Тысячелетний родственник: Испытание
Глава 4 "Пищевая цепочка"
Оригинал песни — "Тень любви" от группы Эпидемия. Автор кавер-версии — Legat_89
Иллюстрация к главе за авторством dezdark
Несмотря на то, что избушка за пару дней ничуть не изменилась, Фловер испытывала нервозность. Со смертью Рокки стены стали казаться более обшарпанными, а трещины как будто увеличились в размерах.
Тихо вздохнув, Фловер пересилила себя и сделала шаг к так и не закопанной ямке. На остатки праха, смешанного с грязью, упало несколько слёз.
– Рокки… – тихо прошептала Фловер, невольно откладывая в сторону лопату и закрывая лицо копытцами, – я…
Не удержавшись, она заплакала уже в полный голос. Сейчас её совсем не волновало, что рядом лес, в котором могли находиться чудовища. Пускай её растерзает мантикора, химера, стая волков! Она всё равно не успела…
– Я всегда говорил, что слёзы тебя не красят, цветочек, – тихо и печально произнес кто-то в сторонке.
В очередной раз всхлипнув, Фловер подняла глаза и остолбенела. На грязных ступенях сидел хозяин дома и курил небольшую трубку. Грустно улыбнувшись, Рокки сделал очередную затяжку и выпустил колечко дыма.
Только-только начавшая проступать на губах Фловер улыбка стремительно увяла. Кончики задних лап её друга были практически полностью прозрачными, да и через него самого вполне можно было рассмотреть проем входа.
– Правду говорят, что чудес не бывает, – прошептала она, опуская взгляд.
– Не скажи. Всё зависит от степени восприятия. Для некоторых увидеть следующий день – чудо.
Немного помолчав, Рокки негромко поинтересовался:
– Пришла похоронить меня, Фловер?
Хоуп робко кивнула в сторону принесённых вещей: небольшой лопатки и ведра.
– Я так и подумал. Ты всегда была такой ответственной… Не то что я.
Фловер не ответила. Стиснув зубы, она собрала всю волю в копыта, стараясь снова не разрыдаться. Призрачный грифон тихо вздохнул и подошёл поближе. Усевшись рядом, он неловко попытался приобнять Хоуп, однако лапа прошла сквозь кобылку. Та поёжилась, словно от холода.
– Демоны, – ругнулся охотник. – Никак не привыкну. Даже в землю поначалу проваливался. Хорошо хоть крыльями для полета махать не надо.
– Ты всё-таки научился летать? – через силу улыбнулась Фловер.
– В кои-то веки, – хохотнул грифон. – Помнишь, как ты постоянно повторяла, что мне нужно больше тренировок, а я говорил, что мой первый удачный полет произойдет в следующей жизни? Думаю, формально я победил.
Фловер кивнула. Внутренняя боль немного притупилась, оставив лишь сильное сожаление и чувство вины. И Рокки, похоже, это заметил.
– Не стоит винить себя во всех бедах, цветочек, – успокаивающе произнес он, вновь закуривая. Фловер отрешённо отметила, что ему даже не пришлось заполнять табаком трубку. – Даже клетка из прочнейшей стали треснет, если в неё засунуть дракона.
– Ты не понимаешь! – с горечью воскликнула Хоуп. – Я… Бон… Мы ведь могли… – она осеклась, вспомнив заключение некроманта.
– Именно, цветочек, – грустно подтвердил Рокки. – Два дня.
Фловер снова всхлипнула. На душе стало ещё более тошно.
– Это… было больно? – спросила она, не слишком рассчитывая на ответ. Кому будет приятно вспоминать собственную смерть?
– Сам по себе момент перехода абсолютно безболезненный, – спокойно пожал плечами Рокки. – Куда страшнее предшествующая агония.
– На что это похоже? – с трудом задала очередной вопрос Хоуп.
Выпустив ещё одно колечко, грифон задумчиво почесал клюв.
– Цветочек, помнишь как мы с друзьями в детстве зимой сбежали на речку?
– Кататься на коньках?
– Ага. Под нашим весом лёд проломился, и остальным пришлось вытаскивать и волочь нас к твоему старику?
– Помню, – улыбнулась Фловер, – у нас ещё случился Pneumoniae…
– Цветочек, – поморщился Рокки. – Даже после смерти я не стал лучше понимать твои колдунские слова.
