My Little Humans

В результате неудачного эксперимента Твайлайт попадает в мир людей, но магия такой силы не может пропасть бесследно... В лаборатории остается портал. Подруги обеспокоенные пропажей отправляются на поиски. Смогут ли они освоится в нашем мире и привыкнуть к новым телам? Какие приключения и опасности их ожидают? Кое-кто намерен отомстить за свое поражение...

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек Найтмэр Мун

Смерть это магия

Флаттершай видит странный сон, и просыпаясь она начинает подозревать что с миром вокруг происходит что-то не то. Скоро она уже не сможет различить, где кончается сон, а где начинается реальность.

Флаттершай Эплджек

Слеза аликорна

Всё идёт своим чередом.

Принцесса Селестия Человеки

Заражение 4

Новая жизнь для юной единорожки стала крайне трудна, нужно просто привыкнуть, адаптироваться.... но возможно ли привыкнуть, когда беда вновь и вновь стучится в двери?

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек Спайк Принцесса Селестия Принцесса Луна Другие пони

Охотник на единорога

В ночь на Самайн в дремучем кельтском лесу бесстрашный охотник решил поохотиться на единорога…

Другие пони Человеки

Заколдованное королевство

Легко думать о сказках, когда ты древний аликорн, на века запертый в библиотеке. Легко представлять, как кто-то тебя спасёт, мечтать об этом, строить планы, изобретать способы, как обретёшь свободу в блеске славы, интриг, приключений и романтики. Или, точнее сказать, это кажется лёгким, пока не произойдёт, и вы будете вынуждены задать себе страшный вопрос, ответ на который ещё предстоит найти. Что делать дальше?

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек Спайк Принцесса Луна

Хроники Спайкеров

Сборник небольших рассказов о гильдии выдающихся пони

Другие пони

Вечер первого снега

Снег... Белые небесные хлопья несут вниз стужу и радость, разнося о прибытии зимы свою многоголосую весть. И именно в этот момент стоит задуматься о том, что мы, по сути, даже и не замечаем...

Твайлайт Спаркл Принцесса Селестия

Завод Поиска Судьбы

Однажды в Понивилле строят завод, который помогает найти кьютимарку...

Эплблум Скуталу Свити Белл

Самый лучший Ад

Внезапно оказавшись в Аду, Твайлайт Спаркл была поставлена перед фактом: до конца вечности она заперта в библиотеке, содержащей все возможные книги. Библиотеку необходимо каталогизировать. Читать тоже не запрещено. А это вообще Ад?

Твайлайт Спаркл

Автор рисунка: Stinkehund

Город камня

— Великий Дух Всепрощения, выслушай меня! На моей душе лежит тяжкий грех, и я смею просить тебя о милости. Позволь мне уйти прощённым и спать спокойно.

Многие пони приходили ночью к Камню Раскаяния, начиная свою исповедь такими словами. Сначала такие монологи при свете огромного, переливающегося холодными цветами стоячего камня считались обычной, ничего не значащей традицией. Пони, отягощённые муками совести, приходили сюда, чтобы искупаться в успокаивающем сиянии необычного камня и доверить ему свои страшные секреты. Они искренне раскаивались, воображая, что кто-то слушает их... и прощает. Потом делились счастьем быть невинными с другими, призывали их тоже прикоснуться к чистоте холодного камня, услышать убаюкивающий, мелодичный голос пустоты в ответ. Верили и давали веру другим. Порой здесь забывались старинные ссоры, мирились пони и целые семьи, враждовавшие годами, десятками лет, целыми поколениями. Обнимались, обливая друг друга слезами и правдой. Они прощали друг друга, и Камень их прощал.

Но простой обычай оброс чем-то более могущественным, чем просто вера. Традиция из красивой легенды переродилась в тайный ритуал, немой договор, безликий суд. Среди пони пошли слухи о том, что Камень Раскаяния прощает не всех. Кто-то из несчастных жаловался на постоянные кошмары, кто-то бесследно исчезал из городка. А однажды одну из жертв местные знахари, целители, доктора и маги так и не смогли пробудить ото сна.

Мистический ужас охватил пони, они были близки к тому, чтобы уничтожить магический камень. Однако мэр решил иначе…

И вот настала тяжёлая от густого тумана городская ночь, перегруженная суетой и шумом. Седой и усатый мэр, серая фигура которого в дымке сливалась с каменным городом, почти растворяясь в мутной тьме, призраком правосудия навис над склонившимся перед толпой тощим пони. То был известный воришка, пьяница и драчун. Не средоточие мирового зла, не ровня даже самому мелкому и слабому из демонов Тартара. Просто один из заблудших пони, на которого упала неровная тень раздора. Извиваясь, она накрыла его левый глаз, пылающий сейчас прекрасной и искренней яростью. Правый глаз стыдливо прятался за изуродованным шрамом веком.

Преступника под гул толпы подняли и заставили подойти к Камню Раскаяния. Мэр, встав в некотором отдалении и прочистив горло, толкнул пафосную речь:

— Довольно крови ты выпил, грязный вор! Я и другие законопослушные горожане больше не намерены терпеть такого бездельника и смутьяна, как ты. Ты обязан ответить за свои преступления. Кайся! А к утру мы увидим, что решили высшие непостижимые силы.

