Fimbulvetr

23: Gjallarbrú

Тёплый радужный ветер нёс Всеволода вверх, вокруг ствола гигантского древа из снов. Никогда раньше у него не получалось забраться так высоко. Глядя вверх, он мог даже разглядеть верхушку дерева, яркий свет, лучащийся от чего-то, венчающего громадный ствол. Разглядеть, что же это такое, пока не получалось, надо было забраться ещё выше, поэтому он сильнее взмахнул крыльями, набирая скорость. Окружавшая его радуга поддержала его под крылья, облегчая путь.

«А и высоко же ты забрался, птенчик!» сказал хрипловатый голос откуда-то неподалёку. «Из маленького голодного и испуганного котёнка стал гордым сильным охотником, вырвавшим жизнь из волчьей пасти, да не только свою, а и родни. Кто бы мог подумать, что ты сможешь добиться так многого начав c малого… но главный твой выбор ещё не сделан. Скоро, очень скоро тебе надлежит решить. Каждый выбор потребует жертву. Один вознесёт тебя в небеса. Второй… впрочем, взгляни сам.»

Оглянувшись, Всеволод никого не увидел, но стоило ему приготовиться отмахнуться от странного голоса, как могучие невидимые руки схватили его и начали сжимать. Он почувствовал, как его тело меняется, перетекает во что-то очень хорошо знакомое, но уже почти забытое. Так же внезапно, как появились, невидимые руки исчезли, оставив на месте грифона человека. В тот же миг Всеволод вспомнил, что у людей нет крыльев. Радуга расступилась, и он низринулся вниз, к пылающему лесу.

Падение его ничуть не испугало – он помнил, что всё происходящее сон, да и забрался он так высоко, что падать предстояло очень долго. Настолько, что заберись он так высоко в реальности, ему нечем было бы дышать. Деревья в лесу под ним казались маленькими только в сравнении с громадой, которую он обычно использовал как насест, вытягиваясь на сотни, а то и тысячи метров к небесам. Падая к лесу, он заметил, что некоторые из деревьев были лишены листвы и покрыты зимним снегом, в то время как другие украшала зелень лета или золото осени. Падал он в сторону одного из заснеженных участков, пожираемому пламенем в форме оленьих рогов. Будто заметив его приближение, пламя дёрнулось и вытянулось ввысь, постаравшись пронзить его. Впрочем, в момент, когда огонь уже должен был его опалить, он снова оказался парящим в вышине, глядя, как внизу пламя пожирает маленькую человекообразную фигурку.

«Скоро, птенчик. Почти готов. Прояви мудрость.»

Всеволод почувствовал, как его взгляд притягивает блестящий предмет на верхушке дерева. Перед ним разворачивался широкий мост с золотой соломенной крышей, вытягиваясь в сторону ствола и заворачиваясь вокруг него в спиральную рампу.

В этот момент он проснулся.

Открыв глаза, он увидел радужное сияние пещеры кристаллов и спящих друзей. Всех, кроме одного мышепони. Мышепони не спал и совершенно не выглядел довольным.

Если честно, выглядел он так, что лучше всего его описывало слово из языка диких грифонов, означавшее примерно застилающую глаза кровью ярость, пожирающую всё на своём пути. Единственной причиной, по которой Всеволод вообще знал это слово было то, что так называлось состояние, в которое он впал, когда поутру напал на более крупного грифона. Судя по всему, состояние не было чисто грифоньей чертой.

Заметив, что маленький грифон проснулся, Олег повернулся к нему и явно попытался немного успокоиться – достаточно, чтобы вернуть себе способность к связной речи. Ему потребовалось несколько минут и, судя по выражению лица, титаническое усилие воли, но в конце концов он смог поведать свою печаль:

— Это… место. Оно… магия. Оно… аррр! Оно сломалось! И оно… оно… ОНО! Оно хочет, чтобы я его… ПОЧИНИЛ! – прорычал мышепони, громко скрипя зубами. – Вот как знал! Ну вот… просто задом чуял, что всё этим закончится. Всегда этим заканчивается. Ты, поди, надеялся, что пронесло? Так облом, не пронесло! Я просто… ГРР!

– Оно чего от тебя хочет? – осторожно переспросил Всеволод, незаметно сдвигаясь подальше от Олега и поближе ко всё ещё похрапывающей Хельге.

– Вон туда глянь, – пони ткнул копытом в струящуюся радугу. Там, возле дальней стены пещеры недавний обвал потолка раздавил несколько кристаллов. Область вокруг них была темнее, чем остальная пещера, и цвета свечения вокруг выглядели зеленоватыми и болезненными. – Вон та гадость – плохая. Эти светящиеся булыжники от неё болеют. И они боятся, что она заразит их все, и им придётся солоно. Поэтому они хотят, чтобы это всё было починено, и как можно быстрее.

