Вставай, соня, а то завтрак пропустишь, – весело позвала Твайлайт, но у Крэлкина было другое мнение насчет еды.

– Твай, спасибо, но я пас, – промямлил тот и отвернулся от распахнутого настежь окна, впускающего прохладный ветер.

– Как так? – не поняла единорожка.

Земной пони простонал, но ничего не ответил, мозг слишком слабо соображал, да и тело шевелиться не хотело. Внезапно его подхватило и подбросило невидимым потоком. Ударившись об пол, чужак сразу же проснулся. Дракончик, который уже помогал библиотекарше на кухне, задорно засмеялся.

– Ладно-ладно, встаю уже, – сказал недовольно белый жеребец.

– Крэлкин, выходи, я тебя на ферму проведу, – послышалось с улицы.

Заинтересованная кобылка высунула голову в окно и посмотрела на нарушителя спокойствия.

– О, привет, Альтус, – поприветствовала она нежно-красного пегаса. – Проходи, позавтракай.

– Спасибо, Твайлайт, но я тут только для того, чтобы забрать этого соню, – крикнул гость единорожке.

Крэлкин услышал, как Альтус протяжно зевнул, и единорожка засмеялась. Она еще раз предложила поесть с утра сонному земному пони, и, услышав отрицательный ответ, ничего не говоря, вытолкнула Крэлкина на улицу, даже не давая возможности причесаться и умыться.

Резкий солнечный свет ударил в глаза белому жеребцу. Утро встретило его холодом. «Вот это уже настоящий конец осени», – подумал он про себя, вздрогнув под порывом ветра. Редкая листва начала опадать с деревьев. По улице уже сновали пони. Некоторые спешили по своим делам, не замечая никого, кое-кто вежливо здоровался с каждым встречным. На большинстве горожан была одежда: головные уборы и накидки, отделяющие их по профессиям.

– Утро доброе, – поприветствовал друга Крэлкин и протяжно зевнул.

– Ну, вот сегодня ты действительно начнешь жить здесь, – осведомил Альтус земного пони. Тот посмотрел на него непонимающими заспанными глазами. – Не смотри на меня так. Я сам еще не привык к их расписанию.

Спортсмен зевнул и махнул крыльями. Маг заметил, что движения были очень похожи на взмах крыльев нормального пегаса. «Он уже начал осваивать правильные движения? Очень хорошо. Чем быстрее он научится, тем лучше будет для него и для меня».

– Пошли, соня, – сказал красный жеребец.

Они двинулись меж домов.

– Ты тут уже ориентируешься? – удивился бывший маг.

– Не так, чтобы хорошо, – признался друг. – Тут есть ориентировочные здания, по которым можно выйти за город к ферме. Например, “Сахарный уголок”, в котором работает Пинки. Вот от него примерно вдоль этого ряда домов и выходишь прямо на ферму, – объяснил Альтус, указывая копытом.

– И ты меня дальше не поведешь? – спросил земной пони.

– Проведу. Я потому и встал раньше.

Дорога была не длинная. «Примерно минут пятнадцать, как и говорила Твайлайт, когда убегала из амбара во время слежки за нами, чтобы поесть. Понивиль – небольшой город. Не удивительно, что Пинки со всеми тут знакома. Я бы сказал, что это деревня», – думал бывший маг, перебирая копытами по грунтовке. Пегас убежал, как только они добрались до главных ворот, оставив Крэлкина и размахивая крыльями на бегу, имитируя взмахи. Тот проводил его взглядом и посмотрел на ферму.

Развернувшаяся перед глазами картина напоминала ферму больше, чем жеребец мог себе представить. Ничего необычного, все, как в его мире. Единственное, что бросалось в глаза, – красный тон строений, который был неказист и непонятен для такого места. «А вон там, наверное, амбар», – заметил он, осмотрев постройки, прилегающие к основному зданию.

Ферма была пустая, никакого движения ни внутри, ни снаружи Крэлкин не заметил и был удивлен. Все пони вставали рано, фермеры же, в понимании чужака, должны были вставать еще раньше. Немного постояв под порывами нарастающего ветра, он подошел к двери, ведшей в жилое, как ему показалось, помещение и учтиво постучал. Из-за двери донесся глухой голос жеребенка.

– Заходите!

Земной пони толкнул дверь вперед и она поддалась. На пороге стояла крохотная желтая кобылка с красной гривой и огромным ярко-розовым бантом, который прихватывал волосы на затылке.

– Привет, я ЭплБлум! – представилась она живо. – А у вас тоже нет кьютимарки?

– Чего? – промямлил жеребец, понимая, что забыл вчера спросить об этом Твайлайт. Он зевнул, выражая нежелание продолжать общение и простую физическую усталость.

Жеребенок оббежал его и уставился на круп.

– Действительно нет кьютимарки, как и у того пегаса. Так значит, мы можем и не получить свою метку? Никогда? – Голос ее был трагическим, а на мордочке поселился страх.

– Эээ… – потянул Крэлкин, не зная, что и ответить. Да он и не хотел знать, что отвечать. Он пришел работать, а не разбираться, почему у него нет какой-то метки.

