Опус №8 "Мелодический"

Вариация "Безумие"

Здравствуйте. Мне, пожалуй, стоит представиться. Не уверена, знаете ли вы обо мне или же нет. Кто-то говорит, что я известнее самых ярких звёзд Эквестрии. Кто-то неустанно твердит, что я ничем не выделяюсь среди прочих пони, что же меня и это устраивает. Лично меня моя известность давно не волнует, я переступила через это ещё в юношестве.

Моё имя — Октавия Мелоди. Я виолончелистка. Концертмейстер первого Кэнтерлотского оркестра. Также порой даю сольные концерты, временами выступаю в составах различных ансамблей. Мне часто кажется, что у меня не получается быть той, какой я должна быть — воплощением самой чистоты, лёгкости и непредвзятости — свойств звучания самой октавы. Это началось довольно давно — вместе с появлением в моей жизни кобылки Вайнил Скрэтч — безбашенного диджея. Как бы это противоречиво ни звучало, пони она была невероятно громкой, и в то же время удивительно молчаливой. Мы, вроде как, лучшие подруги и знаем друг друга довольно давно. Я бы сказала, что она моя полная противоположность, но это не совсем так. Она, скорее, является тем, чего нет во мне — рьяного бунтарства, непредсказуемости и абсолютно, абсолютно безответственной беззаботности! Этой проказнице много раз удавалось меня разозлить. Её постоянные выходки, её ужасные музыкальные вкусы — это то, чего я терпеть не могу. Не могу не заметить, что иногда её музыка показывает себя со стороны, приемлемой для меня. И пока моя подруга не переходит границы мелодической адекватности, пока она не оскверняет саму гармонию, её столь экстравагантные произведения я могу терпеть. Просто мы живём вместе, и нам друг от друга никуда не деться, так что иногда мы даже пробуем играть дуэтом. Получается слишком странно, но, я солгу, если скажу, что это ни капли не весело. Она моя лучшая подруга, мы проводим много времени вместе и любим друг друга, каждую за свои плюсы. Любим друг друга как подруги, конечно же.

Кстати, о любви. Я люблю музыку, что весьма очевидно, ведь ей я и посвятила всю свою жизнь. Но вот если говорить о серьёзных отношениях... Честно признаться, обычно я стараюсь о них не вспоминать. Всячески уклоняться от ответа. Но всё же. Сейчас именно этому я и хочу посвятить свою небольшую историю.

Пони часто интересуются моей личной жизнью. Пресса не дремлет, пытаясь отыскать сенсации. думаю, прочитав это, они найдут одну. Меня любят спрашивать, не выбрала ли я себе кавалера, далеко ли наши с Вайнил отношения заходят… подобные не всегда приятные и удобные вопросы летят со всех сторон. Я люблю делать вид, что скрываю отношения. Словно хочу, чтобы окружающие думали, что это тайна. Но в действительности цветок моих чувств был растоптан, и давно сгнил, когда только-только был намерен распуститься. Мне дарят цветы, меня пытаются очаровать, осыпая комплиментами. Меня называют ангельски прекрасной, грациозной, воздушно лёгкой, и просто волшебно чарующей. Да, я красива, наверное. Определённого стиля, и притягательной внешности от музыканта требует сцена, зрителями которой являются, ни больше ни меньше, но пони высшего общества, королевская знать. Это не какие-то подростки в клубах, для которых выступает моя подруга. Моя же сцена требует другого уровня и красоты не только в музыке, но и во внешности.

Но однажды я стала ненавидеть свою красоту. Ненавидеть те чувства, что она вызывает у окружающих. Я перестала хотеть быть красивой и привлекательной. Перестала радоваться той любви, которую и по сей день ощущаю от своих поклонников. И я терпеть не могу быть любимой. Весь спектр чувств любви — он потускнел, приобретя цвет, схожий с цветом моей тёмной гривы.

Самое забавное — я совершенно не знаю, как объяснить, что со мной тогда произошло! Бьюсь об заклад, даже самый талантливый и смелый на гипотезы учёный, не смог бы дать объяснения тому, что и по какой причине случилось в тот чрезвычайно злополучный день. Даже самый непревзойдённый поэт не подберёт слов, чтобы в точности описать моё состояние. Но я, я хотя бы попробую это сделать. Попробую объяснить, что я чувствовала, что испытывала, что со мной происходило. И, возможно, кто-нибудь хоть на толику наконец смог понять меня.

Думаю, правильнее всего сразу предупредить тебя, читатель, кем бы ты ни был. Всё, что тогда произошло я помню лишь отчасти, Словно это был сон. Да, пожалуй, именно так проще всего объяснить произошедшее. Самый безумный сон. Худший из кошмаров — тот, что до сих пор меня преследует. Только сон был слишком похож на реальность. Всё очень чувствовалось и ощущалось действительно по-настоящему.

Одним тёплым Понивилльским вечером я прогуливалась вместе с Лирой — это другая моя хорошая подруга. Хотя с ней не так весело, как порою бывает с Вайнил, но с ней всегда приятно обсудить тот или иной аспект в музыке. Особое внимание она уделяет изучению истории музыки. И тем вечером я не отрываясь слушала её интересный рассказ о том, как изменилась музыка на границе эпох Тирании Дискорда и Возрождения Эквестрии Селестией и Луной.

