Моя маленькая Твайли: искорка, изменившая мою жизнь
Глава 5 — Магия?!
Я смотрел на парящую в воздухе книгу, удерживаемую чем-то вроде сиреневой кисти руки, и не мог поверить своим глазам. В голове роились десятки мыслей «как?» и «почему?», вразумительных ответов на которые я не мог найти. Выйдя из ступора, я сделал два шага к книге, присел возле неё и провёл рукой под ней, затем над ней, однако, как я и подумал, никаких удерживающих нитей или опор там не было. Но буквально через пару секунд сиреневая рука пару раз мигнула и пропала, и книга, негромко хлопнув, упала на пол. Я посмотрел на книгу, затем перевёл взгляд на единорожку, рог которой перестал уже светиться, а сама она тяжело дышала и выглядела уставшей, будто только что бегала. Слегка отдышавшись, Твайли открыла глаза и с широкой улыбкой на мордочке посмотрела на меня.
— Дядь Денис! Ну как тебе? Видел? Видел ведь? — с радостным возбуждением спрашивала малышка, чуть ли не подпрыгивая на месте. — Видел, как я смогла её поднять?
— В-видел, — утвердительно кивнул я головой, посмотрев на книгу, а затем вновь на Твайли.
— Да! У меня получилось! — радостно запрыгала на месте поняшка.
— Н-но… Как? — спросил я, всё ещё косясь с неверием на только что летавшую в воздухе книгу. — Как это у тебя получилось?
— Мне мои мама и папа показывали, — ответила она, перестав подпрыгивать, — но раньше у меня никогда ничего не получалось. А сегодня я увидела там какие-то книжки, — сказала Твайли, указав копытцем на одну из верхних полок шкафа, где стояли мамины книги по актёрскому мастерству — пусть она больше не выступала в театре и не могла играть роли в спектаклях, но и выбрасывать книги, написанные разными известными актёрами и режиссёрами, что она собирала ещё со школьных лет, ни у неё, ни, тем более, у меня не поднималась рука, разве что отставить их на дальнюю полку, — но достать их оттуда никак не могла. Тогда я попыталась сделать так, как рассказывала мне мама, но у меня ничего не получалось, но потом я очень-очень захотела этого, и в тот же момент поняла, как это сделать. Это было сложно, но у меня всё получилось, прямо как у мамы с папой!
— Подожди-подожди, — поднял я руку, прерывая единорожку и пытаясь собраться с мыслями. — Получается, твои родители тоже так умеют?
— Нет, они могут намного больше! — с горящими от восторга глазами выпалила Твайли. — Мама может брать и поднимать сразу много предметов, а ещё она делает «пуф!» — и уже появляется в другом месте, а ещё может ярко светить своим рогом, и ночью становится видно как днём, или может согреть воду или еду, или что-то быстро высушить. А папа может вызывать прозрачные щиты, которые не пробить ни камнем, ни магией…
Я сидел и слушал восторженный щебет единорожки, тогда как мысли продолжали нестись вскачь. Получается, у них там все владеют магией? Это невероятно… круто! Если верить её словам, то их мир просто невероятен. Наверное, они многое могут сделать своей магией того, что у нас невозможно. Ведь магия — это так удобно. По словам Твайли, её мама могла поднимать сразу много предметов, при этом её руки… ой, тьфу ты, копыта оставались свободными… Значит, и Твайли такое тоже сможет?
— Подожди, Твайли, — вновь прервал я единорожку. — Значит, и ты тоже это всё сможешь?
— Наверное, но… — неуверенно сказала единорожка, задумавшись на пару секунд. — Мама мне показывала только как светить в темноте и как поднимать и двигать предметы, но… больше я ничего не умею, да и раньше у меня не получалось ничего поднимать, и сегодня у меня первый раз это получилось! Правда я молодец, да? Твайлайт же хорошая девочка? — на этих словах она с надеждой и каким-то ожиданием в глазах посмотрела на меня, и я, не устояв перед её умилительной мордочкой, протянул руку и потрепал её по гриве и шее.
— Да, Твайли, ты молодец.
— Ура! — единорожка счастливо улыбнулась, после чего прыгнула мне на руки, и от того, что это было немного неожиданно, я едва успел её подхватить. — Значит, я заслужила конфетки, да?
— Заслужила, заслужила, маленькая вымогательница, — в шутку проворчал я, пощекотав ей животик, отчего Твайли захихикала и начала дрыгать ножками. Однако спустя буквально минуты две из животика единорожки, который я щекотал, донеслось голодное бурчание.
— Так, это всё замечательно, но пора уже пообедать, — сказал я, положив Твайли на диван и направившись на кухню.
— Получается, те карандаши, кубик, мяч и прочее — ты их все пыталась поднимать? — спросил я за столом, когда мы с Твайли уже пили чай.
— Угу, — кивнула единорожка, поставив свою чашку (т.е. бывшую вазочку для варенья) на стол и взяв в копытца печенюшку. — Я специально взяла разные предметы, чтобы быстрее этому научиться. Легче всего у меня получается поднимать кубик: он лёгкий и его удобно хватать магией. Карандашики тоже лёгкие, но они маленькие и мне их сложно схватить. А книжки мне ещё тяжело держать.
— А ещё что-нибудь можешь попробовать поднять? Ну, например, печенюшку?
