Моя маленькая Твайли: искорка, изменившая мою жизнь
Глава 6 — Простуда
28 ноября 2003 г., пятница.
Как я ни старался следить за малышкой и заботиться о ней, но первая серьёзная проблема возникла тогда, когда я к ней был совершенно не готов. По крайней мере, морально. Самое обидное, что я ведь мог и догадаться о том, что это может произойти. Ведь смотрел же и фильмы, и книги о таком читал. И даже смотрел этот фильм, который вышел месяцев 8 или 9 назад… как его… «Война миров», кажется. Меня тогда ещё друзья как-то вытащили в кинотеатр, хотя я и отказывался поначалу, ведь я сам по кинотеатрам ходил крайне редко — денег жалко, да и времени свободного не хватало. А в тот раз у Егора был День рожденья, ну и так совпало, что как раз за два дня до этого начался прокат этого фильма в кинотеатрах, вот Егор и затащил нас на его премьеру. Что могу сказать, фильм выглядел потрясающе, спецэффекты и куча взрывов вокруг выглядели очень круто. А вот финал был… странный. Интересный и даже неожиданный, но всё же немного странный — все пришельцы вдруг умерли от… насморка.
Согласитесь, это ведь глупо! Такие высокоразвитые существа, способные завоёвывать и уничтожать целые миры, банально не знают или забыли про понятия «карантин», «иммунитет» и «опасные инопланетные микроорганизмы и вирусы»! Как так? Пролететь чёрт знает сколько световых лет и начать захватывать планету, а в итоге помереть от простуды как-то… глупо и обидно. По крайней мере, мне было бы обидно.
Сидя потом на Дне рождения у Егора, мы делились впечатлениями о просмотренном фильме, и хоть кое в чём наши взгляды различались, но сошлись мы в том, что это был один из самых странных, если не сказать пожёстче, способов остановить инопланетное или, например, иномировое вторжение. Смешнее было бы, пожалуй, только если бы они падали бы на ровном месте и ломали себе шеи. Массово. Хотя должен признать, что логика в отсутствии иммунитета к микробам и вирусам другого мира какая-никакая, но есть.
Мы тогда, конечно, пообсуждали, поспорили, посмеялись и забыли. По крайней мере, я об этом фильме и чем он закончился, не вспоминал до сегодняшнего дня.
К чему я это веду? Да, думаю, уже можно было бы догадаться. К тому, что у меня, по сути, почти такая же ситуация и Твайлайт тоже из другого мира и легко может здесь заболеть, ведь от местных инфекций, вирусов, бактерий, грибков и прочей вызывающей различные заболевания гадости у неё иммунитета нет и быть не может, разве что будут случайные совпадения мутаций отдельных вирусов или бактерий в обоих мирах. Я уже не говорю о том, что она ещё жеребёнок и у неё по определению иммунитет слабее, чем у взрослого человека. Или пони.
На первые симптомы — то, что Твайли за время, пока я был на обеде, несколько раз чихнула — я мог бы, точнее, должен был обратить внимание ещё тогда. Однако, и сам пару раз чихнув, я подумал, что за неделю в квартире скопилось пыли больше обычного и что уборку завтра надо будет начать с самого утра и провести её более тщательно. И, даже не подозревая о возникшей проблеме, я отправился в магазин тёти Оли.
— Твайли, я дома! — крикнул я с порога, заходя после работы. — Я тебе апельсинов принёс!
Мне сегодня крупно повезло с этими самыми апельсинами. Зайдя в наш продуктовый магазин, что находится почти по пути с магазина тёти Оли и в котором я почти всегда закупаю продукты по дороге домой, я заметил, что апельсины значительно подешевели — процентов на 30 с той цены, что я видел пару дней назад, так что решил не проходить мимо такого небольшого «подарка судьбы» и купил сразу 2 килограмма. Тем более что Твайлайт апельсины нравились — как и мандарины, яблоки, груши, бананы, киви… Я вообще заметил, что единорожке, как и любому ребёнку, нравились фрукты (ну, почти все — ей почему-то совсем не понравились сливы), так что с её появления я стал всегда держать в холодильнике и на столе небольшой запас тех или иных фруктов — хотя бы несколько яблок или груш, благо они у нас всегда стоили очень дёшево.