Внезапно меня не стало там, где я была. Это неописуемое мистическое чувство. Вечернее тепло сменилось ночным холодом, доводящим до дрожи и насквозь пронизывающим ветром вкупе с заглушающим всё вокруг дождём. Я оказалась в неизвестности. Мир вокруг был совсем не похожим ни на Понивилль, ни на Кэнтерлот, ни на Эквестрию. Это очень, очень странно ощущалось. Для меня это стало шоком. Было очень темно и что ли жутко как-то. Я стояла как вкопанная. Слабый свет фонарей ничуть не украшал пейзаж, делая его ещё более мрачным.
“Почему так холодно? Как пегасы могли так оплошать — дождя сегодня не должно было быть, не говоря уже про ливень. Секундочку. Где я? Почему я здесь?”. Мои мысли были самыми разными. Странными. Но вскоре я просто смирилась со странностью ситуации и начала думать, как решить возникшие проблемы. Для начала стоило просто укрыться от дождя — мне было холодно именно потому что я промокла, сам ночной воздух не был таким уж холодным, скорее даже наоборот. Я спряталась в ближайших кустах. Помню, что чуть позже заметила неизвестное мне существо — человека, как потом выяснилось. Существо было по меньшей мере вдвое выше пони и оно направлялось прямо ко мне. Оно не было похожим ни на одно из существ Эквестрии, это я знала точно. Естественно, я испугалась. Я хотела убежать, медленно зайдя за куст, пока оно меня не заметило. Но я не смогла. Ноги не слушались меня. Я не могла пошевелиться по своей воле, словно была под заклятием или парализована, хотя способность чувствовать холод, дождь, мокрую листву и почву под копытами никуда не исчезла. Тогда я не на шутку испугалась. Я не контролировала своё тело, хоть и ощущала всё вокруг. Я запаниковала, но это мне ничем не помогло. Человек, как я уже говорила, и кем это неизвестное ранее мне существо оказалось, заметил меня. Тот момент в моей памяти очень туманен. Помню лишь, что я последовала за ним до самого его дома. То есть, меня буквально повели, повторюсь, я не контролировала ни свои копыта, ни слова. Я поняла, что паниковать бессмысленно, и быстро свыклась с этим. Лишь мысли и чувства остались свободны от странных чар. Человек был довольно учтив, и мне это нравилось. Понадобилось совсем немного времени, чтобы понять, что он искренне восхищается мною. Мне это льстило — даже такому существу, из другого мира, я смогла понравиться. Приятное чувство поселилось в душе. Первым, что меня возмутило, было то, что человек предложил перейти на “ты”.

— Вам не кажется, что это уж черезчур? Мы только встретились! я вас не знаю точно так же, как и вы меня. Почему вы... — Всё это я лишь хотела сказать, ибо возмущению моему не было предела. Но моя голова покачнулась в безмолвном согласии. Это возмутило меня ещё сильнее. “Что за проклятие меня поразило?” — уж было начала отчаиваться я. Но худшее было далеко впереди и стремительно неслось ко мне со скоростью и мощью разъярённого яка.

Человек предложил принять ванну. Да, это была отличная идея, и я действительно с радостью согласилась. Ведь горячая ванна после такого ливня — верный способ избежать простуды. Но. Парень помимо этого спросил, требуется ли мне помощь. Это стало последней каплей. Даже Вайнил никогда настолько не выводила меня из себя. “Извините, конечно, но вы вообще в своём уме предлагать мне такое?! Неужели, встретив другого человека впервые, вы тоже предлагаете помыть друг друга в ванне?!” — разгневанно думала я, смирившись с отсутствием возможности сказать хоть слово, и внезапно одёрнула себя. “Стоп, а вдруг? Вдруг я напрасно вспылила? Может, у людей другие обычаи и я просто не понимаю этого?” — но что-то подсказывало мне, что это не так. Мне хотелось, чтобы это существо поняло, насколько абсурдные вещи оно предлагает, чтобы ему стало стыдно. Моя душа ушла в копытца, когда я осознала, что моё неподвластное мне тело способно в очередной раз отпустить кивок согласия. Я была уверена, если бы это произошло, то мне ещё тогда бы удалось в гневе вырваться из пут чар и придушить ту пони, которая контролировала все мои действия, выбирая за меня. Но я почувствовала неимоверное облегчение, когда произнесла слова отказа. “Хоть в чём-то мы с здесь сходимся”. Ванна была чудесной. Странность происходящего, неподконтрольность тела, возмутительное поведение человека — всё это отошло на второй план.

Чем дольше я там пробыла вместе с этим человеком, тем хуже помню, что со мной происходило. Всё больше белых пятен в памяти, и всё больше каждое пятно.

Следующим воспоминанием стало “моё” признание человеку. Признание в любви. Я не знаю, кто меня проклял и зачем заставил испытывать всё это, но это было ужасно. Самое обидное, что я всё ещё не могла никак сопротивляться тому, что происходило, тело двигалось по чужой воле. Я причитала, как несмышлёная кобылка, плакала и обнимала человека. Это было просто отвратительно. Я бы никогда так не поступила! Я бы никогда так легкомысленно себя не повела! Мне было бесконечно стыдно за себя саму. Это была не я. У меня есть гордость. Я никогда бы не призналась в любви первой. Это недостойно меня. Я выше этого. Я никогда бы не растоптала свою честь, унижаясь так перед… да это существо даже не пони! Но нет. Мною управляли изощрённые чары. Проклятье истязало меня. В конце мне стало слишком тяжело. И не могу не признать, я действительно сдалась. Это уже было сильно для меня — играть собственную роль, которая ничего общего со моим “я” не имеет! Ничего в этой пони не осталось от меня — Октавии Мелоди. Мне приходилось переживать каждый миг этого кошмара. Это было в высшей степени унизительно. Но я ничего не могла поделать. И я заплакала. К удивлению, я действительно заплакала, слёзы были материальными. Но человек решил, что эти слёзы от любви. Наивный, нелепый человек.

