Наследие Богини. Диксди

13. Передышка перед путешествием, соперница из тумана и мотивы камнежорки

Измотанные герои добираются до гостеприимного городка, где обнаруживают неприятные новости из свежих газет. Старый контрабандист и авантюрист Тромпетер получает новый заказ, ещё не зная, во что его втягивает наниматель, но после неудачи в заброшенном лесном городке дело принципа вернуть себе репутацию. Аргента, серебристая трехсотлетняя чародейка, использует карту старинных мест, чтобы сократить свой путь. Однако не всё идёт по плану и в одном из таких точек на карте её ожидает неприятный сюрприз. Вороной не испытывает доверия к новой попутчице, понимая, что из них троих он единственный не имеет древних корней и Лаэтус куда ближе к демикорнам... чем хотелось бы быть ему самому.

— Мы просто хотим... кем бы ты ни была... Мы просто хотим... кем бы ты ни была... Мы просто... хотим... — Раздался тусклый, чуть скрипящий и безжизненный голос, вырывая из снежной мглы потрескавшуюся статую аликорна с ярко горящим красным глазом под чуть помятой и съехавшей в сторону диадемой. Ажурное украшение, частично потерявшее изящные детали и покрывшееся мхом, ловило на грани ещё уцелевших камней яркое свечение и разгоралось, будто кто-то плеснул на гриву статуи остывающие угли. От ощущения соскальзывающего по льду копыта, Диксди дёрнулась и очнулась, уставившись непонимающим взглядом на Вана. Тот осторожно тряс её за плечо.

— Кошмар приснился? Мы уже подъезжаем к городу, и не думаю, что стоит привлекать внимание к вагону, рядом с которым ещё один, с огромной брешью помимо двери, — тихо прошептал он, прижав к её мордочке копыто и кивнув в сторону замедляющегося вида снежного пейзажа в щели между досками. — Сойдём до того, как поезд окажется на перроне, и смешаемся с остальными приезжими. Пока не узнаем, кто и чем тут дышит, и не раздобудем для нашей спутницы наряд, нет смысла ходить по улицам в открытую.

— Мфемпфе нефпмпе, — невнятно проговорила синяя пони и повторила, едва покрытое соломинками копыто дало ей свободу. — Статуя не выходит из головы. А где Лаэтус?

— Нашла ящик с железными прутьями и хрустит ими как сырыми спагетти. Кто-то явно заметит недостачу, но меня она не слушает, так что тебя всё равно бы пришлось будить, — виновато улыбнувшись, Ван кивнул в сторону соседнего вагона, где виднелся каменный хвост ящерки.

Диксди тряхнула головой, отгоняя в сторону навязчивый сон и обрывки воспоминаний, явно не принадлежащих ей. Зал, длинный и холодный коридор, едва различимые силуэты за покрытыми инеем окошками и открывающаяся дверь, за которой она никак не могла рассмотреть что-то стоящее, покрытое белым снегом и ужасно знакомое. Знаки на ограничителе мгновенно загорались красным, и поток образов, отдающих малиновыми оттенками, прекращался. Но до этого в пустых коридорах раздавались голоса и оба были ей знакомы. Две наставницы, оставшаяся с нею до последнего и покинувшая народ десятилетиями ранее, говорили о чём-то, будто пытаясь убедить друг друга в своей правоте. Ей отчаянно хотелось услышать всё целиком, но, сколько бы она не пыталась добежать до них, за углом никого уже не было, и голоса вновь звучали в отдалении, приглушённые каменными стенами и едва различимыми, полуприкрытыми дверьми. Перейдя на отчаянный бег, она почти настигла источник голосов, когда под звук распахнувшейся стальной створки они окончательно стихли, оставив Диксди в тишине на краю зала. В самом центре стояла похожая на неё фигура, тускло переливающаяся фиолетовым пламенем, внимательно всматривающаяся в почти чёрную панель, будто поглощающую любой свет. На поверхности скользили знаки, складываясь в столбцы и выстраиваясь в причудливый узор. Отовсюду зазвучал перестук шестерней, плавно вращающихся где-то в скрывающем отдалённые предметы полумраке. Впереди, за фигурой, плавно проявился огромный механизм, медленно вращающий массивное зубчатое колесо. Оно замирало круглыми отверстиями напротив небольших выемок с мерцающими в глубине самоцветами. С каждой остановкой камни разгорались и вновь угасали, отдавая свою силу массивной детали, продолжающей вращение. Остальные части этой машинерии терялись в стене, уходили в нависающий ночным небом потолок витыми трубами и грубо вырубленными панелями. Подняв глаза, демикорн увидела огромное подобие ограничителя. Его стрелки медленно передвигались, меняя направление, и замирали над сотнями символов, в десятки рядов покрывающие круглую, кажущуюся монолитной стальную плиту. Со свистом и стоном механизм выплюнул облако ржавого дыма, на миг скрывшего фиолетовую фигурку из виду.

— Они ещё работают, Диксди Дуо. Запущенные ещё до Исхода, они продолжают свою работу, погибая и отсекая от себя разрушенные части, они тикают под тканью этого мира, выполняя последний приказ, — проговорила огнистая копия её самой, приглашая встать ближе, едва дым рассеялся. Диксди сделала небольшой шаг, удивляясь своему полупрозрачному янтарному отражению в тонком слое воды, покрывающемся рябью от каждого её шага. — Наследие нашего прошлого... Наследие нашей Богини...

— Диксди! Да перестань ты спать на ходу! — цепкие копыта вороного втаскивали её обратно в вагон, волоча по покрытому сеном полу. — Я сказал, нужно будет сойти до станции, а не прямо сейчас шагать из вагона в сугроб. Ты что, всё ещё в записях своего ограничителя витаешь или не отошла от...

Ван осёкся, вспомнив блестящие крошки камней на губах фиолетовоокой Диксди, когда в ней бодрствовала Старшая. Диксди закашлялась, и несколько знакомых вороному крупиц, тусклых и быстро темнеющих, покатились по его тёмной шкурке, покусывая и заставляя шёрстку немного тлеть.

— Я в порядке, не могу понять, как разобраться с "око-часами". Там что-то важное, но никак не выходит запустить... — Диксди снова замолчала, уставившись в открытую дверь вагона, где плавно текли изгибы нагромоздившихся по бокам от железнодорожных путей сугробов. Стоящие через равные расстояния столбики, со знакомой вороному маркировкой, тускло мерцали холодным светом самоцветов, создавая едва различимый барьер, мешающий снегу окончательно засыпать рельсы. Недешёвое удовольствие для города, не желающего тратиться на уборку путей каждый раз, как поезд прибывает на станцию. В свою очередь, это означало, что в городе можно было рассчитывать на более менее уютную гостиницу и точно горячую еду. Ван вздохнул, легонько встряхнув спутницу и убедившись, что она перестала видеть сны наяву.

— Доберёмся до тёплого номера, лежи хоть сутки и путешествуй по недрам ограничителя, но сейчас нам нужно оказаться... вот там, — вороной ткнул в сторону приближающейся арки, за которой виднелся спуск для приёма мешков с письмами и посылок. Шапка снега, скопившаяся рядом, выглядела достаточно мягкой, проблемой было только одно — убедить каменную ящерку прыгнуть вместе с ними в нужный момент. Озадаченно посмотрев в сторону рептилии, Ван поднял первый попавшийся прут, вспоминая простенькое заклинание иллюзии, временно меняющее цвет предмета на другой. Минуты должно хватить. Кусок железки, очутившись сверху нацарапанного символа, тускло заблестел красноватым. — Эй, Лаэтус! Хочешь целый прут из чистой меди? Смотри, какая блестяшка, явно вкусная!

Поймав момент, когда ящерка уставилась на прут, не отрывая от него взгляда, Ван швырнул его и едва увернулся, от бросившейся за куском металла рептилии.

— Наша очередь... — тихо шепнув на ухо Диксди, он спихнул её в сугроб вместе с сумками и спрыгнул сам. Замедляющийся поезд приветственно засвистел, застучав колёсами по тормозным пластинам перрона. Очутившихся по шею в снегу "безбилетников" никто не заметил.

— Эта штука не быть медь, мягкий пони подло солгать Лаэтус, кинуть простой железяка в гадкий белый пушистый вода, — раздалось рядом с ним и сугроб вспенился, выпуская наружу покрытую влагой каменную морду. Ящерка явно была не в духе, в лапе ржаво темнел потерявший блеск прут, согнутый в пяти местах и чуть ли не завязанный бантиком. Выплюнутый ею огрызок покатился по припорошенной снегом дороге.

— Эй, нам всё равно нужно было сходить, возможно, я перепутал. В вагоне темно, поди рассмотри, что там за металл, — отмахнулся вороной, помогая Диксди привести себя в порядок. Через пару шагов сугроб сошёл на нет, выпустив похожих на снеговиков путников на ровную укатанную дорогу, кем-то заботливо посыпанную мелким щебнем. — Кто-то навязался в дорогу, так что этой "кому-то" нечего жаловаться. Успеешь обсохнуть в городе до того, как мхом порастешь.

С каждым шагом шум городка становился ближе и отчётливее. Где-то кричали торговцы, сгружающие с вагонов товары. Под шелест полозьев по снегу ползли сани. Запряжённые в них пони переговаривались, поправляя тёплые накидки, обсуждая дорогу и сплетни. Несколько кобылок, выглядящих чуждо в этом суетливом городке, степенно шли от перрона в сторону улицы с небольшими уютными магазинчиками. Казалось, они принесли с собой кусочек Кантерлота и не желали с ним расставаться даже там, где оказаться в саже или провалиться в сугроб было проще некуда. Чуть не попав под ноги вороного, мимо пробежал жеребёнок в клетчатом шарфе и забавной вязаной шапке.

— Свежие новости, всего бит за газету! Свежие новости, раскопки в долине прекращены, археологи вернулись в Кантерлот ни с чем! — поймав брошенную Ваном монетку, жеребёнок ловко кинул ему свернутую вчетверо газету и побежал дальше. Если бы он остановился и присмотрелся к чёрному единорогу, то наверняка узнал бы в нём одного из изображённых на снимке пони. Но, к счастью для подмёрзшего и голодного Вана, этого не случилось.

— Ни слова о случившемся на самом деле. Руины, по их мнению, рассыпались от старости и по халатности нанятых рабочих. В такую дурь поверит только откровенный идиот. И когда только Орден успел приложить к этому своё копытце, заткнув кому надо рот, — бесцветно заметил он, пробежавшись по занимающей всю первую полосу статье. — Ну, вроде как все целы, живы и здоровы. Даже вытащили уйму находок, как тут написано: "Самоотверженно рискуя жизнью ради спасения бесценных реликвий прошлого, способных ответить на многие вопросы о времени правления одного из первых Аликорнов Стихий, до сего момента считавшегося частью легенд". Какие молодцы, загребать внимание не своими копытами. О...

Взгляд вороного наткнулся на едва приметное изображение себя и чудом оказавшийся в кадре изогнутый хвост с шипами. Обеспокоено оглянувшись, он ещё раз убедился: Диксди по-прежнему идёт позади него, а почти сливающаяся с каменными стенами домов Лаэтус неотступно следует за нею, бросая заинтересованные взгляды в сторону кованых оградок и фонарных столбов, частично покрытых льдом. Окинув улицу быстрым взглядом, он отыскал узкий и короткий проулок под аркой между домами.

— Я поищу что-то неприметное и тёплое. А ты, каменная мордашка, следи, чтобы она не ушла в свой сон снова, это-то ты можешь сделать, не растекаясь голодным взглядом по стальным поручням? — проговорил вороной, вталкивая Диксди в едва приметную нишу, способную вместить в себя не только синюю пони, но и каменную рептилию.

— Лаэтус не слушать мягкий пони, — упрямо начала ящерка, уперевшись лапами в мостовую.

— Мягкий пони пытаться сделать для всех хорошо, если Лаэтус сидеть тут как статуя и не давать сильной пони никуда шагать? Твоя моя понимать? — сдавленным шёпотом перебил её вороной, спрятавшись от идущего мимо пони. Тот шуршал листиками газеты, читая что-то интересное на развороте. Скорее всего, раздел сплетен или предложений от бутиков, они чаще всего печатались в самой середине газет. — Ждите меня тут, я скоро буду...

