Апокалипсис: рождение Императора
Глава 7 Апокалипсис
Идея, конечно, просто блестящая. Есть только одна малюсенькая загвоздка. На Земле не может находиться существо второго уровня и выше (паразиты не в счет – они не влияют на технологию процесса). Наличие существа второго уровня поставит под угрозу барьер вокруг нашей планеты. Существо же третьего уровня гарантировано приведет к срыву карантина. Чем это обернется для поняш – неизвестно, но явно ничего хорошего ждать не следует, если даже бледная тень виндиго – Дискорд – смог доставить им столько неприятностей. Есть, правда, один способ. Очень и очень рискованный. Но ситуация требует немедленных действий.
— Эрик! – позвал я брата.
— Даже не прости. Я не сделаю это. Мне жаль людей, но у них есть свои кураторы, пусть они с ними разбираются. – как всегда, мой старший брат предпочитает синицу в руке.
— Я справлюсь. Просто доверься мне, брат.
— Решение окончательное. Риск слишком велик. Ты вообще подумал о последствиях неудачи?
— В самом худшем случае я просто сниму воплощение и отдалюсь от планеты. Потом подберете меня.
— А кто сменит маршрут на установке? Кроме тебя ведь у нас нет навигаторов?
— Вся документация есть. Разберетесь. – не унимался я.
— И сколько на это уйдет времени? – скептически скривился Эрик.
— Сколько ни уйдет. У нас карантин, что может случиться? Я ручаюсь за то, что срыва карантина не произойдет. Самый худший вариант – я на время останусь вне игры. Эрик, сжалься над ними!
— Нет, риск неоправданный. Кроме того, ты окажешься вне нашего социума. Ты подумал о том, что тебя также могут поглотить? И что они смогут сделать с твоими знаниями?
— Этого им не видать. Если я не успею отойти от планеты, я разрушу свои знания. Об этом не следует беспокоиться. – сказал я твердо.
— Что и следовало доказать, братишка. Ты просто потеряешь большую часть себя ради пустышки.
— Это не пустышка! Это не пустышка, Эрик, ты ведь видел их творчество! Неужели тебе все безразлично? Брат, я прошу тебя! – это было уже просто жестом отчаяния. Чаще звезды вспыхивают вновь, преодолев гравитационный радиус черной дыры, чем Эрик меняет решения.
— Нет, Корвин. У каждого своя зона ответственности. Пусть каждый делает свое дело. В чужое лезть не надо. – началось философствование. Он всегда так делает, когда не хочет брать на себя ответственность.
— Конечно, Эрик. Только Тарх так не говорил. И я так не скажу. Бранд! Ты сделай это. – позвал я младшего, раз старший так дрожит за свое.
— Извини, братишка, но Эрик прав. Своя рубашка ближе к телу. Да, и не забывай, в каком состоянии сейчас Селестия. Если ты пойдешь сейчас и что-то пойдет не так, то у нас могут возникнуть серьезные трудности.
И с Брандом понятно. Он приколист по жизни, но сейчас говорит серьезно. И про Селестию он прав. Это вторая проблема, но она решаема.
— Тогда я решу проблему Селестии. А она поможет мне решить мою. Да, она сможет сделать это, раз вы так боитесь головомойки от Ша-Ракса. Знаете, у аликорнов это уже переходит в хроническую болезнь. Вы так боитесь рисковать и принимать ответственность за свои решения. Это уже привело к двум катастрофам, и возможная катастрофа на планете людей – тоже следствие нерешительности. Нашей, блин, нерешительности. И вы сейчас продолжаете все так же бегать от проблем вместо того, чтобы их решать. Бегаете от войны? Можете бежать, но она все равно найдет вас. И пока вы бежите, она становится только сильнее.
Эрик опять принялся философствовать:
— Брат, нет порока в мудрости, безрассудство же может привести...
— Может, может. Да, могут быть неприятности, если что-то делать и рисковать. Но я знаю способ, как гарантировано добыть неприятностей: это НИЧЕГО НЕ ДЕЛАТЬ! Тогда они у вас стопроцентно будут. Знаете, сегодня погиб один из людей. Насовсем. Но в его сущности не было ничего, кроме стремления к победе. Они уже много раз побеждали. Знаете, что давало им победу? Они ее просто хотели. Хотели больше всего остального, хотели даже больше, чем себя самих. Вот что сделало их сильными, даже сильнее, чем вы. Да, сильнее, чем вы, команда древнейших аликорнов. Потому что они сражаются, а не убегают. Поэтому они могут победить. А вы с таким подходом только отстрочите поражение.
— Смело. Но мудро ли? – сказал после некоторой паузы Эрик.
— Это покажет время. Если вы хотите лишь убегать, — бегите, и будете жить. Какое-то время. Я же пойду и стану в строй с теми, кто будет сражаться. Пусть это будет мой последний бой, но я больше не хочу убегать.
— Тогда удачи. – грустно сказал Эрик. – Когда тебя ждать в Кантерлоте?
— Через час. Нужно вернуть себе настоящее тело.
Я оставил команду отдыхать. Они спали вповалку прямо возле костра, я и оставил Дорна поддерживать огонь, чтобы им не было холодно. Пусть высыпаются, до утра есть еще пару часов, за это время нужно уладить вопрос с Селестией.
Я спустился в ангар и запер дверь: это зрелище нелицеприятное. Не хотелось бы, чтобы кто-то это увидел. Да и процедура это весьма болезненная: нужно переделать буквально каждую клетку организма, не прекращая его жизнедеятельности. Но я умею контролировать боль, так что ничего страшного. Я начал.
Сначала распалась на пыль моя уже основательно потертая белая шерстка и черная грива, оставив лысую шкуру. Под шерсткой были видны только самые большие шрамы. На шкуре же их было просто невероятное количество: она вся была посечена былыми порезами и рваными следами. Это все — следы моего падения на что-то острое, или же падение чего-то острого на меня. Чаще это были листы жести.
Теперь пришла очередь распадаться и моей шкуре. Было больно, нервные окончания пришлось полностью сохранить. Чтобы органы не выпали, я поддерживал все легким силовым полем. Кровеносные сосуды пульсировали прямо в воздухе, я создал вокруг каждого из них ауру имитации давления тканей, иначе капилляры и мелкие сосуды бы просто лопнули. После распада шкуры и растворил подкожный жир, оголяя внутренние органы. Среди зеленоватых кишек бурым пятном выделялась печень.
Теперь можно растворять мышечную ткань. Вот уже полностью тело поддерживается телекинезом, мышцы медленно распадаются сначала на кашицу, потом на еле заметную пыль, и исчезают в Пустоте. Постепенно оголились кости, и теперь уже все внутренние органы можно было изучать как в кабинете биологии. Сердце билось несколько быстрее положенного. Но и их нужно перестроить, они также расползались и исчезали. Наконец остался только желтоватый скелет да нервная система, которую нельзя вырубать. Пора менять кости.
Кости побелели и вытянулись, скелет стал почти вдвое выше, вчетверо увеличился рог, появились крепления для крыльев, а потом и кости самих крыльев, нервная система выросла и приняла формы, сопоставимые с новым размером и конституцией скелета. Мозг немного увеличился и правильно разместился в немного большей черепной коробке. Глаза также увеличились и поменяли цвет радужной оболочки с серого на ярко-янтарный. Теперь внутренние органы. Медленно расширялась кровеносная система, новые сосуды последовательно разрастались один из другого как ветви раскидистого дерева. Когда кровеносная система замкнулась, сердце сократилось. Новое сердце было вдвое больше прежнего. Наконец, оно стабилизировалось, и можно было начинать строить все остальное. Грудная и брюшная полость быстро заполнились новенькими, розовыми и без следа износа органами, связками и растяжками прикрепившись в новому скелету. Они пульсировали, я тестировал новые органы на работоспособность. Это заняло продолжительное время, Наконец, дрожание и сокращение внутренних органов прекратилось, все запустилось и нормально работало. Время делать мышцы. В отличии от пони, мышцы аликорна гораздо плотнее и имеют поперечные волокна, что позволяет совершать очень сильные сокращения без риска разрывов волокон. Мышечная масса оплела кости и внутренности непроницаемой броней, почти скрыв нервную и кровеносную систему под собой, теперь лишь небольшие сосуды и рецепторы торчали над мышцами. Кожа прочной розовой мембраной скрыла под собой все тело, о мышцах теперь можно было судить только по рельефу на плотно охватившей их коже. Когда все было готово, шкура покрылась густой, безо всяких следов и царапин ярко-рыжей шерсткой, крылья обросли жесткими перьями, завершили образ короткая огненная грива и длинный огненный хвост. Крылья венчал ряд маховых перьев такого же огненного цвета, как и крива с хвостом. Вот и все.
Телекинез отпустил тело, и я плюхнулся на пол, упруго распрямившись. Я подвигался, и все работало отлично. В соседнем помещении было зеркало, я отправился посмотреть. Действительно впечатляло. Рельеф мышечных сокращений был виден даже сквозь густую шерстку. Я с наслаждением расправил крылья. Как же мне этого не хватало. Широкие крылья были значительно больше от пропорций пегаса. Рост был высоким, моя голова была выше, чем голова Ромы. Грудь сильно широкой не была, я всегда предпочитал ловкость силе. Я присмотрелся: на правой щеке все так же красовались два шрама, образующие наклонный крест. Интересно, я не давал такой команды. Ладно, пусть будут, не столь важно, так вполне сгодиться. Теперь пора в Кантерлот.
