Наследие Богини. Диксди

18. Башня огня, пляшущие тени и Бланкспот

Флейм Блот продолжает свой путь к месту, воссозданному в его воображении одним из камней гармонии в ответ на его искреннее желание. Диксди и Ван продолжают знакомство с ночным городом, не подозревая, какие открытия их ждут. А где-то далеко, в городке на распутье дорог, Эйранда ищет, где можно недорого, или вообще, перекусить, после приключений к Кнотхолле и долгого пути в раздолбанной телеге.

Неделю.
Путь до нужного места, обозначенного на кривой карте Гилта Рэскала, занял неделю, измотав единорога проливными дождями и расползающимися под копытами дорогами, выглядящими как полные грязи канавы посреди нависающих островков зелени. Крупные капли учинённого пегасами ливня доставали его повсюду, затекая под накидку, вынуждая шёрстку вставать дыбом. Даже деревья не особо помогали, словно в издёвку за случившееся в Круге Листа, накапливая на листьях побольше влаги, чтобы обрушить её на голову мага в самый неожиданный момент. Сырые поленья и ветки не желали гореть под потоками воды, чихая ему в мордочку клубами пара и едким дымом. А доведённый до бешенства маг в итоге превращал их в горку пепла. Несколько ночей Флэйму пришлось провести, забиваясь между упавшими стволами массивных сосен, проклиная всё, что приходило в голову и могло быть связано с испытываемыми неудобствами. И вот, в середине очередной кажущейся бесконечной недели, перед ним предстали руины.
Описание Гилта даже близко не передавало размеры покосившихся плит, полукругом обрамляющих небольшую площадь, выложенную брусчаткой. Если сюда и вела когда-то дорога, от неё ничего не осталось, кроме заросших камней, разбросанных в округе. Растения терпеливо пробивались годами между брусчаткой, опутывая и выворачивая её корнями. Высохшие вьюнки перемежались с радостно зеленеющими стеблями, раскинувшими редкие сети между каменными плитами. В прошлом, место, когда-то давно являвшееся одной из узловых точек пересечения потоков магии, встречало единорогов гладкой поверхностью серого камня с кремовыми прожилками, напоминающими диковинный узор. Теперь всё пришло в упадок и оказалось забытым, оставленным без внимания. Ажурная ограда между плитами рассыпалась и пропала под разросшимися кустами. Из четырёх входов на площадь уцелели всего два, остальные оказались перекрыты обрушившимися арками. Время шло своим чередом. Магия менялась, единороги перестали нуждаться в капризных строениях для балансировки сложных заклинаний, открыв другие способы для возобновления сил и телепорта. Понихенджи лишь вскользь упоминались в учебниках по заклинаниям, обязательных для каждого ученика Школы Магии. Лишь единицы из единорогов, живущих книгами и пыльными свитками, отправлялись в путь, чтобы своими глазами взглянуть на уцелевшие памятники развития магии. И Флэйм к ним не принадлежал. Как он проходил мимо пылящихся в городах почтовых колонн, не придавая им особого значения, так и сейчас, он вскользь оценил прочность конструкции и шагнул в сыроватую тень накренившихся плит.

Не испытывая почтения к руинам, он прошёл под аркой из листвы и изогнутых стеблей, отклонив низко свисающие ветки телекинезом. Пнув подвернувшийся под копыто камешек, он приблизился к торчащему из центра столбу с овальной выемкой, будто кто-то лизал его с двух сторон, как какой-то леденец. В выщербленном дождями отверстии виднелись два позеленевших штырька, по одному снизу и сверху. Усевшись на ящик с бутылочками зажигательной настойки, он задумчиво уставился на каменный столб, пытаясь рассмотреть среди трещин и мха выбитые символы, сравнивая с пояснениями Гилта в записке. Что-то не сходилось, часть символов выглядела иначе, а наглядная инструкция на плите рядом недосчитывалась трети своей схемы, отчего разобрать, какой стороной и как вставлять кристалл, было невозможно. От попытки счистить мох с плиты стало ещё хуже — державшиеся на корнях растений куски поползли и осыпались на землю у его копыт, оставив торчать из земли куцый огрызок бронзовой подставки и подрагивающие стебли.

Плюнув себе под ноги, Флэйм осторожно вытянул из сумки свою драгоценность. Под дождливым небом молочного цвета камень казался грязным и серым. Даже золотистая оправа, вцепившаяся в него фигурными клыками дракона, выглядела тусклой медью с чёрными крапинками. Покрутив в копытах телепорт-кристалл, он плавно приблизил матовую гранёную каплю к выемке. Камень оказался внутри, и Флэйм так же осторожно убрал копыта, чтобы в ту же секунду рухнуть мордочкой на грязную мостовую в попытке поймать безвольно выпавший наружу самоцвет. В приписке Гилт особенно подчёркивал, что камень нужно ставить, не используя телекинез.
— Ах тыж, тупой осколок, — процедил он, выплёвывая набившуюся в рот землю и листья. Камень лежал в копытах, и тускло блестел гранями, словно всё случившееся не его вина, а мага.
— Давай, у тебя же есть мозги, чтобы ими пораскинуть, и не в буквальном смысле,  — послышался издевательский голосок откуда-то из-за колонны.
— Эй, кто тут? — поспешно поднявшись с земли, Флэйм окинул площадь взглядом, но кроме ставшего мельче дождя да шевелящихся веток никого не было. Капли стучали по камням и весело журчали крошечными ручейками в проржавевшие водостоки. На всякий, единорог заглянул и туда, не увидел ничего кроме испуганно спрятавшейся жабы.
— Забыл сказать, "Тук-Тук". Брось, перед тобой место, откуда отправлялись в путь единороги. Порой, забирая с собой куда менее одарённых попутчиков. Таких, у кого нет рога, нет крыльев, но много веса и не всегда много ума, а ещё им обязательно требовалось попасть в такую глушь, куда пешком не дойдёшь, — непривычно горячий воздух скользнул по его шее и пропал. — Ничего в голову не приходит? Чего не было у них, и чего нет в этом месте уже немало лет. Посмотри вокруг, для этого даже не нужна памятка путешественника.
— Приличной таверны со свежей едой и пары лавочек с сидром? — огненный маг прочертил рогом огненную полосу, пытаясь осветить место, откуда шёл голос, но и там никого не было. Лишь за спиной послышался усталый хруст, будто что-то потягивалось после долгого сна.
— Мой новый владелец — идиот. Подавиться мне моим отвалившимся ляссе. После всего, что довелось испытать, мой "Читавший" непроходимый дегенерат,  — издевательский тон голоса сменился на наигранное разочарование. — Ты правда единорог или кому-то пришла забавная мысль бить земнопони по лбу сковородой пока рог не вырастет?
— Когда я тебя найду, тебе придётся проглотить все слова, медленно вращаясь над умеренным огоньком, если я вообще смогу сделать его умеренным, — рявкнул единорог, разворачиваясь на месте и, проскользнув по мокрой мостовой копытами, плюхнулся на свой оранжевый круп. Вокруг мрачной и серой колонны плавно вращались помятые листики, переливаясь выведенными на них линиями, символами и запутанными схемами.
— Ого, не прошло и дня как ты меня нашёл! Что бы тебе за это дать... груду золота? Слишком жирно, да и не в моих силах. Мудрый совет? Куда там, тебе и простые советы не по уму будут, иначе бы ты за долгие дни пути пошуршал у себя в голове и не стоял посреди дождя с глупой мордой. О, есть идея,  — шелестящий и смеющийся голос внезапно оборвался, и вспыхнувшие огнём страницы вцепились в мордашку завопившего от неожиданности мага. — Дам тебе немного ума... может в кои-то веки он тебе пригодится.
Истошный вопль утонул в нарастающем шелесте страниц, скрывших за собой соскальзывающего куда-то бок мага.

Верх старой башни срезали наискосок, словно свечу раскалённым клинком, оплавив прочный камень, оставив твёрдые подтёки от стёкол и металлических рам. Сопли не выдержавшего жара камня свешивались с края, нависая каменными каплями над покосившейся аркой входа. Выбитые двери, пятна копоти вокруг и успевшие зарасти мхом ядра от катапульт выглядели как неровный шов между прошлым и настоящим. Знакомый запах гари ударил в нос единорога, всем телом приложившегося о накренившийся пол. Поднявшийся пепел запорошил ему горло, вынудив закашляться и несколько раз чихнуть, прежде чем встать на все четыре копыта и оглядеться. Это не был зал с зеркалом, который он видел в образе кристалла. Покинутая башня торчала как недогоревшая спичка посреди покрытых снегом гор на тёмном пятачке земли. И если в паре метров от неё ветер складывал сугробы, внутри было относительно сухо и тепло.

— Это не то место! — крикнул Флэйм, оглядываясь в поисках сумки и ящика. Ничего не было, все его припасы и немногочисленные биты остались лежать посреди нигде, в тени покосившихся плит.
— Правда? Какая неприятность, ну значит, придётся возвращаться обратно пешком и пробовать снова,  — начинающий раздражать голосок скользнул сбоку и расцвёл юрким огоньком в воздухе, медленно собирая вокруг себя чешуйки пепла.
Ничего не ответив на это, единорог направился к чернеющему зеву провала в полу, рассчитывая найти там лестницу или ещё какой путь на нижние этажи.
— Серьёзно? Ты решил пойти назад пешком, не зная, где находишься? Видимо, когда раздавали упорство, вспыльчивость и неуёмное желание сделать свою жизнь отвратительной, ты решил набрать всего и побольше,  — протянул голосок, отчего-то изменив свой тон, будто его обладательницей была кобылка. С металлическим стуком мимо Флэйма прокатился щит, поцарапанный и с длинной трещиной сбоку, но начищенный по центру до зеркального блеска. В нём отразилась хмурая мордочка мага, стиснувшего зубы, и серый силуэт за его спиной. Спутанная грива вспыхивала редкими огоньками, отчего казалась огненно-рыжей, резко контрастируя с пепельным телом и серой, потрескавшейся мордашкой. Кобылка выглядела разочарованной. Поджав губы, она смотрела ему вслед.
— По крайней мере, теперь я вижу, кого стоит винить в потраченном зазря телепорт-кристалле, — зло ухмыльнулся Флэйм, прочертив в воздухе огненную полосу... рассыпавшуюся на искры и угасшую. С рога посыпались жалкие искорки, щекоча его нос. — Какого сена... Что ты сделала с моей магией?

— Он ещё не понял. Будем снисходительны к недоучке, нам не из чего выбирать, верно? — другой, уставший и более степенный голос раздался сбоку, и вокруг второго огонька сплелись серые хлопья, превратившись в фигуру единорога, кажущегося уставшим, как после долгого и муторного пути. Прижимая к груди тяжёлый фолиант, он мрачно смотрел на Флэйма взглядом наставника, заставшего нерадивого ученика за игрой в бумажные птички. Пряди сбившейся гривы прикрывали тонкий обруч на голове с потрескавшимся лиловым камнем.
— Я не знаю, что вы за пепельные штуки такие, но это не даёт никакого права хамить. Я ведь могу и разозлиться, а это плохо кончится, — не слишком уверенно проговорил единорог масти раскалённого железа. Магия в его теле молчала. Словно её разом вытянули из него и развеяли. Щемящая пустота.
— Вы только посмотрите, разозлится он,  — вместе с насмешливым голосом в круп Флэйма воткнулась тонкая иголка, рассыпавшись на невесомую пыль, но оставив после себя саднящее ощущение укуса. Ухнувшего от неожиданности и развернувшегося на месте мага встретил пегас, развалившийся на расплавленном каменном столе. Сотканный вокруг язычка пламени пепел шевелился, трескался и создавал ощущение, будто у пегаса отваливаются крылья или копыто, но в последний момент прирастают обратно. Между оперениями вытянутого к магу крыла дымилась узкая трубка.
— Трое на одного. Хорошо, умываю копыта, я не знаю, кто вы все такие и почему выглядите, будто вами чихнули из жерла вулкана и честно — знать не хочу. Хотите этого или нет, я убираюсь отсюда, — шаркнув копытом по полу, единорог поднял в воздух клубы пепла, невесомыми облачками поплывшие в разные стороны. На сером камне пола блеснули процарапанные линии схемы, расходясь от центра башни до самых стен, скрываясь под грудами обгоревшего дерева, перекрытий и битой черепицы. — А это ещё что за...