Слушавшая его вполуха Диксди вяло кивнула. Внутри неё медленно отсчитывалось время, и с каждым новым витком невидимых часов ей становилось не по себе. Прижав копыта к груди, она шумно выдохнула, чихнула, и горсть тусклых бордовых осколков прожгла лёд у её ног. Рёбра сжало тянущей болью и тут же отпустило, будто они наконец встали на место.

— Статус субъекта носителя первичной связи. Восстановление баланса в завершающей стадии. Рудиментарные проявления. Фиксируется отсутствие внешних элементов рудиментарного тела. Органы жизнедеятельности возвращены в исходное для обозначенного поколения состояние. Данные. До завершения осталось менее одного цикла. Рекомендации. По возможности избегайте излишнего расхода сил. Повторяю. По возможности избегайте излишнего расхода сил. Субъект-носитель первичной связи благополучно завершил обратную трансформацию от рудиментарных проявлений, — едва слышно раздалось с её бедра, и перед глазами пони в малиновых оттенках медленно прошагал знакомый ей демикорн. Сбоку, словно пробившись сквозь ветхую кирпичную кладку, донеслись голоса.

— А что если... к тому времени никого из нас не будет, Меридас?

— Тогда таймер завершит свой отсчёт, Умбра. Таймер завершит свой отсчёт...

Копытце Диксди прижалось к каменной стене и ощутило, как преграда зашевелилась и мягко стиснула его чуть выше сгиба ноги.

— Сильная пони вести себя совсем странно, чем быть до этого, — вместе со скрипучим голосом мордочку Диксди лизнул короткий порыв сухого и тёплого воздуха. — Занятный мягкий пони говорить не дать тебе уходить никуда и ждать его. Лаэтус не думать это хорошо... сильная пони?

— Ты не стенка... ты Лаэтус, дай мне поспать... — устало улыбнувшись смотрящей на неё ящерке, проговорила Диксди. Невидимый циферблат завершал свой круг. Последние символы гасли, попутно делая её связь с едва различимыми образами всё тоньше. — Я хочу услышать... их...

— Она тоже не знает, где находится проект "Диадема"! Никто не знает, Алый Мастер лично стёрла данные о комплексе Круг Древних! Обрывки записей могли бы помочь, но их все уничтожила ты, Калдари Фускус, выполняя приказ главы первого поколения! Но ты такая же, как я, ты не могла убрать всё. Оставила крошечные записи, как ту книгу отступницы Стеллы! "Морф", "Диадема", они всё ещё работают, мне ли не знать об этом... я слышала отчеты, звенящие в гранях панели в контрольном зале. Их даты отличались от дня Исхода! Ты видела обрывки записей, и ты знаешь, я говорю правду. Все они созданы позже Исхода. И если она найдёт их раньше тебя... сюда вернёшься уже не ты, а эта тёмная тварь, погубившая нас всех!! Погубившая их всех! Только теперь... — раздался издевательский смех, и тёмный силуэт распался на множество мелких теней с тусклыми серебряными глазами, затаившимися в узких щелях, выбоинах и чёрных зевах лопнувших труб. Стрелка завершила свой ход, и холодная снежная реальность с подмёрзшей гривой вернулась к Диксди всей гадкостью вечной горной зимы. Демикорн вздрогнула и, наконец, поняла, насколько она промёрзла.

— Брр! — цокнув по жар-амулету, она ощутила приятное тепло, поползшее по телу. Настороженно подобравшаяся ящерка внимательно следила за нею, устроившись у стены. — Кажется, я снова немного заснула, не помню, как мы сошли с поезда.

— Мягкий пони спихнуть тебя в сугроб и обмануть Лаэтус сделав железка блестящий штука, — отозвалась ящерка, обернувшись на возникшую в проёме тень. — Если сильная пони хотеть, Лаэтус повыдёргивать ему хвост за это.

— Мягкий пони из всех единственный, кто сохранял вменяемый рассудок и раздобыл всем накидки и вкусной еды. Даже для тебя, неблагодарный ты кусок горной породы с зубами. И только попробуй сделать что-то с моим хвостом, будешь очень неприятно удивлена, — укутанный в тёплую накидку из тёмной шерсти, с каркасом из тёплых на ощупь деревянных пластинок, вороной сложил два свёртка рядом со спутницами. Из раскрытого бумажного пакета повалил густой пар заодно с ароматом сдобы. Про себя Ван молил сестёр, чтобы его хвост вновь принял дымчатую нематериальную форму, приди в голову этой ящерицы ещё какая бредовая идея. Вообще, рядом с нею он и сам не отказался бы стать нематериальным, но это, к его сожалению, было невозможно. — А ещё наполнил фляги горячей водой, кофе и закупил немного сладостей, тут они в большом почёте. В этом ты будешь больше похожа на своих песчаных сородичей, и нам меньше будут задавать вопросов.

Добавил он, проследив взглядом чуть брезгливое движение каменной лапы к свёртку.

— Лаэтус не бу...

— Если Лаэтус не хочет быть клумбой для мха пока мы ещё тут и не отправились куда-то ещё, она наденет этот балахон и перестанет жаловаться. Вдобавок там тебе вкусняшка, чтобы ты не дулась на меня весь путь, — оборвал её фразу вороной, поворачиваясь к задумчиво рассматривающей сладкие пирожки Диксди. — Ты уже можешь есть?

— Наверное, я ещё не ощущаю запаха, они правда вкусные? — демикорн выудила из пакета один, похожий на ракушку с загнутыми кончиками пирожок и осторожно надкусила. Лишённая запаха еда казалась ненастоящей. Внутри были чуть вязкие засахаренные ягоды, похожие на клубнику. Притуплённый вкус, похожий на пыль от мела, медленно менялся на приятно приторный, от которого хотелось пить.

— Хуже, чем в Кантерлоте, конечно, но я был приятно удивлён расцвету этого городка. Ещё несколько лет назад тут была просто одна из остановок да едва ли десяток домов. А сейчас и все старые заселены, и новые строят. В воздухе даже ощущается дымок от угольных котельных, они не дают льду между стен появиться, пока строительство не завершено. Да и отсюда ведёт ещё одна дорога, небольшим кольцом на какую-то ветку чуть восточнее, — поделился своими новостями вороной, отправив в рот пирожок помельче. Чуть не поперхнувшись, он запил его водой из дымящейся паром фляги. Сбоку послышался звон металла. Со скрежетом чёрные клычки ящерки впились в сияющую оранжевым поверхность медной сковороды. Кажущийся не прочнее блина из теста, кусок металла гнулся, рвался и исчезал в кажущейся бездонной пасти, поблескивая крошечными кривыми обломками. — Сначала остановимся в гостинице, я присмотрел одну. Счастье, что ящеры не все монетки растащили из моей сумки, и мелочи хватило на одну комнату. А потом уже решим, куда отправимся. Надеюсь, мы не столкнёмся с археологами, не хватало ещё отвечать на вопросы об Армосе или того хуже, очутиться нос к носу с Орденом. А ещё у меня и не очень хорошая новость...

Ван положил перед Диксди раскрытую газету с неприметной заметкой на третьей странице:

— ... найдена неприступная долина с едва различимыми руинами древнего сооружения. Благодаря возвращению Кристальной Империи доблестным пегасам-первопроходцам удалось освоить воздушный коридор над северными горами и наладить связь со многими поселениями за ними напрямую. Воздушный коридор поможет сократить путь тем, кто не желает потратить недели на путешествие по железной дороге. В честь этого небесное судно "Принцесса Луна", сошедшее со стапелей Клаудсдэйла на прошлой неделе, совершит свой первый полёт, и желающие смогут воочию увидеть сокрытые ранее за завесой грозовых туч и снежных бурь древние руины. Конечно, нет и речи о том, чтобы послать в долину археологическую и историческую группы сейчас, но это лишь вопрос времени, когда пегасам удастся найти способ совершить.... Думаю дальше читать нет смысла. Такими темпами они могут наткнуться на твой форт за пару лет, — встряхнув газетой, добавил к прочитанному вороной. — В тавернах начнутся разговоры и сборы компаний ищущих способы хорошо на этом нажиться. Провал археологов только подогрел интерес, а теперь ещё это... эй, ты меня слушаешь вообще? Твой дом может быть следующей "находкой века", если что-то не сделать...

Нахмурившись, Диксди рассматривала ящерку, неуклюже закутывающуюся в накидку, похожую на балахон с вытянутым капюшоном с замысловатым рисунком на швах для рукавов и полах. Среди ниток поблескивали металлические кружки с дешёвыми камнями. Правда большая часть из пазов пустовала, камни выпали или их выковыряли, да и вообще накидка выглядела поношенной, однако всё ещё сносно защищала от влаги. Мокрый снег таял и катился бисеринками капель, тщетно пытаясь намочить ткань. Лаэтус скрыла мордочку в тени капюшона и проговорила несколько слов на скрипучем языке. В ответ демикорн произнесла несколько певучих слов на инитиумнарском, сделав нажим на несколько слогов, и выразительно ткнула в сторону улицы. Ящерка понуро кивнула.

— Форт не нужно защищать, — повернувшись к Вану проговорила синяя пони. За аркой, гулко цокая по замёрзшей мостовой, прошла пара искателей приключений. Внушительные бочонки, витки верёвки и прочий полезный инструмент в путешествии по горам позвякивал и тихо шлёпал о седельные сумки на боках дородных пони. Аликорн был прав. В городок уже стекались те, кто видел в открытии новых мест в горах непаханое поле для находок, ведь до возвращения Кристальной Империи небеса над большей частью гор были закрыты. На другой стороне улицы мелькнула пара озирающихся по сторонам песчаных ящеров, в накидках похожих на принесённую Ваном, только с металлической сеткой притороченной к спине. Обособленно держалась группа из десяти грифонов, суровым взглядом осматривающих дома, будто искали нечто конкретное, но не хотели опускаться до того, чтобы спрашивать направление. — Он защитит себя сам от всех... даже от меня. Форт может быть... опасным, если его разозлить. Все, не являющиеся представителем моей расы, для него враги. Даже ты, побывав там снова, встретишь холодный приём, попытавшись пойти туда без меня. И это не считая мшистых стражей, давно не разбирающих, кто друг, а кто нет. Я даже не смогу оправдаться за них перед Светлокрылой, случись с пони что-то в этой долине...

— Вот теперь ты меня пугаешь... я уже почти забыл о сюрпризах твоего дома, — вздрогнув, заметил Ван, повернувшись к копошащейся каменной рептилии.

— Лаэтус теперь походить на те жалкий ящерица снаружи в эта шуршащая штука, — разобравшаяся с накидкой ящерка негромко буркнула и дожевала остатки металла. Сейчас её можно было легко спутать с песчаными рептилиями из пустоши, только чуть выше ростом и массивнее. В тени накидки едва различимая мордочка не выдавала свою каменную природу. Вязь трещинок и пятнистость камня напоминала крупные чешуйки гостей их пустынных земель. — Сильная пони сказать слово и Лаэтус терпеть унижение, когда носить это.

— Зато теперь ты примерно в курсе, каково было мне, — едко заметил вороной, не сразу заметив холодный огонёк в золотистых глазах.

— Мягкий пони думать Лаэтус плен в мире мягкий пони? — в приглушённом присвисте между клыков послышалась угроза, и в широком рукаве накидки сверкнули когти.

— Ван хотел сказать, что знает этот город лучше и выполнение правил привлечёт к Лаэтус меньше внимания, — встав между ними и посмотрев в глаза ящерки, пояснила Диксди. Фразу подкрепила хватка телекинеза, опустившая рукав накидки вниз, скрывая от случайных прохожих искрящиеся грани полупрозрачных когтей.

— Это в твоих же интересах Лаэтус. Отчасти я знаю тех, кто идёт в искатели — они не остановятся пока не найдут нечто ценное. А где такие невиданные существа как ты, там явно и добыча будет бесценной. Сложить в уме то, откуда ты пришла, случай на раскопках и слухи от хаски — не такая сложная задача, — продолжил вороной, на всякий случай, шагнул назад, и чуть не оказавшись на улице. Ощутив как прохожий толкнул его в круп, и бросил несколько замечаний о том, что следует смотреть, куда вороной идёт, Ван прижался к стене. — Ты же не хочешь стать причиной новых гостей во владениях своей Королевы и Амергала?

