Семь Пони Чистилища

«Для согрешения нужен мотив»

Вечнодикий лес всегда был местом, которое пугало пони своей загадочностью и живностью, готовой разорвать любого, кто окажется в этом месте. Мало кто решался гулять здесь, особенно ночью, а уж тем более в Ночь Кошмаров. Только жеребята вместе с мэром города приходили к статуе Найтмер Мун, чтобы отдать ей гостинцы, ибо они верили, что если этого не сделать, то она съест их всех ради забавы. И в этот раз ничего не изменилось, только теперь к этой наглой клевете присоединилась Зекора — зебра, живущая в Вечнодиком лесу. Ирония здесь состоит в том, что её саму когда-то боялись и считали, что она ест жеребят. Видимо, все отрицательные персонажи должны есть детей и быть плохими без всякой на то причины. Но у Луны была причина, из-за которой она восстала против сестры и попыталась устроить вечную ночь — зависть. Желание всеобщего признания терзала ей душу, а праздник "День Летнего Солнцестояния" казался настоящим издевательством. Вот и в этот день она хотела, чтобы на неё перестали смотреть, как на монстра, ведь её альтер-эго было повержено. Но этого не случилось, даже несмотря на тот факт, что её уже видели в другом образе — образе скромной и доброй принцессы. Это произошло на Дне Летнего Солнцестояния, и лишь Луна вспомнила это, как тут же произнесла вслух: "Лицемеры".

Ночной воздух нежно касался тела принцессы Луны, давая ей ощущение прохлады, тем самым усиливая её тоску. Звёзды и Луна старались развеселить свою госпожу своей красотой, но слишком тяжко было ей на душе. Уныние полностью охватило сознание, и желания, вместе с мечтами, обратились в прах. Опустив голову, повелительница Ночи шагала прямо в сторону тёмного силуэта Замка Двух Сестёр — жуткого памятника её зависти. Хищные звери даже не думали нападать, ибо знали, кто идёт перед ними. Они наблюдали за ней, готовые напасть на того, кто попытается ей навредить. Лишь шелест листьев и порой тяжкие вздохи принцессы нарушали тишину леса.

"Они видят во мне лишь чудовище. Тупое чудовище, которое пожирает пони ради удовольствия! Я никогда в жизни никого не ела! Это же против нашей природы! Кто вообще это придумал? Наверняка, он уже мёртв, но его идея жива до сих пор. Она выгодна изготовителям костюмов, сладостей, украшений. Они наживают целое состояние на мне. Им деньги, а мне — обвинение в каннибализме и всеобщая ненависть. Где тут справедливость? Стоило мне отменить этот проклятый праздник, как дети стали плакать. "Кого же нам теперь бояться и ненавидеть?" — спрашивают они у своих родителей, а те им говорят: "Не волнуйся. Всегда можно найти того, кого можно ненавидеть". Я думала, что Элементы Гармонии помогут мне, но они почему-то тоже боялись меня. Они же присутствовали во время моего перерождения, Твайлайт сама писала, что никогда нельзя судить книгу по обложке, что внешне пони может выглядеть странно, но самое главное — это то, что у него внутри. Всё это было ложью! Они по-прежнему видят во мне лишь врага. Элемент Доброты испугался меня, словно кровожадного зверя, Смех использовал ради злой шутки, Магия — нагло лгала мне, в надежде спасти свою жалкую душу. Я им покажу. Покажу, что для злодеяния нужен повод, что для согрешения нужен мотив", — эти мысли звучали у Луны в голове, пробуждая в ней всё то зло, что она старалась держать в себе.

Бродя по пустым коридорам замка, Луна вспоминала прошлое: как они с сестрой играли друг с другом в прятки, используя различные тайники, чаепития, во время которых они были не прочь подурачиться, прогулки по двору, наполненные беседами на самые разные темы, вплоть до любви. Реальность начала меняться: разрушенные мрачные стены вновь становились целыми и белыми; вместо жалких тряпок на стенах гордо висели флаги Двух Сестёр; жуткие доспехи приобретали величественный вид. На какое-то время принцесса забыла о зависти, но, когда она зашла в разрушенный ею же лично тронный зал, видения из прошлого исчезли, а тёмные мысли снова затмили ей разум:

"Ей всегда доставалось больше, чем мне: её любили и боготворили, ради неё делали всё, что угодно, даже Гармония выбрала её. В тот день я могла победить, одержать над ней верх, но из-за этих проклятых элементов... Стоп, что я такое говорю? Благодаря им мы смогли свергнуть Дискорда, а ведь он гораздо хуже и опаснее Селестии. По крайней мере, был. Благодаря Элементам, мы обратили его в каменную статую, и... благодаря им, Селестия заточила меня на Луне. Я должна избавиться от них, если хочу совершить свою месть. Но как? В открытую лезть нет смысла: меня превратят в камень или же снова отправят на Луну. Что же делать?"

Единственное место, где она могла получить ответ на свой вопрос — была библиотека. Учитывая тот факт, что книги, хранящиеся в ней, были по своей природе волшебными, то ничего удивительного не было в том, что они прекрасно сохранились. Луна начала просматривать их, быстро перелистывая страницы, пытаясь вцепиться в то, что ей было нужно. Вдруг одна из книг не пожелала доставаться, а лишь издала металлический щелчок — она была фальшивкой. Началась тряска, и одна из стен отодвинулась, явив железную решётчатую дверь, запертую на замок, ведущую в помещение, где была лестница, на конце которой стоял пьедестал, на котором была весьма необычная книга. У неё была каменная обложка, на которой в центре по небольшому кругу размещались шипы. "Хм, что-то не припомню я этого места. Да и той книги тоже. Надо её достать", — решила Луна и, используя магию, она беспрепятственно заполучила желаемое. Использовать телекинез оказалось мудрым решением, так как только книга оказалась у Луны, лестница тут же обрушилась в глубокую яму, а стена вновь закрылась.

Зайдя во внутренний двор, принцесса Ночи начала перелистывать книгу, в надежде найти что-то стоящее. Она уже совсем отчаялась, как вдруг одно название привлекло её внимание: "Семь Пони Чистилища". "Семь Пони Чистилища? Никогда не слышала о них", — подумала Луна и принялась читать:

"Коль начнёшь ты говорить, что все твари на земле грешной есть слуги твои и лишь твой разум смог постичь тайны мироздания и объять просторы Вселенной, не досягаемые ни для кого из смертных, то будет известно тебе, что сама Люцифер — старшая из Семи Пони Чистилища, выбрала твою никчёмную душу в качестве своей новой игрушки. Её лживый Свет манит высокомерных глупцов на самую высокую вершину, откуда им предстоит упасть прямиком в Преисподнюю, и уже никто не вспомнит имени их. Сладкие слова льются из уст демонессы, лаская слух как грешника, так и праведника, далеко не глупа красноглазая бестия, ибо исказит истину так ловко и искусно, как ни один из лжепророков даже и не подумал бы. Земные властители и служители науки есть её паства, твердящая всему миру её волю и законы. Не позволяй же Гордыне одержать над тобой вверх, ведь именно с этого греха и началось наше падение. Чем громче ты будешь кричать о своей праведности, тем быстрее отдалишься от пути ко спасению и прощению.

Если же ты — раб смиренный, то остерегайся темноты и ни в коем случае не прислушивайся к девичьему шёпоту, что будет соблазнять тебя свободой и счастьем. "Лишь перешагнув через лужи крови, сможешь ты избавиться от оков", — станет твердить тебе вторая из Сестёр Чистилища, имя которой — Левиафан. Трусы и предатели — вот её любимчики, ибо никогда не предстанет перед тобой воплощение Зависти.

Помни, что не всякий Гнев есть праведный, и коль ощутишь ты, как пламя внутри тебя разгорается всё снова и снова, а ненависть к служителям Света и Тьмы окутывает твой рассудок, то немедленно усмири свой пыл, иначе лишишься ты зрения и не сможешь увидеть даже проблеска правды. Кости невинных захрустят под твоими копытами, их крики и слёзы лишь усилят твою ярость, а родные и близкие встретят бесславную смерть по вине твоей. И когда падёшь ты на землю и будешь стучать по земле, проклиная кого только можно, включая себя, то поднимешь ты голову и увидишь оскал зверя, пришедшего за тобой. Даже не пытайся умолять демонессу о пощаде, ибо это разозлит её, поскольку нет места милосердию в сердце Сатаны.

Путь к истинному Свету труден и опасен, но каждому из нас даны силы для борьбы с приспешниками Тьмы, однако не все хотят их использовать. Предаваясь постоянному празднованию, знай же, что тем самым ты кормишь своей Ленью четвёртую сестру — Бельфегор. Она уведёт тебя в страну снов, где сбудутся все твои мечты и желания, при этом тебе самому не надо будет ничего делать, однако, за это придётся жестоко заплатить. Блеск жизни угаснет в твоих глазах, тело начнёт излучать противное зловоние, движения станут медленными и неопрятными, и окружающие вокруг станут задаваться вопросом: "А не мертвец ли стоит передо мной?" И наступит день, когда сомневаться в этом уже не придётся.

Каждый из нас испытывает жажду в чём-либо: в знаниях, в славе, в уюте или еде, но не стоит забывать, что Жадность — есть грех, который представляет не меньшую угрозу, чем остальные. И да спасёт Свет душу того, кто встретиться с кровожадной и беспощадной тварью, чья жажда крови и плоти не знает границ, а желание иметь все знания и богатства этого мира, доведено до абсолюта. Её наполненные кровью глаза и безумный истеричный смех, вселяют страх и ужас, и коль не растерзает Маммон тело твоё, значит она хочет перед трапезой узреть предел Жадности твоей.

И спросишь ты меня: "Чем Обжорство отличается от Лени"? И скажу я тебе: "Более бесславной будет смерть твоя, хоть и путь к ней окажется повеселее". Нам было дано чрево, дабы не набивали мы его доверху, причиняя тем самым боль телу своему — нашему храму. Всё хорошо в меру, но шестая Сестра Чистилища — Вельзевул, станет утверждать обратное. Пусть не сбивает тебя с толку её детское поведение и нелепая улыбка — перед тобой воплощение греха Обжорства. Помни слова мои о нашем теле, и гони коварную тварь прочь, иначе осквернишь храм свой, разрушив его до основания.

Пусть Асмодей и является самой младшей из семи демонесс, но её чары способны околдовать кого угодно, особенно нас, носителей мужского начала. Невыносимый жар охватит всё твоё грешное тело, грязные, пошлые мысли заполнят разум, и прекрасная дева станет для тебя лишь вещью, которой ты грубо воспользуешься для того, чтобы усмирить пламя страсти, зажженное искусной соблазнительницей. Ей глубоко плевать на скорбение по плоти, ибо лишь проявления Похоти интересуют её. Коль встретишься с ней лицом к лицу, помни: если проявишь хотя бы на секунду слабость перед животными инстинктами, то станешь её рабом, пока не надоешь или не сможешь больше удовлетворять её, а потом — покинешь наш мир, без малейшего шанса попасть на небеса.

И если решил ты использовать их, дабы обрушить кару на грешников и открыть нашему роду глаза, не забывай, что эти демонессы весьма своевольны, и они будут служить тебе лишь в том случае, коль посчитают достойным. Никто не знает, что у них на уме, поэтому прибегай к их призыву с крайней осторожностью и бдительностью. Да защитит тебя Свет, и будет снисходительна к тебе Тьма, брат."

"Это же то, что мне нужно! Вот оно! С их помощью я докажу, что злодеями так просто не становятся, и сделаю это на Элементах Гармонии! Я решу две проблемы одним решением! Главное, чтобы эти сёстры потом не восстали против меня. Нужно глядеть в оба", — после этого внутреннего монолога Луна начала перелистывать страницы, на которых были изображены круги каждой сестры. Выглядели они так, словно их нарисовал помешанный на культах пони. Также там были изображения самих сестёр. Но принцессе Ночи было не до этого. Её интересовало лишь одно: заклинание призыва. Найдя его, она принялась читать:

"Покуда есть и день, и ночь,

Сомненья ты отбрось-ка прочь.

Грешны мы все без исключенья,

Никогда не будет нам забвенья.

Доказательство сейчас увидишь ты,

Что мы всего лишь куклы Тьмы.

Явитесь, Семь Сестёр Чистилища!"

Как только она закончила произносить эти слова, тут же в воздухе перед Луной стали появляться одна за другой сёстры Чистилища. Они аккуратно приземлились и поклонились своей новой госпоже. Старшая сестра, у которой была длинная прямая чёрная грива, произнесла: "Семь Сестёр Чистилища явились". Луна начала осматривать их: "Прошло столько лет, а они всё ещё так молоды. Может тут и вправду проклятье?" Встряхнув голову, она произнесла:

 — Приветствую вас, Семь Сестёр Чистилища. Я призвала вас, чтобы вы помогли мне избавиться от Элементов Гармонии. Но сначала хочу у вас кое-что спросить: считаете ли вы меня достойной быть вашей госпожой?

 — Что ж, мало кто спрашивал нас об этом. Обычно сразу переходили к сути, не задумываясь о том, что мы можем отказаться или обмануть их, — ответила Люцифер.

 — В книге есть предупреждение о том, что вы можете обмануть призывающего, если посчитаете его недостойным, — пояснила Луна.

 — Ну наконец-то хоть кто-то его прочитал! А то эти болваны постоянно удивлялись, когда мы нападали на них, и вечно спрашивали: "Почему вы на меня напали?" или "Разве вы не должны беспрекословно подчиняться мне?" — воскликнула Сатана.

 — Зато веселее было их убивать, ведь тогда они делали такие мордочки, словно жеребята: наивные и глупые жеребята, — весело произнесла Вельзевул.

 — О, как же мило они выглядят, особенно когда молят о пощаде, — звонко произнесла Асмодей.

 — Простите, что тратим ваше время и терпение, госпожа. Мы хотели бы знать, для чего вам нужно избавляться от... от кого ещё раз? — спросила Люцифер.

 — Я объясню вам всё по порядку: под Элементами Гармонии я подразумеваю шесть пони, символизирующих каждый элемент: Магия, Доброта, Верность, Щедрость, Преданность, Честность. Все эти пони живут неподалёку в маленьком городе под названием Понивилль. Я детально распишу каждую из них, но перед этим отвечу на ваш вопрос: я делаю это, чтобы доказать одну простую вещь — злодеями просто так не становятся. Пони встают на путь Зла из-за различных причин: жестокое обращение в детстве, желание стать лучше всех, чувство справедливости, впрочем, не мне вам об этом рассказывать. Вы являетесь доказательством этой морали, и я хочу, чтобы все это поняли. Постарайтесь сделать так, чтобы никто не заподозрил вас в этом деле, — произнесла Луна. Увидев довольные лица сестёр, она поняла, что они её не предадут. По крайней мере, не сейчас.

 — Уж насчёт этого не беспокойтесь. У нас есть опыт работы, особенно у меня, — гордо ответила Люцифер. Асмодей и Вельзевул тихо засмеялись, закрыв рот копытами.

 — У меня тут один вопрос, — вдруг тихо произнесла Левиафан. — Элементов же шесть, а нас семь. Получается, что одна из нас останется без жертвы.

Её слова заставили сестёр задуматься. Но Луна быстро смогла их успокоить:

 — Ну, если кому-то из вас не достанется, то та может присоединиться к другой. Ну или просто подождать, ведь если пони не испытывает зависть сейчас, то ещё не значит, что он не будет испытывать её потом.

 — Только чур мою жертву не брать, — вставила своё слово Маммон.

 — Это ещё почему? А вот понравиться мне твоя жертва. Неужели не поделишься с сестричкой? — невинно спросила Левиафан.

 — Довольно! Сейчас не время спорить насчёт жертв! — крикнула на них Сатана, после чего обратилась к Луне: — Госпожа, мы готовы выслушать вас и выполнить ваши указания!

«В Понивилле есть место только для одного героя и этот герой - я!»

Практически каждый жеребёнок мечтал стать героем, чтобы помогать другим в беде, иметь кучу различных приключений в самых опасных и загадочных местах, а также не стоит забывать о самом главном — про славу и фанатов. Казалось бы, что тут плохого? Любой труд должен оплачиваться, а геройский тем более. Но вот об одной вещи мало кто вообще задумывался и предпочитал даже не думать — известность всегда мимолётна. Сегодня о тебе говорят на каждой улице, обсуждают в каждой семье, а завтра — никто не знает как тебя вообще зовут. А уж если появился конкурент... Одно дело бороться со злодеями, а другое — с соперниками, ведь они же тоже герои, а значит, если ты будешь сражаться с ними, то автоматически станешь злодеем. Правда, когда ты ослеплён гордостью, то тебе на это всё равно, пока не станет слишком поздно. Желание быть единственным героем вполне объяснимо, ведь если все станут героями, то героем не будет никто. Спасать будет некого. Но почему бы не быть двум героям в одном городе? Ответ на этот вопрос стоит спросить у Рэйнбоу Дэш, чьё желание быть единственным героем в Понивилле заставило причинить боль своей близкой подруге.

Фанаты называли её наикласснейшей, расчудеснейшей, изумительной, бесподобной, поразительной, ослепительной. Даже: супер-ультра-исключительнейше-офигенно-дивительной!( попробуйте выговорить это три раза подряд быстро и без запинки!) Она была окружена поклонниками, даже имела литературного призрака, пишущего за неё автобиографию. Когда она давала интервью в "Сахарном Уголке", то её друзья смотрели на неё с завистью. С ней фотографировались, жеребята носили парики, выглядящие как её грива, а сама Рэйнбоу вела себя крайне высокомерно, что не могло не дразнить остальных. Они ведь Элементы Гармонии! Они спасли Эквестрию от вечной ночи и хаоса! Так почему только у Рэйнбоу есть свой фан-клуб? Эти мысли лишь подливали масло в огонь.

Много пони было в тот день на раздаче автографов, но одну не видел никто, хотя она тоже там присутствовала. Белый аликорн, с зелёной средней длины волнистой гривой, одетая в чёрную юбку с бантиком, на которой вышит золотой однокрылый орёл, а также носящую белый воротник с светло-розовым галстуком. Левиафан наслаждалась представлением, впитывая чувство зависти от друзей Рэйнбоу. Ощущения были настолько потрясающими, что она закрыла глаза и всё бы ничего, если бы внезапно она не услышала радостный голос Люцифер, появившейся рядом с ней:

 — Эй, Левиафан!

 — АААААААА! — быстро отреагировала Левиафан, открыв глаза и отпрыгнув в сторону. Увидев в её глазах шок, Люцифер звонко засмеялась, после чего произнесла восторженным тоном:

 — Видела бы ты своё лицо! Я и забыла, насколько легко тебя напугать!

 — Вовсе нет! Просто я сосредоточилась на Элементах Гармонии и их чувстве зависти! Ты бы тоже испугалась! — начала обиженным голосом оправдываться Левиафан.

 — Ага, конечно! В любом случае, хочу тебе напомнить, что первый ход делаю я, — гордо воскликнула Люцифер.

 — А почему это ты? У меня тут пять готовых жертв, которых надо лишь слегка подтолкнуть, а у тебя лишь одна, — аргументировала свою правоту Левиафан.

 — И как же ты это сделаешь? Хоть они и завидуют ей, но не настолько, чтобы причинить вред. А вот эта Рэйнбоу Дэш уже почти готова. Её эго чувствуется на другом конце Эквестрии. Просто посмотри на неё, — после этих слов Люцифер указала копытом на Рэйнбоу. Та продолжала говорить о том, насколько она потрясна, что лучше неё никого нет, а её фанаты были готовы расшибить себе голову, лишь бы Рэйнбоу позволила сфотографироваться с ней. Левиафан взглянула на неё, а потом на Люцифер, у которой появилось хитрое выражение лица.

 — Мне осталось лишь дождаться момента, когда я смогу начать игру. Поверь мне, твоё время ещё не пришло, — произнеся это, Люцифер исчезла.

 — Ты так всегда говоришь. Но ничего, я тебе ещё покажу. Я такое устрою, что ты будешь умолять меня научить мастерству манипуляций... — произнесла Левиафан злобным тоном, но вдруг услышала самодовольный голос Люцифер: "Размечталась!" Оказывается, что она переместилась на второй этаж к лестнице, так как знала, что Левиафан начнёт мечтать о победе над ней. Сделав своё дело, Люцифер переместилась на улицу и взлетела в воздух. Левиафан, зажмурив глаза, затряслась от зависти и, стиснув зубы, вновь произнесла: "Я тебе ещё покажу".

Когда в Понивилле появилась Таинственная-Пони-Что-Надо, то про Рэйнбоу тут же забыли. Даже самые преданные фанаты, включая Скуталу, плюнули ей в душу и ушли поклоняться новому герою. Казалось бы, просто смирись с этим и живи спокойно, зачем тебе фанаты, которые готовы бросить тебя ради новичка, но Рэйнбоу Дэш была не такой. Сама мысль о том, что у неё отобрали фанатов и славу, казалась ей невероятной. "В Понивилле есть место только для одного героя, и этот герой — я", — этим всё было сказано. За свои слова надо отвечать, что Рэйнбоу и сделала. Правда, потом она сильно пожалела об этом.

Лежа на грозовом облаке, Рэйнбоу никак не могла смириться с мыслью, что про неё все забыли. Все попытки снова стать героем Понивилля потерпели крах, а сама Рэйнбоу стала посмешищем. Новому герою Понивилля даже парад решили устроить! И кто ей сообщил об этом? Скуталу! Это стало последним гвоздём в гроб её самолюбия! Разозлившись, она решила лежать весь день, и так бы пролежала, если бы не заметила облако, которого быть не должно. С него на неё кто-то смотрел, что показалось Рэйнбоу весьма оскорбительным. "Наверняка, сейчас сбросит на меня помои или же сделает снимок и подпишет: "Рэйнбоу Дэш грызёт зависть!" или "Радужная неудачница смирилась со своей ничтожностью!". Сейчас я им устрою!" — подумала Рэйнбоу и внезапно взлетела вверх, прямо к тому облаку, на котором кто-то сидел. Это была белая пегаска, которая так сильно испугалась, что упала с облака и начала кричать. Злость Рэйнбоу быстро улетучилась, и Дэш полетела спасать бедняжку. Схватив её за копыто, она помогла ей мягко приземлиться.

 — Ты ещё кто? Пришла, чтобы посмеяться надо мной? — недовольно спросила Рэйнбоу, оглядывая странный прикид нарушительницы.

 — Посмеяться? Над вами? Что вы, нет! Как я могу смеяться над самой лучшей летуньей во всей Эквестрии? — невинно ответила Люцифер.

 — Это что тоже шутка? — недоверчиво произнесла Дэш.

 — Нет, нет! Я... я... — тихо начала говорить Люцифер, но потом внезапно громко нервным голосом произнесла, — Я ваша фанатка!

Рэйнбоу была озадачена. Она ожидала этого от Скуталу, хотела, чтобы Скуталу осталась её преданной фанаткой, но в итоге единcтвенная пони, которая по прежнему считает её потрясной, — это пегаска, которую Рэйнбоу видит впервые. Если бы не внезапный крик, то она подумала, что её разыгрывают. И всё же сомнения у неё остались, поэтому она решила уточнить:

 — Хочешь сказать, что ты всё ещё считаешь меня лучше всех?

 — Конечно же! Ты ведь супер-ультра-исключительнейше-офигенно-дивительная пони! Благодаря тебе, я горжусь тем, что являюсь пегаской, — искренно произнесла Люцифер, настолько искренно, что Рэйнбоу решила для себя: "Я не хочу потерять единственную оставшуюся фанатку".

 — Что ж, ты всё правильно делаешь! Я куда лучше, чем эта Пони-что-Надо! — гордо воскликнула Рэйнбоу.

 — Безусловно лучше! Я думаю, что эта пони сама подстраивала несчастные случаи, поэтому она тебя и опережала. А так у неё не было бы даже возможности обойти тебя!

 — Хм, а ведь в твоих словах есть смысл. Она действительно появлялась в тот самый момент, когда происходил несчастный случай. Сначала я думала, что это совпадение, но теперь, после твоих слов, я начинаю сомневаться, — произнесла Рэйнбоу, почёсывая подбородок.

 — Она решила отобрать у тебя славу нечестным путём! Неужели ты это стерпишь?

 — Нет! Я не буду это терпеть! Я покажу этой пони, кто тут герой!

 — Да! Ты можешь поймать её во время парада и настучать как следует по голове, чтобы выбить у неё все мысли о конкуренции с тобой! — возбуждённо произнесла Люцифер.

 — Отличная идея! Это уж точно отучит её от жульничества! Понивилль — мой город. Я здесь герой! Я! И только я! — яростно прокричала Рэйнбоу и уже собиралась лететь к месту проведения парада, как вдруг спросила: — А как тебя зовут? Просто мне хочется знать имя истинной фанатки!

 — Меня зовут Люси, — скромно ответила Люцифер.

 — Люси. Красивое имя. Спасибо тебе, Люси! Когда меня вновь сделают героем Понивилля, то я сделаю тебя президентом моего фан-клуба! Это я тебе обещаю! — произнесла Рэйнбоу довольным тоном и полетела к городу.

 — А я обещаю тебе, что скоро все будут ненавидеть тебя и мечтать о том, чтоб ты сдохла. Лучшая летунья Эквестрии, ха! Я — самая лучшая летунья Эквестрии! Ты ничто, по сравнению со мной, Рэйнбоу Дэш. Да я к тому же ещё и самая потрясная актриса! Сыграла просто на десятку, чего уж скромничать. Пора насладится плодами своих трудов, — произнесла с хитрым видом Люцифер и, сделавшись невидимой, полетела за Рэйнбоу.

Гоняясь за своей конкуренткой, Рэйнбоу чувствовала, как ярость внутри неё становилась всё сильнее и сильнее, а желание наказать свою жертву усиливалось с каждой секундой. Каждый раз, когда Таинственная-Пони-Что-Надо проводила её вокруг копыта, Рэйнбоу злилась ещё больше, тем самым доводя себя до состояния одержимости. И вот, когда ей удалось поймать свою противницу, то она, не теряя времени, повалила её на землю и принялась орать на неё:

 — Вот я тебя и поймала! Думаешь, что ты лучше меня, да?! Что ты можешь отбирать у меня славу?! Подумай ещё раз! — и с гневом в глазах, Рэйнбоу ударила её прямо в правый глаз.

 — Что уже не такая крутая, да?! Какого это, когда тебе причиняют боль? Неприятно, не правда ли? — с некой ноткой безумия произнесла Дэш, наслаждаясь процессом доминирования.

 — За что ты так со мной? — вдруг произнесла Таинственная-Пони-Что-Надо знакомым для Рэйнбоу голосом. Слишком знакомым. Рэйнбоу сняла маску и увидела плачущую Пинки с фингалом под правым глазом.

 — П-п-п... Пинки? — спросила Дэш, не веря своим глазам. У неё задрожали копыта, осознание того, что она натворила, резко ударило её прямо в сердце, а ненависть изменила своё направление. Теперь Рэйнбоу ненавидела себя.

 — Что ты натворила?! — услышала она гневный голос Твайлайт, которая тоже была в костюме Таинственной-Пони-Что-Надо. Вместе с ней появились и остальные, одетые точно так же. Они тут же подбежали к Пинки и начали её успокаивать.

 — Успокойся, Пинки. Всё хорошо, — жалостливым голосом сказала Флаттершай.

 — О чём ты думала, Рэйнбоу?! — крикнула Рэрити и еле сдержала себя, чтобы не плюнуть в сторону радужной пегаски.

 — Я... я... не хотела... — с трудом произнесла Дэш. Ей было больно видеть Пинки несчастной и осознавать, что это её вина. Слёзы начали течь из её глаз.

 — Не хотела? Тогда зачем ты её ударила?! — недовольно спросила Эпплджек.

 — Это очень нехорошо, Рэйнбоу, — тихим, но злым тоном произнесла Флаттершай, от чего Дэш стало ещё более стыдно.

 — Я хочу побыть одна, — вдруг сказала Пинки и, громко рыдая, убежала в сторону "Сахарного Уголка".

 — Надеюсь, ты довольна. Теперь ты — единственный герой Понивилля. Весьма паршивый герой! — злобно крикнула Эплджек, после чего плюнула в сторону Рэйнбоу и ушла прочь. Остальные же посмотрели на Дэш с презрением и разошлись по домам. Только Флаттершай перед уходом произнесла: "Лучше бы я тебя не знала".

Рэйнбоу упала на землю, после чего протянула копыта к небу и воскликнула: "Что я наделала?!" У неё началась истерика. Чувство вины впилось в её душу, вонзило свои когти, причиняя страшную боль. Дэш улетела прочь из города, во время полёта она не переставала лить слёзы и бормотать: "Прости меня, Пинки! Прости меня!"

"Сахарный Уголок" был практическим пустым, так как никто из жителей ещё не знал о том, что произошло. Единственная пони, находившейся в этой кондитерской, была Пинки. Она упала на пол, так как была не в силах больше стоять на копытах. Ей было больно, но вовсе не из-за фингала. У неё болела душа. Лучшая подруга возненавидела её и ударила в припадке ярости. Пинки хотела помочь Дэш исправиться, перестать быть такой заносчивой, ибо знала, что гордых никто не любит, но в итоге она лишь ухудшила ситуацию. Ей казалось, что это всё её вина.

 — Эй! Кондитерская работает? — вдруг услышала она чей-то девичий голос.

 — Прошу оставьте меня, — попросила Пинки тихим голосом, но дверь всё равно открылась и перед ней возникла единорожка с латунного цвета гривой и двумя короткими закручёнными косичками.

 — Что с тобой? Почему ты грустишь? Разве можно быть в печали, когда вокруг тебя столько вкусностей? — удивлённо воскликнула Вельзевул.

 — Прошу, уйди, — вновь попросила её Пинки, но она не ушла.

 — А как же ты? Думаешь, я позволю такой жизнерадостной пони, как ты горевать? У тебя есть лекарство от всех недугов. Оно рядом, его здесь полно, — произнесла ласковым тоном Вельзевул, указывая копытом на прилавки с различными вкусностями.

 — Еда не поможет мне избавиться от моего горя, — возразила Пинки, мечтая, чтобы от неё отстали, но в то же время чувствующая заботу, которая потихоньку успокаивала её.

 — Ну-ну, не плачь. Всё хорошо. Давай ты сейчас съешь пирог, а лучше два, а если не поможет, то закусишь кексиками. Мне, например, это всегда помогает, — мягким и нежным голосом сказала Вельзевул.

 — Может... может ты права. Сладости действительно поднимают настроение. А торт поможет? — с надеждой в голосе спросила Пинки.

 — Конечно же поможет! Вообще, с него то и стоит начать! — радостно воскликнула Вельзевул.

 — А как же мистер и миссис Кэйк? Вряд ли им понравиться, что я ем их товар? — вдруг произнесла Пинки.

 — Они что — жадины? У тебя такое горе, можно уж и поделиться тортиком. И кексами. И пирогом, — воскликнула Вельзевул, после чего у неё изо рта пошла слюна.

 — Вижу, тебе уже не терпится попробовать наши вкусняшки. Присоединишься? — спросила Пинки с некой радостью в голосе.

 — С радостью! Меня, кстати, Вельзевул зовут.

 — Вельзевул? Очень необычное имя, — удивилась Пинки.

 — Твоё тоже весьма необычно. Хотела бы я, чтобы меня назвали в честь еды. Но только вкусной еды. Морковкой называть меня не надо!

В тот день Пинки, вместе с новой подругой, съела половину сладостей кондитерской "Сладкого Уголка". После этого зависимость от еды у неё возросло, причём весьма сильно. Это привело к весьма печальным последствиям.

«Зачем думать самому, если можно просто поддакивать другому?»

Когда жители Понивилля узнали о случившемся, то они сначала просто не поверили в это: чтобы кто-то из-за чувства гордости причинил боль другому, причём это был не просто кто-то, а сама Рэйнбоу Дэш — Элемент Верности и как никак бывший герой Понивилля. Новость эта шокировала всех, газета "Понивилльский Экспресс" ещё никогда не пользовалась таким спросом: практически каждый житель города купил её, чтобы получить официальное подтверждение случившейся трагедии. Это событие обсуждали везде: в кафе, на улицах, во время семейного ужина, в боулинг-клубе, даже по воздуху разносилась эта информация, с помощью местных пегасов. Пинки Пай стала жертвой не только обезумевшей подруги, но ещё и толпы "добродетелей", которые не желали оставить её в покое и постоянно расспрашивали подробности. Особенно надоедали репортёры из "Понивилльского экспресса", ведь у них наконец-то появились читатели, которым ещё, скажем так, "далеко до могилы". Пинки стала реже выходить из дома, часто просила Мистера и Миссис Кэйк заменить её на кассе, а сама уходила на кухню, где принимала своё новое лекарство, от которого ей становилось немного лучше. Но когда её засняли во время процесса поглощения целого ведра мороженного, то она стала уходить в подвал, куда порой заходили Кэйки, после чего были слышные крики и вопли, в основном их издавала Пинки.

Рэйнбоу Дэш, как нетрудно догадаться, стала изгоем. Ей плевали вслед, её гнали прочь, игнорировали, осуждали, презирали. Она стала выполнять свою работу очень быстро, но не для того, чтобы похвастаться или кого-нибудь впечатлить, а чтобы поскорее убраться из города. Дома Дэш пыталась оправдать себя, обвиняя во всём друзей, устроивших маскарад, и фанатов, в особенности Скуталлу и Люси — странную фанатку, давшую ей идею применить насилие.

