← Я в роли творца. - Глава 3 Новый хребет. - Глава 5 →

Fallout Equestria: Документ "Т-600"

Осколки погибшей вселенной. - Глава 4

(25.07.16 7:48) Я сделал это! Да-а! Я смог написать эту главу. Ночами на пролёт сидел и с трудом печатал каждое слово.
К сожалению следующие три недели я не буду писать фанф — я уезжаю отдыхать в горах Северного Кавказа. В поход еду проще говоря.
В главе, боюсь, могут быть очень тупые смысловые ошибки! Заранее прошу прощения, от недосыпа такое случается!)

— Как ты можешь сохранять спокойствие в такой трудный момент? – Спросил один коллега, подслушав мой разговор с разъярённым начальством.

— Как быть в покое? Лично для меня покой — это перемирие с настоящим моментом. В свою очередь, настоящий момент — это поле, на котором разворачивается игра жизни. Нигде больше это не может происходить. Как только ты помиришься с настоящим моментом, смотри, что происходит, и что ты можешь делать или выбирать, или скорее, что жизнь может делать через тебя.

— Ну ты загнул… а у тебя голова не болит от такого философствования? Горе тебе от ума твоего, если продолжишь так и дальше думать…

Тучи быстрыми темпами затянули когда-то солнечное небо. Со стороны Филлидельфии ветер медленно нёс маленькие хлопья пепла, появившиеся вследствие взрыва ядерного заряда. На удивление город выстоял, хоть и не все его строения выдержали разрушительную мощь «небесного» удара. Ракета, из-за ошибки системы наведения, от торопливого программирования зебрийских инженеров, ударила не в самый центр города, а отклонилась ближе к побережью, и упала недалеко от окраины Филлидельфии, расплавив её землю и образовав огромный радиоактивный кратер.

Я всё ещё был без сознания. Но даже в таком состоянии я умудрялся чувствовать боль: всё моё тело жгло адским пламенем, словно меня окунули в расплавленный свинец на литейном заводе. От такого мучения мой мозг был готов просто взорваться, и уже про себя мечтал, чтобы так оно и случилось — боль невыносима. И она не собиралась утихать.

В то время как моё подсознание билось в истерике, пытаясь пробудиться от разрывающей мозг чувства жжения, в глубине души я оставался спокоен. Я ждал, терпеливо ждал, когда всё это закончится, поддерживая себя тем, что если тело чувствует боль, значит я еще живой, и сдаваться рано. Но не смотря на это меня бил страх.

В конце концов, мой мозг стал уставать от всего этого, и меня стало куда-то затягивать. В моей голове радостно закричала моя дочь:

— Папа, вставай! – Я почувствовал, как она прыгает на мне, неприятно врезаясь в мой бок своими маленькими копытцами. Я раскрыл глаза. Моему взору предстала до чёртиков знакомая мне тумбочка. Она стояла в нашей с Аматой спальне. На тумбочке лежали очки в толстой оправе и рамка с фотографией радостного меня и Аматы, которая умудрилась поднять мою огромную тушу своими женскими копытами, держа меня на них, словно жених невесту. Помню. На самом деле это она помогла себе телекинезом, на время уменьшив мой вес.

Я, накрывшись тёплым светло-голубым одеялом, с белыми краями из шёлковой материи, лежал на левом боку в кровати на пружинном матрасе, застеленный белой простынёй. Моя голова приподнялась и оглядела комнату, в которой я находился: обои на стенах приятного салатового цвета, в узорах из плетёнки; люстра с четырьмя лампами в матово-розовых сферах, их стержни, на которых эти сферы держались, были покрыты эмалью золотого цвета, придавая шикарный облик; на окнах белые шторы из полупрозрачного шёлка, которые были подвязаны такой же шёлковой лентой в середине, образуя кантри стиль; пол из обычного деревянного паркета, скрытый ковровым покрытием, который составлен узором в красно-белую клетку, с иногда пересекающимися полупрозрачными оранжевыми полосами. Ковёр выглядел как пледик, проще говоря. На стенах висели две картины: одна изображала пейзаж Кристальной Империи, куда мы с Аматой ещё до свадьбы ездили посетить Эквестрийские игры, а вторая была просто портретом стола с фруктами.

Не знаю, была ли эта галлюцинация защитным механизмом моего мозга, но адская боль практически исчезла в тот момент, только и чувствовалась сильная слабость в копытах, будто чечётку весь день танцевал.

— Ну па-ап, ты обещал поиграть утром! – Я аккуратно поднялся и присел на круп, стаскивая с себя одеяло и с привычным, как это бывает ранним утром, «контуженым» взглядом наблюдая происходящее. Я не контролировал свои действия, всё было словно во сне. Кажется, это и есть сон.

— Хе-хе! – Посмеялась Лия своим очаровательным девичьим голоском. Лия… она резво спрыгнула на пол и выбежала за дверь нашей спальни, чтоб приготовить игрушки в своей комнате.

Мои копыта коснулись пола и лениво поплелись к зеркалу-комоду. За ним сидела бронзовая кобылка с растрёпанной причёской, которую она дергаными движениями пыталась привести в порядок, орудуя расчёской. Это Амата…

— Ах, ну почему… они каждый раз… так путаются!? – Её голова нагибалась в сторону движений расчёски, натягивающей её локоны словно струну. – Ненавижу понедельники. – Очень недовольная, мягко ворчала она. Я подошёл к ней сзади и, обняв, прильнул губами к её щеке, поцеловав.

— Доброе утро, как спалось? – Любящей интонацией произнёс я. Амата выдернула расчёску, закончив расчёсывать очередной локон.

— Ох… прекрасно! – Она повернулась и поцеловала меня в губы. Ещё немного постояв в обнимку с ней, взглянул в сторону окна, за которым была ясная погода, так и норовившая выйти погулять: тёплое солнце, чистый ветерок, облака. Я прошептал Амате на ушко:

— Может, пойдём сегодня в парк: я, ты и дети. Мы давно не проводили вместе время на природе.

— Заманчиво! Но… — Она закончила расчёсывать гриву и положила расчёску на комод. Неожиданно для себя, я в этот момент прижал Амату к себе и добавил:

— А может просто вдвоём, а? – И стал страстно целовать её шею, выражая свой «любовный» инстинкт. На это она лишь стала игриво вырываться.

— Стой… подожди… ну не сейчас же! – С ноткой смеха звучал её мягкий голос.

— А когда ещё? Я свою жену не вижу неделями… — Через всю квартиру я услышал нетерпеливый крик Лии:

— ПА-ап! – От неожиданности я дёрнулся, но отпускать жену из объятий не собирался.

— О Селестия, она же разбудит малышей! – Взволновалась Амата. Я издал разочарованный вздох и неохотно отлынул от супруги.

— Ох… я обещал Лии поиграть. Пойду к ней… — Отойдя от моей второй половинки, я двинулся в сторону двери, через которую выбежала моя дочь несколькими минутами ранее, Амата остановила меня, сказав:

— Подожди. – Я обернулся, наполнившись надеждой, что мне не придётся от неё уходить. – Отвлеки её, я пока завтрак приготовлю: достану торт из холодильника… и блинчики пожарю. – Я уже подумал, что это всё, что она мне скажет, но Амата встала и подошла ко мне, после чего вытянулась на носочки. – А что на счёт нас с тобой… мы это ещё сегодня… обсудим. – Сладко прошептала она. Наши шеи потянулись друг к другу, а губы слились в едином поцелуе.

— «И раз, и два, и ТРИ!» — Я, нагибаясь вперёд-назад, раскачивал изнутри уже незакреплённый бак с вязкой органической субстанцией, в которой должен покоиться мой аватар. Выбраться просто через люк я не мог, он был заблокирован, а открывается тот снаружи. Не надо было закрывать его вообще. Это было ошибкой. Я бы выжил, даже если бы не закрыл её. Хотя, чёрт знает, может, и нет. Но чем судьба не шутит, нужно выбираться отсюда. Ничего лучше я не смог придумать, как попытаться опрокинуть бак, в надежде, что крышка от удара хоть чуть-чуть приоткроется.

В тот момент, когда я очнулся, меня охватила паника — мои лёгкие были наполнены органикой аватара, в которую я погружён. Но через десять минут, когда я должен был уже задохнуться, понял, что не страдаю кислородным голоданием, и смерть мне не грозит. Не знаю, почему так происходит, но ждать, что произойдёт дальше, не стал, я решил подумать над этим позже, когда выберусь из этого проклятого тысячу раз «гроба».

Я не чувствовал своих копыт, и при всём моём желании не мог ими нормально двигать – они частично парализованы. Это меня напугало меньше всего, хоть и имело плохой характер. Теперь понятно, откуда взялось то невыносимое жжение – на нервные окончания что-то воздействовало. Но вот что? Биожидкость? Неважно, всё потом обдумаем — снаружи. Значит, теперь обойдёмся без копыт… Худшее, что могло со мной произойти, уже произошло.

К счастью туловище и шея не были обездвижены. Ими я и пытался раскачать бак, делая наклоны вперёд-назад, тем самым смещая центр тяжести к стенкам бака, что должно было его накренить.

Снизу послышался глухой скрежет металла.

— «Это то, о чём я думаю?» — Звук доносился от пола. Мне показалось это хорошей новостью, ведь это значит, я смогу осуществить задуманное, и, надеюсь, выбраться отсюда. – «Тогда продолжим…» — Сделав ещё десяток раскачиваний, из-под бака раздался ещё более громкий скрежет, чувствовалось как металл «напрягается» в момент, когда на него давят.

Бак резко накренился вперёд.

— «Ох, чёрт…» — Меня резко дёрнуло назад, а потом сильно долбануло о склизкую стенку спереди. «Бочка» упала на пол, а её крышка попросту отвалилась. Наверное, ударная волна сломала крепления и механизм, удерживающий крышку закрытой. Вся биомасса бака вылилась наружу, а я вместе с ней. Я сумел перевернуться на спину и стал рефлекторно откашливать, и буквально блевать этой биомассой, отвернув шею в произвольную сторону. Она оказалась не только в лёгких, но и в желудке. Боюсь даже представить, куда она ещё могла попасть. При каждом позыве рвоты и кашля я жалел и проклинал самого себя за такую спонтанность в действиях, хотя в тот момент выбирать мне было нечего.

Окончательно очистив себя от гадостной жидкости, лёгкие начали глубоко дышать, чувствуя бывалый приток воздуха.

— «Фух… я выбрался…» — Мои копыта настолько отяжелели, что я едва мог их поднять. В жидкости они были намного легче. – «Надеюсь это не навсегда…» — Подумало моё уставшее от прошедшей боли сознание. Я полежал ещё немного, пытаясь собраться с мыслями и продумать свои последующие действия. В итоге у меня появилась «гениальнейшая» идея – «Нужно выкарабкаться из этого транспортника! А там будем действовать по обстановке…»

— Хых!- С трудом перевернувшись на бок, огляделся в поисках источника тусклого пасмурного света, наполнявший грузовую часть транспортника. – «Где свет – там выход» — Подумал я. Через мгновение заметил смятую заднюю дверь, которая раньше служила ещё и гидробортом для подъёма различного груза. Через неё-то я и глядел в смотровую щель и наблюдал падение ракеты. Дверь смяло прямо к потолку, словно лист бумаги, поставленный вертикально, который согнулся под силой тяжести, но вот только эта сила тянула вверх, а не вниз, как это принято.

За дверью виднелся снегопад из чёрного-серого пепла. Он летел вниз легко и медленно, словно тополиный пух. Небо затянуло мёртвыми обездвиженными облаками, из которых постепенно выпадали смертоносные радиоактивные осадки. Землю я не видел, транспортник был накренён в сторону кабины, в которой сидел Дерк. Он уже мёртв… и я уверен, что от него ничего не осталось, когда взрывная волна настигла нас. Надеюсь не увидеть его труп.

Я перевернулся на живот. Мои передние и задние копыта стали медленно, со скоростью улитки, с дрожью в мышцах толкать тело к выходу, цепляясь за швы и неровности пола. Я удивлялся сам себе, понимая, что в таком состояния ещё могу подтягивать себя по наклонной, даже периодически соскальзывая вниз. В конце концов, я почти выдохся, но победоносно, как чемпион по ползанию, добрался до края и свесил за край левое копыто, тем самым не давая себе ускользнуть обратно назад. Моему взору предстала окончательная картина окружающего мира — его поглотила смерть, другого слова не подобрать. Земля… она служит нам для выращивания пищи, опорой для передвижения, и просто жизни на ней… теперь она пуста, выжжена дотла, и превратилась в нечто чёрно-ржавого цвета. На её поверхность оседали большие пепельные перья, постепенно устилая всё вокруг. Землю рассекал пыльного цвета асфальт, по которому мы пытались убежать на транспортнике к вокзалу, в надежде спастись от взрыва. От него тянулся вспаханный семидесяти, нет, стометровый след крушения. Это больше походило на крушения истребителя.

Отдышавшись, я закинул за край второе копыто, приготовившись к финальному рывку, чтобы выбраться, а затем свалиться вниз. Но перед этим мой взгляд пал на город, вернее то, что от него осталось. Совсем недавно среди тамошних каменных джунглей возвышались высокие небоскрёбы. А теперь их почти не осталось. Только двое единственных, железобетонных «скелета» остались стоять на своём месте. На крыше одного из них была огромная голова Мис Пинки Пай, но розовый цвет, в который она раньше была окрашена, уже не был таким ярким и блестящим.

— «И чего же мы добьёмся, взорвав всё к чертям?» — Вспомнил я слова одного знакомого священника, которого однажды встретил возле здания какой-то религиозной организации. – «Вот, чего…» — Мышцы моих передних копыт сделали слабый, казалось бы бесполезный выпад, но его хватило, чтобы свеситься всем туловищем вниз и, как планировалось, свалиться на землю.

Я с глухим ударом упал на спину. Что-то там хрустнуло и почувствовалось, что один из позвонков покинул своё законное место, выдвинувшись наполовину вглубь грудной клетки. Мой позвоночник, в области лопаток, резко пронзила режущая боль, от которой у меня аж дыхание перехватило. Но через минуту боль сменилась приятным холодом, который стал спокойно растекаться по копытам, как-будто до этого момента они были просто затекшими, и теперь кровь вновь течёт по свободным венам.

Попробовал поднять левое копыто. Мне это легко удалось. И тут я увидел, что что-то с ним не так.

— «Почему оно зелёное?» — Шерсть на копыте была не родного тёмно-синего цвета, а болотно-зелёного. Я поднял перед собой второе копыто. Оно точно такое же. – «Что за…» — Моя голова поднялась, чтобы осмотреть всё тело. – «И оно туда же!» — Вся моя шерсть поменяла цвет. Я вздохнул, аккуратно приземлил свою голову обратно на затылок и расслабил нависшие надо мной копыта, которые с тихим ударом упали на землю.

— «Да что ж такое? Сначала не задохнулся баке, потом почти обездвиженные копыта вновь стали подвижны, а теперь ещё и перекрасился в цвет конской бливотины? Что дальше? Пятое копыто?» — Саркастически подумал мой встревоженный мозг. Я перевернулся на живот и с опаской на позвоночник, поднялся на ноги, которые в этот раз стойко держали меня. Почувствовалось, что непоседливый позвонок встал на место, от чего мне сразу стало легче.

Передо мной стоял транспортник. Его покорёженный корпус выглядел так, как если бы кто-то помял консервную банку. – «Хотя, все эти странности отходят на второй план, ведь я выжил! Выжил! Я залез в хреновенький стальной бак и выжил после атаки мегазаклинаний! Это же само по себе чудо!» — Мои копыта осторожно и легко повели меня в сторону, где находилась кабина водителя. – «Но… выжил ли ещё кто-нибудь?»

Задняя часть корпуса оказалась приподнята в двух метрах над землёй, а кабина была смята в гармошку: капот, двери, лобовое стекло, крыша, сидения. Всё сплющено в единый пласт металлолома. – «Наверное, когда ударная волна настигла нас, транспортник подкинуло, и он приземлился носом в землю…» — Но среди всего этого я заметил что-то торчащее со стороны лобового стекла, и это что-то было… копытом. С его кончика капала чёрная кровь. – «Дерк…» — Пронеслось у меня в голове. В моё поле зрения попадала лишь часть его конечности, но она уже вызывала у меня ужас и мурашки по телу. В особенности от представления того, на чём теперь эта конечность держится. – «Пусть… нет уж, лучше я туда не пойду… мне не нужно видеть ту картину, то есть я этого уже насмотрелся…» — В груди что-то кольнуло, прямо в том месте, где бьётся сердце. Я невольно наклонил шею вперёд. – «Это… это уже было! Эта колка… как тогда в кафе…» — После этих мыслей земля вокруг задрожала, словно мимо меня проезжает многосоставный грузовой поезд, перевозящий тяжёлый щебень. Спустя пару секунд, за спиной, со стороны города, раздался протяжный грохот. Я резко обернулся, опасаясь, что на город упало ещё одно мега заклинание. Но, к счастью, это оказалось ошибочным домыслом. Это не очередной взрыв. Я увидел, как один из двух небоскрёбов немного накренился в сторону от второго, на котором красовалась голова Мис Пай. Он медленно наклонялся, пытаясь «дотянуться» своей макушкой до земли.

Но вот его железобетонная конструкция не выдержала собственного веса, и небоскрёб с «криком» рухнул на своих собратьев поменьше, как дерево на лесоповале. Эта громада раскидала вокруг себя огромные обломки других зданий, подняв вокруг себя тучу пыли и мелких осколков. От такого удара о землю некоторые другие дома в округе тоже обрушились, последовав примеру своего высокорослого собрата.

Но, в конце концов, это «представление» закончилось: земля снова стала невозмутимой, а воздух наполнился тишиной.

— «Вот же… да, такого в своей лаборатории не увидишь!» — Наблюдая за падением высокого строения, я испытывал некий восторг, как жеребёнок, получивший петушка на палочке. Наверное, надо быть конченым психом, чтобы радоваться разрушениям, когда вокруг тебя апокалипсис. – «Отстроят ли их когда-нибудь снова...? ладно, неважно… хватит стоять на месте…» — Я вышел на ровную асфальтовую дорогу, покрытую сантиметровыми «сугробиками», которые я разгрёб, оставляя протяжные следы от копыт. Я с тоской посмотрел в сторону, куда энное количество времени назад я и Дерк уносили ноги, спасаясь от опасности.

Я видел, как от горизонта, сливаясь по краям с серыми облаками, поднимался высоко в небо чёрный дым – леса и поля горели от обжигающей вспышек других мега заклинаний.

— «Похоже, ракеты попадали не только на Филлидельфию… эх, не удивительно…» — Тишину прервал еле уловимый, прерывающийся голос справа.