– Прости, – спохватилась Хоуп. – Пневмония. Это было воспаление лёгких. И они не «колдунские».
– Так вот, больше всего это похоже на ту болезнь, – на лицо грифона набежала тень. – Ты постоянно кашляешь, выплевывая кусочки легких, а внутренности словно горят в огне. Зато какое наступает облегчение, когда наконец удается скинуть эту дряблую оболочку...
Некоторое время они просто сидели, разговаривая и глядя на утреннее солнце. Мертвый Рокки не вызывал у неё такого страха, как тела усопших. Возможно, потому, что он искренне старался поддержать её и вообще вёл себя так, словно и не умирал.
– Рокки, а как… там?
Грифон открыл клюв для ответа, но тут же захлопнул. Нахмурившись, он задумчиво почесал затылок.
– Не знаю, – наконец неохотно ответил он. – Помню только, что ничего плохого. Вряд ли в преисподней мне бы выдали бесконечное курево. Правда, подозреваю, что этим там не ограничиваются.
– Ладно, – со вздохом поднялась Фловер. – Пора приниматься за работу… – с этими словами Хоуп потянулась к лопате.
– Думаешь, стоит? – спросил призрак.
– То есть?
– Цветочек, никто ведь не в курсе, что один охотник-отшельник склеил ласты?
– Пока нет…
– Насколько я тебя знаю, – продолжил Рокки. – Ты попытаешься перезахоронить меня на кладбище. Извини, но секреты у тебя хранятся мягко говоря, так себе. Я практически уверен, что ты привлечешь внимание. Встанет вопрос: кто это так скоропостижно скончался? Даже если ты попытаешься солгать, тот же Пиджин наведается сюда и найдет только пустую хижину с рассохшейся дверью. Да и как ты объяснишь, что тело твоего знакомого рассыпалось в прах?
– И что ты предлагаешь? – сердито отбросила лопату в сторону Хоуп. – Так и оставить тебя здесь?!
– Именно, – спокойно пожал тот плечами. – Мне уже всё равно, что случится с телом. Стать призраком-мстителем, привязанным к месту… Мне это не грозит. Уже нет.
– Но ты ведь всё ещё здесь…
– Только благодаря помощи одного нашего общего знакомого, – скупо улыбнулся грифон. – Цветочек, поверь, своим рвением ты лишь создашь проблем живым.
Фловер опустила взгляд. Все эти дни она не только пыталась выкроить немного времени, но и собиралась с духом. И вот теперь, когда ей удалось пересилить свой страх, оказывается, что это было зря.
– И что я скажу в деревне… – отрешенно пробормотала Хоуп в сторону.
– Что меня съели волки, мантикоры, ну, или другие бестии. А можешь вообще ничего не говорить. Охотник пропал в лесу без вести – дело житейское. Только развей останки по ветру или прикопай где-нибудь.
– В лесу?..
– Или в хижине. Под плинтусом.
– Что?
– Это была шутка. Неудачная.
Но Фловер всё-таки чуть-чуть улыбнулась. Плинтусы могли себе позволить только богатейшие купцы и знатные дворяне. В детстве маленький Рокки постоянно хвастался Хоуп, что, когда разбогатеет, обязательно купит дом со множеством плинтусов. Правда, тогда он считал, что на них рисуют батальные сцены.
– Солнце восходит, – негромко произнес Рокки.
– Ты… тебе пора? – тихо спросила Хоуп.
– Да. Нить скоро оборвется… Бездна побери, я чувствую себя персонажем хреновой легенды…
Фловер поняла, что с каждым словом её друг становится все прозрачнее и прозрачнее. Она попыталась коснуться его копытом, и то опять прошло насквозь. Вот только холода больше не чувствовалось.
– Рокки… – снова всхлипнула кобылка. Её глаза опять наполнились слезами.
Рокки приставил палец к клюву. Обернувшись в сторону восходящей звезды, он тихо запел, становясь все прозрачней и прозрачней:
– Ночь так темна,
Ты не видна,
Но чары мне придали силы.
Из темноты
Твои черты
Пока неясно проступили.