"Это они виноваты! Завидовали мне, вот и решили проучить, создав этот проклятый образ "Таинственной-Пони-Что-Надо! До сих пор помню, как они хвастались: "Ууу, Пони-Что-Надо способна на довольно героические поступки"; "Я впечатлена заклинанием, которым она починила плотину"; "Она — герой в мире моды"; "А ещё она сдержана и скромна". Ага, конечно, посланница с небес, Дискорд вас всех подери!" — думала она, лежа на кровати. "А мои фанаты бросили меня, не моргнув и глазом. Костюм их что ли привлёк? Не прошло и месяца, как они отреклись от меня, даже Скуталлу — президент моего фан-клуба! И единственная оставшаяся фанатка надоумила меня ударить Пинки. Отличная была идея! Теперь на меня даже смотреть не хотят! Она думает, что можно просто взять и избавиться от того, кто лишает тебя славы. Но это неправильно! Нельзя так поступать! Вместо того, чтобы убирать конкурентов, нужно сотрудничать с ними или же становиться лучше, но никак не пытаться их убрать. До такого могла додуматься только... я..." — тут Рэйнбоу встала с кровати и подошла к окну. Внезапное озарение заставило её понять, кто на самом деле виновен в случившемся. "Люси вела себя точно так же, как веду себя я, вот почему у меня к ней такая ненависть. В ней я вижу себя, и от этого мне становиться неприятно. Друзья хотели лишь помочь перестать быть такой заносчивой, "она" тоже хотела мне помочь, но по-своему, более близкому для меня варианту. Но в итоге я всё испортила. Теперь у меня никого нет", — Рэйнбоу тяжко вздохнула, после чего у неё из глаз потекли слёзы, и она произнесла тихо вслух: "Не люблю оставаться одна".

Остальные члены Главной Шестёрки чувствовали себя не лучше. Флаттершай пыталась подавить чувство ярости с помощью ухаживания за животными, и хоть это помогало, но бывали моменты, когда ей хотелось разозлиться на своих питомцев за то, что они не слушали её. Больше всех её бесил Эйнджел — маленький белый кролик с весьма капризным характером. Он довольно часто перечил ей и отказывался выполнять её просьбы, требуя делать всё так, как он хочет. И хоть она и делала это, в глубине души у неё начинало зарождаться сомнение: "А кто здесь главный: я или он?". Эпплджек отдала всю себя работе, ибо верила что труд — это верное средство от тоски. "Как можно грустить, если у тебя нет сил на это после славно выполненной работы?" — это стало её девизом. Правда, её близкие родственники стали отмечать, что в последнее время она слишком много работает, но Эпплджек лишь отнекивалась, мол: "Это только на первый взгляд кажется, что мне тяжело. На самом деле, это всего лишь разминка". Твайлайт пыталась убедить жителей Понивилля оставить Пинки в покое и забыть о произошедшем, но разве можно молчать о таком? И всё это случилось весьма некстати для фиолетовой единорожки, так как у неё скоро должен был наступить день рождения. Изначально, она хотела устроить вечеринку в "Сахарном Уголке", но в связи с случившемся, пришлось от этой идеи отказаться. Однако, Рэрити не могла не сделать подарок своей подруге, поэтому, отправляясь в Кантерлот за материалами для своего магазина, она решила сшить платье, специально для Твайлайт.

В Кантерлоте Рэрити случайно наткнулась на Фэнси Пэнтса — одного из самых знатных единорогов во всём Кантерлоте. Когда она сказала, что живёт в замке (Твайлайт попросила Принцессу Селестию дать Рэрити апартаменты), то он заинтересовался ею и пригласил на Дерби Вондерблотов на VIP-ложу, разумеется. Это так обрадовало её, что она не обратила внимание на Флёр Дис Ли — ассистентку Фэнси Пэнтса, которая явно не была равнодушна к своему начальнику. Её взгляд как будто говорил: "Только попробуй отобрать его у меня! Разорву на части!" Она подходила к нему со всех сторон, облокачивалась на его спину, тёрлась гривой о его левую щеку — в общем применяла всё своё обаяние, чтобы привлечь его внимание. Но это не дало никаких результатов: Фэнси ушёл, даже не обратив на неё капельки внимания. Перед тем, как пойти за ним, она произнесла злым тоном: "Держись от него подальше!" Это слегка напугало Рэрити, но не настолько, чтобы отказаться от приглашения.

На дерби Рэрити, благодаря Фэнси и лжи (Оказывается, что её подруга, Рэйнбоу Дэш, — личный тренер Вондерболтов! Хорошо, что никто из подлиз Фэнси не решил это проверить, ибо раз их хозяин ей верит, значит это правда!), смогла пробиться в культурное общество Кантерлота. Её звали на самые различные мероприятия, спрашивали советы по любым поводам, смеялись над шутками, которые она произносила, ведь именно "она" их произнесла. Если бы простая кобыла пошутила так же, то это было бы не смешно. Многие думают, что лень — это грех бедных и рабочих, но на самом деле многие богачи и представители знатного общества Эквестрии страдают от данного недуга. Постоянные светские вечеринки и выставки, на которых большинство из них лишь молча соглашаются с мнением самого знатного и важного пони в компании; благотворительные аукционы, созданные для иллюзии, будто богачам есть дело до бедных, и званые ужины, цель которых: выявить потенциально выгодных пони и отсеять бесполезных. Рэрити так увлеклась всем этим, что забыла про платье Твайлайт. В итоге она сделала весьма простенькое платьице и пошла на Кантерлотскую Вечеринку в Саду, куда её пригласили ДжетСет и Аппер Краст.

На этой вечеринке было всё, что нужно каждому знатному пони Кантерлота: дорогой симфонический оркестр, элегантная обслуга, крикет, стол с изысканными блюдами, а также куча других знатных пони, перед которыми можно было щегольнуть своей внешностью, статусом или знаниями. Но главным номером был Фэнси Пэнтс: на него были обращены все взоры. Рэрити общалась с ним, и ничто не могло испортить этого момента. Да, это была обычная знатная вечеринка, которую можно описать двумя словами:

 — ТОСКА СМЕРТНАЯ! — недовольно воскликнула Асмодей и подняла передние копыта к небу. Если бы её могли видеть и слышать, то присутствующие сильно удивились бы не только её костюму, но и поведению. — Когда же начнётся наше шоу, Бельфегор? Бельфегор? — воскликнула она и посмотрела на свою подругу. Та мирно лежала на траве, подложив правое копыто под голову, и спала, сопя носом. Асмодей принялась будить её, аккуратно тыкая ей в бок копытом и мягко произнося: "Просыпайся". Бельфегор с явной неохотой покинула мир снов.

 — А? А? Что такое? — спросонку спросила она, с трудом поднявшись на ноги.

 — Мне скучно. Моя актриса ещё не появилась на сцене, да и твоя куда-то запропастилась. Ты уверена, что ничего не забыла? — с надеждой в голосе спросила Асмодей.

 — Нет, ничего. Охрана сейчас спит, так что ничто не должно ей помешать, — ответила Бельфегор с грустным выражением лица.

 — О, как же здесь тоскливо! Вельзевул бы здесь точно не понравилось! Ты только посмотри на эти закуски! — Асмодей указала копытом на одного из прислуги, который держал поднос с маленькими кусками торта. — Они такие маленькие, что она съела бы их и не почувствовала! Ей всегда казалось, что чем пони богаче, тем он больше должен есть, но похоже всё работает с точностью да наоборот.

 — Ага, — лениво ответила Бельфегор.

 — Знаешь, кому бы здесь понравилось? Люси! Уж здесь-то столько гордости, что она может просто упиться ею. Кстати, а разве они не дают тебе энергию? — поинтересовалась Асмодей.

 — Они дают мне энергию для крепкого сна, — ответила Бельфегор и зевнула.

 — Представляю себе: Люси на балу величественной походкой шествует по залу, глядя свысока на гостей, общаясь с ними высокомерным тоном, а в углу или в толпе на неё злобно смотрит Леви, — после этих слов Асмодей легонько засмеялась. Бельфегор, представив себе эту картину, также тихо хихикнула. В этот момент они уже больше походили на знатных особ, и если бы не наличие крыльев и рога, то ничего такого необычного в них бы не было. Просто две кобылки: одна, с латунного цвета гривой и двумя прямыми хвостами, рассказывает шутку, а другая, с длинной тёмной заплетённой в хвост гривой, оценивает её.

 — Эта музыка действует на меня, как колыбельная на жеребят. А от их "увлекательной" игры мне хочется так сильно зевнуть, что у меня отвиснет челюсть, — сказала Бельфегор, глядя на пони, играющих в крикет.

 — Это уж точно. Будь бы у меня много денег, я б такую вечеринку устроила — закачаешься. И еды там было бы целые горы, и игры более захватывающие, и музыка другая. Надеюсь, ты не ошиблась с выбором музыкантки.

 — Не волнуйся. Я когда услышала её музыку, то сразу поняла: это то, что надо, — уверенно произнесла Бельфегор.

 — Очень сильно надеюсь на это, а то такими темпами и я усну. Кто ж тогда будет разжигать пламя страсти?

 — Маммон?

 — А почему именно она?

 — Ну, она же символизирует Жадность, а если пони кого-то сильно любит, то не хочет его никому отдавать, значит становится жадным.

 — В этом есть смысл. О! О! Гляди! — радостно воскликнула Асмодей, указывая на единорожку белого цвета с розовой гривой и хвостом. — Вот моя актриса! Сейчас начнётся представление!

Флёр Дис Ли не была приглашена на эту вечеринку, но зная, что там будет её возлюбленный и Рэрити, она всё равно пошла. Единственное, что стояло на её пути — это охрана, но по какой-то причине стражники спали, поэтому она смогла спокойно пройти к месту проведения вечеринки. Увидев то, чего она видеть не хотела, Флёр быстро подошла к Фэнси и попыталась снова привлечь его к себе.

 — Мистер Фэнси! Рада, что смогла вас здесь найти — произнесла она радостным тоном, сдерживая свою злобу по отношению к рядом стоящей Рэрити.

 — Флёр? Что вы здесь делаете? Я же дал вам задание разобраться с бумагами! — недовольно произнёс Фэнси.

 — Да, но я тут подумала... — начала оправдываться она.

 — Вам же сказали работать с бумагами, — сказала Рэрити.

 — Заткнись, тварь! Я кажется предупреждала тебя о том, что будет, если ты не оставишь его в покое! — внезапно с яростью в глазах воскликнула Флёр.

 — Что вы себе позволяете? — возмутился Фэнси.

 — Ты появилась из ниоткуда и решила забрать его у меня. Знаешь, сколько времени и усилий я потратила, чтобы он обратил на меня внимание? А тебе для этого было достаточно просто врезаться в него! Где здесь справедливость, а? Где она?! — истерично взвизгнула Флёр.

 — Дамочка, вам нужно успокоиться. У меня с Фэнси чисто дружеские отношения. Ничего большего, — спокойным тоном произнесла Рэрити. Тут Асмодей решила подлить масло в огонь и усилила страсть Флёр к Фэнси.

 — Лжёшь! Ты хочешь отобрать его у меня! Пошла прочь отсюда! — с ещё большим гневом прокричала Флёр. Её крик привлёк внимание остальных гостей и музыкантов. Никто больше не ел, не разговаривал и не играл в крикет — все ждали, что будет происходить дальше.

 — Никуда я уходить не собираюсь! — решительно произнесла Рэрити. Флёр безумно закричала, набросилась на неё и, повалив на землю, принялась душить. Рэрити не растерялась и переместилась в сторону стола с закусками. Дис Ли побежала к ней, но тут же получила тортом в лицо. Вытерев лицо, она взяла с помощью магии поднос и бросила в сторону Рэрити. Та успела отпрыгнуть в сторону. Никто из присутствующих не знал, что делать, лишь Фэнси пытался угомонить обезумевших кобыл, но те не реагировали на его слова. Этой сцене не хватало лишь одного — боевой музыки. Но тут внезапно прозвучал голос Винил Скретч, известной как DJ-Pon3: "Эта вечеринка умерла ещё при рождении, но я воскрешу её с помощью силы дабстепа!" Оказалось, что она тоже воспользовалась сонливостью охранников и проникла на вечеринку на своей установке. Врубив свой дабстеп, она окончательно дополнила сцену драки.

 — Винил! Что, Дискорд тебя подери, ты делаешь?! — воскликнула Октавия, которая состояла в оркестре, игравшем на это вечеринке.

 — Я превращаю это собрание тухлых пони в настоящий тусняк! Да! — радостно крикнула Винил, усилив громкость. Флёр и Рэрити продолжали драться, гости и организаторы вечеринки сходили с ума. В общем, весело было лишь Винил, да двум Сёстрам Чистилища.

 — Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! — смеялись Асмодей и Белгефор, лежа на траве, схватив передними копытами живот и дёргая задними. Им было настолько смешно, что у них из глаз шли слёзы. Кучка взрослых пони вели себя как маленькие дети в детском саду, когда воспитательница уходила на пару минут по делам, оставив их совершенно одних. Все куда-то бегали, кричали, некоторые даже в обморок падали(ДжетСет и Аппер Краст — организаторы, упали первыми). В итоге Флёр попыталась ударить Рэрити молотком для крикета, но та яростно сопротивлялась, из-за чего молоток под воздействием магии обеих кобыл отлетел прямо в макушку Фэнси. Когда он упал, то Дис Ли и Рэрити подбежали к нему, спрашивая, в порядке ли он.

 — АСМОДЕЙ! БЕЛЬФЕГОР! — раздался яростный крик Сатаны. Асмодей и Бельфегор, увидев свою недовольную сестру, тут же встали на колени и, прижавшись друг к другу, стали жалобно глядеть на неё. Они знали, что Сатане сложно сердиться на них, когда они так делали. Это всегда срабатывало.

 — Что вы творите? Госпожа чётко сказала вам: в Кантерлот ни ногой! Её противница хоть и не всевидящая, но и не слепая! — всё тем же гневным голосом произнесла Сатана.

 — Прости нас, пожалуйста, — очень жалобно попросила Асмодей.

 — Ладно ты, Асмодей. От тебя я ждала нечто подобное. Но Бельфегор, как ты то в это ввязалась? — удивлённо воскликнула Сатана.

 — Асмодей предложила мне сделать светскую вечеринку более весёлой. Поэтому, я начала искать пони, которая могла бы мне помочь. В итоге, я нашла Винил и, прикинувшись музыкальной революционеркой, предложила ей сыграть её музыку на этой вечеринке. Не волнуйся, я была в плаще и капюшоне — она не знает, как я выгляжу, — произнесла Бельфегор словно жеребёнок, оправдывающийся перед своей мамой за разбитую вазу.

 — Хоть что-то сделали как надо. Будем надеяться, что эта история заставит Рэрити разочароваться в высшем обществе и сделает её слабее для одной из нас. А теперь марш в Замок Двух Сестёр! — приказала Сатана, и три сестры исчезли.

Дабстеп разбудил стражников, и они мигом прогнали Винил из Кантерлотского Сада. Она напоследок крикнула всем гостям: "Музыкальная революция началась!" Очнувшись, Фэнси, принялся критиковать Флёр Дис Ли за её поведение, после чего произнёс: "Вы уволены". Она отреагировала весьма быстро: побежала к себе домой и, находясь в состоянии истерики, проклинала Рэрити.

 — Похоже, что вечеринка оказалась полным провалом. Но в этом нет вашей вины. Мне следовало бы догадаться, что моя ассистентка будет к вам ревновать. Прошу прощения за неудобства, — вежливо произнёс Фэнси, после чего стал трогать шишку у себя на макушке.

 — Да уж, не так я себе это представляла. Кто бы мог подумать! В любом случае не вините себя за её поведение. Теперь это уже не важно. Никто из присутствующих, кроме вас, не пытался нас разнять. Я думала, что члены высшего слоя общества Эквестрии — благородные пони, но на деле оказалось, что большинство из вас — тупые подпевалы. Действительно: зачем думать самому, если можно просто поддакивать другому? Позор на ваши головы! — воскликнула Рэрити. Гости хотели возмутиться, но Фэнси произнёс:

 — Вы абсолютно правы! Я окружён кучкой поддакивающих пони, которым лень принимать решения и для которых мнение более знатного пони важнее своего собственного. Вам всем должно быть стыдно за это! Пойдёмте, мисс Рэрити, я провожу вас.

И они вдвоём дошли до апартаментов Рэрити, а на следующий день она уехала из Кантерлота. Когда у неё спрашивали, почему она так долго там была, то Рэрити уклонялась от вопроса. Она отдала то самое платье, что сделала там, Твайлайт. Той платье пришлось по душе. "Хоть что-то хорошее я привезла оттуда. Знала бы я, что там так много черни, то вряд ли бы мечтала о нём. Хотя, там есть Принцесса Селестия и Луна, плюс ещё Фэнси. Ох, они лишь исключения. Приятные, но исключения", подумала Рэрити, глядя на довольное лицо Твайлайт.

«Нет смысла противиться своей природе: рано или поздно она возьмёт над тобой вверх»

Когда ты охотишься за чем-то, то перестаёшь обращать внимание на все прелести окружающего тебя мира, ибо они совершенно бесполезны для тебя. Во время охоты имеет значение лишь то, что может помочь найти добычу. Остальное словно исчезает, становится невидимым для охотника до тех пор, пока он не утолит свою жажду. Вот и Маммон яростно искала с помощью специального заклинания драгоценные камни под землёй, не замечая ни яркого солнца, ни пения птиц, ни прикосновения ветра, шевелящего её длинную коричневую гриву. Долгое безделье сводило её с ума, ведь в отличии от Бельфегор, она не могла спать целыми неделями. Во снах Маммон видела огромные горы золота, реки из драгоценных камней, в которых она плавала, вопреки законам физики, но под конец всё это исчезало, и перед ней вновь возникали руины Замка Двух Сестёр. В этот день на неё внезапно нахлынула лихорадка, от которой было лишь одно лекарство: найти что-то ценное. Именно поэтому она бродила по округе, недалеко от Понивилля, в надежде найти залежки алмазов, бриллиантов, рубинов и прочих блестящих камушков. И вот ей улыбнулась удача: кучи земли, под которыми явно находились вырытые кем-то ямы, возникли перед ней.

"Похоже, что я не единственная, кто искал здесь драгоценности. Если эти охотники ещё здесь, то думаю, они не будут против поделиться со мной, плюс, возможно им не удалось найти всё. В любом случае, попытка не пытка. Для меня",- подумала Маммон и, используя магию, убрала землю из одной ямы, после чего полетела в неё. Оказавшись в подземной пещере с кучей путей, она вновь использовала заклинание для поиска драгоценных камней. Обнаружив их практически везде, где только можно, она начала громко и безумно смеяться. "Тоже мне охотники! Не смогли найти камни у себя под ногами! Ох, дилетанты. С другой стороны, мне больше достанется", — подумала Маммон и принялась выкапывать камни с помощью заклинаний. Она жадно складывала их в сундук, созданный ею специально для таких случаев. Сундуки она хранила в различных тайниках, и этот стал находиться в одной из потаённых комнат Замка Двух Сестёр. Во время сборки добычи странный и весьма неприятный запах ударил ей в нос. Выражение отвращения появилось на её лице, заменив собой удовлетворение.

 — Эй! Что ты себе позволяешь? А ну немедленно верни камни! — услышала она грубый мужской голос. Перед ней возник пёс, стоящий на двух ногах, на котором были надеты железный шлем, наплечники и нагрудник.

 — Кто ты такой, чтобы указывать мне? — дерзким тоном спросила Маммон, с презрением взглянув на обидчика.

 — Я — один из Алмазных Псов! Это — наши пещеры, а значит и камни тоже наши! Хватит лезть на нашу территорию! — ещё более грубо прокричал пёс.

 — То-то я чувствую, псиной запахло. От вас так и несёт собачей жадностью! А ещё потом. Фу! И где здесь написано, что это ваша территория? Я что-то не вижу таблички: "Пещеры вонючих псов"! — всё так же дерзко воскликнула Маммон, но тут внезапно опомнилась, — Погоди. Что значит "хватит лезть на нашу территорию"?

 — А то и значит, что вы пони совсем обнаглели. Такое ощущение, будто скоро вы у нас дань собирать начнёте, — возмутился пёс, сжимая в лапе своё копьё.

 — Кто-то из жителей Понивилля был здесь? Кто именно? — требовала ответа Маммон.

 — Ага, так я тебе и сказал. Последний раз повторяю: отдай камни по хорошему, иначе...

 — Иначе я проткну твоим же копьём тебе ногу, сломаю другую с помощью своего рога, повалю тебя на землю, сниму шлем и буду избивать до тех пор, пока ты не ответишь мне, кто здесь до меня был, — спокойным, но в то же время гневным тоном произнесла Маммон.

 — Ха-ха-ха-ха-ха! Не смеши меня, пони! Взгляни на себя! Ты больше похожа на слащавую аристократку, чем на яростную воительницу. Удивлён, что ты ещё терпишь наш "сладкий" аромат, не падая в обморок, — самодовольно ответил ей пёс.

 — Ты не веришь мне? Поверь, ради драгоценностей я готова испачкаться кровью любого существа, вставшего у меня на пути, — после этих слов Маммон зловеще улыбнулась. Алмазный Пёс слегка испугался, но не растерялся. Он подбежал к ней и попытался проткнуть её копьём, но она отлетела назад, после чего показала ему насмешливую гримасу. Пёс разозлился и бросил в неё копьё, но оно внезапно остановилось в воздухе и под влиянием фиолетовой ауры, развернувшись, полетело прямо в левую ногу своего владельца. Тот, не успев отреагировать, закричал от боли, но тут же почувствовал ещё более сильную боль, но уже в правой ноге. Маммон воткнула в эту самую ногу свой рог, светящийся фиолетовым цветом. Повалив своего врага на землю, она сняла с него шлем и принялась избивать копытами его морду, постоянно спрашивая: "Теперь-то ты мне скажешь, кто здесь был?" Сначала пёс не хотел говорить, а потом Маммон настолько увлеклась избиением, что превратила морду пса в кровавую кашу.

"От него теперь никакого толку. Хотя, благодаря ему я знаю, что здесь есть псы и они охотятся за алмазами. Один из них точно скажет мне, кто здесь побывал, особенно, когда увидит своих товарищей в лужах крови", — подумала Маммон и, плюнув на него, отправилась дальше. Теперь её интересовали не камни, а таинственный пони, догадавшийся раньше неё обокрасть Алмазных Псов. Встретив по пути ещё троих собак, она лишь слегка усмехнулась, глядя на их испуганные морды: не каждый день они видят пони, с покрытыми кровью передними копытами, с безумным, как у убийцы, взглядом, который лишь дополняет картину, вместе с окровавленным рогом и пятнами всё той же крови на лице и теле.

 — Эй, дранные псы! Хотите найти драгоценные камни? Да вот же они! — безумно воскликнула Маммон, и её рог засветился. Тут же из стен вылетели алмазы и рубины, воткнувшиеся в незащищенные челюсти псов. Те, встав на колени, стали орать, а Маммон совершенно спокойно начала резать им шеи с помощью алмаза. Избавившись от этих псов, она продолжила свой путь. В одной из пещер на неё набросились сразу шесть собак. Одну она ударила задними копытами в живот, а другую проткнула рогом. Третья смогла схватить её, и она начала дёргать задними копытами.

 — Пустите! Пустите меня! Эти камни должны принадлежать мне! — истерично вопила она.

 — Ну уж нет! Они принадлежат нам и точка! А тебе мы сейчас такое устроим! Ты на своей шкуре познаешь гнев Алмазных псов! — яростно закричал Алмазный Пёс.

 — Нет! Они — мои! Мои! Я жажду их заполучить! Их блеск манит меня, словно яркий свет насекомого. Их красота ценнее всего на свете. Я живу и существую ради них, — романтично произнесла Маммон.

 — Обойдёшься! Эти камни мои! — воскликнул один из псов.

 — Погоди-ка? Что значит: они твои? — недовольно спросил другой.

 — Эй! Эй! Я копаю больше вас всех, значит и камней я должен получать больше всех! — вставил третий.

 — А ну погодите-ка! — произнёс четвёртый и отпустил Маммон. После того, как она упала на землю, он показал на себя лапой и произнёс, — Это мне принадлежат все камни здесь.

 — Господа, — вдруг сказала Маммон спокойным голосом. — Почему бы вам не решить, кому достанется вон тот изумруд?

Как только она это произнесла, произошла вспышка. После неё Маммон оказалась позади псов, которые увидели сияние зелёного изумруда.

 — Моё! — крикнули псы одновременно и набросились на камень. Между ними началась драка: они впивались друг другу в бока, вырывая куски шерсти и плоти, старались выцарапать глаза, кусали за хвост, били кулаками по голове и в живот, один из них другому даже шею свернул. В итоге лишь один пёс остался жив. Он упал, ощутив сильную боль в лапах, кровь лилась из его глаза, тело тряслось, но камень был у него. Обычный ничем не примечательный камень.

 — Поздравляю! Теперь этот камушек принадлежит тебе! Я не буду пытаться у тебя его отобрать, а то ты мне шею сломаешь, — иронично воскликнула Маммон. Пёс, осознав, что никакого изумруда нет и что он зря убил своих товарищей, прижал камень к своей груди, пытаясь заставить себя поверить, будто это и вправду изумруд. Из его глаз текли слёзы, воспоминания о дружеских ссорах и беседах лишь усиливали чувство вины. Пока он медленно сходил с ума, Маммон подошла к другому псу, которому ударила в живот.

 — Кто та пони, что украла у вас драгоценности? — спросила она, хитро поглядывая на свою жертву.

 — Я... я... я... не... не... знаю. Но... но... Ровер точно знает, — со страхом в голосе произнёс покалеченный пёс.

 — Ровер?

 — Один из наших лидеров. Они пытались использовать ту пони, но потом... кхе-кхе... она начала капризничать. Очень сильно. В итоге... кхе-кхе... мы отпустили её с камнями, — с трудом произнёс пёс, после чего упал, схватившись за живот.

 — Где этот ваш Ровер? — спросила Маммон, и пёс из последних сил указал в сторону одной из пещер. Проверив его пульс и убедившись, что он всё ещё был жив, она со всей силы наступила ему на шею. Послышался треск костей, от которого единственный выживший пёс стал бредить ещё сильнее. Вокруг него лежали ошмётки собачьего мяса, клубки шерсти, всё было залито кровью, но его это уже не волновало: он лихорадочно держал в своих лапах "изумруд".

 — Итак, кто из вас пустоголовых болванов Ровер? — прокричала Маммон стоявшим трём псам, которые в отличии от остальных, не были одеты в доспехи. У них были жилеты, в карманах которых лежали драгоценные камни.

 — Эй! Мы не пустоголовые болваны! — ответил Ровер недовольным тоном.

 — Значит ты Ровер? Отлично! Мне нужно задать тебе несколько вопросов, — произнесла Маммон, потихоньку приближаясь ко псам.

 — Это что, кровь? — испуганно спросил Спот.

 — Конечно, нет. Это клубничное варение! Я такая грязнуля! — с весьма явным сарказмом произнесла Маммон.

 — Что? Что ты с ними сделала? — спросил Фидо, ощущая непонятный ему ужас, исходящий от странной пони.

 — Ну, трое из них сами поубивали друг друга. Пятерых прикончила я. Одного даже оставила в живых! Какая я сегодня добрая! — радостным тоном воскликнула Маммон.

 — Да что с тобой не так?! — истерично воскликнул Ровер.

 — Что не так? Что не так, значит? Да я просто решила поискать всякие там яркие камушки, от которых мне становиться тепло на душе, и вдруг оказывается, что до меня здесь уже побывали пони. Я попыталась спросить, кто это был, но ваши товарищи оказались весьма грубыми и жестокими. Плюс, мне уже не терпится выяснить, кто же это, так что если не хотите лежать тут с перерезанными глотками, в лучшем случае, то просто скажите мне — кто та пони? — спросила Маммон угрожающим тоном.

 — А если мы тебе не скажем? — самодовольно воскликнул Ровер и подошёл к Маммон поближе. В этот раз она решила скомбинировать свои приёмы: сначала вонзила ему алмаз в ногу, потом вспорола живот рогом, а в заключении со всей силы ударила справа копытом прямо в нос, от чего пёс отлетел влево. Его внутренности вывалились из тела, заставив двух других псов блевать.

 — Это отвратительно! Ты должна умереть! — яростно крикнул Фидо, после чего взял копьё и побежал на Маммон. Она схватила копьё с помощью магии и воткнула его Фидо прямо в глаз. Он громко закричал, а в это время Маммон вытащила копьё. Струя крови хлынула прямо на неё, но ей было всё равно. Она вонзила копьё в сердце пса.

 — Это была Рэрити! Её зовут Рэрити! Белая единорожка с фиолетовой гривой! Ещё у неё был дракончик и пять других пони! Я не помню, как они выглядели, так как в кошмарах мне снилась лишь она! Рэрити! Прошу не убивай меня! — начал вопить Спот, упав на колени и моля о пощаде.

 — Рэрити? — удивилась Маммон и после нескольких секунд засмеялась маньячным смехом. — Так вот какого твоё истинное лицо, Элемент Щедрости! Ты обокрала этих дворняг, видимо посчитав их представителями низшей расы! Думала, что это отменяет твой грех! Ха! Сколько же пони обманывали себя подобным образом! Я покажу всем пони в Эквестрии твою истинную натуру! Прости меня, пёсик, но мне не нужны свидетели, — произнесла она возбуждённым тоном. Взглянув на Спота со злобной ухмылкой, она, вытащив копьё из тела Фидо, вонзила его прямо псу в глотку. Забыв об умирающем от кровопотери Споте и добыче камней, Маммон отправилась обратно в Замок Двух Сестёр, чтобы привести себя в порядок перед тем, как начать своё дело.

Жизнь в Понивилле постепенно возвращалось в норму. Уже не было обсуждении того, как Рэйнбоу Дэш в порыве гордости ударила свою лучшую подругу, издательству "Понивилльского Экспресса" пришлось искать новый сюжет, который завлечёт читателей, а Пинки Пай перестали донимать распросами и допросами. Она сама уже толком не помнила из-за чего стала так много есть. Единственная пони, которая до сих пор не забыла этого случая была сама Дэш. Её до сих пор гложило чувство вины, поэтому она по-прежнему старалась всех избегать. "А что если я убила бы её? Сломала б ей шею в припадке ярости? Если я готова причинить боль ради славы, то может мне не стоит быть одной из Элементов Гармонии?" — часто задавалась она такими вопросами. Твайлайт пыталась её убедить, что раз она испытывает чувство вины, значит в ней всё же есть что-то хорошее, но Дэш отрицала это, продолжая углубляться в себя.

 — Пойми ты наконец: любой может сорваться, но не каждый сможет признать это. Пинки уже сама не помнит об этом случае, — в очередной раз попыталась убедить её Твайлайт.

 — На подсознательном уровне она всё ещё помнит, поэтому столько и ест. Нельзя просто так взять и забыть такое, Твайлайт. Просто нельзя, — печальным тоном произнесла Дэш, сидя на своей кровати.

 — На подсознательном уровне? Это откуда ты набралась таких слов? — удивлённо воскликнула Твайлайт.

 — Вот оттуда, — ответила Рэйнбоу и указала копытом на книгу. Твайлайт взяла её с помощью магии и прочла заголовок: "Психология опечаленных пони. Признаки оставшейся душевной раны".

 — Не думала, что когда-нибудь скажу такое, но тебе следует поменьше читать, — произнесла Твайлайт и уже собиралась уходить, как вдруг Рэйнбоу спросила слегка радостным голосом:

 — Слушай, у Спайка же завтра день рождения?

 — Ну да. Он просто в нетерпении от ожидания! Для этого случая даже особый драгоценный камень приготовил, правда он отдал его Рэрити, когда она его попросила об этом. Впрочем, зная какие он питает к ней чувства, это неудивительно, — весело ответила Твайлайт.

 — Это очень щедро с его стороны. Не могла бы ты передать ему от меня подарок? Мне нужно ещё несколько дней, чтобы наконец решиться показаться перед другими, в особенности Пинки, — снова грустным тоном произнесла Рэйнбоу.

 — Ладно, так уж и быть. Но если ты не решишься добровольно, то я заставлю тебя силой, — пригрозила ей Твайлайт слегка шутливым и грозным тоном.

 — Хотелось бы мне посмотреть, как ты это сделаешь, — подыграла Дэш, сделав высокомерный голос. Как только Твайлайт ушла, она тут же снова впала в депрессию.

Наступил день рождения Спайка, на котором были все, кроме Рэйнбоу Дэш, она так и не смогла решиться на этот шаг. Пинки же вела себя как обычно, правда в этот раз её аппетит вырос как никогда. Твайлайт пришлось использовать магию, чтобы заставить розовую пони сидеть на месте и не есть у других. Несмотря на все эти нюансы, Спайк был счастлив, так как это был его первый день рождения в Понивилле. Конечно, ему было бы лучше, если бы Дэш смогла прийти, а Пинки не стала думать лишь только о еде: подарок Кейков Спайку — кекс с синей начинкой, а также присыпкой в виде драгоценных камней, она съела сама, от чего у неё всё время болел живот. После празднования маленький дракончик решил прогуляться по улицам Понивилля. Задумавшись о Пинки и Дэш, он не заметил мисс Чирли, которая, узнав о его дне рождении, подарила ему красивую шляпу. Осознав, что ему будут отдавать вещи в честь его дня рождения, Спайк отобрал у какого-то жеребёнка мяч, а потом попытался силой взять цветы у молодой кобылки, но к счастью для неё, вовремя подоспела Твайлайт и остановила его, приказав вернуть вещи обратно. Спайк выглядел искренье раскаявшимся, но когда она ушла, то он тут же произнёс: "У кого ещё есть подарки для Спайки-Уайки?" Его глаза на секунду стали зелёными, зрачки сузились, а язык стал длиннее. Раздался звук шипения.