Я не знаю, как долго это тянулось, либо вечность, либо пару недель. Пятна беспамятства становились ещё больше, а то что я вроде бы и помнила, ощущалось словно сквозь размытую пелену неточности. Это было чистое безумие. Любовь нелепая и банальная. Я мечтала о том дне, когда всё закончится. Самым страшным для меня было, когда мои решения и мысли совпадали с решениями моего проклятого тела. В такие моменты мне начинало казаться, что я становлюсь ею. Той “Октавией”, от которой меня сейчас воротит. Той, какой я всю жизнь старалась не быть. Времяпровождение было скучным — оно было лишено музыки, оркестров, выступлений, фанатов, торжества мелодии и ритма. Общения с другими пони, друзьями, семьёй. Но было наполнено слащавыми признаниями только одного человека, с которым мне было суждено сосуществовать. Надежда появилась внезапно нескоро, и так же просто улетучилась.

Однажды к нам заглянула ни много ни мало, но сама Принцесса Луна! Я была крайне удивлена. “Как?” — терзал мои мысли вопрос. Я знала о могуществе аликорнов, но была уверена, что и этому могуществу есть предел. Человеку, в которого я была “влюблена”, неплохо досталось при её появлении. И моё тело… О, Селестия, я бросилась на Луну?! “Простите, простите меня, я себя не контролирую! Загляните мне в глаза, найдите там меня! Настоящую меня! Пожалуйста, возможно вы почуете не ладное и вытащите меня отсюда!”. Но всё это было тщетно. Луна ушла, услышав лишь то, что “я” говорила. А говорила “я” то, что всем сердцем хочу остаться здесь, со своим любимым человеком.

Время словно постиг коллапс, как я и отметила ранее. Я больше не ощущала его, поэтому сейчас могу ошибиться с его оценкой. Но вскоре ко мне присоединилась Вайнил. Она, к счастью, я не разглядела за её глазами такую же заточенную душу, как и собственную. Наверное, это к лучшему. Мне придётся терпеть это в одиночестве. Эта Вайнил Скрэтч точно так же не имела ничего общего с настоящей. Она была капризной, до безумия эмоциональной, наивной. Порою мне казалось, что её телом управляет то же проклятие, что сковывает меня. Потому что принципиальной разницы в нашем поведении не было. Мы словно делили между собой один и тот же характер. Сначала это злило меня. Мне было обидно за подругу. Время от времени мы даже ссорились из-за человека. Она тоже полюбила его. “Глупости! Это нелепица! Не могут две подряд случайно попавшие в новый мир пони полюбить одного и того же человека! Это просто до абсурдности невозможно! Чтобы на одного жеребца положили глаз сразу несколько кобыл, этот жеребец должен обладать выдающимися качествами! Быть исключительным, быть, быть удивительной личностью, быть талантливым, быть учтивым и благородным! Но человек? Сама любовь к совершенно иному существу выходит за рамки нормы. Но чтобы мы с Вайнил полюбили одного его? Он, конечно, бывает милым и заботливым. Возможно он действительно понравился бы мне, не будь он таким, таким навязчивым что ли? Но! Я общалась со своей подругой на протяжении всей жизни, и точно знаю, какие ей жеребцы нравятся! Такие совершенно не в моём вкусе! Мы не могли полюбить одного и того же просто из-за наших разных вкусов”

К счастью или нет, но все последующие события просто испарились из моей моей головы. Я не помню ничего. Очнулась я, стоя около Лиры, и слушая её. Привыкнув к тому, что не владею своим телом, я не позаботилась о том, чтобы даже напрячь мышцы ног. Я свалилась на землю. Судорожно поднимаясь, я огляделась.

— Как же давно я не могла этого сделать, — обескураженно пошептала я.

— Оу, Тави? С тобой всё в порядке? — немного обеспокоенным тоном спросила Лира.

— Да. Просто... извини. Правда, извини, я... сегодня был тот ещё денёк. Мне нужно побыть одной. Заодно и обдумаю всё то, что ты мне уже рассказала.

— Но ведь это ещё не всё, — удивлённо продолжила Лира.

— Мне этого хватит. Если будет больше — боюсь, я упущу важные детали. Спасибо за компанию, всегда интересно послушать тебя. Увидимся! — И я помчалась домой, наслаждаясь обретённой способностью бегать. Это не было похоже на меня. Я не часто позволяла себе вот так вот носиться по нашей деревушке. Но сейчас я бесконечно больше была похожа на меня, чем за всё то время, в этом проклятом сне про нелепую любовь.

Уткнувшись в прохладную и мягкую ткань кровати, я облегчённо вздохнула. Я несколько раз расплакалась, вспоминая тяжести того, что пришлось пережить, и рассмеялась, вспоминая обо всей абсурдности. И после этого я вновь провалилась в небытие. “Только не снова”, — только и успела я подумать, пока в глазах темнело.

