Меж золотом и серебром
Суд над пони времени
«За неоднократные злонамеренные вмешательства в ход истории Эквестрии лицо (или группа лиц), действующее под именем “Доктор Ктопыто”, предстанет перед допросом со стороны высочайшей инстанции: принцесс Селестии и Луны. Услуги адвоката не будут предоставлены; также не будут присутствовать присяжные. Приговор, вынесенный по итогам данного разбирательства, не может быть обжалован; протоколы допроса подлежат засекречиванию на срок не более ста лет».
Принцессы, впрочем, не подозревали, какие секреты вскроются в результате…
[Альтернативная вселенная][Кроссовер]
Оригинал: The Trial of a Time Pony
Версия на Google Docs, в которой оформление ближе к оригинальному.
Риторика – древнейший раздел искусства речи; она входит в образовательную программу всех влиятельных видов и применяется в разнообразнейших ситуациях от судебных прений до межгосударственных торговых переговоров. Из Классической эпохи происходят две существенно различающиеся школы мысли о том, как лучше всего вести дебаты: Школа пони и Школа драконов.
Школа пони учит рассудительным попыткам мягко убедить оппонентов в справедливости вашей точки зрения, взывая к их лучшим чувствам. Большинство драконов, будучи спрошенными, отзовутся о подобном подходе пренебрежительно. Школа драконов учит агрессивно давить, угрожая физическим насилием и вызывая у оппонентов сомнения относительно их родителей. Большинство пони, будучи спрошенными, отзовутся пренебрежительно в свою очередь об этом подходе.
Про себя, однако, почти всепони согласятся, что единственный надёжный способ выиграть в споре – это совмещать оба подхода. Именно поэтому, например, в полицейских допросах обязательно участвует одна «пони» и один «дракон».
Официальные источники не подтверждают существование третьей школы, Школы Селестии, учащей искусству гениально запутывать оппонентов до такой степени, что они начнут добровольно выдавать дискредитирующие их сведения, открывать правду, которую они и сами раньше не осознавали, и обращаться против своих союзников. У Школы Селестии есть только одна последовательница.
— М.Дж.П., «Руководство по Эквестрии» (вторая редакция), глава 3
— …Вот здесь можно управлять скоростью воспроизведения. Если вам понадобится остановить проигрывание записи, чтобы внести исправления в расшифровку, нажмите кнопку «Стоп» и… принцесса, вы меня слушаете?
— Хмм? — спросила принцесса Луна, переводя взгляд с парившего перед ней пожелтевшего свитка на свою личную секретаршу. Сандэнс тщательно разъясняла ей, как обращаться со сложным устройством, – кажется, уже по пятому разу. Машина предназначалась для того, чтобы записывать разговоры и переносить их расшифровку на бумагу.
— Вы не можете откладывать это до бесконечности, — сказала секретарша Луне с некоторым нажимом. — Вычитывать расшифровку может только пони, присутствовавшая при записи, а поскольку вы не допустили меня участвовать в допросе…
— Да, да, — ответила Луна, неопределённо пошевелив в воздухе передней ногой. — С устройством всё понятно. Я вас вызову, если мне понадобится помощь. Можете идти.
Присев в глубоком реверансе перед своей нанимательницей и принцессой, Сандэнс повернулась и ушла.
Луна вздохнула. Ей не очень-то хотелось, чтобы эта конкретная запись попала в исторические архивы. Как бы принцессе ни нравилось время от времени разыгрывать сестру, Луне вовсе не хотелось видеть её публичное унижение, а этот протокол, после того как истечёт положенный столетний срок секретности, определённо выставит богиню Солнца в худшем возможном свете. «Единственный шанс искоренить возможную угрозу Эквестрии упущен из-за вспышки гнева. Только время покажет, насколько серьёзной окажется угроза», — подумала Луна.
Принцесса попыталась ещё немного оттянуть неизбежное, вернувшись к свитку под предлогом того, что он содержал относящиеся к делу свидетельства. Вообще-то, это была простенькая история, которую она сама написала, ещё когда была маленькой кобылкой, но этот рассказ касался первого появления загадочного и нестареющего путешественника во времени и пространстве, известного как Доктор, – того самого, кто тысячелетия спустя с такой лёгкостью вызвал досадный промах принцессы Селестии.