Сотканная из пепла троица переглянулась. Кобылка, сделав шаг назад, кивнула усталому единорогу:
— Расскажи ему...
— В этом месте всё закончилось и началось для нас троих. Теперь это твой дар, твоя обуза, причина, по которой твоя жизнь изменится навсегда, выбирай — что больше придётся по нраву,  — вздохнув, проговорил единорог, подойдя к центру схемы и положив на скошенный, полурастёкшийся выступ свою пепельную книгу. Уголок обложки загнулся и слегка осыпался. — Что бы ты не выбрал, выбирать придётся. И, возможно, захотев большего, ты придёшь сюда снова.
— Наш многомудрый и всезнающий Фликер, так и не научившийся говорить понятнее, имеет ввиду два простых пути, кобылка вытянула с пояса клинок, обуглившийся и покрытый сколами, и воткнула его в пол рядом с книгой, ловко метнув его ртом. — У тебя есть выбор уйти и может быть когда-то вернуть себе магию. Знаешь, мне она никогда не была нужна. Обходилась без неё как-то. Сможешь наслаждаться вкусом сидра и, смотрясь в отражение бутылки, жалеть себя. Это не твоё пламя, в конце концов. Тебе его одолжили, когда ты утратил своё. В пустой кувшин всегда легче налить что-то другое.
— Или? — сделавший шаг к провалу Флэйм остановился. Торгующийся противник уже наполовину проиграл. Не могут же эти погорельцы отобрать его магию. Или могут? Единорог осторожно вызвал небольшой огонёк на кончике рога, но тот протрепетал едва ли несколько секунд под прохладным ветерком.
— Или перестать быть бестолочью, и в кои-то веки послушать кого-то умнее тебя,  — выпалил пегас, спрыгнув со своего лежбища и быстрым шагом подойдя к магу.
— Тебя что ли, пташка жареная? Я слышал про клюющую в круп жареную дичь, но всегда думал, что это про грифонов говорят, а не про пегасов, — съязвил Флэйм Блот, услышав лёгкие шаги за своей спиной.
— А он шутник, Скэр. Даже жаль его,  — расхохотавшийся пегас хлопнул по спине Флэйма крылом, и оперение рассыпалось на крошечные тлеющие лоскутки. Пегас прошёл мимо, присоединившись к кобылке и пепельному магу — Ну вот, опять крыло придётся собирать... прямо беда с этими перьями.
— Перестать быть бестолочью? Легко. Что имеем — три наглые морды, рассыпающиеся от любого пинка. Ведут себя так, будто численный перевес на их стороне, говорят загадками. Сам я без припасов, посреди гор в дыре мира, на верхушке башни, которую надкусил дракон с отрыжкой из горючей смеси. Ничего не пропустил? — Флэйм обвёл глазами стоящие перед ним фигуры. Пегас медленно восстанавливал своё крыло с видом, будто его тут нет. Названная им именем Скэр кобылка сдувала с мордочки непослушную прядь, рассыпающуюся тлеющими искорками. А рядом переминался единорог, копытом перебирая беззвучно раскачивающиеся на груди амулеты. Из всех троих только его взгляд бы мрачным и пристальным. Если можно было так сказать о сухой поверхности имитирующей мордочку единорога.
— Как немногие другие в мире, которого мы не застали, ты — "Читавший". Единорог, открывший старинный фолиант случайно или с некой целью, и позволивший его содержимому влиться в свой ум, не оставляя места для других подобных фолиантов. Прискорбно признать это, но обладателем чудом уцелевшего аэтаслибрума оказался самонадеянный остолоп, не удосужившийся даже понять очутившееся в его копытах сокровище,  — покачав головой, проговорил маг Фликер. — Ужасно печальное совпадение событий.
Покрытое узором в виде язычков пламени копыто врезалось в пепельную мордочку и, столкнувшись с упругим горячим воздухом, прошло насквозь. Серая фигура рассыпалась и, отлетев облачком в сторону, снова приняла прежний облик. Проскользнувший по инерции маг споткнулся о торчащую из пола плиту, развернулся на месте и встал в стойку, готовый встретить противника нос к носу. Но никто не нападал в ответ. Пепельные фигуры стояли там же где и прежде.
— Мы предлагаем выбор. Забыть о фолианте, вернуться к своей простой жизни, однажды обрести магию взамен утраченной. Возможно. Настанут спокойные дни. В стороне от неприятностей и излишнего внимания. Не так много фолиантов дают такую возможность. Другие не оставляют и такого выбора тем, кто открыл их страницы,  — как-то грустно проговорила кобылка и по её мордочке скользнула полыхающая огнём трещина. Ровно по тому месту, где пролегал глубокий тёмный шрам.
— Или принять его, потрёпанного, выжившего несмотря ни на что! Вдохнуть в себя его буйный дух, отправиться в приключения, жить на полную и однажды сгореть дотла, оставив после себя статую герою!! — воскликнул пегас, встав в гордую позу, не замечая растущей на боку трещины, из которой сочились огненные капли. Она медленно ползла по бесцветной шкурке, разветвляясь и разделяя замершего пернатого на неровные кусочки.
— Сделай правильный выбор, если это вообще в твоей природе, Флэйм...  — тихо проговорил названный именем Фликер маг, вспыхивая огнистыми провалами и исчезая как остальные, в клубах разгорающегося пламени. — Каждый из нас стоял в шаге от бегства и шаге от победы. Мы трое сделали шаг по общему желанию сердец.
Жар охватил Флэйма, опрокинул и протащил к лежащей по центру пола книге. Поднявшись и протерев от пепла глаза, маг оглянулся. Но вокруг никого не было. Пепельная книга медленно осыпалась с постамента. Под тихий хруст, с клинка откалывались кусочки и падали на пол. Вокруг никого не было. Холодный горный воздух, пробиваясь через невидимую преграду, вцеплялся когтями в стены и пел жутковатую песню одиночества.

— Ха, быстро же вы сдались. А теперь может ещё и назад вернёте? — крикнул в пустоту Флэйм и ощутил, как что-то схватило его за шкирку и швырнуло носом в покрытую гарью стену, словно решив использовать его как тряпку для уборки.
— Ты шёл с нею бок о бок! Использовал мою магию по её приказу! Подержал несколько дней в копытах тусклый факел и решил, будто теперь повелитель огня? — оглушающие слова сотрясли башню, перепугав птиц, нашедших приют в уютных щелях руин. — Мне казалось, смертные любят общаться с себе подобными, но раз нет — поговорим прямо.
С трудом оторвавший саднящую после поцелуя со стеной мордочку от камня, Флэйм отполз в сторону, ощупывая себя и удивляясь, как он ещё цел. Чиркнув искрами, с кончика рога потекла лента пламени, огибая его витки. Знакомое ощущение подвластного заклинания, слабее прежнего, но уже хоть что-то. Не сравнить с пустотой и воспоминанием о гадком вкусе ядовитой шутки во рту.
— Вот теперь другое дело. Разговор единорога с единорогом, а не какие-то пепельные иллюзии и дешёвые фокусы, — прошамкал Флэйм, соскрёбывая с языка толстый слой гари. — С ходу швырнуть об стену телекинезом — это по-нашему. Хотя я бы предпочёл другое направление, например, туда, откуда меня притащили...
— С единорогом? Не обольщайся. Представь себе, я почти поверил, что для меня нашли подобающий сосуд. Но ты... как грязная плошка для изысканного сока редких ягод с юга. Сохраняя напиток, всё равно делает его отвратительным, — вместо ожидаемой тени, мага накрыло шевелящееся пятно света, источающее жар открытой печи. Перевернувшийся на бок маг прислонился спиной к стене и с изумлением уставился на стоящее перед ним существо...

— А ты умеешь произвести впечатление! Костюмчик с маскарада? Только на принцессу не похоже. Цвета не те и кьютимарка странная, и вообще она кобылка, а ты жеребец, — сглотнув, проговорил Флэйм, стараясь не растерять самообладания. Разгоняя вокруг себя золу потоками жара, к нему приближался аликорн, окружённый петлями дыма. Живой, во имя квакающих апельсинов, аликорн, смотрящий бездонными огненными глазами прямо на нащупывающего опору мага. — Хотя оно и лучше, могу не сдерживаться.
— Ты хоть моё имя знаешь? — проговорил клубящийся пламенем жеребец, встряхнув искрящиеся и источающие полоски дыма крылья. Позади раскалённого рога переливалась диадема из голубых и острых язычков пламени, контрастом выделяясь на фоне буйства красных, жёлтых и оранжевых оттенков, сжимающихся в ослепительно белые пятна.

— Духовка, я угадал? — тянул время Флэйм, ощущая, как его магия огня потягивается в теле и просыпается от бездействия с каждым шагом приближающегося аликорна. — Хотя нет, подожди, для кобылки у тебя морда больно жуткая и ты не в моём вкусе — будешь Горнило. Поди, разбери кто и что ты вообще такое.
— Других вариантов нет? Или мне подождать пока ты начнёшь закрывать копытцами глаза и молить дать подсказку? — огнистая фигура подошла ещё ближе, почти склоняясь над медленно отползающим вдоль стены единорогом.
— Отчего же, есть. Смотри, какая весёлая история случилась. Я вставил камень в колонну, всё заработало, и на радостях я опустошил весь ящик с настойкой для фонарей. Последнее время она мне очень по вкусу пришлась. Вероятно, этого для меня, наконец, хватило и теперь я валяюсь где-то на площади. Булькаю мордой в луже, закатив глаза. А снится мне забавный, но уже становящийся скучным сон, — не сводя взгляда с усмехнувшегося жеребца, раскрывшего огромные крылья так, словно хотел заключить в них единорога целиком. — Так что ты — огненная галлюцинация. Причём качественная, с эффектом запахов, ветра и всего прочего. Не перестаю удивляться собственной фантазии, а уж казалось бы, куда дальше.
— И поэтому ты веришь, что с тобой ничего не случится, ведь я ненастоящий и всё происходящее сон?  — вокруг было только горящее оперение, фыркающее искрами и чёрными точками пепла. И между ними массивное, пышущее жаром тело, заслоняющее ставшее серым небо. Чуть вытянутая морда наклонилась ниже, направив на Флэйма кончик острого рога. Аликорн продемонстрировал улыбку во все зубы. — Готов проверить свою теорию или сразу побежишь?
Левое крыло сложилось и судорожно вздохнувший свежего прохладного воздуха единорог бросил короткий взгляд к ведущей вниз лестнице. Совсем рядом, буквально в нескольких удачных прыжках, потом перекатиться за упавшую колонну, скользнуть к провалу и он свободен.
Вдох.
Ощущение булькнувшей в груди магии.
Вдох.
Лёгкий пульс в кончике рога, отдающийся в спираль.
Вдох... прохладного, но слишком сырого для снежных гор воздуха.
Аромат мокрой травы, влажного камня. Огненный маг закрыл глаза, не замечая становящейся шире улыбки на морде аликорна. Вдох. Вдох. Вдох.