— Мягкотелый говорить забавный шутка. Считать, портал как дверь? Ты шагнуть за порог и оказаться в наш лабиринт из зал и пещера? С сильной пони идти забавный самец, — Лаэтус щёлкающе рассмеялась, выпустив из едва различимых ноздрей облачка пыли. — Одна арка портал быть на поверхности, но другая быть глубоко под скала. Одна гора, что видеть все. Где жить ящер, быть в глубине, среди река жидкий камень и сердце гора. Пони тысячи лет копать до наше владение, Хранитель Скал закрывать все портал после ты и сильная пони уйти. Даже она не открыть портал, если она хотеть...

Ящерка выразительно ткнула в сторону Диксди, кажущейся слегка ошеломлённой от такой новости, но согласно кивнувшей, подтверждая правдивость Лаэтус.

— Она права. Даже мой страж добирался бы до туннелей несколько месяцев, и это если идти напрямую через всю толщу скал. Так что и это не будет проблемой... Но... — что именно хотела добавить Диксди, вороной не услышал за топотом трёх яков, бурно обсуждающих не пришедшуюся по нраву таверну, напитки, столы и вообще всё, что не пришлось им внешне или буквально по вкусу. Мохнатые боевые варвары привлекали к себе внимание всей улицы, от поддакивания до явного неодобрения и пожелания заткнуться побыстрее. Последнее было от двух минотавров, едва сдерживающих себя в копытах. Пользуясь моментом, Ван потащил своих спутниц проулками в найденную им гостиницу.

Спустя минуту на этом же месте появился растрёпанный и запыхавшийся пони, суетливо осматривающийся по сторонам. Перекинувшись парой слов с прохожими, он юркнул в тот же проулок и скрылся в тени улиц, оставляя за собой нечёткие следы.

---

— Итак, трёх остолопов провела пони с сияющим глазом, а наш общипанный мастер разведки очутился в бочке с огурцами и непристойной надписью на пушистом месте? Браво! Я вообще поражаюсь, как вам в итоге вообще удалось дело сделать. Три дурака и птичка, просто прекрасно. Ваше счастье, что заказчик всё оплатил в полной мере, хотя ума не приложу, за что, если вы ровным счётом нидискорда не сделали, — разорялся глава чёрных копателей и мастер контрабанды Док Кабаллеро, шагая перед растерянными пособниками. Пони молчаливо выслушивали упрёки и тщетно пытались смыть едкие колкости со своих крупов и со статуи застывшего в изумлении грифона. Босс встал напротив окаменевшего и постучал того по лбу копытом. — У него ума было побольше, чем у всех вас вместе взятых и помноженных на три, пусть он и отошёл слегка от дел, и что я вижу? Статую! Когда он очнётся вообще? В ваших россказнях толку ноль! Лучше бы вы стояли тут изваяниями, а он говорил...

Пони виновато вздохнули, грустно чавкая пузырящимися мылом губками. Им нечего было сказать, всё случилось настолько внезапно. Вспышки, неявный силуэт и вот уже в теле разливается тяжесть и всё замирает, погружаясь во мрак. Очнулись они в каком-то уютном городке посреди небольшой площади, под хохот жеребят, играющих вокруг них в салочки, чем перепугали их и привлекли к себе внимание прохожих. Волоком таща за собой грифона, они добрались на первой же телеге до поезда и предстали перед боссом. Помятыми, пыльными, с шутливыми надписями на шкурках и узорами на мордочках.

— За последнее время я только теряю своих постоянных клиентов! Марий погорел на своих планах в Кантерлоте, и остался мне должен круглую сумму за те брёвна, еле доставленные ему из далей, где до сих пор водятся оголтелые дикари. Да и в целом он всегда не от мира сего был. Экспедиция Армоса едва уцелела в той долине, а сам он пропал без следа, но этот хоть свою часть заплатил, и то не всю. Учтите, если такое случится с нашим постоянным клиентом, Эбони Хорном, кто-то недосчитается своих хвостов или голов! — Кабаллеро устало рухнул в потрёпанное кресло с отделанными золотом ручками и принялся вертеть в копытах статуэтку из синего, чуть мерцающего камня. — Я распинаюсь, но по вашим мордам отлично видно, что ни пня вы все не понимаете... Вон отсюда, и это изваяние с собой заберите... Хотя нет, оставьте его в углу. Я лично хочу посмотреть в его глаза, когда он очухается.

Переглянувшиеся пони сделали шаг назад и, подхватив вёдра с брошенными в них губками, попятились к выходу. Хлопнула дверь, и на лестнице раздался металлический грохот с шелестом расплескавшейся по ступеням воды.

— Дегенераты, остолопы, придурки... с кем приходится иметь дело, когда хочется сэкономить, — прошептал Док Кабаллеро, уронив голову на копыта. Рядом тускло переливались в свете настольной лампы столбики битов, но даже их блеск не особо радовал прожженного авантюриста.

— Не могу не согласиться, хотя в этом их вины нет, — каркающий голос раздался из угла заодно с хрустом разминаемых крыльев и лап. — Прежде чем выслушивать претензии, скажу всего одно имя. Эйранда Конис. Тебе следовало лучше изучать своих клиентов, если у них достаточно денег платить и тебе, и таким как она.

Грифон плавно вышел на свет, растирая плечо, постепенно обретающее прежний цвет.

— По мне видно, что я не догадался, увидев твою окаменевшую мордашку с изумлённым выражением? Или ты, пернатая кошка с клювом думаешь, раз мои подчинённые умом не блещут, то это и ко мне относится? Да я понял это, едва тебя вволокли сюда!! Что случилось в городе и где шкатулка?? — серое копыто грохнуло по столешнице, заставив монетки подпрыгнуть и сложиться обратно в кривые стопки.

— Судя по золотым монеткам на столе, тебе уже заплатили, дело сделано, разве нет? А вот мне как раз хотелось бы услышать о щедром заказчике побольше, раз он позволяет себе роскошь платить сразу нескольким искателям ценностей и оплачивает свои счета даже тем, кто выполнить заказ не особо способен, — грифон царапнул когтём свой клюв. — Представляю, сколько он заплатил Эйранде, раз она полезла в этот городок.

— Она и правда умеет вылезать из любой проблемы, — буркнул серый пони с золотистым черепом на крупе. Он сделал всё, чтобы замедлить её по пути в Кристальную, хотя и не понимал, к чему такой интерес к этому был у заказчика, пожелавшего остаться в тени. Когда перед носом кружится мешочек с золотыми битами, как-то особо не думаешь об этом. Даже замок, способный заинтересовать её подобрал тот же неизвестный, уверенный на все сто в любопытстве искательницы приключений. Кабаллеро оставалось только сделать так, чтобы она не очутилась на поверхности раньше времени. Чего уж говорить, он от души надеялся вообще больше не увидеть её на своём пути. А тут ещё и такой прекрасный предлог свести счёты с конкуренткой. Подручным следовало совсем чуть-чуть перестараться с динамитом. И с их слов так и было. Все как один клялись — бухнуло так, что чуть всё строение не просело. — Она искала именно шкатулку?

— Вот теперь я вижу готовность к разговору. В этом и штука, что нет, или просто мастерски делала вид, будто оказалась в городе случайно. Но уж поверь моему опыту, Док, случайно в таких местах не оказываются. Я едва нашёл этот городишко с воздуха, а уж путешествуя по дорогам или поездом его тем более не найти. Мы столкнулись с нею, обшаривая дома, — Тромпетер поднял со стола стакан и в его отражении рассматривал надпись на лбу. Отчего-то он нашёл её забавной и в комнате гулко прокатился его каркающий смех. — Шкатулки у неё не было, иначе бы она не полезла в ратушу.

— Которую ты осмотрел в первую очередь, как и было, сказано? — Кабаллеро встал и, отыскав в шкафу бутылку с чем-то золотисто плещущемся позади этикетки, с тихим хлопком вытащил пробку. В воздухе расплылся тонкий аромат цветов и терпких ягод.

— Зебринская колючая шипучка? Не откажусь! — грифон потянул лапу со стаканом, но пони наполнил свой и заткнул бутылку пробкой. Покачав стаканом, грифон пожал крыльями и поставил его на место. — Конечно, послав ваших подручных осматривать дома, я первым делом побывал в ратуше. И там было пусто. В сейфе лежала только пыль, насекомые и прочая пакость в которую превратилась бумага, деревянные полочки и прочий оставленный там хлам. Твой клиент надул всех. Нужный сейф был рядом, скрытый под штукатуркой, и мне даже удалось до него добраться, но...

— Но что? — Док залпом осушил стакан и уставился на пернатого.

— Я не успел. Одно могу сказать, там не было шкатулки. Только диск, с вставленным в него узким бруском хрусталя с пластинами. Едва дверца распахнулась, этот брусок выпал и вся ратуша стала разваливаться на части. Тут она меня и поймала своим глазом. Как понимаю, мне досталось больше других, раз я очухался тут, — Тромпетер плавно встал и уставился на нависающего над столом чёрного археолога. — Так или иначе, я свой уговор выполнил. Я нашёл город и сделал всё возможное. Раз плата была получена, хотелось бы получить свою долю с учётом компенсации за... это.

Грифон ткнул когтём в сторону своего крупа, покрытого едкими надписями и шутливыми рисунками. Накрыв стаканом сразу несколько столбиков монет, Кабаллеро придвинул их грифону.

— Только потому, что твои услуги мне ещё понадобятся и очень скоро. А пока отправишься в один удалённый горный городок и отыщешь излишне любопытного пони с весьма ценной бумагой в своём портфеле. Проследишь за ним и за теми, кого он будет нанимать. И главное, о чём он будет говорить с ними. Зовут — Скерс Фейбл, — рядом с монетками с тихим шорохом лёг свиток и небольшая чуть потёртая фотография жеребца коричневой масти с дурашливой улыбкой и взглядом, какой чаще всего бывает у попавших в диковинное место туристов. На боку в стальных застёжках виднелся кусок портфеля, такого же потёртого, как и гадкого жёлтого цвета пиджак. На тонкой цепочке вокруг шеи болталась лупа с встроенными в основание рукояти часами и компасом. Этакий университетский книжный червь, из тех, кто грезил об открытии новых мест и чудес, плохо понимая, как на самом деле работает мир. Тромпетер улыбнулся, дело будет не в пример легче, да и в городе было немало знакомых, способных помочь. Сунув свиток в сумку и сбросив туда же монеты, грифон медленно развернулся. Позади раздался тихий смешок.

— Какое удачное место для надписи "Рубиновая пепельница", — послышался голос отчаянно сдерживающего смех Дока. — Лови, это поможет оттереть...

Ловко поймав когтями небольшую склянку, грифон сунул её в боковой карман на поясе. У самой двери он вдруг остановился и, повернув чуть покрасневшую мордочку к Доку, задал последний вопрос:

— И кто клиент на этот раз?

Молчаливый взгляд переставшего смеяться Кабаллеро говорил больше, чем любые слова. Хорн. Тромпетер широко улыбнулся, потерев клюв когтём.

— Значит, мне придётся немного подготовиться. Если наша общая знакомая там объявится, — сухо подвёл итог пернатый, и дверь за ним захлопнулась. Стараясь избегать других пони, он спустился вниз, по пути оторвав кусок шторы и прикрыв себя от пояса, оставив торчать кончик львиного хвоста. Пусть лучше посмеиваются над нарядом, чем над тем, что было под ним. Впрочем, судя по многочисленным взглядам, многие уже и так видели надписи, пока его волокли в виде статуи. Проклиная горе-напарников, и зарекаясь впредь работать с подручными Кабаллеро, грифон добрался до отведённой ему комнаты, принявшись оттирать средством чёрные линии узоров и слов. Авантюрист был прав, жидкость оттирала краску быстро, правда запах был отвратительный, резкий и заставлял глаза слезиться. Разделавшись с этой задачей, Тромпетер развалился на кровати, задумчиво держа в лапе фотографию. Внутреннее чутьё подсказывало ему о предстоящих проблемах и тем лучше, что рядом не будет не умеющих держать язык за зубами напарников. Тихо и незаметно проследить за таким, как пони на фото будет не так уж сложно. Смущало только наличие интереса к этому Хорна. Понятно достать древнюю шкатулку из города, уже лет как триста пропавшего со всех карт Эквестрии. Но зачем ему понадобился этот недотёпа?