Однако вместо звонкого голоса единорожки и её бодрого цокота копытец я услышал… точнее, я не услышал ничего. Это меня немного насторожило. Нет, я, конечно, уже привык к тому, что она порой зачитывается настолько, что ничего не слышит и не видит вокруг себя. Я даже в прошедшую среду видел, как она с наступлением сумерек, зачитавшись четвёртую книгу про Алису Селезнёву, когда в комнате стало уже достаточно темно, не поднимаясь с места, магией нажала на выключатель, включив тем самым в комнате свет. И при этом даже не оторвала ни на секунду взгляд от книги! А затем, когда я её через полминуты позвал, она, всё-таки оторвавшись от книги, вдруг поблагодарила меня за то, что я включил ей свет! Я несколько секунд простоял, хлопая глазами и пытаясь сообразить, чему поражаться больше — её способности концентрироваться на чём-то и отстраняться от всего остального или же её мастерскому неосознанному владению магией. Мда, а ведь я до сих пор, заходя в тёмную комнату, ищу рукой выключатель по несколько секунд. А может, Твайли просто заснула за книгой, как тоже уже бывало пару раз, пусть у неё и нет привычки спать днём даже несмотря на то, что она ещё маленькая.
В общем, раздевшись и занеся пакет с продуктами на кухню, я вошёл в гостиную. Единорожка лежала возле раскрытой энциклопедии морских обитателей и, казалось, спала, словно подтверждая мои последние мысли.
— Вот же буквоежка, — вполголоса пробормотал я и продолжил мысленно: «Говорил же ей не сидеть всё время за книжками, когда меня нет дома, а отдыхать периодически. Уже днём за книжками засыпает».
Наклонившись над малышкой и отодвинув в сторону энциклопедию, я уже хотел достать плед и накрыть её, однако что-то в том, как она лежала, мне не понравилось. Как и то, что дышала она часто и как-то тяжело. На мгновение мне в голову закралась нехорошая мысль, но я её отбросил, надеясь, что я всё же ошибся.
— Твайли, с тобой всё в поря… — сказал я, коснувшись бока лежащей на диване единорожки, желая её аккуратно разбудить, но вместо этого я чуть не отдёрнул рефлекторно руку: бок единорожки был горячим и после холода улицы казался почти обжигающим. — Да ты вся горишь! — воскликнул я, положив ладонь ей на лоб и ужаснувшись от того, что тот был очень горячим, намного горячее обычного. — Твайли, как ты себя чувствуешь? Твайли?
— Папа?.. — единорожка с видимым трудом открыла глаза и вяло улыбнулась. — Папа… — она потянулась к моей руке передним копытцем, затем внезапно задрожала. — Мне холодно…
— Чёрт, у тебя озноб, — ругнулся я сквозь зубы. — Дрянь дело… Твайли, — тут же продолжил я мягким успокаивающим голосом, — где болит? Голова? Горло? Или ещё где-нибудь?
— Голова болит… очень… — почти простонала малышка. — И глотать немного больно… И… ах… пти!
Не знаю, какое шестое, седьмое или десятое чувство дёрнуло мою голову в сторону в тот момент, когда Твайли чихнула, потому что мгновением позже прямо мимо моего уха пролетело… Да я и сам не понял, что это было — краем глаза я успел заметить только какое-то сиреневое то ли пятно, то ли вспышку, то ли облако, которое, пролетев мимо моей головы, ударилось в потолок со звуком, отдалённо напоминающим звук бластера или лазера из какой-нибудь фантастической игры или фильма.
Я застыл секунд на пять, затем медленно перевёл взгляд на потолок, на котором виднелось небольшое пятно, причём… как бы сказать… Представьте себе пятно, оставленное взрывом большой петарды или небольшой бомбочки из пороха, которые, я уверен, некоторые делали в школьные годы, потому как у нас в классе тоже с года полтора назад была мода на петарды, а кое-кто эти петарды раскурочивал и делал минибомбочки, ссыпая порох с пары десятков петард в кулёк и обматывая его изолентой. Правда в нашей школе после того, как нескольких попавшихся довольно сильно наказали (вплоть до штрафов родителям), а одного пацана даже выгнали из школы, мода на всякие взрывчатые предметы быстро прошла. Но я отвлёкся. Так вот, пятно от взрыва большой петарды, однако мало того, что цвет пятна фиолетовый, да ещё и оно какое-то время кое-где мерцало и поблескивало магическими искорками (сколько эти эффекты продолжались, я не знаю, т.к. буквально через минуту я уже забыл о пятне — и без него забот хватало).