— Да иди ты в пекло! Тоже мне игрок в шарады! Это моя магия, как хочу, так и использую! Никто не смеет отнять её от меня, ни Орден, ни хвалёная Гвардия с этой выскочкой Мосси! Я сам себе приказ! — широко открыв глаза, рявкнул Флэйм, уставившись на стоящего почти вплотную противника. — Факел говоришь? Сейчас ты у меня даже этим факелом подавишься!

Росчерк кончиком рога, скачок в сторону, линия, бросок вправо. Движения, отточенные в спарринге за годы в Школе, записанные в мышцы разумом и упорством. Полукруг и первая лапа из огня, раскрывшаяся подобно крылу справа. Удар копытами по полу, переворот и финальная точка в описанной фигуре. Всё как по учебнику, но с несколькими его собственными трюками, позволяющими почти всегда выходить из дуэли победителем.

Шар из полыхающего как солнце пламени вспыхнул, одевшись в кольца дыма, отделяя мага от рассмеявшегося аликорна. Башня содрогнулась, застонала, хрипло закашлявшись осыпающимися стенами, но устояла, на миг став яркой свечой среди погружённых в полумрак гор. А маг скользил по полу, отчаянно цепляясь копытами за скользкий пол, к самому краю. Вот последняя плитка жалобно хрустнула под ногой, не выдержав веса, и спина Флэйма ощутила потоки холодного воздуха. Он падал, не отводя взгляда от стоящего на краю невредимого существа, прижимающего к груди дымящийся и теряющий листки фолиант. Вот его уже почти не видно, просто яркая точка на фоне отдаляющейся башни, почему-то похожей на колонну с дырой в середине. И когда она стала едва видным силуэтом на вершине утёса, единорог встретился с землей...
Жёсткий и отчего-то слишком гладкий камень вдавился в щёку. Перед затуманившимся взором опустилась закованная в камень лапа, отвратительно скрипнув поджатыми когтями.
— Слишком гордый, чтобы просто сбежать? Мог бы отказаться, но однажды попробовав магию аэтаслибрума, не так легко забыть её, верно? — издевательский голосок зашептал сбоку, касаясь угасающим жаром его щеки. — Что ж, ты выбрал. Остаётся только проверить, был ли верным выбор, связать себя с предметом, который дважды пытались уничтожить ждущие тебя там, за углом твоего путешествия. И не говори, что я тебя не предупреждал, "Читавший".

---

Сидя за столиком уличного кафе в свете розовато-оранжевых фонарей, Диксди рассматривала лежащие на тарелке скрученные в спираль булочки, напоминающие полумесяц. Занятный оттенок запаха кофе, будоражащий аппетит запах выпечки, даже ощущение от низкого плетёного пуфика, чуть проседающего под её весом, невольно возвращали её к первому кафе в её жизни. Ночной город, в котором не было понятия времени суток, был похожим и при этом отличался от Кантерлота, с которым она едва успела познакомиться. Её мысли занимали недавние события, начиная с прибытия в город и продолжая возвращением с аудиенции через Лунную Рощу. Две жизнерадостные пони, тем временем, принесли заказанные блюда, сообщив, что всё за счёт Рэйлита Нейке и гостям вовсе не о чём беспокоиться.
— Здесь уютно... — заметила Диксди, прожевав ломтик нарезанного соломкой корнеплода, слегка обжаренного и посыпанного мелкими белыми семечками.
— Ночной город для ночных жителей. И вы оба к ним относитесь, — покачиваясь на невысоком пуфике, Твинкл поглядывала в сторону Скерса. Этнолог задумчиво потягивал сок из надрезанного плода через соломинку, перечёркивая часть ранних записей и делая новые, погружаясь в процесс с головой. Несколько раз он путал карандаш с трубочкой и невозмутимо пытался выпить через него сок.

Не больше часа назад, вдыхая едва уловимый аромат ночных цветов, оттенённых тонким прикосновением вечерней свежести, какая бывает вблизи озёр, спутники Скерс Фейбла возвращались проложенной через рощу тропой. Каждый был погружён в свои мысли, молчаливо поглядывая по сторонам, словно желая запомнить место, куда они ещё нескоро вернутся. Один лишь этнолог, позабывший обо всём на свете, пытался одновременно записывать в блокнот приходящие в голову вопросы и не отставать от шагающих впереди вороного и Диксди. Пожалуй, он единственный из гостей этого места испытывал искренний восторг от принятого советом решения. На радостях упуская из виду немаловажную деталь, что теперь на долгое десятилетие город под куполом из шторма станет его домом. Странное условие, поставленное главой города, удивительной внешности единорожки с полупрозрачными, кажущимися хрупкими, копытцами. А ещё "око-часы" ощутили чьё-то незримое присутствие и, судя по выражению на мордочке Вана, не только она заметила это. Озирающийся по сторонам вороной всю дорогу украдкой бросал пристальные взгляды в сторону вышагивающего Рэйлита. Кисточковый выглядел так, будто он получил на праздник новую игрушку и с трудом сдерживается, чтобы сорвать с упаковки обёртку и бантики. Рэйлит, куратор библиотеки, обладающий более веским словом и влиянием на главу, чем можно было себе предположить. Да ещё пусть и неуклюже, но заговоривший с нею на её родном языке. Из мыслей Диксди никак не выходили из головы кружащиеся вопросы, ответы на которые их провожатый дать не захотел.

— Для обычного куратора библиотеки, как вас представили, Нэйке, у вас довольно ощутимое влияние на решение совета, — проговорил вслух Ван, поравнявшись с единорогом. — Возьму на себя смелость спросить за всех. Без этого вмешательства мы оказались бы пленниками гостевого дома до самого окончания сезона туманов? Я прав?
Рэйлит рассмеялся, хотя интонация его голоса осталась всё той же располагающей и мягкой. У кисточкового даже дыхание не сбилось, отчего смех неприятно показался наигранным, а не беспечным.
— Некто очень мудрый, кому не были чужды простые радости жизни, однажды записал свою мысль на полях фолианта: — "Нашедший общий язык с древними книгами найдёт общий язык с кем угодно", — отозвался единорог, сохранив прежний ритм шага, будто вопрос не застал его врасплох. — Я понимаю причины подозрительности, возможно, вы обрели её не так давно, и потому присутствие настороженности мешает вам воспринимать простые вещи — проще. Невольно ищете... в событиях второе дно. И я не могу сказать, что его там действительно нет.

Диксди с изумлением взглянула на полуобернувшегося Рэйлита, сбавившего шаг только для того, чтобы жестом показать, что это ещё не всё и вороному рано возмущаться.
— Оно есть. Трудно доверять городу, который в ответ не доверяет никому за своими стенами. Среди жителей, поверьте, есть немало тех, кому нет до этого дела, и ими движут другие интересы. Такие, как азарт познания, охвативший сопровождаемого вами этнолога. И для него город, возможно, приоткроет свои тайны, постепенно, со временем. Но вы... даже не знаю, — кисточковый покачал головой, будто в размышлениях, говорить ли дальше или поменять тему. Приняв одному ему известное решение, он продолжил. — Мне интересно узнать больше о странствиях вашей спутницы, о её обширных знаниях в древнем и считающимся утраченном языке. Не столь многие могут свободно читать надписи, ещё меньше — говорить на нём. Не менее интересно провести время в беседах за чашечкой чая о причинах, побудивших следователя по магическим делам из Кантерлота, изучать сложную, не самую практичную и требующую точности — символьную магию. Я даже надеюсь на дружеский спарринг, учитывая, как сложно найти партнёра в этом искусстве. Всё это и многое другое было бы невозможно устроить, останьтесь вы запертыми в своих комнатах под надзором стражников. И я молчу о том, как вы себя ощущали, оказавшись тут, и при этом вынужденно проводя всё время в четырёх стенах. Поправьте, если я ошибаюсь — для таких заядлых путешественников это слишком... некомфортно.
— Всё это очень мило, но, насколько помню историю, в добровольную изоляцию город погрузил себя сам. Ничего не мешало принимать гостей намного раньше, — кисло заметил Ван, гадая о том, насколько искреннее выражение на мордочке Рэйлита и не является ли оно простым проявлением вежливости и гостеприимства. Сомнений в интересе к Диксди и ему самому у вороного не было, но было ли это простым любопытством или за этим стояло нечто большее, Ван затруднялся сказать. От вороха предположений он не нашёл ничего лучше, как спросить. — И как долго продлится этот сезон туманов?
— Не считая редких просветов, пару недель, — голос кисточкового слегка дрогнул. — Вполне возможно, что вам удастся понять причину, помешавшую приёму гостей до окончания сезона. А пока, остаток дня можно провести в небольшой экскурсии.

В середине и правда непродолжительной экскурсии они остановились в небольшом кафе под названием "Холм". Было ли название таким потому, что заведение находилось на небольшой горке, с которой открывался вид на украшенную фонарями улицу в обе стороны или потому, что такое название обязывало расположить кафе именно в этом отрезке улицы, перестало волновать гостей сразу, как только к столу подали выпечку, жареные ломтики корнеплода, напитки и сладости. Размеренно жуя булочку и слушая прерывистый поток вопросов от этнолога, не все из которых получали ответы, Диксди рассматривала аквамариновый леденец в форме бутона, в мыслях возвращаясь к тропе посреди рощи. И к аквамариновым кристаллам, растущим из тёмных матовых камней, попеременно пульсирующих, словно свет внутри них размеренно дышал, погружённый в спокойный сон. Даже Лаэтус, на удивление неравнодушная к подобному, прошла мимо и лишь несколько раз настороженно обернулась на одной ей слышимый звук или движение.

Как и по пути на аудиенцию с главами города, так и на пути обратно, кристаллы разгорались внутренним светом, пробуждая к жизни кривляющиеся тени и так же медленно угасали, пропадая в темноте разросшихся зарослей рощи. Диксди шагала по ровной, выложенной плиткой тропе и вглядывалась в тёмные силуэты с нарастающим беспокойством, с каждым разом замечая всё больше ускользнувших вначале деталей. Из всех идущих по тропе, нормальными были тени только у идущих по сторонам стражников, рассматривающего всё вокруг Скерса, чуть понуро плетущейся Твинкл, всё ещё не смирившейся с выпавшей ей ролью. У размеренно топающей между Диксди и Ваном ящерки тень тоже никак не отличалась от обычной. Та, спустив капюшон накидки почти на самый нос, недоверчиво поглядывала по сторонам блестящими золотистыми глазами.
Тень же от вороного, прыгая от одного аквамаринового всполоха к другому, скручивалась, менялась и пыталась распахнуть крылья. С опасением вглядываясь в эти ужимки, Диксди перевела взгляд на свою тень, время от времени становящуюся массивнее, почти дотягиваясь до нижних веток деревьев и рассыпающуюся на множество лоскутков, собираясь совсем в другом месте, чем где её ожидали увидеть. Последней была тень Рэйлита. И вопреки ожиданиям, у переливчатого единорога она выглядела как угодно, но не им. Вместо изящного силуэта кисточкового, над землей расплывалось нечто вытянутое, взъерошенное и выглядящее как... как что-то, у чего не было подходящего названия. Извивающийся, текучий, перемещающийся невероятными скачками, собираясь в пружину и так же стремительно расправляясь, силуэт темнел в свете кристаллов и становился бледным и полупрозрачным в свете обычных фонарей. И на фоне мясистых синеватых листьев местной растительности тени от тёплых, зависших над землей светильников были совершенно обычные. Такие, какими и должны быть тени, когда на кого-то падает свет.