На этот раз всё вокруг было очень белым. Я просто была ослеплена. Ничего не было. Только белый цвет.Пол был белым, стены белыми, высокий потолок был белым. И снова я не могла и копытом пошевелить. Ко мне подошёл другой человек, не тот, что был до этого. Он как-то хищно улыбался, а я стояла, ничего не в силах сделать. Он подошёл ко мне вплотную. И поцеловал. А одной рукой он потянулся назад, и начал поглаживать мне спинку, постепенно подбираясь к фланкам. На этот раз я была бесконечно зла. Даже тот парень, что был раньше, не позволял себе такой наглости, а это было просто возмутительно! Я хотела резко развернуться и лягнуть его! Но этого не понадобилось

Но всё это быстро закончилось. Послышался гневный крик.

— Кажется, я уже предупреждал, что убью за неё?! — это был тот человек, что так много времени провёл вместе со мною. Он подошёл к самодовольному хаму, схватил за горло, и одним резким рывком обрёк беднягу на смерть.

— Я же говорил, что вырву за неё глотку?! Мерзавец!

В глазах человека, истекавшего кровью, можно было прочитать только ужас. Глубокий и бессмысленный ужас. Он всё ещё был жив и пытался открыть рот, чтобы вдохнуть или сказать что-то, но всё было тщетно. Всё что было белым, теперь окрапило красным. А “спасший” меня от “обидчика” теперь достал нож и… мне тяжело об этом даже писать. Я была в ступоре. То что он делал, это было слишком ужасно. Я не пожелала бы этого даже самому заклятому врагу. Ранее я практически никогда не видела крови, и сейчас меня в прямом смысле тошнило от того, что я увидела. А безумный убийца продолжал неистово кричать, расправляясь с беднягой.

— Никто не смеет притрагиваться к Тави! Никто, ты слышишь?! Только пусть упадёт волосок с гривы моей любимицы! Я уничтожу каждого, ясно?!

И “я” поднялась, улыбнулась, пройдя по луже крови, и нежно прижалась к человеку.

— Спасибо, что не дал в обиду. Ты мой спаситель. Я тебя лю…

Это переходило все границы. Сначала я мысленно кричала, пыталась сопротивляться каждому шагу, каждому звуку похвалы. И мне удалось. В ужасе я почувствовала, что снова могу ходить, снова могу говорить, снова могу контролировать себя. Проклятие ослабло или вовсе исчезло. Я шарахнулась в сторону и в остервенении закричала

— Что? Что ты наделал? Ты! Ты же просто монстр! Я никогда бы не полюбила такого, как ты! Ты, ты, — я всхлипнула, — ты его убил! Из-за чего? Он не сделал ничего, чем заслужил бы смерть! Но ты прекратил его жизнь, — я отступилась от убийцы, и липкая лужа крови под копытцами неприятно хлюпнула, — ты самый страшный монстр! И это всё... из-за любви ко мне? То есть, он погиб из-за меня, а значит это я его убила!

Я была в отчаянии. Внезапное осознание безумия человека, погрязшего в любви, затмившей рассудок, довело меня. Я развернулась и, рыдая, бросилась прочь, роняя за собой частые слёзы. Человек пытался как-то остановить меня. Но я не останавливалась. Я хотела забыть как можно скорее и его, и весь этот кошмар. Я очнулась. Я всё так же лежала на кровати. Слёз пролилось ещё больше, а боязнь снова оказаться в кошмаре не давала спать. Той ночью я так и не заснула, перебирая различные грустные мотивы на виолончели. Как бы мне не противен был тот погибший человек, даже не знаю, был ли он убит на самом деле или всего что со мной происходило попросту не было. Но тогда я оплакивала его.

Жизнь кое-как вернулась в прежнее русло. Я снова играла на сцене, я снова контролировала себя. Осторожно спросив Луну и Вайнил, так, чтобы не вызывать лишних вопросов, я лишь подтвердила свои предположения — их не было рядом со мной тогда, то были лишь бездушные марионетки, неумело игравшие их роли.

Но кое-что осталось навсегда закрытым. Отношения. Я больше никогда не предпринимала попыток начать их с каким-нибудь жеребцом или, тем более, кобылой. С тех пор я возненавидела свою красоту и привлекательность. Ведь я знала правду — они были способны убить.

Я не уверена, что со мной всё в порядке даже сейчас. Я абсолютно сбита с толку и напугана. Простите за возможные ошибки, пишу дрожащими копытцами, в слезах. Возможно, скоро меня не станет, возможно, это последние строки я смогу написать.

Моё имя — Октавия Мелоди. Я больше не могу быть уверена в том, кто я.

Прошло немного времени. Старые кошмары начали тускнеть, приобретая всё более и более расплывчатые очертания. И даже самые жуткие ужасы начали казаться не более чем почти полностью забытым сном. Я ничего не рассказывала друзьями искренне стараясь занять себя чем-либо, чтобы поскорее забыть об однажды произошедшем со мною. И у меня получалось! Я всё чаще начала улыбаться. Меня перестало воротить от пытавшихся сблизиться со мной пони. В какой-то момент я даже начала вновь радоваться тем чувствам, которым меня награждали мои преданные фанаты. Возможно, я даже нарушила клятву данную себе, и испытала любовь.
"Всё проходит", — фраза, способная развеселить самую грустного пони во всей Эквестрии, и заставить загрустить самую весёлую. Прошло и это недолгое хорошее время, когда я беспечно жила, позабыв о прошлом. Возможно, я была вне опасности, только блокируя любые чувства для себя? Возможно это наказание за то что я попрала собственные принципы. Возможно, это лишь злая, неизбежная судьба.