Твайли вопросительно посмотрела на меня, потом задумчиво — на лежащие перед ней в вазочке печеньки (ту, что она держала в копытах, она уже успела слопать) и сказала:
— Не знаю… Попробую, — после чего сосредоточилась, её рог замерцал, затем засветился ровнее, одновременно с этим вновь появилась «магическая рука», подняла печенюшку над столом и понесла к Твайли, но, не донеся каких-то сантиметров 10-15 до мордочки единорожки, мигнула и пропала, и печенюшка плюхнулась ровно в чашку Твайли, немного расплескав вокруг чай.
— Ой… Извини… — тут же состроила виноватую мордочку Твайли, попытавшись копытцем вытереть попавший ей на мордочку чай.
— Да ничего страшного, ты же только сегодня этому научилась, — тут же успокаивающе потрепал я её по голове, после чего встал, взял кухонные полотенце и тряпочку, вытер полотенцем мордочку единорожке, а тряпкой — стол и, вернув их на место, сел обратно за стол. — Зато теперь я понимаю, как вы, имея лишь копытца в качестве манипуляторов, смогли построить свою цивилизацию. Ну да, если все предметы держать магией, то тогда всё сходится. Только как тогда с этим справляются пегасы и эти… как их там… обычные пони? — последнюю фразу я пробормотал в задумчивости, спрашивая скорее себя, чем малышку.
— А я разве не сказала? — произнесла единорожка.
— А? — вынырнул я из своих мыслей. — Чего не сказала?
— У нас все пони могут держать что-то в копыте, — уверенно заявила Твайли, помахав своим копытцем над столом. — К нам часто заходила наша соседка Рэдроуз, она земная пони, и я сама видела, как она держала в копыте цветы или… м-м-м… как же это правильно… ribbon…
— Ленту, — не задумываясь перевёл я слово.
— Да, ленту, — продолжила Твайли, кивнув. — Да и моя подружка из садика, Кэротсид, тоже уже давно это умеет… Ой, только у меня и у остальных жеребят это ещё не получается… Но наша воспитательница говорила, что это нормально и этому учат в школе, а если у кого-то это получается ещё до школы, то это просто замечательно…
— Значит, магией у вас владеют все пони?
— Неа, — помотала поняшка головой, — только единороги, как мои папа с мамой, могут использовать магию. Пегасы и земные пони только могут держать вещи в копытах.
— Да у единорогов прямо монополия на магию, — усмехнувшись, пробормотал я себе под нос. — Мда, поверить во всё это не так-то просто, ведь в нашем мире магии и чудес нет. Хотя после того, как я нашёл одну маленькую и очень милую фиолетовую единорожку, — я протянул руку и опять пощекотал Твайли животик, отчего та захихикала, — в последние две вещи мне поверить всё же придётся.
— В вашем мире есть магия, — возразила мне единорожка. — Но её… мало, намного меньше, чем в Эквестрии.
— Есть, но меньше, да? — повторил я слова Твайли. — Но почему ты так думаешь?
— Потому что я теперь могу поднимать вещи магией, — ответила она, махнув копытцем. — Я помню, что и дома пыталась сделать это, но все вещи, что я пыталась взять, то сгорали, то рвались на несколько частей, или начинали летать по комнате, пока мама с папой не ловили их своей магией. Мне мама говорила, что у меня слишком сильная магия и что у меня не хватает… как это… control it.
— Наверное, ты имела в виду «контролировать магию», да?
— Да-да, — кивнула Твайлайт. — А теперь я могу нормально поднимать эти предметы, только теперь они для меня намного тяжелее, будто мне не хватает силы.
— Понятно, — ответил я, слегка задумавшись. Твайли тем временем допила свой чай и, подняв свою чашку магией, попыталась отнести её в раковину. К счастью, я вовремя заметил, как сиреневая магия в форме руки, держащая чашку, вдруг мигнула, а когда появилась, чашку она уже поймать не успела. — Чёрт! — ругнулся я, падая на пол за чашкой. Повезло: чашку я всё же схватить успел. — Фу-у-ух… Твайли, блин, осторожнее! Так её и разбить недолго! — возмутился я, вставая с пола с чашкой в руках.
— Извини, я не хотела, я… — дрожащим голосом сказала Твайли. Услышав её интонации, я тут же посмотрел на неё. Твайли смотрела на меня с виноватым выражением на мордочке, глаза горели сожалением и раскаянием, в уголках глаз набухли слёзы, ушки были виновато прижаты к голове, а губы дрожали. Спустя секунду она громко всхлипнула. В тот же момент я понял: ещё немного — и она расплачется. А у меня возникло такое ощущение, что если я заставлю эту малышку плакать, то буду чувствовать себя последним подонком. Так что её возможные слёзы нужно пресекать, и как можно быстрее.
— Прости, Твайли, я не хотел тебя обидеть, — тут же сказал я, одним движением поставив спасённую чашку на стол и вслед за этим обнимая Твайли, крепко прижимая её к себе, после чего начал успокаивающе гладить её по гриве, шее и спине. — Извини, ты же только сегодня научилась телекинезу, так что мне не стоило ругать тебя. Прости меня.