— …осадки… опасность ядерного… — Я тут же осознал от куда исходит этот голос.

— «Станция от рации? Да ладно… Она ещё работает?» — Приблизившись быстрым шагом к кабине, где была слышна трансляция, невольно увидел ту самую отвратительную картину, которой опасался. Между слоями искривлённого металла и разбитого стекла было зажато знакомое мне окровавленное копыто. За границу слоёв выпирала расплющенная плоть, вперемешку рёбрами. Это выглядело как раздавленный… паштет. Буэ (Отвратительно). Через мгновение я увидел голову… в разбитом лобовом стекле красовался разодранный череп с «улыбающимися» скривлёнными челюстями, покрытые рваной изрезанной кожей со свисающей шерстью и полу расплавленными лицевыми мускулами… просто кровавое месиво…

От запечатлённого я зажмурил глаза и стиснул зубы, едва удерживая рвотные позывы. Хвала великой судьбе, что плоть ещё не начала гнить и вонять. Мои уши напряглись по максимуму, чтобы услышать те заветные слова, передающие информацию о нынешней ситуации. Я ждал долго, даже решил отойти в сторону от кабины, подальше от месева, слыша одно лишь шипение и помехи, пока всё же не дождался.

По радиостанции зазвучал медленный спокойный мужской голос. По его спокойствию можно было подумать, что он не диктор, оповещающий о случившемся, а учитель по математике, зачитывающий очередную задачу из учебника, сидя за своим столом.

— …опасность ядерного взрыва NB2634. Азимут, 90 градусов по сетке координат. Тип поверхностный. Ширина облака – 10 градусов. Направление облака -2.3 градуса.

Из этого сообщения я понял лишь половину сказанного. В координатах каких-то определённых стратегических секторов я не силён. Но про градусные меры мне было примерно всё понятно – я в жопе и надо мной повисла облачная смерть.

Настала пауза. Через три секунды её прервал роботизированный женский голос.

— Внимание, произошёл ядерный взрыв! Радиус зоны поражения 30.4 километра. Координаты эпицентра NB58680. Приступить к немедленной эвакуации всего личного состава из зоны поражения! В настоящий момент организуются противорадиационные центры. Приступить к работе они смогут через два часа… всем постоянно проверять показания дозиметра и определять текущий уровень радиации! При фиксировании высокого уровня радиации немедленно обратиться за медицинской помощью!

Её слова слышались чётко и ясно, не смотря на то, что рация погребена где-то в недрах смятой кабины. Я подождал немного, рассчитывая, что услышу ещё что-нибудь полезное, но, увы, продолжением сообщения послужили лишь помехи и жужжания динамика.

— «…значит, я не задохнулся, потому что в моих лёгких была биожидкость! Но лёгкие пони не способны поглощать кислород из жидкостей, а только из воздуха или других смесей газов. С другой стороны, если предположить, что в биожидкости есть просто колоссальное количество кислорода, то, возможно, он, каким-то образом, просачивался через мою кожу и усваивался в клетках крови. Вследствие, я не испытывал кислородного голодания… хм…» — В моей голове завелось целое следственное дело по тому, что со мной происходило в баке. Поток мыслей так и нёсся бурным течением реки, а предположения и догадки сыпались дождём, ещё больше насыщая эту реку.

Прошло около двух с половиной часов с того момента, как я ушёл от места крушения транспортника. «Снегопад» из пепла уже прекратился, зато теперь он весь осел на земле. Его сантиметровое покрытие постоянно сдувал равнинный ветер, расщепляя его в порохообразный «песок» и завихряя небольшие безобидные смерчи. Правда, было неприятно, когда они неожиданно влетали мне прямо в лицо.

Моё движение было направлено в сторону железнодорожной станции, откуда меня до недавнего времени пересадили с поезда на транспортник. В те моменты я задался вопросом, зачем высаживать меня так далеко от Филлидельфии? На что мне отвечали «Чтоб было меньше свидетелей, а то желающих на вокзале поглазеть на твою «цистерну» будет слишком много. Не хватало нам ещё, чтоб появились слухи о «таинственной бочке», которую тщательно охраняют, а потом грузят в простенький невзрачный «грузовичок» и увозят в центр города… нет уж, слишком подозрительно!». Мда, запущенные же у них меры предосторожности. Но я в дела их начальства не лезу. Хотят везти так, значит есть на то причины.

Станция виднелась в пяти километрах впереди. Эта была типичная невысокая платформа, стоявшая на уровне дверей пассажирских поездов. Прямо на платформе построена кирпичная, поштукатуренная будка кассира, площадью примерно девять на восемь. В ней виднелось всего одно окошко. От будки вверх уходила невысокая вышка, где-то шесть метров в высоту.

— «Там есть радиорубка. Отлично, значит, есть шанс с кем-нибудь связаться!» — Я посмотрел на столбы линий электропередач, идущие вдоль дороги от города прямо к станции. И опешил, кое-что поняв. – «Электричества, ранее поступавшее от Филлидельфии, нет! А значит, и связи нет. Эх, а я уже обрадовался…» — Пусть новость и печальная, но это не значит, что нет смысла идти к станции. Там наверняка есть что-то, что поможет мне спастись от радиации. Мне кажется, я нахватался её очень много, когда пепел попадал на меня, а я его стряхивал. Да и осадки на земле в свою очередь облучили меня. Надеюсь, на каждой станции есть шкаф с медикаментами.

Облучён я или нет, я определил по первым признакам лучевой болезни: у меня болит голова, просто пульсирует; во рту как в пустыне, плюс имеется привкус горечи; мой пульс чрезмерно высокий, 140 ударов в минуту. Вдобавок слабость в суставах, или что-то типа того: почему-то при сгибании копыт я ощущал сильный дискомфорт, будто что-то внутри постоянно мешает им нормально двигаться. Но, думаю, просто, кажется. При лучевой болезни что только не происходит с твоим телом.

Я поднимаюсь по ступенькам на платформу и иду прямиком к билетной кассе, по пути рассматривая и слегка пиная опрокинутые мусорные вёдра. Битое стекло от бутылок, запачканные газеты, бычки от сигарет, фантики и ещё какой-то мусор, который я не могу разобрать. Да и зачем мне это делать.

Дверь в помещение была закрыта. Подёргав ручку, понял, что она ещё и заперта.

— «Чёрт бы тебя побрал!» — Мои глаза посмотрели в сторону, где должно быть окошко для выдачи. – «Нет, там мне не пролезть. Хех, почему я вообще подумал, что я там пролезу?». – Я осмотрелся вокруг в поисках палки или ещё какого-нибудь длинного прочного предмета, которым мог бы выломать дверь, используя как лом. Но не найдя желаемого, попробовал лягнуть дверь с места. Не сработало.

— «Может с разбегу? Тогда удар будет куда сильнее» — Отойдя от двери на десять метров, приготовился к старту, стоя лицом к двери. – Вперёд! – Скомандовал сам себе. И разогнавшись посильнее, я вдарил с развороту по своей преграде. Замок вырвало с «мясом», а дверь слетела с петель, упав и громко хлопнув на всё помещение. Путь был свободен.

Войдя внутрь, я увидел на противоположной стене плакат Мис Пай. Она улыбалась толи хитро, толи бесконечно радостно, а её глаза… затягивали. Я просто вяз в них, они приковывали к себе мой взгляд и смотрели на меня, в какую бы сторону я не пошёл. Они глядели прямо в душу, призирая меня за все мои грехи. Интересно, как у автора этого плаката получилось передать такой эффект обычной картинкой.

Повернув голову в левую сторону, запечатлел расположившийся на спине труп, лежащий в огромной, почти засохшей, луже собственной крови. На полу перед окошком для выдачи билетов, вплотную стоял стол, на котором был разбитый, но всё ещё работающий терминал. А рядом с ним была печатная машинка. Меня передёрнуло.

— «Ох… что тут произошло?» — Я отступил в сторону, не желая подходить к мёртвому пони. Мне стало интересно, что его убило, и мои глаза сами стали бегать по комнате в поисках орудия убийства. Но они ничего не нашли, кроме больших кусков разбитого стекла, валяющихся вокруг трупа. Некоторые из них слились с цветом крови, из-за чего их трудно было увидеть. Я подошёл ближе к мёртвому пони, не заходя за границу лужи. Это был старик земно пони в возрасте шестидесяти – семидесяти лет, одетый в форму кассира и фуражку, которая когда-то сидела на его голове, а теперь она валяется в метре от него. Со своего ракурса я смог заметить, что всё его лицо, шея, плечи и грудь усеяны глубокими порезами и осколочными ранами с красными пятнами крови вокруг них, в центре которых виднелись маленькие щели. Из некоторых торчали осколки того самого стекла. На левой стороне шеи была смертельная рана, из-за которой, как я понял, старик и погиб, потеряв слишком много крови.

— Так вот, что тебя убило… какой ужас… — «Не хотелось бы мне умереть так же…» — Я отвернулся от злосчастной картины и решил продолжить поиски того, зачем пришёл – связь и лекарства от радиации. Но не успел я полностью оглядеться, как увидел в дальнем правом углу небольшой стол, стоявший вплотную к окну. Ножки стола были прикручены к полу чем-то, похожим на болты. Нет, это не болты, а саморезы. Перед столом валялся стул на колёсиках, которые пользуются популярностью в офисах и у секретарш, сидящих за терминалами и спокойно бьющих копытами по клавишам. На столе стоял радиопередатчик размером с коробку для обуви, и микрофон на коротенькой подставке, подключённый проводом к передатчику.

— «Такс… нет, с этим обождём… мне нужно сначала о себе позаботиться. Ох, как голова раскалывается!” – Головная боль усилилась, и в ушах слышались удары моего сердца. – «Наверное, давление подскочило…» — Моя шея стала чесаться. Потом туловище и плечи. А в конце всё тело разразилось зудом. Я через силу терпел, чтобы не упасть на пол и начать кусать самого себя, пытаясь усмирить зуд.

— «Нужно срочно найти лекарства… Они должны быть здесь!» — Я ещё раз осмотрелся, пытаясь найти заветную коробочку с бабочками, которая должна висеть на стене – аптечка. Но к моему удивлению её нигде не оказалось, хотя на одной из стен был след, где она когда-то была. – «Дерьмо! Где она!» — Моё терпение уже начинало подходить к пределу. А зуд всё сильнее. Я подбежал к столу, перед которым лежал тихо «спящий» дедуля. Мои копыта быстро рыскали по выдвижным ящикам стола. Их было всего пять: один длинный, с нижней части самой поверхности стола, а остальные четыре служили для него опорой. В первом, длинном ящике, оказались канцелярские ножницы, стопки бумаг и различные бланки, которые меня совершенно не интересовали. Во втором и третьем нашлась губная гармошка и пара книг, по их названиям я понял, что это романы: «Необъяснимое: горе солдата» и «Счастливый пилот», также в третьем ящике оказался ланч-бокс. На него мне было насрать.

— Чёрт! – Уже половина ящиков была проверена, а желаемого нет. Мне становилось всё хуже, почти каждый удар моего сердца отдавался сильным стуком в голову. Казалось, что сосуды моего головного мозга превратились в огромную пульсирующую опухоль.

Я принялся обыскивать остальные ящики. В четвёртом оказался большой, занимавший почти всё пространство в ящике, чёрный кейс с надписью «ЧС». – «Что это? Как расшифровывается? Чистый Сапфир… нет, Чага Сосны… ***ть что за тупые мысли! Это же значит Чрезвычайная Ситуация!» — Я вытащил кейс и опрокинул его на пол. Внутри что-то билось о стенки. – «Это оно…» — Мои копыта открыли застёжки, которые не давали кейсу открыться, и что я увидел… БЛИСТЯЩИЙ ПИСТАЛЕТ с тремя магазинами рядом, связанные бечёвкой в одну пачку.

— КАКАОГО **Я! – «Здесь должна быть аптечка, а не грёбанное оружие…» — Я швырнул кейс правым копытом в произвольную сторону, и тот, ударившись о стенку, с грохотом упал. Теперь остался последний ящик. Моя чесотка уже превратилась в нестерпимое жжение, как тогда, в баке. Резким движением я открыл проклятый ящик… на дне лежал дешёвый миниатюрный радиоприёмник на батарейках, который можно купить в любом магазине… и всё… в нём больше ничего не было.

От безысходности я закричал во всё горло. Потом, благодаря всем обстоятельствам, что творились со мной, не выдержал и потерял рассудок и, упав на пол, стал брыкаться и выгибаться под страшными углами, испытывая адские мучения. С меня словно кожу заживо сдирают, обливая кипящим маслом. Пока моё тело страдало, я, сам того не замечая, измазался в крови от трупа, а сам труп спихнул в сторону.

Через неиссякаемое количество времени ко мне вернулось осознание, и в этот момент я понял, что забился в угол комнаты. Мои глаза вскользь осмотрели моё тело — оно всё измазано в тёмно-красной субстанции. Взглянув на пол и нижние части стен, увидел, что они покрыты кровавыми следами от моей безудержной агонии.

Жжение расплавленной смолы по всей поверхности тела, адская головная боль, нервно заглатывающее воздух дыхание. Вот, что я ощущал в данный момент. Но неожиданно, ситуация кардинально изменилась. Мучения были настолько сильными, что мой мозг не выдержал и отключил нервные окончания, в прямом смысле того слова. Я перестал чувствовать боль. Вообще что-либо ощущать. В глазах всё было потемневшим. Похоже, я скоро потеряю сознание от болевого шока. А может и умру?

Моё тело дрожало. Поднявшись на круп и прислонившись спиной к стене, я стал пристально смотреть на тот труп, согнувшийся крючком, когда я извивался, толкая его и испытывая боль. Внезапно мертвец зашевелился. Копыта старика прижались к туловищу, после чего отжались от пола, поднимая тело вверх. Через мгновение, старик уже стоял на своих четырёх. Я бы ужаснулся, если бы хотел. Но моя нервная система бездействовала.

– «Труп… ожил… хе-хе… ух ты!» — Прерывисто вёлся монолог у меня в голове. Воздух сотрясало тяжёлое дыхание мертвеца. Труп повернул ко мне своё обезображенное осколками стекла и порезами лицо. После, он повернулся ко мне полностью и двинулся в мою сторону, шатаясь при каждом шаге и медленно передвигая копытами. Я не знал что делать. Не знал, как остановить его, да и не собирался. Мне было настолько всё равно, что я даже не моргал, полностью игнорируя рефлекс моргания. Мой взгляд был прикован только к нему, ни к чему другому. Я был очень измотан. – «Неужели это конец…» — Подумал сквозь еле сдерживаемую пелену болевого шока и отяжелённого сознания.

Оживший мертвец остановился в метре от меня. Его глаза открылись и уставились мне в лицо. Из них торчали осколки стекла. Мне было не понятно, как старик вообще ими двигал. Он уставился на меня, будто чего-то ждал: приказов, реакции или ещё чего-нибудь.

От его «таращенья» на меня я отвернул голову вправо. В той стороне, прямо рядом со мной лежал тот самый кейс, который я швырнул в порыве гнева, а рядом с ним блестящий начищенный пистолет. Я потянулся к пистолету и спокойно взял его в копыто, после чего подтянул к себе, держа перед лицом.

Это был обычный 10-и миллиметровый пистолет, с держателем для закусывания зубами, пусковым механизмом, встроенный в этот держатель, и боевое окно для магазина с боку. В блестящем корпусе пистолета я увидел отражение своих глаз. Они были почти закрытыми, хотя даже в таком положении я разглядел их покрасневшие белки. Это сосуды в глазах полопались, поэтому они такие красные.

— Чего ты ждёшь? – Спросил стоявший передо мной старик. Я поднял на него взгляд.

— …что? – На автомате спросил я.

— Ты сидишь и смотришь на мой пистолет. И даже не зарядил его. – Его голос был медленным и спокойным и таким… как-будто ему дали в под дых. Если бы я не был сейчас в полу смертном состоянии, то удивился бы, что мертвец ещё и разговаривает со мной. Но сейчас мне было начхать на эту странность.

— Зачем? – Продолжил мой шепчущий голос. Нормально говорить у меня не было сил.

— Чтобы выстрелить! Именно для этого момента я держал его в кейсе.

— … — Я промолчал, наблюдая за ним. Далее, мертвец аккуратно нагнулся к кейсу и отодвинул его в сторону. Под кейсом лежала пачка с магазинами. Старик взял её в зубы. После чего обеими копытами стал стягивать бечёвку. Одно движение и три магазина остались в зубах ожившего мертвеца. Старик вытащил их и положил на пол. Потом взял один из них и протянул мне. – «Почему мне так не везёт?» — Подумал я.

— Не бери в голову, сынок. Неудача, как ветерок. Она постоянно летает вокруг. И рано или поздно сталкивается с кем-нибудь. — Он будто знает, о чём я думаю. Но я не обратил на это внимания и взял магазин. Всё происходило как-то… само по себе. Будто так и должно быть. Как в кино.

— Тогда… на меня словно торнадо налетел. Хех. – Усмехнулся я, заряжая пистолет.

— Ничего страшного. Тебе больше повезло, чем нет… — Его тон сменился на грусть. — Ты выжил при взрыве. Выжил. Ты ещё столько сможешь сделать в отличие от тех, кто погиб. – Я передёрнул затвор и не вставляя в зубы, на вытянутых копытах направил пистолет прямо в голову мертвеца, держа спусковой механизм наготове. Мне почему-то казалось, что я должен выстрелить в него.

— Например…? — Спросил я. Мой взгляд замер на его лице. Но оно не выказывало никаких эмоций.

— Приди в себя и узнаешь. – Он шагнул ко мне на встречу и оказался вплотную к пистолету. Окровавленный кассир в пиджаке присел на круп и нагнулся ко мне.

— Но как? – Продолжил мой шёпот. Его копыта взяли мои дрожащие копыта, держащие пистолет, и изогнули их так, что дуло пистолета преставилось к моему лбу. Я замер в этой позе, осознавая, что должно произойти дальше, но не стал сопротивляться. Я даже как-то был не против, решив, что избавлюсь от мучений.– Неужели другого выхода нет? – Тоскливо спросил мой шёпот.

— По-другому ты не придёшь в себя… нажимай. – Я закрыл глаза. Приятная темнота обволокла моё зрение. – «Вот так всё и закончится…», — Пронеслось где-то у меня в мыслях.

*БАХ* — Звук выстрела звучал затихающим эхом в моей голове.

Я почувствовал, что моё сознание куда-то затягивает. Куда-то в внутрь меня самого. Но вдруг, появилось ощущение прилива сил по всему телу.

