Тысячелетний родственник: Испытание
Глава 5 "Плата и расплата"
* – Желудочная язва.
Песня Бона — кавер "Легенда о Вратах" альбома "Последнее испытание".
Иллюстрация за авторством Dezdarka.
С нашествия толпы прошло четыре дня. За это время производство микстуры было поставлено чуть ли не на поток. Во всяком случае, столь серьёзных осложнений, как у Эпл, удалось избежать. Может быть травнице, раздающей лекарство просто так, удавалось с помощью какого-то профессионального чувства выявлять потенциальных больных, а может это была простая удача – никто не знал. Да и не задумывались, если честно. Все силы Фловер и некроманта были брошены на выращивание сиина и создание зелья, а большинство жителей даже не подозревали о нависшей угрозе.
Бон в очередной раз пропустил через чакры заряд жизненной энергии. Лежавшее перед ним семечко проклюнулось, постепенно обращаясь в синий цветок.
«Тринадцатый… – устало подумал некромант, откидываясь. – Проклятье…»
Вздохнув, он вновь прикоснулся к лежащему рядом посоху. Во рту сразу объявился сладкий привкус, а усталость в ногах исчезла. Часть сил была восстановлена.
Несмотря на возможности артефакта, небольшая передышка ему бы явно не помешала, поэтому он прилёг на кровать. Взяв с подушки куклу синего аликорна, Бон принялся задумчиво вертеть её в копытах.
Чёрные губы невольно тронула улыбка. Подарок маленькой пегасочки, за прощание с папой, ему определенно нравился. Швы на синем бархате практически незаметны, бисерные глаза-бусинки притягивают взгляд. И не скажешь, что сделана обычным селянином. Добавить пару деталей – выйдет очень похоже на одну его знакомую. Осталось решить, что делать дальше: подарить младшей сестренке? Ей бы понравилось. А может, всё-таки оставить себе? Можно, например, вшить несколько костей, провести пару несложных ритуалов, и игрушка будет ходить. А если попросить помощь у учителя, то и плеваться боевыми заклинаниями. Выйдет забавный, но неплохой оберег.
Размышления Бона прервал ментальный вызов фамильяра. В последнее время ворон всё чаще пропадал снаружи, нарезая круги вокруг деревни. Мышь тоже не сидел без дела, в меру своих скромных сил помогая мастеру. И вот сейчас, похоже, питомцы нашли что-то интересное.
Накинув плащ, Бон поспешил к выходу, но остановился у самого порога. Единорог неуверенно обернулся и закусил губу, в раздумьях глядя на посох. Конечно, сил много не бывает, но не занял ли он слишком много? Пусть даже и на благо деревни? К тому же, если Дюранго нашел то, что он думает, то больше сюда нет смысла возвращаться.
Наконец некромант решился выйти наружу.
Вечерний воздух встретил его прохладой. Небо было застлано клубами серых туч, готовых вот-вот разразится дождем. Бону было всё равно. Он рванул с места в карьер, устремляясь в сторону леса. Ворон летел впереди, указывая дорогу.
Его путь окончился у одного из старых дубов, недалеко от просеки. Широкоствольный, ветвистый, он мало чем отличался бы от своих родственников, если бы не рисунок. На коре был выжжен символ, напоминающий пламя с тремя «лепестками», заключённое в круг. Не раздумывая, Бон приставил к нему копыто и влил толику магической энергии. Наконец-то его путь почти завершен...
Прямо на глазах некроманта орнамент налился кроваво-красным свечением и задрожал, словно пламя свечи на ветру. Рисунок на несколько секунд окутало огненное марево, а когда оно растворилось, единорог увидел ровные строчки текста. Спустя несколько минут они испарились безо всякого следа. Бон снова провёл по коре ногой. Из-под неё брызнуло зеленоватое свечение, и дуб обзавелся новым украшением – цветком, похожим на розу. Кивнув своим мыслям, Бон не спеша направился обратно домой. Дела определенно налаживалось, и это не могло его не радовать. Совсем скоро он вернется домой. Вернее, в Академию, но это почти одно и то же.
Грянул гром. Жеребец остановился, чтобы полюбоваться небосводом. На щёку упала первая холодная капля, вторая. Дождь… Ему всегда нравился дождь. Это ощущение прохлады капель, падающих с небосвода. Но еще больше жеребец любил вдыхать посвежевший воздух. А ещё, когда стихнет ливень, так приятно глядеть в чистое небо...