– ЭплБлум, – послышался голос ЭплДжек, – ты че эт’ там копаешься? – рыжая пони показалась в дверях. – А, эт’ ты? Проходи, – добродушно сказала она, а потом сразу же прикрикнула на малышку. – ЭплБлум, не приставай к нашему гостю.

Посмотрев на хозяйку фермы, желтый жеребенок еще раз вперила взор в пустой бок белоснежного пони и забежала внутрь.

– Эт’ моя сестра, – пояснила кобылка, – она чуток того… помешана на своей кьютимарке. – Земная пони закатила глаза и пропустила внутрь Крэлкина. – Мы седня работаем в саду. Бушь перетаскивать яблоки. Я плачу в конце месяца. Жить бушь у меня же, а то Твайлайт над’ тишина, чтобы в своих книжках сидеть. И удобнее те’ тут будет. Айда, покажу твою комнату.

Чужак не верил своим ушам. «Теперь меня будут держать на ферме? В качестве кого? В качестве заключенного? Или в качестве работника? Твайлайт тишина нужна? Для чего? Вероятнее всего, ей предоставляют время, чтобы решить нависшую проблему в виде пришельцев. А момент написания письма для Селестии все отдаляется и отдаляется».

По дороге в свою комнату гость увидел мускулистого статного жеребца красного цвета с оранжевой короткой гривой и хвостом. Сбоку на крупе у него было изображено половина зеленого яблока. Он смотрел безразличным взглядом на чужака. ЭплДжек поздоровалась с ним и представила Крэлкина, как нового работника фермы. Тот кивнул, сказав лишь: “А-агась!”, и отправился дальше по своим делам. Как оказалось, это был брат кобылки, Биг Макинтош.

– Он не особо любит говорить, ес’ ты заметил, – оправдывала поведение брата ЭплДжек, – но прилежный труженик.

Жеребец кивнул. Ему еще один житель фермы показался очень хорошим пони. Он любил неразговорчивых, они позволяли ему крутить собой, как ему вздумается. Фермерша и новый работник подошли к обшарпанной двери, и оранжевая кобылка толкнула ее копытом.

– От тут ты бушь жить, – сказала она, проходя в комнату. Внутри на кровати сидели три жеребенка. Одну из них Крэлкин узнал – ЭплБлум. С ней были ярко-рыжая пегаска и белая единорожка. – Какого сена, ЭплБлум!

– Смотрите, у него тоже нет кьютимарки, – завопила в ответ сестра.

Жеребята кинулись к гостю, оббежав хозяйку дома, облепили жеребца, как муравьи варенье, и уставились на пустой круп. Послышался разочарованный вздох.

– А ну-ка, кыш отседова! – прикрикнула ЭплДжек, и троица убежала. – Че эт’ они себе думают?

– Кьютимарка, – повторил чужак вполголоса.

– Ты не в курсе, чаго это такое.

– Нет, не знаю, – потупил взор пони. Он многое знал, но когда встречал что-то незнакомое, то скрывать незнание не любил. Одним из его девизов был: “Опозорюсь сейчас, но спрошу, чем потом я ослом прослыву”.

– Потом у Твайлайт спросишь, – вздохнула ЭплДжек.

– Если не забуду, – подметил Крэлкин. Когда что-то его не особо интересовало, то он позволял себе забывать об этом, как о пустом сне. Лишняя информация была не для него, и он порой выбирал, что спрашивать, отбрасывая десятки пустых вопросов. В свое время, Крэлкин слишком много отбрасывал и потом не мог полноценно пользоваться полученными ранее знаниями.

Следующие полдня он провел в саду, познакомился с бабулей Смит и перетаскал все яблоки, которые сбрасывала ЭплДжек в кадки и бочки. Ветра за работой практически не чувствовалось, и маг позволял себе трудиться, полностью погружаясь в процесс и свои мысли. Он изнутри оценил распределение труда, которое придумала Твайлайт, и был удивлен работоспособностью системы. Жеребец понимал, что они снимают какой-то особый урожай, но для чего он был предназначен, для него оставалось загадкой.

Практически все время, что он был в саду, за ним следили три жеребенка, которых он видел утром. Поначалу они его раздражали, но потом он привык и перестал обращать внимание на нарушителей спокойствия. Неподалеку работал Макинтош с другим земным пони, которые выполняли ту же работу, что и он с ЭплДжек.

– Ну, на седня все, – сказала подошедшая к складу фермерша, разглядывая яблоки.

– На сегодня? – удивился Крэлкин и посмотрел на высоко висящее солнце.

– Да, – просто сказала фермерша, – я ж не буду тя тут силком держать целый день. Он и твой друг пришел, так что можешь идти отдыхать. Обед будет скоро, тя ЭплБлум позовет.

– Спасибо, – ответил белый жеребец.

«Отпускаете? А не боитесь, что я и Альтус удерем куда-нибудь?»