Я открыл глаза. Тёмно-серый свет предстал моему взору. Он был размыт. Но через несколько секунд зрение пришло в норму. Оказалось, прямо перед моим носом была стена. Я приподнялся и присел на круп спиной к стене, окидывая своим взглядом всю комнату. Первым на глаза попался труп пожилого кассира, лежащий на полу в позе крючка. На десять секунд я замер на месте и не двигался. Мне казалось, что этот старик опять поднимется и подойдёт ко мне. Вскоре я задумался:

— «Что произошло?” – Я ещё раз огляделся вокруг, но в этот раз, обращая внимание на всякие мелочи. По полу от трупа ко мне тянулся извилистый след из кровавых нитей. Справа от меня лежал опрокинутый полураскрытый кейс, рядом с которым лежал нетронутый пистолет. — «Это было не наяву… Просто, кошмар… но что тогда было на самом деле?», — Я поразмыслил над тем, что было во сне. – «Я перестал чувствовать боль, когда забился в углу…», — И тут до меня дошёл «доклад» от моего тела — оно больше не истязается жжением, голова не болит и свежа, как бодрым утром, а сердце больше не бьётся в ритме двигателя внутреннего сгорания. Я посмотрел на свои копыта, в надежде, что моя шерсть вернула свой родной цвет, но я слишком наивен. Она как один раз стала зелёной, так и осталась.

Тяжело вздохнув, я поднялся и приблизился к кейсу с пистолетом. Взяв пистолет в копыта, мельком осмотрел его на наличие поломок и точности прицела. Всё в порядке. Отодвинув кейс, достал связку магазинов. Вытащив один из них, сразу зарядил его в пистолет и передёрнул затвор, чтобы тот был наготове.

— «Забрать оружие у кассира? Почему бы нет!» — Я взглянул на скрюченный труп, лежащий в пяти метрах от меня. – «Оно ему всё равно больше не понадобится…», — За окном мыла белая ночь, светло как днём. Или это так луна светит. Выглянув из разбитого окна, я увидел, что за густыми облаками светится очень белое и яркое пятно. Луна. Её свет пробивается даже сквозь облака.

Я подошёл к столу с радиостанцией. Она стояла, нетронутая ничем. Мои ловкие копыта проверили наличие поломок. На мой взгляд, всё в порядке. Теперь моё копыто повернуло выключатель, после чего должна была загореться лампочка, означающая, что электропитание включено. Но этого не произошло.

— «Что не так-то? Неужели она работает от розетки?» — Наклонившись под стол, я увидел свисший кабель, тянувшийся от радиоприёмника прямо стенке, где было злосчастная розетка. А она-то в свою очередь связана с оборванными линиями электропередач.

— Дерьмо! – «Эх, не суждено мне связаться с властями…» — И тут я вспомнил, что недавно нашёл радиоприёмник на батарейках, когда обыскивал ящики. Я тут же подскочил к последнему ящику. В сразу же обнаружился всё ещё лежавший приёмник. Ещё бы, куда ему деваться. Взяв его, я повертел корпус, чтобы найти крышку, за которой скрывались батарейки. А когда нашёл, тут же открыл её. На мгновение мне показалось, что их нет, но я вздохнул с облегчением.

— Фух, они на месте! Теперь нажмём на кнопочку… — Кончик моего копыта нажал на красную кнопку, стоявшая вряд с остальными, подобные ей. Зазвучал шум радиопомех, что не могло не радовать. Покрутив ручку, которая отвечала за смену радиоволны, наткнулся на одну, очень странную, на ней диктовались одни лишь цифры:

— …4, 8, 15, 16, 23, 42… — Я сразу понял, что это за радиоволна и не стал слушать дальше, так как не понимал язык номерных радиостанций.

Покрутив ручку ещё немного, услышал прерывистый мужской голос:

— …если есть… живой… мы возле… — В этот момент по моей спине пробежались мурашки. – «Кто-то выжил! Чёрт, это отличная новость!» — Теперь мне нужно было точно настроить приёмник на волну, чтобы чётко услышать, что говорит тот жеребец. На это у меня ушло около десяти минут. Было трудно попасть в ложбинку, где эта волна ловится приёмником. Теперь приёмник налажен, и я могу послушать того, кто там сидит перед микрофоном.

— …повторяю, если кто-нибудь выжил. Если у вас есть возможность передвигаться, то знайте: в Понивиле, на западной и юго-восточной окраинах Мэйнхетена, в Додж Сити уже обоснованы спасательно-поисковые лагеря. К сожалению, это единственные точки сбора, с которыми мы наладили связь. – Парень на радио тяжело вздохнул, — Для тех, кто не может по каким-либо причинам добраться до нас, найдите укрытие возле дорог или небольших населённых пунктов. Чтобы наши рейды могли найти вас, поставьте на видном месте знак обозначения в виде креста, неважно из чего: одежды, палок или вообще рисунок на картонке. Можете поставить флаг, опять же неважно из чего. И живите, живите, сколько сможете! Мы обязательно спасём вас! У нас есть медикаменты, еда, вода, кров и безопасность. Мы поможем вам! Только живите… — Сигнал пропал. От него остался лишь шум помех. А я сидел, не зная, что делать дальше.

— Воу… вот это новости. Значит, выжившие есть, и не какие-то горстки, а целые лагеря. Чёрт, я слишком далеко от всех них. – Я набрал в грудь воздуха, чтобы упокоиться. — Вряд ли они меня найдут… к тому же, если останусь тут, то точно помру с голоду. Получается, до ближайшего места назначения мне придётся идти пешком. Хм… — Я представил у себя в голове карту Эквестрии, получилось неплохо, хоть с воображением у меня не очень: на ней были отмечены все города, посёлки и дороги, в том числе железные. – И так, что мы имеем? До Понивиля мне топать и топать. Не вариант, как по мне. До Мэйнхетена идти меньше всего, но путь пролегает через Филлидельфию. А там радиация повсюду, тоже не вариант. Тем более я не далеко от эпицентра и уже нахватался. – Я вздохнул. – Что на счёт Додж Сити? До него тоже двигать копытами немало. Дерьмо – дерьмо, ничего не скажешь. Стоп… — «Что-то я ступил!» — До Понивиля идёт прямая дорога! Хоть и долгая, но всё же дорога. Дойти до него будет легче, чем до того же Додж Сити, здесь хотя бы не придётся проходить через дебри лесов. Хотя какие леса? – Я вспомнил, как горели леса на горизонте, когда я шёл к станции. Чёрный дым, поднимавшийся к небу и сливавшийся с облаками. Грандиозное и, в тоже время, пугающее явление.

– В любом случае, мне здесь не место – нужно идти в Понивиль. – «Решено!» — Прозвучала мысль в моей голове. – Пора собираться в путь…

Через полчаса я вышел со станции по направлению к Понивилю. Перед выходом я ещё немного пошарился в ящиках, и обнаружил ещё кое какую важную вещь – кобура для пистолета и небольшой подсумок. Она лежала в том же ящике, где был чёрный кейс. Получилось так, что я их не заметил под кейсом, когда швырнул его в сторону. Также я взял с собой радиоприёмник. Одев на левую ногу кобура, вставил в неё пистолет, а подсумок одел на пояс, после чего двинулся в путь.

Я пошёл по железной дороге, так как асфальт уходил наискосок от железки.

По пути я разглядывал всё, что меня окружало, пытаясь заметить какое-либо движение, ведь сейчас ночь, пусть и «белая», и у меня была надежда заметить один из рейдов спасательных лагерей.

— «Странно так. Непривычно осознавать, что я в экстремальной ситуации: у меня нет еды, воды, я облучён, а до ближайшего спасательного пункта мне не добраться быстрее, чем за три дня, тем более без припасов. И у меня нет способа связаться с этим пунктом. Всё сложно, и одновременно просто. Нужно идти по дороге, а в конце тебя должно ждать спасение…» — Я решил уйти с самой железной дороги и просто пойти вдоль неё. А когда сошёл, посмотрел в небо и увидел рассеянный облаками лунный свет. – «А если к тому моменту, когда я приду, они переместят лагерь? Как я их найду?» — Я остановился, но потом улыбнулся и пошёл дальше. – «Дурак, у меня же есть радио. Наверняка они выйдут в эфир, если подобное произойдёт. Кстати, выключу-ка я его, чтоб батарейки не тратить. А то сядет ещё, и как мне потом узнавать, что у них там происходит…» — Я так и поступил.

Прошло два часа, с тех пор, как я покинул станцию.

Что-то странное творится с моей кожей. Ещё на станции я не обращал на это внимание. Но после длительного хождения я почему-то начал чувствовать сильный дискомфорт: при движении копыт, при повороте шеи и когда открываю рот, от чего я остановился осмотреть себя. Сначала копыта. Вроде ничего странного не заметил, кроме одной детали: на местах сгиба копыт, например локоть, у меня не образуются кожные складки, вообще никаких неровностей не образуется, а ведь должны, я в последнее время, сидя в своей лаборатории, много ел, от чего немного располнел, и при сгибании копыт я обычно видел маленькие жировые складки. Ещё у меня такое чувство, что кожа под шерстью при сгибании спрессовывается, а при разгибании вновь выправляется. Странно.

Прощупывание самой кожи меня удивило гораздо сильнее. Она стала очень твёрдой и грубой, как дерево, словно отслоилась, но при этом сохраняла чувствительность. Попытавшись её прокусить зубами, я потерпел фиаско. Но попробовав это сделать, я узнал ещё один интересный аспект: кожа не имеет болевых нервных окончаний, то есть, она чувствует всё остальное за исключением боли.

— «Хм… что же со мной происходит? Это на меня так радиация повлияла? Я МУТИРУЮ? Да хрен его знает. За то я знаю точно одно, от такого количества мною полученной радиации я должен был уже умереть. Но нельзя говорить наверняка… главное сейчас то, что я себя хорошо чувствую, это главный признак здорового организма! А пока, будем думать о лучшем…» — Я встал, отряхнул свой круп, и ещё раз осмотрев себя, двинулся дальше в путь.

Прошло пять часов с момента ухода со станции.

За последние три часа я дважды включал радио, рассчитывая услышать голос того того парня. Но безуспешно, было слышно лишь противное шипение. Хотя однажды получилось поймать радиоволну номерной станции. У меня появилось чувство страха, что он сменил частоту вещания. Поэтому я много раз прокручивал ручку радио от самого начала и до упора. Но ничего нет.

Чем дольше я видел, во что превратился окружающий мир, тем унылее становилось мне. И чтобы хоть как-то поднять настроение, я запел песенку, которую я когда-то в младшей школе с друзьями сочинил. Или это была считалочка… уже не помню.

Родились у нас котята

–Их по счету ровно пять.

Мы решали, мы гадали:

Как же нам котят назвать?

Наконец мы их назвали:

РАЗ, ДВА, ТРИ, ЧЕТЫРЕ, ПЯТЬ.

РАЗ — котенок самый белый,

ДВА — котенок самый смелый,

ТРИ — котенок самый умный,

А ЧЕТЫРЕ — самый шумный.

ПЯТЬ похож на ТРИ и ДВА -
Те же хвост и голова,

То же пятнышко на спинке,

Так же спит весь день в корзинке.

Хороши у нас котята -
РАЗ, ДВА, ТРИ, ЧЕТЫРЕ, ПЯТЬ!

Заходите к нам, ребята,

Посмотреть и посчитать…

И я пел эту считалочку, вспоминая своих старых друзей. Как делал вместе с ними различные поделки, вырезали из картона всякие зафигульки, рисовали. Как играли в прятки, классики, резиночку и другие игры. Хотя в резиночку я играл не только в школе, но и в институте с однокурсниками бывало сыграем пару раз. Это помогло, я отвлёкся от окружающего меня мира

Но неожиданно для себя я вспомнил Риведа и Лоуни, мило сопящих в своей кроватке. И как можно было ожидать, всю мою ностальгию как ветром сдуло. Меня вновь поглотило уныние.

— «Опять за живое задело… не вспоминай о детях, НЕ ВСПОМИНАЙ!» — Я пытался остановить поток неконтролируемых воспоминаний. Перед глазами проносились мгновения моей семейной жизни: игра в прятки с Лией; как мне когда-то повезло увидеть первые шаги моей дочери; как на меня набрасывались два «монстрика», мои близнецы сыновья, когда я приходил домой; как Лия подарила мне плетённый своими копытцами браслет…

В этот момент мои ноги замерли, и все мысли вдруг прекратились. Я с испугом посмотрел на правое копыто, где должен быть браслет, боясь, что потерял его. Он оказался на месте, будто и никуда не собирался. Я уставился на него и никак не мог отвести взгляд. Во мне что-то заклинило. В голове стало настолько пусто, что даже у «овоща» мыслей наберётся побольше. Я впал в некий транс, разглядывая этот радужный браслет, переливающийся в тусклом Лунном свете. Глядя на него мне вдруг стало… спокойнее. Толи от того, что душераздирающие мысли о прошлом прекратились, толи от ещё чего-то… мне хотелось продлить этот момент как можно дольше. Я будто выпал из этой реальности. И, в буквальном смысле, поверил, что всё вокруг – это иллюзия, ненастоящее, просто сон. Но у всего есть свой конец.

Через несколько минут я пришёл в себя.

— «Ч-что… это было?» — Я никак не мог понять, что только произошло. Очнувшись от транса, мне вновь стало тяжело на душе. Но теперь мне… как-то легче. Гораздо легче. Меня словно очистили. Как жёсткий диск. Моя голова медленно стала поворачиваться то влево, то вправо. Просто, без причины.

— «Где я?» — Задался вопрос в моей голове. На самом деле я прекрасно понимал, где нахожусь и куда идти. Хотя сейчас казалось, что я забыл, откуда пришёл. Через мгновение ко мне вернулось нормальное восприятие окружающего мира.

— ДА ЧТО СО МНОЙ ПРОИСХОДИТ!? – Заорал я во всё горло. Меня наверно было слышно за десятки километров. Я схватился за голову, прижав уши к голове.

Прошло два дня от старта со станции.

Я всё время шёл, смотря либо вперёд, либо на небо. Я не останавливался на сон или отдых, я по непонятным причинам перестал чувствовать усталость. Мои копыта не болели от такого длительного перехода. Желудок не испытывал голода. В туалет мне не хотелось. В голове у меня не было никаких мыслей или идей, как это было сутки назад. От постоянной ходьбы на меня накатила скука, и я включил и оставил радио работающим, в надежде услышать голос парня, который подсказал мне, куда идти.

Я не боялся потеряться. Не боялся, что не дойду до Понивиля. Просто шёл по железной дороге. А вскоре свернул с неё чуть левее, чтобы не делать большую петлю через туннели горы Кантерлота, а пойти напрямки к городку. Теперь я шёл через поля. Я за всё своё время движения от станции видел, как поднимается солнце, через плотные «шторы» облаков. Наблюдал, как оно садится, а на его место вновь появляется царица луна. А иногда, в облаках появлялась небольшая брешь, сквозь которую я мог увидеть ночные звёзды, мерцающие в небе. Это было красиво.

В последнее время у меня неплохое настроение. Ведь я знаю, что есть выжившие. А выжившие в Понивиле, там безопасность.

В конце концов, я упёрся в реку, по две стороны которой обосновались невысокие дома Понивиля. Моё место положение было немного выше по течению, примерно в пяти километрах, так что сам городок я видел издалека.

— Ну вот я и добрался. – Шёпотом проговорил я сам себе. – Но где же спасательный пункт? Небось, в зданиях попрятались. Ну, это логично, если учитывать то, что радиоактивная пыль разносится по всей Эквестрии и повсюду оседает. И если пони долго находится на улице без защиты, то он погибнет от облучения, если ему не оказать нужную помощь. А что до меня? Я уже должен был умереть. Может я стал таким же разумным ходячим мертвецом, как тот старик из моего сна. Надеюсь, что нет.– Я спокойным шагом двинулся вдоль реки, от которой так и веяло радиацией.

Через сорок минут я добрался до мостика, перенёсшийся через реку прямо ко входу в Понивиль. От сюда, не переходя моста, я уже успел оценить все разрушения.

Городок выглядел «слегка» «встряхнувшимся». На улицах повсюду лежали обломки зданий и упавших спутниковых тарелок. У домов выбиты стёкла, у немногих даже двери. Некоторые здания «рассыпались» на камни и кирпичи, завалив всё пространство дворов, а остальные же остались крепко стоять на месте, хотя почти все они покрылись трещинами.

Перейдя мост, я насторожился.

— «И где тот хвалёный безопасностью спас-поисковый лагерь?» — Пройдя на расстояние четырёх домов вглубь города, я остановился, поглядывая в разные стороны в поисках хоть каких-то признаков жизни. – «Даже если бы он был хорошо спрятан в домах, то где дозорные? Хотя бы один должен их предупредить в случае чего!» — Закончив осматривать переулки и окна, взглянул на развалины домов. Там я заметил что-то большое и круглое, вроде из полиэтилена, что сильно выделялось на фоне развалин. Это было единственным, что, по моему мнению, нужно было осмотреть. Я двинулся по направлению к неизвестной мне конструкции.

— Стоять! – Крикнул мужской голос, лет тридцати, на крыше здания слева. Он не попадал в моё поле зрения, поэтому я его не видел. От неожиданности я замер, держа в воздухе поднятое копыто, которым я хотел сделать шаг. – Не двигайся! Стреляю без предупреждения! – Я стоял слегка приофигевшим, не зная, что произойдёт дальше. Но через долю секунды продумал следующие действия:

— «Он вооружён… Лучше не двигаться…» — Сделал я окончательный вывод.

— Медленно поворачивайся ко мне лицом. – Чётким и басовым голосом проговорил мой «командир». Я не стал сопротивляться и начал медленно поворачиваться влево. Но на половине пути он крикнул:

— Стой! – «Боже, что такое?» — Я не на шутку испугался, ведь если я ему чем-то не понравлюсь, то он меня может пристрелить без предупреждения. – Бросай оружие! – «Оружие? А, да, точно, пистолет!» — Вынь пистолет из кобуры и выкинь в сторону! – Я потянулся к пистолету, чтобы вытащить его зубами. – Только без шуток бл*! – Выругался он. Через мгновение пистолет был выброшен, и теперь он лежал в трёх метрах от меня. – Всё, можешь повернуться. – Более спокойно скомандовали мне. Я полностью довернул свой корпус.

— Кто ты такой? – Спросил меня жеребец, одетый в костюм химзащиты с противогазом. Поверх костюма была боевая броня. В руках у жеребца была снайперская винтовка средней дальности, стреляющая патронами калибра 308. Я такие частенько перебирал у себя в лаборатории, и я знаю многие их преимущества и недостатки. Но эта винтовка, похоже «сырая»: она без всяких модификаций.

