Печать Овиноманта: Тучи над Финсмутом

Город под тучами

Лос-Пегасус, единственный нелетающий город, построенный пегасами, встретил меня солнцем и изнуряющей жарой. Местные пески не представляли никакой агропромышленной ценности, поэтому мои сородичи, вместо того, чтобы гонять облака по небу, прохлаждались на пляжах, давая туристам мастер-классы по сёрфингу и другим видам экстремальных развлечений. Местность наложила свой отпечаток и на их внешность: многие красили гривы и даже шерсть в светлые тона, а говорили словно последние идиоты, обильно вставляя в речь фразы вроде «Хей, понь, зацени!» или «Держись на волне, брони!»; эта мода, говорят, пришла с пляжей западных островов. Пони других рас часто старались подражать им, даже не задумываясь о том, насколько глупо это выглядит. Они пытались создать атмосферу весёлой и беззаботной жизни, хотя я знал, что это всего лишь фасад. Лос-Пегасус был приютом отчаявшихся идеалистов, неудачников, отвергнутых Эпплвудом. О да, холмы Эпплвуд, фабрика грёз Эквестрии, место где мириады компаний снимали синематограф. Какой же пони не хотел оказаться там, вкусив богатой жизни, почувствовать себя если не Принцессой, то хотя бы особой, приближенной к ней? Но реальность была жестока: суровым требованиям синематографа удовлетворял далеко не каждый пони, лишь единицы вытягивали счастливый билет. Остальные, не решаясь поведать родным о своей неудаче, оставались здесь, пополняя армию дворников и официанток.

Получив на выдаче мой большой чемодан с принадлежностями, я покатил его к выходу из аэропорта, уклоняясь от многочисленных зазывал и таксистов, вероятно принимающих меня за очередного туриста.

Выйдя на стоянку, я лягнул чемодан. Две оглобли высунулись из него, превращая в подобие телеги. Я, конечно, мог бы нанять повозку до Финсмута, но к чему это? Мои крылья и так донесут меня куда надо. Я впрягся в свою «телегу», и, взяв короткий разгон, взмыл ввысь, подальше от раскалённой земли и ближе к прохладным ветрам небес.

Лос-Пегасус проплывал подо мной, такой чудесный и беззаботный с высоты полёта. Говорят, тут можно добраться куда угодно за полчаса. Но мне сюда не надо. Поэтому, ровно за полчаса покинув его окрестности, я летел на юг, паря на восходящих тёплых потоках.

Если честно, мне нравилось летать над пустыней. Восходящие потоки воздуха приятно давили на крылья, а внизу не было ничего, что могло отвлечь от полёта. В моей голове как-то сама собой всплыла песня одной молодой, но перспективной певицы из Понивилля, я снова лёг на крыло и начал напевать.

Я летел уже час и начинал замечать изменения местности. Пустыня плавно переходила в степь, всё больше зелёной травы пробивалось из-под земли. Лёгкие, похожие на ошмётки сахарной ваты, облака постепенно приобретали более объёмные формы. Выбрав то, что казалось мне покрепче, я остановился передохнуть. Утолив жажду водой из фляги, достал из сумки монокуляр. Похоже, что на горизонте, аккурат по пути моего следования, собирался шторм. Во всяком случае мрачные тучи создавали там совсем нерадостную атмосферу. Ничего, в крайнем случае облечу их вокруг.

Я спрыгнул с облака и продолжил свой полёт.

Мои опасения по поводу шторма не подтвердились. Да, тёмные тучи плотно нависли над землёй, но я не чувствовал статического электричества. Они похожи были на плотный покров, скрывающий местность внизу от лучей солнца. Я потрогал одну из туч копытом. Плотная, почти не пружинит. Что-то было не так, но я не знал, что. К сожалению, мои познания в прикладной метеорологии ограничивались лишь пегасьей средней школой.

Если карта и моё природное чувство направления не подводили меня, то Финсмут находился где-то там внизу, прямо в сумерках, которые создавались этим скоплением туч.

Вздохнув, я начал снижаться с головой уходя в мрак этого места.

Глаза привыкли довольно быстро, и я уже мог различить причудливые домики городка вдалеке.