Луна напрочь забыла про свиток практически сразу после того, как написала его, но её старшая сестра сохраняла к нему привязанность. Кроме того, Селестия добавляла к истории свои заметки о Докторе в его последующие появления. По непостижимой для Луны причине эти заметки вскоре выродились в отчаянные попытки узнать, что за мелодию играет музыкальная шкатулка, которую Доктор подарил сёстрам в начале их совместного правления. Шкатулку сделали на любимой планете Доктора, и он как-то ухитрялся сменить тему каждый раз, когда заходил разговор о песне, которую она играет. Луне казалось, что Селестия не склонна к нездоровым увлечениям (в отличие от неё самой) и подобная зацикленность была не в её духе. Это было первым из того, что привлекло внимание Луны, когда она заново обнаружила для себя свиток пару дней назад.
Вторым была запись Селестии от 6028 года, через полтора десятка лет после того, как началось заключение Найтмэр Мун – единственная за всё то тысячелетие:
Я глупа. Ответ был передо мной всё это время, но я не обращала на него внимания, и как же пострадала в результате моя семья. Чем всё это кончится? И как же мне не дать ей узнать?
Это было ещё одно звено в длинной цепи, ещё один знак того, что сестра что-то прячет от Луны. Возможно, и это тоже сказалось на её нервах в тот злосчастный день.
Луна вышла на балкон кабинета и взглянула на свои звёзды, набираясь решимости для предстоящей работы. «Мы не должны отворачиваться от своих ошибок, — любила говорить ей Тия, — потому что они делают нас теми, кто мы есть».
«Хорошо же, — подумала Луна. — Проработаем эту ошибку». Она прошла через весь кабинет к входным дверям и проинструктировала дежурящих за ними стражников, чтобы её не беспокоили ближайшую пару часов. Потом разложила возле тахты проигрыватель, печатную расшифровку записи, карандаш и ластик и устроилась поудобнее.
Сандэнс рекомендовала следовать за воспоминаниями при вычитке расшифровки. «С чего же начать? — спросила себя Луна. — Как насчёт…»
Лишь вчера
Жизнь на радости была щедра,
Ныне грустен я весь день с утра.
О пусть опять придёт вчера…
Луна напевала ответ на загадку, слова песни, которую играла музыкальная шкатулка, сделанная больше семи тысяч лет назад. Разгадку удалось найти не с помощью гения нестареющих аликорнов, а благодаря странному везению Пинки Пай, у которой совершенно случайно оказался компакт-диск с этой самой песней. Откуда у неё этот диск, розовая пони описала в письме, столь запутанном, что его, возможно, никогда не удастся расшифровать.
Пока Тия пыталась раскрыть тайну шкатулки, Луне было всё равно, но теперь, зная слова, она стремилась поделиться песней со всеми окружающими пони.
— Перестань, — еле слышно пробормотала Тия, — у меня от этого голова болит.
Как часто бывало, настроения сестёр были прямо противоположны. Раз теперь Луна помешалась на песне, то Тие, конечно же, песня была противна.
Толкая перед собой тележку с записывающей машиной, между ними двумя шла Сандэнс, стараясь не попасть под перепалку между богинями. Дело происходило во влажном коридоре, вырубленном под за́мком, в глубине Гор Спокойствия. Луна заметила, что, когда они были так далеко от Солнца, грива её сестры выглядела полупрозрачной – каменная стена просвечивала через неё и словно бы мерцала при этом – и колыхалась медленнее обычного.
В конце концов троица подошла к запертой на ключ и закрытой на засов деревянной двери в конце коридора. Сандэнс повернулась к аликорнам и слегка присела в реверансе.
— Если вам нужна помощь с оборудованием…
— Это всё, Сандэнс, — мягко сказала Луна.
— …а если вам будет нужна помощь потом, я могу подождать снару…
Она замолчала от взгляда Селестии, которым можно было заморозить огонь. Сандэнс сглотнула, протиснулась позади Луны и в одиночку отправилась обратно по коридору.
— Резковато ты с ней, тебе не кажется? — спросила Луна сестру.
— Возможно, — ответила Селестия. — Считай, что я вживаюсь в роль. Думаю, с учётом обстоятельств ролями нам лучше поменяться. Я буду драконом, а ты будешь пони.