— Меня зовут Савант! – Представился я снайперу, хорошо прицелившемуся мне в голову.

— О, прекрасно! Теперь я знаю, как тебя зовут! Это мне многое даёт! – С сарказмом прозвучал его голос. – «Сарказмом говорить не обязательно!» — Он портит о себе первое впечатление.

— Ладно, понял. – Продолжил я. – Я слышал по радио, что тут лагерь, где мне могут оказать помощь!

— Ты у нас беженец, значит… от куда ты пришёл? – Он не опускал винтовку, держа меня на прицеле.

— Из Филлидельфии!

— Филлидельфии? Её же разбомбили!

— В этот момент я был не в самом городе, а находился на одной из станций, когда мега заклинание упало! – Пришлось чуть-чуть соврать, чтобы не было лишних вопросов ко мне.

— М-м. Как интересно. А пистолет ты где взял? – Его копыто, держащее ствол, немного пошевелилось, пытаясь обхватить оружие покрепче.

— На станции был мёртвый кассир. У него в столовом ящике я и нашёл ствол! – Настала долгая пауза. А снайпер всё никак не хотел убирать винтовку от меня. Он наверняка думал, верить мне или нет. – «Если не поверит, то что? Пристрелит меня? Но доверившись мне, он не станет этого делать, так...? Я не зря пёрся сюда не жалея себя…» — От такого непредсказуемого ожидания, время начинало резать меня, словно нож. Но хвала небесам, жеребец спросил, прервав столь долгое молчание:

— Ещё раз, как там тебя? – Я с облегчением вздохнул, поняв, что он не собирается в меня стрелять.

— Савант! – Он, наконец, опустил своё оружие.

— Если уж ты беженец, на кого ты очень смахиваешь, то тебе во-он туда! – Он указал копытом как раз в те развалины, где стояла заинтересовавшая меня конструкция.

— Спасибо огромное! – Поблагодарил я его, и уже вроде бы собирался уходить, как он вдруг меня снова окликнул:

— Стой! – «Что опять?» — Эта фраза каждый раз заставляет меня покорно замереть. – Пистолет свой забери – сдашь его при входе в палаты. – Я лишь подошёл, взял пистолет и положил его обратно в кобуру. Перед тем как уйти, я поинтересовался, как его зовут.

— Мы все тут в одной лодке, так что… Лоу Лисп, меня звать. – Ответил он. – Но можно просто Лоли.

Когда я двинулся к месту, куда он мне указал, послышался его голос:

— Спанкин, это Лоли, приём! – Через несколько секунд послышался приглушённый шумный голос рации.

— Я на связи. Лоли, что там у тебя?

— Да вот, тут выживший гражданский к нам пожаловал. Я отправил его к вам на вход.

— Беженцы? Сколько их? – Поинтересовался парень, по голосу он чуть младше Лоли.

— Я сказал ВЫ-ЖИ-ВШИЙ! Глухня. Или что, я не чётко говорю? – Угрожающе сказал Лоли.

— Нет-нет, вас понял, он всего один! Жду его у входа. Конец связи! – Попытался он побыстрее закрыть тему.

— Подожди, конец связи… у него есть при себе пистолет. Конфискуй его. И ещё, осторожнее там с ним, он совсем голый – без каких-либо средств защиты, наверняка облучён! Когда обыщите его, отправьте сразу на дезактивацию.

— Вот оно как… — Дальше я не слушал их разговор. Дойдя до места, куда мне было указано, я увидел полукруглую полиэтиленовую трубу выше меня ростом, с герметичной дверью и металлическим каркасом. Оболочка трубы не была прозрачной, но через неё всё равно проникал свет.

Я простоял у двери десять минут, прежде чем с внутренней стороны послышались шаги. Дверь открылась, и меня впустил во внутрь едва повзрослевший пацан в жёлтом защитном костюме.

— Ох, ёж — макарёж! Ну, ты попал мужик. Дозиметр зашкаливает! – Сказал жеребец студенческого возраста, измеряя меня своим прибором. Его грива была светло – голубого цвета, а шерсть на лице имела белый окрас. – Как ты ещё не сдох? – Удивился он и посмотрел на меня. Я лишь пожал плечами. – Не суть. Пошли быстро в душ, там тебя быстро очистим.

Он повёл меня по изоляционному коридору, который отходил от «прихожей части» вправо. Через пять метров мы завернули налево, тем самым уходя вглубь здания, где оказалось целое душевое отделение, пол которой был также устелен полиэтиленом.

— Вот, вставай туда! Я сейчас включу. – Я покорно встал на указанное место. Распылители душа дезактивации находились сверху, снизу, сзади, спереди и с обеих сторон по бокам. – Готов? Не дыши и не открывай глаза!

— Ладно! – Ответил я, сообщая о готовности. После чего меня стали опрыскивать: химическая жидкость била мощной струёй, покрывая меня всего с головы до пяток и без труда пробиваясь через шерсть, гриву, хвост, и омывая всю поверхность кожи, после чего стекала по копытам на пол. Сама хим-жидкость была очень холодной, от чего я поначалу дёрнулся, но вскоре привык.

Душ выключился.

— Так, теперь давай ко мне. – Я подошёл к нему, попутно сдувая со своего носа капли стекавшего «очистителя». Он снова достал дозиметр. – Гляди-ка, радиация спадает прямо на глазах!

— «Ага, она прямо сейчас стекает с меня!» — Я поджал левый уголок рта.

— Ещё чуть-чуть и ты, считай… в каком-то роде, здоров! – Он улыбнулся. — Но детишек у тебя после такой дозы радиации… — Во мне что-то замкнуло. Парень, увидев мой сквозной взгляд, направленный прямо в его глаза, и тут же умолк.

— …а на всякий случай дам тебе таблетку для профилактики.

— Благодарю. – Не смотря на всё, что я пережил, пока шёл сюда, пока меня приняли и очистили, я в некоторой степени теперь счастлив. Теперь я чист. А это гарантия, что я точно не умру. Мне до сих пор не верится, что я не погиб от радиации.

— Ладно, мужик, пошли в лазарет. – Я ничего не ответил и лишь пошёл за ним вслед.

— Меня Спанкин звать! А ты у нас…? – Он открыл дверь, за которой показалась лестница, ведущая в подвал.

— Савант. Будем знакомы. – Я прошёл через дверной проём. Спанкин закрыл за мной дверь, и вместе со мной спустился вниз. Мы оказались в длинном вытянутом помещении, по площади примерно десять на шесть, оно выстроено из досок, сквозь щели которых проглядывались кирпичные стены. На потолке ярким жёлтым светом горели лампы накаливания. По всему подвалу расположились пони численностью около пятнадцати душ: двое отдельно сидящих в правом ближнем углу жеребцов, четыре кобылы возле стенки с двумя кроватями слева: у одной их них на копытах грудничок; одна семейная пара с двух летним жеребёнком в правом дальнем углу, двое подростков: девочка, с краповой шерстью и красно-белыми косичками, и мальчик, с зелёной, тархуновой шерстью и оливкового цвета волосами; три старика сидевшие, прислонившись к правой стенки напротив кобыл, перед ними как раз таки подростки и сидели, что-то внимательно слушая. У всех была, какая-никакая подстилка, где они, по-видимому, спали (логично): то были матрасы, простыни и банально кровати.

Когда я вошёл в помещение, на меня сразу обратили внимание. В основном это были жеребцы и кобылы. Подросткам и старикам я не приглянулся, и они отвернулись, продолжив свои россказни. Взгляды таращившихся на меня пони были довольно разнообразными: кобылы «Это ещё кто?», «О Селестия! Какой высокий!», «Ну хоть какой-то красивый жеребчик к нам попал…», «Отлично! Ещё один голодный рот…», «Только попробуй ко мне приставать, вмиг огрею, как остальных!»; жеребцы «Чё это он на баб так смотрит?», «О, вот это другое дело! Новые лица, это к добру…», «Хм, его кьютимарка… он компьютерами занимается?». Ну, или мне по крайне мере так показалось, что обо мне подумали.

— Спанкин. – Позвал я своего ведущего.

— Мм? – Не поворачивая головы, отреагировал он.

— Сколько пони сейчас в вашем убежище? – Парень в «скафандре» замедлил ход.

— Ну, знаешь… — Он посмотрел на кобыл, сидящих возле кроватей, но не решился ответить мне. – Давай в лазарете тебе скажу. – Я сразу понял, что не очень много выживших пони.

Когда мы пересекли весь подвал, мы подошли к ещё одной герметичной двери в левом углу. Пройдя через нее, я оказался в узких катакомбах уже знакомых мне полиэтиленовых коридоров: главный коридор уходил прямо на тридцать метров вперёд, а от него через каждые десять метров вправо и влево отходили другие коридоры, стоявшие напротив друг друга. Проходя мимо, я увидел — в конце каждого из них были аналогичные повороты.

— Спанкин, а что за теми поворотами? – Он мне тут же ответил:

— Другие жилые помещения. Там сидят такие же пони, как и в том, что мы только что прошли. – Я удивился, но спокойно спросил:

— И всё это сделали вы? В смысле эти туннели.– Спанкин усмехнулся:

— Нет, всё было сделано до нас. Я в том плане, что это вообще канализационные коллекторы. Мы-то их и используем для безопасного перемещения между подвалами домов. Ну, а изоляцию мы уже сами постелили. Прикинь, чтобы попасть сюда пришлось продолбить дыры в стенах подвалов.

— И как вы за такой короткий срок всё сделали, прошло всего ничего, три дня! – Спанкин на ходу повернулся ко мне с слегка виноватым лицом.

— Этого я не знаю. – Протянув несколько секунд, ответил он. — «То есть, не знаешь?»

— В смысле? По факту ты должен знать, ты же член спасательной группы, разве нет? – Он ещё виноватее улыбнулся. – «Погодите, до меня дошло!» — Я поднял левую бровь. – Ты… доброволец? – Он резко отвернулся, не замедляя ход. Казалось, что я чем-то облегчил ему ситуацию.

— В точку! – «Похоже, он тут появился гораздо позже, чем соорудили убежище… или же, он просто был одним их первых пострадавших и не мог помогать при работах. Хотя есть вероятность, что перед тем, как соорудить убежище, они жили в палатках. Ладно, просто спрошу, незачем мне мучиться в догадках! Интересно, сколько ещё здесь таких, как он…» — У нас нехватка персонала, но к нам скоро должно подойти подкрепление!

— Да? И сколько же вас? Как я понимаю, убежище довольно большое. И как ты тут оказался? – Мы уже подошли к двери, к которой мы шли через весь главный коридор.

Весь антураж этого самодельного убежища поражал своей простотой и надёжностью. Хотя на счёт надёжности я пока не уверен – эти полиэтиленовые туннели не внушают мне доверие: мне неприятно осознавать, что меня спасает от пыли и радиации какая-то «пластиковая упаковка», которую достаточно порвать лёгким движением копыта.

— Меня нашли под обломками Сахарного уголка после землетрясения. Часть пола второго этажа обрушилась, когда я покупал пирожные у Миссис Кейк. Любящая свою работу женщина… царство ей небесное. Ну а я очнулся на одной из коек в лазарете, с перебинтованными копытами, животом и лбом, у меня было несколько сквозных ранений и глубоких порезов, и ещё сотрясение мозга, но хвала Селестии лишь первая степень. А на ноги уже через день встал.

— Ого, быстро ты вылечился! – Его историю надо было хоть как-то прокомментировать.

— И не говори. – Он дёрнул за ручку двери и вошёл внутрь помещения, откуда тут же повеяло запахами различных медицинских препаратов. Особенно я отметил едва уловимый аромат спирта. Складывалось ощущение, что меня привели в поликлинику на медосмотр.– Если бы не его помощь, то многие бы не выжили. Он такой виртуоз своего дела: магия, скальпели, зажимы, уколы. Круть! И почему его талант не был известен всему миру… — Спанкин говорил с таким фанатизмом, будто он описывает своего любимого кумира.

— «Это он так о враче отзывается?» — Когда я вошёл через дверь, то увидел точно такое же по площади помещение, как и то, в котором находились беженцы. Только здесь всё было по-другому: все стены, потолок и пол были покрыты тонким слоем чего-то гладкого и прозрачного, что напоминало пищевую упаковочную плёнку. Эта плёнка отделяла всю грязь, пыль, и другие инородные тела, содержащие хоть какие-то бактерии или микроорганизмы, которые могут попасть в рану и заразить пострадавшего. Это была полноценная очищенная палата реанимации: безопаснее, обеззараженное и полностью соответствующего санитарным нормам.

Помещение уходило влево, где в конце посреди стенки стояла герметичная дверь. Можно было сказать, что я находился в дальнем правом углу, если смотреть со стороны той двери. Глядя на стенку по правое копыто от меня, то можно было увидеть вытянутый раскладной стол, шириной не больше метра, а длинной около трёх. На нём расположились подносы со всякого рода препаратами. Вдоль напротив меня стоящей стенки устроились три койки на колёсиках, с постеленным чистым белым бельём. Эти койки, каждая по отдельности, были отделены некой полупрозрачной ширмой, не дающая больным контактировать друг с другом. На койках я разглядел двоих пони: один — жеребец коричневого цвета, с перебинтованной грудью и, судя по оттопыренному левому заднему копыту, гипсом. Второй пони тоже жеребец, цвета чёрной смолы, он постоянно вздыхал, наверняка он страдал лучевой болезнью и испытывал неимоверные муки. Но он молодцом, терпит, борется. Надеюсь…

Примерно в двух метрах от стены, со стороны моего левого копыта, расположился ещё один вытянутый железный столик. Он не доходил до конца лазарета совсем чуть-чуть, потому что в конце в углу расположилась кровать, на которой видимо, спит сам врач. Перед столом на стуле сидел довольно статный жеребец-единорог, одетый в белый докторский халат. У него на правом плече было изображена эмблема из трёх жёлтых бабочек. Сам жеребец имел мыльно-бежевый окрас, а его грива оказалась белокурой, с оранжевым локоном, идущий вдоль правой стороны. Передние копыта жеребца, начиная от локтей и заканчивая кончиками носка, плавно переходили от бежевого к розовому.

За спиной врача стояло два шкафа с целой кучей аптечных принадлежностей, шин, перевязочных пакетов, лечащих зелий, банок с таблетками и другое.

— Эй! Ян, как дела? Чем занят? – Спанкин подошёл к жеребцу и похлопал его по спине, словно тот был его старый знакомый. Жеребец что-то записывал карандашом в свой планшет, держа оба предмета магией. Ян повернулся к нам лицом. И я только сейчас заметил, что у него необычно узкие глаза, как у зебр.

— Поверь мне ничего особ… — Он уставился на Спанкина, разглядывая всё его тело. Вдруг жеребец громко заорал. — КРЕТИН НЕДОРАЗВИТЫЙ! КАКОГО ЛЕШЕГО ТЫ ЗДЕСЬ ДЕЛАЕШЬ В ЗАЩИТНОМ КОСТЮМЕ!? – Он взял его за воротник и начал трясти. – У тебя опухоль мозга, что ты просто тупой!? Ты понимаешь, что натворил!? – Спанкин в страхе и непонимании смотрел на него с открытым ртом, пытаясь что-то сказать.

— А что-о… я-а… сде-ела-ал?

— Ты прошёл дезактивацию, прежде чем прийти ко мне? – Ян уткнулся лбом в лоб Спанкина, угрожающе смотря тому в глаза. Парень виновато просипел:

— …не-хет… — Сказать, что Ян пришёл в ярость, ничего не сказать.

— ИДИОТ! ТЫ ПРИТАЩИЛ ЗАРАЖЁННУЮ ПЫЛЬ!!! – Жеребец слез со стула, повернул Спанкина спиной к себе и пнул его круп с такой силой, что парень аж подлетел. После этого бедный мальчик в защитном костюме пулей вылетел из лазарета. Но Ян всё продолжал кричать на него:

— ЧТОБ ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ МИНУТ ВСЕ, ЧТО ТЫ НАСЛЕДИЛ, БЫЛО ВЫЛИЗАНО!!! И НЕ ВОЗВРАЩАЙСЯ, ПОКА ВСЕ ПОНИ НЕ БУДУТ ПРОДИЗЕНФИЦИРОВАННЫ!!! – Ян сел обратно на стул, и глубоко вдохнув, произнёс: — Якудза… хренов. Мало ему страдающих от радиации…

От такого представления я остался стоять на месте, не двигаясь и не издавая каких-либо звуков. Жеребец же сидел и молчал в тишине. Больные, лежащие в койках, никак не реагировали на шум, лишь один из них вздохнул.

— «Эм, и что дальше?» — Я даже, если честно, стал испытывать некоторый страх к этому врачу. Мало ли он точно так же выпнет меня от сюда.

Постояв ещё пару минут, я всё-таки решился проявить своё присутствие.

— Кхем… — Ян недовольно повернулся в мою сторону. И взглянув на меня, его брови грозно нахмурились. Он видимо, был не рад меня видеть – происшествие Спанкина оставило на нём осадок.

— Ты кто такой? – Спросил он. В этот момент мне в голову пришла идея: – «Надо бы его развеселить, чтобы наш разговор пошёл легче, а то мне как-то неловко. Как говорится, знакомство лучше начинать с шутки…»

— Я… эм… Принц Добермейн, прибыл из Графии по поручению от Короля Грифонов! – Ян криво улыбнулся, пытаясь понять, что я за белиберду сейчас сказал. – «Наверно, это была плохая идея…»

— Кто? – Я улыбнулся, наблюдая его реакцию.

— Ну, Принц… из Графии. – Ян видимо понял, к чему я веду весь этот каламбур и тоже улыбнулся.

— Ну, тогда я Граф Ливен Хув. Приятно познакомиться. – Он посмеялся, после чего подошёл к нему.

— Ладно. Никель Савант. – Я протянул ему копыто

Ян довольно весёлый жеребец. Оказалось, что он старше меня всего на три года, но это никак не повлияло на наше с ним знакомство. Он рассказал мне, что по профессии и по кьютимарке является хирургом, но при этом увлекается микробиологией. Странное увлечение. Но я в чужие дела не лезу. Нравится – значит нравится. Так же Ян поделился со мной информацией об этом убежище. Оказалось, я был в некотором роде прав: спасательная группа, в то время как строили это убежище, держали пострадавших в пяти больших палатках на сорок душ, расположившиеся на улицах. Сейчас их, конечно, убрали. Спасатели точно так же, с помощью химического душа, обеззараживали и очищали пони.

Ещё Ян рассказал, что до сброса Мега заклинаний он работал в местном госпитале, где был уважаемым хирургом и был в авторитете, который он ни в коем случае не хотел распространять в других больницах. Он очень не любит быть популярным.