Я стояла на сцене. Десятки огней освещали сцену. Я немного переживала, впрочем, как и всегда перед выступлениями. Пони в зале могли только догадываться об этом — уж свою неуверенность я скрывать умела. Я подняла смычок. И вот, шум зала стих, образуя полнейшую тишину. Тишину завораживающую и непродолжительную. Небольшой сигнальный кивок пианистки, и звук грандиозного рояля распространился по всему залу. Я стояла, не создав ни звука. Моё время ещё впереди. И вот, стремительное вступление подошло к концу, специально замедляясь, чтобы пригласить меня. Ещё один незримый кивок от пианистки вместе с люфт-паузой в произведении. И я начинаю играть. Главная партия звучит высокими переливами от безупречной пианистки, когда как я украшаю главный мотив, медленно извлекая из струн басовые звуки. Затем в моей партии аччелерандо, я поднимаюсь выше, а рояль начинает поддерживать разработку моей главной темы в виваче. Мы словно ведём диалог, время от времени пользуясь различными аргументами, споря и доказывая друг другу что-то. И вот реприза подходит к концу. Я готова завершить выступление, остался лишь финальный аккорд — моментальный пробег по всем струнам инструмента. И можно снять смычок, грациозно поклониться, и уйти за кулисы. В глазах темнеет, а сцена куда-то исчезает.

Я проснулась, и увидела такое милое, любимое лицо человека. "Пусть он и не похож на пони, но я люб... " — где-то на подсознании я прервала мысль, которая поселилась в моей голове. Она всё ещё звучала где-то совсем рядом, мешая думать, но я старалась сконцентрироваться. Все воспоминания вновь стали яркими и кричали о себе одновременно. "Кошмар. Человек. Проклятье. Снова?". Нет, тут было что-то не так. Да, мои мысли. Какой-то второй голос диктовал их, и с этим я ничего не могла поделать. Моё проклятие. Оно стало сильнее. Мне приходилось бороться за собственный разум. Отвоёвывать право на каждую мысль. Я боялась. Я была до смерти напугана. Если я уступлю собственные мысли — последний рубеж, что от меня останется? Я впервые так сильно испугалась за свою жизнь.
"Люблю до безумия настолько, что сделаю то же самое", — продолжал твердить мой собственный мысленный голос. И что ужаснее всего, я могла отличить мои собственные мысли лишь по тому, что на убийство я не способна. Я-я... никогда! Этому бедняге стоило сделать выговор, поговорить с ним. Он лишь... безумно любил меня? Но не убивать! Это неприемлемо, это слишком дико! Я пони, я выше этого! Мне приходилось. Но другой голос стал только сильнее. Я чувствовала, что моя как моя мораль начинает рушиться и то что казалось неприемлемым уже ставится под сомнение. "А что, то что он сделал и впрямь было ужасно. Сделать выговор и отпустить,только для того чтобы это повторилось вновь? А что если это не ограничится поцелуем и ласками? Нельзя вот так вот отпускать, это угроза..." Нет!!! Нет! Всё это неправда! Всегда существует лучший выход! Мирный и бескровный!

Но сражение только началось. Время в мыслях словно замедлилось, я слышала каждое слово второго голоса в голове. "Я вгрызусь в горло кому угодно, кто встанет у меня на пути". Эти слова подарили мне новый кошмар, кошмар ещё сильнее заточивший мой разум.

Всё то же белое помещение. Всё тот же человек, ставший жертвой. Новый поцелуй, ничем не отличавшийся от предыдущего. Внезапно моё тело резко вырывается из него, и впивается человеку прямо в шею. Я чувствую чистый ужас. “Нет! Я не сделаю этого! Ты не сможешь заставить меня…”. Во рту чувствуется металлический привкус крови, укус становится всё глубже и глубже. Кровь заливает мою грудку и копытца. Резкий рывок с отвратительным звуком… И я снова в постели рядом с убийцей. Теперь я тоже убийца? Нет… это была не я, моё проклятие, оно всё сильнее пытается контролировать меня. Я почти… почти проиграла.

Я обнимаю его. Одна лишь мысль заняла весь разум — “Люблю”. Я ни о чём другом тогда не смогла думать. Это моментально стало правдой. Человек… Он пробуждал во мне тёплые чувства. Я понимала, что он чувствует то же самое в отношении ко мне, и от этого мне становилось ещё лучше. Любовь — это та самая прекрасная симфония души, которую стоит играть только дуэтом. Человек искренне удивлённо смотрел на меня — неужели его так удивляет моя любовь? Нет, я была напугана чем-то. Я захотела успокоить свою половинку, и потянулась навстречу к нему, чтобы заключить его губы в объятья страстного поцелуя.

— Просто кошмар приснился, — ответила я, не задумываясь. “Кошмар? Что ещё за кошмар?”.