Бросив короткий взгляд на часы, грифон потянулся и провалился в чуткий сон до самого утра.

С первыми лучами солнца его ждал поезд, готовый увезти в далёкий промёрзлый городишко у подножья северных гор, а пока пернатому снились былые деньки, азарт контрабанды и щекочущий нервы риск оказаться пойманным на месте кражи реликвий. Даже если заказчиком был сам владелец безделушек.

---

— Когда-то давно по этому миру я бродила не только бестелесной тенью, лишённой былого могущества и силы. Многие были моими сосудами, и часть земель по прежнему сохранили следы памяти обо мне,  — вкрадчиво раздавался в голове голос Энтропи, осторожно наполнявшей своей силой тело серебристой чародейки. — Те, кто услышал мой голос, ощутил мой голод и внял моим словам, отмечали эти места на картах. Владения, свободные от влияния иной магией, кроме моей. Но до первой из множеств отметок нам придётся дойти пешком...

— А что дальше? Место, куда ты хочешь попасть, находится далеко, почти у самого моря. Не думаю, что у меня вырастут крылья или сомнаморфы разом обернутся в крепких пегасов, — заметила своей невидимой подруге Аргента, рассматривая старый пергамент, несколько раз наклеенный на более прочную основу. Небольшой, почти засыпанный снегом грот с трудом различался у подножья горы. Расчищая себе путь магией, не особо заботясь о сопровождающих её существах, она упрямо шагала к тёмному каменному зеву.

— Там я покажу тебе одно заклинание, к несчастью, оно больше не работает повсюду, лишь в местах где однажды уже применялось,  — шепнул тот же голосок и замолчал. Аргента ощутила, как скрывающаяся в гроте тьма колыхнулась и нависла над ней, слегка подкрашиваясь в голубоватый оттенок свисающих сверху сосулек. Будто клыки раскрывшего пасть дракона, ожидающего вкусный обед. Пещера не пустовала, хищник с белой шерстью и забавным, похожим на языки пламени хохолком на переносице громогласно заявил о себе, уставившись красно-жёлтыми глазами на незваных гостей. Лапа с острыми когтями разминулась с головой чародейки и второй раз не поднялась. Зверя пришпилило к стене вырванными телекинезом сосульками, оставив его беспомощно грызть и царапать прочный лёд. Кого ловил и поедал этот невиданный ранее житель холодных ущелий, Аргенту не интересовало. Под ногами хрустели кости и звенели куски металла, некогда являющиеся частями доспехов. Старые ступени были исцарапаны когтями, двери выбиты, небольшой форпост в пещере давно утратил и без того блёклое великолепие, превратившись в свалку объедков и клочков шерсти. Большое разлохмаченное бревно служило точилкой для когтей слишком долго и рассыпалось, оказавшись отброшенным в сторону.

— Это то самое место. Узор на полу стёрт, но я помню его прекрасно... — удовлетворённо заметил голос, и перед взглядом Аргенты поплыли символы. Глаза потемнели, будто в них плеснули чернила, узкий ободок радужки замерцал холодным серебристым блеском, и тёмный зрачок вытянулся в такую же блестящую стрелку. Заклинание складывалось в окружность вокруг радужки, образуя замкнутый ряд из символов, вращающихся, ищущих своё место и застывших, когда нужный из них оказался под узким концом зрачка. Воздух всколыхнулся под копытами, сдул с потрескавшегося пола лёгкие косточки, пыль и комки шерсти, ударился о стены и стёк по ступеням, опрокинув едва держащийся кувшин. Чёрный круг поднялся от земли, размножился и завращался, образуя полусферу из танцующих колец. Медленно пройдя через дымчатую завесу, в круг вошли сомнаморфы, покорно следующие за своей повелительницей. Сверкнула чёрная молния, ударив с купола в рог единорожки, и полусфера сжалась, разбросав вокруг мусор, упавший на пол в виде ломанной и угловатой спирали, рассечённой тремя оборванными дугами.

Чёрный круг с пурпурными языками пламени вспыхнул на влажной, покрытой прелой травой земле. Широкая полоса, изрубленная скользящими по ней знаками, разбилась на кольца, образовавшие купол, и под ним, в окружении чёрных поджарых фигур на пустырь опустились серебристые копыта с тусклыми, будто следы сажи, узорами. Заполненные тьмой глаза распахнулись и обрамлённый холодным тонким кольцом зрачок плавно скользнул из стороны в сторону в тени века. Последний магический узор, окружающий похожий на стрелку компаса зрачок, угас и глаза вернули свой прежний вид. Перед единорожкой простиралось очередное заброшенное и покинутое место на карте Эквестрии. Одно из тёмных пятнышек, раскиданных по миру, следы событий, оставивших после себя шрам на земле, способный повлиять на любого, кто окажется в его границах. Ставшие пустырём города, оказавшиеся выброшенными на обочину цивилизации после постройки крупных торговых путей и железных дорог. Переставшие плодоносить фермы с землями, выжатыми досуха живущими тут прежде пони, жаждущими плодов своего труда быстрее, чем это позволяла природа. Позади Аргенты остался кусочек Великого Леса, сохранившего свою древнюю силу. И каждое из этих мест было точкой опоры, осью заклинания. Чародейке нужно было только рассчитать верное расстояние между ними, по возможности выбирая самое короткое. Испытавшее нагрузку двойным телепортом, тело жаждало отдыха. Магия наполняла её, образы и слова заклинания струились с её языка, но тело не получало вместе с ними дополнительной выносливости.

Чародейка огляделась по сторонам. Пустырь, покрытый теряющимися в тумане кочками, неявные тени вдалеке, влажная трава и жёсткие лозы, чуть поскрипывающие под копытами.

— Очередная ферма. Лучше, чем тот унылый кусок скалы, — кисло проговорила она, обращаясь к голосу в голове. — Или то мерзкое болото, по которому пришлось шлёпать полдня.

Сгрудившиеся позади неё сомнаморфы настороженно вглядывались двумя парами серебристых глаз в невысокие заросли, растрёпанными пучками торчащие из земли, перемежаясь с пупырчатыми, округлыми кочками. Из тех, причудливо изгибаясь петлёй и прижимаясь к земле, росли какие-то кривые деревца. Не найдя никаких названий этой местности на карте, Аргента убрала её в сумку.

— Следуй карте и ты не собьёшься с пути. Я чувствую, как земля помнит мою магию... ах, как это было давно, — Энтропи тихо рассмеялась, направив чародейку в сторону лежащих на земле коричнево-оранжевых плодов.

Тёмная подруга была права, заклинание, вне всяких сомнений показавшее себя самым эффективным способом перемещения, действовало только в пределах этих отмеченных на карте мест. Из пыльного и заваленного костями грота чародейка шагнула на пружинящие кочки болота, заросшего отвратительными, способными ловить насекомых цветами. Не слишком умный аллигатор, понадеявшийся на десерт, едва не обломал клыки о вовремя выставленный Аргентой щит. Следующее заклинание, расчертившее воздух яростным шипением, обратило его в уродливую квакающую жабу. От топей вела узкая тропка, петлявшая между покрытыми мхом колоннами и едва различимыми арками. Добравшись до покосившейся площадки, выложенной когда-то плиткой, вязкий танец чёрных колец переместил чародейку на шершавую поверхность затерянной среди леса скалы. Кусок прочного камня жутковато напоминал истерзанный проливными дождями обломок статуи. Воображение дорисовало недостающие части, воссоздав высеченного из камня ящера, сидящего поджав под себя хвост. В вытянутых лапах он, возможно, держал огромный светильник. Куски чего-то медного, похожего на чашу, виднелись у подножья, но единорожке не было интереса отклоняться от намеченного пути только ради этого. Собравшие по её приказу фрукты, сомнаморфы выжидающе стояли вокруг, пока она задумчиво пробовала то один, то другой плод, не в силах определить, какой из них ей нравится больше. От статуи её путь лежал к косоватым руинам, утонувшим под дугами вырвавшихся из земли корней. Каменные плиты покрывали фрески, изображавшие пони с нарисованными полосками и украшениями в виде листьев и бус, сражавшихся с невероятными существами. Сырость и перепады температуры повредили изображения, но даже так они внушали некоторый трепет, нависая с каменных стен над медленно идущей в глубь строения Аргентой.

— От дальнего берега, используя острова как небольшие остановки в пути, дающие пресную воду и еду, их племена прибыли на эту землю, оставив после себя почти стёршийся след. Когда-то они даже поклонялись мне, строили святилища в мою честь,  — певуче зазвучал голос Энтропи, вынудив чародейку остановиться и взглянуть на огромную стелу, стоящую в нише. Чёрный камень грубо передавал форму замершей тени, вытянутой и готовой к прыжку. Два серебристых и тусклых камня обозначали глаза на угловатой мордочке. — Считали великим благом, если я снисходила до слияния с их жрецами... дикий народец.

Промолчавшая на это Аргента огляделась, отыскав вход в пустой зал с расставленными у стен статуями ястребов и змей, затянутых паутиной, будто изящными складками невесомой ткани. Три желоба, скручиваясь в спираль, упирались в треснувший зеленоватый камень, мерцающий изнутри магическим светом, но вблизи иллюзия распалась, открыв взору потайное отверстие в потолке, пропускающее тонкий луч солнца. По непонятной причине каждый раз по прибытию в новое место приходилось отходить в сторону. Иногда всего на сотню шагов, но порой новое заклинание начинало работать лишь на значительном расстоянии от места, где угасло предыдущее. Приняв совет Энтропи за шутку, Аргента попыталась создать вязь заклятий сразу по прибытию на новое место и рухнула на землю, стиснув зубы и поджав копыта, с трудом сдерживая вопль. Рог онемел, и ощущение было, будто земля пнула её в каждое из копыт одновременно. И хуже того, едкий смех её тёмной подруги звучал всё время, пока та приходила в себя.

— И что делать, если очередное место на карте окажется настолько тесным, что в сторону отойти не выйдет? — проговорила она тогда, медленно приходя в себя. Первые дни, с момента как она покинула руины комплекса, говорить с собой казалось очень глупым занятием. Ведь теперь она и Энтропи были неразделимы, обладали единым телом и почти единым разумом... почти, ведь проговаривая мысли вслух, Аргента могла скрыть часть других своих размышлений в крошечном закоулке сознания.

— Тогда придётся совершить путешествие на своих собственных копытах. До следующей, ближайшей отметки,  — с усмешкой заявил голос, и чародейка ощутила, будто её потрепали за ушко. — Впечатляет уже то, как ты сумела освоить и использовать это заклинание. Пусть даже без меня оно бесполезно, тебе удалось выдержать его.

— Кроме меня это никому не удавалось? — ощущая себя польщённой, спросила серебристая, но ответ слегка развеял её гордость.

— Как одной из немногих? Да. Как единственной? Не льсти себе. Несколько сосудов назад у меня было тело способное изменить мир, но я, видимо, немного поторопилась и не учла более сильные желания. В твоём случае, эта ошибка исправлена... — голос стих и растворился в шелесте листвы.

Покинув круг, единорожка едва не споткнулась о кривой корень. Дикие и уродливые петли, принятые ею за прижатые к земле стволы деревцев, оказались толстыми лозами. Тыквами были и пупырчатые холмы. Огромные плоды и выросшие размером помельче, лежали на земле вперемешку. Часть из них уже подгнила, некоторые проросли тёмной травой и выпустили побеги из своих семян, готовя себе замену. Сладковатый запах, смешавшись с туманом, делал воздух душным. То и дело под лапами её спутников чавкали перезревшие тыковки, пачкая копыта своими склизкими внутренностями. Отыскав среди плодов годный в пищу, Аргента нарубила его на ломтики и откусывала кусочки, держа их наподобие веера. Не лучший способ утолить голод после выполненного заклинания, но ничего лучше вокруг не встречалось. Жёсткие, жилистые и прочные лозы явно не годились в качестве еды. Тёмно-зелёная, мясистая трава оказалась горькой. Утерев рот сорванным, похожим на бархатистый лопух, листом, она вышвырнула объедки в кусты.