Также, по его рассказу, когда сбросили Мега заклинания, в Понивиле была сильная суматоха. Ещё бы, всё-таки в тот момент все боялись за свои жизни. Но Ян у нас дважды герой: он не испугался и помогал другим пони покидать город. Но после кульминации всех событий, Ян спрятался в одном из подвалов домов. Кстати говоря, тогда это оказался тот подвал, который я проходил в самом начале.

Когда всё закончилось, он выбрался наружу, а после стал слоняться по улицам в поисках уцелевших, совсем позабыв о своей безопасности. Выжившие находились со временем, по одному или по парам. Они оказывались под обломками, в таких же подвалах, как и тот, в котором он спрятался, и просто банально в переулках в бессознательном состоянии. А в Сахарном Уголке Ян нашёл, кого бы вы подумали, Спанкина! Он спас ему жизнь. Спанкин застрял между балок вниз головой, если бы Ян вовремя не достал его из-под обломков, то парень бы умер от кровоизлияния в мозг.

К тому моменту, когда убежище было построено, от ран умерло семеро пони. А некоторым уже было не помочь…. Ян помогал врачам спасательной группы ампутировать копыта нескольким выжившим, когда у тех были либо полностью разорваны покровные ткани, либо большой обломок здания раздавил копыто и пони зажало, и тот не мог выбраться. Операцию проводили на месте с применением обезболивающего.

Сейчас же Ян единственный врач во всём убежище, остальные врачи, убедившись, что он способен оказать первую помощь пострадавшим от радиации или просто больным, или раненым, отправились с остальной группой на поиски других выживших вне Понивиля: в Мэйнхетн, в Эплузу, Додж Сити и другие города, где они смогли поймать сигал других спас. подразделений.

Сами спасатели, по словам Яна, прилетели к ним на двух вертолётоносцах, со всем необходимым для спасения гражданских. А после того, как выжившие пони поселились в сооружённом убежище, они оставили заглавного одну кобылу по имени Мэрин. Мэрин была своего рода начальником, она одна имела доступ к оружию, распоряжалась персоналом и провизией. Записывала всех пострадавших и погибших, вела постоянный отчёт о состоянии убежища.

— Так, похоже, ты в норме. – Ян вынул из ушей статоскоп. За прошедшие два часа он посмотрел меня со всех сторон: провёл диагностику внутренних органов с помощью медицинских заклинаний, проверил температуру электронным градусником, померил давление и т.д.

— Это хорошая новость! – «Смерть мне не грозит… но что по поводу шерсти?» — Ян, так что на счёт смены цвета моей шерсти, я останусь таким навсегда? – Он лишь развёл копытами.

— Послушай, я без понятия, о чём ты говоришь! Шерсть как шерсть, ничего подозрительного я в ней при осмотре не заметил.

— Но как же? Она ведь была раньше тёмно-синей, а сейчас почему-то зелёная! Это не нормально! – Жеребец вздохнул. Я почувствовал себя глупо, будто мои утверждения лишь детский лепет, никак не связанный с реальными фактами. Моё правое копыто по привычке обняло левое и почесало. В этот момент я заметил, что кожа больше не твёрдая, а мягкая и эластичная как у обычного здорового пони. Этот факт не мог не радовать меня. Теперь я точно в норме.

— Ещё раз тебе говорю, я не знаю! Может быть, она перекрасилась, когда ты опрокинул на себя банку краски, может ты в зелёнке вымазался, а может, ты бредишь и думаешь, что раньше был синим!

— «Окрасилась от зелёнки, боже… СТОП, зелёная биомасса в баке… Она зелёная! (Логично). Значит, я из-за неё стал таким… всё понятно… — Я поник, сидя на свободной койке, где меня осматривали. Ян тут же заметил поселившуюся во мне грусть. Он попытался меня приободрить:

— Даже если ты и изменил свой цвет из-за «радиации», это ничего в тебе не меняет. Ну, ты же остался жеребцом, порадуйся хотя бы этому. Ты вообще должен был умереть ещё очень давно, судя по твоему рассказу. – Во время медосмотра я рассказал Яну всё что со мной произошло за последние три дня: аварию, жжение на коже, галлюцинации, безостановочный путь досюда, без испытывания каких-либо естественных нужд: бессонница, нет голода, нет жажды и усталости, на что он сказал, что это, возможно, переизбыток стресса повлиял на организм и заставил его так работать. А галлюцинации от ранее психической травмы, на что он мне пособолезновал. Это не есть хорошо, но судя по результатам осмотра, всё в норме. Я раскрыл Яну всё, что могло бы помочь в медосмотре, всё, кроме причины моего выживания, о таком мне не хотелось ему говорить. Но, думаю, смысла скрывать, что я спрятался в баке с биологическо опасной биомассой от взрывной волны Мегазаклинания, теперь нет. Хотя вряд ли он поверит в то, что я выжил при таких странных обстоятельствах.

— Ну, наверное… теперь мне придётся жить с этим. – Ян ткнул меня копытом, от чего я смутился и поднял на него взгляд. – Что?

— Ты так волнуешься из-за внешности? – Я закатил глаза.

— Теперь это уже не важно. Это необратимо.

— Почему ты так уверен? – «Что значит уверен? Я это знаю! Вернее только что вспомнил. Матрица биожидкости имеет зелёный цвет, соответственно, когда моя шерсть ею пропиталась, цвет изменился. Всё просто!» — Кстати, ты знаком с Лоли? – Я не понял, к чему он так резко сменил тему, но ответил на его вопрос.

— Знаком. Встретились с ним на улице сегодня, перед тем, как меня впустили к вам. Он очень любит напрягать нервы другим. Тыкает своей винтовкой в чудом уцелевших пони, и без допроса не пускает. – Ян рассмеялся.

— Да, это на него похоже. Ты не думай о нём плохо, он — офицер спец. подразделения. Ну, был. Привычка у него такая, всех подозрительных до ниточки проверять.– «Офицер? Ничего себе. То есть со мной имел дело профессионал! А я думал он простой гражданский, который только научился держать оружие…» — Теперь вот он с нами. Сразу как у нас появился, записался в добровольцы. Как Спанкин. Он говорил тебе? – Я кивнул, вспомнив рассказ молодого парня. – Мда… – Ян неожиданно завис, уставившись в одну точку. Но спустя мгновение обратился ко мне. – Блин горелый! Из головы вылетела мысль! Так, к чему я вёл? – Я пожал плечами.

— Ты спрашивал, знаю ли я Лоли. – Глаза Яна стали шире, от озарившей его мысли.

— Ах да! Так вот, Лоли вчера, при очередном обходе зданий, в поисках полезных вещей, нашёл это! – Он повернулся к своему рабочему столу, за которым раньше сидел и чиркал карандашом по планшету. Под столом засветилась окутанная его телекинезом небольшая коробка. Она медленно леветировалась из-под стола и подлетела к нам. – Лоли нашёл его в библиотеке. – Крышка коробки открылась, и внутри оказался… микроскоп. Не электронный, способный увеличивать в сотни раз, а обычный школьный микроскоп Сelestron. Таким я ещё в средних классах пользовался.

Я всё ещё не понимал, к чему он ведёт.

— Ии, зачем ты мне его показываешь? – Ян глупо посмотрел на меня.

— Ну а как же, чтобы опробовать. Ты же тем более хотел знать, что произошло с твоей шерстью? Вот и проверим! Да мне один твой волос. – Мне его идея понравилась, по крайне мере она внушала доверие. И ничего страшного в таком эксперименте не было.

Я согласился без всяких вопросов. Рассмотреть строение моего волоса под микроскопом, которым я ещё в школе пользовался, неплохая мысль. Это приятно ностальгически, и плюс, может быть, это даст нам хоть какое-то представление, каким образом шерсть поменяла цвет.

Ян оттянул очень маленький локон моей шерсти у меня на копыте и срезал скальпелем. После, поставив микроскоп на стол, открыл с помощью магии один из шкафов и достал оттуда небольшой шприц с неизвестной прозрачной жидкостью. Я сначала подозревал, что это физ. раствор, но решил переспросить, так как с жидкостями я всегда был поосторожнее:

— Зачем тебе шприц? – Ян подошёл ближе к столу, держа мой локон магией возле себе. Он не поворачиваясь, ответил:

— Там физ. раствор! – Я сделал кирпичное лицо. – «Логично. И зачем я спрашивал?» — Иронично прозвучал мой комментарий голове.

— Всё готово! Давай-ка посмотрим, что за тайны ты таишь внутри себя. – С некой лукавостью произнёс «злой» доктор. Он наклонился к окуляру микроскопа и начал вглядываться в подробности строения моего волоса. Через минуту его лицо начало искажаться под действием различных мыслей. Но в основном лицо показывало непонимание и неверие в то, что он видит.

Я стоял рядом и наблюдал за Яном. Мне было не понятно, что он там такое увидел, от чего его лицо так смешно выглядит. Я начинал потихоньку хихикать, еле сдерживаясь. Но потом не выдержал и спросил:

— Ну что там? – Ян отлынул от увеличивающего агрегата. Проморгался несколько раз, после чего прильнул обратно со словами: «Нет, да не бывает такого…» — Его фраза моментально сняла с меня пелену умиления. Я посерьёзнел.

— Ян, что случилось? Что-то плохое?

— Бред какой-то… стенки клеток совсем не такие… — От услышанного меня передёрнуло. В моей голове появился образ мутирующего меня.

— Эй. Ты здесь? – Окликнул мой чуть завышенный неспокойный голос. Ян отлынул, встал со стула и отошёл от микроскопа. Потом посмотрел на меня с таким испуганным выражением лица, у меня аж мурашки по спине пробежали. – Что там? – Ян очень медленно, почти шёпотом начал говорить:

— Ты три дня пробыл снаружи под воздействием радиации, так? – Я остолбенел, но кивнул. – И у тебя не было при себе ничего, что могло бы тебя спасти от облучения? – Я опять кивнул. – Не двигайся. Я обнаружил в твоей шерсти мутировавшие клетки, вырабатывающие в огромных количествах нитроглицерин. – «Нитроглицерин!? Он же… смертелен в больших дозах! А он в огромном количестве!? Что же делать?» — Меня поглотил страх. Дыхание прекратилось, и я перестал дышать. Всё тело напряглось. В моей голове пронеслась мысль, что это неправда, и Ян шутит, но по его лицу трудно такое сказать.

Он медленно подошёл ко мне, и его копыто жестикулирующе зависло в воздухе.

— Стой тихо… и не вздумай дышать. – Я пытался не двигаться, как только мог. Ян медленно обошёл меня с левой стороны по направлению к койкам. – Ничего… не делай. – Меня бил страх, что я снова буду испытывать те адские мучения, что мне пришлось пережить на станции. Ведь нитроглицерин тогда всё объясняет, если это он воздействовал на мою кожу, то понятно, почему у меня вдруг всё зачесалось. Наступила тишина, сквозь которую сзади меня был слышен ужасающий шёпот Яна:

— …теперь… ты можешь только… МОЛИТЬСЯ!! – Я чуть коню не двинул, когда он выкрикнул это. Я, вскрикнув, подскочил и неуклюже приземлился животом на пол. Когда позади меня Ян упал и громко заржал, едва успевая набрать воздуха в лёгкие, я сразу осознал, что он так надо мной пошутил. Меня переполнил гнев.

— ЕБ**ТЬ ТЕБЯ КОНЁМ, ЯН! – Я поднялся на копыта и резво подскочил к бьющемуся в конвульсия ржущему доктору. — Я ЧУТЬ КОПЫТА НЕ ОТКИНУЛ!!! – Он ещё больше разошёлся, от чего мне стало обидно и я начал его пинать, чтобы он почувствовал весь мой гнев. Но это лишь подлило масла в огонь.

Статный жеребец в халате что-то истерически, сквозь смех начал кричать:

— Ты… *МОЙ ПИНОК* Ты так был напуган! ХА-ХА *ПИНОК* *ПИНОК* Прости! Я не смог… *ПИНОК* удержаться! Хаха-хааааахаха! – Когда я понял, что мои «направленные массажно расслабляющие движения» копытами не приносили никаких результатов, я, глубоко вздохнув, подошёл к свободной койке и сел на неё, дожидаясь, когда весь этот дурдом закончится.

Через пять минут он всё же успокоился. Ян поднялся с пола и небрежно шагая, подошёл ко мне, держась за живот и периодически подёргиваясь от смеха.

— Ну как? Закончил? – Я уже смирился с тем, что надо мной так жёстко пошутили. Теперь меня интересовало, что реально Ян увидел под микроскопом.

— Да, хе-хе… кажется всё. – Он сел передо мной на пол, продолжая держаться за живот. – Прости, за это. У меня здесь такая скука, что сума сойти можно. Даже поговорить толком не с кем.

— А как же беженцы, или тот же Спанкин? Он, я припоминаю, к тебе хорошо относится! – В лазарете царила тишина. Даже тяжелобольной смольного цвета жеребец переcтал громко вздыхать.

— А что с него, он постоянно дежурит у главного входа, на случай появления таких как ты. Да и знаю я его всего несколько дней. Тем более мне и тут хлопот хватает, ко мне часто заглядывает Мэрин. Патрулирует наше убежище раз в день, проверяет, всё ли у всех хорошо… постоянно требует у меня отчёт о медикаментах.

— И чем же ты тут занимаешься в свободное время? – Мне действительно стало интересно, чем же занимается доктор, когда лечить некого. Не сходить на улицу погулять, не почитать книгу, не с кем поговорить на отлучённые темы. Так и в депрессию впасть можно.

— Да ничем! Сижу, чиркаю список лекарств, пересчитываю их в шкафу, укладываю поудобнее, разок другой проверю у больных раны и стабильность организма заклинанием, приберусь на столе, хотя прибирать нечего. В общем, скука смертная. Поэтому, когда ко мне вчера зашёл Спанкин, я попросил его связаться с Лоли, чтобы тот, по моей просьбе, нашёл игрушку какую-нибудь, которую не жалко подмочить химическим душем. Тот сердито, но понимающе согласился. Вот он и принёс мне то, чего я никак не ожидал. Микроскоп. Это, в теперешней ситуации, для меня игрушка. – Ян улыбнулся краем рта. – Кстати о микроскопе, ты не поверишь, что я там увидел! – «Вот тут поподробнее!» — Я устроился по удобнее, навострив уши к прослушиванию его доклада, словно он профессор, а я студент.

— Кончено-говори! Я весь во внимании. – Ехидно сказал я ему. Ян выпрямил уши.

— Скажем так, твоя шерсть немного не похожа по строению на шесть обычного пони.

— Я это уже понял. – Меня умиляло начало его рассказа.

— Не перебивай, пожалуйста. Ты знаешь строение клеток волос? – Я отрицательно помотал головой. – Вот и помалкивай! – Я ещё раз умилился. – Так вот, слушай, волос пони в большинстве своём состоит белка керотина. Волос имеет три стоя: Сердцевина, Кортекс (корковый слой), он составляет 90% от массы волоса. Состоит из клеток вытянутой формы. Именно здесь содержится меланин, который отвечает за определенный цвет волоса. Третий слой это Кутикула (наружный слой) по строению напоминает чешуйки шишки или черепицу, где каждая следующая часть немного совпадает по площади с предыдущей. Вот здесь и начинаются странности. Когда я капнул физ. затвор на волос, то Кутикула поменяла цвет с зелёного на голубой. Представляешь! Поменяла цвет! Я сначала подумал, что перепутал шприц и взял что-то другое, но нет. Всё правильно.

— Погоди, волос изменил цвет? Как хамелеон что ли? – Ян улыбчиво оскалил зубы, предвкушая, что он расскажет дальше.

— В этом весь сок, Савант. Хамелеон. Когда я капнул раствор, то мельком глаза заметил, что зелёный цвет как бы… сжался в маленькую гранулу, а сам волос стал прозрачным, — Ян активно жестикулировал копытами, — …его было едва видно, но от моего глаза ничего не ускользнёт. И эта гранула просто утонула в волосе, ушла на глубину, а на её место всплыла другая гранула, но уже голубого цвета. После чего голубой цвет расплылся по всей поверхности чешуйки. А этих чешуек видимо, не видимо. Так волос стал голубым. – Я прищурил один глаз и приоткрыл рот.

— Ян, ты несёшь какую-то дичь. Если это шутка, то она не смешная. – Он посерьёзнел.

— Я не шучу, это произошло на моих глазах. Если не веришь, то посмотри сам! – Он указал копытом в сторону стола. Мне как-то не верилось в это, уж слишком фантастично всё это звучит. Но я посмотрел в сторону микроскопа.

— Мне с трудом в это верится…

— А ты посмотри! – Я перевёл взгляд на Яна, потом опять на микроскоп, потом опять на Яна, и так раз пять.

— Ладно. – Я слез с койки направился к столу. — Посмотрим, что ты там увидел…

— …как же… так? – Я отлынул от микроскопа, предварительно повторив все действия, что делал мой дорогой доктор. – Что это значит? Я… мутировал или что? – Ян развёл копытами.

— Не знаю друг, но рас уж увидел такое, то почему бы и нет! – «Что же это получается? Я мутант!? Нет, не может быть, радиация должна была меня убить… но перед тем, как ступить на землю, я проснулся в биожидкости… из чего она? Точно уже не помню, все эти формулы и кислоты ух… но я точно знаю, от куда мне эту жидкость достали — из улья чейнджлингов. А чейнджлинги, насколько я помню, могут менять форму и внешний вид своего тела! Следственно это касается и цвета… я мутирую в чейнджлинга? Да нет вряд ли! Стоп! В мифологии про превращение обычных пони в чейнджлингов говорилось, что такое возможно! Нет, со мной это не прокатит! Чтобы полностью превратиться, нужно быть в этой биожидкости не менее недели, насколько я помню. А я был там не более шести часов, ведь пепел от ядерного взрыва оседает в течении семи -десяти часов после взрыва. Что же со мной произойдёт дальше…?» — Я занял позу задумчивого пони.

— Есть мысли? – Спросил меня Ян, явно поражённый всеми фактами, но при этом он сохранял неимоверное спокойствие, будто всё это ему только нравилось.

— Пока нет… — Я тут же взглянул на него. – Слушай, ты что-то говорил про хамелеонов, как они меняют цвет? Они же это как-то контролируют. – Мой дорогой доктор задумался, приложив левое копыто к своему подбородку.

— Ну, всё что я знаю о них так это то, что под действием нервных импульсов клетки либо суживаются, и весь пигмент (цвет) скапливается в центре. Либо расширяются, обеспечивая более равномерное распределение гранул по цитоплазме. – Я едва улавливал мысль за ним. — Концентрация красящего вещества в одной точке приводит к тому, что цвет кожи хамелеона становится более насыщенным. Размешивание по всей клетке дает противоположный эффект.