Да, какая-то бессознательная часть меня всё ещё продолжала бороться, задавая подобные вопросы, напоминая и о концерте, в котором я играла дуэтом. Голос, практически ставший моим, продолжал твердить:

— Я люблю тебя, до слёз, до крика, до боли, люблю! Я счастлива с тобой, и не хочу обратно. Последним вопросом, ставшим переломным в этой битве, стал “А за что же я так его люблю?”, — я начала копаться в памяти, вспоминая детали нашей первой встречи. Я вздрогнула всем телом, насколько велико было моё удивление. Я вспомнила поведение человека, вспомнила жизнь в Эквестрии, что была до этого. “Убийца! Н-ненормальный безумец! Жестокий, лживый, ненавистный человек! Я никогда тебя не полюблю, нет, ни за что! И никакое проклятье это не изменит. Тебе не забрать у меня мои мысли! Я, я не позволю… Верно. Это же его рук дело”, — внезапно осенило меня. Иначе быть не могло. Он хочет получить меня всю. Начиная с моего тела, и заканчивая моими мыслями… и даже чувствами. Нет. Больше этого не позволю. Я хотела вскочить с места, но вернув собственные мысли, я потеряла контроль над телом, так и продолжив сидеть на месте. Я искала то, за что можно зацепиться. То, о чём я подумаю, когда он снова постарается забрать мой разум. “Я не счастлива с ним. Мне нужны друзья. Я хочу жить в Эквестрии. В своём мире, не быть заточённой в четырёх стенах, среди этих двуногих существ вроде него. Я никогда не полюблю такого. Он очень жесток и без раздумий способен причинить боль, страдания, и даже смерть. Но проклятие словно отступило, оставив все внушения. Весь оставшийся вечер я повторяла мысленно убеждения в том, что я должна выбраться из этого кошмара, я должна остаться собой. Я не обращала внимания на Луну — эта пони, если бы действительно была принцессой, не позволила бы случиться этим кровавым кошмарам. Она бы спасла меня из главного кошмара, в котором я всё ещё находилась.

Ослепляющий свет. Ужасная головная боль. Я хватаюсь за голову и падаю с криком. Последнее, что помню — хруст ломающейся виолончели подо мною. Я так и не сыграла последний аккорд. Так и не завершила выступление. Очнулась я уже в палате сестры Редхарт. Я услышала лишь отрывок беседы неподалёку.

— Её состояние уже налаживается, хотя и неизменно является критическим. Её жизнь всё ещё в опасности. Хотя бы потому, что мы не знаем, что именно с ней произошло. Этот случай исключительный. Ни с чем подобным ранее мы не сталкивались. Головная боль, и ничего более, — отчётливо был слышен вздох медсестры, — я не знаю, сможем ли мы помочь, в случае чего.

— Что вы несёте, это же моя Тави, она переживёт что угодно, ведь она живёт со мной!

Вайнил заскочила в мою палату, и когда она заметила меня в сознании, её улыбка засияла таким счастьем, какого я у неё никогда видела. Я улыбнулась в ответ.

— Ты не пришла на мой концерт. Снова.

Мы общались, шутили и радовались. Я была счастлива, что смогла снова вернуться.

Ноктюрн "Сомнения"

Мне становилось лучше и лучше. То ли компания Вайнил придавала сил, то ли время от времени навещавшие меня другие друзья. В общем, мне становилось легче день ото дня, проведённого в больнице. Я радовалась каждой минуте жизни после того как осознала, что эта жизнь может просто-напросто закончиться. Музыка сыграла немаловажную роль. Мне разрешили играть время от времени на новой виолончели. Я забывалась среди различных пьес — концертов, сонат, прелюдий, не забывая и про импровизацию. Произведения имели самые разные настроения, ровным счётом как и я. От меланхолических раздумий до стремительной решимости. Несколько дней спустя я чувствовала себя даже лучше, чем прежде. Возможно, мне только показалось или я выдавала желаемое за действительное, но это не важно. Врачи всё ещё переживали за моё состояние, несмотря на то что я им повторяла из раза в раз, что я выздоровела и мне гораздо лучше. Тем более, если что-то случится, вы всё равно мне не поможете — пессимистично думала я тогда. И что-то подсказывало, что до очередного кошмара меня отделяло лишь время. Я готовилась к худшему. Возможно, на этот раз мне либо вообще не удастся вернуться, а какая-то часть меня будет обречена любить того человека вопреки настоящим чувствам, если я потеряю контроль и над разумом. Либо по возвращении меня просто не станет, если на этот раз я такое вмешательство в мои мысли не выдержу. Как только меня выписали, я навестила всех друзей и родителей. Я прогулялась по Кэнтерлоту и Понивиллю, наслаждаясь пейзажами Эквестрии.

Устав от прогулки, я вернулась домой. Взяв в копытца новую виолончель и смычок, я вновь начала импровизировать, играя те мотивы, на которые вдохновила меня прогулка, объединяя их в единое произведение. Воодушевление. Так я назову это назову.

И внезапно я почувствовала, как сердце начало стучать чаще, в мысли пробралось какое-то волнение, а копыта самую незначительную малость начали дрожать.
"Что со мной?" — задалась я вопросом. Неужели я и впрямь заболела? Возможно, я поторопилась отказаться от детального обследования? Я легла на кровать. Мне явно стоило отдохнуть. Но странное чувство, отнюдь, не покидало меня, и вскоре комната исчезла.

Мне было тяжело. Я действительно заболела. Я чувствовала жар, и едва понимала, что происходит. Снова человек? Очередной кошмар? Я едва могла хоть какую-нибудь мысль довести до конца, не говоря уже о каких-то выводах. Неужели это мои... последние минуты? Я мысленно напевала один из самых красивых мотивов, что когда-либо придумывала. Если мне суждено вскоре исчезнуть, то только не в тишине.