Я поднялся на лифте и вышел на полянку. Через два часа будет рассвет, на все про все у меня ушло около часа. Твайлайт, как назло, проснулась, и теперь пялилась на меня. Она стояла просто за дверью, и сделать вид, что я ее не увидел, было нельзя. Тем более, что в кабине и перед рампой было освещение. Она с минуту разглядывала меня, я ничего не говорил. Голос у меня остался тот же.
— Что, Твайлайт, не спится?
Она заметила знакомый ей шрам. В принципе, она догадывалась, но сейчас все сомнения были развеяны.
— Ты аликорн. Ты и правда не просто пони. – голос ее был грустным. Опять она за свое.
— Агась. – пародировал я Биг Макинтоша. Она еле заметно улыбнулась. Я подошел к волшебнице, которая теперь едва была вполовину меня ростом, и обнял свои огненным крылом. Крыло почти полностью закрыло ее.
— Иди отдыхай. Скоро я буду здесь. – сказал я тихо. – А сейчас есть одно дело.
— Я уже не хочу спать. Я подожду тебя у костра.
— Давай. – я снова поставил крыло на место и отошел. Потом посмотрел на звездное небо, расправил крылья и взмыл вверх рыжей молнией.
До Кантерлота я решил лететь, чтобы привыкнуть к крыльям. Ночью меня никто бы не заметил, поэтому я совершал всякие трюки в воздухе. Как же я люблю летать! Но ради выполнения задачи чем-то нужно было жертвовать. Магия для меня была важнее полетов, поэтому я воплощался в единорогов.
— Эрик, я скоро буду. Как она?
— Худо, Корвин. Этой ночью закрылась с двумя жеребцами и тремя кобылками в своих покоях. Под утро пришлось их всех реанимировать. Похоже, ей легче не становиться. Прошлый раз к этому времени она уже пришла в норму. Сейчас же даже признаков облегчения не замечается.
— Как пони, которые во дворце?
— Тоже неважно. У многих серьезное истощение. Если бы не реанимация, больше половины бы уже умерли. В этот раз она просто ненасытна. Приходится искусственно увеличивать жировые запасы и накачивать организм пони глюкозой. Четверо уже сошли с ума, и сейчас в отдельном помещении. Буду полностью восстанавливать состояние сознания. Благо, я сделал слепки на кристаллах. С позапрошлого раза взял за правило. – Эрик сокрушался и вздыхал. Его специализация – биосистемы. Их разбалансировка приводили его в подавленное состояние.
— Но хоть немного же ей должно стать легче? Гормональный фон?
— Эстроген, тестостерон и нанодреналин зашкаливают. Окситоцин почти на нуле. Лютеотропный гормон скачет в течении суток беспорядочно.
— Ментальная сфера?
— Как обычно во время срыва. Но это слишком затягивается. Ранее жеребцы никогда не доходили до такого уровня истощения, и в этот раз их больше. Твой Чубась, так помирал уже раз восемь. Я уже думаю над тем, не гуманнее ли дать ему умереть, чем так издеваться.
— Пусть уже живет. Тем более, что сейчас будем решать проблему. Во всяком случае, на сегодня. Как быть дальше, пока не знаю.
— Давай, я жду. – Эрик снова сконцентрировался на чей-то реанимации.
Я не мог обвинять в чем-то Селестию. Она была уже биологически зрелой кобылкой аликорна, когда все это началось. Луну мы решили оставить биологически в подростковом возрасте, и с ней подобных проблем удалось избежать. Вернуть же вспять развитие связанного с Пустотой куратора второго уровня было опасно, да и проблему тогда недооценили. Решили, что все пройдет нормально.
Вы когда-нибудь пробовали оставить без физической близости и деторождения кобылку на пару десятков лет? На на пару сотен лет? А на две тысячи лет? То-то. Тем более, что у аликорнов соитие происходит не только на телесном, но и на духовном уровне. Оставшиеся смертные потомки аликорнов, которые побоялись развоплотиться, сейчас, конечно, имелись, но они не имели связи с Пустотой. Да и большинство из них были трусами, потому что были потомками трусов. Кобылки из анклава аликорнов с северных гор иногда принимали какое-то заметное участие в жизни Эквестрии, жеребцы же почти не отличались своей ролью от обычных единорогов и пегасов, и жили в основном там же, в анклаве. Без аликорна со связью с Пустотой потомства у Селестии быть не могло. Как и полноценной близости. Она, конечно, была очень сильной и достойно несла бремя своих обязанностей. Но природа иногда берет свое, а эта ее внутренняя сила становилась в этом вопросе главной помехой.
Да, она была очень сильной, как физически, так и ментально. И не было никого среди смертных, кто был бы ее сильнее. Никто не мог ее покорить или подчинить. И это было главной проблемой: ни одна кобылка не будет радоваться близости с тем, кто слабее ее. Для нее это будет таким несущественным пустяком, что не принесет радости, а только разочарование и отвращение. Так было и с Селестией. Конечно, у нее иногда были фавориты из числа пони или смертных аликорнов. Но это был жест отчаяния: никто не мог ее покорить.
И вот она срывалась. Уже четыре раза. У нее просто ехала крыша, и она устраивала дикие оргии со всеми, кто попадался под копыто. Это случалось на балах, когда она видела танцующие и счастливые пары. Зависть тогда застилала ее разум, и безумная похоть была ответом на одиночество. Мы ограничивали передвижения всех, кому не повезло (некоторые поначалу думали, что как раз повезло) и самой Селестии, пока она не насытиться и не вернется к норме. Тогда стирали всем память, приводили место срыва в порядок, и жизнь продолжалась как ни в чем не бывало.
Но несчастной кобылке со временем становилось только хуже, и сейчас ее разум все так же во власти одиночества и неудовлетворенности, которое сводит ее с ума.
С этими мыслями я подлетел к сероватому барьеру, который держал Эрик.
— Ага. Красавчик. – похвалил он меня за трансформацию. – Она сейчас в тронном зале.
— Хорошо. Пошел я.
— Давай. Смелый ты наш. Я тебя предупреждаю еще раз: не суйся на Землю...
— Завязали, Эрик. Открой барьер! – рассержено оборвал я брата.
Я подходил к тронному залу по длинному коридору. Возле самого зала подле дверей лежал, свернувшись, Чубась. Ему доставалось больше других, он был весь грязный. Увидев меня и оценив мои размеры, он заскулил. Видимо, подумал, что я сейчас возьму его в оборот прямо как Селестия. Да, с моими нынешними габаритами это была верная смерть для него. Причем не самая легкая.
Двери были огромными, толстыми и высокими. Селестия удерживала их магией. Я приложил усилия, и дверь с грохотом открылась, несколько панелей отлетело и стукнулось об пол. Зал производил удручающее впечатление: кругом грязно, ужасный запах, треть ценных витражей разбиты. Ковровая дорожка вся в пятнах и разводах. Несколько предметов мебели разбиты в щепки, а сами щепки валялись по всему залу. На возвышении возле трона лежала животом вниз графиня Улла, кобылка синей масти, и визжала: Селестия била ее по крупу какой-то мухобойкой и облизывалась. Бедная графиня не могла сдвинуться: магия не давала ей даже пошевелиться. Грива и хвост Селестии были полностью розовыми, как всегда во время срыва. Когда я распахнул дверь и вошел, Селестия удивленно уставилась на меня и отвлеклась. Магическая хватка ослабла, и синяя кобылка не преминула воспользоваться шансом улизнуть. Рейнбоу Деш бы позавидовала такой скорости. Когда Улла выскочила сквозь двери, я снова их захлопнул и поставил экран вдоль стен всего помещения.
— Ой-ой-ой, а кто это у нас тут? – слащавым и ехидным голосом сказала Селестия, шлепнув мухобойкой по крупу себя. Она сделала голову набок и противно улыбнулась.
— На колени, сука. – процедил я сквозь зубы. Она схватилась и подлетела, став прямо перед моим носом. Она оказалась на голову ниже меня, и это ее несколько смутило — она привыкла на всех смотреть сверху:
— Не смей мне приказывать!
— Я сказал на колени, сучка! – сказал я громче и пододвинув свою морду к ней. От нее несло нечистотами. – Грязная сука! – добавил я ввиду этого факта. Она пару секунд оценивающе рассматривала меня, после чего сделала резкий выпад в область шеи, пытаясь укусить. Я среагировал, и протаранил ее голову своей сбоку, отчего она отлетела на пару метров. Правда, не упала, а выровнялась на крыльях.
— Ты кто такой, красавчик? – спросила она тем самым противным слащавым голосом, махая крыльями.
— Я сказал, чтобы ты стала на колени! – уже громко выкрикнул я и топнул ногой, отчего каменный пол треснул, мелкими камешками разлетаясь вокруг. Она блеснула глазами и ринулась на меня. Я бросился навстречу, взял несколько влево, и сильно засадил ей крылом в грудь, отчего ее отбросило к стене. От удара со стены посыпалась штукатурка, а Селестия упала. Но тут же схватилась, ее рог охватило розовое сияние, она вырвала телекинезом вмурованный в высокий постамент трон вместе с арматурой и кусками бетона, и швырнула в меня. Я телепортировался прямо к ней. То место, где я стоял, трон превратил в кратер, осколки камней срикошетили от стен. Я ухватил зубами ее рог, взмахнул крыльями и поднял вверх. Вверху зала я резко развернулся, и бросил Селестию вниз, припечатав собой на полу. Она вскрикнула от боли и телепортировалась опять наверх постамента. Там она дико взвыла, и из ее рога в мою сторону направился яркий розовый луч. Я не успел вовремя подняться, луч достал меня. Мое тело швырнуло к стене с огромной силой, но, махнув крыльями, мне удалось избежать встречи со стеной.
