Сочинения малютки Кросс
Полуночницы
Ночь.
Филлидельфия не спит ночью. И длинной узкой улице нет конца и края. Легкий весенний ветерок подхватывает старый мусор и разносит его по темной мостовой, освещаемой лишь редкими неоновыми вывесками давно закрытых магазинов и закусочных.
Там, за многочисленными тупиками, в темноте скрывается страх. Но маленькая пегасочка не боялась темноты. Она заблудилась, и ей нужно было попасть домой как можно быстрее, пока мама не начала за неё беспокоиться. А вот этого маленькая белая пони не хотела.
Она вышла на перекресток, и её глаза увидели довольно странную картину. Там, у дороги, стояли дома – не просто безликие здания. Вовсе нет, это была очень яркая и заметная улочка, путь по которой освещали красные фонари. И у дороги стоят молодые кобылки, и масть их сложно определить, потому что свет не слишком яркий. Ветер пытается заигрывать с их прическами, но фиксация не позволяет этим чудесным витым локонам развеваться. Эти кобылки во многом напоминают манекены в магазине одежды: напудренные, слегка напомаженные, в довольно открытых костюмах, которые должны вызывать желание…
Интересно, какое? Жеребцы нет-нет, да подходят к ним. Что-то спрашивают, кобылки в ответ задорно смеются, коротко отвечают, и жеребцы ведут их за собой.
-Эй! Что ты здесь делаешь? – сурово окликнули её. Это была земная пони. В отличие от многих других кобылок, она строго наблюдала за происходящим, и не позволяла себе общего веселья. Помимо вызывающего наряда, на копытца в роскошных красных накопытниках она натянула черные колготки в длинную сеточку. Колготки обтягивали её стройные ножки до самого крупа, а длинный красный хвостик размеренно помахивал по сторонам.
-Я… кажется, я заблудилась, — жалобно протянула пегасочка, опуская глаза вниз. Она всего лишь потерялась в огромном мегаполисе и забрела в далеко не самое приятное место Филлидельфии.
Маленькой пони здесь не место. И это взрослая пони понимала как никогда хорошо. И она смягчила свой строгий взгляд, потому что у неё была добрая душа. Она улыбнулась. Её голос звучал немного хрипло, но в нем оставались какие-то нотки нежности.
-Ну ладно, ладно. Пойдем со мной, я что-нибудь придумаю.
Эту добрую пони зовут Мелони. Мне очень хотелось о ней рассказать, и о многих других пони, которые здесь живут и работают, потому что раньше о них я ничего не слышала, и мама никогда мне про них не рассказывала. Она только говорила о том, что нельзя бродить по району, где горят красные фонари.
Но когда я заблудилась, эта пони захотела мне помочь. Но на улице было очень темно, и я не знала дороги. Мелони предложила мне переночевать. И я бы отказалась, если бы не заметила в её комнате плакаты. На них были нарисованы молодые и красивые кобылки. И одну из них я сразу же узнала…
-Ух ты! Это моя мама!
-Да ты гонишь…
Мелони знает мою маму. Оказывается, они когда-то вместе работали. Я никогда бы не подумала, что мама умеет танцевать на шесте. И что она может быть так красиво одета, прямо как те кобылки у дороги.
Кстати, раз уж я заговорила о том, что это за место: оно чем-то напоминает театр, куда я частенько хожу с моей мамой. Однажды она провела меня за кулисы, чтобы я могла увидеть актеров.
Что-то похожее я видела и здесь. Да, это место представляет собой клуб, где взрослые жеребцы могут посмотреть на танцующих пони. И каждая кобылка хочет, чтобы её заметили и оценили. Они тоже стоят за кулисами. Я смотрю за тем, как они переодеваются, перебрасываются шуточками для того, чтобы не сильно волноваться перед выступлением. Они помогают друг дружке делать прически, пудрить носики и ждут одного – когда большой и толстый жеребец выйдет к ним и объявит, что их звездный час настал.
-Есть какой-то королевский стиль, — рассказала мне Мелони, пока расчесывала гриву своей подруге, — хотя у нас его называют «Кристальной клумбой». И вообще, танцевать с ним неудобно: все эти камни драгоценные, они падают!
В отличие от театра, здесь очень шумно. Все эти посетители могут заказывать себе напитки и еду (и есть их там же), громко свистеть, смеяться, даже курить! Хотя это очень вредно, да. Но если бы в обычном театре можно было делать то же самое, мне не пришлось бы будить маму на антракте. А за порядком здесь следит очень сильный пони в смокинге. Мелони сказала, что он прогоняет отсюда плохих пони.