– Бон!
Единорог лишь коротко вздохнул и расслабился, готовясь выслушать упреки травницы о том, что ему опасно выходить из дома. Справедливые, к слову.
– Бон… Извини… Я… – всё-таки оглянувшись, некромант отметил, что травница с висящим на спине посохом явно запыхалась: грива растрёпана, грудь тяжело вздымается. Судя по всему, искала она чародея в крайней спешке. – Мне…
Из кончика рога протянулась зелёная магическая нить, соединяя жеребца с кобылкой каналом сил.
– Спасибо, – благодарно кивнула Фловер. – Бон, у нас проблемы, нужна твоя помощь. Срочно, – без обиняков заявила она. – До…
Бон оборвал её коротким жестом и быстро написал всего одно слово:
«Веди»
Постепенно дождь усиливался, всё больше перерастая в ливень. Погруженные в полумрак улицы были практически пусты, если не считать пары-тройки жителей, испуганно отпрянувших с пути двух пони.
Таверна «Весёлый драконикус» была закрыта. Несмотря на горящий в окнах свет, не было слышно ни звуков музыки, ни пьяного шума постояльцев. У входа стояло несколько селян с предельно хмурыми лицами. У некоторых на голове были шишки и Бон догадывался, что причиной их появления стала грозная кобылка средних лет, вооруженная устрашающих размеров сковородкой.
– Некромант… – удивленно расширились глаза у какого-то щуплого земного пони, однако он тут же смолк, едва Грин Обст потянулась за своим инструментом.
Приветливо кивнув Бону, она отошла в сторонку, пропуская некроманта и травницу внутрь, после чего снова грозно сверкнула глазами на мужчин.
Внутри трактир был вполне обычным: на первом этаже помещение для еды, на втором – комнаты для путников. Третий же, представлявший собой просторный чердак, служил как в роли кладовки, так и пристанищем для хозяев. Сейчас в самой большой комнате собралась семья старосты: его жена, три дочери и двое сына. Ещё было несколько сторонних пони, но для единорога, умеющего видеть ауры, это было неудивительно: все приходились в разной степени родственниками, явно пришедшими поддержать главу деревни в трудную минуту. За исключением Пиджина, нервно поглаживавшего эфес сабли.
Все они столпились у небольшой кровати, время от времени перешептываясь.
– Фловер? – наконец-то заметил травницу ветеран. – А… Ты?! – ощерился он, с ненавистью глядя на некроманта.
Бон ответил ему полным усталости взглядом. Губы слегка изогнулись в слабой ухмылке, окончательно взбесившей грифона.
– Да я тебя!.. – попытался он выхватить из висящих на поясе ножен свое оружие.
– Спокойно! – рявкнул трактирщик, кладя копыто на эфес сабли. Несколько сантиметров холодной стали тут же вернулись на место. – Пиджин, – с небольшим укором посмотрел он в глаза бывшему солдату. – Не надо. Пока.
– Но он же!.. – не пожелал сдаваться вояка.
– Я сказал: «Пока». А что касается тебя, некромант, – повернулся староста обратно к посетителям, – Что ты здесь забыл? Вернее, Хоуп, зачем ты привела ЕГО?
– Потому что он единственный, кто может помочь, – твёрдо заявила травница.
– «Единственный…» – грустно усмехнулся земной.
– Из присутствующих – да. Или у вас есть на примете другой целитель? Хотя бы в радиусе полукилометра?
– Доча, не язви…
– Нечего было устраивать у меня под домом сценку. Кто мне за дверь заплатит?!
– Какую ещё...
«Может, вы мне дадите уже осмотреть пациента?» – вмешался Бон, откладывая мел в сторону.
Подавившийся очередной репликой хозяин «Драконикуса» кивнул, делая быстрее движение копытом. Остальные жители, до этого старавшиеся не вступать в беседу с магом, принялись лихорадочно расступаться.
У дальней стены стояла кровать, на которой лежала молодая худощавая кобылка. Рыжая грива, заплетённая в косички, спадала ей на лицо, а шерстка… Вероятно, до заражения она была белоснежной, но сейчас дочка старосты больше походила на далматинца. Постоянно кашляющего и трясущегося в ознобе далматинца.