 — О, нет ничего приятнее на вкус, чем драконья гордость! Уж они-то знают толк в похищении и хранении вещей! Это заложено в них природой. И как я раньше-то не додумалась до этого?! Я подниму его жадность на новый уровень! — воскликнула Маммон, находившаяся неподалёку от Спайка, будучи невидимой для всех вокруг. Её рог засиял, и Спайк ощутил новый, более мощный прилив жажды вещей. Его тело увеличилось в размере, и он, вспомнив об утерянной добыче, догнал ту самую пони с цветами и набросился на неё, словно дикий зверь. Она в ужасе бросила свои корзинки и убежала прочь от страшного монстра, размерами и ростом чуть больше её самой, а он, подобрав одну из них, отправился к "Сахарному Уголку". Там он принялся воровать сладости, а Пинки, вернувшаяся с вечеринки за порцией кексиков для себя любимой, увидев это, принялась быстро поедать те сласти, что дракончик ещё не успел стащить. Во время кражи, Спайк ещё больше вырос и уже почти доставал потолка. Злобно зарычав на розовую пони, он убежал в сторону бутика Рэрити. По пути он встретил Метконосцев и украл самокат у Скуталлу. Это также усилило его жажду и силу. Подбежав к бутику, он почувствовал запах драгоценностей и, выломав дверь, добрался до сундука, в котором находились драгоценные камни. Украв его, он поднялся наверх, где Рэрити примеряла свой новый наряд. На её шее висел золотое ожерелье, в центре которого находился огненный рубин, подаренный ей Спайком.

 — Ты ещё кто? — недовольно спросила она, но тут же вскрикнула от боли: Спайк грубо схватил её за гриву и сдернул с неё платье. Увидев свой драгоценный камень, он тут же снял его с ожерелья и положил в свой новый сундук. После этого, дракон скрылся, а Рэрити пришла в ярость и погналась за ним.

 — А ну стой, грубиян! Верни мне мой камень! — закричала она, пытаясь догнать вора.

Спайк принялся вламываться в каждый дом и красть всё, что он только видел: лампы, картины, тенисные ракетки, мячи, шарфы, шляпы, миниатюрные статуэтки и тому подобное. Любой пони, вставший у него на пути, тут же отлетал в сторону или же получал когтистой лапой в лицо. Рэрити также отталкивала "живые препятствия" в сторону, ощущая, как желание вернуть свои камни становится для неё самым заветным. Тем временем он уже начал складывать вещи в шкаф, "одолжив" его у одного из понивильцев, как вдруг он внезапно вырос и стал гигантских размеров. Шкафа теперь ему было мало. Осмотревшись, он нашёл водонапорную башню. Схватив её, Спайк бросил туда шкаф и сундук и принялся хватать тележки, повозки, мебель, игрушки, — одним словом: всё.

 — Что произошло со Спайком? — воскликнула Твайлайт, глядя на своего "дракончика".

 — Я не знаю, — ответила Пинки. — Он прибежал в "Сахарный Уголок" и начал красть сладости. Потом он побежал к Рэрити, а теперь он хочет забрать все вещи в Понивилле.

 — Это что Рэрити там? — удивлённо спросила Эплджек, показывая копытом на белую единорожку с пурпурно-синей гривой.

 — Рэрити! Ты что творишь? — закричала ей Твайлайт, но она не слышала.

 — Отдай мне мои камни, тупое чудище! А потом проваливай прямиком в Тартар! — кричала Спайку Рэрити, но он не обращал на неё никакого внимания. Вдруг в небе показались Вондерболты. Они попытались остановить дракона, но дальше произошло то, от чего многих пони стошнило: Спайк сожрал в полёте Флитфут, после чего сбил лапой Соарина, а в итоге сжёг Спитфайр своим огненным дыханием. Соарин упал на землю и разбился насмерть, а обгарелые останки Спитфайр лишь усилили эффект ужаса.

 — О, святая Селестия! — воскликнули жители Понивилля, чувствуя, как содержимое желудка проситься наружу. Лишь Рэрити это не смутило: ослеплённая жадностью, она переместилась прямо в водонапорную башню, где начала искать свой сундук. Спайк, заметив её, попытался сожрать, но она выстрелила в него лучом прямо в глаз и продолжила поиски. Дракон закричал от боли и выронил свою башню: она упала, и из неё вывалились все вещи. Рэрити же, не успев среагировать, приземлилась неподалёку от неё, сломав себе копыта, но желание заполучить огненный рубин обратно вновь охватило её. Из последних сил, она достала сундук и, открыв его, вытащила из его желанный камушек. Ещё метр оставался до их встречи, но тут Рэрити была раздавлена тем, кто любил её и был готов на проявление щедрости. От того Спайка не осталось ни следа. Злой дракон, расправившись со своей жертвой, взял да и съел тот самый рубин, с которого всё и началось. Тут у него внезапно из тела возникли драконьи крылья, и он полетел со своей добычей прочь из Эквестрии, туда, куда звали его инстинкты.

 — Нет смысла противиться своей природе: рано или поздно она возьмёт над тобой вверх. Эти пони сами виноваты в случившемся. Драконы — жадные по своей природе. Все до единого. Они спровоцировали его, дав возможность инстинктам взять над ним вверх. Возможно, что мне не нужно было даже вмешиваться, но я слишком долго ждала. Пускай другие сёстры ждут, а я уже своё дело сделала, — произнесла Маммон, глядя на расплюснутый труп Рэрити и на кучу пони, не понимающих, что сейчас произошло на их глазах. Это поколение с таким никогда не сталкивалось. А вот предыдущие, особенно древние...

 — Кто из вас это сделал? — недовольно спросила Принцесса Луна у Семи Сестёр Чистилища.

 — О чём это вы, госпожа? — недоумённо спросила Люцифер.

 — Кто-то из вас превратил Спайка в огромного и кровожадного монстра, — ответила Луна.

 — Это была я, — воскликнула Маммон и все сёстры, кроме дрыхнущей на руинах стены замка Бельфегор, взглянули на неё с удивлением.

 — Ты превратила того дракончика в монстра? — с детской любопытностью спросила Асмодей.

 — Именно. Он сделал свою работу как надо: убил одну из Элементов Гармонии, — гордо воскликнула Маммон, ожидая ответной реакции сестёр.

 — Ты убила одну из Элементов Гармонии?! — возмутилась Люцифер. — Это я должна была первой убить, а потом уже вы!

 — Ну, кто успел, тот и съел, — ехидно ответила Маммон. Люцифер и Лефиафан злобно на неё посмотрели.

 — Благодаря её влиянию, Спайк убил Рэрити, а также лидеров команды "Вондерболтов". Кроме того, был нанесён ущерб всему городу. Разве это по-вашему "скрытная работа"?! — с недовольством в голосе спросила Луна.

 — Хм, знаете, а ведь это был весьма умный ход, — вставила своё слово Сатана. Во внешнем дворе воцарилась минутная тишина. Никто из сестёр не ожидал такого поворота событий.

 — Правда? — удивилась Маммон, не сразу поверив, что её хвалит сама Сатана.

 — Подумайте сами, госпожа. Вы жаловались на то, что эти пони, говоря о дружбе с любыми существами, на самом деле не верят в это. После этой истории, они начнут ещё больше бояться драконов и уже не смогут так спокойно восклицать: "Дружба — это магия". Страх порождает Гнев. Вскоре они начнут бояться грифонов, бизонов, коров, псов, — любых существ, способных нанести им вред. И тогда им придёт в голову весьма простая идея: "Если всех этих существ убить, то тогда нам нечего будет бояться". Их гнусная ложь будет разбита в пух и прах. Семена ненависти уже посеяны, — довольным тоном произнесла Сатана.

 — Хм, а ведь ты права. Да и момент, как нельзя, идеальный. В таком случае я прощаю тебя, Маммон. Продолжайте в том же духе, — приказала Луна и улетела прочь.

 — Ну вот, а я собиралась приготовить для этой кобылки любовные похождения, дабы пробудить в ней страсть, которая томилась в ней и требовала выхода, — печально произнесла Асмодей. — Только не повторяй снова: "Кто успел, тот и съел".

 — Ладно, не буду. Но я думала, что ты уже поработала с ней. Этот дракон был в неё влюблён! Я уж решила, что ты опять взялась за свои эксперименты по скрещиванию различных животных, — произнесла Маммон весёлым тоном.

 — Но это не я, честно. Я, конечно, видела, что он был к ней неравнодушен, но списала это на мои грязные фантазии. А это оказывается правда! Кстати, после того, как я смешала льва со скорпионом и драконом, то перестала заниматься подобными вещами, — произнесла Асмодей и сделала очень честные глаза.

 — Да, мы видели в лесу результат. С какой попытки оно вышло? — спросила Маммон.

 — Эм, да я уже и не помню. Скажу лишь, что это было непросто. Но я справилась, за что мне подарили торт. Ну, как подарили. Пока это существо гонялось за кондитерами, я навернула вкусняшек, — произнесла Асмодей и улыбнулась, вспомнив былое.

 — Ладно, — спокойным тоном произнесла Люцифер, хотя мысленно она уже успела наговорить кучу гадостей в сторону Маммон, — Думаю, что нам нужно переходить к более жёстким мерам и начать по-настоящему выполнять свою работу. Хоть мы и более терпеливые, чем Маммон, но особо медлить тоже нельзя, особенно, если подворачивается идеальный шанс. Будьте начеку, сёстры! Мы лишь только начали себя проявлять! Я покажу вам, что значит быть ослеплённой Гордостью, а вы уж постарайтесь продемонстрировать всю силу ваших грехов! — высокомерным тоном произнесла Люцифер. — Всем понятно?

 — Так точно, командир Люси! — шутливо ответили Вельзевул и Асмодей, отдав ей честь.

 — Хватит называть меня Люси! — заворчала на них Люцифер, но они лишь захихикали.

«Тебе нужно чем-то закрыть дыру в твоей душе, и еда для этого подходит лучше всего»

Принцесса Селестия была шокирована новостью о том, что Спайк внезапно превратился в огромного дракона, нанёс серьёзный материальный ущерб Понивиллю, а также убил Рэрити и лидеров Вондерболтов. Такое ей и в страшном сне не снилось! Она тут же приказала выделить деньги на восстановления города, а также на организацию похорон для Рэрити в Понивилле и для Вондерболтов в Клаудсдейле. Потребовалось несколько месяцев, чтобы убрать следы страшной трагедии, но её не смог забыть ни один из жителей Понивилля. Тот, кому они доверяли и любили, предал их, а это значит, что и другие существа, например коровы или овцы, могли поступить точно также. Особенно страх стала вызывать Зекора. Мифы о том, что она злая ведьма, вновь стали расходиться по улицам города, и на зебру стали поглядывать с опасением и ненавистью.

В день похорон плакала вся Эквестрия. Небеса, по приказу Принцессы Селестии, были закрыты серыми тучами, оплакивавшими невинных существ, погибших от ослеплённого жадностью монстра. Природа словно была недовольна содеянным, и гром служил доказательством её гнева. В тот день никто не смеялся, не радовался жизни, не думал ни о чём другом, кроме того, что в их мире случилось несчастье. О покойниках говорили лишь только хорошее: Спитфайр назвали лучшим лидером из всех когда-либо бывших, также хвалили её за храбрость, верность и жесткость, которую она проявляла тогда, когда это было необходимо; Флитфут хвалили за её лётные качества и бойкий характер; Соарина — за его весёлый нрав и доброту. Про Рэрити также говорили лишь только хорошее, отмечая её щедрость, порядочность, аккуратность, а также желание помогать другим. Тот факт, что она погибла, пытаясь вернуть свои камни, все решили опустить, так как непринято на похоронах говорить о покойнике плохо, и неважно что он сделал, даже если кого-то убил или был виновен в своей гибели. Пинки, глядя на гроб, в котором лежала её мёртвая подруга, не сдержалась и, подбежав прямо к нему, попыталась открыть его, но несколько жеребцов остановили её.

 — На что ты меня покинула, Рэрити?! За что нам всё это?! А как же Гармония?! Как же Смех?! Как можно смеяться и радоваться жизни, когда твоей подруги больше нет?! Зачем ты убил её, Спайк?! Зачем?! — истерично кричала она, не сдерживая слёзы. Она упала животом на землю и принялась бить копытом землю, взывая Гармонию вернуть её подругу. Остальные пони смотрели на неё с жалостью, а Рэйнбоу, наблюдавшая за процессом погребения на горе, увидев её, отвернулась и полетела обратно домой.

Случившееся не могло не отразиться на Пинки. Её уныние возросло со страшной силой. Количество употребляемой еды стало резко превышать допустимую норму. Она попросила Кэйков платить не деньгами, а едой за работу, а также продала все вещи из своей тайной комнаты под "Сахарным Уголком". Раньше там хранились досье на каждого жителя Понивилля, в которых было написано, что кому нравилось и какие вечеринки им лучше устраивать, а также хранились необходимые для этого прибамбасы. Пинки также продала досье почти всех пони одному знакомому организатору праздников, кроме одного. Умершим вечеринки не нужны. И казалось бы, что финал весьма предсказуем: смерть от переедания в связи с психологическим расстройством, но тут в жизни Пинки появилось то, ради чего стоило жить — Паунд Кейк и Пампкин Кейк.

Дети Кейков изменили Пинки до неузнаваемости. Она вновь стала весёлой, жизнерадостной и активной. Перестала много есть, стала тратить деньги на малышей, словно они были её родными. В них она увидела спасение от тоски и обжорства. Кейки были не против этого, ибо им было больно смотреть на Пинки, когда она медленно убивала себя. Но эти времена ушли в прошлое. Счастье вернулось в "Сладкий Уголок" и целый месяц прошёл словно день. Маленький бледно-золотой пегас Паунд и светло-золотая единорожка Пампкин Кейк стали смыслом жизни для взрослой розовой пони. Кто мог не полюбить этих милашек?

 — Проклятые жеребята! Дискорд их подери! Она почти сломалась! Уже готова была запихнуть в себя столько еды, что она бы аж полезла из неё, но нет! Сдалось этой миссис Кейк родить этих "миленьких и славных жеребят"! — яростно произнесла Вельзевул, пытаясь пародировать голос Пинки. Она брела по Замку Двух Сестёр, пытаясь найти ту, кто поможет ей с её жертвой. Зайдя в одну из комнат, Вельзевул увидела Люцифер и Левиафан, сидящих за столом и играющих в карты.

 — Ты жульничаешь, Люцифер! — недовольно воскликнула Левиафан, бросив карты.

 — Вовсе нет, просто кто-то не умеет проигрывать, — высокомерно произнесла Люцифер, наслаждаясь злобой своей сестры.

 — Ага, конечно. Из тебя плохой актёр, Люси. До сих пор удивляюсь, что эта Рэйнбоу Дэш тебе поверила. Наверное, ты умеешь хорошо играть только рабов и подлиз, — подколола её Левиафан.

 — Да как ты смеешь?! Я — самая лучшая актриса во всей Эквестрии! Не будь бы я Сестрой Чистилища, пошла бы в театр! И ты с завистью бы глядела на плакаты, изображающие меня в роли богини или принцессы, или... — начала мечтать Люцифер.

 — Или служанки, которую все унижали, поэтому в итоге она покончила с собой, — разрушила её мечтания Левиафан.

 — Эту роль я отдала б тебе. Тебе пойдёт костюм служанки, — язвительно произнесла Люцифер.

 — Эм, не хочу прерывать ваш спор о том, кто кого опустит, но мне нужен совет, — вмешалась в их спор Вельзевул. Они взглянули на неё с блеском в глазах: это был прекрасный шанс опустить оппонента.

 — Ты пришла по адресу. Я — как самая старшая и умная сестра, дам тебе полезный совет, — гордо воскликнула Люцифер.

 — Ладно... В общем, моя жертва — Пинки Пай, больше не хочет утолять свою печаль едой, из-за детей Кейков, которые заставляют её улыбаться и быть счастливой. Мне нужно как-то избавиться от них, но я не знаю как, — пояснила суть проблемы Вельзевул.

 — Дети? Вот уж я не завидую Миссис Кейк! Карапузы — это такая головная боль! Они постоянно кричат, ломают вещи, им нужно менять подгузники. Ух, я уже представляю себе этот запах! А их длящийся часами плач способен довести до такой ярости, что прям хочется взять и заткнуть их, разбив их головки об стену или пол, — с ужасом в голосе произнесла Левиафан.

 — Довести до ярости... Точно! Левиафан, ты просто гений! — радостно воскликнула Вельзевул и стремительно убежала из комнаты. Левиафан с чувством полного превосходства свысока взглянула на Люцифер и произнесла:

 — Поняла? Я тут оказывается гений, а не ты.

 — До этого мог додуматься кто угодно! Я просто уступила тебе по доброй воле, — отмазалась Люцифер.

 — Самой то не смешно от сказанного? — подловила её Левиафан. Люцифер не знала, что ей ответить, и это заставляло её нервничать. В итоге она злобно произнесла: "Давай уже закончим эту игру". Осознав, что полностью разгромила свою противницу, Левиафан улыбнулась и продолжила играть.

 — Итак, проговорим это ещё раз: никаких любовных экспериментов без крайней необходимости, никаких прогулок по Кантерлоту, никаких романов с представителями знати, никто из посторонних не должен знать о нашем существовании и о нашем убежище. Понятно? — спросила Сатана, глядя на сидящих Асмодей и Бельфегор. Они делали вид, что внимательно слушают, а сами тем временем продумывали план побега. Покорно кивнув головой, они ждали, когда Сатана отвлечётся, чтобы быстро умчаться прочь.

 — И ещё кое что... — начала было она, но тут внезапно её прервал крик Вельзевул.

 — Сатана! Сатана! — закричала она, увидев Сатану в коридоре вместе с Асмодей и Бельфегор.

 — Чего тебе? — недовольно произнесла она, не отрывая глаз от сидящих напротив неё Асмодей и Бельфегор. Вельзевул подлетела к Сатане и нежным голосом начала говорить:

 — Мне тут на ушко нашептали, что ты знаешь, как чувствуют себя родители, когда их маленькие дети начинают действовать им на нервы.

 — Это ты сейчас к чему? — недоумённо произнесла Сатана и повернулась к Вельзевул. Асмодей и Бельфегор стали медленно отступать назад.

 — Понимаешь, мне надо избавиться от детей Кейков, — всё тем же голосом произнесла Вельзевул.

 — Хочешь, чтобы я заставила их убить своих детей? — недоумённо спросила Сатана. Тем временем Асмодей и Бельфегор увеличили шаг.

 — Именно, — простым тоном ответила Вельзевул.

 — Ох, какая же ты наивная, Вельзевул. Чтобы заставить родную мать убить своё чадо, мне надо, чтобы она жила в нищете, муж её бросил или был пьяницей. Или, к примеру, чтобы ребёнок был от другой кобылы. Но я видела семью Кейков и тут Гнев не подойдёт. А вот Пинки Пай, с другой стороны. В теории, можно заставить её разозлиться на малышей, так как она сама, по сути, ребёнок, — поразмыслила Сатана.

 — Так ты поможешь мне? — с мольбой в голосе спросила Вельзевул.

 — У меня есть дела поважнее. Например, контролировать Асмодей и Бельфегор... — после этих слов Сатана хотела указать копытом на перечисленных ею сестёр, но от них уже и след простыл.

 — Проклятье! — недовольно воскликнула она. — Знаешь, сколько времени у меня заняла их поимка? Бельфегор, при желании, может так быстро и ловко скрываться, что мне порой даже не верится, что она символизирует Лень. Да и Асмодей хороша. Ох, ладно. Помогу я тебе, а с этими двумя пусть Маммон разберётся, а то она никак не может налюбоваться своими сокровищами. Наверняка, эта парочка попытается ради шутки стащить её сундук, так что у неё будет повод присмотреть за ними.

Хотя Кейки и не были против того, что Пинки помогала ухаживать за их малышами, они всё равно не хотели видеть её в качестве няньки, потому что в душе она сама была ребёнком, плюс трагедии прошлого всё равно оставили след. Но в тот день никто, кроме неё, не мог посидеть с детьми. Рэйнбоу и след простыл, Флаттершай активно помогала животным и не хотела отвлекаться от этого дела, Твайлайт нужно было предоставить принцессе отчёт о ситуации в городе, а Эпплджек была занята тем, что спасала свои яблоки от роя прожорливых гусениц. Остальных жителей было просить неудобно, так как после случившегося многие из них стали весьма недоверчивы и пугливы. В итоге Кейкам пришлось выбрать Пинки. Дав ей список, они побежали разбираться с огромным заказом.

Проблемы начались уже в самом начале. Стоило только Кейкам уйти, как их дети тут же начали плакать. Пинки пыталась их успокоить с помощью гримас и шуток, но это не помогло. Лишь когда она врезалась в шкаф, во время исполнения песни маленькой свинки, и на неё упал мешок с мукой, сделав её белой, то дети рассмеялись. Во время обеда маленькие карапузы также начали буянить, что начало действовать ей на нервы. Странное чувство внутри возгорелось в ней, словно пламя. Но пока что было рано. Купание также далось нелегко, снова плач, снова жгучее чувство внутри. После мучений со сменой подгузников, к слову, весьма неудачной, Пинки услышала стук в дверь и обрадовалась, подумав, что это были Кейки. Но на деле, это оказалась Твайлайт, которая явно дала понять, что сомневается в ней. Тут пламя внутри Пинки разгорелось в третий раз.

 — Знаешь, я уже давно взрослая пони. Я в состоянии присмотреть за двумя жеребятами, так что сделай одолжение — хватит строить из себя тут умную и иди по своим делам, — недовольным тоном проворчала Пинки, выпроваживая Твайлайт за дверь.

 — Но я просто хотела помочь, — удивлённо произнесла Твайлайт.

 — Помочь с чем? С доказательством того, что я — никудышная пони, которая только может жрать да смеяться?! Что я не в состоянии взять на себя ответственность за других?! Спасибо, конечно, но мне такая помощь не нужна! — грубо воскликнула Пинки, закрыв дверь прямо перед носом Твайлайт.

 — "Некоторые пони не способны справиться с такой ответственностью". Начиталась книжек, вот теперь и ходит тут с важным видом. Я вам всем покажу, — произнесла Пинки и отправилась к детям. Если бы они могли говорить, то непременно бы сказали о странной кобылке, появившейся из ниоткуда и устроившей небольшой погром в их комнате. Описали бы они её, как белую пони с крыльями и рогом, с короткой вьющейся гривой бежевого цвета, красными зрачками, одетую в чёрную юбку с бантиком, а также носящую светло-розовый галстук. Но они не могли, поэтому и недоумевали, почему их ругают за разбитую лампу и порванные игрушки, если в этом виновата посторонняя пони.

Слёзы и крики детей, голос Твайлайт, твердящий одно и то же: "Некоторые пони не способные справиться с такой ответственностью", воспоминания о ударившей её Рэйнбоу и убийстве Спайком Рэрити — всё это сводило Пинки с ума. Она начала бредить, повторять: "Я справлюсь! Я справлюсь!", бешено осматриваться по сторонам и в итоге с трудом уложила жеребят в кровать. Но не успела она закрыть дверь, как они пропали. Пампкин жевала резиновую курицу в шкафу, а Паунд ходил по потолку, используя крылья, чтобы не упасть. Стоило Пинки поймать Паунда, как Пампкин начала жевать остатки своих игрушек. Отняв их у неё и положив в сундук, Пинки заперла его на замок, но тут же увидела Паунда, летающего по дому. Она схватила его и попыталась остановить, но он продолжал лететь, заставляя её врезаться в стены и стукаться об ступеньки. Тут что-то щелкнуло в голове Пинки, и она, опустив Паунда, догнала его в их комнате и стукнула со всей силы по его правому крылу. Раздался треск костей и маленький пегас упал на пол, на то же крыло. Ещё один треск. Тут из колыбели вылетела Пампкин, используя рог, чтобы летать. Пинки быстро взяла разбитую лампу и бросила её прямо малышке в рог. Он треснул и единорожка так сильно закричала, что Пинки тут же очнулась. В этот же момент она услышала рыдание Паунда.

 — Нет... нет... НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!!!!!!!!! — крикнула она, осознав что натворила. У Пампкин было сильное повреждение рога, из-за чего у малышки начался жар. У Паунда же был открытый перелом крыла. Пинки начала судорожно дышать, время и пространство словно растворились. Наступила тишина. Гробовая тишина, которая продлилась бы вечно, если бы не разгневанный голос миссис Кейк:

 — О, святая Селестия! Что ты натворила, обезумевшая тварь?!

Так могла кричать только настоящая мать, готовая ради своих чад убить того, кто причинит им боль. Вот и Пинки чуть было не стала её жертвой, но мистер Кейк вовремя остановил её.

 — Убирайся из нашего дома и никогда не возвращайся! — произнёс он, сдерживая себя. Пинки выполнила этот приказ без пререканий. Когда она исчезла, миссис Кейк отчаянно вскрикнула: — Зови докторов, Твайлайт, Селестию! Кого угодно, кто может им помочь! Держитесь, мои детки! Молю, не оставляйте меня! Не плачьте! Всё будет хорошо! Всё будет хорошо...

Пинки бежала вперёд, проклиная себя, и мечтала лишь о том, чтобы покинуть этот мир. Время было позднее, так что никто её не видел. Покинув город, она уже была готова отправиться в Вечнодикий лес, на съедение волкам, но тут по дороге ей попалась знакомая пони — Вельзевул, которая тащила на себе две гружённые телеги.

 — Пинки! Как хорошо, что ты здесь! Помоги мне с этими телегами, — попросила Вельзевул, делая вид, что не замечает красный от слёз глаз Пинки и её растрёпанной гривы.

 — Я НЕ ХОТЕЛА ДЕЛАТЬ ИМ БОЛЬНО!!! — крикнула она так громко, что Вельзевул вздрогнула.

 — Кому им? — спросила Вельзевул невинным голосом.

 — Пампкин и Паунду! Я... я... — с трудом произнесла Пинки.

 — Ты использовала их, чтобы забыть о своих печалях, как в своё время использовала еду, но когда они довели тебя до белого каления, ты сорвалась и ударила их, — быстро протараторила Вельзевул. Пинки удивлённо взглянула на неё.

 — Откуда ты это знаешь? — с недоверием спросила она.

 — Я уже видела подобное. Вот почему я считаю, что лучшее лекарство от всех бед — это еда. Тебе нужно чем-то закрыть дыру в твоей душе, и еда для этого подходит лучше всего. Так ты не используешь других и не рискуешь причинить им боль, — ответила Вельзевул спокойным тоном.

 — Хм. В твоих словах есть смысл. Но я пыталась закрыть дыру с помощью еды — не получалось, — тоскливым голосом произнесла Пинки.

 — Просто, ты плохо старалась. Пойдём, у меня тут есть убежище, я создала его после нападения дракона, чтобы спрятать свою еду, если он вдруг вернётся или посоветует это место своим товарищам. Заодно, поможешь мне с этими телегами.

Луна гордо висела на небе, освещая своим светом всю Эквестрию. Звёзды свысока смотрели на то, как очередная жертва Семи Сестёр шла к своей гибели. Дойдя до небольшой пещеры, Пинки и Вельзевул зашли внутрь, где лежала огромная куча разнообразной еды: тортов, кексиков, вафель, конфет, карамелек, леденцов и прочих вкусностей. Пинки начала есть, но чувство душевного опустошения продолжало терзать её. Тогда она стала брать порции побольше и увеличила темп. Вельзевул сдерживала себя от того, чтобы не присоединиться. Пинки стала заглатывать сладости, словно удав. Гневный крик миссис Кейк, плач Пампкин и Паунда, их взгляд, наполненный болью и страхом — усиливало ненависть и отчаяние, которые расширяли дыру в душе Пинки. Съев больше половины горы, Пинки внезапно прекратила набивать себе брюхо. Кусок торта остался у неё во рту, глаза смотрели вверх, лежала она в горизонтальном положении. Подойдя к ней и пощупав пульс, Вельзевул зловеще улыбнулась. Выйдя из пещеры, она встретила Сатану.

 — Пинки мертва. Покончила с собой, как я и планировала, — произнесла она довольным тоном.

 — Что ж, думаю Кейки не скоро заметят пропажу своих товаров. Сейчас их больше будет волновать состояние их детей, — строгим, даже немного грустным голосом сказала Сатана.

 — Идеальное преступление! Если бы не ты, то вряд ли мне удалось довести её до состояния самоуничтожения. Кстати, спасибо за ту фразу, ну типа: "Ты использовала их, чтобы забыть свои печали, как в своё время использовала еду...". Это звучит так по-умному! — всё тем же тоном воскликнула Вельзевул.

 — Что ж, рада помочь, — произнесла Сатана отнюдь не радостным тоном.

 — Что-то не так? Неужели тебя жалко тех жеребят? — с ужасом в голосе спросила Вельзевул.

 — Я не раз видела, как отцы и матери причиняют боль своим чадам, отыгрываются на них за все свои грехи и неудачи. Бьют, унижают, обращаются, словно со злейшем врагом. Я никогда не понимала этого. Одно дело, ненавидеть чужого ребёнка, особенно, если он постоянно портит твои вещи и относится к тебе с неуважением. Но чтобы своего, да ещё и просто так... Мне никогда не испытать того чувства, которое испытывает мать, держа на копытах своё дитя, не понять той ярости, что почувствовала миссис Кейк. Любят ли родители своих детей потому что должны? Или же они видят в них себя? Может здесь сокрыт более глубокий смысл, который нам не понять? Здесь нет никакой Похоти, как в случае с любовью между жеребцом и кобылой. Наверное, это и есть та чистая Любовь, которую мы пытаемся загрязнить, ибо она мешает нашим деяниям, лишает нас энергии, — произнесла Сатана тоскливым голосом, смотря в небо.

 — Эй! Я столько философии за один день не выдержу! — возмущённо воскликнула Вельзевул.

 — Забудь. Просто, размышления вслух, — сказала Сатана, тяжко вздохнув.

«Можешь им дать, что они хотят, но я не собираюсь больше плясать под их дудку»

Миссис Кейк ходила туда-сюда, нервно поглядывая на висящие над двойной дверью часы, и постоянно повторяла себе под нос: "Только бы они их спасли. Только бы они их спасли". Секунды длились словно часы, воспоминания повторялись снова и снова, точно по минутам: вот она пытается успокоить своих детей, плачущих от невыносимой боли, хотя в душе понимает, что ничего у неё не выйдет; вот откуда ни возьмись появляются доктор с медсёстрами и её запыхавшийся муж; вот они бегут в полной темноте к больнице, и лишь рог доктора освещает им путь; вот их просят подождать в зале ожидания, пока их детей будут пытаться спасти. Пот лился по её телу, глаза судорожно бегали, словно искали того, кто сможет ей помочь. Миссис Кейк не просто нервничала: она находилась в полном бреду. Её муж сидел на стуле и лишь молча смотрел вниз. В его душе творился не меньший кавардак, чем у неё. Уставившись в одну точку, он пытался огородиться от окружающего мира и остаться там, где всё хорошо, где их дети в полном порядке и никаких несчастий нет и не было. Дыхание его замедлилось, взгляд помутнел. Каждый реагирует на несчастья по своему, и Кейки доказали это утверждение своим поведением.

Когда двери внезапно открылись, и из них вышел Доктор Хорс, Кейки оживились и подбежали к нему, с надеждой в глазах.

 — ОНИ ЖИВЫ?! — истерично воскликнула Миссис Кейк.

 — Да, нам удалось их спасти. Паунду нужно побыть здесь несколько недель, чтобы его кости срослись, и тогда он сможет снова летать. Гораздо сложнее обходят дела с Пампкин, — ответил доктор спокойным тоном. Он знал, насколько бы плохо дела не обстояли, врач всегда должен контролировать свои эмоции, в особенности во время операции и общении с родственниками пострадавших.

 — Что с ней?! — спросил нервным голосом уже Мистер Кейк.

 — Понимаете, повреждение рога — это очень серьёзная проблема. Особенно, если это происходит с малышами. У неё нарушен магический канал, и хоть это и лечится, но есть одно "но": после лечения её магия станет значительно слабее или же исчезнет вовсе. В детстве у единорогов наблюдается спонтанное проявление магических способностей и это не просто так. Нужно время, чтобы научиться управлять магией, сдерживать её и при необходимости ослаблять. Поэтому за малышами-единорогами нужен особый уход. Мы делаем всё возможное, чтобы восстановить её рог, но как я уже говорил, магию её нам восстановить не удастся, — пояснил доктор.

 — Спасите ей жизнь, а уж без магии единорогов она сможет прожить. В ней течёт кровь земнопони. Я сделаю всё возможное, чтобы наполнить её жизнь радостью. А если кто-то будет над ней насмехаться, то он у меня так получит, что пожалеет о том, что решил ляпнуть что-то плохое про мою дочь, — злобным и решительном тоном произнесла Миссис Кейк.