— Великий Дух Всепрощения, выслушай меня, — тихо, но отчётливо начал преступник. Ещё не совсем успевший выветриться хмель, выбитые зубы и подхваченная в холодной камере простуда не мешали ему говорить так, чтобы его хорошо слышали все. Толпа замерла, ловя каждое слово этого осуждённого на странную и неизвестную кару пони. — На моей душе лежит тяжкий грех, и я смею просить тебя о милости. Позволь мне уйти прощённым и спать спокойно.

Он помнил о традициях, заучил слова, но лицо его было обращено не к камню, а к пони, что собрались вокруг. В ночном тумане одним глазом, в котором мягкое сияние камня стремительно тушило злобу, преступник почти не видел толпы. Но он знал, к кому обращается на самом деле.

— Посмотрите на меня, добрые пони! — голос несчастного вновь обрёл узнаваемые горожанами нотки, и пони даже немного успокоились, обманувшись чувством привычности. — Я мерзок и отвратителен. Любое наказание мной заслужено. Я давно бросил свою жизнь на дно бутылки, утопив там честь и совесть. Забыл свой особый талант, спустил все деньги и опустился сам. Потерял нормальный облик. Мне уже почти всё равно, верите? Но вот вас... — осуждённый обвёл толпу полуслепым взглядом. — Всех вас мне жаль. Ведь этот камень убивает и за меньшее. Пропала... совсем пропала мелкая поджигательница сена Спрингфлейм! Она совсем ещё глупый жеребёнок, просто обалдевший от того, что научился зажигать магией огонь! За что её? А старина Грампи Пот? У повара не задался день и он ударил свою жену за какие-то её упрёки. И ведь он сразу пожалел об этом и они пришли к камню вместе. И даже взаимные лобызания и обещания никогда больше не поднимать друг на друга копыт не помогли. Грампи спит и не проснётся, добрые пони! Никогда.

— И теперь я! — подневольный оратор покачнулся, поймал равновесие и перевёл взор на магический камень. Тот услужливо отражал для преступника его грязную, небритую, кривую физиономию. "Красавец!" — лишь улыбнулся своему уродливому двойнику пони, сарказмом унимая уже и без того почти не слышимую боль. — Я, чьи прегрешения куда страшнее и чьё раскаяние куда слабее... — он вновь вперил глаз в толпу. — Завтра вы меня не увидите. А потом будете жить в страхе, что однажды придут и за вами, и вот эта, — преступник указал копытом на мэра, — усатая пародия на закон будет держать вас всех под железной подковой.

Недвижимый и молчаливый, мэр выражал собой само беспристрастие и равнодушие, будто и не слышал старого пьяницу. Но тому и не требовалось внимание главы города, он надрывно продолжал:

— Посмотрите на меня! И запомните. Я хочу, чтобы в истории этого города я был самым гнусным ублюдком. И тогда вы, быть может, не последуете за мной. Я хочу быть худшим! Я хочу... спать.

Речь баламута резко прервалась. Осуждённый икнул, упал и быстро свернулся калачиком подле камня. Мэр в гневе было дёрнулся в сторону осуждённого им пони, вздумавшего избежать ответственности и надругаться над традициями, но тут воздух резко очистился, будто невероятных размеров дракон разом втянул в себя весь туман, что только что ползал по городу. Произошло это так неожиданно, что мэр вновь застыл. Как и большинство других пони, впрочем.

— Он не дышит…

Испуганный шёпот жеребёнка лет восьми от роду встряхнул народ. Взволнованная толпа выплюнула на поляну перед камнем врача-единорога. Тому не потребовалось больше минуты, чтобы подтвердить опасения: доктор отошёл от тела и молча склонился перед ним в прощальном скорбном глубоком поклоне. По мере того, как пони осознавали, что стали свидетелями смерти, ритуальный жест единорога повторили все, кто собрался в эту ночь на... казнь?

Трава на поляне кое-где покрылась солёной росой. Улица озарилась тёмно-серыми траурными огоньками, зажигаемыми единорогами в молчаливом почтении к ушедшему. Тишину нарушали лишь всхлипы жеребят, да испуганные бормотания мэра:

— Так скоро... Я не хотел, чтобы всё прошло так. Всё должно было быть по-другому…

Наконец с колен поднялся тот жеребёнок, что первым подскочил к осуждённому, когда тот упал.

— Он не был плохим пони! — сквозь слёзы в голосе кричал он. — Ну не заслужил он этого! Это несправедливо. Великий Дух Всепрощения, я знаю, ты можешь. Прости его!

Холодный камень оставался безмолвным, но вокруг него вновь стал сгущаться туман, на сей раз сизый и куда более плотный. Сосредоточившись в небольшой круглый, почти непрозрачный сгусток, он стал быстро метаться от одного пони к другому, будто пытаясь заглянуть им в глаза. А те, как заворожённые, следили за странным, явно магическим явлением, не сводя с него благоговейного взгляда. Когда мистический шар приблизился к мэру, он, единственный из всех пони, собравшихся на поляне, вдруг бросился бежать прочь.