Бон снова задумчиво пожевал губу. Присев возле больной, он приложил к её лбу копыто, словно замеряя температуру. От рога скользнула призрачная нить.
– Ну, что?.. – неуверенно поинтересовался староста, незаметно для Бона погрозив копытом грифону.
«Мел», – продемонстрировал белый комочек маг. Пояснений не требовалось.
– Сан, за мелом, живо! – рыкнул хозяин.
– Нету, тятенька, – бодро отрапортовал один из сыновей.
– Как нету?! – удивленно повернулся к нему отец.
– Дак ты, батя, последний раз завоз делал месяца два назад, – прогудел второй. – Аккурат перед праздниками, как на…
– Найдите, остолопы! Тут их сестра погибает, а они мела раздобыть не могут! Порыскайте по хатам, авось чего сыщите!
Однако сыновья не спешили выполнять указание. При слове «погибает» они набычились, шумно засопев носами. Их сестры так вообще зарыдали, прижимаясь к всхлипывающей матери.
– Ещё поревите мне тут! – несколько нервно прикрикнул земной. – Ну, прости, зеньор некромант! – повернулся он к Бону. – Нету у нас мела! Видишь, совсем нет!
«Демоны с ним».
Все в ужасе отшатнулись. Над головой Бона прямо в воздухе вспыхнули зелёным пламенем слова. Жеребец с силой вдохнул, будто пробуя на вкус страх окружающих.
– А раньше нельзя было? – ворчливо спросила Хоуп.
«Использование мела менее затратно, – равнодушно зевнул некромант. – Впрочем, сейчас у нас совсем уж экстренная ситуация, так что придется смирится. Жаль, что мне пока плохо дается телепатия», – пылающие строчки горели в воздухе несколько секунд, а затем растворялись, уступая место новым.
– Ладно, это все лирика. Что там со Сноу?
«С пациенткой? – уточнил Бон. – Ах, да, – обратился он к старосте – вам какого зомби? «Белого»? Или сойдет обычный? Могу ещё сделать из неё неплохое умертвие…»
– Шутки шутишь? – стиснул тот зубы, глядя на единорога со злобой.
«Что вы, я абсолютно серьезен, – даже не улыбнулся некромант. В его взгляде проскользнули искорки печали. Словно у ветеринара, не способного спасти милого дворового щенка. – Конечно, умертвия проходятся курсом выше, но мой учитель всегда говорил, что у меня талант. А благодаря усовершенствованию одного знакомого, они даже не воняют. Почти, если постоянно обно…»
– Издеваешься?! – казалось, зубы трактирщика вот-вот треснут.
«Нет», – с лица единорога словно убрали все эмоции, оставив холодное безразличие. Глаза обратились двумя лиловыми льдинками.
– Ублюдок!
Никто даже не попытался удержать впавшего в неистовство Пиджина. Или попросту не успел. В мгновения ока взбешённый грифон преодолел разделяющие его с некромантом расстояние, сразу же рубанув наотмашь клинком. Однако Бон в последний момент каким-то чудом смог уклонится, и тот рассек лишь воздух. Издав боевой клич, полулев нанёс ещё несколько рубящих ударов, каждый из которых промахнулся на какой-то волосок. Повезло, что пространства в комнате хватало, и посторонних, прижавшихся к стенке, не задело.
Бон даже не подумал идти в атаку. Выполнив очередной пируэт, он наклонив голову вправо. Секунду спустя в то место пришелся неловкий укол.
С самого начала боя Фловер в о остолбенении наблюдала за схваткой. Наконец, отойдя от шока она поняла, что эти придурки вот-вот поубивают друг друга. Закрыв глаза, пони приготовилась с визгом метнутся вперёд.
Взвяк!
Кобылка даже не успела понять, что происходит. Вот лезвие сабли несется к шее жеребца, а вот он стоит невредимый перед грифоном. Оружие Бон остановил просто голым копытом. Впрочем, нет, совсем не голым! Приглядевшись, можно было рассмотреть тонкую пленку магического экрана, покрывающего копыто Бона.