 — Не хотел бы я ощутил ваш гнев на своей шкуре. Мы сделаем всё возможное, чтобы спасти её, — всё с тем же спокойствием произнёс доктор.

Момент, когда жители Понивилля узнали о случившемся, был лишь вопросом времени. По городу начали ползти слухи, причём самым популярным был такой: Зекора околдовала Пинки и приказала ей убить детей Кейков, чтобы потом съесть их, но что-то пошло не так, и в итоге зебра-ведьма съела саму Пинки. Сторонники этой теории подтверждали свои догадки тем фактом, что после случившегося Пинки Пай больше не появлялась в городе. Кроме них, были и те, кто предполагал, будто она служила какому-то культу, члены которого ели себе подобных. Были те, кто считал её сумасшедшей и не вписывал сюда ведьм, демонов и оккультистов. Но несмотря на то, в какую теорию верил каждый из них, они все стали бояться Зекору ещё больше. Твайлайт пыталась объяснить всем, что Зекора тут ни при чём и что её подруга вовсе не служила демонам, но её никто не слушал. Зебру вновь стали остерегаться, а некоторые даже начали огрызаться, насылая на неё проклятья и угрозы. В итоге Твайлайт согласилась доставлять необходимые вещи Зекоре тайно, иначе новых слухов было бы не избежать. Что касается Флаттершай и Эпплджек, то они считали, что Пинки перенервничала и все накопившееся в ней волнения и переживания выплеснулись в тот день. Однако, у Твайлайт была своя теория, и она решила обсудить её с подругами в библиотеке.

 — Спасибо, что пришли. В последнее время происходит нечто странное. И что-то тут явно не так, — произнесла она, стоя перед своими подругами.

 — Неужели, сахарок? С чего ты это взяла? Может быть с того, что Пинки чуть было не убила двух жеребят? Или с того, что наш маленький дракончик Спайк вдруг вырос и чуть было не разгромил весь город, попутно убив Рэрити и Вондерболтов? По сравнению с этим, поступок Рэйнбоу — лишь мелкая шалость, — недовольным тоном проворчала Эпплджек.

 — Я об этом то и говорю. Кто-то или что-то стоит за всем этим, — продолжила Твайлайт.

 — Серьёзно? И кто же? Единственный, кто мог провернуть подобное, — это Дискорд, но мы обратили его в статую. Хм, а может он снова сбежал, а принцесса нас не проинформировала? — подозрительным тоном спросила Эпплджек.

 — Как ты смеешь такое говорить?! — громко возмутилась Твайлайт. — Принцесса сообщила бы нам о его побеге. Да и он бы давно себя показал. Нет, тут стоит кто-то другой.

 — Мне кажется, что ты перечитала книжек в последнее время, Твайлайт, — вдруг произнесла Флаттершай.

 — В каком смысле? — удивлённо воскликнула Твайлайт.

 — Во всём случившемся есть разумное объяснение, — ответила ей Флаттершай тихим тоном.

 — Ну и какое же? — с вызовом в тоне спросила Твайлайт.

 — Поступок Рэйнбоу не такой уж и удивительный, если вспомнить насколько велико её эго, — начала отвечать Эпплджек.

 — А драконы жадны по своей природе. Видимо, своим подарками мы пробудили во Спайке всю его драконью сущность, — спокойным голосом продолжила Флаттершай.

 — Пинки не смогла выдержать напряжения, поскольку она весьма жёстко реагирует на подобное, вспомни хотя бы тот случай с вечеринкой. Её жуткое лицо преследовало меня во снах несколько недель, — призналась Эпплджек.

 — Что я слышу? Да как вы могли купиться на такое?! Да, Рэйнбоу бывает эгоистичной, но не настолько, чтобы распускать копыта. Спайк ни за что не убил бы Рэрити, даже ради драгоценностей всего мира. Да и как вы объясните поведение Рэрити? Она, вопреки здравому смыслу, побежала за своими камнями. И почему Пинки, которая просто обожала детей Кейков, вдруг берёт и причиняет им боль? — отчаянно протараторила Твайлайт.

 — Ну, Рэйнбоу же не знала, что под маской была Пинки. Думаю, ради того, чтобы вернуть фанатов, она вполне была готова ударить свою конкурентку. Что касается Спайка, то я не эксперт в области психологии драконов. Рэрити же не из трусливых кобыл, если не считать её боязни испачкаться, поэтому я думаю, что она хотела вернуть свою собственность. В этом нет ничего необычного. А Пинки же не смогла справиться с ответственностью, которую на неё возложили, поэтому и психанула. Опять же, мне не всегда ясен ход её мыслей. Тебе есть что добавить, Флаттершай? — произнесла Эпплджек.

 — А? Нет-нет, ты уже всё сказала, — тихо ответила Флаттершай.

 — Я... я... — начала думать над ответом Твайлайт.

 — Мой тебе совет, сахарок: отдохни. Ты неважно выглядишь, — добрым голосом промолвила Эпплджек. Твайлайт действительно выглядела не лучшим образом: грива взъерошена, зрачки расширены, да и запах шёл не из приятных. После того, как Спайк убил Рэрити, единорожка стала мало спать, а вопросы: "Зачем он это сделал? Почему всё так произошло? Неужели между этими событиями есть какая-то связь?", прочно засели у неё в голове. А поступок Пинки лишь усилил её паранойю.

 — Возможно, ты права. Мне действительно нужно отдохнуть, чтобы со свежими мозгами добраться до истины, — воскликнула Твайлайт слегка радостным тоном.

 — Как скажешь, — мягко произнесла Эпплджек и ушла вместе с Флаттершай.

 — Бедная Твайлайт, — воскликнула Флаттершай, идя вместе с Эпплджек по улицам Понивилля.

 — Она пытается оправдать своих друзей, но правда такова: они сами виноваты в случившемся. Нет никаких существ, которые стояли бы за этим, — твёрдо произнесла Эпплджек.

 — А как же Дискорд? — со страхом в голосе спросила Флаттершай.

 — Ну ты же слышала: если бы он сбежал, то принцесса тут же оповестила бы нас об этом. А если это и вправду он, то у меня будет несколько вопросов к её величеству, — недовольно произнесла Эпплджек и отправилась в сторону своей фермы.

В последнее время ей пришлось весьма несладко. Мало того, что её уже порядком достали репортёры из "Понивилльского экспресса", со своими расспросами про Пинки Пай, которая из жертвы превратилась в жестокого и безумного маньяка-убийцу, так ещё и спрос на продукцию фермы "Сладкое Яблоко" начал резко падать, ввиду выросшего недоверия жителей Понивилля к представителям Элементов Гармонии. Даже погибшую Рэрити начали подозревать в краже драгоценностей. Родео в Кантерлоте лишь усилило уныние Эпплджек, поскольку на нём она не заняла ни одного первого места. Но всё это было лишь цветочками, по сравнению с тем, что произошло в обычный, на первый взгляд, сезон сидра.

Маммон бродила по коридорам замка, используя заклинание для поисков драгоценностей, чтобы найти пропавшее ожерелье. Она осматривала каждый уголок и ощупывала каждую стену, ища спрятанные кнопки и рычаги. И вот одна из кнопок была найдена: открылся проход, ведущий в небольшую тёмную комнату, где возле стены спала Бельфегор. Маммон подошла к тихо спящей сестре, подняла её с помощью магии, а потом приподняла часть пола, на котором она лежала: там оказался тайник, внутри которого лежало то самое ожерелье. Закрыв тайник и положив сестру обратно на пол, Маммон мягким и добрым голосом произнесла:

 — Бельфегор, вставай.

 — Что случилось? — спросила Бельфегор, перед этим открыв глаза и громко зевнув, однако вставать она не собиралась.

 — Да так ничего. Просто я обнаружила пропажу своего ожерелья, вот и решила, что это кто-то из вас решил так подшутить, — всё тем же тоном произнесла Маммон.

 — Хм, может быть ты его просто потеряла? — наивно спросила Бельфегор.

 — Это невозможно! Я хранила его лишь в одном месте! И вор явно знал в каком именно! — слегка переигрывала волнение Маммон.

 — Ну, я тогда не знаю, — ответила Бельфегор, надеясь, что Маммон возьмёт и просто уйдёт.

 — А мне кажется, что это всё-таки кто из вас. В момент пропажи ожерелья, Сатана и Вельзевул были на задании, а Люцифер и Левиафан яростно играли в карты. Так что выходит, что это либо ты, либо Асмодей. Либо оба, — подозрительно воскликнула Маммон.

 — Либо это была ты, — произнесла Бельфегор и коснулась передним копытом своего подбородка, тем самым сделав вид, будто думает над этим.

 — Что?! Зачем мне воровать у самой себя?! — не сдержавшись, громко крикнула Маммон, но потом всё же смогла вернуть себе самообладание. — Хм, а почему ты лежишь здесь, а не на стенах, как обычно?

 — Я решила сменить обстановку. Маленькая тёмная комнатка подошла для этого просто идеально, — ответила Бельфегор спокойным тоном.

 — А ты случаем не лежишь на моём ожерелье?

 — Я бы его тогда почувствовала, — ответила Бельфегор и удивлённо взглянула на Маммон.

 — И всё же думаю, это стоит проверить, — после этих слов Маммон вновь подняла Бельфегор.

 — Видишь? Никакого ожерелья там... — начала радостно говорить Бельфегор, но увидев, что Маммон открыла тайник, сменила тон на грустный, — ... нет.

 — Ах нет, значит? — недовольным тоном спросила Маммон.

 — Эм, так это наверняка твой тайник. Ты положила его сюда и забыла об этом. А то, что я на него легла — просто совпадение, — снова невозмутимым голосом произнесла Бельфегор.

 — Ты и Асмодей забыли, что у меня есть специальное заклинание, позволяющее видеть драгоценности. Так что не надо строить из себя невинную, — злобно воскликнула Маммон.

 — Ладно, это были мы. Прости. Может теперь ты меня отпустишь? — жалобно попросила Бельфегор.

 — Ну уж нет! Так просто ты от меня не уйдёшь! — довольным голосом произнесла Маммон, и, взяв с помощью магии ожерелье, положила его в сундук, который она переместила сюда, после чего положила его в новый тайник, созданный ею специально для таких случаев.

 — Я же извинилась, — произнесла Бельфегор и принялась дёргать копытами, пытаясь освободиться.

 — Этого мне мало. По хорошему, тебя следовало бы наказать. Может заставить тебя работать? — с хитрым выражением лица произнесла Маммон.

 — Не надо никакой работы! Я не люблю работать! — воскликнула Бельфегор и попыталась использовать магию, чтобы освободиться, но у неё не получилось.

 — Знаешь, я тут подумала: а ведь ты повела себя прямо как я. Мне тоже было нечего делать, поэтому я отправилась на охоту за драгоценностями. Тебя следует чем-то занять, например, уничтожением Элементов Гармонии, тем более, что их осталось не так уж и много. Три варианта на выбор. Я надеюсь, что ты хотя бы жертву себе выбрала, — уже более добрым тоном произнесла Маммон.

 — Конечно! — уверенно ответила Бельфегор, причём даже слишком, учитывая тот факт, что на деле она ещё никого не выбрала.

 — И как её зовут?

 — Эм... ну... погоди на языке вертится, — начала нервничать Бельфегор, пытаясь вспомнить имена Элементов Гармонии. — Как же её? Такая с яблоками на боку, в шляпе...

 — Твайлайт? — соврала Маммон, чтобы посмеяться над сестрой.

 — Да точно! Она самая! — радостно воскликнула Бельфегор, надеясь, что её отпустят.

 — Не умеешь ты врать. По крайней мере, когда тебе лень это делать. Её зовут Эпплджек, и она вполне подходит для тебя в качестве жертвы. В последнее время жители Понивилля начали брезговать покупать у неё еду, а ведь скоро сезон сидра. Сделай так, чтобы этот сезон был для Эпплов последним. Надеюсь, ты понимаешь о чём я, — коварно взглянув на Бельфегор, произнесла Маммон.

 — Я сделаю всё как положено. Только поставь меня на землю, — вновь попросила её Бельфегор, и тут почувствовала как магический захват исчез, а потом ощутила пол у себя под ногами.

Сезон сидра был всегда прибыльным для семьи Эпплов, даже несмотря на одну и ту же проблему: сидра хватало далеко не всем. На этот раз всё должно было быть иначе, так как Пинки Пай, покупавшая далеко не одну кружку сидра, исчезла, плюс некоторые пони перестали доверять Эпплам. Однако, желающих отведать сидра всё же было много, но и в этот раз опять произошла нехватка, вызванная внезапным нападением насекомых на сад, кражей нескольких ящиков с яблоками, а также тем, что Эпплы делали сидр уже с не той любовью, что раньше. Желание дать каждому пони по кружке свежего яблочного напитка испарилось из-за презрительного отношения жителей к семье Эпплов, в особенности к Эпплджек. Жители вновь начали бунтовать, ругать Эпплов за их "ложь", обвинять во всех смертных грехах, но тут откуда не возьмись появился странный аппарат на колёсах, которым управляли два брата-единорога — Флим и Флем. По началу на них смотрели с недоверием, но после их песни, которая словно промыла большинству мозги, их начали чуть ли не боготворить. Суть возникшей проблемы была такова: братья хотели сотрудничать со семьёй Эпплов, предоставив им "Супер-Скоростную-Сидоровыжималку-Шесть-Тысяч", в обмен на яблоки с их сада. Прибыль бы они поделили в соотношении семьдесят пять на двадцать пять. Большую долю получили бы братья. Но это было очень невыгодно Эплам, чьи доходы и так начали падать, поэтому они отказались, ведь иначе они потеряли бы ферму. Но это лишь отсрочило неизбежное.

На следующий день ситуация повторилась, но у братьев был уже готовый сидр. Бабуля Смит тут же обвинила их в воровстве, на что они лишь отмахнулись, сказав: "В Эквестрии полно яблок. Мы найдём их и сделаем больше сидра, чем Понивилль сможет выпить!" Но тут Эплблум воскликнула: "Мы сделаем больше сидра, чем вы можете себе представить!" Это оказалось роковой ошибкой. Эпплы и братья Флим и Флэм заключили пари: кто сможет сделать больше сидра за час, тот и выиграет. Победитель получает ферму "Сладкое Яблоко". Исход был весьма очевиден: Эпплы с треском проиграли! Даже несмотря на помощь со стороны Твайлайт и Флаттершай, им не удалось сделать больше сидра, чем сделала машина братьев. Жители были в восторге: теперь сидра хватит на всех. Они начали радостно кричать и качать Флима и Флэма, не обращая внимание на семью Эпплов, которая отправилась собирать вещи. Вот она, благодарность за всё то хорошее, что владельцы фермы "Сладкое Яблоко" сделали для жителей Понивилля!

 — Ты уверена, что не хочешь остаться у меня? — с надеждой в голосе спросила Твайлайт, глядя на то, как Эпплджек собирает вещи.

 — Остаться в этом проклятом городишке? С этим лицемерными тварями, которые ради удовлетворения своих потребностей плюнут на свои идеалы? Прости меня, Твайлайт, но если все эти случаи и научили меня чему-то, так это тому, что большинство пони — лгуны и жалкие актёры! Меня уже воротит от всех этих слухов, что они распускают о наших подругах. Ты хорошая пони, поэтому мой совет — уезжай с Флаттершай отсюда. Нет здесь никаких существ, пытающихся стравить нас друг с другом. Есть только злобные уроды, — недовольным тоном ворчала Эпплджек, яростно заталкивая в чемодан вещи.

 — Они не ведают, что творят. Говорю тебе: кто-то стоит за всем этим, — настаивала на своей теории Твайлайт.

 — Видишь? Их слухи уже промывают тебе мозги! Скоро будешь искать следы членов культа или же обвинишь во всём Зекору. Хочешь, скажу тебе честно и откровенно? Понивилльцы запаршивели. Они ослепили Рэйнбоу славой, превратив её в гордую и заносчивую кобылу, они распустили слухи о ней, а потом ещё о Пинки, Зекоре и о всех нас, они требуют хлеба и зрелищ. Можешь им дать, что они хотят, но я не собираюсь больше плясать под их дудку. А если хочешь сделать мне приятное: периодически пиши мне про детей Кейков и их родителей. Они — единственные, помимо тебя и Флатти, за которых я переживаю, — гордо воскликнула Эпплджек, но вот последние две фразы она произнесла уже грустным тоном.

 — Хорошо, буду писать. А ты пиши мне о Мэйнхеттене. Вдруг там что-то интересное, — попросила Твайлайт нежным голосом.

 — Это вряд ли. Ну, а если вдруг что-то и произойдёт, то напишу, — после этих слов они помолчали несколько секунд, а потом обнялись.

Проводить семью Эпплов, помимо Твайлайт, отправилась и Флаттершай. Рэйнбоу же в последнее время не выходила из своего дома. Отныне ферма "Сладкое Яблоко" стала называться: "Сады Флима и Флэма". Братья начали снос старых зданий и постройку новых. Филси Рич дал им необходимые финансы, а также обеспечил законность постройки: всё же как никак ферма "Сладкое Яблоко" была исторической постройкой.

 — Так нечестно! — недовольным тоном воскликнула Левиафан. — Мало того, что Бельфегор толком ничего и не делала: жителей против Эпплов настроили мы, да и тех троих кобыл, олицетворявших собой Элементов Гармонии, убрали Люцифер, Вельзевул и Маммон. А теперь она ещё и в командировку едет! В большой город, судя по тому, что говорят жители Понивилля.

 — Она едет туда, чтобы работать, — произнесла Маммон, ожидая ответной реакции.

 — Ты хоть слышишь, что говоришь? Бельфегор едет туда, чтобы работать! — возмущённо воскликнула Левиафан.

 — Это тоже самое, что сказать, будто я завидую кому-нибудь, — гордо произнесла Люцифер.

 — Ха! Да я твою зависть почую хоть на краю света, — съехидничала Левиафан.

 — Что? Нет у меня никакой зависти! — возмутилась Люцифер.

 — Конечно, есть! Ты завидуешь нашей госпоже, ведь она может контролировать Луну! — проболталась Левиафан.

 — Хватит! Нам сейчас не до ваших споров! Эта Твайлайт начала подозревать, что всё происходящее не случайно. К счастью, о нас написано мало книг, но мы всё же оставляли следы в своё время, так что придётся наведаться в её библиотеку, когда её не будет, и проверить все книги о мифических существах и тому подобное. Плюс, её госпожа может обладать информацией о нас. Нам нужно ускориться, пока нас не раскрыли. Осталось три жертвы. Я возьму на себя тихоню Флаттершай, — командирским тоном произнесла Сатана.

 — Так точно, мэм! — ответили ей остальные сёстры и отдали ей честь.

Твайлайт впала в глубокую депрессию. Ещё одну подругу у неё отняло загадочное существо или существа, стоявшие за всем этим. Она решила написать о своей теории Принцессе Селестии:

"Дорогая Принцесса Селестия,

Вы наверняка наслышаны о том, что происходит у нас в последнее время. Я думаю, что за этим кто-то стоит, поэтому и начинаю расследование. Если у вас есть какие-то догадки или вы что-то заметили, прошу проинформировать меня об этом. Я же в свою очередь буду высылать вам отчёты о расследовании. Правда будет раскрыта. Виновники понесут наказание за свои преступления. Если же вы не верите мне, то тогда буду действовать в одиночку. Всё же я надеюсь, что вы поверите мне.

Ваша ученица, Твайлайт Спаркл".

«Коль друзья твои враги, ты их лучше не щади!»

Своё расследование Твайлайт решила начать с той пони, с которой всё началось — Рэйнбоу Дэш. Заказав специальное такси для поездки в Клаудсдейл и наложив на себя заклинание, позволяющее ходить по облакам, как пегасы, она отправилась допрашивать свою подругу. Вряд ли ей могло прийти в голову, что виновницы всех их несчастий появятся у неё в библиотеке спустя несколько минут после её ухода. Асмодей и Вельзевул принялись просматривать все книги, в которых могли бы быть упоминания или намёки на Семь Сестёр Чистилища.

 — Ты нашла где про нас хоть что-нибудь говориться? — спросила с надеждой Вельзевул.

 — Нет. Но я не думаю, что нам придётся просмотреть все эти книги. Вряд ли в книге "Искусство составления списков дел", есть статьи, посвящённые нам, — шутливым тоном ответила Асмодей.

 — Серьёзно? Есть такая книга? — недоверчиво спросила Вельзевул, но тут Асмодей показала ей ту самую книгу. — Кому вообще нужна целая книга, чтобы научиться составлять списки? Просто берёшь и пишешь на бумаге, что тебе нужно сделать. По-моему, автор решил подшутить над теми, кто помешан на списках.

 — Ну, у него это явно получилось. Хм, а тут у нас что? — удивлённо воскликнула Асмодей и принялась жадно осматривать одну книгу. Тем временем Вельзевул проверяла другую.

 — "Размышления о Средневековой Эквестрии". Если где-то и должны были написать о нас, то именно здесь. А вот нашла. "Некоторые пони в те времена верили в то, что виновниками всех их бед были некие Семь Пони Чистилища". Правда, автор считает это глупой сказкой, но зачем рисковать, — с этими словами Вельзевул вырвала страницу, в которой было краткое описание сестёр, и сожгла её с помощью магии.

 — Не, ну ты только посмотри на это. Мало того, что он взял мою идею любовного отвара, так он ещё и в рецепте ошибся! — недовольно произнесла Асмодей.

 — Ты это о чём? — недоумённо спросила Вельзевул.

 — Я о том, что однажды один принц влюбился в принцессу, которая была к нему равнодушна. И тогда он попросил меня о помощи. Ну, я и дала ему рецепт любовного отвара, но он накосячил в его приготовлении, и в итоге, вместо того, чтобы предаться страстной любви, они оба пялились друг на друга как остолопы. Кстати, почему бы не описать этот момент вот так: "Принц воспользовался рецептом, который дала ему добрая и прекрасная волшебница ( или например: "очаровательная чародейка"), но из-за своей непреклонной тупости он всё испортил", — мечтательным тоном произнесла Асмодей, но потом облегчённо воскликнула: "Спасибо, что хоть "старой ведьмой" не назвали".

 — И чем закончилась их любовная история? — с ноткой любопытства спросила Вельзевул.

 — Да так, ничего особенного. Они продолжали пялиться друг на друга, пока их королевство разваливалось на части, дракон пожирал жителей, а они сами не сдохли от голода и обезвоживания, и всё это автор охарактеризовал весьма пафосным названием: "Торжество хаоса", — равнодушным тоном ответила Асмодей.

 — Какая-то отстойная любовная история, если спросишь меня. Что это за книга? "Самые скучные романы в истории Эквестрии"? — попыталась пошутить Вельзевул.

 — Вообще-то, это книга про "День Копыт и Сердец". Именно с этого "любовного отвара" началось празднование этого дня.

 — То есть пони во всей Эквестрии отмечают день, когда эгоистичный принц, ослеплённый Похотью и Жадностью, использовал любовный яд на своей избраннице, чтобы заставить её полюбить его против воли, чем в итоге обрёк целое королевство на страдания и гибель? — воскликнула Вельзевул, не сдерживая своего сильного удивления. — Да это же идеальный компромат на них для нашей госпожи! Им плевать на то, что погибло королевство, плевать на то, что влюблённые умерли в страшных муках, так как не могли оторвать друг от друга взгляда! Они видят лишь то, что хотят видеть! Вот вам истинный рецепт любви: возьмите Похоть и смешайте с Жадностью! Хотите Ревность? Тогда добавьте щепотку Зависти и Гнева. Та-да! И никаких вам сладостных преукрас! — возбуждённо произнесла она.

 — Не хочу тебя расстраивать, но рецепт любви открыли давным-давно, и все о нём знают, просто делают вид, что это не так. Маммон часто помогала мне разжечь пламя страсти в сердцах пони, да и Сатана с Левиафан бывало также появлялись. Я лично не была против их присутствия, а вот Маммон явно не хотела лишних ртов, если ты понимаешь о чём я. А вот насчёт "Дня Копыт и Сердец" ты абсолютно права. Сообщим об этом госпоже, уверена, она будет довольна.

Когда они закончили своё дело, то Асмодей радостно произнесла:

 — Всё. Можем возвращаться обратно в замок. Никаких улик теперь не осталось, если не считать книгу нашей госпожи, да труп одной из этих шести пони.

 — Какой труп? — удивлённым тоном спросила Вельзевул.

 — А, я поняла. Ты его закопала. Умно.

 — Ну, вообще-то не совсем.

 — В каком смысле?

 — Понимаешь, после разговора со Сатаной, я вернулась к трупу и доела все те сладости, что Пинки не смогла съесть. А потом я взглянула на её мёртвое тело, у которого во рту был ещё кусок торта. Я не побрезговала его оттуда вытащить и скушать. Но вот потом мне в голову пришла идея: "Хм, что если попробовать её плоть? Она же всю жизнь была сладкоежкой, а благодаря мне её кровь практически состоит из сахара!" — произнесла Вельзевул тихим и немного безумным тоном. Асмодей изменилась в лице: улыбка пропала, а глаза стали выражать удивление и страх.

 — Я откусила кусок, и это было нечто. Ты даже представить себе не можешь какого это: отведать чью-то плоть. Как будто ты принимаешь в себя частичку того самого пони. Вы становитесь близки, сливаясь в одно тело: в твоё тело. Мои вкусовые рецепторы просто балдели, новые ощущения опьяняли мой разум. Пинки стала частью меня, — продолжила свою речь Вельзевул, делая тон всё более безумным и громким. Асмодей начала съёживаться от ужаса, ей становилось неловко, ведь её сестра как-то странно на неё смотрела.

 — Знаешь, я тут подумала, — после этих слов Вельзевул встала напротив двери. — Мы с тобой ведь очень близки. Да, очень близки. Но ведь это ещё не предел.

Вельзевул стала медленно идти к Асмодей, глядя на неё голодными глазами и облизываясь.

 — Ты ведь не собираешься этого делать? Вельзи? — отчаянно спросила Асмодей, отступая назад.

 — Я люблю тебя, Асмодей. И хочу стать с тобой единым целым. Не сопротивляйся. Я же твоя сестра! — последнюю фразу Вельзевул громко выкрикнула, после чего Асмодей тут же забросала её книгами и улетела к кровати Твайлайт. Спрятавшись за ней, она начала трястись от ужаса.

 — Не бойся! Это будет последняя боль в твоей жизни! Мне хочется отведать родной плоти! Ведь нет родной еды ничего вкуснее! — маниакальным тоном прокричала Вельзевул и подлетела к кровати. Асмодей зажмурила глаза и перестала трястись, надеясь, что её не заметят.

 — Бу! — крикнула Вельзевул, встав на кровать, и Асмодей отскочила в сторону. Лёжа на полу, она жалобно взглянула на Вельзевул и с мольбой в голосе произнесла: "Прошу, не ешь меня. Не делай этого, Вельзи".

 — Ха-ха-ха-ха-ха! — громко засмеялась Вельзевул, закрыв глаза, и затем произнесла радостным тоном, — Видела бы ты свою мордашку! Просто прелесть!

 — Что?! — возмутилась Асмодей и встала на ноги.

 — Ты, ты и вправду решила, что я собираюсь убить тебя и съесть?! Да я в жизни не сделаю такого с моими любимыми сестричками! Мне даже плоть не нравиться, хоть я и пробовала её на вкус. Пыталась солить, перчить, на костре держала — всё равно гадость, — весело произнесла Вельзевул и слезла с кровати.

 — Но ты сказала, что съела Пинки, — всё ещё не верила Асмодей.

 — Её тело обглодали дикие звери. А вот кусок торта я забрала себе. Знала бы ты, сколько времени я продумывала эту шутку. Особенно эту речь про единение и прочий бред. Видимо, так на меня Сатана повлияла, уж очень она любит пофилософствовать. Даже больше, чем Люцифер, хотя по идее это она должна быть у нас самой мозговитой, — спокойным тоном сказала Вельзевул.

 — Это ещё почему? — спросила Асмодей уже без ноток страха в голосе.

 — Ну, потому что обычно всякие умники страдают от своей гордости. Они пытаются раскрыть тайны природы, мира и для этого нарушают законы всё той же природы, смотрят на всех свысока, а в конце сходят с ума и возводят себя в статус богов, — ответила Вельзевул и взглянув на Асмодей, произнесла с неким сожалением в голосе. — Может я перестаралась?

 — Нет-нет. Шутка явно удалась, просто... Ох, это было неожиданно! А твой взгляд и голос! Или меня так просто напугать, или же ты — профессиональная актриса. Думаю: и то, и другое, — произнесла Асмодей, окончательно успокоившись.

 — Ты точно в порядке? — заботливо спросила Велзьевул.

 — В полном. Я даже в какой-то степени благодарю тебя. Теперь мне будет не так страшно, если кто-то из вас попытается прикинутся каннибалом и будет грозить съесть меня. Как-никак, опыт. Хм, может тебе напугать ещё кого-нибудь таким же способом. Люси, например? — повеселев, воскликнула Асмодей.

 — А что можно. Мне самой стало интересно посмотреть на её реакцию, — с энтузиазмом в голосе, сказала Вельзевул.

 — Главное, не шути так со Сатаной! А то, я боюсь, она не поймёт шутки, — шутливо произнесла Асмодей.

 — Да уж! Мне придётся неделями лежать в больнице после такого номера.

 — Ну, на самом деле, она бы просто дала тебе пощечину и попыталась бы вразумить словами, — произнесла Асмодей уже серьёзным тоном.

 — Думаешь?

 — Вспомни, когда она хоть раз избивала нас? Кричала, да было такое и не раз. Ругала? Да почти всё время! Но вот до битья дело не доходило, — продолжила Асмодей свои размышления.

 — Меня это тоже порой удивляет. В смысле, она же символизирует собой Гнев, но по отношению к нам как такого гнева, она не проявляет. И меня ещё смутило, когда она вдруг начала размышления о том, почему некоторые матери избивают своих детей и что ей не понять той любви, которую родители чувствуют к своим малышам.

 — А мне кажется, что она понимает какого это.

 — В смысле?

 — В какой-то степени мы для неё как дети. Она заботиться о нас, старается защитить от опасностей этого мира, даёт нам советы, пытается помочь, но в то же время предоставляет нам свободу воли, когда это допустимо. Люси слишком самодовольна, а Леви слишком завистлива, чтобы выполнять роль старшей сестры, ответственной за остальных. И поэтому эта роль досталась Сатане. Впрочем, из всех нас ей эта роль подходит больше всего. Глядя на твоё лицо, я поняла, что зашла далеко. Ладно, возвращаемся. Жду не дождусь, когда Люси и Леви расскажут как всё прошло. На это будет весело посмотреть, — две последние фразы Асмодей произнесла уже весёлым тоном. Прежде чем уйти, они положили разбросанные на полу книги обратно на полки.

Твайлайт нервничала перед разговором с Рэйнбоу и когда зашла к ней домой, то занервничала ещё сильнее. Всё было в пыли, паутина висела в каждом углу, вещи валялись где только можно, а на стене возле кровати Рэйнбоу висели жалкие клочки постера с Вондерболтами. Дэш лежала на кровати, направив свой взгляд в потолок, и о чём-то думала. Её грива была растрёпана, а от неё самой несло так, будто она давно не принимала ванну, что на самом деле было правдой.

 — Что ты сотворила с собой? — ужаснулась Твайлайт, глядя на свою подругу.

 — Что я сотворила с собой? Что они сотворили со мной?! Они опьянили меня славой, их радостные возгласы были для меня как яд, который мне хотелось принять снова и снова. Они возвели меня, словно богиню, а потом променяли. Предатели, — озлобленным тоном произнесла Рэйнбоу.

 — Я знаю, что тебе тяжело, но постарайся понять: ты не виновата. За этим кто-то стоит, и мне нужно выяснить кто. Поэтому прошу, ответь мне на вопрос: ты сама решила ударить Пинки или кто-то надоумил тебя? — чуть ли не умоляя, спросила Твайлайт.

 — Ха! Сейчас она расскажет о тебе, "Люси". И тогда весь наш план накроется медным тазом. Из-за тебя! — злорадно произнесла Левиафан, находившаяся вместе с Люцифер в комнате Рэйнбоу.

 — Вот уж нет! Я не позволю! — разозлилась Люцифер, и её рог засиял.

 — Хочешь сказать, что мне нужна помощь в том, чтобы избавиться от конкурентов? Да, Твайлайт, ты не ослышалась: от проклятых конкурентов. Я не знала, что это была Пинки, поэтому решилась на такой поступок, — яростно произнесла Рэйнбоу, встав с кровати.

 — Неужели тебе и вправду пришла в голову идея применить насилие? — всё ещё не верила Твайлайт.

 — Да! Это была моя идея! Фанаты жаждали от меня этого, и я им дала то, что они хотели! — с большей яростью произнесла Рэйнбоу.

 — Так значит это фанаты надоумили тебя? — докапывалась Твайлайт.

 — Сейчас она проболтается! Сейчас она тебя сдаст! — прибавив злорадства к своему тону, произнесла Левиафан.

 — Не дождёшься! — выкрикнула Люцифер, хотя она начала кусать губы, да и в её крике были слышны нотки сомнения.

 — Какая разница кто именно меня надоумил?! Это было коллективное воздействие! — всё ещё сопротивлялась Рэйнбоу.