— Красавчик, ты всегда такой грубый? – она противно хохотала на постаменте.
— На колени, сука, или ты сдохнешь! – опять громко сказал я, и улыбка с ее лица пропала. Снова с ее рога метнулся розовый луч, но я был готов, и ответил ей аналогичной магической атакой. Огненный луч поглотил луч Селестии, и быстро добрался до нее, бросив на дальнюю стену. Снова посыпалась штукатурка, когда белая кобылка шмякнулась о нее. Она упала и накрылась своими крыльями, громко кашляя. Это было больно. Откашлявшись, она опять стала на крыло, и попробовала спикировать на меня, творя заклинание молнии. Я переместился в конец тронного зала, и заклинание ударило в пустое место. Селестия скрипнула зубами и стала на пол, ища меня глазами.
Я возник прямо позади нее и прыгнул передними ногами на спину, прижав крылья к крупу. Селестия зашипела и попробовала встать на дыбы, но я был массивнее, и с силой придавил ее к полу. Я попытался ухватить ее зубами за шею, но она изловчилась, и больно стукнула меня затылком по носу. Перед глазами у меня засверкали искры, я растерялся на мгновение, и Селестия телепортировалась опять на тронный постамент, где вместо трона осталась только яма и огрызки арматуры. Она снова направила на меня заклинание молнии, но я вовремя переместился, и теперь стоял позади нее, но уже задом к ней. Я со всего маху лягнул ее в задницу, и она кубарем покатилась по ступеньками, чертыхаясь и вопя. Она упала, распластав на полу ноги и крылья в стороны. Только она встала, как я одним прыжком снова запрыгнул на нее сверху и с силой придавил:
— Я сказал тебе: на колени, грязная ты сучка! – и со всей силы боднул своей головой ее затылок. Ее передние ноги подкосились, и она упала на колени. Селестия попыталась поднять голову, но я ухватил зубами ее шею и с силой ткнул мордой в пол, отчего он снова затрещал и покрошился. Я не стал медлить, и без труда вошел в нее, подавив любые попытки сопротивления. Она пыталась отбиться или вырваться, но за каждую попытку я неминуемо кусал ее и больно бил головой или крылом. Сопротивление ее слабло. По конец она уже не делала попыток освободиться, и обмякла, приняв свою судьбу. Ее воля к сопротивлению была полностью сломлена. В конце она громко заорала, от ее крика вышибло, словно фугасом, все окна во дворце, а разноцветные осколки витражей накрыли нас, как тяжелые конфетти, устлав тронный зал равномерной хрустальной крошкой разных цветов.
Селестия вырубилась, и только громко и прерывисто дышала. Ее ноги подкосились и она упала на живот, безвольно уронив голову на передние ноги. У меня в голове тоже шумело. Я присмотрелся к ее гриве. На гриве и хвосте стали проступать знакомые нежные цвета утреннего неба. Через несколько минут ее грива была полностью нормальной, хвост завершал принимать привычную расцветку.
— Эрик, как она?
— Все в порядке. Гормональный фон стабильный. Безумие отступило. Поздравляю: теперь ты многоженец.
— Отцепись. Мне пришлось. Когда она очухается?
— Ууу, не знаю. Похоже, ты перестарался. Окситоцин вырубил ее напрочь. Даже когда очухается, то будет шататься еще пару дней. Не знаю, сможет ли она сделать нужное заклинание. У нее все конечности будут дрожать еще долго. Да и помял ты ее не слабо: вся в ушибах.
— Приведи ее в порядок. Накачай адреналином. Я буду возле установки. Мы должны выдвинутся не позднее чем через час. Сделаешь?
— Да, хорошо. Правда, позитивный эффект от процедуры может оказаться менее продолжительным, так что...
— Эрик, просто сделай.
— Лады. Я дам ей хотя бы сорок минут. Текущий гормональный фон ей крайне необходим, хоть на несколько десятилетий пусть эффект сохраниться.
— Хорошо. Я пока подготовлю свою команду.
Я легко опустился на полянке. Светать будет через час. Надеюсь, в этот раз солнце поднимет Селестия.
— Корвин! – бросилась ко мне фиолетовая единорожка. Но остановилась в нескольких метрах, привыкая к моему новому виду. Он вызывал в ней смешанные чувства. Также подошел Рома и Степан Петрович. Твайлайт ерзала возле Ромы до тех пор, пока он проснулся, и рассказала о моей метаморфозе. Ей не терпелось рассказать, поэтому она ерзала специально. А когда узнал об этом Рома, то разбудил Степана Петровича и долго полоскал ему мозги. Думаю, это верное решение.
— Твайлайт, принцесса Селестия выздоровела, и через час будет здесь. – сказал я фиолетовой плутовке. Она сначала обрадовалась, но потом испугалась. – Не бойся, Селестия не станет тебя осуждать. Когда мы уйдем, расскажешь ей все как было. Она похвалит тебя, Твайлайт.
— Ты думаешь? – воодушевилась она. Тут сзади подобралась какая-то тень.
— Конечно. – заверила тень голосом Флаттершай. Пегаска тоже все слышала о моем превращении, но притворилась спящей. Сейчас же прибежала посмотреть. Да, ей всегда нравился огненный окрас. В снежных пустошах хрустальных гор Дара сказала мне, что мои огненные крылья греют ее не хуже пламени. Она подобралась ближе. Я не мог смотреть ей в глаза.
— Корвин, тут такое дело... – начал Рома.
— Да, это возможно. – сказал я и повернулся к Степану Петровичу. – Но это очень ответственный шаг. Процедура болезненна, вы уверены, что хотите этого?
— У меня никого не осталось, кто помнит меня таким. Мне же предстоит взять под контроль общество в очень тяжелых условиях. Мое невзрачное тело не очень соответствует такой задаче. Да и голова седая стала. Рома долго меня уверял. Думаю, ради пользы дела это нужно. – Степан Петрович грустно покачал головой.
— Хорошо. У нас еще есть немного времени. Пройдемте. – согласился я.
Степан Петрович несколько помялся, вытащил из кармана трубку и пустой уже мешочек из-под табака, и отдал Роме:
— Бросать буду. Нельзя дурной пример подавать. – улыбнулся он. К нему подошла Флаттершай. Степан Петрович не гладил никого из поняш: они его боялись. Он вытянул руку к желтой пегасочке, и она уткнулась в ладошку своей мордочкой. Ладошка пахла табаком, и хоть табак не нравился Флаттершай, она не хотела убирать свой носик из ладони этого человека. Она подошла ближе, и Степан Петрович потрепал ее роскошную розовую гриву. Затем повернулся и пошел к лифту. Я последовал за ним, привыкая к своему новому росту. Рома шел сзади как консультант.
Солнце полоснуло горизонт, и уже выкатилось на небо. Пинки Пай все так же молчала и лежала возле майора. Она отказалась от предложенного чая. Денис и Сергей беспокойно озирались на рампу посреди поляны и нервно ждали возвращения остальных. Поняши проснулись и готовили завтрак. Наконец, лифт загудел. Все направились к лифту чтобы посмотреть.
Из лифта вышел высокий огненный аликорн, который был выше всех людей. За исключением одного, который вышел последним. Этот гигант был более двух с половиной метров в высоту, широк в плечах и моложавого вида. Лишь его лицо и стальные глаза выдавали в нем прежнего Петровича. Усов не было. Волосы стали длинными до груди и темно-русого цвета, как и раньше. Черты лица стали более грубыми. Он был оголен до торса, и под его помолодевшей кожей ходуном ходили тугие мускулы. Рядом стоял его новый доспех, под стать ему ростом и размером. Доспех был вычурен и полностью позолочен: Рома настоял. Петрович обвел всех взглядом, и принялся облачаться в доспех. В доспехе он выглядел просто потрясающе. Новым оружием для него служили встроенные в наручи кристаллические излучатели и огромный кристаллический янтарный меч, который мог по усилию воли нагреваться до десятков тысяч градусов. Петрович бросил меч за спину, и тот стал в пазы захватов.
— Ну что ж, идем совещаться? – предложил он своим обычным голосом, но несколько более низким, громким и насыщенным. Если ему и раньше никто особо не пробовал перечить, то сейчас и подавно никто не посмел ослушаться этого гиганта.
Он подошел к мелкой на его фоне Пинки, и дотронулся до нее своим позолоченным железным пальцем:
— Пойдем, маленькая. Идем, он бы не хотел, чтобы ты была голодной. Идем.
Пинки подняла на него свои голубые глаза и кивнула. Все вместе люди и поняши подошли к беседке и принялись завтракать.
— Сегодня нам предстоит нанести удар по ключевому узлу системы поглощения душ. Если все получится, то жатва будет сорвана. Опасность же состоит в том, что предотвратить войну мы уже не сможем. – вводил я в курс дела остальных. – Мы не сможем атаковать напрямую, потому что центральный пункт очень хорошо защищен. Если там будут главари, то мы не выдержим. Поэтому у меня есть план. Высаживаемся сначала в другом месте. Сейчас нет времени объяснять подробнее, объясню все по дороге, а сейчас сюда прибудет принцесса Селестия. Судя по всему, она с принцессой Луной. Они помогут мне с одним заклинанием, после чего мы сможем начинать.
Люди и пони вышли из беседки и стали в кучу. Я остался в беседке. Вверху раздались легкие хлопки крыльев, и я вышел наружу. На поляну в десяти метрах опустились принцессы. Принцесса Селестия уже привела себя в порядок и выглядела как и всегда – элегантно и величественно. Поняши поклонились ей, люди сделали какие-то жалкие и в разнобой попытки поклонов. Степан Петрович не кланялся.