Шорох получился громче ожидаемого. Вслед за шмякнувшимися об листья корками из зарослей скользнула изогнутая и угловатая лоза, обвилась вокруг растерявшегося сомнаморфа и рывком утащила его в тень топорщащейся листвы, похожей на изгрызенные сердечки. Сгустившийся туман, подсвечиваемый тусклым светом факелов, стелился над землей, скрывая за собой всё, что находилось дальше полутора десятков шагов. В его клубах, на фоне темнеющей поросли, распахнулись диковинных форм и разрезов глаза над пастями, издающими шипящие и чавкающие звуки. Обладающие разной формой и наклоном разреза, они полыхали колеблющимися язычками пламени, внимательно следя за незваной гостьей этих мест и её свиту. Слова тут были бесполезны, Аргента полоснула по кустам тёмным лезвием, сотканным из магии в форме кривой косы. Сорванные листья и ошмётки тыкв поднялись в воздух и разлетелись в стороны. Куски масок, вырезанных из прочной корки, шлёпнулись к её копытам и вместе с этим что-то обвило её за копыта сзади и опрокинуло мордочкой в грязь.

— Ты позволишь так с собой обходиться?  — подначил голосок в голове, но Аргента, отплевавшись, прокричала другое. — Что это за шутки!?

— Никаких шуток, ищейка Старой Гвардии. Ты думала, я не буду готова к твоему визиту? И твои прихвостни... не знаю, из какой дыры ты вытащила их, тебе не помогут. Тебе следовало бы взять с собой всё крыло, — издевательски заметил голос, прервавшись на короткий наигранный хохот. — О чём это я? Гвардейцы такие самоуверенные, правда?

— Да кто ты такая вообще? — тёмная полоса скользнула по рогу, собралась в небольшой шарик на остром кончике, но спасительный барьер не появился. Жилистая лоза хлёстко ударила Аргенту в лоб, сбив заклинание и заставив предметы двоиться в её глазах.

— Барьер? Серьёзно? Ты правда думаешь, что раз вокруг густой туман я не вижу тебя? Не ощущаю, как скользит от основания рога заклинание, собираясь сорваться с него? У меня, знаешь ли, тоже есть такая штука во лбу, за годы жизни, скрываясь от погони, невольно научишься сбивать даже самые хитрые заклятья у всяких рогатых, — голос зазвучал слегка обиженно, будто попытка сплести заклинание чародейкой было крайне оскорбительной сама по себе. — Вот какая штука, жила себе единорожка, обделённая магией. Жила как простая пони и была у неё маленькая ферма. Дохода приносила она почти никакого, ну разве что разок другой в году. И чтобы никто не смеялся, прятала она бесполезный свой рог под копною гривы. Хочешь узнать, что случилось с нею потом?

— Из неё сделали пирожок с начинкой из тыквы? — чернота булькнула в глазах Аргенты, словно в молоко капнули концентрат чернил. Разводы смыкались вокруг радужки, тянулись к зрачку и вокруг него закружились искрящиеся знаки. Переглянувшиеся между собой сомнаморфы, бесшумно отпрыгнули в стороны, оставляя вокруг своей повелительницы свободное пространство.

— Очень смешно. Послала своих тварюшек поймать меня? Увы, меня там нет. Поиграем в прятки? Ты будешь меня искать... а я... хм, что же мне делать? — голос прервался и зазвучал совсем с другой стороны. — Всегда было интересно, насколько сильны Гвардейцы её светлейшества? Ты сильная единорог? Скажи, скажи, скажи мне, ты сильная?

— Попробуй проверить и узнаешь, — хрипло отозвалась чародейка, с корнем вырвав лозу, удерживающую копыто. Новые побеги устремились к ней, напоминая древесных змей, но встретились с тёмной изогнутой линией и разлетелись в щепки. Втянутый в узкую линию следа от нанесённого удара, туман слегка расступился и пропустил несколько солнечных лучиков. Оставив с десяток засохших обрубков, лозы и корни скрылись под землей. Довольно улыбнувшись, Аргента увернулась от нового выпада и встретила мордочкой твёрдую тыковку, запущенную как камень из пращи. Вмявшись прямо в лоб и развалившись надвое, овощ опрокинул чародейку на землю.

— Обязательно покажусь, вот только найду свои парадные подковки... — почти убедительно разыгрывая смущение, затрепетал голосок позади и тут же сменился на гулкий рык, прижавший Аргенту к мокрой траве. — Проваливай с моей земли! Проваливай с моей фермы! Я нашла ожерелье и оно моё по праву! Орден, Гвардия, пусть даже сама принцесса солнцекрупая придёт за ним, я его не отдам! Думаешь не смогу дать отпор? — в тумане колыхнулась громадная тень. — Ошибаешься... оно даёт мне силу, дарит магию, в отличие от тех тупорогих недомагов, разводящих копытами и убеждавших, будто я родилась такой и ничего не поделать! А эта красивая штучка смогла... дала мне магию. Пусть все боятся её, мне всё равно. За все разочарования, испытанные мной, оно было даром, ждущим, когда я достану её из земли!

Тень приблизилась, и расступившийся туман выпустил громадного пони с головой из тыквы с полыхающим внутри костром. Походя на пауков или еще каких существ диких лесов, рядом стелились и обманчиво неспешно двигались тыквы меньшего размера, щуря свои глаза и такие же вырезанные в корке пасти, выдыхая облачка зеленоватых и оранжевых искорок. Заменяющие им лапы лозы, шурша, подтягивались и выбрасывались вперёд, цепляясь друг за друга, вгрызаясь в землю и подтягивая их тела всё ближе к недоумевающей от открывшегося ей зрелища Аргенте.

— Какого дискорда... — взгляд чародейки метался от тыквы к тыкве, пока не остановился на стоящей на плече гиганта пони с кривоватым рогом, торчащим посреди прорези в шляпе, похожей на часть маскарада. Истрёпанный и короткий плащик, заколотый на медную застёжку, вяло покачивался сбоку. На шее же... Аргента с удивлением ощутила напряжение своей тёмной подруги, её пристальный взгляд и первые секунды замешательства.

— Её ожерелье, посмотри на него пристальней, не забывай, пока мы вместе, ты мои глаза, уши и тело,  — зашуршал в голове голос, с трудом сохраняющий спокойствие.

На шее грязно голубоватой единорожки покачивалось ожерелье. Тусклый чёрный металл, грубоватые формы оправы, выполненной в виде лиан, охвативших плоское основание изображающее силуэт тыквы с вставленными в неё изогнутыми самоцветами. Поверх них, чуть подсвечиваемый оранжевым огоньком, темнел профиль аликорна. От оправы, острыми углами раскинулись два перепончатых крыла, переходя в прочную цепочку, накрепко застёгнутую магическим замком.

— Убирайся, рогатая. И скажи остальным — Пампкин Хоррор не отдаст свою силу никому! Амулет принадлежит ей по праву! — за единорожку говорил сплетённый из тыквенных лоз гигантский пони, каждый шаг которого сотрясал землю и торчащие из копыта корни жадно вгрызались обратно в почву, питая его силами. Горящие изнутри тыковки вторили ему, прыгали с места на место и скользили по его телу, как жутковатые насекомые. — Убирайся... убирайся... убирайся... Рогатая-рогатая.

— Я понятия не имею, кто ты такая и за кого принимаешь меня! Мне не нужна ни ты, ни твоя безделушка, я вообще собиралась покинуть эту тыквенную свалку, едва переведу дух. Но... — серебристая замолчала, услышав внутренний голос Энтропи.

— Амулет аликорнов... один из немногих утраченных в истории, и ты пройдёшь мимо? Да кто она такая, чтобы вставать у тебя на пути? — нашёптывал голос, и магические символы в глазах Аргенты начали свой бег, лишь на мгновение замирая под узким углом сжавшегося зрачка, напоминающего замершую стрелку компаса. — Прости, никак не могу оставить тебя безнаказанной.

— Оу. Ты думаешь, будто я не могу постоять за себя? Давай посчитаем... большой пони с головой из тыквы... много тыквочек... Ничего не приходит в голову? Ах да, ещё все твои спутники связаны и лежат по кустикам. Ау, рогатенькая, ты в меньшинстве, не заметила? — гибкая, словно озёрная змея, шершавая лоза наотмашь впечаталась в мордочку чародейки, отбросив её далеко в заросли тыкв. Не успело серебристое тело скрыться в листве, как воздух распороли полупрозрачные чернильные щупальца, впились в призванного магией гиганта и налились темнотой. Вырванные с корнем стебли летели в сторону, смешиваясь с расплющенными тыковками, попавшими под раздачу. Обманчиво пружинящие щупальца внезапно стали прочными и вытянутыми как колья, пробив в тыквоголовом несколько рваных дыр, но гигант не обращал на них никакого внимания. Хрустящее и шевелящееся копыто из стеблей обрушилось туда, где не так давно была чародейка, но промахнулось и оставило огромную воронку, быстро заполнившуюся сизым туманом, подсвеченным голубыми искрами от неудачно подвернувшегося сомнаморфа. Невесомые чёрные хлопья затрепетали в порыве ветра.

— А вот этого точно не стоило делать... — процедила Аргента. Израсходованный знак в глазу потускнел и его место занял другой. Чародейка старалась не думать о том, что случится, израсходуй она их все. Энтропи уклонялась от этой темы, а наследнице рода Коин не слишком хотелось настаивать на ответе. — Недоучка, выковырявшая из какого-то заброшенного склепа амулет аликорна? Что это вообще за магия такая, управлять тыквами? Сейчас не ночь кошмаров, но я покажу тебе настоящий кошмар!

Чёрный росчерк молнии грохотнул, взрезая серую ткань тумана и замер. С расколотого неба вязкими каплями потекла тьма, расцвеченная тусклыми огоньками звёзд. Тяжёлые капли падали на землю, обращаясь в вытянутые фигуры с загнутыми назад тремя рогами и тремя парами глаз, серебрящимися на вытянутых мордах. Холодно и безразлично вглядываясь в свою цель, существа приоткрыли пасти, выпуская на волю обрамлённые ледяным пламенем языки. Влажная трава под их лапами ссохлась, покрылась инеем и с тихим перезвоном рассыпалась в мелкую крошку.

— Мммм... ты наконец принимаешь меня всерьёз? Или это очередная проба, как эти гибкие штуки... — стоящая на плече тыквоголового, заращивающего прорехи в своём теле из стеблей и лоз Пампкин улыбнулась, демонстрируя пару изогнутых клычков на нижней челюсти. Зеленоватый язычок обогнул их, скользнул по пересохшим губам и скрылся прежде, чем вздох превратился в облачко пара. — Я слышала, будто маги Гвардии не сдаются. Это так походило на правду, и я решила немного подготовиться к встрече. Ты же не будешь быстро сдаваться? В любом случае не стоит волноваться. Одержав победу, я просто немного поиграю с тобой и выброшу за пределы своих земель. Рядом с табличкой, на которой было написано — "не входить". Тебя наверняка найдут и за пару месяцев выходят...

Смех Пампкин оборвался в тот же миг, когда одна из тёмных фигур стряхнула иллюзию ленивой сонливости и вцепилась в шею колосса. Щупальце, воспользовавшись заминкой, приняло форму лезвия, и спилила большую часть головы-тыквы, выпустив на волю полыхающий внутри костёр. Потерявшее границы пламя выплеснулось наружу и потекло лентами шипящих и кусающихся искр, попутно оставив несколько новых дырок на плаще единорожки с амулетом. Сотканный из стеблей пони всхлипнул и покачнулся, но устоял и ответным ударом впечатал чёрное существо в землю, перемешивая выбрасывающую острые шипы тьму с прелой землей. Образующие копыто лозы рвались, теряли цвет и звонко лопались, промораживаясь насквозь, но их сменяли новые, не позволяя конечности окончательно потерять форму прежде, чем с одним из противников будет покончено.