 — Но кто-то из них явно посоветовал тебе принять более радикальные меры. Кто это был? — выпытывала ответ Твайлайт.

 — Момент истины! — произнесла Левиафан, наслаждаясь паникой Люцифер. Но тут внезапно постучали в дверь. Дэш с неохотой подошла к двери и открыла её.

 — Мисс Дэш, я из налоговой. Вы уже получили наше последнее предупреждение? — спросил пегас в среднем возрасте, одетый в деловой костюм, с планшетом для записей в копыте.

 — И это после всего, что я сделала для Эквестрии? Знаете что? Забирайте! Забирайте мой дом, мои вещи! Всё забирайте! Мне не нужна ваша жалость! Мне вообще ничья жалость не нужна! — после этих слов Рэйнбоу улетела в сторону Вечнодикого леса.

 — Рэйнбоу, подожди! — крикнула Твайлайт, но Дэш сделала вид, будто не слышала её.

 — Отличная работа! Такими темпами ты приведёшь её прямо в наше логово! Браво! — воскликнула Левиафан довольным тоном.

 — Ещё не факт, что она остановиться у нас. Ты про зебру-то не забыла? Кроме того, она наверняка испугается местного зверья и убежит прочь, не добравшись даже до замка, — произнесла Люцифер, искренне поверив в это.

 — Что ж, давай убедимся в этом лично. Заодно, уделаю тебя в гонке. Это будет для меня двойным счастьем, — после этих слов Левиафан полетела за Рэйнбоу.

 — Даже не надейся, — с вызовом в голосе сказала Люцифер и отправилась за ней. Догнав Левиафан, она показала ей язык, после чего ускорилась и обогнала её. Но Левиафан так просто сдаваться не хотела, поэтому прибавила ходу. Они шли нос к носу, то обгоняя, то отставая друг от друга, успевая при этом обмениваться дразнилками и гримасами. Казалось, что ещё чуть-чуть, и они обгонят Рэйнбоу, после чего улетят вдаль, забыв зачем вообще начали эту гонку. Тем временем Дэш всё же добралась до леса, где попыталась отдохнуть, но тут на неё набросились древесные волки. Она еле успела взлететь, чтобы её не схватили и не растерзали на части.

 — Кого я обманываю? Мне нужно, чтобы кто-то пожалел меня. И я знаю пони, которая сможет меня простить, — с некой радостью в голосе произнесла Рэйнбоу и полетела прочь из леса.

 — Ха! И кто смеётся теперь? Я не только обогнала тебя, но ещё и сделала так, чтобы моя жертва не проболталась и не нашла наше убежище, — самодовольно произнесла Люцифер, глядя свысока на Левиафан.

 — Тебе просто повезло, что твоя жертва — тупая и ничтожная личность. Да и кроме того, я поддалась тебе, чтобы ты не расплакалась, — злобно ответила Левиафан.

 — Да я никогда не плачу! — громко воскликнула Люцифер.

 — Неужели? Мне напомнить тот случай, когда тебя одолел жалкий прислужник? Как там его звали? Ах да, точно, вспомнила! Канон, — усмехнувшись, произнесла Левиафан злорадным тоном.

 — Не смей упоминать его имя вслух! — яростно вскрикнула Люцифер.

 — "Я глупая, слабая, уродливая и жалкая! Я, старшая сестра Люцифер, прошу помощи у младших сестёр!" — именно это я заставила тебя произнести, прежде чем мы помогли тебе убить этого слабака. И то, ты не договорила, а начала рыдать. Если бы не Сатана, то я бы продолжила издеваться над тобой, — безумным голосом воскликнула Левиафан.

 — С тех пор я стала драться гораздо лучше. Да и кроме того, с чего ты взяла, что ты лучше меня? Я начала всю эту цепочку событий, именно из-за меня Пинки получила психологическую травму, а Рэйнбоу стала изгоем. А чем ты занималась в это время? Ничем. За свою, скажем так, карьеру я ослепляла королей, учёных, философов, в то время как ты устраивала жалкие восстания рабов, прислуги и рабочих. Именно из-за меня три расы пони чуть было не погибли, потому что каждая раса считала себя лучше другой! Даже твои жертвы, когда становились королями или попадали в высшие слои общества, отрекались от тебя и выбирали меня. Знаешь, почему? Потому что Гордость — грех для королей и гениев, а Зависть — для бедняков и глупцов, — решительным тоном произнесла Люцифер.

 — Правда? Тогда скажи это нашей госпоже прямо в лицо!

 — Причём здесь наша госпожа?

 — А какой грех по-твоему ей овладел? Ты говоришь, что всё началось с тебя, но именно я виновна во всём этом, ведь Принцесса Луна восстала против своей сестры, потому что завидовала ей. Ты даже представить себе не можешь, сколько в ней зависти! Это тебе не какая-то жалкая зависть, длящаяся семь дней и ночей. Это не та зависть, которую ощущает кобыла по отношению к другой, которая забрала у неё мужа и родила ему сына, в то время как её собственное чадо погибло при рождении. Что значат восемнадцать лет по сравнению с целым тысячелетием!? Лишь жалкое мгновение! Ночь завидовала Дню, Луна завидовала Солнцу, младшая сестра завидовала старшей! Прибавь к этому тот факт, что наша госпожа была заточена на Луне, находясь в полном одиночестве, и в итоге ты получишь один из самых мощных источников Зависти за всю историю этого мира! Даже сейчас её Зависть растёт, ибо жители Эквестрии по-прежнему любят Свет и ненавидят Темноту. Вот почему она призвала нас: чтобы показать всем пони Эквестрии, что они сами — те ещё монстры, которые любят Солнце, ведь оно помогает им скрыть свои грехи! — возбуждённым тоном прокричала Левиафан.

 — Да, но... — начала было возражать Люцифер, но не нашла, что сказать.

 — Но что? Почему, по-твоему, представители высшего общества активно пропагандируют философию Дружбы и Гармонии? Они говорят: завидовать плохо, но при этом продолжают дразнить обычных пони своей знатностью и своим богатством. Им не нужны восстания, революции, поэтому мы и слышим везде: "Нужно прощать других" или "В каждом есть что-то хорошее". Именно твои жертвы придумали это, чтобы мои не растерзали их на части!

 — Отлично сыграно, Левиафан. Признаюсь, в этом раунде ты одержала победу, но наша борьба ещё не закончилась, — произнесла Люцифер, сдерживая недовольство.

 — Ты лишь хочешь выглядеть выше в моих глазах, поэтому и спасовала. Старый трюк, — проворчала Левиафан.

 — Трюк может быть и старый, но весьма действенный. Многие пони используют его, впрочем, ты уже обговорила этот момент, лишь забыв упомянуть, что лгут не только ради того, чтобы контролировать других, но и ради того, чтобы возвысить себя, создав иллюзию праведности, — ответила Люцифер решительным тоном.

 — Для полноты картины нам не хватает лишь шахмат. А называлась бы картина: "Спор Зависти с Гордостью", — ироничным тоном произнесла Левиафан.

 — Эй, а почему ты на первом месте? — недовольно спросила Люцифер, но Левиафан лишь усмехнулась и улетела обратно в Замок Двух Сестёр.

 — Дискорд подери! Ненавижу, когда она оказывается права! Ещё и за живое задела! Надо быть хладнокровнее. Надеюсь, что эта Рэйнбоу не проболтается, иначе... Нет, я не допущу повторения того унижения! Больше никаких слёз! — уверенно произнесла Люцифер и полетела догонять Левиафан.

Флаттершай была сильно удивлена, увидев перед собой Дэш, от которой весьма сильно воняло, да и от внешнего потрясного вида осталось лишь жалкая копия.

 — Рэйнбоу? Что ты здесь делаешь? — спросила Флаттершай тихим тоном.

 — Помоги мне, Флаттершай! Прошу! Позволь остаться у тебя некоторое время! Только не говори об этом Твайлайт! — начала кричать Дэш, упав на колени.

 — Ну, я даже не знаю. Ты ударила Пинки, после чего позорно сбежала от ответственности, — уже более громким тоном произнесла Флаттершай.

 — Я знаю, что повела себя неправильно, но позволь мне исправиться. Я страдала! Очень много страдала! Посмотри на меня! Я перестала ухаживать за собой, весь мир перестал для меня существовать. Я вовсе не горжусь тем, что натворила, — с мольбой в голосе воскликнула Рэйнбоу.

 — Да уж. Ты и вправду выглядишь не очень хорошо.

 — Не просто "не очень хорошо", а ужасно! Я в отчаянии! Меня выгнали из дома, у меня теперь больше нет работы! Пожалей меня! — доведя тон своего голоса до максимального уровня жалобности и заплакав настолько сильно, насколько её эго позволяло, произнесла Дэш.

 — Ладно, можешь остаться. Только, во имя Селестии, прими душ, — слегка недовольным тоном произнесла Флаттершай.

 — Спасибо! Спасибо! — радостно крикнула Рэйнбоу и влетела в дом.

После того, как семья Эпплов уехала из Понивилля, жители стали ещё более негативно относиться к Элементам Гармонии. Твайлайт, которая после неудачного допроса Рэйнбоу Дэш, пришла к себе домой и обнаружила, что некоторые книги стоят не там, где должны. Это вызвало у неё очередной припадок, после которого ей пришлось долго себя успокаивать. Многие смеялись над ней, а некоторые говорили, будто во всём виновата Зекора. "Ты ищешь того, кто стоит за всем этим? Так это же Зекора! Она — виновница всех наших бед!" — говорили они бедной единорожке, лишь усиливая её недовольство и отчаяние. Однако, не только к ней стали относится с презрением. Флаттершай также стала подвергаться гонениям и унижениям. Её толкали, пихали, ставили подножку, один даже плюнул ей в лицо, выкрикнув: "Проваливай в Тартар со своей добротой! С какой стати мы должны жалеть монстров, если они пытаются нас убить?!" Желтая пегаска стала ещё более замкнутой и застенчивой, скрывая весь свой гнев в глубине души. Рэйнбоу и Энджел манипулировали ею, поскольку знали, что она не могла отказать. Шло время, а Флаттершай всё сдерживала и сдерживала ярость, позволяя другим управлять ею и подпитывая Сатану, которая выжидала момента, чтобы вся накопившаяся в её жертве ненависть выплеснулась мощным потоком. И такой момент настал.

Началось всё с того, что Энджел захотел особое блюдо, и несмотря на то, что Флаттершай сначала отказывалась его готовить, он всё равно настаивал на своём. В итоге она всё же пошла на рынок, где не смогла ничего купить, поскольку все покупатели пролезали вне очереди, а продавцы заламывали цены — ни для кого не было секретом, что с этой пони можно обращаться как угодно. В итоге Флаттершай отчаялась и когда пришла к своему дому, то не решилась войти. Тут к ней подошёл какой-то козёл и вручил ей брошюру. "Невероятный Айрон Вилл превращает тряпок в лидеров!" — прочитала она и поняла: это её шанс стать сильной и независимой.

В Центре Лабиринта, где и проходил семинар по настойчивости от Айрона Вилла, находилась сцена, около которой собралась большая толпа. На сцене стояли две колонки, играющие агрессивную и торжественную музыку. Тут появился туман, свет прожектора упал на центр сцены, где появился сам минотавр. Туман пропал, а вместо него начался фейерверк. После этого Айрон начал свою речь, в которой уверял, что если кто-то не будет удовлетворён его семинаром, то ему вернут деньги. Для доказательства своей теории он попросил добровольца. Желающих было много, но его прислужники-козлы указали на Флаттершай — единственную пони, которая не подняла копыто.

 — Айрон Уилл хочет, чтобы ты поднялась на сцену! — приказал он Флаттершай, и стоило ей только начать говорить, как он тут же крикнул: "Сейчас же!"
 — Ладно, — скромно ответила она и медленно пошла к сцене. Поднявшись на сцену, она собиралась подойти к минотавру, но тут один из его козлов встал на её пути.

 — Ого! Он стоит на твоём пути! Что же ты будешь делать? — прокричал Айрон.

 — Вежливо обойду вокруг него? — милым тоном спросила Флаттершай.

 — Нет.

 — Осторожно оббегу на цыпочках?

 — Нет!

 — Вернусь домой и попробую завтра? — сжавшись произнесла Флаттершай.

 — Этот жалкий позёр ничему её не научит! Пора показать им всем, что такое настоящий Гнев! — яростно произнесла Сатана и её рог засиял.

 — Нет! — закричал Айрон Вилл.

 — Тогда... тогда... тогда я скажу этому козлине, что если он ещё раз встанет у меня на пути, то я оторву ему рога и проткну ими его глаза! Никто не смеет вставать у меня на пути! Думаешь, что можешь манипулировать мною? Решил, что я не дам тебе сдачи? — после этих слов Флаттершай схватила того козла и стала яростным взглядом смотреть ему прямо в глаза. — Я устала от того, что мною управляют. Вы вытираете об меня ноги, плюёте мне в душу, насмехаетесь над моей добротой. Вам она не нужна? Да пожалуйста! Меня саму от неё тошнит!

Флаттершай сильно толкнула козла на сцену, и все вокруг, включая самого Айрона Вилла, были шокированы.

 — Я не могу сделать это проклятое блюдо, Энджел! Жри то, что дают! В дикой природе никто не будет тебе готовить и заботиться, потому что твоё тело растерзают голодные звери! А от вас меня воротит больше всего, лицемерные твари! Вам-то зачем эти курсы? Вы те ещё козлы! Уж поверьте мне: в вас достаточно злобы и ненависти, чтобы причинять боль другим! — выкрикнула Флаттершай на весь Лабиринт.

 — Видите? Стоило лишь её подтолкнуть, как из жалкой тряпки она стала жутким монстром! — довольно воскликнул Айрон Вилл.

 — Хотела бы я убедить тебя в обратном, вырвав из твоего носа это железное кольцо, избив тебя до полусмерти и сломав тебя ноги, но тогда я подведу сестёр и нарушу приказ госпожи. Так что можешь пока что присваивать себе мои заслуги, но однажды я приду за тобой. И вот тогда ты поймёшь всю суть Гнева! — воскликнула Сатана, сдерживая свою ярость.

Со следующего дня Флаттершай как будто подменили: из тихой и робкой пони, она превратилась в громкую и настойчивую. Она не только позволяла другим издеваться над собой, но и часто сама дразнила и унижала других. В частности, ей выдался случай наказать того самого пони, что плюнул ей в лицо: поставив ему подножку и коварно засмеявшись, Флаттершай произнесла: "Катись, жалкая тварь, прямиком в Тартар, куда я бросила свою дурацкую Доброту, дабы она там сгорела и обратилась в пепел!" Также она лезла вне очереди, избивала любого, кто вставал на её пути, но больше всего она выражала свою ярость на Энджел и Рэйнбоу. Она не только перестала прислуживать им, но и заставила их выполнять её приказы: убираться, готовить еду, следить за животными, делать ей массаж. Это не могло не ударить по самолюбию Дэш и Энджела. В один день Рэйнбоу разгневанно воскликнула:

 — С меня хватит! Я тебе не рабыня!

 — Что ты там вякнула? Я приютила тебя, значит могу вытворять всё, что хочу! — яростно произнесла Флаттершай.

 — Ты изменилась. Этот тупой минотавр сделал тебя чудовищем! — истерично вскрикнула Дэш.

 — Чудовищем? Это ты мне говоришь? После того, как ударила Пинки, хотя она не обижала тебя, не унижала и не использовала, словно вещь? Тварь ты неблагодарная! — ещё с большей яростью прокричала Флаттершай.

 — Мы с Энджелом решили...

 — Ах вы с Энджелом решили! — не дала закончить Флаттершай. — А знаете, что решила я? Тщательно подумав, до меня тут дошло: коль друзья твои враги, ты их лучше не щади!

Она взяла Энджела за уши и со всей силы ударила об стену. Было слышно, как треснул череп маленького кролика. Его тельце упало на пол, а изо рта пошла кровь.

 — Как тебе такое блюдо?! — безумно прокричала Флаттершай и набросилась на Рэйнбоу. Дэш пыталась сопротивляться, но учитывая, что она уже давно не дралась, да и не занималась спортом, то её попытки выглядели жалко.

 — Это всё началось из-за тебя! Твоя отрицательная энергия отравила наши души! Каждый поступок имеет последствие, но тебе на это наплевать! Так почему мне не должно быть? — обезумев, продолжала наносить удары Флаттершай. Кровь лилась во все стороны, были слышны звуки взбиваемой плоти. Все звери в доме тут же убежали прочь, осознав всю опасность нахождения рядом с их рассвирепевшей хозяйкой. Когда Рэйнбоу скончалась, то Флаттершай всё ещё некоторое время била её, представляя вместо неё всех тех, кто потешался над ней, и это доставляло ей огромное наслаждение. Жажда крови ослепила её, поэтому она вылетела из дома и отправилась за сбежавшими зверушками. В Вечнодиком лесу они спрятались где только могли, и она достала бы их всех, если бы не медведь, напавший на неё. Он ударил её по лицу, расцарапав его половину, но Флаттершай лишь усмехнулась. Она вскрикнула и набросилась на животину, пытаясь вцепиться ему в шею, но её зубы были недостаточно мощными, чтобы перегрызть ему глотку. А вот для медведя не составило никаких проблем вцепиться в её шейку и лишить Элемент Доброты жизни. Флаттершай расслабила хватку, а зверь оттолкнул её тело, после чего набросился на него и принялся жрать.

 — Двоих одним ударом! Надеюсь, что Люцифер не будет против того, что я убила её жертву. С другой стороны, сама виновата: нечего было подпускать её к моей. Да и слишком долго это всё затянулось, — произнесла Сатана, глядя на то, как пони, олицетворявшая Доброту, погибла от своего Гнева.

 — Всё хорошо в меру. Если постоянно сюсюкаться с другими, то они никогда ничему не научаться. Нужно порой быть жёстким и не таить злобу в себе. Впрочем, с другой стороны, чем дольше они хранят ненависть внутри своей души, тем жарче и вкуснее она выходит, — воскликнула она, насладившись гневом Флаттершай.

Новость о том, что Флаттершай убила Рэйнбоу, а потом погибла в Вечнодиком лесу, вновь потрясла Понивилль, но уже потому, что недовольные жители хотели линчевать Айрона Вилла, виня его программу в случившемся. Плюс, так им точно не пришлось бы платить, но дело в том, что сам Айрон скрылся из города, вместе со своими помощниками. Твайлайт же, узнав о случившемся, отправила письмо Принцессе Селестии:

"Дорогая Принцесса Селестия,

Я поверить не могу в то, что говорю, но Флаттершай прикончила Рэйнбоу и умерла от лап диких зверей в Вечнодиком лесу. Я так больше не могу. У меня нет никаких зацепок, все в городе считают меня поехавшей. Прошу вас, заберите меня отсюда! Позвольте снова жить в той самой башне, где я жила раньше. Теперь здесь нет ничего, что могло бы меня удержать. Ничего.

Ваша разочаровавшаяся во всём ученица, Твайлайт Спаркл".

В тот же день за ней пришла карета прямиком из Кантерлота. Гармония окончательно покинула Понивилль, оставив её жителей на растерзание друг другу.

«В своём падении виноваты лишь вы. Отвергнули Свет, став пешками Тьмы»

Во время поездки в Мэйнхэттан никто из Эпплов не произнёс ни слова. Все свои недовольства и возражения бабуля Смит высказала по пути к станции, и теперь её организм требовал отдыха и покоя, поэтому она, под звуки колёс, стучащих о рельсах, спала крепким сном. Биг Макинтош сидел рядом с Эпплблум, и порой могло показаться, что они мысленно общаются между собой. Эпплджек же сидела отдельно и, подложив копыто под голову, унылым взглядом смотрела в окно. Красоты Эквестрии не смогли облегчить ей страдания, а лишь усилили их, ибо теперь ей предстояло жить в месте, где радость и веселье давно умерли. До сих пор она помнила, как в детстве мечтала жить здесь и как сильно была разочарована в жителях этого города. Ощущение тоски вновь нахлынуло на неё, воображение рисовало мрачные силуэты однотипных зданий, блеклое небо и пони-зомби, у которых нет зрачков и которые ведут себя так, словно ими кто-то манипулирует. Страх оказаться не в своей тарелке снова начал терзать её душу, недовольные взгляды стали появляться на улицах и в переулках, следя за ней, и как бы говоря: "Вам здесь не рады". Эпплджек старалась вытряхнуть эти мысли прочь, но они возвращались, пытаясь прочно засесть у неё в голове. В итоге ей это всё так надоело, что она решила поспать. К счастью, неподалёку на отдельном сидении лежала Бельфегор, которая помогла ей со сном, после чего сама отправилась во вселенную сновидений. И так бы они всё проспали, если бы поезд не стал останавливаться, а кондуктор не произнёс бы: "Мэйнхэттан".

Жители этого мегаполиса практически не обращали внимание на Эплов, так как у них самих хватало проблем, а те пони, что всё же обратили на приехавших внимание, лишь бросали презрительные взгляды и фыркали у них за спиной. Темп жизни здесь был гораздо быстрее, чем в Понивилле. Все куда-то спешили, громко кричали, требуя немедленно подать такси, стояли в очередях, не скрывая своего нетерпения. Повсюду на зданиях висели различные билборды: турагентств, салонов красоты, парикмахерских, ресторанов быстрого питания, клубов, театров, музеев и тому подобное. Эпплы явно были здесь лишними. Они старались как можно быстрее добраться до Оранджей, согласившихся взять их под своё копыто. И дело было вовсе не в доброте или заботе, а в простом желании поднять свой статус, помогая "бедным и самобытным дальним родственничкам". Однако, не только Эпплов пугал этот бездушный и огромный город. Бельфегор ужаснулась, увидев столько работяг и почувствовав некую слабость. Ей стало не по себе. Она со страхом в глазах оглядывалась во все стороны, и чуть было не прижалась ко своей жертве. Ей хотелось, чтобы одна из сестричек была рядом и успокоила её. Ощущение одиночества внезапно охватило Бельфегор и ей стало грустно. С трудом сдерживая себя, чтобы не вскрикнуть, ей удалось вместе с Эпплами добраться до семьи Орандж, у которой как раз-таки были гости из высшего слоя общества.

 — А вот, собственно говоря, и те самые родственнички, о которых мы говорили, — радостно воскликнула Миссис Орандж, принимая Эпплов в свой дом. Гости взглянули на них не без некоего пренебрежения, но вспомнив зачем всё это затевалось, принялись восхищаться гостями. Эпплы были для них диковинкой, можно даже сказать, некой экзотикой. Пока они обустраивались, в дом вошла Бельфегор, которой тут же стало хорошо и приятно. Прямо как тогда на вечеринке в саду Кантерлота. И хоть ей по-прежнему было одиноко, чувство страха и слабости пропало, а вместо него появилось ощущение блаженства.

Когда Эпплы обустроились, то их пригласили к столу. Мистер и Миссис Орандж принялись описывать их жизнь так, будто они жили в грязи, питались отбросами и вообще им следовало бы упасть на колени и биться головой об пол, благодаря за "спасение", что Эпплам весьма не нравилось, особенно Эпплджек. Сославшись на внезапно заболевший живот, она покинула гостей и пошла к себе в комнату. Через некоторое время к ней пришла Бабуля Смит.

 — Не, ну ты только послушай их! Они описывают нашу ферму, как помойку, хотя сами были там и даже ели нашу еду. Что-то тогда они не называли её помоями, — недовольно воскликнула она, после чего взглянула на лежащую на кровати Эпплджек.

 — Они используют нас, чтобы подняться в их глазах, а заодно и как развлечение, — уныло ответила Эпплджек.

 — Тоже мне: "любящие родственнички"! Тьфу, такими быть! — презрительным тоном произнесла Бабуля Смит.

 — Здесь это норма. Поверить не могу, что я хотела стать одной из них. Придётся привыкнуть к этим унижениям, всё равно им это быстро надоест, вот увидишь. Скоро мы перестанем быть сенсацией и тогда нам укажут на дверь, мол: "Извините, но по надуманной причине мы не можем больше вам помогать. Так что идите своей дорогой, забыв все те обещания, что мы вам дали", — ещё более тоскливым голосом сказала Эпплджек.

 — Ну ничего. Как только мы поднимемся на ноги, купим отдельное жильё и тогда уже никто не будет нам указывать что делать и кого веселить, — уверенно произнесла Бабуля Смит, на что Эпплджек лишь тяжко вздохнула. Её теория о том, что про них скоро забудут оказалась верной.

Первые дни Мистер и Миссис Орандж использовали их в качестве украшения, приглашая с собой на различные выставки и постановки. Естественно, что им особо не давали говорить, если только не хотели услышать речь "тупой деревенщины". Но вскоре они стали всем надоедать, особенно Эпплджек, чья грустная физиономия навеивала на всех тоску. Биг Макинтош в основном говорил: "Агась", а Бабуля Смит не брезговала отвечать высокомерным господам в весьма грубой форме. Однажды она произнесла такое, от чего некоторые упали в обморок. Эпплблум сначала веселила своей активностью, но потом начала сильно раздражать. Сами же Эпплы, помимо того, что играли роль клоунов, пытались найти работу. Бабулю Смит никто не хотел брать из-за её возраста, Биг Макинтоша взяли грузчиком, но сложнее всего пришлось Эпплджек. На работу, где предполагалась грубая сила её не принимали, поэтому ей пришлось искать работу в другом месте. Сначала она попыталась устроиться пекарем, но из-за большой конкуренции и пренебрежения жителей мегаполиса к деревенской пище её затея провалилась. Ей ничего не оставалось, как пойти работать в каком-либо офисе.

 — Итак, — произнёс начальник фирмы по производству мебели, просматривая её резюме, — Значит, вы работали на ферме?

 — Так точно. У меня есть опыт работы с животными, сбивания яблок с дерева, а также я кое-что смыслю в предпринимательстве, — фальшиво-уверенным голосом ответила она.

 — Ага. Можно вас спросить: у вас есть опыт работы с бумагами? — спросил он у неё, протирая свои очки.

 — Небольшой, но есть, так как все финансовые расходы и содержание фермы было на мне.

 — Ага. Мы вам позвоним, — ответил он холодным тоном.

Эпплджек от тёти Орандж узнала, что если наниматель говорит: "Мы вам позвоним", то это означает: "Да мы тебя в жизни не возьмём ни за какие деньги! Можешь даже не мечтать о работе здесь!" Поэтому, она попробовала пойти в другие предприятия.

 — Где вы видите себя через десять лет? — задали ей вопрос на одном из собеседовании.

 — Вам что нужна гадалка? Я думала, что мне надо будет там бумаги раскладывать, а не будущее предсказывать, — язвительно ответила Эпплджек, после чего ей показали на дверь.

 — Есть ли у вас мечта? — спросили у неё в другом месте.

 — Была, пока мне не пришлось перебраться сюда, — тоскливо-гневным тоном ответила она.

Но всё же один раз ей удалось получить работу, правда ненадолго. Спустя несколько дней к ней подбежал начальник с взъерошенной гривой, безумными глазами и покрытый потом.

 — Что ты наделала?! Я же сказал заполнить форму 4-F в трёх экземплярах, а не 8-J в двух! — яростно на весь офис крикнул он.

 — Но они выглядят практически идентично, не считая надписи в правом углу! Я уже запуталась с этими вашими: 10-D, 56-JK, 124-Q и так далее! — яростно крикнула она, так как всю ночь она пыталась разобраться с горами бумаг разной формы, а значит, разными правилами оформления. Плюс, она находила это крайне бесполезным занятием.

 — Уволена! — вскрикнул её босс, и это стало последней каплей. С тех пор Эпплджек перестала искать работу и окончательно обленилась. Ей не хотелось вставать с кровати, есть и пить, каждый день дублировал другой.

Насколько плохо от всяких выставок и различных представлений становилось Эпплджек, то настолько же хорошо было Бельфегор. Проходя мимо некоторых картин, называемых произведением искусства, она звонко хихикала, ибо никогда в жизни не видела таких причудливых картин, нарисованных как будто под воздействием волшебных зельев, которые были весьма популярны в давние времена. А когда она увидела, по словам "знатока искусства" одну из самых известных и дорогостоящих картин, то просто закатилась смехом. В театре она также наслаждалась шоу, ведь актёры были её любимчиками. Однажды, когда её сёстры спросили: за что она так любит актёров, то ответила простым тоном: "Они настолько ленивы, что готовы прожить любую жизнь, но только не свою". Плюс, благодаря им, многие пони, вместо того, чтобы использовать воображение и пытаться понять, что же хотел сказать автор того или иного произведения, ходили смотреть трактовку какого-то незнакомого им пони, который мог спокойно перевернуть всё с ног на голову и сделать по-своему. Даже в офисах Бельфегор ощущала некую лень, исходящую от работников, ввиду того, что они были словно машины, делающие одно и то же, не задумываясь и не напрягая мозг. А ночью, когда все клубы и бары наполнялись уставшими пони, то ей было настолько хорошо, что она даже поменяла своё мнение о Мэйнхэттене. В клубах играла громкая музыка, похожая на ту, что Винил врубила во время вечеринки в саду Кантерлота, и здесь пони снимали напряжение, выпивая различные коктейли, танцуя на разноцветной площадке, освещённой лучами и прожекторами различных цветов, и пытаясь найти здесь свою вторую половинку, хотя бы на день, в основном это были молодые пони. Постарше же предпочитали бары, в которых они мирно напивались, пытаясь забыться и делясь своими эмоциями и чувствами с барменом, который, успокаивая их, продолжал наливать. "Надо будет сюда сходить с Асмодей и Вельзевул. Уверена, им понравятся эти заведения, а особенно, их посетители", — думала она, вспоминая сестёр.

Эпплблум пришлось весьма несладко в школе Мэйнхэттана, ведь там над ней постоянно издевались. Мало того, что она была пустобокой, так ещё и из "гнилой деревни" — именно так называли местные школьники Понивилль. Особенно ей доставалось от своей кузины, Бэбс Сид. Та использовала её, чтобы перевести всё презрение своих сверстников от себя на свою двоюродную сестру. И это сработало, так как теперь все оскорбления и угрозы были направлены на Эпплбулм, которая пыталась хоть с кем-то подружиться. Её не раз обманывали, притворяясь друзьями, но в итоге всегда подставляя. Ей приходилось не раз искать свои вещи, вылезать из мусорки, а также прятаться от хулиганов. Учёба же шла весьма слабо, так как учительница, в отличии от Чирли, была весьма злой и вредной. Ей не хотелось долго заморачиваться с учениками, а попытки спросить у неё что-то или попросить позаниматься могли вывести её из себя. Так что каждый день стал для Эпплблум в своём роде кошмаром, не считая выходных, когда не надо было идти в столь ненавистное место. В эти дни она вспоминала Метконосцев, Чирли, школу в Понивилле, Твайлайт и её друзей, и до неё никак не могло дойти, что же пошло не так. Почему всё вдруг стало так плохо? Кто ответственен за это безобразие?

Свити Бель и Скуталлу также тосковали по своей подруге, и без неё Метконосцы окончательно перестали существовать. Свити Бель никак не могла пережить смерть своей сестры, а Скуталлу, разочаровавшись в Рэйнбоу, отреклась от неё и даже сменила причёску. Лишь Эпплблум удерживала их вместе, а поскольку её больше не было, то на этом всё и закончилось. Больше они не пытались получить кьютиметки, предпринимая кучу попыток различной степени безумия. В школе над Свити больше никто не издевался, поскольку все знали о том, что стало с её сестрой, а Скуталлу перестала обращать внимание на себя и постоянно молчала. Даймонд Тиара и её подпевала, Сильвер Спун, поняли, что им нужны новые жертвы для издевательства, поэтому они выбрали Снилза и Снейлза. В День Сердец и Копыт Чирли пыталась пробудить в них чувства любви и дружбы, но это было безнадёжно. Это был самый неудачный день из всех, потому что ни о какой любви речи и быть не могло. Все были заняты подозрением друг друга, а также ожиданием постройки садов Флима и Флэма. Строительство шло полным ходом, и иногда Свити Бель со Скуталлу проходили мимо того места, где когда-то была ферма "Сладкое Яблоко". Теперь там были скелеты новых построек, толпа строителей и куча строительной техники, а также порой сами братья Флим и Флэм, яростно спорящие с прорабом по поводу сроков и расходов.

Что касается детей Кейков, то их всё же удалось спасти, но как и ожидалось, Пампкин потеряла всю свою магию, что для единорога было весьма ужасным. Но Миссис и Мистер Кейк не отчаивались. Они всячески подбадривали свою маленькую дочурку, уча её быть земнопони, и когда кто-то спрашивал не стали ли они любить её меньше, то ему приходилось оглядываться в поисках выхода, так как Миссис Кейк смотрела на такого пони гневным, просверливающим душу, взглядом. Однако, они вовсе не забывали про Паунда, так что жизнь их семьи вскоре наладилась. Твайлайт же так сильно увлеклась расследованием, что забыла написать об этом Эпплджек. Кого бы из жителей она не расспрашивала, какое бы место не исследовала, никаких улик и следов не находила. Тем временем сами жители винили во всём Зекору, и некоторые из них решили избавить город от "ведьмы". Обезумевшие от желания спасти себя и своих близких, а также наслушавшись слухов о принадлежности Зекоры к слугам Тьмы, они толпой ринулись к её дому, с верёвкой, факелами и вилами. Пока одни пытались её схватить, другие же тем временем подготавливали хворост и столб для сожжения зебры. Прямо как во времена Средневековой Эквестрии, Зекору повели к этому столбу, прочно привязали и один из них воскликнул:

 — Сгори же в мучениях, злая ведьма! Это тебе наказание за то, что наслала на нас беду!