— Но ведь это я чуть не разбила… — начала Твайлайт, но я не дал ей договорить:
— Ну и чёрт с ней, с чашкой. Одной больше, одной меньше — пустяки, дело житейское, как говорил…
— … Карлсон, который живёт на крыше! — закончила за меня единорожка повеселевшим голосом и хихикнула.
— Ну, вот ты уже и улыбаешься, — с улыбкой сказал я, отстранившись и посмотрев на мордочку Твайли, на которой уже не осталось и следа от недавних слёз. — Но пока что лучше телекинезом посуду, хрупкие или опасные вещи не поднимай. Тебе нужно научиться его хорошо контролировать.
— А что такое «те-ки-нез»? — совершенно по-детски спросила меня Твайлайт, наклонив при этом голову вбок и глядя на меня с поистине детским любопытством. «И как только в ней так сочетается её серьёзность и взрослость в некоторых сложных вещах, тяга к знаниям и экспериментам, и в то же время её детская непосредственность?», мелькнула у меня мысль.
— Те-ле-ки-нез, — произнёс я слово по слогам. — Так во многих книгах называют способность поднимать и перемещать разные предметы силой мысли или при помощи магии, не применяя при этом никаких физических воздействий. Так что твоя способность — это телекинез.
— Те-ле-ки-нез, — повторила за мной единорожка, после чего кивнула и, спрыгнув со стула, направилась в гостиную. — Денис, я тогда буду пока… train, train… а, тренировать те-ле-ки-нез, вот! А ты на работу, да? — добавила она, стоя возле входа в комнату.
— Наверное, я лучше позвоню тёте Оле и отпрошусь, — ответил я, задумавшись на пару секунд. Всё-таки, пока Твайли более-менее не освоит телекинез, лучше за ней присматривать, чтобы не перенапряглась и не поранилась вдруг упавшим предметом, да и вдруг идея какая дельная в голову придёт.
— Ура! Денис сегодня весь вечер будет дома! — единорожка радостно подпрыгнула, после чего вприпрыжку зашла в гостиную. «Вот неуёмная! Откуда только в ней столько энергии берётся?..», подумал я.
Позвонив тёте Оле, я отпросился у неё, сказав, что неважно себя чувствую. Конечно она забеспокоилась — мало ли, что со мной могло произойти, ведь ещё только месяц прошёл со смерти моей мамы, и некоторые особо впечатлительные личности могли начать списывать на это все проблемы, которые у меня бы появлялись. В итоге, Твайли почти весь день и бóльшую часть вечера тренировала свой телекинез, и уже к вечеру она могла поднимать и удерживать в воздухе до семи небольших предметов, правда, оперировать она могла максимум тремя сразу, и то если они двигались одинаково или похожим образом. Однако для маленькой пятилетней единорожки, которая только сегодня смогла научиться телекинезу, это уже было огромным достижением.
А в седьмом часу к нам зашла Елена Фёдоровна. Увидев, как Твайли поднимает магией карандаши, ручки, аудиокассеты и книги, она была просто поражена и первые полчаса смотрела на это, не веря своим глазам. Но потом она чуть не затискала Твайли в своих объятиях. Похоже, что Елена Фёдоровна полюбила Твайли ещё больше, чем раньше.
Кстати, я, когда увидел, как Твайли подняла магией видеокассету, испугался, что эта самая магия может повлиять на неё и испортить — всё же магнитная плёнка, мало ли как она на магию отреагирует. Удивительно, но изображение и звук на кассете нисколько не пострадали. После этого я дал ей несколько аудиокассет и две старые видеокассеты, на которых были записаны какие-то мамины сериалы и которые было не жалко. Ради любопытства я через несколько дней посмотрел использованные Твайлайт кассеты. С записью на кассетах не случилось ничего. Но кое-что там всё же было того, чего не было раньше. И увиденное стало для меня неожиданностью и сильно удивило. Но об этом — чуть позже.
Потом Елена Фёдоровна позанималась с ней математикой, уже проходя материал за 4й класс, и физикой (которая, правда, идёт с 5го класса, однако Твайли прекрасно понимала и усваивала поданный в учебнике материал), потом я позанимался с ней русским и английским языками, однако, когда она начала клевать носом над тетрадкой по английскому (хотя было ещё только около 9 часов), я тут же отправил её умываться и спать. Сам же, уложив Твайли, занялся уроками. Я так и не заметил, когда уснул за учебником по истории. И во сне я вновь услышал тот же самый голос, что слышал в ночь, когда нашёл Твайли. И голос вновь повторял: «Помоги ей. Защити её. Защити Твайлайт», а последнее, что я запомнил во сне прямо перед тем, как проснулся посреди ночи на учебнике — тёмный силуэт невысокой, где-то мне до подбородка, лошади с крыльями на фоне ярко сияющей полной луны.
8-25 ноября 2003 г.