— Ой… прости, пап… — услышал я голос Твайли. Опустив взгляд на неё, я увидел взволнованное и немного виноватое выражение на её мордочке. — Кажется, я… кажется, я — апти! — простыла…
В тот момент, когда она второй раз чихнула, я услышал за спиной со стороны шкафа грохот. Чуть не подпрыгнув на месте и резко обернувшись, я увидел, что несколько книг, стоявших на одной из полок того шкафа, валялись на полу, словно их кто-то только что уронил.
Что интересно, чихает она довольно тихо, смешно скорчив умилительную мордочку, при этом прикрывая носик согнутым в районе, где у людей находится запястье, копытцем, что выглядит очень мило. Уверен, баба Лена будет в восторге… Чёрт, не о том думаю!
— … А когда я… ох… болела раньше, — вновь подала голос единорожка, и я снова посмотрел на неё, отбрасывая в сторону лишние мысли и сосредотачиваясь на лежащей передо мной больной малышке, — то я… я… апти! — вновь чихнула она. Секундой позже я услышал характерный звук включения телевизора, а ещё через несколько секунд — голос диктора, раздавшийся у меня за спиной: «В Ростове-на-Дону ночью будет минус шесть — минус четыре, днём от одного градуса мороза до одного градуса тепла…». — Ой, больно… — простонала единорожка, прикоснувшись копытцем к пышущему жаром лбу и зажмурившись, на глазах же у неё выступили слезинки.
— Не контролируешь магию, да? — выдал я пришедшую на ум версию, осторожно гладя её по гриве и надеясь, что это немного отвлечёт её.
— Угум… — слабым голосом ответила единорожка, вновь открыв глаза, выражение которых стало ещё более виноватым.
— Час от часу не легче, — пробормотал я себе под нос.
В голове же роился… ну, с десяток мыслей точно, и главная из них — «Что делать?». Нет, я, конечно, знал, как лечить обычную простуду или ОРВИ, но… Вот именно что «но» — лежащие дома лекарства от простуды предназначены в первую очередь для людей. И как они подействуют на Твайли — неизвестно. И если, например, леденцы от горла вроде «Стрепсилс» или «Доктор Мом», или тот же «Мукалтин», где, вроде как, химии почти нету, вряд ли смогут навредить ей, то как на неё подействуют наиболее эффективные средства вроде «Ацетилсалициловой кислоты» или «Парацетамола» я понятия не имею и не хочу проверять, чтобы не сделать хуже. А то я уже дал ей сдуру, не подумав перед этим, недели три назад полтаблетки «Цитрапак»-а, когда у малышки сильно разболелась голова. Нет, голова у неё тогда болеть перестала, только она после этого проспала полдня, а затем ещё полдня ходила вялая и бледная (цвет шёрстки Твайли тогда действительно стал намного бледнее) и её подташнивало.
Стоп, глупею на глазах. Если ей нельзя давать лекарства, то с чего я взял, что нельзя пользоваться домашними средствами? Горячий чай с мёдом, лимоном и малиной, ингаляции со «Звёздочкой», полоскание горла с содой, солью и йодом или с ромашкой, растирание спиртом, горчичники, наконец! И если последние у меня дома не водятся, а как растирать спиртом существо, покрытое шерстью, я и понятия не имею, как и то, будет ли это эффективно, то остальное-то должно помочь! Да и апельсины в качестве источника витамина С также подходят идеально. Но для начала нужно её хорошенько укутать.
— Сейчас, Твайли, полежи минутку на кресле, пока я диван разберу, — сказал я насколько умел заботливо, подхватив единорожку на руки и переложив её на стоящее возле тумбы с телевизором кресло. — Кушать хочешь? — поинтересовался я, застилая тем временем разложенный диван.
— Нет, не очень… — вяло ответила Твайли.