— Что, уже не так смешно, выскочка в амулете древних? Даже на груди аликорна это была всего лишь опасная побрякушка, а на твоей шее она не имеет и половины своей силы! И на что ты её тратишь? Оживляя тыквы! — раздавленное тёмное существо покрылось трещинами и рассыпалось на куски, вспыхнув серебристым светом. Её исчезновение отдалось в груди Аргенты саднящей болью, будто это её саму впечатали в землю.

— Вызвать отражения меня? Ты хоть думай, прежде чем использовать заклинания. Потратишь больше, чем тебе отведено, застрянешь тут на недели...  — хмуро раздался голос Энтропи. Дуэль затягивалась, а чародейка бросила один из козырей первым, не достигнув нужного результата. — Мне бы не хотелось потерять свой сосуд раньше времени... позволь теперь мне...

Холод, пустота, окрашенный в чёрное мир, где всё замирает. Поток времени потерял свою плавность, рывками разворачивая события. Лёгкий шаг, спокойствие и уверенность. Впереди всего лишь наглая точка с полыхающим оранжевым амулетом. Аргента плавно отодвинула в сторону застывшую в воздухе ветку, отправила в плавный полёт кусок тыквы, обошла стороной медленно искрящийся кусочек огня. Вот, уже совсем близко этот старый артефакт, оказавшийся не в тех копытах. Раскрошить замок, отобрать и растоптать, пока в копытах холодится сила, способная это сделать. Аргента улыбнулась, с уголка рта медленно потекла вязкая чёрная капля.

— Тебе ещё многому предстоит научиться. Смотри и познавай магию, которой не счесть веков... — голосом Энтропи проговорила чародейка, переступая копытами по земле. На серебристой шкурке танцевали тёмные узоры, кривые тени, складываясь в древние узоры. Перед нею вспыхнул ромб в обрамлении четырёх знаков. Дважды прочертила его дуга, складываясь в разверзнутое око бездны.

Слышала ли её слова повелительница тыкв или нет, но она сохраняла спокойствие. Только ползущие на колченогих лапах из стеблей пупырчатые плоды с дурашливыми, злыми, смеющимися и озадаченными мордочками, слегка ускорились и сползлись перед своей хозяйкой, упреждая неминуемый удар.

— Как могу я отказать в чести продемонстрировать настоящую магию той, кто встала на моём пути, да ещё макнула в грязь мою подружку. Поиграли и хватит. Мне пора продолжить свой путь, я и так потратила слишком много времени на такое препятствие как ты. И твою побрякушку я заберу с собой, — шипя и растягивая слова, проговорила Аргента, не ускоряя шага. Темнота стекала с уголков её глаз, не оставляя на светлой мордочке следов. Две вытянутые чёрные фигуры скользнули мимо неё, растрепав платиновую гриву, и растеклись, смешиваясь с остальными. Изогнутыми арками сложились щупальца, и из шуршащего и чавкающего клубка вырвалась драконья лапа. Кажущаяся истлевшей, тянущей за собой смолянистые нити, она опустилась на землю и из ромба появилась костлявая морда. Потрёпанное подобие бывшего властелина небес и гор, обрушилось на тыквоголового, в последний момент успевшего сбросить свою изумлённую повелительницу в заросли. Магическое пламя тыквы обожгло сумрачное существо, сомкнувшее челюсти на сплетённом из стеблей боку.

— Хочешь заставить меня поверить, будто ты не из Гвардии? В Ордене, таких как ты, не бывает... как интересно, — голос клыкастой пони раздался совсем не оттуда, куда её сбросили. Потерявшая бдительность чародейка оказалась опрокинутой трёхлапым существом с двумя головами из тыкв в воротничке из острых и жёстких листьев. Прижав её к земле за горло, тварь дыхнула в неё терпким запахом овощной запеканки. — Но твои фокусы интересные. Жаль, тебе совсем не понравится то, что я собираюсь сделать.

— Я не из Гвардии, у меня тоже есть счёты с некоторыми из них,  — выплюнула Аргента, ощущая вязкие нити на языке.

Полыхающая тыквенная пасть не успела увернуться. Когтистая лапа чернильного существа превратила обе тыквы в ровно нарезанные колечки и питающие их огни угасли. Шестиглазая тень выжидающе замерла рядом, выглядывая новых противников. Сбоку сотканный из тени дракон добивал растительного гиганта, но терял силы и распадался сам. Заклинание продержалось меньше, чем думала Энтропи, тихо укоряя своё временное тело в слабости.

— Ты проиграла. Даже если ты не из Гвардии, откуда мне знать, что ты не потянешься своими копытами к моему сокровищу, увидев его в действии? — голосок раздался позади и обернувшаяся чародейка встретилась со спокойными, чуть насмешливыми серыми глазами единорожки. Та спокойно стояла посреди изломанных лоз, порванных листьев и потоптанных тыкв. — Поверь, мне хватит духу укоротить твой рог на две трети прежде, чем ты выкинешь ещё что-то.

— Тогда это будет последнее, что тебе удастся сделать. Но я предлагаю тебе пойти со мной, что скажешь? — в глазах Аргенты отразилась соперница и возникшая из ровной зеркальной поверхности тень, прижавшая острый кончик рога ко лбу Пампкин. Серебристые немигающие глаза колыхающегося, словно дымка единорога безучастно смотрели вперёд, на медленно покатившуюся по пыльной шкурке капельку крови.

— Мне нравится, как ты торгуешься. Злобненько так. Говоришь, у тебя счёты с ними? Допустим — верю. Вот только... зачем мне идти с тобой, если ты проиграла? — единорожка осторожно, словно от пыли, протёрла свой амулет и сложенные в форме тыквы самоцветы полыхнули внутренним светом, вытемнив профиль аликорна.

— Ты бредишь? Это даже слишком щедрое предложение, для такой как... — Энтропи вздрогнула, ощутив, как её силы на миг потеряли концентрацию. Битва сразу после телепорта измотала её сильнее, чем она думала? Невозможно. Тело заныло, заходясь дрожью от натянувшихся нитей, готовых порваться в любой момент. И в этот же момент стоящая перед нею единорожка ссохлась, накренилась и превратилась в нелепое пугало из обрывков ткани, пучков сена и криво скреплённого каркаса из веток. Копытца стали четырьмя изъеденными термитами колышками.

— Добро пожаловать на ферму "Жутенькая Тыковка". После такой изнурительной битвы с... пугалами, ты наверняка проголодалась, — издевательски насмешливый голос раздался сбоку, но повернуть голову Аргента не успела. Тело опутали прочные стебли, сдавив грудь и стянув копыта вместе. Щекочущая нос своими усиками ветка сжала рог и натянулась, сбивая заклинания. — Тебе всё же придётся погостить у меня. И тебе, и твоей занятной свите... какая уцелела.

Заросли зашевелились, и изогнутые корни вытащили оттуда связанных сомнаморфов. Те явно не желали сдаться без боя. Острые иглы из их грив торчали в сотканных из тыкв стражах, не причиняя тем никаких неудобств. Если бы плоские мордашки морфов могли хоть что-то выражать, наверняка это было бы искреннее удивление случившемуся.

— Путешествие пошло как-то не так... — сипло прошептала сквозь опутывающую рот лозу Аргента, и стебли натянулись снова, прижимая её рог к земле. Её волокли за бодро шагающей впереди единорожкой, будто той не было дела до своих пленников. Позади с хрустом обвалились два равных по силе гиганта, расплёскивая вокруг себя пепел и искры, а впереди темнел силуэт приближающейся фермы.

— Амулет... амулет... мне следовало больше обращать внимания на поделки этих крылорогих... Как вообще вышло этой ободранке заполучить такую силу? — гулко звенел голос тёмной в голове Аргенты, но той и без голоса было худо от раскалывающей голову мигрени. Резко оборванные заклинания, несколько увесистых ударов и жёсткие падения о землю давали о себе знать.

В тяжёлых складках тумана скрылось поле битвы, а впереди остовом огромного корабля, побитого штормом, перевёрнутого и выброшенного на берег, темнела обшитая железом деревянная постройка. Ржавый и оттого кажущийся рыжим амбар. Покосившийся и прислонившийся к нему дом. Старый и скрипящий ветряк, нехотя позволяющий ветерку вращать свои лопасти, и чёрные, корявые силуэты засохших и покрытых мхом деревьев, следящих за путниками своими дуплами с мерцающими гнилыми огоньками внутри.

И тыквы.

Сотни, десятки сотен тыкв разных размеров, форм и спелости провожали их горящими взглядами с вырезанных мордочек. Угловатые пасти с несколькими зубами или похожими на зубья пилы, ухмылялись, шептались и выдыхали искорки огня, при этом гадко чавкая.

— А ну цыц, пупырчатые! Это наша гостья, пока я не решу, что с нею делать. Лозы не тянуть, глазками не пялиться, — бодро прикрикнула на них владелица заброшенной фермы, словно нерадивым псам.

Безуспешно вырывающуюся из пут чародейку втащило в амбар, и двери гулко захлопнулись, ударившись рассохшимися створками о косяк. В темноте тускло засиял амулет аликорна, высветив не обещающую ничего хорошего улыбку Пампкин Хоррор...

---

Толкнув от себя неподатливую тяжёлую дверь, вороной оказался в холле когда-то небольшой, но теперь изрядно разросшейся гостиницы. Пристройки по бокам скрывали в себе множество комнат, часть из которых свисала по краю внутреннего двора, опираясь на прочные деревянные столбы. Центральный дом практически исчез, став опорой многочисленным надстройкам и балконам, похожим на срезанные башенки. Размышляя над этим, Ван подошёл к стойке и, занеся копыто над звонком, остановился. Цокать по звонкой латунной чашке с кнопкой не было смысла. Владелец бывшего постоялого двора возвышался за стойкой косматой горой мышц, над которой торчал единственный уцелевший изогнутый рог, перехваченный у основания толстым золотистым кольцом. В пазах тускло поблескивали дешёвые самоцветы, отчего-то ценимые их владельцем. Второго рога не было. Обломок теперь прикрывала медная заглушка, удерживаемая на месте парой винтов и позвякивающая тонкой цепью, ведущей к уху.

— Хэйдер Сноу? — осторожно спросил вороной, тихо постучав по дереву кончиком копыта.

— Зависит от того, кто спрашивает, — зычный голос жителя Як-Якистана грохотнул по залу. Фигура развернулась, и на стойку обрушились два огромных копыта, прикрытых курчавой шерстью. — Сколько лун, сколько оттепелей, Ван! Решил проведать эти гостеприимные снежные места или снова по делам этой твоей Ночн...

Вороной сделал выразительный жест копытом у подбородка, и фраза яка оборвалась на полуслове. Понимающе кивнув, он выжидающе уставился на гостя. В отличие от своих собратьев, Хэйдер схватывал всё налету. В прошлом вороной оказал ему несколько неоценимых услуг и косматый житель заснеженных гор это помнил. Как и помнил то, как часто этот пепельногривый гость притаскивал проблемы с собой. Ван, в свою очередь, не сильно ломал голову о месте ночлега, когда заметил громоздкую вывеску на доме, выпиленную из цельного среза дуба. Город и правда изменился с момента его последнего визита. Он с трудом узнал прежние места, начинающие тонуть в хитросплетениях новых улиц среди стен новостроек. Когда-то постоялый двор был почти на границе городка, а теперь очутился едва ли не в центре, этакой градообразующей костью старого наследия.

— Обычную комнату? — як потянулся за одним из ключей висящих на стене позади него.

— Я не один в этот раз, — вороной шагнул в сторону, пропуская мимо себя Диксди и настороженно шагающую следом ящерку, укутанную в одеяния песчаного народа. Как и следовало ожидать, маскировка удалась. Як выразительно кивнул в её сторону.

— Твои вкусы становятся всё экзотичнее. Серьёзно, Ван? С ящерицей из Бэдланда? — горный житель гулко хохотнул, и подмигнул слегка растерявшемуся знакомому.

— Что? Хэйдер! Ну, как так можно! Они просто со мной, вдобавок, Лаэтус её телохранитель. С недавних пор. Диксди, это Хэйдер Сноу, владелец посто... гостиницы "Ледяная Скала", — Ван указал на яка, приосанившегося и поправившего скрывающую глаза чёлку. В носу того тихо качнулось золотистое кольцо. — Хэйдер, это Диксди Дуо, моя спутница в этом путешествии, и её телохранитель... Лаэтус.