Продолжая тихо плакать, Фловер подхватила песню. Её голос, подобный звучанию колокольчиков, гармонично вплетался в пение Рокки:
– Я не смогла тебе помочь
От смерти мне рецепт неведом.
Теперь же утро гонит ночь,
И с ней растаешь ты навеки…
Мелькают в памяти моей
Страдания всех моих друзей.
Вновь вспоминаю эту боль,
Смотря на призрак тусклый твой.
– Но встанет солнце,
И боль уйдёт,
Грусть растворится,
Как летом лёд…
– Тень тает, и меркнет мгла.
Тебя спасти я не смогла…
Зачерпнув копытцем немного праха, Фловер подошла к уступу. Налетевший лёгкий ветерок взъерошил ее гриву и унёс с собой останки грифона. Моргнув, кобылка увидела ещё кое-что.
Перо. Грифонье перо лежало у её копыт, словно последнее напоминание о несчастном Рокки. Очень странно, что оно уцелело после заклинания некроманта.
– Долгой жизни, Хоуп… – шепнула пустота голосом призрака. Грифон Рокки окончательно покинул мир живых.
– И всё-таки я не успела…
Фловер не знала, сколько она просидела в одиночестве. Мир словно остановился, оставив её наедине со своими мыслями. Боль от утраты ощущалась, как в первый раз. Она была абсолютно одна, и это одиночество буквально пожирало её.
Из оцепенения её вывела мелодия. Кто-то невидимый играл на свирели, разгоняя гнетущую тишину. Осмотревшись, Фловер увидела кончик белого хвоста, который торчал из-за дерева.
Некромант никак не отреагировал на остановившуюся возле него кобылку, лишь на пару секунд приоткрыл глаза. Его копыта совершенно не двигались, удерживая инструмент. Дырочки появлялись сами собой, заставляя свирель порождать прекрасное звучание.
Из горки неожиданно пробился росток. Увеличиваясь в размерах, он вытянулся, утолщился и покрылся молодой корой. Через некоторое время на этом месте уже стояла дикая яблоня, на ветвях которой висела пара зрелых плодов.
– Спасибо, – тихо произнесла Фловер, когда единорог закончил, – за прощание и… надгробие.
«Нетрудно,– пожал плечами маг, – за яблоню благодари Хозяина Леса. У него были хорошие отношения с твоим приятелем»
– Да кто он такой, этот хозяин?! – не выдержала Фловер.
Единорог недоуменно на неё посмотрел, словно она спросила «а что это такое большое и желтое болтается в небе?»
«Леший»
– Не может быть, – закрыла рот копытцами Хоуп, – разве они ещё остались?
«Остались» – подтвердил некромант, сорвав яблоко и откусив от него кусок.
– Поверить не могу…
Внезапно Бон остановился и к чему-то прислушался. Отбросив огрызок в сторону, некромант зашагал в лес.
«Увидимся дома» – успела прочитать Хоуп, прежде чем доска с надписью исчезла в кустах.
Магический зов настиг Мыша, когда тот чистил мордочку, восседая на горе орехов и ягод. С тех пор, как он избавился от одного из своих соперников, нора досталась ему. Немного расширив её и прокопав дополнительные каморки-тайники, мышонок твердо намеревался осуществить свою мечту: не выходить на улицу на протяжении всей зимы.
Задумчиво покрутив носом, он спохватился и шмыгнул прочь из убежища. Чёрный Гигант очень щедро заплатил за работу, а еда никогда не бывает лишней.
На этот раз зов шёл не со стороны Озера с Горячей Водой, поэтому Мышу пришлось добираться дольше. В итоге путь привел его на крохотную полянку. Посреди неё стоял старый засохший дуб, чьи вылезшие из-под земли корни сплетались в подобии клетки.
Впрочем, клетка тоже была. В небольшом решетчатом ящичке, подвешенном в кроне дерева, бился ворон со стальным клювом. Птица едва-едва помещалась в свое узилище, и коробка безумным маятником металась из стороны в сторону.
– Пи? – склонил голову набок мышонок. – Мастер Дюранго? Это вы?
– Кар! – наконец заметил его ворон. – Нет, крашенный дятел!
– Здравствуйте, господин дятел, – вежливо поздоровался зверёк. – А что вы там делаете?
– Жуков ищу! Не видно, что ли?!