Нежно-красный пегас подошел мерными твердыми шагами к ферме и окинул ее осторожным взглядом. Было видно, что он не так уж и много времени тут бывал, чтобы привыкнуть к обветшавшему строению. Крэлкин поспешил к нему навстречу. Трое жеребят крались за ним.

– И еще раз привет, – сказал маг другу.

– И тебе не хворать, – ответил тот. – Наработался?

– Не так, чтобы очень, – признался жеребец. – А тут всегда неполный рабочий день?

– А ты так соскучился по восьмичасовому?

– Девятичасовому, – поправил того земной пони.

– Да, без разницы.

Альтус заметил жеребят, выглядывающих из-за дерева. Увидев, что они себя выдали, кобылки быстренько спрятались. «Нельзя говорить ничего лишнего, пока за нами следят чужие глаза и уши, – подумал Крэлкин, проследив за взглядом спортсмена. – Или они следят по поручению кого-то?»

– Они меня начинают раздражать, – пожаловался пегас.

– Они же просто жеребята, – оправдал их белый жеребец. – Дети. Что с них взять.

– Надоедливые жеребята, – поправил чужак. – Они привязались к моей заднице.

– Крупу, – поправил его друг.

– Да без разницы, – отмахнулся Альтус. – Ладно, пошли к озеру, что ли? Я хоть покупаюсь, а то замотался сегодня.

– Без меня. Я должен сходить к Твайлайт, – сказал он, обдумывая, какие книги лучше всего подойдут для ответа на вопрос Принцессы Селестии.

Повисло тяжелое молчание.

– Ну, я тогда пошел один, – наконец сказал спортсмен. – Потом догоню. Все-таки, ты тоже…

– Нет, – отрезал Крэлкин. – Мне надо кое-что узнать. К тому же хочу взять что-нибудь для домашнего чтения.

– Какой-нибудь двенадцатитомник, да? – скептически отозвался пегас.

– Вероятнее всего, – согласился с улыбкой Крэлкин.

– Учись бегать, – серьезно посоветовал нежно-красный пони.

– Зачем? – не понял земной пони друга.

«Мне никогда не доводилось бегать. У меня была магия и Альтус, а больше ничего и не надо, чтобы забыть, что такое физические управления».

– Затем, что я тебя буду доставать, если не будешь этого делать.

– Ну, вот когда научишься летать…

– Тогда будет поздно, – закончил пегас. – Все, пошли, проведу тебя до твоей любимой Твайлайт.

«Какой же он дурак, – посетовал Крэлкин, косясь на идущего рядом друга. – Я никого не любил. Или же он забыл мое обещание, что я никого не буду любить? Ну, тогда я ему напомню это. Но не словом, а делом». Они прошли меж знакомых домов. Маленькие пони провожали их до самой библиотеки, а потом куда-то убежали, весело смеясь и толкаясь.

– Наконец-то, – раздался облегченный вздох Альтуса, заметив пропажу шпионов. Земной пони тоже вздохнул. – Позже встретимся.

– Давай, хорошо покупаться, – бросил напутствие маг.

– Не заржавеет.

Пегас убежал, а Крэлкин зашел в библиотеку, смотря на висящую на двери погасшую свечку. Посреди комнаты он увидел Твайлайт, обложенную кучей открытых книг, и с особой внимательностью читающую какие-то строки. Единорожка была так увлечена, что не заметила гостя. Вместо нее белого жеребца встретил дракончик Спайк.

– О, привет, – поприветствовал он гостя. – Тебе что-то подсказать? Или ты просто поздороваться пришел?

– Ну, как бы я к Твайлайт.

– Попробуй ее отвлечь, если сможешь, – усмехнулся помощник библиотекарши и пропустил пришедшего пони в библиотеку, бесшумно закрывая за ним двери.

Крэлкин подошел к лиловой хозяйке дома знаний и из-за плеча посмотрел в книгу, которую она читала. Запах от единорожки приятно напоминал пыльный библиотечный зал, в котором он проводил много времени. Боль расставания с его миром резанула по сердцу. «И все-таки в чем-то Альтус прав. Там все привычнее, чем здесь. Но здесь есть что-то, что притягивает меня. Какая-то своя прелесть».

Отмахнувшись от сумбурных и ненужных мыслей, он решил, что ему пора написать письмо принцессе, в разрезе научных трудов ее мира. Он окинул взором полки с томами и судорожно сглотнул. Поиск информации мог затянуться очень надолго. Вновь опустив взгляд, он присмотрелся к буквам в книге, которую читала кобылка, и понял, что письменность ему не то, что незнакома, он ее вообще не понимает. «Учитывая еще и это, поиск может занять дополнительно несколько месяцев, пока Твайлайт научит меня чтению и письму».

– Привет, – прошептал гость на ухо Твайлайт.

Единорожка подскочила от испуга и с непониманием посмотрела на пришельца. А потом рассмеялась. «А в теле человека она мне не разрешила себя почесать за ушком и даже магией ударила. Сейчас должно было быть то же самое. Вспышка света, отброс к стене и извинения. Но в данном случае это можно списать на… невнимательность».