— А фрукты? Будешь апельсин? — спросил я, снова взяв единорожку на руки, чтобы парой секунд спустя уложить её на диван, укрыв двумя одеялами. — Тебе сейчас нужно есть апельсины… ну и что-нибудь питательное, чтобы поскорее поправиться.
— Знаю… — единорожка слабо улыбнулась. — Мне мама то же говорила.
— Так что тебе, апельсинку? — спросил я, наклоняясь к Твайли и убирая ей чёлку со лба.
— Угу, — кивнула она.
Я встал и, развернувшись, сделал уже два шага к двери в коридор, но тут Твайли меня позвала:
— Папа, можешь мне дать «День рождения Алисы», «Миллион приключений» и энциклопедию про морских обитателей, что я читала? И пульт от телевизора. И ручку или карандаш…
— Так, стоп, — остановил я единорожку. — Тебе сейчас нужно отдыхать, а читать или смотреть телевизор будешь, как немножко поправишься. Хорошо?
— Ну, па-ап… — сделала Твайли умоляющие глаза. Это был очередной удар ниже пояса, но в этот раз мне нужно быть настойчивым:
— Никаких «ну». Ложись и поспи, а я пока сделаю чай и что-нибудь приготовлю. И позвоню Елене Фёдоровне, уверен, она лучше знает, чем тебя можно вылечить. «В конце концов, она уже не раз меня лечила, когда мама куда-нибудь уезжала, а я умудрялся простыть в это время», мысленно добавил я про себя.
— Хорошо… — немного расстроенно ответила единорожка.
Я едва слышно вздохнул.
— Ну, не расстраивайся, — вновь подошёл я к дивану, на котором лежала укутанная Твайли, и легонько потрепал её по гриве. — Давай, закрывай глазки, а когда проснёшься, тебя будет ждать горячий чай и кашка…
— А какая? — вдруг спросила Твайли.
— Ну-у… эм-м… рисовая… О! С фруктами, во!
— Ух ты! Хочу попробовать! — немного более бодрым голосом сказала единорожка, а её глаза радостно заблестели.
— Тогда закрывай глазки и отдыхай. Хорошо?
— Угум.
После этого я, сходив в ванную, намочив там полотенце и, вернувшись, положив его на лоб единорожке, поставил кипятиться чайник и воду для каши, после чего позвонил Елене Фёдоровне. После моих слов о том, что Твайли простыла, она заохала, затем начала мне говорить, что нужно сделать в первую очередь, на что я, конечно же, ответил, что всё это уже сделал или делаю сейчас, после чего сказала, что будет через пять минут. И действительно — я только успел промыть рис и нарезать фрукты, что пойдут в кашу (апельсин, пол-яблока, полбанана и несколько долек кураги — короче, что было в холодильнике), и уже взялся мыть горсточку орехов и изюма, как раздался звонок в дверь.
— Как Твайли? Что с ней? Она кашляла? Чихала? Жар сильный? Её знобило? — буквально набросилась с порога на меня Елена Фёдоровна.
— У-успокойтесь, Лен Фёдровна! — сказал я полушёпотом, стараясь сдержать напор «обеспокоенной здоровьем внучки бабушки» (по крайней мере, именно это сравнение мне пришло на ум). — Не суетитесь, пусть она отдохнёт, пока мы всё приготовим. Чайник и воду для каши я уже поставил, остальное ещё не всё успел…
— Какой каши? — тут же уточнила Елена Фёдоровна, снимая куртку.
— Рисовая с кусочками фруктов и орехами, — пояснил я, забирая у неё куртку и вешая на вешалку. — Думаю, такая каша будет вкуснее просто рисовой каши — с фруктами, орехами, молоком… Молоко! Блин, у нас сгущёнка кончилась… Лен Фёдровна, я за сгущёнкой сбегаю в магазин, вы пока последите за чайником и кашей? Да, и к Твайли не заходите без меня, она, во-первых, отдыхает, а во-вторых, не может контролировать магию и при чихе может что-то случайно наколдовать.
— Ох ты, Господи, ещё и её магия бунтует, — обеспокоенно всплеснула руками Елена Фёдоровна. — Так, постой. Лимоны дома есть?