– Видно, – покладисто согласился Мышь, – только вы их неправильно ищете. Жукам нравится ползать либо по земле, либо в деревьях.
– Крур! Дурак! – не выдержал пернатый. – Недоумок!
– Так точно! – встал на задние лапки зверёк. – Дурак и недоумок! Вы уж простите, я мышь простой, всяким премудростям не обученный… Только ума не влезать в ловушки пока хватает. Впрочем, чего ещё ожидать от глупого дятла?
– Это я, имбецил!
Мышь не понял, что означало последнее слово, но на всякий случай все равно обиделся.
– Извините, господин Имбецил, – едко извинился он, показательно отворачиваясь. – у меня нет времени. Я ищу мастера Дюранго, и не обязан выслушивать…
– Кретин! Я – Мастер Дюранго!!!
Мышь почесал носик. Конечно, было приятно чуть-чуть поиздеваться над «заместителем начальства» (что эти слова значат, он тоже не знал, но ему казалось, что это статус. Во всяком случае, помимо «мастера» ворон называл себя именно так), но меру тоже нужно знать. На мгновение пришла мысль заявить, что он-де ему не верит, но она тут же улетучилась.
– Мастер Дюранго! – радостно пискнул он. – Это всё-таки вы!
– Дебил, выпусти меня!
«Как?», чуть было не спросил мышонок. Однако вместо этого он выдал еще более глупую с его точки зрения фразу:
– А что мне за это будет?
Ворон перестал биться и вперил в мышонка яростный взгляд. Учитывая его одноглазость, смотрелось это достаточно жутко.
– Если уложишься в несколько минут, тогда тебе ТОЧНО НИЧЕГО НЕ БУДЕТ.
– Отлично, люблю безнаказанность, – нервно пискнул Мышь, юркнув к корням.
В принципе, план действий ему был понятен. Сначала нужно перегрызть цепь или веревку, на которой клетка подвешена. Когда ящик упадет, заняться прутьями. Может повезет, и те сломаются от удара. О том, что произойдет с мастером, Мышь старался не думать. Он надеялся, что тот либо не пострадает, либо умрет быстро и безболезненно. В крайнем случае, мышонок его добьет, а Чёрный Гигант потом себе отыщет другого мастера.
Главное, чтобы ворон не убил его первым.
Мышу повезло. Клетку подвесили с помощью веревки, судя по её вкусу, конопляной. Перекусив последнее волоконце, он съежился и закрыл лапками уши.
– Кре.. кар… тин… – слабо простонал ворон, стараясь сфокусировать взгляд на близлежащем камушке. Небо и земля упорно пытались поменяться местами.
– Крекартин? – робко полюбопытствовал подбежавший мышонок, принимаясь осматривать клетку. Где-то здесь должна была быть защёлка.
– Кретин… деревенщина… выпусти меня…
– Простите, мастер Дюранго, – покаянно склонил голову зверек, – нам не повезло. Тут дыра, в которую Гиганты вставляют металлические штуки, чтобы их не могли открыть…
– За… замочная скважина?..
– Наверное… Вам лучше знать.
Ворон закатил свой глаз.
– Дегенерат… – простонал он, – Крылья-перья… Ладно, убирайся. Хозяин скоро придёт. Ты что делаешь?
– Пхы… пи… Пытаюсь прогрызть решетки, – пискнул Мышь, стискивая челюсти. Проклятые прутья не желали поддаваться.
– Идиот! Они же железные!
– Пик… И?
– Зубы обломаешь, – ласково, словно при разговоре со слабоумным, ответил Дюранго.
– Однажды меня поймали и подарили маленькой Гигантихе, – оторвался от дела мышонок. Встав на задние лапки, он выпятил грудь. – Я сбежал через три дня!
– Смог прогрызть решетку?
– Эм-м… – замялся зверек. – Нет. Её мама забыла закрыть дверцу. Но вы все равно не теряйте надежды!
Сказав это, он с ещё большим рвением набросился на клетку. Следящий за его потугами Дюранго лениво потянулся почистить клюв, но не смог. Раздраженно каркнув, он принялся осматривать окрестности на предмет какой-нибудь еды.
Потуги Мыша увенчались успехом – ему удалось перекусить один прут.