– Я так испугалась! Слава Селестии, что это ты.

«Селестию превозносят, как Богиню? – Подумал про себя Крэлкин. – И тут то же самое? Ну, ладно, не важно», – отмахнулся бывший маг. Сейчас его волновала далеко не божественная сущность местной принцессы.

– Я бы хотел взять книги, но есть маленькая проблема, – сказал он.

– Бери любые книги, которые тебе будут интересны, – сказал Твайлайт, косясь в сторону раскрытого тома. – Не вижу проблемы.

Земной пони ткнул копытом в том на одну из строчек.

– Я не понимаю ничего, что тут написано. Ни буквы.

Библиотекарша задумалась о целесообразности обучения чужака письму. Мордочка ее выражала противоборствующий конфликт между ее стремлением учить и ее настороженности к пришельцу.

– Мне надо написать письмо Селестии, а я не могу, – сказал тот, намекая на необходимость узнать местное письмо.

Твайлайт вздохнула:

– Я бы могла научить тебя. Тем более, у меня где-то должна быть книжка по обучению детей чтению. Спайк, – позвала единорожка, и дракончик тут же примчался.

– Что случилось? – спросил тот.

– Мне нужна книга для обучения жеребят чтению.

Помощник моментально понял, зачем кобылке эта книга и повалился на пол в истерическом хохоте. Лиловая пони сурово посмотрела на него. «И Спайк тоже знает, что я не из этого мира? Наверное, в ближайшем будущем мне будет проще сосчитать существ, которые не знают, кто я такой и откуда родом».

– Ладно, ладно, иду, – сказал тот, смеясь, и, взяв небольшую лесенку, пошел исполнять просьбу библиотекарши. При всех тех знаниях, что дракончик ведал о книжных полках и их содержимом, ему мешал рост, чтобы быстро исполнять просьбы хозяйки. Он был низенький и лишь на цыпочках доставал книги с третьей полки. Если интересующее печатное издание стояло выше, то он брал лесенку, стоящую неподалеку специально для этой цели.

– Не обращай внимания на Спайка, – сказала Твайлайт ласково.

– Да я думаю, что любой пони, узнав, что я не умею читать, зальется смехом еще похлеще. И Альтус не умеет читать, – задумчиво произнес Крэлкин, вспомнив о друге.

Спайк вернулся с книгой и еще раз залился смехом. Кобылка магией перетянула пособие к себе и на весу открыла. Крэлкин увидел детские картинки, описывающие суть слов. Ему внезапно стало стыдно, что он, великий маг, сумевший сотворить немало чудес и сумевший встать против всего своего мира, не умеет читать. Единорожка положила на стол бумагу, перо и чернила, приглашая своего новоиспеченного ученика занять место. Земной пони подошел к столу и озадаченно посмотрел на чистый лист.

– Бери перо, сейчас будем с тобой азбуку учить, – по-деловому распорядилась кобылка. Сверху послышался хохот дракончика.

Крэлкин долго смотрел на перо и чернила и инстинктивно попытался взять пишущую принадлежность рукой, но застыл на полпути, посмотрел на поднятое копыто, потом на перо и взял письменную принадлежность зубами. Твайлайт одобрительно кивнула.

– Итак, рисуй вот такой символ, – ткнула единорожка в книгу.

И перо нарисовало кривой символ. Как оказалось, букв в алфавите пони было всего двадцать три. Зато звуков было не меньше, чем в его родном языке. Мозг еще хранил звуки и образы его родного наречия, но уже начинал забывать. Все же основной язык, которым сейчас он пользовался, был язык пони. Все слова были понятны, но написание сильно отличалось от того, как оно писалось в его мире. После непродолжительного урока Крэлкин показал единорожке свое родное письмо, и они вместе посмеялись, указывая, на что были похожи те или иные буквы.

Связь между новым миром и бывшим магом начинала устанавливаться, ступая на зыбкий песок, поскальзываясь, отворачиваясь, но упорно шагая навстречу новому и неизведанному. Связь в виде лиловой единорожки по имени Твайлайт для чужака была странной и непонятной, но волнующе приятной. Крэлкин наслаждался моментами, проведенными с ней, и ловил себя на мысли, что не хотел бы иметь других друзей тут.

Что-то ломалось внутри него, не гнулось, но ломалось. Его личность, его вера в мир, его убеждения. Все, что держало его на плаву в собственном мире, сейчас казалось ненужным. Интриги, предательства, ложь. Это лишь производные, которыми он зарядился и пропитал свою жизнь, только потому, что по-другому просто было нельзя. По-другому он бы не выжил в жестокой охоте за его головой. Он бы не смог преодолеть все препятствия, не будь он хладнокровным и расчетливым.

«И теперь знания, которые служили мне верой и правдой не один год, должны помочь остаться тут. Конечно, после этого они будут преданы забвению за ненадобностью, но они послужат последней цели. Моей последней цели. Для достижения того, чего я так долго ждал. Но что же делать с Альтусом? Как поступить с ним? И есть ли здесь правильное решение?