 — В своём падении виноваты лишь вы. Отвергнули Свет, став пешками Тьмы, — произнесла она в ответ.

 — Ты ещё нас смеешь обвинять во служение Тьме? Лицемерка! — яростно воскликнул будущий лидер движения "За чистую Эквестрию".

 — Не ведайте вы, что вы творите... — начала она, но её тут же перебил другой пони:

 — Да заткнись уже ты! Поджигайте её!

Процесс казни был весьма неприятным зрелищем: огонь охватил тело зебры и начал превращать его в обугленный кусок плоти. Крик Зекоры раздался по всему лесу, а те пони, что подожгли её, решили не смотреть на это и просто уйти. Оказывается, не так-то просто взять и сжечь кого-нибудь. Тем не менее они считали, что поступили правильно, обезопасив свои семьи от жуткой колдуньи. Их единомышленники приводили в качестве доказательства семью Кейков, а также Спайка, считая, что это именно она превратила его в монстра.

Эпплджек же всё это время медленно, но верно убивала себя. Её тело исхудало, взгляд стал пустым, ноги постоянно болели, живот урчал. Бельфегор же исследовала город, ища новые источники энергии, которую она потом использовала, чтобы усилить лень Эпплджек. Хоть ей и было весело, но тоска по сёстрам всё же терзала её. Однажды, в одном из клубов она увидела кобылку, у которой грива была очень похожа на гриву Асмодей. Это заставило её загрустить и покинуть клуб пораньше. Жизнь покидала тело Эпплджек, душа уже взывала об уходе, и даже поддержка семьи не могла ничего исправить. Организм отказывался бороться с болезнями, и в один тоскливый дождливый день она не открыла глаза. Мистер и Миссис Орандж хоть и отказались платить в своё время за лечение, всё же организовали похороны, на которые были приглашены все члены семьи Эпплов. Они чувствовали себя виноватыми, так как не смогли помочь своим родственникам, а также испытывали презрение и ненависть к Оранджам. Некоторые из них просто презрительно посмотрели на них, другие же открыто плевали в их сторону и клялись прикончить на месте, а третьи от слов перешли к делу: Мистеру Оранджу весьма сильно досталось от Брейбёрна. Биг Макинтош взял на себя роль кормилица: он работал в две смены, а также стал подыскивать более прибыльную работу. Бабуля Смит попыталась устроиться в банке кассиром, но из-за плохого слуха её не приняли. Эпплблум же стала более прилежно учиться, ибо ей хотелось помочь своей семье и не быть просто балластом. Мистер и Миссис Орандж помогли им приобрести небольшую квартиру в качестве извинений за случившееся. Плюс, они хотели избавиться от "назойливых родственников".

Стоило лишь Бельфегор показаться в Замке Двух Сестёр, как тут же раздался радостный крик Асмодей:

 — Бельфегор!!! — после чего она подлетела к ней и крепко обняла. Тут же появилась Вельзевул, так же радостно вскрикнув и желавшая объятьев. Вслед за ними появились и остальные сёстры.

 — Как же я рада вас всех видеть! — счастливым тоном произнесла Бельфегор.

 — О, как же я скучала по тебе! Ну как там город? Рассказывай! — с детским любопытством принялась расспрашивать Асмодей.

 — Да! Да! Какие там блюда? Может ты привезла что-то из местной еды? — вставила своё слово Вельзевул.

 — Кхе-кхе. Мне кажется, что вы забыли спросить самое главное: мертва ли твоя жертва? — серьёзным тоном произнесла Маммон.

 — Не волнуйся, Маммон. Эпплджек погибла от безысходности, — добродушно ответила Бельфегор.

 — Видишь? Я знала, что она справится! Просто нужно уметь ждать, — невинным тоном произнесла Асмодей, после чего тут же воскликнула: — Давай, рассказывай!

 — А как же: "Нужно уметь ждать"? — подловила её Бельфегор, но тут же увидев грустную мордашку Асмодей, принялась рассказывать, — Это место просто что-то! Сначала я сильно испугалась, увидев кучу трудолюбивых пони и быстрый темп города, но это лишь на первый взгляд. Стоило мне попасть в музей или в театр, или что ещё важнее — в офис... это место, где большинство пони работают, как я тут же ощутила прилив энергии. Особенно, мне запомнилась одна выставка, где выставляли... вы мне не поверите!

 — Что? Что там? — жаждущим историй тоном спросила Вельзевул.

 — Вы готовы? Точно? Итак, там показывали одну из самых дорогих картин во всей Эквестрии. И это... — после этих слов Бельфегор сделала паузу, чтобы накалить момент. — Чёрный квадрат на белом фоне!

 — Да ладно! Не может быть! — воскликнули все сёстры одним тоном.

 — Я не шучу! Там действительно изображён чёрный квадрат на белом фоне. И всё. И это считается произведением искусства. Знала бы я, что быть великим художником так просто, сама бы им стала, — восхищённо воскликнула Бельфегор.

 — Да уж, дожили! Пони стали считать искусством простой квадрат! А дальше что? Кто-то нарисует точку на белом фоне и все эти идиоты воскликнут: "О, это же гениально!" — недовольно воскликнула Сатана.

 — Это же супрематизм! — восторженно произнесла Люцифер.

 — Чего? — недоумённо спросила Сатана.

 — Разновидность авангардизма — направления в искусстве, — с умным видом произнесла Люцифер. Остальные сёстры посмотрели на неё, как на сумасшедшую.

 — Люси, ты мне голову-то не морочь! Я понимаю, что ты хочешь повыпендриваться, но мы не идиотки! Нас не обманешь этими умными словечками! Это, Дискорд подери, чёрный квадрат, нарисованный на белом фоне — результат воздействия Бельфегор на пони искусства. Или же твои жертвы придумали такой способ контроля: перевернуть всё с ног на голову, заявляя, что белое — это чёрное, а чёрное — это белое. Вот они и пытаются выставить простые и ничем не примечательные работы, как шедевры, а действительно красивые картины, как мусор, — недовольно проворчала Сатана.

 — И что в этом плохого? — невинно спросила Люцифер.

 — Ну сама подумай: если все художники начнут рисовать квадраты и прочие фигурки, то кто нарисует твой портрет? А если нарисует, то вместо твоего величественного облика мы увидим лишь круги, треугольники и прямоугольники, — шутливым тоном произнесла Левиафан.

 — А ведь ты права! Это же ужасно! Нельзя лишь с помощью геометрических фигур запечатлеть всю мою красоту и великолепность! Надо будет это остановить, как только мы поможем нашей госпоже! — решительно произнесла Люцифер.

 — Заодно, я покажу вам город и его достопримечательности, — сказала Бельфегор, после чего она принялась описывать свои впечатления более подробно. У них было полно времени на это, так как после уезда Твайлайт из Понивилля в Кантерлот, их госпожа приказала ждать дальнейших распоряжений. В случае чего источник энергии у них всегда был — это прогнивший без Гармонии Понивилль.

«Этот день будет идеальным, так предайтесь страсти, как не предавались никогда»

Селестия встретила Твайлайт весьма холодно, поприветствовав её без единой нотки сочувствия в голосе и проведя в башню не как лучшую ученицу и любимую подругу, а как простого рабочего, с которым у неё не было никаких личных отношений. Самой же Твайлайт было на это наплевать, ведь всё, что требовала её душа: это забвенье. Практически всю свою жизнь она провела в этой башне, погрузившись в мир книг, ставшей для неё убежищем и тюрьмой одновременно. В том мире было столько всего необычного, прекрасного, порой даже ужасного, но всё это было лишь понарошку — в этом-то и состояла главная прелесть этого места. Если бы всё, что произошло, было бы лишь романом или повестью, то Твайлайт просто перестала бы читать и, отложив "плохую" книгу в сторону, принялась бы за "Дэринг Ду" или за другое произведение со счастливым концом. В своё время муторная расстановка книг была для неё таким же развлечением, как прогулка в парке или поход в театр для других. Даже когда она нашла друзей, то всё равно не смогла полностью отказаться от своих привычек, поэтому ей было легко вернуться назад. После того, как её наставница кинула презрительный взгляд и хлопнула дверью, Твайлайт тяжело вздохнула, после чего принялась искать книги по "новым критериям": без счастливого конца, обязательно должны быть размышления о смысле жизни, никаких юморных сцен, без упоминания об Элементах Гармонии, в произведении не должно быть драконов. С того дня, её никто не видел, не считая прислуги замка Кантерлота, а также Принцессы Селестии и Луны. Большую часть времени она проводила за чтением, прерываясь лишь на небольшие перерывы, чтобы поесть или попить, а также первое время плача по ночам, вспоминая своих погибших подруг и Спайка.

Тем временем жизнь в Кантерлоте не стояла на месте. Слухи о том, что Шайнинг Армор собирается жениться на Принцессе Ми Аморе Каденца оказались правдивы. Будучи капитаном королевской стражи, Шайнинг всегда был добычей знатных кобыл, которые хотели выдать за него своих дочерей, а некоторые и сами были не прочь стать его супругой. Но он всегда отказывал, ссылаясь на долг и давая понять, что отношения его не интересуют. Поэтому многие были удивлены, когда он начал в открытую встречаться с Ми Аморе Каденца, известной также как Кэйденс. Сама принцесса была хороша собой: у неё было стройное тело светло-розового цвета, трёхцветная грива: серо-фиолетовый, сиренево-розовый и бледно-золотой, а концы её крыльев были двухцветные, розово-фиолетового цвета, что было весьма необычно, ведь у Селестии и Луны крылья были одного цвета. Кэйденс привлекала к себе взоры не только обычных жителей и королевских стражников, но и их жён и подруг, которые явно желали своей сопернице всего плохого, что только могло с ней произойти. Самой же Принцессе Ми Аморе это льстило, и она лишь умилялась, когда какой-нибудь прохожий пожирал её взглядом, а рядом с ним стоявшая светская девушка выходила из себя и давала своему "любимому" пощёчину, после чего начинала кричать на него истерическим голосом. Шайнинг же если сначала возражал против подобного, то со временем начал лишь поддакивать своей невесте. Особенно это стало проявляться тогда, когда Селестия приказала усилить защиту и поставить над Кантерлотом защитное поле. Никто из её приближённых не знал, зачем их правительнице это было нужно, и даже Принцесса Луна не была в курсе событий. "Что-то угрожает Кантерлоту. Не знаю что именно, но мы должны быть готовы к этому", — вот такое объяснение давала Селестия каждому, кто спрашивал её о причинах усиления защиты.

Приближавшаяся свадьба между капитаном королевской стражи и загадочной Принцессы Ми Аморе Каденза вместе с усиленной охраной Кантерлота в виде отрядов стражников и магического защитного поля, создаваемого самим Шайнингом, разжигало пламя слухов и скандалов. Жители чувствовали страх перед неведомой угрозой, но это чувство пропадало, когда на сцене появлялась Кэйденс и её суженный. Не раз стражникам приходилось применять силу к тем, кто слишком близко подходил к принцессе, следил за ней или надоедал ей своими серенадами, стихами и прочими способами признания в любви. Дамы и леди Кантерлота строили невинные лица при встрече с ней, тщательно скрывая свою ненависть, делали комплименты, мысленно посылая ей проклятья, а также разговаривали на отвлечённые темы, планируя в голове различные способы её устранения. Твайлайт же не обращала на всё это никакого внимания, ибо внешний мир для умер, её наставница была слишком занята защитой Кантерлота, а брат — околдован своей возлюбленной. Принцесса Луна же, решив оставить на некоторое время бедную единорожку в покое, принялась выяснять: чего же ожидает её старшая сестра?

"Неужели она узнала про Семь Сестёр Чистилища? Но как? Да и зачем тогда это представление, и почему именно сейчас? Какую же игру ты затеяла, Селестия? Или же это просто приступ паранойи? Нет, это было бы слишком просто. Здесь что-то другое. Вся эта суматоха в Кантерлоте может помочь мне смести её с трона, но всё же нужно понять, есть ли угроза или нет? Хм. Что-то в этой Кэйденс не так, уж как-то слишком резко все стали обращать на неё внимание, да и её власть над Шайнингом меня напрягает. Пора выяснить, что тут происходит" — размышляла Луна, наблюдая за окрестностями Кантерлота со своего наблюдательного пункта. Тем временем волнение вокруг предстоящей свадьбы достигало своего предела. Всё больше жеребцов в открытую заявляли о своей страсти к Кэйденс и всё больше кобыл пытались избавиться от "похитительницы сердец", как стали называть Принцессу Ми Аморе Каденза. Шайнинг стал туго соображать, а сама Кэйденс начала побаиваться выходить на улицы и предпочитала оставаться в замке, причём там, где были лишь стражники, которые тоже стали неровно дышать по отношению к ней.

Асмодей и Левиафан веселились как могли. Они пробуждали в душах пони их потаённые желания, а потом наслаждались представлением. То они смеялись над очередным неудачником, попытавшимся подойти к Ми Аморе и в итоге получившем копьём в зубы от рядом стоящего стражника, то они гадали, кто из светских дам отравил пирог, приготовленный специально для Принцессы Кэйденс, который она, правда, есть не стала, поскольку ей не понравился его внешний вид. И вот ночью, за день до свадьбы, они находились рядом с домом Шайнинга и болтали друг с другом.

 — Ах, какой же этот Шайнинг симпатяжка! Если бы нам не пришлось действовать тайно, то я бы приударила за ним, — мечтательно воскликнула Асмодей.

 — Да уж, он — настоящий принц, не то что этот Блюблад. Если бы он со мной так грубо обошёлся, то я бы ему горло точно б перерезала, — злобным тоном произнесла Левиафан.

 — Может кобылки не в его вкусе? — шутливо спросила Асмодей.

 — Ты думаешь, что один из "этих"? — недоумённо спросила Левиафан.

 — Просто предположение. В его имени есть намёк на это, плюс его внешность и манеры выдают в нём что-то женственное, — всё тем же тоном произнесла Асмодей, после чего вновь взглянула в окно, где Кэйденс и Шайнинг собирались идти в спальню.

 — Почему я не могу менять свой облик? Я бы могла заменить её, и показать ему, что такое настоящая страсть! — уже с завистью в голосе произнесла она.

 — В каком смысле: "менять свой облик"? — удивилась Левиафан.

 — В прямом. Она же чейнчжлинг, — простым тоном ответила Асмодей.

 — Что?! Откуда ты узнала об этом? И что не менее важно: как давно? — возмутилась Левиафан.

 — Ну, практически в тот момент, когда я увидела их. Эта "Кэйденс" питается его любовью, а на это, кроме меня, способны лишь чейнчжлинги. Я думала, что ты знаешь, — простодушно ответила Асмодей.

 — Откуда?! Ты не могла сказать мне об этом раньше?!

 — Прости, — виноватым тоном произнесла Асмодей и опустила голову.

 — Ах, зараза, я не могу на тебя злиться! Почему каждый раз, когда ты строишь из себя невинную жертву, то тебе всё прощают, а стоит мне сделать милое личико и жалобный тон, как мне тут же говорят: "Хорош прикидываться!"? — недовольно воскликнула Левиафан, после чего тяжко вздохнула и уже более спокойным тоном произнесла: — Мы должны сообщить об этом госпоже.

 — Ты уверена? Она же запретила нам здесь находиться, — с неким страхом в голосе сказала Асмодей.

 — Ну, так кто у нас тут мастер притворства и вранья? Я уверена, что ты сможешь утихомирить её гнев. Плюс, если ты действительно права, то она может нас даже похвалить, — последнюю фразу Левиафан произнесла с некой гордостью.

 — Хм, думаю, что ты права. Пони никогда не любили чейнчжлингов и вряд ли что-то изменилось с тех пор. Сомневаюсь, что наша госпожа хочет иметь с ними хоть какие-то дела, — уже более уверенным тоном произнесла Асмодей, после чего подняла голову и взглянула на Левиафан.

 — Вот именно! Они точно помешают её планам, так что мы обязаны её предупредить! — возбуждённым тоном воскликнула Левиафан.

 — Ааа, — протянула Асмодей и с хитрым выражением лица посмотрела на Левиафан. — Опять с Люси соревнуешься?

 — Скажем так, у нас с ней весьма увлекательная партия в шахматы, а то в карты она постоянно жульничает, — ответила Левиафан с умным видом, после чего они полетели к башне, где стояла Принцесса Луна.

 — Во имя вечной ночи, что вы себе позволяете?! — недовольно воскликнула Луна, когда Асмодей и Левиафан предстали перед ней. — А ну быстро улетели прочь отсюда!

 — Простите нас, госпожа, я не сдержалась, да ещё и Левиафан впутала в это, — начала оправдываться Асмодей, включив режим "беззащитной жертвы".

 — Так это из-за вас столько шума вокруг Кэйденс? Чем она вам не угодила? — возмутилась Принцесса Луна, после чего указала на вход в башню и зашла внутрь. Сёстры подлетели к ней.

 — Ну, если честно, то я слегка завидовала ей, ведь этот Шайнинг мне очень приглянулся — объяснила Асмодей, под недовольный взгляд Луны и Левиафан.

 — Ты лучше расскажи о своём открытии, — попыталась исправить положение Левиафан.

 — Ах да, точно! Вы вряд ли будете защищать эту "Ми Аморе Каденза", когда узнаете, что она, драматическая пауза... — решила пошутить Асмодей, но увидев, что зрители это не оценили, то сразу же воскликнула: — Она чейнчжлинг.

 — ЧТО?! — удивилась Принцесса Луна, не поверив её словам.

 — Она питается любовью Шайнинга к себе, а также любовью других пони, которые в неё втюрились. Не подумайте, что я жадина, вовсе нет, просто Левиафан считает, что вам нужно это знать, — слегка взволнованным голосом произнесла Асмодей.

 — Не может этого быть! Кроме неё, никто больше не питается любовью других? — спросила Луна напряжённым тоном.

 — Нет. Только она. Может она разведчик или... — принялась размышлять Асмодей.

 — Сама королева, — после этих слов Луна коварно улыбнулась и начала безумно смеяться. Левиафан бросила удивлённый взгляд на Асмодей, а та лишь пожала плечами. — Ох, Кризалис, я знала, что ты мечтала о том, чтобы все жеребцы любили тебя, а кобылы завидовали, но не думала, что ради этого ты осмелишься на такое. Теперь понятно, чего ожидала Селестия, вот только не ясно одно — знает ли она о тебе или нет. Впрочем, ты наверняка раскроешься на дне свадьбы, ведь твоим подданным нужно есть, а щит Шайнинга слабеет с каждым днём.

 — И что нам теперь делать? — тихо спросила Левиафан.

 — Раз уж вы начали воплощать её мечту в реальность, то почему бы вам не закончить начатое? Пусть поймёт, что стоит опасаться своих желаний, ведь они могут сбыться, — злорадным тоном произнесла Принцесса Луна.

 — Так точно, госпожа, — ответили Асмодей и Левиафан, после чего исчезли из башни.

В день свадьбы "Принцесса Кэйденс" была сильно удивлена, когда проснувшись, увидела нависшего над ней своего будущего мужа, который возбуждённо дышал и смотрел на неё безумными глазами. Он словно очень долго ждал чего-то и вот теперь остались лишь считанные секунды, и он получит желаемое.

 — Шайнинг? — воскликнула Кэйденс, не понимая, что происходит.

 — О, моя дорогая Кэйденс. Я не могу больше ждать! Я хочу тебя — прямо здесь и сейчас! — яростно произнёс Шайнинг и схватил Кэйденс за передние копыта.

 — А как же свадьба? Нам стоит сначала... — начала было говорить Кэйденс, но тут Шайнинг резко вскрикнул: "К Дискорду эту свадьбу!", после чего попытался изнасиловать свою невесту. Но Кризалис не планировала такого хода событий, ведь хоть ей и была нужна его любовь, однако, она прекрасно понимала, что всё идёт не так, как надо, поэтому с помощью магии отбросила его в сторону и тут же побежала прочь.

 — Вернись! Ты должна принадлежать мне и только мне! — с гневом и жадностью в голосе крикнул Шайнинг и побежал за ней. Кризалис начала летать по коридорам, уворачиваясь от обезумевших королевских стражников, в надежде ускользнуть, но тут перед ней возник ещё один стражник с копьём в копыте.

 — Я так долго вожделел тебя, и теперь ты будешь моей! Не смей разбивать мне сердце! — воскликнул пегас пастельно-рыжего цвета со синем хвостом.

 — Да вы что издеваетесь?! Что с вами такое случилось?! Я не накладывала на вас никаких заклятий! Так почему вы хотите меня поиметь?! — отчаянно вскрикнула "Кэйденс".

 — Потому что прекраснее тебя никого на свете нет, и ради тебя я готов убить любого, кто встанет на моём пути, даже нашего капитана! — произнёс он с жаркой ненавистью и направил своё копьё в сторону Кэйденс. Та, сильно разозлившись, выхватила его, используя магию, и проткнула стражнику глотку. Тот, упал на землю и принялся крючиться от боли, продолжая смотреть на свою любовь и кончая прямо перед смертью. Кризалис, увидев это, начала истерично протыкать его тело в разных местаx, после чего, воткнула копьё ему в сердце и, упав на пол, начала бить копытом по нему.

 — Да что здесь такое твориться?! Почему они все вдруг обезумели?! — вскрикнула она и стоило ей только встать, как тут же что-то металлическое ударило её по голове. Это был поднос, который держала в копытах молодая служанка. Она с завистью смотрела на свою противницу, у который рог засиял зелёным цветом.

 — Ах ты мелкая тварь! — вскрикнула Кризалис и ударила служанку лучом магической энергии. Та отлетела в стену, выронив свой поднос. Кризалис тут же побежала дальше, а служанка пошла к своему возлюбленному, надеясь, что кто-то другой избавиться от "Ми Аморе Каденза", совершенно забыв про труп стражника, из ран которого лилась свежая кровь, образуя красную лужу, в которой были небольшие белые пятна.

Помимо стражников, за Кэйденс охотились и светские господа, желавшие предаться любовной страсти с ней, а также ревнивые кобылы, решившиеся избавиться от угрозы их счастью и благополучию. Чем дольше она бежала, тем больше желающих её тела или смерти у неё появлялось. Асмодей и Левиафан внимательно следили за ней, стараясь не давать ей время на передышку. Когда она оказалась в саду, то тут Асмодей внезапно взяла и запела:

"Этот день будет идеальным,

Так предайтесь страсти, как не предавались никогда.

Подарите же ей любовь,

Пусть ревнуют они вновь.

Ведь не ведайте, что это всё лишь лооооооожь!"

— Эм, что это сейчас было? — недоумённо спросила Левиафан, глядя на восторженную Асмодей.

 — Импровизация. Мне стало так хорошо от их похоти, что аж спеть захотелось! — восхищённо произнесла Асмодей.

Тем временем Кризалис совсем отчаялась. Когда Шайнинг всё же смог снова её найти, то он использовал магию, чтобы ударить её об стену, а затем приложить к полу спиной. Она начала бить его копытами, но ему было всё равно. Тогда ей ничего не оставалось, кроме как свернуть ему шею. Раздался хруст шейных позвонков, и тело капитана королевской стражи упало рядом с нервно дышащей "Кэйденс".

 — Она... она убила его... — произнесла Асмодей уже печальным голосом. Слёзы стали наворачиваться на её глазах.

 — Тихо, тихо не плачь. Всё хорошо. Я уверена, что ты найдёшь себе принца получше. Не такой уж этот Шайнинг и замечательный, — крепко обняв, начала успокаивать её Левиафан, но Асмодей не желала ничего слышать, а когда Кризалис убежала прочь, то она подлетела к Шайнингу и начала гладить его по голове. Левиафан нервно поглядывала по сторонам, боясь, что кто-то может их увидеть.

 — Покажи ей, что такое настоящая похоть! Ей хотелось их любви? Что ж, пусть подавится ею! — злобно воскликнула Левиафан, надеясь, что Асмодей послушается её. Та, поцеловав своего принца на прощанье прямо в губы, вновь стала невидимой для многих пони, после чего её рог засиял фиолетовым цветом.

Кризалис вломилась в зал, где должна начаться свадьба. Сам зал был уже заполнен гостями жениха и невесты. Там же находилась Принцесса Селестия. Увидев те же взгляды, что и раньше, королева чейнчжлингов завопила, после чего раскрыла свою маскировку перед всеми.

 — С меня довольно! Я не знаю, что ты сделала с ними, Селестия, но ты явно хочешь поиздеваться надо мной! И ты заплатишь за это! — яростно крикнула Кризалис, после чего выстрелила лучом энергии в Селестию. Селестия же ответила своим лучом магии. Потоки смещали друг друга, но в итоге Кризалис пересилила свою противницу. Вдруг щит Шайнинга, не вытерпев натиска чейнчжлингов, которые заранее зная о планах своей королевы, подоспели к началу свадьбы, сломался. Но тут появился ещё один щит, тёмно-синего цвета, поглощавший солнечный свет, в результате чего в Кантерлоте стало очень темно. Пони стали выглядеть словно зомби, мечтавшие разорвать Кризалис на части. Она же в свою очередь полетела прочь из зала, выбив магическим лучом окно. В воздухе её ждали похотливые пегасы и завистливые пегаски, на земле в неё стреляли разгневанные единороги, а одержимые земнопони бегали под нею, ожидая момента, когда их добыча упадёт на землю. Тёмные силуэты преследовали её, как в страшном сне, но это была жуткая реальность. Повсюду была лишь Тьма и ни один луч Света не освещал путь к спасению.

Чейнчжлинги же, попытавшись пробиться сквозь новый барьер, начали искать виновного. Им оказалась Принцесса Луна, появившееся неподалёку от них. Несколько чейнчжлингов набросились на принцессу ночи, но их сбили загадочные силуэты, которые поразили их словно молния. Остальные же, увидев как их товарищи падают на землю с проткнутыми телами, взглянули на пять аликорнов, что летали рядом с Луной.

 — Наша госпожа даёт вам последнее предупреждение: покиньте Эквестрию сейчас или падите здесь позорной смертью, — суровым тоном произнесла Сатана. Чейнчжлинги лишь засмеялись в ответ. — Никогда не слушают, болваны.

 — Ну и славно. Будет кого убивать! — радостно воскликнула Маммон и набросилась на своих врагов. Остальные сёстры разлетелись в две стороны: Люцифер и Сатана вправо, а Бельфегор и Вельзевул влево. Сатана создала несколько огненных шаров и кинула их в ближайших к ней чейнчжлингов. Они начали кричать от жгучей боли, а их обгоревшие тела падали прямо на защитное поле, после чего скатывались вниз на землю. Люцифер ослепила их с помощью световых вспышек, затем Маммон создала дождь из драгоценных камней, которые проткнули часть чейнчжлингов насмерть, Вельзевул же вместе с Бельфегор летали между противниками, протыкая их своими рогами и избивая копытами. Вскоре Сатана создала огненный щит и влетела в орду чейнчжлингов, поджигая всех, кто оказывался рядом. Маммон набросилась на одного из них и, схватив его за голову, повела к щиту, после чего начала бить об него, наслаждаясь процессом. Один из чейнчжлингов принял облик Люцифер, что той явно не понравилось.

 — Эй! Никто не смеет принимать мой облик! — яростно вскрикнула она.

 — Молчи, чейнчжлинг! Я — настоящая Люцифер! — произнесла подделка, после чего они начали атаковать друг друга, кружась в воздухе. Вдруг рядом появилась Бельфегор, которая привлекла их внимание.

 — Бельфегор! Убей эту фальшивку, а то мне уже надоело с ней сражаться! — произнесла одна из них.

 — Это она фальшивка, а не я! — возмутилась другая.

 — Ладно, ладно, я знаю, как это решить: если бы вы были клоном Люси, то были бы вы лучше её? — с умным видом спросила Бельфегор.

 — Ну конечно же была бы! Я хороша во всём! — гордо ответила первая.

 — Ни один клон не может быть лучше меня! — ответила вторая, и после этого первая тут же получила лучом за враньё от Бельфегор. Некоторые чейнчжлинги решили принять облик Маммон. Вельзевул же растерявшись, поскольку все Маммоны начали кричать: "Убей все эти фальшивки!" — выстрелила сначала в одну Маммон, которая обернулась чейнчжлингом, потом во вторую и так пока не осталась лишь настоящая.

 — Как ты узнала, что я настоящая? — удивилась Маммон.

 — Да я, если честно, стреляла наугад, — честно призналась Вельзевул, хоть и неуверенным голосом.

 — Что ж, тогда тебе несказанно повезло, потому что попади ты в меня, я б тебе, — начала огрызаться Маммон, но тут раздался крик Сатаны: "Хватит разговоров! Добьём уже этих тварей!"

Чейнчжлинги начали спасаться бегством, так как их противницы не только уворачивались или блокировали их атаки, но и давали весьма жёсткий отпор. Атака на Кантерлот провалилась. Большинство солдат Королевы Кризалис пали в тот день. Их либо сожгли, либо избили, либо разрезали на кусочки, либо ударили молнией — в общем ни о какой пощаде речи и быть не могло. Тела поверженных существ валялись на земле, зелёная кровь впитывалась в землю, а ветер нёс в лес сладковатый смрад, который манил диких зверей на предстоящее пиршество. К тому моменту Королева Кризалис была уже убита жителями Кантерлота. С криком: "Сдохни, проклятая ведьма!", ей перерезала глотку одна единорожка, после чего остальные девушки и дамы начали избивать тело "ведьмы", а потом потребовали сожжения. Пришедшие в себя стражники побоялись не выполнить данную просьбу, плюс они сами поверили, что их околдовали. Селестия же, придя в себя, пыталась понять, что же произошло. Когда опасность миновала, Луна сняла барьер, а Семь Сестёр Чистилища отправились обратно в своё убежище. Принцессу Кэйденс пытались найти, но к тому моменту, как её обнаружили в пещерах под Кантерлотом, она уже скончалась. Произошедшее заставило жителей Кантерлота задуматься над тем, кто же из принцесс сможет их защитить, а также оно стало одним из доказательств, которое лидер движения "За Чистую Эквестрию!" использовал в своей речи. Недовольство утвердившимся строем начало расти, и желание перемен зародилось в умах некоторых аристократов. Гармония исчезла и в Кантерлоте.

«За чистую Эквестрию!»

Бельфегор и Вельзевул сильно переживали за Асмодей, так как она стала гораздо менее разговорчивой, отвечая на все вопросы кратко и с тоскливым тоном, и большую часть времени предпочитала проводить в одиночестве, лёжа на спине в тёмной комнате или же медленно бродя по мрачным коридорам замка. Несколько дней они пытались вернуть её прежнюю, но у них ничего не получалось. Бельфегор даже заснуть не могла, ибо стоило ей закрыть глаза, как тут же появлялась Асмодей, вся в слезах, сломленная печалью, да и Вельзевул отказалась от своих любимых вкусностей, так как еда просто не лезла ей в рот. И вот в один день они нашли её в тронном зале, смотрящей через пустую арку, где в своё время было окно, в сторону Кантерлота.

 — Прошу, Асмо, позволь нам помочь, — жалобно попросила Вельзевул, падая к ней на колени.

 — Да, Асмо. Тебе не стоит так переживать из-за него. Ну, убили его и что дальше? Будто в Эквестрии больше нет других симпатичных жеребцов? — весело воскликнув, пыталась поддержать Бельфегор, сдерживая волнение.

 — Но он был особенным, не таким как другие. Добрый, отзывчивый, заботливый, нежный — такого принца ещё поискать надо. Его любовь к этой Кэйденс была настолько искренней, что мне было даже неприятно её портить, пускай это и была фальшивка. Он не заслужил такой участи, — тоскливым тоном произнесла Асмодей, не повернувшись к сёстрам.

 — Не думаю, что он был таким уж добрым. Да и в то, что он был нежным, как-то трудно вериться, по крайней мере после рассказов Левиафан, — возразила Бельфегор, глядя на Асмодей и Вельзевул печальным взглядом.

 — Тут уже виновата я и эта королева чейнчжлингов. Мы испортили его, превратили в жалкую пародию на самого себя, лишь бы утолить нашу жажду страсти, — с некой ненавистью в голосе произнесла Асмодей.

 — Но... но... но что если, — начала была Вельзевул, в надежде найти нужные слова, но Асмодей лишь отмахнулась копытом.

 — Не надо пытаться меня успокоить. Мне лишь хочется побыть одной, — после этих слов Асмодей отвернулась от сестёр и начала было медленно идти, но тут Бельфегор громко воскликнула решительным тоном:

 — Я так просто не сдамся! Я не сомкну своих глаз и не засну ни на секунду, пока не обыщу всю Эквестрию и не найду для тебя принца, который заменит тебе Шайнинга! Я приложу к поискам столько усилий, сколько никогда не прикладывала за всю свою жизнь!

 — И да не попадёт в мой рот кусочек торта, пирога, кекса, сена и даже плоти до того момента, когда я приведу к тебе жеребца, в сто раз лучшего, чем этот Шайнинг, и улыбка на твоём лице не засияет ярче, чем Солнце в небе! — встав с пола, с такой же решительностью, воскликнула Вельзевул. Тут Асмодей повернулась к ним, и они увидели, как она пыталась сдержать смех, но в итоге у неё не получилось.