Пиджин не растерялся. Свободная лапа сложилась в кулак и саданула мага в челюсть. Не успевший среагировать некромант повалился на пол. Даже с коротким замахом удар вышел достаточно сильным. Крякнув, грифон снова взмахнул саблей, а бросившаяся вперёд травница поняла, что не успевает...
– Кар!
Стекло в одном из окон разлетелось вдребезги. Влетевший в комнату на большой скорости ворон врезался в Пиджина и с яростным карканьем вцепился ему когтями в лицо. Заклекотав от боли, грифон выронил саблю, пытаясь отодрать от себя пернатого. Размахнувшись, он отшвырнул птицу в другой конец комнаты, но время было утеряно. Поднявшийся на задние ноги некромант вцепился в опешевшего солдата. Губы единорога и клюв почти соприкоснулись в уродливой пародии на поцелуй.
Прямо на глазах у ошарашенных пони Пиджин начал стремительно сереть. Схватив Бона за плечи, ветеран попытался вырваться, но не смог. Лапы грифона несколько раз конвульсивно дёрнулись и повисли плетьми.
– Бон... – испуганно прошептала Хоуп.
Некромант вздрогнул. Выпустив тело, он повернулся к кобылке. Его глаза снова сменили цвет на зеленый, превращаясь в маленькие водовороты. Спустя несколько секунд они вернулись к былому цвету.
– Ты его прикончил... – потерянным голосом пробормотал стремительно бледнеющий староста. – Проклятье, ты все-таки сделал это.
Криво ухмыльнувшись, единорог легонько пнул лежащего на боку грифона под ребра. Тот тихо застонал. Подняв посох, Бон окинул взглядом оцепеневших пони.
«Это всего лишь демонстрация – зажглась над его головой надпись. – Прошу вас, больше не надо. А теперь перейдем к делу. Ты желаешь, чтобы я исцелил твою дочь… Кстати, одна мелочь. Пиджин, – склонился он над солдатом, – что ты здесь делаешь? Ещё и пришел сюда с оружием. Можешь не отвечать, но мне любопытно»
– Он мой зять, – хмуро просветил корчмарь. – Будущий. А что касается сабли...
– Мразь... – криво улыбнувшись, подал голос грифон. С каждым словом его голос все больше слабел. – Вы, сволочи, всегда возвращаетесь. Порой даже с того света... – солдат наконец потерял сознание. Впрочем, Бона это не сильно волновало: вторая новость не была для него в новинку – малефики и некроманты и вправду славились своей мстительностью. Любой маг способен на подлость, но эти две школы особенно преуспели в искусстве гадить на расстоянии. Но первая…
Несколько секунд некромант недоуменно переводил взгляд с умирающей на грифона. Затем снова на земную. Опять на грифона.
«Она – пони», – наконец загорелось очередное послание.
– У тебя отличное зрение, некромант, – мрачно похвалил староста.
«А он – грифон».
– Нет, летающая свинья, – нервно хихикнул кто-то из присутствующих, однако тут же заткнулся, стоило старосте злобно зыркнуть в его сторону.
«Она – пони, – еще раз повторил Бон. – А он – грифон. Допустимо, если бы кто-нибудь из них был бы... – прервался он на середине фразы. – Впрочем, забудьте. Ты ведь понимаешь, староста, что у них никогда...»
– И что с того? – перебил его пытающийся сдержать злобу трактирщик. – Они любят друг друга. Ещё претензии?
«Твой будущий зять – пьяница».
– Он обещал бросить.
«Ты веришь ему? Я слышал, что нельзя доверять трем вещам: клятвам наркомана, слезам продажной кобылки, и улыбке инквизитора»
– Это семейное дело, – прибавил немного угрозы в голос староста. Его копыто словно само собой потянулась к потерянному грифоном клинку, – Может для тебя это новость, но Пиджин – грифон слова. Любовь творит чудеса. Впрочем, вряд ли ты понимаешь... – прошептал он совсем тихо, однако некромант его услышал.
Подойдя к разбитому окну, единорог подставил лицо холодным каплям. Над его головой вспыхнул очередной текст:
«Убирайтесь. Все, кроме Фловер. Я посмотрю, что можно сделать».
Как только все вышли, Бон мгновенно переместился к больной. Он ещё раз замерил её пульс и молча зашевелил губами, прикидывая шансы. Спасти кобылку, в принципе, можно, но во что это ему обойдется…
– Бон? – робко окликнула его Фловер. – Ты сможешь?..