В большинстве случаев, этот мир проще, понятнее, свободнее. Тут есть мелкие заурядные стычки. Настолько мелкие, что они тонут в море крови, что породил наш с Альтусом мир даже при моей жизни. Испытывали ли здесь злость, ненависть, боль от преждевременной потери? Вероятнее всего нет. Глаза никогда не врут, а тут даже у стариков они сияют молодецким запалом, давая наставления в жизнь новому поколению».

– А что такое кьютимарка? – спросил заинтересованный Крэлкин, вспомнив о том, как трое настырных маленьких пони шпионили за ним весь день. – А то мне сестра ЭплДжек все уши прожужжала со своими подругами.

Твайлайт хихикнула.

– Они втроем хотят поскорее получить свои кьютимарки во что бы то ни стало, – объяснила та.

– Ну, а я тут причем? – не понял жеребец.

– Если ты заметил, то в городе нет взрослого, у которого бы не было метки на крупе.

«Да, – согласился маг. – Метки определенно есть у всех, кого я видел».

– Жеребята получают метки в основном еще в школе, – Единорожка подошла к земному пони сбоку и приложила копыто на крупе к тому месту, где должна была находиться метка. – Метки показывают, каким даром тебя наградила природа при рождении. Проще говоря, то, что ты делаешь лучше всего или к чему у тебя копыта лежат. Вот у меня звезда, что означает вспышку от магии… наверное. Такие кьютимарки, как у меня, очень трудно трактовать. Их нужно чувствовать.

– И в чем у тебя дар? – спросил заинтересованный белый жеребец.

– В магии. Я могу овладеть любым заклинанием.

Крэлкин призадумался. «Не по этой ли причине эта единорожка и сражалась с Найтмэр Мун?»

– А у ЭплДжек три яблока потому, что она владеет яблочным садом? – спросил пони.

– Не совсем. У нее метка в виде яблок потому, что яблочная ферма – это ее дом. И ей нравится работать там, – объяснила кобылка.

– Хорошо, – сказал Крэлкин, отбросив ненужную информацию, – но почему я привлек внимание тех троих?

– Не ты один. Альтус уже неделю, как страдает от их внимания, пока ты лежал в больнице, – объяснила библиотекарша.

– Понимаю, наверное, он…

В помещение бесцеремонно ввалился нежно-красный пегас. Он поздоровался с Твайлайт. Его бок тоже был пуст, как и у чужака.

– Легок на помине, – сказал белый жеребец.

– Вот, когда понесешь, тогда и проверишь, – буркнул в ответ друг.

Ученица Селестии не поняла шутки, поэтому просто улыбнулась. Альтус по-деловому зашел в зал и развалился около окна неподалеку от разбросанных книг. Крэлкин обошел его и ткнул того в круп, в место кьютимарки.

– Эй, Твайлайт тыкай в задницу! – возмутился спортсмен.

– Это круп, – поправил друга Крэлкина.

Единорожка покраснела от таких выражений.

– Без разницы, – буркнул пегас. Внезапно он подскочил и уставился через окно на улицу.

– Что произошло? – обеспокоился маг.

– Тут опять эти дети.

– Жеребята, – поправил того друг.

– Без разницы, – парировал крылатый жеребец.

– ЭплБлум со своими подружками? – спросил Крэлкин.

– Не знаю, кто такая ЭплБлум, а Свити Бель – это сестра Рарити. Она каждый день на меня пялится, как баран на новые ворота.

– Интересное выражение, – хихикнула Твайлайт и что-то записала на листке.

– ЭплБлум – это сестра ЭплДжек, – сказал Крэлкин. – А Свити Бель – это беленькая?

– Ну, да ты прямо Шерлок Холмс.

«Свити Бель – сестра Рарити. Ничего необычного, если принять во внимание, что они обе единорожки и обе белого цвета».

– Друг, – угрожающе начал Крэлкин, – я, конечно, понимаю, что ты привык к выражениям нашего мира, но сейчас, в данную минуту, мы в другом измерении, ты это понимаешь? Старайся держать при себе хоть какие упоминания о нашем доме.

– Значит, ты мне запрещаешь разговаривать так, как мне нравится, да?! – вспылил Альтус.

– Нет, просто пытайся перевести всю свою речь на язык местного населения.

– Не знаю, получится, ли... – с сомнением в голосе произнес пегас.

– Уж постарайся, – бросил земной пони.

Жеребец снова склонился над учебником по языку Эквестрии, повторяя пройденное. Все было не так уж и плохо. Нужно было просто понять систему образования звуков и их написание. Твайлайт следила за ним и помогала, если маг просил. Альтус безучастно лежал на полу, нежась под солнечными лучами. Минут через сорок в дверь библиотеки забежала ЭплБлум и позвала Крэлкина, Твайлайт и Альтуса на обед к ним на ферму.

ЭплБлум с интересом рассматривала посапывающего пегаса.

– А можно он меня покатает на себе? – спросила она с энтузиазмом. – Вдруг, я кьютимарку получу.