Следующие дни пролетали один за другим. Я всё так же ходил по утрам в школу, по вечерам работал в магазине тёти Оли, а придя домой, занимался с Твайлайт. Она же, пока меня не было, или читала учебники и энциклопедии, как и раньше, или же смотрела телевизор или приносимые мной кассеты, или практиковалась в магии. И судя по её успехам, могу сказать, что последнему она уделяла больше всего внимания. Буквально спустя неделю она уже без проблем могла оперировать десятком предметов, выполняющим примерно одинаковые действия, либо три предмета, но каждый из которых будет выполнять свой действие. Например, она сама вызвалась мыть посуду, потому что хотела мне помогать хоть чем-нибудь. Я, конечно, сначала отказывался — вот ещё, чтобы маленький ребёнок за меня выполнял работу по дому? Или вообще какую-то работу? Однако её умоляющему взгляду и паре слезинок, готовых вот-вот сорваться с уголков глаз, в которых они появились, я сопротивляться не мог, так что дал ей возможность попробовать. Первый раз, конечно, вышел неудачный — она всё же умудрилась уронить на пол вилку, а потом, попав тарелкой по крану, разбила её. Однако сердиться я, конечно же, не стал, лишь спокойно объяснил, что нужно быть аккуратнее. На следующий день она вечером снова вызвалась помыть посуду. Я согласился — и следующие десять минут с круглыми глазами наблюдал за тем, как ловко она моет тарелки, ложки, кружки и кастрюлю, одновременно удерживая на весу предмет, что она в этот момент мыла, губку со средством для посуды и кухонное полотенце, которым она вытирала посуду, ставя ту тут же в сушилку. С этого дня мы с Твайли стали разделять обязанности, и она стала помогать мне и в уборке, и в готовке (видели бы вы, как она лихо с ножом управляется, нарезая овощи и фрукты — загляденье, да и только!), да и во многом другом помогала.
С развитием её способности к телекинезу она стала всё больше и больше действий перекладывать на него. Теперь она не брала ничего ртом или двумя копытами, используя вместо этого магию. Меньше, чем за две недели она научилась неплохо писать, держа ручку или карандаш в своей «магической руке», и даже рисовала с её помощью. Правда, контролировать магию ей было ещё сложновато, поэтому буквы выходили порой довольно корявыми, да и рисунок местами был немного неаккуратным — неровные линии, кое-где резковатые повороты, штрихи или грани. Однако в общем можно сказать, что магия ей успешно заменяла руки. Кстати, как Твайли и говорила, она научилась поднимать предметы, которые приклеивались к её копыту по желанию. Как оказалось, по сути, эта способность была чем-то вроде разновидности телекинеза Твайлайт, только используемого через копыта, а не через рог, и одновременно способностью примагничивать к себе предметы, как могут делать некоторые люди, которых я видел в нескольких программах по телевизору. На вопрос Твайли «Как называется эта способность?» я сдуру ляпнул «Копытокинез». Хе, я-то сказал это в шутку… однако Твайли восприняла это название совершенно серьёзно, и оно ей понравилось! А когда я сказал, что в русском языке такого слова вообще нету, она улыбнулась и сказала просто: «Теперь будет!». И улыбнулась так радостно и искренне, что желания её поправлять у меня уже не возникло.
К слову сказать, если кто-то думает, что у нас в начале ноября должны были быть каникулы… то он немного ошибётся. Просто у младших и средних классов действительно в начале ноября была неделя каникул, однако у старших классов (10й и 11й) весенних и осенних каникул нет, только 2 дня дополнительных выходных весной и несколько дополнительных выходных в зимние каникулы. Поэтому в обучении единорожки мы с Еленой Фёдоровной решили сделать небольшой перерыв, хоть она и просила учить её дальше. Ведь шутка ли — она за месяц прошла программу трёх (!) классов и может хоть сейчас сдать переводные экзамены в 4й класс. И при этом она ещё успевала читать как энциклопедии, так и просто художественную литературу — кроме сказок она начала читать кое-что из детской фантастики, например, уже прочла 3 книги из серии про Алису Селезнёву и её приключения, заниматься магией, смотреть телевизор и видеокассеты с мультфильмами и фильмами, что я брал в прокате (Вовка уже мне просто давал кассеты, при этом беря деньги только за пару-тройку, остальные давал посмотреть бесплатно, да ещё и давал самые новые кассеты, что у него появлялись), и это при том, что каждые выходные мы по полдня гуляли! Да её любой человек, узнав об этом, назовёт настоящим гением и будет совершенно прав! Как она всё это успевала, я понимал с трудом.
Кстати, помните про кассеты, которые использовала Твайлайт для тренировки? Где ещё на второй кассете были в конце пустые минут 15. Так вот, я хоть и просматривал их, но не сказать чтобы подробно, а в конце, когда запись кончилась, я, посидев пару минут и ничего не найдя, ушёл в ванну. И именно там я услышал сначала шипение, что доносилось из комнаты, а затем с удивлением услышал искажённый помехами свой голос. Тут же выйдя из ванны, я пошёл в комнату, чтобы увидеть на экране телевизора то ли книгу, то ли тетрадь — из-за помехов этого сразу было не разобрать. Затем картинка прояснилась, и я с ещё большим удивлением понял, что это была тетрадка Твайлайт, а то, что было записано на кассете, мы проходили полторы недели назад, за два дня до того, как она научилась телекинезу. Более того, периодически камера словно моргала, на долю секунды то ли отключаясь, то ли закрывая объектив. При этом выглядело всё немного необычно, словно через выпуклое стекло, как в дверном глазке, когда видишь не только то, что впереди, но ещё и по бокам. А в довершение всего, я видел перед камерой знакомые фиолетовые копытца, на одном из которых было закреплено моё устройство, с помощью которого Твайлайт раньше писала и рисовала. «Стоп, это что, воспоминания Твайли?», вдруг дошло до меня. «Ничего себе! Получается, она может на плёнку записать свои воспоминания? Вот это будет интересно. Надо будет попробовать ещё раз это сделать, может, там запишется что-то из того, что она видела в своём мире».