«Благовония. Мне понадобятся благовония. Чем пахучее,тем лучше».
– Много?
«Пару кувшинов будет достаточно. И кисть не забудь».
Получив желаемое, некромант принялся чертить вокруг тихо посапывающей земной кобылки линии.
«Неровое Поветрие… – полыхнули в такт его мыслям строчки. – Неровое Поветрие – заклинание-паразит, живущее за счет носителя. Внедрившись в чужую ауру, оно поглощает ману, а после принимается за жизненную силу – прану. Однако заклинание не совершенно: если организм вовремя распознает интервента, то попросту вышвырнет прочь. Более того, он запомнит структуру и больше не допустит рецидивов».
– Вирус… – отрешенно пробормотала Фловер. Почему-то эта болезнь и вправду напомнила ей тот же грипп, пусть и на магической основе. Хотя, вроде бы, и не так уж много общего.
«Готово, – Бон отложил кисть в сторону, – теперь, второй этап. Мне нужен доброволец»
– Доброволец?
«Переливание жизненной силы не такая уж и сложная процедура. Будь я в лучшей форме, немного опытней или болезнь не на такой стадии, мог бы справиться и своими силами. К сожалению, сейчас без донора энергии я, скорее всего, не только не спасу её, но и сам отправлюсь на тот свет. Поэтому мне и нужен доброволец».
– Я готова, – пожала плечами Фловер. – Что нужно делать?
Вопреки её ожиданиям, единорог даже не шелохнулся. Лишь смерил тяжелым взглядом:
«Ты не подойдёшь».
– Э? Почему же? Группа энергии не та? – съязвила травница.
«Потому что это билет на встречу с твоим грифоном. В один конец».
– Чего?!
Фловер невольно попятилась. Идя сюда, она искренне надеялась, что некромант сможет совершить чудо. Что он договорится с той, которой поклоняются его братья по ремеслу. Правда, какой-то мере Бон всё же договорился, но условия сделки кобылке всё равно не нравились. Стоп, но ведь ещё остается…
– Посох! Ты сможешь использовать дедушкин посох?!
«Ничего не выйдет, – покачал головой Бон, – на нём стоит ограничитель. И хорошо: владеть такими артефактами не-магам противопоказано. Возможны побочные эффекты: головные боли, расстройство сна, вши, подпадание под ментальный контроль, самопроизвольное поднятие мертвецов и преждевременный летальный исход. Качать же энергию из посоха в данном случае – лишь растягивать агонию»
Они спорили ещё несколько минут. Несмотря на страх, Фловер настаивала на своей кандидатуре в качестве жертвы. Бон был категорически против. На заявление травницы, что жертвовать своей жизнью ради других – её работа, он ответил, что если единственный травник в этой деревне умрёт, от этого вряд ли кому-то станет лучше. Сам он не собирается задерживаться тут дольше необходимого, и, вообще, Фловер была единственной, кто хоть что-то сделал для него.
В конце концов, кобылка сдалась.
«Жертва должна быть здоровой, в хорошем физическом состоянии, испытывать к пациентке сильные положительные чувства или хотя бы состоять в родстве».
Фловер кивнула, после чего снова спустилась вниз.
Вернулась она вместе со старостой. Несмотря на поджидающую его участь, жеребец выглядел предельно спокойным. Похоже, он уже смирился со своей участью.
«Никого другого не нашлось? – неприязненно покосился на него некромант. – Пиджин бы подошёл»
– Зеньор чародей боится, что его магия не сработает? – слабо улыбнулся тот.
– В каком смысле? – повернулась к нему Фловер.
– Ну, дык, а ты думаешь почему зеньор некромант при виде меня трясется, словно крыса? Келл я, как есть келл.
«Келлы начали у вас появляться сравнительно недавно, – пояснил Бон, заметив взгляд Фловер. – Потоки разгоряченного эфира возле них почему-то сильно охлаждаются, а это значит…»
– Короче, никакой магии, доча. Хоть огненным шаром меня запульни, хоть молнией – даже не прочихаюсь. Магические щиты рву голыми копытами, как бумагу.