Я вышел вперед и начал:
— Приветствую вас принцесса Селестия и принцесса Луна. Меня зовут Корвин, и мне нужна ваша помощь.
— Кто вы и что это за существа? – строго спросила меня принцесса Селестия. Но в глаза мне она боялась смотреть. Ее ноги и крылья еще еле заметно дрожали. Было видно, что ей хочется убраться отсюда подальше, чтобы не видеть меня. Но у нее были обязанности, и она осталась. Принцесса Луна молчала и только строго смотрела на поняш.
— Мы – ваши помощники. Эти существа – люди, им требуется моя помощь. Помогите мне с заклинанием, и мы отправляемся в путь. На все интересующие вас вопросы ответит Твайлайт Спаркл. – говорил я мерно и расслаблено.
Принцесса перевела свой взгляд на Твайлайт, отчего единорожка поежилась. Но взгляд Селестии и ее голос были добрыми и благожелательными:
— Подойди, моя любимая ученица. Я скучала за тобой, и очень рада тебя видеть. – когда Твайлайт подошла, Селестия погладила ее крылом, и единорожка приободрилась. – Можно ли верить сим существам?
— Да, им нужна помощь. Корвин хочет идти с ними. Он говорил, что не может пойти, пока вы не наложите на него заклинание, принцесса. – сообщила Твайлайт.
Селестия снова повернула ко мне голову и наконец посмотрела в глаза. В них была искорка страха. И еще что-то.
— Какое заклинание вы желаете наложить? – спросила она меня.
— Наклоните свой рог, принцесса, я сообщу его вам. – сказал я и протянул рог вперед. Она коснулась моего рога своим, и огненная вспышка ознаменовала передачу знания. Она задумалась.
— Зачем вам это? – наконец спросила она. – Это лишит вас силы.
— Но не знаний. Иногда это важнее. Времени мало, принцесса. Прошу вас принять решение быстро. – говорил я негромко, но твердо. Селестия задумалась.
— Хорошо, я наложу заклинание. – после паузы сказала она. Я принудительно снял любую магическую защиту и приготовился. Рог Селестии засиял, и в глазах у меня потемнело.
Когда я очнулся, меня тормошил Рома. Я был без сознания пару минут. Теперь я могу без страха нарушить карантин и перемещаться на Землю. Селестия оборвала мою связь с Пустотой. Я часов семь-десять не смогу пользоваться магией Пустоты. Потом связь восстановиться, к тому времени мне уже нельзя быть на Земле. Обычная магия все-же работала. Я поднялся и тряхнул головой. Селестия стояла поодаль и изредка бросала на меня незаметные взгляды и о чем-то спорила с Луной. Можно было не слушать, я знал о чем спор. Луна призывала схватить всех и прекратить все это пока я без сил, Селестия настаивала на том, чтобы сначала выслушать Твайлайт. Я расправил крылья и громко хлопнул ими, чем привлек внимание сестер и Твайлайт, которая активно участвовала в споре на стороне Селестии.
— Благодарю за помощь, принцесса Селестия. Нам пора собираться. – объявил я и обратился к своей команде. – Всем сбор. Готовность три минуты. Погрузка на лифт, проверка всех систем.
Люди зашевелились, Варон и Дорн первыми зашли в лифт. Степан Петрович, сияя доспехом, подошел к телу Константина, возле которого лежала Пинки Пай:
— По нашей традиции воину нужно лежать в родной земле.
Пинки кивнула. Петрович поднял руку, и тело майора легко взмыло в воздух. Он шел медленным шагом к лифту, и тело плыло рядом с ним. Пинки провожала своего человека до самого лифта. Она больше не плакала. Кажется, сестры только заметили мертвого человека, потому что их голоса сразу смолкли. Наконец, все стояли в лифте. Я намеренно сделал быстрые сборы, чтобы не было этих долгих прощаний. Сейчас не время для эмоций. Похоже, никто из поняш кроме Рарити не осознал, что это последняя встреча. Варон нажал рычаг, и заслонка начала медленно закрываться.
— Удачи. – сказала Рарити и смахнула слезинку. Остальные просто смотрели.
Установкой управлял Варон, и ему это удавалось не очень искусно. Он высадил нас на несколько километров севернее от нужной точки. Денису удалось узнать о существовании нескольких уцелевших анклавов людей, которые убегали в Сибирь, хранителей древних знаний. Глупые люди считали этих хранителей – волхвов – обычными жрецами. Но это были не жрецы, а ученые и инженеры, философы и математики. Они облекали научное знание в религиозную оболочку, дабы запутать ищущих древние технологии правителей и культы. К нынешнему моменту сохранилось только три анклава, остальные были уничтожены в качестве еретиков, раскольников и такого прочего. Главной организацией паразитов в предыдущие века были искусственно созданные культы разных богов, благодаря которым они могли манипулировать большими массами людей. Именно стараниями этих культов было разбито большинство анклавов. Те, что сохранились, выжили исключительно благодаря древним подземным хранилищам, в которых они могли укрываться. Их было очень мало, и квалификацию они во многом потеряли, но некоторые системы хранилищ еще могли функционировать. Я надеялся, что в самом большом хранилище есть еще рабочая боевая техника времен Тарха. Конечно, это была лишь надежда, потому что размер анклава не превышал тысячи человек, а техника требовала обслуживания и высококвалифицированного персонала. Подготовить такой в столь малом социуме было большой проблемой.
Я поднялся над лесом, высматривая поселение. Люди называли все анклавы староверами, и только малая их часть была настоящими хранителями древних знаний и технологий. Многие были обычными общинами, которые уходили дальше от общества, спасаясь от притеснений. Именно поэтому паразиты забросили уничтожение анклавов. Они сочли, что уже никого не осталось, а существующие – это обычные люди. Сейчас это могло очень сильно помочь нам.
Холод хлестал мои крылья. С непривычки было довольно не комфортно, но через пятнадцать минут тело привыкло. Наконец, я заметил поселение, и рванул туда. Через пару минут там появились и люди, которые уловили образ этого места. Снега было много, и люди грузли в своих тяжелых доспехах по пояс. Только Степану Петровичу было попроще. Его лицо я не стал закрывать шлемом, а сделал стеклянный сверхпрочный купол над головой.
— Эй, есть кто живой, — закричал Денис. Из окон невзрачных, но добротно сложенных срубов на странную компанию с опаской поглядывали. Но Денис уже связывался со старостой анклава, поэтому проблем быть не должно. Дверь дальнего домика заскрипела, и навстречу нам двинулась делегация закутанных в плотные одежды людей. Одежда была очень качественной: вся из пушной кожи. Издали она не казалась особенной, но ближе была видна ее вычурность и неповторимый стиль каждого образца. Красоту тут любили. Наконец, люди приблизились, и вперед вышел высокий мужчина в высокой черной меховой шапке и в черной соболиной шубе.
— Денис? – опасливо косясь на Степана Петровича и меня спросил он. Остальные мужчины также были одеты очень добротно, все с винтовками на плече. Из домика неподалеку выскочило несколько мальчишек, тоже с винтовками, непропорционально большими для них, и стали с интересом приближаться к пришельцам. Винтовка самого малого шкета тащилась за ним, оставляя след от приклада на снегу. Это была явно не его винтовка, но он все равно схватил ее для виду.
Денис, с трудом пробираясь в снегу, двинулся навстречу:
— Да, Радимир, мы это. Че так неубрано?
— Дык мы это, в валенках не проваливаемся. – буркнул обиженный староста. – Идем в избу, чего на морозе стоять?
Мы пошли за ними в большую круглую избу, крытую соломой. Люди называли сию избу клуней. Это, как оказалось, был склад для фуража. Посреди избы был замаскированный огромный грузовой лифт. Кнопок на панели не было, а лишь небольшой матовый сенсорный сканер. Человек приложил руку, и лифт со всей компанией двинулся вниз.
Хранилище и вправду было просто огромным: подземные залы и переходы тянулись на многие километры, многие помещения имели несколько ярусов. Почти вся техника управлялась вычислительными машинами на кристаллах и магии, поэтому не могла быть использована или даже протестирована людьми: магия была заблокирована.
Рома с Серегой отправились искать рабочую технику. Двое из команды старосты Радимира повели их в отсеки с боевыми машинами. Я же с остальными пошел к узлу связи. Тут тоже кристальные технологии не позволяли людям что-то сделать. Еще четыреста лет назад связь с Асгардом работала, но планеты продолжают свое вечное движение, и навигационная информация на кристаллах устарела. Кристаллы требуют периодической отладки в связи с модификациями пространственного положения. Некоторые программы позволяют самостоятельно динамически отслеживать и корректировать навигационную информацию, но это высший пилотаж. Из всей команды наших кураторов такое умею делать только я, ведь фазовое туннелирование – мой конек.
— Сейчас попробуем наладить связь. – сказал я. – Это не так сложно, я постараюсь обеспечить вас бесперебойной связью. Я продублирую программу на нескольких кристаллах на случай утери. Приготовьте кристаллы.
— Все уже готово. – негромко сказал староста, но в его голосе послышалось воодушевление. Среди людей анклава прокатился ропот надежды.
Установка представляла собой несколько каменных столбов с нишами для кристаллов и несколько металлических перекрытий. Внутри была сложная структура, которая позволяла резонировать с Пустотой. Я не смогу подключиться к Пустоте, но координаты Асгарда я могу рассчитать в уме для любой точки пространства даже проснувшись среди ночи. Я двадцать лет только тем и занимался. Я быстро записал нужную информацию на кристаллы и установил программы авто определения и корректировки.
— Готово. Подключайте. – сказал я через пару минут.