Диксди смотрела на аквамариновый леденец, стоящий на тонкой подставке, и не сразу разобрала обращённые к ней слова, раздумывая над увиденными ранее странностями рощи.
— Если это не ускользнуло от моего взгляда, было бы наивно считать, что это не заметили другие. И всё же, я читаю во взгляде незаданный вопрос. Там, в Лунной Роще вы смотрели на танец теней как на нечто удивившее... — едва слышно проговорил на инитиумнарском Рэйлит, сложив перед собой копыта и пристально рассматривая фиолетовогривую демикорна. — Тени в свете этих кристаллов меняются, открывая истинный облик своего владельца. Никогда не ошибаются, помогая главам города понять, с кем им предстоит говорить. И какое решение следует принять. Для многих это украшение, не более того. Оправа к живой драгоценности этого места — Лунной Роще. В этом городе...
Но досказать ему не дали. Почти залпом осушивший чашку какао Скерс шлёпнул блокнотом по столу.
— Столько вопросов, но самый назойливый из них — об удивительных камнях в роще. Я не видел ни одного фонаря там, где они мерцали и напротив, ни одного кристалла, едва мы снова вышли на свет. Это природное явление? Часть культуры? Результат чарующей и неизведанной магии? На миг мне показалось, будто у некоторых из нас меняются тени — удивительно причудливая игра света и теней! Создаёт просто волшебное настроение! — прижав копытом блокнот, пони лихо перехватил карандаш зубами, готовый записывать ответ.
— И вы не первый, кого тронула красота Лунной Рощи с её танцующими тенями, — с этими словами Рэйлит, мягко улыбнувшись, взглянул на Диксди, всё ещё озадаченную его познаниями в инитиумнарском. Маг определённо слышал многие из слов, чтобы теперь произносить их почти верно. Но где и от кого?
— Не первый? — этнолог озадаченно посмотрел на кисточкового, а затем на Диксди.
Рэйлит расплылся в добродушной улыбке, шевельнув за спиной гибким хвостом с кисточкой на конце.

— Можно сказать, всё вместе. Вечерние кристаллы — это украшение Лунной Рощи, огибающее её полукругом. Природное явление, существующее только тут, под куполом Ноктюрнала. И ко всему прочему, часть истории города. Неотделимая часть, — с этими словами кисточковый сделал небольшую паузу, отправив в рот шоколадный шарик целиком, запив его глотком слегка остывшего чая.
 — И ни слова о том, какую роль они выполняют? О танце и том, что они показывают? — так же тихо проговорила Диксди, на инитиумнарском. — Так же как и с ответом на другой вопрос?
 — Я даже не уверен, стоило ли мне говорить это вам. И то, лишь потому, что не в пример нашему гостю, вы заметили куда больше. Вы загадка. И у меня есть свои предположения. Но вы, и ваш спутник, и даже не самая обыкновенная телохранительница в одежде другого народа, прежде всего, гости, а уже потом цель моего любопытства. И, полагаю, у всех вас тоже есть причины... для всего этого. У нас впереди ещё достаточно времени, чтобы обсудить надписи на ваших артефактах и ваше познание в забытом языке, — подбирая слова и немного спотыкаясь в значениях, проговорил Рэйлит, указав копытом на сложенные Диксди копыта, на которых поблескивали браслеты телекинеза. И перейдя на эквестрийский, добавил: — А теперь мне придётся вас покинуть. Разумеется, вместе с этнологом.
 — Уже? — пытающийся понять хоть слово из разговора Рэйлита и Диксди, земнопони встрепенулся. На миг ему даже показалось, будто Рэйлит куда охотнее останется в обществе его двоих сопровождающих, чем его самого.
 — Да, мне следует познакомить вас с теми, кто лучше меня поможет с вашими исследованиями, а так же показать место, где вам придётся жить. Надеюсь, выбор глав города придётся по душе. Это очень приятный дом неподалёку от башни, — кисточковый поднялся со своего места. — Возможно, именно вам удастся стать ключом к взаимопониманию между Ноктюрналом и внешним миром. Я не ошибусь, если скажу, что это не только моё мнение и некоторых из городского совета.

 — Вы ожидаете от меня слишком многого! Теперь, после оказанного мне доверия, я боюсь в чём-то разочаровать, — Скерс поднялся следом и повернулся к задумчиво сидящим Вану и Диксди. На мордочке земнопони боролось желание скорее приступить делу всей жизни и при этом как можно дольше оттянуть момент прощания. — Прежде чем я уйду, я хочу сказать — спасибо. Случайность ли или так было предначертано, но именно наша встреча помогла мне оказаться тут после множества бесплодных попыток. Моя благодарность была и остаётся безграничной!
Пегасочка тихо фыркнула, сдерживая едкий смешок, и закрылась миской со свежими ягодами.
 — Да ничего смешного, я всё-таки выиграл пари! — довольно улыбаясь, заметил пони, попутно хлопая копытом по карманам куртки. Не сразу отыскав нужное, он, наконец, достал что-то тихо звякнувшее. — Тут немного меньше, чем мы договаривались по пути сюда, но, думаю, этого хватит, чтобы пополнить запасы на обратный путь, куда бы вы не собрались после Ноктюрнал-Лифбурга. Ведь ради меня вы поменяли свои планы, и за это я очень признателен.
На стол перед Ваном лёг небольшой мешочек со звякнувшими битами. Сжимающий тканевую горловину шнурок повис безвольными усами с края стола.
 — Не могу отказаться, особенно если нам не удастся найти тут щедрого на оплату нумизмата, — загадочно ответил вороной.
 — Нумизмата? Эм... Ладно, пожалуй, я не особо понимаю к чему это, равно как и причину, по которой вы не всё сказали о себе, оставляя это в тайне, — покачал головой Скерс. — Надеюсь, до вашего отбытия мы ещё не раз встретимся.
Отвесив короткий поклон, этнолог поспешил за удаляющимся кисточковым, стараясь не отставать от того ни на шаг.
Откуда-то подул лёгкий бриз, качнув оставленную в плоде соломку.

 — Да, да, жемчужник, топай по своим делам, дай гостям передохнуть и спокойно поесть... — протянула развалившаяся в стуле пегасочка в сторону обернувшегося Рэйлита. Проводив взглядом удаляющихся мага и этнолога она с вздохом добавила. — Честно, я не думала, что всё зайдёт так далеко. И я не про проигрыш в споре со Скерсом. От половинной платы я не обеднею. Надо же, после стольких попыток ему выпала удача.
 — А про то, что теперь тебе придётся быть нашей сопровождающей, пока мы в городе? И, как понимаю, не без компании, — Ван кивнул в сторону стоящих неподалёку стражников, делающих вид, будто их тут нет. — Если мы тут не особо приветствуемся, то почему бы не выпустить в один из этих просветов в тумане и не говорить загадками. Да порой ещё и на языке, который не все понимают.
С этими словами вороной повернулся к Диксди, доедающей свою порцию и накладывающей ещё хрустящих рогаликов из вазы по центру. Та пожала крыльями, никак не прокомментировав короткий разговор с кисточковым, и Ван был вынужден согласиться ждать, пока она сама не решится рассказать. События до поездки сюда явно не особо пошли ей на пользу.

 — Потому что Лесная Пони. Потому что туман. Потому что даже я не настолько ударилась о пень головой, чтобы пытаться вернуться по изменчивому пути назад, через узкий коридор во мгле, которая может схлопнуться впереди и позади меня, — понизив голос и перегнувшись через край стола, проговорила пегасочка, то и дело оборачиваясь за спину, где молчаливо стояли ночные пегасы в ожидании, когда гости решат двигаться дальше. — Я покинула Ноктюрнал. Мне нравится жить в Круд-Чампе и его окрестностях. И только тот, кто вообще ничего не знает об этом месте, решится на обратный путь в сезон туманов. Что ещё раз доказывает: никто из вас тут никогда не был и затея с попыткой выдать себя за жителей ночного города — была так себе с самого начала. А ещё...
Сказанное заглушил звук хрустнувшего в пасти Лаэтус камешка, один из горстки, принесённых пони-официанткой ранее по просьбе Рэйлита. Озадаченная просьбой, официантка поставила перед ящеркой миску с гравием разного размера и цвета, какой отыскали в ближайшей лавке декоративных фигурок из камней. Пони ушла, только окончательно убедившись, что её не разыгрывают и существо в накидке действительно выбирает угловатые камешки и отправляет в рот, как какие-то орехи. Впрочем, особого удивления на мордочке пони не было.

— Я никогда не видела, чтобы кого-то впустили в город в такой спешке. Главе города ничего не стоило кормить нас всех завтраками, пока вы все опустошали кошельки в Круд-Чампе, снимая комнату на четверых и покупая еду в ожидании, пока туманы пройдут. Но нет, она прислала Виндфолла, одного из немногих, способных пройти туман в одиночку и провести обратно в короткий просвет, при этом никого не потеряв по пути, — продолжила мысль Твинкл, и теперь её мордашка выглядела хмурой. Бравая проводник по буреломам, на залитой мягким светом улице под медленно плывущей по копытотворному небосклону, такой же искусственной, луной, ощущала себя не в своей тарелке. — И в отсутствии этого Фейбла, я буду откровенно груба — мне не нравится, во что меня в итоге втянули. Это вам всем ясно? Тебя, каменная мордашка, это тоже касается. То, что ты сожрала походную посуду, ещё треть из длинного списка вопросов ко всей вашей троице. Моё дело всегда было простым — проводить по бурелому к городу и чаще всего обратно, так и не показав город. Получить биты и потратить их на всякие полезные штуки.

Лаэтус молчаливо пожала плечами. Она шла, куда направлялась сильная пони, и всё остальное её не так волновало. За исключением знакомых запахов и подозрительных кусков металла, напоминающих те, что были в её родных местах.
— Ого, грубо и откровенно, — заметил вороной, слабо улыбнувшись сказанному.
— И это не говоря уже о том, что ты, дымчатый из Кантерлота, подозрительно похож на статуи. Только крыльев не хватает, — добавила Твинкл, ткнув в его сторону копытом несколько раз. — Может у тебя ещё и крылья под накидкой спрятаны? А? Да я шучу... не делай такую суровую мордочку.
От услышанного Ван чуть не подавился, зябко дёрнув прижатыми к телу крыльями под плотной накидкой.
— А что такого в этих статуях? — осторожно проговорил он, медленно проглотив кусок ставшей вдруг безвкусной булки.