— Не знал, что в Бэдленде такие водятся, уж слишком рослая. Хотя, взять бы тебе пример со своей спутницы и нанять себе тоже телохранителя. С твоей удачей однажды ты перейдёшь дорогу кому не надо, и даже твои линии с закорючками на полу тебе не помогут. Он уже рассказывал, как попал в передрягу в городе Шестерней? Или как влип в историю в лабиринте Тирка? — обратился владелец гостиницы к отрицательно крутящей головой Диксди на каждый из его вопросов. — У меня немало историй, если пони захочет послушать старого яка...

— В другой раз, Хэйдер. Мы изрядно устали и хотелось бы провести вечер не на коврике у твоей стойки, а в уютных постелях, если они всё такие же мягкие, как я помню, — заметил Ван уже было решившему рассказать захватывающую историю яку. Пожав плечами, (со стороны это выглядело, словно два меховых бугра с боков от его головы сошлись и разошлись обратно, топорщась локонами чёрной шерсти с редкими седыми прядями), Сноу потянулся к доске с крючками и косо прибитыми табличками. На некоторых всё ещё висели ключи, другие пустовали. Номера комнат после первого десятка имели более светлые и новые пластинки, выдавая намётанному глазу их расположение в новых пристройках дома.

Телекинез Диксди поймал свистнувший в воздухе предмет прежде, чем она осознала свою реакцию. В воздухе перед нею плавно крутился тяжёлый кованый ключ с каменным брелком на короткой цепочке. Чуть стёршийся номер комнаты различался на каменной поверхности благодаря стойкой краске, намертво въевшейся в процарапанные канавки. Задумчиво рассматривая ключ, она чуть не пропустила мимо ушек пояснения яка как им добраться до своих комнат.

— Второй этаж. По лестнице и направо, мимо не пройдёте... — всё так же зычно пояснила направление гора меха, пропуская гостей. Всех, кроме Вана, которому як преградил дорогу. — А нам надо поговорить. После того дела тобой интересовались и трясли городок как старую кубышку на предмет залипших монеток. Мы условились, что ты оставишь сообщение, если что-то пойдёт не так, но ящик оставался пустым. Прошло полгода, Ван, и я случайно узнаю — ты вернулся в Кантерлот, словно ничего и не было. Шастаешь по делам этой новой стражи...

— Хейдер, сейчас не время и не место. До того как мне на глаза попалась вывеска твоего постоялого двора, я даже не предполагал, что это тот самый городок. Тут всё изрядно изменилось, — вороной вымученно улыбнулся и попытался убрать со своей груди грубое, большое и чуть растрескавшееся копыто.

— Ладно, не время так не время. Твои спутницы в курсе того... сам знаешь, о чём я? — як многозначительно кивнул в сторону, чуть помятой накидки дымчатогривого явно намекая на скрытые под нею крылья.

— Нам довелось через многое пройти, так что, — Ван не сразу ощутил странную настороженность в голосе старого знакомого. — К чему ты клонишь, Хэйдер? Выкладывай уже.

— Видел твоё фото с раскопок. В статье сплошной бред, а что правда — так приукрашенная. Слухи от хаски на фоне написанного достовернее звучат. Будто теперь в долине спит каменное чудовище небывалых размеров. Ты с каждым разом суёшь свою мордашку туда, где однажды её оторвут по самые уши. Взять твою спутницу... откуда она, кстати, такая? Уж не из запретного города ты её притащил? Их старейшины, или кто там у них теперь, отступились от своих правил? — Хэйдер пристально вгляделся в озадаченного вороного, будто пытаясь найти в его взгляде ответы на свои вопросы. — Я всяких навидался, меня не проведёшь. Она такая же единорог как я — принцесса Тортолестия или ты земнопони.

— Она... — Ван отвёл взгляд в сторону.

— Ясно. Говорить не хочешь или не можешь. Не потому, что не доверяешь, а по какой-то иной причине. Но тебе стоит взять с неё пример. Может во всяких Кантерлотах да пригородах рядом с ним и всё хорошо да спокойно, но на границах завести себе ящерку мысль хорошая. Не хочешь рептилию, найми минотавра. С твоими мозгами от него только сила и нужна. Я уже один раз тебе давал этот совет, и ты не послушал, — наставительно проговорил як, несколько раз ткнув вороного в грудь. — Напомнить, как ты тогда влип в неприятности?

— Ты же меня вытащил тогда? — вороной широко улыбнулся и заговорщицки толкнул копытом в ответ. Копыто утонуло в густой шерсти и уткнулось в прочную кольчугу.

— Вытащил... и рога лишился. А мне он, между прочим, был дорог как память, — расхохотался як наконец пропуская Вана. — Устраивайся с комфортом. Еду принесут позже, у меня теперь новые работницы есть. Мастерицы на все копыта и холод переносят лучше.

— Значит те сестрички-единорожки свалили от тебя, едва им представился удобный случай? — заметил вороной, услышав в ответ возмущённое фырканье.

— Пфф... ни дня о них не жалею, если ты к этому клонишь, — пол под яком заскрипел снова, владелец постоялого двора занял своё тесноватое место за стойкой, выжидающе уставившись на дверь.

Посмеиваясь, Ван поднимался наверх по прочной, пусть и стоптанной копытами и лапами лестнице. Свернув в коридор пристроенного крыла он едва не столкнулся с ланью. Северная жительница, одна из тех народов, что поселились за дальним кольцом северных гор, в стране вечного льда и суровой погоды, бросила на него заинтересованный взгляд. Вороной невольно подумал о том, какой магией были закручены завитки серебристой шерсти, создавшей ощущение небольшого сходящегося на грудке воротничка. То же заклинание придавало занятную форму длинной шерсти, прикрывающей копыта. До этого дня ему не проходилось видеть кого-то из нордиров так близко, видимо город и правда процветал, если тут стала возможной такая встреча.

— Чем их заинтересовал этот меховой проныра? — спросил сам себя вслух Ван, открывая дверь в номер. Бросив последний взгляд в сторону чуть менее изящной, чем её лесные сородичи, лани. — Надеюсь, на утро не подадут фирменное северное блюдо вроде шишек в замороженном тесте.

Приглушённо спорящие Диксди и Лаэтус обернулись в сторону прикрывшего за собой дверь вороного.

— Здесь всего две кровати, — Диксди качнула копытом в сторону двух небольших комнат, куда вели проёмы дверей. В большой комнате из мебели был лишь столик и небольшой диван, полностью занятый демикорном. Ящерку же больше интересовал камин с редким для таких мест кристаллом, дающим тепло и имитирующим настоящий огонь блеском своих граней. Между ним и каменным существом была лишь медная решётка с небольшой прорехой со следами зубов. Вороной застонал и приложил копыто ко лбу.

— Лаэтус может устроиться у очага, но если она сожрёт кристалл нам придётся оставить её тут как залог, пока не оплатим его стоимость, — проговорил он, уже представляя как хрупкая вещица хрустит, распадается и гаснет в прожорливой пасти, однако убрав копыто он по-прежнему увидел сияние в выложенной камнем нише. — О, она стала прислушиваться к тебе?

— Лаэтус не ест такое. Оно не пахнет съедобным и кусать язык, когда Лаэтус лизнуть одну из граней, — послышался разочарованно-обиженный голос ящерки, откусившей ещё одну часть решётки и теперь рассматривающей декоративную кочергу. Видимо, этот предмет остался с тех времен, когда камин топили по-настоящему, дровами или углём.

— Хвала сёстрам, хоть что-то дорогостоящее помимо дерева, льда и простой пищи — оказалось для тебя несъедобным, — бросив сумку у кровати, вороной рухнул на чуть пружинящий матрас из сена и гибкой деревянной решётки. Запах опилок навёл на воспоминания о днях, когда в постоялом дворе было всего семь комнат и все семь были далеки от того, чтобы назвать их уютными. Дела у Сноу явно шли в гору. Учитывая, что и сам городок шёл в гору, буквально. Пройдёт немало лет и улочки вгрызутся в склоны, а прочные каменные стены будут направлять снежные лавины в стороны, где солнце превратит сошедший с гор лёд в пресную воду. — Мы тут надолго всё равно не задержимся, так что пусть Лаэтус выбирает — или диван или пол. Как по мне, пол её точно выдержит.

— Мы отправимся в Кантерлот? — из большой комнаты послышалось шуршание сумки и цокот тяжёлых копыт.

— Пока не знаю. Похоже, мы привлекли к себе немало внимания, — задумчиво отозвался вороной, нехотя поднявшись с кровати. Обойдя комнату по кругу и оставив на стенах незамысловатые знаки, процарапанные краем копыта, он удовлетворённо кивнул. Символы тускло сверкнули и погасли. — Вот теперь можно поговорить и... Лаэтус, даже не смей приближаться к знакам со своими когтями! Если хоть один из них потеряет силу, сильной пони придётся худо. Это заклинание не позволяет любопытным ушам слышать, о чём мы говорим, а поговорить нам надо о многом.

Ящерка застыла, сделав пару шагов к знакам, с изумлением смотря на пожимащую крыльями Диксди.

— Это его магия, тебе лучше прислушаться к его совету, — вдохнула демикорн, вопросительно взглянув на вороного, нервно облизнувшего губы, словно не знающего с чего начать. Аликорн мерил комнату неторопливыми шагами, забыв скинуть накидку, и едва не спотыкаясь об оставленную на полу сумку демикорна. — Но зачем всё это? Если это из-за статьи в газете, то от меня там только кончик хвоста и его разглядит лишь тот, кто знает, что искать.

— Именно! Мы покинули Кантерлот, чтобы всё улеглось и о случившемся с ночной стражей и магами забыли. Уверен, нас разыскивали ещё долго, пока мы не затерялись в горах. Но... но... ах, — Ван покрутил в воздухе смятую газету и швырнул её в камин, совершенно забыв об иллюзорном огне созданном гранями кристалла. От тепла листочки только зашуршали и принялись распрямляться.

— Мягкий пони не беспокоиться о сильная пони, он волноваться о своя безопасность и только, как все пони с поверхность делать, — раздалось за его спиной. — На картинка быть виден только он. Сильная пони идти с Лаэтус, оставить мягкий пони со странная магия тут, так поступать есть правильно.

— Ты вообще навязалась на нашу голову, и я по прежнему тебе не доверяю, ожившая скульптура из камня, — внезапно рявкнул вороной, топнув по полу копытом. По рогу скользнула малиновая молния и рассыпалась искорками. Золотистые глаза ящерки потемнели и с боков послышались скрежещущие звуки выезжающих из пазов когтей. Прозрачные лезвия высунулись чуть дальше и замерли.

— Прекрати, она помогла выбраться нам из замороженной пещеры и остановила мой рог там, на мосту. Разве так поступают те, кому нельзя доверять? — в голосе Диксди послышалось осуждение и усталость. Диван скрипнул под её весом и она спустила копыто вниз, вяло царапая пол его гранью. — Ей было достаточно остановить свою лапу...

— Только не говори мне, что ты доверяешь ей только поэтому и потому, что она представитель таких же как... — Ван осекся, заметив насупившуюся мордочку Диксди, положившей под подбородок второе копыто, и внимательно рассматривающей его. — Наверное, ты права. Тебе проще понять её...

— Для неё твой мир такая же новинка, как для меня. Она выбрала его вопреки сказанному ей лидерами её народа, — демикорн перевела взгляд на тускло мерцающий артефакт телекинеза.

— Она выбрала его потому, что ты сильная пони, а "жёсткая" версия тебя, по правде напугавшая меня, оказалась большим авторитетом, чем они. Только и всего. Такие как она, видимо, признают только силу, только более крепкий дух, — жеребец махнул крылом в сторону настороженной ящерки, разметав полы накидки. — Ты и я привлекаем к себе внимание, но с нею, если она не будет слушать, мы можем нацепить на себя плакаты "ужасно рады, что вы нас нашли". На юге любой поймёт: она такая же песчаная ящерка, как я и ты единороги.