Один из мужчин подошел к кристаллу, стал ему кланяться и водить руками в воздухе, явно намереваясь читать какую-то долгую хвалебную литанию.
— Быстрее! – рявкнул Петрович, и неудачный молельщик быстро подбежал в столбу и установил в нишу навигационный кристалл. Кристаллы питания уже были установлены. Радимир положил ладонь на такую же матовую сенсорную панель. Я подумал, что это неплохой интерфейс управления. Намного удобнее кнопок и рычагов. Как только вернусь, приступлю к разработке таких. Если вернусь.
Пространство между столбов осветилось, и посреди возникла голограмма, там виднелась небольшая зеленая лужайка, был уже закат зелено-желтого солнца, оператор – высокий белокурый кудрявый мужчина – отдавал какие-то команды машине через еще более удобный интерфейс, всплывавший командной панелью прямо перед ним. Увидев пункт – источник на своей призрачной панели, он округлил глаза и ошарашено уставился на всех нас. Группа Радимира тут же принялась кланяться оператору с другого конца, а он дико смотрел на всю эту картину. Я привлек его внимание. Когда он увидел аликорна, то несколько успокоился.
— Есть сообщение для Тарха. Мне нужно с ним говорить. – быстро сказал я.
Оператор поднял ладонь в останавливающем жесте и начал искать в интерфейсе запуск интерактивного переводчика. Он волновался, и это заняло у него больше времени, чем обычно. Наконец, переводчик был включен, и он сказал, сопроводив пригласительным жестом:
— Пожалуйста, говорите. Асгард слушает, оператор 63491 Волокол. – сказал блондин уже спокойно, иногда косясь на бьющих поклоны людей.
— Мне нужно немедленно поговорить с Тархом. – быстро сообщил я. Оператор порылся в интерфейсе и скорбно покивал головой:
— К сожалению, его крейсер сейчас в состоянии фазового прыжка. Я могу перенаправлять ваш сигнал, если вы задействуете модификатор для прыжка.
— Модификатор устарел, написать новый возможности нет. Запишите сообщение и передайте немедленно.
— К записи готов. – сообщил оператор, выбрав пункт из интерфейса.
У ребят разбегались глаза: вдоль высоченных ангаров стояли огромные боевые роботы, их конечности ощетинивались стволами и коляще-рубяще-дробящим инструментом. Все роботы имели порядковые номера в непонятной числительной системе на корпусах с разных сторон. Все машины были тщательно убраны, но признаков их работы не было. Тиснение самых разных свастик и коловратов было поставлено почти на каждый лист брони. На некоторых листах пространство было полностью занято ими.
Рома остановился возле группы разношерстных средних роботов, магией подключился к ним и отметил, что почти все они исправны. В всяком случае система диагностики не находила поломок. Лишь пару машин отвечали отказом на зов оператора. После некоторого совещания, Рома был разочарован, использовать можно будет не более одной машины: для управления требовались хотя бы начальные навыки программирования. Управлять машиной более-менее сносно сможет только он. И большого многофункционального робота также нельзя использовать: там требовалась команда высокопрофессиональных пилотов. Посовещавшись по этому поводу, ребята решили сойтись на машине огневой поддержки как наиболее простой в управлении. Выбрав самую, по его мнению, лучшую в ангаре, Рома решил остановиться на этой. Провожатые сказали, что в других ангарах набор техники подобный. Поэтому решили не терять времени. Роман дал команду машине, и большой люк в ее чреве неслышно открылся. Провожатые мужчины с благоговением уставились на все это. Рома попробовал забраться: довольно просторно. Кабина автоматически подстроилась под габариты человека в броне. Рома раскинул руки, получив от машины инструкции, и под них повелись небольшие приводы, охватив легкими браслетами. Ноги охватили такие же приводы.
— Эх, гробы подорожают! – сказал Рома, и крышка кабины начала закрываться.
Я услышал гулкие шаги чего-то огромного, и с надеждой решил, что техника работает. Мы отправились в ангар, с которого доносились звуки.
Вдоль стен стояла разнообразная боевая техника. Почти вся она была разукрашена так любимыми земными кураторами свастичскими символами самой разнообразной формы. Посреди ангара прохаживался средний желтый робот семи метров в высоту и водил в разные стороны конечностями, утыканными разнообразным оружием. Наконец, робот решил протестировать одно из них, навел на другую машину в конце зала и выстрелил лучом разгоряченной плазмы. В несчастной подопытной машине горела здоровенная дыра. Робот дернулся от неожиданности и ухватил себя за голову правой рукой. Послышался металлический лязг от удара тяжелой рамы о голову робота. Наконец, робот развернулся и увидел нас. Он помахал ручищей в знак приветствия и двинулся в нашу сторону энергичными шагами. Над крышей ангара носился Сергей, он спикировал на плечо робота и ухватился за торчащую из спины опору для излучателей.
Робот подошел ближе и заговорил громким голосом Ромы:
— Взять мы сможем только одну машину. Но есть и хорошие новости: тут стоит автоматический мощный щит, так что поднять его твари не смогут. Я пока не особо разобрался как тут и что, но стрелять и щит включать умею. Я не нашел машины, подходящей Корвину: кабины рассчитаны на человека.
— И то хлеб. – сказал Степан Петрович. – Подлетим, да как вжарим разок из этой малышки – и готово.
— Не думаю. – остудил его я. – Система охраны очень мощная. Кроме того, стоит ждать нападения главарей. Сейчас заканчиваем приготовления и отправляемся в город Москву. Перенестись прямо к установке нельзя: она порождает сильные флуктуации пространства. Высадимся недалеко, а там – своим ходом. Готовность пять минут. Проверить все.
Люди начали проверять оружие и доспех. Вдруг в голове раздался голос Варона:
— Корвин, у нас проблема.
— Селестия?
— Да, она требует немедленно пустить ее в ангар и отправить к вам, иначе она вырвет лифт. Телепортироваться она не может из-за работы установки. Что делать? – он волновался, в переговорном устройстве слышался строгий голос Селестии.
— Вот же глупая кобылка. Варон, протокол К-19.
— Есть протокол К-19. – сказал Варон дрогнувшим голосом, но команду выполнил четко. Он разбил стекло ниши на стене и взял оттуда ключ, открыл крышку предохранителя и вставил ключ в замок. Подождав ровно 5 секунд, он повернул ключ. Рядом под такой же крышкой предохранителя засветилась красная кнопка. Лифт уж кряхтел, и скоро Селестия будет тут. Варон открыл крышку и нажал кнопку. Навигационная диаграмма загудела, и каждый кристалл в ней превратился в гору осколков, повинуясь аварийному заклинанию. Селестия влетела в ангар и увидела, как с диаграммы со звоном посыпались осколки кристаллов. Теперь портал вел в никуда. Пустота в активной зоне колыхнулась и пропала, и связь прервалась.
— Я не могу поверить, чтобы тебе понравился этот мрачный тип! – удивлялась Твайлайт.
— А мне он все же больше других понравился. – тихо говорила Флаттершай.
— Но почему, я не могу понять? Почему он?
— Потому что он самый добрый из них. – так же тихо сказала пегасочка.
— Кто? Он? Да у него на лбу написано: «Тиран». Он ведь и сам говорил. Говорил ведь! – Твайлайт была удивлена до невозможности.
— Да, говорил. И Корвин об этом говорил. Вы все слушали, но не услышали. Только я услышала. Я только недавно это поняла. – Флаттершай поежилась.
— Что ты поняла? – спросила Твайлайт.
— Что добро не всегда такое простое, как мы привыкли. Помнишь, Рейнбоу Деш, тогда в Сталлионграде Корвин говорил, что иногда нужно делать больно, чтобы сделать добро. Никто не понял этого из вас. А я поняла. Поняла, что иногда сделать больно необходимо. Иначе не получиться сделать добро. Принцесса Селестия, я ведь правильно все поняла? – посмотрела на принцессу Флаттершай.
Та помолчала и улыбнулась. Горько улыбнулась:
— Да, милая Флаттершай. Иногда без этого обойтись нельзя.
— Ничего не понимаю. – дулась Твайлайт. – Ну вот пускай Рома вернется, я у него все расспрошу.
Рарити подняла голову:
— Вы что, ничего не поняли? Никто ничего не понял?
Все подруги удивленно посмотрели не нее. Селестия отвернулась.
— Что мы не поняли? – осторожно спросила Деши.
— Что они не вернуться. Что они не вернуться больше. Никто из них. Даже если у них все получиться, мы их больше не увидим. Вы что, не понимали этого? – Рарити встала и ушла в сторону рощи. Она не хотела видеть слезы подруг, и не хотела, чтобы кто-то видел ее слезы.
Анна Степановна заканчивала выгул кота. Кот был жирным и пушистым, отчего казался еще более толстым. Кошара не хотел опять в квартиру, поэтому вяло перебегал с одной стороны клумбы на другую. Конечно, он был далеко не спортсмен, но убежать от бабули труда не составляло. Тем более она не хотела соваться в клумбу, где были кучи грязного снега. Кошак же в снегу не проваливался, и бегал по нему как по асфальту. Анна Степановна устала бегать за котом, и начала звать и аргументировать Васе словами то, что нужно идти домой. Вася слушал, но домой не собирался. Угловой дом в Богоявленском переулке привлекал его куда меньше, чем двор, где он уже заметил кошар-корешей возле мусорки и собирался сходить разъяснить, чьи в лесу шишки.
И тут посреди двора раздался металлический лязг и земля задрожала. Посреди двора, заглядывая в окна третьих этажей, стоял большой желтый монстр. На его плечах стояли монстры поменьше, а над ним парили рыжая крылатая лошадь и монстр с крыльями.