Надежда явно читалась в ее голосе, но единорожка отрицательно покачала головой, поселив на мордочке крошки расстроенные чувства. Она тряхнула головой и еще раз сказала, что их уже ждут.

– Там будут все, – доложила она расстроено, – а нас не пригласили.

– Что бы это могло обозначать? – бросила в пространство библиотекарша.

– Не знаю, – пожал плечами жеребенок, видимо расценивая, что вопрос был адресован ей, и выскочила, крикнув на прощание скупое: “Пока”.

Твайлайт оставила дракончика дома и пошла с друзьями на ферму. Они добирались молча в догадках о том, зачем же их позвали и кто это “все” там собрались? «Если там собрались ее подруги, то ничего страшного, я думаю, не будет, – подумал Крэлкин. – Возможно, они что-то хотят узнать. Но что? Я не разговаривал нормально только с Рарити, да этой пегаской. Рэйнбоу Дэш, кажется. Но я и не горю желанием с ними общаться. От них пользы практически нет. Ах, да, есть еще и Флаттершай. Но что она собой представляет, я даже не в курсе».

Добравшись до фермы, Крэлкин прочитал на большой деревянной табличке, вывешенной над воротами “Сладкое Яблоко”, и переспросил о правильности прочитанного у кобылке. Та одобрила его продвижение и улыбнулась. На подходе их встретила веселым лаем собака. «Обычная дворовая собачонка», – подумал маг, оценив состояние четвероногого друга и ее внешний вид. Дворняжка лезла лизать ноги и бока, особенно ее любимицей была Твайлайт.

– А как кличка у собаки? – спросил Крэлкин, заинтересованно рассматривая играющее существо.

– Это Вайнона, помощница ЭплДжек в загоне коров в стойла, – сказала она.

– У вас есть коровы? – изумился жеребец, отмечая в голове еще один вид этого мира. – Они тоже умеют говорить?

– Да, но они не строят городов. Они бегают по зеленым лугам, ничем не защищенные. Насколько я поняла одну из них, то это одна из вековых традиций. “Зеленая трава, синее небо и полная свобода”, – процитировала единорожка.

«У коров тоже есть система языкового общения? Сколько же еще разумных видов скрывает этот мир?» Чужак оступился и упал. Все-таки он не так уж и хорошо научился ходить, чтобы машинально подставлять копыта и не падать. Вайнона тут же подскочила к упавшему пони и принялась вылизывать ему морду. Крэлкин попытался отогнать ее, но собака была настойчива. Альтус залился смехом, Твайлайт тоже хихикала. Земной пони решил отомстить другу за насмешку. Он мгновенно поднялся и накинулся на того, повалив на землю и накрыв своим телом. Вайнона еще громче залаяла.

Альтус тоже в долгу не оставался. Он поднялся, сбросив с себя бывшего мага, и тоже набросился на него, пытаясь заломить копыто за спину, но без рук он не мог этого сделать. Крэлкин начал распаляться, он же давно не позволял себе насладиться жесткой игрой с другом просто потому, что Альтус его превосходил физически и все его атаки заканчивались одинаково: спортсмен прижимал его к полу в болевом захвате. Он мог победить спортсмена, применив несколько рун, но вся соль игры терялась. А сейчас силы были равны, и жеребец резвился от души.

Два друга катались по земле клубком из хвостов и копыт, кричали и били друг друга, смеясь и отдуваясь. Это было веселье их мира. Крэлкин уже и забыл, как это здорово: просто поиграть со своим другом в их любимую игру детства. И пусть он был сильным магом, а Альтус – профессиональным спортсменом, они были друзьями, которые любили дурачиться, валяться в грязи, брызгаться, топить друг друга в реке понарошку и быть безмерно счастливыми, когда со ссадинами и царапинами, а иногда и с рассеченными бровями приходили домой и прижигали друг другу раны йодом. Это было сказочное потерянное время, время ушедшего детства, время, которого так не хватало им обоим и, казалось, что сегодня они собрались наверстать упущенное сполна.

«Вот оно. То, чего мне так долго не хватало, – думал Крэлкин, отбиваясь от друга. – Альтус, ты даже не представляешь, как давно я мечтал о такой вот беззаботной жизни. Жизни без страха, без постоянной погони, без возможности встретить за углом смерть. И это счастье, счастье просто жить вне постоянного напряжения и наблюдения. Вне конфликта. Захочу ли я отсюда уйти даже под предлогом смерти? Вероятнее всего, нет».

– Хватит-хватит, – прохрипел Крэлкин, и Альтус моментально остановился. Бывший маг лежал на земле, отдуваясь и прижимая переднее копыто к боку. – Ты хоть лягайся как-то поаккуратнее. Все-таки копытами больно.

– Ладно, прости. – Пегас помог подняться другу. – Спасибо, – поблагодарил он его, тяжело дыша.

Твайлайт стояла в нерешительности. Она хотела что-то сказать, но не решалась.

– Чего? – спросил Крэлкин, смотря на единорожку и разминая поврежденный бок, выгибанием тела в разные стороны.