— Что это значит? – Спросил я.

— Это значит, что при желании, хамелеон может делать свой цвет либо ярче, либо более тусклым. Кроме того, изменяется положение самих клеток в коже рептилии, происходит их миграция. Благодаря этому синее пятно с его лапки может «перекочевать» на спину. – «Ничего себе познания в биологии…» — Кстати говоря, недавно, учёные в его коже обнаружили иридофоры – специфические кристаллы, способные искривлять и даже отражать свет. – «Искривлять свет?»

— Что значит «могут искривлять свет»? Хамелеон по желанию может стать зеркалом? – Ян рассмеялся.

— ХЕ-хе, да нет же. Хотя на самом деле это понятие очень тускло описано, чтобы понять. Кто-то говорит, что при определённом положении кристаллов свет будет передаваться от кристалла к кристаллу, тем самым, как я понял, хамелеон может стать невидимым! В прямом смысле того слова. – Я сложил брови домиком.

— Невидимым? – «Ох уж эти ученые, кажется, начитались комиксов про Стелпони!» — До меня вдруг дошла необычная мысль. – «Стелс…Бак! СтелсБаки! Они могут сделать носителя невидимым на неопределённое время. Как это работает? А-а… вспомнил! Вокруг тела носителя образуется магическое поле, способное перенаправлять падающий на себя свет через поверхность магической оболочки, тем самым не давая свету коснуться носителя, и выводить свет с противоположной стороны в точности до атома. А чтобы сам носитель мог видеть, ведь свет не попадает в его глаза, в СтелсБак встроено заклинание, которое улавливает свет, отражающийся от окружающей среды, и проецирует его прямо в глаз пони. Это и даёт эффект невидимости! Может, у кристаллов также?»

— Я не знаю, Савант! Это лишь мои размытые знания об этих животных. Кто-то говорит одно, кто-то другое. Нет точного подтверждения теории, что он на такое способен! Так уж вышло, что хамелеоны оказались не самыми разговорчивыми подопытными, и объяснять что-то ученым не сочли нужным. Остается лишь восхищаться их умением менять свою окраску.

— Эй!

— Мм? – Ян спокойным взглядом посмотрел на меня. У меня появилась идея.

— Давай проверим! – Он изобразил недоумевающее лицо.

— Проверить, сможешь ли ты менять цвет? – Я напряг подбородок и начал кивать. Доктор улыбнулся. – Хе, и как же ты собираешься это сделать? Облить себя физ. раствором?

— Да, пожалуй, начнём с этого. Я очень хочу понять, что со мной случилось! – Ян слегка вздохнул.

— Давай только после ужина, а! Я очень хочу есть. И вообще, ты не чувствуешь голода? Ты три дня без еды был! – Я ничего не ответил ему, и согласился с тем, что поесть бы не помешало, даже если я не чувствую голода. Стресс организма видимо ещё не прошёл, рас уж я до сих пор не мечтаю о еде. Мы дружно вышли из лазарета. Но перед тем как уйти, Ян проверил больных, которые крепко валялись в отключке на койках…

После ужина из разводного пюре и сублимированных овощей, которые запивались крепким чаем, я вместе с Яном возвращался в лазарет. По пути туда мы болтали на жизненные темы. Но в основном о кобылах: об их красоте, о характере и сексуальном поведении. Ян мне постоянно твердил, что у него за всю его карьеру было около двух десятков кобыл. Я аж присвистнул, услышав такое. Но это не удивительно, глядя на такого статного жеребца, как он, послушав тембр его голоса и характер общения, и познания в области соблазнения кобыл, то можно со сто процентной уверенностью сказать, что он альфа самец.

Когда Ян спрашивал, есть ли у меня кобыла и женат ли, я ему отвечал, что эту тему мне больно затрагивать. Он с пониманием, как настоящий мужик, больше не пытался говорить со мной о моей семье.

— …и как же ты смог такое сказать своему директору при самой Управляющей МВТ? – Ян смотрел на меня как на того, у кого реально стальные яйца. Когда мы отошли от темы кобыл, то перешли на дискуссию о наших рабочих успехах. Я же рассказал ему про то, что до недавнего времени был учёным-изобретателем, делал протезы и модернизировал оружие, на что он резко зауважал меня, будто я моментально стал пользоваться у него авторитетом. Поделился с ним, как отказался от секретного проекта, одобренный самой Принцессой Луной, и как прямо в лицо высказал начальнику, что мне плевать, что он сделает с моей карьерой, если я покину зал совещаний по своему желанию.

— Ну, вот так! В тот момент мне так хотелось домой, что я просто наплевал на всё, что со мной происходило. Я небрежно оскорбил начальника, не осознавая, какие последствия это за собой понесёт.

— И почему тебя тянуло домой? – Я посмотрел на него намекающим взглядом. Он сразу понял, что лучше бы не спрашивал. – Ладно, проехали.

Мы замолчали и продолжали так идти, пока не дошли до лазарета. Там нас ждала необычная встреча. Войдя через дверь, нас встретила дама лет сорока — сорока пяти, одетая в тёмно-зелёную майку. С её шеи свисали на цепочке потёртые временем военные жетоны, на задних копытах были одеты чёрные берцы. Цвет шерсти этой женщины был светло-коричневого цвета, а грива подстрижена гораздо короче, чем у обычных кобыл. Военная что ли…

Она стояла к нам лицом прямо перед дверью, дожидаясь, когда же мы появимся.

— Где ты был, Ян? – Спокойным и равномерным тоном спросила она. От неё веяло внутренним напряжением, словно глубоко в её теле засела душа, пережившая столько страшных событий, за время которых накопился небывалый жизненный опыт, так и стремящийся мериться со всеми, а снаружи её покрывала терпеливая, но едва удерживающая опыт оболочка. Жеребец в халате точно таким же спокойным тоном ответил:

— Мэрин, только что был ужин. Я ходил поесть, как и все в этом убежище. Почему тебя не было, ты всё это время стояла здесь?

— Я искала его! – Утвердила Мэрин, ткнув носом в мою сторону. – Ян, какого хрена он не пришёл ко мне ещё до приёма пищи!? – Она слегка повысила тон, выражая своё недовольство. Наш дважды герой продолжил отвечать в том же духе.

— Он был у меня на медосмотре…

— Три часа!? – Опровергающе спросила модам. Яну это начинало надоедать.

— Да, три часа, я осматривал его и всевозможно проверял! Знаешь сколько он пробыл снаружи и подвергался воздействию радиации? Несколько дней! Совсем без защиты! За это время он мог уже умереть. Ему повезло, что он попал ко мне сейчас… — Мэрин выставила копыто.

— Хватит. Я поняла тебя, Ян. – Она саркастически изображала терпение и понимание, медленно кивая моему спутнику. – Ты всячески помогал ему, боясь за его жизнь, оберегал и хранил как зеницу ока. А теперь, с твоего позволения, мне бы хотелось «конфисковать» его, всего на несколько минут, чтобы внести его в протокол. Ты же не против? – Сердито произнесла она, опустив свой подбородок, пронзая своим взглядом всё живое. В данный момент Яна.

— Нет, что ты, если нужно внести его в документ, то окей, нет проблем! – В его голосе звучала некая фальшь. Я посмотрел на него. Его лицо было спокойно, но что-то мне подсказывало, что он лишь притворяется.

Мэрин улыбнулась.

— Вот и славненько! – Она размеренным шагом двинулась к выходу. Ян тут же отошёл в сторону, чтобы освободить проход. Когда Мэрин вышла за дверь, Ян очень тихо произнёс:

— Кровососущее животное… — Кобыла остановилась, словно услышала его слова. Но через мгновение продолжила путь. Статный жеребец повернулся ко мне. – Иди за ней, а как только она тебя отпустит, загляни ко мне, я поразмыслю над твоими «симптомами», окей? – Он вытолкал меня за дверь вслед за Мэрин.

— Эм, да. Как только она меня отпустит? – Ян неожиданно закрыл за мной дверь. Я немного приофигел. – Чего это с ним?

— Он сосунок! Ссытся при каждой нашей встрече. – Я повернулся в сторону голоса кобылы. А завидев её, понял, что теперь она совсем другая: строгая, сильная, и… немного злорадная.

— Да? А я что-то не заметил, чтобы он тебя боялся! – Она в ответ закатила глаза, после чего развернулась и пошла в левый коридор, относительно двери лазарета. Мне как-то не хотелось отставать от неё, поэтому я последовал за ней.

— Имя? – Допрос начался с моего имени. Мэрин сидела за металлическим столом, таким же, как в лазарете, и зубами держала ручку.

Её комната представляла собой небольшое помещение, с двумя столами, составленные так, что они образовывали угол девяносто градусов. У стенок выстроились многочисленные железные шкафы, в которых, как я подозревал, хранилось оружие. Она же начальник, выдаёт оружие только со своего позволения, вот всё и у неё. Над столами висела электро сберегающая лампочка по форме спирали. Под столами были составлены пластмассовые офисные выдвижные ящики, от куда Мэрин предварительно достала документ с именами других пони.

— Никель Савант. – Она быстро начертала в документе моё имя.

— Сколько полных лет? – Здесь, именно в этом помещении чувствовался пот, его запах пронизывал воздух, наполнявший всё вокруг, делающий его душным и влажным. Мэрин либо упражняется здесь, поддерживая свою физическую форму, что логично, либо она так нервно напрягается, что даже потеет. Второй вариант мне не понравился, и я выкинул его из головы.

— Двадцать шесть. – Она навострила уши, и глядя на меня, выпрямила шею.

— Да? А на вид тебе за тридцать. – «Чего? Выгляжу за тридцать? Да ты шутишь!» — Я задумался, вспомнив, что я не смотрелся в зеркало и не видел себя. – «Может, моё лицо, как и шерсть помелось? Надо будет попросит у Яна зеркало…» — Стареешь парень! – Продолжила Мэрин.

— Да… как же не постареть от всего этого. – Она едва улыбнулась краем рта.

— Далее, как ты к нам попал? Расскажи мне свою историю вкратце! Без подробностей! – Я вспомнил какие мучения мне пришлось пережить, прежде чем попасть сюда. По спине пробежались мурашки, а шерсть, начиная от головы и заканчивая у пяток, волной встала дыбом. Кобыла в зелёной майке наблюдала всё это действо. – Что, неужели всё было настолько плохо? – Я спокойным голосом начал свой рассказ.

— Я очнулся в десяти километрах от Филлидельфии. Через несколько часов после падений Мега заклинаний. Я не решился стоять на месте и пошёл вдоль железной дороги, недалеко от которой и находился. Вскоре, я набрёл на железнодорожную станцию. Там я нашёл пистолет и радиоприёмник. По радио я уловил сигал, в котором какой-то парень рассказывал, что в Понивиле, Мэйнхетане и Додж Сити есть спасательные лагеря, где мне помогут спастись от радиации, дадут защиту и кров. После, я три дня шёл без остановки, ничего не ел и не пил. Я практически не спал… на третий день я пришёл на окраину Понивиля, где меня встретил снайпер на крыше по имени Лоу Лисп. Он меня некоторое время допрашивал, после чего отправил к входу в убежище, предварительно сообщив по рации, что пожаловал ещё один выживший. Через минут десять меня впустили, где меня обыскали, изъяли пистолет и отправили в химический душ…

— Достаточно! Остальное можешь мне не рассказывать. – Я выдохнул. А потом почесал левое копыто. – Так-с, отлично, финал! Вид профессии! Какой у тебя талант? – Она наклонила голову в бок, разглядывая кьютимарку на моём крупе. – Ты компьютерщик? – «Хм… пускай будет компьютерщик!» — Равнодушно подумал я.

— Да, я программист! Работаю с терминалами и суперкомпьютерами. – Мэрин, услышав мною сказанное, хитро прищурила глаза.

— Программист говоришь. А взломать терминал сможешь? – Меня этот вопрос слегка удивил, но я без хвастовства ответил:

— Конечно, это по моей части! – Лицо Мэрин расплылось в детской улыбке. – «Мило!» — Пронеслось у меня в мыслях.

— Хорошо-хорошо, очень хорошо! – От её слов мне стало некомфортно. У неё на меня появились какие-то планы.

— Простите, но что же тут хорошего? – Женщина средних лет отхлынула от стола и облокотилась на спинку стула.

— Нам как раз нужен такой, как… — Она взглянула в список. — …ты, Савант!

— Зачем? Я в том плане, ваша реакция не предвещает мне ничего хорошего! – Её лицо исказилось: край рта оскалил зубы, а её глаза взглянули прямо мне в душу.

— Хе, а у тебя чутьё! Ты прав, ничего хорошего у меня на тебя нет. – «Отлично! Я уже пользуюсь авторитетом!» — Саркастично подумал я. – «И что мне собираются предложить?»

— И, всё-таки, что? – Мэрин закрыла папку со списками пони её убежища и убрала в выдвижной ящик. От туда она достала другую папку, но та гораздо тоньше. По-моему из четырёх листов А4.

— Одно важное дело! Я собираю разведгруппу! Из добровольцев конечно. – Я сложил брови домиком.

— Зачем? Куда вы собираетесь её отправить? – А ведь хороший вопрос, зачем ей нужно куда-то отправлять горстку уцелевших пони. На разведку куда?

— Туда, откуда ты к нам пришёл! В Филлидельфию. – Мой рот сам открылся.

— На кой чёрт вам сдался этот город? В нём теперь царит только радиация и разрушения! – Она вздохнула.

— Савант, не горячись. Дай я тебе всё объясню…

— Что ты этим хочешь сказать, Мэрин? – За время, которое она объясняла мне, зачем им понадобилось отправляться в Филлидельфию, я стал просто называть её по имени, не смотря на её возраст и положение в убежище.

— Ваша группа должна проникнуть в здание Министерства Морали и взломать базу данных. Этим-то ты и займёшься!

Как оказалось, Мэрин не просто так осталась заглавной в этом убежище. Одной из её главных задач являлось создать небольшой отряд, для выполнения ею же поставленных задач. Это входит в программу «спасения жителей Эквестрии». Кстати говоря, Мэрин является частью не государственной организации «Вивифайн», которая всем этим занимается. Чисто гипотетически это, своего рода, военная компания, которая имеет свои склады с оружием, боеприпасами, средствами защиты граждан и медикаментами с провизией. Эта компания, как описывает Мэрин, готовилась к тому, что Эквестрия будет уничтожена ядерным взрывом. Именно её радиостанции заработали через час, после сброса Мега заклинаний, и оповещали об опасностях радиации и координатах эпицентров взрыва. А через шесть часов они начали оповещать о том, где выжившие пони смогут выжить, куда им идти: в какой город или посёлок. А для тех, кто не мог передвигаться, они давали другие указания на этот счёт.

Также мне удалось узнать, что у этой компании есть свои винтокрылы и лёгкие вертолёты, вооружённые шестиствольными пулемётами и гранатомётами. Один лёгкий вертолёт должен прилететь к нам, как только Мэрин сообщит в штаб, что её разведгруппа сформирована.

— А что мне там надо найти? – Мэрин не давала мне чёткого представления о том, что я должен делать.

— Несколько очень важных для нашей компании файлов. Я дам тебе конверт перед выходом, какие именно файлы ты должен найти.

— Стоп, попридержи коней! Я же ещё не согласился, зачем ты мне всё это рассказываешь? – Кобыла опешила от такого заявления. Но через секунду перешла к активным действиям.

— Ты согласился! – Теперь настала моя очередь притормозить.

— То есть?

— А для кого я тут распинаюсь, чтобы ввести тебя в курс дела? – Она слезла со стула и встала передними копытами на стол, нависнув надо мной. – Пойми Савант, нам нужны эти файлы, от них зависит жизни других пони!

— И каким же образом? – Я вспомнил разговор с Мистером Страйком, когда тот мне заливал, что от моего проекта зависят жизни других пони. А я ему ответил, что от всех моих проектов зависят множество жизней.

Мэрин недовольно вздохнула. После чего слезла со стола и не спеша обошла его, подойдя тем самым ко мне вплотную.

— Ты правда хочешь знать? – С некой игривостью произнесла она.

— Да! – Ни о чем не подозревая сказал я. Внезапно, она ударила меня в под дых, от чего я нагнулся вперёд, и резким движением повалила меня на пол. Мэрин захватила моё левое переднее копыто в болевой приём, при котором я полностью беспомощен, вдобавок, её задние копыта обвились вокруг моей шеи и стали удушающе сдавливать её. Я обескураженный таким номером, стал брыкаться и пытаться выскользнуть из её «объятий», но всё тщетно, не смотря на то, что я больше неё в полтора раза.

— Вот ТАК! Таким образом, от этих файлов зависят жизни пони. В том числе и твоя! Если не согласишься, то пеняй на себя. – Её захват так сильно сдавил мою шею, что теперь мне не вздохнуть. – А если да, то опущу. И можешь идти к своему дружку Яну.

— «Проклятая тварь! Говорил мне папа: «Большинство женщин хуже дьявола!», так оно и есть! Только эта ещё и убить может!» — Я перестал брыкаться.

— Что, сдаёшься? – Напряжённо спросила она. – «Нет уж, я не дамся живьём такой, как ты!» — Меня наполнила ярость, которая помогла мне сохранить самоконтроль и не сдаться этой сумасшедшей. – «Чтобы меня, жеребца, какая-то кобыла заставила силой согласиться!?»

Завидев моё «нет», Мэрин изо всех сил сдавила мою шею, да так, что мне даже показалось, что в глотке что-то хрустнуло.

Неожиданно я почувствовал, что у меня под лопатками что-то изменилось. Как-будто в спине появились дополнительные отверстия для дыхания. И я начал дышать через них. Меня било непонимание, что за чертовщина происходит у меня со спиной. Я дышу через спину?! Я чувствовал, как воздух проходит сквозь эти самые отверстия прямо в лёгкие, словно через ноздри.

— «Что за чёрт?» — Только и висело у меня в голове. После чего мне сразу пришла в голову мысль, что это может быть как-то связанно с мутацией в моём теле. – «Похоже я реально мутант...»

Прошла минута. Мэрин замечает, что я не задыхаюсь. Ещё минута, и ещё, и ещё. Пока кобыла не поняла, что как бы сильно меня не душили, я не задохнусь, что её сильно удивило.

Мерин не выдержала и сдалась первой. Она отпустила моё копыто, а потом и шею. Я сразу перекатился подальше от неё и стал откашливаться, прочищая и выпрямляя свою глотку.

Сорокалетняя кобыла подошла к столу, оперясь на него локтем. Она тоже пыталась отдышаться. Даже опытному и тренированному бойцу, как она требуется передышка.