Вскоре что-то прояснилось, и я начала видеть мир сквозь призму болезни. Человек пригласил целую группу врачей, чтобы помочь мне. Увидев меня, врачи поспешили уйти.

— Нет, не уходите. Ей нужна помощь! Эта пони очень важна для меня! Я заплачу столько, сколько понадобится, только помогите ей! Мне больше не к кому обратиться. Я не знаю, что буду делать без неё! — Голос человека прерывался. Казалось, он был очень напуган. "Он так сильно хочет меня спасти? Это очень трогательно. Это, наверное, другой человек. Не может быть", — думала я. Но видение вскоре испарилось. Обступившие меня люди что-то сделали, и мне стало легче. Я услышала угрозы, крики и обещания расправиться со всеми докторами, если они не смогут мне помочь. Я грустно вздохнула и обратилась к кому-то из врачей.

— П-простите его. — Только после этих слов на меня нахлынуло удивление от того, что я вообще смогла это сказать! Да, я могла говорить. С трудом, но я смогла пошевелить копытцем. Да. Больше меня ничто не сковывало. Я не могу объяснить, почему и как это произошло, по воле человека, либо ещё как-то, но это случилось. Впервые я получила возможность говорить.

— Подойдите ко мне, пожалуйста, — обратилась я к человеку.

Счастье человека можно было почувствовать даже издалека. Яростно распихав всех, кто случайно оказался на пути ко мне, он подошёл ко мне. Моргнув, я снова увидела другую картину. Тот же человек уронил одну-единственную скупую слезу, мило улыбнулся и сказал "Слава небесам, ты жива! Я был до смерти напуган, я переживал за тебя! Ты чуть не разбила моё сердце... не делай так, я же люблю тебя всей душою, ты мне важна как сама жизнь, пойми наконец!", после этого он обернулся к докторам и от всего сердца поблагодарил каждого за их старания. Что это было? Я не знала. Но каждый раз я понимала, насколько трогательно вёл себя человек в этих коротких видениях. "Как настоящий джентелькольт". Настолько же, насколько отталкивающими были вызывающие действия человека вне этих видений. Я была по-настоящему удивлена. После я заметила лишь жестокого человека. Он потянулся ко мне, и начал целовать. Мне захотелось как следует ударить его передним копытом за всё что он сделал. За всё, что он себе со мной позволял. За то, как небрежно относился к другим. Но мне не составило труда сдержаться. "Я должна быть выше этого", — неустанно твердила я себе. Держать себя в копытах.

То, что я видела... это, наверное, не спроста. Неужели мне стоит попробовать дать ему шанс? Как бы неприятно мне не было находиться с ним, я... должна попробовать. Должна ли я? На что он способен ради меня? Насколько далеко заходит его любовь ко мне? Сможет ли он измениться... ради меня? Что, если я делаю неверный шаг, который меня погубит, проявляю слабость? Возможно, мне стоит позаботиться о себе, вырваться из его плена, дать отпор и попробовать остановить всё это? Все эти вопросы мучили меня. Вопросы, ответы на большую часть которых мог дать мне только одно существо. Ладно. Я должна попробовать.

Чувствуя всё больше и больше поцелуев на своей мордочке, я тихонько засмеялась, и отвернулась, словно пытаясь уклониться.

— Хи-хи-хи, ну хватит, прекратите. Это щекотно. На нас же смотрят. Парень перевёл взгляд негодования на врачей, — послышались угрозы. Я недовольно нахмурилась. Снова он за своё! Я не могу лгать. Мне нужно сказать правду. Даже если это может стоить мне жизни. — Я резко одёрнула собственное течение мыслей. — Даже если он убьёт меня?! Это с каких я ставлю ни во что собственную жизнь? Что за глупая самоотрешённость, а главное, ради чего?! Что же, видимо, мне хотелось верить в лучшее. Верить в то, что этот человек стоит того.

Врачи ушли, и мы остались с человеком наедине. Он молча тонул в моих глазах. Мне стало как-то неудобно.

— С-спасибо? — Неуверенно сказала, и, после непродолжительного молчания, собравшись с мыслями и, переменившись в лице, продолжила.

— Простите, но мне нужно сказать об этом. Вы жестокий и грубый невежа. Я знаю, как далеко простирается ваша любовь ко мне. Но… Я не испытываю к вам ничего. Простите меня за это, — я грустно отвела взгляд, и продолжила, — простите, если сможете. — После этих слов я вдруг резко подняла голову, нахмурилась так, слово мне было обидно. И бросила свой пронзительный взгляд ему в глаза.

— Те врачи! Всё могло быть по-другому! Вы могли не принуждать их, вы могли просто попросить! Попросить без угроз и оружия! Я, — мне пришлось сделать глубокий вдох и выдохнуть, — я видела, что всё могло произойти иначе. У вас есть огромный потенциал, вы смогли бы их уговорить. Но нет! Вы предпочитаете насилие, ругань, угрозы, ярость! Это претит моим принципам. Забрать их у меня — значит уничтожить меня, к сожалению. Я не могу принять вас таким, какой вы есть. Я даже не уверена, что мы можем быть друзьями, не говоря о чём-то большем, чем дружба. Что уж там говорить, я до сих пор не знаю вашего имени. Не знаю даже как к вам обращаться! И если вы тоже не можете принять меня такой, какая я есть, может, оно и к лучшему… и нам стоит просто расстаться?