– Вот, видите, мастер? – радостно пропищал он. – Ещё немного, и…
– Мышь? – уставился ему за спину ворон.
– Пи?
– Беги.
Мышонка накрыла большая тень, заставив невольно поежиться. Обернувшись, он увидел крылатую Гигантиху, парящую в воздухе.
– Пи… – сглотнул он, делая шаг назад.
– Ух ты, какая птичка! – прозвучал громогласный рев.
– …И затем забрасываем в воду.
В воздухе блеснула леска, и в воду с громким всплеском вошло грузило. Сидящий на берегу Грей Рок удовлетворённо засопел, следя за пёстрым поплавком.
– Па-а-ап? – робко дёрнула его за бок Литлпип.
– Да, малышка?
– А зачем мы вообще это делаем?
Рок осекся. Недоуменно посмотрев на дочь, он задумчиво наморщил лоб. Весь последний час Грей только и делал, что рассказывал жеребенку об особенностях и правилах рыбалки: какая приманка годится на тот или иной тип рыбы, где лучший клёв, как правильно выбирать грузила. Неужели он не упомянул о цели этого мероприятия? Либо он опять что-то упустил, либо кобылка…
– Пип?
– Да, папа?
– А как давно ты перестала меня слушать? – отец решил пойти в ва-банк. Если дочка обидится, он всегда сможет извинится.
– Прости, па, – виновато повесила ушки Литлпип. – Когда ты начал рассказывать о кормлении…
– Может, подкормке? – поправил её Грей Рок.
– Да, это слово… – смущенно копнула копытцем пони. – В общем, я засмотрелась на стрекозу, и…
– Понятно, – вздохнул жеребец, легонько поглаживая её по гриве. – Моя вина, что вовремя не заметил. А что касается цели, то… А как ты сама думаешь? – хитро прищурился он.
– Ну-у-у… – задумчиво протянула Литлпип. – Мы же не едим рыбу…
– Свет упаси, – легонько вздрогнул пегас. – Конечно же нет.
– Тогда… Тогда мы её выпустим?
Торговец закусил губу. Впервые взяв дочь на рыбалку, он как-то не учел доброту Литлпип по отношению к животным. А следовало бы: в памяти Грея ещё сохранилось воспоминание, когда он вздумал торговать живыми кроликами. Маленькая Пип тогда открыла все клетки, и долго спрашивала у мамы, что это за странные слова говорит папа и почему мама так настойчиво пытается закрыть ей уши.
– Пип, – осторожно начал он, – рыба годится и для других целей: мы можем её продать, подарить, обменять… Пип? Пип, ты меня не слушаешь!
– Прости, папа, – опустила глаза пегасочка, с трудом отведя взгляд от бабочки.
– Вот же… – потер переносицу Рок. – Ладно, иди погуляй.
– Правда? – обрадовано посмотрела на него дочь. Если честно, ей не сильно нравилась рыбалка: наука про грузила вызывала сонливость, повадки рыб не лезли в голову, а червяков, лучшую наживку, она откровенно боялась.
– Правда-правда, – добродушно проворчал пегас, забивая табаком трубку. – Потом расскажу по новой.
Радостная Литлпип тут же нырнула в заросли леса.
– Только не отходи далеко! – крикнул ей вдогонку Рок. – И помни, что я тебе говорил делать, если встретишься с хищниками! Егоза… – фыркнул он, делая первую затяжку и поудобнее перехватывая удочку.
Постепенно, следя за спокойным поплавком, он начал задумываться о другом. На ум пришли события последних дней: Внезапная болезнь Эпл, идиотский самосуд над некромантом, которого всё равно так и не нашли, Хоуп, озабоченно носящаяся по деревне и заставляющая жителей пить какую-то дрянь. В профилактических целях, так сказать. Особенно она приставала к тем, у кого на теле были родинки – им она вливала зелье чуть ли не насильно.
– Переработала, – задумчиво заключил Грей, проверяя наживку, – совсем помешалась на своих болячках.
Впрочем, глубоко внутри его грыз червячок сомнения. Слишком испуганной выглядела травница, слишком уж настойчивой для обычной профилактики. И на тех, чья шкура могла похвастаться хотя бы отдаленной пятнистостью, смотрела как на живых мертвецов. Живых, в смысле, пока не умерших. Ещё и эта минотавра… Как провалялась два дня у Хоуп, так словно воды в рот набрала. На вопросы не отвечает, а если пристают, то посылает сексуально-пешеходным маршрутом.