– А ты такое чинить умеешь? – поинтересовался Всеволод, прищурившись в сторону повреждённого участка.

– Ну конечно умею! Вот, смотри, у меня диплом по починке астральных конструкций! А не, погодь. Да ты чего, совсем дурной? Конечно я понятия не имею, что с этим делать!

– А почему оно тогда тебя попросило? – Всеволод изумлённо приподнял бровь.

– Да потому что оно откуда-то знает, что если меня попросить, то я починю! – прорычал мышепони, прижавшись лбом к холодному бетону стены.

– Но ты ведь не умеешь, так?

– Конечно не умею! Это магия, я нихрена про магию не знаю! Три дня назад я бы тебе вообще сказал, что её не существует!

– Ну и как ты её будешь чинить?

– Аргх, и ведь хотелось всё это оставить в прошлом… хорошо, краткий экскурс в историю одного бывшего человека. Видишь ли, во времена оны, когда всё было либо безумно тупым, либо безумно скучным, была в мире магия, для которой не нужна магия. Проклятье, работающее без всякой потусторонней фигни. Я его называю проклятьем подразумеваемой компетентности. Большинство называют «тыжпрограммист». Более чем уверен, что ты у этой проблемы не раз был по другую сторону баррикад, – Олег подозрительно прищурился на Всеволода и продолжил. – Почему-то любой, кто работает с компьютерами, в глазах окружающих представал эдаким добрым всемогущим существом, готовым бросить свою мудрость и умения на помощь, стоит только попросить. Есть проблема – звони программисту. Любая проблема, вообще любая. Синий экран смерти, клавиатура залипла, во всём городе свет рубанули, утюг закоротило, коза рожает… да, не шучу, и коза оказалась той ещё сволочью. Думать не хочется – позвони умному, он точно знает. Он ведь всё знает. Не забудь ему напомнить, что завидуешь его работе – ничего целый день не делать и получать очень неплохую зарплату. А то ведь никогда не знаешь, вдруг он с прошлого упоминания забыть успел. И приготовься на него наорать, если он внезапно посмеет быть чем-то другим занят, ты ведь лучше всех знаешь, что твоя задача отлагательств не терпит, и что там на него шеф навешал и сроки горят – не повод не потратить пару часов помогая тебе с вопросом, никаким боком не относящимся к IT.

Олег прервался, сделав несколько глубоких вдохов и продолжил:

— Это бесило. Я изо всех сил надеялся, что оно осталось в прошлом и я могу в кои-то веки просто побыть тупой крылатой лошадью, решая тупые лошадиные проблемы. А не что-то на несколько порядков выше моего понимания. Но, похоже, все вокруг это просто носом чуют. Как будто на мне висит большая светящаяся табличка «Чувак, решающий нерешаемое, все в очередь!»

Мышепони вздохнул, осмотрелся и заметил исходящее от символа на его бедре слабое сияние. Он на минуту замер, после чего глаза его широко распахнулись от понимания. Взревев что-то непотребное, он дёрнулся к символу, но движение заставило его заднюю часть отдёрнуться в сторону. Впрочем, озверевшего пони это не остановило, и когда Хельга с Кургаш проснулись, их ожидала незабываемая картина Олега, крутящегося на месте, клацающего зубами и пытающегося укусить себя в задницу.

– Всё-таки Сноходец свихнулся, – вздохнула пегаска, уворачиваясь от особенно яростного броска. – Чем его обидел его хвост?

– У него проблемы с принятием судьбы, – пожал плечами Всеволод. – Не думаю, что смогу объяснить, в чём тут дело, слишком много понятного только Возвратному, но поверь, причины у него вполне уважительные. Пусть немножко спустит пар.

Спускание пара заняло немало времени, но, в конце концов, утомившийся мышепони прекратил попытки себя цапнуть и упал на пол пещеры, тяжело дыша, но всё ещё тихо порыкивая. Оглядевшись, он обнаружил, что все остальные расселись возле стенки и, судя по всему, делали ставки на успех его затеи. Похоже, Хельга победила, потому что она сгребла блестящий осколок камня и спрятала куда-то под перья.

– Ну что, как твой экзистенциальный кризис? – поинтересовался Всеволод, поворачиваясь к Олегу и наклоняя голову. – Полегче?

– Нет, но от продолжения легче не станет. Чинить всё равно придётся, строить какую-никакую оперативную базу тоже, а так как у вас всех клаустрофобия как я не знаю у кого, строить её придётся во входном тамбуре. А, и мне ещё надо прикинуть, как пострашнее отомстить. Ещё никто не припахал меня к чему-то неприятному и не пожалел об этом!

– Твоё право, – кивнул маленький котоптах, вставая и потягиваясь. – Пойдём, посмотрим, что можно сделать с нашим новым домом.