Фуга "Ледяное Спокойствие" в D минор

Человек либо не слышал меня, либо не хотел слушать. Он продолжил умиляться мною. А вскоре после я почувствовала, как чужие мысли вновь звучат в голове. Снова и снова, то, что не имеет ничего общего с моим “я”, пытается заглушить мои собственные мысли. Но я не паникую и легко понимаю, где мысли чужеродны, а где реальны. Я чувствую, что мне становится легче им сопротивляться. Я стала гораздо увереннее. Зажмурившись, я решаюсь прислушаться ко второму голосу. Слушаю внимательно, и всё сильнее понимаю, что этому человеку я не нужна. Я не могу ничего поделать. Я хотела дать ему шанс, надеясь, что он сможет измениться… Насколько наивной я была? Он был жестоким и грубым безумцем. Ему не нужен ни шанс, ни я. Он не любит меня. Его привлекает выдуманный им самим же образ, Я здесь лишняя.

Сразу после этой мысли я перестала чувствовать вторичный голос. Голос лишний и не нужный. Разум был чист, ничто не затмевало его. Я была свободна. Открыв глаза, я испугалась, увидев саму себя. Эта пони улыбалась человеку и говорила о своей любви к нему. Фантом. Искажённая проекция. Но они счастливы, он счастлив. Счастлив жить в собственном мире, наполненном жестокостью и готовностью поступить жестоко. Я спряталась в комнатке, где меня никто не заметит, и решила вздремнуть. Я слишком устала. Возможно, так я смог вернуться.

Толпа пони-врачей обступила меня. Я была в маске, за дверью стояла Вайнил, в слезах наблюдая за происходящим, и причитая “Тави, пожалуйста, держись. У нас ещё с тобой всё впереди. Не оставляй меня здесь одну, слышишь...”. Я слышала. И только после этого я поняла самое странное, я видела себя со стороны в буквальном смысле. Я была словно наблюдателем. Я приблизилась прямо к ушку распереживавшейся диджея, и прошептала “Пустяки, Вайнил. Всё пройдёт. Всё станет на свои места. Не переживай, всё будет в порядке”. Мне хотелось верить в то, что моя подруга услышала меня. Верить в то, что она не будет грустить, что бы ни случилось.

Но всё потемнело, и я увидела простыню снега. Я увидела дом неподалёку, и счастливую пони, очень похожую на меня внешне. Она игриво кувыркалась в сугробах, вызывая улыбку со стороны его самого любимого человека. Они обменивались поцелуями, признаниями в любви и радостью близости. Я мысленно улыбнулась. “Возможно, здесь вам никто не будет мешать. Да и ваша любовь больше не причинит никому боли и страданий. Я… хотела бы в это верить.”. Я тяжело вздохнула. “Вот и всё?” — я чувствовала себя очень странно. Мне было страшно, мне было странно, но я не грустила, словно была неспособна больше грустить. Разум накрыло тёмным занавесом истории про пони и одного жестокого безумца, ослепшего от любви.

Проснувшись, я заметила, как многое изменилось. Всё вокруг стало немного светлее. “Разумеется, уже ведь день… или даже вечер? Сколько я проспала?”. Я понимала, что мне здесь не место, я лишняя и мне здесь вовсе не рады. Я выбралась из этой тёмной комнатки. Я никого не заметила, и поспешила покинуть этот дом. Наконец, всем кошмарам настанет конец, как же я устала от них!

Выйдя за дверь, я побрела прочь. Я думала о том, как вернуться в Эквестрию. Я думала, что дальше делать. Я думала, значил ли что-нибудь мой сон, или это просто очередной странный кошмар? Если это что-то значило, то мне тем более было важно попасть домой, в собственный дом. Здесь мне не место. Я никому не нужна.

Пока я шла, солнце неумолимо опускалось за горизонт. Поднялась метель. В голове звучала трагически стремительная минорная мелодия. Она медленно истощала меня, я чувствовала это, но никак не могла от ней избавиться. Пронизывающий холод не давал покоя. Я добралась до города. Но я не могла увидеть ни одного существа, которому было бы до меня дело. А произведение не стихало. Я была готова заплакать, когда мороз стал обжигающим, и моя шёрстка перестала с ним справляться. Я шла вдоль улиц, деревьев, не зная, куда я хочу прийти, и зачем я куда-то иду. Мои слёзы замерзали, больно въедаясь в мордочку. Я искала что-то, или кого-то. Но ни души. Я была абсолютно одна. Не было ни голоса, ни звука — ничего, что говорило бы о присутствии кого-либо. Кого-то, кто смог бы направить, или даже... помочь? Вселить надежду?

Вскоре я почувствовала, как вокруг стало гораздо теплее. Я больше не чувствовала холода. Только приятное, согревающее тепло. “Неужели какая-то магия?”. Меня сильно клонило в сон. Настолько сильно, что я не могла этому сопротивляться.”Что же, утро вечера мудренее”, — шутливо подумала я. Я сгребла под голову немного снега, и легла сверху. “Да хранит Луна мои сны”, — пожелала я себе спокойной ночи, и начала засыпать.Только одна грустная мелодия продолжала тихонько играть среди мыслей, а я никак не могла её заглушить. А мягкий снежок начал бережно накрывать меня своим одеялом, чтобы ничто не потревожило мои сновидения.