– Вы играли или дрались? – проронила она.

– Играли, конечно же, – сказал белый пони. – Зачем нам драться?

– Ну, он смеялся, а потом ты на него набросился, и он начал обороняться, а потом... вы просто катались и пинались, как жеребята, – сказала она ошарашено.

– Ну, да, так все и было, только в шутку, – подтвердил Альтус. Его дыхание начало выравниваться.

– Но это не выглядело, как шутка. Как же у вас в мире происходят подобные... состязания? – озадаченно спросила кобылка.

– Лучше тебе этого не знать, – сказал спортсмен, вспоминая несколько боев, на которых он ломал руки, ноги и выбивал зубы.

– У нас не самый лучший мир для таких пони, как вы, – согласился Крэлкин с другом и тряхнул головой, освобождая гриву от пыли. – А так мы играли в детстве. В последнее время Альтус стал слишком сильным, и все наши игры заканчивались очень предсказуемо. Он меня элегантно валил на пол и не давал уже ничего сделать. Конечно, я мог воспользоваться магией, но это уже не то. К тому же я учил Альтуса многим приемам, а потом попадался на них, как глупый… жеребенок.

– Но зачем? Зачем нужно учиться подобным вещам? – настороженность начала появляться в голосе ученицы Селестии, как будто она вновь увидела в Крэлкине и Альтуса потенциальную угрозу.

– Зачем? Чтобы защищать себя, – просто ответил маг. – Разве это не очевидно? Это у вас здесь хорошо и мило, а у нас…

Вайнона все еще лаяла, но на нее никто уже не обращал внимания. Из дома вышла ЭплДжек в своей неизменной шляпе и осмотрелась.

– Вайнона, ты ч’во там так долго лаешь? – крикнула она с крыльца, но собака ее не услышала. – Эй, вы, пони, а ну-ка давайте в дом, мы вас уже заждались.

– Кто это ”мы”? – спросила Твайлайт и пошла к ферме напряженной походкой. Крэлкин, прихрамывая, засеменил за ней, Альтус следовал за другом.

– Я, Рарити, Пинки, Дэш и Шай. Только вас нет, – отрапортовала фермерша.

– А почему вы меня не предупредили, что мы будем собираться? – озадаченно спросила единорожка.

– Потому что, эт’ был секрет, – объяснила ЭплДжек. – Я ЭплБлум отправила полч’са назад, где вы были так долго?

– ЭплБлум к нам пришла не так уж и давно, – оправдалась лиловая пони.

– Сено вам несвежее зимой жевать, – ругнулась фермерша и зашла в дом. – Идем.

Крэлкину выражение показалось очень забавным, даже смешным, но улыбнуться он себе не позволил. Зайдя за рыжей кобылкой в ветхое строение, ЭплДжек провела их в подвальное помещение, где при свечах сидели четверо пони. Обстановка была мрачноватой, но Крэлкин знал, что ничего плохого они им не сделают.

– Ура, они пришли, – взвизгнула Пинки. – И Альтус, и Крэлкин, и Твайлайт.

– Давно пора, – пробормотали Рарити и Рэйнбоу вместе, переглянулись и отвернулись друг от друга. Белая единорожка была в небольшой белоснежной накидке, прикрывающей круп, щедро украшенной камнями, которые отражали на стены свет свечей и фонариков со светлячками сотней тусклых и почти незаметных бликов.

Крэлкин уселся вместе с Альтусом за стол, и теперь уже модельерша взвизгнула.

– Почему вы такие грязные? – с нескрываемой брезгливостью спросила она, прикрыв рот копытом.

– Потому что мы валялись на земле, – просто ответил маг, увидев, что Альтус старается не смотреть на белую кобылку. Он вообще старался ни на кого не смотреть, вперив взгляд на еду, стоящую перед ним на столе.

– Нет, дорогуша, такими грязными нельзя садиться за стол. Идите, помойтесь.

Пегас молча слез со стула и пошел на выход из подвала.

– А почему мы не можем садиться за стол так, как нам нравится? – спросил земной пони.

Ему всегда не нравилось, когда кто-то говорил ему что делать. Особенно он остро воспринимал критику из уст дилетантов, которые были сильны в теории, но не в практике. Единорожка была красиво зачесана, она выделялась среди подруг своими элегантными движениями, сладким, слегка уловимым запахом, изящной фигурой, изысканным вкусом. Если бы он не знал, что Альтус работал на нее, то он бы счел ее какой-нибудь светской львицей. «Хотя, возможно, она ей и является».

– Это как минимум некультурно и очень невежливо по отношению к ЭплДжек и ее дому, – разъяснила та.

– Да я и не против... – попыталась утихомирить подругу оранжевая пони, но та не хотела останавливаться и переключилась на хозяйку:

– ЭплДжек, уважай себя. Пусть твои гости имеют хоть малейшие манеры.

– Ты не у себя дома, сахарок, чтобы командовать моими гостями, – послышался недовольный голос фермерши.

– У тебя такие гости, что залезут тебе на шею и будут сидеть, свесив копыта, – сказала она, помпезно задрав нос. – Так что будь добра, проводи их помыть свои копыта.