 — Я больше не могу! Вы такие милашки! Дайте я вас обниму! — с этими радостными криками Асмо подлетела к двум сёстрам, чьи лица выражали сильное удивление, и крепко обняла их. После объятий она посмотрела на них с детским озорством и нежной любовью в глазах: они всё ещё недоумевали, почему пони, которая несколько секунд назад была разбита горем и тоской, теперь просто излучает веселье и жизнерадостность.

 — Поверить не могу, что вы готовы отказаться от своих грехов, которые вы олицетворяете, чтобы помочь мне. Это так трогательно. Разве после этого я могу вас так долго мучить? — звонким голоском произнесла Асмодей.

 — Это ты мне решила таким образом отомстить за тот розыгрыш в библиотеке? — предположила Вельзевул, собравшись с мыслями.

 — Эй! А я тут при чём? Меня тогда даже рядом с вами не было! — шутливо-возмущённым тоном произнесла Бельфегор.

 — Не переживай, Бельфи, дело не в том розыгрыше. Просто, после убийства Шайнинга я сначала и вправду сильно расстроилась, но уже вечером успокоилась, ведь если бы я впадала в депрессию из-за каждого жеребца, в которого влюблялась, то олицетворяла бы собой Уныние, а не Похоть. Откуда же мне было знать, что вы так отреагируете? Ваше поведение так тронуло меня, что я решила немного подольше побыть королевой драмы, и это было весьма непросто: бродить по коридорам замка в одиночку весьма скучное занятие, да и сидение в неосвещённой комнате несколько часов — та ещё тоска, — ответила Асмодей, доброжелательно взглянув на Бельфегор.

 — Мы наверное выглядели смешно со стороны, особенно во время своих речей! Я вот сейчас произношу в голове то, что сказала несколько минут назад, и мне с трудом вериться, что это именно я произнесла это, — веселым голосом сказала Вельзевул.

 — Тут нет ничего удивительного. Когда ты хочешь помочь родному или очень близкому пони, которого сильно любишь, то ты будешь готов на всё, вплоть до отказа от всех своих удобств, пристрастий и соблазнов, проще говоря: от всего того, что может помешать тебе даже на незначительное время, — серьёзным тоном произнесла Бельфегор.

 — Ну, раз уж нам теперь не придётся от них отказываться, то почему бы и не перекусить? Надеюсь, что ты присоединишься к нам, Бельфи? — попросила с надеждой в голосе Вельзевул.

 — Конечно, почему бы и нет. Вздремнуть я всегда успею, — уже более радостным тоном произнесла Бельфегор.

 — Ура! Хорошо, что это не затянулось, ведь иначе вы бы не только прибывали в состоянии депрессии, но и пропустили бы хвастовство Люси по поводу нового движения, образованного в Эквестрии, под её воздействием. Хотя, без нас у неё бы ничего не получилось, но она вряд ли станет это признавать. Разве что скажет что-то вроде: "Ну, вы мне слегка помогли в этом деле". Правда, Сатана может попытаться поспорить с ней, и я бы сильно пожалела пропустить их спор, — всё тем же весёлым и звонким голосом воскликнула Асмодей. Бельфегор и Вельзевул согласились с ней, и они втроем пошли есть.

Новость о случившемся в Кантерлоте со скоростью молнии разлетелась по всей Эквестрии, и в первую очередь на неё откликнулись сторонники движения "За Чистую Эквестрию!". Плакаты с их лозунгами: "Эквестрия для пони!" и "Хватит это терпеть!", где были изображены маленькие беззащитные пони, которых угнетали тёмные силуэты зебры, минотавра, грифона и чейнчжлингов. В своей речи лидер движения произнёс следующее:

"В последнее время мы всё чаще подвергаемся опасности, исходящей от представителей других рас. Мы сами виноваты в случившемся! Вместо того, чтобы ликвидировать угрозу, пока у нас была возможность, мы решили подружится с теми, кто жаждет подчинить нас или же вовсе уничтожить. Вспомните, чем закончилась наша "дружба" с драконом! Да он мог убить нас всех лишь одним своим огненным дыханием! А про эту ведьму-зебру вы не забыли? Готов поспорить, что её жертва — небезызвестная вам Пинки Пай, убила своих родных и теперь каменная ферма принадлежит зебрам. Неужели вы думаете, что Зекора — единственная зебра в Эквестрии? Ха! Они уже давно устроили себе базу и теперь посылают своих шпионов-колдунов, чтобы заставить нас перегрызть друг другу глотки. Минотавры тоже хороши. Их агент смог заставить саму доброту, Флаттершай, убить свою подругу, что уж говорить о нас. И теперь мы получили ещё одно доказательство того, что дружба сделала нас слабыми — атака чейнчжлингов на Кантерлот. Но тогда, почему атака провалилась, спросите вы? Да потому, что бравые жители Кантерлота, решили дать отпор и совместными усилиями убили королеву чейнчжлингов, лишив их таким образом мозгового центра. Чем же мы хуже? Я предлагаю очистить Понивилль от представителей других рас, которые не являются пони, найти базу зебр и уничтожить её, а также помочь жителям Эппллузы избавиться от этих жадных буйволов. Ведь рано или поздно они захотят большей доли, а мы уже на практике выяснили, чем заканчивается мир с другими существами: СМЕРТЬЮ НАШИХ БЛИЗКИХ И РОДНЫХ!!!"
Большинство слушателей поддержало его, искренне веря в его намерения. Крэнки и Мулии, бывшими единственными мулами в Понивилле, пришлось бегством спасаться из города, когда толпа пони с факелами и вилами пришла по их души. "Убирайтесь прочь, грязные мулы!" — кричали им в след разгневанные понивилльцы. Мэр пыталась успокоить их, но её никто не желал слушать. "Случай с Фермой Сладкое Яблоко лишь доказал вашу некомпетентность, ибо такие дела нужно решать собранием, а не соревнованием. К тому же Историческому Комитету Эквестрии вряд ли понравится, что вы дали добро на уничтожение исторического памятника, ведь именно благодаря Эпплам Понивилль был образован. Впрочем, вы же не обязаны знать историю города, которым управляете, не так ли?" — последнюю фразу лидер "За Чистую Эквестрию!" произнёс с таким явным сарказмом, что Мэру лишь оставалось опустить голову и принять поражение. Фактически, партия "За Чистую Эквестрию!" стала править всем городом.

Трикси была сильно удивлена, когда увидела группу молодых пони, с грозным видом идущих к хозяину каменоломни, что-то выкрикивая ему и махая копытами. Судя по движениям, они начали яростно о чём-то спорить. Тут один из них не выдержал и ударил хозяина каменоломни, после чего остальные побежали в сторону его дома. Послышались крики и возгласы. Трикси решила узнать, в чём же дело. Она подбежала к тому пони, что избивал её нанимателя, и возмущённо спросила:

 — Вы что творите, безумцы?!

 — А ты ещё кто?! Поди, тоже шпионка зебр! Плевать я хотел, что тебе промыли мозги, нечего было с ними связываться! — гневно вскрикнул нападавший и перекинулся на Трикси. Та не ожидала такого поворота событий, поэтому не успела увернуться. Удар в лицо повалил её на землю, из её рта начала идти кровь. Тем временем в доме началась самая настоящая резня. Решив, что родственники Пинки скрывают от них её местоположение, возжелавшие крови пони начали избивать их, требуя ответов. Мод дала им жёсткий отпор, избив двоих до полусмерти, а третьего чуть было не убив, но тут ей проткнули глотку ножом. Довольная содеянным единорожка, перекинулась на других членов семьи.

 — Эй! Эй! Погоди! Разве это имел в виду наш лидер, когда сказал найти базу зебр? — спросил у неё земнопони пугливым тоном.

 — Он сказал нам допросить их, но они, как упрямые мулы, не желают говорить! — истеричным голосом вскрикнула единорожка.

 — Да, но может быть они типа под гипнозом или что-то в этом роде... — продолжил было земнопони, но взгляд его кровожадной напарницы тут же заставил его заткнуться.

 — Мне абсолютно плевать на это! Я не хочу рисковать жизнью своих жеребят только потому, что какие-то глупцы связались с этими тварями! Если они не хотят признавать, что их сестра — марионетка в копытах колдуний-зебр, жаждущих плоти и крови наших жеребят, то пускай отправляются в Тартар! — с этими криками она зарезала ещё одну земнопони семьи Пай. Осталась лишь одна, спрятавшаяся в тёмном подвале. Единорожка медленно стала идти ко двери в подвал и с помощью магии выбила её на раз-два, после чего мигом спустилась вниз. Когда она увидела свою жертву, то непроизвольно облизала себе губы. Вид беспомощной кобылки давал ей ощущение доминирования. Забыв, ради чего это всё затевалось, она набросилась на неё и принялась хаотично резать её, наслаждаясь процессом.

 — Смотрите, кого я нашёл! — крикнул своим соратникам земнопони, когда они вышли из дома. Двое избитых по прежнему лежали в доме, моля о помощи.

 — О, да я знаю кто это! Это же "Великая и Могучая Трикси"! — саркастично прокричал пегас, после чего подлетел и приземлился прямо перед ней. — Уже не такая великая и могучая, как я погляжу?

 — Что? Что вы с ними сделали? — вскрикнула она, глядя на труп её нанимателя. Ей хотелось верить, что остальных просто связали.

 — Не твоё собачье дело! — крикнула единорожка презрительным тоном.

 — И зачем это мы работаем на каменоломне? Хотим подзаработать? Осознали бессмысленность своей жизни? Или же что-то другое привело тебя сюда? Вернее сказать, кто-то, — начал допрашивать пегас.

 — Ещё раз повторяю: зебры не промыли мне мозги! Я вообще без понятия, о чём вы говорите! После моего провала в Понивилле меня везде высмеивали, и мне пришлось пойти работать сюда. Мало того, что я этого не хотела, так вы ещё взяли и убили их всех. И что мне теперь делать? — со страхом и ненавистью в голосе произнесла Трикси.

 — Ложь! Наглая ложь! — вскрикнул пегас. — Тебя следовало бы заточить в темницу за преступления против Эквестрии!

 — Вы хоть себя-то слышите? Это же полный бред! Как можно быть настолько тупыми и наивными, чтобы поверить в эту чепуху про ведьм-зебр, промывку мозгов и прочее? Даже моё враньё не было таким нелепым! — негодовала Трикси.

 — Вот-вот! Ты только что доказала, что ты их шпионка! Это же классический приём: отбросить от себя все подозрения, описав происходящую ситуацию как редкостную чепуху! Но мы-то знаем истину! — самодовольно произнёс пегас.

 — В последний раз повторяю: я не шпионка! Зебры вовсе не хотят промыть нам мозги! И никто не хочет съесть ваших детей! — с большей яростью сказала Трикси.

 — Лгунья! — прокричала единорожка и ударила её киркой по голове, проломив ей череп. Затем последовал ещё один удар, а за ним и ещё один. Кровь лилась из отверстий на голове Трикси, звук дробящихся костей и чавкающей плоти терзал душу остальным пони, словно острое лезвие кинжала. Участившееся дыхание единорожки, пот, льющийся по её телу и сузившееся зрачки — всё это вселило страх, даже в высокомерного пегаса. Закончив своё дело, единорожка отправилась назад к поезду, где их ждали ещё несколько пони, и она услышала, как земнопони произнёс за её спиной:

 — По-моему, она сошла с ума. Лучше ей не давать возможность выплёскивать свою агрессию.

 — Что ты там вякнул?! Хочешь, чтобы я проломила тебе башку, как этой хвастунишке?! — резко повернувшись воскликнула она.

 — Успокойся, он ещё новичок в этом деле. Мы уже давно ни с кем не воевали, так что нужно привыкнуть к запаху смерти и виду плоти, — произнёс спокойным тоном пегас, скрывая своё волнение.

 — Слабаки, — презрительно произнесла она и, плюнув в их сторону, с гордо поднятой головой отправилась к остальным.

Лидер движения "За Чистую Эквестрию!" сильно нервничал во время поездки в Эппллузу. Дело в том, что он сам был из весьма бедной семьи и если бы его не заметили в своё время таинственные покровители, то о нём бы никто никогда не узнал. Эти личности не только дали ему деньги, идею, да и помогли организовать всё это движение, но и потребовали взамен строгое выполнение приказов и первым из них было заставить жителей Эппллузы порвать мирный договор с буйволами. Причина была довольно-таки простой: если мир между пони и буйволами будет расторгнут, то тогда Эпплузцы перестанут давать им долю от сбора яблок, а также между ними начнётся война. Вот тут члены движения "За Чистую Эквестрию!" придут на помощь, уничтожат назойливых буйволов, а их лидер попросит заключить один договорчик, предусматривающий "пожертвования" во имя всеобщей борьбы против внешних врагов. Однако, была одна серьёзная проблема: мир устраивал обе стороны. Доля, которую просили буйволы, была небольшой, голодания и неурожаев в последнее время не наблюдалось, да и отношения между представителями двух рас были очень хорошими. О старой вражде как будто все забыли. Опасение лидера были не напрасными: в Эпплузе его послали куда подальше, погрозив "отдубасить" как следует, если он ещё раз посмеет ступить на их землю и обливать клеветой их новых друзей. Всю обратную дорогу он пытался придумать оправдание перед своими хозяевами, скрывая от своих сподвижников свои истинные эмоции.

Ситуация в Эквестрии накалялась. Некомпетентность Принцессы Селестии становилась всё более актуальной темой как среди представителей высшей знати, так и среди простолюдинов. В открытую пока что никто не возмущался, но революционные настроения начали захватывать другие города, а их центр находился прямо у принцессы под носом. Нужен был лишь повод, и он появился весьма скоро: Кристальная Империя, о которой никто не слышал вот уже около тысячи лет, появилась из небытья, а вместе с ней и он — Король Сомбра.

Селестия с тоской смотрела в окно на улицы Кантерлота, вспоминая дни, когда всё было иначе и Гармония ещё не покинула её страну. Её лучшая ученица превратилась в жалкую пародию на саму себя, а остальные представители Элементов Гармонии либо мертвы, либо скрываются в тени отчаяния, тоски и ненависти. Новость о возвращении Кристальной Империи лишь усилила её печаль. Она молча ожидала прихода своей сестры.

 — Селестия, я пришла как только могла. Что случилось? — взволнованным тоном спросила Луна.

 — Что случилось? Что случилось... Гармония покинула нас, вот что случилось, — печальным голосом ответила Селестия. — Только всё начало налаживаться, как тут же снова всё покатилось по наклонной. Сначала Спайк вдруг сошёл с ума и совершил отвратительное зверство, потом остальные члены Главной Шестёрки начали умирать одна за другой, и в итоге в живых осталась лишь Твайлайт. Но это уже не та Твайлайт, которую я знала. И вот когда хуже уже быть не может, мне сообщают ужасную новость.

 — Я знаю о его возвращении. И я предполагала, что из-за этого ты меня и позвала, — прервала её Луна.

 — Именно. Я не могу отправить туда Твайлайт, ибо она больше не Элемент Магии. Сама же использовать Элементы я не могу: пыталась много раз с тех пор, как Твайлайт сюда прибыла, но всё тщетно. Нужно готовиться к войне. Не пройдёт и нескольких дней, как он соберёт армию и попытается вернуть свои земли, завоёванные им давным-давно, а потом он позарится на остальные территории. Его нужно остановить, пока это возможно, — мрачным тоном произнесла Селестия.

 — Тогда я начну мобилизовать армию. У нас есть одно очень важное преимущество: численность, — сказала Луна, стараясь не злорадствовать над своей сестрой.

 — И всё же мне бы хотелось избежать жертв. Но боюсь, что у нас нет другого выбора, — с этими словами Селестия отправилась распоряжаться насчёт мобилизации армии. Луна же отправилась в Замок Двух Сестёр, где призвала к себе Люцифер, Сатану и Маммон.

 — Я выбрала именно вас не просто так. Вы не только зарекомендовали себя, как сильных и смертоносных воительниц, но и ваша цель ослеплена теми самими грехами, которые вы олицетворяете, — начала объяснять им Луна.

 — Вы нам льстите, госпожа. Мы просто выполняли ваш приказ, — серьёзным тоном произнесла Сатана.

 — Я констатирую факт. Вашей агрессии к врагам можно позавидовать, особенно твоей и Маммон. От неё, честно говоря, я не ожидала такого, — произнесла Луна и взглянула на Маммон.

 — Меня привлекают не только блестящие драгоценные камни и золотые монеты, но и наивные глупцы, вставшие на моём пути и возжелавшие причинить мне боль. Их так приятно убивать. А ещё лучше пытать, медленно сводя их с ума, чтобы в итоге они сами возжелали смерти, но она не придёт. По крайней мере, не от моих копыт, — с долей кровавой романтики в голосе сказала Маммон.

 — Погодите, а как же я? Моя ярость ничуть не хуже вашей! — вставила своё слово Люцифер.

 — Госпожа, пока они не начали собачиться друг с другом, скажите нам: кто наша цель? — произнесла Сатана, недовольно взглянув на Люцифер.

 — Ваша цель: Король Сомбра, — произнесла Луна, после чего сёстры удивлённо посмотрели на неё.

 — Разве он не заточён во льдах? — недоумённо спросила Люцифер.

 — Был заточён. Но недавно Кристальная Империя вернулась, а вместе с ней и "он". Если не убить его сейчас, то потом будет слишком поздно. Сомбра — жадный до безумия и не умеющий сдерживать свой гнев возгордившейся тиран. Его смерть будет лишь на благо Эквестрии, — решительным тоном произнесла Луна.

 — Убить заносчивого королька? Да запросто! — с энтузиазмом в голосе ответила Маммон.

 — Не просто убить. Уничтожить. Полностью, чтобы от него ничего не осталось. Не должно быть даже малейшей вероятности того, что он может вернуться. Я хочу, чтобы вы стёрли его с лица Эквестрии раз и навсегда! — последнюю фразу Принцесса Луна произнесла яростным тоном.

 — Как прикажите, госпожа, — в один голос воскликнули сёстры и исчезли.

 — Революции не избежать. Рано или поздно жители Эквестрии в открытую пойдут против моей сестры, но вот только будут ли они на моей стороне, учитывая моё тёмное прошлое? Ха, да мне достаточно пообещать им сладкую жизнь и создать иллюзию свободы, как они тут же пойдут под моим знаменем, к тому же если я преподнесу историю в другом свете, то тогда... впрочем, наверняка найдутся и те, кто захочет провозгласить власть народа, что само по себе глупо и невыполнимо. Не может народ править страной! Опыта и знаний у него для этого недостаточно, да и кем же он тогда будет править? Стоит показать всем этим невеждам что произойдёт, если не будет правительства, контролирующего их и наблюдающего за ними. В любом случае, нужно избавиться от Сомбры, так как он слишком опасен, чтобы заключить с ним союз, — произнесла вслух Луна и полетела обратно в Кантерлот.

 — Вы только поглядите на всё это! Сколько же здесь кристаллов! Правда, эта сволочь сделала их всех чёрного цвета, но это можно исправить, убив мерзавца! — воскликнула Маммон, осматривая империю.

 — Эй! А где же статуи этого Сомбры? Где плакаты с изображением его в виде властителя мира? Тоже мне — самовлюблённый король! — презрительно произнесла Люцифер.

 — Мы здесь не для того, чтобы оценивать его тиранию. Нам было приказано убить его, так что сделаем это побыстрее, — слегка ворчливым тоном сказала Сатана.

 — Если бы мы оценивали его тиранию, то я бы влепила ему тройку. Лишь эти тёмные кристаллы хоть как-то создают атмосферу тирании, — цинично произнесла Люцифер.

 — А тот факт, что жители империи настолько сильно напуганы, что даже не выходят из дома тебя не смущает? Их настолько сильно охватил страх, что сама мысль о том, чтобы воспротивиться Сомбре, кажется им суицидальной. Стоит ему приказать выйти из домов и пойти служить в его армии, как они все строем отправятся в казармы, готовы без всякой пощады убивать жеребят и кобыл во вражеских городах и деревнях. А те, кто не может воевать, отправятся в шахты, причём неважно какого они пола и возраста, — после этих слов у Сатаны в глазах загорелось пламя Гнева. — Госпожа права: он должен быть уничтожен.

Сатана увеличила скорость, что слегка смутило Люцифер.

 — Ого. И чего она так завелась? — произнесла она недоумённым тоном.

 — Не знаю, но я не позволю ей лишить меня веселья, — с азартом в голосе сказала Маммон и полетела за Сатаной.

 — Подождите меня! — жалобно вскрикнула Люцифер.

Сомбра сидел на своём троне, гордым взглядом оглядывая свой замок и обдумывая план его дальнейших действий. Одним из первых пунктов в его списке было создать армию, чтобы напасть на остальную часть Эквестрии и присоединить её к своим владениям. И несмотря на активную мозговую деятельность, он всё же успел переместиться в центр тронного зала, увернувшись таким образом от луча Сатаны. Тут же появилась Маммон, которая создала кучу кристаллов и бросила их в Сомбру, но он создал большой чёрный кристалл, защитивший его от её атаки. Люцифер же в открытую напала на него, но он уворачивался от её ударов, а потом магической вспышкой отбросил её в сторону. Та лишь усмехнулась, почувствовав прилив сил. Сомбра же, создал магическую секиру и ринулся на Маммон. Она начала уворачиваться от его ударов, перемещаясь по залу и стреляя в него лучами и кристаллами, но он то отражал лучи с помощью секиры, то создавал вокруг себя защитное поле. Сатана подлетела к нему и принялась долбить по щиту своими копытами, причём вокруг неё образовалась красная аура, но щит не поддавался. Тут Сомбра исчез, и сёстры обнаружили его вне замка. Он стоял на одной из улиц, готовясь к атаке. Когда они полетели к нему, то он тут же создал кучу кристаллов из земли, причём сам он поднялся на одном из них прямо к Сатане. Она успела переместиться, и его удар секирой лишь рассёк воздух. Маммон и Люцифер ударили прямо в кристалл, разбив его таким образом, но Сомбра начал левитировать в воздухе. Он начал сам бросаться кристаллами в сестёр, создавая вокруг себя различные щиты против огненных, ледяных, электрических и прочих заклинаний, которые сёстры применяли против него. После ещё одной вспышки он набросился на Люцифер, и его глаза стали зелёными. Она вскрикнула и упала на землю. Он хотел было отрубить ей голову, но тут Сатана резко налетела на него. И хоть Сомбра успел сблокировать удар, его слегка отнесло назад, и тут же Маммон принялась драться с ним, провоцируя криками и оскорблениями: "Ну давай, королёк!", "Даже эти поганые псы оказали большее сопротивление, чем ты!", "Я с превеликим удовольствием вобью твоё эго в грязь и заставлю тебя на коленях молить о пощаде!".

 — Где вы? Мне так одиноко. Прошу, вернитесь. Я... я больше не буду задаваться и принижать вас! Только не уходите! Леви, прости меня! Не оставляй меня одну. Я на всё пойду, лишь бы ты вернулась! Хочешь стать главной? Да не вопрос! Пожалуйста... — жалобно просила Люцифер. Она лихорадочно тряслась, слёзы лились из её зелёных глаз, но тут пощечина от Сатаны привела её в чувства.

 — Соберись, тряпка! Ты позоришь всех нас своим нытьём! — недовольно крикнула Сатана, подняв Люцифер на ноги.

 — Сатана? Это и вправду ты? — недоверчиво спросила Люцифер.

 — Нет, Дискорд подери, я чейчнжлинг, принявший её облик! — с яростным сарказмом воскликнула Сатана.

 — Это и вправду ты! — радостно вскрикнула Люцифер и хотела обнять Сатану, но та остановила её жестом.

 — Сейчас не время для объятий. Нужно завершить начатое, — серьёзным тоном произнесла Сатана.

 — Ты права. Он заплатит мне за такое унижение! — гордо воскликнула Люцифер и они полетели к Маммон и Сомбре. Те, в свою очередь уже успели обменяться ударами и заклинаниями. Используя заклинания регенерации, они лечили свои раны и продолжали бой. Сомбра откинул Маммон, и та переместилась вверх, чтобы устроить ещё один дождь из камней. Это оказалось правильным решением, так как в противном случае её бы проткнул кристалл, созданный Сомброй. Взглянув на него, она лишь усмехнулась: "Неплохая попытка, но это было слабовато". Тут Сатана почувствовала резкое увеличение её силы. Тиран не просто был недоволен: он был вне себя от того, что какие-то три кобылки дают ему такой отпор, мешая ему начать захват Эквестрии. Сатана разогнавшись полетела прямо к нему и увернувшись от его выстрела, ударила копытом. Сомбра хоть и успел сблокировать удар секирой, но она разбилась на мелкие кусочки, а он сам отлетел на приличное расстояние. Там в него воткнулись кристаллы Маммон, причинив сильную и острую боль. Он вскрикнул демоническим голосом, после чего разбил с помощью заклинания кристаллы, впившиеся в его тело, но тут же Люцифер проткнула ему правый бок. Сомбра попытался ударить её, но она уже телепортировалась от него подальше, а его самого заморозили. Но лёд быстро растаял от кипящей ярости короля, который собирался уничтожить своих противниц одним ударом, как тут же ему вновь пришлось увернуться от удара Сатаны. Достав демонический меч, он увидел, как она достала свой, причём огненный. Между ними началась дуэль. Люцифер и Маммон смотрели на то, как их сестра яростно парировала его атаки, совершала контратаки и наступала на него, с полной решительностью прикончить его. Сомбра взлетел в воздух, где битва между ними продолжилась, однако дуэлянты начали совершать воздушные манёвры в надежде запутать оппонента. В итоге Сатана сделала такой мощный удар, что Сомбра успев его сблокировать, отлетел и упал на землю. Тут он уже не мог сдержаться. Фиолетовые молнии начали исходить от его тела. Сияние его зелёных глаз стало усиливаться, а зелёно-фиолетовый огонь начал поглощать его тело. Люцифер испугалась, так как боялась, что сейчас он сделает какое-то мощное заклинание, после которого они резко ослабеют, и он сможет наказать их как следует, жестко избив и превратив в сексуальных рабынь. По сути так Сомбра и планировал поступить, но тут он почувствовал, как его огонь начал жечь его изнутри. Он попытался остановить его, но Сатана, оказавшаяся рядом с ним, лишь усилила его. Её рог горел ярким красным цветом, в глазах были видны языки пламени, а сама она была такой горячей, что смогла бы растопить любой айсберг и выжить в самой холодной пещере во всём мире. Маммон и Люцифер опустились на землю и начали наблюдать за казнью Сомбры. Он кричал криками тысячи душ, выражая тем самым всю свою боль, его тело начало обращаться в прах, который потом тоже исчезал в пламени Гнева. Произошла вспышка, и от гордеца осталась лишь корона да доспехи, которые были сильно накалены.

 — Видишь, Люси. Если будешь вести себя, как этот Сомбра, то Сатана сожжёт тебя и даже твой прах. Так что не выпендривайся! — подшутила Маммон, но Люцифер восприняла это, как предупреждение и со страхом в глазах посмотрела на Сатану. Та, тяжело дыша, сдерживала себя, и глубоко вздохнув, тем самым слегка остудившись, лишь произнесла: "Хватит шуток. Отправляемся обратно в замок, пока жители не решили выйти из своих домов". По пути обратно Сатана не проронила ни слова, в отличии от Маммон, которая постоянно подкалывала Люцифер. Лишь когда Маммон отвлеклась на размышления о будущем Кристальной Империи, и какую выгоду она может из всего этого извлечь, то она подлетела к Люцифер и ворчливым тоном произнесла:

 — Если бы я хотела твоей смерти, то стала бы тебя спасать? Люси, ты хоть головой-то думай.

 — То есть ты не злишься на меня? — спросила Люцифер пугливым тоном.

 — Послушай, бывают моменты, когда ты меня действительно бесишь. Твоё самодовольство порой действует на нервы. Но я никогда не хотела сжечь тебя. Понятно? Если я тебя ударила, значит это по делу, и тебе стоит задуматься. Если пригрозила убить, это означает, что тебе очень сильно стоит задуматься, — слова "очень сильно" Сатана выделила интонацией, но её тон уж был более спокойным.

 — Так ты и вправду любишь меня? — с надеждой в голосе спросила Люцифер.

 — Вот только давай без этого, хорошо? Ещё не хватало, чтоб ты меня обняла, а ведь ты этого хотела, причём в самый неподходящий момент! Лучше, остановимся на том, что я не буду тебя сжигать и я не хочу тебя убивать, — с некой просьбой произнесла Сатана, и после радостного ответа: "Хорошо", воскликнула: — Вот и славно.

Смерть Короля Сомбры потрясла всю Эквестрию. Никто не мог предположить такого развития событий. Судьба Кристальной Империи стала главной темой государственных собраний, новостей и газет, а также различных слухов. Всех волновал один вопрос: "Что же станет с Кристальной Империей?" Жители настолько запуганы, что они не только не смогут выбрать нового правителя, но и даже из дома выйти. Тут Луна предложила назначить её временной правительницей Кристальной Империи до тех пор, пока не будет сформирован местный орган самоуправления. Реакция на это заявления было разным: одни поддерживали лунную принцессу, другие яростно противились этому, так как считали Луну — спящим врагом Эквестрии, готовым проснутся в любой момент. Однако Селестия, у которой дел было невпроворот не оставалось выбора, кроме как назначить свою младшую сестру на эту должность. Образование Лунной Империи стало предпоследним шагом к началу Эквестрийского Раздора, принёсшего много несчастий и смертей, а также показавшего истинную сущность пони.

«Вы сошли с ума и теперь пытаетесь затянуть в своё безумие окружающих, но я не собираюсь в этом участвовать!»

"Сады Флима и Флэма" были достроены уже после нападения чейнчжлингов на Кантерлот, но до появления Кристальной Империи. На этом предприятии работало весьма большое количество приезжих рабочих, которым Флим и Флэм обещали весьма большую зарплату, а также обеспечивали медицинскую страховку, право на отпуск и гарантировали восьмичасовой рабочий день. Но вскоре начали появляться различные подвохи. Сначала братья заявили, что они вложили деньги рабочих в акции компании и что выдавать зарплату будут ими. Потом стало известно, что рабочий день будет увеличен до десяти часов, в связи с огромным количество заказов. Право на отпуск и медицинская страховка магическим образом "испарились", а когда один из рабочих обнаружил, что акции поддельные, то волна негодования нахлынула на братьев мощным потоком. Рабочие подняли бунт, разгромили завод и чуть было не растерзали Флима и Флэма на части. Весть об этом происшествии тут же облетела всю Эквестрию и вскоре появилось новое движение "Власть народу!". Лидеры этого движения повторяли лозунги, диктуемые им невидимыми покровителями, словно попугаи: "Даёшь власть народу!" , "Долой монархию!", "Долой тиранию принцесс!". Возвращение Сомбры и появление Лунной Империи лишь усилило их влияние. Сомбра стал образом "короля-тирана", а Луна и Селестия — "лицемерных принцесс". В отличии от движения "За Чистую Эквестрию!" сторонники этого движения не пропагандировали ненависть к представителям других рас, да и старались обходиться без кровопролития, ибо так велели им их лидеры. Восстания начались и на других предприятиях, причём довольно-таки часто дело заканчивалось бойней. Обленившееся жадные рабочие не только крушили свои рабочие места, но и грабили своих хозяев, насиловали их дочерей, сжигали их дома, и публично казнили их, наслаждаясь процессом. Принцесса Луна была первой, кто приняла жёсткие меры против революционеров. Она отдала приказ своим солдатам уничтожать всех тех, кто принадлежал движению "За Чистую Эквестрию!" или "Власть народу!". Её верные стражники патрулировали Эквестрию, разрубая на части всех тех, кто вёл себя агрессивно и выдавал свою принадлежность к тому или иному движению. Селестии ничего не оставалось, как отдать точно такой же приказ. Начались поиски заговорщиков, допрашивались все представители знати, высшие предприниматели, а также государственные деятели. По подозрению в государственном перевороте были публично казнены несколько влиятельных пони, а остальные же, испугавшись, тут же принялись вступать либо в партию Селестии, либо в партию Луны. Селестию поразила новость о том, что часть жителей Эквестрии хотят видеть Луну правительницей, а не её, но сестра пока что не выступала против неё в открытую. Тем не менее недоверие между ними лишь усилилось.

Исчезновение Гармонии повлияло не только на Понивилль и Кантерлот. Лас-Пегасус стал одним из самых "прогнивших" городов Эквестрии за весьма короткое время. Резко увеличилась доля казино, начали появляться бордели, в которых предлагали весьма разнообразные услуги по удовлетворению животных потребностей. Уровень преступности также вырос, причём настолько, что даже ходить по улицам было небезопасно. Внезапно могли появиться подозрительные личности, заинтересованные в том, чтобы забрать у потенциальной жертвы всё её добро, а порой даже её саму. В сточных канавах валялись никому не нужные отбросы общества, просящие лишь бутылку сидра, в который стали добавлять не только яблочный сок... Но и без политики дело обойтись не могло. Именно здесь появилась скандальная группа "Защитники", которая прославилась своими песнями, призывающими к массовому геноциду представителей других рас животных: "Сжигай чейнчжлингов дотла!", "Скорми дракону взрывчатку!", "Загрызи Алмазных Псов!" и одна из самых популярных "Долой милосердие!". Другие города не избежали подобной участи.