— Как пожелаешь, сестра, — согласилась Луна, повернулась и принялась отпирать толстую дверь.
Луна протолкнула тележку с оборудованием в коридор покороче по другую сторону двери и шла вдоль ряда пустых камер, пока не добралась до единственной, демонстрировавшей признаки жизни. Освещение в камере было таким тусклым, что Луна не вполне различала фигуру, терпеливо сидевшую на койке у дальней стены.
Лунная богиня открыла иллюстрированные инструкции, которые оставила Сандэнс, и с их помощью принялась устанавливать устройство и три стойки для микрофонов. Когда она убедилась, что всё готово, то включила аппарат…
Расшифровка начиналась с этого места; машина добавляла к репликам обозначения для различных зарегистрированных ею голосов:
Г1 (НЕИЗВЕСТНЫЙ): Проверка, проверка, раз, два, три. Да, по-видимому, всё верно. Устройство, пожалуйста, обозначай этот голос «принцесса Луна».
Г1 (Принцесса Луна): А, отлично, и это работает.
Г2 (НЕИЗВЕСТНЫЙ): Добавлять к нашим именам «принцесса» – без нужды удлинять протокол. Аппарат, пожалуйста, обозначай этот голос «Селестия».
Г2 (Селестия): Видишь?
Г1 (Принцесса Луна): Хорошо. Устройство, переобозначь этот голос «Луна».
Г1 (Луна): И… готово.
Г2 (Селестия): Устройство, пожалуйста, обозначь следующий голос, который услышишь, «Доктор». Доктор, мы готовы начать.
Г3 (Доктор): Если настаиваете.
Г2 (Селестия): Мы зададим вам ряд вопросов. Ваши ответы будут записаны и сохранены на будущее.
Г3 (Доктор): А если я откажусь отвечать? Вы будете пытать меня? Или держать меня и моих спутников взаперти всю оставшуюся вечность?
Г2 (Селестия): Мы не варвары, Доктор. Если ваши ответы нас удовлетворят, мы вас отпустим и вы будете вольны покинуть Эквестрию или оставаться в ней.
Г3 (Доктор): А если мои ответы вам не понравятся?
Г2 (Селестия): Я склонна верить, что вы испытываете определённую привязанность к Эквестрии. Поэтому, если я сочту Ваши намерения недоброжелательными, то вышлю вас из Эквестрии – навечно, тем самым одновременно защитив моих пони и наказав вас.
Г3 (Доктор): И как же вы предполагаете это сделать?
Г2 (Селестия): Как вы помните, в 5000 году я сумела призвать вас и девять других ваших «воплощений». Мне это удалось благодаря тому, что у вас в ТАРДИС есть устройство, превращающее вас в пони, чтобы вы могли выжить в этой магической земле. Это устройство использует мою магию, и моя магия по-прежнему имеет над ним власть. Если вы будете мне противиться, я верну вас десятерых и ваших спутников в ваши ТАРДИСы, превращу в вашу исходную форму и заберу устройства из ТАРДИСов, а все знания о них – из вашей памяти. Вернуться в Эквестрию после такого было бы самоубийством. Вы знаете, что это в моих силах. Одного моего слова хватит, чтобы наложить заклинание. Так зачем вы в Эквестрии в нынешний момент? С помощью ТАРДИС вы отправились из 5002-ого года вперёд в 6963-ий. Чем тот год был для вас важен?
Г3 (Доктор): И предполагается, что я вот так вот запросто должен отвечать? В вашей хвалёной Эквестрийской системе правосудия у меня есть права, знаете ли. Ввод, например, – не скажете ли, в чём меня обвиняют?
Луна потянулась и нажала кнопку «Стоп» на машине, после чего аккуратно стёрла из расшифровки неправильное слово «Ввод» и исправила на «Вот». Нажимая кнопку «Старт», она позволила воспоминаниям унести себя обратно к камере…
Селестия вздохнула.
— Право же, Доктор, вы по каждому вопросу собираетесь упираться? Если вам так хочется, то я и сама могу в это играть.
Доктор не сводил с неё пристального взгляда.
— Вы не ответили на вопрос.