Влажность в этом месте просто зашкаливала. Я чувствовал, как мои крылья наливаются тяжестью, как всё труднее и труднее поддерживать высоту. Что ж, придётся идти на своих четырёх ногах. Кое-как дотянув до окраин, я пошёл по узким улочкам, оглядываясь по сторонам. Город был мрачен и хмур, это чувствовалось везде: в заслонённом тучами небе, в покосившихся домах и лавках, в неприязненных взглядах местных жителей. Из окна меня чуть не окатили грязной водой, какой-то торопливый рыбак толкнул меня своей вонючей телегой с уловом; с молчаливого одобрения своей хозяйки, старой клячи, стая мелких собачонок облаяла меня, норовя ухватить за пятки. На главной площади с кем-то спорил мэр города, его я сразу узнал по толстой цепи бургомистра, выполненной в старом стиле. Какой-то ушлый жеребчик сунул нос мне в сумку, но тут же с воплем убежал — мой самовзводный сумочный капкан против воришек сработал на «отлично».

Пожалуй, этот город был самым мерзким и безрадостным из тех, что я видел. Теперь понятно, почему баронесса выделила мне такую сумму. Поддержки от населения не дождешься, а значит дело предстояло тяжелое.

Вздохнув, я отправился в мангровый лес, где, судя по истлевшей карте города на одном из столбов, располагался «Асабняк баранес Файирлайт»

Путь мой пролегал по заболоченной дороге, ею явно пользовались относительно часто, судя по отдельным попыткам засыпать ямы и пометить обочину столбами. Но у здешних явно не хватало то ли денег, то ли желания, поэтому она была лишь чуть лучше остальных вытоптанных троп.

Моё внимание привлекла небольшая отара овец, мирно пасущихся у обочины, прямо в залитой долине.

Я решил спуститься. Овцы с опаской посмотрели на меня, но, решив, что я не представляю опасности, продолжили выдёргивать водоросли и тину.

— Приветствую, — обратился я к овце, выглядевшей старше остальных, — не подскажете, где мне найти дом баронессы Файрлайт?

Овца смерила меня оценивающим взглядом. Прожевав травинку, она изрекла:

— И вам привет. Дом юной баране... баронессы тут совсем близко. Вон там, на холме. Большой дом, большое стойло. Да, впрочем, баронесса уже должна сейчас подойти. Она проводит вас.

— Спасибо за помощь.

— Рада была помочь! — овца вернулась к своему занятию.

«Какой приятный молодой жеребец, — донеслось до моих ушей. — Вежливый. А то развелось тут грубиянов... Обращаются как со скотом...»

Я усмехнулся. Действительно, из-за кроткого нрава и немногословности, многие пони считали овец чуть ли не неразумными тварями. Это было большим заблуждением. Конечно, культура этих существ была примитивной, и они совсем не интересовались политической жизнью. Однако, с ними вполне можно было пообщаться на отвлечённые темы.

До ушей донёсся мелодичный звук. Флейта? Лёгкие переливы музыки увлекали меня, пробуждая мысли о зелёных, залитых солнцем лугах и сочной траве. Овцы также оторвались от своей трапезы и, закрыв глаза, легко покачивались в такт мелодии. Я повернулся на звук. Юная кобылица-единорог Старшей Крови, одетая в скромную накидку, неторопливо шла по тропе, держа перед губами флейту-сирингу — источник чарующей мелодии. Вероятно, это была младшая сестра Саннидейл; она походила на неё внешне, однако в гриве имела розоватые пряди, цвета рассветной зари. Поравнявшись со мной, кобылица прервала свою игру.

— Приветствую! — поздоровалась она. Её голос был высоким и юным, как у жеребёнка. — Я вас раньше здесь не видела.

— Приветствую и вас. Да, вы правы. Я только что прибыл. Моё имя — Игл Ай. Баронесса Саннидейл Файрлайт наняла меня.

— Ага, припоминаю, — засмеялась моя собеседница. — Сестрёнка говорила о вас. Меня зовут Богемия Файрлайт, но, прошу, называйте меня Бонни. Ну или Малышка Бо…

— Думаю, остановимся на Бонни, — улыбнулся я. Юная баронесса буквально заражала своим прекрасным настроением.

— Как пожелаете, — она вновь усмехнулась. — Вероятно, мне стоит отвести вас в особняк? Дайте мне пару секунд, чтобы собрать моих замечательных овечек!