— А ты… крепкий орешек! – Слегка посмеявшись, сказала она. Откашлявшись, я поднялся на все четыре копыта. Но теперь мне совсем не хотелось приближаться в этой «машине». — Не такой уж ты и ссыкун, каким кажешься, Савант.

Потоки воздуха, проникавшие через отверстия в спине, прекратили своё движение. Я ощупал свои лопатки, в поисках тех самых отверстий, но ничего не нашёл. Они исчезли, как-будто их и не было никогда. Теперь единственное место, которым я дышу, это нос и рот.

Постояв ещё чуть-чуть, Мэрин отошла от стола и направилась в мою сторону. Я, заметив её движение ко мне, метнулся к двери, открыл её и выскочил в коридор. За дверью мне стало гораздо спокойнее, и я остался стоять лицом перед входом.

Она подошла к дверному проёму и остановилась, не перешагивая порог.

— Короче, Савант, чтоб завтра в восемь утра был здесь! Усёк? – «Ага, конечно, прям в парадной форме прибегу и с букетом цветов!» — Саркастически мысленно сказал ей. Но внезапно, лицо Мэрин деформировалось, словно пластелин, изменяя свои черты лица под внешность какой-то кобылы, примерно лет пятьдесят. Это… МОЯ РОДНАЯ МАТЬ, сердито смотрящая на меня. Её футболка, её серёжки, её до чёртиков знакомое ласковое лицо. Что сейчас происходило, никак не поддавалось логическому объяснению.

— Если ты не согласишься, то я надеру тебе твою жопу вот этим веником, — Мама достала из-за пазухи обычный веник. — …предварительно обмотаю его колючей проволокой, — На венике из неоткуда появилась колючая проволока. — …оболью его бензином и подожгу. – Веник загорелся ярким факелом, озаривший весь коридор. – ТЫ МЕНЯ ПОНЯЛ, СЫНА!? – Грозно и строго спросила моя мать. На мгновение её глаза засветились красным, из головы вылезли дьявольские рога, а пространство вокруг стало яростно-красным, будто её фраза была неким заклинанием, призывающее Сатану. Я в страхе сглотнул и, с дёргающимся глазом, на автомате в полголоса ответил:

— Да, мама. — В этот момент всё вернулось на свои места: веник исчез, а на вместо мамы снова появилось лицо злосчастной Мэрин, внешне совершенно не похожей на мою мать.

— Ну вот и славненько! – Весёлым голосом произнесла она, улыбнувшись с закрытыми глазами и захлопнув дверь… а я стою в шоке. Не двигаюсь и не думаю. Вообще ни о чём. Через, секунд, десять, мой мозг пришёл в себя:

— Чё? – Я стоял как вкопанный и не шевелился. Меня шпарило непонимание. Мозг выдавал ошибку о несовпадении реальности происходящего. Прошло не менее пяти минут, прежде чем у меня вновь появились мысли.

Я закрыл глаза, после чего провёл по лицу копытом.

— Боже… я схожу с ума… — Меня за мгновение ока поглотило омерзительно знакомое чувство гадости внутри, которое прибывало во мне всё время препровождения в кабаке ранее. Это ощущение заставляло считать себя самого неизлечимо тяжело больным. Оно занижало мою самооценку до нуля, сравнивая весь мой потенциал с навозом. Но у меня уже был опыт в подобной ситуации, поэтому я смог игнорировать это чувство и не впасть в депрессию, оставаясь в среднем на данный момент настроении. Галлюцинация моей матери, которая только что произошла, лишний… ой какой лишний раз, напомнила о том, что теперь я один.

— «Я устал от всего этого дерьма… сколько можно так меня мучить…? Что я такого сделал? Чем провинился? Почему галлюцинации не перестают меня преследовать?! Я, хоть и не могу спокойно вспоминать, но уже практически отошёл от смерти Аматы и детей!» — Тут я вспомнил, что Ян попросил меня зайти к нему после допроса.

— …ладно… херня всё это… не в первой… — Мои копыта вяло повернули своё тело в нужную сторону, после чего понесли меня по коридору к Яну.

В палате, наблюдая за тихо спящими больными и раздумывая о странностях своего нового знакомого, сидел на стуле крепкой комплекции жеребец в белом медицинском халате. Его передние копыта были сложены перед собой. Ранее, они множество раз пропитывались кровью из-за многочисленных хирургических операций, проводившихся при спасении пострадавших из под обломков зданий. Поэтому они приобрели розоватый окрас.

— «…хамелеоны, хамелеоны… чушь непонятная! Савант сам по себе странный пони: ходит по улицам без защиты, не погибает от радиации… имеет странную шерсть… и раньше работал учёным-изобретателем, разрабатывал оружие и протезы для других пони. По-моему, лишком большой разброс событий для него одного. И… он слишком пришибленный. Совсем тихий, почти не разговаривает, только добавляет и поддерживает, сам тему никогда не заводит. Моя бабка говорила, что в тихом омуте черти водятся! Лучше с ним поосторожнее, вдруг он всё напридумывал и сам является каким-нибудь бывшим… уголовником! Его тихое поведение хороший повод так думать…» — Ян повернул голову в сторону двери. – «С нитроглицерином он наверняка имел дело. Подобные вещества часто используются при подрывах. Когда я пошутил над ним, что в его шерсти обнаружено это опасное вещество, он дико испугался, аж замер. Может он взрывами занимался?» — Послышалось тихое шарканье о полиэтилен за дверью. Я навострил уши, — «Наверное это он!» — Дверь открылась и в лазарет, медленно перешагивая через порог, вошёл высокий жеребец, даже выше меня, тёмно-зелёного цвета. Его шея была слегка сгорбившейся, а глаза наполнены глубоко-фиолетовым взглядом, направленный себе под ноги.

— Лёгок на помине! – Произнёс мой, как обычно бурный голос. Савант закрыл за собой дверь и с задержкой ответил:

— Да уж, на помине… — Моя спина выпрямилась, когда я вспомнил, что он только что был с Мэрин. – «Она же всего лишь внесла его в список жителей убежища… » — В мыслях всплыло воспоминание, что я обещал Саванту больше не затрагивать тему, связанную с его родными. – «Кто старое помянет тому глаз вон, а кто забудет тому оба! Да, он явно интересовался, есть ли кто-нибудь из его родственников здесь! Но не никого нашёл в списке, вот и расстроился… вижу, как он тоскует…»

— Скучаешь по родным? – Я осёкся. – «Проклятье! Язык мой враг мой…» — Савант посмотрел на меня взглядом, который был таким пронизывающим, что у меня аж появилось чувство страха перед ним. Этот страх был даже хуже, чем тот, который я испытываю перед Мэрин, ведь он был пропитан моим стыдом, – «Только прошу, не обижайся!» — Но хвала Ночной Богине этот взгляд оказался лишь предупреждающим.

— Пошёл на…

— Эй, прости! Не знаю, что на меня нашло! Что с тобой? Встреча с Мэрин оказалась хуже, чем с древесным волком? – Он двинулся в сторону свободной койки.

— Да. – Вздохнув, произнёс Савант. – «Да ладно, всё было так плохо?»

— Так что стряслось?

— Чуть не убила меня, тварь… — Пробубнил он себе под нос так, что я смог услышать. – «Чуть не убила? Да уж, это она может. Чуть не убить. Я хорошо помню, как это животное меня вчера лягнуло с развороту в круп, когда я начал копаться в шкафу, чтобы найти снотворного для неё. Мэрин же у нас страдает от бессонницы. Мдя. Потом весь вечер заново сортировал всё по полкам. Зад до сих пор побаливает…» — Пока я думал, Савант уже успел прилечь на койку. Лёжа на спине, он смотрел куда-то в пустоту. Я оставил на этом свои мысли.

— Послушай друг, — Я слез со стула и подошёл к Саванту, — …не знаю, что у тебя произошло, но чтобы там ни было, ты выглядишь паршиво.

— Спасибо! – С сарказмом ответил он. Моё копыто само почесало подбородок, после чего я присел напротив койки, не попадая под линию взгляда Саванта.

— «Кажется, он не понимает моего намёка…» — Мне очень хотелось узнать, что с ним произошло в кабинете у Мэрин.

— Блин, Савант, да что случилось-то!? – Он резко поднял голову и посмотрел на меня.

— Это действительно так важно? – Со скептичным лицом сказал распластавшийся по всей койке зелёный жеребец. Я смутился.

— А тебе так трудно сказать пару слов? – Савант лишь закатил глаза, и его голова легла обратно. Я стал специально выжидать, когда Савант сдастся и скажет. Мне было хорошо известно, что тишина сама по себе создаёт психическое давление на пациентов. Но ни через пять, ни через пятнадцать минут этого не произошло, и я как дурак стоял, наблюдая за ним. Не выдержав того, что мой «коварный» план потерпел неудачу, и Савант так и не проговорился, я сказал своё последнее слово:

— Ну и ладно, можешь продолжать валяться в постели. Сдалось мне твоё молчание.

— Мудрые слова. – Наигранно сказал он. Внезапно в голове появилась идея. – «Рас ты не хочешь говорить, то давай действовать! Ему было интересно провести эксперимент с его шерстью, я проведу ему эксперимент. Оболью его физ. раствором! Посмотрим, что будет!» — Я спокойно подошёл к столу, поднял телекинезом упаковку с шприцами, взял несколько новых, после чего лимитировал со стола у входа, с не до конца использованными препаратами для обеззараживания, небольшую пустую мерную колбу. В неё я вылил двадцать миллилитров раствора. – «В любом случая я в выигрыше: узнаю, будет ли его шерсть менять цвет, и его смешная реакция меня развлечёт!» — Подняв телекинезом колбу с жидкостью, на автомате проверил консистенцию вещества, легонько поплескав её о стенки. Я посмотрел за спину на койку Саванта. – «Может не надо, а то ещё разозлится. Он и так чем-то не доволен и тут я на него выливаю физ. раствор… хотя не, плевать!» — Я медленно развернулся корпусом к койке, чтобы провести окончательную проверку принадлежностей, как перед операцией. – «Подопытный – есть!» — Я глянул на Саванта, — «Оборудование…» — Мой взгляд скользнул по колбе, — «…есть! Поехали!» — Я опустился низко к полу и аккуратно на цыпочках пополз к койке. Она находилась всего в двух метрах от меня, поэтому мне не составит большого труда подкрасться незамеченным. На полпути Савант вздохнул. Мне сначала показалось, что это меня засекли, но он продолжал молчать и неподвижно лежать на койке, поэтому я не обратил на это внимание.

Когда я оказался вплотную у основания койки, я приготовился выглянуть и вылить содержимое колбы прямо на Саванта. Но перед тем, как сделать это, я подумал:

— «Интересно, как он на это отреагирует? Не полезет ли он на меня драться?» — Мои глаза сами хитро прищурились, — «Не-е, это того стоит, пускай лезет!» — Через мгновение я выглянул за границу койки, чтобы пронаблюдать реакцию Саванта, когда я уже приготовился выплеснуть физ. раствор. Но вот незадача… Савант исчез. Его просто не оказалось на койке. На ней было лишь слегка смятое покрывало и подушка.

— «Куда он делся?» — Я, сидя на месте, осматривал койку со всех сторон. Ни под ней, ни с правого, ни с левого боку никого не оказалось. Тогда я озадаченно стал вертеть головой во все стороны, оглядывая окрестности комнату. Но в ней были лишь я и двое пациентов. Саванта и след простыл.

— Э-эй… Савант… — Тихо кликнул я его. Я с огромной опаской отнёсся к данной ситуации. Какая-то нечисть творится в лазарете. Тем более если с того не с сего пропадает пони. – «Это что за магия такая?» — Я направился к двери, чтобы проверить, есть ли там кто-нибудь, ведь здесь я точно никого не найду. — Дружище… если ты так хочешь мне отомстить, то я понимаю и каюсь тебе, но только не надо молчать! – Ответа не поступило. Когда я открыл дверь, за ней оказался лишь пустой, ярко освещённый напольными лампами по сторонам, коридор. Со стороны койки, на которой лежал Савант, послышался шорох. Но повернувшись туда, никого там не увидел. Тогда я закрыл дверь.

— «Он же не мог незаметно уйти! Я был постоянно радом с ним. Ну, даже если ему удалось меня обойти, то, как он бесшумно открыл дверь, она же издаёт, хоть и тихий, но скрип. И я не глухой, услышал бы сразу!» — Вдруг я заметил чьи-то зелёно-голубые глаза и улыбку, висящие в воздухе рядом с койкой, на которой лежал Савант. Нет, это не улыбка, а оскал. Я застыл на месте. По телу пробежалась нервная дрожь. – «Д-демон…» — Только и пронеслось в моей голове. Я пытался что-нибудь сказать, но в горле, словно медицинская вата набилась.

Внезапно, это лицо начало стремительно приближаться, и под ним странным образом издавалось шарканье о полиэтилен пола. Я испугался и попятился назад, пока не упёрся крупом в стенку. Демоническое лико всё летело ко мне. Я в панике пытался наколдовать магический щит вокруг себя, чтобы не подпустить к себе столь страшное создание. Но мне не удалось. Неведомая сила схватила меня за плечи, словно чьи-то копыта.

Мгновением ранее.

Я слышал, как он тайком что-то распаковывает у себя на столе, но не придал этому особого значения. Плевать я хотел. Мне лишь нужно, чтобы он от меня отстал. Меня всё никак не хотело отпускать то поганое чувство потери. Я борюсь с ним как могу, пытаясь думать о чём-нибудь другом.

Во мне нарастало нервное напряжение, которое так и грозило перерасти в мой вскрик.

Внезапно я услышал, как кто-то очень тихо, едва слышно крадётся ко мне. Но так как в комнате не было никого, кто бы мог передвигаться, кроме меня и Яна, то я сделал вывод, что это Ян. – «Что он делает? Крадётся? Зачем?» — Моя грудь наполнилась воздухом, после чего издала отчётливый вздох. – «Опять, наверное, хочет меня разыграть, кретин…» — Не раскрывая рта и глаз я перевернулся на левый бок и закрыл своё лицо копытом. – «Пусть только попробует, я ему тут же врежу!»

— Э-эй… Савант… — Прозвучал его голос прямо перед койкой. – «Да что ему надо!?» — Я начинал выходить из себя, — «У меня и так нервное напряжение, а тут он ещё чего-то удумал!» — Наступила тишина. Она показалась мне просто музыкой для моих ушей. Шаги Яна благословлено направились куда-то в сторону входной двери, и мне потихоньку становилось спокойнее.

Но вдруг он опять прервал тишину.

— Дружище… если ты так хочешь мне отомстить, то я понимаю и каюсь тебе, но только не надо молчать! – «Всё! ОН МЕНЯ ВЫВЕЛ!» — Я вскочил с койки и встал рядом с ней, уставившись лицом к Яну.

Он в этот момент закрыл дверь и повернулся ко мне. Его глаза прищурились, чтобы разглядеть меня. Внезапно они стали округлыми и широкими как блюдца. Ян открыл рот и явно хотел мне что-то сказать, может оправдание или что-то типа того.

Я скалился, как только мог, чтобы показать ему, как я зол.

— «Он сам напросился. Он был предупреждён. Он знал, что меня сейчас беспокоить не нужно!» — Я быстрым темпом зашагал в его сторону, на что Ян испуганно попятился назад. А когда его зад уперся в стену, он безрезультатно пытался спиной вскарабкаться на стенку.

В момент, когда я оказался в шаге от него, его рог внезапно засветился.

— «Оу, стрелять заклинанием вздумал!? Сейчас я тебе покажу!» — Я схватил его за плечи и прижал к стене. Ян закричал:

— УЙДИ НЕЧЕСТЬ… — Я встряхнул его со всей дури.

— ЗАТКНИСЬ-ЗАТКНИСЬ-ЗАТКНИСЬ!!! – Я смотрел ему только в лицо. – Тебе мало того, что у меня нервный срыв!? – Я встряхнул его. – Господи, я же уже должен был сто раз умереть там, с наружи! Ты хоть представляешь, что я пережил, А!? Нет, тебе не понять! Ты же здоров! У тебя всё в порядке! Это я совсем не нормальный, это у меня проблемы с телом! У меня галлюцинации, У меня бессонница! Не у тебя… Ты понимаешь, что я поехавший, а!? – Я остановился, прерывисто дыша. Меня переполняло переживание и ярость одновременно.

— С… Савант? Это ты? – Тихо спросил Ян. Я слегка уcпокоился.

— Да, я! Что, не узнаёшь меня, когда я психую? – Ян нервно шмыгнул.

— К-как ты это делаешь? – Мой гнев стал спадать, а на смену ему приходило недоумение.

— Делаю что? И не отходи от темы! – Его глаза бегали по всему моему лицу, местами заглядывая мне за спину. Меня это обескуражило, но заинтриговало. Я стал осматривать себя в наличии каких-либо изменений. И нашёл… сразу. Первым делом я взглянул на копыта. Их нет… нет. Но я не бросился паниковать, так как подобная ситуация показалась мне уж больно знакомой.

Я отпустил Яна и ощупал самого себя. Все части тела на месте. Чувствительность кожи та же, не изменилась. Подобного эффекта можно добиться только при помощи магии. Или банально использовать ПипБак. – «Я прозрачен. Но как такое возможно, тем более в данный момент? У меня нет ничего такого, что могло бы сделать меня невидимым…» — Я взглянул на моего дорогого доктора, — «…или есть…» — Ян пытался тихонько отползти в сторону двери, чтобы незаметно свалить, пока я его не трогал. Но я схватил его за хвост и подтащил к себе.

— НЕТ-НЕТ! ОТПУСТИ! – Моё левое копыто нанесло ему «точечное массажно-расслабляющее движение» по затылку, после чего я произнёс:

— ЗАТКНИСЬ ДЕБИЛ!!! Или ты хочешь, чтобы сюда все сбежались!? – Ян трясся, толи от испуга, толи от удара. Не важно. – Что ты со мной сделал?

— Я-я ничего не делал!- Он уставился куда-то вперёд. Я вздохнул, после чего попытался успокоить его.

— Ян, спокойно. Это я, Савант.

— Да понимаю, что Савант! Понимаю! – Я слегка поднял его, чтобы он смог сесть на круп и нормально говорить со мной. А эта ситуация выглядела так, как будто я надзиратель и допрашиваю заключённого.

— Тогда чего орёшь? – Ян сглотнул и взглянул мне в лицо.

— Просто… жуть какая-то. – «Он так меня испугался?»

— Что ты видишь? – Задал я ему не многозначный вопрос.

— А?

— Я спрашиваю, что ты видишь? Какой я сейчас? Что со мной? – Кажется, Ян начинал успокаиваться, осознавая, что угрозы я для него не представляю.