— Да, сегодня как раз два штуки взял. Как чувствовал, — кивнул я головой.
— Хорошо. Мёд?
— Вроде, немного оставалось.
— Курица?
— Эм-м… кажется… Нет, курицу я не покупал эти дни, — нахмурился я, почесав в затылке. — А она нужна?
— Конечно же, Дениска! Ты совсем забыл, как я тебе куриный супчик варила, когда ты болел? Это же лучшая вещь при простуде!
— Точно уж, такое забудешь, — проворчал я, вспомнив, как меня Елена Фёдоровна чуть ли не закармливала этими куриными супами и блюдами, приготовленными на курином бульоне. — Я потом по два-три месяца смотреть на курицу не могу.
— Ну-ну, не жалуйся. К тому же благодаря им ты так быстро поправлялся…
— Ага, мой организм настолько был против этого, что поправлялся как можно быстрее, лишь бы в него этот бульон перестали пихать, — не удержался от колкости я.
— Кто-то хочет поболеть на пару с моей малышкой Твайли, чтобы ей не было так одиноко? — ехидно посмотрела на меня учительница. — А я как раз захватила горчичники и свою настоечку…
— Нет! — чуть не заорал я в ужасе, сдержавшись только из-за лежащей в соседней комнате Твайли. Чего-чего, а вот этого мне точно не нужно. И если горчичники я просто не люблю с детства, то в случае с настойкой, которую она готовит из каких-то трав, спирта и ещё чего-то, отчего у неё вкус такой, что, как говорил один персонаж из прочитанной мной книги, когда его заставили принимать лекарство с ужасным вкусом: «Вы когда-нибудь садились голой жопой на раскалённую плиту? Так вот, это ещё хуже!», я готов сделать что угодно, только бы её не пить. — Я здоров и лечить меня не надо!
— То-то же, не забыл ещё, как батьки бояться, — вспомнила Елена Фёдоровна нашу старую шутку.
— Кто тут ещё батька, — едва слышно буркнул я под нос.
— Ты что-то против сказал?
— А, нет-нет, ничего… Ладно, значит, нужна курица и сгущёнка… Ещё что-нибудь?
— Что из лекарств от простуды осталось?
— Блин, не помню точно, — снова почесал я в затылке. — Вроде «Колдрекса» оставалось пару пакетиков, «Ацетилсалициловая» была, «Мукалтин» и, кажется, «Доктор Мом» оставался… Только не думаю, что стоит их использовать — неизвестно как они на неё подействуют. Разве что последние два можно рискнуть.
— Тогда купишь заодно какой-нибудь противопростудный чай, там в соседней аптеке лечебные чаи продаются.
— Хорошо. Ещё что-то?
— Апельсины есть?
— Только сегодня купил, — кивнул я.
— Тогда, вроде, пока всё.
— Ага, — ещё раз кивнул я, выходя из квартиры.
— Солнышко моё, искорочка моя, как ты себя чувствуешь? — захлопотала Елена Фёдоровна над единорожкой, зайдя вместе со мной в гостиную после того, как я вернулся из магазина, успев как раз к моменту, когда каша была почти готова и оставалось лишь добавить сгущёнку и подождать 2 минуты. — Головка не болит? А горлышко? Не кашляла? Слабость не чувствуешь? Кушать хочешь?
— Баб Лена! — лежащая на диване и укутанная в одеяло почти до самого носа единорожка открыла глаза и улыбнулась. — Уже немного лучше, голова почти не болит, но больно горло и… пти!
В ту же секунду с рога единорожки сорвался сиреневый магический сгусток, ударившийся в потолок и взорвавшийся, оставив на нём уже вторую фиолетовую магическую подпалину недалеко от первой. Похоже, немного ранее в меня она чуть не попала точно таким же сгустком.
Хоть я и предупредил Елену Фёдоровну о небольших проблемах с магией у Твайли, однако, когда магический шар пролетел у неё перед самым лицом, она этого всё же не ожидала и, видимо, напугавшись, резко отшатнулась от Твайли, да и сам я чуть поднос не выронил.