Она наиграла на сиринге короткую мелодию и овцы мгновенно выстроились перед ней.

— Ну, Флосси, — Бонни обратилась к пожилой овце, с которой я разговаривал ранее, — как поужинали?

— Прекрасно, госпожа, просто чудесно. Водоросли в этом сезоне просто великолепны!

— Вот и славно! Ну что, возвращаемся домой?

— Как скажете!

Бонни вновь поднесла к губам сирингу и просвистела пару нот. Овцы мгновенно выстроились в каре.

— И… раз! — единорог подняла ногу. Отара последовала её примеру.

— И… два! — скомандовала Флосси.

Бонни заиграла марш и пустилась вскачь, высоко подпрыгивая на своих стройных ногах. Розовая кисть её хвоста задавала ритм. Отара поскакала за ней словно одна шерстяная волна. Я в удивлении покачал головой. Вот это дисциплина! Овцы слушались её беспрекословно, прыгая в унисон с её заводной мелодией и даже «подпевали» блеянием! Мне пришлось ускорить шаг, чтобы поспевать за ними.

Юная баронесса привела отару к стойлу, открыла дверь и, продолжая гарцевать в ритме своего марша, пропустила весело блеющих овец внутрь.

— Ну вот, все на месте! — Бонни убрала флейту в сумку.

— Признаться, я впечатлён вашими навыками, — сказал я.— Не каждому удаётся так поладить с овцами.

— Ой, пустяки, — единорог опять одарила меня лучезарной улыбкой. — Просто я с раннего детства любила играть на сиринге, а музыка — это как раз та сила, которая помогает подружиться с кем угодно.

— Не поймите меня превратно, но для чего вам, баронессе, вообще понадобились овцы?

— Мы приютили эту отару пару лет назад. Флосси и её товарки — настоящие эксперты по поиску синих водорослей.

— Ах, да. «Синее золото Финсмута»

— Вот-вот. Но что же я вас держу? Вы, наверное, проголодались с дороги? Снимайте упряжь, я проведу вас к домику для гостей.

Надо сказать, апартаменты мне выделили шикарные. Отдельный флигель с большой спальней, кабинетом и ванной комнатой. Я оставил там чемодан и принял любезное предложение пообедать с хозяйкой.

В большом зале особняка, украшенном мрачными геральдическими гобеленами и величественными статуями, стоял длинный стол, уже накрытый к ужину. Тяжелые портьеры закрывали окна и даже несколько газовых фонарей не могли изгнать весь мрак из комнаты. Во главе стола уже сидела Саннидейл. Сёстры-баронессы были двумя светилами посреди этой мрачной обстановки.

— Приветствую вас, мистер Игл Ай, — Саннидейл улыбнулась мне. — Вижу, вы уже повстречали мою сестру Богемию.

— Да, имел честь. Ваши родители должны быть счастливы иметь таких прекрасных дочерей

Фраза была шаблонной, но другой комплимент не лез мне в голову.

— Ах, вы нам льстите, — усмехнулась баронесса. — Возможно вас это удивит, но мы привыкли к простоте. Вся эта мишура, — она указала кивком головы на особо роскошную статую аликорна у стены, — досталась нам от прошлых владельцев особняка. Моя матушка настояла сохранить эту помпезность для светских приёмов, насколько они возможны в такой глуши. Верите или нет, но ведь наше племя родом из дремучих лесов, где мы веками паслись на залитых солнцем лужайках, над нами было только небо, а мягкие перины нам заменял мох.

— Но цивилизацию нельзя остановить, — заметила Бонни, садясь за стол. Она уже сняла накидку и предстала во всём своём великолепии.

— Да, мы настороженно следили за появлением той, кого называют Создательницей. За тем, как первые пони, толстые и неуклюжие, обживали дикие земли и строили города. Мы видели и существ, ходящих на двух ногах, что приходили к ним в час нужды и самоотверженно спасали их маленький мир. Общество пони проходило ступени рассвета и декаданса и в какой-то момент почти исчезло… Чтобы потом расцвести с новой силой в связи с приходом Архитектора.

Я сглотнул слюну. Теологи говорили о Создательнице и Архитекторе, были теории о том, что Принцессы — их прямые потомки… Но я никогда не слышал, что был мир до них, предполагал, что Эквестрия была создана в одночасье усилием воли двух божеств… Насколько же стара Старшая Кровь, чтобы помнить то, что мы забыли?!