«Зато при серьезном ранении мрёте, словно мухи. Целительные заклятья на вас ведь тоже не действуют. Зомби из вас не сделаешь, духа не призовёшь…»
– Поэтому у меня вопрос, зеньор чароплет: этот твой фокус со мной сработает?
Бон осторожно взял старосту за ногу и немного прикрыл глаза. При этом у него было такое выражение лица, словно ему приходилось держать по меньшей мере ядовитую жабу.
«Сработает. Но Пиджин был бы лучше».
– Да отстань ты от моего зятя, – всхрапнул староста, укладываясь головой к голове дочери. – Мне пятьдесят пять, нахожусь на заслуженном покое, лет через десять в могилу. Пиджину всего двадцать четыре – у них с Флами вся жизнь впереди. Полная света и любви…
Бон снова скривился, словно проглотил неспелую ягоду.
– Что не так? – тайком поинтересовалась Фловер, пока некромант менял в рисунке что-то, понятное лишь ему одному.
«Любовь. Все только и делают, что пихают это чувство во все щели. Никчёмная эмоция, создающая одни проблемы»
– Но ведь именно она спасает нас от одиночества. Жрецы говорят, что души, связанные крепкими узами любви, притягиваются друг к другу в каждой новой жизни.
«Познавая любовь, рискуешь познать и ненависть».
– Сила любви состоит в жертвенности.
«Даже если в жертву будут принесены посторонние пони?»
Несколько мгновений они сражались взглядами. Голубые озёра против лиловых льдин.
– В начале было Слово, и слово было Любовь, – наконец припечатала Фловер. – Любой из наших жеребят слышал о чудовищах, спасшихся благодаря прекрасным девам, что увидели в монстрах прекрасных принцев.
Некромант пренебрежительно фыркнул и отвернулся. Подойдя к Флами, он притопнул. В комнате потемнело, в углу зашевелились тени. К единорогу сразу же подлетел посох, а на полу проявились красные, словно бы начертанные кровью линии магического круга.
Магические круги охватило зеленое призрачное пламя. Особенно много его вытекало из груди и рта старосты. Поднимаясь в воздух, оно всасывалось в магический камень посоха, выходило из него, прокручивалось вокруг древка, и впитывалось в ногу некроманта.
Фловер пискнула и сжалась в комочек. Все происходило почти полной тишине, но молодая кобылка услышала мягкий, вкрадчивый многоголосый шепот. Такое чувство, что звук рождался прямо в голове травницы. Сделав над собой усилие, Фловер даже смогла разобрать отдельные слова, складывающиеся в песню. Это был явно не эквестрийский, да и вообще мало походило на нормальный язык. Скорее, что-то между шипением и птичьим щебетом, но тем не менее травница понимала каждое слово.
Жил в прошлом волшебник, взывавший ко Тьме.
Прекрасную пони он видел во сне.
Она обещала любить его вечно,
Она умоляла: «Приди же ко мне!»
Боясь, что кобылку замучает враг,
Врата открывает влюбленный дурак.
Пасть Бездны ему распахнулась навстречу,
Его поглотил торжествующий мрак!
Думал он тогда, что любовь спасает,
И открыл врата – это было глупо!
Что же было дальше мы оба знаем:
Черная Орда поглотила утро!
Поэты говорят, что мир спасётся любовью,
Но нам с тобой иной пример известен пока.
Мир залитый кровью
Сожжённый войною...
Из-за любви дурака!
Маг на глазах менялся. Его глаза опять трансформировались в водовороты, волосы, казалось, побелели ещё больше. Клыки немного удлинились, вытянулись, напоминая зубы легендарных вампиров, а за спиной…
Фловер недоуменно моргнула. Ей это кажется, или за спиной некроманта и вправду расправляются изодранные слюдяные крылья?!
Поэты фальшивые басни сплели,
А маги защиту для мира нашли.
Союзом врагов они монстров закляли,
Надеясь их всех оградить от любви.
Прекрасная пленница вновь заперта,
Но ключик к замку подберётся всегда.
Любовь несовместное соединяет,
Любовь открывает любые врата!
Если бы любовь не была орудьем
Может быть она и спасала б души,
Но во все века неизменны пони,
И любовь и злу и гордыне служит.
Поэты говорят, что мир спасётся любовью...
Но чистую любовь ваш мир не видел века.