Графиня Колоратура, будучи самой большой поп-звездой во всей Эквестрии, стала целью организаторов каждого движения. Они посылали своих агентов, предлагая крупные суммы денег в обмен на сотрудничество, но в ответ они лишь получали отказ. Рара не хотела ввязываться в политику, а уж тем более иметь дело с движением "За Чистую Эквестрию!" и "Власть народу!". Да и остальные две партии были ничуть не лучше в плане способов достижения своих целей.

 — Да выбери ты уже наконец! Ты хоть понимаешь какие деньги нам предлагают?! — в очередной раз злобно проворчал её агент.

 — В последний раз говорю: я петь про политику не буду! А уж особенно про разжигание межвидовой вражды! — серьёзным и недовольным тоном ответила она.

 — Да уже все остальные группы и певцы выбрали сторону, и только ты ломаешься. Если не хочешь выбирать, тогда я сделаю выбор за тебя, — решительно воскликнул агент.

 — Ты не имеешь права выбирать за меня! Я тебе не вещь! — возмутилась Рара и тут внезапно получила пощёчину.

 — Я сделал тебя графиней, благодаря мне ты получила то, что хотела: славу, фанатов, богатство, роскошь. Без меня никто бы и не знал о твоём существовании. Ты — моя собственность, — рявкнул агент перед тем, как получил копытом в зубы.

 — Да что ты себе позволяешь? Разве можно так обращаться с другими, тем более с девушками? Вы сошли с ума и теперь пытаетесь затянуть в своё безумие окружающих, но я не собираюсь в этом участвовать! — после этих слов Рара направилась к выходу.

 — Вернись! Если ты сейчас же не извинишься, то мигом перестанешь быть графиней! Я сделаю всё возможное, чтобы ты сгнила в сточной канаве, проклиная себя за эту ошибку! Я... — кричал агент, но Рара не желала слышать его истерику. Выйдя на улицу, она тут же столкнулась с двумя пегасами.

 — Вам чем-то помочь? — спросила она недовольным тоном.

 — Да, помочь вы нам можете. Понимаете, жители Эквестрии не видят угрозы, исходящей от представителей... — начал один из пегасов, но тут же Рара прервала его.

 — Я же говорила, что не буду представлять интересы движения "За Чистую Эквестрию!"

 — Да кто ж тебя спрашивает? — нахальным тоном произнёс другой пегас, приблизившись к ней.

 — А ну прочь от неё, расисты проклятые! — раздался крик, и три земнопони подошли к ним.

 — О, глядите-ка, грязные рабочие! То-то я думаю завоняло чем-то, — съязвил сторонник движения "За Чистую Эквестрию!", однако ему пришлось взлететь в воздух, так как земнопони сильно разозлились на него.

 — А ну спускайся, трусливая тварь! — кричали они ему. Второй пегас полетел за подкреплением, а Рара, выждав лучший момент, пустилась бежать. Однако такой особе как ей скрыться в огромном мегаполисе было непросто. Повсюду её встречали фанаты, также интересовавшиеся её политическими взглядами, и среди них были сторонники того или иного движения. Скрываясь между переулками и закоулками, она то и дело натыкалась на них, их безумные взгляды и гневные крики пугали её, ей началось казаться, будто весь город хочет поглотить её своей аурой ненависти. Бежать становилось всё труднее, отбиваться от обезумевших фанатиков становилось всё тяжелее и тяжелее. Панически оглядываясь вокруг, Рара пыталась найти себе убежище. Охрана была подкуплена, агент решил уничтожить её за неповиновение, а фанаты жаждали разорвать на части. Ощущение беспомощности и безнадёжности тянуло её к земле, а одиночество вновь напомнило о себе, ударив прямо в сердце. Задыхаясь, она вдруг почувствовала, как кто-то схватил её и уволок в тёмный переулок. Там она решила сдаться.

 — Прошу, сделайте это быстро. Я ни за что не продамся и не встану на вашу сторону, даже не пытайтесь. Просто не мучайте меня, хотя бы ради того, чтобы сохранить своё достоинство. Пожалуйста, — жалобно произнесла Рара, сжавшись от страха и смирившись с неизбежным. Она закрыла глаза и затаила дыхание.

 — Я не собираюсь тебя мучить. Наоборот, я хочу помочь, — вдруг услышала она простой, но доброжелательный мужской голос. Открыв глаза, она увидела большого жеребца с красным цветом шерсти и гривой светло-апельсинного цвета. На боку у него была кьютиметка в виде большого порезанного пополам зелёного яблока.

 — С чего бы мне тебе верить? Вдруг ты приведёшь меня к своему лидеру, который отведёт меня к своим хозяевам, а они уже попытаются сломить меня и в случае неповиновения — убьют? — недоверчиво произнесла Рара.

 — Не-а, — ответил Биг Макинтош таким простым, но в то же время честным тоном, что сомневаться было невозможно.

 — Даже если ты не лжёшь, — всё ещё слегка не доверяя, сказала Рара, вставая на ноги, — то как ты сможешь мне помочь?

 — Ну, для начала я помогу тебе спрятаться. А там уже что-нибудь придумаем, — с энтузиазмом в голосе произнёс Биг Мак. Рара лишь молча кивнула головой и побежала за ним. Он постоянно следил за тем, что никто не набросился на неё, но в то же время проверял периметр, дабы никто их не заметил. Пройдя пару кварталов, они всё же наткнулись на одного из преследователей.

 — Эй! Они здесь! Они... — начал кричать единорог за что и получил от Биг Мака копытом с разбега. Его тело отлетело и врезалось в стену, но расслабляться было рано, так как тут же появился другой земнопони, набросившийся на Рару.

 — Как же долго я ждал этого момента! Я возжелал тебя с того момента, как впервые увидел на сцене! Это стало мечтой моей жизни — завладеть самой Колоратурой! — безумно прокричал он. Биг Мак, схватив зубами его за хвост, долбанул его об тротуар несколько раз.

 — Нам не интересна твоя личная жизнь, — произнёс он и плюнул в его сторону, затем он подбежал к Раре и взволнованно спросил: — Ты в порядке?

 — В физическом плане: да. В психологическом: какая тут может быть норма? — ответила Рара, с трудом поднявшись.

 — Такими темпами мы не дойдём. Нам нужен план, — решил Биг Мак, и они побежали дальше. К счастью, вскоре им попался на пути торговец фруктами, у которого была большая тележка.

 — Ого, это же... — хотел громко воскликнуть от удивления продавец, но Биг Мак заткнул его копытом.

 — Прошу, нам нужна ваша тележка. Они хотят меня разорвать на части! — быстро объяснила ситуацию Рара.

 — Конечно, конечно. Я же ваш фанат! Вот только сначала не могли бы вы дать мне автограф? — произнёс радостным голосом продавец.

 — У нас нет на это времени! Если вы и вправду мой фанат, то вы поймёте всю серьёзность ситуации, — нервным голосом воскликнула Рара.

 — Конечно, конечно, я понимаю. Я также понимаю, что вы не хотели бы попасть в копыта этих безумцев, — хитрым голосом сказал продавец, но тут же резко сменил тон: — Эй! Ты что себе позволяешь? А ну верни всё на место!

Биг Макинтош выкинул из тележки всё содержимое, положил в неё Рару, максимально аккуратным способом, закрыл её и накрыл сверху, чтобы никто не видел содержимое. Продавец хотел было начать драку, но стоило лишь Биг Маку стукнуть копытом по тротуару и суровым взглядом на него посмотреть, как желание тут же пропало.

 — Эй-эй! Не кипятись, большой парень! Хочешь телегу? Да забирай, ради Селестии! Я ж не жадный! — переигрывая щедрость и доброту, произнёс продавец.

 — Если ты хоть кому-то ляпнешь, то я тебя хоть из самого Тартара достану, — пригрозил ему Биг Мак, после чего ушёл.

 — Ох, да ну к Дискорду этот город! Уж слишком злые стали его жители! Лучше вернуться в Эпплузу, там то хоть пони добрые. Хотя, кто знает? — с этими словами напуганный до полусмерти продавец пошёл на перерыв.

Жители Мэйнхэттана смотрели на Биг Мака с явным презрением, на что он и рассчитывал. Все расступались перед ним, боясь прикоснуться к черни, даже те, кто искал Рару. Им казалось, что она ни за что не пошла бы не такое, так что этот вариант они отбрасывали сразу же, как только он появлялся. Прибыв к своему дому, который находился в весьма бедном и тихом квартале, поэтому народу здесь обычно много не бывало, Биг Мак, убедившись, что рядом никого нет, сказал Раре, что она может вылезать.

 — Ну, это была не золотая колесница, — начал было Биг Мак, но Рара его прервала.

 — Вот и славно, ведь иначе она бы привлекла к себе слишком много внимания. Я не такая уж и брезгливая, особенно когда речь идёт о спасении чужой и моей жизни.

 — Чужой? — недоумённо спросил Биг Мак.

 — Вы ведь рисковали своей жизнью, чтобы спасти меня. Вряд ли бы вас оставили в живых, когда бы нас поймали где-нибудь в центре города только потому, что мне видите ли, было противно лезть в обычную "простолюдинскую" тележку, — с некой ненавистью к себе произнесла Рара и тяжело вздохнула. — Простите, я просто перенервничала.

 — Да ладно тебе, я всё понимаю. Сам виноват: думал предрассудками. Кстати, можешь спокойно обращаться на "ты". А теперь предлагаю зайти в дом.

Когда они зашли внутрь, то их встретили Бабуля Смит и Эпплблум.

 — Ого! Это же сама Колоратура! Я столько слышала о тебе! Твоя музыка просто атас! — радостно воскликнула Эпплблум.

 — Биг Мак, можешь объяснить, что тут происходит? — недоверчиво произнесла Бабуля Смит.

 — Прошу прощения за внезапное вторжение. Я правда не хочу быть обузой. Если вы считаете, что мне здесь не место, то я всё пойму и уйду, не затаив обиды, — произнесла Рара, сдерживая отчаяние.

 — Погоди-ка, погоди-ка. Я ведь ещё даже не знаю в чём суть дела. Поясните мне, а то я не в тенте...

 — Тренде — поправила Бабулю Смит Эпплблум.

 — Аренде? Нет речь идёт не об аренде. Я хочу знать, что случилось то? — произнесла Бабуля Смит.

Рара начала рассказывать историю случившегося, опуская некоторые детали, поскольку рядом была Эпплблум. Реакция была моментальной: Бабуля Смит резко стукнула копытом по столу и прокричала: "Мерзавцы!" Затем она добрым взглядом посмотрела на Рару и произнесла:

 — Чувствуй себя как дома. Мы постараемся помочь тебе чем сможем.

 — Для начала вам нужно изменить внешность, чтобы даже родная мать вас не узнала, — предложила идею Эпплблум.

 — Это невозможно. Родная мать всегда узнает родное чадо, даже если оно будет превращено в страшного монстра с помощью заклинания, — возразила Бабуля Смит.

 — Я имела в виду, что ей надо бы изменить причёску, одежду, макияж, а то уж больно бросается в глаза, — объяснила Эпплблум.

 — Агась, — согласился Биг Мак.

 — А теперь как насчёт того, чтобы поесть? — предложила Бабуля Смит.

 — Вы слишком добры, — произнесла Рара.

 — Брось. Много доброты не бывает. Тем более сейчас, когда алчность и жестокость окружают нас, пытаясь подчинить своей воле. Но хватит печали на сегодня. Айда, обедать! — последнюю фразу Бабуля Смит прокричала радостным голосом.

Рара последовала совету Эпплблум, смыла с себя весь макияж, сменила одежду на простое чёрное платье, скрывавшее её кьютимарку, а также покрасила свою гриву в серо-синий цвет, сделав её при этом прямой. Работать она стала секретаршей, где её заваливали работой, так как вторая секретарша была любовницей начальника. Рару это устраивало, ведь никто не пытался приставать к ней, все крутились вокруг более накрашенной и доступной кобылы. Все деньги она отдавала Эпплам, которые приняли её как члена своей семьи. Исчезновение Колоратуры было затменно другим событием, ставшим последним шагом к началу революции.

Лидер движения "За Чистую Эквестрию!" начал разочаровывать своих последователей тем, что он не выполнил ни одного своего обещания, сдерживал их от массовой резни и рациональных действий, да и про его провальную миссию в Эпплузе никто не собирался забывать. Его покровители хотели было уже найти другую марионетку, но тут произошло то, чего они не ожидали... Лидера движения волокли на городскую площадь Понивилля, как грязного и мерзкого предателя, его копыта были заключены в старые и проржавевшие кандалы, а те, кто совсем недавно восхищался им и был готов пойти за ним хоть на край света, теперь плевал в его сторону и с ненавистью в глазах наблюдал за его неминуемой гибелью. С каждым шагом он приближался к той, кто займёт его место, лишив его при этом не только власти, но и жизни. Сам процесс казни был весьма долгим и мучительным: сначала новая предводительница отрезала ему язык, воскликнув: "Это тебе за то, что проповедовал идеалы нашего движения, искренне не веря в них!". Затем, срезала с него кьютимарки и положила их в специальную корзину, куда бросила и его язык. Потом настала очередь глаз. Зрители сего представления смотрели с интересом и лишь немногие почувствовали уже знакомые позывы рвоты. Нож, который использовала единорожка, покрылся кровью и глазным соком. Когда вместо глаз у жертвы остались лишь пустые дырки, то одна кобылка не выдержала и побежала прочь. "Слабачка!" — буркнула предводительница и продолжила своё дело. Отрезав от своей добычи куски плоти и пронзив ей сердце, она приказала бросить остатки "жалкого предателя" в Вечнодикий лес на съедение "тупым тварям".

Миссис Кейк спокойно занималась своими делами, пока не услышала женский крик. Выйдя на улицу, она увидела бегущую пони светло-сиреневого цвета со светло-лаймовой гривой.

 — Дейзи, что случилось? — спросила Миссис Кейк, встав у неё на пути

 — Она вырвала ему глаза! — истерично прокричала Дейзи.

 — Кому? О чём ты говоришь? — взволнованно воскликнула Миссис Кейк.

 — Лидера "За Чистую Эквестрию!" казнили! Теперь у них новый предводитель, вернее предводительница! Она такая жуткая! — прокричала Дейзи и убежала прочь. Миссис Кейк вернулась в "Сахарный Уголок" и рассерженным тоном сказала своему мужу:

 — Мы уезжаем из этого Тартара!

 — Но почему? — недоумённо спросил он.

 — Жители этого города совсем озверели! Они уже даже своих разрывают на части! Я не хочу, чтобы наши дети жили там, где ненависть и бессмысленная жестокость правит всем. Надо было давно покинуть это место.

 — Но куда нам податься? Если бы у нас была возможность, то я бы давно предложил это сделать.

 — А как насчёт Лунной Империи? Я слышала, что она стала своего рода убежищем от всех этих больных психопатов. Туда принимают всех, вне зависимости от расовой и видовой принадлежности. К тому же, там весьма сильная охрана, да и работы полно. Ты как хочешь, а я не собираюсь оставлять своих детей здесь.

Миссис Кейк еле сдерживала себя, чтобы не закричать от переполняющего её гнева. Лишь присутствие Пампкин и Паунда, а также нежный и любящий взгляд мужа сдерживал её от того, чтобы лично не переубивать всех этих фанатиков, забывших даже ради чего они всё это затеяли. Вещи Кейки собрали достаточно быстро, так как понимали, что рано или поздно им придётся покинуть этот город, но они постоянно давали ему ещё один шанс. Но только не в этот раз. Их ждала новая жизнь в Лунной Империи, где им были рады и где никто не мог ворваться к ним и, прозвав "шпионами", перерезать глотку или сжечь живьём. Узнав об их переезде, предводительница движения "За Чистую Эквестрию!" яростно стукнула копытом по столу и взвопила: "Да я их всех на кусочки порву, а эту Лунную Империю обращу в пепел!!! Трусы! Трусы! Трусы!" Но прежде, чем начать свою месть, ей надо было выполнить своё первое обещание: уничтожить лагерь буйволов неподалёку от Эпплузы. Для этого она набрала особую команду из самых сильных и свирепых сподвижников, снарядила их оружием и доспехами, предоставленными ею одним из покровителей, и отправилась с ними в поход.

Глубокой ночью силуэты пони приближались к вигвамам буйволов, занимая ключевые позиции и ожидая команды. По сигналу ярко вспыхнули языки пламени, пожирая всё внутри себя: свежую плоть, истошные крики и вопли, души несчастных, которых убивали лишь потому, что они родились не пони. Некоторые успели выбежать из своих домов, и им пришлось столкнуться в бою с коварным врагом, не желающим действовать открыто. Пегасы, словно ястребы, нападали сверху и исчезали в ночи, снижаясь практически до уровня земли, земнопони давили количеством и использовали шипастые доспехи, чтобы протыкать своих врагов, а единороги бросали кинжалы и рубили мечами. На оружие и броню организатор не поскупился, всё-таки революция — это дело затратное. Помимо того, что нужно организовать само движение, нанять крикунов, ораторов, провокаторов, переменить на свою сторону известных личностей, создать мощный пропагандционный аппарат и тому подобное, нужно ещё и снарядить своих революционеров, иначе их поубивают за несколько секунд. Убивали, несмотря на пол и возраст, а предводительница движения не только резала всех направо и налево, но и получала удовольствие, граничащее с оргазмом. Она слизывала кровь со своего ножа, истерично протыкала очередного маленького буйвола, а её смех был слышен во всём лагере. В итоге большинство буйволов было убито, лишь малое количество смогло убежать. Жертв среди пони было немного: четверых убили, а троих покалечили. Резня рядом с Эпплузой возмутила общественность, заставила Принцессу Луну организовать рейд на Понивилль с целью полной ликвидации движения "За Чистую Эквестрию!", а Принцесса Селестия, отчаявшись, начала казнить любого, кого подозревали в государственной измене, хотя некоторых из них просто подставляли. Всем было ясно, что дольше эта постановка идти не могла. Настало время грандиозного финала, который оставит в истории Эквестрии свой кровавый след и после которого начнётся новая эпоха...

«Не поддавайтесь теченью реки, что пытается сдвинуть вас с места, направив прямо в Бездну»

Толпа пони единым маршем шла по направлению к Мэйнхэттоновскому музею искусств, держа в копытах мечи, копья, факелы, а также плакаты, на которых было написано: "Долой тиранию принцесс!", "Смерть элите Эквестрии!", "Даёшь всеобщее равенство!" ну и конечно же: "Власть народу!". Река революции текла через весь город, а крики из её глубин призывали к решительным действиям. Позади себя она оставляла растерзанные тела тех, кто пытался её остановить. Дойдя до своей цели, восставшие с воплями набросились на персонал музея, а также на посетителей. Охранники пытались их остановить, но что может сделать дубинка против меча? Знатные особы молили о пощаде, прежде чем им перерезали глотки, отрубали головы, пронзали копьём прямо в сердце, в лучшем случае. В худшем их связывали и жестко пытали, выкалывая глаза, сдирая кожу, насилуя и оскорбляя всеми возможными ругательствами. Некоторых из них вытащили на улицу, дабы они увидели, как их любимые восхитительные произведения искусства сгорят в ярком пламени перемен. Часть восставших направилась в мэрию, чтобы смести "жадного, как дракон" мэра и поставить избранника народа. Полиция пыталась восстановить порядок, но и в ней нашлись те, кто решил перемкнуть к восставшим. В частности, некоторые из них помогли добраться до мэра и сжечь его на костре. После этого началось полное разграбление городской казны. Ради денег революционеры убивали своих же, с которым ещё несколько минут назад шли бок о бок, проклиная власть и требуя свободы, а также серьёзных перемен.

Бабуля Смит как будто чувствовала, что в этот день произойдёт нечто ужасное, поэтому приказала членам своей семьи не выходить из дома.

 — Чую я, что дошло всё до кипенья. И спуститься Тьма на этот город, и вскрикнут души безумцев от жуткой агонии, но никто не в силах будет им помочь. Окропит кровь землю нашу, осквернит запах смерти воздух наш, и лишь смиренные смогут спастись. Не поддавайтесь теченью реки, что пытается сдвинуть вас с места, направив прямо в Бездну. Не будет пощады тому, кто принял в своё сердце ненависть, кто позволил жадности и гордыне ослепить себя и направить на путь разрушения. Так сидите же смирно, дети мои, и не думайте о мести, ведь она — первый шаг к грехопадению, — произнесла она утром, ещё до начала шествия. Когда Эпплблум услышала крики, то она тут же позвала остальных. Бабуля Смит, ужаснувшись, приказала закрыть входную дверь, зашторить окна и никому не выходить из дому до конца этого дня.

Солдаты Принцессы Луны прибыв в Понивилль весьма быстро нашли лидера движения "За Чистую Эквестрию!", а также её сторонников. Без лишних слов и церемоний, они принялись рубить их на куски. Были слышны удары мечей друг о друга, повсюду летали отрубленные конечности, а крик предводительницы движения лишь усиливал жажду крови у её приспешников. "Рубите врагов Эквестрии! Они не достойны называть себя пони! Они — проклятые мутанты! Генетические уроды, которых не должно существовать! Смерть бэтпони! Не смейте позорить наш вид своим существованием!" — кричала она, возбуждаясь от вида кровавой резни и запаха горелой плоти. Единороги использовали заклинание огня, чтобы сбивать бэтпони в небе. Однако, это не сильно помогало, так как их заклинания отбивали мечами, в результате чего горел уже не противник, а союзник. "Да что с вами не так? Неужели вы позволите каким-то жалким, ничтожным, тупым, никчёмным уродам одолеть вас? Они же с нами даже и рядом не стоят! Мутанты должны..." — вновь начала кричать предводительница движения, но меч в горле не позволил ей докричать до конца. Её тело упало, как мешок с мусором, после чего бэтпони, убивший её, ещё несколько раз проткнул её тело, плюнул на неё и произнёс: "Если тут кто-то и урод, так это вы. Аморальные твари!" Ситуация резко изменилась. Восставшие вдруг ни с того и сего взяли и начали убегать, а некоторые стали молить о пощаде. Но приказ был весьма чётким и жёстким: уничтожить движение "За Чистую Эквестрию!", поэтому бэтпони погнались за беглецами, изрубив в капусту решившихся сдаться в плен.

В Кантерлоте всё было ещё хуже. Там сторонники движения "За Чистую Эквестрию!" столкнулись со сторонниками движения "Власть народу!" и между ними началось кровавое побоище. Помимо оружия и заклинаний, стороны использовали взрывчатку и даже катапульту. С её помощью они уничтожили несколько башен королевского дворца. Селестия же, увидев всё это, подлетела к одной из разрушенных башен, где увидела лужу крови и торчащее из под обломков светло-фиолетового цвета копыто. Разгневавшись, она взлетела высоко в воздух и на весь Кантерлот закричала:

"Я — ПРИНЦЕССА СЕЛЕСТИЯ, ПРАВИТЕЛЬНИЦА ЭКВЕСТРИИ, ПРИКАЗЫВАЮ ВАМ НЕМЕДЛЕННО ПРЕКРАТИТЬ ЭТУ БЕССМЫСЛЕННУЮ БОРЬБУ И СДАТЬСЯ!!! Я ЕСТЬ СВЕТ И ТЕПЛО!!! Я ЕСТЬ СОЛНЦЕ!!! И ЕСЛИ ВЫ НЕ ХОТИТЕ ПОЧУВСТВОВАТЬ МОЙ ГНЕВ, ТО ПАДИТЕ НИЦ ПЕРЕДО МНОЙ!!!"

В ответ она услышала лишь смех, но он затих, когда её луч испепелил целую толпу бунтующих, в которой были представители обоих движений. Затем Селестия уничтожила катапульты, взорвав их, а вместе с ними и тех, кто ими управлял. Её стражники принялись догонять убегающих, которым негде было спрятаться, так как всепоглощающее пламя находило их везде. Тем временем в Мэйнхэттане начались мощные взрывы. Взлетел на воздух музей искусств, городская библиотека, а также ратуша. Так называемые символы прежней власти были уничтожены. Но тут внезапно грозовые тучи окутали город, поднялся сильный ветер и хлынул дождь. В небесах появилась Принцесса Луна, от которой начали исходить тёмные щупальца, делившиеся на несколько щупалец, и так несколько раз. Электричество в городе резко выключилось, стало жутко темно, отчего революционеры сильно испугались. Но это было лишь начало. Семья Эпплов услышала те самые крики, о которых говорила Бабуля Смит. Пони на улицах бились головой об стены и тротуар, пытаясь заглушить голоса, выгрызали куски плоти, в поисках червей, которые якобы ползали в них, убивали своих товарищей, видя их при этом как жутких монстров. Силуэты окровавленных жертв преследовали своих убийц, стремясь убить их так же, как их самих убили в своё время. Разожглись костры, на которых, крича от жгучей боли, сгорали маньяки и насильники. Безумный смех был слышен в тёмном переулке, где единорог перерезал своих подельников обычным кухонным ножом, после чего воткнул себе этот нож в глаз и диким воплем вытащил его. "Нет! Отойди от меня! Оставь меня в покое!" — кричит молодая пегаска, ещё недавно кричавшая о власти народа, а теперь со страхом в глазах глядящая на обезумевшего земнопони, съежившись в уголке. Ей с трудом удалось от него сбежать, ведь он сломал ей крылья, но теперь бежать было некуда. Облизав губы и зловеще засмеявшись, земнопони приблизился к ней...

Весь свой путь Селестия думала о том, как сильно она мечтала уничтожить Лас-Пегасус. Этот город никогда не внушал ей доверия и уважения, а в последнее время слухов про то, что там твориться набралось так много, что трудно было назвать их слухами. Прибыв туда, она увидела то, что ожидала увидеть: хаос и раздор. Здания горели ярким пламенем, повсюду шумели сирены полицейских, пытающихся остановить преступников, а заодно воспользовавшись своим званием получить то, о чём они мечтали так давно. Лучи магии летали по всему городу, создавая таким образом некое световое шоу. Повсюду стояли колонки и громкоговорители, откуда играла агрессивная музыка и были слышны такие слова:

"Долой! Долой власть твою!

Даёшь власть народную!

Убьём вас всех!

Нас ждёт успех!

В истории оставим след!

Долой! Долой власть твою!

Спасенье в бойне я найду!

Я сошёл с ума!

Повсюду Тьма!

И в этом виновата лишь ты!"

Селестия подлетела снизу города, после чего выстрелила в облака, державшие его в небе. Как только они исчезли, она тут же переместилась вверх и принялась смотреть на падающие вниз здания. Пегасы не сразу смогли ориентироваться, поэтому некоторые из них разбились насмерть, другие же успели взлететь только ради того, чтобы потом упасть на землю, находясь в объятьях огня. Завершив своё дело, Принцесса Дня увидела вдалеке тёмные тучи, охватывающие её земли. "Предательница! Ты вновь решила воткнуть мне нож в спину! На этот раз я тебя не прощу! Ты зашла слишком далеко! Не знаю, как ты это сделала, не знаю, зачем, но мне на это уже наплевать! Я иду за тобой, Луууна!" — закричала она и полетела в сторону Кантерлота. Там уже происходила битва между стражниками Селестии и Луны.

Принцесса Ночи изящно увернулась от луча своей сестры, после чего создала кучу мечей и бросила их в неё, но та лишь создала щит, который даже не треснул от ударов. Селестия достала свой меч и, подлетев к Луне, которая тоже достала меч, нанесла удар, который тут же был заблокирован. Помахавшись мечами, они решили вновь перейти на лучи. Из спины Луны появились тёмные щупальца, которые обволокли Селестию, но та использовала вспышку Света и щупальца испарились. Принцесса Ночи переместилась специально так, чтобы когда Селестия выстрелила, то она увернулась бы, а луч попал прямо в стражников Кантерлота. Страшный вопль солдат, которых Селестия только что поджарила, лишь усилил её ярость. Взяв часть разломанной башни, Селестия швырнула её в свою сестру, но та лишь разрубила башню пополам, а её обломки упали на воюющих внизу пони. Луна успела вовремя увернуться от мощного потока огня, вспыхнувшего внезапно под ней, после чего начала использовать молнии, которые били прямо из туч. Селестия, воспользовавшись магией, прогнала тучи прочь. Гнев настолько сильно ослепил её, что она легко поддавалась на провокации и наносила вред своим верным подданным. То копытом ударит в землю, попытавшись ударить Луну, а в итоге попав прямо в своего генерала, то мечом рубанёт не того. Всё же тысяча лет мира сделали её более слабой, чем Луна и воспользовалась. Она отлетела подальше от Кантерлота, уворачиваясь от лучей и мечей Селестии и, приземлившись, встала в боевую стойку. Принцесса Света разогналась и ударила прямо в землю, создав мощную волну и подняв огромное облако пыли. Когда пыль начала оседать, то Селестия принялась тяжело дышать, ведь этот удар отнял у неё значимое количество сил и энергии. Вот тут Луна и отрубила ей голову. Вернувшись в Кантерлот, она показала отрубленную голову бывшей правительницы Эквестрии и заявила: "ТЕПЕРЬ Я ВАША ГОСПОЖА! СЛОЖИТЕ ОРУЖИЕ И ВАС ПОМИЛУЮТ, ИБО НАШЕЙ ИМПЕРИИ НУЖНЫ ВОИНЫ, ДАБЫ ЗАЩИТИТЬ ЕЁ ОТ ТЕХ, КТО ЗАХОЧЕТ НАНЕСТИ ЕЙ ВРЕД, РАДИ ЛИЧНОЙ ВЫГОДЫ!" Часть солдат Эквестрии молча сложили оружие, другие же истошно кричали, не веря в происходящее и желавшие отомстить, но их быстро успокоили.

Возникновение Лунной Империи вызвало волнение и громкие споры среди других стран. В первую очередь потому, что если Эквестрия была мирной страной с весьма слабой армией, то вот Лунная Империя начала резко усиливать армию и увеличивать производство оружия и доспехов. Кроме того, под властью Принцессы Луны в первое время проводились массовые казни, а также ссылки на шахты и заводы. Усилился контроль за порядком в городах, была решено отказаться на время от рыночной экономики и перейти к командной, чтобы стабилизировать экономическую ситуацию в стране. Начались восстановления городов и устранения беспорядков. Почувствовав на своей шкуре, что такой голод и холод, жители Эквестрии перестали критиковать власть и делали всё, что им было приказано. Но вскоре им стало не до этого, так как у них самих началось происходить невесть что. В Грифонстоуне, например произошла кровавая бойня из-за Идола Борея, который был внезапно найден в доме одного из грифонов. Седловскую Аравию также нахлынула волна революции, а Мэйртония погрязла в коррупции и преступности. Кроме того, по слухам принц Мэйртонии был околдован некой чародейкой, которую никто кроме него не видел. Он забыл обо всех своих обязанностей, о том, что ему скоро предстояло стать новым королём, так как его отец уже доживал последние дни. Назревал дворцовый переворот и феодальная раздробленность, но ему было всё равно. А когда его возлюбленная просто взяла и исчезла, то он места себе не находил. Его тело нашли в его покоях, с ножевой раной прямо в сердце, а на полу в крови валялся сам нож. На Лунную Империю всем стало просто наплевать, так как у других правителей своих проблем хватало.

Луна сидела в своём новом замке, перебирая различные бумаги, каждая из которых требовала от неё какого-то решения: что делать с этим заключённым, как лучше всего организовать это или иное предприятие, стоит ли вводить комендантский час и тому подобное. Тут ей внезапно попался конверт, которого раньше вроде бы и не было. Удивившись, Луна всё же решила его открыть и прочить лежащее в нём письмо:

"Дорогая Принцесса Луна,

Я просто хочу поблагодарить вас за то, что были славной госпожой. Простите, что не попрощались, но Сатана считает, что вы попытаетесь убить нас, ведь этим то обычно всё и заканчивается. Я всё понимаю: рано или поздно вы поймёте, что пока мы живы, то идеального мира вам никогда не создать. Впрочем, вряд ли вы верите в идеальный мир, так как сами видели, что за собой скрывать иллюзия идеальности. Да и зачем в идеальном мире власть? Скорее всего, вы увидете в нас угрозу, поскольку знаете на что мы способны. Признаюсь вам: мы не раз убивали или жестоко предавали предыдущих хозяев, так как они требовали больше или же из-за страха хотели убить нас или рассорить. Но мне не хочется вас убивать. Честно. Все эти истории, что жители придумали про вас, настолько ужасны, что даже мне становиться не по себе. Вы можете мне не верить, посчитав, что это часть какого-то хитрого плана, но я лишь говорю то, что чувствую. Не знаю, как к вам относятся остальные, но у меня нет абсолютно никакого желания причинять вам боль и наблюдать за вашими страданиями. Вернёмся ли мы? Конечно, но я надеюсь, что наша встреча пройдёт весьма мирно, хотя, наверное, это так наивно с моей стороны. Простите нас, если мы перестарались, и я искренне верю, что под вашим правлением Эквес... в смысле Лунная Империя станет самой могущественной и великой, пускай и не без жертв.

Искренне ваша, Асмодей."

Некоторое время Луна молча перечитывала письмо, не веря тому, что она читает. "Да кто же вы такие? Демоны? Демон не способен написать такое. Духи? Нет, уж слишком много в них жизни. Монстры? Уж мне ли их так называть?" — думала она, опустив голову. Взглянув на всё ещё крупную стопку бумаг, Луна отряхнулась и произнесла: "Сейчас не время предаваться эмоциям! Моя страна нуждается во мне, а я в ней! Как только я вытащу нас из кризиса и раздора, вот тогда можно будет и о себе подумать!"