— Ну, эм, я не знаю… ты какой-то, прозрачный что ли… и… и у тебя только глаза и рот видны, словно ты призрак или демон. — "Так вот почему он метя так испугался! Ясно…»

— Я невидимый, да? – Он кивнул. – Ты знаешь почему? – Жеребец в халате отрицательно помотал головой. – Как не знаешь? У тебя же рог светился, когда я на тебя шёл! Ты ведь что-то колдовал!

— Да, ты прав, я хотел, но не получилось. Я пытался создать щит вокруг себя, чтобы ты…

— Не подошёл ближе и не сделал тебе что-либо плохое. Да, я уже понял, что ты испугался моего теперешнего вида. – Ян одобряюще закивал. Он полностью успокоился. А с ним и я.

— Но всё же, как ты это сделал? – Задал вопрос мой дорогой доктор. Я задумчиво отвернулся в сторону.

— «Ну как такое может быть? Мутация? Неизвестная магическая реакция, связанная с моей шерстью? Может у нас обоих галлюцинации из-за неудавшегося заклинания щита, которое воздействовало на мозг у нас обоих? Хе-хе, нет уж, бред…»

— Я знаю ровно столько же, сколько и ты. То есть ничего. Только догадки.

— Приведёшь пример своих догадок? – Я посмотрел на лицо Яна. Оно изображало крайний интерес к моей персоне.

— Например, то, что ты должен мне помочь с этим прямо СЕЙЧАС, иначе, я буду преследовать тебя везде, куда бы ты ни пошёл! – Он поджал губы и расширил глаза, от представленной в его голове картины.

— Да. Ты, ээ, прав! – Я улыбнулся краем рта.

— Ага, то-то. — Ян встал из положения сидя и двинулся в сторону стола.

— Даже не знаю с чего начать… — Он вдруг остановился. Его взгляд был задержан на микроскопе. Ян повернулся ко мне с ехидной улыбкой. – Не хочу тебя огорчать, друг мой, но мне нужен образец твоей шерсти.

Ян несколько десятков минут сидел за микроскопом и рассматривал очередной образец моих волос. Я же сидел рядом, опершись спиной на ножку стола со стороны шкафа, так что сидел слева от Яна. Сначала я разглядывал свои копыта: они были совершенно невидимыми, только и виднелись их едва заметные контуры по краям. Когда мне это надоело, я попросил у своего дорогого доктора зеркало, на что он мне ответил, не отлынивая от окуляра, что оно находится выдвижном ящике его тумбочки, которая находится рядом с его кроватью, прямо за шкафом. Именно поэтому я её раньше не замечал. Мог бы и раньше понять, что для кровати, шириной в метр, очень уж много места в проёме шириной в два метра.

Разглядывая своё «отражение» в зеркале, я лишь видел пару своих глаз, почему-то не голубого, а зелёного цвета. И ротовая полость, с языком, слюнными отделениями, белыми зубами, что не естественно, ведь я не чистил зубы более трёх дней. В общем, картина более-менее устрашающая, но я бы сказал, что она просто странная, ведь наблюдать, как твои губы смыкаются, от чего рот пропадает из виду. То же самое и с глазами, когда я их закрываю по очереди.

Когда мне и это надоело, я захотел поговорить с Яном на какую-нибудь тему. Но в место этого голову пришло воспоминание о комплексе: о моей лаборатории; о тестах над аватаром; о биожидкости, добытую, как я догадываюсь из улья чейнджлингов; о том, как я пережил инфаркт; о Эпл Снеке… — «Снэк… Жив ли он? А если да, то где же ты теперь? Куда ты пошёл? Наверняка он с Эпл Джек! Конечно, он всегда с ней…» — Я приободрился, вспоминая о моём друге мне стало легче, от чего я широко улыбнулся, — «Снэк точно жив, я это чувствую! Да и по факту должен быть таковым, он же телохранитель самой управляющей МВТ!» — Я посмотрел на Яна. Тот всё ещё был занят анализом моей шерсти.

— Ну и как у моего дорогого доктора дела? – Задал я вопрос уткнувшемуся статному жеребцу в белом халате.

— Как раз закончил! – Он отлынул от микроскопа. – В общем дела обстоят так, — Ян повернулся ко мне, — …теория хамелеона под… — Он замер, явно удивляясь чему-то. В этот момент я осознал, что до сих пор широко улыбаюсь, после чего испытал некий стыд за такую глупость и вяло убрал улыбку, почесав затылок.

— Хе, ну и рожа у меня, а! Просто вспомнил о прошлом.

— Мм, да, теперь теория окончательно подтверждена! – «Не понял!»

— Прости. – Он указал на моё тело копытом.

— Ты вернул свой облик! – Ян сделал слегка удивлённое, но более-менее внушающее мне доверие, лицо. Я посмотрел вниз и увидел, что мои копыта, туловище и хвост вернули свой бывалый облик. Они вновь стали видимыми.

— Ха, ха-ха… — только и посмеялся я, обрадовавшись такому явлению. В этот момент меня переполняло, не знаю, счастье! Я был счастлив… опять… как когда узнал, что всё со мной в порядке.

— Ты рад, не так ли? – Я повернулся к Яну.

— Ян, знаешь, я тут подумал… ты видишь, что прямо сейчас я счастлив. Ну, в какой-то мере? – Он слегка приподнял левую бровь, после чего сказал:

— Эм, ну ты не злишься, как раньше. Тебе, я вижу, хорошо! И ты смеёшься, а это признак того, что ты в норме! Наверное.

— Ты не понял. Оно и понятно. Я к чему веду, буквально секунды назад я понял… что вновь ощущаю счастье от того… что всё вновь стало нормальным.

— Я полностью с тобой согласен. Приятно знать, что последствия неизвестной болезни обратимы.

— Да нет же! – Я встал на копыта, — Я осознал, что для того, чтобы быть счастливым, достаточно просто что-то потерять, а потом… как же это называется... а, вновь это обрести. – Доктор поднял брови.

— Не знаю-не знаю, может быть. – Я закатил глаза и уменьшил улыбку.

— Ладно, проехали. Просто… захотелось с тобой поделиться. Столько пришлось перетерпеть, чтобы это понять. Даже как-то не верится, что всё так просто. – Мой взгляд перешёл на микроскоп. – Ты говорил, что закончил смотреть.

— Оу, да. Знаешь, я не мог себе вообразить. Чтобы у пони было такое! Ума не приложу, кто ты теперь после этого.

— Ближе к делу! – Тыкнул я его в грудь.

— Да. Да. Короче, помнишь всё, что я говорил про хамелеонов? – Я не многозначно кивнул.

— Припоминаю. – Ян устроился поудобнее на своём кресле.

— Так вот, клетки твоей шерсти имеют способность как у хамелеонов, полностью менять цвет. А с помощью кристаллов на поверхности перенаправлять фотоны, то есть свет, друг к другу. А после выпускать его с обратной стороны всего твоего тела, благодаря чему ты физически не видим. Кроме твоих глаз и рта конечно, на них-то шерсти нет. – Моё лицо иронично исказилось.

— Прям как использовать СтелсБак, да? – Ян удивился.

— Да. Ты прямо знаешь, с чем можно сравнить! – Это звучало как сарказм. – Может быть, ты и вправду мутировал. Но главное что не как те, как в фантастических книжках пишут. Ты же не зомби! – Ян ухмыльнулся.

— Верно. – И тут я неожиданно вспомнил про странный случай, что случился со мной, когда я боролся с Мэрин. – Слушай, Ян.

— Мм?

— Ты спрашивал, что случилось со мной в кабинете у Мэрин. – Он прикрыл глаза и сделал жест.

— Не, не надо, мне это уже не интересно. Не важно, что там с тобой стряслось, это уже в прошлом.

— Но это важно. – Ян посмотрел на меня из под бровей.

— Ну рас так…

— Сжимай… сильнее.

— Да я пытаюсь! Твоя шея слишком плотная! – Ян душил меня так сильно, насколько ему позволяли копыта. – А так? – В этот момент его копыта так сильно сдавили мне глотку, что теперь мне нечем было дышать. Я просипел в знак, что всё как надо. – Ты если что, стучи по мне.

Прошло двадцать секунд. Моё сердце быстро бьётся от прилива адреналина. В глазах начинает темнеть. Диафрагма в брюшной полости начинает сокращаться сама по себе, чтобы сделать вдох. По венам в лёгких и мозге растекается жжение от переизбытка углекислого газа. Я начинал терять сознание. Рассудок мутнеет. Я понимаю, что если это не прекратить, то может случиться не поправимое. Внезапно, диафрагме всё-таки удаётся сделать вдох. Но воздух проник не через носоглотку, а вновь, как и в прошлый раз, через спину. По телу просто хлынула волна кислорода. Через десять секунд моё состояние вернулось в норму. Я спокойно дышал, не взирая на удушье.

Я постучал копытом по Яну, чтобы тот меня отпустил. Он резко разжал свои «клешни» и бережно посадил меня на круп, опасаясь, что я плохо себя чувствую. Мне уже хотелось по привычке сделать вдох через рот и ноздри одновременно, как вдруг вспомнил, что как раз таки от этого отверстия в спине пропали, поэтому я сразу зажал нос и сомкнул рот.

Ян сильно забеспокоился, когда я так сделал.

— Эй-эй, ты в порядке!? Всё хорошо? – Я повернулся к нему в пол оборота, после чего положительно кивнул, давая знать, что со мной всё хорошо. – Ты держишься за нос! Не можешь дышать!? – Я отрицательно помотал головой. – Тогда почему? Говори! – Я показал левым копытом за спину, чтобы Ян осмотрел её. Он наклонился к моим лопаткам, после чего сказал:

— Ничего не вижу, ты что-то хотел мне показать? – Я сделал пару вдохов и выдохов, чтобы Ян сумел заметить, как из спины выходит воздух. – Хотя погоди… я что-то вижу. – Я ощутил, как его копыта прощупывают то самое место, через которое я дышу.

Я мог слышать лишь непонятное ворчание Яна, в момент, когда он меня осматривал. Иногда я чувствовал, как он просовывает медицинскую палочку, или что-то типа того, прямо через отверстие, после чего она оказывалась у меня в лёгком. Но когда она упиралась в стенки органа, я рефлекторно кашлял, и Ян мигом вытаскивал палочку наружу.

Прошло ещё двадцать минут, прежде чем мой дорогой доктор заявил, что больше он ничего заметить не может. Сразу после этого, я раскрыл рот и стал глубоко дышать, заставляя воздух проникать через носоглотку. Спустя несколько мгновений, отверстия в спине закрылись, не оставив за собой и следа.

— Никогда такого не видел… — Я повернулся к Яну. Его лицо изображало смешанные чувства: от безысходности до восхищения.

— Что там? – Он посмотрел на меня подозрительным взглядом.

— Ты точно не пони… кхем… перейдём к делу. – Он взял со стола планшет, на котором был изображён рисунок пони, внутри которого были лёгкие. – Я уже не знаю чему удивляться: твоей способности к маскировке или этому, не знаю. Тебе по-научному или по-простому? – Я не задумываясь, ответил:

— По-простому! – Ян выдохнул, после чего нервно посмеялся.

— Хе-хе, у тебя ноздри под лопатками, друг мой! Здорово, правда! – Я невольно сделал лицо типа «Чё за херня». – «Что? Ноздри…? Хотя, ничего удивительного. Я это уже предполагал…» — Моё лицо вернулось в исходное состояние.

— Мм, понятно. Но что это нам даёт? – Ян удивился.

— И ты даже не скажешь «Вау!» или «Охренеть!»?

— Нет. Я уже устал удивляться. Столько всего произошло за сегодня. – Жеребец сделал задумчивое лицо.

— Ну, как знаешь. Но… — Он указал карандашом на рисунок, словно указкой. — …без результата мы не остались. У меня уже есть мысли по твоей интересной патологии. Хочешь послушать?

— Глупых вопросов не задавай? – Ян улыбнулся.

— Окей. Так вот, мне кажется, твой организм получил… нет не правильно, изменил свои свойства под действием радиации. В твоём ДНК, я подозреваю, образовался определённый мутаген, который положительно воздействует на твоё тело, отвечая за трансформацию тканей для сохранения жизнедеятельности организма. Во как закрутил, а! Ты не поверишь, но такой мутаген содержится в ДНК чейнджлингов. – Меня вдруг осенило.

— Чейнджлингов? – «Погодите. Биожидкость! Так получается, во мне ужился мутаген чейнджлингов!? Тогда, всё сходится! То самое жжение на станции, и появившаяся толстая кожа, это всего лишь трансформация ткани, защитный механизм! А от радиации я не умер благодаря толстой коже! Хм…»

— …когда твой организм испытывает сильный недостаток чего-либо, он начинает адаптироваться, как и у всех живых существ. Но у твоего свои особенности, например: ты испытываешь нехватку воздуха, потому что путь через гортань в лёгкие перекрыт. – Он телекинезом заставил карандаш перечеркнуть горло на рисунке пони, — И тогда, твой организм ищет обходной путь, где, по возможности, будет образовано отверстие для воздуха! – Ян так интригующе и важно это рассказывал, что я не мог не поверить ему. Его теория объясняет очень многое. – То же самое и с радиацией! Ты говорил, что три дня бороздил просторы Эквестрии на пути к нам, без защитных средств. Обычный пони уже бы давно умер, но только не ваш профиль! Твоё тело смогло защититься от радиации путём накапливания её в определённых местах, не давая ей попасть во внутрь и поразить ткани. – «Твои слова поражают, Ян!»

— То есть в коже! – Ян кивнул.

— В точку! Когда ты на медосмотре сказал мне, что твоя кожа ненормально толстая, я сначала не понял, о чём ты, ведь прощупав её, она оказалась обычной: мягкой и эластичной. Но сейчас, мне всё стало понятно. Твоя кожа была главной защитой от радиации. Это она не позволяла радионуклидам убить тебя. А когда ты проходил дезактивацию, кожа стала выводить это радионуклиды наружу, словно пот, где они и смылись. После того, как радиация перестала атаковать тебя, кожа стала прежней. – Ян выдохнул, после чего почесал подбородок. — Ну, что скажешь?

— Аы-ыы… я в ахтунге! Даже слова произнести не могу. Твои выводы просто поражают моё воображение. – Я скривил челюсть. – Даже не верится, что такое возможно…

— Знаешь, Савант, ты сам по себе не возможен! Столько сюрпризов в одной коробке я ещё никогда за свою жизнь не видывал! Ну… что будешь делать с этим? Только не верь моим словам сразу, их ещё нужно проверить, пусть я и доктор. – Я сжал зубы, от чего мои скулы выступили в обе стороны. Потом произнёс:

— Буду проверять. Мало того, что моё тело изменилось, так теперь ещё и не понятно, что от него ожидать. Я должен разузнать всё, что только возможно! – Я посмотрел на Яна. – Ты же поможешь мне в этом? – Он подмигнул.

— С удовольствием! – Он наконец-то положил планшет, который всё это время леветировал между нами. — С чего начнём? – Я потёр своё правое копыто.

— Радиация. Я хочу знать, в правду ли я способен её сопротивляться…

Четыре часа спустя…

В лазарете тускло горела лампочка. Ян, тихо посапывая, спал на своей кровати. Я же сидел в углу стен рядом с ним, и наблюдал за тем, как моё копыто поочерёдно переливается во всех цветах радуги. Я научился мысленно контролировать смену цвета шерсти. Когда я попросту желаю, чтобы шерсть приобрела синий окрас, вместо зелёного, по всей её поверхности появляются пятна, которые мгновенно расплываются, заполняя всё неокрашенное пространство. Я так балуюсь примерно полчаса и научился не только менять окрас, но и делать отдельные части тела невидимыми. В том числе и всё тело сразу.

Когда я сказал Яну, что хочу проверить, правда ли я могу терпеть радиацию, через десять минут, мы вышли наружу, через чёрный вход. Я спросил у Яна, не будет ли против Мэрин, а он мне ответил, чтобы я не брал это в голову. Ян вышел в защитном оранжевом скафандре, а я совсем голым. Через двадцать минут, мы вернулись назад, так как действие радиации повлияло на мою кожу, и она стала твёрдой. Мой дорогой доктор, в момент возвращения в убежище, достал из шкафа средство от радиации Антирадин. Сам я остался в прихожей: промежуток между двумя дверьми входа в убежище. Вскоре, Ян полил меня из опрыскивателя для дезактивации, дал мне Антирадин и впустил меня во внутрь.

Мы ещё несколько часов обсуждали мои новые способности. В ходе нашей беседы я задел тему смены цвета шерсти. После этого я лютый час пытался научиться контролировать это, а Ян помогал различными идеями, как это сделать. Этот процесс мы назвали «Хамелеон». Не плохое название. В итоге я всё же освоил эту способность.

Когда настало время закончить наши эксперименты, Ян пожелал мне спокойной ночи и отправился на боковую. А мне… не хотелось. Я чувствовал себя прекрасно и бодро, словно сейчас полдень и я выспался.

В лазарете не было часов, но я мог предположить, что сейчас около двух ночи.

— «Ох, ну и денёк сегодня выдался, мать его!» — Я посмотрел на спящего Яна. – «И почему я не могу заснуть? Уже как четвёртый день бодрствую! Эх, мне бы так раньше, когда я был в лаборатории… закончил бы все дела гораздо быстрее, и на сон не нужно тратить время!» — Мой взгляд перешёл на копыто, которое по моему желанию приняло тёмно-синий окрас. Мои веки припустились. – «Я скучаю… не по родным, нет! Хотя, зачем их вспомнил, теперь и по ним тоже… Как там Снэк? Хорошо ему, наверное. C ЭплДжек не пропадёшь! Такую шишку, как она, будут беречь, как зеницу ока…» — Я запрокинул голову назад, уставившись в потолок. – «Встретимся ли мы с тобой когда-нибудь…? Не знаю... но если да, то, при каких обстоятельствах? И не погибну ли я на задании, на которое отправит меня Мэрин? Это ведь всё-таки здание Министерства Морали! Там наверняка куча систем охраны, тем более у главного суперкомпьютера… ладно, не важно. Я же не знаю будущего, загадывать не буду…» — Я в очередной раз вздохнул.

— «Нужно дождаться завтрашнего дня. Надеюсь, такая бессонница не будет преследовать меня до конца моих дней…»

Эта музыка будет вечной

Красный знак

Кобыла, что когда-то жила на луне

Афганистан Экспресс

Пламя гитары

Симуляция

Тучи над Понивиллем

Алмазная стоматология

Дикая дикая пустошь

Школа Оненного водопада

Fallout Equestria: Документ "Т-600"

Осколки погибшей вселенной. - Глава 4