— Ой! Извините, — тут же сделала виноватую мордашку единорожка. — У меня всегда, когда простываю… апти! — в этот момент на кровати перед ней возникла книга «День рождения Алисы», отчего я просто вытаращил глаза. Она что, телепортировала её? — Ой… когда простываю, у меня перестаёт получаться контролировать магию и она часто получается сама… — Твайли снова попыталась улыбнуться, но улыбка вышла какой-то виноватой.
— Твайли, не волнуйся, я уже бабу Лену предупредил об этом, — подал я голос, ставя поднос на столик между пары кресел.
— Ох-ох-ох, бедное дитятко, — заохала Елена Фёдоровна, присаживаясь на кресло возле дивана, на котором лежала единорожка. — Как же нам тебя лечить-то, когда у тебя магия…
— Пти! — на этот раз над рожком Твайли зажёгся яркий сиреневый с розовыми переходами шар света сантиметров восьми в диаметре, который медленно поднялся к потолку и там завис, медленно пульсируя и поблескивая вспыхивающими на нём и вокруг него искорками.
— … бунтует? — закончила Елена Фёдоровна, проводив глазами взлетающий к потолку светящийся шарик. Я, впрочем, тоже секунд пятнадцать не отрывал от него взгляд, прежде чем вновь посмотреть на Елену Фёдоровну и Твайли.
— Лечить? — заволновалась единорожка и сделала жалобные глаза. — Вы позовёте доктора, который снова будет давать горькую микстуру и кислые порошки? Или… будет делать уколы? — на последних словах она разволновалась ещё больше, в глазах отразился испуг, и Твайли несколько раз вздрогнула.
— Не волнуйся, милая, ничего противного тебе пить не придётся, — тут же заверила баба Лена единорожку, успокаивающе похлопав её по плечу. — И, думаю, без уколов мы тоже сможем обойтись, — добавила она. Я же к этому времени поставил возле Елены Фёдоровны принесённый мной с кухни табурет, на который выставил поднос. — А сейчас тебе нужно поесть кашку, Денис старался, готовил, потом выпить вкусный целебный чай с мёдом и лимоном и поспать. Чтобы набраться сил и быстрее выздоро…
— Пти!
— … ВЕТЬ??!!! — едва успела отшатнуться назад Елена Фёдоровна, так как секунду спустя из рожка Твайли огненная струя с полметра длиной. Слава богу, огонь не задел ни мою учительницу, ни висящий на стене за диваном ковёр, ни постельное, и секунды полторы спустя он иссяк.
И похоже, что последний стихийный выброс Твайли испугал и Елену Фёдоровну, так как она резко побледнела, и саму единорожку, в глазах которой набухли слёзы, нижняя губа задрожала и было видно, что она вот-вот расплачется. Так, надо что-то делать, и делать срочно, пока погода в доме окончательно не испортилась.
— Ну ни фига себе! Ну ты даёшь, Твайли! — сказал я, наклоняясь к единорожке и гладя по голове, пока Елена Фёдоровна приходит в себя. — Не знаю, как ты это сделала, но выглядело это круто. Ну всё, не расстраивайся, — я стёр пальцами выступившие на глазах единорожки слёзы, — всё в порядке. Вот только нужно как-то ослабить твою магию или вообще заблокировать, чтобы ни мы, ни квартира не пострадали. Может, мокрым полотенцем тебе рог обвязать?
— Не думаю, что это поможет, — задумалась единорожка, приложив копытце к подбородку, затем внезапно улыбнулась и её глаза просияли. — Вспомнила! Мне мама, когда я болела последние два раза, на рог цепляла какую-то штуку… На сетку похожа. Было немного неприятно, но с этой штукой на роге я не могла колдовать, зато моя магия не срабатывала сама и не причиняла маме с папой проблем…
— А ты не помнишь, из чего та сетка была сделана? — тут же спросил я Твайли, уцепившись за эту возможность. Ведь если я пойму, как родители Твайли могли блокировать её магию и смогу сделать такую же штуку, это будет просто замечательно, и мы сможем вылечить Твайли, не уворачиваясь каждый раз от очередной её случайно пущенной магии.