— Прекращай, сестра, — спасла меня Бонни. — Наш гость сейчас впадёт в хандру.

— Право же, что я несу! Пожалуйста, не берите в голову. Матушка с детства пичкала нас историей, вот у меня иногда прорываются такие мысли вслух.

— Давайте уже ужинать, — предложила младшая сестра.

Служанки-пони внесли подносы с едой. Моим вниманием сразу завладел овощной суп-пюре с кресс-салатом и цикорием вместе с аппетитными поджаренными тостами. Но это было лишь первое блюдо. Салат с огурцами и люцерной, картофельные зразы с грибами, пророщенный овёс в нежном молочном соусе — оголодавший холостяк, как я, сразу же бы взвыл от восторга.

Мне было неловко за свои застольные манеры, но заметив, что ни Саннидейл, ни Богемия не утруждают себя выбором нужного столового прибора, расслабился и набросился на еду.

— Забавно, — сказал я, потирая наполненный живот, — что вы не подали «синее золото».

— Вы хотите его попробовать? — с каким-то лукавым выражением спросила Саннидейл и позвонила в колокольчик. Служанке, которая прибежала на вызов, она шепнула что-то на ушко. Пони кивнула и убежала на кухню. Через минуту в зал зашёл единорог в поварском колпаке, неся перед собой блюдо, накрытое крышкой. Он поставил его на стол передо мной и открыл. В ноздри сразу бросился странный запах. В нём сочетался йодистый аромат водорослей с какой-то кислой примесью, похожей на запах кефира. На тарелке лежал аккуратный прямоугольный брусок синего цвета, состоявший из плотно спрессованной кашицы.

— Конечно, — сказала баронесса, — по примеру отдельных знатных личностей, страдающих скукой, я могла бы просто молча позволить вам это съесть, но всё же, задам вопрос: вы знаете как собирают эти водоросли?

— Их… собирают овцы? — предположил я.

— Да, вы видели отару Флосси сегодня. Но заметили ли вы на какой-либо из них сумку для урожая?

— Нет… Но они ведь тогда просто ужинали?

Бонни фыркнула, но сразу же извинилась.

— Они собирают их… в себя, — продолжила Саннидейл. — Овцы — жвачные животные. Они едят водоросли, а потом гоняют их по своим желудкам, периодически отрыгивая. Дело Богемии — уговорить их выплюнуть часть съеденного.

Я почувствовал, как тошнота подкатывает к моему горлу. К счастью, повар безошибочно распознал этот позыв и убрал «лакомство» с моих глаз.

— И… гурманы знают об этом?

— Кто-то да, кто-то нет, — хихикнула Бонни. — Жалоб не поступает. Видите ли, в чистом виде эти водоросли практически невозможно есть. Они жесткие и горькие. Но сычужные ферменты в желудках овец придают этим растениям мягкость и особый вкус — то, за что пони и ценят этот продукт. Дальше наши работники лишь прессуют их в бруски и упаковывают.

Посвящённый в тонкости изготовления «синего золота», я уже не хотел есть. Отказавшись от десерта, проследовал во флигель. Разобрав чемодан и проверив свои нехитрые приспособления, я отправился спать. День предстоял тяжелый.

Светлые луга с изумрудной травой. Поющие птицы, пёстрые бабочки. Я иду по ним и в моём сердце покой. Эта трава так приятна на вкус, сладка и сочна. Присоединившись к отаре овец, я щиплю её и это доставляет мне наслаждение. Боковым зрением я вижу сияющую фигуру. Она возвышается над всеми нами. На её голове — длинные витые рога, а рядом парит странный посох, чей верх загнут крюком и перевязан ярким бантом. Что-то ужасное есть в этой фигуре, все эти расходящиеся огни-щупальца, шарящие по лужайке. Но я не боюсь. Я знаю, Она защитит. Она смотрит за паствой Своим неусыпным взором. Она тянет одно из щупалец ко мне, и я блею в благоговении перед Её величием.

Осознание тяжелым молотом обрушивается на меня. Смотря вниз, я вижу раздвоенные копыта… Посмотрев на свои бока, я вижу курчавую белоснежную шерсть… Я — овца?!!