Луна попыталась получше разглядеть заключённого, пока тот препирался с Селестией. Вне Эквестрии Доктор напоминал высоких прямоходящих существ, называемых «Древние», которые некогда жили в этом мире, покуда их не выкосила смертельная доза магии. Доктора постигла бы та же самая участь, если бы его не превратили в единорога. После первого посещения он изобрёл свой собственный способ менять одну форму на другую, благодаря чему мог прибывать и отбывать, когда ему вздумается.
Единорогом Доктор был светло-голубым с почти белой гривой. В своём исходном виде он предпочитал мрачно-чёрные одеяния. Что в том, что в другом виде Доктор выглядел пожилым и обожал щёлкать по носу всех, обладающих властью, даже Сестёр.
Тия снова вздохнула.
— Вы могли бы обратить внимание на то, что мой вопрос напрямую касался сути вашего преступления. В 5002 году вы уверяли меня, что покидаете Эквестрию, но, как теперь ясно, вместо этого ваша группа отправилась через время в нынешнюю эпоху – и это после того, как я явным образом запретила любые путешествия во времени из-за ваших катастрофических вылазок в прошлое нашего мира.
— «Катастрофический» – последнее из слов, которыми я бы взялся описывать невинный осмотр достопримечательностей, — сказал Доктор.
— Вы… — начала было Тия, но остановилась. — Нет, я пообещала, что перестану переживать из-за того случая, и перестала. Суть в том, что вы намеренно ослушались одного из законов Эквестрии…
— Весьма примечательного закона, — вставил Доктор, — применимого всего лишь к десяти персонам за всю историю планеты. Знаете, вы могли бы просто попросить.
— …а прибыв в этот период, вы занялись тем, что стали намеренно подрывать пророчества о будущем Эквестрии, которые мы вам показывали.
— Подумаешь, что такое пророчество-другое между друзьями, — пожал плечами Доктор.
— Да понимаете ли вы, о чём говорите? — недоверчиво спросила Тия. — Главное в пророчествах – выбор времени, определяющий расположение действующих лиц. Пророчества – основа и уток ткани реальности. Итак, чего вы добиваетесь?
— Мы здесь по поручению, — попросту ответил Доктор.
— Ну наконец хоть что-то! — воскликнула Селестия. — И кто же дал вам это поручение?
— …Не вы, — сказал Доктор, глядя ей прямо в глаза. Потом его взгляд переместился на Луну.
— Мои глаза не те, что раньше, поэтому простите, что приходится спрашивать, — продолжил Доктор с усмешкой, — но уж не принцесса ли Луна сидит тут так тихонько? Мы с вами очень давно не виделись, не так ли?
Луна моргнула пару раз перед тем, как ответить:
— Ээ, я тоже рада видеть вас, Доктор.
— Рада? Рада?! — возмутилась Тия.
— Приятно видеть вас в добром здравии после поправки! — крикнул Доктор вдогонку Луне, которую Тия утаскивала от микрофонов, чтобы поговорить наедине.
— Луна, что ты делаешь? — спросила сестру Тия, заглушая поздравления их пленника.
Луна покраснела.
— Ну, я… просто подумала…
Тия свысока посмотрела на неё.
— Мы пытаемся извлечь важнейшие показания из заключённого. Твой тон был совершенно неуместен.
— Этот “заключённый” был нам другом! — не сдержалась Луна. — Когда он прибыл сюда, то обнаружил источник магии Эквестрии – злонамеренную сущность, которая десятки тысяч лет пряталась под нашим замком, замышляя завоевать всё бытие! Доктор закрыл портал Верховной Воли, и наше возвышение – прямой результат этого. А что теперь – он втиснут в ящик, слишком маленький для него и с таким плохим освещением, что он словно бы потерял цвета.
— А ему это подходит, тебе не кажется? — с усмешкой спросила Селестия. — Он всегда был себе на уме и пренебрежительно относился к нашей власти, не станешь же ты это отрицать. Вначале он был с нами вежлив только потому, что мы были совершенно бессильны.
Она повернулась и двинулась обратно, добавив:
— К тому же он сам ведёт себя несносно.
Г3 (Доктор): Несносно? Это, по-вашему, несносно? Считайте, что вам повезло, что вы не захватили вместо меня моего непосредственного преемника. Вот кто мастер искусства несносности!