Кошак Вася ощетинился, заорал и бросился к бабуле, в пальто которой вцепился мертвой хваткой. Бабуля не стала медлить и рванула в подъезд, но любопытство взяло верх, и она выглядывала из подъезда за диковинкой.
Летающая рыжая лошадка махнула копытцем, и вся компания отправилась в сторону Никольской улицы: лошадка и крылатый – на крыльях, а желтый великан бегом, пытаясь не обрывать ветки деревьев и провода на ходу.
— Народ, этот робот вроде и летать может! – орал Рома, хоть это было необязательно.
— Не надо никуда летать! – испугался Денис. – Беги себе, тут недолго осталось. Вот по Никольской два с половиной квартала, и мы на площади.
— Так ведь провода пообрываем. – не унимался Рома.
— Хрен с ними! Тебе сказано беги, вот и беги. – рассердился Степан Петрович, которого перспектива полета на плечах громадного робота не привлекала совершенно.
Робот на узенькой для него Никольской улице обрывал подсветку и провода, и переступал через автомобили, из которых с криками разбегались люди. Молодые люди в кафешках с интересом рассматривали чудо, полагая, что это какой-то трюк. Несколько машин робот все-таки зацепил, проломав капот.
— Беги дальше, не останавливайся! – прикрикнул на Рому Денис, когда тот начал мешкать и пытаться что-то сделать с поврежденным автомобилем, и робот побежал дальше. Вот улочка повернула, и показалась башня Кремля и шпили исторического музея. Если бы робот подпрыгнул, то мог бы увидеть их и раньше. Выскочивший на улицу регулировщик полицейский выронил свисток изо рта и быстро ретировался в двери магазина.
А вот и главная установка. Тут не просто установка, а целый комплекс установок. Центральный узел – небольшая пирамидка посреди Красной площади. На самом деле пирамида большая, как храм Уицтли-Потчли в Чичен-Ицца. Просто почти вся пирамида под землей, наверху только небольшой зиккурат с мумией и терафимом – управляющим устройством. Так просто это не разрушить, а главное – уничтожить терафим, маленькую золотую пластинку. Тогда разом отключаться все установки-ловцы душ. Но сделать это можно только очень сложным заклинанием, которое учить человеку пару месяцев минимум.
Но этот комплекс – не просто ловец душ. Этот комплекс – сложная машина подавления воли. Я анализировал его, пока мы бежали сюда, но без связи с Пустотой я не могу точно определить механизм его работы. Могу только знать его тактико-технические характеристики.
Эта машина подавления воли способна вызывать подавленное состояние сознания на громадной территории. У населения под ее действием падает воля, пассионарность, инициативность, значительно увеличивается депрессивное состояние и постоянная дырка в душе, которую нестерпимо хочется залить алкоголем. Только самые стойкие способны опираться этой установке, да и то она превращает их в бледную тень себя настоящих.
Я проследил историю этой установки, и по ней четко видно, что активность и инициативность населения с началом ее работы начала немедленно падать, потребление спирта и других наркотиков – расти. Установка была отключена на непродолжительный период во время войны и после нее, и население тут же забросило пьянство и принялось активно сопротивляться вторжению и развиваться. Как оказалось, похожие установки паразиты ставили во многих местах, но тогда удавалось пресекать такую их деятельность. Сейчас же они усовершенствовали технологию, и научились подавлять сознание не всего населения, а только нескольких народностей.
Мы выбежали на площадь и ринулись на ее средину, став перед зиккуратом. Я начал думать как со всем этим быть.
— Все под поле. Сейчас будем пробовать варианты. Денис, как насчет охраны?
— Пока никого из тварей нет. Только снайперы.
— Сергей, займись снайперами. – быстро распорядился Степан Петрович.
— Есть. – кровавый ангел взвился в небо, и принялся быстро стричь небо над зданиями. Он просто пролетал над лежанками снайперов, и бил цепным мечом прямо сквозь слой кирпича или бетона. Вскоре оставшиеся в живых снайперы поспешили убраться подобру-поздорову. Охрана зиккурата бросилась к большой башне с часами.
— Главная установка – это Мавзолей? – удивился Рома. – А ну-ка попробуем!
Робот навел излучатели правой руки на пирамиду и дал залп. Эффекта никакого: лучи были поглощены мощным защитным полем. Степан Петрович попытался забежать внутрь, но уперся в это самое поле. Удары, магия и янтарный меч не возымели никакого эффекта.
— Должны быть установки, которые обеспечивают столь мощное поле. Они должны иметь антенны в виде хорошо узнаваемых населением символов. Это позволит концентрировать энергию населения для работы установки и для создания защитных экранов! – я озирался, и уже понял, какие это установки. Слева была какая-то культовая разноцветная постройка с антеннами крестообразной формы, эта часть механизма обеспечивает концентрацию внимания населения. Для правильной работы этой установки по всей территории должны стоять похожие для сбора энергии людей, также этот символ должен прочно ассоциироваться с чем-то важным у населения. Справа красное здание с резонаторами на шпилях, задача этой установки – преобразование накопленной энергии в удобную для питания главной и защитной установки форму. Прямо перед нами стояли башни с рубиновыми пентаграммами на шпилях, этот механизм и обеспечивал, во-первых, защитное поле вокруг зиккурата, во вторых, увеличивал мощность исходящего сигнала подавления. Установки необходимо разрушать последовательно.
— Степан Петрович, нужно последовательно уничтожить антенны на этом храме, потом шпили на этом красном здании, потом красные звезды на башнях крепости. – быстро объяснил я задачу.
— Понял, сделаем. Остальные – прикрывайте меня.
— Внимание, кажется, прибыли главари. Но я их не вижу. Только чувствую. – объявил Денис.
— Всем быть наготове! – предупредил я ребят.
Генерал Титунеев многое повидал на своем веку. Сейчас он приехал в Кремль ругаться. Ругаться и положить рапорт об увольнении. Он больше не мог вынести таких порядков. Ему в командный состав насильно зачисляли всяких прохвостов, которые только и умеют, что воровать. Специалистов, которых он растил и лелеял, уволили, и теперь его гарнизон больше напоминает наполненный крысами погреб, чем военное подразделение. Он устал ругаться: у каждого жулика был высокий протеже. Тут, в Кремле. И когда он пришел просить выгнать одного ретивого полковника, то жаловаться ему довелось не кому нибудь, а двоюродному брату этого самого полковника. Сейчас он в самом худом расположении духа стоял на верхнем этаже Сенаторского дворца и смотрел на Красную площадь. Вид там, однако, был занятный, и генерал с интересом начал наблюдать за событиями.
Над площадью парила на крыльях фигура какого-то солдата в красной броне с мечом, он иногда подлетал к зданиям и вырывал этим самым мечом куски бетона, которые медленно и неторопливо падали на мостовую. Людей на площади уже не было, лишь отдельные зеваки стояли поодаль и щелкали фотоаппаратами.
Прямо посреди площади стоял здоровенный робот и иногда стрелял непонятными лучами в Мавзолей. Рядом с ним стоял еще один солдат в броне с большой винтовкой. Справа от робота стоял очень высокий бронированный силуэт в полностью золоченой броне. Наверное, офицер. Но больше всего поразил генерала крылатый конь огненного окраса, который сидел на плече робота и... говорил что-то офицеру.
Чувство абсолютной нереальности происходящего охватило Титунеева. Но кое-что заставило его поверить в то, что это на самом деле. Со стороны храма Василия Блаженного выехала колонна БТР-ов. Робот повернулся туда, дал залп синим лучом из своих орудий, и от колонны остались только догорающие остова. Это точно не инсценировка. Не успел он так подумать, как земля затряслась, окна в здании начали лопаться и выпадать. Морозный воздух ударил в лицо. Рядом с Мавзолеем вдруг образовалась дыра. А из дыры начало подниматься... что это? Говно? Точно, десятки тонн вонючего говна перли из дыры, но не растекались по площади, а поднимались вверх и начинали формировать там какую-то замысловатую фигуру. Вонища наполнила зал, и генерал закрыл нос платком. Но уйти и пропустить такое зрелище он не желал.
Говно все перло. Откуда там столько говна? Точно, там же центральный городской коллектор. Там собирается дерьмо со всей Москвы, и там его уже накопилось за столько лет целая уйма. И вся эта уйма говнища сейчас поднималась в воздух и образовывала какие-то три странные фигуры. Центральная напоминала большого дракона, та, что левее, походила на раздутый пузырь с шипами, а правая была похожа на ворону. Странно, сами фигуры большими не были, но говна в себя они взяли мама не горюй. Да кто ж его поймет – ведь на площади творилась форменная чертовщина.
Внезапно высокий офицер в золотых доспехах пропал, и появился аж на шпилях храма Василия Блаженного. Он рубил своим огненным мечом кресты на куполах, некоторые выворачивал руками. Фигуры из говна, наконец, сформировались, и приняли стабильную форму, окрасившись в серый цвет. Дракон ринулся за блестящим золотым офицером, но ему наперерез бросился летающий солдат с красными крыльями, и ударил дракона по животу своим мечом. Дракон изогнулся, и из его раны на мостовую полетела добрая машина дерьма, накрыв толпу зевак. Зеваки расплылись по площади и с ужасом стряхивали с себя одежду. Рана на животе дракона затянулась, и он бросился за крылатым солдатом.
Пузырь начал плеваться своими шипами в робота, но шипы разлетались о какое-то невидимое поле. Тогда пузырь полетел на таран и ударился о то место, где только что стоял робот и солдат с винтовкой. Солдат каким-то образом появился недалеко от окна Титунеева, и открыл огонь по дракону, который гонялся в небе за крылатым, и из того посыпалось дерьмо. Но скорость от этого не уменьшилась. Робот успел отбежать, и теперь жарил пузыря своими синими орудиями, отчего тот катался по земле огненным шаром, но быстро приходил в себя. Пузырь надулся, и снова начал подниматься.