— Не пытайся уйти от нас, наш свет повсюду! — мощный женский голос сотряс воздух. Эта сила, эти особые нотки, которые не могли присутствовать в голосе обычного пони и даже дракона. Чувствовалась могущественная магия, воле которой страшно было противиться. Мэр остановился и повернулся в сторону туманного сгустка, уже начавшего вновь преображаться. Он увеличился в размерах, стал более прозрачным и приобрёл чёткую форму. Фигура походила на необычного пони: высокого, призрачного аликорна, по краям силуэта которого гуляли частые иссиня-чёрные молнии. Окончательно сформировавшись, странный дух продолжил:

— Твоя игра в бога закончилась, так толком и не начавшись, наш маленький мэр. Или, может, тиран, возжелавший безотказного палача? Имеешь ли ты что сказать своим пони, которых клялся оберегать от бед и беззакония? Выйди на наш свет и отвечай, но если твои слова с мыслями не будут в ладу, лучше оставь их невысказанными. Тогда лучше уходи, но ты не заслужишь прощения.

Мэр, ещё недавно выглядевший таким суровым, уверенным и непоколебимым, теперь весь трясся от ужаса. Совладав с собой, он было открыл рот, но могучий голос духа прервал его:

— Нет, не говори. Я вижу лишь страх, но не осознание. Ты не готов и мы не верим в твоё раскаяние. Вернись к этому камню завтра, и, возможно, мы простим тебя. А сейчас уходи домой и отдыхай: сны перескажут тебе нашу волю.

Мэр не смел противиться словам непостижимого существа и потому быстро скрылся в каменном лабиринте его города. Дух же бесшумным шагом вернулся обратно на поляну и склонил голову над бездыханным телом городского бродяги. Призрачная пони вновь заговорила, и теперь её голос смягчился, стал лёгким, едва слышимым и убаюкивающим:

— Многие лгут не как все. Наоборот, наизнанку. Наш опустившийся подданный истинный пример этому. Он не такой плохой, как говорит, и на деле быть всех хуже не желает. И правда в том, что он сожалеет, пусть и сказано им было обратное. Вставай, дитя, и не стыдись своих пороков, ибо их у тебя менее, чем достоинств. И мы знаем, тебе, — дух перевёл взгляд на отважного жеребёнка, — и некоторым другим пони важно слышать это. Мы... я прощаю тебя.

Тёмная фигура коснулась рогом тела воришки. Тот дёрнулся и, охваченный ярким тёмно-синим телекинетическим полем, воспарил над землёй. Затем резко приземлился на все четыре копыта и открыл глаза. Ожил! Поражённые чудом пони обступили бродягу, радуясь тому, что с ним всё в порядке, пусть при жизни далеко не все любили этого пони. Сам воскресший даже не понимал, что это такое вокруг него происходит: только что он, как ему казалось, просто заснул посреди народного суда, а теперь его наперебой прощают все пони, кому он делал зло, обнимают, предлагают ночлег, тёплый ужин, даже выпивку. Народ был в таком восторге, что даже не сразу заметил ещё одного пополнения их компании: на лунный свет бодро вышла весело подпрыгивающая малышка Спрингфлейм в сопровождении постоянно зевающего толстяка Грампи Пота. Когда все пони увидели их, они просто обезумели от счастья: они поняли, что никого из тех, кого все считали обречёнными, город не потерял, и оттого на душе становилось так тепло и спокойно, что хотелось петь. Впрочем, природа пони действительно немедленно дала волю их маленькой милой слабости: от избытка чувств они и в самом деле уже сложили вместе какую-то весёлую песенку и теперь нестройным хором исполняли её всей толпой.

Таинственный дух наблюдал за всей этой счастливой суетой издалека. Улыбнулся и уже хотел было ушагать прочь, чтобы вновь слиться с космической пустотой в небе, но тоненький голосок заставил фигуру остановиться:

— Кто же ты?

То был тот самый восьмилетний жеребёнок, чья радость за спасение троих пони всё же не помешала любопытству. Призрачная пони с достоинством отвечала малышу:

— Сегодня мы Великий Дух Всепрощения, как вы изволили нас величать. Для нашего истинного имени ещё не пришло время. И даже твоему поколению, дитя, не случится этот момент застать.

— Вы ведь давно потерянная сестра принцессы Селестии, правда?

— Твоя догадливость делает тебе честь. Если тебе будет угодно, зови меня своей принцессой Луной, наш юный подданный.

— Я присягаю вам на верность, принцесса Луна, — жеребёнок с серьёзным видом поклонился духу и смело взял в своё крошечное копытце её призрачное копыто и приложился к нему губами. — Я верю, что вы обязательно вернётесь, и клянусь, вас будут ждать!

— Мы тоже будем ждать тебя, — аликорн улыбнулась своему маленькому вассалу и таинственно подмигнула ему, добавив: — Дитя Ночи.

Комментарии (1)

0

С возвращением! Не пиши в стол, выкладывайся чаще.

Carpenter
#1
Авторизуйтесь для отправки комментария.