И той, что откроет
Врата преисподней,
Цена не высока.
Цена не высока...
Магический свет все больше и больше заполнял комнату. В глаза Фловер словно насыпали песка. Тихонько всхлипнув, она зажмурилась, уже не в силах слушать этот голос.
Где-то на грани восприятия Фловер услыхала сухой треск, будто кто-то с натугой сломал старую ветку. А после раздался тихий бесплотный шепот и протяжный стон.
Не удержавшись, кобылка приоткрыла глаза и сразу поняла, что всё закончилось. На полу, в стороне от постанывающих пони лежал бесчувственный некромант. Камень в навершии артефакта погас окончательно.
Когда Бон проснулся, солнце ещё не успело окончательно вступить в свои права. Какое-то время единорог разглядывал потолок, пытаясь восстановить события вчерашнего вечера. А вчерашнего ли? Судя по тому, как болит тело, он вполне мог проваляться в постели несколько дней. И ему очень не хотелось думать о вещах, которые приходилось делать сиделкам, чтобы поддерживать его в чистом состоянии.
Впрочем, голову сейчас занимают другие мысли. Что произошло во время ритуала? Кобылку он спас, это факт, но жив ли её отец? Такой мощный поток энергии… Кто-то снял блокировку с посоха? Но кто? Во время ритуала он неистово молился Праматери, чтобы все обошлось. Неужели услышала? В любом случае, больше его здесь ничего не держит. Осталось только добраться до метки и шагнуть в портал, который перенесет его прочь отсюда.
Поднявшись, жеребец поискал взглядом своего фамильяра. Вредного ворона, одного из отражений души хозяина, нигде не было. Ну и демоны с ним, не потеряется.
Жеребец накинул плащ и в последний раз окинул взглядом хижину. Вроде бы ничего не забыл…
– Уходишь по-горгульи? – настиг его на пороге внезапный вопрос.
Единорог пожал плечами. Он не планировал будить хозяйку, но уже ничего не попишешь.
– Пока ты был в коме, селяне наскребли тебе награду, – протянула ему пухлый кошелек травница. – Кое-кто пытался расплатится натурой, но Блуди сказал, что некроманты в эликсирах используют немного другие яйца.
Бон зевнул. Ну не объяснять же, что из тёмных магов на зельях специализируются больше малефики, а не некроманты
– Всего у нас получилось около трехсот монет, – продолжила тем временем Фловер. – А табличку можешь оставить себе…
– Повесить на шею с надписью «Ищу работу»?
Кобылка осеклась, с неверием глядя на невозмутимого мага.
– К-какого лешего?.. – с трудом выдавила она.
Единорог грустно рассмеялся. Его голос оказался мягким, чуть суховатым баритоном.
– Фловер, не нужно вести себя так, словно я вдруг оказался местным воплощением Света, – устало попросил он. – Возвращение голоса не самое великое из чудес. Хотя, признаюсь, такая операция стоит недёшево.
– Мне нужно присесть, – пробормотала Хоуп, усаживаясь на скамью. Не то чтобы мир для неё перевернулся, да и приблуда не обязан был открывать ей правду…
– Вообще-то я тебя и не обманывал, – заметил Бон. – Я действительно пришел издалека, у меня есть младшая сестра и мать, а отец погиб на войне. Убегая от волков, я прыгнул со скалы и сломал ногу, после чего кое-как выбрался из леса к вам.
– А ещё ты ученик, который совершенно случайно забыл снять медальон...
– Я ученик. Что до цехового знака… Это сложно будет объяснить.
– А ты попробуй.
– И не нужно.
– Мне инт…
– И запрещено.
– Отлично. Теперь мне бы ещё убедится, что ты сейчас не врешь.
– Клянусь своим сердцем. Я вообще стараюсь лишний раз не лгать, лучше уж просто глубокомысленно промолчать. Давай поступим так: сейчас ты задашь мне вопрос. Один, любой, на который я дам ответ.
На несколько секунд Фловер задумалась.
– Кто ты такой?
– Сын своей матери.
Глядя на выражение лица кобылки, Бон насмешливо фыркнул и взял с полки кувшинчик с водой.
– Сама виновата. Нужно было спрашивать конкретные вещи: вид, точное место жительства… имя.
– Так ты всё-таки солгал? – уцепилась за последнее травница.