— Это старая история со времен, когда этот город не то нашли и достроили, не то решили возвести в этой глуши на пустыре по кирпичику. Только сидящие в груде книг смогут сказать, по какой причине это стараются не обсуждать, — пегасочка откинулась на спинку стула, свесив по бокам крылья. — Они всегда тут стояли, во двориках, на улицах, на старых площадях, куда мало кто заходил. Мне ещё показалось забавным сходство, и я бы даже поверила в историю о возвращении в Ноктюрнал. Тем более, что твоя спутница читает древние надписи не хуже служителей Архива, живущих в башне среди плесневелых свитков. Но ни она, ни ты не знаете города. Никогда тут не были.
— И тебе интересно узнать больше, — вороной подтянул к себе ближе мешочек с битами, прикидывая, сколько всего в нём монет.
— Я хочу понять, в какие неприятности я ещё попаду, кроме возвращения в город и обязательства быть гидом поневоле, — Твинкл фыркнула и отправила в рот горсть сочных ягодок. — Это профессиональное. Ну, куда желают отправиться гости? Помимо того, что вам не обязательно позволят туда пойти...
Пегасочка многозначительно кивнула в сторону стражей. Ван и Диксди переглянулись и ответили почти одновременно:
— Башня?
— Лавка с зельями!
В повисшей паузе раздался хрустящий голос:
— Кузня...

---

— Таверна!! — раздался голос из груды мешков, сваленных между двумя бочками. Пыльная и помятая долгим путешествием пони вывалилась из телеги на дорогу. — Два бита сверху за таверну!
— Всё, дальше не повезу, уговора такого не было, до ближайшего города и всё, — проговорил сквозь пережёвываемый прутик пони, остановив скрипучую и подскакивающую на рытвинах телегу. — И передай Кабаллеро, что это в последний раз, за такую низкую плату, я делаю порожний путь в глухомань. Пусть ищет других, помоложе.
— Ага, передам, — соврала не смутившись чёрная пони, днями ранее выдавшая себя за другую, стараясь держаться той стороной к жеребцу, где у неё был живой глаз. Потрепав за перья взъерошенного и уставшего курьерского бегуна, вяло каркнувшего в ответ на ласку, она оглянулась по сторонам. — Где тут хоть перекусить найти, скажешь?
— На сдачу. В конце улицы крендель видишь, качается? Вот туда и шагай. Скажешь на телеге приехала, подберут что посвежее, — прошамкал пожилой пони и слегка натянул переплетенные ремни. Птица недовольно топнула лапами и потащила ставшую легче телегу.

Прикрыв нос от поднявшейся пыли, Эйранда зашагала в указанном направлении, стараясь получше изучить место, где оказалась. В основном деревянный городок стоял на перекрёстке нескольких дорог, разрезавших его как пирог на неравные части. Единственным каменным строением была водонапорная башня, с украшением в виде четырёх волков, смотрящих в разные стороны света. Причём у одного из них на носу висел старый обод от колеса, заброшенный каким-то шутником. Брошенный и потрёпанный фургон был прикован к каменному столбу цепью, на деревянном бортике виднелась выцветшая надпись "Добро пожаловать в Бланкспот. Если вам тут не нравится, валите дальше, никто не держит". Усмехнувшись остроумию написавшего такую вывеску к городку, Эйранда миновала фургон и окунулась в ленивую жизнь небольших поселений. Жеребцы с трёхдневной щетиной медленно катили бочки к повозкам или сгружали ящики, бросая редкие взгляды в сторону незваной гостьи этих мест. Огромный песчаный ящер с напарником минотавром вполголоса обсуждали что-то в теньке покосившегося салуна, откуда доносился нестройный звук вдрызг расстроенного пианино, пытающегося выдавать писклявые трели за весёлую мелодию.

— Слышал, говорят несколько дней тому назад через поля того полоумного охотника за говорящими огурцами прошло какое-то чудище и отправилось прямиком в город-призрак у подножья гор. Бряцало цепями, подавило половину урожая и камнями побило стёкла в оранжерее мисс Спеарвортч, — донеслось из разговора рассевшихся в тени жеребцов, выкативших бочку прохладного сидра. Золотистый напиток плескался в чарки из небольшого отверстия сбоку, едва оттуда вытаскивали кривую пробку.
— Брехня. Не бывает такого. Садовод решил просто компенсацию получить за урожай, небось, половину уже собрал и продал, а теперь хочет снова навариться. Да и нашёл, кому верить — он же половине города уже уши проел про огурцы, что на его грядке якобы шепчутся о силе земли. Совсем того... — протянул другой пони, поправив широкополую шляпу и бросив короткий взгляд на идущую кобылку. — А оранжерея старушки уже давно рассыпается от любого движения. Комар сядет — стекло выпадет. Кот чихнёт, дверь отвалится.
— Скажи, следы в земле глубиной мне по колено и размером с нашего шерифа тоже кто-то из них прокопал? Ты слухам не верь, но и свою голову на плечах держи. Я лично эти дыры смотрел, за горизонт в сторону лесов уходят и в сторону заброшенного города тянутся, — бледноватый жеребец с усами, повисшими двумя косичками, отпил прохладного напитка и облизнулся. — Отличный сидр. Сразу видно — Эпплов. Ни с каким другим не спутаешь.
— Ага, не спутаешь, на бочке их семейный знак стоит, гений дедукции, даром, что помощник шерифа, — фыркнул первый, доливая себе кружку до верху. — Смотри, ещё кого-то в наш город занесло. Никогда её тут не видел... Какая-то богатая неделя на гостей в чёрном в этом месяце.

Эйранда прошла мимо, втянув яблочный аромат носом и раздумывая над последним замечанием. Значит, ожившая каменная дрянь прошла где-то неподалёку и направилась в брошенный город. А брошенные города почти всегда скрывают блеск дорогих штучек, хорошо ценящихся у антикваров. Особенно, если в них не лезут всякие любопытные носы, боясь россказней о призраках. Тем более что улов в Кнотхолле был не самым богатым, и испорченное настроение срочно требовалось чем-то компенсировать.
— Эй, милашка, откуда будешь и к кому? — пони в шляпе приветственно махнул копытом, приглашая к небольшому импровизированному столку из двух бочек.
— Только что из Кнотхолла, с приветом от местного мха, пыли и теней в углах домов, — не сбавляя шага, бросила кобылка, чуть обернувшись на окликнувшего её. — Сама по себе.
— Однако, не страшно было в лес одной соваться? — в голосе сказавшего послышались нотки насмешки.
— В лесу гулять большая компания не требуется, не то, что с бочкой воевать. Тут да, меньше двоих с собой брать не стоит, — колко заметила Эйранда, с удовольствием услышав звук поперхнувшегося жеребца. Его напарники ударили чарку о чарку и весело рассмеялись.
— Брось, она тебе не по зубам. А в такое пекло из тени выходить — себе дороже, — лениво заметил бледный, остановив копытом уже готового встать приятеля. И уже громче добавил. — Эй, мисс, в закусочной прикусите свой язычок, а то вместо еды вас напичкают перцем. Владелица заведения тоже в суму за словом не лезет.
— Вот это ты верно сказал, и не только за словом. Тех приезжих минотавров отделала так, что они и без того синие, совсем пятнами пошли, и весь путь до своего фургона извинялись, — расхохотался уже готовый встать жеребец, усаживаясь поудобнее. — Я бы ещё раз на такой цирк посмотрел, если бы вставать лень не было.

Дверь под выцветшим и потрескавшимся кренделем скрипнула и легонько хлопнула замешкавшуюся Эйранду по крупу. На стенах висели помятые листики с набросками грифонов, минотравров и пары ящеров из Бэдлэнда. На некоторых стояли цифры с указанием битов, на других короткая приписка: "не обслуживаем". Среди кривовато изображённых мордашек висел и портрет нагловатого единорога, с гривой похожей на языки пламени, вытянувшего вперёд копыто с узором огня. Увидевших его, просили сообщить экстренным письмом с указанием, где именно он им повстречался. Но, судя по тому, сколько мелких дырочек виднелось на листках, их скорее использовали в качестве мишеней для игры в стрелки. Одна из них с блёклым оперением торчала прямо из носа единорога, как какой-то спикировавший стальной москит.
— Порцию съедобного и две кружки кофе. Нет, три. И самого лучшего, — Эйранда втянула за собой сумку и плюхнулась на округлый стульчик возле стойки. Вспомнив, она добавила. — Я приехала на телеге.

Позади раздался неровный хор смешков немногочисленных посетителей.
— Все приезжают на телеге. Сюда вообще мало кто на своих четырёх приходит. На телеге или в фургоне сюда, на них же обратно или дальше. Это Бланкспот, дорогуша, здесь все проездом, — две когтистые лапы ухнули на стойку, прижав к деревянной поверхности не самую свежую тряпку. Острый клюв грифонки навис над вишнёвогривой пони, угрожающе сверкнув. — Из съедобного только лепёшки с повидлом из кабачков, лапша из лапши под соусом из лапши и... да, кофе имеется. Оно одно и потому лучшее без вариантов.
— Первого и второго по две порции и две кружки кофе, для начала, — не вздрогнув, отозвалась Эйранда, только сейчас ощутив, насколько голодна. Потасовка в городе, бегство из рушащейся башни и ещё почти сутки ожидания телеги в обществе обратившихся в камень пони и грифона, всё это подточило силы.
— Детка, а ты часом не лопнешь? — приблизив морду к кобылке, грифонка оценивающе осмотрела клиентку её заведения.
— А ты принеси и отойди подальше, — под брякнувшим о стойку копытом блеснуло несколько монет.
— Я предупредила. Еду тут не выбрасывают, не сможешь доесть — впихну через не хочу, — щёлкнув клювом, пернатая развернулась и скрылась в покрытом копотью проеме ведущем на кухню.
— Будет несъедобным, вытряхну обратно половину платы, — проговорила вслед пони, достав несколько орешков из ближайшей вазочки и отправив их себе в рот. Прогорклый вкус был лучше, чем вообще никакого.

За спиной шушукались, смеялись вполголоса и строили догадки, кто выйдет победителем. К её разочарованию, почти все ставили на владелицу "Убойного Кренделя". В какой-то момент ей даже захотелось поставить против себя, когда перед носом плюхнулись две металлические тарелки. Глубокая до краёв была полна супом с плавающими внутри клубками белёсых шнурков. Никак иначе назвать эту плетёную лапшу у пони язык не поворачивался. Более плоское блюдо, но размером больше, едва виднелось под стопкой лепёшек, как попало промазанных чем-то пахнущим как овощи, которых напугали до полусмерти, а потом сбросили с небесного корабля без парашюта. В мякоти белели косточки. Рядом грохнулись две кружки, едва не расплескав своё содержимое.
— На сдачу соль и сахар, — грифонка ловко метнула два пакетика, один к чашкам, другой к тарелкам. — Чего ещё дать, спрашивать не буду, так как это всё что есть.
— А говорили тут ещё бесплатно перцем угощают, видать наврали, — вскрывая первый пакетик и высыпая половину в похлёбку из лапши, парировала Эйранда, вызывав своей фразой уже ничем не скрываемый хохот с дальнего столика. Грифон бросила туда хмурый взгляд, и смех оборвался так же внезапно, как и начался.