Скажу сразу, первые попытки записать воспоминания Твайлайт, когда я её позвал, провалились, потому что, как оказалось спустя какое-то время, нужно в тот момент, когда воздействуешь магией на плёнку, о чём-то думать, а лучше — что-то вспоминать, тогда эти воспоминания через магию каким-то образом отпечатываются на плёнке. Знать бы ещё, как они при этом оказываются закодированы должным образом, ведь магнитная плёнка — это тебе не старые покадровые плёнки для проекторов, где изображение целиком нарисовано и просто проводится перед ярким источником света, т.е. лампочкой, которая, подсвечивая кадр, выводит изображение на натянутый экран в виде яркого пучка света. Нет, при записи на плёнку изображение, как в компьютере, превращается в набор импульсов и определённым образом кодируется, а магнитофон считывает намагниченную плёнку и декодирует изображение, а потом уже преобразует его в электрические импульсы, понятные приёмнику (т.е. телевизору). Однако Твайлайт продолжала пробовать, и спустя какое-то время у неё стало получаться записывать свои недавние воспоминания. Увы, хоть единорожка и обладала очень хорошей, почти абсолютной памятью, но память не плёнка и не компьютерный жёсткий диск, где информация записывается целиком и полностью. Часть воспоминаний стирается, заменяясь на новые, часть распределяется по разным отделам памяти, и вспомнить детально что-то, произошедшее достаточно давно — да хотя бы и месяц назад — становится уже довольно проблематично, разве что под гипнозом или после долгих многолетних тренировок. Так что попытки записать её воспоминания о её доме окончились почти что провалом. Почти что потому, что она всё же смогла достаточно детально вспомнить своих родителей, соседку Редроуз и нескольких жеребят из её группы в детском садике, куда она ходила до того, как попасть в наш мир.
26 ноября 2003 г., среда.
— Дядь Денис! Просыпайтесь! Смотрите, снег, снег! — услышал я сквозь сон радостный голос единорожки.
— А, да, да… сейчас встаю… Уа-а-а-ах! — пробормотал я, не разлепляя глаз, и перевернулся на другой бок. Однако это не помогло.
— Дядь Денис, ну вставайте! — воскликнула единорожка и начала меня трясти копытцами. — Снег, на улице снег выпал! Давайте пойдём погуляем? Ну давай! Я снега год не видела!
Я сонно повернул голову к стоящему на тумбочке возле кровати будильнику. Тот невозмутимо показывал 6:49. Чего?! Ещё целых 11 минут до подъёма? Чёрт, а так спать хотелось…
— Твайли, у меня ещё целых одиннадцать минут, дай выспаться, — простонал я, вновь поворачиваясь носом к стенке.
— Ну дядь Денис, ну вставайте! — вновь стала трясти меня Твайлайт. — Ну же, вставайте! Дядь Денис…
Единорожка толкнула меня копытцами пару раз, затем постояла несколько секунд на кровати и, спрыгнув, уцокала куда-то, наверное, в ванну. «Уа-а-ах, можно сон досмотреть», подумал я, вновь засыпая…
— БЛЯТЬ!!! — заорал я на весь дом, когда мне на лицо вдруг вылилось что-то холодное. — Какого хрена?!! — выкрикнул я уже не так громко, пытаясь выбраться из-под одеяла. Спустя несколько секунд мне это удалось, и я, вскрикнув, выпал из-под одеяла прямо на пол… чтобы спустя пару секунд задрожать от холода: в комнате было градусов семнадцать, если не меньше!
— Чёрт, холодно! — воскликнул я, вскакивая, чтобы побыстрее напялить одежду, а затем вытереться, потому как желания ходить с мокрыми волосами (пусть они и были у меня коротко острижены) не было. Вот только когда я вскочил на ноги… В первые несколько секунд я даже не понял, что произошло. Потому как моя голова сначала на долю секунды во что-то упёрлась, затем, словно преодолев небольшое сопротивление, она оказалась в чём-то мокром, а мгновение спустя это нечто мокрое обрушилось вниз холодным душем! От произошедшего я секунд на 10 застыл. А в дверях комнаты стояла Твайлайт, её рог светился магией, а сама она стояла с широко расширенными глазами и разинутым ртом. Секунды на три. Потом фыркнула раз, второй, а потом попросту повалилась на бок от хохота!
— ТВАЙ-ЛАЙТ! — прорычал я, приближаясь к ней, сообразив, что это были её проделки. — ЗНАЕШЬ, ЧТО Я С ТОБОЙ СДЕЛАЮ???
— Что? Хи-хи-хи! — спросила единорожка, вновь перекатываясь на ноги.
— ЗАЩЕКОЧУ!!! — зарычал я словно зверь из ужастиков и прыгнул на Твайли. Та закричала в ужасе, явно притворном, потому как в глазах стояли смех и веселье, и рванула из комнаты.