-А что здесь делают плохие пони?
-Ну… на улице темно, — сказала она, — а мы все – полуночники. А среди полуночных пони есть немало хороших… точнее, были бы, не будь они все плохими.
-Но ты же не плохая пони!
-Ну как сказать… — Мелони невесело усмехнулась, — всякое бывает.
Она, и многие другие кобылки живут и работают ночью, потому что для них не нашлось места в этом городе. Этот район, в котором каждую ночь загораются красные фонари – их родной дом. Они из тех пони, которые больше любят принцессу Луну, а не Селестию. Почему?
-Потому что ночь скрывает наши лица. И нам потом не так стыдно ходить по утрам.
-У каждой кобылки, которая приходит к нам, есть мечта. Большинство из них никогда не работало, всё, что у них есть – это их метка. И они надеются, что когда-нибудь снова смогут вернуться к тому, с чего начинали. К такой чудесной милой жизни, когда они были маленькими и невинными.
Они и остались маленькими. Где-то, глубоко в душе, они мечтают о том, чего не может сбыться по определению. В их сердцах живут сказки о принце, который их пробудит от иллюзии реальности, и увезет их далеко-далеко, где они будут жить долго и счастливо. Они живут с этим всю свою жизнь, и не хотят расставаться с этими мыслями.
-Это потому что у нас больше ничего не осталось. Одни мечты.
…У нас в школе несколько пони организовали «Клуб обнимашек». Всего за монетку, когда тебе очень грустно, ты можешь подойти и получить ударную дозу позитива на весь день. Некоторые так спускают все свои карманные деньги…
Мелони объяснила, что это место довольно схоже с «Клубом».
-Сюда приходят уставшие жеребцы, которым не везет в личной жизни. Ну а мы… им помогаем, — загадочно добавила она, так и не сказав, каким образом.
-Вы их тоже обнимаете, да?
-Ммм… не совсем. Но да, обнимашек им точно не помешает. Лучше уж так… но за это никто не будет платить, поверь мне.
Но когда я рассказала ей про «Клуб обнимашек», Мелони расхохоталась. У них в школе такой же был. И благодаря ему она получила свою метку. Кстати, она выглядит как золотое сердечко.
-Да, я люблю других пони. Мне нравится делать им приятно. Вот только многие другие кобылки вынуждены этим заниматься против воли.
Я не знаю, правильно это, или нет. По мне так это странно. Если пони мечтает о чем-то другом, какой смысл заниматься тем, что ему не нравится?
Все пони должны быть красивыми. Мелони сказала, что это очень нравится жеребцам. Хотя из-за косметики, и из-за всех этих красивых побрякушек, которые они на себя цепляют, они больше похожи на клоунов. Я знаю, я не маленькая. Мама всегда говорила, что косметика не делает из страшной кобылки красивую, она делает её лишь менее отталкивающей. Ну, и я думаю, что многие пони, которые стоят здесь и зарабатывают, очень даже красивы. Просто они находятся в каком-то странном мире, где все очень богаты, вот и выглядят соответственно. Даже самые бедные пони могут здесь почувствовать себя неодинокими в своем несчастье. И даже встать наравне с богатыми, чтобы посмотреть на красивых кобылок. А они и правда красивые. Прямо как моя мама. А поскольку моя мама – красивая, то и сомневаться в моих словах нельзя.
И совсем скоро мама придет сюда и заберет меня. Мелони знает, где она живет.
-Хей, — дверь комнатки распахнулась, и взрослая единорожка ступила на порог, держа перед собой револьвер, удерживаемый телекинетическим полем. Она была сконфужена, увидев свою дочку в новом «прикиде», как любит выражаться филлидельфийский молодняк. Маленькая пегасочка походила на порождение из местных лавочек а-ля «Позолоти копытце, поняша, всё тебе расскажу – и про будущее, и про казенный дом». Ряд из бус и амулетов с ракушками и разноцветными камушками болтался на её шее. Коротенькую желтую гриву ей завили в какую-то причудливую форму, похожую на кремовую розочку. Копытца были отполированы, и сверкали необычным блеском. Смеха ради Мелони дала ей свои красные накопытники, но на крохотных копытцах они смотрелись нелепо и громоздко. А еще маленькой кобылке раскрасили губки помадой и нацепили черные очки с круглыми линзами.