— Перчик тут для особых гостей, а чтобы в их ряды попасть, ещё постараться надо. Хотя вот там, на стене, пара мест свободных есть, и твой портрет повесить можно, при желании, — насмешливо заметила владелица закусочной, ткнув когтём куда-то вбок. Эйранде, впрочем, было не до этого. Вцепившись в край жёсткой лепешки, она с удивлением отметила вполне приятный вкус. Оттеняющий сладковатый аромат явно солёной мешанины из каких-то волокнистых кабачков, огурцов и скорее всего нескольких помидоров, насколько мог определить её наглотавшийся пыли язык, был даже немного знакомым. Будто ей уже приходилось пробовать похожее. Подсоленная лапша оказалась хуже, но кругляшки терпкой редиски и тут исправили дело. Нехотя пони пришлось согласиться, при скудности выбора, еда была недурна.
— Если там повиснет мой портрет, то где-то в тамбуре застынет чья-то статуя, — загадочно заметила Эйранда, прервавшись, чтобы перевести дух и отхлебнуть горьковатого кофе. Одного пакетика сахара явно было мало.
— Он... в городе, Эйранда, — раздался тихий голос в её голове, исходя от амулета на шее.
Чьи-то шаги раздались позади чёрной пони и стихли у стойки. Грифонка, едва успевшая открыть клюв, не нашлась, что ответить и промолчала, уставившись на кого-то сбоку от чёрной пони..
— Тебя обставили, Тапиока, на это нечего возразить. Она и правда это сделает, — раздался знакомый приглушённый голос усевшегося рядом жеребца. Шурша накидкой, ремнями и тёмными полосками ткани, он положил копыта на стойку, позволив солнцу скользнуть по овальному красноватому камню на широком браслете. — Эй, я выиграл! Половину битов в счёт сидра на всех присутствующих.

— Мир тесен, да? — не переставая жевать, проговорила вишнёвогривая. Ей не нужно было поворачиваться, чтобы узнать рассевшегося как у себя дома жеребца. Амулет никогда не ошибался. — Как ты меня нашёл?
— Нашёл? Если бы я тебя искал, то мы бы встретились совсем в другое время и другом месте. Нет, я тут по своим делам. Решил сделать паузу в ожидании дилижанса. А вот тебя как сюда занесло, я бы послушал, — по тону казалось, что он улыбается, но под скрывающими мордочку полосками ткани с обтрепавшимися краями это сложно было сказать. Всё усугублял капюшон, натянутый почти на глаза, с прорезью для чёрного заострённого рога. — Подопечной ещё не удалось превзойти своего наставника, да?
— Сказал затеявший игру, в которой половина правил неизвестна, — буркнула пони, отправив ещё порцию извивающейся лапши в рот, помогая себе кусочком лепёшки.
— Если ты не знаешь правил, это не значит, что их не знает никто, дорогая. Я ведь это вроде говорил уже в нашу последнюю встречу, — рассмеялся единорог, благодарно кивнув владелице "Кренделя" за поставленную перед ним миску с чем-то горячим и стакан, источающий горьковатый вишнёвый запах. — Ты согласилась участвовать, потому что хотела достигнуть своей цели. Так всегда было и остаётся.
Кусок лепёшки замер в воздухе и, накренившись, капнул повидлом на пол. Спохватившись, она запихнула его в рот целиком и запила остатками кофе из первой кружки.

— О, раз так, то слушай, наставничек. Расклад поменялся, если ты ещё не в курсе. По пути, в поезде, мне встретились занятные пони, которые вовсе не пони, а не пойми кто вообще. И рассказали, точнее, показали, интересные вещи, — прищурив живой глаз она внимательно смотрела на единорога, спокойно отправляющего суп, ложку за ложкой, в небольшую щель между полосками ткани на морде. — Из-за этого у меня случилась вынужденная остановка в лесной дыре под названием Кнотхолл.
— Не помню там никаких станций для поездов, — заметил единорог, покрутив перед собой ложкой, прежде чем зачерпнуть ещё овощной гущи.
— Возможно потому, что их там нет? Но не важно. В совершенно заросшем городке я столкнулась с группой оболтусов под предводительством одного пронырливого грифона, которого через одного мерзкого типа нанял... некто по имени Хорн... Ничего в памяти не оживляет?
— Как любопытно, — буднично заметил единорог, уставившись с интересом на выловленный в похлёбке зелёный листок. Казалось, только этот стрельчатый листик интересует его и ничего больше. — Необычные пони-не-пони, показывающие интересные вещи, прямо нечего на это сказать. Да ещё наёмник грифон... вполне в их духе. И что же они делали в забытом всеми городке? Загадка…

Чёрное копыто грохнуло по стойке, заставив подпрыгнуть полупустые тарелки. Под чёлкой блеснул всполох, разливающийся солнечным светом в тени от гривы. Скривившись и оскалившись, она смотрела на него в ожидании.
— Твой кофе остынет. Про лепёшки не скажу, они раз от раза черствеют за разное количество времени, — спокойным тоном проговорил единорог, когда пауза затянулась, и указал в сторону стоящей перед пони еды.
— Эбони Хорн... — с хрипотцой проговорила она, не замечая как в забегаловка заметно опустела.
— Знаешь, какая главная проблема в любой игре? Время. Соразмерность шагов согласно времени, когда каждая фигура занимает своё место, в положенный срок выполняя поставленную задачу. Когда знаешь движение всех фигурок, становится скучно. Но их все и невозможно узнать. Так игра не теряет своего интереса. Даже зная результат наперёд, ты видишь несколько ходов, ложащихся на поле по-разному. Какой будет следующий шаг? Куда повернётся фигурка? Как долго она будет на поле? Масса вопросов, — небрежно бросив ложку в миску, единорог повернулся к Эйранде, смотря из-под тёмной накидки. Копыто с широким браслетом ритмично постукивало по стойке. Не в силах рассмотреть его глаза, кобылка уставилась на замотанную в ткань мордочку, отчего единорог казался мрачной мумией, замотанной в ленты целиком. На некоторых даже виднелись едва различимые символы, начертанные тёмной и поблескивающей краской. — Ты фигурка, Эйранда. Но ты моя фигурка. Я не для того потратил годы на обучение проникать в забытые всеми руины и находить подход к дверям, остающимся закрытыми даже перед принцессами, чтобы ты просто набивала карманы монетками. Решив отыскать решение своей проблемы самостоятельно, ты отправилась к принцессе, но к кому ты в итоге обратилась, усомнившись в её способности помочь? Тебе напомнить, Уголёк?

— Не называй меня так, — стиснув губы, прошипела кобылка, услышав тихий смех жеребца.
— Когда-то тебе нравилось. Когда ты была ещё жеребёнком и просила оставлять свет в комнате, — смех единорога стал суше и ткань на морде разошлась, превращаясь в бесформенную пасть.
— С тех пор я выросла и не боюсь пони-теней. Ты используешь меня, принцесса использует меня. Да вы оба стоите друг друга. Может, тебе перестать принимать меня за почтовый ящик и отправиться прямо к ней, раз так неровно к ней дышишь? — рявкнула вишнёвогривая, запоздало поняв, что наглая грифонка с интересом наблюдает за ними обоими, прислонившись к косяку двери. В когтях покачивалась замасленная тряпка.
— А ты не врал, она и правда выросла и язычок заточила не только мороженое облизывая, — наконец нарушила молчание Тапиока. Поймав недоумевающий взгляд Эйранды, она каркнула, улыбнувшись до ушей. — Ты ей так и не сказал? Это в твоём духе, Эбони. Не думаешь, что пони уже подросла и уже не тот жеребёнок, с радостью сующий голову в любую дыру, на которую ты укажешь?
— Это не тебе решать, Тапиока, — захлопнув пасть, единорог повернул в её сторону голову. — Для меня и ты всё ещё птенец, ещё вчера выбравшийся из гнезда.
— Оставить у меня на несколько недель кобылку с железяками в спине, неспособную внятно ходить, тоже было не мне решать. Ты просто пришёл, сбросил её на порог и свалил в облака пыли, как всегда поступал. А потом заявился с мешками семян, золотыми битами и трясущимся от ужаса техником, сумевшим, наконец, вернуть в строй водяную башню. Забрав жеребёнка, так же ушёл в пыль. Не сказав ничего, — подхватив грязную чашку, Тапиока дыхнула в неё и протёрла салфеткой. — Если бы не твоя фраза про статуи, вишнёвая голова, я бы, наверное, тебя не узнала. Много лет прошло с тех пор...
Чёрная пони сидела за стойкой, вцепившись копытами в потёртое дерево, переводя взгляд своего глаза с единорога на рослую грифонку и обратно, пытаясь понять творящийся цирк с кабачками.
— Ну, встретил своего старого друга в призрачном городке? — словно не замечая пытающуюся привести мысли в порядок Эйранду, проговорила пернатая, обращаясь к единорогу. В её лапах оказалась вторая кружка и по "Кренделю" разнёсся скрип когтей по керамике.

— День в день. Порой даже самые бесполезные типы могут сделать что-то правильно. Этот Кабаллеро не раз пригодился, хоть и все его подручные один хуже другого. А если даже ему и придёт в голову поделиться с кем-то своими мыслями — ему мало кто поверит, — со смехом отозвался Хорн, вернувший голосу приветливый тон. — Уголёк, мои планы подвижны, как сложный механизм. Твоя встреча в Кнотхолле — неучтённый момент. Случайность. Но, тем не менее, не изменившая ход событий, — Добавил он, повернувшись к искательнице приключений, не отрывающей от него вопросительного взгляда.
— Такая же, как и то, что ты сидишь рядом и жуёшь колечко имбиря в своей похлёбке? Или такая же, как в день, когда ты меня подобрал? — по стойке скользнул узкий луч света, сливаясь с другими подобными ему в яркий поток, расходящийся конусом по мере распахивания створок механизма. Пони отпрыгнула в сторону, согнув ножку стула, и приземлилась между столами. Не успевшая прикрыть глаза пернатая застыла статуей, вытянувшей вперёд лапы. Застрявшая между когтями ручкой чашка тихо звякнула.

— Ты же прекрасно знаешь, что на меня это не действует, — единорог медленно соскользнул на пол и, рассекая тёмной фигурой поток света, сделал несколько шагов в её сторону. — Плохой же я был наставник, если бы каждый раз при твоей неудаче контролировать Око, стоял неделями каменным истуканом у стены. Как тогда, так и сейчас это чистая случайность. Я искал одну вещицу. И мне нужно было попасть в одно место, но вместо этого встретил закрытые двери. А перед ними лежала кобылка с артефактами в теле, каких быть не должно. И тут я подумал: какая хорошая мысль ей помочь. Если ей удалось выйти из дверей наружу, возможно, она сможет однажды войти обратно.
— Хороший план, — кивнула пони, закрывая механические створки глаза, но не спуская взгляда с жеребца.
— Мне тоже так казалось. Но кобылка ничего не помнила и была бесполезным ревущим по ночам жеребёнком, которой ещё и требовался уход. Та причудливо застывшая статуя, между прочим, действительно присматривала за тобой, пока не вышло найти более комфортное место. Надеюсь, ты не обратила её в камень на полгода, как обычно? — с толикой воображения можно было представить, как единорог подмигнул в темноте своего капюшона, кивнув в сторону окаменевшей Тапиоки.
— Дальше, Хорн, — голос кобылки звучал требовательно. Она закрыла механический глаз и подошла к нему вплотную, смотря снизу вверх в тёмный провал с торчащим из него замотанным носом.