Крэлкин видел, что ЭплДжек не может найти подходящих слов для единорожки.

– Дискорд тебя побери, – ругнулась она, и Крэлкин засмеялся во все горло. Пинки Пай вторила.

– Что тебя так развеселило? – удивилась Рарити, судорожно осматривая себя.

Но жеребец просто выбежал из комнаты, вытолкнув перед собой Альтуса, и вывалился на улицу. Сразу же упав на спину, он начал истерично смеяться. «Дискорд? – спросил он себя мысленно. – Как же это нелепо звучит». За ними выбежала ЭплДжек и окинула взглядом друзей. Красный пегас стоял и непонимающе смотрел на белоснежного ржущего во все горло земного пони. Отсмеявшись, Крэлкин поднялся и спросил у хозяйки фермы, где тут можно принять душ. Узнав, где они могут искупаться, белый жеребец бодро отправился под струю холодной воды.

После душа, приятно пахнув и вычистив все, что только можно было вычистить копытами, Крэлкин вышел из своей кабинки и обнаружил, что друг уже закончил мыться. Альтус ушел, и чужак побежал в подвал на обед. Когда он зашел к другим пони, поздоровавшись по пути с бабулей Смит, он заметил, как Рарити неодобрительно смотрела на Альтуса и пыталась его отчитать, но как только маг попал в ее поле зрения, она посмотрела на него, и все остальные взоры уставились в том же направлении. модельерша даже просияла на короткий миг, но быстро скрыла это. Пинки Пай тут же подпрыгнула:

– Он как Рарити, только жеребец, и грива не закрученная, и хвост тоже, и черного цвета. И рога нет, а так оооооочень похожи, – протянула она.

– Ага, – согласилась ЭплДжек, – вы бы были хорошей парой.

– Чего? – взвизгнула белая кобылка с негодованием.

– При всем моем уважении, я пас, – сказал Крэлкин, усаживаясь на стул.

– Что ты сказал? – гнев Рарити устремился в сторону пришельца, но тот достойно выдержал удар. Он лишь улыбнулся ей в ответ на грубость.

– Я сказал, что я не считаю, что мы можем быть парой. – Земной пони задумался на мгновение, ища решение этого конфликта. – Просто ты слишком хороша для меня.

– Именно, – согласилась довольная единорожка и поправила гриву.

Крэлкин частенько выходил из подобных ситуаций таким образом. Он не любил связываться с противоположным полом, не особенно понимая, чем разговоры с ними на любовные темы могут помочь ему в жизни. «Я мог пререкаться с Рарити еще очень долго, доказывая, что я такой, какой я есть, и она меня никак не интересует. Но порой казаться слабым и беспомощным является правильным решением в некоторых ситуациях. Особенно, в тех ситуациях, когда ожидаешь долгосрочного результата. Но Альтус бы отстаивал свое до конца».

Два друга набросились на еду, как только все разногласия уладились. Крэлкина удивило присутствие ложек и вилок на столе рядом с каждой тарелкой. Рарити управлялась со столовыми предметами с особой виртуозностью. Твайлайт в отличие от нее подхватывала магией целый пирог и откусывала маленькими кусочками. Остальные пони кушали, как придется, а Пинки лопала одни лишь сладости. «Вероятно, ложками и вилками могут пользоваться только единороги», – заключил маг. Кружки, расставленные у каждого пони, отличались от тех, какие ему были предоставлены в больнице. Они были глубокими, но с огромной ручкой, в которую пролезало копыто. И те, и другие кружки были удобны по-своему, но чужаку больше понравились глубокие. «Вероятно потому, – размышлял тот, – что я так привык в теле человека».

Наевшись, Крэлкин потыкал копытом в ложку, постарался ее поднять, но так и не смог справиться с этой задачей. Он даже не понимал, зачем ЭплДжек положила столовые приборы у каждой тарелки. Друзья отодвинулись от стола, поблагодарили хозяйку и развалились на полу.

– Люблю лежать на деревянном полу, знаешь ли, – осведомил всех белый жеребец, потягиваясь.

– Ты везде любишь лежать, – сказал Альтус. – Лишь бы лежать. Ходил бы со мной в качалку…

– Не будь занудой, – бросил Крэлкин.

– Не будь ботаном.

Друзья посмотрели друг на друга и отвернулись. Они не обижались, они просто переваривали пищу. Маг лениво смотрел на спортсмена и думал, зачем их позвали. «Разговор даже не начался, нас лишь задобрили пищей. Нужно ли ждать от подруг Твайлайт каких-то непредвиденных действий? ЭплДжек не относится к нам враждебно. Пинки Пай расценивает нас как своих друзей, насколько можно судить по ее реакции. Флаттершай вообще боится на нас смотреть, да она и села как можно дальше. Твайлайт выпадает, потому что не знала о собрании подруг. Остаются Рарити и Рэйнбоу Дэш. Какие у них недостатки? Как можно сыграть на их чувствах? Чем они живут?»