Я гонялся за Твайлайт по квартире минут десять. Именно в такие моменты больше всего радуешься тому, что в квартире снизу никого не живёт, соседняя квартира пустует, хозяева живут где-то в другом месте, приезжая сюда только на лето на отдых, а другой сосед — это глуховатый дед, которого этим, во-первых, не разбудишь, а во-вторых, он сам встаёт часов в шесть, если не раньше, и рано ложится. По крайней мере, я летом, бывало, вставал в начале седьмого, и он уже сидел во дворе на лавочке или же гулял вокруг дома, опираясь на свою палку.
Пока бегал, вся злость от пробуждения ледяным (как мне показалось спросонья) душем испарилась, осталось лишь веселье и желание поймать одну вредную единорожку и хорошенько её наказать… щекоткой. В конце концов, я всё же поймал её, когда она в четвёртый раз вбежала в нашу спальню и, споткнувшись, кувыркнулась через голову. Я тут же напрыгнул сверху и начал щекотать так, что она извивалась всем тельцем, суча копытами и при этом не переставая хохотать. И как раз в этот момент прозвенел будильник.
— Да встал я уже, встал, — буркнул я, вырубая этот доставшийся ещё от деда цельнометаллический ужас любого школьника, что даже мёртвого подымет своим противным до ужаса звоном, переживший неоднократные броски моим отцом через всю комнату (об этом мне рассказывала мама, вспоминая истории, что рассказывал ей о своей юности мой папа) и не удивлюсь, если и третью мировую он тоже переживёт.
Единорожка продолжала лежать на паласе, пытаясь отдышаться и всё ещё периодически похихикивая. Я же достал сухую одежду, пошёл в ванну, вытерся и переоделся. «Нда, ужасный способ пробуждения. Надеюсь, Твайли больше не будет так шутить, а то просыпаться от холодной воды, да ещё и в холодной комнате — не лучший способ начать своё утро. Хоть «Нескафе» пей. Хех, зато разогрелся», подумал я, вспомнив наши с Твайли гонки из комнаты в комнату и то, как она умудрялась ускользнуть у меня практически из-под рук.
Умывшись, а затем отнеся тряпку в комнату и разложив её на мокром пятне на ковре (благо, как оказалось, воды там почти не было и уже почти всё впиталось в ковёр — видимо, его придётся вечером сушить), я отправился готовить завтрак: вчерашний разогретый рис, салат по-холостяцки «из того, что завалялось в холодильнике» и по два жареных яйца и две сосиски. Ну и чай с пирожками, что вчера напекла Елена Фёдоровна. Конечно же, Твайли нам помогала… ну, как помогала… то, как она опрокинула на себя почти четверть пакета муки из-за того, что не вовремя чихнула, а потом чуть не повторила это же действие с чашкой, в которой взбивались яйца — это вообще отдельная история. Но пирожки вышли замечательные и довольно много, так что дня на два их как раз хватит.
— Надеюсь, больше ты меня так будить не будешь, — строго сказал я, глядя на Твайли, пока мы завтракали.
К слову сказать, благодаря тому, что Твайли намного улучшила свою способность к телекинезу, она теперь пользовалась ложкой, вилкой и (при необходимости) ножом — например, сама намазывала себе маслом, сгущёнкой или вареньем бутерброд, при этом держать ложку или вилку в копыте ей не нравилось. Однако кружку (после того, как Твайли освоилась и с телекинезом, а особенно с копытокинезом, я достал другую кружку, обычную фарфоровую кружку с цветочками, которая ей понравилась) единорожка с удовольствием держала в копытах — или в одном копыте. Почему так, я понятья не имел, но спрашивать не стал: удобно — пусть держит ложку магией, мне это не мешает.
— Но ты не хотел просыпаться, а на улице выпал снег, а я успела соскучиться по снегу, да и я хотела его тебе побыстрее показать… — зачастила единорожка.
— Ладно-ладно, верю, сам виноват, — в примирительном жесте поднял я руки. — Но больше так не делай, хорошо?
— Ла-а-адно, — протянула Твайли, отправляя себе в рот ещё один кусочек яичницы.
— А кстати, — сказал я спустя минуту, вспомнив сегодняшнее утро, — а что это, собственно, было? И куда ты дела ковшик, из которого ты меня поливала?
— А зачем мне ковшик? — с недоумением в голосе спросила единорожка.
— Ну, или кружка или чашка, я же не знаю, в чём ты воду держала.
— А они мне не нужны для этого, — беззаботно махнула копытцем единорожка.
— Эм-м-м… То есть?
— Ну какой ты непонятливый, дядь! — возмутилась единорожка, крутанув глазами. Учитывая, какими большими они были, выглядело это очень выразительно. — Наверное, мне проще показать, — добавила она, спрыгивая со стула и направляясь к выходу из кухни. — Идём, покажу! — позвала она меня, подходя к двери в коридор.
Я, заинтригованный её словами, встал из-за стола и направился за единорожкой, заходившей в ванну.