Тщательное обследование показало, что входной тамбур оказался почти идеальным местом для их целей. Так как его строили для разгрузки больших грузовиков, он был достаточно большим и к нему примыкало несколько помещений поменьше, которые они сначала не заметили. Одно из них можно было переоборудовать под вполне приличную спальню, особенно в сравнении с грифоньей деревней. Единственное, чего им не хватало, были рабочие руки. Всеволод не отличался талантами к работе руками даже когда они у него ещё были, а молодость давала о себе знать недостатком выносливости. Олег был достаточно большим и сильным для большинства требуемых работ, да и опыт у него имелся, но у него даже ходить не шатаясь пока получалось довольно плохо. Хельга вообще не понимала принципа созидательного труда, так что чаще всего проще было дождаться, пока Олег споткнётся о решение проблемы, чем объяснить ей, что от неё требуется. Оставалась только Кургаш, имевшая и знания, и опыт и способности к полезной работе, но она была не очень сильна и большую часть времени тратила на обучение Олега необходимому минимуму всего подряд.

К счастью, поляна перед воротами оказалась небольшим альпийским лугом, что на время решило проблему с едой для пони. Регулярные охотничьи визиты Хельги в лес позволили им временно забыть о перспективе голода. Кроме того, это позволило Всеволоду посвятить большую часть времени работе под строгим, пусть и не слишком выдержанным и спокойным, руководством Олега. Честно говоря, оно включало в себя массу ультразвуковых криков ярости. Казалось, каждый грифон обладает врождённым антиталантом к строительству. Ситуацию усугубляли регулярные визиты любопытных котят из основного поселения. Те, подобно сорокам-переросткам, тащили всё, что плохо лежало и не было частью горы, съедали любую еду, от которой на минутку отвернулись, и регулярно устраивали потасовки прямо посреди сборки стены или двери.

Но даже несмотря на все эти трудности, примерно за неделю им удалось закончить и обставить «мебелью» первую комнату своего нового дома. По человеческим стандартам, выбранная ими комнатка была невелика, но для своих размеров им удалось выкроить место для пяти кроватей – по одному для каждого, плюс одно большое, для того чтобы спать кучей. Один из углов заняла большая куча камней, которую Олег гордо окрестил лучшей печью пещерного человека. Дым из импровизированного камина вытягивался в остатки вентиляции бункера. Несмотря на жутковатый вид, сооружение вырабатывало достаточно тепла, чтобы всё малолетнее население деревни немедленно переехало из своих домов в их. После долгих препираний, крылатую нечисть удалось ограничить доступом в коридор, где после того, как они завалили большую часть входной двери камнями и ветками, стало значительно теплее. Старые грифоны тоже зашли проверить, чем занят молодняк, но ни один из четверых, проживавших в деревне, не стал оставаться внутри на ночь. Это не помешало им устроиться спать на деревьях вокруг поляны.

Единственной задачей, прогресс в которой оставался на месте, была радужная пещера. Они заходили туда практически ежедневно, потому что магия тамошних кристаллов успокаивала и заряжала мышцы новыми силами, но что делать с повреждениями у них не было ни малейшего представления. Всеволод аккуратно вынес все раздавленные кристаллы, но часть зеленоватого свечения осталась, и постепенно его область увеличивалась. Олег подсчитал, что такими темпами у них ещё полно времени на то, чтобы что-нибудь придумать, поэтому поиски лекарства отложили в долгий ящик, не забывая ежедневно проверять поражённый участок.

Если смотреть в целом, жизнь их начинала постепенно налаживаться. У них была понятная цель и достигнуть её было вполне в их силах. Дыхание весны ещё не забралось так далеко на север, поэтому до каких-либо попыток что-то посеять оставалось несколько недель, но подготовить всё возможное это им не мешало. Поэтому каждое утро Всеволода начиналось с полёта над лесом для тренировки крыльев, и для поиска подходящих лужаек. Он нашёл несколько многообещающих, и как раз проверял одну из них, когда взгляд на кусты открыл ему зрелище, которое он очень надеялся больше никогда не увидеть.

Полускрытый ветками в кустах стоял здоровенный лось, голову которого украшала вышитая шерстяная шапочка. Висящая на шее чудища пустая верёвочка поведала Всеволоду всё, что он не хотел знать о том, кем этот лось был.

Оба замерли, глядя друг другу в глаза и ловя движения. Через мгновение, Всеволод мощно взмахнул крыльями и взмыл в небо, изо всех сил выкрикивая: «лось-опасность-прячься», а снизу вслед ему неслось знакомое «Калушата! Са калушата! Ишка ма бик!»

И только добравшись до безопасности нового дома, Всеволод подумал, что лететь прямо туда было несколько опрометчиво.