Диксди молчаливо рассматривала ящерку. Возможно, Ван был прав. Лаэтус выделялась даже в накидке, не говоря уже о её отношении к тому, как её сравнивают с представителями пустошей. Однажды она не выдержит и выдаст себя, они привлекут к себе внимание. Но прямо сейчас её это беспокоило куда меньше

— Почему ты избегаешь Ордена? Это ведь не только из-за случившегося ночью. Я была у них. Их маги с интересом смотрели на меня и разглядывали мои артефакты. Принцессы... — Диксди запнулась, вспомнив свой визит, и вместе с жестокими словами Селестии в её голове на мгновение раздался перестук шестерней. Шёпот забытых голосов, неявные тени и обрывки образов оставшихся в ограничителе. Она не сразу заметила, как вороной уселся посреди комнаты, задумчиво постукивая по основанию рога копытом.

— Это так просто не рассказать. У нас вышло разногласие. В мире не так много аликорнов и появление каждого нового попадает под старый, принятый много веков назад закон о безопасности Эквестрии. О нём бы тебе с радостью рассказали бы больше в дневной или ночной страже. После восстания принцессы Луны во всей Эквестрии оставалась только принцесса Селестия. Так продолжалось достаточно долго, чтобы все приняли это как факт. Других аликорнов нет и точка, — вороной вздохнул и устроился поудобнее, подтянув к себе плетёный коврик вполне в стиле северных народов. Из прочных прутьев с вплетёнными в них полосками перекрученного сена. Жёсткий, но довольно тёплый и чуть пружинящий под телом. — За сорок восемь лет до того, как Элементы Гармонии вернули её сестру назад к прежнему состоянию, к удивлению Ордена и почти всех живущих в стране, при дворе появилась ещё одна аликорн. Принцесса не давала никаких объяснений и всегда держала её при себе, насколько мне известно. Откуда она взялась и почему тайна её появления осталась нераскрытой, я не знаю. Сейчас она правит Кристальной Империей вместе с бывшим капитаном Кантерлотской стражи. Ордену не удалось подобраться достаточно близко к ней тогда, а сейчас это просто за гранью их возможностей.

— Лаэтус считать эта история скучно, — заявила каменная ящерка, удостоившись кислого взгляда от жеребца.

— Лаэтус может не слушать. Почти три десятка лет спустя в Кантерлоте появляется ещё один аликорн, понятия не имеющий, почему он такой и откуда взялся, потративший четыре года на попытку вернуть себе магию и понимание о своём прошлом. Лакомый кусочек для Ордена, тянущего свои копыта ко всему непонятному, и желающему запрятать это куда подальше от всех, предполагая всё неизвестное заведомо опасным для страны. Аликорну повезло, он проник в столичную оранжерею, взял без спроса охапку декоративных, совершенно несъедобных фруктов и попался на глаза страже, а потом и самой принцессе. Тайна его крыльев стала известна ей, и на ещё шесть лет он стал её учеником. Не самым успешным, к сожалению, — вороной развёл копытами и тихо схлопнул их вместе. — Ему довелось побывать во множестве мест и выполнять немало разных поручений, стать следователем по необъяснимым магическим случаям при вновь появившейся ночной страже, когда ночная сестра принцессы была освобождена от нависавшего над нею проклятья. И всё это время орден искал причину, чтобы добраться до лакомого кусочка тайны появления аликорнов.

Диксди с любопытством слушала его, чуть подёргивая ушком и пытаясь понять, к чему перепельногривый аликорн всё это рассказывает. Казалось он подбирается к чему-то важному, но при этом откладывает это на потом, почти как в старых книгах, где автор оставлял самое вкусное из приключений в самом конце. Наверное, поэтому ей так нравились эти истории, когда не знаешь, чем и как они закончатся. Что и говорить, она сама не знала, чем продолжится её собственная история, но мысль об этом вновь и вновь возвращала её к загадочному месту в воспоминаниях. Чей-то взволнованный голос произносил слова, но это не был Ван.

— "Диадема"... "Морф"... она найдёт к ним ключ и история повторится. Но в этот раз некого будет собрать.

— Диксди, ты снова спишь? — озабоченная мордочка Вана появилась перед её глазами, словно из тумана, заставив Диксди вздрогнуть и отодвинутся.

— Мягкий пони навевать скука даже на камень, — всё так же хрипловато заметила ящерка, отвернувшаяся спиной к спутникам и устроившаяся у камина. Очаг уже лишился своей медной решетки, и теперь каменное существо, к досаде вороного, пыталась выковырять держащие решётку гвоздики из каменной кладки.

— Надеюсь, мне удастся списать пропажу декоративной части камина на неудачный магический опыт, — буркнул он, повернувшись обратно к Диксди. Но синяя пони уже спала, уткнув мордочку в сложенные копыта и свесив крыло на пол. В гранях артефактов и выбитых на них надписях переливались крошечные искорки. По шкурке пробегали блёклые всполохи, напоминающие те узоры, выбившиеся из-под ограничителя. Укрыв её тёплой накидкой, вороной уселся рядом, рассматривая скользящие в каменной нише блики от кристалла. Если прикрыть глаза, иллюзия настоящего пламени была почти совершенна, и вороной едва сам не провалился в сон, когда его легонько тряхнули за плечо.

— Лаэтус не доверять мягкий пони. Мягкий пони делать магия против сильной пони на мосту, но не иметь сила в пещера с застывшая вода, — выдернул его из полусна хрустящий голос ящерки. — Лаэтус пойти с сильная пони и быть рядом, находить много разный металл и получать новая сила. Потом найти большой страж и съесть его. Зачем мягкий пони идти с сильная пони, если мягкий пони не иметь в себе... иметь... быть полезным?

— Вот как, а ты, хвостастая пожирательница металла, сможешь быть полезной? — едко заметил Ван, подобрав сумку Диксди и переставив ближе к дивану.

— Мягкий пони задавать вопрос? Лаэтус ответить. Я появиться как поколение два. Лучший ящер, лучший кристалл в тело, лучше принимать руда и металл. Находить новый, становиться ещё лучше из своего поколение. Лучше других. Это означать быть полезной как ящер, — облизнувшись, отозвалась ящерка, проглотив последний кусок решётки камина и теперь рассматривая забытую кем-то в углу кочергу.

— Диксди может доверять тебе, но ты была послана Калиго. Одно это не вызывает в тебе доверия, — бросил вороной, ощутив у горла острые когти. На удивление бесшумно переместившаяся рептилия плавно обошла его, заглядывая в его глаза своими, золотистыми и переливающимися металлическим блеском. Вблизи они казались шариками из золота, вставленными в каменные пазы, верхний и нижний край которых непонятным образом сохраняли гибкость. Ящерка прищурилась и плавно отпустила хватку.

— Лаэтус идти за сильная пони и понимать её загадка. Мир Калиго закрыт для Лаэтус, я нарушить приказ и слово Хранителя Скал, — хрипло и гулко проклацкала она, выдохнув в мордочку Вана поток пыльного и сухого воздуха.

— И что же Калиго хотела? Похоронить нас под завалом? Выхоженную ею демикорна, хоть я и не верю в её добрые помыслы на этот счёт, — сдавленно пискнул жеребец, потерев шею, всё ещё ощущающую следы от холодных каменных тисков.

— Калиго говорить... тело сильная пони хотеть Тень её Богиня. Давно она приходить к Королева и предлагать ей своя сила. Королева отказать. Она так говорить сама, и тогда Тень её Богиня отправиться искать другую сильная пони. Не находить, — мягко шелестел голос ящерки. усевшейся поближе к камину. Свет от кристалла позади неё рождал небольшой оранжевый ореол и отбрасывал сонм бликов от её торчащих из тела самоцветов. Золотистые глаза закрылись. — Калиго знать о последняя сильная пони. Говорить, встреча обещана много по много лет назад, когда Лаэтус не быть в яйцо и та, кто её поместить в яйцо, только появиться на свет. Калиго говорить, сильная пони остаться во владения ящер. Так её не найти Тень её Богиня.

— И что если она её найдёт? — Ван опасливо покосился на полупрозрачные когти ящерки.

— Королева бояться. Я слышать, как она говорить об этом с Хранитель Скал. Они быть одни, не думать о кто-то, кто слушать. Тень её Богиня найти последний сильная пони и стать ею. Сильная пони поменяться, стать новая богиня сильных пони, получить все старый штука, который оставаться от народ Калиго и менять всё над поверхность и под поверхность. Никто не уйти, никто не прятаться в нора. С нею придти закрытый ветер, который менять всё, чего прикасаться. С ней просыпаться то, чего не говорить Калиго даже с Амергал, — глаза ящерки распахнулись, и пасть скривилась в улыбку. — Поэтому Калиго говорить Лаэтус: иди за сильная и мягкий пони, опрокинь скала в длинный туннель, даже если они уйти от падающий камень, им не пройти дальше застывший вода с отбирающий магия кристалл. Тогда Тень её Богиня не получить сильная пони, а мягкий пони не создавать... помеха. Но Лаэтус съесть одна штука, она лежать в тайная шахта. Странная штука, Королева долго ругать Лаэтус и бояться её. Если Королева бояться Лаэтус и бояться сильная пони, которая жёсткая, то Лаэтус не слушать Королева и идти свой путь. А куда идти сильная пони — там Лаэтус получать вкусный металл и новый камень. Лаэтус понимать, куда идти лучше, но думать, что мягкий пони быть обуза. Не понимать, почему мягкий пони из рассказ Королева, не быть сильный и могучий. Я мочь одержать победа над... эта штука, знак и царапины, что ты делать.

— Понятно, в тебе навалом сюрпризов и делишься ты ими не охотно, — против воли уставший аликорн зевнул, с трудом отогнав видение, в котором каменная тварь отгрызает ему во сне рог или выпихивает в окно на мороз. Причём что из этого хуже он никак не мог окончательно решить.

— В Лаэтус нет никакой сюрприз, в Лаэтус камень, металл и разный кристалл, — как в демонстрацию своих слов, она ткнула в свою грудь, указав на тонкий самоцвет.

— Тебе стоит поработать над языком... определённо... а пока спать, бери пример с сильной пони, — Ван зевнул снова, и поплёлся к кровати. Не дойдя до неё и пары шагов, с мыслью о замеченной в городе магической колонны для отправки писем, он рухнул рядом со сползшей на пол сумкой и засопел.

Лаэтус осторожно поднялась. Вороной беспокоил её. Среди ящеров о нём ходили разные слухи и чем старше были ящеры, тем мрачнее они были. Калиго редко упоминала его, но каждый раз в её голосе звучало разочарование и ярость. Это не было понятно ящерке, не видевшей в нём ничего из того, чтобы могло подтвердить и слухи, и поведение Королевы. В нём не было разрушительной магии, не видела она и особой силы. Сильная пони прислушивается к нему, хотя и поступает по своему. И он не её самец. Ящер плавно подошла к уснувшему жеребцу, рассматривая его кьютимарку и высунувшиеся из-под накидки крылья. У их основания виднелся едва видный шрам. Рваный, неровный, словно кто-то рвал шкурку острыми клыками. Рептилия задумчиво рассматривала его, продолжая гадать, важен ли он для сильной пони. Быть может однажды лучше оставить его? А если он на самом деле обладает силой, но скрывает её именно тут, в незнакомом мире мягких пони. Она многих из них видела на улице. И там были не только они. Явно хищные грифоны, о них были упоминания в каменных скрижалях. Минотавры, эти были ящерам знакомы лично. Рогатые не раз пытались докопаться до шахт ведущих на поверхность. И те ящерки. Лаэтус вздрогнула от брезгливости. Слабые, но жадные, хитрые и коварные "родственники". Лишь разные места проживания не позволяли и тем и другим встречаться и припоминать давнюю и взаимную неприязнь, скорее всего угасшую, но не забытую. А теперь из-за этого жеребца она таскает на себе гадкую накидку. Впрочем, от влаги она и правда помогала. Лаэтус вздохнула и бросила короткий взгляд на поношенную ткань с традиционными украшениями. При первой же возможности она избавиться от этого позорного наряда, решила она, вернувшись к камину с удивительно невкусным кристаллом. Для сна она ещё не устала, так что она устроилась поудобнее и следила, как блики срываются с острых граней, разбиваясь о каменный свод и создавая иллюзию огня.