— Смотри! — сказала она, запрыгивая на деревянную решётку, что лежала поперёк ванной и на которой стояла наша стиральная машинка. Затем Твайли направила рог на таз с водой (всё-таки, хоть проблем с водой у нас обычно не бывает, но мало ли какая авария, так что, помня, как было туго с водой в детстве, мы с мамой всегда держали два тазика с водой, каждый вечер меняя её — на всякий случай), сосредоточилась, зажмурилась, напряглась, её рог засветился, из него начали сыпаться искры, затем словно что-то засветилось в воде, а ещё через пару секунд я круглыми от удивления глазами взирал на небольшую колыхающуюся сферу воды сантиметров восьми в диаметре, парящую в сиреневом поле магии единорожки.
— Ни фига себе! — воскликнул я поражённо. — Так ты и водой можешь управлять?
— Глупый, это очень сложно и я так не умею, — ответила единорожка, открыв глаза и посмотрев на меня. — Я удерживаю её своим телекинезом. Я как бы зачерпываю немного воды своей магией и держу её. — Пока она говорила, я приблизил лицо к сфере, рассматривая её. — Однако держать так воду очень тяжело, и магия легко… — в этот момент я ткнул пальцем в парящую сферу воды, однако магическое поле Твайли мигнуло и пропало, и вся вода тут же ухнула обратно в таз, — … ломается. Да, я это и хотела показать.
— Но всё равно это невероятно! — я подхватил единорожку и, подкинув её на руках, тут же поймал, отчего она засмеялась. — Ведь представь, как это может пригодиться! — продолжил я, выходя из ванной и заходя на кухню. — Например, можно полить цветы и деревья, когда под руками нет никакой ёмкости. Или представь, веселиться на пляже, забрасывая остальных такими водными шариками! И никакой водяной пистолет не нужен! — на этих словах я снова усадил Твайли на стул. — Или вдруг пожар! Вокруг нет ни ведра, ни шланга, а тут идёшь ты, неся возле себя шары воды, с которыми ты смело заходишь в горящее здание и тушишь этими сферами огонь! Так, только у нас пожар устраивать не надо! — тут же строго предупредил её, увидев, как в глазах единорожки вспыхнул огонёк веселья. Единорожка тут же состроила слегка обиженную и расстроенную мордочку.
— Ну дядь Денис…
— Никаких «ну»! Тоже мне, пожарница юная, — ворчливо закончил я фразу. Затем мы с единорожкой посмотрели друг на друга и рассмеялись.
— Ладно, мне уже пора в школу выходить, — сказал я, отсмеявшись, начиная по-быстрому доедать свой завтрак.
— Дядь Денис, а может, погуляем по снегу? — сказала Твайли, смотря на меня умоляющим взглядом. Маленькая стервочка! Знает же, что я не могу ему сопротивляться. Блин, такая маленькая, а крутит мной как хочет! Не представляю, что будет, когда она вырастет. Когда вернётся в свой мир… При этой мысли сердце вдруг болезненно кольнуло, но я проигнорировал это.
— Извини, но не могу, мне нужно быть в школе, — я всё же собрал свои решимость и мужество, чтобы противостоять непреодолимой силе её умоляющего взгляда. — Иначе там забеспокоятся и будут расспрашивать завтра, почему я не пришёл, и могут начать проверять, не попал ли я в плохую компанию, не просиживаю ли в игровых центрах или ещё где-то, или не начал ли я вдруг пить. А мне бы не хотелось, чтобы кто-то совал нос в мои дела — не дай Бог они вдруг найдут тебя.
— Но дядь Денис, это всего лишь один разочек, в школе не обратят внимания, — продолжала упрашивать единорожка, в глазах которой уже появились маленькие слезинки. Это был удар ниже пояса, потому что моя решительность начала стремительно таять. Но я не сдавался.
— Зато узнает Елена Фёдоровна и она потом будет ругать и меня, и тебя. А я не хочу, чтобы тебя, малышка, ругали. Да и вообще пропускать школу — это плохо… — закончил я уже не очень уверенным тоном. — Но отпрошусь у тёти Оли и погуляю с тобой после школы, хорошо?
— А вдруг снег растает? — жалобно сказала единорожка и громко всхлипнула своим носиком.
Нокаут, господа, это был нокаут. Больше этому комбо, исполненному Твайли, я сопротивляться не мог. Вдобавок я вспомнил случай, произошедший в четвёртом классе. Тогда тоже ночью выпал снег, и с утра я упрашивал маму разрешить мне не пойти в школу и погулять, но она сказала мне всё же пойти туда, сказав, что до обеда снег не растает. Вернулся я обиженный на весь мир: к полудню из-за туч вышло солнце и очень быстро нагрело землю, из-за чего к двум часам от снега оставались только жалкие почерневшие кучки в тени домов, при этом ещё и быстро таящие. К вечеру от снега остались лишь воспоминания. Самое обидное, что и та, и следующая за ней зимы были тёплыми, и снега за них так и не выпало. Из-за того случая я ещё месяц обижался на маму — по сути, это чуть ли не единственный случай, когда я обижался на неё так долго. Да и ещё стоит вспомнить о нашем субтропическом климате, при котором снег действительно бывает не каждую зиму, а если и выпадает, то очень часто тает за два-три дня. И именно эти воспоминания поставили точку в проигранном мной споре.
— Ладно, твоя взяла, — буркнул я, нахмурившись и махнув рукой. — Маленькая манипуляторша. Знает ведь, что я ей отказать не могу…
— УРРРААА!!! — воскликнула она, подпрыгивая на стуле, при этом размахивая копытцами в воздухе, словно бежала по нему. Мне даже пришлось вскочить и подхватить её на руки, так как я испугался, как бы она не навернулась со стула.