Мысли Рока перервал визг. Кричала, несомненно, кобылка. Причем не кто-нибудь, а его Пип!
Отшвырнув в сторону трубку и удочку, он прямо с места взял низкий старт, устремляясь в заросли. Взлететь Грей даже не подумал – листва Хуфингтонского леса настолько плотная, что разглядеть что-нибудь с воздуха практически невозможно. К тому же, кричали где-то поблизости.
– Раздери меня Свет, – шокировано пробормотал он, глядя на развернувшеюся картину.
Крик дочери привел его на крохотную полянку с сухим дубом, возле которого лежали разбитые птичьи силки. Испуганная и вопящая Литлпип забилась в самый угол под корнями дерева.
Прямо у укрытия топталась злобно порыкивающая мантикора. Время от времени она пыталась просунуть лапу, но та, к счастью, была слишком большой.
Грей Рок облизнул пересохшие губы. Его малышка выбрала правильное решение: попытайся она взмыть в воздух, и крылатая бестия несомненно увяжется следом. В скорости эти хищники порой не уступают взрослым пегасам, что уж говорить о маленькой кобылке, которая и летать-то ещё толком не научилась.
Подобрав с земли камень, он швырнул его в бестию. На ум пришло, что не такой ему представлялась своя смерть. Хотя бы потому, что гибель от когтей мантикоры вроде как одна из самых мучительных.
Булыжник угодил чудовищу в спину, прямо промеж крыльев. Удивленно рявкнув, зверь покосился на Грея.
– Эй, тварь, я здесь! – крикнул Рок.
Мантикора на пару секунд задумалась. Видимо, ей не слишком хотелось отпускать свою первую жертву: еда уже загнана в угол, осталось только выковырнуть из неудобного места. К тому же, мясо жеребят нежнее. А вот второй, хоть и больше, но явно быстрее. Придется лишний раз напрячь крылья.
Придя к тем же выводам, Грей стиснул от злости зубы.
– Ах ты…
Две трети своей жизни пегас Грей Рок был торговцем. Путешествуя с караванами, как своими, так и партнеров, он многое повидал. Ему приходилось бывать не только в других Княжествах, но и в Империи Зебр, и в землях грифонов. Он торговал даже с алмазными псами! За время карьеры у него скопился огромный багаж знаний крепких выражений (те же алмазные псы вообще использовали их вместо обычной речи), и сейчас Грей не преминул им воспользоваться. Фраза, которую он построил по всем правилам, заставила бы покраснеть самого отъявленного портового грузчика, а те же алмазные псы наверняка бы занесли её в Великую Книгу Изречений. Хотя бы потому, что длилась она почти полторы минуты.
Мантикора злобно зашипела, словно рассерженная кошка. Конечно, она не поняла ни слова, но тон пегаса ей явно не понравился.
Хлестнув по стволу скорпионьим хвостом, она оставила там глубокую царапину.
Грей Рок судорожно сглотнул. Когти гигантской кошки будут острее.
Мантикора увернутся не успела, и очередной голыш угодил ей в глаз. Яростно взревев, она оттолкнулась от земли всеми четырьмя лапами. Однако Грей Рока на старом месте уже не было. Разъяренно мяукнув, чудовище попыталось достать вертлявого пегаса когтями.
Грей Рок в очередной раз сдавленно ругнулся. Мантикора зацепила его самыми кончиками когтей, и через грудь протянулись четыре красных полосы.
– А чтоб тебя … под хвост и в …!!! – крикнул он, делая несколько быстрых взмахов крыльями. Если сейчас пробиться к чистому небу, возможно у него будет шанс.
Мантикора оказалась быстрее. Метнувшись вперед, она ухватила его за хвост. Гигантская кошка приглушенно рыкнула и, мотнув несколько раз головой, разжала челюсти.
Грей Рок на полной скорости впечатался в дерево. Охнув, он попытался сфокусироваться на противнике, но не смог сфокусировать взгляд. И судя по боли в костях, Грей что-то себе сломал. Или отбил внутренности.