— А дальше ты оказалась чудесным материалом и впитывала нужные знания как губка, — мягко продолжил единорог.
— Нужные для тебя знания. Перечни замков, схемы коридоров, планы подземелий и тьму прочих вещей, которые могли никогда не встретиться на пути. Список ловушек, знаков на стенах, половине которых я не знаю перевода, но знаю значение. Ты таскал меня по руинам, каждый раз оставляя в итоге одну, — копытце Эйранды ткнуло жёсткую грудь единорога. — Пока не пропал совсем, объявившись полгода назад и потребовав передать принцессе письмо.
— И я знаю, что тебе это нравилось, — склонившись к её уху, проговорил он. — Я помню, как переливался в твоём глазе блеск от первого найденного тобой кубка из золота с погнутым крылом над рукоятью. Ты даже не стала продавать его антикварам. А тот азарт, с которым ты выбиралась по почти отвесным шахтам, с каждым разом улучшая навыки своих лапок? Или заголовки в газетах: "Дэринг Ду проиграла Дэл Арахне. Расхитительница гробниц оставила археолога с носом". Не ты ли бегала по комнате, размахивая статьёй, радуясь удавшейся шутке?
— Я... — Эйранда стушевалась. Обставить знаменитую археолога, оставив той послание прямо в саркофаге древнего правителя исчезнувшего королевства, было одной из немногих радостей. Фотография в газете, с топчущей глиняную табличку разъяренной пегаской, долгое время висела у неё на стене. Пока не потерялась за время переездов и странствий.

— Это всегда было в тебе, а я просто дал всё, чтобы ты смогла раскрыть потенциал и свой дар, — продолжал Хорн, ощутив очередной толчок в грудь.
— Потенциал? Дар? Ты называешь Око Медузы даром? Мне следовало понять сразу! Конечно, принцесса посылает меня наугад, попутно надеясь, что я сама отыщу решение проблемы, а ты просто и не хотел никогда помогать. Без Ока я бесполезна для твоих планов, так? — пони смела со стойки тарелки и, подхватив чашку, сделала из неё большой глоток. Часть еды наполнила тело силой, но всё ещё ощущалась тяжестью в желудке.
Застывший единорог медленно поднял копыто, сунув его в складки тёмной накидки. Пошуршав в кармане, он бросил к ногам пони сложенный лист. Покрытый жёлтыми пятнами и мелкими дырочками по краям, он слегка расправился, затрепетав на сквозняке.

— Это карта. По ней ты отыщешь одно место, руины. Если так хочешь найти ответы и считаешь, что уже готова к этому — бери. Этот листок всё равно ждал своего часа, может быть, он уже настал, — сухо проговорил единорог, оставляя на стойке золотистую монету с зелёным камнем в середине. С рога скользнула голубая лента символов, взметнувшись в воздух и захватив безжизненную статую в петлю. Камень медленно растворялся, возвращая телу грифонки естественный оттенок. В заведении послышался судорожный вздох Тапиоки. — С возвращением, мы уже уладили свои дела и я ухожу. Будет нужно — ты знаешь с кем и куда отправить эту монету.
С этими словами он бросил ещё один пристальный взгляд на стоящую у карты пони и вышел. Хлипкая дверь жалобно скрипнула, щёлкнув стёршимся стопором.
Эйранда стояла над вздрагивающим листком бумаги. В голове крутились обрывки воспоминаний, и она не могла не верить им, ведь они влились беспорядочным потоком от Ока, впитавшего их из застывшей в камне пернатой...

~ о ~ о ~

— Уголёк, пора давиться едой, нравится она тебе или нет, — грубый голос с нижнего этажа выдернул жеребёнка из увлекательного чтения оставленной наставником книги. Легенды на грани сказок перемежались с нудными описаниями каких-то туннелей, разбавляясь редкими описаниями опасных ловушек и способов их обойти. На полях были пометки, сделанные разным подчерком и в разное время. Порой все они противоречили друг другу. В одной приписке утверждалось, что всё написанное чистая правда, в другой уже куда менее ровный почерк передавал умозаключения написавшего в весьма грубой и несдержанной форме. А через несколько страниц обнаруживалась запись, сделанная настолько давно, что успела потерять цвет, оставшись едва заметными линиями. И прочитать её никак не удавалось.
— Я не хочу, — голосок раздался из-под упавшего на мордочку тома. Она пыталась научиться удерживать книгу одним копытом, но у неё не получалось. А ещё чесалась спина, покрытая какими-то подвязанными тряпочками с запахом трав.
— Тогда я поднимусь, возьму тебя за шкирку и нафарширую блюдами, как праздничный баклажан. Ты хочешь оказаться на месте баклажана? — тот же каркающий голос стал ближе. В распахнутую дверь ввалилась грифонка с выкрашенными в бордовый цвет перьями с одной стороны головы. — И не думай, что я шучу, мелкая метёлка. У книжек нет лапок, они никуда не убегут, если ты пойдёшь и всунешь в себя приготовленный мною обед.

Наградой был обиженный взгляд единственного живого глаза. На другой стороне мордочки пробивался новый пушок шерсти, скрывая розовые шрамы вокруг талантливо закреплённого механизма. Поверх створок поблескивал голубым символом кругляшок, не позволяющий им открыться при всём желании. Тёмный единорог трижды брал с Тапиоки слово ни в коем случае не прикасаться к нему и не пытаться снять, даже если пони будет просить. Только тогда он оставил жеребёнка на её попечение. Но до этого, грифон недосчиталась в памяти полутора недель, оказавшись сразу в будущем, на том же месте, где застыла.

— И мне нужно сменить тебе повязки, — добавила она, уставившись на неохотно отложившую книгу пони. — Так что чтиво в сторону и садись ко мне спиной.
— Эти штуки никак не хотят отковыриваться, — пожаловалась чёрная кобылка, переминаясь копытцами по кровати и позволив ловким когтям грифона снять с себя полосы ткани. Спину обожгло на миг, и следом растеклась приятная прохлада, делая шкурку немного нечувствительной. От новых порций травянистой кашицы в комнате повис терпкий аромат.
— И не пытайся. Эбони, прежде чем ушагать, куда глаза глядят, сказал их не трогать, — буркнула грифонка, рассматривая срастающиеся края ран. Металлические разъемы по обе стороны спины поблескивали и будто притягивали к себе шкурку, помогая заживлению. Думать о том, что было под шкуркой, Тапиока не хотела. Ей было достаточно первого дня, когда, ощупывая позвоночник и копыта юной кобылки, она ощутила странные углы и округления механизма, слившегося с костями в единое целое. Прочные шарниры от разъемов терялись в теле, неведомо кем расположенные между заново воссозданными мышцами. Ей доводилось латать авантюристов, оказавшихся в челюстях камнегаторов или иных не слишком дружелюбных жителей лесов и болот, но такое встречала впервые. Пока поняшка не отъелась, сгладив угловатые черты, грифонка была готова поспорить, что под шкуркой что-то тускло просвечивает холодным голубым светом.

Сменив перевязь, она легонько толкнула пони в бок, опрокинув на кровать.
— А теперь вниз и жевать всё, что я там на стол поставила. Кто не доест — тот получит перца, понятно? — грозно скомандовав, грифонка указала на дверь.
— Но я... — неловко перебирая копытцами, чёрная пони пыталась встать обратно.
— Эбони оставил тебя тут, чтобы ты набралась сил и смогла отправиться с ним дальше. А что я скажу, если он придёт, а ты будешь качаться огородным пугалом на ветру? От тычка падаешь... Так что копыта в зубы и шагай, — повторила пернатая, ощутимо пнув кобылку под тощий круп, когда та спустилась на пол и побрела к двери.

~ о ~ о ~

Пинок в воспоминаниях был как настоящий. Потому что застывшую в образах Эйранду на самом деле пнули. Не слишком деликатно.
— Насмотрелась картинок из моей головы? А теперь дожёвывай свой заказ, — позади стояла пернатая, нацепившая на один глаз мутное стекло в стальной оправе. Второй был предусмотрительно закрыт. — Чего уставилась? Снова статуей стоять мне не улыбается.
— Я не помню этих событий, клювастая ты нахалка, — выпалила Эйранда, спохватившись и подняв с пола листок.
— Перекати-поле тебе в хвост, я бы удивилась, если бы ты помнила Бланкспот. Я тоже с трудом помню тебя, заноза в крупе, сующая свой нос во все щели. Приходилось смотреть за тобой и одновременно ставить посетителям еду под нос, а то путешественники от голода и жажды не могли рассмотреть ничего стоящего от них на расстоянии копыта, — каркнула грифонка, осматривая опустевшую закусочную. Прибывший днями ранее чёрный единорог был не в духе и слишком остроумные посетители сполна отхватили за свои шуточки. Вид перебранки его с очередной путешественницей был вполне себе поводом убраться заранее и оставшихся смельчаков. Значит, до конца дня посетителей не будет, кроме сидящей за стойкой пони, жующей зачерствевшую лепёшку и рассматривающую мятую карту.
— Ещё кофе?
— Не откажусь. Но в счёт оплаты, ни бита сверху, — фыркнула она разглядывая полувыцветшие линии и названия городов, которых уже нет или их имена изменились.
— Тогда получишь кофе с перцем, — не замедлила ответить грифон, с удовольствием услышав звон одинокой монеты.
— Тапиока значит, да? — оторвав взгляд от бумаги, пони кивнула в сторону поблескивающей изумрудом монеты. — С такой же монеткой мне сказали: "Не все тайны можно надкусить, некоторые из них могут застрять в твоём горле". Хорн вечно таскал с собой кошелёк с ними, раздавал, а потом собирал обратно. Ты же в курсе их значения?
Пони выложила на стол ещё три таких же монетки, сверкнувшие изумрудной сердцевиной.

— Знак, что их обладателям и их владельцу можно доверять. Шастая с ним по развалинам, тебе не приходило в голову просто спросить о них? — поставившая ещё одну кружку кофе перед носом Эйранды, Тапиока расселась напротив. Колкость пропала из её голоса, и она заговорила серьёзно. — Кто-то получает задание и получает монету. Подтверждение, что задание от него. Со сроками и датами. Потом этот кто-то выполняет задание и возвращает монету назад. Лично. Так было всегда.
— И какое же ты задание получила, клювастая обладательница не самой лучшей забегаловки в моей жизни? — прищурившись, пони снова указала на монету.
— А ты не промах, выросла в настоящую прожжённую искательницу проблем на свой округлившийся круп, — грифон ударила по стойке сжатой лапой и поймала в воздухе подпрыгнувшую монетку. Зелёный камень сверкнул в её когтях. — А ты догадайся.
— После всего, вот так просто дать ответ не в его стиле. Наверняка он опять передвигает меня по клеточкам и эта карта не решение, а очередной шаг в его головоломке, — потянувшись и отставив в сторону полупустую чашку, размышляла вслух чёрная пони. Хуже того, ей явно казались знакомыми очертания некоторых мест. Она была там уже по поручению принцессы, выполнив совершенно бессмысленные действия, не добившись никаких результатов. Однако аликорн выполнила данное слово, задумчиво протянув награду за бесплодное путешествие. Что-то не сходилось.

— Если ты носишься по сковороде как таракан, ищущий выхода, однажды ты пробежишь все возможные места и останутся только невозможные, — заглушая голос грифона, лязгнули сбрасываемые на поднос тарелки. Оставленные объедки летели в бак, откуда донеслось явно различимое чавканье. — И оказавшись где нужно, будешь готова к тому, что там найдёшь. Не этому ли он тебя учил, таская за собой, как хныкающий мешок?
— Ха, совет от застрявшей посреди нигде грифонки именно то, что мне сейчас нужно, — осклабилась Эйранда, складывая карту. Не успев согнуть её ещё раз, она увидела перед собой когтистую лапу. В ней блеснула монета. Поднявшая мордочку кверху пони встретилась взглядом с Тапиокой. — Монета?
— Задание выполнено. Передашь ему при встрече с моими пожеланиями больше не заваливаться в тихий городок и не пугать местных своим видом мумии, — положив монету поверх карты, проговорила грифон. — С меня хватило быть одной из его напарниц. Это тихое место, а кто этого не понимает, сообразит после хорошей взбучки. Для приключений недостаточно острого язычка, нужны и острые когти, Уголёк.