Ворона же целиком увлеклась крылатым конем, но поймать его оказалось не так просто: летал и маневрировал он с таким умением, что грузная ворона то и дело цеплялась крылом за здания, оставляя на них говняный след. Ворона пыталась уязвить коня огненными шарами из клюва, но это было очень трудно. Конь взвился в облака, и ворона, гулко ухая крыльями, подалась за ним.
Золотой офицер срубил все кресты с храма, и исчез. Титунеев не сразу разглядел его, так как просто не знал куда смотреть: увидеть хотелось все, ведь на площади творилось такое... Наконец генерал заметил его на башнях Исторического музея. Он, как и ожидалось, рубил шпили.
Дракон заметил это, и бросился к нему, но был остановлен выстрелом из орудий робота. Орудие сожгло половину его туловища, но брешь в теле быстро заполнилась дерьмом и затвердела, снова став плотью. Дракон взвыл и бросился на робота. Пузырь уже поднялся на довольно приличную высоту, и теперь атаковал воина с винтовкой своими шипами. Как назло, воин стоял как раз напротив окна генерала. Воин исчез и появился уже на башне с Курантами, ведя огонь оттуда. Шипы же врезались в здание Сенаторского дворца, пробив его навылет. В стене возле Титунеева образовался большой пролом, но самого генерала не зацепило. Он подбежал к пролому, несмотря на опасность, и стал жадно ловить каждое мгновение этого фантастического сражения говняных монстров с роботами и летающими конями. Пусть он умрет, но он ДОЛЖЕН увидеть, чем это закончиться. Дракон спикировал на робота, но тому удалось отскочить. В месте падения дракона образовался небольшой кратер. Робот начал убегать по площади от дракона, но гад был значительно проворнее, и уже почти догнал желтого железного великана, когда с небес камнем спикировал огненный конь. С его крыльев сорвалась ударная волна и буквально размазала дракона по земле говняной лужей. Брущатка слетела с площади по всей длине волны, аж до самого музея. За конем неслась ворона, и коню уже некуда было убегать, когда откуда ни возьмись воздух рассек крылатый солдат, и разрезал ворону напополам. Она не успела склеиться до столкновения с землей, и разнесла начавшего собираться заново дракона, растекшись лужей дерьма вместе с ним и образовав еще один кратер. Воину с винтовкой приходилось несладко: пузырь обдавал его целым градом шипов, зеленые шаровидные выстрелы же солдата приводили лишь к тому, что с пузыря обильными каплями падали кучи дерьма. Наконец, на это обратил внимание робот, навел на ничего не подозревающего пузыря все орудия, и вжарил со всех стволов. Пузырь превратился в огненный шар и рухнул за площадь, также растекшись дерьмом. Но все три монстра быстро восстанавливались.
Золотой офицер сбил последний шпиль с музея, и бросился рубить красные звезды со шпилей кремлевских башен. Рядом с Титунеевым стояла уже целая толпа людей, завороженно наблюдая за происходящим. Титунеев побежал к лестнице, пока монстры не восстановились, и полез на крышу. Когда он вылез, ворона, дракон и пузырь уже восстановились и снова набирали высоту, несмотря на активный обстрел со стороны робота.
Генерал обратил внимание на золотого офицера, который как раз появился на ближайшей башне. Он махнул огненным мечом, и очередная красная звезда полетела вниз. Когда шпиль пролетал мимо, Титунеев обратил внимание на то, что края были оплавлены, словно их срезали автогеном. Монстры поднялись, и начали группироваться на средине Кремля, планируя совместную атаку на робота, который страшно мешал своим огнем. Золотой офицер сбил последнюю звезду с Курантов, и звезда разбилась вдребезги о мостовую. Тогда робот поднял орудия и ударил из всех стволов по Мавзолею. На этот раз на месте Мавзолея образовался сгусток пламенеющей плазмы и молнии, расходящиеся по стенам.
Монстры почти изготовились в атаке, когда Титунеев увидел как по Красной площади в сторону главных ворот Кремля бежит... Ленин! Точно, это он, с желтой лысиной и в старомодном пиджаке!!! Он выбежал несколькими мгновениями раньше из Мавзолея и теперь пытался скрыться в Кремле. Золотой великан со шпиля заметил Ленина, одним прыжком с башни настиг его буквально в десятке метров от ворот, и пронзил огненным мечом. Ленин вспыхнул и сгорел в одно мгновение.
Тогда высокий золотой офицер выудил из кучки пепла что-то блестящее и исчез, появившись перед роботом, держа это блестящее в ладони. Крылатый конь моментально подлетел к нему и дотронулся до этой блестяшки рогом, отчего над площадью вспыхнула яркая заря, и все небо озарилось невероятно насыщенными радугами. Высоко, в самой стратосфере все небо разразилось частыми и яркими молниями.
От этой красоты Титунеева отвлек противный и невероятно громкий визг, от которого закладывало уши. Он повернул голову, и увидел, что это орали монстры, истекая потоками говна. Они все орали, а говно все лилось с них, заливая Кремль изнутри всеми этими нечистотами. Все то говно, которое набрали на себя монстры из коллектора, теперь выливалось из них. Говно все поднималось и поднималось, затапливая весь кремлевский комплекс. Уйти говну было некуда: стена не пускала его наружу, все ворота принудительно закрыли по тревоге. Когда монстры выпустили из себя все говно и исчезли, то до верха кремлевской стены оставалось буквально пару метров. Все остальное утонуло в говне.
Титунеев не боялся утонуть: ради того, чтобы увидеть такое, не жалко и умереть. Но судьба была милостива к генералу: на крыше Сенаторского дворца ему ровным счетом ничего не угрожало.
«Вот это история...» — подумал Титунеев, осматривая залитый до краев говном Кремлевский комплекс. В тот день в говне утонули почти все, кто был в Кремле.
Анатолий Борисович Чубайс шел по коридору своей загородной резиденции. Скоро все закончиться, и он станет значительно сильнее. Сейчас он уважаемый человек среди людей и важный дух среди омахр.
Когда-то он был обычным зловредным духом, который ненавидел тепло, и мог воплотиться максимум в крысу. Всегда почему-то в рыжую.
Но омахры приняли его, накормили душами людей, и сейчас он помогает им. Сейчас он их партнер, а скоро будет могущественным духом.
В нем все еще осталась та самая его центральная черта – он ненавидел, когда у людей был свет и тепло. Еще когда он был невзрачным бесенком, то тушил огонь в очагах. Сейчас же у него возможности были побольше: он хорошо потрудился, чтобы разрушить энергосистемы людей поосновательнее. Ему не было ничего более милого, чем зябнущие от холода люди, сидящие в темноте. Это была его сущность.
«Внимание, план «Исход»!» — прозвучало в его голове оповещение от омахров. Что-то пошло не так, нужно развоплощаться и немедленно направятся к кораблю.
Окружающие Анатолия Борисовича с ужасом увидели как он захрипел, схватился за горло и упал замертво. Но его живот почему-то шевелился. Когда прибежал врач и расстегнул рубашку, то живот мертвеца лопнул, и из него повалили полчища рыжих крыс.
— Они убежали. Жатва сорвана. – сообщил я своим боевым товарищам. – Твари не ожидали такой наглости и дерзкого налета, поэтому операция удалась. Мы застали их врасплох, ударив там, где они не приготовились. Думаю, ваша цивилизация спасена. Сейчас они готовятся к экстренной эвакуации.
— Я так не думаю. – задумчиво сказал Денис. – Я улавливаю приказы немедленной ядерной атаки по всей планете. Они все равно уничтожат цивилизацию, даже если теперь в этом нет никакого смысла.
— Простите, но больше я ничего сделать не могу. – сказал я грустно.
— Мы понимаем. Для нас честь сражаться вместе с тобой, Корвин! – сказал Петрович и положил золотую перчатку мне на спину.
Это была лучшая похвала для меня за многие тысячи лет.
— И для меня великая честь сражаться рядом с вами. Даже если вас уничтожат, мы вернемся. Вы никуда не уйдете, мы вернемся, и возродим жизнь на Земле. Я во всем буду помогать Тарху. Вы обязательно продолжите свой путь на этой планете. У меня осталось лишь двадцать минут, и мне придется развоплотиться. Я счастлив, что смог уберечь вас от поглощения. Но мне очень жаль, что вы будете уничтожены.
— Что ж, такова наша цена. Возможно, в следующий раз нам повезет больше. – улыбнулся Денис. Он уже снял шлем и теперь смотрел на голубое небо над Красной площадью, на котором было множество радуг.
Люк на пузе робота с негромким шипением открылся, и Рома выскочил к друзьям. Он тоже снял шлем:
— Да, красивое небо. А я собирался летом в Москву съездить. Вот и съездил.
— Но мы их все-таки сделали! – опустился рядом Сергей. — Красиво сделали. Кстати, Кремль говном залило доверху. – Он не просто опустился, он притащил с собой какого-то генерала. – Вот, с крыши снял. Горланил чтоб спасли.
Генерал Титунеев в благодарность качнул головой, и отошел недалеко. Любопытство брало верх, и он наблюдал за нами издали.
— Давайте просто посидим вместе, как в старые добрые времена. – предложил Денис, и мы уселись возле робота. Люди посадили меня по центру и похлопывали по спине как старого боевого товарища. Это было действительно здорово – побеждать вместе с друзьями.