Тихо застонав, пегас попробовал пошевелить крыльями, но те не слушались. Проморгавшись, Грей увидел, что хищница не торопится нападать. Она неспешно приближалась, ощерив клыкастую пасть.
«Играет, – дошло до него, – играет, словно с мышью! С-сволочь…»
– Папа!!!
– Пип! – рявкнул он, видя, что его рыдающая дочь высунулась из “клетки”. – Закрой уши, и домой, как будто тебя …!!!
Однако его плечи тут же бессильно обвисли. Даже в таком состоянии он смог разглядеть одно из крыльев дочки, вывернутое под неестественным углом.
– Вот же пи… – тоскливо пробормотал он, закрывая глаза и чувствуя, как по шее стекает ручеек крови. На своих коротеньких ножках малышка никуда не убежит. Остается надеяться, что некоторые слухи о зверях правда, и мантикора отпустит её.
Химера, заурчав, дернула головой. На траву пролился настоящий кровавый дождь. Этого Литлпип уже не смогла вынести.
Завизжав, она метнулась вперёд, надеясь отбить папу. Мысль о том, что её может постигнуть та же участь, даже не пришла ей в голову.
В полете её перехватило что-то невидимое, крутануло, и забросило на чью-то спину. Запищав, кобылка вывернула голову, пытаясь разглядеть тело отца, но голову будто наполнили туманом.
Когда из леса выскочил некромант, несущий на спине бесчувственное тело крохотной пегасочки, Хоуп даже не вздрогнула.
– В дом, скорее, – коротко приказала она, распахивая дверь. – Клади её на кровать.
Беглый осмотр выявил несколько синяков и кровоподтёков. Если не считать вывихнутого крыла, ничего серьезного.
– Открытых ран нет, внутренних вроде бы тоже, – заключила она, доставая несколько склянок. Конечно, жеребёнок не харкает кровью, но бережёного Свет бережёт. – Рассказывай, быстро. Хотя, лучше помоги мне привести её в чувство.
Тяжело дышащий единорог вопросительно выгнул бровь.
– Надо вправить крыло, – объяснила Фловер. – Ещё нужно зафиксировать челюсть, иначе малышка может откусить язык.
Бон отрицательно мотнул головой и потянулся к доске.
«Делай. Заклинание.»
Кивнув, кобылка совершила короткое движение ногами. Повреждённая конечность встала на место, а Пип даже не вздрогнула.
– Что с ней произошло? – устало повторила Фловер, стирая мокрой тряпицей остатки крови с мордочки жеребенка.
Беззвучно вздохнув, некромант набросал несколько предложений. Дочитав последнее слово, Фловер поднялась и подошла к очагу. Она налила тарелку супа и поставила её перед Боном. Тот принялся за еду.
– Ты… ты убил её? Мантикору? – внезапно тихо поинтересовалась Фловер, стараясь не поднимать взгляд.
Взъерошивший её волосы теплый ветерок всё-таки заставил её посмотреть на мага. Тот глядел на неё так, будто она предложила ему прикончить горячо любимую бабушку.
«Зачем?»
На несколько секунд Хоуп потеряла дар речи. Она никак не могла понять, издевается ли некромант-приблуда.
– Дай-ка подумать, – с трудом сдерживая негодование, выдавила кобылка, – наверное, потому, что из-за этой твари погиб пони?
Единорог хмыкнул. Самый большой кусок мела принялся отплясывать чечетку, рисуя символ за символом:
«В мире каждую минуту умирает живое существо. Я должен из-за этого грустить?»
– Lux Omnipotens! Свет Всемогущий! – не сдержалась Хоуп, – Мы говорим о конкретном пони, отце вот этой малышки! – указала она в сторону сопящей Литлпип, – И, между прочим, о муже моей лучшей подруги!
Взгляд Бона похолодел.
«Забавно. Большинство хищников убивают ровно столько, сколько смогут съесть. Волки охотятся на оленей, лисицы на куропаток… Но ни одной волчице ещё не приходило в голову разорвать какого-нибудь травоядного только потому, что её щенок на охоте свернул себе шею»
– Глупый пример!