А мама стояла с донельзя глупым выражением лица, глядя на сияющую улыбку своей дочурки.
-Ну что, похоже? – с хриплым смешком выдавила Мелони.
-Ну и во что ты мою дочку превратила? – скептически произнесла она. Револьвер отправился в кармашек её пальто.
-Круто, правда? – дочка начала прыгать вокруг неё, только что не выпрыгивала из огромных накопытников. Амулеты и бусы бренчали, как маракасы.
-Ага, круто... Мелони, пожалуйста, скажи мне, ты же не… — её взгляд осмотрел комнату, остановившись на одном из плакатов, где она, такая молодая и красивая… танцует. Впрочем, художник немного перестарался, так что половину плаката занимала наиболее аппетитная часть мамы Кросс.
-Упс.
-Не то слово. Классная у тебя дочка, кстати. Вижу, что старалась.
-Ну, спасибо тебе, подруга, удружила, — кивнула ей Кросс, и обратилась к дочке: ну что, золотце, нагулялась, и домой! Тебе уже спать пора.
Малютка Ред грустно вздохнула.
-Заходите к нам как-нибудь, — предложила им Мелони, — хоть порадуете старую клячу.
-Обязательно! – радостно воскликнула Ред.
-Ни в коем случае, — протянула её мама. Маленькая пони встала рядом с мамой, и они вместе покинули эту комнату, оставив взрослую кобылку одну. Напоследок Ред с ней попрощалась.
Мелони довольно растянулась на своей огромной тахте.
-Ну и семейка…
-Маам.
-Ну чего тебе?
Две кобылки покидали квартал с красными фонарями. И маленькая пони ступала по темной мостовой – куда-то, где находился их дом. Ей нечего бояться, она с мамой. А когда мама носит с собой револьвер, то совсем не страшно. Ни капельки.
-Я хочу стать медпони. Прям как ты.
-В каком смысле? – спросила она.
-Ну, ты была в белом халате и колготках. На плакате.
-Эм… — мама долго думала, что бы ответить на это. Но сказала только:
-Давай-ка не будем об этом, а? Мама была молодой. Мама была глупой.
Маленькая Ред кивнула и посмотрела на свою кьютимарку. Крест и расправленные крылья. Ну да, у многих докторов похожие на бочках.
-Мам, а те кобылки, которые у дороги стоят…
-А что они? Они идут к мечте своим путем. И… — её мама оглянулась, — не думаю, что такой путь хороший. Лучше учись, золотце. И тебе проще будет… ну и мне, пожалуй. Не очень-то хочется видеть тебя там.
-Почему?
Когда они перешли через Цветочный бульвар, единорожка, услышав шорох, быстро отстранила дочку, встав перед ней. Её рог вспыхнул красными искрами. Револьвер, движимый магическим полем, вылез из кармана, неярко блеснув на фоне лунного неба. Угрожающе щелкнул курок.
Малютка Кросс выглянула из-за мамы, и увидела земную пони, довольно похожую на Мелони и других кобылок у дороги, апельсинового цвета и меткой в виде горящего камина. Она не обращала никакого внимания на револьвер. Её прическа была растрепана и свисала длинными темно-сиреневыми локонами с осыпавшимися блестками. Она даже не смотрела на них. Униженно опустив голову, кобылка шла по улочке, периодически спотыкаясь и прихрамывая на ослабевших копытцах. Колготки на длинной сеточке были порваны в нескольких местах, на боках были слегка заметны следы от синяков. Приглядевшись поближе, Ред увидела, что на её молоденькой мордашке багровели еще совсем свежие кровоподтеки.
Мама Кросс опустила револьвер. Подошла к кобылке; та встала, глядя на неё изумленными глазами, голубыми и чистыми, как небо, но мутными от слез, и тушь потекла, оставляя безобразные черные следы под нижними ресницами. Единорожка с помощью магии протянула ей влажную салфетку и помогла оттереть остатки туши.
-Вот, — она взяла её за копыто. На него, так же движимые магией, легли несколько золотых монеток: — обратись к врачу. Через квартал отсюда работает один полуночник, у него еще вывеска в форме таблетки. Он не спросит твоего имени.
Кобылка ничего не ответила. Когда маленькая пони и взрослая пошли дальше, она еще сидела на холодной дороге, держа биты в копытцах и судорожно всхлипывая. Мама Кросс бросила ей прощальный взгляд и тихо-тихо, но так, чтобы её дочка это услышала, произнесла.
-Вот почему, золотце. Вот почему…