Луна не ожидала, что в расшифровке будет содержаться что-то из того периода, когда они с сестрой разговаривали вдали от микрофонов. Она и забыла, что Доктор не умолкал всё то время. Луна перемотала плёнку назад, чтобы послушать, что он говорил, и сравнить с расшифровкой:
Г3 (Доктор): Рад видеть вас в добром здравии после поправки! Девятый был настроен пессимистично, как ему и свойственно, но я говорил ему, что Селестия придумает, как вас выходить, и так оно и вышло! Вы выглядите, как тогда, когда мы впервые повстречались в том старом замке у моря, где поколениями жила ваша семья. Так значит, с Найтмэр Мун покончено насовсем? Элементы гармонии и вправду заставили голоса замолчать? А вы уверены, что они все умолкли?
Г2 (Селестия): К тому же, он сам ведёт себя несносно.
Луна в удивлении остановила плёнку. «Почему он спросил о голосах?» — задалась она вопросом. У Луны был с рождения голос в голове, дававший ей советы, но в этом не было ничего необычного. «Ведь у всехпони в нашей семье был голос в голове», — сказала она себе. Но теперь, как она вдруг поняла, го́лоса больше не было. Луна даже не могла вспомнить, когда он пропал, и даже случилось ли это до того, как она стала Найтмэр Мун, или после.
Она решила добавить это к длинному списку её персональных загадок и двигаться дальше.
Несколько секунд Тия пыталась смутить взглядом Доктора, как перед этим Сандэнс, но безуспешно.
— Знаете, а ведь вы безумны, — в конце концов сказала она. — Вы один индивидуум с десятью разными личностями. Ходячее определение безумия.
— Хм… разве? — задумчиво ответил Доктор. — Лично я рассматриваю это как упражнение в высшей математике. Моя ТАРДИС изнутри больше, чем снаружи, потому что сворачивает пространство в складки, чтобы хватило места для всего нужного. Путешествуя во времени, я сворачиваю время. Мы десятеро – единое существо, но вы видите лишь те мои складки, что обращены к вам, и считаете, что они отдельны друг от друга.
— А вы можете с ними связываться? Телепатически? — спросила Луна, вновь отклоняясь от намеченного сценария. — Вы можете управлять другими Докторами?
Тия, собиравшаяся продолжать расспросы в своём направлении, принялась расхаживать по коридору, дожидаясь подходящего момента.
Доктор лукаво улыбнулся.
— По моему опыту, чем сложнее разум, тем легче им манипулировать. Помнится, кое-кому очень долго удавалось отвлекать кое-кого другого простой игрой в «Угадай мелодию».
Тия подошла к камере.
— Доктор, я ещё раз спрашиваю: зачем и почему вы здесь – в этом месте и в это время?
Доктор с недрогнувшим лицом посмотрел на принцессу.
— Потому что это нужное место с нужными пони в нужное время. Вы обладаете величайшей благой силой в истории Эквестрии, и сейчас она могущественнее, чем когда-либо была или когда-нибудь будет.
— Так я и знала! — объявила Селестия. — Вы хотите Элементы гармонии!
— Вы ошибаетесь, принцесса, — спокойно возразил Доктор. — Гармония, к которой мы стремимся, временная по своей природе.
Повернувшись к Селестии спиной, он продолжил:
— Мы лишь пытаемся сделать лучше… как с «Пассакалией».
Последние слова он практически прошептал.
Селестия взвилась.
— «Пассакалия» была совершенством, воплощённым в музыке! Самым безупречным из произведений искусства, созданных пони на тот момент! Свободная от зависти и межрасовой ненависти. Надёжное, твёрдое доказательство того, что пони способны быть лучше своих создательниц, что мы не просто следовали своим прихотям, когда творили их. То, что пони смогла создать нечто настолько прекрасное всего через тринадцать веков после того, как её прародители сделали первый вдох, было сияющим маяком надежды в жизни, до того видевшей лишь боль и потери!
Доктор с хищным прищуром повернулся обратно к принцессам.
— «Пассакалия», которую написала Куэйвер, была музыкальным эквивалентом горящей мусорной кучи, — прорычал он, — а уж поверьте, я их нанюхался! Я подменил её на куда более лучшую версию за авторством Баха из истории Земли, и она так быстро стала настолько известной, что ваша тупая пони в конце концов не могла не признать её своей! Как это типично!
Тия медленно попятилась от решётки.