— Не очень… — снова задумалась единорожка. — Она была сделана из чего-то вроде железа, только очень лёгкого, и ещё помню, что оно быстро нагревалось… и она вся согнулась, когда я на неё случайно наступила…
— Подожди-ка… — сказала немного пришедшая в себя Елена Фёдоровна. — Мягкое и лёгкое железо… Алюминий! Точно! Самый безвредный из лёгких металлов, очень мягкий и легко гнётся или ломается и с высокой теплопроводностью.
— Действительно, подходит… — отозвался я. — Баб Лена, ты тогда покорми Твайли, а я пока поищу, у нас дома где-то валялся небольшой кусок алюминиевой проволоки и моток проводов. Попробую сделать из неё что-то вроде сетки-колпака на рожек Твайли. Надеюсь, это сработает.
— Давай, иди-иди, дай бабушке похлопотать над болеющей внучкой, — с улыбкой отозвалась Елена Фёдоровна.
Пока «бабушка» кормила Твайли и поила её лечебным чаем, занялся этим колпачком для рога. Пришлось, правда, перерыть два ящика со всякой хозяйственной мелочёвкой вроде гвоздей, разных кусков проволоки, резиновых прокладок, нескольких выключателей и розеток, батареек, тюбиков клея и прочего, прежде чем смог найти тот самый кусок алюминиевой проволоки, который мне был нужен. Немного подумав, взял ещё деревянное колечко под основу и нашёл в шкафу со швейными делами резинку — надо же чем-то закрепить этот блокиратор на голове Твайли.
Делая эту даже не сетку, а, скорее, решётку из алюминия, я ещё раз пять слышал в гостиной, как у Твайли срабатывает магия, причём один раз она вообще телепортировалась прямо ко мне на колени. И это при том, что, как она говорила, она не умеет телепортироваться! Да и про то, что она может пускать огонь из рога или включать телевизор без пульта я тоже не слышал. Интересный получается эффект. Похоже, во время неконтролируемых выбросов она умудряется подсознательно использовать магию, которой раньше не знала. Надо будет потом это проверить. Но лучше будет это сделать, когда она поправится.
К тому времени, как я закончил этот блокиратор, Твайли уже поела и, похоже, уснула, так как в гостиной стояла тишина. Выглянув, я убедился в том, что пришёл к правильным выводам: Твайли тихо сопела, укутавшись в одеяло, а Елена Фёдоровна сидела рядом и смотрела на спящую единорожку. Увидев меня, она поднялась с кресла и, подойдя к двери, жестом позвала меня за собой на кухню, чтобы не мешать спящей. Тихо подойдя к столику и оставив там этот (надеюсь, рабочий) блокиратор, я пошёл вслед за Еленой Фёдоровной на кухню.
На кухне мы умудрились чуть ли не разругаться, когда Елена Фёдоровна захотела тут же начать готовить куриный бульон — это при том, что уже был десятый час вечера. Благо мне удалось убедить её, что Твайли всё равно сейчас будет спать и бульон только зря остынет. Потом она стала настаивать на том, чтобы остаться здесь на ночь и поочерёдно дежурить возле единорожки. Потом, когда я смог её убедить в том, что это излишество и что завтра и послезавтра всё равно выходные, она начала мне объяснять, что нужно делать и что давать, если Твайли проснётся ночью и захочет пить или перекусить, или если ей вдруг станет хуже и так далее. Понимая, что она просто беспокоится о ставшей ей родной единорожке, я старался не перебивать и хотя бы делать вид, что слушаю её наставления, которые я и так по большей части знал.
Убедившись в том, что я всё понял и запомнил, она всё же отправилась домой, предупредив перед уходом, что придёт завтра с утра. После ухода Елены Фёдоровны я поужинал той самой кашей, которую сварил для Твайлайт, затем, тихо пройдя мимо спящей в гостиной единорожки, зашёл в спальню и решил сесть за уроки. Однако мысли мои всё время возвращались к лежащей за стеной и изредка покашливающей Твайли, из-за чего я не мог сосредоточиться и какое-то время спустя решил просто отложить их на потом. Вдобавок, уставший не столько физически, сколько морально, я чувствовал, что ещё немного — и усну прямо на столе, так что, раздевшись, лёг в кровать и впервые с тех пор, как я нашёл это рогато-копытное лавандовое чудо, я заснул без прижимающейся ко мне мягкой и тёплой единорожки под боком.