– Как сказать… Для таких, как я, нормально иметь несколько запасных имён. К тому же, с возрастом маги тоже прикручивают к себе всякие титулы… Ладно, забудь. Ты упустила свой шанс.
– Ты заколдованный принц-аликорн?
– Бхе-кхе-кхе… – поперхнулся пьющий некромант. – Нет!
– Я видела крылья...
– Не было никаких крыльев.
– Ещё скажи, что не имеешь отношения к той легенде.
– Не был, не состоял, не привлекался, не участвовал.
– Не держи меня за дуру, cardiacus ulceris!
– Ну спасибо, – скривился единорог, – это ты ещё не общалась с парочкой моих знакомых. Я по сравнению с ними тихий и пушистый.
– М-да, тебе осталось лишь перекраситься под цвет своей шевелюры, – хмыкнула Фловер. – Слушай, я понимаю, что идея глупая, и ты, скорее всего, не согласишься… но, может, всё-таки останешься? После всего этого кошмара…
Бон задумчиво почесал подбородок, меряя кобылку оценивающим взглядом.
– У меня есть другая идея: пойдем со мной, если хочешь услышать ответы на все вопросы. Мои сородичи обучат тебя новым способам лечения, а ещё… ещё ты станешь такой же, как я, – с трудом выдавил он последнее предложение.
– Такой, как ты… А кто говорил, что презирает любовь?
– А это и не любовь, – холодно ответил единорог. – Я просто не хочу разбрасываться хорошими пони.
Фловер не ответила. Достав несколько стебельков, она принялась их мелко-мелко крошить на одну из тарелочек.
– Все это, может, прозвучит ужасно заезжено, но я не могу, – вздохнула она, ссыпая всё в горшочек. – Эпл, Берри… здесь полно моих друзей. Дудны – мой дом. Если я уйду, ещё неизвестно когда тут появится новая травница. А без неё всей деревне придется худо.
Бон накинул капюшон. Действительно, глупо было ожидать, что они останутся вместе. Слишком много разного. Боящаяся мертвых и колдующий над ними. Некромант и травница. Земная пони и… и он.
– Сколько я провалялся в постели? – поинтересовался жеребец, выходя на улицу и подставляя лицо утренним лучам.
– Три дня. Если честно, когда ты упал на пол, я боялась, что ты вообще не проснёшься. У тебя почти две минуты не билось сердце. Что ты такого натворил в своем ритуале, что вызвал клиническую смерть?!
– Переоценил свои возможности, мягко говоря. Староста жив?
– Свежий, как огурчик, разве что не зеленый и не пупырчатый. Это он с Пиджином приволок тебя сюда и пообещал натянуть глаз на круп любому, кто попытается шуметь у меня под окнами.
Бон облегченно выдохнул. Значит, всё пошло по плану. Блуди и Флами живы, сам он тоже ухитрился не отправиться на тот свет, значит можно звать бардов для составления очередной легенды. Однако Фловер не выглядела счастливой.
– Двенадцать пони погибло, – объяснила она, заметив взгляд Бона. – Мы не успели. Но я никого не виню. В конце концов, мы бы всё равно не смогли спасти всех?
Единорог согласно кивнул. Бывают ситуации, в которых ничего не могут поделать даже боги. Остаётся только спасать то, что ещё можно спасти. По крайней мере, некромант с травницей сделали всё, что смогли.
– Пи-пик?
Улыбнувшись, Бон поднял с земли мышонка, больше похожего своими размерами на некрупную крысу.
– Его зовут Мышь, – пролевитировал он зверька кобылке. – Вернее, он себя так называет. Думаю, этот комочек шерсти не будет против, если ты дашь ему нормальное имя. Позаботься о нём, пожалуйста. Он здорово мне помог.
– Ути, какой милый, – просюсюкала травница, почёсывая брюшко зверька.
Тот быстро смекнул свою выгоду и принялся изо всех сил соответствовать описанию.
– А амулеты ему не навредят?
– Во-первых, он и помогал мне с ними, а во-вторых, что же я за маг такой, раз не могу позаботиться о своих друзьях? Счастливо оставаться, травница, – попрощался он, выходя на улицу.
– Удачи на пути, некромант.
Надеюсь мы ещё встретимся...