— Жалко, Костя до победы не дожил. Всего-то один денек. – сказал Сергей.
— Ага. А для победы сделал больше, чем кто либо. Кроме Корвина, конечно. – подхватил Рома. – Эх, было бы время, я бы в его честь замутил лучший микс в жизни.
— А я бы поэму написал. – усмехнулся Денис.
— Народ, я ни на этом, ни на том свете не забуду, как Ленин съебывал из Мавзолея!..
Так мы сидели и отдыхали после этого странного боя. И эти минуты были самыми счастливыми за последние две тысячи лет. Но всему есть конец.
— Мне пора, друзья. – Я поднялся и отошел на пару метров. Я повернулся к людям и расправил огненные крылья. Люди стали в строй во главе с Петровичем и козырнули своим военным приветствием. Титунеев также подошел, одел фуражку козырнул.
— Всего хорошего. – молвил я и начал читать заклинание самосожжения.
— Корвин! Корвин, стой! – раздался в голове голос Тарха. – Стой, я заберу тебя на свой крейсер, тут безопасно!
В голове зашумело, и я опустился на палубе, освещенной мягким неоновым светом. Везде просматривался металл, но земные кураторы любят натуральные материалы, и почти все панели были деревянными и кожаными. Вдоль металлических стен плелись многочисленные растения, отчего внутри корабля было очень уютно. Да, они любили природу и старались сделать свои корабли максимально для себя комфортными.
На меня смотрел радостный высокий человек с длинными пшеничного цвета волосами и немного более темной бородой. Был он высок, худощав, одет в простую конопляную рубаху-косоворотку и такие же штаны. Ноги обуты в мягкие конопляные ботинки. В голубых глазах играют бесенята. Да, это мой дружбан Тарх.
— Привет, дружище. Что ж так долго? Там у них ядерная война наметилась. Останови заряды.
— Не могу. Мы сейчас на орбите Сатурна, ближе быть нельзя: разрушим карантин. Я получил твое сообщение и сразу направился сюда. Только успел перед тем как ты сжег свое тело. Я гляжу, вы успели сорвать жатву?
— Да, поглотители отключили. Но ядерного апокалипсиса все равно избежать не удалось. Прости, у нас было очень мало времени.
— Я все понимаю, и безмерно благодарен и за это. Остановить ядерный удар я тоже не смогу. Но они сильные. Я уверен, что они выкарабкаются. Ты ведь видел их?
— Да, неслабые ребята. Я привязался к ним. А двух отправил в Иномирье. Один уже ушел.
— Я понимаю, это было трудно. Я думаю, Ша-Ракс поймет.
— Да мне без разницы, что подумает Ша-Ракс. – рассердился я.
Тарх посмотрел на меня и рассмеялся:
— Узнаю Корвина. Все такой же, не любишь начальство?
— Да причем тут это...
— Командир, мы засекли фазовый прыжок от планеты. – доложил русый офицер.
— Это эти твари. Что у них за колымага? – поинтересовался я. Офицер пояснил:
— Древний и примитивный боевой крейсер. Отсек на 144 тысячи экипажа, сдвоенные циклонные торпеды, класс «Вокс». Уже сотни тысяч лет уважающие себя цивилизации таких консервных банок не делают...
— Что-что? Циклонные торпеды? Они ведь давно запрещены? – я поднялся с пола и направился к мониторам.
— Это древний крейсер. – сдвинул плечами офицер.
— Покажи мне его. – потребовал я.
На голограмме возникло изображение корабля. Я узнал этот корабль. Я никогда его не забуду. Это тот самый, который разрушил мою родную планету Амбер.
— Тарх, летим за ними. Пора положить край этому неподобству.
— Но Ша-Ракс запретил их преследовать... ну да, конечно. А знаешь, мне тоже все равно, что скажет Ша-Ракс. Только как же мы их выследим?
— Не беспокойся. Фазовое туннелирование – мой конек.
Твари были хитрыми и умело заметали следы. Они носились от системы к системе, прыгали нелинейно и хаотично. Но им было не уйти от лучшего навигатора кластера. Наконец, мы выскочили возле какой-то унылой черной планеты. Беглый анализ выявил весь ужас существования на ней.
На эту планету привозили поглощенные или отловленные души, где их доводили «до кондиции». Так паразиты называли состояние полного отчаяния, когда душа теряет волю к сопротивлению.
Существа на планете были несчастными. У них даже не было полного набора органов для полноценного существования: все необходимое они закачивали в свой организм через систему трубок. Любой, кто вел себя на так, как хотелось хозяевам, просто лишался своей порции необходимый веществ. Тело этих существ было серым и слабым. Только большая голова и полные страданий черные глаза были развитыми. Почти все они делали при помощи технологий, примитивных и опасных. На планете совершенно не осталось биосферы, по ней текли токсические реки. Жить на поверхности без специального скафандра было совершенно невозможно. Жизнь этих существ была полна отчаяния и страданий.
Их было невообразимо много – сорок миллиардов. Еще около двухсот миллиардов порабощенных душ ждало своего часа чтобы воплотиться и страдать. Кто ломался и терял волю – поглощались паразитами. И было на этой планете то, что нас испугало – паразит минус четвертого уровня. Он может разметать нас с Тархом как Тузик грелку. Я нигде не мог найти его воплощение, пока не понял, что сама эта планета и есть тот самый паразит. Он воплотился в планете. И будет жрать души до тех пор, пока не достигнет невероятного могущества. А что будет потом – и предположить страшно. Звалась планета Омахрос.
Древний крейсер паразитов готовился встать на орбиту, нас они не видели, так как крейсер Тарха был очень современным и имел маскировку.
— Ну что, заявимся в гости? – я хитро улыбнулся Тарху.
— Командир, мы приняли сигнал с Асгарда. Нам приказано немедленно вернуться. Любые другие действия запрещены. – офицер вопросительно посмотрел на Тарха.
— Огнеслав, блокируй все сигналы. Готовь абордажную капсулу. Скрой наше местоположение и постарайся блокировать пространство сколько сможешь.
— Есть, командир. – офицер повеселел и быстро отдавал команды кораблю и команде.
Капсула неслышно подобралась к кораблю, вырезала пустотным резаком шлюз, и мы с Тархом запрыгнули внутрь. Моя связь с Пустотой полностью восстановилась, и я проверил ситуацию.
— Они еще долго будут висеть на орбите. Они вернулись раньше срока и без добычи. Их проверяют, потому что подозревают.
— Все верно. Думаю, мы успеем. – Тарх расправил плечи, и кости его хрустнули.
Мы дожидались пока пройдут все проверки и будет отключен планетарный экран. За это время мы проверили корабль на предмет вооружений. Было три комплекта циклонных торпед. Интересно, зачем они таскают с собой так много этого ужасного оружия апокалипсиса?
Эти паразиты даже нормальный искусственный интеллект сделать не могли. В качестве управляющей вычислительной машины они используют центральную нервную систему живого существа. С этой личностью пришлось повозиться, потому что она оказалась полнейшим психом. Звал себя он Небесным Ращепителем. Это нечто: толпа паразитов верхом на психованном корабле, вооруженном циклонными торпедами... Я вообще удивляюсь, как они еще пол своего кластера не разнесли. А может и разнесли, раз в чужие повадились. Во всяком случае, они вовремя чистили память своему кораблю, и судьба их кластера была мне неизвестна.
Наконец, все проверки прошли, щит с планеты сняли, и пришло время действовать. И тут этот корабль-псих уперся, и заявил, что ему нужна мотивация для такого поступка. Мы с Тархом чуть не упали прямо где стояли. Я лихорадочно искал нужные слова, и таки нашел. В памяти Ромы. Я вызвал диалог с кораблем, и начал вещать ему так пафосно, как только мог:
— В тяжелые времена мы всегда ищем виноватых. Брать свое от судьбы, а не склонять перед ней голову – это признак силы. Многие обвинят тех, кто покарал Омахрос – Корвина и Тарха. Мудрые возложат ответственность на тех, кто вынудил нас. Если повезет, это желание справедливости разовьется в них, они станут хозяевами своей судьбы и встанут на службу истине. И всю цепь этих событий смог запустить один удар Небесного Расщепителя.
— Я сделаю это! – ответил корабль, и я быстро отключился от его сознания, чувствуя, что оно переполняется дикой ненавистью к Омахросу.
Удар первой пары циклонных торпед Омахрос даже не заметил, и только тогда, когда ядро взорвалось и магма начала крошить литосферу титанической пульсацией, только тогда планета-паразит попыталась стабилизироваться, и даже вполне успешно. Лишь мелкие флуктуации да несколько завалившихся городов-ульев – вот и весь урон. Но следующий двойной залп психованного корабля оставшимся боезапасом привел к тому, что планету сначала сжало, а потом разорвало в клочья, как спелый арбуз разрывает взрывом тротиловой шашки изнутри. Корабль псих-психом, но заранее отошел на безопасную дистанцию и успешно уклонился от всех осколков планеты.
Мы зашли на мостик, где тряслись в серых стандартных телах три бравых паразита минус второго уровня, что обрекли людей на вымирание. Игув, Буллах и Цибеот.
— И что с вами, ребята, делать? – сказал Тарх, недобро улыбаясь. Я улыбался так же, а их черные желейные душонки тряслись, как вибростанок.
— Командир, больше блокировать выход из Пустоты не можем, прости. – раздался в голове рапорт Огнеслава.
Тут же на мостике появился Ша-Ракс, и его первый и второй сенешали – Один и Тор. Ша-Ракс и Один были в форме духов, Тор был в воплощении человека. И выражение морды его лица не сулило нам с Тархом ничего хорошего.