И вот как она так делает? Прошла всего лишь секунда — а выражение «сейчас расплачусь» на мордочке единорожки сменилось на «ОБОЖЕМОЙКАКОЕСЧАСТЬЕ!!!». И вот как на неё после этого сердиться?
— Ладно уж, погуляем по снегу, а то действительно растает ещё. Только пойдём немного попозже, часов в десять, чтобы одноклассники не увидели. Не хочу лишних расспросов, почему я не в школе и что несу в сумке. И ещё, всю следующую неделю ты меня слушаешься, ясно?
— О-кей! — широко улыбнулась Твайлайт и кивнула.
Надо ли рассказывать, сколько было счастливого писка, пока Твайли сначала бегала по снегу сама, а затем, обсыпав меня с головы до ног стрясённым с дерева снегом, от меня? Мы хохотали не переставая, кидали друг в друга снежки, валили в снег. Единорожка была абсолютно счастлива. Однако мне всё же не следовало с ней играть в битву крепостей. Потому что я проиграл минуты за три, буквально погребённый под лавиной снежков, запущенных магией Твайлайт. Когда же я, высунувшись из-за укреплений, возмутился «Магия — это против правил!», мне в лоб тут же прилетел снежок, а из-за стены её крепости послышался хохот.
Я решил отомстить. Взяв маленькую жменьку снега в руку, дожидаясь, пока рука станет мокрой и холодной, я тихо выскользнул из-за укрытия и пошёл в сторону единорожки. Практически неслышно обойдя её «замок» (учитывая, как громко она смеялась, я, можно сказать, двигался прямо как ниндзя какой-нибудь), я прыгнул на единорожку и засунул руку ей под шарф, положив холодную и мокрую ладонь ей на основание шеи. В следующую секунду мне на мгновение показалось, что Твайлайт взорвалась! Лишь отпрянув от неё от неожиданности и посидев несколько секунд на снегу, я сообразил, что же я видел перед собой. А видел я пушистое сиренево-чернильное нечто с вкраплением розового. Вы когда-нибудь видели овец пушистых пород? Вроде породы с белой волнистой шерстью и чёрной мордочкой и ногами? Вот примерно такой же, только ещё более объёмный пушистый меховой шар я видел перед собой. И то, что Твайли была при этом одета в её курточку, штанишки и шапку с шарфиком, этому совершенно не помешало, потому как и шарф, и шапка просто слетели с неё, будто их отшвырнули, а курточка и штанишки резко раздулись, словно их распирало что-то изнутри, грозясь в любую секунду лопнуть.
Как я хохотал! Пушистая Твайли выглядела чрезвычайно мило и одновременно с этим чрезвычайно смешно, вызывая у меня одновременно умиление и смех до слёз, из-за чего я просто не мог сдержаться! Чёрт, кажется, теперь я начинаю понимать всех этих мамочек, сюсюкающих над чем-то милым вроде маленьких детей или котиков. Твайли же секунд десять обиженно смотрела на меня, что делало её ещё более милой. Только потом она посмотрела на лежащий у неё под ногами шарфик, затем на распушённую на копытцах шёрстку, затем потрогала вставшую пушистым облаком гриву, после чего и сама повалилась на снег, присоединяясь к моему хохоту.
Вернулись мы только к четырём, прогуляв по снегу больше пяти часов и наделав штук двадцать фотографий. Всё-таки нам повезло, снег пролежал, почти не растаяв, этот день и два следующих. Правда, ни в четверг, ни в пятницу я решил не пропускать ни школу, ни работу, чтобы не возникло ещё больше вопросов или, чего хуже, проблем. Конечно, Елена Фёдоровна, придя сегодня ко мне домой, дала втык и мне — за то, что пропускаю школу, и Твайли — за то, что пользуется запрещённым «оружием упрашивания». Однако показанные ей фотографии смягчили сердце пожилой учительницы, в итоге она с умилением их рассматривала, а над фотографией «Твайлайт-пушистик» она вообще смеялась до слёз, уже не сердясь ни на меня, ни на единорожку.
После Елена Фёдоровна позанималась с единорожкой, однако Твайли сегодня, похоже, набегалась и устала, так что уже около девяти часов начала клевать перед тетрадкой носом. Видя это, Елена Фёдоровна тут же засобиралась домой, я же, проводив её, помог единорожке умыться и уложил её, полусонную, в кровать, вспоминая, какие ещё уроки мне нужно доделать на завтра.
— Спокойной ночи, моя Искорка, — пожелал я ей, поцеловав в лобик. Но от сказанного ею я застыл на полминуты точно:
— Спокойной ночи, папа, — сонно пробормотала Твайли, сладко зевнув и поворачиваясь на бок.
— Папа, да? — усмехнувшись, пробормотал себе под нос парень шестнадцати лет, прежде чем отойти от кровати, в которой мирно посапывала маленькая сиреневая единорожка с чернильной с ярко-розовой и фиолетовой полосами гривой, и выйти из комнаты, закрыв за собой дверь. И будь в этот момент в комнате ещё кто-нибудь, этот кто-то мог бы заметить счастливую улыбку, игравшую у парня на губах.