— Вот! Вот об этом-то я и говорю! Как вы можете так легко рвать нити истории Эквестрии? Вы уничтожили самое тёплое из моих воспоминаний! А о Куэйвер и всех последующих музыкантах вы подумали? Из-за вас они были обречены безуспешно пытаться сравниться с произведением, далеко превосходящим всё то, чего могли достигнуть величайшие из гениев пони той эпохи! Эта работа стала проклятием для музыки многих столетий, на которую легло клеймо посредственности, потому что она не выдерживала сравнения! О вашей вине свидетельствует ваше же небрежное высокомерие, оно убеждает меня в том, что ваша братия способна на любую мерзость! И я вас в последний раз спрашиваю – что, подробно и в деталях, вы сделали и что планировали сделать в этой эпохе в этом месте с нашими пони?!
— Мне не нравится ваш тон, — фыркнул Доктор.
— Ты преклонишься перед своей богиней!
— Моей… моей богиней. Селестия, мадам, не хочу вас разочаровывать, но вы не богиня. Ваше бессвязное выступление показало это как нельзя ясно. Настоящие боги – сверстники Творения. Они способны быть где и когда угодно во Вселенной. И их власть бесконечна. Ваша же власть не только ограниченна, она краденая! Вы богоподобны только за счёт силы, украденной у Верховной Воли. Неужто же вы ни на секунду не заподозрили, что эта сила может иметь свою цену? В виде, скажем, голо…
— ПРОЧЬ!
И Доктор исчез из камеры – и навсегда из Эквестрии – во вспышке наложенных Селестией чар изгнания.
Луна тяжело вздохнула. Вполне возможно, что Доктор так и не сказал бы Селестии то, чего она пыталась добиться от него, чтобы обеспечить безопасность всех пони Эквестрии. Докторы безвозвратно потеряли её доверие после того, как один из них сбежал на минутку с празднования пятого миллениума, чтобы посмотреть, как сочинялась мелодия, которую играл оркестр.
Луна опустила глаза на расшифровку, ища оставшиеся неисправленными ошибки, и обратила внимание на кое-что:
Г4 (НЕИЗВЕСТНЫЙ): Прочь!
«Заглавные, — подумала она, криво улыбнувшись, — тут определённо нужны заглавные». Потом заметила, что аппарат не приписал эту реплику Селестии, и из любопытства перемотала плёнку назад. Конечно, Селестия вышла из себя, но не мог же её голос измениться от этого до неузнаваемости…
— ПРОЧЬ!
Луна подскочила на месте от испуга, и крылья сами отнесли её в самый дальний от проигрывателя угол кабинета. Голос, который она только что слышала, принадлежал не Селестии – а Найтмэр Мун.
Факты вдруг принялись складываться в общую картину:
— Вы выглядите, как тогда, когда мы впервые повстречались в том старом замке у моря, где поколениями жила ваша семья.
— Злонамеренная сущность пряталась под нашим замком десятки тысяч лет, замышляя завоевать всё бытие.
«У всехпони в нашей семье был голос в голове».
— Так, значит, с Найтмэр Мун покончено насовсем? Элементы гармонии и вправду заставили голоса замолчать? А вы уверены, что они все умолкли?
— Мы здесь по поручению.
— И кто же дал вам это поручение?
— …Не вы.
— Вы богоподобны только за счёт силы, украденной у Верховной Воли. Неужто же вы ни на секунду не заподозрили, что эта сила может иметь свою цену?
«Я глупа. Ответ был у меня перед носом всё это время, но я не обращала на него внимания, и как же пострадала в результате моя семья. Чем всё это кончится? И как же мне не дать ей узнать?»
— По моему опыту, чем сложнее разум, тем легче им манипулировать. Помнится, кое-кому очень долго удавалось отвлекать кое-кого другого простой игрой в «Угадай мелодию».
«Лишь вчера жизнь на радости была щедра…»
Луна вдруг спохватилась, что уже почти утро. Она подлетела к двери, ведущей на балкон, усилием воли утихомирила своё колотящееся сердце и не торопясь вышла наружу.
Её луна́ ждала её, касаясь горизонта на западе. Принцесса ровно выдохнула, и светило плавно зашло, а почти сразу после этого с противоположной стороны взошло Солнце.
— Я уже подумала было, что придётся опускать её самой, сестра, — раздался приветливый голос Селестии с балкона этажом выше.