«Та мантикора убила лишь потому, что была голодна. Пищевая цепочка, Хоуп – слабый всегда становиться добычей сильного. Твой пегас мог оставить свою дочь и сбежать, мог сразиться и победить… Увы, результат ты видишь»
– Вот значит как? – процедила Фловер, снова отводя взгляд, – Так значит, ты жалеешь бедняжку, которой всего лишь было нечего кушать? Почему-то эта жалость не помешала тебе прогнать её у дома Рокки.
«Не путай теплое с мягким, – выгнул бровь некромант, беря очередной мелок, – даже в таком плохом состоянии я стою выше неё. Тебе не кажется это нелогичным, если сильный будет съеден слабым?»
– А как же я?! – крикнула кобылка, смахивая слезы, – Я-то уж точно не сильнее этих бестий! Да и если бы… если бы не твой леший!.. Почему ты вообще тогда не отдал ей меня?!
«По той же причине, по которой за нас вступился Хозяин Леса, – пожал плечами единорог, – Ты – моя знакомая. Я не имею привычки бросать своих друзей»
– А Грей Рок не был твоим другом, значит и не было смысла его спасать?!
«Представь себе, – скрипнул зубами Бон, – я только три минуты назад узнал его имя! Тяжело скорбеть по тому, с кем даже не перемолвился ни словечком! Это во-первых…»
– Полагаю, есть и «во-вторых»? – ядовито спросила Фловер.
«Есть. Я не владею телепортацией»
Готовая выдать очередную гневную отповедь, Фловер осеклась. Немного подумав, она снова посмотрела в глаза жеребцу:
– Я, кажется, спрашивала тебя о ме… об обезвреживании мантикоры. В нашей части леса последнюю из них видели около сотни лет назад. Если не предупредить, будут ещё жертвы. А эти твари не стесняются при сильном голоде выходить в поселения.
«Не будет, – криво ухмыльнулся Бон, – конкретно эта особь мигрировала на восток. Хозяин позаботится, чтобы она тут не задерживалась»
– Впервые вижу некроманта, пекущегося о жизни монстра, – проворчала Хоуп, убирая пустую миску.
«Не большего, чем мы. Жизнь же самое ценное, что есть в этом мире. Я знаю это как никто другой»
– Да? А как же…
Её прервал тихий стук в дверь. Бон мгновенно вспыхнул пламенем, трансформируясь в аспида.
Над порогом парила Берри. Расхристанная грива почти полностью скрывала лицо, но Хоуп все равно смогла разглядеть покрасневшие от плача глаза. В копытах пегаска удерживала несколько длинных серых окровавленных перьев и небольшой кусочек коры. «К Фловер», гласила выцарапанная надпись.
– Фловел? – безжизненным голосом поинтересовалась подруга кобылки, – Что… Что случилось? Он… Он ведь в полядке? А Пип? Что с моим желебёнком?
– Проходи, – вздохнула Хоуп.
При виде посапывающей дочери Берри немного успокоилась. Воспользовавшись этим, Фловер подсунула ей чашечку успокоительного отвара. Та выпила, даже не заметив.
Мысленно попросив попросив помощи у Света, Хоуп принялась рассказывать.
– Дулак… сталый дулак… – тихо заплакала Берри. – Говолила я ему: «Не лезь ты на то озело», – а он все о лыбалке да о лыбалке… долыбачился, идиот… и мантиколы… Откуда у нас вообще мантиколы?! Их же лет сто не видели!
– Миграция… – сочувственно вздохнула Фловер.
– Ненавижу мантикол… Порази их всех Свет... – пробормотала пегаска, легонько раскачиваясь из стороны в сторону. Сон-трава, основа успокаивающего отвара, всегда действовала на неё немного сильнее, чем на остальных.
– Пип, в принципе, не пострадала, – попыталась хоть как-то приободрить подругу Хоуп, – Можешь забрать её хоть сейчас. Или, если хочешь, оставайся на ночь у меня. Места хватит.
– Не надо… – поднялась с лавки Берри, – Я… Мы дойдем…
Аккуратно погрузив Пип на её маму, Хоуп проводила её до дома. Закрыв за ней дверь, она увидела два зеленных огонька неподалеку в кустах.
– Бон? – робко позвала кобылка.
Выползшая на зов змея свернулась клубком и приподняла голову.
– Ты… ты сможешь вызвать?.. – так и не смогла закончить вопрос Фловер.
Кивок был ей ответом.