— Ты и... Хорн? — нерешительно взяв поблескивающую монетку, начала Эйранда. Едва золотистый и поцарапанный кругляшок оказался в её копыте, грифонка расслабленно вздохнула, будто сбросила пару мешков зерна с плеч.
— Ну, это больше по твоей части, на костях посреди саркофага лежать, пытаясь дотянуться до блестяшек, — едко парировала грифон, вернув себе циничное настроение. — Ах, ой, мистер, усопший маг, позвольте стянуть с вашей худой шеи этот замечательный кулон, он так подходит к моим глазам. Что говорите? На нём проклятье? Какой вы шутник, мистер Кости...
Театрально встав в позу, грифонка прижала одну лапу к груди, а другой коснулась лба.
Против воли Эйранда поперхнулась сделанным глотком, щёки надулись, и вместе со смехом на стойку выплеснулось кофе. Следом смеялась, клёкоча, грифон, то и дело прикрывая клюв лапой.
— Не говори, что ты тоже... — давясь смехом, пони постукивала копытом по столешнице.
— Тоже? Да это у грифонов в крови! — отсмеявшись, добавила Тапиока. — Булкой не корми, дай утащить блестяшку, пока она никому не понадобилась.
— Раз так, может ещё, и где почтовую колонну тут найти, скажешь? — по стойке щёлкнул небольшой неграненый самоцвет.
— Куда идти, скажу бесплатно, но камень в компенсацию за распуганных посетителей, они ещё дня два будут обходить "Крендель" стороной, даже изнывая от голода, — сцапав камень и проверив его на прочность клювом, заявила Тапиока. — Поищи в старом городе, его возвели давно, и там могла сохраниться одна или две.
— И добраться мне до него нужно по... — пони покрутила перед собой копытом, предлагая грифонке продолжить фразу.

— По оставленным следам, начиная с огуречной грядки, пока старый ботаник их не закопал или не сделал из них фундаменты под сараи, — взгляд Тапиоки стал жёстче. — Вот только... В том городе, говорят, призраки обитают. Давно покинувшие свет пони появляются на улицах, говорят друг с другом, словно всё в порядке и потом пропадают. Местные даже дорогу разобрали по кирпичику на несколько миль отсюда, лишь бы забыть про него и не дать путникам повода там оказаться. Так что иди по следам, не собьёшься. Большего не скажу.
— Ты была там, да? — задала последний вопрос кобылка, спускаясь со стула и подхватывая за лямку сумку. Послышались мягкие шаги, шорох плавно перескочившего через стойку тела. На плечо легла когтистая лапа, немного сжав.
— И те, кто был со мной, оттуда не вернулись... Хорн исключение, но раз он тебя учил, то может и обойдётся, — прозвучали последние слова, прежде чем за спиной пони хлопнула дверь. Как и при входе, она легонько хлестнула пони в круп, словно предлагая не мешкать и отправляться в путь. Табличка на двери скакнула на тесёмке и перевернулась, показывая всем надпись "Закрыто".

---

— То есть, как я не могу оплатить зелья битами? А чем же мне ещё платить за них? — послышался удивлённый голос Вана. Перед вороным стояли в ряд набранные с полок пузырьки и флакончики с этикетками и без. Некоторые имели оттиск на пробках и переливались приятными зеленоватыми и оранжевыми оттенками в тусклом освещении лавки. Помимо них было несколько коробочек с засушенными листами и корешками. Вороной опёрся на прилавок копытами, словно не хотел пропустить ни слова из ответа.
— Самоцветы, например? Или идите туда, где обслуживают таких же. В Ноктюрнал-Лифбурге ценится сделанное или выращенное своими копытами или лапами, — отодвинув в сторону набранные Ваном запасы в сторону, заявила пернатая владелица лавки. — Или умение полезное, а не золотые кругляшки с подковой.
— Корешки-ягодки я ещё понимаю, а как я умениями расплачиваться смогу? — продолжая недоумевать, спутник Диксди покосился на свои копыта. — Насыпать кулёчек телекинеза?
Позади послышался вздох и рядом встала Твинкл, выбравшая квадратный флакон, украшенный обвивающими его щупальцами моллюска. Внутри вязко перекатывалась прозрачная жидкость.
— Простите, он впервые в Ноктюрнале... За оказанные услуги или ещё какое выполненное дело тут дают монеты с изображением принцессы ночи — мунбиты, — терпеливо пояснила она, выложив на прилавок тёмную, похожую на отдающее фиолетовым оттенком серебро, монету. С неё смотрел профиль Найтмэр Мун, вписанный в чёрный полумесяц обращённый направо. По ребру шёл узор из мелких звёздочек. — Боюсь, у наших гостей таких нет. Моя ошибка...
— Нет, значит и товара нет, — подвела итог пятнистая пегаска, начиная складывать склянки обратно.
— А наменять их где-то можно? — Ван не сдавался, отчаянно не желая расставаться с таким неплохим набором ингредиентов.
— Снаружи все такие? — пегасочка перевела взгляд на снова вздохнувшую Твинкл, выкладывающую монетки небольшой стопкой. Имеющихся едва хватало на пару склянок. — Кьютимарка у тебя, жеребец, на боку для чего? Если есть навык на обмен, по цене можно сойтись.

Когда оказалось, что ни один из талантов вороного полезным для пятнистой зельеварки не является, Вану осталось только развести копытами и позволить их проводнице заплатить за часть зелий, клятвенно заверив, что остальное они купят, как только раздобудут недостающую сумму. Взамен он получил гарантию, что отложенные покупки их дождутся и не утекут в лапы или копыта других покупателей.
— Не понимаю, даже таланты Диксди тут не пригодились, — бормотал вороной, шагая сбоку от мерцающей пегаски, расставшейся почти со всеми имеющимися монетками.
— У неё не было никаких артефактов или устройств, с которыми могла потребоваться моя помощь, — в голосе демикорна послышались виноватые нотки. — И амулет тоже был не нужен.

По обе стороны улицы виднелись лавки и лавочки помельче. За стеклом скруглённых витрин и на выносных прилавках виднелись свежие фрукты, диковинные предметы, засушенные корешки и грибы, много разной всячины, от которой разбегались глаза. И, как выходило со слов Твинкл, в них история алхимической лавки повторилась бы снова. Платить было нечем ни Вану, ни Диксди, а Лаэтус вообще никто не рассматривал даже как запасной вариант. Теперь все трое поняли предусмотрительность Рэйлита, оплатившего еду в кафе заранее.

— В Ноктюрнал-Лифбурге ценят умения и способности, — мерцающая пегасочка приветственно махнула кому-то в ответ и продолжила: — Мои способности были не самые впечатляющие. Что мне тут было делать? Ходить по улицам где фонари погасли, служа живым фонариком? Перебраться в Круд-Чамп было лучшим решением. Там, по крайней мере, другие монеты в ходу.
— Та пони, сказала идти куда-то, где обслуживают таких как мы, о чём это она? — Диксди обернулась, всё ещё не в силах привыкнуть, что за ними незаметно следовала городская стража. Временами казалось, будто их предоставили самим себе, но достаточно было приглядеться, как тёмные доспехи ночных пегасов становились заметны на фоне прогуливающихся по своим делам пони или стоящих в ожидании заказа у прилавков, делящихся друг с другом последними новостями.
— Это... хм... — Твинкл смутилась. — Есть пара мест, одно даже недалеко отсюда. В основном там собираются те, кто покидает город или путешествует между форпостом и городом. Не хотелось бы начинать знакомство с городом с них, но...
— Вроде Ночной Стражи, которым позволили возвращаться в город время от времени, — понимающе кивнул вороной, начинающий думать, что запретный ночной город не такой уж закрытый, как думалось многим. Видимо, некоторым жителям спокойно позволяют покидать и возвращаться в него. Этим объяснялись и вещицы в лавках, какие встретить тут было неожиданно. Вроде зебринских настоек, судя по оттискам на пробках, разлитых в самой Зебрике и не так давно. — А мне казалось, будто город совсем отрезан от внешнего мира. И кстати, откуда тут бриз?
Последний вопрос вороной задал, ощутив налетевший ветерок, решивший потрепать его за гриву.

— Время от времени купол пропускает ураган, заставляя магию, или ещё какую штуку превращать его в ветерок. Какое удовольствие летать в стоячем воздухе, а? Вообще никакого, — Твинкл пошевелила крыльями, вытянув их вперед и расправив оперение. — Ощущать ветер на мордочке и в перьях, дороже всего прочего для пегаса. Даже если это ночной пегас.
— Да, я смотрю, город полон загадок, — протянул вороной, свернув с основной улицы в небольшой проулок, следуя, как и остальные, за слегка светящейся пегаской. Как и в лесу, так и в ночном городе потерять её из виду было невозможно. — Не удивлюсь, если нашему этнологу и десяти лет не хватит их разгадать.

Где бы они ни шли, Диксди могла рассмотреть возвышающуюся над крышами домов башню, пронизанную серебристым деревом и его ветвями. С трудом верилось, что в ней может кто-то жить, но редкие вытянутые окна переливались желтоватым светом. И чем дольше она смотрела на неё, тем сильнее хотела в неё попасть. Форма, показавшаяся знакомой в начале, зацепила в памяти одну из струн и услужливый ограничитель, до этого сопротивлявшийся её попыткам прочитать записи, вдруг подкинул старое название этого места. И оно выглядело совсем по-другому в этих обрывчатых записях. Башня Старых Магов. Вот только находилась она на плато, а вовсе не под куполом в центре похожей на плоский кратер долины, где расположился город. Ограничитель щёлкнул ещё несколько раз и замолк.
— Обнаружены метки проверки целостности контура безопасности. Осуществляется поиск данных. Данные не соответствуют имеющейся схеме расположения контура безопасности. Осуществляется поиск номера. Данные отсутствуют. Метка проверки целостности имеет отличное от указанного расположение... — раздался в голове Диксди голос ограничителя, заставив её невольно обернуться. На каменной стене дома, мимо которого она прошла, скользнул едва заметный узор и тотчас погас. Под штукатуркой блеснула оторванная полоска металла, уходящая под брусчатку. — Процент повреждения внутренней структуры не позволяет определить координаты относительно контура безопасности. Требуется наличие меток проверки целостности контура безопасности для составления безопасного пути.
— Что? — сбавившая шаг Диксди хлестнула хвостом по поверхности Око-часов, но получила то же самое сообщение.
— Что "что"? — остановившийся впереди вороной обернулся к замешкавшейся демикорну, следом за которой неотступно шагала каменная рептилия. Как он и опасался, больше всего подозрительных взглядов обращалось именно на неё, но и оставить Лаэтус в гостевом доме было бы ошибкой. Без присмотра она легко бы натворила такого, о чём вороной боялся даже подумать. И надкушенные дверные ручки только начинали список.
Впереди послышался приглушённый гул веселящихся пони, привлекая внимание гостей города.