— Извини, заработалась, — смущённо ответила Луна.
— Над записью допроса?
Луна как можно более непринуждённо отвернулась, надеясь, что сестра не заметила её предательски расширившиеся глаза.
— Мм… да.
— Да, откладывать не стоит, — сказала Селестия, уперев в бок переднюю ногу. — Обязательно пошли мне расшифровку, как только закончишь. Хочу посмотреть, не получится ли оттуда что-нибудь выжать.
— Конечно, Тия! — бодро ответила Луна (возможно, самую малость чересчур бодро) и вернулась в комнату.
«Тия, — отозвалось имя у неё в голове. — Или кто она на самом деле».
Лунная принцесса чувствовала, будто она одна во всём мире. Она ещё далеко не оправилась от всего того, к чему привело её превращение в Найтмэр Мун, и её малый рост доказывал это. Луна была не в той форме, чтобы бросить вызов Селестии, а у прочих пони не было ни малейших причин хоть в чём-то той не доверять.
«Что же я могу сделать?» — спросила она себя в отчаянии. В прошлые тысячелетия она обратилась бы к своему внутреннему голосу – который, как она теперь знала, действовал на пользу смертельного врага Эквестрии, с момента рождения Луны стремясь превратить её разум в инструмент разрушения и его освобождения. Хуже всего было то, что нынешнее положение дел не было описано ни в одном пророчестве – и это, вероятно, было результатом вмешательств Доктора.
«Главное в пророчествах – выбор времени, определяющий расположение действующих лиц, — сказала Селестия во время допроса. — Пророчества – основа и уток ткани реальности».
Голос Доктора ответил ей: «Это нужное место с нужными пони в нужное время. Вы обладаете величайшей благой силой в истории Эквестрии, и сейчас она могущественнее, чем когда-либо была или когда-нибудь будет».
— Да, — сказала Луна вслух с широкой улыбкой. — Обладаю.
Она подбежала ко входным дверям и распахнула их. Двое стражников вытянулись по стойке смирно.
— Арчибальд, — обратилась она, — следуйте за мной в Главный зал. Висмут, пожалуйста, подготовьте колесницу и соберите к ней команду.
— Какую колесницу мне выбрать, Ваше Величество?
— Такую, чтобы хватило места мне и шестерым гостьям, — ответила Луна. — Мы отправляемся в Понивилль, но надолго там не задержимся. У меня есть дела.
От автора:
Права на «My Little Pony: Friendship is Magic» принадлежат Hasbro; отличие этого сериала от предыдущих – заслуга Лорен Фауст. Персонажи Селестия, Луна/Найтмэр Мун и Пинки Пай взяты из этого источника. Персонаж Сандэнс – из серии фанфиков Progress автора Andrew J. Talon. [Некоторые из них переведены на русский: 1, 2, 3, 4] Интерпретации этих персонажей в данной истории – полностью мои, разумеется.
«Доктор Ктопыто» – имя, данное фэндомом одному из фоновых персонажей. В мультфильме не содержится никаких намёков на то, что этот пони чем-то необычен; это фэны решили, что он является понифицированной версией Доктора Кто (копирайт BBC), и за это я в высшей степени благодарен. Тот факт, что у некоторых других фоновых пони одинаковая с ним кьютимарка в виде песочных часов, породил предположения о том, что и другие персонажи того сериала, включая прошлые воплощения, могли забрести в Эквестрию. Доктор, допрашиваемый в этой истории – воплощение, роль которого исполнял Уильям Хартнелл с 1963 по 1966 год. Заметьте, что в начале сериала он притворялся владельцем свалки в Лондоне. В сериале «Три Доктора» от 1973 года его появления ограничены камео на экране телевизора, „в ящике“. Также в данной истории упоминаются Второй Доктор (Патрик Траутон, 1966—1969) и Девятый Доктор (Кристофер Экклстон, 2005).
Yesterday – песня «Битлз», написанная Джоном Ленноном и Полом Маккартни. Я крайне удивлюсь, если вы её никогда не слышали, но, на всякий случай, вот ссылка. «Пассакалия и фуга до минор» (BWV 582) написана Иоганном Себастьяном Бахом в промежутке между 1706 и 1713 годами. Люблю музыкальное сопровождение к историям, а вы?